"История русской культуры. XIX век" - читать интересную книгу автора (Яковкина Наталья Ивановна)

§ 1. ИЗДАТЕЛЬСТВО И КНИЖНАЯ ТОРГОВЛЯ В РОССИИ

Обращаясь к вопросу о распространении знаний в первой половине прошлого века, закономерно в первую очередь говорить о книге и книгопечатании, ибо в то время, когда не было ни радио, ни, тем более, телевидения, печатное слово, книга были главным, а иногда и единственным источником информации, научных знаний. Печатное слово питало русскую литературу, будило общественную мысль. Однако развитие книжного дела было обусловлено разными обстоятельствами, прежде всего, уровнем грамотности населения и политикой правительства. Как уже отмечалось, количество грамотных людей в России того времени было ничтожно малым. Кроме того, и владеющие в какой-то мере грамотой далеко не всегда были любителями чтения, по словам А. И. Герцена, тогда «высшее общество ничего не читало по-русски, низшее — вообще ничего не читало». Книготорговец того времени писал в своих воспоминаниях, что «книжное дело вообще шло тихо, и по недостатку разнообразия книг, и по недостатку на них покупателей: одна только мода иметь в аристократических и богатых домах библиотеки исключительно поддерживала торговлю. Зажиточное купечество ничего не читало, среднее сословие читало мало, а аристократия читала исключительно иностранные книги».[105] Многие провинциальные помещики, жившие в своих имениях более или менее постоянно, в качестве единственных книг имели календари или «Гадательную книгу» толкователя снов Мартына Задеки. Грамотное городское население, купцы, мелкие чиновники в то время редко пользовались печатной продукцией еще и по причине ее дороговизны. Существовало и еще одно обстоятельство, влиявшее на книжную торговлю — это переписка книг или отдельных сочинений, большей частью небольших по объему и представляющих интерес. Некоторые любители даже заводили альбомы или специальные тетради, куда переписывали понравившиеся произведения. Особенно часто это происходило с запрещенными изданиями. По рукам ходили списки комедии «Горе от ума», многих стихотворений Пушкина, различные «подпольные издания» в период цензурных притеснений 30–40-х годов.

Кроме того, развитие издательской деятельности определяла и правительственная политика.

Период просвещенного абсолютизма (вторая половина XVIII века) стал временем распространения книгопечатания в России. Долгое время книгопечатание являлось государственной монополией, но после указа 1783 года, разрешившего открытие частных типографий, издательское дело быстро набирает силу. Уже в 1784 году насчитывалось значительное количество частных типографий не только в Петербурге и Москве, но и ряде губернских городов — Астрахани, Владимире, Воронеже, Ярославле, Тобольске, Калуге, Смоленске, Перми, Нижнем Новгороде, Костроме, Тамбове и др. Однако этот подъем был непродолжительным. В 1796 году Екатерина II, напуганная Великой французской революцией, издала указ о закрытии «вольных» типографий и введении столичной цензуры. В 1800 году императором Павлом I был запрещен ввоз в Россию иностранных книг, бессмысленная же строгость светской и духовной цензуры привели к значительному сокращению и отечественных изданий.

Однако первые годы царствования Александра I, отмеченные целым рядом прогрессивных начинаний, были благоприятными и для развития отечественного книгопечатания. В марте 1801 года был снят запрет на ввоз книг из-за границы. В 1802 году последовала отмена предварительной цензуры, особенно тяжелой для периодической печати, и разрешение открывать частные типографии. Возрождение «вольных» типографий способствовало увеличению печатной продукции. Причем лидирующее положение в начале XIX века занимали петербургские и московские издательства. Из 1304 книг, вышедших на русском языке в 1801–1805 годах, 1224 были напечатаны в Петербурге и Москве. Книгопечатание в провинции развивалось медленно. В первой четверти XIX века в 17 провинциальных городах России было выпущено лишь 427 книг, во второй четверти — 1036.[106]

После правительственного указа, разрешающего открытие частных типографий, их начали заводить не только книгопродавцы-коммерсанты, но и просвещенные дворяне, любители и покровители «изящной словесности», как например богатый московский барин П. П. Бекетов, библиофил, высокообразованный человек, член ряда научных обществ. Желание распространять книги побудило его открыть в начале XIX века в Москве типографию и при ней книжную лавку. Издавал Бекетов преимущественно художественную литературу — сочинения Хераскова, Дмитриева, Державина, Карамзина. Выпускались типографией и иллюстрированные альбомы — «Пантеон Российских авторов» — портреты русских писателей с приложением кратких биографий, написанных Карамзиным, — и «Собрание портретов знаменитых россиян». Всего Бекетов выпустил около 100 изданий. В своей практике издатель руководствовался не коммерческими соображениями, а лишь собственным художественным вкусом и любовью к литературе. Книги его издания, выходившие небольшими тиражами, отличались изяществом оформления. К сожалению, типография, книжная лавка, а также прекрасная библиотека Бекетова погибли во время московского пожара 1812 года.

Среди любителей и издателей книги совершенно особое место занимает Николай Петрович Румянцев, бывший не только библиофилом, но большим патриотом-просветителем.

Граф Н. П. Румянцев, сын известного военачальника фельдмаршала графа П. А. Румянцева-Задунайского, был одним из замечательнейших людей первой половины прошлого века. Видный государственный деятель, в прошлом один из «молодых друзей» молодого Александра I, член Негласного комитета, министр коммерции, а позднее — министр иностранных дел, председатель Государственного совета, он с юношеских лет увлекался отечественной историей. Позднее, уже занимая высокие государственные посты, он продолжал все свободное время уделять любимому делу. Понимая, «что только соединенными силами многих можно продвинуть русскую историю», Румянцев сплотил вокруг себя единомышленников-ученых. Как писал о нем один из друзей, «не любя рассеянии (то есть развлечений — Н. Я.), выезжая единственно ко двору, он посвящал досуги свои серьезному чтению и любил собирать за столом малое, но избранное общество людей образованных».[107]

Членами этого «избранного» кружка стали историки, археографы, лингвисты П. М. Строев, К. Ф. Калайдович, А. Х. Востоков, мореплаватель и географ И. Ф. Крузенштерн, библиограф В. Г. Анастасевич, историк академик Ф. И. Круг, митрополит Новгородский Евгений (Болховитинов), историограф русского флота Верх, востоковед Ярцев. Постепенно научные связи расширяются, Румянцев привлекает к работе кружка немецких, польских, французских исследователей. Целью деятельности Румянцева и его друзей становится отыскание и опубликование памятников истории древней Руси. Поиски рукописных источников производились как в России, так и за границей. По поручению Румянцева Строев обследовал в 1817–1818 годах многие монастырские библиотеки и архивы; по материалам его изысканий был издан «Софийский Временник». Историк Круг собирал для Румянцева сведения о неизвестных византийских сочинениях о Руси в архивах Англии, Италии и Испании, Кеппен — в немецких архивах, где снял копию договора князя Смоленского с Ригою 1229 года. Этот ценный документ Румянцев передал в архив министерства иностранных дел. Материалы, собранные Кеппеном, вошли в издание «Собрание славянских памятников, находящихся вне России».

На средства Румянцева были также изданы «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым» (1818), «Памятники Российской словесности XII века» (М., 1821), «Белорусский архив древних грамот» (М., 1824), «Законы великого князя Иоанна III и его внука царя Ивана Васильевича» (1819). В 1811 году Румянцев, будучи председателем Государственного совета, учредил Комиссию печатания государственных грамот и договоров для издания документов по внутренней и внешней политике России. Щедро субсидировал Румянцев издание «Собрания государственных грамот и договоров», предпринятое Академией Наук.

Издательская научная деятельность Н. П. Румянцева была в своем роде уникальной, но постепенно издательское дело приобретает известную популярность и используется некоторыми помещиками даже в хозяйственных целях. Так, есть сведения, что известный временщик александровского времени граф Аракчеев имел типографию в своем имении. Будучи рачительным хозяином, он размножал типографским способом многочисленные циркуляры и правила, строго регламентировавшие не только работу, но и быт крепостных, наподобие состоявших из 36 параграфов «Правил матерям по уходу за детьми».

Однако дворянское книгоиздательство даже в лучших своих вариантах, определяясь вкусами и желаниями хозяев, было предназначено очень узкому кругу читателей.

В значительно большей степени возраставшую с каждым годом жажду знаний удовлетворяли коммерческие издательства, о росте которых свидетельствуют следующие показатели. В 1813 году, по данным известного библиографа Сопикова, в России насчитывалось 66 типографий, 18 из которых находилось в Петербурге. В 1825 году число петербургских типографий увеличилось до 22.[108]

Одним из наиболее ранних и значительных петербургских издательств в начале XIX века была книжная торговля В. Плавильщикова, магазин которого, первоначально помещавшийся на Садовой улице (против Гостиного двора), позднее переведен был на набережную р. Мойки (у Исаакиевской площади). Василий Плавильщиков, образованный, не чуждый литературе человек, брат актера и писателя Павла Плавильщикова, преследовал в своей Деятельности не только коммерческие, но и просветительские цели. Вскоре при лавке им была открыта библиотека, где за плату желающие могли получить произведения классиков русской литературы XVIII и начала XIX века.

В то время как большинство книжных лавок Петербурга, помещавшихся в основном в Гостином дворе, были тесны, темны и холодны, так как освещались и согревались только за счет открытой двери, магазин Плавильщикова отличался просторностью и удобствами. Поэтому он вскоре стал местом постоянных встреч и бесед ученых и литераторов Петербурга.

В 20-х годах XIX века на Невском проспекте открылась Книжная лавка И. В. Оленина, человека прогрессивных воззрений, активного члена «Вольного общества учреждения училищ по методе взаимного обучения», сопричастного «Союзу Благоденствия». Декабристские связи Оленина отразились и на его издательской и торговой деятельности. В его магазине продавались «Думы» К. Ф. Рылеева, книги Ф. Н. Глинки, политэкономический трактат Н. И. Тургенева «Опыт теории налогов». Примечательным было объявление, помещенное на обороте титульного листа этой книги: «Сочинитель… предоставляет деньги, которые будут выручаться за продажу оной в пользу содержащихся в тюрьме крестьян за недоимки в платеже налогов». Магазин Оленина посещали А. С. Пушкин, В. К. Кюхельбекер, К. Ф. Рылеев, А. А. Дельвиг. Сленин был издателем декабристского альманаха «Полярная звезда».

Видное место в столичной книжной торговле занимала династия Глазуновых, просуществовавшая более 100 лет (1783–1917). 100-летний юбилей фирмы совпал с первым публичным выступлением будущего знаменитого композитора, директора петербургской консерватории Александра Константиновича Глазунова, правнука основателя фирмы.

Представители старинной купеческой семьи Глазуновы начали книжную торговлю в Москве, но в конце XVIII века перебрались в Петербург и к 1811 году братья Глазуновы владели уже 10 лавками в столице. Магазины их располагались в центре Петербурга — на Невском проспекте, в Гостином дворе, на Садовой улице — и пользовались популярностью. Наряду с магазинами ими было приобретена и типография. Глазуновы печатали главным образом научную литературу — труды членов Академии Наук и преподавателей московского университета, книги по истории, географии, сельскому хозяйству, медицине, различные учебники. С середины 20-х годов они начали издавать и произведения русских писателей — Державина, Батюшкова, Марлинского, Пушкина, Лермонтова. В начале 40-х годов Глазуновыми было осуществлено издание трех посмертных томов (IX, X, XI) сочинений А. С. Пушкина, редакторами которых были В. А. Жуковский, П. А. Вяземский и П. А. Плетнев. В 1840 году ими же был впервые издан «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова.

Пожалуй, самой значительной и популярной в Петербурге в первой половине XIX века была книжная торговля А. Ф. Смирдина.

Александр Филиппович Смирдин вошел в историю русского книгоиздательства как основатель нового периода в издательском деле, периода, позднее названного его именем. «Имя издателя, книгопродавца Смирдина давно уже приобрело на Руси общую известность, — писал В. Г. Белинский. — В глазах публики г. Смирдин давно уже не принадлежал к числу обыкновенных торгашей книгами. Нет, русская публика видела в г. Смирдине книгопродавца на европейскую ногу, книгопродавца с благородным самолюбием, для которого не столько важно было нажиться через книги, сколько слить свое имя с русской литературой, ввести его в ее летописи».[109] И действительно, несмотря на коммерческий характер деятельности Смирдина, ее с полным основанием надо назвать просветительской. Начав «мальчиком» в московской книжной лавке, он во время захвата Москвы французской армией в 1812 году, пешком, пробавляясь милостыней, добрался до Петербурга, где спустя некоторое время устроился в книжную лавку Плавильщикова. Там полуграмотный юноша проявил недюжинные способности, необыкновенное трудолюбие и большую любовь к книге. Это побудило Плавильщикова не только назначить его главным приказчиком, но и завещать Смирдину типографию, книжный магазин и библиотеку. Смирдин свято чтил память своего учителя и всемерно сохранял многие его начинания, но в то же время значительно расширил издательское дело, установив его на коммерческих началах, намного увеличив тиражи и удешевив стоимость книги. Например, если раньше цена одного экземпляра хорошего издания стоила от 10 до 25 руб., то у Смирдина том басен Крылова стоил 4 руб., а цена одного тома выпущенного им в 40-х годах «Полного собрания русских авторов» упала до 1 руб. Значение этого удешевления книги для распространения отечественной литературы становится особенно явственным, если учесть, что жалование среднего чиновника в этот период составляло 35–40 руб. в месяц. Поэтому совершенно прав был В. Г. Белинский, заметив, что Смирдин сделал произведения русских писателей доступными «и для небогатых людей».

Кроме того, Смирдин первым ввел плату (гонорар) писателям за издание их сочинений, тем самым способствуя тому, чтобы труд писателей стал профессиональным. И более того, высокими гонорарами Смирдин стремился поощрить русских писателей и способствовать развитию литературы. Как писал его современник поэт и баснописец А. Е. Измайлов, Смирдин «одни хорошие лишь книги издавал, и литераторам не делал притеснения. На обхожденье ты и на платеж хорош».[110] А более поздние литературные критики так оценили издательскую деятельность Смирдина: «Смирдин первый оживил у нас литературу благородной оценкой труда, первый не захотел пользоваться обыкновенной беспечностью таланта, и первый стал вознаграждать его прибылью… Все это необыкновенное движение в нашей литературе было следствием его деятельности, его благородного образа мыслей, его усердия к умственной славе России и того неограниченного доверия, которое умел он своею честностью внушить всему пишущему и читающему классу».[111]

Смирдин много помогал писателям, в том числе А. С. Пушкину, к которому он относился с благоговением и любовью, высоко оценивал все, что выходило из-под пера великого поэта. Так, в начале 1830-х годов, когда расходы Пушкина резко возросли в связи с женитьбой, Смирдин взял на себя распродажу всех ранее вышедших, но не раскупленных его произведений, за что ежемесячно выплачивал поэту по 600 руб. Помимо сочинений Пушкина Смирдин издавал И. А. Крылова, Н. В. Гоголя, В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова, П. А. Вяземского, осуществлял переиздание произведений М. В. Ломоносова и Г. Р. Державина.

Успешное ведение дел позволило Смирдину в 1832 году перевести свой магазин, помещавшийся на Мойке у Синего моста, в роскошное помещение на Невском проспекте (д. 22). Н. М. Карамзин так описал этот магазин: «На Невском проспекте в прекрасном новом здании, принадлежавшем лютеранской церкви св. Петра, в нижнем жилье находится книжная торговля г. Смирдина. Русские книги в богатых переплетах стоят горделиво за стеклом в шкафах красного дерева, и вежливые приказчики, руководствуя покупающих, удовлетворяют потребность каждого с необыкновенной скоростью. В верхнем жилье над магазином устраивается библиотека для чтения, первая в России по богатству и полноте… Сердце утешается при мысли, что наконец и русская наша литература вошла в честь и из подвалов переселилась в чертоги».[112] К сожалению, такая плодотворная любовь Смирдина к русской литературе и писателям его лично Привела к разорению. Литератор А. В. Никитенко заметил в своем дневнике про Смирдина: «Наши литераторы овладеют его карманом как арендою. Он может разориться по их милости. Это было бы настоящим несчастьем для нашей литературы». Действительно, некоторые писатели злоупотребляли благожелательным отношением издателя, среди них — особенно Булгарин, Сенковский и Греч. В результате к концу 30-х годов Смирдин испытывает большие трудности. В 1839 году он делает попытку объединить русских писателей в фундаментальном издании «Сто русских литераторов» с их портретами и обзорами творчества. Но издание, несмотря на роскошное оформление, было неудачным и убыточным. Неудачей закончилась и попытка публикации «Энциклопедического лексикона». С 1840 года и до своей смерти в 1857 году; Смирдин боролся с разорением и долгами. Несмотря на все попытки опытного «книжника», дела его шли все хуже, и скончался А. Ф. Смирдин в полной нищете, позабытый многими из тех, кому он так помогал при жизни.

Книжная торговля в крупных городах не сосредотачивалась только в крупных магазинах — с конца 30-х Годов XIX века растет число лавок букинистов, где можно было произвести обмен старой книги на новую с приплатой. Увеличивается и число разносчиков, торгующих книгой и на «толкучем рынке» — «там находятся книги на всех языках, причем очень дешево» — свидетельствовал современник. Такие книжные «развалы» существовали на Апраксином, Щукином и других рынках. «Ходебщики» (то есть торгующие книгой вразнос) и букинисты с течением времени становятся серьезными конкурентами солидных книжных магазинов.

Помимо Петербурга и Москвы книжная торговля во второй четверти XIX века начинает успешно развиваться и в провинциальных городах — Дерпте, Риге, а также Казани, Харькове и др. В 1833 году вышло в два раза больше книг на русском языке, чем в 1825 году, а за период с 1833 по 1840 годы вышло в 8 раз больше книг, чем за 1801–1805 годы.[113]

Главными потребителями книги были в то время в основном дворянские семьи, в которых считалось модой иметь свои библиотеки. «Кроме покупателей местных, — отмечали книгопродавцы, — зимой появлялось значительное количество помещиков, покупавших зараз на большую сумму».[114]