"Никита Добрынич" - читать интересную книгу автора (Голубев Владимир)Глава 5. Расчет и приличияКнягиня, обеспокоенная сменой жилья, вела себя сдержанно, со Светланой общалась мало, Олег сам предпочитал молчать. Недовольный хозяйской едой, Олег решил сам покашеварить, начал с шанюшек, а закончил пельменями. Он весь вымазался в муке, а княгиня, любопытства ради, смотревшая на необычные занятия воина, впервые засмеялась. Она одобрительно отозвалась о кулинарных успехах Олега, тот улыбнулся в ответ. Светлана, наблюдавшая со стороны, эту идиллию, была поражена. Человек, буквально вчера, убивший десятки людей, потерявший друга и соратников, вел себя, как обычный обыватель на пикнике. Мышкин старался не встречаться со Светланой. Она видела, что штабс-капитана гнетет участие в последней операции. Иннокентий Петрович ходил злой, готов был в любой момент сорваться. Сейчас он снова попытался выскользнуть со двора. Уйти по-английски, не прощаясь. Светлана остановила его, она решила поговорить по душам. Спросила, что его так мучает. Он не стал закрываться в своей скорлупе, ответил ей прямо. — Мы все считаем аборигенов дикарями, людьми низкими. Слова придумываем разные: аборигены, туземцы. Или, как говорит Олег, унтерменши. Мне это не удаётся. Я, всё равно, вижу в них людей. На войне я убил много врагов, но сейчас не война, а они не враги. Хуже всего, что мы убивали их из-за денег, чтобы добыть проклятое золото. — Вы поставили себе высокую цель. Ваша совесть чиста, — возразила Света. — Нет. И уже никогда не будет. Я был недостоин, любить Вас раньше, Светлана, а сейчас пачкаю Вас своей любовью. Светлана обняла Иннокентия Петровича, и заплакала. Циничная и прагматичная женщина была еще слишком молода. Остатки глупых книг, и еще более глупых фильмов, еще не покинули её умную головку, замаскированную легкомысленными кудряшками. Сейчас, впрочем, эта маскировка не работала, скрытая, обязательным к ношению, головным убором. Никита нашел выход из своего мрачного одиночества, он стал сооружать самогонный аппарат. Змеевик он сделал из серебра, сначала хотел использовать золото, оно ковалось лучше, но и серебро оказалось достаточно пластично. И Никита, и Мышкин покинули Олега. Его сторонились все. Ситуация разрешилась сама собой: через два дня приехал отец княгини и забрал её под свою опеку. Княгиня смогла упросить отца принять на службу нового, очень молчаливого телохранителя. Это качество Олега сыграло главную роль при приеме на службу. Через неделю поминки закончились, и княжна собралась ехать в Брянск, Олега она забирала с собой. За день до отъезда он заехал попрощаться к Коробку. Сначала Олег поговорил с Мышкиным, он оставил ему свое золото на хранение. Бронежилет, оставшийся от Евгения, Олег подарил Валентину, затем отдал Валере оба прибора ночного видения и пару переговорных устройств. Давал с отдачей, Олег рассчитывал еще вернуться в Карачев. — Подожди, Олег, я тебе сейчас зарядное устройство принесу, другое, не фонарик, — Владимир Александрович все важные вещи резервировал, только с ноутбуком просчитался, дорогая была модель, профессиональная. Олег растерялся, но Валера уже протягивал ему обратно очки ночного видения. Мышкин спросил Олега о его планах. — В этом году планирую осмотреться. Установить связи в среде профессиональных военных. Затем попробую осуществить нашу задумку, разбить монголов в битве на Калке. Тут без тебя, Иннокентий Петрович, мне не обойтись. Мои знания, образование и опыт, с твоими не сравнить. Я диверсант, разведчик, а нужен знаток крупных войсковых операций. Тем более у тебя большой практический опыт, — льстил, без стыда и совести, Олег. — Оружия, практически нет. Четыре винтовки, чуть больше трех сотен патронов. Остальное оружие можно пускать на перековку, патронов нет, и не будет. Есть еще беретта у Коробова, с полусотней патронов, и Фёклушкино помповое ружье. Всё. Воевать не с чем, — начал обосновывать свой отказ Мышкин, — нам и привлечь больше некого. Коробов только числится старшим лейтенантом. Когда мы начинали подготовку операции, по переброске сюда винтовок, я много с ним беседовал на военные темы. Любой унтер-офицер, служивший у меня, знал и умел больше. Его оба сына — офицеры того же сорта, Никита мальчишка. — Знания компьютеров и радиоэлектроники братьями Коробовыми, в этом веке можно рассматривать, как отсутствие образования, — согласился Олег. — У Валеры в универе было конструирование и черчение. Необходимый минимум знаний для сборки механизмов есть, Коробов старший говорил, что, в этой части, полагается на него. От Никиты тоже польза будет, он учился на управленца. Эти везде нужны, — уважительно отозвался о Никите Мышкин. — Не смеши меня. Это американские методы управления. Если он попробует применить их здесь, прослывет последней сволочью. С ним никто дел иметь не будет. А то и прибьют из-за угла, — хмыкнул Олег. — Получается, что у нас нет ресурсов, ни человеческих, ни материальных, кроме золота, — подвел итог Мышкин. — Есть то, что дороже золота, наши головы. За пару лет мы можем подготовить ударный отряд, который легко разгромит монголов. А у нас целых пять лет впереди. Неужели нам слабо решить эту задачу? — Олег, на «слабо», как ты говоришь, я не велся даже в детстве. Мы уже сделали одну попытку, нас стало на одного профессионала меньше. Приезжай через год. Я обдумаю, спланирую, подсчитаю. Тогда и поговорим, — закончил разговор Мышкин, увидев, шедшего к ним, Коробка. Олег поинтересовался у Коробка планами на ближайший год. — Ресурсы у нас маловаты. Фактически это НЗ, тот минимум, который я приготовил заранее. Семена я тебе показывал. Это больше для себя, привык я к картошке, подсолнечному маслу, тыкве, не говоря уже про сахар. Хотя, как диковины, для стола богатых людей, продавать овощи можно. Напрасно будет рассчитывать, что всё взойдет и вызреет. Садовод-огородник из меня средний, а многие культуры я семенами никогда не высаживал, ни яблони, ни груши, ни, тем более, картошку или клубнику. Основные доходы я собираюсь получать от деревообработки. Леса здесь много, даже выжигают лес для посадки зерна. Поэтому и строю лесопилку. На второе место по доходности можно поставить производство кирпича и черепицы. Карачев с кирпичными домами не выгорит, а черепичную крышу, в отличие от соломенной, одной стрелой не зажжешь. Третье место оставил для химии. Стекло здесь уже вовсю делают, но в основном на бусы. Химия это дело далекого будущего, зато самые большие доходы. Знаешь, почем я пятирублевые зеркала продал? — Вы мне, Владимир Александрович, три, нет четыре раза, подробно рассказывали, — остановил его Олег. — Вот! И пятый раз не помешает. Ты мужик головастый. Бросай в войнушку играть, иди в купцы. Риск и удача. Тебе понравится. К тому же языки знаешь. — Я не играю! Это моя работа. — Нет. Война — работа для монголов. Они этим живут. Потом война будет работой для казаков. Даже у штабс-капитана работа. Правда, Иннокентий Петрович? — В каком-то смысле да. Но я подумываю уйти на пенсию, — нехотя, согласился Мышкин. — Как только Светка решится пойти за него замуж, так сразу Мышкин уйдет в отставку. Понял, Олег. Будешь воевать в одиночку, — засмеялся Коробов. — А Валентин Светлане развода не даст. Я с ним договорюсь, — пошутил Олег. Но Мышкину шутка не понравилась. — В церкви Валентин со Светланой не венчаны. Так, что свободные люди, — слишком поспешно уточнил Коробов. — Владимир Александрович, Вы, когда подборки книг в ноутбук закачивали, сведения о порохе и выплавке металлов пролистывали? — перевел разговор на нужную ему тему Олег. — Увы, Олег, уверяю тебя, за пять лет пороха получить нельзя, — огорчил Олега Коробов. — Это я сам понимаю. Зато можно получить бензин, спирт и другие легкогорючие жидкости. Огнеметы использовались еще древними китайцами, — возразил Олег. — Сегодняшними китайцами, — поправил Коробов, — значит монголам это оружие известно. — А мы можем здесь сделать технологический прорыв. — Сейчас вопрос упирается в деньги и кадры. Золота у меня осталось килограмма четыре, да два килограмма серебра. На строительство лесопилки и небольшой усадьбы хватит, на остальное — нет. Если только вы втроем решите вложить то золото, что предназначено для подготовки полка? — выжидающе посмотрел на Олега Коробов. — Как уже говорил Мышкин — отложим разговор на год, — мягко возразил Олег, — Если только это не будет производство напалма. — Нет. Стекло. — Надумаете делать напалм, обращайтесь к Мышкину. Он Вам выдаст из наших запасов золота столько, сколько надо. — Олег, ты можешь забрать с собой автомобильную аптечку. У меня неплохой запас лекарств в НЗ, — подумав, добавил Коробов, — и выбери среди запасов местного оружия лучшую кольчугу, меч, поножи. Из лучшей стали. Хотя лучшая сталь здесь, в автомобильном чемоданчике с инструментом. Спасибо Светлане и Фёкле, не забыли забрать. — Нет. Все-таки, мои ножи фирменные. Такой хорошей стали здесь нет, и долго не будет. А какой инструмент в чемоданчике? — Ключи, отвертки, домкрат, дрель, инструменты, мелочь разная. Малоценные, но тяжелые вещи. Не то, что мой торговый набор. Зеркальца, иголки, крючки, синяя краска, — гордо заявил Коробов, — один мой топорик для отбивных, или ручной китайский миксер и мясорубка, прихваченные у Китина в квартире, важнее всего этого барахла. Я не говорю про краску, синяя ткань стоит крайне дорого. — Дрель полезная вещь, — не согласился Олег. — Сделать дрель не проблема. Через год приедешь, у моих рабочих, у каждого по дрели будет! — И по два рубанка, — засмеялся Олег. Мышкин посмотрел на него осуждающе. Фёкла принесла бутылку дорогого «ромейского» вина, кислого и противного. Выжидающе посмотрела на Коробова и ушла. Потихоньку подтянулись молодые Коробовы. Пришел даже Никита, он принес первую фляжку самогона, который именовал спиртом. Валентин и Валера ограничились пивом. — Олег, ты твердо нацелен на борьбу с монголами? Сравни боярина Евпатия Коловрата и святого князя Александра Невского. Разве второй менее уважаем, чем первый. А имена князей, погибших в битве на Калке, не помнит никто. Может нам не нападать на монголов на Калке, а сразу договориться с ними, как потом сделает отец Невского и он сам? — серьёзно заявил Коробок. — Вам не стыдно, Владимир Александрович?! Вы коллаборационист!? — не выдержал Олег. — Я согласен с Олегом, сразу сдаваться постыдно. А на Калке мы их можем победить, — не так эмоционально, как Олег, запротестовал Мышкин. — Сколько людей погибнет, вам наплевать? Города сожгут. А в результате монголы, всё равно, будут назначать князей, и собирать дань. — Каждый пойдет своим путем. Мы с Мышкиным и Никитой, втроём спасаем страну. А Вы, Владимир Александрович, спасайте карачевских обывателей. Люди с честью и достоинством погибнут за родину, а жирные карачевские купцы будут жиреть дальше. — Мне, Олег, стало отвратительно то, как мы начали спасать родину. Три ночи спать не мог, — мрачно заявил Никита. Карачев снова обзавелся небольшой дружиной. Два десятка дружинников вели себя крайне осторожно. Их, едва-едва, хватало для дежурства на стенах кремля. От кремля остались только стены, и башни у ворот. Остатки старой дружины разбежались, и в городе гадали, как долго продержится новая. Прошло всего две недели, и Никита пришел в себя после побоища в кремле. Он перестал прятаться от всех, снова шутил и балагурил. Правда, его шутки стали несколько натянуты, а смех грустным. За неторопливым обедом, в лагере, на свежем воздухе, Никита предложил обложить дружинников налогом, взять их «под защиту». — Платить дань, даже небольшую они откажутся. Это признание зависимости, — сказал Мышкин, воспринявший эту идею всерьез. Он долго приводил исторические факты, чем окончательно рассмешил молодежь. — Если платит воевода, гласно, это дань. Можно по-другому, продавать пропуск, удостоверение безопасности, для отдельных дружинников. С таким пропуском они смогут смело ходить в город, ездить в лес, дежурить на стенах кремля, — без улыбки предложил Никита. — Тогда надо подкреплять этот пропуск опасностью для других. Ты предлагаешь опять заняться убийствами? — испуганно посмотрел на Никиту Мышкин. — Зачем убийствами? Отец хочет набрать новый отряд для охраны лагеря. Будем принимать на работу с условием: не афишировать уход со старого места службы, и не посещать пару месяцев город, — поддержал брата Валентин. — Затея даст копейки. Глупо рисковать, — яростно возразил новоявленный «голубь» Мышкин. — Можно выдавать такие пропуска богатым жителям Карачева, это повысит доход, — дополнил идею Валера. — Еще одна шутка на эту тему, и я все расскажу Владимиру Александровичу, — остановила обсуждение Светлана. Все замолчали, и выпили по паре глотков пива. Фёкла осуждающе посмотрела на Свету, вмешавшуюся в мужскую беседу. — В городе говорили, что новый вирник хочет собрать по второму разу налоги за прошлый год. Записи о налогах, мол, сгорели в кремле. Сгорела также печать, а бывший вирник пропал. Всем понятно, воеводе нужно ремонтировать кремль после пожара, — встряла в мужской разговор, теперь уже, Фёкла, — мой отец и дядя часто повторяли, что сборщик налогов — это не человек, его можно и прибить. — А потом на город повесят громадный штраф, — обнял и поцеловал Фёклушку Валера. — О чем так шумим, молодежь? — подошел пообедать Коробов. — Вирник хочет собрать налоги по второму разу, — пояснила Фёкла, — извините, что без Вас, папа, начали обедать. Ждали полчаса, всё остыло, пришлось разогревать. Валера приказал второй раз не ждать. Разве я могла его ослушаться? Вот и подала на стол. — Виноват, что задержался. Вот и у рабочих стряпуха, наверняка, недовольна. Ворчит, наверно. — Не посмеет! Люди работают, понимать должна, — возмутилась Фёкла. — Надумали, как помочь горожанам? Наверное, собрались похитить злодея-вирника? — вернулся к теме обсуждения Владимир Александрович. — Прибить его, — сказала Фёкла, и налила свекру простокваши, — не стоит, папа, тянуться за кувшином с пивом. — Пиво для молодежи, старикам кефир. Злые вы все… — Дядя Вова, не вопрос, моя фляжка со спиртом всегда ваша, — сделал вид, что достает флягу с самогоном, Никита. — Проехали, — согласился Владимир Александрович. — Налоги нужны на ремонт кремля, — вернулся к старой теме Коробок, — надо показать воеводе выход из трудного положения. И немного напугать, уж очень неспокойное место, этот Карачев. — Вопрос, именно, в деньгах. Напугать можно легко, это мы умеем, — грустно хмыкнул Никита. — Я подумаю над этой проблемой, — предложил Коробок, — плохо, что других купцов, кроме отца Росавы, мы не знаем. — А общаться с этой семейкой, теперь никто из нас не захочет, — сказала Светлана то, о чем все промолчали. Все, пообедав, разошлись, а Коробок сидел, неторопливо прихлебывая холодную простоквашу. Прибежал Никита. — Дядя Володя, отец Росавы пожаловал, легок на помине. Ярослав завел разговор о делах в Карачеве. Часа два пережевывали старые новости, о страшной грозе, о пожаре в кремле, о приезде князей, о новых поборах. Коробок никак не мог понять, зачем приехал купец. На всякий случай, Владимир Александрович предложил свой вариант борьбы с незаконными поборами. — Во-первых, намекнуть, что предыдущий князь брал налоги не по правде, за что и поплатился. — Так нельзя. Воевода скажет, что был бунт. Тогда сможет у жителей последнее отобрать, — испугался Ярослав. — Не сказать прямо, а намекнуть. Например: «Злые люди возводят на карачевцев поклеп, что поплатился князь, из-за неправедных налогов. Ложь это, и поклёп на честный город. Весь город готов на иконе поклясться, что не имеет отношения к пожару и разбою». И чем дольше вы его будете убеждать в том, что в городе сплошь мирные люди, тем больше опасений будет у воеводы. Можно даже настоять на клятве. Тогда он не сможет вас обвинить. — Он не поверит. Дружинники поразбежались, но холопы княжеские в кремле остались. Весь город знает, что разбойники чужаки, а воевода знает это лучше всех, — возразил купец. — Вот как? Чужаки? — Да ты ничего, поди, не знаешь. Это еще до твоего приезда было. Их всего семь человек, да еще баба при них. Трое чужаков, оскверняли священную рощу, князь наш их схватил. Потом бабу священники поймали. Её тоже к ним, в поруб, бросили. Через неделю дружки, этих святотатцев, князя убили, а потом и самих освободили. А в порубе родственник нашего князя сидел. Они его освободили, а он им, в благодарность, рассказал про княжескую казну. — Не может быть! — удивился Коробок. — Точно. Чужаки два раза приходили княжескую казну грабить. Первый раз мало им показалось. Так они на следующий день пришли. Всю дружину порешили, да всю казну забрали, — ужаснулся Ярослав. — Это, когда пожар в кремле был? — показал осведомленность Коробок. — Да. Кремль они подожгли. — А как узнали, что это чужаки? — Оружие у них не наше. Щелкает, как кнут у пастуха. — А то, что их семеро? — Холопы их пересчитали, когда они во второй раз грабить приходили. Пятеро носили казну, а двое сторожили в кремле. Тех пятерых собаки разорвали. Мальчишка за собаками ухаживал, он их и натравил. Знатная была свора. На крупного зверя натасканы были собаки, — пожалел животных Ярослав. — Почему была? — Две разбойников, схоронившихся в кремле, остались в живых, и перестреляли все три дюжины собак. — Если они всемером две сотни дружинников положили, то два десятка новых вдвоем легко разгонят. — Всем известно, разбойники только за золотом приходят, — возразил Ярослав. — Вот и хорошо. Воеводе опасно держать деньги в кремле. Значит, мы можем ему отдать налоги натурой. Отремонтируем ему кремль, — предложил Коробок. — Так можно. Но пользы нам от этого не будет никакой. Или я не дослушал? — Да. Можно предложить вместо вирника своего человека для сбора налогов. Воевода без хлопот получает каждый год фиксированную сумму равную налогам за предыдущий год. С небольшой прибавкой. Если согласится, обговорим с ним сумму. И будем отдавать её заранее. В первый раз ремонтом кремля, потом деньгами. Если воевода сменится, тогда у нас будет бумага, что налоги заплачены. — Никто не согласится на такую поганую работу, собирать налоги, чтобы соседи в спину плевали. — Тот, кто поймет, что налоги это власть и большая выгода, тот и станет их собирать. Мы соберем деньги, но не отдадим их, а заберем себе, в качестве платы за ремонт. Вот посмотри: мы оговариваем с воеводой рост налогов на десятую часть, а налоги реально вырастут на пятую, разница сборщикам налогов. А если рост будет вдвое? — Такого никогда не было, — стоял на своем купец. — А сейчас будет. Только моя лесопилка даст десятую часть прироста. Я знаю, и тебя научу, как получить такой рост. А через два года еще больше. Тогда соседи спасибо скажут, вместо того, чтобы в спину плевать. — Это все посчитать надо. Прикинуть. Дело незнакомое. — Когда три шкуры с вас вирник сдерет, то в следующем году не рост, а обнищание будет, — стал угрожать Коробок. — Надо подумать. Это отдельный разговор. Я вот по какому поводу приехал. Как ты к детям относишься? — внезапно сменил тему отец Росавы. — Хорошо отношусь. У меня их двое. Да ты их видел, — удивился вопросу Коробок. — Двое это мало. Времена сейчас опасные. У меня семеро родилось, а осталась одна Росава. — У тебя уже внук есть, — успокоил купца, Владимир Александрович. — Один внук хорошо, а два лучше. Замуж Росаве надо. — Ну, какой из меня жених? Старик я, и Росава со мной рассталась, не люб я ей. В моем возрасте родить тебе внуков сомнительно. — Уже непраздна Росава. — Вот как? А сама, желает замуж за меня? — В ногах у меня валялась, винилась в грехе. Просила поехать, и уговорить простить ее. Сгоряча она так поступила. Женщины в таком состоянии раздражительны бывают. Что скажешь, зятёк? — От своего ребенка не отказываюсь, и ублюдком рождаться ему не позволю. — Вот и хорошо. Вот и ладно, — обрадовался Ярослав. |
|
|