"Полюбить врага" - читать интересную книгу автора (Кент Памела)

8

Три дня спустя Анни была дома. Она избегала Мигеля как только могла в эту последнюю неделю, и, поскольку он также не искал с ней встреч, это оказалось легко. В понедельник он уехал. Во вторник утром Анни, окончив все дела, которые ей необходимо было сделать в этом доме, настояла на том, чтобы улететь в Лондон дневным самолетом.

В оставшиеся дни она пыталась понять, действительно ли помолвка между Кончитой и Мигелем Донваресом расторгнута. Анни понимала, что никто специально не будет обсуждать с ней этот вопрос — она человек посторонний, но никто ни разу не упомянул при ней об этом обстоятельстве. Вполне возможно, что Мигель соврал, желая проверить ее реакцию. Правда, теперь все это уже не имеет никакого значения: она вернулась домой и работает над другими проектами. Ей понадобится еще одна поездка в Испанию на свадьбу, но это будет всего один или от силы два дня.

Она с нежностью вспоминала солнечную погоду, красоту Гранады и безумство красок Южной Испании. О Мигеле Донвареса Анни не думала, навсегда вычеркнув его из своего сердца.

А в Лондоне шел холодный дождь, и дул промозглый ветер.

В одно из воскресений в начале июля Анни встала поздно, надела вытертые поношенные джинсы и старый свитер. Завязав волосы в хвост, как у пони, она даже не взглянула в зеркало. В свое свободное время она работала над свадьбами двух молодых пар, у которых почти не было денег. Они были такими милыми и так влюблены друг в друга, ей хотелось, чтобы, несмотря на отсутствие денег, их свадьбы прошли как можно лучше.

Когда раздался звонок в дверь, она вздохнула и печально осмотрела комнату. Повсюду были разбросаны ленты, кружева, тесемки, миндаль и маленькие цветочки, необходимые ей для работы.

Ну, если это снова Тони, ему придется примириться с царящим тут беспорядком. Его даже можно заставить помочь ей убраться. Он заслуживает этого за то, что не позвонил ей заранее по телефону и не предупредил о своем визите.

Открыв дверь, Анни онемела, увидев перед собой Мигеля Донвареса. На его волосах блестели капли дождя. Радость охватила Анни прежде, чем она успела подумать, и дружелюбная улыбка осветила ее лицо.

— Какой сюрприз! Вы именно тот человек, которого я меньше всего ожидала увидеть у себя в гостях, Майкл, — сказала она нахально, пытаясь скрыть свою радость.

— Неудивительно, что у англичан плохой нрав, на них влияет погода. На улице — ужасно.

— Вы приехали специально, чтобы пожаловаться мне на погоду? — спросила она, опираясь на дверь и только тут сообразила, во что она одета и как причесана. Ей стало неудобно за свой вид, да и хотелось бы, чтобы квартира была уютной и прибранной. Господи, почему он здесь, зачем приехал?

— Вы всех гостей держите на пороге?

Она машинально отступила, и он шагнул в прихожую.

— Вы здесь проездом? Зачем вы пришли ко мне?

— Чтобы увидеть вас, Анни. — Его лицо выразило изумление при виде царящего в квартире беспорядка. — Я вам помешал?

— Я работаю. Делаю сувениры для одной свадьбы.

Она повернулась, чтобы осмотреться: да, беспорядок был страшный — весь пол завален обрезками, а материалы для сувениров были раскиданы по всей комнате.

Мигель закрыл дверь и снял с себя плащ, стряхнув с него воду.

— Я пришел в неудачное время?

— Да нет. Позвольте я повешу ваш плащ в ванной, чтобы с него стекла вода. Снаружи льет как из ведра, у вас нет зонтика?

— Нет.

Когда Анни вернулась в комнату, Мигель сидел на диване, изучая груду сувениров на столе. Она собрала кружева и тесьму и села на стул, чувствуя, как у нее подгибаются коленки.

— Итак, чем я обязана вашему визиту? Почему вы здесь?

— Здесь в Англии? Здесь в Лондоне? Или здесь в вашей квартире?

— Вы что хотите поймать меня на слове?

На нем была голубая рубашка. Темные плотные брюки обрисовывали его длинные ноги. Волосы были влажными и слегка взъерошенными.

Анни облизала губы, не в состоянии оторвать от него глаз. Он не вписывался в ее маленькую квартиру с разбросанными повсюду обрезками, этот смуглый, сильный, интригующий и опасный человек. Она почувствовала, что рада видеть его снова, и тут же испугалась этого.

— Я приехал в Англию познакомиться с родителями Тони, что я и сделал вчера. Мой самолет отлетает сегодня ночью, и я решил увидеть вас… у меня есть несколько часов, и я подумал, что вы могли бы показать мне Лондон.

Анни почувствовала, что он чуть было не сказал что-то еще, но в последний момент удержался. Взглянув в окно, она зябко повела плечами.

— Идет дождь.

— Я это уже понял. А вы принадлежите к тем колдуньям, которые тают от воды?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Куда вы желаете пойти?

— У вас есть время? Вы ведь работали?

— Да, но это то, чем я занимаюсь в свободное время. Я делаю сувениры для свадьбы одной симпатичной, но бедной молодой пары. У этих ребят не так много денег, а я хочу, чтобы у них сохранились наилучшие воспоминания о свадьбе. Я думаю, несколько сувениров, некоторые декоративные детали для церкви — мелочи, подобные этим, могут очень украсить их торжество.

— Разве вы не можете заказать подобные мелочи? — спросил он, поднимая один из сувениров и вертя его в руках.

— Да, но эти игрушки стоят денег. Это нечто вроде моего подарка им.

Он взглянул на нее, а затем на гору сувениров на столе.

— Пустая трата времени.

— Это мое свободное время. Чем мне еще заниматься?

— Я не знаю, расскажите мне, чем же вы занимаетесь в воскресение дни, — предложил Мигель, небрежно бросив сувенир на стол и откинув голову на высокую подушку. Он сузил глаза и ожидающе смотрел на Анни.

— Я убираю квартиру, хожу в кино, провожу время с друзьями, делаю покупки. — Она пожала плечами. — Что еще вы хотите узнать?

— Как вы проводите ваши дни, ваши вечера, ваши ночи.

Она слегка покраснела.

— Я провожу мои дни на работе, мои вечера с друзьями, а ночи одна! Но это вас не касается. Задавать такие вопросы неприлично.

— Простите. А как ваш друг Тони? Вы часто встречаетесь?

— Конечно, я с ним вижусь, он мой друг.

— Он помолвлен с моей сестрой.

— Какая беда! Я думала, что мы выяснили все о наших отношениях с Тони еще в Испании. Между нами нет и не было романтического увлечения. Он любит свою невесту. — Она поморщилась. Опять эти надоевшие вопросы, ну сколько можно!

— Если он так влюблен в мою сестру, почему он видится с другими женщинами?

— Я не другая женщина, я его друг детства. Мы живем в Англии в двадцатом столетии, а не в средневековом испанском монастыре, где женщин запирали на замок и не разрешали даже видеть мужчин. У меня есть друзья-мужчины, почему Тони не может дружить с девушками?

— А он разрешит иметь друзей-мужчин Лучии, когда они поженятся?

— А вы Кончите?

— Я сообщил вам, что наша помолвка расторгнута.

— Но Тони мне этого не говорил.

— Господи! — Он сел и наклонился вперед, глядя на нее. — Вы обсуждали меня?

— Нет. — Она нервно поправила выбившуюся прядь волос. — Но он ни разу не обмолвился, что ваша помолвка расторгнута. А это странно, вы не находите?

Несколько секунд Мигель смотрел на нее, сжав губы. Анни смело встретила его взгляд, ее собственный гнев уменьшился, она снова почувствовала себя в его власти и уже не могла противиться своим чувствам.

Неожиданно он поднял ее со стула и посадил к себе на колени. От внезапности его поступка она вскрикнула и попыталась спихнуть его руки со своих бедер.

— Я не хотел приходить сюда, и мне не нравится слышать, что ты обсуждаешь меня с другими мужчинами.

— Так зачем же ты пришел?

Анни почувствовала, как от его прикосновений у нее голова пошла кругом, и она почти перестала соображать, что говорит и что делает.

— Я не мог не прийти. Ты бесишь меня, ты соблазняешь меня, как никто другой. Мне не нравится то, что ты так привлекаешь меня, это волнует и выбивает из колеи.

Она обиделась. Он опять вместо слов любви нападает и пытается обвинить ее в своих же слабостях. Господи, что за человек? И как ее угораздило влюбиться в подобного типа? Неужели Мигель чувствует к ней только физическое влечение и ничего больше?

— Твои слова расходятся с делом, — прошипела она и попыталась соскочить с его колен.

— Вероятно, — согласился он, продолжая сжимать ее бедра.

Анни внезапно ощутила его тело, как никогда ранее, — твердые мускулы мужских ног под своими ягодицами, тепло рук, обнимавших ее, сильную грудь, приподнимавшуюся в такт дыханию, чарующую силу и жар тела, опаляющий ее. Она изогнулась и снова попыталась освободиться.

— Прошу тебя, убери руки!

Ей трудно было придумать весомый аргумент, чтобы убедить его отпустить ее. Ей вообще было трудно думать.

Мигель слегка отогнул ее свитер, она положила руку, чтобы остановить его, и их пальцы сплелись. Почва уходила у нее из-под ног, Анни сильно сжала руку Мигеля, чтобы остановить ее движение. Он нежно притянул девушку к себе. Уже не притворяясь, что сопротивляется, она прижалась к его груди, обмирая от легких поцелуев. Если она чуть-чуть повернет голову, их губы соприкоснутся…

— Прошу тебя, Мигель, не надо… — взмолилась Анни, пытаясь увернуться. Он дразнил ее, испытывая от этой игры явное удовольствие. Ласки Мигеля становились все более настойчивыми, у Анни голова пошла кругом, и по всему телу пробежала ошеломившая ее дрожь. Пора положить этому конец, подумала Анни, еще минута, и она будет не в состоянии сделать это.

Но в следующий момент Мигель наклонился к ней и, водя языком по мочке уха, прошептал:

— Ты чудо, Анни, ты чудо! Согласись, это гораздо лучше, чем ссориться друг с другом? — А его настойчивые, нетерпеливые руки уже гладили ее бедра.

Анни крепче обняла Мигеля за шею, страстно мечтая о тех поцелуях, которыми он целовал ее раньше, желая испытать безрассудное забытье, которое всегда ощущала в его объятиях.

Наконец она была вознаграждена — жаркое прикосновение его властных губ опалило ей рот. Все, что было раньше, уже не имело никакого значения, отныне существовало только настоящее. Мигель поцеловал ее в ямочку на шее, потом ниже и еще ниже, пока она, застонав, не запустила пальцы в его густые волосы. Рука Мигеля двинулась под свитер, вызвав волну наслаждения, она вздрогнула и придвинулась ближе. Его пальцы были колдовскими, напряжение, охватившее обоих, все росло, и Анни захотела большего не в силах уже контролировать себя. Когда его большой палец стал гладить под кружевным лифчиком набухший кончик ее груди, Анни сначала вздрогнула от; удовольствия, а потом отпрянула и коротко вздохнула.

Она почувствовала бедром его увеличившуюся твердую плоть. Прикосновение предостерегло ее: он не юнец, который удовлетворится подобными поцелуями и затем уйдет. Ей не следует забывать об этом.

— Не отпускай меня, дорогая, — прошептал он глубоким голосом.

— Мне нравятся твои поцелуи, Мигель… — ответила она, испытывая непреодолимое желание добавить что-то еще, но не зная точно, что именно.

— Анни, я хочу больше, чем поцелуи. Если мы останемся здесь и продолжим, я захочу тебя всю целиком.

На краткое мгновение Анни подумала об этом. Как было бы чудесно, если бы Мигель преподал ей урок любви! Он был самым потрясающим из знакомых мужчин: опытный, сильный, сексуальный. Но здравый смысл вернулся к ней: дочь английского викария не может пойти на мимолетную связь. Ей надо больше.

Со вздохом она позволила своим пальцам погладить ему шею, скользнуть под его рубашку, почувствовать сильное биение мужского пульса, такое же сильное, как стук ее собственного сердца.

— Я думаю, мне лучше встать, — сказала она твердо и сделала попытку подняться.

— Почему? — Его голос дрожал от страсти.

— Дорогой, я не девушка на одну ночь, и у нас с тобой ничего не может быть. Если ты потерял голову, то моя пока что на месте. Я просто игрушка для тебя.

Она хотела, чтобы он отрицал это, страстно желала, чтобы пообещал, что всю свою оставшуюся жизнь они будут вместе, но Мигель не сказал ничего, а его рука продолжала поглаживать ее. Анни взяла его руку и убрала со своих колен.

— Я знал, что ты так скажешь.

— Я могу показать тебе Лондон…

Ей не хотелось, чтобы он уходил. День мог бы быть чудесным. Что может быть прекраснее, чем прогулка с любимым, да еще перед самым его отъездом. И плевать на дождь!

— Я предпочел бы начать с твоей спальни.

— А как же Кончита? — спросила она, не отводя глаз от своих пальцев на пуговице его рубашки. Затаив дыхание, она ждала ответа.

— Я сказал тебе, что мы решили расторгнуть помолвку. С этим покончено раз и навсегда.

— Я не верю тебе. — Она поднялась, удивляясь, какими нетвердыми стали ее ноги. — Никто, кроме меня, кажется, не знает об этом. Это что — страшная тайна?

— Черт побери, да с чего ты взяла? Что тут непонятного: я и Кончита выяснили отношения и разорвали нашу помолвку. Я свободен.

Анни все же сомневалась.

— А почему не сказать всем, если вы и в самом деле ее расторгли?

Он встал и возвышался над ней, сузив глаза от гнева.

— Ты предполагаешь, что я тебя обманываю? Хватит! Я не должен тебе ничего объяснять. Достаточно, что я сказал тебе то, что сказал. Если хочешь показать мне Лондон — пошли, иначе я найду кого-нибудь еще, посговорчивей.

— Прекрасно, иди и ищи. И вообще, я тебя не приглашала к себе — уходи. — Она подошла к двери и распахнула ее.

Мигель подошел, отодвинул Анни в сторону и захлопнул дверь.

— Я приехал, чтобы увидеться с тобой, черт побери, и я не хочу шляться один под дождем, — прорычал он.

Анни внезапно начала улыбаться, затем тихо засмеялась.

— Ладно, ладно, не кричи. Никто тебя никуда не гонит. Ну же, перестань дуться и успокойся.

Выражение лица Мигеля смягчилось, и на губах заиграла ответная улыбка. Он протянул руку, убрал прядь волос с ее щеки, позволив себе приласкать на мгновение мягкую кожу лица, затем указательным пальцем дотронулся до ее губ.

— Я хотел увидеть тебя…

— Бери свой плащ, мы отправляемся осматривать достопримечательности Лондона и мокнуть под дождем.

Моросил нудный дождик. Вдохнув сырой воздух, Анни взяла его под руку и спросила:

— Куда?

— Ты экскурсовод, тебе и карты в руки.

Она секунду посмотрела на него в раздумье.

— Хорошо, Майкл, поскольку в твоем английском образовании есть печальные пробелы, я предлагаю начать с Лондонского Тауэра, где мы можем увидеть драгоценности короны, затем пойти в Вестминстерское аббатство, где покоятся короли и королевы, правившие нашей страной, потом на Трафальгарскую площадь с памятником Нельсону.

— Который победил французов, наших общих врагов…

Анни приподняла брови.

— О, ты не так безнадежен, как можно было подумать!

— Спасибо, — поблагодарил он важно, хотя его глаза улыбались. — У меня здесь машина.

— О, нет, Майкл, мы поедем на метро. Только тот, кто ездит на метро, может увидеть настоящий Лондон. Кроме того, припарковать машину ужасно сложно.

— Я не хочу в метро, не капризничай, поедем на машине.

— Тебе полезно узнать, как живет не очень состоятельная часть населения, Майкл. Лично я не так богата, как ты.

— Я видел, как живет эта часть населения, когда был ребенком, мне это не понравилось.

— Не «эта часть»… — она двинулась к ближайшей станции метро, — а только одна семья. Большинство англичан очень приятные в общении, поверь.

— А эти приятные в общении люди всегда называют своих друзей чужими именами?

— Извини, дорогой. Скажи честно, тебе действительно неприятно, что я так тебя называю?

— Я начал привыкать к этому.

— Хорошо.

Анни смело взяла его под руку и придвинулась ближе. Он прижал ее локоть к своей груди, поймав руку в ловушку. Почувствовав себя на седьмом небе, она улыбнулась про себя.

Пока они добирались до Тауэра, Анни рассказывала Мигелю о нем все, что могла вспомнить.

— Из тебя получится великолепный гид. Кроме того, мне нравится, как ты говоришь.

Она почувствовала, как краска бросилась ей в лицо от его комплимента.

Подойдя к драгоценностям короны, Анни, как всегда, застыла в восхищении. Она не часто бывала в Тауэре, но любила приходить сюда и отдыхать душой от повседневной суеты.

Наблюдая, как она застыла перед витриной, Мигель затих. Она бросила на него взгляд, гадая, что изменило его настроение, может быть, он устал?

— Ты хочешь идти дальше? — спросила она.

— Если ты сможешь оторвать себя от витрины.

Его тон ей не понравился.

— Я смогу. Пойдем в башню.

— Почему женщины с ума сходят по драгоценностям? — спросил он, когда они начали взбираться по ступеням.

— Это красиво. Ты что решил, что от красивых камешков я впадаю в транс?

— С того места, где я стоял, так это и выглядело.

— Ну да! И ты решил, что я алчная женщина, наконец-то показавшая свою истинную суть. — На ее лице промелькнула усмешка, и она пошла вперед.

Они осмотрели выставки, но нечто дружеское, возникшее между ними раньше, исчезло. Мигель опять стал замкнутым и холодным, не отвечал на ее шутки. А началось все с этих дурацких драгоценностей! Неужели он мог подумать…

День пролетел незаметно, стемнело. Анни спросила Мигеля о его самолете.

— Он улетает в полночь. У нас есть время пообедать; где бы ты хотела поесть?

Она заколебалась. Не примет ли он ее совсем за дурочку, если она предложит рыбу с чипсами? Или же вместо этого им следует пойти в дорогой ресторан?

— Ты когда-нибудь ел рыбу с чипсами?

— Насколько я помню, нет, но это звучит очень по-британски.

Они сидели в Брэдли и ели жирную рыбу с чипсами. Этому заведению было далеко до элегантного ночного клуба, который они посетили в Гранаде. На ней теперь джинсы и старый свитер, а не модное платье, как тогда. Между прочим, Мигель тоже сегодня одет небрежно, а не в деловой костюм как обычно. Интересно, каков он настоящий — в этой одежде или в черном вечернем смокинге?

Чувствуя близкую разлуку, она загрустила. Настроение у нее упало. Что между ними общего, кроме того волшебного опьянения, возникающего, когда они прикасаются друг к другу? Она сохранит этот день в сокровищнице своей памяти до самой смерти: сегодня она была счастлива, но время истекло, и каждый возвращается теперь к своей собственной жизни.

— Ты выглядишь печальной, дорогая. — Мигель, окончив обед, наклонился и накрыл ее руку своей.

— Нет, просто я немного устала, — сказала она, принуждая себя улыбнуться. Ни за что на свете она не позволила бы ему догадаться о своих мыслях. Теплая широкая ладонь успокаивала ее.

— Куда ты теперь?

— Во вторник я должен быть в Америке. У меня встреча в Нью-Йорке, затем еще несколько в Лос-Анджелесе. Потом я на неделю лечу в Австралию.

— Лучия волнуется из-за свадьбы, я получаю от нее письмо каждую неделю. — Анни не хотела слушать о его путешествиях, это лишь подчеркивало разницу между ними.

— Мне жаль, но я по-прежнему не разделяю ее веры в этот брак. — Он посмотрел на их переплетенные руки и поднял глаза на Анни.

Он остался прежним. Анни вздохнула: ничто в этой жизни не изменилось. У нее был волшебный день, но ничто не изменилось.

— Мне пора домой, а тебе еще надо добраться до аэропорта.

Обратно они также ехали на метро, и Анни устало молчала всю дорогу. Что она могла ему сказать на прощание? Мигель не сказал ей ни слова о том, как он все же относится к ней, во время жарких поцелуев и приглашения в постель она не услышала ни единого слова о любви.

Когда они подошли к ее подъезду, Анни заколебалась: следует ли ей пригласить его?

— Я не зайду, — поторопился сказать Мигель. — Мой самолет через полтора часа. Спасибо за то, что показала мне сегодня Лондон, Анни. — Его руки легли ей на плечи. Легкое прикосновение губ, и он отпустил ее. — До свидания, моя английская девочка.

— До свидания, Майкл.

Она смотрела, как Мигель идет к своей машине. Когда он повернулся, чтобы кивнуть ей, она помахала ему рукой, зная, что он не может видеть ее слезы. С дрожащей улыбкой на губах она позволила себе заплакать, молча принося клятву, что никогда не даст ему понять, что он разбил ее сердце.