"Дети судьбы" - читать интересную книгу автора (Арчер Джеффри)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ИСХОД

10

— Ты будешь выставлять свою кандидатуру на пост председателя ученического совета? — спросил Джимми.

— Я ещё не решил.

— Все считают, что будешь.

— Это — только одна из моих проблем.

— Мой папа — за.

— А моя мама — против.

— Почему? — спросил Джимми.

— Она считает, что весь последний год я должен готовиться к поступлению в Йельский университет.

— Но если ты станешь председателем ученического совета, это тебе только поможет. Это мне придётся бороться за место в Йеле.

— Я уверен, что твой отец найдёт, к кому обратиться за помощью, — сказал Флетчер с улыбкой.

— А что думает Энни? — спросил Джимми, игнорируя замечание своего друга.

— Она согласится со всем, что бы я ни решил.

— Значит, всё зависит от меня?

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты хочешь выиграть, возьми меня руководить своей кампанией.

— Это уж наверняка уменьшит мои шансы на победу, — сказал Флетчер; Джимми запустил в него подушкой. — Если ты действительно хочешь, чтобы я победил, — добавил Флетчер, поймав подушку, — ты должен руководить кампанией моего наиболее вероятного противника.

Тут появился отец Джимми.

— Флетчер, можете уделить мне несколько минут?

— Конечно, сэр.

— Давайте поговорим у меня в кабинете.

Флетчер встал и следом за сенатором вышел из комнаты. Выходя, он взглянул на Джимми, но тот только пожал плечами. Флетчер подумал: «Может, я сделал что-то не так?»

— Флетчер, мне нужна ваша помощь.

— Всё что угодно, сэр. Я никогда не смогу отплатить за всё, что вы для меня сделали.

— Вы более чем выполнили наш уговор, — сказал сенатор. — За последние три года Джимми выбрался на первые места в классе. Он не сделал бы этого без вашей постоянной помощи.

— Спасибо за комплимент, сэр, но…

— Это — не комплимент, это — правда. Но теперь я хочу, чтобы у Джимми был реальный шанс попасть в Йель.

— Но как я могу помочь, если я даже сам не уверен, что мне удастся туда попасть.

Сенатор проигнорировал его замечание:

— Политика «рука руку моет».

— Не понимаю, сэр.

— Если вы станете председателем ученического совета (а я уверен, что вы им станете), вам нужно будет выбрать себе заместителя председателя. — Флетчер кивнул. — А это может решить дело в пользу Джимми, когда приёмная комиссия Йеля будет определять, кто попадёт туда хоть на одно из последних мест.

— Значит, решено: я выставлю свою кандидатуру.

— Спасибо, Флетчер, но, пожалуйста, не рассказывайте Джимми о нашей беседе.

На следующее утро, едва проснувшись, Флетчер пошёл к Джимми.

— Надеюсь, у тебя была серьёзная причина меня разбудить, — пробурчал Джимми, — потому что мне снилась Дейзи Холлингсуорт.

— Пусть она тебе и дальше снится, — сказал Флетчер. — В неё влюблена вся футбольная команда.

— Так почему ты меня разбудил?

— Я решил выставить свою кандидатуру на пост председателя ученического совета, и мне не нужно, чтобы руководитель моей кампании всё утро валялся в постели.

— Связано ли это с тем, о чём с тобой говорил мой отец?

— Косвенно. — Флетчер помолчал. — Ну, так кто, по-твоему, будет моим главным соперником?

— Стив Роджерс, — не задумываясь, выпалил Джимми.

— Почему Стив?

— Он блистает в трёх видах спорта, поэтому все его сторонники будут агитировать: дескать, он — свой в доску, не то что аскетический учёный муж. Понимаешь, вроде как Кеннеди против Стивенсона.

— Я и понятия не имел, что ты знаешь слово «аскетический».

— Хватит шутить, Флетчер! — воскликнул Джимми, скатываясь с постели. — Если ты хочешь побить Роджерса, то должен быть готовым ко всему. Против тебя используют все средства. Я думаю, тебе нужно начать с того, чтобы за завтраком встретиться с папой; он свои кампании всегда начинает со встреч за завтраком.

— Кто-нибудь выставит свою кандидатуру против твоей? — спросила Диана Колтер.

— Никто, кого я не мог бы победить.

— Как насчёт Ната Картрайта?

— У него тоже ничего не выйдет, если все поверят, что он — любимчик директора и будет всё делать по его указке. Во всяком случае, мои сторонники твердят это всем и каждому.

— И не забудем, как он поступил с моей сестрой.

— Мне казалось, что это ты его отшила. Я даже не знал, что он знаком с Тришией.

— Он не был с ней знаком, но всё-таки стал к ней клеиться, когда пришёл к нам, чтобы повидаться со мной.

— Кто-нибудь ещё об этом знает?

— Да, мой брат Дан. Он застал их на кухне, когда Нат залез ей под юбку. Тришия пожаловалась, что никак не могла его отшить.

— Правда? И ты думаешь, что твой брат поддержит мою кандидатуру?

— Да, но вряд ли он что-нибудь может сделать, пока он в Принстоне.

— Нет, сможет, — сказал Эллиот. — Начать с того, что…

— Кто мой главный противник? — спросил Нат.

— Ралф Эллиот, кто же ещё? — ответил Том. — Он начал свою кампанию ещё в последнем семестре.

— Но это — против правил.

— Вряд ли Эллиот очень считается с правилами, и так как он знает, что ты — популярнее него, нам нужно приготовиться к очень грязной кампании.

— Но это мне не по нутру…

— Значит, мы должны взять пример с Кеннеди.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты должен начать свою кампанию, вызвав Эллиота на публичные дебаты.

— Он ни за что не согласится.

— Тогда ты победишь в любом случае. Если он согласится, ты снимешь с него стружку. Если он не согласится, ты сыграешь на том, что он струсил.

— Но как его вызвать?

— Пошли ему письмо, а копию этого письма я вывешу на доску объявлений.

— Но ты не имеешь права вывешивать что-либо на доску объявлений без разрешения директора.

— К тому времени, как эту копию снимут, большинство её прочтёт, а тем, кто не прочтёт, расскажут те, кто прочёл.

— И тогда мне не разрешат выставить свою кандидатуру.

— Нет, потому что директору кажется, что Эллиот может выиграть.

— Я свою первую избирательную кампанию проиграл, — сказал сенатор Гейтс, выслушав Флетчера, — так что ваша задача — избежать моих ошибок. Прежде всего, кто руководит вашей кампанией?

— Конечно, Джимми.

— Никаких «конечно»: выбирайте только тех, кто, по-вашему, лучше всех справится с делом, даже если вы с ним — не близкие друзья.

— Я уверен, что он справится с делом.

— Хорошо. Итак, Джимми, ты не принесёшь пользы кандидату, — Флетчер впервые подумал о себе как о «кандидате», — если ты не будешь всегда честен и откровенен с Флетчером, как бы неприятны ни были твои новости. — Джимми кивнул. — Кто твой главный соперник?

— Стив Роджерс.

— Что мы о нём знаем?

— Приятный парень, но в голове — пустота, — сказал Джимми.

— Красивая мордашка, — добавил Флетчер.

— И, насколько я помню, забил несколько голов в прошлом сезоне, — добавил сенатор. — Итак, мы знаем, кто будет нашим противником. Во-первых, вы должны подобрать свою группу — шесть, максимум восемь человек. Им нужно лишь два качества: энергия и преданность, ну, и ещё — голова на плечах. Долго будет длиться кампания?

— Чуть больше недели. Занятия начинаются в девять часов в понедельник, а голосование будет проведено во вторник через неделю.

— Не считайте неделями, считайте часами, — сказал сенатор. — Потому что каждый час — на учёте.

Джимми начал делать заметки.

— Кому разрешено голосовать? — задал сенатор следующий вопрос.

— Всем ученикам.

— Значит, поговорите с учениками младших классов не меньше, чем со своими одноклассниками. Им будет лестно, что вы дорожите их мнением. И, Джимми, составь список голосующих, чтобы побеседовать с каждым до дня выборов. И не забудьте, новые ученики будут голосовать за последнего кандидата, который с ними поговорит.

— Всего триста восемьдесят учеников, — сказал Джимми, разворачивая на полу лист бумаги. — Тех, кого мы знаем, я пометил красным карандашом, тех, кто, как мы знаем, за Флетчера, — синим, новеньких — жёлтым, а неизвестных никак не пометил.

— И не забудьте младших братьев, — сказал сенатор.

— Младших братьев? — спросил Флетчер.

— Я пометил их зелёным карандашом. Каждый брат одного из наших сторонников, учащийся в одном из младших классов, будет назначен нашим представителем. Их дело — завоёвывать нам сторонников из своего класса и сообщать своим старшим братьям.

Флетчер с восхищением посмотрел на Джимми.

— Я не уверен, что тебе не следует самому выставить свою кандидатуру, — сказал он. — Ты просто создан быть председателем ученического совета.

— Нет, я создан быть руководителем кампании, — сказал Джимми, — а председателем должен быть ты.

Хотя сенатор и согласился с суждением сына, вслух он своего мнения не высказал.

В половине седьмого утра первого дня семестра Нат и Том стояли одни на автомобильной стоянке. Первой въехала машина директора школы.

— Доброе утро, Картрайт, — рявкнул он, вылезая из машины. — По вашему чрезмерному энтузиазму в такой ранний час я могу предположить, что вы добиваетесь избрания председателем ученического совета.

— Да, сэр.

— Отлично! Кто ваш главный соперник?

— Ралф Эллиот.

Директор нахмурился.

— Значит, борьба пойдёт не на шутку. Эллиот будет бороться не на жизнь, а на смерть.

— Верно, — признал Том.

Директор направился к своему кабинету, оставив Ната и Тома встречать следующую машину. Из машины вышел новый ученик, который убежал, как только Нат направился к нему, а третья машина была полна сторонников Эллиота, которые быстро рассыпались по стоянке; они явно уже провели генеральную репетицию.

— Чёрт! — сказал Том. — Первое собрание нашей группы назначено на десятичасовую перемену. Эллиот явно дал указания своей группе уже во время каникул.

— Не волнуйся, — сказал Нат. — Просто хватай наших ребят, как только они выйдут из машин, и сразу же отправляй их трудиться.

К тому времени, как подошла последняя машина, Нат уже ответил на добрую сотню вопросов и пожал руки трём с лишним сотням учеников, но выяснил только одно: Эллиот обещал им за их голоса всё что угодно.

— Не стоит ли нам дать знать всем и каждому, какой подонок этот Эллиот?

— Что ты имеешь в виду?

— Что он вымогает у новых учеников их карманные деньги.

— Этому нет доказательств.

— Но есть куча жалоб.

— Если их так много, ребята должны сами знать, где поставить крестик на бюллетене, — сказал Нат. — Во всяком случае, я не хочу вести свою кампанию таким образом. Я предпочитаю, чтобы голосующие сами решили, какому кандидату они доверяют.

— Оригинальная идея! — воскликнул Том.

— По крайней мере, директор явно не хочет, чтобы выбрали Эллиота.

— Вряд ли нам следует кому-нибудь об этом говорить, — сказал Том. — Это может кое-кого склонить в пользу Эллиота.

— Как, по-твоему, идёт дело? — спросил Флетчер, прогуливаясь с Джимми около озера.

— Не знаю, — ответил Джимми. — Скажи спасибо, что голосование состоится не в субботу вечером.

— Почему? — спросил Флетчер.

— Потому что в субботу днём мы играем с Кентом, и если Стив Роджерс забьёт решающий гол, ты можешь проститься с надеждой на победу. Беда в том, что игра будет на нашем стадионе. Родись ты на год раньше или на год позже, матч был бы на чужом поле, и он почти не повлиял бы на выборы. Но сейчас на стадионе будут все голосующие, так что моли Бога, чтобы мы проиграли или, хотя бы, чтобы Стив Роджерс играл плохо.

В субботу в два часа дня Флетчер сидел на стадионе, ожидая, что четыре четверти матча будут самым длинным часом в его жизни. Но даже он не мог предвидеть, чем всё кончится.

— Чёрт возьми, как он ухитрился этого добиться? — проворчал Нат.

— По-моему, взятками и подкупом, — сказал Том. — Эллиот всегда был приличным игроком, но не таким, чтобы войти в школьную команду.

— Ты думаешь, они рискнут вывести его на поле?

— Почему нет? Сент-Джордж всегда был слабой командой, так что они могут на несколько минут пустить Эллиота на поле, если решат, что на результат это не повлияет. Потом Эллиот проведёт остальную часть игры, бегая взад-вперёд по боковой линии и приветствуя зрителей, а нам придётся на него глазеть.

— Значит, наши ребята должны занять свои места перед стадионом за несколько минут до конца матча. И до субботы никому не показывай наши новые плакаты. Тогда у Эллиота не будет времени подготовить свои собственные.

— Ты быстро учишься, — сказал Том.

— Когда твой противник — Эллиот, у тебя нет выбора.

— Не знаю, как это повлияет на результаты голосования, — сказал Джимми, когда они оба бежали к выходу, чтобы быть вместе со своей группой. — По крайней мере, Стив Роджерс не сможет пожать руку всем, кто будет выходить со стадиона.

— Интересно, долго он пробудет в больнице? — спросил Флетчер.

— Нам хватит трёх дней, — со смешком сказал Джимми.

Флетчер засмеялся.

Он был доволен, что его группа уже разошлась по всем выходам из стадиона, и несколько мальчиков подошли к нему, чтобы сказать, что они проголосуют за него, но у противников всё ещё были примерно равные шансы. Он ни на шаг не отходил от главного выхода, продолжая пожимать руки всем ученикам от четырнадцати до девятнадцати лет, в том числе, как он подозревал, многим болельщикам гостевой команды. Флетчер и Джимми не ушли, пока не уверились, что на стадионе остались одни уборщики.

Когда они возвращались домой, Джимми признался, что никто не мог предсказать, что матч окончится ничьей или что Роджерса повезут в больницу ещё до конца первой четверти.

— Если бы голосование проводилось сегодня, он бы победил просто благодаря общему сочувствию. Если никто не увидит его до девяти часов во вторник, считай, что ты победил.

— Разве способности не играют никакой роли?

— Конечно, нет, балда, — сказал Джимми. — Это — политика.

Когда Нат прибыл на игру, повсюду можно было увидеть его плакаты, и Эллиот мог только обвинить Ната в нечестной игре. Нат и Том не могли скрыть улыбок, когда уселись на свои места. Их улыбки стали ещё шире, когда Сент-Джордж уже в первой четверти открыл счёт. Нату не хотелось, чтобы Тафт проиграл, но, с другой стороны, ни один тренер не мог рискнуть ввести Эллиота в игру, пока Сент-Джордж ведёт в счёте. И такое продолжалось до последней четверти.

Выходя со стадиона, Нат пожимал руки направо и налево, но он знал, что победа Тафта над Сент-Джорджем ему не помогла, даже если Эллиот мог лишь бегать взад и вперёд вдоль площадки, пока последние болельщики не ушли со стадиона.

— Ещё слава Богу, что его не ввели в игру, — сказал Том.

В это утро Флетчера пригласили прочесть отрывок из Библии в часовне, что ясно показало, за кого голосовал бы директор. Во время обеденной перемены Флетчер и Джимми посетили все общежития, чтобы узнать, что ученики думают о еде.

— Это явно обеспечит вам голоса, — заверил их сенатор, — даже если вы ничего не можете улучшить.

В этот вечер они легли спать, смертельно усталые. Джимми поставил будильник на половину шестого. Флетчер застонал.

— Ловкий ход, — заметил Джимми, когда утром они стояли перед входом, ожидая, пока все ученики разойдутся по своим классам.

— Блестящий, — признал Флетчер.

— Боюсь, что так, — сказал Джимми. — Не то, чтобы я жаловался, потому что я в подобных обстоятельствах посоветовал бы тебе сделать то же самое.

Они не отрывали глаз от Стива Роджерса, который стоял у входа на костылях, позволяя мальчикам оставлять свои автографы на гипсе его сломанной ноги.

— Ловкий ход, — повторил Джимми. — Голосование из сочувствия приобретает новый смысл. Может быть, стоит задать вопрос: хотите ли вы, чтобы председателем ученического совета был калека?

— Один из величайших президентов нашей страны был калекой, — напомнил Флетчер.

— Значит, тебе остаётся только одно, — ответил Джимми. — Проведи следующие сутки в инвалидном кресле.

В последний уикенд группа Ната пыталась сохранять уверенный вид, хотя они понимали, что шансы соперников примерно равны. Оба кандидата не переставали улыбаться до самого вечера в понедельник, когда школьные часы пробили шесть.

— Пойдём ко мне, — сказал Том, — и почитаем самые печальные рассказы.

— Печальные рассказы, — согласился Нат.

Вся группа втиснулась в тесную комнатку Тома и начала обмениваться рассказами о том, что они делали во время кампании. Они смеялись шуткам, которые не были смешны, и нетерпеливо ждали результатов.

Послышался громкий стук в дверь.

— Войдите, — сказал Том.

Все встали, увидев, кто стоит в дверях.

— Добрый вечер, мистер Андерсон, — сказал Нат.

— Добрый вечер, Картрайт, — официальным тоном ответил завуч. — Как глава избирательной комиссии по выборам председателя ученического совета, я должен уведомить вас, что ввиду почти полного равенства результатов голосования я распоряжусь провести пересчёт голосов. Объявление результатов отложено до восьми часов.

— Благодарю вас, сэр, — всё, что сообразил сказать Нат.

Когда пробило восемь часов, все сидели на своих местах в актовом зале. Все встали, когда в зал вошёл завуч. Нат попытался по выражению лица декана угадать, каков результат, но тот был бесстрастен, как японец.

Мистер Андерсон подошёл к краю сцены и жестом пригласил всех сесть.

— Я должен вам сказать, что это были самые спорные результаты за всю семидесятипятилетнюю историю нашей школы. — Нат чувствовал, что у него потеют ладони, хотя он пытался сохранять спокойствие. — Вот результаты голосования: за Ната Картрайта — 178 голосов, за Ралфа Эллиота — 191 голос.

Половина учеников вскочила на ноги и бурно завопила, тогда как другая половина осталась молча сидеть. Нат поднялся с места, подошёл к Эллиоту и протянул ему руку.

Новый председатель отвернулся.

Хотя все знали, что результаты не будут объявлены раньше девяти часов, актовый зал был полон задолго до прихода директора.

Флетчер сидел в заднем ряду, склонив голову; Джимми уставился в одну точку.

— Мне нужно было по утрам вставать раньше, — сказал Флетчер.

— Мне нужно было сломать тебе ногу, — отозвался Джимми.

По проходу прошёл директор в сопровождении священника, как бы показывая, что в выборах председателя школьного совета Хочкиса участвовал Сам Господь Бог. Директор вышел на сцену и прокашлялся.

— Результаты голосования по выборам председателя школьного совета следующие, — сказал мистер Флеминг. — За Флетчера Давенпорта — 207 голосов, за Стива Роджерса — 173 голоса. Таким образом, я объявляю Флетчера Давенпорта председателем школьного совета.

Флетчер сразу же подошёл к Стиву и пожал ему руку. Стив тепло улыбнулся, как будто даже с облегчением. Флетчер обернулся и увидел, что у двери стоит Гарри Гейтс. Сенатор почтительно поклонился новому председателю.

— Первая победа на выборах никогда не забывается, — сказал он.

Оба они не обращали никакого внимания на Джимми, который, не в силах сдержать своей радости, прыгал на месте.

— Я думаю, вы знакомы с моим вице-председателем, сэр, — ответил Флетчер.