"Энциклопедия целебного чая" - читать интересную книгу автора (ВэйСинь У)

Чайная церемония Японии

Одной из вершин искусства чаепития считается японский ритуал. Суть церемонии отражают четыре принципа, сформулированные ее создателем Сен Рикю: ва, кеи, сей, дзяку, что означает — гармония, уважение, чистота, спокойствие. Гармония — в отношениях между людьми, гармония человека и природы, гармония чайной посуды и манеры ее использования; уважение — ко всем и каждому, исходящие из искреннего чувства благодарности за само существование; чистота — физическая и духовная; спокойствие — тот самый душевный покой, который приходит с постижением первых трех принципов, ради которого чай и заваривается.

В древней японской столице Киото, где до сих пор существует около трех тысяч храмов, есть особый удивительный комплекс, в котором сосредоточены прославленные японские сады, основанные еще в XVI–XVII вв. Двадцать четыре храма и несколько десятков садов расположены на небольшой территории, сады примыкают к деревянным монастырским постройкам (главному дому настоятеля, павильону для медитации, чайному домику и др.) и в разных своих частях неодинаковы, меняясь от поворота к повороту поистине нескончаемой чередой пространственных композиций, цветовых и фактурных сочетаний, тонко выраженных настроений.

Храмы монастырского комплекса Дайтокудзи, о которых идет речь, строились в разное время разными людьми и по разным поводам. Все они становились со временем собственностью буддийских монахов, которые в своей суровой отрешенности от мирской суеты заботились о самом, с их точки зрения, главном: об органичном единении с естественным процессом всей окружающей природной жизни и основанных на этом душевном спокойствии, стойкости и перенесении невзгод, честном выполнении долга.

Монахи монастырей Дайтокудзи исповедовали дзэн-буддизм,[7] появившийся, как и чайная церемония, сначала в Китае в VI в. Культура чаепития привилась на японской почве в XII–XIV вв. К XVI в. японский дзэн-буддизм пережил уже свою собственную историю, в результате которой наиболее популярной оказалась школа Риндзай (китайское название Линьцзи), именно она и покровительствовала созданию монастырей и садов Дайтокудзи.

Дзэн-буддизм, несмотря на свое отрицание жизненной суеты, оказался лучшим наставником в достижении профессионального мастерства в самых различных занятиях человека. Особый психологический тренинг, исповедовавшийся адептами школы дзэн, был полезен и воинам, и актерам, и медикам, и художникам. Дзэнские монахи не только искали наикратчайшие пути к озарению, но и разрабатывали теории о самом быстром и эффективном достижении цели в любом деле — в борьбе, рисовании и стихосложении, в танце и аранжировке сада или букета, в приготовлении чая.

Среди двух десятков садов Дайтокудзи, создаваемых в течение столетий (с XVI–XVII по XVIII–XIX вв.), есть и такие сады, как, например, сады около чайного домика, в которых древняя символика и жанровый канон как бы скрыты за естественностью расположения деревьев, кустов, камней и цветов. Маленький уголок земли, отведенный под «чайный» сад, является целым миром, где, проходя по извилистой дорожке к чайному домику, вы успеваете пережить разные эмоции, подсказанные вам причудливыми поворотами. Несколько шагов по маленьким камням — и остановка, затем медленное движение по широким камням. Вы ищете взглядом, как удобнее повернуться, чтобы вступить на следующий, будто убегающий от вас камень, — ив это время перед вашими глазами скользит, мерцая и изменяясь, солнечный свет, пронизывающий густоту зелени. Запах цветущих кустов и деревьев делает собравшийся в темных углах воздух тягуче медовым. Голоса птиц, кажется, доносятся откуда-то извне — с верхушки деревьев или открытых солнцу мест.

Момент созерцания, как подготовка к молчаливо-сосредоточенной церемонии чаепития, присутствует в «чайном» саду. Вся динамика сада, вся его архитектоника, определяемая единственной дорожкой, построены на замедлениях и остановках, на «притаенности», полускрытости. К чайному домику не полагается идти прямо, его надо обнаружить в конце пути. Он никогда не стоит в центре композиции, но как бы присутствует в самом духе сада, во всех его потаенных уголках.

Характер созерцания, которому вы предаетесь в дзэнском храме, зависит от содержания наблюдаемой садовой композиции. Это может быть простая рощица, где, кроме странной пустоты, нет ничего условного и символического, может быть и так называемый сухой ландшафт или сад камней, в котором с помощью камней разной величины и формы, гальки и песка создается условная картина мира. Изображаемые горы, реки и моря, острова, животные и птицы символизируют еще и человеческие страсти, законы изменения земных судеб, примеры тому — один из самых знаменитых садов дзэнского комплекса Дайтокудзи — Дайсэн-ин и сад камней монастыря Рёандзи.

Такие сады настраивают на философско-созерцательный лад не только монахов. Любой посетитель сада может испытать в нем отрадные минуты проникновения в бездонные глубины времени и освобождения от ограниченности земных форм и пространства. Для утонченных жителей Страны восходящего солнца, дорожащих традицией чайной церемонии, чай — не просто напиток. С ним связывают многие культурные обычаи и обряды, внешне напоминающие священнодействие.

Речь идет не о черном душистом чае (ко-тя), прибывшем на острова из-за границы, а об особом зеленом чае (о-тя), который пьют без сахара и особенно любимыми разновидностями которого являются пенящийся напиток из самых молодых побегов «Усу-ча» и густой, как суп, «Кой-ча».

Существует целое искусство приготовления такого чая — тя-до, проникнутое строгостью буддизма и ставящее целью помочь душе обрести покой. Как и многие другие элементы японской культуры и религии, заимствованные из Китая, оно приспособлено к образу жизни и мышления островитян. Веками соблюдаются правила и декорум — жесты, церемониальные выражения, предметы, которые окружают людей во время чаепития. Полная же церемония возможна лишь в интимной обстановке специальной чайной комнаты в чайном домике, где хозяева принимают самых почетных гостей.

Посредине помещения — квадратная выемка, где на керамическом поддоне тлеет древесный уголь. Над ним — котел, похожий на чугунок. Гостей рассаживают возле него с двух сторон на ватных подушках — дза-бутонах, придерживаясь субординации. Сидеть, скрестив ноги, считается развязным, а вытянув их в сторону соседа — неприличным. Сидят лишь на собственных пятках, подложив под колени дзабутон.

Хозяйка священнодействует тоже на коленях. Деревянным черпаком наливает кипяток в фарфоровую пиалу, ополаскивает ее, тщательно вытирает края салфеткой. Кладет в чашку-пиалу щепотку мельчайшего порошка церемониального зеленого чая «Тен-ча», доливает кипяток и взбивает содержимое бамбуковой мешалкой-мутовкой до густоты сметаны, пока зеленоватая пена не поднимется до краев. Первую чашку с поклоном подает первому гостю.

Вся церемония предполагает некоторый аскетизм в деталях. Принимать участие в ней может не больше пяти человек, причем общество подбирается очень тщательно. Гости должны быть одеты соответствующим образом, предусмотренным ритуалом. Больше того, перед началом чаепития они проводят 20–30 минут в передней комнате, где сбрасывают с себя вместе с обувью будничную суету и настраиваются на возвышенный лад. Вся обстановка чайного домика тоже лишена излишеств — здесь все гармонично и способствует сосредоточенному размышлению.

Чаепитие и сопутствующая ему неторопливая беседа длятся 4–5 часов. Чайная церемония позволяет совместить будничное и праздничное, она успокаивает душу, помогает самоуглублению и самосозерцанию, воспитывает сдержанность, уравновешенность, философское восприятие мира. Словом, чайная церемония — это, скорее, пиршество ума, чем желудка.