"Крым 2.0 [СИ]" - читать интересную книгу автора (Туренко Алексей Борисович)

Глава 4. Москва. Зима 2007

Прилет в Москву переменил настрой Матвея буквально за пару часов. С трапа в Домодедово сходил уверенный в себе, энергичный мужчина, переполненный планами и желанием действий. Холодный осенний дождь подействовал отрезвляюще. Ему что — так нужна своя страна? План, казавшийся безупречным, уже не выглядел таковым. Пересекая кольцевую, Матвей не был столь уверен в этом. Доехав до дома профессор решил не горячиться. Время есть, можно не торопясь поразмыслить (классическая отговорка интеллигента, предпочитающего действиям — идеи).

И в течение последующих осенних месяцев, наблюдая, как московская осень сменяется зимой, профессор мучительно размышлял. В принципе все было готово — есть проработанная идея, есть люди. Только скажи пару слов в нужные уши и все закрутится. Но как решиться? Просчитать все до конца? Куда оно вывернет в конечном итоге?

Как гипотическая зарядка для мозгов — идея была хороша. Но сейчас встал тяжелый выбор — идти дальше или сунуть идею в стол. Матвей склонялся ко второму варианту.

Но идея не желала лежать в столе! Она перла из него, как поезд из туннеля. Он и сам знал — такими шансами не бросаются. И он никогда сможет забыть. И простить себе.

Или сможет? Попытка не пытка. Оно ему надо? Метить в удельные князья? В миллионеры? Да, на хрена! Обаяние неизвестности с деньгами (пусть и не миллионами), встало перед ним во всем очаровании. Он был свободен! И принадлежал только себе. Променять все это, на длинную, сложную игру, в которой он уже не будет принадлежать сам себе? И неизвестно, чем все закончится… Каждому есть что терять. Матвей не был исключением. И он старательно гнал из головы выгоревшую степь, горы, побережье… И море, до горизонта…

Он в Москве. Есть работа, друзья, деньги. Это его город и он останется в нем. А Крым может валить на хрен!

Отчитав все сегодняшние лекции, Матвей вышел из дверей факультета. Сойдя по ступенькам, сел в машину. Подождав, пока прогреется двигатель, тронул машину и вклинился в поток. Вырулил в сторону Мосфильмовской. Прибавив газ, он обошел несколько машин и уткнулся в пробку перед выездом на третье кольцо. Дождавшись зеленого, опять стартовал и пройдя под эстакадой на набережной, увидел хвост пробки сиявшей красными огоньками «стопов». Матвей обреченно вздохнул. Судя по всему, пробка тянулась до Киевского.

— Подождем, твою маму.

Он пристроился в хвост серой «Тойоте». От нечего делать, принялся вертеть головой по сторонам. Спешащие по тротуарам зябко кутались. Стояла поздняя осень. Ошметки снега валились с неба вперемешку с дождем. Все это дерьмо скапливалось грязными, полужидкими кучками на дорогах и тротуарах. Ранним утром оно замерзало, заставляя прохожих скользить и спотыкаться. К обеду, под ногами опять хлюпало.

Смотря на мерзкую серую кашу под колесами, Матвей, молча, про себя, матерился. Зад передней машины побледнел, когда ее стоп-сигналы погасли, и она продвинулась еще на пару метров вперед. Матвей выжал сцепление и включил передачу, еще на пару метров придвинувшись к цели. Не удержавшись, он выругался.

— Вот дерьмо!

Манящий крымский призрак опять стал перед глазами, проступая сквозь заляпанный зад стоящей впереди машины. Матвей помотал головой. Опять? Ну уж нет! Ничего глупее и придумать нельзя — поставить все на карту только потому, что тебя достали пробки?!

Еще долгих триста метров и пятнадцать минут он боролся с собой. Корма «Тойоты», то становилась фактурной и рельефной, то опять полупрозрачной. И сквозь нее опять проступали море и горы. Пожалуй, дело не в пробке. Достали не они. Достало все! Не важно, что стало последней каплей. Важно было то, что чаша была полна. А пошло все оно!

Осознав все это и уже не колеблясь, Матвей взял телефон.

— Борис, привет! Ты в Москве? А Димка? Встретиться хочу. Да, с обоими.

Темно-бордовый «Кадиллак Эскалад» покачнулся, сворачивая с набережной в ухоженный двор. Сверкнув фарами, пугнул глазастый, юркий «Пежо». Малолитражка, с молоденькой девчонкой за рулем, отъезжавшей от дома, шарахнулась в сторону, давая дорогу сверкающему мастодонту. Цокая шипованной резиной по сухому асфальту, увесистая тушка «Кадиллака» подкатила к третьему подъезду. Затонированное, до темноты полярной ночи, стекло водительской двери поползло вниз. Выглянула гладко выбритая ряшка водителя. Умеренно короткая стрижка, пиджак, галстук. Прищуренные глаза обежали аккуратную детскую площадку, окруженную голыми, по причине зимы, прутиками кустов. Никого. Для 11 часов холодного декабрьского вечера — результат ожидаемый. Глаза водителя поднялись выше, и пошли на второй круг, изучая окна. Сплошной европластик оконных рам. Кое-где виднелись цветные огоньки новогодних елок. Стекло поднялось. Водитель вышел и, обогнув машину, открыл заднюю пассажирскую дверь. На асфальт соскочил моложавый мужчина средних лет. Хороший костюм, галстука нет, туфли на тонкой подошве. Без особого интереса кинув беглый взгляд на пустой двор, костюм повернулся к водителю.

— Сережа, не изображай бодигарда. Будь собой.

Водитель молча кивнул.

— Ты водила?

Еще один утвердительный кивок.

— Ну так и будь водилой. Не хер, с многозначительным видом оглядывать детскую песочницу. Ты еще после осмотра — «все чисто», скажи.

Тот снова кивнул головой, старательно изображая раскаяние.

— Дмитрий Николаевич, да я так, на всякий случай…

— Оружия у тебя все равно нет, жестянка — не бронирована. Ребят из сопровождения я сам отпустил. Так что не пыжься, человече. Будь проще. В гости мы приехали,

Человек в костюме поежился. Пиджак от Армани плохо спасал от промозглого декабрьского ветра.

— Ладно, бодигард. Я замерз — лекция окончена. Бери пакеты и вперед.

Водитель приоткрыл переднюю дверь, взял шуршащие пакеты и, позвякивая содержимым, направился к подъезду.

Открывший гостям дверь Матвей, посторонился на пороге. Первым мимо него просочился стушевавшийся водитель, которого замерзший, раздраженный Дима продолжал распекать в лифте.

Остановившись на пороге, Дима скомандовал замершему водителю, поочередно поглядывавшему то в гостиную, то в сторону темной кухни, не зная, куда тащить снедь.

— Неси в гостиную, обалдуй.

Водитель потопал в гостиную. Дима, глядя ему в спину, вздохнул.

— Уволю, мудака. Матвей, ну почему они все такие?

Матвей улыбнулся.

— Обсудим после третьей. Здорово, Димка!

Дима хитро посмотрел на Матвея.

— Считать сам будешь, математик. Ну, здравствуй.

Приговаривая, — Только не через порог, — Дмитрий Николаевич Алексеев, наконец, вошел в квартиру Матвея. Приобняв однокашника, он, вслед за водителем направился в гостиную. Отогнав водителя от пакетов, оба приятеля принялись распаковывать их содержимое, выкладывая его на журнальный столик.

Отпустив водителя и на скорую руку соорудив подобие стола, оба устроились на скрипящей коже дивана. Рассеяно поглаживая деревянный подлокотник и прихлебывая коньяк, Дмитрий обвел глазами обстановку гостиной. Задержавшись глазами на стеклянных дверцах шкафа, он негромко спросил:

— А где Борис?

— С минуты на минуту должен появиться.

— Ладно, подождем.

Ждать пришлось пару минут. В дверь позвонили и Матвей, опять подхватился с дивана. В прихожей раздались голоса, зашуршали очередные пакеты. Матвей, с сумками в руках вернулся в гостиную, оживленно переговариваясь с новым гостем.

— Здорово, чиновничек!

Дима кисло улыбнулся. Назвать заместителя руководителя администрации президента чиновничком?

— И тебе привет, псевдо-олигарх.

— Да ладно тебе, Димка, не дуйся. — Сверкнул улыбкой Борис. — Мне сегодня в Дубне, атомщики все мозги вынесли.

Дима оживился: — А свинцовое белье там еще выдают?

Хохот качнул люстру.

— Ну вас, парни. Лучше разливайте.

Пока Матвей разбирался с напитками, Дима с Борисом похлопывали друг друга по плечам, поглядывая, подобно петухам, готовившимся к драке. В том, что драка будет «бармен» не сомневался. «Псевдо-олигарх» и «чиновничек», хотя и именовались друзьями, но терпеть не могли друг-друга. Такие отношения брали начало со студенческих времен. Продолжились в девяностые. И продолжались в нулевые. Как не менялись и эти двое. Нервный вундеркинд Дима, пропитавшийся до ушей чувством собственной исключительности и обаятельный засранец Боря Андрианов. Два блестящих и характерных представителя московского истеблишмента. К слову сказать, относящиеся к различным и очень влиятельным, группировкам данного социума. В данном случае, Матвей выступал в роли хозяина нейтральной площадки для неформальной встречи двух сторон. Роль скромная и не требующая активного участия. Потому, Матвей скромно примостился в уголке, особо не вслушиваясь в беседу. Вроде что-то там делили. Завод вроде. Ну, делят и делят. Как всегда.

После десятиминутной жаркой перепалки, уставший исполнять роль тупого слушателя, Матвей зевнул и поинтересовался, о чем, собственно говоря, идет речь. Дима огрызнулся, ядовито заметив, что математиков должны занимать совсем другие материи. К примеру — ряды Фурье. А не ведомственная принадлежность, «лежащего на боку» завода, в российской глубинке. Матвей простодушно заметил, что время, потраченное такими выдающимися людьми современности, на обсуждение судьбы этой провинциальной развалюхи, стоит дороже, чем сам предмет беседы.

Задетый за живое Дима, тоном доктора, беседующего с умственно отсталым пациентом спросил, знает ли уважаемый профессор, что все маломальские стоящие активы в стране уже давно поделены? Выдающимся людям только и остается, что обсуждать судьбу разного рода развалюх. Борис согласно кивнул. Федоров, почесав в затылке, переспросил, правильно ли он понял и уважаемый сотрудник президентской администрации, на полном серьезе утверждает, что бесхозных предприятий в стране больше нет. Дима, окончательно войдя в роль участливого доктора, покивал головой. Матвей вздохнул и поинтересовался, — если в нашей стране все настолько плохо, то не хотят ли господа, в складчину купить Крым?

Ответом ему были вытаращенные глаза обоих собеседников.

Матвей пояснил, что осенью он совершил поездку на полуостров и имел там несколько интересных встреч. Главным результатом, вынесенным из этих бесед, стало понимание цены вопроса — провозглашения независимости. С московской точки зрения, она была просто копеечной. Далее, на полуострове имеется недостроенная АЭС и несколько хороших портов, которые можно переоборудовать (Борис задумчиво кивнул). Возведение моста через керченский пролив удачно дополнит идею с портами. При желании, совсем рядом, в Николаеве, еще со времен СССР простаивает судостроительный завод, который можно купить за сущие гроши и перевезти в Севастополь. Судостроители с удовольствием и без особых эмоций сменят один славянский черноморский город на другой. При условии, что там у них будет работа. Не говоря о том, что из Крыма получится отличная банковская прачечная. А при желании — отличный плацдарм для контрабанды. Крышей, венчающей проект, будет российская военная база, которую для такого случая вполне можно расширить. Надеюсь, правительство Федерации возражать не будет (кивок в сторону ошалелого Алексеева). Оффшорный фонд, основанный для этого, прикроет участников затеи. Единственным публичным лицом будет только директор оффшора — Матвей.

Борис, впервые с начала встречи по-настоящему оживился и возбужденно засопел.

— А если Крым отделится, не включит ли его в свой состав Россия?

— Нет, — уверенно ответил Алексеев, — наши может и захотят, но кто ж им даст? Важнее другое, не полезет ли в драку Киев?

Матвей пожал плечами, — А с чем он в нее полезет? У него практически не осталось армии, а если Россия насупится и порекомендует не лезть, к чему ты, Дима, можешь поспособствовать, то на такое развитие событий я бы выделил не более трех-четырех процентов.

— Не знаю, как вам, господа, а мне эта идея нравится. АЭС мы бы с удовольствием достроили. Специалистов у меня хватает, ее мощности на Крым — с избытком. Можно экспортировать. С заводом и мостом идея тоже интересная.

Повисла неловкая пауза. Дима хмыкнул, помолчал и, глядя в потолок выдал:

— Судостроительный завод и пол-терминала будет мои, как и половина прачечной, и я пробью расширение базы.

Парочка еще раз переглянулась, и определившись между собой, выжидательно уставилась на Матвея. В воздухе повис вопрос. Профессор сделал паузу, внутренне наслаждаясь моментом. Он знал, что у этих двоих просто нет альтернативы для него. Парни были из разных «банд» и у них просто не было иных людей, которым доверяли сразу оба.

Первым не выдержал Димочка. С нажимом он спросил, — Ты берешь на себя проект!?

Матвей молча улыбнулся.

Димочка взвизгнул, — Сколько?

Из глубины кресла Бориса донеслось:

— Дай ему десять процентов.

Визг повторился, затухая.

Матвей с любопытством смотрел на Димочку. Он знал, что его жадный приятель просто не мог пройти мимо такого куска. Но он был слишком велик для одного. А с таким партнером, как Борис было невозможно найти другого кандидата. Ширмы. И исполнителя. С нужными способностями.

Димочка шумно выдохнул.

— Хорошо, сучонок. Десять.

Матвей кивнул.