"Нерешенный кроссворд" - читать интересную книгу автора (Ренделл Рут)

3


Из пятидесяти автомобилей, подъехавших в тот день за бензином к гаражу «Суперджус», Стэнли обслужил только пять. Он даже не слышал гудков и окриков полудюжины водителей из оставшихся сорока пяти, которым не лень было дожидаться его. Стэнли сидел, повернувшись к ним спиной, в своей стеклянной маленькой будке и мечтал о двадцати тысячах фунтов, лежавших в банке у Мод, о которых он узнал от Веры сегодня за завтраком.

После смерти Джорджа Кинауэя Стэнли с нетерпением ожидал, когда ему расскажут о содержании завещания. Он едва поверил своим ушам, когда Вера сообщила ему, что никакого завещания не существует, так как все записано на имя матери. Нетерпеливый, как большинство людей его типа, он приготовился ждать еще невесть сколько горьких лет, а сам мрачнел день ото дня.

Табачную лавку продали, и Мод удалилась на покой в достатке и роскоши, переехав в маленький, но дорогостоящий особнячок в Элтеме. Стэнли никогда там не бывал — его не приглашали — и никогда не выражал сочувствия, когда Вера, проведя день в Элтеме, накормленная и обласканная матерью, возвращалась с множеством историй о высоком кровяном давлении Мод. В течение многих лет это служило единственным утешением для Стэнли, и, считая себя человеком незаурядного ума, способным преуспеть на любой из высокооплачиваемых должностей, если бы только он задался такой целью (сам он говорил, что ему пока не подвернулась такая возможность), он принялся изучать все, что было известно о кровяном давлении и сужении сосудов. В то время он работал ночным сторожем на фабрике.

Никто никогда даже не пытался вломиться на предприятие, которое доживало последние дни, где не было ничего ценного, поэтому Стэнли коротал долгие часы самым приятным образом: читал медицинские книги, взятые из общественной библиотеки.

Потому для него не было неожиданностью, когда однажды утром он вернулся домой и вместо приветствия услышал от Веры новость — у Мод инсульт.

Стэнли строил печальные мины и проявлял к жене несвойственную доброту, а сам мысленно подсчитывал наследство. По крайней мере, восемь тысяч он выручит от продажи старухиного дома, да и в банке тоже хранится кругленькая сумма. Первое, что он сделает, — купит большую машину, просто чтобы доконать соседей.

Потом Мод выздоровела

Стэнли — надежда умирает последней — согласился, что ей лучше переехать и жить с ними на Ланчестер-роуд. В конце концов, дополнительная работа целиком ляжет на плечи Веры, и если сейчас восемь тысяч ускользнули из рук, то, по крайней мере, что-то ему все же перепадет. Стэнли считал, что никто не имеет права свалиться на головы родственников, ничего не заплатив при этом, а если Мод окажется прижимистой, он сумеет ей мягко, но решительно намекнуть.

Через два дня после переезда в их дом Мод объявила о своих намерениях. Всю пенсию, кроме десяти шиллингов в неделю, она будет отдавать Вере; но капитал останется нетронутым там, где и был — в надежных акциях.

— В жизни не слышал о таком дьявольски подлом нахальстве, — заявил Стэнли.

— Ее пенсия покроет расходы на еду, Стэн.

— А как насчет квартплаты? А уход, который она потребует?

— Она моя мать, — ответила Вера Пришла пора произнести эту фразу в прошедшем времени. Убийство, конечно, не в счет. Настоящее убийство. С тех пор как он в восемнадцать лет тюкнул старуху по голове и забрал сумочку, Стэнли ни разу не прибегал к насилию и, читая в газетах об убийствах, возмущался не меньше Веры и столь же громогласно, как Мод, требовал возвращения смертной казни.

Как, например, в случае убийства того полицейского, Чаппелла, которого пристрелили в прошлом месяце, когда он пытался остановить головорезов, взломавших кроутонскую почту. Нет, убийство не для него. Несчастный случай — вот о чем он подумывал. Небрежное обращение с газом или путаница в таблетках, которые Мод принимала целыми пригоршнями.

Обдумав в общих чертах план, по которому Мод должна была отравиться газом, Стэнли вошел в дом, весело насвистывая. Он не поцеловал Веру, но сказал «привет!» и даже похлопал по плечу, направляясь в комнату, чтобы включить телевизор.

Полагая, что теперь дни тещи сочтены, Стэнли решил вести себя с Мод помягче. Но как только увидел ее, с побагровевшим от решимости и дурного настроения лицом, гордо восседавшую за столом и приканчивающую уже вторую тарелку яичницы и жареного картофеля, он пошел в атаку:

— Хлопотный выдался денек, ма?

— Да уж хлопот у меня, думаю, было больше, чем у тебя, — ответила Мод. — Сегодня днем я перекинулась через ограду парой слов с миссис Блэкмор, и она рассказала, как ее муж ездил заправиться в твой гараж, но его никто не обслужил, ты-то был на месте, но ему показалось, что ты спал.

Стэнли злобно уставился на Мод.

— Я не желаю больше, чтобы вы сплетничали через ограду, понятно? Слоняетесь по моему саду и вытаптываете растения.

— Это не твой сад, а Верин.

Вряд ли ей удалось бы найти более удачный способ вызвать гнев Стэнли. Проведя детство в деревне, на границе между Эссексом и Суффолком, где у его отца был небольшой участок, он на всю жизнь полюбил возиться в саду, считал это занятие своим единственным отдыхом, когда можно забыть на время о кроссвордах и о медицинских книгах. Но эта страсть никак не вязалась с его характером — любовь к садоводству обычно присуща людям спокойным, цивилизованным и законопослушным, — и Мод отказывалась принимать ее всерьез. Ее нравилось думать о Стэнли как об отбросе, полностью потерянном для общества, а садоводство было одним из тех занятий, которые она привыкла уважать. Поэтому она обычно не сводила с него глаз, пока он обихаживал свои вересковые заросли или поливал гладиолусы, а потом, когда он возвращался домой вымыть руки, напоминала ему, что сад, впрочем, как и остальная собственность, принадлежит Вере и что Вера может продать все без его ведома, как только ей взбредет в голову.

Довольная, что своим ответом сумела больно поддеть Стэнли, она повернулась к Вере и спросила, не забыла ли та купить ей моток пряжи.

— Совсем из головы вылетело, мама. Прости меня.

— Значит, вечером на вязании можно поставить крест, — проворчала Мод. — Если бы я только знала, я бы сама купила, когда была в городе.

— Что же ты делала в городе?

— Я ездила, — прокричала Мод, стараясь заглушить телевизор, — повидать своего адвоката!

— С каких это пор у вас завелся адвокат? — поинтересовался Стэнли.

— С сегодняшнего утра, мистер Умник. Бедной старой вдове в моем положении необходим адвокат для защиты. Он был очень мил со мной — настоящий джентльмен, будьте уверены. И очень меня успокоил. Я так ему и сказала, что теперь смогу спать спокойно.

— Не пойму, о чем это вы? — сказал Стэнли, поежившись, и добавил: — Ради Бога, да прикрутите же этот телевизор, — как будто не он сам, а Вера или ее мать включили его. — Так лучше. Теперь, по крайней мере, можно поговорить. Итак, о чем идет речь?

— О моем завещании. Сегодня утром я составила завещание и попросила адвоката сформулировать его так, как я хочу. Если бы мы с Верой жили отдельно, тогда — другое дело. Все, что у меня есть, перешло бы к ней, я говорила об этом не знаю сколько раз, а теперь послушай, Вера, что я сегодня сделала. Если я умру от удара — ты получишь все, но если я умру по какой-то другой причине, наследницей станет Этель Карпентер. Теперь ты знаешь. Вера уронила вилку.

— Нет, не знаю, мама. Я не знаю, что все это значит.

— По-моему, достаточно ясно, — сказала Мод. — Просто подумай хорошенько.

Она одарила дочь и зятя зловещей улыбкой и проворно заковыляла к телевизору, чтобы сделать звук погромче.

— Это самое большое оскорбление, — говорил Стэнли в кровати в ту ночь, — которое я когда-либо слышал в свой адрес. Ишь, намекает, что я хочу убрать ее с дороги! По-моему, она начинает выживать из ума.

— Если она говорит правду, — заметила Вера.

— Какая, черт возьми, разница — правда это или нет? Может, она ездила в город, а может, и не ездила. Может, адвокат включил это условие в завещание, а может, и нет. Как ни кинь — мы у нее в кулаке.

— С какой стати, дорогой? Нам ведь и в голову не приходило причинить ей какой-то вред. Конечно, она умрет от удара. Правда, очень обидно, что она так о нас думает.

— А если Мод умрет не от удара? Что тогда?

— Не верю, что какой-нибудь адвокат способен включить такое условие в завещание. — Вера тяжело вздохнула и отвернулась. — Теперь я хочу заснуть. Устала смертельно.

В целом Стэнли был согласен с Верой, что ни один юрист не пойдет на поводу у Мод. Скорей всего, ее условие даже незаконно. Но если Мод настаивала, а юристу не хватило знаний оспорить ее просьбу…

По субботам Вера работала целый день, и Стэнли с Мод оставались вдвоем. Если день был ясный, Стэнли проводил несколько часов в саду, а если шел дождь, он отправлялся в кино. Март выдался теплым, и миндальное деревце стояло все в цвету. Вот-вот должны были распуститься нарциссы, а вереск только что отцвел. Пришла пора подкормить его торфом, ведь почва в Кроутоне, как и в Лондоне — сплошная глина Стэнли принес из сарая полный мешок, разбросал торф вокруг растений и вырыл траншею. Ее тоже нужно будет наполнить торфом для рассады, которую он выписал.

Хотя Стэнли не хотел, чтобы Мод сплетничала через забор с миссис Блэкмор из дома пятьдесят девять или миссис Макдональд из номера шестьдесят три, сам он был не прочь иногда оторваться от лопаты и немного поболтать. Сегодня, когда миссис Блэкмор вышла развесить на веревке пару выстиранных рубашек, он ничего так не желал, как пуститься в подробное перечисление последних оскорблений и нарушений приличий со стороны Мод, что вошло у него уже в привычку, от которой отныне придется отказаться. Он должен завоевать уважение соседей, как терпеливый и даже любящий зять.

— С ней все в порядке, — ответил он на вопрос миссис Блэкмор. — Насколько это возможно в ее возрасте.

— Я все время говорю Джону, какая миссис Кинауэй молодец. Подумать только, что ей пришлось пережить!

Миссис Блэкмор, коротышка с птичьим лицом, носила всегда одну и ту же прическу: вытравленные перекисью светлые волосы она завязывала в два хвоста, словно девочка, хотя во всех других отношениях она была ближе к среднему возрасту. У нее были яркие острые глазки и привычка смотреть не мигая в глаза любому, с кем ей случалось разговаривать, чем повергала собеседника в полное замешательство. Сейчас Стэнли храбро встретил ее взгляд, изо всех сил стараясь не моргнуть.

— Да, ею нельзя не восхищаться, — улыбнулся он, слегка мотнув головой.

— Я уверена в вашей искренности, — миссис Блэкмор была несколько огорошена и на мгновение отвела взгляд. — Как давно она была у врача?

— Старый доктор Блейк ушел на пенсию, а с новым врачом она не хочет иметь дело. Говорит, он слишком молод.

— Доктор Моксли? Ему уже тридцать пять, не меньше. Хотя, наверное, ей он кажется молодым.

— Нужно уважать причуды стариков, — благочестиво заметил Стэнли.

Они продолжали свою схватку по перетягиванию каната взглядами, из которой Стэнли вышел победителем. Миссис Блэкмор опустила глаза и, пробормотав что-то насчет второго завтрака, ретировалась в дом.

Стэнли довольствовался холодной едой. Он и Мод молча поели, а после, пока Стэнли занимался кроссвордом из «Дейли телеграф», его теща собралась отдохнуть.

Когда Мод оставалась в доме одна, она просто усаживалась в кресло и дремала, прислонив голову к одной из боковин, но по субботам, в присутствии Стэнли, она устраивала целый спектакль. Для начала она собирала все диванные подушки, задавшись целью обязательно добыть именно ту, что была под головой у Стэнли, и очень медленно раскладывала их по бокам дивана. Затем она направлялась на второй этаж, постукивая палкой и напевая что-то под нос, и возвращалась оттуда с горой одеял. Под этой тяжестью дышать она начинала с трудом и даже принималась стонать. Под конец, сняв очки и туфли, она громоздилась на диван, натягивала на себя одеяла и лежала, задыхаясь.

Сегодня, как и всегда, ее зять не замечал ничего, что творилось вокруг. Он заполнял свой кроссворд, улыбаясь время от времени изобретательности автора, и иногда беззвучно, одними губами, произносил угаданное слово. Когда Мод почувствовала, что больше не в силах выносить такое безразличие, она едко произнесла:

— В дни моей молодости каждый джентльмен считал делом чести помочь пожилой даме.

— Я не джентльмен, — сказал Стэнли. — Чтобы быть джентльменом, нужны деньги. — Совсем не обязательно. Джентльменом нужно родиться, позволь тебе заметить. Даже если бы у тебя появились деньги, ты все равно остался бы таким же неотесанным мужланом.

— Вам бы самой не мешало немного пообтесаться, — ответил Стэнли и, торжествуя оттого, что оставил последнее слово за собой, заполнил 28 по горизонтали в завершение кроссворда.

Мод прикрыла глаза и мрачно поджала губы. Машинально рисуя что-то на полях газеты, Стэнли задумчиво посматривал на нее, пока сморщенные и сжатые губы не расслабились и рука, сжимавшая одеяло, не обмякла — тогда он понял, что Мод заснула Стэнли сложил газету и на цыпочках покинул комнату, направившись в спальню Мод.

Она, по всей видимости, большую часть утра провела за письмом к Этель Карпентер: на столике возле кровати лежало незапечатанное готовое послание. Стэнли присел на край кровати, чтобы прочитать его.

Он всегда подозревал, что одной из излюбленных тем для старушечьих дискуссий служил он сам и его поступки, но ему никогда не приходило в голову, что Мод способна посвятить три с половиной листа только одному вздорному, клеветническому описанию его характера. Он возмутился и в то же время всерьез обиделся. В конце концов, он оказал Мод любезность, позволив жить в его доме, и такая неблагодарность, сквозившая в каждой строчке, привела его в бешенство.

Злобно насупившись, он читал все, что Мод писала о его лени и дурных манерах. У нее даже хватило наглости рассказать Этель, что позавчера он занял у Веры пять фунтов, которые, по уверениям Мод, собрался поставить на лошадь в «Нэшенел» [3]. Вообще-то Стэнли так и хотел сделать, но теперь он и сам верил, что взял деньги на покупку торфа и вересковой рассады, Старая карга! Злобная старая карга! Что она там пишет дальше?

«Конечно, бедняжка Ви больше не увидит этих денег», — писала Мод. — «Уж он об этом позаботится. Девочка работает на износ, а у самой за душой ни гроша, если не считать того, что я ей даю. Впрочем, теперь это только вопрос времени, когда я отниму ее у этого типа. Она чересчур ему предана, чтобы сказать: «Да, мама, я пойду с тобой», да к тому же знает наверняка, какой он закатит скандал, а может быть, даже ударит. Я уверена, дорогая, он способен на любую пакость. На днях я сказала ей, что куплю все, что она пожелает, если только оставит его, и у бедняжки на глазах даже слезы выступили. Уверяю тебя, невыносимо видеть, как страдает твой единственный ребенок, но я сказала себе — я поступаю жестоко только ради блага дочери, и она еще будет благодарить меня на коленях, когда наконец избавится от своего мужа и мы заживем в чудесном домике, который я собралась для нее купить. Мне приглянулся один из рекламы в воскресной газете, прелестный коттедж в новостройках Чигуэлла, и как только у Ви выдастся выходной, я, наверное, найму машину и мы поедем взглянуть. Без этого типа, конечно…»

Стэнли так разозлился, что чуть не разорвал письмо. До этого момента он и не подозревал о планах Мод, так как Вера просто побоялась об этом рассказать, хотя он и сам подозревал, что Мод затевает какую-то каверзу. «Если б только у меня были деньги», — разбушевался он, — «я бы привлек старую каргу за… как это там говорится?.. подстрекательство. Вот как бы я поступил — вызвал бы ее в суд за попытку отобрать у человека его законную жену».

Он продолжал сидеть, мрачно уставившись на письмо, вдруг осознав, какая над ним нависла опасность. Без Веры у него нет ни малейшей надежды заполучить эти двадцать тысяч хоть когда-нибудь. Он проведет остаток жизни в очередях за бесплатным питанием, тогда как Вера будет купаться в роскоши. Господи, подумал он, даже этот дом, даже эта самая крыша над его головой принадлежит ей. А какая жизнь пойдет у этих женщин: наемные машины, возможно, даже собственное авто, современный дом в жлобском Чигуэлле, все удобства, наряды, праздники. Даже думать невыносимо. И тут вдруг он остро осознал крайнюю необходимость что-то предпринять, а заодно и вспомнил о цели своего прихода в комнату Мод.

Положив письмо на место, он занялся тремя пузырьками с лекарствами, которые стояли под настольной лампой. В голубых капсулах было снотворное, они его не интересовали. Затем шли желтые витамины, из-за которых, Стэнли не сомневался, Мод была такой живучей и бойкой на язык. Но он не собирается пачкать о них руки. Ему нужно было другое лекарство — крошечные таблетки антикоагулянта под названием молланоид, которые Мод принимала по шесть штук в день и которые, как думал Стэнли, и не давали ее крови, курсировавшей по хрупким сосудам, свертываться в тромбы. Стэнли вынул одну таблетку и спрятал в носовой платок.

Когда он спустился вниз, Мод еще спала, и в любую другую субботу он великодушно позволил бы ей отдохнуть. Но сегодня, помня о клеветническом письме, он включил телевизор, спортивную программу, и со злорадным удовольствием увидел, как она, вздрогнув, проснулась. Стэнли не разрешалось покидать стеклянную будку с девяти до пяти, хотя он все равно частенько уходил, за что и получил несколько предупреждений об увольнении. Но когда он улизнет с работы, аптека на другой стороне улицы будет уже закрыта, а ждать до следующей субботы, чтобы купить заменитель таблеток, он никак не мог.

Промаявшись до часу дня, когда наступает самое затишье, он скользнул через дорогу, но вместо одной из девушек за прилавком стоял на посту сам хозяин, который проявил такой интерес к посетителю, пока тот шарил среди бутылочек и коробочек, что Стэнли решил быть благоразумнее и отправиться в аптеку «Бутс», хотя для этого предстояло пройти еще с четверть мили.

Там он нашел все на полках самообслуживания и получил возможность изучать разнообразнейшие таблетки белого цвета, не становясь при этом объектом наблюдения. Таблетки аспирина, кодеина и фенацетина оказались слишком велики, и единственное, что ему удалось обнаружить, подходящее по размеру к антикоагулянтам Мод, были таблетки сахарина для желающих похудеть.

Эти, подумал он, подойдут. Они выглядели в точности как та, что он позаимствовал. Стэнли лизнул одну таблетку языком. Она была очень сладкой, но Мод всегда глотала свои лекарства быстро, запивая их сладким чаем, так что, скорее всего, вкуса она даже не заметит.

— Вы не могли бы не пробовать товар, пока не уплатите за него? — дерзко произнесла девчонка-продавщица.

— Если меня обвиняют в краже, то я хотел бы переговорить с управляющим.

— Хорошо, хорошо. Кричать совсем не обязательно. С вас пять шиллингов и шесть пенсов.

— Грабеж среди бела дня, — проворчал Стэнли, но все же купил пузырек под названием «Стань стройной» и бегом побежал назад.

Около колонок стояли три машины, и шеф Стэнли, пылая от ярости и держа бензошланг осторожно, как можно дальше от лацканов своего безукоризненного костюма, изо всех сил старался обслужить первого клиента Стэнли прошел к себе и наблюдал за ним сквозь стекло. Вскоре, когда машины разъехались, в будку шаткой походкой вошел хозяин, на ходу вытирая промасленные руки.

— Мое терпение лопнуло, Мэннинг, — заявил он. — Бог знает сколько клиентов мы бы потеряли, если бы не один энергичный автомобилист, который позвонил мне и рассказал, что за дьявольщина здесь творится. Я не раз предупреждал, что больше снисхождения тебе не будет. Можешь получить расчет и в пятницу убираться на все четыре стороны. — С удовольствием, — ответил Стэнли. — Я и сам хотел унести ноги, пока эта помойка не взорвалась.

Потеря работы не особенно его огорчила. Он привык к увольнениям и радовался возможности поболтаться без дела несколько недель, в течение которых можно получать довольно приличное пособие по безработице без всяких налогов и вычетов. Хотя, конечно, разговор с Верой не обещал ничего хорошего, да и от Мод нужно будет постараться все скрыть. Еще не хватало, чтобы о его неудачах вопили во все горло через садовую ограду и отправляли Этель Карпентер в Брикстон письма с тщательно обдуманной клеветой. От такой мысли не порадуешься.

Но, возможно, Мод уже недолго осталось сплетничать или строчить послания. Стэнли нащупал в кармане пузырек с таблетками. Она часто говорит, что жива только благодаря своим лекарствам, и, возможно, не пройдет и нескольких дней, как ее организм бурно отреагирует на повышенную дозу сахарина, принятого вместо обычной порции антикоагулянта.

Стэнли медленно побрел домой, задержавшись лишь возле автомобильного салона, чтобы поглазеть на темно-красную модель «ягуара».