"Пробежать под радугой" - читать интересную книгу автора (Мэй Сандра)

Эпилог

В Кинлох-Раннох они вернулись через неделю, вдоволь нагулявшись по Лондону и набравшись впечатлений на всю зиму. Уолтер Рейли, встретивший их в Думбартоне, хмыкнул при виде Франчески и заметил, что в этом году большой, видать, урожай на гувернанток. На это Кэрри заявила, что Франческа никакая не гувирнянька, а почти что мама. Франческа занервничала, но Алан спокойно и смело обнял ее за плечи и прижал к себе.

А потом его ждал настоящий шок.

Кинлох-Раннох помолодел на несколько веков. Свежая побелка стен оттеняла алую черепицу высоких и крутых скатов крыши, башенка увенчалась флагом Шотландии, на всех окнах появились симпатичные ставни. Утром выпал первый снег, но куры не обращали на него никакого внимания и бродили по двору, как и раньше. Только вот вместо одиноких качелей Кэрри на площадке раскинулся целый деревянный городок, представлявший еще один замок, только поменьше.

Крыльцо было покрыто новой ковровой дорожкой, под крышей горели новые светильники. В сочетании с вечнозеленым плющом вид был сногсшибательный.

Алан осторожно шагнул к крыльцу, до смерти боясь увидеть нового хозяина замка, но навстречу вышла Лорна Уоллес, улыбающаяся и раскрасневшаяся. За ее плечом маячил Мак, впрочем, Билли и Кэрри немедленно повисли у него на шее, так что в тени он оставался недолго.

Из конюшни раздавалось веселое ржание воронка и гнедой, изо всех труб валил дым, и пахло мясным пирогом, окороком и тушеной картошкой — самыми мирными и прекрасными запахами на земле.

Алан медленно мрачнел. Он догадывался, в чем дело, и не хотел портить праздник, но и радоваться ему, как все, не мог. Дети разбежались по своим комнатам, откуда теперь доносились восторженные вопли и восклицания — в спальнях поменяли всю мебель и обстановку.

Наконец Алан не выдержал. Пообещав Лорне, что они придут через минуту, он увлек Франческу в библиотеку, мимоходом заметив, что в коридорах теперь было светло и уютно, благодаря коврам на полу и светильникам на стенах.

Закрыв дверь и приперев ее собой для верности, Алан грозно сдвинул брови. Франческа безмятежно гуляла по библиотеке, рассматривая недавно протертые от пыли корешки книг.

— Ну? Нет ответа.

— Я говорю, что все это значит?

— Ты про что?

— Я про замок.

— Он здорово переменился. Вы просто молодцы. Давно надо было впустить сюда свет.

— Не пудри мне мозги!

— Ой, профессор, как некультурно вы выражаетесь! И я вас совершенно не понимаю.

— Все ты понимаешь. Ты меня обманула!

— Когда это?

— В парке!

— Где это?

— У Питера Пэна!

— Кто это?

— Франческа, прошу, будь серьезнее. Ведь я же сказал, что не могу принять благотворительности.

— Слушай, ты, профессор! Надоели мне твои упреки и подозрения. Мало того, что я, беременная, соглашаюсь идти за тобой в деревенский дом без удобств, ты еще и не доверяешь мне! Я ведь сказала — нет у меня денег! Я все вбухала в недвижимость. Сказала?

— Сказала.

— А недвижимость отдала детям. Сказала?

— Ну… сказала.

— И не соврала ни на секундочку! Недвижимость — вот она. Вторая — во Франции. А дети…

— То есть это мои дети?

— Это НАШИ дети, балда, понимаешь? Почувствуйте разницу, как говорится. Наши дети, которые заслужили хорошую и спокойную жизнь. Да, выкупила я замок, но потом продала его Мэри.

— Что-о-о?!

— Что слышал. Есть такой закон в английском законодательстве. Поскольку она его должна была унаследовать, то обошлось без большей части налогов.

— А вырученные деньги?

— Их я вбухала в дом в Жьене.

— И что теперь?

— Теперь там муниципальная школа. Они арендуют у меня дом мадемуазель Галабрю за символическую плату, а взамен содержат мадам Трюдо. Жалкие остатки капают на мой личный счет во Франции. Должна же я на что-то жить, когда ты меня бросишь?

— Как у тебя язык поворачивается… Погоди, но как Мэри могла купить замок?

— А мы с ней сторговались.

— Франческа!

— Алан. Пожалуйста, успокойся и отстань от меня. Я чудом стала богатой — имею право стать счастливой сама и сделать счастливыми всех окружающих. Отремонтировать дом Хоганам, помочь деньгами Джеку, мадам Трюдо. Превратить замок, в котором собираюсь жить с тобой, в настоящее гнездо для нашей семьи. Сделать так, чтобы Лори больше отдыхала. Чтобы Мак мог заниматься только тем, что любит больше всего на свете. Имею я право на это или нет?

— Франческа…

— Я люблю тебя, Алан. Я очень люблю тебя. Я люблю Мэри, Билли и Кэрри. Я люблю малыша, который еще размером с котенка и родится только весной. Я люблю и счастлива, я хочу, чтобы все вокруг были счастливы.

Алан молча привлек ее к себе. Они стояли, обнявшись, до тех пор, пока разъяренная Лорна не появилась в дверях, оставленных Аланом без присмотра, и не прогнала их из библиотеки вниз.

В конце апреля родился сын Франчески и Алана, Шон. Крестными родителями стали Эван МакБрайд и специально приехавшая из Дублина Люси Хоган.

Крестили малыша в маленькой старинной церкви Кинлох-Ранноха. Кэролайн волновалась больше всех и потому носилась вокруг церкви в продолжение всей церемонии. Билли в новом костюме маялся внутри, держа новые пеленки наготове.

Мэри выросла за эту зиму и превратилась в настоящую маленькую леди. Исчезли угловатость, непомерная худоба, милое личико налилось румянцем, и все соседи единодушно решили, что Мэри — вылитая мать, Дженна, упокой, Господи, ее душу.

Алана Пейна тоже было не узнать. Красивый, статный молодой лорд стоял, держа под руку свою жену, и улыбался спокойной умиротворенной улыбкой. Широкие плечи и грудь дышали силой, взгляд был прям и ясен. Многие уже и забыли, как хорош собой лорд из Кинлох-Ранноха, а теперь вот увидали воочию.

Праздничная процессия направилась к замку, где с утра командовала целой армией девчонок из деревни синеглазая Лорна Уоллес. Пир закатили на всю округу, и за длинным столом то и дело звучали здравицы в честь молодого хозяина, его жены, всех четырех наследников, ну и отдельно — раба Божия Шона.

Мало кто за столом знал небольшую тайну. Дело в том, что Алан и Франческа еще не обвенчались, а только расписались в книге у шерифа. Венчание все откладывали, потому что Франческа мечтала о красивом платье, а с ее животом можно было рассчитывать только на парашют.

В мае, когда маленькому Шону исполнился месяц, все многочисленное семейство снялось с места и отправилось в путешествие. Первым делом заехали в Дублин, к Хоганам, где были приняты как родные и провели три дня вместо одного вечера. Потом в Лондоне навестили миссис Джонс, сходили на экскурсию в Тауэр и покормили лебедей на берегу Темзы.

Ну а на сладкое их ждал самолет. Всего два часа — и младшие Пейны оказались в жарком лете. Франция-красотка, Франция-жеманница, Франция-душка распахнула им свои объятия, облила жарким солнцем, разом высветила золотистые веснушки на носах Кэрри и Билли, подрумянила щечки Мэри и ласково погладила по золотой головке маленького Шона.

Они бродили по Парижу, наперебой говорили по-французски и смеялись, ели горячие круассаны в маленьких кафе, кормили голубей и были счастливы. Когда Мэри, Билли и Кэрри отбегали подальше, Алан и Франческа целовались украдкой, а малыш Шон крепко спал в переносной люльке и во сне пускал пузыри.

Они объехали всю Францию, и в середине июля, когда жара стала немыслимой, а грозы частыми, оказались в маленьком городке на берегу Луары.

Мадам Трюдо сидела в своем тенистом садике, вздыхала и пила лимонад. Рядом сидела старушка из Дижона и пила кофе, а мадам ей завидовала.

Дело в том, что за зиму мадам несколько поправилась, и негодяй-доктор, которого надо лишить лицензии и отправить на пенсию, запретил ей ее любимое лекарство под страхом смерти. Теперь нервы у мадам были расшатаны, и потому совершенно неудивительно, что она упустила из рук бокал с лимонадом, когда из-за ограды раздался радостный и звонкий голос:

— А никому не надо хорошую прислугу с четырьмя малютками и мужем на руках? Мадам Трюдо, это мы. Мы приехали.

Мокрый от лимонада Крюшон удрал в кусты, старушка из Дижона продолжала безмятежно прихлебывать кофе, а мадам уже спешила к дверям. Слезы градом лились по ее красным щекам и необъятной груди, она причитала и норовила прижать к себе Алана. Дети привели ее в восторг, а над Шоном она замерла, даже не дыша, благоговейно глядя на каштаново-золотистые завитки у него на макушке.

Когда слезы были вытерты, кофе сварен, вино откупорено и сумки с подарками разобраны, за большим столом в гостиной старинного домика над рекой собралось очень много народу. Алан Пейн много смеялся, говорил тосты и комплименты, а сам все следил за своей Франческой. За тем, как она смеется. Как встряхивает дивными кудрями. Как шушукается с Мэри и по-мальчишески азартно спорит с Билли. Как нежно укачивает на руках уставшего Шона.

Алану было хорошо. И ничего больше не нужно. Все, кого он любил больше жизни, были с ним, здесь, за этим столом. Его дети выглядели здоровыми и счастливыми. Его четвертый ребенок спал на руках у самой красивой женщины на свете. И впереди их ждет только счастье.

Ночью над Жьеном опять прогремела гроза. Франческа открыла глаза и увидела, что Алан стоит у открытого окна и жадно втягивает воздух. Она залюбовалась его стройной атлетической фигурой, а он, не оборачиваясь, сказал:

— Проснулась? Иди сюда. Посмотри, какое чудо.

Она спрыгнула с кровати, подбежала к нему и едва не вскрикнула от удивления и восторга. Над Луарой, над всем Жьеном, над лугами, где полно бабочек и цветов — над всем утренним миром вставала радуга. Не простая — двойная.

Она полыхала в полнеба, яркая, веселая лента на семь цветов, сразу за ней — вторая. В небе задыхался от счастья жаворонок, и Франческа не сразу поняла, что щеки ее мокры от слез, хотя губы улыбаются. Алан целовал ее глаза, а потом на руках отнес в постель, и они любили друг друга в лучах чудесной радуги, пока не настал новый жаркий день.

В сентябре Мэри пошла в школу в Эдинбурге, но в самый последний день лета все участники этой истории собрались в древнем ирландском городе Дрохеде.

Когда Франческа узнала, куда они едут, то от волнения не спала всю ночь. Ведь в старинном дрохедском соборе, построенном тысячу лет назад, венчались почти четверть века назад Джейк Мэллори и Сюзанна Ледуайе.

Слова древней службы разносились под каменными сводами, и сквозь алые витражи било последнее солнце лета. Невеста была ослепительно хороша в пене жемчужных кружев и шелка, на голове ее сияла маленькими жемчужинами и бриллиантами диадема — подарок ее мужа (Алан закончил книгу и был теперь богат, как Ротшильд).

А когда священник благословил их, под самым небом зазвучали ангельские голоса, и изумленные, растроганные Алан и Франческа узнали в маленьких певчих Мэри, Билли и Кэролайн.

С моря задул холодный ветер, небо нахмурилось, и на каменное крыльцо храма упали первые капли дождя. Франческа опасливо посмотрела на небо и вдруг закричала:

— Алан! Посмотри! Получилось! У нас с тобой получилось!

Алан Пейн запрокинул голову и молча улыбнулся.

На короткий момент сквозь тучи проглянуло солнце. Радуга стояла над Дрохедой, но теперь Алан и Франческа находились точнехонько под ее дугой. Алан протянул своей жене руку.

— Ну что? Побежали под радугу?

— Побежали!

И, несмотря на дождь, жизнь была прекрасна!

КОНЕЦ