"Хитрости эльфийской политологии" - читать интересную книгу автора (Патрикова Татьяна)

Глава двадцатая Лиха беда без начала и конца

Это была не попойка, это была интеллектуальная оргия. В каком смысле? В том, что мои эльфы и примкнувшие к ним устроили мозговой штурм, а потом и полевые испытания всего усвоенного. Штурмовали саму идею показывать 'Матрицу' детям, а испытывали… все помнят, как Нео с товарищами бегал по стенам и потолкам? В общем, даже Умка не смог убедить разбуянившихся эльфов не портить его мелиораторские изыскания своими пробежками по вертикальным поверхностям. Самое смешное, что озверевший гном потом сам присоединился к этим побегушкам. С секирой в руках он гонял командоров и Пестрого просто в немыслимых плоскостях. А самый трезвый и адекватный из нас Камю хохотал в голос и хлопал в ладоши. Карл взирал на все это безобразие с неодобрительной отрешенностью. Ира, который устроился у меня под боком, больше волновал вопрос, есть ли у этого фильма продолжение. Спросил он меня об этом раз десять. И все десять раз мне приходилось затыкать ему рот и шипеть в подозрительно дергающееся ухо (то ли злиться, то ли смущен) о том, что так он спалит всю контору, и оставшиеся две части мы будем смотреть сейчас, а не как-нибудь потом на трезвую голову. Когда буйное веселье было в самом разгаре, к нам неожиданно присоединились Карамелька, Шмель и Славик — оборотень и руководитель военной кафедры университета, которые прослышали о творящемся в нашей классной комнате безобразии не от кого-нибудь, а от Фарида. Оказывается, джин-завхоз уже давно вмонтировал в одну из стен нашего класса амулет, который в случае чего должен был оповестить его, что помещению грозят нешуточные разрушения. Ведь именно джину и его семейству в последствии вменялось приводить в божеский вид материальное имущество университета. Датчик сработал, когда один из эльфов, а может быть, и вовсе гном, пробежался по нему. Джин тут же примчался, приоткрыл дверь комнаты, которую никому не пришло в голову запереть (кто же знал, что приглашение выпить обернется чем-то подобным), обнаружил всю эту фантасмагорию и помчался за помощью. Опасаясь звать кого-то постороннего, он выловил двух деканов и Шмеля, которым было прекрасно известно, кто есть кто в нашей разношерстной компашке, и вместе с ними отправился приводить всех в чувство. Ага, как же! Узрев, что в 'культурном мероприятии' принимает участие сам ректор, ребята тут же потребовали налить и им. После этого веселье пошло на новый виток, Ир запустил им 'Матрицу' по второму кругу, а я, кажется, отрубился.

На утро зверски болела голова. Причем, как оказалось, на вооружении моих бравых эльфов есть заклинание от похмелья, поэтому все они, даже Ир, выглядели утром как огурчики, а я… ну, не действует на меня магия. Вот непруха! Мне сочувствовали, особенно Ир и Умка. Предлагали напоить какими-то эликсирами — Барсик и Мурка, у последнего был при себе какой-то особый бальзам темноэльфйиского производства, составом которого активно интересовался Камюэль. Кстати, кардиналу не повезло еще больше, чем мне. Фиг с ним, с похмельем, но бедолагу эльфа с утра пораньше вызвали в столицу. К императору. Нет, Камю, конечно, похмельем не мучался. Но явно был настроен на краткосрочные выходные, а не на работу в поте лица на благо империи. Я тут же, несмотря на головную боль, попытался себе приставить, как на явление недееспособного подчиненного отреагирует Снежень. Представил, попытался засмеяться и снова схватился за голову. Блин! Как же я сегодня перед студентами собрание проводить буду?

Спасла меня Иля. Которая зачем-то в такую рань заявилась в класс в компании Елки и обнаружила мою бренную тушку на травке между корней какого-то неизвестного мне древа. То, что это не береза и не наша земная сосна, я был уверен. Наверное, что-то из местной флоры. В общем, темная при поддержке Ира влила мне в глотку какую-то просто несусветную гадость. Я сопротивлялся, пытался отплевываться, но разве от этих извергов вырвешься? Через пару минут мне резко полегчало. Заметив это, Ир поволок меня к себе. Я сначала не понял, почему нельзя было вернуться ко мне в квартиру, но быстро смекнул, что в его роскошной ванной принимать водные процедуры будет куда комфортнее. Через час с небольшим я был готов к боевым свершениям. О чем объявил заявившимся за нами с Иром Тому и Ульке. Ребята просияли, и мы все вместе вернулись в нашу классную комнату.

К слову, показ старшему поколению 'Матрицы' имел один интересный эффект, о пользе которого мне еще предстояло подумать. Ребята предложили мне заиметь пистолет. Причем предложение исходило от Шмеля и Карамельки. Последний тут же принялся обрабатывать Ира на то, чтобы вместе с ним внести в конструкцию странного оружия принципиальные изменения, позволяющие исключить воздействие магии на пули, которые в первозданном виде любому жителю Халяры ничего не стоит взмахом руки остановить прямо в полете. Мне идея понравилась. Наконец, я тоже смогу худо-бедно защитить себя в случае необходимости. А вот, уже пьяненький к тому времени, Ир отчего-то воспротивился. Мне хватило ума не настаивать. Думаю, в трезвом виде, он услышит меня лучше. На худой конец, можно будет договориться с экспериментатором Карамелькой в обход Ирки, но обижать мерцающего не хотелось бы.

В классе меня ожидали колокольчики в полном составе, плюс Павлик с Елкой, плюс Пестрый и Карл. Присутствие ректора и старшего мерцающего меня, почему-то, особенно напрягало.

— Э… — выдавил из себя я, так и не придумав, с чего начать.

Тогда бразды правления в свои руки взяла Иля.

— Собрание студклуба состоится через пять часов. У тебя есть, что нам сказать до этого?

— Кроме того, что вы все будет в той или иной степени руководить какими-либо факультативами или кружками?

— Вот именно! Руководить мы не против, но, может, ты заранее нам озвучишь, что для каждого приготовил? Зачем такая секретность? — вмешался Алиэль.

— Честно? — ухмыльнувшись, уточнил я, — Просто я пока и сам не знаю, как вас на все это распределить и кому кого в помощь направить.

— У тебя же была почти неделя, чтобы все продумать! — возмутился Машка, которому, судя по всему, больше всех не терпелось приступить к своим новым обязанностям.

— Да? — наигранно удивился я, — А как насчет того, что всю эту неделю я вертелся, как уж на сковороде? Напомнить, чем я занимался уже на следующий день после своего возвращения?

— Навещал императора, — вставил два слова Пестрый. Он все еще выглядел, как типичный мальчишка из моего мира. Воспринимать его серьезно было непросто.

— А после этого? На следующий день, — я вперил взгляд в Машку.

Тот фыркнул, но промолчал. Знает, гад, что я их с Алым проблемы решал. Если у темного их выходка с серьгами никаких нареканий не вызывала, то бедный светлый весь извелся, не зная, как признаться семье в том, что натворил. Конечно, на родительном дне папа Алиэля выразил готовность к такому исходу будущих отношений его сына с темным, но Алый, впрочем, как и я вместе с ним, очень сомневался, что его действия будут по-настоящему одобрены главой рода Мильзились. Поэтому я полдня с ним разговаривал, обыгрывая возможные варианты развития событий. А потом еще полдня успокаивал Машку, который запоздало обнаружил своего так называемого супруга в моем обществе и справедливо возмутился, почему это светлый на консультацию к семейному психологу без него пошел. Конечно, Алого можно было понять. Ему хотелось выговориться без настойчивого сопения под боком ушлого темного. Но и реакция Машки мне была вполне понятна. Заявление темного про семейного психолога царапнуло где-то глубоко внутри. Совсем недавно о том же мне говорил император. И если своим ребятам я всегда был готов помочь, в чем-то даже в ущерб себе — они же свои, родные! То с императором дела обстояли несколько иначе. Помня о том страхе, который на меня нагнал этот эльф, я бы предпочел еще век его не видеть. Но что-то мне подсказывало, что от новых обязанностей так просто не откреститься.

Следующими на очереди оказались Илюхины вундеры, у которых не всегда складывались нормальные отношения с преподавателями. И если взрослые студенты относились к подобным трениям философски, то детки в лучшем случае затаивали обиду, в худшем, всей своей маленькой компашкой бросались изобретать планы зловещей мести. Несколько пострадавших от них преподавателей радели за то, чтобы класс маленьких гениев упразднить и отправить их всех по домам. Карл, Карамелька и Мика активно сопротивлялись их напору, но деток приструнить как не старались, не смогли. Те только больше обижались, сопели как рассерженные ежики и замыкались в себе. Поэтому пришлось вместе с братом проводить разъяснительные беседы. Причем, каждый день и по нескольку раз, чтобы наверняка. В этом деле сильно помог Пестрый, у которого был немалый опыт работы с такими вот трудными детьми. Причем, по его собственным словам, с мерцающими того же возраста порой приходилось еще труднее. От одной мысли об этом у меня на затылке начинали волосы шевелиться. И мне теперь еще и этими мелкими ходячими катастрофами заниматься? С Клёмой мне повезло. Он оказался ребенком серьезным и рассудительным, с Лиди все получилось по наитию и при моральной поддержке все того же Клёмы, но как-то я уже сомневаюсь, что остальных мерцающих деток будет так же легко к нормальной жизни возвращать.

Соответственно вчера с утра я был занят только тем, что вместе с Иром и Илюхой готовился встречать у себя родителей. Потом всю оставшуюся ночь мы активно кутили. Так что думать о том, как буду воссоздавать с нуля структуру местного студклуба, у меня физически не было времени. И Машке об этом было прекрасно известно. Впрочем, не только ему. В течение прошедшей недели колокольчики помогали мне по мере сил. Носились как в попу клюнутые по всему университетскому комплексу, всячески поддерживали и брали на себя часть проблем, до которых у меня банально не доходили руки. Например, это именно они, под руководством главы нашего маленького клана, собрали со всех желающих заявки на участие в общественной деятельности под эгидой студенческого клуба. Отсортировали откровенно безумные предложения. Составили общий список предлагаемых направлений деятельности, а так же список предполагаемых кружков и факультативов, рассортировав его по специфике четырех факультетов плюс военной кафедре. Так что ребятам, как и мне, скучать не приходилось. И при этом они еще умудрялись бегать на занятия. Так что неделька у нас была та еще.

— Если до собрания ты не собираешься как-то иначе наставлять своих студентов, — сказал Карл, который до этого внимательно наблюдал за нашими препирательствами. — Мне бы хотелось, чтобы ты уделил время мне.

— И Фиме? — я глянул на Пестрого.

— В том числе, — кивнул ректор и посмотрел на Ира.

Тот пожал плечами. А я заинтересовался, с каких это пор о том, что касается меня, нужно спрашивать разрешения у мерцающего? Но выяснять этот вопрос при студентах не стал. Не стоит выносить сор из избы, как любит говорить моя бабушка.

Мы переместились в кабинет ректора, где нас, как оказалось, уже ждали. Обоих, эльфа и человека, я узнал. Эльфом был тот старец, с которым меня так и не познакомили, когда Ир вдруг решил спешно спровадить меня в мой мир. А человека я узнал не сразу, но потом вспомнил, где же я видел этого товарища. Кажется, его зовут Гвидион или как-то так, именно он был начальником лекарского крыла университета, где я отлеживался после того, как Елка, Ника и Павлик совершили дерзкое нападение на университет. Мы поздоровались, и мне, наконец, представили пожилого эльфа. Вот интересно, сколько ему на самом деле лет, если старость оставила на нем такой серьезный отпечаток?

— Андрей, познакомься, — начал Карл, указывая на седовласого эльфа, — Валентий Фримэрь Искусный. Председатель ученого совета университета. А это наш психолог, — сказал он, обращаясь уже к эльфу.

— Приятно познакомиться, — улыбаясь, протянул руку названному. Тот пожал её, но из крепкой хватки не выпустил, продолжая внимательно меня рассматривать. Я растерялся, — Э?

— Ты ведь не знал, что я главный противник ректора Ви'Хольма с его нововведениями относительно привлечения к обучению запретных рас, когда говорил, что живешь с мерцающим?

О-ба-на! Конечно, я понятие ни о чем таком не имел. И вообще, когда в тот раз увидел этого деда в компании Или, Елки и Шмеля, решил, что он наш человек, точнее, эльф. Это что же получается, я на радостях своих подставил Ира? Разумеется, вместо того, чтобы отвечать так называемому председателю, я попытался найти глазами мерцающего, который стоял где-то у меня за спиной. У меня это получилось. Прочитав всю гамму чувств на моем лице, Ир неожиданно покровительственно улыбнулся и обронил:

— Не волнуйся. Сейчас уже все в порядке.

— Э? — я был все еще растерян и недоумевал, чтобы это могло значить, когда снова повернулся к старому эльфу, держащему меня за руку. Но того, в этот момент, больше интересовал секретарь ректора.

— В порядке? — уточнил он у Ира и выпустил мою руку. Я тут же весь повернулся к Иру, чтобы его видеть. Мерцающий выглядел смущенным, что мне совсем не понравилось.

— Что происходит?

— Сейчас объясним, — пропел подозрительно радостный Пестрый и плюхнулся в одно из кресел рядом с письменным столом, за которым уже восседал наш ректор.

Мы все расселись. Я не удержался и полюбопытствовал:

— А господин Гвидион тут зачем? Меня в чувство приводить после особо пикантных новостей? — вопрос я адресовал ректору, но ответил на него сам главный лекарь.

— У меня есть что сказать, но я не ожидал, — он глянул на Карла, — что у этого разговора будет так много свидетелей.

Ректор покачал головой и произнес:

— Я тоже был не готов к тому, что мэтр Искусный присоединиться к нам.

— О! — протянул на это старец, — Думаю, в той или иной степени, но говорить мы будем об одном и том же. Какой смысл разделяться?

— Не понимаю о чем вы, — хмуро возвестил лекарь. И тут до меня дотекло. Как всегда вовремя, ничего не скажешь.

— Это вы, да? — обратился я к лекарю, — У вас даже имя, наверное, немного другое. Какой-нибудь Гвидионис или что-то в этом роде… — и повернувшись к Иру, уточнил, — 'Онис' — зеленый по драконьи, так?

— Что? — растерянно выдохнул мерцающий. Я же повернулся к ректору, который, казалось, весь обратился в слух.

— Помните, мы еще удивлялись, как наши бравые заговорщики могли так быстро найти мой мир и меня в нем? Да, Елка признался, что у него в университете работает дядя, но тогда, в самом начале, о том, кто я и откуда, мало кто знал. Зато я почти сразу попал в лекарское крыло и меня там выхаживали. Значит, вы в любом случае должны были рассказать моим докторам кто я и откуда, чтобы они знали, как меня можно лечить, а как нет. Я ведь прав?

— Гвидион? — обратился ректор к предполагаемому дракону.

— Да, это правда, — тихо сказал дядя-доктор, а потом вдруг вскинул голову и с вызовом воззрился не на ректора, а на председателя.

— Я знал, — вдруг объявил тот, и глаза всех, в том числе новоявленного дракона, округлились.

— И как вы это определили? — заинтересовался я, были у меня некоторые подозрения, и своим ответом эльф их подтвердил.

— По запаху, — слишком уж легкомысленно для своих почтенных лет отозвался тот.

— Вы темный, да? Поэтому не хотели ничего менять в правилах приема. Боялись, что рано или поздно кто-нибудь из ваших сможет вас раскусить.

— Мои-то как раз не смогли бы. Я слишком хорошо знаю, как думают наши Владычицы и их воспитанницы. Но поручиться за представителей других рас, действительно, не мог. Так уж вышло, что об истинных способностях многих из них мало что известно.

— Темный? — неожиданно севшим голосом выдавил из себя Ир.

Эльф совсем не по светлоэльфийски усмехнулся. Мне даже на секунду показалось, что у него прикус изменился и клыки удлинились. Хотя, вряд ли он пытался сбросить свою личину, скорее у меня воображение разыгралось. Но у меня был еще один вопрос, который я хотел для себя прояснить:

— Что вы натворили, что должны были скрываться все эти годы? Вы ведь изгнанник?

— Формально ничего. И, самое интересное, официально меня никто не изгонял. Для соотечественников я погиб мучительной и жуткой смертью.

— Зачем вы все это подстроили? — я чувствовал, что это важный вопрос, который лучше прояснить сейчас, иначе, мало ли что потом может случиться.

— Мое истинное имя, — после затянувшейся паузы разродился председатель, — весьма известно в темных кругах. И я хочу иметь гарантии, что никто из здесь присутствующих не озвучит его никому из илитири.

— И какие гарантии мы могли бы вам предложить? — осведомился за всех Карл, внимательно наблюдая за своим главным оппонентом.

— Клятва мага, — обронил тот, откинувшись на спинку кресла.

— Но я-то не маг, — встрял, так как страсть, как хотелось разобраться в происходящем, а то с этого конспиратора сталось бы меня куда-нибудь отослать, пока он будет признаваться в самом главном секрете своей жизни.

— С тобой проще, — отозвался эльф, — Просто твой друг, — он бросил взгляд на Ира, — даст двойную клятву и за себя, и за тебя.

— А если я против? — вмешался Пестрый. Взгляд его был хмур и неприветлив. На юном лице это смотрелось непривычно.

— Я уже совершеннолетний, чтобы самому решать, — попытался осадить деда Ир.

— А что это вообще за клятва такая? — попытался я выспросить у Карла.

— Серьезна вещь. Фактически, маг ставит на одну чашу весов свое обещание, а на вторую жизнь.

— То есть, если я вдруг нарушу обещание Ира, он умрет?

— Вполне вероятно, — честно ответил ректор.

— Нет уж, — тут же выдохнул я, — Я на такое не согласен. — И встал из кресла. — Так что вы тут без меня все обсудите, а я минут через десять…

— Сядь, — бросил замаскированный темный. И голос его прозвучал настолько властно, что у меня ноги подкосились, и я плюхнулся обратно в кресло.

После этого прозвучал спокойный голос Карла, похоже, ректор знал, как всех примирить. Он обращался к председателю:

— Ты можешь сказать мне одному. Я готов дать тебе такую клятву прямо сейчас.

Пожилой эльф долго буравил его пристальным взглядом. Потом заявил:

— Мне хотелось знать мнение психолога по этому поводу.

— Но он не сможет тебе поклясться жизнью.

И тут уже не вытерпел я.

— Какие-то странные у вас представления о клятвах, — сказал и вперил взгляд в председателя.

— Что ты имеешь в виду? — спросил тот.

— Лишь то, что не могу понять, с чего вдруг надо жизнью клясться.

— Дабы не было соблазна нарушить клятву.

— И что с того? Все здесь присутствующие осознанно вряд ли станут трепаться об этом. Воспитание и внутренняя порядочность не позволит. Пусть вы и темный, но столько лет прожили тут, должны были уже разобраться в каждом из присутствующих, разве что кроме меня.

— Положим.

— Хорошо. Тогда объясните мне, вот предположим, кто-нибудь случайно или под пытками сболтнет лишнего, раскроет ваш секрет, и умрет. Неужели вам от его смерти легче станет? Она ведь ничего не изменит.

— Зато отомстит.

— А вы уверены, что известие о том, кто вы на самом деле, окажется для вас настолько же фатальным. Хотя, понимаю, вы темный, вам с этим, определенно, будет проще жить, чем кому-нибудь из нас. Но с другой стороны, что если этот кто-то проболтавшийся умрет, но его болтливость не причинит вам серьезного вреда и даже, напротив, окажет положительное воздействие на вашу будущую жизнь?

Эльф погрузился в раздумья. Но я считал, что рано радоваться. Он все еще не убежден. Остальные тоже молчали. Похоже, им всем было о чем подумать. Впрочем, я тоже не сидел без дела, а судорожно соображал, что же за тайну скрывает товарищ председатель. Уж больно подозрительно он себя ведет. Раз его официально никто не изгонял, а он сам инсценировал свою смерть и слинял к светлым, то на это, определенно, должна быть более чем веская причина. Если я правильно понимаю, то для любого темного было бы унизительно прикидываться светлым. Это значит, что этот эльф, несмотря на инсценировку и прочее убежден, что в покое его бы не оставили. К тому же, судя по всему, он тут обретается уже хренову тучу лет. И все равно боится возмездия или что-то в этот роде. При этом утверждает, что ничего не натворил, кроме как сбежал подобру-поздорову. От кого же можно так бежать, чтобы пятки сверкали? Так, стоп. Кого у нас по-настоящему может бояться взрослый и сильный темный эльф? И тут я вспомнил про одну историю, которую мне рассказали родители моих колокольчиков на родительском собрании. Неужели? Да, нет! Не может такого быть! Но, что если…

— Ир, — почему-то шепотом спросил я у мерцающего, чем сразу же привлек всеобщее внимание, но стоически проигнорировал направленные на нас с секретарем взгляды, — у тебя же есть темноэльфийское мерцание.

— Конечно. И не одно. Я же тебе говорил.

— Значит, ты хорошо осведомлен об их обычаях, раз можешь правдоподобно мерцнуть в темного.

— Да, конечно.

— Тогда скажи мне, что, если мужчина темный сначала был мужем владычицы одного клана, потом, после совершеннолетия ушел к другой и тоже стал её мужем, у него, наверное, остается двойная фамилия? Например, Рим-Доль Вик-Холь?

Реакцию темного я не видел, зато услышал изумленный выход ректора, обращенный к нему:

— Валензяс Кровавый?

— Вот видишь, — весело объявил Пестрый, ну просто в каждой бочке затычка! — И без клятв обошлись.

— Тогда мне следует вас всех убить, — спокойным голосом возвестил темный, причем, было непонятно, шутит он или говорит в серьез.

— Всех сразу не получится, — вмешался Гвидион, — в конечном итоге, не смотря на вашу репутацию, вряд ли, вы сумеете одолеет нас всех разом. И вы правы, об истинной мощи драконьего племени вам известно очень мало, даже если ваш народ научился определять нас по запаху.

— Там скорее не запах, а целый набор ощущений, — встрял я, — если верить Иле, конечно. Кстати, — я повернулся к председателю, — Илюизмена говорила, что слепому бою учат только будущих Владычиц клана.

— Конечно. Но вы лучше спросите, кто придумал данную систему обучения, — эльф не улыбался. Был хмур и сдержан. И я решил, что надо как-то его расшевелить. Поэтому притворно бодро задал свой следующий вопрос:

— То есть наша Иля, и Инга Рим-Доль ваши внучки?

Он не стал отвечать, но по тому, как вспыхнули красным глаза и черты лица начали меняться, стало понятно, что я не ошибся. Но изменения, происходящие в облике благообразного эльфийского старца, меня испугали. Он что, всерьез решил воплотить в жизнь свою угрозу и порешить нас всех? Когда личина распалась, перед нами предстал темный эльф, который выглядел как минимум в два раза моложе того светлого, которым притворялся. Роскошная грива белоснежных, жестких волос, бледная, как у киношного вампира кожа. Сеточка едва заметных мимических морщинок у глаз и на лбу. На вид я бы дал ему лет пятьдесят максимум. Но это если бы он был человеком, но перед нами сидел эльф. Темный эльф, переживший обеих своих жен, устав от которых, сумел обвести их вокруг пальца и освободиться. Серьезный товарищ, ничего не скажешь. В том, что он сбежал, потому что две властные бабы окончательно его достали, я даже не сомневался. Уже привык доверять своему внутреннему чутью. Кровавый (ну и прозвище, прямо мороз по коже) сам подтвердил это.

— Я родился в Доме Вик-Холь, но меня отдали в Дом Рим-Доль для династического брака с одной из дочерей Великой Матери первого дома. Она сама стала Великой Матерью уже после того, как я покинул её клан и вернулся в свой.

— А там вас взяла в мужья будущая Великая Мать Вик-Холь.

— Нет. Малиулена уже тогда была Великой Матерью.

— Но первая жена так и не смирилась с вашим уходом?

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил темный и посмотрел на Карла, — Что дальше?

Ответ ректора шокировал всех.

— Ну, что ж, пора открывать отделение темноэльфийской магии.

Даже я после такого впал в легкий ступор. Ведь еще полгода не прошло, как у них тут темные на светлых стенка на стенку шли, а теперь ректор удумал открыть новую специальность, где будут всех желающих обучать темноэльфйиской магии, которая еще недавно всем преподавательским составом университета активно игнорировалась. И как это называется?

— Для начала, — осторожно произнес Ир, — не мешало бы заручиться поддержкой князя, — и посмотрел на меня.

— Ну… Павлик вроде обещал, что поговорит с ним насчет внепланового визита. Как раз к ЛУИ.

— А за это время можно попробовать подготовить проект будущей реконструкции, как считаете? — устроил Ир, посмотрев сначала на ректора, потом на председателя ученого совета. Последний криво, по-темному, усмехнулся.

— Начинаю понимать, почему невзирая на молодость ты взял его секретарем.

— Надеюсь. — В тон ему ответил ректор и бросив пытливый взгляд на Ира, продолжил: — Теперь ты понимаешь мое облегчение, когда ты привел его ко мне для беседы, а не пустил все на самотек, когда у мальчика нервы не выдержали?

Они как-то понимающе переглянулись. А я весь обратился в слух.

— Это вы сейчас о чем? — посмотрел на Ира, обнаружил, как у его светлоэльфийского мерцания покраснели кончики ушей, что наглядно показало, как он смущен. И снова повернулся к ректору с твердым намерением, вытрясти из начальника всю правду.

— Просто, когда ты ушел, — вместо Карла начал отвечать Пестрый, — Мой внук резко передумал получать степень архимага и попытался саботировать свою будущую защиту. Решил вдруг, что он и так теперь не пропадет. Просто уйдет работать в Камюэлю и дело с концом.

— Да? — протянул я и медленно повернулся к Иру.

Мерцающий независимо пожал плечами.

— Мне надоело быть тем, кем я не являюсь, — завило это ходячее недоразумение. Паникер несчастный! А слабо было нормально со мной поговорить? Или на худой конец прийти и врезать мне как следует, чтобы и себе, и мне мозги вправить?

— Когда Валентий привел его ко мне, настроен он был куда решительнее.

— Ну, и что! — взвился Ир.

Прямо как маленький. Я вздохнул и клятвенно пообещал:

— Мы еще об этом поговорим. Индивидуально, так сказать.

— Да, пожалуйста! — рыкнул мерцающий и отвернулся.

Я вздохнул и обратился к Гвидиону.

— Так вы просто хотели признаться, чтобы ложь за душу не тянула?

— Именно, — с улыбкой отозвался дракон и посмотрел на ректора: — И я рад, что все так удачно разрешилось.

— Но нам еще есть о чем поговорить, — заметил Карл, обведя взглядом дракона, темного эльфа и старшего мерцающего.

— А мы, пожалуй, пойдем, — вставил я, покосившись на Ира. — Мне еще к выступлению на собрании студклуба готовиться.

— Идите, — милостиво разрешил ректор, — Но на ваше собрание я тоже приду.

— Из любопытства или с какой-то определенной целью? — тут же решил прояснить я.

— Всему свое время, — загадочно улыбнулся мне ректор, и стало понятно, что больше ничего вытянуть из него не удастся. Ну и ладно.

Повернулся к мерцающему и весело спросил:

— Ну, что, идем? Нас ждут великие дела!