"История русской культуры. XIX век" - читать интересную книгу автора (Яковкина Наталья Ивановна)

§ 4. СЕНТИМЕНТАЛИЗМ НА РУССКОЙ СЦЕНЕ

Традиции классицизма в русском театре, унаследованные от XVIII века, уже ко второму десятилетию XIX века стали клониться к упадку. Условность классицистической трагедии с обязательным единством времени и места действия, с противопоставлением «разума» «страстям» человека, наконец, сама преувеличенность в изображении положительных и отрицательных качеств человеческого характера не вызывала уже сочувствия в зрительном зале.

Влияние эпохи, обозначившейся для России нарастающим кризисом феодально-крепостного строя и ростом национального самосознания, так ярко проявившимся в событиях Отечественной войны 1812 года, выразилось не только в активизации общественной мысли и общественного движения, но и в новых требованиях, предъявляемых искусству вообще и театру в частности. В театральном действии зритель начала XIX века наряду с веселой занимательностью искал «подобия жизни», причем современной жизни с ее современными проблемами и конфликтами, у героев — подобие обыкновенных человеческих чувств и переживаний.

Поэтому уже в первом десятилетии XIX века сентиментализм с его преимущественным вниманием к внутреннему миру человека, с его демократическими устремлениями закономерно приобретает популярность и в литературе, и в театре.

Большое влияние на формирование сценического сентиментализма оказал Н. М. Карамзин, много выступавший на страницах «Московского журнала», а затем «Вестника Европы», как теоретик искусства и театральный критик. В своих статьях он резко порицал традиции классицизма. Осуждая нравоучительность и риторичность классицистической трагедии, он ратовал за активизацию действия в театральном представлении. Кроме того, несмотря на умеренность общественно-политических воззрений, Карамзин, остро ощущавший пороки крепостного права и господствующего деспотизма центральной власти, провозглашает идею нравственного равенства людей, привлекает внимание писателей и драматургов к народной теме. Эти принципы были восприняты такими драматургами, как Н. И. Ильин и В. М. Федоров.

Так, Н. И. Ильин в пьесе «Великодушие, или Рекрутский набор» обращается, подобно Карамзину в «Бедной Лизе», к изображению крестьянской жизни. В основу сюжета драматургом положен случай незаконной сдачи в рекруты крепостного, которого местные власти хотели удалить из-за личных мотивов. Действие происходит не в помещичьей, а в государственной деревне, и автор таким образом критикует крепостное право не как произвол отдельного тирана, а как общегосударственное явление. В пьесе угнетателям противопоставлен крестьянский мир, сохранивший первоначальную чистоту человеческих отношений. Образы крестьян отличаются чувством справедливости, человеческого достоинства, доброты, самоотверженности. Сильной стороной пьесы являлся и показ активного сопротивления крестьян несправедливости. Возмущенные беззаконием бурмистра и приказного чиновника, крестьяне готовы потерять терпение и схватиться за дубины и косы. Но в конце драмы происходит раскаяние злодея, и конфликт таким образом устраняется. Тем не менее нравственная победа крестьян утверждает высокие моральные качества простого народа.

Пьесы Ильина шли в начале XIX века с большим успехом. Об этом писал и Аксаков в своих воспоминаниях: «Я видел много раз эти пьесы на сцене, когда они уже были не новость, и могу засвидетельствовать, что публика и плакала навзрыд, и хлопала до неистовства!».[273]

В струе сентиментализма развивалось творчество и другого драматурга начала XIX века — В. М. Федорова. Однако, несмотря на будто бы явное влияние Карамзина, он изменяет главному принципу основоположника русского сентиментализма — показу душевной чистоты простых людей, протесту морального угнетения человека человеком. Федоров был необыкновенно плодовитым драматургом, в короткий срок им был написан ряд пьес — «Любовь и добродетель», «Лиза, или Следствие гордости и обольщения», «Клевета и невинность», «Русский солдат, или Как хорошо быть добрым гражданином» и др., исполненных самых верноподданнических чувств, квасного патриотизма и восхваления крепостного права.[274]

Кроме отечественных, большую популярность получили и переводные драмы, особенно немецкого драматурга Коцебу. Его произведения, несмотря на примитивность психологической сюжетной линии, были очень любимы русской публикой и часто ставились на столичных и провинциальных сценах. Так, в 1806 году из 24 драм, поставленных в театрах Москвы и Петербурга, 17 принадлежали перу этого автора.[275]

Таким образом, сентименталистская драма в русской драматургии получила двойственное развитие. Прогрессивные тенденции сентиментализма способствовали усилению в искусстве идей народности, социального гуманизма, интереса к внутреннему миру человека. В этом отношении сентиментализм подготовил формирование революционно-романтической эстетики декабристов.

С другой стороны, произведения, подобные драмам Федорова, положили начало псевдонародной монархической драмы.

В построении драматических произведений писатели-сентименталисты отказались от эстетических канонов классицизма. Действие пьесы, не ограниченное условностями (единством времени, места и действия), развивалось свободно в соответствии с ведущим конфликтом сюжета. Но, подобно классицистической трагедии, сентиментальная драма сохраняла нравоучительный, морализирующий характер. В заключительном акте пьесы порок, как правило, подвергался наказанию, добродетель торжествовала.

В актерском искусстве сентиментализм выражался в усиленной чувствительности, однако при сохранении многих прежних правил сценического поведения. Например, так же, как и в классицистической трагедии, в сентиментальной драме (а позднее в драме романтической) грим, интонации, мимика героя положительного резко отличались от отрицательного героя. «Крупная курчавая голова — это принадлежность героя, рыжий, всклокоченный парик, низко опущенная голова, дико выпученные глаза, мечущие искры исподлобья, — это изображение злодея. Певучий тон у первого, хрипящий — у второго. Дикие завывания как с той, так и с другой стороны служили указанием внутреннего подъема»,[276] — вспоминал один из актеров первой половины XIX века. Главным для актера в сентиментальной драме было выразить сочувствие, жалость, умиление по отношению к положительным, добродетельным персонажам. Особенно трогательно разыгрывались сцены раскаяния, прощания и т. п. Так, большую популярность в Петербурге в 1800-х годах приобретает актриса А. Д. Каратыгина (мать известного актера В. А. Каратыгина), превосходно передававшая нежные и трогательные чувства. Современники считали Каратыгину непревзойденной в роли Эйламии в драме Коцебу «Ненависть к людям и раскаяние». Молодая, очень красивая, пользующаяся большим успехом, она, казалось, была создана для этой роли, так как в высшей степени обладала «даром слез». Особенным одобрением пользовалась сцена примирения супругов, в которой барон Мейнау прощает раскаявшейся Эйламии ее измену, и в объятия родителей бросаются их дети. Одной из коронных ролей А. Д. Каратыгиной была роль Берты в драме Коцебу «Гусситы под Наумбургом». В пьесе, поставленной на русской сцене в 1806 году, в разгар франко-прусской кампании, утверждалась идея непротивления злу насилием. В ней показывалось, как угроза истребления города врагом была предотвращена детьми, посланными в лагерь противника умолять о пощаде. Каратыгина играла мать восьмерых детей, драматически трогательно изображая сцену разлуки с ними и радость встречи в благополучном финале.

Так же как и в литературе, век сентиментализма в русском театре был непродолжителен. Однако отдельные черты этого художественного направления сохранялись довольно долго и в драматургии, и в сценическом искусстве. Сентиментализм подготовил распространение другого художественного направления — романтизма, оставившего более значительный след в русском искусстве.