"Наркотики. Единственный выход" - читать интересную книгу автора (Виткевич Станислав Игнаций)

I. О грязи

Личная физическая чистота обходится вовсе не так дорого, как кажется некоторым. Я не говорю о чистоте публичной (зданий, улиц, площадей и т. п.) — не буду вдаваться и в вопросы чистоты жилищ, поскольку полагаю, что и она достижима, причем за какие-то гроши. Несмотря на это, нередко попадаются квартиры, где на стенах висят драгоценные картины, все оковрено и выподушковано, и все же царит грязь и даже смрад, часто едва уловимый, но по своему качеству весьма ядовитый. У меня такое впечатление, что чистота жилищ и, далее, публичная чистота — производны от личной опрятности. Начать надо с себя, а со временем, постепенно, очистится и все остальное, потому что чистоплотный человек не сможет жить среди грязи. Люди не знают, как добиться чистоты, — невежество и лень кажутся мне причиной того положения вещей, которое я хочу описать и против которого намерен принять меры. Почему большинство людей, которые, безусловно, смердеть не должны, тем не менее смердят? Я говорю о так называемой интеллигенции, полуинтеллигенции и нижележащих слоях. Не буду углубляться в смрадологический анализ низшей и высшей аристократии, поскольку слишком мало знаю эти сферы. Но на основе скудных данных у меня сложилось впечатление, что можно было бы кое-что сказать и на эту тему. Помимо проблемы мытья встает вопрос о смене белья и одежды. (Заранее предупреждаю: я скажу вещи неприятные — кто не хочет их слышать, пусть не читает.) Но каковы бы ни были одежно-бельевые отношения данного человека, они, несомненно, улучшатся, если человек этот начнет как следует мыться. Разумеется, идеал — ежедневная смена всего белья и как можно более частая смена одежды. Но если у кого-то нет на это средств, он может продлить время носки за счет работы над чистотой тела.

Есть народы чистые и народы грязные. Давайте скажем о себе откровенно, что мы принадлежим к последним, и постараемся это исправить. Когда я читаю польские, русские или французские романы, у меня всегда на уме вопрос: да хорошо ли все эти люди вымыты? Мысль эта мешает мне принимать близко к сердцу судьбы персонажей, портит лучшие сцены, затуманивает горизонты самых возвышенных чувств. При всех изъянах английской литературы я знаю одно — что бы ни делали, ни чувствовали и ни думали англичане, они в основном почти наверняка чистоплотны. Русские имеют то преимущество перед другими грязными народами, что хотя и не моются неделю напролет, однако каждую субботу прожариваются в «banie», соскребают с себя грязь «maczalkami», исхлестываются прутьями и хотя бы в воскресенье, а то и в понедельник у них открыты поры на коже всего тела, а не только некоторых его частей, наиболее склонных к так неприятно называемому «прованиванию». Ужасные вещи, но хоть раз надо о них сказать открыто.

Человек, если взять его в телесном аспекте, — создание довольно паскудное. Некий граф (!), раненный в руку, долгое время держал ее под резиновым бинтом, не развязывая. От руки стало пованивать. Он показывал ее всем встречным-поперечным с  х а р а к т е р н ы м  восклицанием: «Никакая нога так не воняет, как моя рука. Понюхайте-ка, барышня». И совал под нос присутствующим свою холеную, породистую графскую ручку, которая действительно издавала тонкую, но конденсированную вонь пропитанного десятивековой культурой тела. Граф — а что уж говорить об обычной «высокой шляхте, блестящем офицерстве и P. T. публике», как писали в цирковых афишах австрийских времен. Причина неприятных людских запахов — в одежде. Значительно меньше смердят (если умолчать о качественных различиях, неприятных для нас, принадлежащих к иной расе) дикари, которые ходят нагишом. А как великолепно в этом смысле всякого рода зверье — животные всегда свежи, с великолепно проветренной кожей, вычесанные, выгрызенные, вылизанные, как говорится, до «Hochglanz»[79]’а. Человек, обобщая, особенно в «паражах»[80] среднего и холодного климата, — это самая грязная скотина на свете, и главным образом — из-за необходимости носить одежду.

Общеизвестно, что руки, как правило, меньше смердят, чем ноги — а почему? Да потому, что они не закрыты (exemplum[81]: тот граф и его ручонка) и, конечно, их чаще моют. Ходить нагишом нельзя, но все можно компенсировать мытьем — исступленным, фанатичным, яростным. Расходы минимальны, а время, также очень небольшое, легко вырвать у алчного сна, при минимальном же усилии воли. Итак, за дело, неряхи, и глядишь — через год-другой люди в своих жилищах и публичных зданиях: кино, театрах, вокзалах и тому подобных заведения, — не будут вынуждены вдыхать ужасающий «непах» выделений недомытого людского стада, из чего воспоследует значительно большая взаимная доброжелательность и терпимость к так называемым «другим», которой так недостает нашим общественным отношениям. Ведь в сравнении с прочими народами поляки в этом смысле просто ужасны. Сколько энергии уходит хотя бы на то, чтоб выказывать друг другу взаимное презрение на улице. Нигде больше этого нет, по крайней мере, в такой степени. А внутри зданий смрад, несомненно, усиливает это противное явление. Увы, ни один недомойка не отдает себе отчета, что он сам — элемент общего непаха, что для других его запашок, который он у себя терпит, вовсе не так приятен, как для него самого, а может, и для его близких.

Короче, моя общая теория смрада людского проста, как теория дифференциальных уравнений или тензоров, и состоит в следующем: небрежное мытье всего тела и тщательное мытье отдельных его частей — лица, шеи, ног, подмышек и т. п. — причина того, что всяческая дрянь, которая должна выделяться из организма всею поверхностью кожи, выделяется только через те части, кожные поры которых раскупорены. Я знавал одного элегантного господина, который постоянно жаловался, что у него воняют ноги. Он мыл их по три раза на дню, и чем тщательней это делал, тем было хуже. Просто он не мылся как следует целиком, и вся гадость выходила из него через ноги. Разумеется, есть болезни, от которых нет спасения. Но при тщательном мытье исчезли бы все те средства, объявления о которых в газетах читаешь со специфическим ужасом: «Антисмрадолин устраняет неприятный запах подмышек, ног...» и т. д. Бррр... Что за свинство. Вместо того чтоб тратить деньги на подобные мерзости, следует употребить их на покупку:

1. Хорошего, пусть даже простого, мыла — его совершенно достаточно людям относительно простым для  е ж е д н е в н о г о  м ы т ь я  в с е г о  т е л а.

2. Щетки — лучше всего для этой цели подходят щетки фирмы «Братья Зеннебальдт» (Бельско-Бяла, Силезия), артикул 29HN2, 30FN2 и 137ε, которые фирма рекомендует для стирки белья. Все, кому я дарил эти щетки (а я раздал уже дюжины две пропаганды ради), благословляют и меня, и эту фирму. Щетки эти из щетины, и на первый «брошенный» взгляд кажется, что они слишком жестки. Но слегка вымоченные в горячей воде, они становятся просто превосходны. Я знавал женщин, которые жаловались на хроническую шероховатость кожи. Перейдя на щетки, дамы эти стали гладкими, как алебастр. Пемза — ничто, она выравнивает поверхность. Только щетка в состоянии раскрыть кожные поры, залепленные жирной грязью. Многие из тех, кто считает себя чистюлями, утопают в грязи, как черт-те кто. Сколько я знал людей, поначалу ужаснувшихся жесткости этих щеток — потом они же с наслаждением, почти до крови терли ими свои дряблые, словно чудом оживленные тела. В конце концов, щетку можно использовать не каждый день (а каждый второй-третий день), но ежедневное мытье с мылом всей кожи — обязанность всякого, кто желает считать себя человеком. Конечно, есть люди, которые, даже не очень-то моясь, относительно мало смердят. Тем лучше и для них, и для других. Но это не освобождает их от мытья в интересах собственного здоровья. Естественно, рост числа квартир с ванными комнатами и общественных душевых замечательно способствует гигиеническому прогрессу. Однако ванной тоже надо уметь пользоваться. Я встречал людей, принадлежавших к «высшему обществу», которые в течение недели ограничивались холодным душем без мыла (употребляя его лишь для основных частей, и то не вполне), а затем вытирались махровым полотенцем. Длительная горячая ванна ежедневно — вредна, особенно людям, не отличающимся избытком энергии. Но мытье всего тела с мылом — теплой, а потом холодной (или хотя бы только холодной) водой — прямая обязанность каждого.

3. Людям, не имеющим ванной, для этой цели может служить большая жестяная лохань, а путешествующим (ввиду отсутствия соответствующих приспособлений в большинстве наших дешевых гостиниц) — складной резиновый «тэб», вещь несколько дороговатая, но ведь можно на время отказать себе в менее существенных удовольствиях (водке, пиве, сигаретах, дансингах, радио, извозчиках, авто и кинематографе), чтобы на сэкономленные деньги ее себе купить.

4. Губки либо так называемые по-русски «maczalki».

Вот и все, что нужно, плюс немного времени (которое всегда можно найти) и уважения к себе и своему здоровью, а еще — чуть-чуть внимания к другим — они ведь тоже люди. Но то утреннее мытье, которое мне довелось видеть, и то абсолютное немытье по вечерам, которое я наблюдал (вечером следует вымыть по крайней мере основные части), — все это прямо-таки удручает. Причем, повторяю, там, где, казалось бы, гигиена — вещь сама собой разумеющаяся.

Именно этим вызвано то, что я написал эту главку, что не было для меня ни забавно, ни приятно. Думаю, не один (не одна) покраснеет, ее читая, и ему (ей) будет стыдно и неприятно — но быть может, хоть это заставит его (ее) опомниться. А ведь речь не только о соображениях эстетических, но и о здоровье, поскольку кожа как-никак — важнейший орган выделения. Как известно, человек, у которого внезапно пострадало две трети кожи, погибает, но постепенно можно привыкнуть к любому отравлению, а стало быть, и к тому, что твоя кожа не функционирует. Крестьяне наши, которые почти не моются, от этого не умирают, да и не так уж смердят, в отличие от прочих социальных слоев. Но это не довод: не смердят, поскольку ничего уже сквозь заткнутые поры не пробивается, а от отравления не погибают, поскольку привыкли благодаря долгой практике — выработав, как видно, некие антитоксины. Но каковы бы они были, кабы мылись, — этого не знает никто.