"Баллада Редингской тюрьмы" - читать интересную книгу автора (Уайльд Оскар)

Глава 4

Не служит мессы капеллан В день казни никогда: Его глаза полны тоски, Душа полна стыда, — Дай бог, чтоб из живых никто Не заглянул туда. Нас днем держали взаперти, Но вот пробил отбой, Потом за дверью загремел Ключами наш конвой, И каждый выходил на свет, Свой ад неся с собой. Обычным строем через двор Прошли мы в этот раз, Стер тайный ужас краски с лиц, Гоня по плитам нас, И никогда я не встречал Таких тоскливых глаз. Нет, не смотрели мы вчера С такой тоской в глазах На лоскуток голубизны В тюремных небесах, Где проплывают облака На легких парусах. Но многих низко гнул к земле Позор грехов земных, — Не присудил бы правый суд Им жить среди живых: Пусть пролил он живую кровь, — Кровь мертвецов на них! Ведь тот, кто дважды согрешит, Тот мертвых воскресит. Их раны вновь разбередит И саван обагрит, Напрасной кровью обагрит Покой могильных плит. * * * Как обезьяны на цепи, Шагали мы гуськом, Мы молча шли за кругом круг В наряде шутовском, Сквозь дождь мы шли за кругом круг В молчанье нелюдском. Сквозь дождь мы шли за кругом круг, Мы молча шли впотьмах, А исступленный ветер зла Ревел в пустых сердцах, И там, куда нас Ужас гнал, Вставал навстречу Страх. Брели мы стадом через двор Под взглядом паcтухов, Слепили блеском галуны Их новых сюртуков, Но известь на носках сапог Кричала громче слов. Был скрыт от глаз вчерашний ров Асфальтовой корой, Остался только след песка И грязи под стеной Да клочья савана Его Из извести сырой. Покров из извести сырой Теперь горит на Нем, Лежит Он глубоко в земле, Опутанный ремнем. Лежит он, жалкий и нагой, Спеленутый огнем. Пылает известь под землей И с телом сводит счет, — Хрящи и кости гложет днем, А ночью мясо жрет, Но сердце жжет она все дни, Все ночи напролет. * * * Три года там не расцветут Ни травы, ни цветы, Чтоб даже землю жгло клеймо Позорной наготы Перед лицом святых небес И звездной чистоты. Боятся люди, чтоб цветов Не осквернил злодей, Но божьей милостью земля Богаче и щедрей, Там розы б выросли алей, А лилии белей. На сердце б лилии взошли, А розы — на устах. Что можем знать мы о Христе И о его путях, С тех пор как посох стал кустом У странника в руках? Ни алых роз, ни белых роз Не вырастить в тюрьме, — Там только камни среди стен, Как в траурной кайме, Чтоб не могли мы позабыть О тягостном ярме. Но лепестки пунцовых роз И снежно-белых роз В песок и грязь не упадут Росою чистых слез, Чтобы сказать, что принял смерть За всех людей Христос.
* * * Пусть камни налегли на грудь, Сошлись над головой, Пусть не поднимется душа Над известью сырой, Чтобы оплакать свой позор И приговор людской. И все же Он нашел покой И отдых неземной: Не озарен могильный мрак Ни солнцем, ни луной, — Там Страх Его не поразит Безумьем в час ночной. * * * Его повесили, как пса, Как вешают собак, Поспешно вынув из петли, Раздели кое-как, Спустили в яму без молитв И бросили во мрак. Швырнули мухам голый труп, Пока он не остыл, Чтоб навалить потом на грудь Пылающий настил, Смеясь над вздувшимся лицом В жгутах лиловых жил. * * * Над Ним в молитве капеллан Колен не преклонил; Не стоит мессы и креста Покой таких могил, Хоть ради грешников Христос На землю приходил. Ну что ж, Он перешел предел, Назначенный для всех, И чаша скорби и тоски Полна слезами тех, Кто изгнан обществом людей, Кто знал позор и грех.