"Поморяне" - читать интересную книгу автора (Дао Бу)

4

На пашне сидела серая птица. Вдруг, испугавшись чего-то, она взмахнула крыльями, взмыла ввысь и повисла в воздушном потоке, крича «тими-тим, тео-хот». Эту птицу так и звали «тео-хот». Эхо подхватило этот не то испуганный, не то печальный крик. Люди привыкли к крику этих птиц. Они всегда поднимали шум, когда гонялись за насекомыми или когда что-то пугало их.

На этот раз птица затянула свое «тео-хот», потому что ее спугнула Соа. Она пришла на поле, чтобы посмотреть, не пора ли жать рис. Крик птицы почему-то развеселил ее. Девушка слышала в нем не испуг, а слова привета. Извини, птичка-сестричка, у меня дел по горло!

Перед взором Соа золотой парчой расстилалось рисовое поле. После посевной девушка, как и все крестьяне, беспокоилась, успеет ли рис вызреть, пойти в метелку. Но сегодня стало ясно, что беспокойство было напрасным. Тяжелые, налитые зерном метелки гнули золотистые стебли к земле. Можно было начинать жатву. Всякое ведь может случиться: грянет гроза, подымется ветер и прибьет рис к земле. Тогда ни одного зернышка с поля не возьмешь.

Поле, о котором заботилась Соа, было опытной делянкой ячейки Союза трудящейся молодежи. Его засеяли отборными семенами. Молодежь поручила Соа «шефствовать» над этой делянкой. Потом ее назначили заместителем бригадира третьей бригады. Убирать рис на этом участке наверняка будет третья бригада, поэтому-то Соа и пришла сюда.

Девушка выдернула стебелек и стала разглядывать метелку. Какой же удивительный уродился в этом году рис! Тонкий, хрупкий на первый взгляд, стебелек состоял из нескольких длинных коленец и, пожалуй, был повыше Соа. Этот сорт когда-то назвали зау нгот. Он мог приспосабливаться к любому уровню воды на поле. Как бы ни заливали поле, верхушка стебля, вытягиваясь, всегда торчала из воды. Если бы не существовало риса такого сорта, кому пришло бы в голову возделать эту заболоченную низину и засеять ее? За семенами пришлось ездить далеко на север, аж до самого Хынг-Йена. И вот теперь эта драгоценная жемчужина Хынг-Йена, выросшая на земле провинции Куанг-Бинь, помогла людям сражаться с агрессором. Нет, это были не красивые слова: рис-плавунец тоже бил врага здесь, на территории четвертой зоны.

Народ давно знал о коварных замыслах империалистов США, но до конца разобрался в них лишь тогда, когда агрессор обрушил на землю Вьетнама десятки, сотни тонн бомб, сметая на своем пути школы, больницы, церкви.

Кое-кто пытается утверждать, что американские самолеты не разрушают дамб и плотин. Это — ложь! Но пусть пираты разрушат дамбы, плотины, даже мелкие каналы, мы все равно будем жить и бить врага.

Несколько дней назад ячейка Союза молодежи провела выборочную уборку на склонах горы Ниенг, засеянных суходольным, не требующим полива рисом, который когда-то вывезли из южных провинций Китая. Сорт этот также впервые высевался здесь, в провинции Куанг-Бпнь. Урожай оказался неплохим. Молодежь решила сжать суходольный рис как можно быстрее. Но по хутору пошли слухи, будто рис этот невкусный и непригоден для еды. Но ведь вкус это все равно что красота: каждый воспринимает по-своему. Сама же Соа считала, что если этот неизвестный здешним жителям рис дает им силу для борьбы с агрессором, значит, он вкусный и нечего тут рассуждать.

Ну, завтра надо начинать жатву. Вот обрадуются ребята и девушки из ячейки. Скоро можно будет рапортовать президенту Хо Ши Мину, что жители Куанг-Биня, в том числе и молодежь этой провинции, единодушно решили бороться до полной победы над врагом, если даже для этого понадобится пять, десять, двадцать или более лет.

Соа поднялась на высокую межу. И снова птица «теохот», заметив человека, громко и протяжно закричала. И опять девушке послышались в этом крике слова привета.

Она вспомнила, какой суматошной была минувшая ночь. Не успели зенитки встать на огневую позицию, как к причалу подошел военный корабль, тот самый, которого с таким нетерпением ждали на хуторе. Женскому отряду ополчения поручили замаскировать его, а так как дело шло к рассвету, пришлось торопиться.

А потом моряки пригласили девушек на корабль. Впервые в жизни поднявшись на палубу военного судна, Соа чувствовала себя ребенком, которому приснилось, что он попал в огромный дворец и заблудился в нем. И хотя корабль был не такой уж большой, да и оснащение не самое современное, все, что видела девушка, вызывало в ней восхищение. Самым старым в команде был механик, выходец из Южного Вьетнама.

Наводчик из орудийного расчета оказался неразговорчивым и застенчивым, как школьник. Но тем не менее имел два боевых ордена. Увидев девушек, он смутился, пожалуй, еще больше, чем они сами.

Командир корабля, судя по акценту, был уроженцем Севера. Держал себя просто. Послушав песню «Мой родной Куанг-Бинь», которую спела по просьбе моряков Соа, попросил ее спеть «Далеко». Но какая жалость! Соа еще не успела запомнить слов этой песни!..

Яркий луч, пробиваясь сквозь листву, светил прямо в лицо девушке, сидевшей в тени дерева на меже у поля риса-плавунца. Очнувшись от воспоминаний, Соа заметила, что солнце поднялось уже высоко. Сосало под ложечкой. Со вчерашнего вечера она так и не успела поесть. Неплохо было бы теперь съесть чашку риса. Отец еще ночью ушел куда-то, и дома, наверное, одна мать. Девушка встала, подняла комок земли и бросила его. Ей хотелось спугнуть птицу «теохот», чтоб та покричала на прощанье.

Подняв с межи винтовку, Соа вскинула ее на плечо и пошла. Но не успела она сделать нескольких шагов, как услышала далекое «виу-виу-виу», заставившее ее насторожиться. Сразу же отыскала в небе два самолета, заходивших со стороны моря. Это были «гусиные шеи» F-105. Стервятники сделали круг над устьем реки. Затем, снижаясь, полетели вдоль реки, против течения. Довольно долго летели по прямой, потом вдруг развернулись и полетели низко-низко по течению реки, направляясь в сторону хутора.

Заходят! Соа побежала. Пробежав порядочное расстояние, девушка услышала, как оба F-105 открыли по хутору огонь. Со стороны моря, разворачиваясь, заходили еще две большие группы самолетов. На горе Ниенг звонко заговорили зенитки. К строю атакующих самолетов потянулись огненные нити. Но стервятников было много. Бомбы падали на землю и взрывались то на хуторе Кыа, то на переправе, то на горе Чинь. Еще несколько взрывов раздалось, кажется, на хуторе Ной, возле школы и в рыболовецком хозяйстве.

Девушка видела, как над хутором Кыа к небу поднялся высокий столб дыма. А там, дома, мать ждет дочь! С позиций отряда ополчения по самолетам открыли огонь из винтовок. Соа выскочила на дорогу и, не обращая внимания на бомбы и пули, что было сил побежала к хутору.

…На корабле весь экипаж столпился вокруг командира. Никто не сказал ни слова. Все научились понимать друг друга. И если старый механик усиленно курил свою трубку, глубоко затягиваясь и выпуская клубы дыма, все знали, что он о чем-то крепко задумался. А у застенчивого артиллериста в такие минуты горели уши. Все ждали боевого приказа. А он мог быть только одним: бить врага. Командир доложил об обстановке в штаб. В ответ в наушниках прозвучали четкие слова: «Вступайте в бой!»

— По местам! Знамя — на мачту! К бою!

В мгновение ока корабль сбросил маскировку. Ощетинился стволами пушек, пулеметов, винтовок. На мачте взвилось красное знамя с золотой звездой. Морской ветер развевал его, и золотая звезда рвалась ввысь, словно хотела улететь в голубизну неба. Корабль стал отходить от причала. Не успел он выйти на фарватер, как прогремели первые выстрелы, рассыпали дробь пулеметы — и две черные тени в небе метнулись в сторону. Но другая группа стервятников упрямо продолжала пикировать. Бомбы и осколки сыпались дождем. Осколком перебило фал, на котором крепился флаг, но его тотчас же заменили новым. Это трепещущее пламя с золотым пятнышком посредине во время боя было неотделимо от бойцов. В хаосе, когда справа и слева вздымаются водяные столбы взрывов, когда глаза разъедает черный дым, когда кругом бушует огонь, нельзя изменить этому священному пламени!

Стервятники, словно туча мух, кружились над устьем реки. Корабль вел ожесточенный огонь, ловко маневрировал, уходя от бомб и ракет врага. Отряд самообороны не только прикрывал корабль, но и сам успешно использовал его огонь, чтобы передвигаться с места на место и стрелять по атакующим стервятникам. Обе огнепые группы — одна на суше, другая на воде — сражались рядом друг с другом, словно были связаны невидимой нитью.

Соа внимательно следила из окопа за черными тенями, которые метались в небе, но в то же время успевала замечать все, что происходило с кораблем. В грохоте взрывов ей удавалось различать голоса зениток с горы Ниенг, частью выстрелы пушки с корабля и, конечно, захлебывающийся говор пулемета со своей позиции. Девушка подумала вдруг, что ей приходится вести огонь по самолетам из мелкокалиберного пулемета. Надо будет доложить об этом снабженцам и командованию. Слева из окопа стрелял крупнокалиберный пулемет, и у Соа было большое желание выпустить из него очередь по нападающим на позицию самолетам.

— Не упускай его! Бей по головному!

Эти слова вырвались у девушки неожиданно. Она не командовала боем и не имела права отдавать приказания, но это был крик души. Соа видела, как головной самолет поливает землю огнем и свинцом, увлекая за собой ведомых. Взвод должен был сосредоточить огонь именно на этом, головном самолете.

Казалось, кто мог услышать слова девушки в шуме и грохоте боя? Но, странное дело, крик Соа услышали и в других окопах. Огонь из орудий всех калибров был сосредоточен на ведущих самолетах. Они заметались по небу и стали сбрасывать бомбы куда попало. Вдруг Соа заметила, как один из ведомых выбросил из своего чрева целую гроздь шариковых бомб.

— Бомбы! Берегись!

Крикнув, девушка выбросила винтовку на бруствер, одним махом выскочила из окопа и протянула руку вылезавшей вслед за ней соседке. В их окопчике было три человека. Все вместе они бросились в укрытие. Соа успела только поднять с земли винтовку. За их спинами раздался взрыв — и тучи песка обрушились на головы ополченцев. Когда пыль рассеялась, Соа увидела, что бомба попала точно в тот окоп, где она только что пряталась с подругами. В бою смерть подбирается незаметно. Теперь, когда все было позади, Соа спокойно думала о случившемся. Еще на курсах по военной подготовке девушка слышала, что, если бомба летит прямо над тобой, она в тебя не попадет. Боевые будни научили ее, как вести себя во время бомбежек.

Самолеты взмыли вверх. Там их уже не настигал огонь ополченцев. Следя через прорезь прицела за этими стальными черными воронами, Соа терпеливо ждала.

Взрыв заставил девушку обернуться. Горел хутор Кыа! Это увидели все. Над хутором к небу подымался черный столб дыма. Соа вновь вспомнила о матери. А соседи? А дети-сироты, потерявшие мать во время ночной бомбежки? Успели они укрыться? Соа была уверена, что, когда прозвучал сигнал тревоги, мать была еще дома, ждала дочь, чтобы покормить ее. А когда бой разгорелся, мать наверняка не осмелилась побежать в укрытие — Соа хорошо знала ее характер. И что сейчас с матерью — девушка не могла себе представить.

Все это время Соа успевала каким-то образом следить за кораблем, который метался по устью реки. На корме корабля была укреплена клетка с курами. И чем громче били пушки, тем сильнее в клетке метались обезумевшие от грохота птицы. Наконец, разломав ее, они разлетелись.

«Ученый дед» вместе со своей старухой и тетушкой Дыок сидел в укрытии, что-то бормоча себе под нос и крепко вцепившись в платье тетушки Дыок — удерживал ее. Тетушка высунулась из укрытия и прикидывала, как бы переловить разбежавшихся от страха матросских кур. «Бомбы и пули в меня не угадают, а вот бойцам после боя как бы не пришлось класть зубы на полку». И вот по хутору, где одни дома догорали, а другие уже превратились в руины, где не было ни души, так как люди ушли или в укрытия, или на боевые позиции, тетушка Дыок гонялась за летавшими, оравшими, метавшимися курами. Увидевшая эту необычную охоту хуторская девушка-милиционер подбежала к тетушке Дыок и потребовала, чтобы она спустилась в укрытие. Тетушка Дыок, ворча, подчинилась, оставив на свободе нескольких кур. А девушка-милиционер спустилась в укрытие и строго-настрого приказала старику не выпускать тетушку. Высоко в небе вражеские самолеты пятерками и тройками то пикировали, то взмывали свечой вверх, уходили и вновь возвращались, заходя на хутор со всех сторон. Теперь уже никто не мог сосчитать, сколько их. Но одно было ясно: в небе появились новые группы стервятников.

Однако, как бы много их ни было, они не могли сломить тех. кто был внизу, на земле, кто встречал их лесом стволов и крепко бил по зубам. Путь для воздушных пиратов оказался трудным. Два самолета заходили с востока, со стороны моря. Они пикировали, будто хотели точнее положить бомбы на хутор. Но это был лишь хитрый маневр. На самом деле они избрали себе другую цель. Через какое-то время они внезапно сбросили бомбы на вершину и западный склон горы. Но это не было неожиданным для ополченцев и бойцов. Зенитки и пулеметы с горы Ниенг встретили стервятников прицельным огнем с самой выгодной дистанции. Пушки моряков били точно в цель. На позициях ополченцев стрелки выжидали, пока «гусиные шеи» повернутся к ним самым уязвимым местом, и только тогда открывали по ним массированный огонь.

Никто не мог сказать, чья пуля настигла стервятников, но все увидели, как один из «тандерчифов» завалился на бок, вспыхнул как факел, закувыркался и опустил свою длинную шею. Потом закачался с боку на бок и полетел в море, оставляя за собой длинный черный шлейф огня и дыма. Бойцы потихоньку заспорили: кто говорил, что это третий сбитый самолет на счету, а кто утверждал, что четвертый. Однако дело было, конечно, не в этом.

— Огонь! Огонь! Огонь! — раздавались команды.

Но вражеские самолеты группа за группой вновь заходили и пикировали на цель. Все чаще и чаще рвались бомбы.

Огонь бежал по воде, подбираясь к кораблю — горел напалм. Вдруг судно дернулось, завалилось сначала на правый, потом тут же на левый борт и закачалось, как поплавок. Соа с ужасом смотрела на корабль. Что случилось с тем механиком с Юга? Нет, нет, этого не может быть. Ведь он обещал пригласить ее в гости. Соа, не отрываясь, смотрела на корабль до тех пор, пока он не перестал крениться в разные стороны. Видно, там восстановили управление. Тут она заметила, что на корабле сбило мачту с флагом. Но флаг не упал. Его подхватили чьи-то руки, и он был поднят на другой мачте. В следующее мгновение крик сдавил девушке горло: она увидела, как на мостике упал командир.

И в этот момент стервятники ушли. Одни из них взмывали высоко в небо, другие поворачивали влево и вправо, делали круг и, пристраиваясь друг к другу, скрывались за горизонтом.

С корабля донеслось:

— Эй, на берегу! Пришлите к нам первого номера к орудию, механика…

Крик далеко разносился по воде, перекрывая гул удалявшихся самолетов. Он был отчетливо слышен на позициях ополченцев. Несколько человек начали быстро спускать на воду лодки, но среди них не было ни механиков, ни первых номеров.

Товарищу Кань пришлось восстановить порядок:

— Четвертое отделение и двое рабочих с переправы — со мной! Остальным оставаться здесь и следить за небом.

Соа должна была остаться на берегу. Увидев ее, Кань приказал:

— Соа, возьми отделение из женского взвода. Отнесите воды зенитчикам. Группа снабжения застряла где-то на горе Дан. И чтобы одна нога здесь, другая там!

— Ясно.

Но как можно уйти? Соа, не отрываясь, смотрела на корабль, где находился раненый командир. Он не хотел ложиться и подчеркнуто прямо сидел на мостике. С обоих берегов к кораблю спешили лодки. Издалека они чем-то напоминали листья бамбука. Соа увидела две лодки из рыбохозяйства, лодку вооруженной народной милиции. У милиционеров сломалось весло. Они один за другим прыгнули в воду и стали вплавь добираться до судна, а лодка скрылась в дыму. Но что это? К кораблю спешила лодка ее матери. Девушка обрадовалась и в то же время заволновалась.

— Ма-а-а-ма!

Соа кричала так громко, что запершило в горле. Тетушка Дыок гребла, не жалея сил. Взмах веслом, еще взмах, а горящий на воде напалм, шипя, подбирается к лодке, догоняет ее. Взмах, еще взмах… Огонь остается позади. Ну вот, наконец-то! Тетушка Дыок помогла опустить раненого в лодку…

Тем: временем в небе вновь показались воздушные пираты. Вновь заговорили винтовки ополченцев. Соа слышала, как открыли огонь зенитки с горы Ниенг, но сейчас они стреляли реже, чем во время предыдущего налета. «Группа снабжения застряла где-то на горе Дай». И людям, и орудиям, наверное, нужна вода. Соа окликнула подружек. Они вылезли из окопа и что было сил побежали к горе Дан.

На позиции первого огневого взвода зенитчиков на горе Ниенг командир расчета, высокий смуглый парень из Кань-Зыонга, отвернул крышку бидона. Но пить не стал. Только проглотил слюну. Все поняли, почему он не стал пить — надо было остудить жерло орудия. До него нельзя было дотронуться.

Командир осторожно наклонил бидон. Вода полилась тоненькой струйкой. Послышалось шипение. Не пробежав и нескольких сантиметров, струя высыхала. Видимо, руки командира устали, бидон наклонился слишком резко, и вода, не попав в ствол орудия, пролилась мимо. Стоявшие рядом бойцы поспешно подставили руки, чтобы мокрыми ладонями смочить пересохшие губы.

Заметив это, командир перестал лить воду.

— Ребята, пойте по глоточку!

Бойцы отрицательно покачали головой. Командир повторил:

— Пейте!

Но, вновь встретив отказ, он поднял бидон и вылил в ствол орудия всю воду до последней капли.

В этот момент на позиции показалась Соа. Это было похоже на чудо: то ли добрая фея приказала ей спуститься с неба к бойцам, то ли земля вдруг расступилась — и девушка вышла из нее.

— Вода, товарищи! Пейте! — крикнула она.

— Ура! Ура, Соа! — закричали зенитчики.

Бой продолжался. Девушка обошла орудие, внимательно рассматривая механизмы и приборы, местами поврежденные осколками вражеских бомб. Потом вдруг заметила, что в расчете не хватает нескольких человек. Поставив ведро с водой на землю, подошла к командиру и громко сказала:

— Я боец отряда народного ополчения Нгуен Тхи Соа. Прошу оставить меня на батарее и считать членом орудийного расчета.

Командир был еще совсем молодым. Он пристально посмотрел на девушку, но не ответил ей. Разумеется, он не отказался бы оставить ее. У первого орудия выбыл из строя наводчик, и вообще на позиции не хватало людей, а по его предположениям бой вот-вот должен был вступить в решающую фазу.

Что же касается Соа, то ей приказали доставить сюда воду. Других заданий ей не давали. Но ведь там, в отряде, не знали, что тут происходит. Конечно, если бы там знали, что здесь не хватает людей, ей бы приказали остаться на батарее. Ведь, может быть, в этот самый момент бойцы из отряда ополчения уже заменяют на корабле моряков, получивших ранения во время боя. Соа чувствовала, что она имеет полное право поступить именно так. Мысленно девушка уже распределила своих подруг по тем расчетам, где не хватало людей. Себе же выбрала орудие под номером один. Позицию для этой зенитки она готовила своими собственными руками, а теперь к тому же расчет этого орудия понес наибольшие потери.

Соа стояла перед командиром и думала, что ему еще/ сказать, чтобы просьба звучала убедительнее.

Командир посмотрел на бойцов, которые копошились возле орудий, на тех, кто остужал стволы. Потом, словно заручившись согласием боевых друзей, произнес:

— Молодец, Соа! Ступай на позицию, вон туда, шестым номером.

Работы у орудия было много. Подносчик снарядов подтаскивал ящики. Он неимоверно устал, но старался двигаться со своей ношей как можно быстрее, даже бегом, однако все чаще спотыкался, и каждый следующий ящик со снарядами казался ему тяжелее прежнего. Соа пошла за солдатом по окопу к тому самому месту, где лежали ящики со снарядами. На вид они казались не такими уж тяжелыми. Она подняла на плечо один ящик. Этого, конечно, было достаточно, но Соа попросила солдата, чтоб он помог ей поднять на плечи еще один.

— Ты что, Соа, — испугался боец.

— Давай, давай!

Парень в нерешительности посмотрел на девушку. Соа, заметив это, приказала:

— Беги впереди, а я за тобой.

Он и в самом деле побежал, этот вконец измотанный парень.

Соа бежала за ним. Однако, пробежав несколько шагов, почувствовала, что колени у нее подгибаются. Конечно, лучше бы тащить один ящик, а не два. Но она продолжала, стиснув зубы, нести свою ношу.

Собрав все свои силы, девушка сделала шаг, еще один, еще много-много шагов…

Наверное, эти два ящика вдвое превышали ее собственный вес. Но она крепко держала их, словно они были прибиты гвоздями к ее ладоням и плечам. Девичьи ноги, проваливаясь в пыль и песок, упрямо шагали вперед.

Когда они пришли на позицию, солдат-подносчик, что бежал впереди, вернулся и взял у Соа один ящик, а второй она сама опустила на землю. Орудие тем временем открыло огонь.

Шестой номер орудийного расчета занял свое место. В задачу Соа входило заряжать обоймы и подавать их к орудию. Но сначала надо было открыть ящики. Одну за другой вынимают руки девушки золотистые трубки снарядов, смазанные маслом. Но с такой смазкой нельзя заряжать орудие. Снаряды надо чем-то вытереть. Соа сняла кофточку, оставшись в одной сорочке.

Внимание всех было приковано к небу, куда один за другим летели снаряды. Наконец один из «тандерчифов» задымился и огромным клубком огня рухнул в море. Расчет проводил его внимательным взглядом. Соа тоже. Когда волны сомкнулись над упавшим самолетом, девушка вернулась к ящикам. Взяла свою кофточку и стала протирать снаряды, укладывая их в обойму…

Рядом с ней трудился пятый номер, Хоанг, тот самый парень, что родом из Кань-Зыонга. Он стоял у орудия и передавал заряжающему снаряженные девушкой обоймы.

— Хоанг, ну и высокий же ты. Да еще каску носишь. Смотри не сшиби головой самолет! — пошутила девушка.

— Может, уступить ее тебе? На, носи на здоровье.

— Что ты, ведь ты такой высокий. Она тебе нужнее, все-таки предохраняет от осколков. Я просто пошутила.

— А бомбы и осколки отскочат от меня и рикошетом прямо в тебя, Соа!

Тем временем американские самолеты, зайдя с солнечной стороны, обрушились на позиции зенитчиков на горе Ниенг. Огонь схлестнулся с огнем. Металл натолкнулся на металл. Облака черного дыма стелились по земле, заволакивая гору и позицию батареи. В этот момент Соа показалось, что кто-то толкнул ее в плечо. На лицо девушки упала красная капелька: осколком бомбы Хоангу оторвало руку. Кровь хлестала из раны. Соа бросилась к парню. Принесли носилки. Положили на них Хоанга. Широко открытыми глазами смотрел он на друзей. Санитары подняли носилки. Хоанг попытался махнуть товарищам рукой, но смог только слегка пошевелить кистью.

Соа заняла место Хоанга. Командир орудия ничего не успел сказать ей. Надо было продолжать бой. Орудие номер один мужественно сражалось, выпуская по воздушным пиратам обойму за обоймой. Врагам явно понравилась эта позиция, но и орудие, не смолкая ни на мгновение, протягивало навстречу стервятникам смертоносные огненные нити.

Соа помогло заменить Хоанга то, что она успела присмотреться к тому, как он делает свое дело, запомнила его движения. Конечно, она не была такой рослой и сильной, как он, но старалась держаться прямо, и иногда ей казалось, что она выше всех и что американцы пикируют прямо на нее. Но если не трусить, не втягивать голову в плечи, то завывание моторов и мелькание черных ракет в небе только ожесточают.

Солнце нещадно палило. Но в дыму и пыли трудно было различить, что делается в соседнем укрытии. Горячий песок слепил глаза, забивался в ноздри. Люди находились будто в огромной духовке.

Наступил трудный момент. Теперь каждый боец расчета видел, что пушка уже не так послушна, как раньше: непрерывный огонь по врагу на такой адской жаре размягчил металл, снизил точность попадания. Расчет прекратил огонь.

А стервятники в поднебесье словно ждали этого. Один за другим они стали обрушивать на склон горы Ниенг свой смертоносный груз.

Соа показалось, что на голову обрушивается нечто большое и тяжелое. В глазах у нее потемнело. Руки и ноги обмякли и стали непослушными. Что-то невидимое больно надавило на уши, зажало нос и рот так, что нельзя было вздохнуть.

Мгновение спустя девушка поняла, что взрывом бомбы, попавшей на позицию, ее сбило с ног и засыпало песком. Она и не догадывалась, как ей помогла в этот момент каска, которую подарил ей Хоанг. Соа попыталась выбраться из кучи песка, но, увы, ей не удалось пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Собрав остатки сил, девушка оттолкнулась от земли руками и вырвалась из песчаной могилы, в которой враг хотел заживо похоронить ее.

…Люди, находившиеся на соседних позициях, видели, как там, где стояло орудие под номером первым, взметнулся к небу и осел столб пыли и песка. На месте позиции была огромная воронка, по краям которой возвышались кучи песка. Под ними были те, кто еще недавно составлял боевой расчет первого орудия.

Вдруг одна из куч зашевелилась. Показалась голова в каске. Плечи. Это была Соа. Ее мгновенно окружили, стали помогать выбраться. Товарищи не донимали ее расспросами. В их представлении Соа, как и прежде, была хрупкой хуторской девчонкой. И казалось, люди не понимали, откуда в этой девушке столько силы, которая помогла ей вырваться из кучи песка, ставшего могилой для ее друзей по орудийному расчету.

…Последняя атака воздушных пиратов кончилась.