"Душитель" - читать интересную книгу автора (Лэндей Уильям)

5

Майкл шагал туда-сюда по крыльцу, кутаясь в зимнее пальто, затягиваясь сигаретой, ковыряя мыском ботинка отсыревшие половицы. Доски гнили и расслаивались. Проклятая сырость. Весь дом разваливается. Просто удивительно, с какой скоростью дома начинают разрушаться, насколько неразборчивы плесень и влага. Если как следует топнуть, он проломит любую доску.

Дверь скрипнула, и высунулась голова Рики.

— Ужин.

— Сейчас приду.

Голова исчезла, дверь захлопнулась.

Через несколько секунд Рики снова высунулся.

— Она говорит, сейчас же.

— Скажи, что я приду через минуту.

— Я сказал. Она говорит, что через минуту — это не сейчас же.

— Сам знаю. Я попросил минуту, потому что приду через минуту. О Господи!

Рики вышел на крыльцо, притворив дверь.

— Какого черта ты тут торчишь? Холодно.

Майкл показал ему сигарету.

— Кури в доме. Здесь холодно.

— Видел? — Мыском кожаного ботинка Майкл отделил кусок половицы. Он ковырял щепку до тех пор, пока она не отлетела. — Посмотри.

— Да. Чертов бардак. Починим весной. Может быть. Ну хватит, пошли. Здесь холодно, а я хочу есть.

Майкл нахмурился.

— В чем дело, Микки? Голова болит?

— Нет.

— Тогда в чем проблема?

— Никаких проблем.

— У тебя такая рожа…

— Неправда.

— Правда. «Приду через минуту»…

— Пошел ты, Рик.

— «Пошел ты, Рик»…

Рики ухмыльнулся. На его лице показалась очаровательная, веселая, исполненная достоинства улыбка, которой он славился с того самого дня, как родился — четырьмя годами позже Майкла. Рики научился улыбаться еще до того, как у него прорезались зубы, словно уже в младенчестве понимал, что он необычный ребенок.

Мрак, окутывавший Майкла, слегка рассеялся — достаточно, чтобы он мог покачать головой и повторить «пошел ты», на сей раз уже теплее. Это «пошел ты» означало «не уходи».

— Угости сигареткой, Микки.

Майкл вытащил пачку из кармана, и Рики прикурил от его сигареты.

— Господи, ты только посмотри! — воскликнул Майкл.

Братья уставились в окно столовой, где краснолицый гигант усаживался во главе стола. Брэндан Конрой устроился в кресле, переложил с места на место нож и вилку, а потом, вместе с Джо Дэйли, сидевшим по левую руку, громко расхохотался.

— Честно говоря, впору повеситься, — сказал Майкл.

— Тебе не нравится новый папочка?

— Неужели нельзя было из приличия подождать?

— Папа год как умер. Сколько, по-твоему, нужно ждать?

— Дольше, — ответил Майкл. — Гораздо дольше.

Рики отвернулся. Он глубоко затянулся сигаретой и посмотрел на улицу — нетронутый ряд маленьких домиков, которые в зимних сумерках казались темно-серыми. Декабрь на Сэйвин-Хилле. Вдоль всей улицы плотно стояли припаркованные машины. Скоро начнутся споры из-за того, кому какой пятачок принадлежит. Застолбить для себя парковку было равносильно покупке места на целый сезон. Уже начали появляться рождественские фонари. В садике через дорогу, у Доэрти, стояли пять нелепых пластмассовых оленей, светящихся изнутри. Обычно оленей было шесть, но Джо сломал шестого, когда, будучи старшеклассником, возвращался домой навеселе и попытался его оседлать. На следующий день Большой Джо заставил сына отправиться к Доэрти и извиниться за оленя. На самом деле если Джо и надлежало за что-то извиняться, то скорее за объезжание дочек Доэрти — он проделывал это с той же лучезарной улыбкой и уверенностью в собственном праве, точно средневековый феодал. Даже младшая из трех, Эйлин Доэрти, не избежала этой участи — кажется, в машине Джо. Из-за этого Джо поругался с Майклом, потому что тот любил Эйлин с детского сада. Майкл воображал, что Эйлин не из таких, но Джо вправил ему мозги и объяснил, что завоевание сестер Доэрти — своего рода ритуал, Божий промысел. Эйлин была нужна ему, чтобы завершить хет-трик.[4] В итоге Майкл бросился на брата, хотя тот был гораздо крупнее его, — он не мог разлюбить Эйлин Доэрти, пусть даже она и предложила себя Джо для ритуального кровопролития. Возможно, Майкл до сих пор ее любил в глубине души — по крайней мере память о ней. Уж такой это человек. Интересно, что теперь с Эйлин? Рики повернулся к брату:

— Слушай, а что стало с…

Но Майкл по-прежнему был увлечен происходящим в столовой. Его вновь охватил гнев.

— Ты только погляди! Погляди на Джо! Какого черта он творит?

Джо Дэйли и Брэндан Конрой, держа бокалы с пивом, смеялись.

— Ты только посмотри, как он лижет задницу Конрою! Честное слово, Рик, все это… тебя не бесит?

— В общем, нет. Слушай, а что случилось с Эйлин, которая жила напротив? Помнишь ее?

— Нет. — Майкл не отрывал взгляда от окна.

Жена Джо, Кэт, вышла на крыльцо.

— Вы идете или подать вам ужин сюда?

— Майкл злится.

— Не злюсь.

— Он думает, мама собирается подарить свою девственность…

— Я не говорил, что…

— …Брэндану.

Кэт задумалась.

— Полагаю, Маргарет в любом случае подождет, пока ужин не закончится, — сказала она.

— Слышал? — Рики улыбнулся. — Не о чем беспокоиться.

— Идите в дом. — Кэт погнала их внутрь кухонным полотенцем, и братья вошли. Что-то в Кэт — Кэтлин — говорило о том, что ее не проведешь. Она идеально подходила Джо — рослая, с массивными бедрами, миловидная, невозмутимая, и братья Дэйли слушались ее.

Майкл вошел первым, с кислой гримасой. Рики отвесил ему шутливый подзатыльник, а Кэт похлопала по плечу. И то и другое — чтобы подбодрить его.

В доме пахло чесноком, женщины суетились, нося из кухни в столовую последние тарелки.

Мимо проскочила Эми.

— Привет, Майкл. А мы думали, ты совсем пропал.

Молча прошел Малыш Джо — сын Джо. Ему было тринадцать, и он унаследовал прозвище от отца, который, в свою очередь, тоже когда-то был Малышом Джо. Дэйли были чересчур южане для того, чтобы использовать порядковые номера и довесок «младший». Каждый следующий Джо получал второе имя. Нынешний, например, звался Джозеф Патрик. Сейчас он дулся, и Майкл понятия не имел почему.

Маргарет Дэйли, мать семейства, поддразнила Майкла за его исчезновение, и настроение у него снова испортилось. С годами Майкл приобрел необыкновенную чувствительность к тону материнского голоса и научился различать в нем малейший упрек или неодобрение. Маргарет прекрасно знала об этой его способности — Майкл был самым чувствительным из ее сыновей, он быстрее всех обижался и последним прощал. Она просто не знала, как говорить с ним, не рискуя его обидеть, а потому неизбежно сетовала на подобную уязвимость, хотя в этом отношении Майкл напоминал матери Джо-старшего, мужчину, которого она так до конца и не поняла, хотя и делила с ним ложе в течение тридцати с лишком лет. Она заметила, что Майкл увял, как только услышал о своем исчезновении. Мать на мгновение пожалела о произнесенных словах, а потом решила, что не сказала ничего страшного — вот только обидно, если Майкл своим угрюмым видом испортит воскресный ужин.

Майкл стоял за спинкой стула в центре стола, чувствуя себя неловко. Чужой в доме, где прошло его детство.

— Садись! — Конрой усмехнулся. — А то я волнуюсь.

— Давай, Майкл, садись. В чем дело? — вступил Джо.

Майкл взглянул на него. Джо рассматривал брата высокомерно и вопрошающе, словно продолжая задавать тот же самый вопрос: в чем дело? Джо подражал Конрою, и это было нестерпимо. Майкл вздохнул и напомнил себе, что ужин продлится не более двух часов. Чем раньше начнется, тем быстрее закончится. Он уже воображал себя дома.

Майкл сел, остальные заняли места вокруг него. Маргарет — во главе стола, напротив Конроя, на своем законном месте. Рики — напротив Джо, как можно дальше от него, чтобы свести к минимуму возможность ссоры. Кэт — рядом с мужем, дабы присматривать за ним. Она нравилась Майклу, и он терпел Джо за то, что тот любит жену. Кэт, благослови ее Бог, была готова встать за мужа под пулю — или застрелить его собственноручно, если потребуется.

Напротив Майкла сидела его любимица, рыжеволосая Эми Райан, чье присутствие неизменно украшало воскресные сборища. Эми была подружкой Рики, и Майкл питал к ней почти романтические, противозаконные чувства. Эми, смелая, веселая, очаровательная, стильная, циничная, умная, просто изобиловала достоинствами, и невозможно было выбрать из них одно или два. Сегодня она надела белую рубашку, возможно, принадлежавшую Рики, и Майкл решил, что это очень трогательно. Она носила рубашку Рики точно так же, как предыдущие девушки носили его университетскую куртку. В чувствах Майкла к Эми не было холостяцкого вожделения, но она заставляла его задаваться вопросом: вправду ли ему так хочется одиночества?

Сидящие за столом еще не успели развернуть салфетки, когда Эми произнесла:

— Брэндан, я слышала, что Алван Байрон займется делом Душителя. — Она принялась беззаботно рассматривать блюда — лапшу, жаркое, чесночный хлеб, как будто ответ ее мало интересовал.

Эми Райан была репортером, одной из двух женщин в штате «Обсервера». Брэндан Конрой не стал заглатывать наживку.

— Это для печати?

— Да ладно, Брэндан! Мы с вами просто разговариваем. Ну сами решите, для печати это или нет.

— Нет.

— Ладно. Запомните, Маргарет, — проговорила Эми, — это не для печати.

— Разумеется, — нараспев произнесла та.

Конрой скрестил руки на груди.

— Тогда слушайте. Алван Байрон не станет заниматься делом Душителя по той простой причине, что он не сможет его раскрыть. У него нет ни людей, ни ресурсов, ни методики.

— У него есть Майкл, — сказал Рики.

— А у нас Джо.

— Вот именно.

— Ри-ики… — проворчала мать.

Майкл положил себе на тарелку клубок спагетти и, не поднимая глаз, принялся старательно перемешивать макароны с соусом.

Конрой снова повернулся к Эми:

— Давай-ка я кое-что объясню тебе, девочка, прежде чем ты побежишь в редакцию и напишешь статью о великом Алване Байроне. Твой мистер Байрон не полицейский, никогда им не был и не будет. Все, что он знает о расследованиях, можно уместить на кончике иглы, и то там останется место для парочки ангелов.

— Великий Конрой изрек свое слово, — произнес Рики.

— Но он же генеральный прокурор, Брэндан. Разве это не в счет? — не отставала Эмми.

— Нет. Ты, видимо, не понимаешь. Байрон — генеральный прокурор, в том-то и проблема. Ты ведь не идешь к дантисту, когда ломаешь ногу. По той же причине не следует юриста делать полицейским. Знаешь, что я вижу, когда бываю в кабинете генерального прокурора? Юридическую контору. Янки, евреи и одинокий ирландец по фамилии Дэйли. Много болтовни, и вдобавок всем заправляет цветной. — Он улыбнулся. — Все там вверх тормашками.

— Тринадцать убитых женщин, — напомнил Майкл.

— Пожалуйста, Джо, не забудь. Тринадцать убитых женщин, — проговорил Рики.

Конрой взглянул на Майкла:

— Мы его найдем.

— И лучше сделайте это побыстрее. Я не могу спать, когда Джо на работе, а где-то поблизости слоняется маньяк. Мне все время кажется, что он прячется в шкафу и ждет, когда я засну… — вступила в разговор Кэт.

— Мы его поймаем, не беспокойся. Скоро все закончится, — успокоил ее Конрой.

— Брэндан, — сказал Рики, — не обижайтесь, но Майк поймает вашего Душителя прежде, чем Джо успеет съесть десяток пончиков.

Джо помахал в воздухе вилкой.

— Я лишь пересказываю то, что слышала. — Эми вздохнула. — Байрон займется делом Душителя. Спорим?

— Принимаю спор, детка, — отозвался Конрой. — Это дело бостонского полицейского департамента. Не понимаю, с какой стати мы должны от него отказываться.

— Если Байрон скажет — значит, так и будет, — заметил Майкл.

— Это тебе так кажется, — возразил Конрой.

— Так и есть. Он генеральный прокурор, ему принадлежит юрисдикция над всем штатом. Если он захочет заняться делом Душителя, так и будет.

— Это в очередной раз доказывает, как ты мало знаешь, умник. Несомненно, насчет формальной стороны ты прав. Но есть формальности, а есть практика. Байрон не сможет расследовать дело без помощи бостонской полиции. И не важно, что написано в книгах. Это жизнь. В жизни невозможно вести расследование без детективов — специалистов по убийствам. У Байрона их нет, а у нас есть. — Конрой пытался сохранять спокойствие, но ему удавалось это с трудом.

— Да, Микки, — сказал Рики, — ты проводишь слишком много времени в вашей конторе, с евреями.

— И цветными, — подсказал Джо.

— И янки, — добавила Эми.

— Может быть, вы правы, Брэндан, — проговорил Майкл. — Вам и впрямь не нужна ничья помощь. Прошло полтора года — и каковы результаты? Тринадцать трупов — и ни одного подозреваемого. Город в ужасе. Отличная работа.

— Майкл, довольно! — Маргарет попыталась остановить назревающую ссору.

Тот покачал головой. Он и сам не знал, отчего начал спорить, — на дело Душителя и на Алвана Байрона ему было плевать. Просто Майкл испытывал непреодолимое желание возражать Брэндану Конрою. Нечто в его голосе и нравоучительной манере говорить пробуждало в Майкле черта.

Конрой, кажется, намеревался закончить спор. Он не собирался злиться и тем самым радовать Майкла.

— Мы его поймаем, — повторил он без особой уверенности. — Подождите — и сами увидите.

— Итак, — вмешалась Эми. — Вы все еще хотите заключить пари, Брэндан?

— Что Байрон не станет вмешиваться? Неохота забирать у тебя деньги, девочка. Разве что поспорим на пятьдесят центов. Столько тебе платят в твоей газетенке?

— Не важно. Потому что я выиграю.

Конрой ухмыльнулся и поднял бокал.

— Ты мне нравишься.

Майкл закатил глаза. Джо увидел это и неверно истолковал.

— Ну да, со стороны судить легко, Микки, — сказал он.

— Я ничего не говорю, Джо, — возразил Майкл.

— Я тоже полицейский, — не унимался Джо.

— Речь не о тебе, брат. Давай не будем ссориться. — Майкл пытался закончить разговор.

— Речь о полицейских. А я — один из них, — горячился Джо.

— И твой отец был полицейским, — ввернул Конрой.

— Давайте не будем его приплетать, — попросил Майкл.

— Я просто сказал… — Конрой искренне хотел оправдаться.

— Не надо.

— Прости, Майкл, я ничего такого не имел в виду.

— Он ничего такого не имел в виду, — повторил Джо.

По полицейским отчетам Майкл представлял, как погиб отец. Переулок в Восточном Бостоне, пуля в сердце. Джо-старший рухнул наземь, раскинув руки. Майкл увидел эту картину и пришел в ярость.

— Брэндан, отцовское кресло не успело остыть, когда вы на него сели…

— Майкл! — Маргарет больше удивилась, чем разозлилась.

Конрой оставался невозмутимым.

— Понятно, — произнес он.

Теперь все стало ясно.

— Полагаю, мне лучше уйти, — продолжал Конрой.

— Идите, — отозвался Майкл.

Джо стукнул кулаком по столу.

Конрой вытер губы салфеткой.

— Простите, мне не следовало приходить. Маргарет, дамы… Спасибо за приглашение. Извините.

— Брэндан, — сказала Маргарет, — немедленно сядь. Это мой дом, и ты мой гость. Довольно.

Матушка Дэйли умела быть чертовски величественной. Покойный супруг прозвал ее Принцессой Маргарет. Сыновья, любившие точность, называли ее Королевой Марго.

— Нет, Маргарет. Майкл прав, я слишком поспешил.

— Майкл ошибается.

— В другой раз. Не хочу портить вам ужин.

— Брэндан! Сядь! Майкл сейчас извинится.

— За что? — удивился Рики. — Майкл ничего такого не сделал.

— Не лезь не в свое дело, парень.

Брэндан Конрой вежливо улыбнулся. Спорить было бессмысленно, разубедить Конроя никому еще не удавалось.

— В другой раз, — повторил он, извинился, надел пальто и вышел.

Семеро Дэйли слышали, как он завел машину и уехал.

Наступила тишина, которую нарушил Рики.

— Майкл, — сказал он, — передай-ка мне лапшу.

Сколько себя помнили Дэйли, к телефонному столбу перед домом была прикреплена баскетбольная корзина. Они пережили несколько таких корзин. Мороз губил металлические кольца и неуклюжие фанерные щиты, так что каждые несколько лет Джо-старшему приходилось менять корзину, прикрепляя новую чуть выше или ниже, сверля новые отверстия для шурупов. Нынешняя корзина, продержавшаяся дольше всех, висела на вылинявшем, чересчур маленьком алюминиевом щите в форме веера, на несколько дюймов выше положенного, особенно если отойти к обочине, где тротуар шел под уклон. Мальчишки Дэйли считали часть тротуара под щитом своей личной игровой площадкой. До сих пор, хотя младшие Дэйли давно здесь не жили, некоторые соседи по старой привычке не парковались у столба, как будто это был пожарный гидрант. Время от времени новый сосед, или гость, или иной чужак, незнакомый с местным этикетом, оставлял машину под кольцом, и Дэйли рассматривали это как признак упадка. Раньше никто даже не думал парковаться здесь, потому что с Дэйли, особенно с Джо, не смели шутить — и в любом случае на площадке постоянно шла игра.

Эти игры были чертовски серьезным занятием. Ими управлял неписаный кодекс правил. Нельзя подставлять подножку игроку под кольцом, иначе он может упасть спиной на бордюр, как это однажды случилось с Джимми Райли. Нельзя играть мячом Дэйли в отсутствие его хозяев, даже если мяч валяется на площадке. Припаркованные машины входят в пределы площадки, а тротуар — нет, чтобы игроки не становились сзади столба и не перехватывали мяч у защитника — прием настолько нечестный, что Джо немедленно его запретил. Впрочем, это все была техническая сторона дела. Подлинное тайное знание крылось в мальчишеской иерархии. На площадке обычно играли полтора десятка местных, преимущественно ирландцев, знакомых по школе или по церковному приходу, и каждый прекрасно знал свой порядковый номер. Никаких скидок на рост и возраст. Не важно, кто ты такой. Майкл Дэйли всегда был середнячком, даже на собственной площадке. Зато Лео Мэдден, хотя его отец не выходил из тюрьмы, а мать весила целую тонну, забивал трехочковые, как чемпион, и потому его безусловно уважали. Почет победителям, позор проигравшим. Все — настоящее, вполне измеримое и бесценное в глазах мальчишек. И мужчин.

Поэтому, когда братья Дэйли отправились после ужина играть в свете уличных фонарей, женщины подошли к окнам посмотреть. Они собрались в гостиной, откуда было видно веранду, двор и улицу. Маргарет и Кэт стояли рядом у одного окна, Эми у другого. У младших женщин выражение было одинаковое — смущенное, сердитое, насмешливое. Королева Марго тоже пренебрежительно улыбалась, но в ее глазах затаилась смутная тревога. Она не разделяла обычного женского скептицизма по поводу мальчишеских игр, прекрасно понимая, что при любом раскладе один из ее сыновей проиграет. Маргарет почувствовала, как рука Кэт обняла ее за талию — стало немного легче.

— Маргарет, — сказала Кэт, — вам следовало завести четвертого ребенка. Двое против одного — это нечестно.

— Нечестно по отношению к кому?

— Вы правы. — Кэт задумалась. — Рики должен позволить им выиграть, хотя бы разок.

Маргарет скептически фыркнула, выпустив сигаретный дым из ноздрей.

— Эми, почему бы тебе с ним не поговорить? Пусть Рики иногда позволяет Джо выигрывать. — Кэт искоса взглянула на Эми. — Ты ведь сумеешь его убедить.

Эми двумя пальцами выдернула изо рта сигарету.

— Дамы, поверьте, даже если бы наша жизнь с Рики представляла собой сплошные розы, все равно ничего бы не вышло. Он скорее предпочтет лишиться руки, чем проиграть брату.

— Что ж — если Джо победит, будет только честно, — сказала Кэт.

— Однажды он, наверное, победит. Если они сыграют раз сто подряд.

— Только надеюсь, что Джо его не убьет после очередного проигрыша, — заметила Эми.

— Если он кого-нибудь и убьет, то беднягу Майкла. Даже не знаю, что в него вселилось. В последнее время Майкл сам не свой, — отозвалась Маргарет.

— Не бойтесь, мама, Джо его не убьет. Разве что поколотит немного, — попыталась разрядить обстановку Эми.

— Ты меня утешила, милая.

Майкл на площадке прыгал, чтобы не замерзнуть.

— Сама не знаю, с чего он взъелся на бедного Брэндана. Правда, не знаю, — с горечью произнесла Маргарет.

— А я знаю, — заявила Эми.

— Маргарет, может быть, вам пойти в монастырь? — спросила Кэт.

— Я не собираюсь ни в какой монастырь.

— Что, не прочь еще пошалить?

Маргарет обернулась к младшим собеседницам.

— А что здесь смешного?

Кэт сделала Эми гримасу: брови подняты, на лице удивленная улыбка.

— Ничего смешного. Послушайте, мама, Брэндан… — попыталась объяснить Эми.

Кэт заткнула уши.

— Прекратите!

— Брэндан…

— Перестаньте, перестаньте!

— А я и не знала, что вы, девочки, настолько щепетильны.

— Я не щепетильна, — возразила Эми.

Кэт смотрела на Джо, который стоял с поднятыми руками в ожидании подачи.

— Эми, хочешь пари, чтоб было поинтересней? — неожиданно предложила она.

— Конечно! — с энтузиазмом отозвалась Эми.

— Шесть очков.

— Согласна.

— Маргарет, а вы? Майкл сегодня явно не в духе. Не хотите поставить доллар-другой на среднего сына? — обратилась Кэт к Маргарет.

— Вы хотите, чтобы я заключала пари против собственных детей?! — возмутилась та.

— Всего лишь против одного из них.

Маргарет покачала головой.

— Ну же, мама, — настаивала Эми. — Это просто шутка.

— Мы никому не скажем, — добавила Кэт. — Честное слово.

— Нет, милая, спасибо.

— Ну так поставьте на бедняжку Джо, — умоляла Кэт.

Маргарет задумалась.

— Пять центов на Рики.

— Вы ужасная мать! — взвизгнула Кэт.

Сквозь стекло было слышно, как братья переругиваются за игрой. Джо и Майкл — в одной команде, как обычно. С самого начала они пользовались численным преимуществом, обходя Рики с разных сторон, вынуждая его блокировать то одного, то другого и пасуя друг другу. Майкл играл осторожно, не рискуя. Он предпочитал выскользнуть на свободное пространство, чтобы беспрепятственно сделать бросок. Иногда он выходил из круга света, и женщины щурились, чтобы разглядеть его в темноте. Джо предпочитал жесткую игру. Он двигался, как медведь, который ловит бабочку. Мышцы гарантировали ему оптимальную позицию под корзиной. Вдвоем братья представляли собой неплохую команду. Счет возрастал — 2:0, 3:0, 4:0, — и поддразнивания Джо становились все громче и громче. Эми была права: Джо злился по поводу Брэндана, и, хотя именно Майкл был инициатором случившегося, брат перенес гнев на Рики. Подразумевалось, что Майкл не принимает участия в борьбе между Джо и Рики. Если Джо сердился, вполне естественным для него было наброситься на Рики, а не на Майкла. Оскорбления так и сыпались:

— Ну же, детка… Ты что, девчонка? Боишься заработать синяк? Слюнтяй…

А потом все враз изменилось. Майкл попытался забросить мяч в прыжке — у него это отлично получалось, — но на сей раз промахнулся. Мяч угодил в край щита, отпрыгнул и полетел не в ту сторону, где его ожидал Джо. Рики перехватил мяч на лету.

— Черт… — прошипела Кэт.

Эми улыбнулась.

Потом все пошло очень быстро. Рики вел мяч то левой, то правой. Майкл бросился в атаку, но Рики увернулся и пропустил мяч у брата между ног. Майкл остался позади и на время выбыл из игры. Джо шагнул навстречу, словно стражнику ворот дворца. Рики на мгновение остановился, окинул его взглядом и неторопливо и низко повел мяч направо. Джо проглотил наживку, сначала просто подался вперед, потом шагнул — нерешительно, как будто запнувшись. Этого было достаточно. Рики перебросил мяч в левую руку и обошел брата — 6:1.

Кэт простонала:

— Это нечестно! Рики просто выпендривается!

— А вот и нет, — возразила Эми.

— Эми!

— Ладно, ладно. Конечно, он немножко рисуется, — нехотя призналась Эми.

Эми не сводила с Рики глаз, потому что знала — он «выпендривался» для нее. Он был прекрасен — играл стремительно, легко, ярко, но самое главное — красиво. То, как он двигался, то, как вместе с ним двигался мяч, как отскакивал от асфальта к ладони, то, как он крутился и словно летел, буквально завораживало. Эми не знала Рики в те годы, когда он был героем старшей школы — Ловкач Рики Дэйли, главный нападающий и капитан всех мыслимых команд, которому предложили учиться в Холи-Кросс, откуда вышел знаменитый Коузи. И слава Богу, что не знала. Эми не хотела думать о Рики как об одном из тех людей, которые были настоящими звездами в школе и в колледже, а потом пережили спад и ностальгию. Она не хотела думать о нем в прошедшем времени и особенно — считать его спортсменом, потому что он им не был — уже не был. Так или иначе, Рики никогда об этом не заговаривал. Эми долго не подозревала, что у ее парня столь блистательное прошлое, пока не познакомилась с его родными и Маргарет не показала ей альбом с вырезками. Честно говоря, решающим моментом баскетбольной карьеры Рики для Эми стало то, как эта карьера закончилась — то, как он ее перечеркнул, ввязавшись в нелепую авантюру. Его поймали с полным багажником курток, которые, по его словам, свалились с грузовика. Всему пришел конец — Холи-Кросс, баскетболу, Ловкачу Рики Дэйли. Никакой надежды на счастливое избавление. Все это было так неуклюже, настолько не в стиле Рики, что казалось какой-то западней. Эми видела в случившемся нечто героическое. Рики оставался верен какому-то непонятному, болезненному, отчасти губительному импульсу, который никто — ни Эми, ни даже, вероятно, он сам — был не в силах постичь. Просто он перестал чувствовать себя Ловкачом Рики и потому остановился. Эми не могла отрицать, что полюбила его еще сильнее, по крайней мере взглянула на него по-другому, наблюдая за игрой. Она подумала, что интуитивно, подсознательно понимает, отчего Рики так живет. Он как будто делал обратное тому, что от него ждали. Господи, как можно не любить такого прекрасного и щедрого человека?

Рики увертывался, вел мяч, проскакивал между братьями. Мокрые от пота волосы падали на лоб. Рики молчал. Его виртуозность отнюдь не была внове для окружающих.

Джо с каждым забитым мячом злился все сильнее. У него уставали ноги, и теперь он ограничивался тем, что шлепал Рики ладонью или толкал его локтем или бедром, когда тот проносился мимо.

Рики забрасывал прямые и крученые. При счете 18:6 Джо наконец взорвался и отшвырнул Рики на ограждение под кольцом.

— Девятнадцать, — сказал тот, лежа на асфальте. — Эй, Майк, не хочешь махнуться командами?

— Отсоси, — посоветовал Джо.

— «Отсоси». Как умно, братец!

Джо показал ему средний палец.

— Вот ты как, Джо? — Рики встал. — Сначала был заодно с Конроем против Майкла, теперь это? Ну-ну…

Джо шагнул к нему.

— А ну повтори.

— Да брось, Джо, надо уметь проигрывать. Мог бы уже и научиться… — Рики выбежал на дорогу и бросил мяч Майклу.

— Готов, Джо? — крикнул тот.

Джо что-то буркнул, и Майкл перекинул мяч Рики.

Рики снова взглянул на старшего брата. Можно закончить игру, сделав бросок отсюда, через голову Майкла, но ему хотелось показать Джо, что удар направлен именно на него. Джо не простит ошибки члену своей команды. Рики метнулся влево и, сделав стремительный разворот, оставил Майкла позади. Потом остановился, готовясь к прыжку прямо под носом у Джо, тот махнул рукой, пытаясь достать мяч, а потом сильно ударил Рики в грудь, отчего тот снова растянулся на земле.

— Джо! — крикнул Майкл.

— Играй как положено! Я что, должен один стараться? Ты играешь, как педик!

Майкл подал Рики руку, помогая ему встать.

— Двадцать, — сказал Рики.

— Все, — огрызнулся Майкл. — Не игра, а дерьмо.

Он зашагал к дому.

— Давай, вали! — крикнул Джо. — Я и без тебя обойдусь! Педик.

Рики бросил ему мяч.

— Давай.

— Какого хрена ты смеешься?

— Хочешь знать, что я собираюсь делать дальше?

— Что?

— Как я намерен выиграть. Сделаю бросок в прыжке, прямо отсюда, через твою голову. Предупреждаю на всякий случай.

Джо нахмурился. Это уловка? Брат снова рисуется? Пообещать — одно, а сделать — другое. Выставить брата идиотом — это в стиле Рики. И все-таки…

Джо вернул ему мяч. Рики вполне убедительно бросился вправо, послав мяч далеко вперед, почти за спину Джо, и тот, невзирая на все сказанное, не удержался и шагнул. Один лишь шаг. Рики швырнул мяч в корзину через его голову. У Джо отвисла челюсть, прежде чем мяч проскочил через кольцо.

— Очко, — констатировал Рики.

Джо молча смотрел на него.

Рики мог бы оставить все как есть. Но выражение ненависти на лице брата, подергивающийся мускул на щеке — Джо выглядел так, как будто собирался взорваться, — все это казалось очень смешным. Рики смотрел на Джо, а потом сделал первое, что пришло ему в голову, — крикнул тому в самое ухо.

Джо погнался за ним.

— О Господи… — простонала, стоя у окна, Маргарет. В ее сознании возникла картинка: двое мальчишек катаются по земле, пинаются, размахивают руками, так крепко цепляются друг за друга, что ни один не может высвободиться и ударить как следует. Сколько им было — шестнадцать и одиннадцать? Они бы поубивали друг друга, если бы она не выскочила из дому и не разняла их. И все из-за чего? Из-за баскетбола! О Господи…

Рики летел к дому. Он перескочил через десятифутовый забор из сетки, который отделял подъездную дорожку Дэйли от соседской. Джо последовал за ним, но слишком поздно. Рики снова вскарабкался на забор и спрыгнул с другой стороны. Он ухмылялся и тяжело дышал, глядя на брата.

— Ну и где копы, когда они так нужны? — поинтересовался он.

Эми прикрыла улыбку ладонью, как будто смеяться было невежливо.

— Ох, Джо! — Кэт вздохнула. — Ну, дамы, не могли же мы все поставить на Рики…