Берта Эллвуд В ПЛЕНУ У ГОРДОСТИ

Солнце медленно поднималось над спящей Флоренцией, заливая розоватым светом каменные стены домов, церквей и палаццо. Стоял апрель, и в воздухе носился легкий аромат клейких зеленых листочков и первых цветов. На водах Арно заиграли золотистые отблески, на узких, мощенных камнем улочках показались первые прохожие, а голуби и воробьи принялись расхаживать по тротуарам, купаться в пыльных ямках и приглаживать перья.

Зазвонили колокола на кампаниле Санта-Мария дель Фьоре. Вслед за кафедральным собором ожили остальные церкви и стали переговариваться на все лады: «С добрым утром, с добрым утром, флорентинцы! Хватит спать! Солнце взошло!»

От их звона и проснулась Беатрис Шеннон. Окна маленькой комнатки в студенческом общежитии, где она жила вдвоем с сестрой, выходили как раз на базилику Благовещения, колокола которой по утрам вполне заменяли будильник. Девушка зажмурилась и сладко потянулась, разминая затекшие за ночь мышцы. Легкие занавески не спасали от солнечных лучей, и они лежали желтыми пятнами повсюду — на деревянном полу, на белых простынях, на каштановых волосах и нежном лице Беатрис. Ходики на стене показывали шесть часов ровно.

Она сползла с кровати и прошла в ванную, бесшумно ступая босыми ногами по стертым доскам, чтобы не разбудить Сузан, которая до поздней ночи корпела над книжками. Утренний туалет юной англичанки занял не больше четверти часа: контрастный душ, чистка зубов, несколько взмахов расчески, чтобы привести в порядок спутавшиеся волосы, — и готово. Беатрис не пользовалась косметикой, а всякие кремы, притирания и маски в восемнадцать лет совсем ни к чему.

В последний раз взглянув в зеркало и тихонько вздохнув — собственная внешность никогда не приводила ее в восторг, — она вернулась в комнату. Да и как могут нравиться пухлые щечки, обыкновенные карие глаза и торчащие во все стороны тонкие, как паутина, волосы? К тому же от матери она унаследовала маленький рост и некоторую склонность к полноте. Беатрис не позволяла себе ни лишнего печенья, ни шоколадного мороженого и все же никогда не могла появиться на пляже без робости. Ей казалось, что все только и делают, что смотрят на нее и обсуждают недостатки ее чересчур округлой фигуры. Она и вправду редко оставалась незамеченной, но совсем по другим причинам.

Девушка уселась за стол, поджала ноги и открыла огромный учебник по истории итальянского искусства. Семестр подходил к концу, и приходилось заполнять пробелы в знаниях, снова и снова брать науки приступом. Допустим, теоретическую часть еще можно освоить, но вот на конкурсе творческих работ ее ждет полный провал. Как можно за два месяца написать большую картину и представить ее комиссии, если до сих пор нет даже сюжета, не говоря уже об эскизах и набросках?! Да, у отца найдется достаточно поводов, чтобы разбранить бездарную дочь и указать, что ей давно пора заняться чем-то более стоящим. «Ладно, об этом я подумаю завтра». Беатрис часто вспоминала эти слова Скарлет О'Хара и руководствовалась жизненным принципом любимой героини. Она положила поверх учебника истрепанный томик Петрарки и строго сказала себе: минуточек десять почитаю — и за Кватроченто! Прошло полчаса, час, а девушка все не могла оторваться от стихотворений, написанных вот уже более шести веков назад.

Вдруг резко зазвонил будильник, поставленный с вечера на восемь утра. Ну вот, опять два часа провела без толку! Беатрис в сердцах захлопнула сборник сонетов и встала, чтобы растолкать сестру. Раньше полудня Сузан сама никогда не просыпалась, поэтому приходилось каждый раз буквально выдергивать ее из постели и чуть ли не силком тащить в душ. Впрочем, Беатрис уже привыкла.

— Соня, подъем! Боттичелли ждет! — И она решительно сорвала одеяло с неподвижной фигуры. Через сорок минут сестры уже завтракали в студенческой столовой. За год жизни в Италии они отвыкли от плотного английского завтрака и довольствовались кофе и булочкой. За столик к ним подсел земляк и старый друг Брайан Бриджес, на подносе которого красовался полный набор блюд выходца с Британских островов: яичница с беконом, тосты с маслом и джемом, апельсиновый сок. Ему-то не нужно следить за фигурой!

— Привет, привет, юные нимфы! — воскликнул он, потирая руки. — Вы не представляете, какую замечательную фреску я обнаружил вчера в Сан-Доменико! Это в пригороде, во Фьезоле. Я засиделся допоздна, делая копию, даже пришлось брать такси, чтобы добраться до общежития. Любой уважающий себя художник должен видеть эту вещь!

Сузан сразу же заинтересовалась и принялась выспрашивать подробности, а Беатрис с равнодушным видом уткнулась в чашку с кофе. Мало того, что никакой она не художник, так еще нисколько себя не уважает. Да и как можно уважать человека, который ничем путным не занимается, а только книжки читает целыми днями. В том же печальном настроении она потащилась на занятия. Сначала придется прослушать полуторачасовую лекцию профессора Пондиани об особенностях изображения драпировок художниками венецианской школы в середине пятнадцатого века, а потом еще до скончания веков рисовать эту самую драпировку. И так три месяца!

Беатрис уже твердо решила, что осваивать европейскую живопись дольше не намерена. Да, отец прав: никакой она не художник, и незачем было терять два года во Флорентийской школе изящных искусств. В конце июня она уедет домой и больше никогда не ступит на благодатную землю Италии. Даже в качестве туриста.

Мысль о предстоящем отъезде омрачало лишь одно обстоятельство, которое было полным тезкой живописца эпохи французского романтизма Эжена Делакруа, имело шесть футов роста, светлые волосы, серые глаза и странный французско-американский акцент. Вот уже почти год как они посещают одни и те же лекции, и за все это время хорошо если перекинулись десятком слов. Ничто не связывало застенчивую, тихую Беатрис и этого веселого парня, вокруг которого постоянно вились эффектные девицы. Впрочем, судя по всему, ни одна красавица не задела его всерьез, потому что у Эжена не было постоянной подруги, а на вечеринках он танцевал со всеми, кто ему нравится. Так, по крайней мере, докладывала Сузан, обожавшая всякие праздники и сборища. Сестра же ее старалась держаться в стороне от шумной студенческой жизни и предпочитала уединение с книжкой.

Итак, после нескольких часов утомительных и совершенно бесполезных занятий Беатрис решила наградить себя за терпение и трудолюбие. Просто необходимо взять что-нибудь интересное в библиотеке и часок подышать свежим воздухом в парке. К тому же от запаха красок у нее разболелась голова. На этот раз она выбрала «Метаморфозы» Овидия, даже не заметив, что перед ней непереведенный вариант, написанный на латыни.

— Эту книгу редко берут, — заметила пожилая библиотекарша, сеньора Фабиани, заполняя формуляр. — Сейчас мало кто читает по-латыни. Последний раз она приглянулась этому милому юноше, Эжену Делакруа. Он только вчера ее вернул.

Что за нелепое совпадение! При мысли о том, что его пальцы перелистывали эти самые страницы, у Беатрис перехватило дыхание. Ей даже показалось, что тонкая бумага еще хранит запах его туалетной воды.

Купив по дороге коробку соку, она пересекла площадь Святого Марка и пошла в сторону сада Симплици. Там Беатрис уже давно облюбовала скамеечку в укромном уголке у фонтана, практически скрытую от посторонних глаз зарослями роз и жимолости. Теперь, когда ветки покрылись молодой листвой, живая изгородь стала непроницаемой.

Именно поэтому девушка сначала не заметила, что на ее скамейке кто-то сидит. А когда заметила, было уже поздно.

Однако Эжен Делакруа не услышал шагов по гравийной дорожке и не поднял взгляда. В руке он держал карандаш и старательно рисовал что-то на листе бумаги. Беатрис наметила план бегства, в душе проклиная еще одно совпадение и то, что она не догадалась сначала проверить, нет ли здесь кого.

Тут Эжен словно почувствовал ее присутствие и обернулся. В глазах его мелькнуло странное выражение, а на губах показалась нерешительная улыбка. Теперь уж разговора не избежать!

— Привет, — нехотя произнесла Беатрис. — Извини, что помешала. Просто это мое любимое место. Я всегда тут сижу.

— Прости, я не знал. — Казалось, ему в самом деле неловко оттого, что он оккупировал чужую территорию. — Сейчас уйду. Просто это единственный куст во всем саду, где на розах уже появились бутоны.

Эжен закрыл альбом и потянулся за сумкой.

— Да что ты, Бог с тобой. Рисуй на здоровье. А почитать я могу и на любой другой скамейке. — Она и не думала, что этот американец способен вести себя так любезно.

— Ладно, зачем нам друг друга изгонять. Мы тут отлично поместимся вдвоем. Я буду спокойно рисовать свои цветочки и постараюсь тебе не мешать, идет?

И Эжен улыбнулся так мило, что отказаться не было сил. Действительно, когда еще выпадет возможность посидеть наедине с предметом заветных дум? Можно помечтать, что он пришел сюда специально ради нее и сейчас посмотрит ей в лицо своими потрясающими серыми глазами и скажет нежно…

Юноша и в самом деле смотрел на Беатрис, но внимание его привлекла не столько девушка, сколько книга, которую она держала в руках.

— Ты что, тоже по-латыни читаешь? — удивился он. — Как забавно! Я, кажется, только вчера сдал в библиотеку именно этот экземпляр «Метаморфоз».

— Да, сеньора Фабиани мне говорила. Не думала, что в Штатах учат мертвые языки, — сказала Беатрис, мучительно желая продолжить с ним беседу, пусть даже на столь мало интересную тему.

— Ну, в Штатах разные люди живут, — усмехнулся Эжен. — Да и потом, мои родители хоть и иммигрировали, но не потеряли связи с родиной. Мы дома всегда говорим по-французски. Вот я и пытаюсь слиться со своей «бабушкой», старушкой-Европой. Начал с латыни. За греческий пока не брался — из-за работы времени не хватает.

Беатрис даже помыслить не могла, что кто-то способен совмещать интенсивную учебу, — а Эжен отнюдь не относился к отстающим, — и работу. Вероятно, ему приходится самому платить за обучение. Юноша не выглядел особенно обеспеченным: ходил в простых джинсах и клетчатых рубашках, ездил на автобусе, никогда не хвастал подарками от богатых родственников.

— Тебе, наверное, тяжело приходится, — сочувственно произнесла Беатрис, испытывая легкий стыд за свою беспечальную жизнь. — Я бы так не смогла.

— Ничего, я уже приспособился, — скромно ответил Эжен. — Ладно, не будем о грустном. Давай-ка, лучше перекусим, а то я от голода плохо соображаю. У меня припасена пара сандвичей на этот случай.

Он достал из сумки сверток и развернул его. Внутри оказались два ломтя хлеба с ветчиной, салатом и маслинами, щедро политые соусом. При виде угощения у Беатрис потекли слюнки — последний раз она ела за завтраком.

— А у меня как раз есть сок, — вовремя вспомнила она, радуясь своей предусмотрительности.

— Ну, тогда у нас получится настоящий пир! — воскликнул Эжен и широко улыбнулся.

Его явно радовала перспектива разделить трапезу с этой милой девушкой. — Выбирай, какой на тебя смотрит.

Беатрис взяла бутерброд, который показался ей меньше, перекрестилась, мысленно благодаря за хлеб насущный, и принялась за еду. Так воспитала ее мама, набожная и добросердечная женщина, желавшая вырастить из дочери хорошую христианку, и многие привычки прочно вошли в сознание девушки.

Эти же привычки нередко служили причинами многих бед Беатрис. Она порой жалела, что не может так же легко относиться к жизни, как многие ее сверстницы, не готова завязывать ни к чему не обязывающие отношения с молодыми людьми, не согласна ограничивать идеалы только материальным благополучием. Иногда она стыдилась своей несовременной морали, но одного взгляда на портрет умершей матери хватало, чтобы снова продолжать идти по выбранному пути. Если я так поступлю, мама огорчится, думала она в тяжелой ситуации и делала, как считала правильным. Пусть даже остальным этот поступок казался смешным и нелепым. Вот и теперь Беатрис невольно смутилась. Что подумает этот веселый американец? Конечно, вслух он ничего не скажет, все-таки человек воспитанный, но в душе наверняка посмеется над старомодной барышней. Однако в глазах Эжена не было ни тени насмешки. Напротив, он смотрел крайне серьезно, ей даже показалось, что с некоторым восхищением.

— Знаешь, — тихо произнес он, — это хорошо, что еще есть люди, которые задумываются о сути вещей. Сейчас мало кто беспокоится о чем-то кроме собственного кошелька, даже среди творческих людей.

Беатрис облегченно рассмеялась. Этот парень нравился ей все больше и больше. С ним было легко, словно она встретила старого друга, с которым давно не виделась. Ей хотелось говорить с ним о прочитанных книгах, о планах на будущее, рассказать об отце с матерью, о своих тайных мечтах. Неужели это и есть ее прекрасный принц?

— Ну, я-то никакой не творческий человек, — вздохнула девушка. — Рисовать я не умею, да и не люблю. Просто поехала вслед за сестрой, чтобы дома не сидеть. Сузан-то у нас настоящий талант, а я так…

Как-то само собой получилось, что она поведала ему об отце, обо всех своих переживаниях, о неуверенности в себе, о желании бросить колледж, о еще не начатой картине. Эжен внимательно слушал, не перебивая и не выказывая ни малейших признаков неудовольствия. Наконец Беатрис замолчала и мгновенно залилась краской. Ну вот, теперь он будет обходить ее стороной. Как будто нельзя было найти другого человека, чтобы поплакаться в жилетку.

Беатрис сидела неподвижно, низко склонив голову, ожидая резкого слова или равнодушного: «Ну ладно, я пошел». Но вместо этого почувствовала на плече дружественную руку.

— Ох, прости меня, пожалуйста, — забормотала девушка, робко поднимая взгляд. — Мне очень неловко. Я, видимо, перенервничала, и мне просто необходимо было выговориться. А тут ты ненароком подвернулся…

— Да что ты оправдываешься, — перебил ее Эжен. — Всем нам порой бывает тяжело и требуется поддержка. Люди должны помогать друг другу, иначе как же жить? Знаешь что? — неожиданно веселым голосом продолжил он. — У меня идея. Чтобы развеять твое печальное настроение, пошли в кино. Через полчаса начнется сеанс — мы как раз успеем добраться.

И, не слушая возражений, впрочем, весьма слабых и чисто формальных, Эжен подхватил одной рукой обе сумки, другой крепко сжал ладонь Беатрис и направился к выходу из сада… Потом они сидели рядом в полумраке зрительного зала, потягивая газированную воду и щелкая орешки. Беатрис неожиданно для себя увлеклась интригой фильма и неотрывно смотрела на экран, почти не замечая Эжена.

Молодого человека, напротив, драматический сюжет нисколько не интересовал. Все его внимание было поглощено созерцанием очаровательной соседки. Еще пару часов назад он и помыслить не мог, что будет сидеть вот так запросто рядом с Беатрис, чувствовать легкий запах ее духов, ощущать на лице ее пушистые волосы. О близком знакомстве с этой девушкой он мечтал целый год — с того самого момента, когда впервые увидел ее чудесные глаза и улыбку, услышал звонкий голос.

Эжен не переставал удивляться, почему окружающие молодые люди настолько слепы, что не замечают ее красоты, такой благородной и в то же время по-домашнему уютной. Юная англичанка напоминала ему Мадонн с фресок старинных художников — исполненная грации, достоинства и такая застенчивая и скромная… Сегодняшний вечер казался сном, и Эжен боялся проснуться.

Фильм тем временем шел своим чередом. В какой-то особо напряженный момент Беатрис затаила дыхание и в волнении за судьбу героев схватила Эжена за руку. Он сжал мягкую ладонь и не выпускал до конца сеанса, так и не решившись погладить тонкие пальцы.

Наконец на экране возникло слово «конец», поползли титры и в зале зажгли свет. Девушка полными слез глазами посмотрела на спутника. — О, Эжен, спасибо, что вытащил меня, совершенно искренне поблагодарила она. — Я только и знаю, что сижу над этими книжками, и в кино не была больше года.

Только теперь Беатрис поняла, что он держит ее руку, и в смущении попыталась высвободиться. Но Эжен решился играть ва-банк и сделал вид, что ничего не заметил. Раз уж сегодня судьба так благосклонна к нему, то нужно использовать все шансы.

— Не хочешь немного пройтись? — предложил он, заглядывая ей в глаза. — Флоренция сейчас очень красива.

— Хорошо, — произнесла Беатрис словно зачарованная. — Я никогда не гуляла ночью. Представляешь?

— Идем. — Эжен повел ее к выходу. — Я покажу тебе самый прекрасный город в мире.

Взявшись за руки, они долго бродили по улицам Флоренции, то выходя на ярко освещенные улицы, то ныряя в полутемные переулочки, то разговаривая, то молча, словно боясь спугнуть зарождающееся чувство.

На Старом мосту Эжен наконец решился поцеловать ее. Они стояли, прислонившись к каменному парапету, и смотрели на темную воду Арно и колеблющиеся отражения фонарей.

— Эти огни похожи на волшебных рыб, — прошептала Беатрис. — Давай бросим монетку, чтобы еще вернуться сюда.

Два тихих всплеска потонули в гуле большого города. Девушка подняла лицо, в полумраке ее глаза сияли для Эжена ярче звезд. Он обнял хрупкие плечи и склонился к ее губам — медленно, чтобы дать ей возможность избежать поцелуя. Но она и не думала уклоняться, а, наоборот, потянулась навстречу, доверчиво кладя ладони ему на грудь. Нежные губы еще хранили сладкий вкус мятных конфет. Она отвечала робко и неуверенно, но Эжен никогда еще не испытывал такого пьянящего восторга от поцелуя.

Беатрис закрыла глаза и прильнула к нему всем телом. Внизу живота зарождались незнакомые ранее ощущения, как будто занимался пожар или распускался цветок.

— Все в порядке? — спросил он, нехотя отрываясь от чуть вспухшего рта. Больше всего на свете он боялся задеть или оскорбить эту чуткую, ранимую душу. — Я тебя не обидел?

— Нет. Все просто прекрасно. — Беатрис улыбнулась чуть виновато. — Но я немножко замерзла.

Только тут Эжен заметил, что на ней платье из тонкого льна. Днем, при свете солнца, она не мерзла, но для апрельской ночи такой наряд не слишком годился.

— Какой же я лопух! — сокрушенно воскликнул он. — На, надевай скорее мою куртку. И пошли домой. Обязательно выпей чаю с аспирином и сразу же в постель!

Беатрис покорно натянула куртку, которая доходила ей почти до колен. Она чуть не плакала от досады на свою глупость: надо же было ляпнуть, что замерзла! Да она готова в ледышку превратиться, лишь бы все так же стоять на мосту в объятиях Эжена Делакруа и чувствовать на губах его поцелуй…

Молодой человек внимательно посмотрел на девушку. Заметив на ее лице тоскливое выражение, он решил, что она совсем закоченела. Конечно, он согласился бы отдать пару лет жизни за получасовую прогулку под руку с Беатрис, но ее здоровье было важнее. Спустившись на набережную, он меньше чем через минуту поймал такси. — В университетское общежитие. Эжен распахнул заднюю дверцу, помог Беатрис сеть и сам опустился рядом. Ноги их соприкоснулись, в крови разлилось пламя. Беатрис тут же забыла про холод и думала только о сильных руках, обнимающих ее за плечи.

Минут через двадцать они уже стояли у входа в корпус, где жили девушки. Эжен взял ее лицо в ладони и нежно, но крепко поцеловал в губы.

— До завтра, Беатрис.

— До завтра.

Словно во сне девушка поднялась в свою комнату, все еще ощущая его объятия. От куртки исходил его запах, и ей казалось, что Эжен еще здесь, рядом.

Но через мгновение чудесную сказку сменила жестокая реальность. Стоило Беатрис открыть дверь, как на нее тут же накинулась Сузан:

— Где ты была? Ты вообще-то на часы смотришь? Уже полночь! Еще минута, и я бы подняла на ноги всю полицию Флоренции! — Но, посмотрев на сестру, она перестала злиться и вместо этого заволновалась. — Что с тобой? Ты в порядке? Почему ты так странно смотришь?

— Просто я влюбилась! — пропела Беатрис и рухнула на кровать, лицом в подушку, чтобы не разбудить соседей безудержным смехом. — И мы с ним гуляли часов пять!

— И кто же этот он? — спросила Сузан. Она прекрасно знала нелюдимый характер сестры и всегда считала, что ей нелегко будет найти кавалера.

— Эжен Делакруа, — выдохнула Беатрис, переворачиваясь на спину, и залилась жарким румянцем. Она вспомнила теплые губы юноши, его сильные руки, уверенно и спокойно лежащие на ее талии.

— Вот уж не ожидала! — Сузан удивленно приподняла брови. — Я, конечно, не хочу тебя расстраивать, но вряд ли это продлится хотя бы месяц. Он, похоже, слишком ценит свою свободу.

— Поживем — увидим, — беспечно ответила Беатрис. — Сейчас я счастлива, а остальное неважно.

Однако мрачные прогнозы Сузан не подтвердились. Молодые люди не расстались ни через месяц, ни через два…

Беатрис и Эжен встречались каждый день, да и как могло быть иначе, если они учились на одном курсе. Все больше времени они проводили вместе, постепенно узнавая друг друга. Вскоре одних поцелуев уже не хватало, и влюбленные перешли к более откровенным ласкам, но никогда не переступали заветной черты.

От поцелуев и прикосновений Эжена у девушки по спине пробегала сладкая дрожь, а кровь превращалась в жидкий огонь, и она готова была поступиться принципами, отдавшись всепоглощающей страсти. Но он всякий раз бережно отстранял ее, а однажды объяснил хрипловатым, глубоким голосом:

— Тебе еще очень мало лет, милая. В один прекрасный день ты станешь моей женой, а до той поры твоя невинность для меня превыше всего.

— Ты делаешь мне предложение? — затаив дыхание, спросила Беатрис и заглянула в его потемневшие серые глаза. Ей не нужен был никто, кроме Эжена. Она отказалась бы от чего угодно, лишь бы находиться с ним рядом.

— Конечно, любимая. Ты же мой ангел. Я люблю тебя, а ты все не веришь. — И он нежно провел пальцем по вспухшим от поцелуев, дрожащим губам.

— Но когда же? — спросила она капризным тоном, но в тихом голосе и робком взгляде сквозила мольба.

— Когда придет время, любимая, — ответил Эжен, как ей казалось, чересчур беспечно. — Когда мы с тобой окончим университет.

— Ты — как хочешь, а я вообще не собираюсь его оканчивать! — Беатрис вырвалась из объятий Эжена, отвернулась от него и расплакалась. Она чувствовала себя ребенком, которого обещали сводить в цирк, а вместо этого заперли в темном чулане.

Молодой человек попытался успокоить ее.

— Но это же не значит, что нашей любви пришел конец, — мягко и терпеливо произнес он, пытаясь оторвать ладони от ее лица и заглянуть в покрасневшие глаза. — Я должен стать сперва человеком. Куда я приведу молодую прекрасную жену? Время быстро пройдет, вот увидишь. Еще два года, и мы сможем пожениться. А если ты не хочешь учиться в Италии, я прилечу к тебе на каникулы, только адрес скажи. — Он насмешливо улыбнулся. — Заработанных за полгода денег как раз хватит на билет.

Но Беатрис убежала, а потом целый день с ним не разговаривала. Если бы он любил ее очень сильно, то должен был бы потащить под венец после первого дня знакомства! Он не стал бы ждать и придумывать дурацкие отговорки. Во всех книгах герои всегда женятся при первой же возможности, а потом уже думают, что дальше делать.

Беатрис сменила гнев на милость только вечером, когда Эжен пришел под ее окна вместе с ребятами из студенческого музыкального ансамбля. Под томительные звуки гитары и саксофона он объяснился в пламенной любви и поклялся быть преданным только ей одной.

Какая девушка устоит перед признанием, сделанным в такой форме? И Беатрис, не помня себя от радости, сбежала по ступенькам прямо в объятия возлюбленного.

Больше о планах на будущее они не заговаривали.

Юная англичанка не раз пыталась поближе познакомить Эжена с сестрой и лучшим другом Брайаном Бриджесом, но тот упорно отказывался. Он не желал ни с кем делить ее внимание, которого и так на его долю приходилось не слишком много — большую часть времени и сил поглощала учеба.

Любовь придала Беатрис творческой энергии, и она за два месяца, оставшихся до конца семестра, написала полотно на извечный сюжет «Ромео и Джульетта». Конечно, гениальным это произведение назвать было сложно, но и особого позора оно своей создательнице не принесло. Насмешливые критики в лице Сузан и Брайана не преминули указать на очевидное сходство юного Монтекки с одним общим знакомым, но Беатрис было наплевать.

Она довольно успешно сдавала экзамены, мысленно готовясь навсегда покинуть древние стены Флорентийской школы изящных искусств. В начале июля девушка планировала забрать документы, полететь к отцу в Англию и провести там хотя бы несколько месяцев. Потом, возможно, она все-таки вернется в Италию, чтобы быть ближе к Эжену…

Вечером после последнего экзамена Эжен решил устроить прощальную вечеринку и наконец-то предстать перед друзьями Беатрис в качестве ее кавалера. Девушка ни о чем не просила, инициатива исходила от него самого, что было вдвойне приятно. Значит, он в самом деле высоко ценит их отношения и хочет, чтобы все было как надо.

Эжен назначил место свидания: кафе «Белая лилия» на площади Республики, в центре города. Услышав это, Сузан даже присвистнула.

— Да он выбрал чуть ли не самое дорогое заведение во всей Флоренции! Надеюсь, в конце ужина нам не придется оплачивать счет в складчину.

Трое приятелей пришли на площадь заранее и теперь прогуливались, разглядывая витрины магазинов. Беатрис очень волновалась. Ей хотелось, чтобы ее друзья и возлюбленный понравились друг другу. Она боялась, что такая снобка, как Сузан, смутит Эжена колкими замечаниями, а Брайан начнет толковать о способах смешивания красок и окончательно угробит вечеринку.

К сожалению, Сузан и Брайан имели привычку во всем опекать Беатрис. Поначалу они не восприняли всерьез ее роман, решив, что это дело пары недель. Но отношения молодых людей оказались гораздо прочнее, и они забеспокоились — сначала практичная Сузан, потом вечно витающий в облаках Брайан. И теперь готовились по всем пунктам протестировать избранника Беатрис — начиная с финансовых возможностей и кончая личными качествами.

— Эй, взгляните, какой отсюда открывается потрясающий вид на купол Брунеллески! Сколько лет уже живу здесь, а все не могу насмотреться. — Брайан показывал на знаменитый собор пятнадцатого века, возвышающийся над домами. — Какая все-таки красота!

Однако Беатрис было не до архитектурных достопримечательностей. Она оглядела площадь в поисках Эжена, хотя до назначенного времени оставалось еще минут двадцать. Рука непроизвольно сжала висящий на шее серебряный крестик — память о матери, и девушка от всей души взмолилась, чтобы встреча прошла гладко.

Вокруг уже начиналась вечерняя жизнь. Все больше нарядно одетых людей заполняли тротуары, зажигались вывески кафе и ресторанов, то и дело мимо проходили парочки, слышался смех, громкие голоса, мягкий итальянский говор. Беатрис заметила, как серебристая спортивная машина резко затормозила метрах в десяти, перед входом в ювелирный магазин. За рулем сидела женщина под стать прекрасному авто — стройная блондинка с длинными платиновыми волосами. Но внимание ее привлек молодой человек на пассажирском сиденье, который показался очень знакомым.

Беатрис прищурилась, и у нее не осталось ни тени сомнения: да, это Эжен Делакруа. Но куда подевались его потертые джинсы, футболка и стоптанные кеды? Сегодня на нем были идеально выглаженные черные брюки, белоснежная рубашка и черные остроносые ботинки. Да, он здорово подготовился к встрече в «Белой лилии»!

Эжен выпрыгнул из машины и хлопнул дверцей. Наверняка эта женщина его начальница или богатая клиентка, которая согласилась его подвезти, решила Беатрис. Кто же откажет такому красавцу! Она уже хотела окликнуть его, но что-то ее остановило.

И вовремя, потому что Эжен вместо того, чтобы попрощаться и отправиться на поиски возлюбленной, открыл дверцу с противоположной стороны и помог молодой женщине выйти. Он протянул ей руку так, будто они были знакомы лет сто.

Блондинка вышла из машины и заинтересовалась витриной ювелирного магазина, все еще не выпуская его руки. Беатрис чуть не задохнулась от ревности: рядом с Эженом стояла настоящая сирена с восхитительной фигурой, обтянутой розовым шелком, и с блестящими светлыми волосами. У нее были тонкие руки, украшенные золотыми кольцами и браслетами, длинные ноги в босоножках грациозно ступали по плитам мостовой. До слуха Беатрис донеслись переливчатый смех и сладкий, ласковый голос.

Слов она не слышала, но жесты говорили сами за себя. Женщина взяла лицо Эжена в ладони и нежно поцеловала в щеку, оставив на ней след помады. Затем властно повлекла к стеклянным дверям ювелирного магазина.

Беатрис бросало то в жар, то в холод. Мертвенный холод. Сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в висках. Она не могла поверить, что в самом деле видела эту сцену.

Несмотря на всю свою неопытность, она прекрасно знала, что начальницы не целуют курьеров, как бы замечательно те, ни разносили посылки и документы. Отношения между этими двумя были близкие, очень близкие. А сегодня утром Эжен как раз сказал Беатрис, что не сможет с ней увидеться днем.

— У меня дела по работе, — объяснил он. — Но вечером мы обязательно встретимся.

Беатрис представила, какими «делами» он занимался с этой красоткой, и чуть не потеряла сознание. И это в последний день перед ее отлетом! Похоже, Эжен Делакруа решил не тратить время зря и найти замену. А она-то, глупая, хотела порадовать его во время ужина. Собиралась сказать, что вернется в начале осени и подыщет себе здесь работу, чтобы они смогли жить вместе.

Да, вряд ли скромная трудовая жизнь теперь прельстит этого американца. Когда к твоим услугам обольстительные и богатые красавицы, кто же станет думать о маленькой, толстенькой девочке. Беатрис чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Неужели все эти месяцы он обманывал ее? Неужели романтическая любовь развеется как дым, как горсть сухих листьев? Неужели она полюбила не настоящего человека, а придуманного героя из мечты?

— Что, статую изображаешь? — спросил Брайан, приобняв девушку за плечи. — Зря ты так презрительно относишься к шедеврам архитектуры. Они очень вдохновляют, когда создаешь новые формы.

— Ладно тебе, перестань. Не видишь, она ни о чем думать не может, кроме великолепного Эжена, — заступилась за сестру Сузан. — Совсем голову потеряла, прямо как ты от своих колонн и капителей.

— Хорошо-хорошо, больше не буду. — Брайан примирительно поднял руки. — Честно говоря, мне не терпится поскорее увидеться с этим загадочным типом. Раз уж он пленил Беатрис, значит, в нем что-то есть. Кстати, мне нравится, что он захотел с нами познакомиться перед долгой разлукой. Может, желает попросить нашего с тобой благословения, а Сью? Как-никак старшая сестра и друг семьи. Но ему еще придется засвидетельствовать свое почтение Артуру, чтобы пройти проверку.

— А может, он решил неплохо поесть напоследок за наш счет, — с мрачным видом ответила Сузан, не склонная витать в облаках.

— Ну зачем так грубо… Наверняка он истинный джентльмен. Ведь не сбежал же он с нашей красавицей на Дикий Запад.

— Просто не успел. — Сузан явно неодобрительно относилась к избраннику сестры. — И вообще я считаю, что это дурной тон — связываться с какими-то безродными ковбоями, которые знакомятся с дочками богатых бизнесменов, не имея при этом ни гроша за душой.

Беатрис очень не хотелось верить ядовитым речам Сузан, но она невольно прислушивалась к ним, и подозрения ее росли с каждой секундой. Девушка пыталась отмахнуться от неприятных мыслей и вспоминала лучшие поступки Эжена, его заботливость, скромность и в то же время уверенность в себе и силу. Как он не побоялся вступить в драку с тремя хулиганами, чтобы защитить ее, как переводил через дорогу слепого старика, как пел под ее окнами, как однажды увез на целый день за город и там показывал разные цветы и травы… Нет, Эжен не может так поступить с ней!

— У нас еще куча времени, — сказал Брайан, взглянув на часы. — Может, зайдем внутрь? Посидим, выпьем по стаканчику.

— Почему бы и нет, — согласилась Сузан и направилась к входу в кафе. — Наверняка там тихо и уютно, не то что на улице.

Беатрис покорно последовала за ними. Она уже жалела, что не окликнула Эжена и не спросила, кто эта великолепная блондинка, почему она целует его и зачем они вместе пошли в ювелирный магазин. Боже, только бы он нашел какой-нибудь убедительный ответ!

В кафе время тянулось еще медленнее, чем на улице. Беатрис бездумно разглядывала высокие потолки и светильники на стенах. Она сидела спиной к двери, уставившись перед собой и не обращая ни на кого внимания. Зато любопытная Сузан рассматривала посетителей, отмечая модные наряды и прически, а также привлекательных молодых людей.

— Смотри, какая парочка! Кого-то ждет сегодня потрясающий вечер, — шепнула она на ухо сестре и толкнула ее локтем в бок. Та нехотя повернула голову и застыла. Лицо покрыла смертельная бледность. — Мне кажется, я этого парня где-то видела. Ты его не знаешь?

Конечно, появление в кафе Эжена и его эффектной дамы не могло остаться незамеченным. К счастью, в этот момент Брайан предложил ознакомиться с выбором напитков, и Сузан переключилась на коктейли, так и не узнав своего однокурсника. Беатрис же не могла отвести от него взгляда. Неужели это ее Эжен обнимает роскошную блондинку и улыбается, слушая обольстительный голос?

В руке он держал коробочку, обтянутую красным бархатом, в которой поблескивало что-то золотое. Неужели она подарила ему кольцо, чтобы окончательно пленить парня? Значит, дорогой и модной одежды оказалось недостаточно, чтобы подкупить Эжена Делакруа?

Беатрис прониклась стойким отвращением к своему возлюбленному и его красавице. А те ворковали как голубки, и на лицах обоих сияло выражение безмятежного счастья. Девушка с болью в сердце узнала улыбку Эжена — так он выглядел только в минуты истинной радости. Они обнялись, как показалось Беатрис, чуть ли не посреди зала, женщина поцеловала Эжена в щеку и пошла к выходу, соблазнительно покачивая бедрами и звонко постукивая шпильками. Уже в дверях она обернулась, послала ему воздушный поцелуй и скрылась. Эжен смотрел ей вслед, по-прежнему улыбаясь.

— Эгей, ты что, уснула? Я уже в третий раз предлагаю тебе чего-нибудь выпить, а ты не реагируешь Что с тобой? — Брайан с тревогой вглядывался в белое как мел лицо подруги. — Тебе нехорошо?

— Да, что-то голова закружилась, — совершенно искренне ответила Беатрис. — Ладно, прошли в бар, выпьем. Мне тут уже надоело сидеть.

Сейчас ей больше всего хотелось провалиться сквозь землю… или хотя бы уйти в другой зал. Не дай Бог Эжен их заметит! Впрочем, вряд ли он теперь станет разыскивать свою прежнюю подружку. Ведь перед ним сияли такие радужные перспективы в обществе богатой красавицы. Беатрис ни секунды не сомневалась в предательстве Эжена, и это сжигало ее изнутри. Приходилось признать, что Сузан была права насчет американца, а она ошибалась, ослепленная любовью.

В баре царил полумрак, на потолке и стенах горели разноцветные лампы, из динамиков неслась громкая ритмичная музыка. Беатрис уселась на высокий табурет рядом со стойкой и потребовала шампанского. Не будь рядом Сузан и Брайана, она заказала бы чего-нибудь покрепче, например виски или коньяку.

— Да, пора расслабиться, — усмехнулся Брайан, садясь рядом. — Сегодня ведь наша последняя ночь в учебном году. По этому поводу стоит выпить. Сью, что ты будешь?

— Для начала «Кровавую Мэри».

Беатрис в два глотка осушила бокал. Она с утра ничего не ела, и шампанское сразу ударило в голову. Ей стало заметно легче. Воспользовавшись моментом, когда Сузан и Брайан отвернулись, девушка подозвала бармена и велела принести еще порцию. Этой ночью ей было нужно постараться забыть все, что происходило последние три месяца, просто перечеркнуть их, выбросить из сердца.

Сузан взглянула на часы. Эжен опаздывал уже на десять минут. Похоже, он не собирался попрощаться с ней лично. Сестра сочувственно поглядела на печально поникшую Беатрис и ее пустой бокал, потом шепнула что-то Брайану на ухо. Тот кивнул и соскочил с табурета.

— Может, потанцуем пока, Бетти? — предложил он, наклоняясь над девушкой.

Танцевать ей хотелось не больше, чем ходить босиком по раскаленным углям, но все лучше, чем сидеть и тихо напиваться. Еще немного шампанского — и она разрыдается у всех на виду или побежит искать Эжена, чтобы отхлестать по щекам за невообразимую жестокость.

Под медленную мелодию в центре зала уже кружилось несколько пар. Чувствуя, что ноги плохо ее слушаются, Беатрис обхватила Брайана за шею и почти повисла на нем, спрятав лицо у него на плече. Сильные руки обхватили ее за талию, не давая упасть.

— Что, штормит? — весело спросил Брайан. — Так-то, будешь знать, как глушить шампанское бокалами. Ну ничего, сейчас пройдет.

В приливе нежности к другу Беатрис уже готова была рассказать ему обо всем, как вдруг увидела своего неверного возлюбленного. Он вошел в зал под руку все с той же блондинкой, они переглянулись, и красавица направилась к стойке бара. Видимо, они так и не смогли расстаться друг с другом.

Да как у него хватило наглости? Как он посмел? Беатрис до крови закусила губу, стремясь найти выход обуявшей ее ярости.

Надо проучить негодяя! Доказать, что перед ним не глупенькая девочка, которой можно вертеть как хочешь! Она не позволит издеваться над собой и над своими чувствами. Пусть видит, что его предательство не выбило ее из колеи.

Эжен стоял у самого края танцевальной площадки всего в нескольких метрах от Беатрис. Он смотрел на девушку из-под полуопущенных век, и она не могла понять выражения его лица. Как он поступит? Подойдет, как ни в чем не бывало, пожелает счастливого пути и удалится к своей новой пассии?

Или сделает вид, что не заметил ее? Но он не сможет не заметить вот этого! В голове Беатрис промелькнула шальная мысль, и, прежде чем она успела хорошенько взвесить все «за» и «против», руки уже притянули голову Брайана, а губы впились в его рот жадным поцелуем. Молодой человек опешил и попытался мягко высвободиться из пламенных объятий. Беатрис увидела растерянное выражение в глазах Эжена и крикнула ему в лицо: — Уходи! Ты мне не нужен! Плечи его поникли, между бровей залегла глубокая складка, он резко повернулся и побрел к своей новой подруге. Беатрис прижала ладонь ко рту, всем сердцем желая рвануться следом, обнять его, объяснить, в чем дело…

Но она знала, что это невозможно. Волшебная история любви оборвалась, сказке пришел конец. Идиллия двух сердец обернулась настоящим кошмаром.

Она повернулась к Брайану. Лицо ее выражало крайнее отчаяние.

— Пожалуйста, отвези меня домой. Никакой вечеринки не будет. Я все объясню, но только не сейчас. Отвези меня домой!

Кто-то наблюдал за ней. Беатрис чувствовала неприязненный взгляд, который неотступно следил за ее передвижениями в течение всего вечера. И это был не завистливый конкурент или насмешливый журналист, которые так любят посещать благотворительные мероприятия и узнавать на них последние сплетни.

Ощущение было такое, словно в спину между лопатками летит стрела и от нее никак не спрятаться. Кто-то смотрел на нее холодно и презрительно.

Беатрис встревожилась. По коже то и дело пробегали мурашки, хотя в зале было тепло, даже жарко.

Нет, все это плод больного воображения, решила она. Просто перенервничала и слишком устала. В последнее время Беатрис действительно не высыпалась из-за желания не упустить ни малейшей детали. Приходилось все время быть сосредоточенной, внимательной и любезной.

Но теперь, пожалуй, можно и улизнуть. Вечеринка затянулась, и ее отсутствия уже никто не заметит.

Почти пять лет назад Беатрис, начала работать в риелторской компании своего отца и теперь возглавляла отдел продаж, который приносил самые большие доходы. Ей приходилось не только общаться с клиентами и вести переговоры, но и представлять фирму на всех благотворительных вечерах.

Однако, для «Шеннон риелти» настали плохие времена. Количество заказов неуклонно падало, многие постоянные клиенты стали обращаться в другие агентства. С корабля побежали первые крысы: некоторые работники увольнялись, предчувствуя крах. И Беатрис приходилось кидаться грудью на амбразуры.

Она очень устала от музыки, аплодисментов, торжественных речей и мечтала оказаться в своей тихой, уютной квартирке. Ее беспокоил только таинственный некто, следивший за ней весь вечер. Как девушка ни старалась убедить себя, что это только нервы, непонятный страх не проходил.

Господи, да кому в голову придет преследовать ее? Тем более на светском рауте?

Беатрис поежилась. Ей было холодно даже в кашемировом свитере и пальто, которое она накинула на плечи. Ладно, одной в таком состоянии ехать не стоит. Надо найти кого-нибудь из своих и попросить подбросить до дому.

И она направилась в бар, где наткнулась на старину Фредди Коула, одного из фотографов, которые работали в «Шеннон риелти». Он сидел за стойкой с двумя коллегами и потягивал виски. Заметив Беатрис, он поднялся ей навстречу.

— Не хочешь с нами выпить? По случаю праздника?

— Нет, спасибо. Какой уж тут праздник! С ног валюсь от усталости, руки дрожат, веки слипаются. Хотела попросить кого-нибудь довезти меня до дому…

— Нет проблем. Я к твоим услугам. С удовольствием прокачусь на твоем «мини-купере». К тому же вдруг очаровательная молодая женщина пригласит меня на чашечку кофе… — Он весело подмигнул и одним глотком прикончил остатки виски в стакане.

Распрощавшись со знакомыми, Фредди и Беатрис направились в холл.

— Слушай, Бетти, что-то ты совсем бледная. Думаю, тебе нужно менять работу.

— Рада бы, но, к сожалению, поменять ее можно только на отсутствие работы вообще. — Она печально улыбнулась приятелю. — Ничего, у нас еще есть шансы выжить.

— Да, кстати, у тебя ведь завтра помолвка? Все сотрудники приглашены?

— Вроде того. Чем больше народу, тем веселее. — На душе Беатрис потеплело: мысль о женихе умерила ее тревогу.

— Отлично! Подожди минутку здесь, я захвачу куртку. — Фред убежал, а девушка присела в кресло и погрузилась в размышления.

Дорогой Артур. Она постарается быть ему хорошей женой. Конечно, ни о какой всепоглощающей страсти тут речь не шла, но оба решили, что взаимная симпатия и уважение куда лучше подходят для семейных отношений. Они будут вместе плыть по океану жизни, держась рядом, без ссор, конфликтов, ревности и излишних требований. Беатрис не спрашивала своего избранника, но ей казалось, что он просто не способен на сильные эмоции из-за сдержанного темперамента и рационального подхода к жизни. Сама же она после событий пятилетней давности разочаровалась в романтической любви и решила навсегда позабыть об этих глупостях.

Чем сильнее любишь, тем потом больнее. Познав на горьком опыте эту премудрость, Беатрис решила больше никому не отдавать своего сердца…

Она снова почувствовала ненавидящий взгляд, и ей стало страшно. Все светлые мысли об Артуре Бриджесе и совместной будущей жизни разом улетучились. Беатрис испуганно заозиралась по сторонам, и ей показалось, что за колонной стоит кто-то в черном.

Куда же запропастился Фред? Надо поскорее оказаться дома и принять ванну с успокаивающими солями, чтобы ужасные галлюцинации прекратились. Ладно, сейчас я встану, обойду холл и увижу, что никого, кроме меня, здесь нет, сказала она себе.

Усилием воли Беатрис заставила себя подняться, сделать несколько шагов и повернуться. У нее перехватило дыхание, сердце забилось где-то в горле — около лифта, всего в нескольких метрах от нее стоял… он. Холодный взгляд серых глаз пронизывал ее насквозь.

Да, именно таким она его и запомнила: стройный, худощавый, не слишком высокий, со светлыми волосами и сильным загаром. Но многое и изменилось в его облике за прошедшие годы. Он стал строже, посуровел, когда-то открытое и веселое лицо теперь выражало надменность и самоуверенность.

Он смотрел с нескрываемым презрением, рот кривился в усмешке.

— Эжен! — вырвалось у нее. Беатрис чуть не бросилась ему навстречу, но резкий кивок вместо приветствия остановил ее.

Не удостоив девушку и словом, он вошел в кабину лифта. Дверь медленно закрылась за ним.

Все произошло так быстро, что она уже сомневалась, что видела Эжена Делакруа наяву. Не может быть, чтобы после стольких лет они случайно столкнулись лицом к лицу…

— Вот и я, Бетти, — сказал вернувшийся Фред. — Давай ключи… Эгей, что с тобой? Привидение увидела?

Да, привидение из прошлого. Беатрис тяжело вздохнула и пошла следом за фотографом.

Фред не стал настаивать, чтобы она пригласила его подняться, когда увидел свет в квартире Беатрис. Он наверняка решил, что это пришел жених, и почел за благо не встречаться с ним в столь поздний час. На самом деле у девушки жила сестра Сузан, которая не так давно вернулась из Италии и начала работать в картинной галерее.

— Бог мой, да на тебя смотреть страшно! — приветствовала она Беатрис. Сузан сидела на низкой софе, поджав под себя ноги, и рассматривала каталог выставки. — Что случилось? Неужели полный провал? Или тебя кто-то обидел? Давай я позвоню Артуру или Брайану…

Она встала, подошла к Беатрис, обняла ее за плечи и усадила в кресло.

— Да нет, все в порядке, просто я очень устала. Эти вечера отнимают столько сил… Но завтра я устрою себе выходной. — При всей любви к сестре она не могла сейчас признаться, что видела человека, которого некогда считала любовью всей своей жизни.

— Сама виновата, — назидательно произнесла та. — Не нужно было идти у отца на поводу. Разве таково твое призвание? Меня он тоже хотел затащить в свои сети, но я сумела настоять на своем. Лучше буду никому не известным организатором выставок, чем испорчу себе нервы, общаясь с этими толстосумами.

Беатрис передернула плечами и скинула туфли. Этот разговор они начинали неоднократно. Она так и не окончила университет. По возвращении в Англию ее ждало предложение отца, больше похожее на требование, начать работать в его риелторской компании. Мистер Шеннон пригласил младшую дочь в свой кабинет и объяснил, что ей необходимо пересмотреть планы на будущее. Он уверял, что ее ждет стабильная, высокооплачиваемая работа с хорошими перспективами. Что гораздо выгоднее, чем рисовать никому не нужные картинки. Тем более что никакого таланта у нее нет.

На деле все оказалось иначе. Компания явно переживала кризис. Людей не хватало. Один за другим срывались выгодные контракты по аренде и продаже недвижимости. Беатрис не оставалось иного выбора. Она просто обязана была стать брокером, чтобы попытаться спасти отцовскую фирму.

Пять лет упорного труда — и ситуация вроде бы начала потихоньку выправляться. За это время девушка многому научилась. Теперь она возглавляла отдел продаж и заключала самые важные договора. Но сил уже больше не оставалось ни на что другое.

— Наверное, ты права. Но теперь уже ничего не изменишь. Слишком поздно. — Она вынула из прически заколку, и каштановые волосы рассыпались по плечам.

Беатрис уже решилась рассказать, что видела Эжена, но увидела на маленьком столике бутылку шампанского в ведерке со льдом, два бокала и пять алых роз.

— У нас сегодня праздник? — удивленно спросила она, взглянув на сестру.

Та зарделась.

— Брайан наконец-то сделал мне предложение. И я согласилась.

Беатрис мгновенно забыла обо всех своих несчастьях. Она порывисто обняла сестру и расцеловала в обе щеки.

— Ура! Такой хорошей новости я уже давно не слышала. Долго же он собирался! — Сузан и Брайан были влюблены друг в друга с раннего детства, но что-то все время мешало им осознать это. Наконец-то любящие сердца соединятся. — Как все прошло? Рассказывай скорее!

— Он недавно вернулся из очередной поездки и сразу — ко мне. Мы пошли в кафе, сидели, пили кофе, он рассказывал, как все прошло, и вдруг поглядел на меня пристально и спросил: «Слушай, Сью, ответь мне на один простой вопрос. Почему мы до сих пор не женаты?» — Она откупорила бутылку шампанского и стала разливать золотистый напиток по бокалам. — Я чуть со стула не упала. Столько лет ждала этих слов, а он все равно ухитрился сделать мне сюрприз.

— Ну, давай выпьем за ваше счастье.

— И за ваше с Артуром. — Они чокнулись, и Сузан принялась радостно рассказывать о планах на будущее. — Жить пока будем у Брайана, в его холостяцкой квартире. Вот когда пойдут дети, придется переезжать, и лучше всего в дом за городом. Представляешь, он очень хочет детей, мечтает завести их целую кучу! А я что-то не вижу себя в качестве многодетной матери. Но кто знает? Как подумаю: идешь себе с мужем под ручку, с коляской, с собакой… Брайан обещает отрастить бороду, чтобы казаться солиднее.

— Да, меня вряд ли ждет такая семейная идиллия… — пробормотала Беатрис.

Она старательно отгоняла настойчивое желание разорвать помолвку и оставить все как есть. Ей очень нравилось жить одной, самой решать все проблемы, отвечать за себя. В отношениях с Артуром все было слишком гладко, слишком обыденно. Рядом с ним она чувствовала себя боевым товарищем, верным соратником… Все это у нее есть и без брака. А хотелось ощущать себя женщиной, любимой и желанной.

— Ну и когда же настанет знаменательный день? — К своему стыду, Беатрис по-настоящему завидовала сестре.

— Через три месяца. В конце июня. — Неожиданно она сделала большие глаза, словно ее осенила потрясающая мысль. — Знаешь, а ведь мы могли бы сыграть две свадьбы в один день. Здорово будет, да?

Еще бы, романтично, как в сказке. Два брата и две сестры, лучшие друзья с раннего детства, женятся между собой!

Посмотрим, мрачновато подумала Беатрис, слушая счастливый щебет Сузан о свадебном платье, церемонии бракосочетания, медовом месяце. Вообще-то они с Артуром собирались пожениться через год после официального объявления о помолвке. По его расчетам этого времени должно было хватить, чтобы накопить денег на покупку дома и отложить на случай рождения ребенка.

После второго бокала шампанского все мысли о размеренном будущем испарились, и Беатрис неожиданно для себя сказала:

— Я видела его сегодня на вечеринке. Он почти не изменился.

— Кто? — не поняла Сузан.

— Эжен.

Она удивилась, с какой легкостью сумела произнести это имя. Беатрис не говорила об Эжене и старалась не вспоминать о нем с того самого вечера, а теперь ей казалось, что они расстались только вчера. Сердце ее разом наполнилось горечью, гневом и тоской, которые вроде бы давно были похоронены и забыты.

Сузан не сразу вспомнила, о ком идет речь, и Беатрис пришлось объяснить.

— Флорентийский школа. Пять лет назад. Накануне моего отъезда в Англию.

— А, ну конечно! Эжен Делакруа! — Сузан хлопнула себя ладонью по лбу. — Американец, в которого ты была жутко влюблена. А он бросил тебя в самый последний вечер. Подлец! Надо же, как мир тесен. И что же он там делал?

— Не имею ни малейшего представления. — Беатрис отставила бокал, уже сожалея, что начала этот разговор. Зачем понадобилось говорить о нем? Эксперимент? Проверка собственных чувств? Чтобы наконец-то ощутить себя полностью свободной от его чар? Встреча со старой любовью не случайна. Возможно, это означает начало новой жизни, без ненужных воспоминаний…

— Знаешь, судя по его внешнему виду, он отлично устроился. Шикарно одет, уверенно держится. Наверное, за эти пять лет сумел сделать неплохую карьеру. Не знаю только в качестве кого… Она просто должна была сказать про него какую-нибудь гадость. Чтобы навсегда вычеркнуть его образ из своей памяти. Чтобы больше не думать о нем, не плакать и не мечтать.

— Нахальный донжуан! — презрительно хмыкнула Сузан. — Надеюсь, ты поставила его на место.

— Мы не разговаривали, — ответила Беатрис. Да, произнесено было всего одно слово. Его короткое имя.

— Это и к лучшему, — подытожила Сузан. — На твоем месте я бы выкинула его из головы. А теперь давай лучше о чем-нибудь приятном побеседуем. Например, о завтрашнем празднике. Что ты собираешься надеть? Только, пожалуйста, не брюки! Я, наверное, буду в синем платье — оно так нравится Брайану…

Беатрис оставила машину на стоянке перед офисом и поднялась по широким ступеням к стеклянным дверям. Ей казалось, что даже привычное здание выглядит сегодня по-особому празднично. Всюду, даже в коридорах и холле, стояли цветы, наполняя помещения свежим ароматом весны. Неожиданно девушка вспомнила, что точно так же офис утопал в цветах около десяти лет назад. Но повод был совсем другой.

Жуткую новость Беатрис и Сузан узнали, находясь в школе-интернате в Сассексе. Для девочек-подростков смерть матери стала настоящим ударом. А когда после похорон отец сказал, что собирается продать большой семейный дом и перебраться в квартиру в центре города, они ощутили себя одинокими и никому не нужными. Мама — тихая и ласковая, обожавшая петь и выращивать цветы, — была лучшим другом, поверенным всех тайн и главным сообщником в битве против холодности Ричарда Шеннона.

После смерти жены он еще больше замкнулся в себе, практически перестал общаться с дочерьми и с головой ушел в работу. Однако дела не клеились, и неудачи ожесточали его все сильнее. Раньше Летиции удавалось смягчить суровый характер мужа, но теперь некому было поцелуем разгладить морщинки на его лбу или приготовить крепкий кофе по-турецки так, как он любил, и гнев Ричарда все чаще выплескивался на окружающих.

Беатрис и Сузан учились вдали от дома, к отцу приезжали несколько раз в год на каникулы и видели его нечасто. Ричард Шеннон отправлял дочерей то на горнолыжный курорт в Швейцарию, то на океанское побережье, а сам предпочитал оставаться в Лондоне. Брайан и Артур Бриджесы — их семья дружила с семьей Шеннон, их отцы были деловыми партнерами — неизменно сопровождали девочек, развлекая и опекая.

Как-то самой собой получалось, что они должны были пережениться между собой. Тем более что Сузан и Брайан уже в детстве влюбились друг в друга…

Хватит о грустном, оборвала себя девушка, сегодня все-таки праздник. Хороша будет невеста с зареванными глазами и красным носом! Она сняла пальто, поправила прическу перед зеркалом и отправилась на поиски Артура.

Большинство гостей собрались в конференц-зале, откуда по случаю торжества вынесли мебель. Она с трудом продвигалась вперед, поскольку каждую секунду ее кто-нибудь окликал. Друзья, коллеги, вовсе не знакомые люди, приглашенные, видимо, старшими Бриджесами, поздравляли, жали руку, целовали ее в щеку. В дальнем конце располагалась стойка с напитками и закусками, по залу сновали официанты с подносами, уставленными бокалами с шампанским. Около окна Беатрис заметила Артура и его родителей, занятых оживленной беседой. Разговор оборвался, как только девушка подошла ближе и тронула жениха за локоть.

— Что-то не так? — спросила она, заметив, что густые брови Артура сошлись на переносице.

— Нет конечно, все отлично, — поспешил заверить ее Говард Бриджес. — Кстати, Бетти, ты чудесно выглядишь. Персиковый цвет тебе очень к лицу. Правда, Арти?

— А где твоя сестра? — поинтересовалась Аманда Бриджес, обнимая будущую невестку за плечи. — Ждем только ее. Как же вы, девицы, любите опаздывать!

— Она ждет Брайана. Он обещал заехать за ней и привезти сюда. Жених и невеста должны быть вместе, — сказала Беатрис, лукаво поглядывая на Артура. Тот тепло улыбнулся ей.

— Конечно, — ответил Говард. — Вряд ли ваш отец счастлив, что его старшая дочь выходит за художника. Хоть Брайан и мой сын, но я скажу, что творческие люди — ненадежный народ. Впрочем, время покажет.

— Но они очень счастливы, — вступилась за друзей Беатрис. — Да и сама Сью занимается искусством. Лучше не придумаешь!

Говард и Аманда всегда были очень добры к девочкам, оставшимся без матери. И поэтому так строго судили их избранников, не давая спуску даже своим сыновьям. Беатрис, однако, не совсем понимала, в чем можно упрекнуть Брайана. Если кто и заслуживал критики, так это слишком рассудочный и погруженный в дела Артур.

Чтобы прервать затянувшуюся паузу, она спросила:

— А где папа? Что-то его не видно…

Бриджесы обменялись тревожными взглядами. Стараясь не смотреть на Беатрис, Артур глухо произнес:

— Он у себя в кабинете с нашим банкиром. Надеюсь, это не надолго. Нехорошо, правда, получилось — семейное торжество все-таки. Но этот американец так редко бывает в Англии, что приходится пользоваться любой возможностью.

— Ладно, мы слишком долго стоим на одном месте. Пора заняться гостями, — решительно сказала Аманда и взяла мужа под руку. — Пойдем, Говард, поприветствуем всех. Тебе еще нужно будет произнести речь, когда появится Ричард. Конечно, все знают, по какому поводу собрались, но надо все-таки официально объявить о помолвке. — Она улыбнулась молодым людям, и супруги смешались с толпой.

Оставшись с Артуром наедине, Беатрис позволила себе полюбопытствовать:

— Арти, что происходит? Какие-то проблемы? Сначала я подумала, что твои родители просто беспокоятся из-за сегодняшнего вечера. Но дело ведь не в этом, да?

— Дело в нашем банке-кредиторе, — неохотно ответил он, стараясь говорить шепотом. — Но тебе не о чем беспокоиться, мы давно с ним работаем и все скоро уладится… Это платье новое, да? — несколько неловко перевел он разговор на другую тему. — Наверное, стоит целое состояние. Очень красивое, тебе идет.

Беатрис и в самом деле выглядела потрясающе. Нежный шелк облегал все изгибы ее стройной фигуры, а персиковый цвет подчеркивал необычный оттенок каштановых волос и матовую бледность лица. На слегка подкрашенных полных губах мелькала легкая улыбка, карие глаза сияли.

Девушку не могло не огорчить меркантильное замечание жениха. Артура всегда волновали финансовые вопросы, и величайшее удовольствие ему доставляло осознание своего умения экономить на всем, в пределах разумного, естественно. Беатрис уже привыкла к этой его «милой» особенности, но все же ей хотелось, чтобы он сначала обращал внимание на ее красоту, а уж потом на стоимость этой красоты.

Впрочем, Артуру было совсем не свойственно рассыпаться в изысканных комплиментах. Да и отношения их не предполагали особой страсти.

— Не беспокойся, я взяла его напрокат на один вечер, — слукавила она, не испытывая ни малейших угрызений совести. Если он узнает цену платья, то придется выслушивать нотации.

Артур наградил невесту одобрительной улыбкой и обнял за талию, намереваясь обойти с ней гостей. Но у девушки были другие планы.

— Не обращайся со мной как с неразумным ребенком, Бриджес! Если у компании денежные затруднения, я должна знать. Все-таки я лицо заинтересованное.

Он сунул руки в карманы и слегка ссутулился. По его мрачному лицу Беатрис поняла, что все обстоит очень плохо.

— Мы не хотели тебя волновать. В конце концов, есть шансы, что твой отец его уговорит.

— Кого?

— Директора европейского отделения «Траст-банка». Если мы не выплатим кредит, он грозится объявить нас банкротами.

— Но ведь, насколько я помню, несколько лет назад была аналогичная ситуация. Отец не мог выплатить долги, и пришлось рассчитываться акциями. Почему бы теперь не поступить так же?

— Потому что нового директора это не устраивает. Он сменил старину Траутмена три месяца назад, и с тех пор дела наши покатились под гору. Пока что он отказывается продлевать кредит. Говорит, ему это невыгодно. Он сам ведет нашу компанию, хотя у него полно финансистов и юристов. Нехороший признак.

— Да, плохо дело. — Беатрис покачала головой. Акции предприятия, находящегося на грани банкротства, недорого стоят. — Но, может, отцу все же удастся его уломать?

Артур пожал плечами.

— Кто его знает! Этот парень упрям… — Он обнял невесту за плечи и отвел в сторону. — Ладно, не надо было тебе этого рассказывать. В любом случае, пускай печальные новости не испортят нашего праздника. Даже если «Шеннон риелти» обанкротится, мы ко дну не пойдем. С такой квалификацией и опытом работы нам не о чем волноваться…

Беатрис очень старалась вести себя как счастливая невеста, хотя на душе кошки скребли. Взгляд то и дело обращался к закрытой двери отцовского кабинета, где в эти минуты Ричард Шеннон пытался убедить бессердечного банкира не перекрывать компании кислород. Многие из гостей работали в «Шеннон риелти», и благосостояние их семей зависело от хорошего настроения и добросердечия кредитора. Через месяц они могли оказаться на улице, а отец Беатрис и Говард Бриджес навсегда потеряли бы вес и имя в деловом мире.

Неужели Арти думает, что я способна веселиться, когда твердая почва под ногами в одночасье превратилась в зыбучие пески? Может, его совершенно не волнует судьба других людей? — недоумевала она.

Девушка взглянула на жениха. Он принимал поздравления от подчиненных, широко улыбаясь и пожимая руки. Конечно, он заботился о, том, чтобы не поднимать панику и не испортить вечер невесте.

У нее в руках оказался бокал шампанского. Но не успела Беатрис пригубить игристый напиток, как дверь отцовского кабинета открылась и на пороге показался Ричард Шеннон. Сердце девушки тревожно забилось.

По лицу владельца компании невозможно было понять, успешно ли закончились переговоры. Он, как всегда, держал чувства при себе. Почти мгновенно в зале воцарилась тишина, как будто одно только присутствие этого человека заставило всех замолчать. Он взял с подноса бокал шампанского и сказал, как счастлив, что две семьи наконец-то объединились и союз этот послужит прочным основанием для дальнейшего развития бизнеса…

Слова его влетали в одно ухо Беатрис и вылетали из другого. Потом Артур взял ее руку, надел на безымянный палец золотое кольцо с бриллиантом, и со всех сторон раздались восхищенные ахи, охи и аплодисменты.

Беатрис улыбалась, как механическая кукла, и не спускала глаз с отца. Она пыталась разгадать выражение его сурового лица, понять, что сулит компании мрачная складка над бровями и ссутулившиеся плечи. Он стоял в отдалении от шумной толпы гостей, обводя всех бесстрастным взглядом. Неожиданно Ричард Шеннон кивком подозвал дочь к себе. И она, поспешно извинившись, выскользнула из плотного кольца поздравляющих.

Отец взял из ее руки бокал и строго произнес:

— Тебя ждут в кабинете.

— Меня?.. — Слова застряли у Беатрис в горле, как только она заметила язвительную складку у его губ. Какие могут быть вопросы после столь ясного приказа? И все же она решилась поинтересоваться: — Как все прошло? Арти рассказал мне о неприятностях.

Господи, что могло понадобиться от нее этому денежному мешку? Неужели он хочет купить квартиру в центре Бирмингема или коттедж на окраине? Или потребует изменить ценовую политику? Но любые действия отдела продаж все равно корректируются учредителями компании!

Словно не слыша вопроса, Ричард Шеннон холодно заметил:

— Как я уже сказал, тебя ждут. Похоже, ты понадобилась. Постарайся не испортить положения — большего от тебя не требуется. Беседа не займет много времени, и ты скоро сможешь присоединиться к веселой компании.

— Да, сэр, конечно, сэр, — тоскливо бормотала Беатрис. — Все будет сделано, сэр.

Она на секунду помедлила перед дверью, приводя в порядок свои мысли и чувства. Как хорошо, невольно подумалось ей, что персиковое платье мне идет. Надо постараться произвести хорошее впечатление на кредитора. Может быть, это спасет компанию. Может быть, отец наконец-то посмотрит на меня новыми глазами. Если я допущу какой-нибудь промах, он никогда не простит…

Но зачем, черт возьми, она так упорно добивается его внимания, его похвалы? Ему ведь наплевать на собственного ребенка!

Беатрис стало страшно. Она чувствовала себя как на экзамене по неизвестному предмету. Ладно, хватит себя накручивать, не хватает только, чтобы коленки тряслись и голос дрожал. Девушка решительно выпрямилась, поправила волосы и открыла дверь кабинета.

Он сидел на краю письменного стола, скрестив руки на груди, и его холодные серые глаза пристально смотрели в лицо вошедшей.

— Это, должно быть, какая-то ошибка, — пробормотала она неуверенно.

Беатрис невольно отступила на шаг и прижалась спиной к двери. Ей вполне хватило вчерашней встречи с Эженом Делакруа, чтобы вновь оказаться во власти воспоминаний о прошлом. А теперь он здесь в качестве главного кредитора…

— Никакой ошибки нет, уверяю вас. Присаживайтесь, мисс Шеннон.

Он встал, чтобы придвинуть для нее кресло.

Беатрис тем временем успела его рассмотреть. В этом высоком, подтянутом мужчине, одетом дорого и неброско, никто не узнал бы прежнего парня в клетчатой рубашке и потертых джинсах. Кто бы мог подумать, что когда-то это суровое, словно высеченное из камня лицо освещалось теплой улыбкой, а твердые, плотно сжатые губы шептали нежные слова и дарили страстные поцелуи!

Официально обращение помогло девушке взять себя в руки и настроиться на деловой лад. В конце концов, прошло много лет. Оба они изменились, и призраки прошлого не должны властвовать над настоящим.

Эжен удобно устроился в кресле Ричарда Шеннона, явно чувствуя себя как дома. Он слегка тряхнул головой, и у Беатрис защемило сердце от этого до боли знакомого жеста. Он всегда так делал, перед тем как решить трудную задачу.

Девушка присела на кресло с другой стороны стола и сложила руки на коленях. Представив себе, что это всего лишь очередной клиент, она произнесла спокойным и доброжелательным тоном:

— Вы теперь работаете в «Траст-банке»? — Да, неплохой карьерный скачок для простого курьера. Надо держаться с ним предельно любезно ради всех сотрудников «Шеннон риелти» и подавить нарастающее желание свернуть ему шею.

— С тех пор как мой отец отошел от дел, я и есть «Траст-банк». — Эжен положил ладони на стол и принялся слегка постукивать пальцами по полированной поверхности. Серые глаза внимательно наблюдали за выражением ее лица.

Господи, она по-прежнему похожа на Мадонну. Эти огромные наивные глаза, застенчивая улыбка… Но под маской невинности скрывается безнравственное, бессердечное существо, распутное, как дворовая кошка!

За прошедшие годы она стала еще красивее. Исчезла подростковая угловатость, и она расцвела как роза. При мысли, что у нее есть жених, с которым она занимается любовью, Эжен едва не заскрежетал зубами.

А ведь пять лет назад он мог взять ее, сделать своей, навеки привязать к себе. Она едва ли не умоляла его сделать это, но ему хватило сил сдержаться из уважения к ее юности. А эта кошка посмеялась над ним, поиграла и оставила в дураках. Что ж, теперь ей не уйти. Он насладится ее обольстительным телом, а потом вкусит сладость мести, бросив ее, как некогда она поступила с ним.

Эжен смотрел на Беатрис и невольно размышлял, какой длины ее волосы. Если их распустить, они покроют плечи и грудь каштановым водопадом…

Он произнес тихим голосом, полным искушения:

— У меня к вам деловое предложение, мисс Шеннон…

Да он просто с ума сошел! Наверное, ей показалось. Может быть, по-американски это значит что-то другое… Или Эжен Делакруа действительно безумен?

Беатрис не сдержалась и вскочила с кресла. Она была так потрясена, что с трудом стояла на ногах. Грудь тяжело вздымалась, глаза расширились, она нервно облизнула сухие губы.

Эжен неторопливо поднялся и перегнулся через стол к ней. Беатрис ощутила запах его туалетной воды, жар его тела, и ее сердце учащенно забилось. Она давно уже не видела его на расстоянии вытянутой руки и с болью узнавала малейшие черточки лица.

— Я готов повторить каждое свое слово, — тихо произнес он, не сводя с нее пристального взгляда, и снова медленно опустился в кресло.

— Но почему? — жалобно протянула Беатрис, прекрасно помня все сказанное им. Она не понимала причин столь поразительного поведения.

— Потому что за тобой должок. — Эжен усмехнулся, обнажив белые зубы. — Пять лет назад ты отдалась бы мне без лишних вопросов. Но тогда я пожалел тебя. Ты же доказала, что не стоишь уважения мужчины. — На его красивом лице застыла маска презрения. — Я любил тебя, а ты растоптала мои чувства. Так ты наградила меня за то, что я думал не только о своем удовольствии. Теперь пришло время расплатиться за прошлое. Полугода, а может, даже трех месяцев хватит, чтобы рассчитаться со всеми долгами. — В глазах его горел недобрый огонь, губы изогнулись в злой усмешке. — Задевая в мужчине гордость, помни, что рано или поздно тебе придется столкнуться с его местью.

Беатрис прошиб холодный пот. Способность рассуждать здраво неожиданно покинула ее. Ей оставалось только защищаться его же оружием.

— Но ты первый обманул меня! Говорил, что простой курьер и с трудом сводишь концы с концами, а сам чуть ли не в золоте купался! Ты лгал мне!

Эжен отвернулся, словно не желая смотреть на нечто очень неприятное.

— Нет, не лгал. Ты сама превратно поняла мои слова. Тебе приятно было позабавиться с парнем без имени и без денег, к тому же из другой страны. Девушка должна завести хоть одну интрижку в студенческие годы, разве не так? Тебе хотелось романтики и секса. Я не пошел у тебя на поводу, и ты перекинулась на своего приятеля Брайана Бриджеса. Наверняка вам было не впервой…

— Что ты такое несешь! — возмутилась Беатрис. — Мы с ним всего лишь танцевали! Брайан мой старый друг, он жених моей сестры, и я никогда…

Эжен неожиданно ударил кулаком по столу, обрывая ее сбивчивые объяснения.

— Хватит! Ты висела на нем как лиана. Или теперь это называется дружескими объятиями? А сестру твою мне вдвойне жаль, если вы прямо у нее на глазах дурили ей голову… Может, ты и забыла свои слова, но я-то помню!

Беатрис не нашлась, что ответить на эти невероятные обвинения. Конечно, она тоже все помнила. Помнила каждое свидание, каждый поцелуй… И не забыла ни секунды той последней, роковой встречи. Но защищаться ей было нечем, потому что этот безумец ничего не хочет слушать и не верит ни единому ее слову…

— Договор лежит на столе, — резко сказал Эжен, возвращая ее к реальности. — Ты будешь жить со мной, спать со мной, развлекать меня, пока мне не надоешь. Взамен я погашу все ваши долги перед банком и дам крупную ссуду на выгодных для вас условиях. Если ты примешь мое предложение, «Шеннон риелти» снова ждет успех, если же нет… — Он сломал карандаш, который держал в руках. Сухой щелчок объяснил все лучше всяких слов.

Беатрис не могла прийти в себя, разум отказывался воспринимать происходящее. Она слышала только слова «спать со мной, развлекать меня» и с ненавистью к себе чувствовала жар во всем теле и сладострастную дрожь. Он по-прежнему имел власть над ней, хотя всеми силами души она сопротивлялась. Сколько раз Беатрис убеждала себя, что этот человек не достоин ни единой слезинки, ни единого воспоминания о нем? Но стоило только ему оказаться рядом, как она готова позабыть обо всем…

— Но я только что заключила помолвку, — убито произнесла она, едва шевеля пересохшими губами.

— Так разорви ее.

Эжен встал и посмотрел на Беатрис с высоты своего роста. Она не спускала глаз с его лица, пытаясь обнаружить за маской холодности человека, которого некогда любила.

— Я зайду к тебе завтра утром. И ты дашь ответ. Широким шагом он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Беатрис зазнобило, и она обхватила себя руками за плечи. Пока Эжен находился в комнате, она словно задыхалась от жары, но стоило ему уйти, как девушка ощутила себя на Северном полюсе. Ничего не изменилось за последние пять лет. К сожалению…

Она чувствовала себя больной и разбитой. Эжен просил — нет, требовал! — невозможного. Однако Беатрис понимала, что если бы он обратился со словами раскаяния и сказал, что все эти годы думал только о ней, она бы растаяла и уступила мгновенно. Она сопротивлялась не ему — это было выше ее сил, — а его наглой, беспринципной манере поведения.

Самоуверенный тип начал с обвинений и не дал ей сказать ни слова в свое оправдание. Да, конечно, пять лет назад она повела себя не лучшим образом, но что послужило тому причиной? Измена возлюбленного чуть не свела ее, совсем еще юную девушку, с ума, к тому же она много выпила и разнервничалась…

— Ну, как все прошло?

Она так погрузилась в размышления, что не заметила, как вошел Артур. Он погладил испуганно вздрогнувшую невесту по плечу.

— Я видел, как мистер Делакруа выходил. Вряд ли тебе удалось убедить его продлить кредит, — грустно произнес он. — Ни у моего, ни у твоего отца это не получилось. Вот и потонул наш кораблик.

Нарочито сочувственный тон Артура вывел Беатрис из себя. Она сбросила его руку и вскочила с кресла. Рядом с этим человеком она не испытывала и сотой доли ощущений, которые волной накрывали ее при виде Эжена. Рядом с ним она вообще ничего не испытывала. Но впервые в жизни ей захотелось спрятаться у Артура на груди и попросить защиты от овладевшей ею страсти. Конечно, жених не поймет ее, посоветует принять аспирин и пораньше лечь спать. Вот уже несколько лет она играет в разумную, добронравную молодую женщину, которая станет поддержкой и опорой в делах для Артура Бриджеса. Он не придет в восторг, если она начнет слишком бурно выражать свои эмоции.

На глаза ее навернулись слезы, и, чтобы скрыть их, Беатрис наклонилась поправить ремешок босоножки. Спокойный, рассудительный Артур придет в ужас, если узнает, что его невеста помыслила продать себя ради спасения компании.

А она ведь помыслила. Уже почти решила, разве не так? Нет! Никогда! Времена работорговли давно прошли!

Беатрис выпрямилась и взяла молодого человека под руку.

— Сейчас не время об этом говорить. Побудем здесь еще полчаса, затем ты отвезешь меня домой, и мы все обсудим.

На лице Артура отразилось недоумение.

— Наши отцы захотят узнать, чем все кончилось. Они тебя не отпустят, пока не расспросят. И потом, не можем же мы уйти с собственной вечеринки. Это покажется странным.

— Нет, не покажется, — со вздохом ответила Беатрис, направляясь к двери. — Все подумают, что мы ведем себя как и подобает обручившейся паре, которой не терпится оказаться наедине.

— Не говори глупостей, Бетти, это тебе не идет. — Артур нахмурился и, поймав за руку, заставил ее остановиться. — Не понимаю, к чему все эти секреты. Или этот парень собирается нас потопить, или нет.

Сдерживая раздражение, вызванное его толстокожестью, Беатрис постаралась объяснить как можно понятнее:

— Все не так просто. Делакруа предложил мне сделку. Очень странную сделку. Мне нужно рассказать тебе об условиях, прежде чем правда выйдет наружу. Иначе мы уже ничего не сможем изменить.

Только таким образом ей удалось убедить Артура. Жених и невеста присоединились к гостям, которые уже проявляли признаки беспокойства. Беатрис изо всех сил изображала счастливую влюбленную, но мысли ее блуждали очень далеко. Она выпила пару бокалов шампанского, чтобы хоть немного расслабиться и унять нервную дрожь.

От нее зависела судьба нескольких десятков сотрудников компании, их обеспеченное будущее и спокойная жизнь. Одно только слово — и ее отец и Говард Бриджес будут спасены от банкротства и позора. Неужели она проявит неблагодарность к людям, которые вырастили, воспитали, сделали ее человеком? Разве она ничем не обязана им?

В общем гуле Беатрис услышала, как кто-то зовет ее, и обернулась. Перед ней стояла Элизабет Паркер.

— Наконец-то я тебя поймала! — радостно произнесла она, обнимая девушку. — Я так счастлива за вас обоих! Вы прекрасно смотритесь вместе, из вас получится отличная семья. — Ее голубые глаза заблестели от восторженных слез. — Покажи кольцо.

Невеста протянула руку и почувствовала, что сама готова разрыдаться. В качестве личного секретаря Элизабет работала с Ричардом Шенноном с первых дней основания компании. Они настолько привыкли друг к другу, что понимали друг друга с полуслова. На ней лежал огромный объем работ, и порой казалось, что она не выдержит и не успеет что-то сделать в срок или что-нибудь забудет. Но миссис Паркер никогда не подводила шефа, какие бы несчастья ни обрушивались на ее седую, коротко стриженную голову.

Вот уже более двадцати лет Элизабет растила сына, получившего травму головы при родах и в умственном развитии остановившегося на уровне четырехлетнего малыша. Муж ушел, как только узнал о болезни ребенка, и она справлялась одна, каждое утро отвозя Майка в специальный центр и каждый вечер забирая его домой. И никто никогда не слышал из ее уст ни единой жалобы. Если она потеряет работу, то новой уже не найдет. В пятьдесят с лишним не приходится рассчитывать на ответственную должность на новом месте. Хорошо, если удастся устроиться уборщицей или консьержкой.

Все эти мысли пронеслись в голове Беатрис, пока Элизабет рассматривала тонкий золотой ободок с красивым камнем на ее пальце.

— Поздравляю, дорогая моя. Тебе уже пора быть счастливой. — Она тепло поцеловала девушку в щеку и стала прощаться. — Очень мило, что вы меня пригласили, но, честное слово, мне пора бежать. Сегодня с Майком сидит соседка, и мне не хотелось бы злоупотреблять ее добротой. Она может пригодиться в другой раз, когда какой-нибудь пожилой миллионер пригласит меня поужинать.

Она весело улыбнулась, помахала всем рукой и быстро пошла к выходу. Глядя ей вслед, Беатрис вновь почувствовала всю тяжесть ответственности за свое решение.

— Пойдем и мы, — сказала она Артуру, беря его под руку.

Сможет ли она продать свое тело ради фирмы и ее сотрудников? И почему при мысли об этой коммерческой сделке сердце начинает бешено биться в груди, а кровь — неистово пульсировать в висках?

Нет, надо вернуть Артуру кольцо. Нельзя быть невестой одного, а думать о другом. Интересно, насколько серьезную боль причинит ему ее отказ?

И что принесет ей самой эта короткая связь, кроме горького унижения и презрения к самой себе? Сколько пройдет времени, прежде чем она наскучит Эжену?

Но воображение уже рисовало соблазнительные картины, перед которыми она не в силах была устоять…

— И ты выполнишь его требования? Артур сидел на диване, откинувшись на спинку, и, пока она говорила, не проронил ни слова. На маленьком столике стояла чашка с остывшим кофе, к которому он так и не притронулся. Беатрис ходила по комнате взад-вперед, и без того снедаемая нервным напряжением, а теперь еще от нее ждали ответа, которого она не могла дать. Но Артур сам ответил за нее.

— Ты ведь хочешь этого, иначе не стала бы колебаться, а прямо на месте отвергла бы его предложение. Ты все еще хочешь его, хотя сама этого не сознаешь. Я подумал было, что речь идет об обычном студенческом романчике, но ты до сих пор не смогла забыть этого парня. — В его устах эти слова звучали как суровое обвинение. — Но он же не объявился в тот вечер, то есть сам положил конец вашим отношениям. Чем же он недоволен?

— Он объявился, — тихо сказала Беатрис, опуская голову.

На долю секунды ей стало жаль, что жених отнесся к истории ее первой — и, как оказалось, последней — любви так спокойно. Но ждать от Артура решительных действий было по меньшей мере глупо. Не бросится же он на этого американца с кулаками! Скандальная выходка поставит крест на репутации молодого Бриджеса и похоронит его надежды на хорошую карьеру.

— В тот вечер он все-таки пришел. Но не один, а с потрясающе красивой женщиной, богатой, как царица Савская. — Беатрис не стала рассказывать о ювелирном магазине, дорогом подарке и нежных объятиях двух голубков. — Я чуть не сошла с ума от ревности. И захотела отплатить ему тем же: у всех на виду поцеловала Брайана.

— Не понимаю, как после этого Сузан находит возможным общаться с тобой, — произнес Артур холодным тоном. — Жаль, что ты не предупредила меня о своих экстравагантных выходках заранее. Возможно, я слишком поспешно предложил тебе руку и сердце.

Беатрис постаралась пропустить мимо ушей эти колкие, обидные замечания. Она решила рассказать все до конца, чтобы остаться честной перед Артуром и его семьей. Чтобы никто не мог обвинить ее во лжи.

— Эжен стоял в двух шагах от нас. Я крикнула ему в лицо какую-то гадость. Поэтому он и выставил такие суровые условия. Чтобы наказать меня. Я задела его чертову гордость.

Артур в упор посмотрел на девушку. Она подумала, что он расторгнет помолвку, а значит, предоставит ей самой выбирать. Снимет с себя всякую ответственность.

— Гмм… как-то это не слишком убедительно выглядит. Должно быть, ты задела нечто большее, чем просто гордость, — тихо произнес он. — Пять лет — немалый срок. За это время человек может все забыть…

— Не болтай глупостей! — резко оборвала его Беатрис. — Говорю тебе, он хочет наказать меня. Ты же вообще его не знаешь, как ты можешь судить о его намерениях?

— Ну, все-таки я мужчина, — миролюбиво произнес Артур. — Но речь сейчас не обо мне. Скажи, разве ты сама не мечтаешь о таком наказании?

— Нет конечно! — воскликнула она, невольно заливаясь краской. Ее бросило в жар при мысли о том, как изобретателен может быть Эжен.

— Тогда почему же ты сразу не прогнала его? Если бы ты не колебалась, незачем было бы обсуждать сложившуюся ситуацию. И не надо повторять всю эту ерунду насчет фирмы и спасения рабочих мест. Если «Шеннон риелти» развалится, это еще не конец света. Отцам нашим уже давно пора отправляться на покой. Я без труда перейду в другую компанию, ты тоже…

— А как же все остальные? У нас работает несколько десятков человек! Что, например, будет делать Элизабет? — Беатрис рассердилась, что он ни в грош не ставил ее колебания и заранее уверен, что она готова отдаться Эжену Делакруа.

— Каждый день увольняют тысячи людей, — пожал он плечами. — В цивилизованных странах безработным выдают пособие, а потом они находят новые места. Никто не умирает от голода, никто не мерзнет на улицах. А что касается Элизабет, то она вообще может уйти на пенсию. И честное слово, пенсия ее будет ненамного меньше теперешней зарплаты.

Артур потер лоб и встал с дивана.

— Признайся, Бетти, ты же сама хочешь принести эту жертву, никто тебя к ней не принуждает. Мы с тобой никогда не притворялись, будто жить друг без друга не можем. Если в глубине сердца ты все еще любишь этого американца, то иди к нему. Но будь честной перед собой и не прикрывайся спасительной миссией. — Он слегка обнял ее за плечи и погладил по голове. — Подумай хорошенько. И если решишь поступить так, как он хочет, я тебя отпускаю. Нельзя удержать то, что тебе не принадлежит. К тому же я ведь не слишком гожусь для всех этих романтических встреч под луной и алых роз. Да и, честно говоря, мне не хотелось бы жить с женой, которая тайком вздыхает о другом. — Артур ласково улыбнулся. — А кольцо сохрани на память обо мне.

Беатрис не знала, сколько времени просидела на диване после того, как Артур ушел. Она долго не могла прийти в себя. Как легко он отказался от нее. А ведь только сегодня они назвались женихом и невестой и собирались пожениться через год.

Но Артур прав, что не стал удерживать то, что ему никогда не принадлежало. Теперь Беатрис знала точно: над сердцем ее по-прежнему властвует Эжен, она любит его так же, как пять лет назад, и готова отдать все, лишь бы побыть с ним хотя бы один день.

Как хорошо, что сегодня Сузан не ночует у нее. Второго объяснения за день Беатрис не пережила бы. Она медленно побрела в ванную, налила горячей воды, добавила ароматического масла…

Завтра утром позвонит Эжен и потребует ответа. Хватит ли у нее сил бросить «Шеннон риелти» на произвол судьбы? Артур справедливо заметил, что банкротство компании еще не конец света. Спасение фирмы — всего лишь повод сделать то, чего она и так желает. Сумеет ли она противостоять искушению?

Или согласится? И проведет с ним несколько дней и ночей, а потом, когда все кончится, до дна выпьет чашу горечи и унижения?

Эжен вышел из такси и велел водителю подождать, сказав, что поднимется ненадолго.

В этом году весна в Англии выдалась не слишком холодная, но он все равно умудрился подцепить простуду. Его бросало то в жар то в холод, на лбу выступили капельки пота. Засунув руки поглубже в карманы длинного черного пальто, он направился к подъезду старого четырехэтажного дома. Беатрис снимала квартиру в мансарде под самой крышей. Уютное гнездышко для сладкой парочки, мрачно подумал он.

Лифта в доме не было, и пришлось подниматься по темной лестнице, поминутно натыкаясь на цветочные горшки, велосипеды и корзины. Наверное, из-за долгого подъема участилось сердцебиение, и Эжен решил подождать пару минут перед дверью, чтобы восстановить дыхание. Он не мог допустить мысли, что получит отрицательный ответ.

Пять лет назад, когда он действительно любил Беатрис, она сначала вовсе не замечала его, а потом, когда захотелось острых ощущений, ответила благосклонно. Она была так податлива, так жаждала его ласк, что приходилось призывать всю силу воли, чтобы сдерживать яростное желание овладеть ею. К тому времени Эжен уже знал цену своим чувствам и понимал, что никогда еще ни к какой другой женщине он не испытывал ничего подобного. Но она была слишком юна, и он боялся испугать ее, причинить боль. Из уважения к ее прекрасной душе он отказал себе в близости с ней, и она тогда отправилась развлекаться со своим старым дружком, отшвырнув верного обожателя, словно ком грязи. Сколько у нее было приятелей, пока она не решилась связать себя узами законного брака со старшим Бриджесом?

С таким отношением к любви ей не составит труда выполнить его требования. Тем более если это послужит спасению отцовской фирмы. В любом случае, у нее была целая ночь на размышления, и Эжен не сомневался, что Беатрис Шеннон примет наиболее выгодное для себя решение.

Черт подери, она станет его! Иначе и быть не может.

Руки сжались в кулаки, когда он вспомнил свою поруганную любовь. Эта необыкновенная девушка, непохожая на всех остальных, поразила его так, что он потерял покой и сон, пока счастливый случай не свел их в весеннем парке. Эжен обожал ее, готов был на руках носить, исполнять любые желания. Но тем-то она и была не похожа на других, что ничего не требовала. Беатрис все сильнее привязывала его к себе, он должен был видеть ее каждый день, слышать ее голос. Наивный, он думал, что это ангел, посланный с Небес для него одного.

Идиот! Ангелы не бывают блудливы, как кошки!

Эжен саданул кулаком по стене и сильно ободрал костяшки пальцев. Боль немного привела его в чувство. Он стоял перед ее дверью, не решаясь заявить о себе.

«Сузан и Беатрис Шеннон», — с удивлением прочитал он. Наверное, не успели поменять табличку. Эжен ожидал увидеть что-нибудь вроде «Артур Бриджес и Беатрис Шеннон».

Бедняга Бриджес! Отправила ли она жениха в отставку? Вполне возможно, что в эту ночь из квартиры в спешном порядке вывозились мужские вещи, а их несчастный обладатель заливал горе в ближайшем пабе. Эжен даже на мгновение проникся симпатией к изгнанному сопернику, поскольку сам побывал на его месте. Однако через секунду подавил сочувствие. Беатрис Шеннон — неподходящая невеста для истинного джентльмена вроде Артура Бриджеса. Так что ему еще оказали большую услугу, избавив от семейных драм.

Эжен решительно нажал на кнопку звонка.

Беатрис заварила свежий душистый чай, но вкус напитка казался ей отвратительным. Она отставила чашку, чувствуя себя не в состоянии проглотить ни капли. Ночью ей так и не удалось сомкнуть глаз. Интересно, думала девушка, ворочаясь с боку на бок, что в его понимании значит «рано утром»? Когда часы пробили шесть, она встала с постели и пошла в кухню в надежде скоротать время за домашними делами. К семи часам пол в квартире блестел, стиральная машина деловито гудела, прополаскивая очередную партию белья, на полке в шкафу красовалась стопка выглаженных блузок и рубашек, а сама девушка сидела за маленьким столиком в гостиной и пыталась пить чай.

Бросив эту гиблую затею, Беатрис принялась ходить взад-вперед по комнате, каждую минуту поглядывая на часы.

Сердце ее учащенно билось. Она так и не пришла ни к какому решению и по-прежнему мучилась сомнениями — сумеет отказать или не сумеет? Да и стоит ли вообще? Почему бы не послушаться веления сердца и не поддаться?

Беатрис подошла к большому, во всю стену, зеркалу и придирчиво себя оглядела. Рост, конечно, подкачал, да и фигура не отличается стройностью, хотя просторная рубашка скрывает лишние килограммы. Рыжевато-каштановые волосы, заплетенные в две толстые косы, безвольно свисали по спине, темные круги обрамляли большие карие глаза, смотрящие испуганно, как у затравленного зверя, щеки заливал яркий, лихорадочный румянец. Сейчас двадцатитрехлетняя Беатрис Шеннон больше всего походила на школьницу перед первым свиданием или неприятным разговором с директором колледжа.

Вот и хорошо, что она так плохо выглядит: незачем перед ним красоваться. Быть может, увидев столь неприглядную особу, Эжен Делакруа передумает и откажется от своего постыдного предложения. Тогда ситуация разрешится сама собой и положит конец мучительным размышлениям.

Неожиданно раздался звонок в дверь, и девушка чуть не подпрыгнула как кошка, которой наступили на хвост. Она ждала гостя вот уже больше часа, а ему все равно удалось застать ее врасплох.

Он уже здесь, а она так и не решила, какой даст ответ. Разговор с Артуром вынудил ее долго и тщательно разбираться в собственных чувствах, и выводы оказались крайне неутешительными. До этой истории Беатрис не подозревала, что несколько слов из уст почти чужого человека заставят ее бросить жениха, работу и согласиться на унизительную авантюру. Однако факт оставался фактом: она желала уступить требованиям, но не могла убедить себя, что это пойдет на пользу ей или самому Эжену.

Пространство квартиры заполнил пронзительный и на этот раз более продолжительный звонок, и Беатрис на ватных ногах направилась в прихожую. Дрожащими руками отперла замок и не без зависти отметила, что ее злой гений выглядит просто прекрасно — свежим и бодрым, словно всю ночь крепко спал и видел сладкие сны.

Не проронив ни слова, она отошла в сторону и пропустила его внутрь. Властный и самоуверенный, Эжен странно смотрелся в маленькой прихожей, все вещи в которой сразу как будто уменьшились в размерах и постарели. Рядом с этим мужчиной, таким спокойным и надменным, сама Беатрис и вся ее жизнь казались незначительными и обыденными.

Когда-то давным-давно она считала его несчастным студентом, который вынужден работать, чтобы себя прокормить. Его бедность нисколько не волновала девушку, она вообще не задумывалась о низменных материальных проблемах, веря в всепобеждающую силу любви. Теперь же при мысли о его колоссальном состоянии ее бросало в дрожь. Обожаемый веселый Эжен превратился в мрачного миллионера. Человека, которого она любила, не существовало никогда.

Беатрис всматривалась в знакомое лицо, узнавая и не узнавая его. Конечно, это ее Эжен. Но холодные, сузившиеся глаза, язвительная складка у губ, морщинки над бровями никак не могли принадлежать ее возлюбленному.

Так кто же любил ее? И кого любила она?

— Ну так что же? — резко спросил он. Эжен взглянул на часы, словно подгоняя ее и требуя незамедлительного ответа. Но родные стены придали Беатрис силы и уверенности в себе. Она не позволит этому человеку указывать, что и когда ей делать! Она ответит, когда сама посчитает нужным, а не по его требованию. К тому же столь невежливому.

— Кажется, на улице прохладно, — мягко заметила она. — Как насчет кофе?

Пускай знает, что находится в чужом доме, где свои законы и где не принято вести себя столь бесцеремонно. На самом деле, ты просто хочешь оттянуть время, произнес противный внутренний голос. Тебе страшно сказать «нет» и уничтожить своим отказом фирму отца, лишить людей работы… Решение останется на ее совести, но, как сказал Артур, это еще не конец света.

В глубине души Беатрис знала, зачем затягивает это свидание. Как только она произнесет роковые слова, он повернется и хлопнет дверью. И больше она его никогда не увидит.

Оказавшись один на один с этой женщиной, Эжен почувствовал, что симптомы болезни усиливаются. Ему стало жарко, сердце учащенно забилось. Сегодня она выглядела такой слабой и несчастной, что он с трудом подавил желание подхватить ее на руки, отнести вниз в машину и увезти подальше от убогой обстановки и тяжелой работы к солнцу и морю. Он готов был переступить через самолюбие, чтобы эти полные губы снова смеялись, а в золотистых глазах затеплилась жизнь и любовь. Когда-то она смотрела на него так, и он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

«Боже, неужели я окончательно сошел с ума? — подумал Эжен. Сколько можно попадаться на одну и ту же удочку? Неужели он так скоро забыл, что под ангельской внешностью скрывается холодное, расчетливое и развратное сердце? Нельзя допустить, чтобы из-за прилива чувств разрушился план мести, который он придумал, как только услышал о падении акций „Шеннон риелти“».

О, Беатрис Шеннон себя в обиду не даст. Она способна предать самую искреннюю и благородную любовь мужчины ради минутного каприза. Наверняка эти очаровательные глазки, умело подведенные темными тенями, не упустили ни одного привлекательного мужчины из своего окружения.

Эжен сжал зубы, сдерживая гнев. Да, это праведный гнев оскорбленного достоинства, а никакая не ревность. Ревнуют тех, кого любят, а он просто хочет проучить лицемерку. Сколько у нее было любовников, прежде чем она решила выйти замуж за Бриджеса? Сколько мужчин обнимали нежное, соблазнительное тело, целовали чувственные губы?

Наверное, она решилась выйти замуж, чтобы положить конец жалкому существованию, подумал Эжен, оглядывая более чем скромную обстановку маленькой квартиры. Но теперь она без колебаний разорвет помолвку с Бриджесом, ведь в ее сети попалась более крупная рыба — настоящий миллионер, владелец огромного международного банка. Даже самая преданная женщина не устоит перед таким соблазном, а тем более столь жадная до денег, как мисс Беатрис Шеннон.

Уже в восемнадцать лет она знала себе цену и без зазрения совести пользовалась своей привлекательностью, чтобы получить желаемое — будь то деньги или любовь мужчины.

Воспоминания о последнем вечере во Флоренции заставили Эжена содрогнуться. Но теперь ей не уйти — она попала в руки настоящего охотника и почувствует на своей шкуре, что значит быть пешкой в чужой игре.

Сдерживая бушующие в нем энергию и нетерпение, Эжен уселся в мягкое кресло, прикрыл веки и увидел картины скорой победы. Наконец-то он утолит многолетний голод, освободится от навязчивой мысли о ней, станет независим и сумеет, наконец, соединить свою жизнь с достойной женщиной, которая будет хозяйкой его дома и матерью его детей.

Беатрис Шеннон просто не сможет отказаться от его предложения. Если компания выплывет а так оно и произойдет, — обожаемый папочка до конца жизни не столкнется с финансовыми проблемами и дочурке не придется заботиться о хлебе насущном.

Беатрис вспомнила, что он любил очень крепкий и сладкий кофе, и положила в маленькую чашку три кусочка сахару. Руки ее дрожали. Спокойно, твердила она себе. Ты сама хозяйка своей судьбы, не позволяй ему управлять тобой. Взяв поднос с чашкой, она вышла из кухни.

Быть может, она поступает эгоистично, ставя крест на «Шеннон риелти», но ведь Артур прав: все сотрудники найдут себе новые места. Элизабет выйдет на пенсию и тоже не пропадет.

А отдав свое тело на потеху этому наглецу, она нанесет себе непоправимый вред. Она уже никогда не сможет нормально относиться к мужчинам, да и к себе тоже. Эжену сделка тоже не пойдет на пользу. Да, конечно, сейчас он вкусит сладостной мести, но что с ним станет потом? Если под маской холодности и бездушия еще живо благородное сердце человека, которого она некогда любила, то как он будет смотреть в глаза людям? Если она уступит требованиям, то Эжен всю оставшуюся жизнь будет страдать от ненависти и презрения к самому себе.

Или не будет?

Быть может, она сама придумала благородное сердце? Пять лет назад он дал понять, как мало для него значит любовь девушки. Вряд ли с тех пор он изменился в лучшую сторону. И ему еще хватает наглости винить ее в разрыве!

Беатрис собрала волю в кулак, чтобы не швырнуть поднос с кофе в стенку. Может, у него найдется невинное объяснение, почему он чуть ли не у всех на виду целовался с той роскошной красоткой? Нет, глупости все это. Она видела безобразную сцену своими глазами. Но ведь ему не нужны были ее деньги, он сам богат, как Крёз…

Беатрис окончательно запуталась и уже ничего не понимала.

Она тихо открыла дверь в гостиную и замерла на пороге. Эжен неподвижно сидел в старом потертом кресле, и глаза его были закрыты. Черты лица смягчились, и только теперь девушка заметила, как сильно он похож на прежнего себя, только очень усталого. У нее защемило сердце от нежности и любви к этому человеку. Он казался таким родным, словно пяти лет как не бывало. Прежние чувства горячей волной затопили ее сердце.

Стараясь не потревожить его, Беатрис осторожно поставила поднос на стол. Но Эжен услышал шорох и открыл мгновенно глаза. На секунду взгляды их встретились, и Беатрис прошептала, едва сдерживая дрожь в голосе:

— Я сделаю то, что ты хочешь.

Лишь теперь она призналась себе: да, она любит его, и даже сильнее, чем прежде. И готова пожертвовать всем, лишь бы провести с ним хотя бы один день. Она не в силах отпустить его, потерять, как уже произошло однажды.

Эжен растерянно моргнул и резко поднялся.

Вот и все, она в его руках. Разве могло быть иначе? Жадная, развратная женщина ни за что не упустит легкой добычи. Но только ей еще предстоит узнать, кто на самом деле охотник, а кто дичь.

Он кивнул и достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку и ручку.

— Это мой номер в отеле, — произнес Эжен, написав на карточке несколько цифр. — Ты должна быть по этому адресу сегодня в восемь вечера. Мы обсудим условия договора за ужином.

Он оставил карточку на столе и направился к выходу. Больше всего на свете Эжену хотелось обнять ее, прижать к себе и снять все недоразумения, утвердив над ней свое мужское право, заставить ее заплатить по счетам. Ничего, убеждал он себя, это подождет. Победа тем слаще, тем тяжелей достается. Впереди еще будет сколько угодно таких дней, а она целиком в его власти.

Беатрис смотрела ему вслед, борясь с желанием окликнуть его, сказать о своей любви, объяснить, что на самом деле произошло пять лет назад. Но слова замерли на языке, и она так и не произнесла ни звука. Да и потом, Эжен все равно не поверит, просто не захочет поверить. Он ведь считает ее одну кругом виноватой.

Хлопнула дверь, и Беатрис без сил опустилась на диван, заливаясь слезами. Что ждет ее? Сколько времени она проведет вместе с ним, прежде чем наскучит?

Часам к одиннадцати Беатрис приехала в офис и обнаружила у себя на столе записку от отца. Он просил заглянуть к нему в кабинет как можно скорее.

По дороге она встретила Элизабет Паркер, и та несколько прояснила ситуацию.

— Это что-то насчет мистера Делакруа и «Траст-банка». — При этих словах сердце Беатрис замерло, и она побледнела от страха. — Не пугайся, новости хорошие. Я давно уже не видела твоего отца в таком прекрасном расположении духа.

По правде говоря, настроение отца волновало ее меньше всего. Сама она была так мрачна, что, если бы рядом с ней поставили букет анютиных глазок, они бы тут же завяли.

После утреннего разговора с Эженом Беатрис пришлось пережить тяжелейшее объяснение с Сузан. Та приехала утром и сразу же поняла, что с сестрой что-то не так. После многочисленных вопросов девушка призналась, что разорвала помолвку с Артуром и собирается уехать с Эженом Делакруа неизвестно куда, неизвестно насколько и, чем все это кончится, она тоже не знает. Беатрис не сказала ни слова о шантаже, поскольку мысли о судьбе компании никак не повлияли на ее решение.

— Просто я поняла, что все еще люблю его, — тихо произнесла девушка, глядя в пол. — И хочу быть с ним.

Сузан принялась упрекать сестру в безволии, в жестоком отношении к бывшему жениху, говорила, что она позорит себя и свою семью, если позволяет какому-то проходимцу разрушить свою жизнь.

— Тебе мало, что он подло бросил тебя пять лет назад! Ладно, тогда ты была еще юна и наивна, но разве с тех пор не стало ясно, что он за птица? — кричала Сузан, потрясая руками перед лицом сестры. — Как ты позволяешь с собой обращаться! Где твоя гордость? Чувство собственного достоинства? Ты хоть понимаешь, что это первый шаг к тому, чтобы превратиться в продажную женщину? Неужели ты забыла, чему нас учила мама?

Видя, что слова ее не приносят никакого результата, Сузан махнула рукой.

— Ладно, поступай, как знаешь. Ты уже не маленькая. Но если через месяц ты вернешься покинутая и обесчещенная, я напомню тебе сегодняшний разговор. — И она хлопнула дверью.

Беатрис прекрасно понимала и разделяла возмущение сестры, но ничего не могла поделать. Она потеряла всякое к себе уважение и чувствовала себя погибшим человеком. Как только Эжен ушел, ее охватили сомнения. Она не раз смотрела на телефонный номер и неоднократно испытывала желание позвонить и сказать, что отказывается выполнять его требования. Но стоило ей взять трубку, как перед глазами всплывало его лицо — и рука безвольно опускалась.

Если бы Эжен улыбнулся или как-то иначе дал понять, что она ему небезразлична, Беатрис не чувствовала бы такого стыда. А так она ощущала себя рабыней на невольничьем рынке, которая сама отдает себя в руки нового хозяина.

Девушка с болью вспоминала их первое свидание — каким нежным и внимательным Эжен был тогда, — и по щекам ее текли слезы. Если бы сегодня он взял ее за руку или обнял, все могло бы быть иначе. Она верила, что малейшее прикосновение возродило бы прежнее волшебство, но он не притронулся к ней. Беатрис ненавидела себя за непроходимую глупость. Только набитая дура могла мечтать, чтобы все стало как прежде. Потому что на самом деле ничего и не было.

Стоя перед кабинетом отца, она решила, что сразу же после разговора позвонит Эжену в номер и скажет, что передумала. Иначе она будет презирать себя всю оставшуюся жизнь.

Ричард Шеннон стоял спиной к двери и смотрел в большое, во всю стену, окно. Услышав шаги, он обернулся, и лицо его осветилось улыбкой, какой уже давно никто не видел.

— Сегодня же передай все документы по продажам Бобу Стратону и введи его в курс дела. Клиентов разберут остальные сотрудники твоего отдела. Учитывая сложившиеся обстоятельства, тебе не имеет смысла продолжать работу. Делакруа все держит в своих руках.

Он уже успел побывать здесь?!

— Ты говорил с ним? — тихо спросила Беатрис, медленно опускаясь в кресло для посетителей.

— Он вышел минут двадцать назад. А сейчас проводит совещание с нашими финансистами. Они разрабатывают условия нового договора, — сказал Ричард Шеннон, в его голосе слышалось восхищение. — Делакруа не любит терять времени даром и не выпускает добычи из рук. Мне это нравится!

А вот Беатрис от этих слов передернуло. Она внимательно смотрела на отца, удивляясь радостному блеску его глаз и счастливой улыбке. Неужели он не понимает, что его дочь купили в обмен на благосостояние фирмы?

— Я и не предполагал, что вы знакомы. Делакруа все мне рассказал: что вы учились вместе во Флоренции, а потом он потерял тебя из виду. Значит, был какой-то толк в этой школе! Ты молодец, что согласилась поехать с ним на Лазурный берег.

Он позволил себе лукаво подмигнуть.

— Если ты верно поведешь игру, моя девочка, и убедишь его, что лучшей жены ему не найти, твое будущее обеспечено. Насчет Артура не беспокойся. Мы уже обо всем поговорили и с ним, и с Говардом. Думаю, вашу помолвку вполне можно внести в «Книгу рекордов Гиннесса» как самую короткую за всю историю человечества. Не хочу вдаваться в подробности, как тебе удалось этого добиться, но ты молодец! Первый раз в жизни я не жалею, что у меня не сын. Парню не удалось бы убедить мистера Делакруа! — И он довольно рассмеялся.

Итак, наконец-то она удостоилась долгожданной похвалы. Но за какие заслуги? Не за хорошую работу, не за проницательный ум, не за новые идеи, а за то, что сумела с выгодой продать себя! Сердце Беатрис наполнилось горечью. Неужели для него ничего не значит унижение его ребенка? Неужели ему плевать, что происходит у нее в душе?

Она посмотрела на отца — он был счастлив, он был горд за дочь. Ради этого взгляда Беатрис бросила учебу и стала работать, так и не успев понять, что же нравится ей самой. И теперь она просто не в состоянии разочаровать его. Значит, она не позвонит Эжену Делакруа и не отменит завтрашнюю встречу.

Иначе отец обрушит на ее голову весь свой гнев. Это единственный шанс доказать, что она не зря существует на свете.

Беатрис вылезла из такси перед входом в один из самых дорогих отелей города. Она надела брючный костюм темно-зеленого шелка и туфли на каблуках. Давным-давно она услышала слова знаменитой Коко Шанель, что нет ничего более женственного, чем брючный костюм, и с тех пор на все ответственные встречи одевалась именно так.

Легкий макияж, маленькие серьги с зелеными камешками — и бизнес-леди готова. Раз Эжен сказал, что за ужином они обсудят условия договора, она будет выглядеть по-деловому. Беатрис поборола искушение взять с собой кейс с бланками расписок и контрактами и ограничилась небольшой изящной сумочкой.

Поднимаясь на лифте на верхний этаж, она вспоминала утренний разговор с Сузан. Та призналась, что именно она уговорила Артура сделать предложение Беатрис. Ей было жаль, что у сестры никак не налаживается личная жизнь после неудачной истории с американским студентом. Артур подумал, подумал и согласился. Еще бы, все выгоды налицо: общая работа, общие друзья, и как красиво — дети компаньонов заключают меж собой брак и фирма переходит к следующему поколению тех же семей, а не к чужим людям.

Теперь Беатрис потеряла жениха, лишилась дружбы и уважения сестры, осталась без работы. Когда она наскучит Эжену и он отправит ее домой, ее будет ждать пепелище.

Она вернется униженной, раздавленной, морально уничтоженной. И все потому, что не хватило сил сопротивляться страсти, что позволила себе чересчур увлечься несбыточными мечтаниями о совместной жизни с Эженом. Что ж, его презрение, как ведро холодной воды, должно привести ее в чувство.

Лифт остановился, и девушка вышла в коридор, который был много роскошней ее квартиры. Богатство обстановки давило, заставляло чувствовать себя дешевой куклой. Но одновременно возбудило в Беатрис протест: она не собирается сдаваться без боя. Да, огромное состояние и власть позволили Эжену поймать ее в капкан. Пускай он завладеет ее телом, но никакой радости от этого он не получит. Вряд ли мужчине понравится заниматься любовью с бесчувственной деревяшкой.

И это будет ее местью.

Подойдя к номеру Эжена, Беатрис легонько постучала, и в ту же секунду дверь бесшумно открылась. Она вошла в комнату, не здороваясь и не улыбаясь.

Девушка боялась поднять глаза на хозяина, ее и без того колотило от нервного напряжения. Если она расслабится и перестанет крепко сжимать челюсти, зубы начнут выбивать дробь.

Собирается ли он уложить ее в постель сегодня же ночью? Ведь в этом по условиям сделки состоят ее обязанности…

— Не сутулься, — послышался негромкий, почти ласковый голос. — Тебе очень идет этот костюм.

Беатрис почувствовала себя птичкой перед змеей. Ни в коем случае нельзя поддаваться его гипнотическому очарованию. Она слегка тряхнула головой, словно отгоняя морок. Это ведь сделка. Значит, обе стороны должны вести себя максимально официально и отстраненно. Сегодня утром Эжен подал ей хороший пример.

Беатрис медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо. Одному Богу известно, каких усилий ей стоило сохранять безразличное выражение, глядя в серые, глубокие как море глаза и прекрасно осознавая, что, скажи он всего одно ласковое слово, она растечется по полу, как снеговик на солнце.

— Отец сказал, что вы уже обговорили условия контракта, — начала Беатрис. Интересно, получается ли у нее казаться настоящей бизнес — леди, хладнокровной и расчетливой? В любом случае, стоит попытаться изобразить таковую. — И мы можем приступить к обсуждению моих обязанностей.

Пускай знает, что она не в восторге ни от его появления, ни от роли, которую ей предстоит играть. Но бизнес на то и бизнес, что приходится делать крайне неприятные вещи ради достижения цели. Здесь нет места чувствам и воспоминаниям.

— Если это приглашение, то меня оно нисколько не радует.

После этих слов Эжен прикусил язык, чтобы не выругаться. Да, ее не возьмешь без боя. Впрочем, он знал, что так и будет. Если она согласилась использовать свое тело в качестве предмета купли-продажи, то от нее можно ждать чего угодно. Пять лет назад он имел глупость влюбиться в ангела небесного, нежного и кроткого. Теперь перед ним стоял демон из преисподней.

Тем не менее, привлекательности она не утратила, даже стала еще красивее. Взгляд золотистых глаз переворачивал его душу, а изящные изгибы тела вызывали неудержимое желание овладеть им. И он получит ее — пусть не сейчас, пусть позже, но получит. И условия будет диктовать он, а не она.

Эжен кивнул в сторону красиво сервированного стола.

— Желательно, чтобы наши отношения развивались цивилизованно, без лишних осложнений, — спокойно произнес он. — Поэтому предлагаю отужинать и по ходу обсудить планы на будущее. Все готово, не хватает только нас.

Он предложил ей руку и неторопливо повел к круглому столу напротив огромного окна. За стеклом виднелись желтые и оранжевые огни вечернего города, сновали машины, мерцали неоновые вывески. Огромный муравейник был виден как на ладони.

Бесшумно отворилась внутренняя дверь, и показался официант с тележкой, на которой виднелись серебряные крышки горячих блюд. Лицо его хранило непроницаемое выражение.

Через тонкий шелк Эжен чувствовал тепло женского тела, ноздри его щекотал запах духов — сладких и свежих одновременно. Костюм не скрывал соблазнительной фигуры, несколько прядок темно-каштановых волос выбились из прически и легли на белую шею, и он пытался побороть нарастающее желание. Будь они одни, он обнял бы ее, прижал к себе…

И разом испортил бы весь план. Это она должна просить о близости, умолять взять ее, и только тогда он снизойдет до нее.

Вывод напрашивался сам собой: не прикасайся к ней, иначе не совладаешь с собственным чувственным голодом. Время еще не пришло. Эжен убрал руку, шагнул вперед и выдвинул для девушки стул. Сам сел напротив, злясь на свою несдержанность. Если так дело пойдет и дальше, он сломается первым.

Беатрис с завистью смотрела, как ловко Эжен разливает вино по бокалам, снимает крышки с блюд и с улыбкой поглядывает на принесенные официантом кушанья. После его прикосновения ее всю трясло и она боялась взять бокал, чтобы не пролить содержимое на скатерть. Мысль о еде вызывала ужас.

Сегодня Эжен был одет просто — черные брюки и черный свитер с треугольным вырезом, откуда выглядывал белоснежный воротничок рубашки. В аскетическом обрамлении он казался красивей и моложе… И так походил на себя несколько лет назад, что Беатрис захотелось, как прежде, сесть к нему на колени, взъерошить волосы и поцеловать в плотно сжатые губы.

Официант разложил еду по тарелкам — девушка не удосужилась разглядеть, что это такое, — и бесшумно удалился. Как только они остались одни, Беатрис решилась на первый выпад, памятуя о древней мудрости, что лучший способ защиты это нападение.

— Итак, ты пригласил меня, чтобы обсудить условия моего временного пребывания в качестве твоей любовницы. — Она приложила все усилия, чтобы по тону Эжену Делакруа стало ясно, что он такой же долгожданный гость в ее девичьей постели, как зеленая лягушка.

В ответ он хмыкнул и приподнял одну бровь.

— Насчет любовницы говорить пока рано, — хладнокровно заметил Эжен, нанизал на вилку маслину и отпил глоток вина. — Надеюсь, заграничный паспорт у тебя есть?

Пренебрежительный тон задел ее. Но разве может он говорить иначе, если презирает свою бывшую подружку. Стараясь не отставать, девушка ответила с вызовом:

— Естественно, что за вопрос. Зачем он тебе нужен?

— В конце недели мы отправимся в мой дом на юге Франции. Ближайшие несколько дней я буду работать с моими юристами и финансовыми экспертами, чтобы вытащить «Шеннон риелти» из той ямы, в которую вы умудрились угодить. Следующий раз мы увидимся утром в пятницу. Я заберу тебя из дома по пути в аэропорт. Будь любезна собраться. Ждать я не стану.

Беатрис вспомнила, как во время утреннего разговора отец что-то говорил о Лазурном береге. Тогда она не обратила на это внимания, опасаясь лишиться того сокровища, которого еще никогда не получала, — одобрения и похвалы родителя. Да, еще он попросил освободить рабочее место, значит, в ее услугах в качестве руководителя отдела продаж компания больше не нуждается.

Сердце девушки тревожно забилось. С момента появления Эжена у нее явно начались проблемы с давлением: пульс так и скачет. Она с трудом представляла, как сможет противиться желаниям своего тела на весенней Ривьере, где каждая травка, каждый цветок шепчет о любви. Дома, в холодной и туманной Англии, еще удается сохранять лицо, но на юге ее ждет полный провал.

Беатрис медленно отложила вилку и подняла на собеседника холодный взгляд.

— Поправь меня, если я что-то не так поняла, но мне казалось, что ни о какой поездке ни в какую Францию речь не шла. Я полагала…

— Полагала, что пару раз переспишь со мной, пока я здесь, и отделаешься? — сухо перебил ее Эжен, промокнув губы салфеткой. — Ничего не выйдет. Ты заплатишь мне так, как я того захочу и где я захочу.

Нет, маленькая распутница не посмеет вести себя так, будто ей безразлично — заниматься любовью или, например, стирать. Она будет умолять его о близости, гореть от страсти, как пять лет назад, самозабвенно шептать его имя. Тогда он возьмет ее и наконец-то освободится от долго сдерживаемого желания и гнева, которые не покидали его столько лет. А потом отправит обратно домой. Пусть узнает, какова на вкус отвергнутая любовь.

От внимания Беатрис не ускользнул темный румянец, вспыхнувший на щеках Эжена, серые глаза недобро блеснули, напоминая взгляд хищника в засаде. Боже мой, подумала девушка, неужели мне суждено стать игрушкой в руках этого сумасшедшего? Кажется, пришло время самой ставить условия и фиксировать их документально. Пускай забирает, что ему нужно, и отправляется туда, откуда пришел. Или, может быть, он передумает? Лишь бы только не расторг договор о продлении кредита с «Шеннон риелти».

Но в глубине души Беатрис знала, что не хочет его отпускать. В сердце жила наивная надежда на ответную любовь. Настоящую любовь. Пять лет назад, как выяснилось, он просто развлекался со смешной девчонкой, говорил ей всякие глупости и с наслаждением смотрел, как она поддается его чарам. Быть может, он вовсе и не работал, а вечера проводил в компании роскошных красавиц, которые умеют доставить мужчине удовольствие.

Нет, она не позволит унизить себя еще раз. Ни в коем случае нельзя ему подчиняться, идти у него на поводу и безропотно смиряться с его безнравственными предложениями. Беатрис собрала волю в кулак и подняла на собеседника холодный взгляд.

— Тебе не кажется, что стоит обсудить этот вопрос?

Эжен приподнял брови, словно поражаясь ее непонятливости и упорству.

— По-моему, мы все уже обсудили.

— Не совсем. Об условиях ничего сказано не было. — Девушка надеялась, что сжигающий изнутри жар не выдаст себя румянцем на щеках. Она должна оставаться спокойной и любезной, как на переговорах, когда речь идет о подписании важного контракта. — Скажи, почему ты до сих пор злишься на меня за то, что произошло пять лет назад? Эжен, это долгий срок, чтобы хранить ненависть. — Беатрис старалась говорить мягко, надеясь, что он все-таки выслушает ее и постарается понять. — Согласна, я вела себя как круглая дура, но…

— Хватит — резко оборвал он, бросая салфетку на тарелку. — Я не желаю слушать твои лживые отговорки и оправдания. Пускай ты похожа на ангела, но лжива, как сам дьявол! — Лицо его окаменело. — Я видел все своими глазами и прекрасно понял твои слова. Так что не утруждай себя россказнями! — Эжен поднялся, отшвырнув стул в сторону.

Беатрис побледнела. Она не была готова к такой яростной вспышке ненависти. Глаза ее наполнились слезами, и она опустила голову, чтобы скрыть слабость.

Эжен продолжил уже значительно спокойнее:

— Прошлое давно уже позади. Забудь о нем. Сосредоточься на будущем. И когда оплатишь свои долги, тоже сможешь смело выкинуть все из головы.

И ее саму он тоже выкинет из головы. Как все просто! Беатрис не выдержала и тоже вскочила. Он слишком жесток. Надежды на счастливое будущее с мужчиной ее мечты рушились на глазах. Похоже, она нисколько не поумнела за прошедшие годы. А вот Эжен Делакруа изменился до неузнаваемости, стал совсем другим человеком.

Или, может быть, он всегда таким был? Лицемерным, беспринципным, самовлюбленным…

— Ненавижу тебя, — прошипела Беатрис, не спуская с мучителя золотистых глаз.

— Ага! Это уже лучше. — Эжен неторопливо подошел к ней, снисходительно поглядывая с высоты своего роста. Губы кривила ленивая улыбка. Он взял ее лицо в ладони, и она вздрогнула от прикосновения сильных и нежных рук. — Лучше ненависть, чем полнейшее равнодушие, разве не так? — И потом он сделал то, чего Беатрис боялась и жаждала с равной силой.

Поцеловал ее.

У девушки перехватило дыхание. Она давно мечтала об этой минуте, хотя не смела признаться даже себе, и всем телом прижалась к нему. Сильные руки переместились на тонкую талию, жадно огладили ее бедра и спину, попытались проникнуть под одежду и прикоснуться к нежной коже. Беатрис чуть выгнулась вперед, обняла Эжена за шею и зарылась пальцами в его волосы.

Она не забыла вкуса его поцелуев — поцелуев настоящего мужчины, разгоряченного страстью. Ей не нужен был никто в мире, кроме него. Тело ее таяло от близости, в нем поднималась волна жгучего желания. Еще пара мгновений — и Беатрис совсем потеряла бы голову. Но тут все закончилось — он резко отстранился.

Эжен вызвал такси, чтобы отвезти ее домой, и с ледяной любезностью проводил до машины. Губы ее горели, колени подгибались. Беатрис чувствовала себя окончательно униженной и раздавленной. Он с легкостью оторвался от ее жадного, просящего рта и холодно заметил, что уже поздно и пора расставаться.

— Не забудь, в пятницу утром в половине восьмого я заеду за тобой. Будь готова. Не вздумай прятаться, я тебя везде найду, даже за океаном.

Сгорая со стыда, она не поднимала глаз. Теперь Беатрис усвоила урок: не показывай истинных чувств, если не хочешь, чтобы он вытер об тебя ноги…

Через час она уже лежала в постели и по щекам ее струились слезы. Это какое-то наваждение: она полюбила жестокосердного, самовлюбленного шантажиста, которому совершенно наплевать на чувства других людей. Он обвиняет человека во лжи, даже не пожелав выслушать его объяснений. Разрушает чужую жизнь и покупает девушку, чтобы удовлетворить свою прихоть… А что делает сама эта девушка? Доказывает, как желанна его власть! Лишний раз дает понять, что сгорает от страсти и жаждет его ласк!

Вот он, единственный, тот, кого она ждала всю жизнь. Какая жестокая ирония судьбы! С ним она вынуждена будет расстаться со своей девственностью, он станет обладать ее телом, как уже давно обладает сердцем.

Будущее казалось Беатрис еще туманнее, чем южный берег во время дождя. Она не представляла, как выбраться из безнадежной ситуации.

Стоило только сомкнуть глаза, как в ту же минуту над ухом зазвонил будильник.

Всю неделю она провела словно в пьяном угаре, мучаясь от бессонницы, плохого аппетита и перепадов настроения. За несколько дней Беатрис похудела на пять килограмм, чего ей не удавалось сделать с помощью многочисленных диет.

Ровно в семь тридцать на пороге маленькой квартиры появился Эжен.

— Готова? — спросил он вместо приветствия. Сам Эжен выглядел так, будто спал часов восемь, не меньше, и успел неплохо подкрепиться за завтраком.

— Доброе утро, — мрачно отозвалась девушка. — Я еще не собралась.

Если честно, то она даже не начинала паковать чемодан. С того памятного вечера в отеле Беатрис не переставала надеяться на чудо, которое избавит ее от необходимости куда-либо ехать. Но, к сожалению, Эжен не утратил памяти и сама она не сломала ногу и не попала под машину.

— В любом случае, пошли. Такси ждет. Если ты всегда так неорганизованна, то я удивлен, что тебе удалось удержаться на рабочем месте. Пусть даже под крылышком любящего папочки.

Гнев захлестнул Беатрис. Он как будто нарочно нажимал на болевые точки.

— Нет никакого любящего папочки! — огрызнулась она, схватила первую попавшуюся сумку и принялась запихивать в нее содержимое ящиков гардероба.

По дороги в аэропорт они большей частью молчали, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Эжен вел себя так, словно рядом с ним сидит партнер по бизнесу, а не девушка, которую он с помощью шантажа вынуждает стать его любовницей.

Я и звания любовницы-то недостойна, с горечью подумала Беатрис, вспоминая последний разговор в отеле. Ему нужно только отомстить той, которая осмелилась отвергнуть его. Он унизит ее, опозорит, разрушит возможное будущее. А потом избавится, как от старой тряпки, и никогда больше не вспомнит…

В зале ожидания Эжен вдруг спросил ее:

— Что значит «нет никакого любящего папочки»?

Беатрис с удивлением и опаской посмотрела на него. Впервые он заинтересовался ее личной жизнью. Что еще он задумал? Она не ждала от этого человека ничего хорошего и не желала продолжать этот разговор.

— Ровно то, что значит. Мне казалось, у тебя нет проблем со слухом. — И спросила, чтобы сменить тему: — Мы летим до Марселя? Во сколько наш рейс?

Такой ответ на секунду смутил Эжена, но недоумение почти сразу сменилось возмущением. Кого она пытается обмануть? Она с детства росла испорченным и избалованным ребенком. Отец будет подобострастно исполнять любой каприз маленькой кокетки, тем более что бедняжка лишилась матери почти что в детстве.

Он вспомнил, как во Флоренции пять лет назад они с Беатрис пошли на день рождения к одной ее приятельнице. Она забыла купить подарок и, не задумываясь, сняла с запястья золотые часы и протянула имениннице.

— Отец прислал, — шепотом объяснила она в ответ на его удивленный взгляд. Только избалованное дитя может с такой легкостью разбрасываться дорогими вещами, как будто это ничего не стоящий сувенир.

Потом Беатрис устраивается в крупную компанию недвижимости, не имея ни подходящего образования, ни опыта работы. А всего через пару лет ее назначают руководителем одного из самых прибыльных отделов, хотя на самом деле фирма нуждалась в опытном менеджере, а не желторотой девице. Ее костюмы и платья явно куплены не на распродажах. Кто, как не любящий папочка, обеспечивал ее более чем нескромные запросы?

Неужели жених? То есть бывший жених.

— Кстати, как Артур отнесся к вашему разрыву?

Эжен заметил, что на тонком безымянном пальце больше не сверкает золотой ободок с бриллиантом. Он вообще замечал любые изменения в ее облике. Ему вспомнилось, как пять лет назад он тоже получил отказ от этой бессердечной, насквозь лживой женщины. Любопытно узнать, обошлось ли на этот раз без скандала? Или она нашла, что сказать и тихоне Бриджесу? Эжен считал, что оказал ему большую услугу, положив конец их помолвке.

— Тебя это не касается! — резко ответила Беатрис. Не могла же она объяснить, что брак этот планировался в большой степени как товарищеский союз, основанный на взаимных симпатии и уважении! И Артуру хватило здравого смысла понять, что ничего хорошего не получится, если один из них хранит в сердце прежнюю любовь. — И ты не ответил на мой вопрос, — язвительно напомнила девушка. — Я имею право знать, куда ты везешь меня.

Она почти готова была услышать, что у нее нет вообще никаких прав. С Эжена станется продолжить унизительный допрос о ее прошлой жизни. Но он, как ни странно, снизошел до объяснений:

— Мы полетим в Марсель, а оттуда в мой любимый замок. Сейчас там никто не живет, и туристов в это время года нет. Кругом тишина и девственная природа. И в отличие от Флоренции, — сухо продолжил он, — никаких магазинов, красивых молодых людей и дорогих отелей. Так что все твое внимание будет посвящено мне.

Беатрис вздрогнула. Она не готова была к тюремному заключению на неизвестный срок. На глазах невольно выступили слезы и застлали взгляд.

Замок построили много веков назад из красноватого камня на невысоком холме, к которому серпантином бежала узкая дорога. Вдали виднелись такие же холмы, покрытые лесом, и долины со вспаханными полями. В воздухе чувствовался слегка солоноватый запах близкого моря, он смешивался с ароматом молодой зелени и первых цветов.

Приземлившись в Марселе, они сели в ожидавшую их машину и покатили на северо-восток. По дороге Эжен вел себя предельно любезно, развлекал ее рассказами об истории страны, национальных особенностях жителей, о забавных обычаях и традициях. Девушка почти ничего не понимала, но не потому что не слушала. Как раз наоборот, она ловила каждое слово, с наслаждением внимая любимому голосу. Боже, как давно он ничего ей не рассказывал!

К тому же ее беспокоили собственные мысли. Беатрис перестала понимать своего «хозяина». Если бы он уложил ее в постель в первый же вечер еще в Бирмингеме, она бы не удивилась. Конечно, такое поведение не могло слишком уж ей понравиться — или, наоборот, понравилось бы чересчур, — но оно хотя бы не вызывало стольких вопросов.

По приезде на место появились еще загадки. Мало того, что ей были выделены комнаты в личное пользование, сам владелец замка не выказывал ни малейшего желания в них входить. Огромное помещение занимала библиотека, которой позавидовал бы любой исследователь древних рукописей, рядом с замком располагалась конюшня на пять денников, так что у Беатрис не было нужды покидать пределы поместья. Желания такого, впрочем, тоже не возникало.

Они с Эженом виделись довольно редко, чаще всего за едой, и иногда вместе ездили верхом. Во время совместных прогулок он увлекал гостью разговорами помимо ее воли. Она, как и раньше, смеялась его шуткам, сама демонстрировала чувство юмора, спорила с ним о политике и подала несколько дельных советов по работе. Неприятно было только одно: Эжен постоянно оставался холоден и до обидного безразличен. Он даже не смотрел ей в глаза, а все как-то мимо, будто не желал ее видеть.

Почти весь день он сидел у себя в кабинете или уезжал по делам в город. А Беатрис тем временем оставалась наедине с собой и со своими мыслями.

Несмотря на райские условия, от жизни в постоянном напряжении у нее пошатнулось здоровье. Не только окончательно пропал аппетит, но то и дело подскакивало давление, начала мучить бессонница. Раньше Беатрис с трудом вставала по утрам, а теперь вскакивала ни свет ни заря, проворочавшись в постели несколько часов.

Рассветное солнце едва золотило красноватые стены замка, а Беатрис уже стояла на широком балконе, опершись о прохладный парапет. Неопределенность терзала ее. Она прекрасно знала, чего хочет Эжен, и недоумевала, зачем тогда медлить. Чего он ждет? Ей не раз приходило на ум сравнение с тигром, который еще недостаточно проголодался, чтобы схватить несчастную жертву, и в то же время ни на секунду не выпускает ее из виду…

Позади послышались тихие шаги, и она внутренне напряглась. Это мог быть только Эжен. На ночь они оставались одни в замке, прислуга отправлялась по домам в ближайшую деревушку.

— Ранняя птичка, — раздался чуть хриплый со сна голос. — Плохо спалось? — В словах Эжена звучала издевка: он прекрасно знал, что Беатрис обожает поваляться в постели по утрам и ненавидит рано вставать.

Она обернулась, обхватив себя за плечи в инстинктивном желании защититься. Сегодня Эжен был как-то особенно красив. Сон смягчил обычно жесткие черты лица, волосы слегка разлохматились, и весь он казался родным и близким. Беатрис с трудом подавила казавшееся таким естественным желание подойти, обнять и поцеловать его в еще не бритые щеки. Широкие брюки и обтягивающая тенниска не скрывали сильного мускулистого тела, и у Беатрис пересохло во рту и застучало в висках.

Эжен не спускал с нее прищуренных глаз и сам себе удивлялся. Не прошло и четверти часа, как он встал, а сладострастные желания уже заявили о себе. Эта невысокая девушка в потертых джинсах, простой черной футболке и спортивной клетчатой куртке возбуждала его больше, чем любая полуобнаженная красавица. Серые глаза скользили по изгибам ее фигуры, лаская и раздевая, но руки оставались неподвижны. Пока он не мог позволить себе такой роскоши. Но миг блаженства уже недалек.

Беатрис чувствовала на себе жадный взгляд и в глубине души ждала, что он сейчас прикоснется к ней. Но Эжен не двигался с места. Неужели он презирает ее настолько, что не хочет даже дотронуться?

— Пошли завтракать, — лениво произнес он, потягиваясь, словно большой кот. — Думаю, в такую погоду лучше всего есть на свежем воздухе.

Они спустились на первый этаж и вышли во двор. Эжен, как гостеприимный хозяин, отправился в кухню, чтобы захватить что-нибудь съестное, а Беатрис уселась на плетеный стул в тени дерева. Над головой шумели ветви акации, покрытые трогательными светло-зелеными листочками и маленькими белыми цветами. Несмотря на ранний час, было уже тепло и в воздухе гудели деловитые шмели и пчелы. Веяло покоем, но в сердце девушки бушевал ураган эмоций.

Вернулся Эжен с большим подносом в руках, заставленным посудой и едой. Широко улыбаясь, он налил ей апельсинового сока и протянул вазу с фруктами. Беатрис выбрала персик и принялась методично нарезать его на мелкие дольки. В последнее время она могла есть только растительную пищу. При мысли о яичнице с беконом или бутербродах ее начинало мутить.

Сегодняшний день не обещал ничего нового. За завтраком они снова будут мило беседовать, потом Эжен любезно предложит ей прогуляться или прокатиться на лошади, а сам, принеся тысячу извинений, запрется в кабинете или вообще уедет в Марсель до вечера. А она опять будет слоняться по нескончаемым комнатам замка, пытаясь придумать себе какое-нибудь дело. К сожалению, она не могла ни читать, ни рисовать, ни даже копаться в саду, поскольку мысли ее не сосредоточивались ни на чем, кроме Эжена.

Что ж, ей снова придется играть роль скучающей бездельницы, которой совершенно все равно — смотреть в одну точку или шумно развлекаться.

Не спрашивать же, почему он всячески избегает ее! Тогда Эжен тут же поймет, что она буквально засыхает в его отсутствие. Что жаждет быть с ним двадцать четыре часа в сутки. Казалось, именно с такой целью он привез ее в этот уединенный замок. Беатрис ждала страстных объятий, поцелуев, волшебных ночей, переходящих в сказочные рассветы…

— После завтрака предлагаю съездить в Марсель, — неожиданно произнес Эжен, кладя вилку и нож на тарелку. — Похоже, ты ничего с собой не взяла, кроме джинсов и свитеров. — Он насмешливо взглянул на ее чуть покрасневшее и блестевшее от капелек пота лицо. — Лучшего не придумаешь для уикенда в Брайтоне, но для Лазурного берега немного жарковато. — Он допил кофе и решительно встал из-за стола. — Я куплю тебе какую-нибудь подходящую одежду.

Беатрис очень обрадовалась возможности провести с ним хотя бы несколько часов и не нашлась, что ответить.

Вдруг это начало?

При мысли о том, чем может закончиться поездка в Марсель, к щекам ее прилила кровь, сердце учащенно забилось. Понятно, вещи, которые она привезла с собой, ему не нравятся, не возбуждают его. Эжена всегда привлекала женственность, даже в одежде. Неужели у него на уме короткие платья с глубоким вырезом, полупрозрачное белье и высокие каблуки? Беатрис стало стыдно за свой непрезентабельный вид, и румянец на щеках загорелся ярче.

Наверное, поэтому она не удостоилась звания любовницы. Эжен Делакруа слишком хорош для простушки, которая толком-то и мужчину привлечь не умеет. Господи, но зачем тогда она вообще ему понадобилась?

Со смешанным чувством обиды и возмущения Беатрис подняла на него глаза. Она и так прекрасно знала, что не слишком привлекательна, к чему лишний раз напоминать? Упрек из уст бывшего возлюбленного причинил такую жестокую боль, что впору было расплакаться.

Эжен заметил, что при упоминании о магазинах золотистые глаза сразу заблестели, на щеках вспыхнул румянец. Эта жадность до нарядов и украшений покоробила его. Впервые за пять дней, проведенных в замке, на лице Беатрис отразились искренние эмоции. Стоило сказать про покупки, и она вся загорелась, словно рождественская елка. Но чего еще ждать от маленькой, продажной распутницы?

— Пойду выведу машину из гаража. Через десять минут спускайся к воротам.

Так, за отведенные десять минут надо успокоить сердцебиение и любым способом стереть со щек этот дурацкий красный цвет! Она не сомневалась, что по дороге в Марсель и в самом городе ей предстоит выдержать не одну атаку.

Он просто играет, забавляется. Тренируется в применении психологического давления. Наверное, это умение пригождается ему в работе с упрямыми клиентами, зло думала девушка, стаскивая через голову куртку. Она решила одеться во что-нибудь более подходящее, и выбор пал на единственную относительно прохладную вещь — темно-синюю хлопковую рубашку. Длинные рукава пришлось закатать, но в целом выглядела она в ней очень даже ничего.

По случаю поездки в город Беатрис даже слегка подкрасила глаза и губы. Эжену не должно быть стыдно за нее. Если сегодня он вознамерился провести время в компании своей жертвы, то ни в коем случае не должен пожалеть об этом решении. Он меняет тактику, значит, идет в наступление.

Что ж, я готова к атаке, подумала Беатрис и в последний раз прошлась расческой по волосам и сколола их на затылке. Поиграем вместе. Пока что ей неплохо удавалось холодное безразличие, но с каждым днем сохранять выдержку становилось все труднее. Эжен прекрасно знал, как вывести ее из себя и заставить открыть истинное лицо.

Во время поездки Беатрис в который уже раз убедилась, что при желании ее возлюбленный может быть просто неотразим. Он рассказывал о жизни в Штатах, вспоминал смешные случаи на работе. На одном из поворотов он остановил машину и пригласил девушку выйти.

— Отсюда открывается потрясающий вид на замок, — произнес Эжен, указывая рукой на вершину холма, где высилось старинное строение. — Никто из моих родных не любит это место. Считают его слишком удаленным от цивилизации. А мне нравится. Тем более что я вложил немало сил в его восстановление.

— И теперь с чувством заслуженной гордости можешь взирать на спасенный памятник архитектуры, — язвительно заметила Беатрис. — Флорентийская школа должна повесить твой портрет на доску почета.

Эжен рассмеялся и снова уселся за руль. Не отводя глаз, девушка следила за движениями сильных рук, за улыбкой, которая то и дело мелькала на его губах. Ветер трепал его светлые волосы, и ей казалось, что рядом сидит прежний Эжен, в которого она некогда влюбилась и не находила сил разлюбить. Она сглотнула и заставила себя смотреть в сторону. Кажется, кто-то позабыл, что является жертвой подлого шантажа!

Узкая дорога серпантином сбегала по холмам, но Эжен даже на поворотах не сбавлял скорости. Через открытый верх задувал ветер, и в машине было прохладно, несмотря на жаркое солнце.

— Испугалась? — спросил он, когда на очередном крутом вираже Беатрис случайно навалилась на него и вздрогнула. Серые глаза самодовольно блеснули — Эжен Делакруа любил производить впечатление.

Однако Беатрис не собиралась сдаваться так просто. Если дать слабину, он поймет это и воспользуется.

— Нисколько, — ответила она, храбро глядя ему в лицо. — Я же знаю, что ты отлично водишь, так чего же мне бояться? Просто прохладно, вот и все.

Он ухмыльнулся, давая понять, что не поверил ни единому ее слову. От приятного ветерка в лицо никто не станет дрожать, как в Антарктиде.

— Ну конечно, — пробормотал он. — Нежный тепличный цветочек замерзает под южным солнцем. Теперь понятно, почему ты набрала столько теплых вещей. Хочешь, возьми вон там мой свитер.

Несмотря на явно неприязненное отношение, Эжен все-таки заботился о своей спутнице. У Беатрис затеплилась надежда, что, может быть, где-то в глубине души он все еще питает к ней нежные чувства. Сама она прекрасно осознавала, что безнадежно влюблена в этого негодяя, но ненавидит, когда он обращается с ней, как с вещью.

Впереди показались пригороды Марселя, машин на дороге стало заметно больше.

— Да, что-то я не подумала о здешнем климате, когда собиралась, — сказала Беатрис, желая сделать шаг ему навстречу. — Сама виновата, могла бы и в энциклопедию заглянуть. — Она жалела, что бросала вещи в сумку не глядя из-за крайнего раздражения. — Я куплю себе что-нибудь сама. Спасибо, что подвез. Давай остановимся около какого-нибудь супермаркета.

Учитывая содержимое кошелька, она могла себе позволить не больше пары маечек, юбки и шорт. Выходить ей все равно некуда, так что главное, чтобы было удобно. Да и вообще, кто знает, сколько продлится заточение? Он может отправить ее домой хоть завтра.

— Не желаю ничего слушать, — покачал головой Эжен.

Он уверенно направлял машину в центр города, где располагались самые дорогие магазины с последними новинками «от кутюр». На светофоре загорелся красный свет, и им пришлось остановиться на перекрестке. Воспользовавшись остановкой, Эжен протянул руку и расстегнул заколку. Каштановые волосы рассыпались по плечам Беатрис.

— Не подумай, что я хвастаюсь, но мне вполне по карману одеть тебя по своему вкусу. Особенно если рядом с милой девочкой нет любящего папочки, который исполняет все ее прихоти.

— Не смей! — воскликнула Беатрис, отталкивая его руку. На щеках ее загорелся гневный румянец. Эжен спрятал заколку в карман, и девушка поняла, что отбирать ее бесполезно. Она все равно проиграет в силовой борьбе. Ей едва хватает мужества, чтобы выдерживать психологические атаки. — Если ты еще раз скажешь что-нибудь про «любящего папочку», я ударю тебя, — тихим, но очень злым голосом пообещала она, показывая ему кулак.

Сильные пальцы сжали ее запястье. При желании Эжен мог вывернуть ей руку одним движением.

— Ударь меня, и я дам сдачи, — предупредил он. Взгляд его не отрывался от ее прикушенных губ. Как же хотелось поцеловать строптивицу, чтобы она стала мягкой и покорной. — Но не бойся, бить тебя я не стану. Есть и другие более приятные способы утвердить власть над женщиной.

В этот момент загорелся зеленый свет, Эжен выпустил ее руку и взялся за руль. Тело его напряглось в предвкушении сладостного момента обладания ею. Уже пятые сутки они живут под одной крышей, и каждый день броня безразличия мисс Шеннон дает новые трещины. Ей не выдержать нервного напряжения. Через пару дней она сдастся на милость победителя, и тогда он доберется до ее черствого сердца.

Губы тронула легкая улыбка, когда Эжен представил, как золотистые глаза, обычно такие гордые и надменные, смотрят на него умоляюще, а полные нежные губы страстно шепчут его имя. О, как она станет просить, слабая и беспомощная, как котенок, чтобы он избавил ее от мучительного томления. Будет жаждать его и только его.

Эжен заехал на стоянку, выключил двигатель и помог спутнице выбраться из машины. Он с большим удовольствием оплатит ее покупки, тем более что ему самому нравилось, когда женщина хорошо одета. Особенно такая, как Беатрис.

— Вот мы и на месте, — весело произнес он, указывая на центральную улицу, по сторонам которой красовались фешенебельные магазины. — Но сначала предлагаю чего-нибудь выпить.

Беатрис кивнула. Она не без любопытства разглядывала незнакомый город, казавшийся вдвойне привлекательным после заточения в одиночестве. Хотелось побродить здесь, поглазеть на дома и фонтаны, зайти в книжную лавочку. Как в прежние времена, когда они вдвоем гуляли по Флоренции…

Эжен повел ее к ближайшему открытому кафе, отделенному от тротуара невысокой живой изгородью. Он невольно замечал, что многие встречные мужчины оценивающе оглядывают Беатрис, явно одобряя ее фигуру. Он и сам не мог равнодушно смотреть на узкую талию, округлые бедра, стройные ноги, обтянутые старенькой джинсовой тканью. Верхние пуговицы темно-синей рубашки расстегнулись, обнажив манящую ложбинку между грудями…

Усилием воли Эжен заставил себя отвернуться. Если так дело пойдет и дальше, то он первый упадет на колени и будет умолять подарить ему хоть один поцелуй. А такой исход событий его никак не устраивал. Это она, она должна умолять!

Беатрис радовалась поездке, как ребенок. Она очень устала от постоянного напряжения, одиночества и бездействия и теперь приходила в восхищение от нарядных витрин магазинов, цветов на окнах домов, оживленных лиц прохожих.

Эжен усадил ее за столик возле самой изгороди, а сам отошел к стойке. Для себя он выбрал стакан минеральной воды, а для Беатрис — ее любимый коктейль «Пино-колада». Возвращаясь, Эжен с неудовольствием заметил, что на нее уже обратил внимание мужчина за соседним столиком — седеющий, но все еще привлекательный донжуан с цветком в петлице. Что за женщина, мрачно подумал он, ни на минуту нельзя оставить одну. Сразу же на нее кто-нибудь клюнет!

Беатрис порадовало, что Эжен принес ее любимый напиток. Во-первых, это значило, что он не забыл ее вкусы, а во-вторых — что старается этим вкусам угодить. Ведь он же мог выбрать, например, клубничный коктейль, который она не в состоянии выпить даже под угрозой смерти.

— Скажи мне, Бетти, — начал Эжен, следя взглядом, как она берет губами трубочку и потягивает густой коктейль. От этих движений его бросало в дрожь. — Почему ты так злишься, когда я использую в одном предложении слова «любящий» и «папочка»?

Она слизнула капельку «Пино-колады» с уголка рта и неторопливо ответила:

— Потому что ты не имеешь ни малейшего представления, о чем говоришь.

Беатрис наконец-то расслабилась. Любимый коктейль снял напряжение и даже заставил ее слегка улыбнуться при мысли о том, что Ричард Шеннон питает нежные чувства к своим маленьким дочкам, которые даже машину толком водить не умеют.

— Так просвети меня. — Он сделал знак официанту, и тот принес второй бокал «Пино-колады» взамен первого, уже опустевшего. Беатрис приятно удивилась и потянулась за трубочкой. Эжен выждал, пока она сделает глоток, и только потом продолжил: — Я люблю знать, о чем говорю. Это помогает мне чувствовать себя… по-настоящему солидным человеком.

Она подняла на него свои чудесные золотистые глаза, слегка подернутые дымкой, и рассмеялась. На это он и рассчитывал, и, тем не менее, ему стало стыдно при мысли, что за завтраком она съела только половинку персика. Впрочем, он отмел сомнения: спаивать ее нет нужды. Главное, чтобы она расслабилась и наконец-то сбросила маску столь ненавистного ему безразличия!

Беатрис уже ощутила во всем теле приятную легкость и решила, что на сегодня спиртного хватит. Рядом с Эженом Делакруа нужно быть все время начеку.

— Ну, — начала она, глубоко вздохнув, — ты знаешь, что у меня есть сестра, на два года старше. Так вот отец не слишком обращал на нас внимание, пока мама была жива, а после ее смерти, казалось, совсем про нас забыл. У него была работа, иногда другие женщины, а для детей как-то места не находилось. Учились мы в школе-интернате, домой приезжали только на каникулы, но и тогда отца видели редко. В основном проводили время в семье его партнера Говарда Бриджеса. У него двое сыновей: старший Брайан и младший Артур. Поэтому мы четверо были очень близки…

Беатрис закусила нижнюю губу. Из-за алкоголя она стала слишком чувствительной, и на глаза навернулись слезы. Чудесная дружба в прошлом. Она разорвала отношения не только с женихом, но и с любимой сестрой.

Эжен нахмурился, заметив, как потемнело ее лицо. Он едва не поддался инстинктивному желанию накрыть ее маленькую ладонь своей и сказать что-нибудь ласковое, утешительное.

— Может быть, его очень сильно травмировала смерть жены, но он хотел, чтобы вы сами прокладывали себе дорогу в жизни, — неуверенно предположил Эжен, пытаясь понять, как отец двух маленьких убитых горем девочек мог отдать их на воспитание в чужие руки. В его семье родные заботились друг о друге.

Беатрис горько усмехнулась.

— Ты плохо знаешь моего отца.

Неужели и теперь она играет, пытаясь разжалобить его и вызвать к себе сочувствие?

— Может, и так, — мягко произнес он. — Но я знаю, что он присылал тебе дорогие подарки, а также устроил в свою фирму, хотя у тебя нет ни нужного образования, ни опыта работы. Возможно, впрочем, он просто не представлял, что с тобой делать. Но ведь ты же окончила Флорентийскую школу изящных искусств!

Теперь у Беатрис не осталось ни малейших сомнений, что он снова издевается над ней. Если бы все было так!

— Он делал нам с сестрой подарки раз в год, на Рождество. Присылал пару носков или какую-нибудь «Энциклопедию для девочек». И еще на восемнадцатилетие подарил золотые часы. Но Аманда Бриджес как-то случайно проговорилась, что отец попросил ее озаботиться подарками для нас. А что касается школы, то мне не дали ее окончить. — Она бросила быстрый взгляд на собеседника. — Как только мы с Сузан вернулись домой, отец сказал, что для компании настали трудные времена и требуются новые сотрудники. И попросил нас, точнее приказал, бросить учебу и поступить к нему брокерами, фактически ничего не получая за труд и работая по двадцать четыре часа в сутки без выходных. Сузан отказалась. Она слишком любит рисовать и ничего кроме этого не умеет. А мне не хватило смелости ответить «нет». К тому же отец сказал, что в шторм даже слабый юнга может спасти корабль.

— И ты рада, что принесла эту жертву? — спросил Эжен, хмуря брови.

Уголки ее полных губ поползли вниз.

— Нет. Но я почувствовала себя польщенной, что он заметил меня, обратился ко мне за помощью. И согласилась в надежде, что сотрудничество положит начало нашим родственным отношениям. Я ведь хотела сделать ему приятное. Хотела, чтобы он ценил меня.

Как ни странно, Ричард Шеннон гораздо больше уважал старшую дочь, которая осмелилась ослушаться его, чем покорную младшую. Беатрис никак не могла понять почему и очень огорчалась из-за этого.

Эжену стало больно, когда он увидел, что золотистые глаза наполнились слезами. Девушка яростно заморгала, пытаясь сдержать рыдания. Она не поднимала головы, явно стыдясь, что рассказала слишком много и обнажила кровоточащую рану в сердце.

— Может, пойдем? — дрогнувшим голосом спросила она, поднимаясь со стула.

Но Эжен взял ее руки в свои и решительно усадил обратно.

— Подожди.

Он и забыл, какие у нее тонкие пальцы. Пять лет назад он чувствовал, что его долг защищать и оберегать этого неземного ангела, чтобы никакие тревоги и печали не омрачали ее лица. Теперь это чувство вернулось. Она была такой хрупкой, ранимой и в то же время храброй и мужественной, что он не мог не восхищаться ею.

Если Беатрис Шеннон говорила правду о своем отце — а в этом Эжен не сомневался, — то, значит, он неправильно думал о ней, считал хуже, чем она есть на самом деле. Возможно, ему действительно многое неизвестно о жизни этой женщины. Но имеет ли смысл просить ее рассказать о том страшном вечере, когда он похоронил все свои мечты? Или тут она станет лгать и изворачиваться?

Если окажется, что он столько лет находился во власти обмана, тогда появится шанс начать все сначала. Но простит ли в таком случае Беатрис его жестокий ультиматум, не оставляющий ей никакого выбора, кроме как разорвать помолвку и уехать с ним во Францию?..

Тонкие пальцы шевельнулись в его ладонях, и Эжен словно очнулся.

— И что? Он оценил тебя?

От сильных и теплых рук по всему телу Беатрис растекался огонь, прогоняя холод из сердца. Ей ничего не хотелось говорить, чтобы не спугнуть это ощущение блаженства. Казалось, она попала в прошлое, когда между ними еще царила любовь и они думали только друг о друге.

Девушка мягко высвободила руки, и ее сразу же опять сковал внутренний холод.

— Если и оценил, то виду не подал, — ответила она, опуская глаза.

Эжен перегнулся через стол и заглянул ей в лицо.

— Что за человек Ричард Шеннон? — резко спросил он.

— Честно говоря, не знаю, — искренне ответила Беатрис. — Он никогда не позволял мне приблизиться к себе.

— Тем не менее, ты согласилась на мои условия, разорвала помолвку, испортила отношения с женихом, которого по идее любила. И все ради того, чтобы спасти компанию и доброе имя человека, который никогда не питал к тебе отцовских чувств.

Такая формулировка не объясняла ее терзаний и мучительного желания получить одобрение со стороны отца. Беатрис покачала неожиданно отяжелевшей головой. Не надо было так много пить на жаре, а потом затевать этот разговор.

— Не совсем так. Из твоих слов выходит, что я просто расчетливая и бессердечная эгоистка. Но между мной с Артуром никогда не было настоящей любви.

Беатрис взглянула на безымянный палец, на котором не было кольца.

— Мы всегда нравились друг другу, но совсем не так, как Брайан и Сузан. Идея брака исходила не от нас. Всем казалось очень романтичным и красивым, когда два брата и две сестры женятся между собой. — Беатрис пожала плечами. — Именно Артур убедил меня, что банкротство «Шеннон риелти» не станет концом ни для наших родителей, ни для работников компании. Так что я могла бы с чистой совестью отправить тебя с твоими требованиями куда подальше.

Но ведь она не сделала этого! Волна нежности захлестнула Эжена. Значит, хотела быть с ним, значит, в ее сердце еще остались какие-то чувства к нему. Если простить друг другу прошлое, то впереди, возможно, их ждет нечто прекрасное и удивительное…

Они покинули кафе и направились к магазину.

— Я уже собиралась позвонить тебе и сказать, что передумала, — продолжила Беатрис начатое объяснение. — Но оказалось, что отец уже встретился с тобой и обо всем переговорил. Не знаю, что именно ты ему сказал, но он считает, что ты решил продлить кредит, потому что мы с тобой когда-то учились вместе.

Губы ее изогнулись в иронической усмешке.

— Впервые в жизни он не жалел, что у него не сын, и сказал об этом. Считай меня кем угодно, но я не могла огорошить его известием, что все кончено и я отказываюсь ехать с тобой. Тогда вместо привычного равнодушия на мою долю выпало бы столько ненависти и презрения, что я бы не выдержала.

Неожиданно Эжену показалось, что солнце погасло и на земле воцарился непроглядный мрак. Идиот! Такой же идиот, как и пять лет назад! Ей совершенно наплевать на него. Она продала себя, чтобы заслужить одобрение отца, возвыситься в его глазах.

Ревность к другому мужчине — ее отцу — снедала Эжена. Он пытался подавить ее, но на поверхность выплеснулась вся горечь и озлобленность на мир. Ничего, она заплатит за его мучения. И заплатит сполна.

Беатрис. Бетти…

Все разом изменилось. Как будто чья-то рука встряхнула калейдоскоп и разноцветные кусочки, перемешавшись, сложились в другую картину. Беатрис усиленно пыталась вспомнить, когда именно это произошло.

Она подробно объясняла, почему уступила его шантажу. Почти два бокала «Пино-колады» на пустой желудок развязали ей язык, и, похоже, она сболтнула лишнее.

Посторонний человек мог бы и не заметить произошедшей в Эжене перемены. Но Беатрис хорошо знала, что значат сложенные за спиной руки и выставленный вперед подбородок.

Он шел по заполненной пешеходами улице с таким видом, будто весь Марсель принадлежит ему. Эжен по-хозяйски толкнул стеклянную дверь магазина модной одежды, пропуская спутницу вперед, и она сразу же почувствовала себя не в своей тарелке. По сравнению с развешанными в зале туалетами ее потертые джинсы и скромная рубашка казались нищенскими лохмотьями.

Беатрис не сопротивлялась, когда Эжен подвел ее к высокой тощей женщине лет тридцати и объяснил, что «этой даме нужен полный гардероб — от ночной рубашки до вечернего платья». Та ослепительно улыбнулась, мгновенно оценив финансовые возможности клиента, и повела девушку к манекенам.

Эжен уселся в обитое бархатом кресло, закинул ногу на ногу и принялся листать какой-то журнал в ожидании демонстрации. За два часа Беатрис перемерила около трех десятков разнообразных нарядов, и всякий раз нужно было показываться Эжену, чтобы получить его одобрение. Он потягивал кофе и обсуждал что-то с управляющим магазином, пока она ходила по невысокому подиуму, поворачиваясь то одной, то другой стороной.

Потом служащий в униформе отнес гору коробок и пакетов в машину Эжена и погрузил в багажник. Как ни странно, все они поместились, и не пришлось нанимать грузовое такси, вопреки опасениям Беатрис. Ну, если ему так хочется сорить деньгами, пусть сорит, мрачно думала она.

Наступило время ланча, и у нее даже появился аппетит. Беатрис съела салат из даров моря и тарелку знаменитого лукового супа-пюре, однако настроение ее не улучшилось. Печально осознавать тщетность надежд на взаимную любовь. Эжен в который раз доказал, что она для него всего лишь игрушка, которая должна подчиняться его прихотям и помалкивать о своих желаниях и чувствах. Беатрис очень пожалела, что рассказала всю правду об отношениях не только с отцом, но и с Артуром. Его ведь нисколько не интересует ее личная жизнь.

В полном молчании они добрались до замка. И только когда Беатрис направилась к лестнице, чтобы подняться к себе, Эжен окликнул ее и сказал, избегая смотреть в глаза:

— Надень вечером что-нибудь красивое. Сегодня мы поужинаем в парадной столовой. А я люблю, когда моя собственность находится в идеальном состоянии.

Его собственность.

Еще несколько часов назад ее возмутила бы такая формулировка, но сейчас резкие слова нисколько не задели. И поднявшись к себе, Беатрис покорно принялась перебирать купленные наряды, которые уже развесили в гардеробной.

Взгляд ее остановился на длинном платье темно-малинового шелка с открытой спиной и плечами. К нему прилагались такого же цвета туфли на высоких каблуках, украшенные стразами. Горничная помогла ей убрать волосы в высокую прическу, которая оставляла шею открытой, и нанести легкий макияж, подчеркивающий нежную матовость кожи и удивительные золотые глаза. Беатрис понимала, что провозилась дольше возможного, но никогда еще она не казалась себе такой красивой.

Раньше они ужинали на застекленной террасе, выходящей во внутренний дворик, но сегодня стол накрыли в роскошной парадной столовой. Если Эжен рассчитывал, что она будет чувствовать себя неуверенно под высокими сводами, украшенными лепниной и фресками, то ошибался. Беатрис решила, что сегодня все должно измениться, дальше так продолжаться не может, и ей было наплевать на окружающее великолепие.

Легким толчком она распахнула двойные створки и направилась к большому, торжественно сервированному столу. Высокие каблуки звонко цокали по наборному паркету. В простенках между зеркалами горели светильники с искусственными свечами, на столе трепетало пламя настоящих свечей. Приборы стояли на противоположных концах, и Беатрис едва не предложила воспользоваться громкоговорителем, чтобы нормально вести беседу.

Однако вид Эжена отбил у нее всякое желание шутить. Заслышав шаги, он поднялся с кресла, поставил на каминную полку бокал с чем-то похожим на виски и пошел Беатрис навстречу. Он был так хорош в черных брюках и черной шелковой рубашке, что у нее перехватило дыхание, а ноги мгновенно стали ватными.

Не спеша приблизившись, он взял ее руку и, склонившись, поцеловал. От легкого прикосновения теплых губ у нее едва не закружилась голова. Не выпуская маленькой ладони, Эжен подвел Беатрис к одному из зеркал и на секунду замер рядом, словно желая проверить, хорошо ли они смотрятся вместе.

Девушка заметила, как расширились его зрачки, и сочла это хорошим признаком. Значит, ему нравится, как она сегодня выглядит. Тем не менее обрадовалась, когда он отошел к камину: рядом с ним она не чувствовала себя в безопасности и не доверяла самой себе. Истосковавшаяся по ласке, она готова была на самые безрассудные поступки.

Эжен вернулся к ней, держа в руках длинную, плоскую бархатную коробочку. Сегодня Беатрис казалась настоящей королевой, и он с трудом удерживался, чтобы не упасть перед ней на одно колено, как преданный раб. В воздухе витал тонкий запах ее духов, от которого сладко замирало в груди и учащался пульс.

— Я не знал, какой ты выберешь цвет, и решил не рисковать. По-моему, бриллианты — это беспроигрышный вариант. Они ко всему подходят.

С этими словами он раскрыл коробочку, и в глаза ей сверкнули чудесные камни, прозрачные, как вода. Беатрис недоуменно захлопала глазами, когда он взял колье из белого золота, украшенное мелкими бриллиантами, расстегнул замочек и подошел сзади, чтобы надеть ей на шею. Но девушка вовремя спохватилась и резко отстранилась.

— Они мне не нужны! — воскликнула она.

— А я и не собираюсь тебе их дарить. Просто взял напрокат на этот вечер, чтобы не оставлять картину незавершенной. Могу я в полной мере насладиться прекрасным зрелищем?

Пока она размышляла, следует ли его слова воспринимать как комплимент или как издевку, Эжен надел дорогое украшение и неторопливо защелкнул хитрый замочек. Камни и металл холодили разгоряченную кожу, но Беатрис чувствовала себя как в огне. При мысли о том, что его руки находятся всего в миллиметре от ее плеч и спины, ее бросало в дрожь. Вздумай он дотронуться до нее хоть кончиком пальца, она бы упала в его объятия и отдалась во власть победителя.

Эжен достал из коробочки браслет, тоже украшенный сверкающими бриллиантами, и застегнул на тонком запястье. Рука девушки безвольно повисла в воздухе, и ему пришлось бережно опустить ее.

— Драгоценности моей матери хранятся в этом замке, — как бы между прочим произнес Эжен, оглядывая плоды своей деятельности. — Мама считает их слишком старомодными и редко надевает. Только в исключительных случаях, когда они с отцом приезжают сюда. Говорит, это ее развлекает.

Гарнитур дополняла пара серег с камешками в форме капель.

Эжен нежно отвел прядь волос и аккуратно вдел украшения в уши Беатрис. Она вся трепетала под чуткими прикосновениями его пальцев. Ей показалось, что он не сразу отвел руки, а помедлил пару секунд. Чтобы не растерять остатки здравого смысла, она спросила как можно бесстрастнее:

— А часто твои родители приезжают сюда? Я увижу их? — Когда Эжен в таком настроении, как сейчас, рассчитывать на вежливый ответ не приходилось, но резкое слово поможет ей сбросить чары его обаяния.

— Едва ли. Ты не из тех женщин, которых с гордостью представляют родителям.

Она была готова, поэтому даже не расстроилась. Тем более что Беатрис собиралась кое-что сообщить нелюбезному хозяину. И после этого он уже не сможет оскорбить ее.

По крайней мере, так она полагала, пока слуги разносили блюда. Но когда Эжен предложил руку и повел к столу, девушка утратила решимость. Сомнения окрепли, когда он наклонился к ее уху и тихо произнес:

— Во время ужина я буду любоваться чем-то на редкость красивым. Ты сегодня мне очень нравишься.

Само существование этого человека унижало ее и причиняло боль, так как Беатрис в равной мере любила и ненавидела его. Она для него всего лишь вещь, «собственность», как он сам выразился, которую покупают за деньги, наслаждаются ею, а потом выбрасывают, когда она надоест. И больнее всего было от осознания собственной ненужности, хотя Беатрис не хотела себе в этом признаваться.

На тарелках уже лежали омары и спаржа, в бокалах играло белое вино. Слуги прикатили тележку с кофе и десертом и удалились, закрыв за собой массивные двери.

— Зря ты не позаботился о роликах для них, — произнесла Беатрис, кивнув вслед ушедшей прислуге. Она попыталась разрядить обстановку, чтобы больше не чувствовать на себе пристального взгляда холодных серых глаз. — Тогда они бы гораздо быстрее перемещались от одного конца стола к другому. — Пусть знает, что ее нисколько не угнетает окружающая роскошь, прекрасные драгоценности и сам он — такой неприступный и такой манящий.

Но никакой реакции на ее слова не последовало. Эжен откинулся на высокую спинку, положил руки на подлокотники кресла и по-прежнему не отрывал от нее глаз. Тогда Беатрис перешла в открытое наступление.

— Завтра утром я покидаю замок, даже если мне придется идти пешком до самого Марселя. С «Шеннон риелти» поступай по своему усмотрению. Мне уже надоела эта глупая игра в похищение. Если ты разорвешь контракт, я как-нибудь переживу гнев отца. В конце концов, он всю жизнь был мной недоволен, так что я уже привыкла.

Беатрис пригрозила, только чтобы вывести его из спячки. Она не собиралась уезжать, не поговорив откровенно о событиях пятилетней давности. Ему неизвестно, что она видела его в обществе красавицы, с которой у него были более чем теплые отношения. Эжен должен понять, что все дальнейшие поступки молодой, неопытной девушки объяснялись исключительно ревностью раненого сердца.

Время пришло, чтобы правда наконец вышла на свет. Вся правда. Если в Бирмингеме он заставил ее замолчать, не пожелав слушать «гнусные выдумки», то сейчас она намерена настоять на своем.

На секунду Беатрис испугалась, что Эжену тоже наскучила глупая игра и он отпустит ее. Но тот улыбнулся одними губами и произнес так, что у нее мурашки пробежали по коже:

— Если ты уйдешь, я последую за тобой. Спрячешься, я найду тебя.

Однако Беатрис не дала себя запугать.

— Уверена, Уголовный кодекс предусматривает меру наказания за преследование. По закону я имею полное право покинуть этот замок в любой момент. Тем не менее, — она сделала паузу, чтобы отпить глоток вина и смочить пересохшее горло, — я останусь, если ты согласишься ответить на пару вопросов. Но не здесь. Обстановка этой комнаты слишком подавляет. Я буду во внутреннем дворике, если у тебя появится желание поговорить со мной.

Она поднялась и вышла из столовой. В коридоре окликнула горничную, чтобы та принесла норковую накидку, — вечером на улице было прохладно.

Беатрис укуталась в теплый мех, уселась на скамейку под деревом и приготовилась ждать. У нее не было уверенности, что Эжен вообще придет, но он появился через несколько минут и принес с собой початую бутылку вина и два бокала. Поставив их на столик рядом со скамейкой, он хмуро сказал:

— Давай не будем затягивать, согласна? Задавай свои вопросы, но я оставляю за собой право не отвечать, если сочту нужным. И ты останешься здесь, пока я не разрешу тебе уехать. — Эжен разлил вино, взял один бокал себе и прислонился спиной к стволу дерева. — Сядь так, чтобы я мог видеть тебя, — почти приказал он. — Не прячься в темноте.

Беатрис покорно передвинулась и оказалась в луче лунного света. Собеседника же скрывала тень ветвей, ничего лицо почти невозможно было разглядеть на фоне темного ствола. В отличие от своей гостьи Эжен Делакруа не жаждал откровенного разговора и предпочитал сохранять дистанцию.

Чтобы не дать унизить себя окончательно, Беатрис выпрямилась и решительно начала: — Ты обращаешься со мной как с преступницей. Ты взвалил всю вину за произошедшие пять лет назад события на меня одну. Но если хорошенько подумать, это именно ты лгал мне с самого начала. Как ты это объяснишь?

Беатрис опустила глаза и, чтобы хоть чем-то занять руки, потянулась за бокалом с вином. Какая злая шутка судьбы: полюбить насквозь фальшивого человека! После придуманного героя уже ни одному мужчине не суждено покорить ее сердце. Она все так же любила и желала Эжена, хотя и знала ему цену.

В мечтах Беатрис возвращалась к тому возлюбленному, которого когда-то встретила в зеленеющем саду Симплици во Флоренции и с которым провела три незабываемых месяца. Но их любовь уже никогда не расцветет, как прежде. А все потому, что герой наивных девичьих грез на деле оказался совсем другим. Розовые очки разбились, и она увидела жизнь, как есть, без прикрас. Но она все так же любила его!

Эжен молчал, и Беатрис подняла взгляд, надеясь по выражению лица понять, о чем он думает. Но его по-прежнему скрывала тень, и она видела только, как он лениво поигрывает бокалом с вином. Затем из темноты послышался глухой, исполненный самоуверенности голос:

— Ну, если бы преступников содержали в таких условиях и не применяли никакого наказания, все бы стали нарушать закон. На твоем месте я бы не стал жаловаться. И, — произнес Эжен жестче, — я не сказал тебе ни слова неправды, так что не надо меня оскорблять и обвинять во лжи. — Он приподнял бокал, словно приветствуя ее. — Но ведь женщины всегда так поступают, разве нет? Когда их загоняют в угол, они швыряются абсурдными обвинениями и стараются перевалить ответственность на мужчину.

— Наверное, среди твоих знакомых очень мало нормальных женщин, — тихо ответила Беатрис. Внутри вскипал гнев, но она не имела права дать ему выплеснуться. — Так что брось свои замашки властелина вселенной и объясни, почему ты говорил, будто работаешь скромным курьером, а на самом деле купался в роскоши?

От нервного напряжения у девушки задрожали руки, и ей пришлось поставить бокал на стол, чтобы не пролить вино. Она страшно мерзла, несмотря на норковую накидку, и в то же время ее прошибал пот.

Эжен уселся на скамейку, но так, чтобы по-прежнему оставаться в тени.

— Это ты решила, что я курьер. Я совершенно искренне сказал тебе, что большую часть времени вне учебы провожу в банке и занимаюсь разными бумагами. Видишь, мой падший ангел, я помню каждое свое слово. Мой отец, будучи человеком рассудительным, посчитал, что я должен пройти все ступени банковского дела. Тогда во Флоренции я был помощником главы итальянского отделения «Траст-банка» и обучался составлению договоров и тому подобному. А ты, моя милая, могла бы и сама догадаться, что простой курьер не имеет возможности платить за обучение в одном из самых дорогих учебных заведений Европы.

Глаза Беатрис наполнились слезами. Глупое сердце бешено забилось. Конечно, Эжен снова хотел во всем обвинить ее, но его слова, напротив, заронили в отчаявшуюся душу зерно надежды: если он помнит каждое слово их разговоров, значит, все-таки думал о ней. Значит, она для него не мимолетный каприз, не способ утвердиться в своем мужском превосходстве…

— Почему же не открыл, кто ты на самом деле? — спросила она дрожащим голосом. Вспомнив старую школьную привычку, Беатрис скрестила пальцы. — Я же тебе все о себе рассказала. Точнее, честно отвечала на любые твои вопросы. Почему же ты не развеял моего заблуждения? Почему позволил считать тебя жалким курьером? — Должно быть, Эжен ужасно потешался над ее доверчивостью и считал набитой дурой, которая ничего не смыслит ни в жизни, ни в деньгах. Ей стало больно: она-то вела себя с ним так искренне, так простосердечно… — Откуда такое коварство?

— А ты как думаешь? — сквозь зубы процедил Эжен. — И мне кажется, здесь уместнее слово «благоразумие», а не «коварство»…

Он поставил пустой бокал на столик и снова потянулся за бутылкой. Беатрис смахнула слезы и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы. Эжен редко позволял себе больше одного бокала вина за обедом, но сегодня пил много и методично, начав с виски еще в начале вечера.

Неужели он пытается утопить в алкоголе свою совесть? Или набирается храбрости перед тем, как учинить задуманную месть? До сегодняшнего дня он не проявлял ни малейшего желания получить «удовольствие» от своей гостьи.

При мысли о приближающейся расплате сердце Беатрис учащенно забилось. Она с трудом вернулась к реальности и стала слушать, что продолжает говорить Эжен.

— С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, за мной, не переставая, охотились женщины всех возрастов, — язвительно произнес он, но потом добавил, несколько смягчившись: — И мне нравилось, что ты считаешь меня обыкновенным парнем…

Он что, продолжает смеяться над ней? Играет в кошки-мышки? С уверенностью можно было сказать только одно: ни в образе принца, ни в образе нищего Эжен никогда не был «обыкновенным».

И тут он все испортил циничным замечанием. — Ты была еще маленькой — и по годам, и по жизненному опыту. Как я понял, женщине требуется некоторое время, чтобы научиться соизмерять свои сексуальные желания и финансовые возможности объекта этих желаний.

Беатрис несколько секунд осмысливала его слова. Получалось, что она ему нравилась, потому что считала его бедняком. А теперь он видит в ней только охотницу за его деньгами!

Значит, Эжен не поверил ее объяснениям, почему она все-таки приняла его условия. Он считает, что она, Беатрис Шеннон, согласилась на сделку ради дорогих подарков — ради того, чтобы жить в роскошном замке, есть изысканные блюда, пить редкие вина, носить дорогую одежду. И взятые напрокат драгоценности! Она бы сорвала с себя платье, если бы не перспектива оказаться перед Эженом в одном белье. Тогда хотя бы эти проклятые бриллианты! В эту минуту Беатрис ненавидела его всем сердцем — как он посмел так оскорбить ее, смешать с грязью? Он считает, что она продалась по сходной цене, и ему совершенно наплевать на ее чувства, на постоянную внутреннюю борьбу.

На щеках ее вспыхнул яркий румянец, она вся сгорала от стыда. Вскочив, Беатрис стянула с руки браслет, потом сорвала сережки и бросила их на стол. Она бы швырнула их в кусты, но ведь у Эжена хватит жестокости заставить ее искать бриллианты в зарослях. Он будет стоять над ней, пока она не отыщет их, пусть даже пройдет лет десять.

С колье дело обстояло сложнее. Беатрис не сумела с ходу расстегнуть хитрый замок и уже готова была расплакаться от бессильной ярости.

— Позволь, я помогу тебе, — мягко произнес Эжен и неторопливо подошел к ней.

Все чувства обострились, когда он оказался рядом. Его ловкие пальцы быстро справились с застежкой, и он бросил колье на столик. Но мимолетных прикосновений хватило, чтобы она затрепетала от его близости. Эжен опустил ладони на ее плечи и повернул девушку лицом к себе. Беатрис подняла взгляд — на нее смотрели любимые серые глаза так ласково и серьезно, словно извиняясь.

— Я не хотел тебя обидеть, — тихо произнес он. Она видела, как взволнованно вздымается его грудь, как на скулах заходили желваки, и закусила губу, чтобы не застонать, когда Эжен стал нежно стирать слезы с ее щек. Слишком нежно. А горькие слезы все текли и текли из глаз.

Она ведь в ярости оттого, что он приравнял ее к расчетливым, продажным женщинам, которые, как мотыльки на огонь, слетаются на деньги. Почему же тогда ей так хочется обнять его, спрятать лицо у него на груди и выплакать все обиды?

— Пожалуйста, не надо, — растерянно пробормотал Эжен и провел пальцем по прикушенным, плотно сжатым губам.

В ответ на ласку Беатрис приоткрыла рот и медленно подняла на него заплаканные, потемневшие от желания глаза. Взгляды их встретились, посылая друг другу безмолвные сигналы.

— Поцелуй меня…

Кому принадлежал этот страстный, истомленный желанием голос, ему или ей, Беатрис не успела понять. Потому что его губы уже жадно приникли к ее рту, наполняя блаженством, о котором она грезила долгие годы одиночества. Беатрис прижалась к нему, как будто пыталась слиться с ним воедино, раствориться в нем. Руки ее обвились вокруг его шеи, не желая отпускать.

Напряжение последних дней таяло под прикосновениями его ладоней. Казалось, она вернулась домой после многолетнего изгнания.

Эжен сбросил с ее плеч меховую накидку, потом стянул бретельки платья, обнажая молочно-белую грудь.

Не стесняясь наготы, она теснее прильнула к нему, обезумев от страсти. Беатрис хотела чувствовать его как можно полнее и в беспамятстве рванула шелковую рубашку, которая служила помехой на пути ее желания.

— Поцелуй меня!

На этот раз она не сомневалась, что требовательный голос принадлежит ей. И возликовала, когда он склонился, чтобы осыпать поцелуями ее шею, плечи, грудь. Беатрис застонала от невыносимо сладостной боли и выгнулась, как кошка. Заколка выпала, и волосы упали вниз тяжелой волной.

Эжен оторвался от нее и, тяжело дыша, расстегнул молнию на платье. Легкий шелк с шелестом упал на траву, и Беатрис предстала перед ним, как Афродита, вышедшая из пены морской. Ее влекущее к себе тело прикрывал только ночной сумрак и тонкая полоска трусиков цвета шампанского. Лунный свет играл на матовой коже, на каштановых волосах, отражался в огромных глазах, темных, как ночные озера.

Губы ее приоткрылись, она жаждала слиться с ним. И это происходило наяву, а не в эротических фантазиях.

С глухим стоном Эжен подхватил ее на руки и, прижимая к бешено колотящемуся сердцу, понес свое сокровище в спальню…

Он уложил ее, разгоряченную, податливую, на кровать и замер, наслаждаясь прекрасным зрелищем. На фоне темного покрывала кожа ее казалась белой, как слоновая кость, каштановые волосы рассыпались по подушкам, окружая голову нимбом. На округлых грудях цвели нежные, розоватые соски, она вся была из меда и молока — нежная, благоухающая, свежая.

Дрожащими руками Эжен расстегнул пуговицы и стянул рубашку. Он желал ее — ее одну. Ему нужна была только она — восхитительный ангел небесный.

Он ждал долго, слишком долго.

Беатрис приоткрыла глаза, наблюдая за ним. Она восхищенно разглядывала широкие плечи, мускулистую грудь, плоский живот, невольно закусив губу в предвкушении неземного наслаждения. Она не подозревала, что в ней таится глубинная женственность, что ее движения могут быть исполнены томления и страсти, от которой любого мужчину бросает в дрожь. Беатрис приподнялась на подушках и протянула к возлюбленному руки, желая поскорее оказаться в его объятиях.

Эжен взял ее ладони в свои и медленно поцеловал — сначала правую, потом левую. Он приветствовал ее так давным-давно, на другой планете, когда оба они были совсем юными, на заре их любви. Любви, которая, казалось, была для него дороже жизни.

— Эжен…

В том, как она произнесла его имя, таилась мольба, которую она так долго не решалась высказать. Она закрыла глаза и провела языком по пересохшим губам. Он чуть с ума не сошел от этого движения — столько в нем было искушенности и невинности.

Эжен медленно опустился рядом, и его ладони начали неторопливое путешествие по ее пленительному телу. Он сгорал от желания, но намеревался сначала насладиться любовной игрой, чтобы прочувствовать долгожданную победу…

Но Беатрис разрушила все его планы. Она сразу же потянулась к нему, обвила жадными руками.

— Не торопись, ангел мой, — прошептал он, легонько целуя ямку у основания ее шеи.

Но руки его уже стянули шелковые трусики с округлых бедер и прижимали ее все теснее и теснее. Она тяжело дышала, ее тихие стоны возбуждали до безумия. Эжен затаил дыхание. Сбылась его мечта — разве нет? Беатрис в его постели, она вся горит, она жаждет его, и ее ласки стирают годы горечи и обиды.

Но он хотел большего, чем просто соитие. В самой глубине его сердца жило необоримое желание видеть ее рядом каждый день, просыпаться с ней в одной постели, слышать ее голос.

В какую-то долю секунды он понял, что в сердце его больше нет ненависти, а есть какое-то другое чувство. И что он не может взять ее, следуя лишь голосу мести.

С трудом оторвавшись от сладких губ, Эжен откатился в сторону и приподнялся на локте, не спуская глаз с ее истомленного желанием лица. Понимая, что может в один миг потерять все, он, тем не менее, произнес как можно спокойнее:

— Бетти, игра окончена. Ты выполнила свои обязательства, согласившись лечь со мной в постель, а я выполню свои. — Она недоуменно распахнула свои чудесные глаза. Несмотря на острую ненависть к самому себе, Эжен уже не мог остановиться и отодвинулся еще дальше, разрушая волшебную близость, которая может уже никогда не повториться, и продолжил деловым тоном: — Твой отец не разочаруется в тебе. — Он затаил дыхание, словно готовясь к прыжку в ледяную воду, и скороговоркой произнес. — Ты можешь пойти в свою комнату прямо сейчас и завтра же вернуться домой, если хочешь. Скажи только слово, и больше я никогда не нарушу твой покой.

Беатрис в ужасе замерла. Ей показалось, что она за секунду совершила перелет из знойных тропиков на Северный полюс. Она предложила ему себя всю, а он любезно улыбается и говорит: «Нет, спасибо, не стоит!» Все это время он хотел унизить ее, растоптать — и ничего больше.

Убедившись, что ему под силу соблазнить ее и довести до состояния, когда она будет умолять овладеть ею, Эжен доказал, что имеет неограниченную власть над ее телом и сердцем, и после этого выбрасывает как ненужный мусор!

— Знаешь, кто ты? Гнусный мерзавец! — яростно воскликнула Беатрис и попыталась вскочить, чтобы оказаться как можно дальше от этого отвратительного чудовища.

— Тише. — Сильные ладони легли ей на плечи и прижали к подушке. По голосу чувствовалось, что он улыбается. — Дай гнусному мерзавцу закончить начатое.

Беатрис попыталась вырваться, но Эжен зажал ей рот поцелуем, а когда она притихла, страстно зашептал на ухо:

— Милая моя, я очень хочу, чтобы ты осталась. Верь мне, я хочу этого больше всего на свете. Но только в том случае, если и ты этого хочешь. Никаких угроз, Бетти, никакого шантажа Ты ничего мне не должна, и ты останешься со мной только по собственному желанию. Иначе наша близость утратит всякий смысл. Ты понимаешь меня?

Повернув голову, Беатрис уставилась на него затуманенными от страсти глазами, не в силах произнести ни слова. Любовь переполняла ее сердце так, что даже становилось страшно, не разорвется ли оно. Он хотел, чтобы она осталась. Он просил так нежно, что не верить было нельзя. Эжен хотел не просто секса, он хотел заниматься с ней любовью!

Теперь наконец-то Беатрис могла сказать ему со всей искренностью:

— Я хочу остаться. Я хочу быть с тобой, Эжен. Я хочу, чтобы все было, как прежде.

— Это невозможно, ангел мой, — произнес он, лаская ее отяжелевшую грудь. — Прошлого не вернешь, как бы нам того ни хотелось. Но теперь мы стали старше и, надеюсь, мудрее. И в наших силах сосредоточиться на настоящем, — добавил Эжен глухо, собственнически поглаживая соблазнительные изгибы ее тела. — Как ты красива, милая моя. Ты очень похорошела с тех пор. — Он рассматривал ее, нежно проводя рукой по высокой груди, плоскому животу, округлым бедрам. — Как давно я мечтал об этом, как тосковал по тебе. Терпение, ангел мой, не торопись, — пробормотал Эжен, заводя ее руки за голову. — Я подарю тебе такое удовольствие, какого ты никогда не испытывала. После этой ночи в твоем сердце не останется места ни для какого другого мужчины.

Никакого другого мужчины никогда и не было, подумала Беатрис. Но произнести эти слова у нее уже не хватило сил…

Она была девственна, в этом Эжен не сомневался. Да, она флиртовала с мужчинами, кокетничала, но никогда не преступала заветной черты. Она не спала даже со своим женихом, с Бриджесом!

Глядя на спокойное во сне лицо, он чувствовал, что в груди его рождается какое-то новое ощущение, которому он не мог подобрать имени. Восторг обладания? Освобождение от мук прошлого?

Или любовь?

Любовь. Эжен скептически улыбнулся. Когда-то он любил ее, обожал, готов был умереть за нее. И чем все кончилось? Времена верных женщин давно прошли.

И все-таки она особенная, ни на кого не похожая.

Стараясь не потревожить Беатрис, он укрыл ее теплым одеялом и встал. За окнами светало, значит, они почти всю ночь предавались безумству любви. Однако Эжен давно уже не чувствовал себя таким бодрым, хотя ему и не удалось сомкнуть глаз.

Сейчас ему просто необходимо было пройтись. Утренняя прохлада и свежий воздух помогут привести мысли в порядок, разобраться в собственных чувствах и понять, есть ли у них будущее…

Беатрис проснулась оттого, что солнечные лучи падали ей на лицо. Она потянулась, не открывая глаз, вспоминая события вчерашнего вечера и ночи, и рукой поискала Эжена. Но не нашла.

Видимо, он уже встал и занимается своими делами. Обидно, конечно, что Эжен оставил ее одну, но у этого человека настроение меняется по несколько раз в день, так что это еще ничего не значит.

Беатрис больше не сомневалась: он испытывает к ней нечто большее, чем простое физическое влечение. Иначе не согласился бы отпустить ее, не позволил бы самой решать — уйти или остаться. А потом всю ночь обращался с ней так бережно и любовно, словно никого дороже на свете у него нет.

Что может быть лучше?

Беатрис выскользнула из постели и подошла к окну, обхватив себя руками за плечи. Счастье так и бурлило в ней, как будто по жилам текла не кровь, а пенистое шампанское. Что бы Эжен ни говорил, есть шанс вернуть прошлое. Нужно только приложить немного усилий, чтобы он передумал.

Но прежде надо было решить неожиданную проблему: как пробраться к себе в комнату в голом виде и не встретить по пути никого из прислуги. И тут в дверь вошел Эжен со свертком в руках.

Она не решилась броситься к нему в объятия, хотя серые глаза лучились теплотой, а на губах его играла ласковая улыбка. Беатрис невольно отметила, как ему идут простые голубые джинсы и бежевая рубашка с коротким рукавом. Хотя всю ночь они провели вместе, при взгляде на любимого сердце ее учащенно забилось, а тело напряглось, вновь ожидая его прикосновений.

Эжен беззастенчиво оглядел ее, обнаженную, и с удовольствием отметил, как на щеках Беатрис вспыхнул румянец и глаза зажглись желанием.

Он подошел ближе, но так и не притронулся к ней, а положил на кровать стопку одежды, купленной вчера в городе. Улыбка погасла на лице Беатрис, когда он обернулся и язвительно произнес:

— Я тут привел в порядок последствия вчерашней неаккуратности. — Он встал напротив окна, сложив руки на груди. Его светлые волосы золотились на солнце. — Помнишь, мы все побросали во дворике: твое новое платье и кучу бриллиантов, стоимостью в небольшое состояние. Лично я ничего не имею против того, чтобы прислуга была в курсе личной жизни хозяина, но подумал, вдруг ты не обрадуешься. — Он широко улыбнулся, отчего сердце ее переполнилось нежностью. — Так что драгоценности спрятаны обратно в сейф, платье убрано в гардероб, а юная гостья не бегает по замку в обнаженном виде.

Все утро Эжен мучился угрызениями совести. Ему было стыдно за свое вчерашнее поведение. После того как она рассказала о своих непростых отношениях с отцом, он, вместо-того чтобы поддержать ее, поддался вспышке дикой ревности и решил наказать ее. Неизвестно за что.

Он чувствовал, что любит ее как прежде, и только слепота и одержимость жаждой мести мешали увидеть это раньше. Ее прошлые поступки перестали тревожить его. В конце концов, тогда она была почти ребенком.

— Вот, я принес тебе кое-что, чтобы ты оделась после того, как примешь душ. — Он вопросительно взглянул на нее. — Завтрак через полчаса, идет?

Беатрис кивнула с обиженным видом, и Эжен понял причину ее недовольства. Он подошел ближе, но не обнял ее.

— Я все понимаю, — тихо произнес Эжен, стараясь заглянуть ей в глаза. — Но если я хоть пальцем к тебе притронусь, мы весь день не вылезем из постели. А у меня сегодня важные дела. Но потом я покажу тебе одну чудесную, уединенную бухточку на морском берегу. Там будем только мы с тобой, и нас никто не потревожит.

Ему очень хотелось обнять ее, такую мягкую и еще сонную, вновь ощутить страстную дрожь податливого тела, почувствовать сладкие поцелуи. С трудом превозмогая желание, он вышел из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь.

Эжен чувствовал себя, как пять лет назад, когда маленькая девочка заполнила все его мысли. Тогда он отказал себе в интимной близости с ней, сейчас же этот сладостный плод был доступен. Более того, сама Беатрис сгорала от страсти, и, если бы он не покинул спальню, они бы сейчас плавали в безбрежном океане любви.

Сегодня же на укромном пляже с серебристым песком он откроет ей свое сердце. Пускай прошлое останется позади и не служит помехой прекрасному будущему… Если она сможет снова его полюбить.

А если не сразу ответит взаимностью на его вновь вспыхнувшие чувства, он завоюет ее упрямое сердце — пусть даже на это потребуются годы. Приняв такое решение, Эжен направился в кухню, чтобы отдать распоряжения относительно завтрака.

Оставшись одна, Беатрис еще некоторое время стояла неподвижно и тихонько улыбалась. Сегодняшний день они проведут вместе. По-настоящему вместе — и телом, и душой. Не так, как вчера, или все предыдущие дни, когда между ними шла холодная война. Теперь все будет по-другому.

Усилием воли она заставила себя перестать грезить наяву и решительно направилась в ванную. Освежившись, Беатрис принялась рассматривать принесенную одежду.

Из белья обнаружились только белые шелковые трусики. Еще Эжен выбрал бриджи нежно-голубого цвета и полосатую блузку с маленькими пуговками посередине. Она представила, как он будет расстегивать их одну за другой, и по телу пробежала дрожь. Беатрис расчесала волосы, но не стала их скалывать, а оставила распущенными.

Обув сандалии, она в последний раз оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Не зря говорят, что ничто не красит женщину так, как влюбленность. Тем не менее, она не могла не волноваться.

Как долго продлится эта сказка? Пройдет несколько дней, в лучшем случае недель, и Эжен вернется к своей работе, к своей привычной жизни. Конечно, приятно заниматься любовью с податливой женщиной, но как долго продлится его увлечение ею? Рано или поздно он скажет: спасибо, дорогая, все было очень мило. Рад был снова с тобой встретиться, но мне уже пора.

Стоп, хватит! — сказала себе Беатрис. Это уже паранойя. Сегодня ночью Эжен доказал, что я ему не безразлична.

Чтобы отвлечься от глупых и неприятных мыслей, она решила осмотреть повнимательнее его спальню. Мебели в ней было немного. В центре — широкая кровать, у дальней стены встроенный шкаф, напротив камин, а около окна небольшой письменный стол и кресло.

Беатрис подошла к столу и принялась рассматривать лежащие на нем предметы: стопка бумаги, письменные принадлежности, три книги, в том числе новый роман современного английского писателя, который сама Беатрис только начала читать. Наверное, здесь он пишет письма и читает перед сном, подумала она, проводя рукой по полированной поверхности стола.

Внимание ее привлекла фотография в простой деревянной рамке. Улыбающаяся пара средних лет — наверное, его родители. Она взяла снимок в руки, задумчиво вглядываясь в лица и вспоминая резкие слова Эжена: «Ты не из тех женщин, которых с гордостью представляют родителям».

Но это было до ночи любви. Возможно, теперь все изменится. Тем более что Эжен всегда отличался непредсказуемостью. Кто знает, что у него будет на уме завтра.

За фотографией родителей обнаружилась другая, в маленькой круглой рамке. Беатрис взяла ее в руки и через секунду чуть не отшвырнула, как мерзкое насекомое. Со снимка на нее смотрело прекрасное женское лицо. Это была чувственная красавица, с которой Эжен обнимался в тот роковой вечер. Сердце Беатрис заныло. Радужные надежды обратились в прах.

Если бы блондинка ничего для него не значила, он не стал бы держать ее фотографию на своем столе, рядом с портретом родителей. У них должны быть какие-то особые, очень близкие отношения.

Если она снова ошиблась и все неправильно поняла, то как пережить трагедию?

Быть может, он женат на этой красавице и поэтому хранит ее фотографию у себя в спальне… Неужели он изменяет такой женщине? Неужели его отношения с ней, Беатрис, действительно всего лишь сделка, которую нужно довести до конца?

Как она могла забыть, что Эжен Делакруа привык обращаться с женщинами так, как ему угодно. Боже, ну почему она не догадалась заранее спросить, женат ли он? А теперь она вновь стала жертвой самообмана.

Прижав ладонь ко рту, чтобы не застонать, Беатрис пулей вылетела из комнаты. Если в прошлый раз она разорвала их отношения, ничего не объясняя, то на этот раз все будет по-другому.

Главное — сохранять спокойствие, мысленно твердила Беатрис, сбегая по узкой лестнице на первом этаже. Может быть, существовало очень простое объяснение тому, почему у Эжена в спальне находится фотография этой красавицы, однако молодая женщина не находила его. Некоторые люди сами себе портят жизнь — и Беатрис явно входила в их число. Она же могла выйти замуж за верного, преданного Артура и быть счастливой без всяких душевных мук и несусветных терзаний. Вместо этого на свой страх и риск связалась с обожаемым мужчиной, которому никак нельзя доверять, поскольку он постоянно обманывает ее ожидания…

Беатрис замерла около высокого окна, выходящего во двор. Внимание ее привлек небольшой автомобиль ярко-голубого цвета, стоящий рядом с главными воротами.

У Эжена кто-то есть. Значит, объяснение откладывается на потом. Возможно, это даже к лучшему: у нее будет время успокоиться и привести мысли в порядок. Так что молодая женщина направилась во внутренний дворик, где стоял накрытый к завтраку стол, и уселась на плетеный стул. Есть не хотелось, а вот чашка горячего кофе была бы очень кстати.

Она медленно потягивала крепкий, ароматный напиток и потихоньку приходила в себя. Ласково пригревало солнце, ветер тихо шелестел в кронах деревьев, в воздухе витал легкий запах цветов и свежей зелени. На сердце нисходил покой — и она готова была ждать объяснения сколько угодно.

Беатрис с удовольствием думала, что справляется с ситуацией как по-настоящему взрослый, разумный человек. Пять лет назад она бы ринулась на поиски Эжена и швырнула бы ему в лицо обвинения даже в присутствии постороннего человека. А потом бы хлопнула дверью и сбежала.

Теперь повзрослевшая и умудренная жизненным опытом Беатрис допускала мысль, что объяснение, которое первым приходит в голову, не всегда является истинным. Вполне возможно, что пять лет назад она сделала ужасную глупость, попавшись на удочку подозрительности, смешанной с юношеским максимализмом…

Но на этом цепочка ее рассуждений прервалась, потому что глазам молодой женщины предстало ужасное зрелище. За прозрачными стенами оранжереи она увидела… блондинку, чей снимок украшал спальню Эжена, а рядом — неверного возлюбленного. Они шли между цветущих розовых кустов, взявшись за руки и разговаривая на родном языке. Вернее, говорил Эжен, а его спутница захлебывалась рыданиями и не могла произнести ни слова. До Беатрис не долетали отдельные слова, но она улавливался общий тон его голоса — он успокаивал, разуверял, убеждал. С уст женщины сорвалось всего одно французское слово и долетело до слуха Беатрис — «изменник!».

Она сама называла так этого человека пять лет назад! Какие еще объяснения нужны?

В ответ на гневный выкрик блондинки Эжен обнял ее за плечи, повернул к себе лицом и прижал к груди, ласково поглаживая по спине. Он что-то тихонько шептал ей на ухо. Лживые извинения? Нежные глупости? Потом повлек красавицу к выходу из оранжереи, и они скрылись в глубине дома.

Беатрис закусила губу, чтобы не расплакаться. Она не сомневалась, что Эжен собирается уединиться с избранницей сердца в спальне, чтобы там доказать свою преданность. Подозрения ее окрепли: эта красавица или его жена, или невеста.

Единственный способ удостовериться полностью — спросить его самого. И сделать это нужно немедленно, пока они не скрылись в покоях замка. Беатрис с трудом поднялась на негнущихся ногах и заторопилась к входу. От древних каменных стен веяло холодом, быстрые шаги отзывались гулким эхом. Но на первом этаже Эжена уже не было, а искать его в комнатах она не решилась бы.

Беатрис растерянно стояла посреди холла, размышляя, что делать дальше. Заслышав за спиной тихие шаги, она чуть не подпрыгнула — нервы была напряжены до предела. Но это оказалась всего лишь Мишель, экономка, следившая за замком уже более полутора десятков лет. Она привычно улыбнулась гостье, но на лице ее застыло тревожное выражение. В руках она держала поднос с кофе и бутылкой коньяка.

Беатрис заставила себя разлепить пересохшие губы.

— Я ищу месье. Вы не знаете, где он?

Мишель нахмурилась и медленно произнесла, с трудом подбирая английские слова:

— Я несу им кофе и коньяк, потом должна уйти. Вы тоже должны уйти. Плохо, когда красивая Люсиль узнает, что у ее мужа другая женщина. Много шума и слезы. Месье хочет быть с ней наедине и просит оставить его. Вы понимаете?

Еще как, мрачно подумала Беатрис, глядя вслед Мишель. С поникшей головой и опущенными плечами она побрела к себе в комнату, с трудом передвигая ноги. Жизнь утратила всякий смысл. Она ничего не хотела, ни о чем не думала. Кроме одного. Какая же она все-таки неисправимая дура! Позволить обмануть себя однажды — это беда, но дважды попасться на одну и ту же уловку — это уже непростительная глупость.

Молодая женщина без сил рухнула на кровать и уставилась в потолок. Какая разница, что она не знала, что он женат. Можно было и догадаться. Такой богатый и обаятельный мужчина не долго проходит в холостяках. Его обязательно подцепит какая-нибудь красотка!

Судя по всему, Люсиль — так ее назвала Мишель — обнаружила, что у мужа есть любовница, и устроила сцену ревности. Этот старинный замок, куда редко приезжает семья, как нельзя лучше подходит, чтобы предаваться здесь своим тайным порокам.

Щеки Беатрис залила краска, ей стало невыносимо стыдно. А она еще хотела потребовать объяснений! Бедная Люсиль, вот кого следовало бы пожалеть. Ей и без того приходится нелегко с таким мужем, и лучше избавить ее от лицезрения последнего увлечения месье Делакруа.

Молодая женщина с трудом поднялась с кровати и принялась собирать вещи. Чем быстрее она уберется отсюда, тем лучше. Главное, не забыть документы и деньги, а то в таком состоянии с нее станется приехать в аэропорт без паспорта и без гроша в кармане. Она уложила в сумку, привезенную с собой, одежду, косметику, книгу, семейную фотографию, на которой была изображена мама. Но не притронулась к подаркам Эжена. Ее начинало мутить от одного только вида роскошных нарядов.

Беатрис заглянула в кошелек и выяснила, что наличности вряд ли хватит на билет до Бирмингема или на номер в отеле. Тогда можно будет воспользоваться чековой книжкой или послать сестре запрос на денежный перевод. Она с горечью вспомнила последний разговор с Сузан: как та оказалась права!

Проблема лишь в том, как добраться до города. Если шофер не согласится отвезти любовницу хозяина, придется вызывать такси, которое тоже обойдется в кругленькую сумму. Впрочем, прислуга наверняка приложит все усилия, чтобы удалить с глаз помеху семейному счастью месье и мадам Делакруа, и не станет чинить ей препятствий.

Беатрис приготовила джинсы и рубашку, чтобы переодеться, и уже потянулась к пуговицам на блузке, как в комнату вошел Эжен.

Он был мрачнее тучи. Очевидно, красавица жена закатила форменный скандал и требует незамедлительно выставить любовницу за дверь. Что ж, она сама сейчас уйдет. Беатрис старалась не смотреть любимому в глаза, чувствуя, как тяжело ей будет расстаться с ним, особенно после сегодняшней ночи.

— Чем ты, черт подери, занимаешься? — раздраженно спросил Эжен, уставившись на собранную сумку.

— Неужели не догадываешься? — язвительно отозвалась Беатрис. — И незачем срывать свою злость на мне! Не ты ли сам виноват, что жена устроила тебе сцену ревности? — Она взяла со стола расческу и швырнула в открытую сумку. — Спасибо Мишель, что надоумила меня поскорее убраться отсюда. Единственный выход в этой ситуации, разве нет?

Эжен взял ее за плечи и легонько встряхнул. Он не сразу понял причину столь борных эмоций.

— Так, а теперь еще раз и по порядку. Почему Мишель посоветовала тебе уехать? Какое она имеет к этому отношение? И какая еще жена? У меня нет жены!

Беатрис сбросила его руки. Она не хотела прикосновений этого лжеца. Как он смеет врать ей прямо в глаза, да еще с таким искренним выражением лица! Наверное, здорово натренировался на своей Люсиль, которая, видимо, безропотно проглотила очередную историю насчет работы в уединенном замке или желания отдохнуть на природе.

— Ладно, — произнесла она и решительно направилась к двери. — Жди здесь. Сейчас я кое-что покажу тебе.

Беатрис пулей вылетела из комнаты и понеслась к его спальне. Несмотря на строгий наказ не уходить, Эжен последовал за ней. Она хотела хотя бы на несколько минут остаться одна, чтобы привести мысли в порядок, но зато так объяснение произойдет быстрее.

Беатрис распахнула дверь в его спальню, подошла к столу, схватила роковую фотографию и помахала ею перед лицом Эжена. Тот смотрел на все ее действия с видом человека, который вот-вот взорвется.

— Это… — начала Беатрис, но от быстрого бега и волнения у нее перехватило дыхание, — это женщина, с которой я видела тебя во Флоренции в тот вечер. Вы просто не могли друг от друга оторваться! Даже Сузан обратила внимание настоль страстную парочку!

Эжен смотрел на нее недоуменно, как будто не понимая, о чем речь. Но она не позволит ему обвести себя вокруг пальца. Здесь и сейчас она добьется объяснений!

— А вот это, — она ткнула пальцем в снимок, — я нашла сегодня утром у тебя на столе после того, как мы всю ночь занимались любовью!

Беатрис перевела дыхание и продолжила обвинять:

— Я пошла искать тебя, чтобы узнать, какие у тебе отношения с блондинкой с фотографии, и увидела ее внизу, в оранжерее. Она была в истерике, а ты, ты… Ты обнимал ее, гладил по головке! А потом Мишель сказала мне, что Люсиль очень расстроена из-за того, что у тебя другая женщина. И посоветовала мне уехать.

Беатрис замолчала и с вызовом задрала подбородок. Эжен несколько секунд приходил в себя после потока гневных слов, сорвавшихся с ее губ, после чего самодовольно улыбнулся. Да она ведет себя как ревнивая женушка! Он все-таки что-то значит для нее!

Эжен решительно отобрал фотографию, опасаясь, как бы Беатрис не швырнула ее в стену, и в глаза ему блеснуло золотое кольцо с бриллиантом, которое он заметил во время их встречи на вечеринке в честь помолвки Беатрис. Сейчас оно снова было у нее на безымянном пальце. У него перехватило дыхание, и он медленно отпустил руки.

Молодая женщина зарделась, чувствуя себя крайне неловко. Кольцо, памятный подарок от Артура, она привезла с собой и сегодня случайно нашла на дне сумки. Чтобы не потерять в суматохе соборов, она надела его, собираясь потом носить, на цепочке на шее.

Эжен убеждал себя, что кольцо на пальце еще ничего не значит. Всего несколько секунд назад она была вне себя от ревности, и, узнав причины ее ярости, он не осуждал молодую женщину.

Беатрис вздернула подбородок и решительно направилась к двери. Но Эжен, поймав ее за запястье, заставил повернуться лицом к себе. Возможно, это был не самый мудрый поступок, но он не мог отпустить ее сейчас, не объяснив, в чем дело.

Золотистые глаза метали громы и молнии, маленькая ладонь взметнулась, чтобы влепить пощечину, однако Эжен успел перехватить ее руку. Он обнял ее за талию, бережно уложил на кровать и лег сам, прижимая тяжестью своего тела.

— Тебе еще не надоело мучить меня? — произнесла она дрогнувшим голосом и закусила нижнюю губу.

Он чувствовал, что дыхание ее участилось, а грудь под тонкой тканью высоко вздымается. Может быть, она тоже вспоминала прошлую ночь? Пальцы Эжена потянулись к маленьким пуговкам на блузке, ему хотелось вновь овладеть ею со всей нежностью и страстью, на какие он только был способен, и доказать, что она принадлежит только ему. Потому что он отказывается жить без нее.

— Я вовсе не хочу тебя мучить, — глухо произнес Эжен.

Она вздрогнула и приоткрыла полные, манящие губы. Эжен взял себя в руки и остановился.

— Кажется, я понял, что именно тебя разозлило. — Он не спускал глаз с ее настороженного лица, чувствуя в сердце прилив нежности и тепла. — Люсиль, та девушка, с которой ты видела меня во Флоренции и чья фотография стоит у меня в спальне, — моя сестра. В тот вечер, когда я хотел познакомиться с твоей сестрой и ее другом, я собирался раскрыть свое «инкогнито» и представить вам Люсиль. Она единственная из членов моей семьи в тот момент была в Европе и согласилась на пару дней прилететь в Италию.

Беатрис удивленно посмотрела на Эжена: он говорил совершенно искренне. Но ведь ему по профессии положено убеждать самых несговорчивых клиентов.

Она глубоко вздохнула и, отпихнув Эжена, уселась на кровати. Ей хотелось внимательно выслушать его объяснения, но не лежа в его объятиях — это почему-то очень отвлекало ее.

— Я встретил Люсиль в аэропорту, отвез в отель. Потом она настояла, чтобы пойти со мной и выбрать для тебя кольцо. А если тебе показалось, что мы не могли друг от друга оторваться, то знай, моя сестра — актриса и крайне несдержанна в проявлении чувств. Когда Люсиль узнала, что ее обожаемый братец влюбился и собирается делать предложение руки и сердца, она обрадовалась больше меня и намеревалась отметить это событие со всей помпой.

Эжен видел, как Беатрис потихоньку начинает оттаивать. Он так хотел убедить ее, что голос его дрожал от волнения.

— А сегодня утром она примчалась сюда в полном отчаянии, решив подавать на развод, потому что ее муж, большая шишка в министерстве финансов, якобы завел интрижку со своей новой секретаршей. Конечно, все это оказалось полной чепухой. Я успокоил Люсиль, позвонил Франсуа, который тем временем чуть с ума не сошел от беспокойства. Одна из приятельниц сестры насплетничала ей, что видела Франсуа с красавицей секретаршей в дорогом ресторане, а он-то убеждал ее, что задерживается на работе. Хотя именно этим он и занимался, в неофициальной обстановке встречаясь с важным чиновником, а секретарша должна была быть в курсе переговоров, чтобы потом подготовить нужные бумаги. Ничего больше. Франсуа обожает Люсиль и в жизни не станет ей изменять.

— Так что же я делала все эти годы? Сама себя обманывала? Портила то хорошее, что было между нами? Я решила, что ты нищий курьер в банке, который ухаживает за богатыми дамами, надеясь поживиться за их счет, — горько констатировала Беатрис, утирая навернувшиеся на глаза слезы. Она чувствовала себя виноватой в несправедливых обвинениях, которые бросала в адрес Эжена.

Беатрис опустила голову и всхлипнула. Пять лет назад этот потрясающий мужчина любил ее, хотел официально объявить о помолвке, а она погубила все из-за глупой ревности и недоверия. Ужаснее всего было то, что она даже не дала ему шанса объясниться, не стала его слушать, а прогнала прочь раз и навсегда.

— Не плачь, не надо.

Эжен поднялся, вытащил из коробки бумажный платок и протянул ей. Беатрис кивнула и принялась вытирать заплаканные глаза. Он хорошо понимал ее и искренне сочувствовал. Ему тоже было жаль пяти лет, потерянных из-за рокового непонимания.

Но прошлого уже не вернуть, а раз так — значит, надо забыть о нем. Они стоят на пороге чудесного будущего. Как только Люсиль уедет и они останутся одни, Эжен собирался вновь предложить руку и сердце этому небесному ангелу. И она согласится. Просто не сможет отказаться. Если понадобится, он встанет перед ней на колени.

— А что касается Мишель, то она не очень хорошо владеет английским. Мы всегда говорим с ней на родном языке, так что она просто неправильно выразилась. Я попросил ее принести кофе и коньяк, а также извиниться перед тобой за то, что заставляю тебя ждать. Мне нужно было поговорить с Люсиль один на один и связаться по телефону с Франсуа, только и всего.

Беатрис кивнула, чувствуя себя полной дурой, к тому же истеричкой. Можно было подумать, что она поставила себе целью возводить как можно больше преград между собой и любимым мужчиной.

— Вот и хорошо, — сказал Эжен, глядя на ее бледную улыбку. Впервые в жизни он пожалел, что сестре потребовалась его поддержка. Если бы не Люсиль, он бы поцеловал свою трепещущую возлюбленную и подарил ей неземное наслаждение. — Ладно, приведи себя в порядок, а потом спускайся во дворик. Я наконец-то познакомлю вас с Люсиль.

Беатрис встала, подошла к зеркалу и ужаснулась: опухшие глаза, покрасневший нос, помятая одежда, спутанные волосы. Эжен помог ей застегнуть пуговки на блузке, желая сделать как раз обратное и уложить ее, обнаженную, в постель.

— Франсуа уже выехал из Лиона, чтобы забрать жену, — говорил он, надеясь таким образом отвлечься от ее плеч и груди. — С ним один из подчиненных, который пригонит назад машину Люсиль. Франсуа не позволит ей сесть за руль в таком состоянии. Впрочем, она максималистка: или буквально светится от счастья, или готова свести счеты с жизнью.

Беатрис с грустью отметила, что Эжен не делает ни малейших попыток поцеловать или приласкать ее. В нем не осталось и следа вчерашней страсти. Вероятно, она опять все испортила, заподозрив его во всех смертных грехах.

Эжен распахнул перед ней дверь, пропуская вперед, и голодным взглядом проводил соблазнительно покачивающиеся бедра, полную грудь и тонкую талию. Инстинкт требовал остановить эту женщину, заключить в объятия, признаться в любви и добиться нужного ответа.

Но разум убеждал, что нескольких минут не хватит, чтобы извиниться за безобразное поведение и доказать свою преданность. Лучше отложить ответственное объяснение до более подходящего случая…

Сидя за столом, накрытым к завтраку, Люсиль ждала брата и его гостью. Заслышав шаги, она встала с плетеного стула и пошла им навстречу, протянув тонкие, изящные руки. Красавица начала что-то по-французски, но Эжен остановил ее:

— Давай говорить по-английски, ma cherie. В голосе его слышалась искренняя нежность, а по тому, как ласково он обнял сестру, чувствовалось, что он ее очень любит. Беатрис ощутила укол ревности: сейчас в нем не было ничего общего с тем суровым и высокомерным человеком, который шантажировал ее.

— А теперь, чтобы не откладывать долгожданный завтрак, я вас познакомлю, — продолжил Эжен, взяв сестру за руку. — Люсиль, позволь представить тебе Беатрис Шеннон. Беатрис, это моя сестра Люсиль Вельпен.

Беатрис чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но все же пожала протянутую руку и не смогла оставить без ответа дружелюбную улыбку Люсиль.

— Вы ведь англичанка. А между нашими народами издавна существуют разногласия по многим вопросам. И вам, наверное, не слишком приятно слушать нашу «воркующую» речь.

— Во-первых, я очень люблю французский… — начала Беатрис, но Люсиль не дала ей договорить.

— Видимо, вам с моим братом удалось разрешить межнациональные разногласия. — Красавица усмехнулась. — Вы особенная для него, раз он спрятал вас в этом забытым Богом уголке, подальше от любопытных глаз.

Она оглядела молодую женщину внимательными, блестящими глазами цвета незабудок.

— Как вам это удалось, моя дорогая? Эжен всегда так сдержан в отношении женщин. Я не припомню, чтобы за последние лет пять он кем-то серьезно увлекся. Оказывается, он такой же, как мы, — просто человек. Это так мило и так трогательно! Скажите, с кем он проводит больше времени — с вами или со своими бумагами?..

— Беатрис — дочь моего партнера, и она здесь в деловой поездке. Она работает в той же фирме, — перебил Эжен довольно жестко. — Кто-то тут умирал от голода, или мне показалось?

При всей любви к сестре он не собирался выкладывать ей все перипетии своих отношений с Беатрис. Люсиль начнет задавать бесконечные вопросы или примется насмешничать, как это было пять лет назад. Сначала нужно самому разобраться с этой загадочной женщиной. Наедине. Потом уже можно будет демонстрировать завоеванное сокровище всему миру и родственникам.

— Ах, всего лишь бизнес, — не скрывая разочарования, вздохнула Люсиль. — Какая скука!

Беатрис с трудом села на стул: ноги словно одеревенели и не желали гнуться. Эжен в который раз вышвырнул ее за пределы своей жизни. Впрочем, чего можно ожидать после унизительных подозрений с ее стороны? Потеряв однажды его уважение и доверие, не так-то просто их вернуть.

Сегодняшнее утро было полно надежд, но не успел наступить полдень, как все они обратились в дым. Она мечтала восполнить потерянные из-за непонимания годы, разговаривая, занимаясь любовью, доказывая друг другу, что ничто не забыто. Но теперь не будет никакой поездки на уединенный пляж, никаких признаний…

Не по-весеннему жаркое солнце не могло растопить льда, который сковал ее сердце, и Беатрис поежилась как от холода.

— Ммм… какая роскошь! — воскликнула Люсиль, оглядывая стол, на котором красовались аппетитные блюда: омлет с грибами и зеленью, рулетики с разными начинками, ветчина, свежие помидоры из теплицы, сыр, оливки и анчоусы. Она развернула на коленях белоснежную салфетку. — Я жутко голодная! Но сама виновата: не могла проглотить ни крошки со вчерашнего вечера, когда узнала, что мой дорогой Франсуа мне не верен! Как я могла поверить в такую глупость? Ох, и достанется же мне, когда он приедет!

Непохоже, что Люсиль слишком уж напугана перспективой наказания, подумала Беатрис и потянулась за омлетом. Несмотря на все переживания, голод давал о себе знать. К тому же на пустой желудок нервы очень любят пошалить: можно, например, упасть в обморок или покрыться красными пятнами.

Эжен предупредительно налил дамам соку и кофе. А Беатрис нашла в себе силы положить начало светской беседе за столом:

— Люсиль, а когда, вы думаете, приедет ваш муж? — Молодая женщина не сомневалась, что в присутствии третьего лица Эжен будет вести себя вежливо и лишь потом велит ей убираться куда подальше.

— Эжен, как ты считаешь? — Люсиль повернула свою красивую головку в сторону брата. Она покончила с омлетом и принялась за оливки с анчоусами. — После полудня?

— Наверное, даже раньше.

Чем раньше, тем лучше. Больше всего на свете Беатрис ненавидела неопределенность. Пускай чума, пускай всемирный потоп, главное — знать, с чем предстоит сразиться.

Эжен вздохнул и взглянул на часы, в который раз проклиная свою недогадливость. Будь он поумнее, сам предложил бы довезти Люсиль до Лиона. Тогда не пришлось бы сидеть здесь, не имея возможности ничего предпринять, чтобы прояснить отношения с Беатрис. Он заставлял себя не смотреть на нее, чтобы не поддаться искушению и не заключить ее в объятия, ласками и поцелуями склонить выйти за него замуж. Его раздражали ее спокойствие и непринужденность. Она весело болтала и с аппетитом завтракала, как будто вчерашняя ночь ничего для нее не значила. В то время как перед глазами Эжена стоял другой образ — исступленная, страстная, — пленительная женщина.

Решив немного пройтись, чтобы успокоиться, он поднялся и бросил салфетку на стол. Люсиль удивленно посмотрела на брата.

— В чем дело, дорогой? У тебя плохое настроение? Или моя болтовня тебе надоела? Если так, то скажи. — Но она явно не верила, что может быть кому-нибудь в тягость. — Если вы с Беатрис желаете уединиться для деловых бесед, то не стесняйтесь, я нисколько не обижусь. Охота мне слушать чужие секреты!

— Наш с Беатрис разговор может и подождать, — мрачно ответил Эжен.

В глубине души он приветствовал предложение уединиться с Беатрис где-нибудь под сводами древнего кабинета. Но не мог гарантировать, что его взбалмошной и ненавидящей одиночество сестре не придет в голову присоединиться к ним в самый неподходящий момент. Так что придется сжать волю в кулак и отправиться на прогулку.

— Пойду попрошу Мишель убрать со стола и приготовить еще кофе. Я ненадолго, скоро вернусь.

Глядя ему вслед замутненными от слез глазами, Беатрис уже не сомневалась, что впереди ждет неприятнейшее объяснение. Она прекрасно знала, чем все это для нее кончится.

Естественно, надо будет попытаться объясниться, принести свои извинения. Он любезно покивает, скажет, что все в порядке и не стоит беспокоиться, а затем укажет на дверь. Чего еще ждать от человека, который не только не прикоснулся к ней после ночи безумной страсти, но даже не посмотрел ни разу!

— Уф! — выдохнула Люсиль, откидываясь на спинку стула. — Кажется, я слишком много съела. Так недалеко и лопнуть. Может, прогуляемся немного, чтобы не мешать Мишель? — Она взяла собеседницу под руку и решительно повлекла на зеленую лужайку.

Беатрис не противилась: она с большим удовольствием пообщается с этой жизнерадостной женщиной. При других обстоятельствах они могли бы стать хорошими подругами.

Женщины остановились около древнего резервуара для воды, представляющего собой каменное углубление, закрытое сверху. Сейчас в нем было сухо, лишь на дне виднелась небольшая лужа.

— Я постоянно говорю Эжену, чтобы он сделал бассейн на месте этой уродливой дыры. — Люсиль передернула изящными плечиками. — Но он упрямо твердит что-то про дух старины и не хочет ничего менять.

— Думаю, он прав, — ответила Беатрис. Ее до глубины души возмутил подобный подход, но она постаралась не подать виду. — Не зря же он учился во Флорентийской школе. Там и самому решительному реформатору привьют трепетное отношение к старине. И потом, бассейнов повсюду полно, а такой замок один.

— Да, численный перевес на его стороне, — рассмеялась Люсиль, нисколько не обидевшись. — Эжен, должно быть, совершенно прав, когда называет меня варваром. Так что лучше уж я не буду давать ему советов по перепланировке. Но, между прочим, в его загородном доме под Ниццей целых два бассейна! Кстати, удивительно, что он не пригласил вас туда или не заказал номер в отеле, как всегда делает во время деловых встреч. Должно быть, у вас очень важные переговоры, если он распахнул перед вами двери святая святых.

В голубых глазах мелькнула насмешка, но Беатрис как ни в чем не бывало пожала плечами. Не все ли равно, какую обстановку он выбрал, чтобы распрощаться навеки с неверной возлюбленной! Пусть Люсиль строит какие угодно предположения и сомневается, что присутствие незнакомки в уединенном замке связано исключительно с бизнесом.

Солнце припекало все сильнее, и полупрозрачная тень деревьев служила плохой защитой от палящих лучей. Неожиданно Беатрис почувствовала легкое головокружение и тошноту. Эх, зря она так плотно позавтракала!

— А вы замужем? Или помолвлены?

В голосе Люсиль как будто звучало разочарование. Но это вряд ли. Беатрис подняла взгляд и заметила, что собеседница смотрит на кольцо на ее безымянном пальце. Она совсем про него забыла. Еще бы, такое маленькое, тонкое колечко. Не то что перстень Люсиль с гигантским сапфиром.

— И когда же знаменательный день настанет? Вы скоро выходите замуж? За джентльмена с Британских островов?.. Или я случайно знаю этого счастливца? — Она невинно взмахнула ресницами.

— Простите? — Беатрис округлила глаза. Честно говоря, ее несколько выбила из колеи непосредственность француженки. К тому же страшно разболелась голова.

— Вы собираетесь замуж за англичанина? — настойчиво спросила Люсиль.

— Да, — ответила Беатрис, чтобы прекратить начавший ее утомлять разговор.

Конечно, это была глупая и никчемная ложь, но она не готова была объяснять постороннему человеку, с какой стати все еще носит кольцо, хотя помолвка разорвана, и почему это произошло. Ответ «да» помог закрыть неприятную тему.

— Уйдите в тень! — приказал Эжен, даже не скрывая раздражения.

При звуке этого голоса Беатрис чуть не упала в обморок. Слышал ли он ее ложь? Скорее всего, да. Она ведь, умница такая, даже не потрудилась говорить потише. Сердце ее замерло от ужаса. Как же много между ними недоразумений и сумеет ли она все объяснить? А объяснять придется — в этом Беатрис не сомневалась.

Впрочем, возможно, мои матримониальные планы нисколько его не волнуют, с горечью размышляла она, глядя на спокойное лицо Эжена. Он весело разговаривал с сестрой, улыбался и шутил как ни в чем не бывало. Когда же кончится эта пытка неизвестностью?

У Эжена от деланной улыбки начали болеть мышцы лица. Он с трудом отвечал на замечания Люсиль, чувствуя, как в груди поднимается волна отчаяния и захлестывает его с головой.

Не может быть, что она по-прежнему планирует выйти замуж за Бриджеса! Этого никак нельзя допустить. Наверное, он ослышался или разговор шел о чем-то другом. Она не может так запросто забыть, как страстно и нежно они занимались вчера любовью!

Нет, Беатрис не такая.

Если только… От этой мысли Эжен похолодел. Если только они не сговорились обвести его вокруг пальца.

Перед его глазами пронесся ужасающий сценарий: Бриджес и Беатрис, оказавшись перед лицом банкротства, кучи долгов, потери работы, разрабатывают коварный план. В ушах его зазвучал голос Бриджеса: «Сделай это ради нас, дорогая, ради нашего будущего. Уступи ему, исполни все его прихоти и думай о „Шеннон риелти“. Ты скоро наскучишь ему, он выгонит тебя, и мы заживем счастливо».

Какой бред!

Надо срочно что-то сделать, иначе так недолго и с ума сойти. После пяти лет разлуки из-за глупого недоразумения Эжен уже ни в чем не был уверен. Он вообще перестал понимать эту женщину. Она меняет кавалеров как перчатки, а потом оказывается девственницей, сначала закатывает скандал из-за подозрений, что он женат, а через час заявляет о намерении выйти замуж за прежнего жениха.

Он знал только, что другой такой ему не найти. Он готов был простить все и сам умолять о прощении, лишь бы золотистые глаза смотрели на него с любовью, а нежные губы улыбались, произнося его имя.

Эжен искоса поглядывал на Беатрис, не решаясь открыто рассматривать ее, и все же успел заметить болезненную бледность. Она старалась внимательно слушать рассказы Люсиль, поддакивать и задавать вопросы, но мысли ее витали где-то далеко. Неужели с Бриджесом? Эжен чуть не зарычал.

Сейчас самое время схватить ее в охапку и унести наверх, в спальню, и там убедить остаться здесь навсегда. Люсиль прекрасно дождется Франсуа и в одиночестве. Это послужит ей хорошим уроком. Будет знать, как бежать куда глаза глядят и закатывать истерики при малейшей неприятности!

Беатрис не смотрела на Эжена, но чувствовала его взгляд на своем лице. Она боялась прочитать в нем свой жестокий приговор, хотя и знала, что иного наказания не заслужила. Порой, чтобы читать чужие мысли, необязательно быть телепатом.

Молодая женщина очень удивилась, когда из дома вышла Мишель и сказала, что мисс Шеннон просят к телефону.

Недоумевая, кто бы это мог быть, она пошла следом за экономкой и по дороге вспомнила, что просила Эжена оставить номер телефона ее отцу, чтобы тот в крайнем случае мог связаться с ней.

Беатрис взяла трубку дрожащими руками. Вряд ли отец позвонил, чтобы рассказать о делах или расспросить о ее личной жизни. Наверное, случилось что-то ужасное.

Она прошептала свое имя, и в ответ раздался голос Брайана:

— Привет, Бетти, это я. Жаль тебя беспокоить, но у нас неприятности. Артур попал в аварию. Сейчас его оперируют. Перед наркозом он бредил и хотел, чтобы ты приехала. Ему нужно поговорить с тобой. Так что, если это возможно, вылетай срочно.

— Что произошло? — выдохнула Беатрис, покрываясь холодным потом. — Состояние тяжелое?

— Очень. Врачи опасаются за его жизнь. — Брайан не собирался щадить ее чувств. — Случилось нечто очень непохожее на Артура: он проехал на красный свет. А ты же знаешь, как он водит. Должно быть, головой повредился, не иначе.

Беатрис не могла произнести ни слова. Мысль о том, что Артур, старинный друг детства, которого она помнила с пяти лет, может вдруг умереть, была невыносимой. Он не имеет права!

Брайан назвал адрес больницы, куда доставили Артура.

— Эй, скажи что-нибудь! Ты слышишь меня?

— Да, Брайан, — с трудом ответила Беатрис. — Спасибо, что позвонил. Скажи ему, что я приеду, как только смогу. Сяду на первый же самолет. И передай ему… — голос ее прервался, — чтобы он держался и ждал меня.

Смерть Артура будет подобна смерти брата, которую она никогда не сможет себе простить.

Беатрис положила трубку и только тогда заметила Эжена. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и не спускал с нее горящих глаз. Но сейчас ей было все равно.

— Прости, — произнесла она, едва сдерживая рыдания, — но я должна уехать.

Не дожидаясь ответа, Беатрис бросилась в свою комнату, чтобы взять деньги и документы. Главное — не поддаваться панике, а мыслить трезво и спокойно. Для начала вызвать такси или попросить водителя Эжена подвезти ее до аэропорта. Потом взять билет какого угодно класса на какой угодно самолет, лишь бы оказаться в Бирмингеме как можно скорее!

Еще нужно объясниться с Эженом. Ему ее спешный отъезд только на руку: не нужно будет ничего выяснять, все разрешилось само собой. Но даже тревога за Артура не умаляла тоски по возлюбленному. Она не готова была расстаться с ним так скоро. Теперь уже никогда им больше не встретиться… И слезы покатились по бледным щекам Беатрис.

Сумка была уже собрана, поэтому молодая женщина только переобулась, и, когда была готова выйти, на пороге появился Эжен. Сердце ее замерло от осознания того, что она больше никогда не увидит этих серых глаз.

— Мне очень жаль, — глухо произнес он. — Представляю, что сейчас испытывает его семья. И ты.

Искренность его сочувствия усугубляла боль разлуки. Если бы он кричал, осыпал ее проклятиями, то расстаться с ним было бы значительно легче. Как бы ей хотелось прижаться к его сильной груди, выплакать тревогу, а потом вместе с ним полететь в Бирмингем, чтобы он держал ее за руку и успокаивал… Беатрис стало стыдно, что в минуту, когда ее лучший друг находится при смерти, она мечтает о личном счастье.

— Ты любишь его? — спросил Эжен, глядя в пол.

— Конечно, люблю! — ответила она, преисполненная раскаяния за свой эгоизм.

Лицо Эжена исказила гримаса страдания, и он медленно повернулся, пропуская ее вперед. Что же он наделал! Как она должна ненавидеть его, человека, который разлучил ее с любимым, лишил невинности и косвенно стал причиной смертельной опасности для ее жениха.

Эжен видел слезы Беатрис и чувствовал себя последним негодяем. Тусклым голосом он произнес:

— Шофер ждет внизу. Он довезет тебя до аэропорта.

Не в силах больше смотреть на ее муки, Эжен повернулся и пошел прочь.

Беатрис успела на ближайший рейс. Взяв в аэропорту Бирмингема такси, она скрестила пальцы и молилась, чтобы все обошлось.

Когда она ворвалась в больницу, часы приема уже закончились. Даже если бы Артур чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы принять посетителя, она не смогла бы его повидать. Но в любом случае здесь должен был находиться кто-нибудь из своих. А если нет, то придется расспрашивать врачей.

Будь рядом Эжен, он бы тут же получил всю необходимую информацию. Сердце Беатрис мучительно сжалось. Нет, надо перестать думать о нем, иначе она сядет на пол и зарыдает в голос.

В главном холле рядом со стойкой администрации она увидела чету Бриджес и свою сестру Сузан под руку с Брайаном. Молодая женщина не без страха смотрела на тех, кто некогда были самыми близкими ей людьми.

Беатрис не сомневалась, что Бриджесы винят именно ее в несчастье, случившемся с Артуром. Она заставила себя улыбнуться, расправила плечи и решительно направилась к ним. Подойдя ближе, она заметила, как заострилось лицо Говарда и на нем четче выступили морщины. Вокруг покрасневших глаз Аманды лежали темные круги.

— Как он? — дрогнувшим голосом спросила Беатрис, мысленно готовя себя к худшему.

— Операция прошла удачно, слава Богу, — глухо ответил отец Артура. — Он до конца жизни останется хромым, но ногу удалось спасти.

— Значит, он поправится? — Беатрис почувствовала, как с плеч свалилась огромная тяжесть, клонившая ее к земле.

— Сейчас Артур спит. Нам разрешили посмотреть на него всего несколько минут, — сказала его мать. Аманда Бриджес разом постарела лет на десять. — Завтра, если все будет в порядке, мы снова его навестим. Хорошо, что… — Она запнулась, окинув молодую женщину взглядом. — Хорошо, что ты прилетела так быстро. Спасибо.

Только теперь Беатрис поняла, что на ней по-прежнему надета легкая полосатая блузка и полотняные бриджи — одежда, совсем не подходящая для прохладного английского апреля.

— Ладно, хватит стоять здесь, — сказал Брайан, застегивая молнию на куртке. — Мы с Сузан решили пожить с родителями, пока Артуру не станет лучше. Тебе тоже стоит перебраться к нам. Но Беатрис покачала головой. Она не хотела злоупотреблять гостеприимством людей, которые считают ее виноватой в несчастье с Артуром. У них и без того достаточно неприятностей, чтобы еще выносить ее присутствие.

— Пожалуйста, поехали с нами, — попросила Аманда. — Мы очень этого хотим.

— В самом деле, сестренка, — произнесла Сузан. — Не упрямься. Нам сейчас лучше всем быть вместе.

Беатрис оглядела лица самых дорогих ей людей и прочитала на них искреннюю заботу и беспокойство. Боже, за что мне такое счастье? — подумала она и медленно кивнула, стараясь сдержать выступившие на глазах слезы.

Говард Бриджес взял сумку молодой женщины.

— Пошли к машине. Больше нам здесь делать нечего. Брайан, дай Бетти свою куртку, а то нам придется лечить еще и ее от воспаления легких.

В комнате, где Сузан и Беатрис жили на каникулах, ничего не изменилось. Та же двухъярусная кровать, веселые обои на стенах, столы и стулья светлого дерева, шкаф с детскими книжками, шторы с медвежатами. Именно эту комнату девочки считали родным домом, пока не переехали в отдельную квартиру — к неудовольствию Бриджесов.

Ничего не изменилось, хотя Аманда терпеть не могла всех этих подростковых сердечек и зайчиков.

Беатрис разложила по полкам свои вещи, переоделась и спустилась в гостиную. Несмотря на полное истощение — физическое и моральное, — приходилось то и дело отвечать на звонки обеспокоенных друзей и коллег, а в промежутках помогать Аманде и Сузан готовить ужин.

Из коридора сейчас слышался голос Говарда, без устали повторяющего одну и ту же информацию:

— Операция прошла успешно, не волнуйтесь… Как это случилось? Он почему-то проскочил на красный свет и не заметил, что сбоку выезжает грузовик. К счастью, грузовик ехал на маленькой скорости, иначе все было бы гораздо хуже… Нет, другой водитель совсем не пострадал. Ума не приложу, почему Артур в тот раз не пристегнулся!..

Беатрис встретилась взглядом с сестрой. Она прекрасно знала, что Сузан думает по этому поводу. Только глубокое потрясение могло заставить Артура забыть о простейших правилах безопасности.

После ужина, во время которого разговоры вращались вокруг случившегося, Говард сказал, что всем надо лечь и хорошенько отдохнуть. Никто не стал возражать, и они разошлись по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.

Но стоило Беатрис остаться одной, как она поняла, что не сможет заснуть. Среди других людей она еще способна была думать об Артуре, беспокоиться о его здоровье, но теперь в ее мыслях безраздельно царил Эжен Делакруа. Что он думает о ней? Сначала глупая ложь, что она собирается замуж за Артура, потом поспешный отъезд из-за того, что «жених» попал в аварию.

Наверняка Эжен неправильно истолковал ее тревогу. Конечно, Беатрис очень любила друга детства, для нее Артур и Брайан Бриджесы были как братья. И несчастье, произошедшее с любым из них, встревожило бы ее ужасно. Откуда Эжену знать, что три года назад, когда Брайана ранили ножом в уличной драке, они с Сузан не могли ни есть, ни спать и не отходили от его постели, пока он не стал поправляться?

Но Эжен не дал ей ничего объяснить. И теперь между ними снова выросла стена непонимания.

Раздался стук в дверь, и Беатрис нехотя подняла голову от подушки.

— Можно войти? — спросила Сузан.

Она уселась к сестре на постель и крепко обхватила ее за плечи.

— Прости, что перед отъездом устроила тебе такую безобразную сцену. Не знаю даже, что на меня нашло.

— Ладно, забудь, — ответила Беатрис, обнимая ее в ответ. — Сама была виновата. Разве приличные девушки так поступают: через два часа после заключения помолвки уезжают неизвестно куда с другим мужчиной!

— Не говори глупостей. Ты ведь прекрасно знаешь, что все не так. Когда Брайан узнал о нашей ссоре, то чуть не убил меня. Он объяснил, что у вас с Артуром не было ничего похожего на наши отношения.

Сестры устроились на кровати, поджав под себя ноги, как в старые добрые времена, когда полночи делились друг с другом сердечными секретами.

— Брайан все понимает гораздо лучше меня. Поэтому он и вызвался тебе звонить. Я готова была обругать тебя по телефону последними словами: дескать, Артур тут умирает в больнице, а ты нежишься на солнышке со своим французским дружком!

Опустив голову, Сузан водила пальцем по подушке с аппликациями. Она чувствовала себя очень виноватой перед сестрой, потому что не только не поддержала ее в трудное время, но и напала на нее.

— Меня страшно разозлило, что ты разорвала помолвку, и я вообще не хотела тебя видеть. — Она по-детски шмыгнула носом. — Я мечтала, чтобы мы вчетвером так и шли по жизни вместе. И раз уж мы с Брайаном любим друг друга, то и вам с Артуром нужно пожениться. Да и потом, вы же работали вместе, и тогда отцовская фирма перешла бы к вам и вашим детям. Меня так поглотила собственная любовь, что я не видела, какая скучная, размеренная семейная жизнь, жизнь без страсти ждала бы вас с Артуром. А потом ты встречаешь человека, которого любишь вот уже пять лет, и идешь за ним на свой страх и риск, куда он тебя позвал… Теперь я понимаю тебя и думаю, какой же я была дурой…

— Да замолчи ты, — улыбнулась Беатрис, целуя ее в щеку. — Все позади. Как хорошо, что у меня снова есть сестра, и счастливая сестра!

— А где же твой французский друг? Честно говоря, мы думали, что вы прилетите вместе. Миссис Бриджес даже приготовила гостевую спальню. Это она настояла, чтобы ты жила здесь, а не ночевала одна в нашей маленькой квартирке. И нас с Брайаном тоже она заставила временно переехать сюда. — Сузан вздохнула, поглядев в печальные глаза сестры. — Но ты, наверное, скоро опять от нас уедешь. Как только Артуру станет лучше, да?

Беатрис решила оставить вопрос без ответа. Она просто не могла говорить сейчас об Эжене.

— Лучше расскажи, как идут ваши приготовления к свадьбе. Как насчет переезда в новый дом?

Молодая женщина не чувствовала себя готовой рассказать о полном крахе всех надежд. Может быть, потом, когда она свыкнется с этой мыслью…

Через два дня к Артуру уже стали пускать посетителей больше чем на несколько минут. Его перевели из реанимации в обычную палату, где он лежал в одиночестве и, судя по всему, шел на поправку.

Утром его навестили родственники, а вечером того же дня пришла Беатрис. В доме Бриджесов царила праздничная атмосфера, а Аманда с помощью Сузан готовила индейку в яблоках и сырный пирог — любимые блюда мужской части семьи.

Ричард Шеннон звонил каждый день и справлялся о здоровье Артура, но с «блудной дочерью» говорил всего однажды, да и то ограничился несколькими фразами. Он выразил надежду, что мистер Делакруа не слишком расстроился из-за ее внезапного отъезда, и велел возвращаться как можно скорее, чтобы не упустить золотую рыбку. Беатрис в сердцах чуть не бросила трубку. Впервые в жизни она не огорчилась, что отец не считает ее своей достойной преемницей…

К постели бывшего жениха Беатрис подходила не без внутренней дрожи. Она не могла понять, почему в момент смертельной опасности он вспомнил именно о ней, хотя любви между ними не было.

Беатрис улыбнулась и, склонившись к Артуру, поцеловала его в лоб.

— Привет. Знаешь, ты выглядишь гораздо лучше, чем я думала.

Она положила на столик букет цветов и персики, которые Артур обожал.

— Спасибо за заботу, — произнес он и кивнул в сторону подарков. — Но главное, что ты сама пришла. Больше мне ничего не надо.

Он как-то странно посмотрел на нее, и Беатрис стало страшно, что сейчас Артур признается ей в любви или в чем-то в этом роде. Тогда ей придется сказать, что ее сердце принадлежит другому.

Но ведь Артур сам постоянно подчеркивал деловой характер их отношений! Впрочем, некоторым мужчинам нелегко даются слова любви.

— Ну вот я здесь, — тихо сказала она, усаживаясь в кресло для посетителей. — Мне сказали, что ты звал меня в бреду.

Артур недовольно поморщился.

— Это все мои родственники шум подняли. — Однако голос его звучал не слишком уверенно. — Я-то знал, что все будет отлично. Ну, нога сломана, ну, вставили несколько металлических штырей, а в остальном я еще лучше, чем был. Дело в том, что я как раз собирался тебе звонить и по дороге думал об этом. Вот в беспамятстве и говорил о том, что было в мыслях.

Он выпростал из-под одеяла руку и похлопал ее по ладони.

— Мы давно не получали от тебя известий и волновались, а я — в первую очередь. Хотел позвонить, проверить, хорошо ли с тобой обращается этот Делакруа, не нужно ли тебе чего. Я не сомневался, что ты любишь его, а вот в нем уверен не был. Ну, понимаешь, не могу я доверять человеку, который говорит честной девушке, поехали со мной, будешь меня ублажать и развлекать. Мы с Брайаном обмозговали это дело и в случае чего решили ехать и спасать тебя.

Сердце Беатрис переполнилось нежностью, и она расцвела счастливой улыбкой.

— Видимо, я слишком привык за тобой присматривать. К тому же хотел сказать, чтобы ты не боялась вернуться в Бирмингем, если захочешь, что твоя работа ждет тебя. Я обо всем договорился с нашими отцами, объявил официально, что помолвка расторгнута по личным причинам и с согласия обеих сторон. Ходили, конечно, сплетни, но быстро прекратились. Все будут рады снова видеть тебя.

— Спасибо тебе, Артур, — произнесла Беатрис, чувствуя, что по щекам текут слезы. — Как хорошо, что у меня вместо нелюбимого мужа есть любимый друг. — Она взглянула на Артура и заметила, что он побледнел. Видимо, слишком устал от разговора. — Ладно, наверное, мне лучше уйти, ты неважно выглядишь. Я приду завтра вместе с твоей семьей, хорошо?

Она поднялась. Была и еще причина, почему ей хотелось поскорее прервать этот разговор. Сейчас Артур наверняка задаст самый логичный на свете вопрос, а она ответить на него не сможет. Он спросит про Эжена.

Но Артур помотал головой.

— Останься, пожалуйста. Мне здесь так скучно. Никто тебя не выгонит еще минут десять.

Он казался очень печальным, так что Беатрис уселась обратно и решила взять инициативу в свои руки, чтобы избежать неприятной темы.

— Раз у нас есть десять минут, объясни, почему ты проехал на красный свет. Даже Брайан в подростковом возрасте такого себе не позволял! Не ты ли всегда водил машину, как старая бабка, и мы с Сузан ненавидели ездить с тобой по магазинам? Никто не может понять, почему ты повел тебя так странно.

На лице Артура отразилось смущение.

— Честное слово, больше этого не повторится. Но в тот момент мои мысли были слишком далеко от дороги.

— Не похоже на тебя. Ты всегда твердо стоял ногами на земле, а не витал в облаках.

— Знаю, знаю, — отмахнулся Артур, и щеки его залила яркая краска. — Никогда не думал, что сделаю такую ужасную глупость и влюблюсь, к тому же с первого взгляда. Стоило мне только увидеть ее…

— Ох, Артур! — Беатрис счастливо рассмеялась. — Я так рада! И кто она?

— Ванесса Фрост. Она один из юристов, которых привез Делакруа. Не знаю, сколько времени она еще пробудет в Англии, но лелею надежду, что именно ее выберут в качестве постоянного финансового консультанта от «Траст-банка». Иначе, боюсь, мне недолго ее видеть…

— Ну а что она? Ты-то ей нравишься? — Больше всего на свете Беатрис боялась, что Артуру не повезет в любви. Он столько лет прожил, не зная, что это такое, и было бы несправедливо лишить его этой радости.

Артур пожал плечами и опустил глаза.

— Откуда мне знать? Я же не умею читать мысли. Но когда я, наконец, набрался смелости и пригласил ее поужинать, она согласилась, и, кажется, не без удовольствия. Я как раз ехал за ней, поэтому не соображал ничего и попал в аварию. Сказывается отсутствие опыта в таких делах, понимаешь. Боюсь, как бы Ванесса не потеряла интерес к неудачнику вроде меня. Она прислала мне открытку. Прочитай и скажи как женщина, что это значит?

Но Беатрис не успела прочитать послание от Ванессы Фрост, потому что в эту минуту в дверь постучали и на пороге показалась она сама — высокая молодая женщина с короткими черными волосами и выразительными темными глазами.

Беатрис почла за лучшее поспешно распрощаться, и на этот раз Артур не стал ее задерживать.

Эжен мерил шагами пол открытой террасы, предаваясь мрачным размышлениям и пытаясь решить, что делать.

За те несколько дней, что они с Беатрис провели вместе, он осознал, что любит ее по-прежнему, нет, даже еще сильнее, и не мыслит жизни без нее. Он уже не обманывал себя и знал, что не сможет забыть ее. Ему не хотелось заниматься работой, не хотелось никого видеть.

Он хотел одного: быть с ней. С Беатрис. Как могло получиться, что эта маленькая женщина стала нужна ему как воздух? И теперь ему оставалось лишь убедить ее, что только с ним она будет по-настоящему счастлива.

Нужно найти ее, доказать, как много она для него значит, идти на любые безумства, лишь бы она поверила, что они предназначены друг для друга с той самой первой встречи на скамейке в весеннем парке.

Эжен наконец-то принял решение и отправился к себе в комнату, чтобы собрать минимум необходимых вещей. Завтра же утром он вылетит в Бирмингем.

Старенький «пежо» с трудом карабкался по крутой дороге, а Беатрис нервно сжимала руль и убеждала себя, что поступает правильно. Если она перестанет верить в свою правоту, то развернется на первом же повороте и поедет обратно в Марсель.

На пассажирском сиденье лежала карта. Но молодая женщина безошибочно определяла направление, как будто внутри нее находился компас, стрелка которого указывала на любимого.

За окном проплыла маленькая деревушка. Еще пара километров — и она доберется до старинного замка. И до Эжена. Тогда ему не уйти от решительного объяснения.

В голове ее звучали вчерашние слова Артура, которые он сказал на прощание: «Следуй за своим сердцем и делай, что оно тебе подсказывает».

А сердце подсказывало, что жить без Эжена Делакруа она больше не в состоянии, поэтому должна вернуться во Францию, найти его и сказать, как сильно его любит.

Беатрис затормозила перед воротами, выскочила из машины и бросилась к входу. При виде высоких резных дверей она замерла, разом ощутив груз сомнений. Вполне возможно, что Эжена уже нет здесь, что он давно улетел по делам, например, в Штаты. Конечно, Мишель скажет, где находится «месье», и тогда ей придется гоняться за ним по всему свету. А потом, когда она признается в любви, он вежливо кивнет и скажет, что его это уже не интересует, и укажет на дверь. И ей придется смириться с таким ответом.

Так или иначе, но она должна открыть ему свое сердце. Любой результат лучше неоконченного дела, тем более столь важного, решение нельзя откладывать на потом. Это Беатрис поняла благодаря Артуру.

Когда жизни его грозила опасность, Артур пожелал немедленно увидеть свою бывшую невесту и поговорить с ней. Он хотел убедиться, что с ней все в порядке, хотел сказать, чтобы она не боялась вернуться домой, где все любят и ждут ее. Он должен был покончить со всеми обязательствами.

Жизнь полна неожиданностей, и Беатрис не могла допустить, чтобы судьба сыграла с ней злую шутку. Если что-нибудь случится с ней или — не приведи Боже! — с Эженом, то не будет никакой возможности расставить все точки над «i».

Собравшись с духом, молодая женщина решительно позвонила в дверь. Что, если он не пожелает выслушать ее объяснений? Или даже вообще откажется встретиться с ней? Беатрис тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Не стоит умирать раньше времени. Ничто еще не решено, а значит, шанс есть.

— Мадемуазель! — раздался удивленный голос Мишель. На лице экономки показалась обескураженная, но приветливая улыбка. — Это вы! Вы… желаете оставаться?

— Пока не знаю, — ответила Беатрис, переходя на французский. Она помнила, какие неприятности случились из-за того, что Мишель недостаточно хорошо владеет английским. — Я бы хотела поговорить с месье. Не будете ли вы так любезны сообщить ему о моем приезде?

— Проходите, — ответила та, явно обрадовавшись, что не придется с трудом подыскивать слова. — Но месье здесь нет. Он уехал рано утром, еще до рассвета.

— Понятно, — глухо ответила Беатрис, чувствуя, что силы покидают ее. Но сдаваться раньше времени она не собиралась. — А не могу ли я получить адреса или телефоны, где его можно найти?

Сейчас лицо экономки превратится в холодную маску и она скажет, что не уполномочена давать такую информацию посторонним людям. Мишель сокрушенно покачала головой.

— Нет, к сожалению. Но если у вас найдется полчасика, я постараюсь его разыскать. В любом случае, вам стоит немного отдохнуть и выпить чашечку кофе. Вид у вас усталый.

— О, большое спасибо, — ответила Беатрис, в самом деле едва не падая от изнеможения. Ее трясло — не от физической усталости, а от нервного истощения.

— Терраса в вашем распоряжении, — сказала Мишель. — А я пока распоряжусь насчет кофе и сделаю несколько звонков.

Но Беатрис больше всего на свете не хотела оставаться там в одиночестве. Все слишком напоминало об Эжене, и она боялась, что расплачется.

— Можно я побуду в кухне? — попросила она, робко улыбаясь.

Мишель как будто поняла ее страх и ободряюще кивнула. — Конечно, как вам угодно. Пойдемте. Пройдя немного по коридору, они оказались в большой кухне с высоким потолком и широкими окнами. Несмотря на странное сочетание новейшего оборудования, современной посуды и связок лука, чеснока и трав, свисающих с потолка, здесь было очень уютно.

Экономка усадила гостью на деревянный стул перед небольшим столиком, на котором красовался букет желтых роз, видимо только что срезанных в саду.

— Сейчас подойдет мой муж, — сказала Мишель, заправляя кофеварку. — Мы попросим его связаться с офисом месье, а потом, если понадобится, позвонить ему домой. Не желаете перекусить?

— Нет, спасибо, только кофе.

Вскоре в кухню вошел высокий мужчина лет сорока пяти, одетый в рабочий комбинезон и простую рубашку. Из кармана у него торчали резиновые перчатки и садовые ножницы. Беатрис подумала, что, наверное, именно благодаря его стараниям замок окружает роскошный парк с множеством клумб и цветущих кустарников.

— Это Лоран, мой муж. Лоран, это мадмуазель Беатрис Шеннон. Она провела несколько дней в гостях у месье, потом вынуждена была поспешно уехать, а теперь желает его найти.

Мишель кратко передала просьбу гостьи. Лоран кивнул и вышел из кухни, так и не произнеся ни слова. Экономка покачала головой.

— Он у меня молчун, так что вы уж на него не сердитесь. Но надежен как скала и, если надо, из-под земли кого хочешь достанет. Так что скоро мы будем знать, где месье.

В компании жизнерадостной общительной француженки и чашки ароматного кофе Беатрис потихоньку приходила в себя. Мишель ни о чем не спрашивала, за что она была ей очень благодарна, а сама рассказывала смешные случаи из своей жизни.

Минут через двадцать Лоран вернулся, печально разводя руками.

— В офисе месье нет, и он там не показывался, — начал он хрипловатым, но звучным голосом. — Мадам Вельпен и ее муж тоже ничего не знают. Только экономка в его доме в Ницце сообщила, что месье отменил назначенный на следующую неделю обед с друзьями. Он не сказал, куда направляется и когда будет обратно.

Что-то оборвалось внутри Беатрис. Вот и все, она потеряла Эжена. Он вернулся к своей привычной деловой жизни, где для нее нет места. Месье Делакруа мог отправиться куда угодно — в Америку, в Азию, даже в Австралию.

Душевные силы разом покинули ее, и она не стала возражать, когда Мишель предложила ей остаться на ночь. Вы очень устали, скоро уже стемнеет, да и номер в отеле обойдется недешево, говорила она. Беатрис кивала, но не вникала в смысл произносимых слов.

Часа через два Лоран попытался прозвониться еще раз, но из-за неполадок на линии невозможно было установить связь даже с Марселем. Садовник объяснил, что в горных районах подобное случается нередко.

Беатрис переночевала в своей старой комнате, проснулась ни свет ни заря и тут же решила ехать. Она торопливо собралась, спустилась вниз и уложила вещи в багажник машины.

В кухне уже ждал легкий завтрак, и она с удовольствием выпила чашку свежего крепкого кофе. Сердечно поблагодарив Мишель и Лорана и распрощавшись с ними, Беатрис села за руль.

Конечно, она попросила сообщить месье, когда он вернется, о своем посещении, но в глубине души не верила, что Эжен удосужится позвонить. Оглянувшись в последний раз на старинный замок, где прошли самые страшные и самые прекрасные дни ее жизни, Беатрис распрощалась с прежними мечтаниями. Страница жизни перевернута — что ждет впереди?

Эжен нервно сжимал руль и с ненавистью смотрел на дорогу, которая, как назло, изворачивалась самым немыслимым образом. Весь мир словно ополчился против него и его любви. Не так-то просто оказалось найти Беатрис и доказать ей, что только с ним, а не с Бриджесом она будет счастлива.

Вчера, приземлившись в аэропорту Бирмингема, он сразу же бросился к ней на квартиру. Но там никого не нашел. Потом позвонил Ричарду Шеннону, и тот с явной неохотой объяснил, что его дочь временно проживает с Бриджесами, и назвал адрес.

Эжен едва не выбил кулаком стекло в телефонной будке, когда узнал, что его возлюбленная ночует в доме жениха. Однако взял себя в руки и все же поехал на такси в пригород, где находился особняк Бриджесов.

Он приготовился к нападению со стороны родственников Артура, но дверь открыла Сузан.

— Где Беатрис? — спросила она дрогнувшим голосом. Глаза ее испуганно округлились.

— Именно это я хотел бы узнать у вас, — с вызовом ответил Эжен. Он представил, как она сидит рядом с Бриджесом, поит его из ложечки, кормит виноградом, поправляет одеяло, и чуть не задохнулся от ярости.

— Разве она не с вами, мистер Делакруа?

— Нет конечно! Иначе я бы здесь не стоял. — Еще минута, и он ворвется в дом и обыщет все до последней каморки.

— И тем не менее сегодня утром она улетела во Францию, чтобы встретиться с вам. Заявила, что собирается вам что-то сказать. Бетти не знала, когда вернется, и обещала звонить. Артур идет на поправку, и она решила, что больше не нужна здесь. — Сузан распахнула дверь и пригласила его войти. — Не хотите выпить чего-нибудь?

Что, черт подери, происходит, недоумевал Эжен, боясь впустить в сознание шальную мысль. Но сердце уже захлестнула волна счастья, и он широко, по-мальчишески улыбнулся.

— Нет, благодарю вас. — Он помедлил, а потом все-таки спросил: — Беатрис и Артур все еще помолвлены?

Сузан смерила его странным взглядом, как будто перед ней стоял ребенок-переросток.

— Конечно нет. Уж вам-то это следовало знать.

Значит, он летел в Англию, а она тем временем — во Францию… Опять взаимонепонимание или единый порыв двух душ?

Не все еще потеряно, твердил Эжен, глядя в окно такси, которое стремительно несло его обратно в аэропорт. Он попытался позвонить из ближайшего автомата в замок и поговорить с Беатрис, но, к несчастью, линия оказалась занята или что-то случилось.

Теперь было два выхода: либо ждать ее в Бирмингеме, поселившись под дверью Бриджесов, либо лететь обратно во Францию в надежде перехватить ее там. Но Эжен чувствовал такое возбуждение, что не мог спокойно усидеть и двух минут. Если он останется ждать, то скорее умрет от разрыва сердца. Поэтому он купил билет на ночной рейс до Марселя и направился в ближайший бар, чтобы глотнуть бренди и успокоиться.

Ступив на французскую землю, он тут же взял напрокат машину и понесся в замок. Утреннее солнце освещало темную ленту дороги, к счастью совершенно пустынную в этот ранний час.

Эжен так углубился в свои мысли, что буквально в последний момент заметил, как из-за поворота на предельной скорости вылетает синий «пежо». Он успел резко затормозить, и обе машины, едва не столкнувшись, замерли друг против друга.

Выругавшись сквозь зубы, Эжен хлопнул дверцей и решительно направился ко второму водителю. Он собирался серьезно поговорить с маньяком, которого вообще нельзя за руль пускать.

Но вдруг сердце его дрогнуло и он замер.

Беатрис!

Да, это она медленно открыла дверцу синей машины и вышла на дорогу, обхватив себя руками за плечи. Эжен заметил темные круги под глазами, бледное лицо, опущенные уголки губ, и волна нежности захлестнула его с головой.

Он бросился к ней и заключил в объятия, крепко прижав к груди, зарылся лицом в мягкие волосы. Беатрис прильнула к нему, обхватив руками за шею.

— Эжен…

— Тихо! — приказал он. — Молчи! — И поцеловал ее в полураскрытые губы. — Ты выйдешь за меня замуж, — продолжил Эжен, не давая ей времени опомниться. — И забудешь про Бриджеса, как будто его вообще никогда не существовало. Даже если бы не было аварии, он все равно угодил бы в больницу после знакомства с моими кулаками.

Он снова поцеловал ее, словно закрепляя свое право собственника. Беатрис рассмеялась, заглядывая в серые глаза, казавшиеся в этот утренний час почти голубыми.

— Не вижу ничего смешного! — обиженно проворчал Эжен и легонько встряхнул ее за плечи. — Я делаю тебе предложение, а ты хихикаешь как школьница! Но на этот раз тебе не удастся исчезнуть без моего обручального кольца на пальце. Да и тогда я тебя не отпущу.

— А я никуда и не собираюсь, — тихо ответила молодая женщина, глядя ему в лицо. — Забудь ты, пожалуйста, про Артура, он тут совершенно ни при чем.

— Ну да, а почему же ты тогда сказала, что собираешься за него замуж? — сурово спросил Эжен, но против воли расплылся в счастливейшей улыбке. Ее лицо и сияющие глаза говорили яснее слов: он уже не сомневался, что не безразличен ей.

— По глупости, — призналась Беатрис. — Я не хотела объяснять твоей сестре все тонкости наших отношений. Это был самый простой способ закрыть тему. Но не самый удачный.

— Это точно. Ты не представляешь, что я почувствовал, когда услышал ваш разговор.

— Очень даже представляю, — тихо сказала она, ласково разглаживая пальцами морщинки на его лбу. — Мне казалось, что весь мир рушится, когда я уезжала без всякой надежды вернуться сюда. Конечно, я люблю Артура. Он мне как брат. Но тебя я люблю совсем по-другому.

— Повтори еще раз, что ты сказала? — Он не верил своим ушам. — Скажи, что любишь меня!

— Люблю. Иначе зачем я здесь? Я прилетела из Англии, чтобы сказать тебе это, но тебя не было. Где ты пропадал? — Она тревожно посмотрела ему в глаза.

— В Бирмингеме, — глухо ответил Эжен. — Искал тебя. И тоже хотел сказать, что люблю тебя больше жизни. Как всегда, мы сами себя обманули. — Он гладил ее спину и плечи, словно желая удостовериться, что это и в самом деле Беатрис, его Беатрис. И с трудом подавлял желание заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас, на капоте машины. — Ангел мой, мы перекрываем движение. Сейчас я отгоню твой «пежо» к обочине. Потом за ним кто-нибудь вернется. А ты садись ко мне.

Беатрис медленно пошла к его машине, а в голове ее звучали слова самой прекрасной песни на свете: «Я люблю тебя!» Неужели это сказал Эжен? Неужели она в самом деле станет его женой?

Когда он вернулся, Беатрис по-прежнему стояла рядом с машиной, и ему пришлось взять ее на руки и усадить.

— На этот раз, моя дорогая леди, я приглашаю тебя в замок по всем правилам. Ты будешь окружена со всех сторон любовью и заботой. И я прошу тебя, — тут он взял ее руки, поцеловал каждую по очереди и прижал к груди, — прошу простить мое отвратительное поведение. Я поступил с тобой как последний негодяй. Пять лет меня снедала жажда мести, я считал себя вправе наказать тебя. Я очень виноват перед тобой.

— Мне не в чем тебя винить, — прошептала Беатрис и покачала головой. — Я тоже вела себя не лучшим образом. Дважды я видела тебя с красивой женщиной и сразу же загоралась ревностью. Я думала, что ты играешь со мной, и… — голос ее на миг прервался, — и решила доказать, что ты для меня ничего не значишь.

— Радость моя, все в прошлом. Эти пять лет послужили нам хорошим уроком, теперь мы станем больше доверять друг другу. — Тут Эжен лукаво посмотрел на нее и тряхнул головой. — Знаешь что? Давай рванем на тот пляж, о котором я тебе как-то говорил, прямо сейчас? Там потрясающе красиво. Немного холодно, но мы найдем, как согреться.

Глаза его загорелись страстью, и Беатрис затрепетала в предвкушении безумных ласк. Она улыбнулась, заглядывая ему в глаза.

— Как скажешь, любимый.