"Колокол Хиросимы" - читать интересную книгу автора (Гамзатов Расул Гамзатович)

2

Земной верстою и морскою милей Печали не измерить все равно. Веди меня, мой маленький Вергилий, И посетим живых мы заодно. Вот госпиталь,                      где врач у изголовья Ровесницы твоей встречает ночь. Угасшая сама от белокровья, Вздыхаешь ты:                      «Ей нелегко помочь». Куда деваться от жестоких былей? И мы идем вдоль стонущих палат. За кругом круг.                      Мой маленький Вергилий, Веди меня сквозь этот белый ад. У лучевой болезни стало в мире Все больше жертв.                           Кто в этом виноват? Глянь: город словно сделал харакири, — Разрезы от реклам кровоточат. Через его распоротое чрево Направимся, мой бедный проводник. Куда пойдем мы — вправо иль налево? А может быть, к могилам напрямик? Здесь нам с тобой не нужен переводчик, Прошли черту кладбищенских ворот, И вздрагивает гейгеровскии счетчик: От мертвых излучение идет. «Оставь надежду всяк сюда входящий». Над скорбным полем неземная сень, И каждый человек, под ней лежащий, Покинул мир в один и тот же день. И в светопреставленье виноватых Найти с тобой мы можем хоть сейчас. Еще живет в Соединенных Штатах Старик, отдавший дьявольский приказ. Его изобличим мы без усилий. Греми судейски, колокольный зык. Веди меня, мой маленький Вергилий — Сошедший с пьедестала проводник. Пойдем в страну обожествленья денег. Чтобы тебя воочью — не вдали — Увидеть мог бы каждый соплеменник Свихнувшегося Клода Изерли. Пилот военный — в утро роковое Он сбросил бомбу —                                точен и матёр. И сотни тысяч — скопище людское — С лица земли одною бомбой стер. А если вдруг…                    меж войн прервется роздых И разорвутся бомбы все…                                        Тогда Окажутся смертельными и воздух, И хлеб, и соль, и розы, и вода. Эй, люди, отрекитесь от идиллий, Задуматься вам подан верный знак. Жаль, я не Дант,                      мой маленький Вергилий, Он в колокол ударил бы не так. Живым о жизни думать соприродней, Согласен я, чтобы в кромешной мгле И преисподняя осталась преисподней, Лишь не было бы ада на земле. Сама с собою никогда не ссорясь И призванная быть сама собой, Бей в колокол, труби, людская совесть, Вставай на смертный, справедливый бой! Всех наций, возрастов и всех фамилий Буди людей, чтоб озарился мрак. Жаль, я не Дант,                      мой маленький Вергилий, Тревогу он ударил бы не так. И розы под названьем «ямабуки» Вокруг желтеют каждый год подряд. И ты к живым протягиваешь руки, А рядом я печально бью в набат.