"Желтые перчатки" - читать интересную книгу автора (Дубчак Анна)ГЛАВА 8 – Это правда, что вы едете в Москву к дочери? Эмма Латинская тронула его за руку, тем самым приостанавливая чтение, и пристально посмотрела Борису в глаза. Ей все больше и больше нравился этот обаятельный мужчина со спокойным взглядом темных глаз, ей даже хотелось потрогать его поседевшие на висках волосы, коснуться щеки… И это не имело ничего общего с чувством, которое может появиться у женщины к мужчине. Нет, просто ее чтец источал благостную для души энергию, почему-то рядом с ним она ощущала в себе необычайный прилив сил. Скажи она ему об этом, он не поймет, встанет и уйдет. Да, да, она знала эту породу мужчин, которые, ничего не объясняя, предпочитают действовать. Таким был и ее муж, ее первый муж… Тоже русский и тоже с темными глазами… Вот только до старости он не дожил, так и остался в ее памяти черноглазым, порывистым в движениях юношей… Но это было в другой жизни. – Да, я не видел ее больше пятнадцати лет… – И вы так спокойно говорите об этом… – Она не сдержалась и в ее тоне просквозила укоризна. – Я исправно высылал ей деньги… Ей и ее матери. – Вы и сами знаете, что это не самое важное. – Что ж, вы правы… Так мы будем читать дальше? Он пришел сюда примерно по той же причине, которая заставила Эмму дать объявление в газете. Общение с русской, пусть даже офранцуженной. Плюс разнообразие перемещения в пространстве (все же она жила в Булонском лесу, когда бы еще он так много гулял по этим прелестным местам?!) да еще деньги… – Да не гоните вы! Лучше скажите, чем занимается ваша дочь? – Она шьет. Портниха, у нее свое дело. – Ателье? – Нет, что вы, ателье – это фантастика… – Может, вы оговорились и следовало бы сказать «фантазия»? Причем, скажу я вам, не самая плохая. – Да нет, я не оговорился, именно ФАНТАСТИКА. Это слишком дорого для моей дочери. – Но если она талантлива, к примеру, а дочь такого человека, как вы, не может быть простушкой… Я правильно выразилась? Борис впервые в своей жизни смутился. Он не привык, чтобы ему делали комплименты. – Она простая девушка из простой семьи, но шьет, судя по рассказам Бланш, хорошо… – Так давайте купим ей ателье! У меня много денег. И пусть это будет не подарок, а вложение капитала. – Россия такая страна, куда очень опасно вкладывать капитал… Вы же знаете это не хуже меня… Скажите, Эмма, зачем Я вам? – Как скоро вы разгадали меня, Борис… Все правильно, и я рада, что не ошиблась в вас. Вы действительно нужны мне… Борис окинул взглядом всю ее длинную сухую фигуру, закутанную в белую мягкую шаль, и понял, что если Эмма собирается взять его в любовники, то он будет вынужден прекратить свои прогулки по Булонскому лесу. – Я бы хотела выйти за вас замуж… – Но я невысок и довольно плотен, вы не боитесь, что я раздавлю вас в постели? – ответил он скороговоркой, нисколько не дав себе времени на осмысление ее предложения. Он успел внушить себе, что это шутка. А с юмором у него было все в порядке. – Но я же не предлагаю вам стать моим любовником. В прошлом году умер мой муж, я теперь вдова. Хотите верьте, хотите нет, но как только я похоронила Патрика, я заболела… Нет-нет, речь идет не о физическом недуге… Понимаете, мне постоянно кажется, что меня хотят обмануть… Что мои доверенные лица готовят мне ловушку… – Вы составили завещание и перестали спать спокойно? – Как вы догадались? – Я читаю французские романы. сюжеты лихо закручены одним и тем же узлом, называемым завещанием или наследством, как вам будет угодно. – Да, вы правы: там, где есть деньги, найдется местечко и для смерти… – И поэтому вы решили подарить все свое состояние полунищему русскому эмигранту, которого выбрали среди такой же голодной своры?… И почему именно я? – Не знаю… Я не могу объяснить. Быть может, это заложено внутри меня. Мне кажется, что вы честный. И не алчный. – Это вам так кажется. Стоит вам только выйти за меня замуж и оформить все подобающие этому случаю документы, как я зарежу вас в собственной постели на следующий же день и причем сделаю это настолько профессионально, что никто меня и не заподозрит… – Я знала, что вы скажете что-нибудь подобное… Вы мне нравитесь все больше и больше. Скажите, Борис, о чем вы мечтаете? – Я хочу увидеть свою дочь. Бланш ревнует меня к прошлому. И я понимаю ее. Я боюсь, что стоит мне только увидеть Москву, вдохнуть ее воздух и прижать к груди Валентину, как я забуду Париж, а вместе с ним и Бланш… А она у меня хорошая. Мне будет жаль ее… – Так вы согласны жениться на мне? – Зачем? – Понимаете, Патрик, мой покойный муж, составил свое завещание таким образом, что если я в течение двух лет после его смерти выйду замуж за русского, ко мне перейдут все акции южной железной дороги, которые до этого момента будут считаться собственностью мсье Дюбаска, его адвоката. – Тогда непонятно, почему же вы ждали целый год? Вы бы могли уже на следующий день после похорон вскружить голову любому русскому, причем вдвое, а то и втрое младше вас, только лишь помахав у него перед носом завещанием вашего незабвенного Патрика. Скажите, он что, страдал старческим маразмом, раз составил такое завещание? – Нет, я не замечала… Он был в ясном уме до самой последней минуты своей жизни. – Но тогда вы что-то скрываете от меня. Где то препятствие, которое ваш муж имел в виду, когда искушал вас акциями железных дорог… Ну вышли вы замуж за русского, и что же дальше? – У вас хорошая голова, мсье Борис. Все правильно. Ничего в этой жизни не дается нам просто так… Но я пока не могу рассказать вам все… Однако вы должны знать, что стоит вам только жениться на мне, как я сразу же перевожу на ваш счет в банке десять миллионов франков. А пятьсот тысяч вы получаете в день, когда объявите мне о вашем положительном решении. Все будет оформлено документально и при свидетелях. – И вы мне ничего не расскажете о препятствии, из-за которого ваш брак с русским мужчиной, по мнению вашего Патрика, считался бы невозможным? Вы что, одноногая или наполовину состоите из искусственных органов? – Нет, я настоящая и даже больше, чем вы можете себе это представить… – Она улыбнулась, показывая идеальной формы зубы («Фарфор», – подумал Борис). – Так вы подумаете над моим предложением? – После свадьбы мне надо будет переехать к вам? – Разумеется… – А как же Бланш? Мы живем с ней уже три года. – Она переедет сюда и будем жить вместе. – Я предлагаю перейти к «Солнечному удару»… – Борис надел очки и раскрыл книгу. – Мы, кажется, остановились вот здесь… «Он отодвинул от себя ботвинью, спросил черного кофе и стал курить и напряженно думать: что же теперь делать ему, как избавиться от этой внезапной, неожиданной любви?» – Постойте, скажите, что такое «ботвинья»? Это то же, что и шпинат? Борис задумался: – Я так думаю, мадам Эмма, что это то же самое, что и ботва… – Ботва… Какое странное слово… Десять миллионов франков плюс содержание, полагающееся мужу Эммы Баланс… Бланш поставила перед ним тарелку с дымящейся бараниной и сырную запеканку. – Сколько лет твоей невесте? – спросила она, усаживаясь рядом и царапая вилкой клеенку. – Девяносто? – Много, я думаю… Хотя выглядит она не так уж и плохо… – Десять миллионов франков, говоришь? Что-то тут не так… Если честно, то я уже голову сломала над ее предложением. А ты? – Я предпочитаю есть баранину и ни о чем не думать. Мысленно он уже был в Москве. До отъезда оставалась всего неделя. Десять миллионов франков и Валентина, эти два понятия переплелись… Мозг отказывался размышлять над предложением Эммы. В конечном счете он был свободным мужчиной, а потому мог позволить себе все. И Бланш это знала, как догадалась об этом и Латинская. Его искушали. И ему нравилось это. Самое худшее, что Эмма могла с ним сделать, – убить его. Но в этом не было никакого смысла. В случае же, если она откажется заплатить ему эти пресловутые десять миллионов, он вернется к Бланш, которая безропотно поставит перед ним тарелку с едой и выпивку. И жизнь вернется в свое прежнее русло. Он также будет ходить в «Экспресс» и играть грустные мелодии Гершвина или Джоплина… – Собери вещи, – вдруг сказал он, вставая из-за стола. Бланш уронила чашку, и молоко разлилось по полу. – Борис?! – Завтра мы переезжаем в Булонский лес. Там хорошо, поверь, – он повернулся и нежно привлек к себе слегка располневшую за последние полгода Бланш. – Если ты не будешь устраивать сцен, а ты их просто не умеешь устраивать, то на те пятьсот тысяч франков, которые Эмма заплатит мне завтра за согласие, ты сможешь купить себе бордовую испанскую спальню, о которой мечтала… – Но Борис?! – А десять миллионов я подарю Валентине. Бланш заплакала. |
||
|