"Логово дракона" - читать интересную книгу автора (Джордж Кэтрин)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Проснуться на рассвете в объятиях Брана стало новым и опасно блаженным ощущением. Наоми лежала очень прямо, каждым нервом ощущая тепло его тела, щетку его густых волос у себя на плече. Она слегка двинулась, он что-то промямлил и крепче стиснул ее, и Наоми снова пришлось лежать тихо, оставив надежду подняться с постели. Только сейчас она может позволить себе удовольствие понежиться в его объятиях и забыть обо всем остальном мире. Мира сейчас просто не существует.

Наоми смотрела, как солнечный свет заполняет комнату, и как бы заново переживала события прошлой ночи, и вдруг до ее сознания дошло, что все испытанное ею блаженство — прямой результат несчастного случая с Хэйдном Гриффитсом. Господи, как он там? И когда Мейган позвонит, чтобы сообщить об этом?

Когда в начале восьмого зазвонил телефон, Наоми, хотя и ждала этого, вскочила как ошпаренная, потревожив Брана, который машинально стиснул ее. И когда Наоми положила ему палец на губу, он отпустил ее ровно настолько, чтобы она смогла дотянуться до трубки.

Голос Мейган звучал устало и обеспокоенно. Она сообщила, что Хэйдна оперировали и, хотя он все еще без сознания, выяснилось, что благодаря его крепкому сложению последствия травмы не будут такими ужасными, как предполагалось.

— Наоми, мне неловко тебя просить об этом, — говорила Мейган. — Но не могла бы ты справиться одна, если бы я осталась здесь с Талом еще на день? Понимаешь, он хочет дождаться, когда Хэйдн придет в себя. Это ужасная наглость с моей стороны, но не смогла бы ты приготовить что-нибудь для Брана…

— Мейган, ради Бога. Конечно, я все смогу, и не волнуйся за нас, — твердо заверила ее Наоми. — Я предупрежу Брана, что ты останешься в больнице. И не беспокойся, будь там, сколько потребуется. А я хорошенько позабочусь о Бране.

Мейган от души и со слезами в голосе поблагодарила девушку. И, передав привет Брану и дав указания Наоми, она заторопилась вернуться к мужу.

Наоми повесила трубку и попыталась выбраться из постели, но Бран удержал ее.

— Ни с места. Как там Хэйдн? — спросил он и внимательно выслушал отчет.

— Мейган еще позвонит позднее, — закончила Наоми.

Бран поцеловал ее в шею.

— Отлично. Я рад, что Хэйдн выкарабкался. А теперь мы со спокойной совестью можем повеселиться.

Наоми попыталась вывернуться.

— Ты волен делать все, что пожелаешь, — резко сказала она, — а у меня полно работы.

— Нет, — возразил он. — Нам выпала возможность провести великолепный день вдвоем, и будь я проклят, если позволю тебе потратить его в обществе этого чертова аппарата.

— Но…

— Никаких «но». — Бран закрыл ей рот поцелуем. — Наоми, — наконец сказал он тоном, от которого у Наоми мурашки пробежали по спине, — ты помнишь, что сказала?

— А что я сказала? — шепнула она.

— Ты обещала Мейган позаботиться обо мне.

— Конечно! — Наоми попыталась оттолкнуть его. — Послушай, Бран, если ты не отпустишь меня, я не смогу приготовить тебе завтрак, а именно это имела в виду Мейган, попросив меня позаботиться о тебе.

— К черту завтрак. Кто угодно способен приготовить для меня еду, но только ты, моя радость, можешь насытить мою душу.

Бран, конечно, дразнит ее, и ей нужно рассмеяться, думала Наоми, но вдруг из глаз ее брызнули слезы. Бран нахмурился, запустил руку в ее спутанные волосы и начал целовать вначале в щеки, потом в губы так настойчиво, что все мысли о еде исчезли из головы девушки и ответное желание зажглось в ее теле.

Заниматься любовью утром при свете солнца, когда ее ждало столько дел, — такого с Наоми никогда не случалось, в этом было что-то сказочное. Новым было и то, что она могла видеть горящие глаза Брана, его лицо, полное страсти, отражающее накал его чувств, пока тело дергалось в конвульсиях оргазма.

— Останься, — хрипло сказал он, обнимая ее. И Наоми поцеловала его, ей и самой не хотелось с ним расставаться.

— С тобой, — сказал он много позднее, — я чувствую себя так, будто нашел свою половину.

Дрожь пробежала по телу Наоми, и Бран теснее прижал ее к себе.

— Что такое?

— Кто-то наступил на мою могилу. — Она пыталась придать строгость своему голосу. — А сейчас я должна встать, Бран Ллевеллин. Мне нужно принять ванну, позавтракать и выпить по крайней мере литр чаю.

— До чего же неромантичное создание, — насмешливо сказал он и встал, ничуть не стесняясь своей наготы.

— Кто-то должен быть практичным, — пробормотала она, швыряя ему халат, прежде чем накинуть свой. — Если ты дашь мне несколько минут, чтобы принять ванну, я приготовлю тебе завтрак и принесу его в мастерскую.

— Я предпочел бы принять ванну вместе с тобой, — заявил Бран, подпоясываясь. — И не надо так на меня смотреть!

— Как «так»?

— Мне не нужно зрение, чтобы почувствовать негодование в твоих больших темных глазах.

— А откуда ты знаешь, что у меня большие глаза?

— Конечно, благодаря прикосновениям. Так же как я знаю, что у тебя немного вздернутый нос и полные живые губы, которым я не в силах противостоять. Я знаю размер и форму твоей груди, изгибы бедер и нежность твоей…

— Хватит! — вскричала Наоми с пылающим лицом. — Уходи же. Я приду к тебе, как только смогу.

— Тогда поторопись! — Он нащупал дверную ручку. — Пока не вернулись Мейган и Тал, время, проведенное в разлуке, — потерянное время. Подойди.

Наоми подошла к нему, только для того, чтобы он обнял ее и прильнул долгим поцелуем, прежде чем окончательно отпустить.

— Только на пятнадцать минут, — приказал он.

— Держи карман шире!

Наоми быстро приняла душ и оделась с максимальной быстротой, подушилась, завязала волосы лентой и заторопилась вниз.

Она быстро управлялась на кухне, готовя кофе для Брана и чай для себя, порезала хлеб и разбила яйца на сковородку. Но тут неожиданно вошел Бран и закрыл за собой дверь.

— У меня все уже почти готово, — сказала удивленная Наоми. — Возвращайся в мастерскую, и через минуту я принесу твой завтрак.

— Вовсе не обязательно! Не позволю я тебе таскать подносы, когда можно прекрасно поесть и здесь. Мейган, конечно, не разрешила бы, но ты, дорогая, ведь не будешь возражать?

— Само собой. Это все упростит. Что ж, я согласна. Проходи и садись за стол.

Бран криво усмехнулся.

— Требую помощи штурмана. Со дня несчастного случая Мейган не позволяет мне входить сюда, боится, что напорюсь на венчик или что-нибудь в этом роде.

Наоми подскочила к нему и взяла за руку.

— Разреши мне, — весело сказала девушка и проводила его до стула во главе стола. — Вот председатель и на месте. А теперь не болтай и не мешай мне готовить.

Бран откинулся на спинку стула, вытянул ноги. В зеленом тренировочном костюме он выглядел отдохнувшим и полным жизни и так живо следил глазами за ее движениями, как будто мог видеть, как она накрывает на стол.

— Во-первых, — улыбаясь, сказал он, — давай поговорим о вчерашней ночи.

Наоми нахмурилась.

— О вчерашней ночи?

— Да. О самой замечательной, восхитительной и полнокровной ночи в моей жизни, — сказал Бран с пафосом. — Просто я хотел, чтобы ты знала, насколько важно для меня, что ты открыла мне свои объятия.

Наоми начала нервно переворачивать яичницу.

— В отличие от Аллегры, хочешь ты сказать.

— Да нет же, черт побери! — Брана словно громом ударило. — Я и в мыслях не имел ни Аллегру, ни какую-либо другую женщину. Ночью были только ты и я — и умопомрачительное наслаждение. Или я преувеличиваю? — Его лицо вдруг помрачнело. — Может быть, для тебя это не значило так много?

— Конечно же, значило, — сказала Наоми, едва дыша. — И ты это прекрасно знаешь. — Она бросила в яичницу холодную ветчину, положила все на подогретые тарелки, налила апельсиновый сок и села рядом с Браном, который сидел с закрытыми глазами.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил он настойчиво.

Вместо ответа Наоми потянулась к нему и поцеловала в губы.

— Ну что, убедила? — поинтересовалась она, выпрямившись, но Бран вытянул руку и прижал к себе ее голову, чтобы вернуть поцелуй.

— И все же, — сказал он, — я надеюсь на более весомые и убедительные доказательства после завтрака.

— Может, ты уже начнешь есть? — насмешливо спросила Наоми, занимая свое место. — Я что, по-твоему, готовила все это только для того, чтобы полюбоваться на остывшую яичницу?

Бран усмехнулся и приступил к еде, наотрез отказавшись от предложения включить радио.

— Нет, лучше поговори со мной. Лучше после завтрака почитаешь мне газеты, если захочешь.

— Конечно. Все что угодно, — сказала Наоми и тоже приступила к еде. Ее самое удивило и даже слегка смутило, как жадно она набросилась на яичницу.

Утро было уже в разгаре, когда Бран согласился вернуться в мастерскую, но только с условием, что Наоми вскоре присоединится к нему.

— Буду в течение часа, — твердо сказала она.

— Часа! И что, черт подери, ты собираешься делать целый час? — настойчиво потребовал он ответа.

— Приберусь немного. Как я посмотрю в глаза Мейган, если ей придется вернуться в грязный дом?

Бран преувеличенно тяжко вздохнул.

— Ну, если должна, что поделаешь, но поторопись. Я, черт возьми, нуждаюсь в присмотре гораздо больше, чем этот чертов дом.

Глубоко удовлетворенная, Наоми прибралась в основных помещениях и побежала в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. С удовольствием глядя на свое отражение в зеркале, она с насмешкой подумала, что такая жизнь идет на пользу ее внешности. О том, как она будет выглядеть, когда вернется к старой жизни, к жизни без Брана Ллевеллина, она не смела и подумать.

— Ну наконец-то! — пробурчал Бран, когда девушка вошла в мастерскую. — Что, черт подери, ты делала так долго? Отмывала до блеска дом сверху донизу?

— Именно, — сурово ответила Наоми. — И что я должна сделать, чтобы заслужить прощение?

— Сама знаешь. Иди сюда.

— Нет. Я собираюсь почитать тебе газеты, — твердо сказала она и опустилась на софу.

Он бросился в угол софы и оперся на спинку.

— Ну ладно.

На несколько минут воцарился мир, пока Наоми выбирала заголовки, которые, по ее мнению, могли заинтересовать его. Но когда стало совершенно очевидно, что он не слушает, а напряженно выжидает, Наоми сдалась.

— Ладно. Что ты хочешь: чтобы я включила радио или поставила магнитофонные записи?

— Ни то и ни другое. Я хочу, чтобы ты села мне на колени.

— Вот как, — сказала она, втайне польщенная, что стала ему так необходима.

— Но ты этого не делаешь. Понятно, ты — испорченная девчонка. Тогда пойдем, что ли, погуляем, — сказал он, удивив этим Наоми. — Из окна доносится свежий весенний запах, и я хочу выйти на природу. Пошли, ты будешь моим гидом. А на случай, если позвонит Мейган, можно взять радиотелефон.

Наоми радовалась, как девчонка, когда они рука в руке, отсчитывая шаги, спустились в парк и прошли к лужайке. Они сели, прижавшись друг к другу, на каменной скамье под сенью ветвей гигантского дерева. И Бран начал определять различные запахи, демонстрируя недюжинное обоняние.

— Странно, но раньше я никогда не обращал внимание на то, что каждый запах состоит из стольких компонентов, — сказал он. — И как приятно ощутить прикосновение к коже солнечного луча.

— Мда, — согласилась Наоми, — это действительно рай — погреться на солнышке. Я тоже закрыла глаза, чтобы поддержать компанию.

Бран крепко обнял ее за талию.

— Знаешь, я бы примирился со своим положением, если бы ты компенсировала мой недостаток. Ну ладно, не смущайся, я не намерен оставаться слепым до конца своих дней, поверь мне. Но, признаюсь честно, за две недели твоего пребывания здесь все сильно переменилось.

— Возможно, ты бы чувствовал то же самое, если бы приехала другая девушка, — сказала Наоми сдавленным голосом.

Бран что-то коротко и грубо буркнул себе под нос.

— Прошлой ночью я упомянул о душе, — сказал он очень спокойно. — Не думай, что я нес чепуху. У моего отца был довольно приятный голос, и одно из моих самых ранних воспоминаний — это как он поет песню о слепом. До того момента, как ты появилась в моей жизни, я не вспоминал ее, но ты заставила меня по-иному осмыслить слова этой песни. В ней говорится, что Бог отнял у человека глаза, чтобы он мог видеть душой.

Наоми взглянула в его открытые, блестящие глаза, затем резко отвернулась, подавляя желание выложить ему все, что мешает установлению между ними полной гармонии.

— А я вижу, — продолжил Бран, прижимая ее к себе, — что до несчастного случая я был излишне материалистичен. Мне хотелось иметь такие вещи, как вот этот дом, элегантная машина, и вращаться в высшем свете. И я брался писать портреты неинтересных людей только потому, что они платили мне деньги. Я выбрал путь наименьшего сопротивления.

— Но ведь портреты принесли тебе известность, которая позволяет тебе жить так, как ты хочешь. Разве нет? А кроме того, — добавила Наоми, — именно благодаря заказным портретам ты познакомился с Аллегрой, насколько я помню.

— Великолепный довод, чтобы больше не писать портретов! — Знакомые циничные складки появились на лице Брана, и Наоми не удержалась и поцеловала его. — Пошли в дом, — шепнул он.

Но Наоми решительно отказалась.

— Нет, давай еще подышим свежим воздухом, а потом я приготовлю обед.

Это был дивный день для них обоих. Наоми готовила сэндвичи, а Бран восседал во главе стола. Они беспечно болтали о работе Наоми и ее друзьях, о некоторых знакомых Брана, которых он писал, и о его односельчанах. После обеда позвонила Мейган. Она сказала, что брат Тала пришел в себя, но все еще очень слаб, и спросила, сможет ли Наоми управиться до вечера.

Наоми заверила женщину, что у них все в порядке, передала привет Талу и вручила трубку Брану. Тот еще раз заверил Мейган, что они живы и здоровы, и чуть не убил ее наповал, заявив, что они могут оставаться в больнице сколько пожелают.

— Если хотите, остановитесь в гостинице, а домой вернетесь завтра, — сказал он и усмехнулся в сторону Наоми, чувствуя, что она близка к обмороку. Минуту или две он внимательно слушал, а потом опять улыбнулся, но на этот раз победно. — Конечно, можешь, Мейган, дорогая. У нас все в порядке. Наоми отлично справляется с должностью экономки. О, не беспокойся, я заплачу ей за переработку. Успокойся, купи Хэйдну винограда от меня, и увидимся завтра.

Наоми стояла очень прямо, когда Бран повесил трубку.

— Что, Мейган сегодня не приедет?

Бран подался вперед, его глаза сияли от радости.

— Нет. У Тала в Ньюпорте живет кузен. Он пришел навестить Хэйдна и предложил Мейган и Талу остаться у них на ночь. Наоми села за стол.

— Бран, я должна кое-что тебе сказать…

— Нет, не надо, — прервал ее Бран, неожиданно став очень серьезным. — Все, что мне нужно, — это твое общество, Наоми. Конечно, я бы солгал, если бы заявил, что не хочу заняться с тобой любовью. А какой мужчина отказался бы? Но мне довольно, чтобы ты была рядом, болтала со мной…

— И приготовила тебе ужин, — добавила Наоми.

— Ну не будешь же ты готовить несколько часов! Открой какие-нибудь консервы, суп или фасоль, что угодно. — Бран протянул ей руку, и Наоми вложила в нее свою. — Давай вернемся в мастерскую и послушаем музыку, а потом можем еще раз прогуляться.

Наоми, которая была уже на волосок от того, чтобы признаться и рассказать о статье Дианы, отложила исповедь на неопределенный срок. Было бы непростительной глупостью испортить такой замечательный день, дарованный им судьбой. Еще будет время для разоблачений и посыпания главы пеплом. Когда-нибудь потом.

Сказка любви продолжалась. Впоследствии Наоми не могла вспомнить, какую музыку они слушали и какие фильмы и книги обсуждали. Она просто наслаждалась близостью Брана, а он — ее. Весь день Бран ограничивался прикосновениями к ее руке, не претендуя на большее. Но за их смехом и шутками незримо витали воспоминания о прошлой ночи, восхитительной и незабываемой.

На ужин Наоми приготовила баранину с луком-пореем из запасов Мейган, на гарнир крохотные картофелины в мундире. Они поужинали без формальностей на кухне, а на десерт ели виноград без косточек и сыр.

— Боюсь, что я не слишком хороший повар, — призналась Наоми, помогая Брану разрезать сыр. — Слава Богу, что Мейган хранит в холодильнике запасы на целую армию.

— Да, у нее мания заготовок, — согласился Бран. — Я не устаю ей говорить, что в этот дом доступ открыт крайне ограниченному числу посетителей, но разве ее переубедишь.

Она была бы потрясена, найди нас вот так запросто ужинающих на кухне, — сказала Наоми, поднимаясь, чтобы помыть посуду. — Вероятно, она ожидала, что я накрою, так же как она, — в столовой.

Бран засмеялся и откинулся на спинку кресла.

— То, чего она не знает, не может причинить ей боль!

— Да, правда часто оказывается горькой!

Неожиданно атмосфера изменилась.

— Хочешь сказать, что она бы не одобрила то, как мы провели ночь и утро? — спросил Бран.

— Я не ждала подобного вопроса, поэтому не могу ответить.

— Наоми продолжала с грохотом загружать посудомоечную машину. Бран молча наблюдал за ее действиями, пока не настала тишина.

— Ты закончила? — спросил он.

— Да. Только сварю кофе…

— К черту кофе. Давай просто вернемся в мастерскую, послушаем музыку и немного поболтаем. Мне надо кое о чем спросить у тебя.

Наоми вложила свою руку в протянутую руку Брана, с тревогой заглядывая ему в лицо, которое было не более красноречиво, чем деревянная маска. Когда они вошли в мастерскую, там царил мрачно-зеленый полумрак. Солнце исчезло за сгущающимися облаками, и Наоми поторопилась включить свет. Описывая Брану обстановку, девушка дрожала от страха.

— Тебе холодно?

— Да нет.

— Кто-то опять прошел по твоей могиле?

— Что-то в этом роде.

— Тогда иди сюда. — Бран нашел девушку и притянул ее к себе. — В чем дело, Наоми?

— Ты сказал, что хочешь о чем-то спросить.

— И это все? Просто до меня вдруг дошло, что завтра ты закончишь работу над рукописью. И я хотел попросить, чтобы ты не убегала стремительно, как только закончишь, а осталась бы еще на какое-то время.

— Я обещала навестить родителей… — начала она, но он прервал ее:

— Навестишь их на следующей неделе. А назад в Лондон можешь отправиться в понедельник раненько утром.

— Не могу, — возразила Наоми. — Если я и останусь… если только останусь, то мне все равно придется уехать в воскресенье вечером.

— Все-таки лучше, чем ничего, — недовольно сказал Бран и, поймав ее подбородок, повернул к себе ее лицо, ища рот. — А теперь, — прошептал он ей в губы, — больше никаких разговоров, просто поцелуй меня.

Наоми подчинилась. Она обняла Брана за шею, их губы встретились, и он отчаянно прижал ее к своей груди.

Учащенно дыша, он целовал Наоми в лицо, в шею, а пальцы его уже расстегивали ей блузку. Прикоснувшись к ее груди, он застонал от удовольствия и уткнулся в нее лицом. Она вздохнула и сильнее прижала к себе его голову.

Неожиданно Бран вскочил, поднял ее на руки и понес к лестнице, ведущей в спальню.

Наоми попыталась вырваться, но он только сильнее сжал ее и опять поцеловал, затем засмеялся в ее открытый, протестующий рот.

— Я донесу тебя, если хочешь…

— Нет, Бран…

— Ладно, согласен, лучше на своих двоих, любовь моя.

— Это вовсе не то, что я хотела сказать, — отчаянно выговорила она. — Я не уверена, что вообще хочу этого.

Бран выпрямился и выпустил девушку. Весь пыл его погас.

— Наоми, ты лжешь. Я, конечно, не могу видеть, но я прекрасно чувствую твое возбуждение.

— Что поделаешь. — Она обхватила себя трясущимися руками, желая только, чтобы он понял ее. — Вчера ночью все произошло спонтанно и неожиданно. Мы ничего не планировали, ничего не ожидали. Сегодня все по-другому.

Бран провел рукой по волосам. Вид у него был совершенно растерянный.

— Наоми, я не понимаю, кому это повредит, если мы переспим сегодня? Да и в любую другую ночь, раз уж на то пошло?

— Обычно я так не поступаю, — упрямо промямлила она.

— А ты думаешь, я этого не знаю? — Он повернулся, подошел к софе и плюхнулся на нее. На лице его опять появились знакомые горькие складки. — А я-то думал, что между нами возникло что-то совсем особенное. Или просто вчера ты пожалела слепого калеку? — спросил он голосом, который полоснул Наоми по сердцу как бритва.

— Нет, Бран, нет! — в ужасе воскликнула она, бросилась к нему и обняла за шею. Она целовала его, не зная, как заставить его поверить, не чувствуя боли от его объятий, сжавших ее как в тисках.

— Тогда пойдем со мной, Наоми, и сейчас же. — Бран поднялся и повлек ее к лестнице. Тут ему пришлось подталкивать Наоми впереди себя. У кровати Бран задержался. — Ты же понимаешь, что это не просто секс, да? — сказал он голосом, осипшим от обуревавшей его страсти. И Наоми не могла больше сдерживаться. Она крепко-крепко обхватила его за талию и отчаянно кивала, потому что говорить была уже не в силах.

Бран провел своей щекой по ее.

— Наоми, ты нужна мне. До того как ты приехала, я был в отчаянии и безумно жалел себя. Теперь я знаю, что смогу жить, даже если навсегда останусь слепым.