"Ночь поющих птиц" - читать интересную книгу автора (Барри Сьюзен)

Глава 11

Анжела подождала, пока его шаги в коридоре не стихнут, потом рывком распахнула дверь и бросилась наверх, в свою комнату. Ее щеки горели от унижения и сдерживаемых эмоций. Последнее, что ей бы хотелось сейчас, — это натолкнуться на бабушку. Так что девушка заперла за собой входную дверь и дверь в ванную.

Было еще рано, и донья Миранда пошла на прогулку в сад. Анжела уверилась в этом, не услышав ни звука из соседней с ванной комнаты.

Что ей делать? Она легла на кровать и принялась обдумывать всяческие отчаянные меры, которые могла бы принять, включая и возможность бабушкиной помощи, потому что Фелипе был очевидно влюблен в миссис Раддок, и, если только удастся полностью убедить в этом донью Миранду, она сама отменит свадьбу. Анжела подумала, что сумеет это сделать, если поговорит с ней долго и начистоту — и если покажет бабушке царапины на шее.

Она наконец поднялась, умылась холодной водой, припудрила нос, подкрасила глаза и губы, спрятала царапины под шелковым шарфом и спустилась вниз, когда звук гонга позвал всех обедать. То есть всех, за исключением миссис Раддок. В этот раз донья Миранда присоединилась к ним и выразила искреннюю заботу по поводу несчастья, постигшего утром очаровательную гостью Фелипе. По какой-то причине роль Анжелы в спасении Уиллоу не упоминалась.

Глядя на Фелипе во время обеда, никто бы не догадался, что он и его невеста не далее чем час назад обсуждали разрыв отношений. Он выглядел так, словно полностью владел собой, исключая волнение о здоровье миссис Раддок. Но даже это, судя по холодному выражению его глаз, было просто вежливой заботой хозяина о своей гостье.

Днем, когда все разошлись по комнатам на сиесту, Фелипе уехал по какому-то делу, которое вскользь упоминал за обедом. Анжела снова лежала на своей кровати и боролась с проблемой, не продвигаясь, впрочем, к ее решению. А в соседней комнате ее бабушка, ничего не знающая о мучениях внучки — насколько это было известно Анжеле, — мирно дремала в удобном шезлонге у надежно закрытого окна. Весь дом, стоящий на берегу сверкающего моря, был погружен в тишину.

Дневные часы ползли прочь, и в пять служанка принесла Анжеле послеобеденный чай. В соседней комнате ее бабушка тоже пила чай с лимоном. Она считала, что это отлично освежает.

Близился вечер. Анжела чувствовала, что вряд ли сможет спуститься и принять участие в общем разговоре. К тому же обещала снова появиться Кармелита: служанка, принесшая чай, сказала Анжеле, что Уиллоу чувствует себя гораздо лучше. Точнее, совсем оправилась и выбирает платье к вечеру.

Нет, подумала Анжела, принимая твердое, неколебимое решение, она не пойдет вниз к остальным и по возможности не станет вступать в разговор с бабушкой, которая уже пару раз пыталась зайти к ней через дверь в смежной ванной.

— Пожалуйста, уходи, abuela, — умоляла Анжела через дверь. — У меня жутко болит голова.

— У меня есть отличный одеколон, который наверняка тебе поможет, дитя, — ласково отозвалась бабушка.

Но Анжела отказалась открыть дверь. Она не знала, удалось ли ей убедить бабушку, что из-за головной боли не может разговаривать долго. Донья Миранда ушла из своей комнаты и, судя по царившей там тишине, спустилась на ужин, который Анжела съела у себя.

Больше никто не спрашивал ее. На подносе не было даже записки с указаниями от Фелипе. И ее оставили в добровольном заключении наедине с уверенностью или, по крайней мере, с чувством, что никому нет до нее дела — даже ее любимой бабушке. Вся будущая жизнь казалась Анжеле лежащей в руинах.

Но такое настроение продолжалось лишь до тех пор, пока она не допила кофе. Потом вдруг — словно кто-то смахнул паутину, снизывавшую ее мозг и мешавшую думать, — Анжела приняла решение. К тому времени, как донья Миранда, постукивая по коридору тростью, вернулась наверх, внучка уже ждала ее.

— Бабушка!

Анжела ворвалась в ее комнату через разделявшую их ванную с такой решимостью на лице, какой донья Миранда ни разу не видела у внучки. Пожилая дама была бледноватой и уставшей, словно ее сильно изнурило не привычное усилие. Она стояла, опершись на трость и гляди на Анжелу с выражением терпения — словно сдерживая свой темперамент и стараясь быть рассудительной.

— Ну, дитя мое? — спросила она. — Надеюсь, тебе понравился ужин в уединении? В твоем возрасте мне не позволялось есть в своей комнате — если только я не болела.

— Когда ты была в моем возрасте, все было по-другому, abuela, — возразила Анжела. — Совсем по-другому! Молодым людям приходилось подчиняться родителям, им не позволялось самим решать за себя — по крайней мере, в Испании. Но даже в Испании теперь многое изменилось. У молодежи есть своя голова на плечах, и, если им не нравится положение дел, они имеют право протестовать. Я решила, что не могу сделать одну вещь и поэтому должна сказать тебе об этом. И не имеет значения, что скажешь ты, abuela, я все равно не передумаю!

— Ну? — с нажимом спросила донья Миранда, словно ее терпение было на пределе. — В чем дело? Не надо произносить речей, дитя. Переходи к сути!

— Я не могу выйти замуж за дона Фелипе!

— Я так и думала. И если дело только в этом, я соглашусь, что в этом вопросе твои желания никогда особенно не принимались в расчет. Это я хотела, чтобы ты вышла за дона Фелипе. Но, много поразмышляв над этим в последние дни, я, как и ты, пришла к решению. Никто не должен заставлять тебя выходить за Фелипе, и если ты действительно категорически против этого брака, то должна вернуть ему кольцо!

Анжела открыла рот:

— Но, бабушка…

Донья Миранда смотрела на нее так, словно это была почти последняя капля.

— Похоже, тебе нелегко угодить, — ядовито заметила она. — Но вот что я тебе скажу. Если бы ты не пришла и не сказала мне правду, я сама заставила бы тебя открыть эту дверь и выслушать все, что я хочу тебе сказать. Мне не нужны спектакли или хорошо продуманные обвинительные речи. Все предельно просто, поскольку ты твердо решила, питаешь ли уважение к Фелипе. Ты должна немедленно уехать и предоставить мне переговоры с ним! Вступить с ним в спор губительно — хотя, насколько я понимаю, немного раньше ты сегодня была с ним достаточна откровенна. Тем не менее так нельзя обращаться с Фелипе! Лошадь можно привести к водопою, но нельзя заставить ее напиться!

Анжела крутила на пальце обручальное кольцо.

— Ты хочешь сказать, что обсуждала меня с Фелипе? — спросили она так, словно ее смущало это предположение.

— Я бы не сказала, что мы обсуждали тебя, — ответила бабушка, садясь в кресло. — Но мне было что сказать ему по поводу продолжительного пребывания миссис Раддок в этом доме, и я считаю, что у тебя, как у моей внучки, есть определенные права!

— А Фелипе? — тихонько спросила Анжела.

— Он был не совсем со мной согласен, но подозреваю, что привлекательность союза, заключенного между вами, начинает для него ослабевать. Когда составлялся брачный договор, ты была достаточно послушна, но в последнее время и слепому было ясно, что ты становишься неуправляемой. Брак, где жена бунтует с самого начала, вряд ли придется по вкусу мужчине, которому нужны мир и гармония в доме. Одно дело жена, которая будет приветлива с ним, и совсем другое — жена, которая превращается в торговку рыбой каждый раз, когда выходит из себя или считает, что с ней обошлись несправедливо!

Бледное лицо Анжелы запылало от негодования.

— Я никогда, никогда не вела себя как торговка рыбой, abuela, — запротестовала она. — Если дон Фелипе предпочитает вытаскивать из моря другую женщину и оставлять меня тонуть…

— Но ты же не утонула, — заметила ее бабушка.

— Нет, но могла бы.

— Тем не менее ты в целости и сохранности; принимая во внимание твои награды и умение плавать, я считаю, что со стороны Фелипе было бы глупо хоть на минуту подумать, что ты можешь утонуть в абсолютно спокойном море из-за пустяковой борьбы в воде с какой-то англичанкой, которая вообще не умеет плавать. Разве ты не понимаешь, дитя, что в ее истерическом состоянии с ней могло случиться что угодно, если бы он не был тверд и не сосредоточил па ней все свое внимание?

— И все же я считаю, что он мог хотя бы оглянуться и убедиться, что со мной все порядке, — мрачно пробормотала Анжела.

Донья Миранда устало смотрела на нее с непроницаемым лицом,

— Оставим это прискорбное пренебрежение с его стороны. Ты в любом случае не любишь Филипе, это так? — спросила она.

— Я… ну…

— Да или нет? — с нажимом повторила донья Миранда.

— Нет, — ответила Анжела и подумала, приходилось ли ей когда-нибудь так нагло врать единственной родственнице. Смятение и горечь в ее сердце отразились на лице девушки — естественное для нее отвращение к сказанной заведомой неправде, а донья Миранда имела очень зоркие глаза.

Тем не менее она продолжала расспросы:

— Ты до сих пор не испытываешь к нему теплых чувств? Если он женится на этой… англичанке, это не расстроит тебя?

Анжела заколебалась, побледнела, но ответила:

— Нет.

— В таком случае путь свободен. — Донья Миранда нажала на кнопку звонка, вызывая горничную, и, пока они ждали ее, объяснила Анжеле свой план: — Ты уедешь отсюда сегодня вечером. Я уже договорилась, что шофер Фелипе отвезет тебя обратно в Гранаду. Тебе надо взять с собой минимум необходимых вещей. Остальное упакуют завтра, и я привезу все с собой. Разумеется, о многом нужно будет договориться с Фелипе, но не думаю, что с его стороны последуют какие-либо возражения, а я буду как можно более дипломатична. Когда я вернусь в Гранаду, мы обсудим твое будущее. Может быть, будет неплохо на время отослать тебя куда-нибудь.

— Покрытую позором? — выпалила Анжела так, словно это было для нее уже слишком.

— Нет, не совсем. — Но то, о чем бабушка умолчала, было красноречивее всяких слов. — Тем не менее нельзя ожидать, что разорванную помолвку не станут обсуждать все наши знакомые, и мне придется пройти через многие неприятные разговоры, прежде чем на это происшествие посмотрят без осуждения и — будем надеяться — забудут. В Гранаде тебя ждет подвенечное платье, каждый день прибывают подарки… Кольцо, которое ты носишь, надо будет вернуть!

Анжела автоматически сняла кольцо с пальца.

— А Фелипе? — спросила она охрипшим голосом. — Наверняка ты уже обсуждала с ним это, если он разрешил своему шоферу отвезти меня в Гранаду. Ты сказала, что я должна уехать сегодня вечером. Он внизу? Я увижу его до отъезда?

— К счастью, это тебе не грозит, — ответила донья Миранда, позволив своему голосу прозвучать с нотками самодовольства. — Вряд ли ты захотела бы встретиться с ним до отъезда, а я случайно узнала, что он повез гостей покататься вдоль побережья на другой машине. Они вернутся поздно, так что ты можешь сбежать без всяких неприятностей, с этим связанных.

Анжела до крови закусила губу.

— Все это звучит так, словно устроено с молчаливого согласия дона Фелипе, — заметила она, не особенно удивляясь отсутствию сочувствия на лице бабушки, но пораженная тем, что внезапно открылся путь к свободе.

Что же касается Фелипе… Что ж, возможно, он извлечет из всего этого денежную выгоду. Но Анжела ни за что бы не поверила — особенно после их утренней ссоры, — что он так легко отпустит ее.

Это было унизительно, в конце концов! Самое унизительное, что только могло с ней случиться… Может, это указывало на то, что она плохо обдумала свое решение?

Бабушка посмотрела на нее с неожиданным нетерпением.

— Чего ты хочешь, дитя? — ядовито спросила она. — Съесть пирожное, а потом жаловаться, что в нем не было ни крема, ни варенья?

— Дело не в креме и не в варенье. — Анжела продолжала яростно кусать губу. — Но… — Она отвернулась к своей двери. — Как ты думаешь, abuela, Фелипе женится на миссис Раддок? — на одном дыхании, торопливо выпалила она, так как за дверью послышались шаги горничной.

Донья Миранда ответила с таким выражением, словно вопрос обидел ее до глубины души и был окончательным доказательством дурного вкуса и морального упадка современной молодежи в лице ее внучки.

— Откуда мне знать, дитя? — еще ядовитее отчеканила она. — Думаешь, я сидела после ужина внизу, обсуждала с Фелипе его отношения с женщиной, которую совершенно не одобряю, и спросила: не предлагал ли он ей выйти за него замуж? Неужели ты воображаешь, что у меня нет гордости и чувства достоинства? Может быть, мне и досталась внучка, у которой нет ни того ни другого, но уж у меня этого хватит на двоих!

Анжела направилась к своей комнате, но перед тем, как вошла горничная, успела задать последний вопрос:

— Так ты все-таки обсуждала все это с Фелипе после ужина?

— Мы немного поговорили в его кабинете. Его ждали гости, так что мы были краткими.

«Ну, знаете!» — подумала Анжела, закрывая за собой дверь. Она распахнула шкаф и начала без разбора вытаскивать из него вещи.