"На грани ночи" - читать интересную книгу автора (Кэйдин Мартин)

13

Роберт Винсент барабанил пальцами по столу. Может ли он забыть о цифрах, что отпечатались в его мозгу? Нет, это слишком важно, и забывать он не имеет права. Нижний Манхеттен. Он сравнил его с Хиросимой, где люди душили друг друга в морском порту. Такова была плотность населения в центральной части того города — свыше ста тысяч человек на квадратную милю. Человеческая масса кишела как муравейник. Невероятно. Но это ничто, если сравнивать с Нижним Манхеттеном, в котором дневная плотность населения — людей, что работают и живут там, — достигает семисот двадцати тысяч на квадратную милю! Винсент представил себе огненный шар, что бурлит в центре Нижнего Манхеттена, и у него кровь застыла в жилах.

Он гордился тем, что умеет сохранять спокойствие в любых чрезвычайных обстоятельствах. Поддаваться эмоциям, когда сами же обстоятельства требовали от него спокойствия и строжайшей объективности, было крайне бессмысленно. Словно со стороны наблюдал он, как нарастает в нем волна гнева против Дэвида Силбера, и, на мгновение заставив себя успокоиться, он подумал: если уж он совсем теряет контроль над собой, то чего ожидать от других?..

Дэвид Силбер находился в комнате, где стояли только два стула и кровать. Силбер или сидел, или лежал на кровати. Двое из числа наиболее надежных агентов Винсента — оба мастера каратэ и дзюдо — постоянно были в той же комнате. Оружия не имел ни тот, ни другой. Они сами были смертоносным оружием и своим присутствием должны оберегать Силбера от любой опасности, а также позаботиться, чтобы он сам, чего доброго, не вздумал наложить на себя руки. Если бы он вдруг совершил самоубийство, за это пришлось бы платить слишком страшную цену. Если…

— Мистер Винсент!

Он поднял голову.

— Силбер просил передать, что хочет немедленно переговорить с вами.

— Я слушаю вас, мистер Силбер, — сказал Винсент. Он старался говорить спокойно. — Что скажете теперь? — Но только Силбер открыл рот, как Винсент заговорил снова. Ему необходимо было вывести Силбера из равновесия. Едва ли это удастся, но в его распоряжении больше ничего не было — только такая игра в кошки-мышки. И он спросил: — Сколько времени у нас остается до того момента, когда вы и ваши приятели собираетесь уничтожить ещё несколько миллионов человек?

Дэвид Силбер вытаращил на него глаза. Винсент мог бы поручиться всей своей многолетней службой, что человек, который сидел перед ним, не имеет ни малейшего понятия о том, что он сказал. Медленно осмысливал Силбер значение этих слов. Они просто не укладывались в его сознании. Наконец зрачки Силбера расширились, рот открылся. Винсент понимал, какими извилистыми путями бродят сейчас мысли Силбера. Его уже ознакомили с содержанием писем. Силбер уже знал, что люди, которые заплатили ему за передачу письма и последующих сообщений через определенные промежутки времени, угрожают властям атомными взрывами в больших городах. Ему сказали, что те, кто избрал его связным, убили экипаж транспортного самолёта ВВС, но именно тут — Винсент был уверен — перед Дэвидом Силбером возникал психологический барьер. Переварить всё это сразу он просто не мог. Ведь письмо только бумажка. И когда ему сказали, что шестерых человек убили, то при чем тут письмо? Он понимал, что происходит что-то невероятное. Но он просто выучил наизусть указания, что и когда ему говорить. Те шестеро, может, и погибли, но лично он не имел к этому никакого отношения… Так почему он должен думать об этом? Ну а что касается атомных бомб, тоже явная ложь! Как и откуда можно раздобыть пять атомных бомб? Немыслимая вещь! Он не поверит ни одному их слову.

— Я не знаю, о чём идет речь, — сказал Силбер, через силу ворочая языком. Убить миллионы людей?! У него поплыло перед глазами. Нет, такое не может быть правдой! Они лгут ему!

Голос Винсента прозвучал резко и презрительно.

— Ну что ж, Иуда, выкладывай своё сообщение. Или тебе крысы язык откусили?

— Нет-нет. Я просто…

Иуда?!

— Я слишком озабочен, Силбер. Мы все очень озабочены. Нам приходится заботиться о нескольких миллионах убитых. И о миллионах, которые ещё должны погибнуть по твоей вине и по вине твоих приятелей. Если должен что-то сказать, Иуда, давай, говори!

Может, он всё-таки расколется? Да нет, Винсент не смел тешить себя иллюзорными надеждами.

Оба молчали. Силбер неуклюже ерзал на стуле. Вдруг он побелел. Его кольнула боль. Не слишком резкая на этот раз, но боль. Возможно, это сигнал. Возможно, это в последний раз сжало ему сердце. В его мозгу молниеносно промелькнула вся его жизнь — и он подумал о будущем. Он умирает. Больное сердце. Рак. Еще два месяца, от силы три — кто знает? Элис. Дети. Голодные. В лохмотьях. В грязной, смердящей норе. И никакого просвета, никакого! Ко всем чертям их всех!

Винсент вздохнул. Откуда Дэвид Силбер берет силы и решимость? Проклятье! Он уже был у него на крючке, но вдруг выскользнул. Его опущенные плечи поднялись. Он сидел теперь выпрямившийся, с крепко сжатыми губами.

— Мне сказали, что в полночь произойдет какое-то зрелище, — выговорил Силбер довольно твердым голосом. Он выдержал пристальный взгляд Винсента. — Насколько я понимаю, оно произошло.

Ответа не было.

— Я получил инструкцию передать вам, чтобы вы посмотрели на ту гору, на Горгонио, в полночь. После этого мне поручено сказать, чтобы вы отправили меня по указанному маршруту из страны в течение двадцати четырех часов. С бумагами, указанными в письме.

Теперь Винсент понял.

— А если мы откажемся? — гаркнул Винсент. — Что тогда?

Силбер молчал.

— Что произойдет тогда?! — заорал Винсент прямо ему в лицо.

— Я…. я…

Силбер запнулся. Прежде чем заговорить, ему нужно было точно вспомнить полученные инструкции. Припомнить слова следующего сообщения.

— Они… они сказали, что произойдет ещё одно… одно… зрелище… Я…

— Будь ты проклят, выбалтывай же свою мерзость до конца!

Силбер был похож на испуганного, загнанного в глухой угол зверя.

— Где оно произойдет, где?!

— Они… не сказали. Я не знаю… Ближе к дому. Такая была инструкция — передать вам, что оно произойдет ближе к дому. Я не знаю, о чём идёт речь, то есть…

— Я скажу тебе, о чём идет речь, подлый предатель!

Осталось ли хоть что-нибудь человеческое в этой изъеденной болезнями оболочке? Винсент подал знак, и ему принесли газету. Все средства были пущены в ход, чтобы заставить «Сан-Франциско кроникл» специально напечатать в единственном экземпляре такую первую страницу.

Винсент швырнул газету в лицо Дэвиду Силберу.

Набранные красным заголовки впивались ему в глаза.

«Три миллиона погибших! Атомная бомба разрушила Лос-Анджелес!»

Дэвид Силбер всхлипнул.

Вот и наступил момент для решительного удара, подумал Винсент. Теперь надо оставить его одного. Пусть его собственный мозг работает над этим. Мы не можем найти к нему подход. Мы не можем применить к нему силу. Единственный человек, который может найти подход к Силберу, это сам Силбер.

Винсент обошел вокруг стола и вырвал газету из рук Силбера. Потом сердито махнул охранникам:

— Уберите эту тварь с моих глаз!

«Разве мы просто стадо овец? Разве мы заложники в какой-то страшной политической игре? Почему нет ответов на эти вопросы? Почему президент где-то скрывается, если в его призывах доверять правительству есть хоть доля правды? Почему не выплачен выкуп? Почему? Почему?! Разве жизнь американца так мало стоит, разве все мы такие ничтожные, что наше правительство не желает выплатить какую-то сотню миллионов долларов ради того, чтобы наши города были в безопасности, чтобы мы могли возвратиться в них? Я заявляю: ещё до окончания этой кризисной ситуации наступит время расплаты. Я, как и многие наши журналисты, сделаю всё, что в моих силах, лишь бы отдать под суд президента Даулинга как государственного преступника. И все вы обязаны поддерживать нас в этом. Президент не пожелал позаботиться о нашей безопасности. Он, видите ли, не желает делать уступки шантажистам. Он, который находится в полной безопасности, где-то в подземном бункере из стали и бетона, — он советует нам не терять веры, не поддаваться панике! Он говорит это нам в условиях, когда сам надежно защищен, а народ оставлен на потеху атомной смерти.

Человек, который каждый божий день тратит в Азии сто миллионов долларов, не желает выплатить цену только одного такого дня, чтобы спасти граждан Соединенных Штатов. Этот человек, который тратит миллиарды на то, чтобы привезти с Луны несколько камушков, заявляет нам, что шантаж носит недопустимый характер и поддаваться ему не следует!

Знала ли когда-нибудь история подобное лицемерие?! Приходилось ли когда-нибудь американцам так дешево отдавать жизнь?! День расплаты приближается…»

— Проклятье! Я за то, чтобы испробовать эти препараты!

Роберт Винсент посмотрел на возбужденное лицо своего помощника. Даже на невозмутимого Керби начала действовать безвыходность ситуации. Как и другие, он готов был ухватиться за соломинку, как утопающий. Как заставить Дэвида Силбера заговорить? Ведь невозможно было применить против него силу. Никаких побоев, никаких пыток, хотя Керби дошел уже до предела и готов был на всё, лишь бы только вытянуть из Силбера сведения, необходимые для спасения миллионов людей. Он сердился на себя за одни только подобные мысли, ведь было очевидно, что Силбер не выдержит даже одного удара. Лью Керби боялся и думать о том, что он мог бы натворить. Но, черт возьми, невыносимо вот так сидеть и ждать.

Существовали и другие возможности. Неожиданно к ним явился Нийл Кук из ЦРУ. Он не стал терять времени на пустые разговоры. Только спросил, как обстоят дела на данный момент, и Лью Керби рассказал ему. Кук глубокомысленно кивнул и изъявил желание увидеть Винсента и выложил ему всё напрямик.

— Вы видите этот чемодан? Я прихватил его с собой, ибо в нём то, в чем вы сейчас нуждаетесь.

Винсент поднял брови в молчаливом вопросе.

— Медикаменты, — объяснил Нийл Кук. — Самые лучшие из тех, что мы имеем. Такие, которые мы применяем, никогда не сознаваясь в этом. И не вздумайте нести мне все те душеспасительные глупости по поводу этики, морали или ещё какой-нибудь дряни. У вас свои методы, у нас свои, мы вынуждены к ним прибегать. Я прибыл сюда не для того, чтобы рвать на себе волосы или вести дискуссию о наших профессиональных верованиях, а для того, чтобы помочь всем нам выкарабкаться из труднейшего положения, в какое мы когда-либо попадали. И, кстати, я тут неофициально. Это моя сугубо личная идея. Никто больше об этом не знает. И не узнает никогда.

Наступила тишина. Наконец Винсент вздохнул. Он понимал, что не имеет права — ведь на чаше весов миллионы жизней — просто так взять и выпроводить Кука вместе с его препаратами.

— А что там у вас? — спросил Винсент, показывая на чемодан.

— Ничего смертельного, если вы это имеете в виду, — буркнул Кук.

— Да я совсем не об этом, — возразил Винсент. — Просто скажите мне, что там у вас такое.

— Начну с новой сыворотки… «Сыворотка правды», если можно её так назвать. Достаточно сделать ему лишь одну инъекцию, и врать он уже не сможет. Ничто в мире не помешает ему выложить нам всю правду.

— Дело не в том, Кук, — спокойно ответил Винсент. — Он нам не врёт.

— Но этот же укол заставит его говорить! — сердито выкрикнул Кук. — Он запоёт у нас как канарейка, посаженная на сковородку. Он просто не сможет молчать, если ему впрыснуть это. Он вынужден будет заговорить и при этом не сможет врать или уклоняться от вопросов! Так какого же дьявола вам ещё…

Винсент жестом попросил его замолчать и вызвал свою секретаршу.

— Миссис Беннет, будьте добры, попросите сюда доктора Уэллса. Скажите ему, что это неотложно. Да, благодарю.

Врач явился через две минуты. Винсент сжато обрисовал ему ситуацию, а затем повернулся к представителю ЦРУ.

— Мистер Кук, прошу вас рассказать — если вам известно, конечно, — о химическом составе препарата.

— Почему же неизвестно? — ответил Кук. И описал препарат врачу.

Уэллс покачал головой:

— Ни в коем случае.

Кук недоверчиво вытаращил глаза на врача.

— Это почему же?

— По очень простой причине, мистер Кук. Дэвида Силбера отделяет от могилы один только шаг. Или, иначе говоря, он уже одной ногой стоит в могиле. Этот препарат убьёт его.

— Ну и что?

Доктор Уэллс удивленно поднял брови, но Нийл Кук уже не считался с ним.

— Ну и что, если препарат даже убьёт его? — резко бросил он, обращаясь к Винсенту. — В конце концов, какая вам польза от него живого?

— Нам крайне важно, чтобы он жил.

— На кой чёрт?

— Ибо, если он умрет, наши неизвестные друзья не будут знать, умер ли он своей смертью, или мы убили его при попытке выжать из него какие-то сведения. И они могут принять решение наказать нас, Кук. А в их распоряжении всё ещё три атомные бомбы. Возьмете ли вы на себя ответственность за гибель целого города?

— Да, сэр, я в самом деле сдал квартиру внаем. Ровно шесть дней тому назад. Гм, сейчас припомню, номер девять-Е. Конечно, квартира девять-Е. Она меблирована, а такие квартиры мы сдаем нечасто.

Двенадцатиэтажный многоквартирный дом в Атланте, штат Джорджия, по улице Розуэлл-роуд, 2295. Один из многих тысяч домов, которые обследовали в каждом большом городе Соединенных Штатов. Обследовали тщательно, методически. Агенты ФБР и работники местной полиции с ног валились от усталости. Они имели ордера на право входа в любое жилище, в любое учреждение, в любое помещение с четырьмя стенами. Но всего этого было ещё недостаточно. Они нуждались в добровольной помощи со стороны домовладельцев и управляющих, но в этом как раз и заключалась сложность, ибо многие из них убежали из городов. Впрочем, это не касалось дома 2295 на Розуэлл-роуд. Его управляющий, по только ему известным соображениям, не имел ни малейшего желания бежать невесть куда.

— Вроде бы вполне пристойные люди, — продолжал он. — Правда, я их мало видел.

— Что вы хотите этим сказать?

— Видите ли, они заплатили за квартиру вперед. Наличными. Очень вежливые люди. Супруги средних лет. Они привезли кое-что из вещей. Не очень много. Чемоданы, какие-то свертки. Я хочу сказать, это же обставленная квартира и много вещей там не нужно. Они выехали и попросили поставить новый замок.

— Когда вы видели их в последний раз?

— Где-то на второй день после вселения. Выходит, дня четыре назад.

— Могли они бывать там ночью или в какое-то другое время без вашего ведома?

— Ну конечно, могли, но… — Старик пожал плечами, уже подходя к квартире с ключом в руках. — А вы, ребята, уверены, что всё законно? Вот так врываться в чужую квартиру?

— Всё в порядке, сэр. Вполне законно.

— Ну, если вы так говорите…

Им не хватало времени, чтобы осматривать каждую квартиру, каждую комнату в мотелях. Они должны были действовать быстро и безошибочно. Так они и делали.

Агент Карлос Мендес имел необыкновенно острое чутье на проводку. А этот обыкновеннейший телефонный провод, свежеокрашенный под цвет обоев, шел от окна, проходил за шторой, далее тянулся под ковром и исчезал в шкафу для белья. Убрав кучу махровых полотенец, Карлос Мендес увидел то, что искал. Интуиция не подвела его. Предупредив других, чтобы ничего не касались, Мендес снова проследил всю проводку в обратном направлении — к окну. Ясно, проволока служила приемной антенной. Бомба должна взорваться по радиосигналу.

Немедленно, через ближайшее отделение ФБР, в Пентагон было отправлено экстренное сообщение. Все команды обслуживания ядерного оружия находились в состоянии боевой готовности. Группа специалистов была доставлена на небольшом реактивном самолёте с Эглинской базы ВВС во Флориде; на аэродроме в Атланте их уже ждали вертолеты, которые приземлились на школьном дворе в четырех кварталах от дома 2296 на Розуэлл-роуд, а оттуда они доехали до цели полицейскими машинами.

Молодой капитан, который собаку съел на обслуживании атомных бомб, пристально осмотрел металлический предмет.

— Она, куколка, — улыбнулся он.

В ответ не улыбнулся никто. Большинство присутствующих побледнели.

Капитан засмеялся.

— Ну, что загрустили, господа? Если я допущу ошибку, вы никогда об этом не узнаете.

Через пять минут он уже доставал бомбу из шкафа.

— Объявляйте отбой, — проговорил он с видимым облегчением. — Скажите всем, что мы выдрали у неё клыки. Теперь она безвредна.

— Мистер Винсент?.. Говорит Тэд Шарпе, Атланта. Не желаете ли для разнообразия хорошую весть?

— Не мешало бы.

— Мы нашли третью бомбу.

— Господи, — прошептал Винсент.

— Тут, в Атланте. Ваши люди были правы. Меблированная квартира, нанятая неделю назад. У куколки уже вырвали зубы. Теперь она безвредна.

— Благодарю, Тэд. Немного легче стало на душе.

— Что ж, осталось найти только две.

— Вы уже сообщили?..

— Сейчас как раз передаем. Кое-кто чувствует облегчение и в Вашингтоне. Ибо пресса добивается крови Даулинга. Во время паники погибло много людей, и газеты во всём обвиняют президента…

— При чём тут президент?!

— Я знаю, но дело обстоит именно так. — Тэд Шарпе выдержал паузу. — Боб, кажется, у нас есть ключ к поискам людей, которые наняли эту квартиру.

Винсент затаил дыхание.

— У этого старика, управляющего домом, отличная память на людей. Нам надо искать супругов средних лет.

— А приметы?

— Они у нас есть. У мужа лицо побито оспой, а на левой щеке тонкий шрам, хорошо заметный. Управляющий заметил и ещё кое-что. Он это назвал гусиными лапками.

— Гусиными лапками? Не понимаю.

— Спросите у своих приятелей — военных. Они знают. Это характерные признаки пилотов, которые летают с открытой кабиной. Им приходится щуриться от солнца и ветра. Отсюда морщинки в уголках глаз, по которым можно узнать лётчиков-истребителей ещё пропеллерной авиации.

Надежды Винсента успели за короткое мгновение и взлететь до небес и снова упасть на грешную землю. Пользы от этого не так много. А впрочем…

Тэд Шарпе, видимо, прочитал его мысли.

— А знаете, кто теперь летает с открытой кабиной? Пилоты сельскохозяйственной авиации и трюкачи. Мы уже поставили всех на ноги, чтобы выяснить его личность. Буду держать вас в курсе.

— ФБР. Дженкинс.

— Мистер Дженкинс, слушайте меня внимательно. Я должен…

Дженкинс молниеносно дал сигнал на поиск телефона, с которого звонят.

— …для вас сообщение, которое я повторю только один рая. Поняли?

— Одну минуту, пожалуйста. Я только возьму карандаш и…

— Никаких штук. Если через двенадцать часов, начиная с этой минуты, Дэвид Силбер ещё не вылетит из страны со всеми указанными ценными бумагами, вы потеряете один город. На имя Силбера заказан билет в компании «Пан-Америкен», рейс девяносто четыре. Он должен вылететь из Сан-Франциско ровно через двенадцать часов. Запомните: или Силбер вылетит этим рейсом, или погибнет город.

Телефон отключился.

Звонили из городка Гранд-Репидс, штат Мичиган. Но откуда именно? Чтобы это выяснить, потребовалось шесть минут. И когда агенты ФБР примчались к той телефонной будке, она уже давно стояла пустая.

— А чтоб его! Дайте-ка мне Боба Винсента. Он сейчас в Сан-Франциско…

Боб Винсент положил трубку. Ничего не скажешь, они действуют наверняка. Даже если бы мы не поверили Силберу, то должны поверить им. Винсент побледнел: дальше ждать невозможно. Он предчувствовал, что достаточно им задержать Силбера — а для него в самом деле было забронировано место на девяносто четвертый рейс «Пан-Америкен», — и на этот раз «зрелище» произойдет в центре большого города. Но согласится ли правительство выплатить эти сто миллионов долларов?

В конце концов решение принимать не ему.

Зазвонил телефон.

— Мистер Винсент?

— Да. Я слушаю.

— Мистер Винсент, с вами будет говорить президент. Одну минуту, сэр.

Он затаил дыхание.

— Мистер Винсент, говорит президент Даулинг.

— Слушаю, сэр.

— Государственные ценные бумаги и другие документы, которые потребовали как выкуп, находятся на пути к вам, мистер Винсент.

— Да, сэр.

— Когда вы получите их, мистер Винсент, вы всё проверьте в присутствии двух свидетелей.

— Да, сэр.

— Убедитесь, что они там в полном комплекте.

— Да, сэр.

— Когда убедитесь, что всё в порядке, передайте бумаги Силберу.

— Да, сэр.

— Освободите Силбера — и немедленно.

— Да, сэр.

— Для его охраны посадите в тот же самолёт двоих ваших лучших работников. Они должны быть при нём, пока он целым и невредимым не прибудет в Лиссабон. Вам всё ясно, мистер Винсент?

— Да, сэр.