" ЧЕЛОВЕК СО ШРАМОМ  " - читать интересную книгу автора (АННИНСКИЙ    ВИКТОР)

 Глава 19. ШИШКИ ВЕДОМСТВЕННОГО ЛЕСА  

 Подполковник Мельников остановил свою белую «Волгу» перед светофором и пока горел красный свет, не спеша прикурил очередную сигарету. Последнее время он стал много курить — одной пачки уже давно не хватало. То, что шеф его постоянно подгоняет и требует сиюминутных результатов, это еще полбеды, это он переживет. Выскочка и горлопан, в системе без года неделя, а вот, поди ж ты: он его начальник, а не наоборот…

 «Странно все же устроена жизнь, — думал подполковник. — Чем выше пост, тем с большей вероятностью его занимает какой–нибудь болтун или хуже того — дурак с инициативой. Известно ведь, что дурак с инициативой самая опасная дурацкая разновидность. За эту самую инициативу будут потом расплачиваться тысячи или даже миллионы людей, это зависит только от поста, который тот кретин занимает. Взять хотя бы наше недавнее прошлое… Один шибко грамотный умник вдруг ни с того ни с сего ввел сухой закон и всю страну начало тошнить как бабу на сносях…»

 Уже горел зеленый, задние машины начали сигналить, и Мельников поспешно включил передачу. «…Взрослый же мужик, не пацан зеленый, неужели у него самого никогда не болела голова с похмелья? Зачем же такие эксперименты?! Да еще в масштабе всей страны? Если бы с пьянством можно было бороться указами, то давно бы уже сжили со свету зеленого змия. В некоторых странах принимали и куда более крутые меры, вплоть до смертной казни, «а воз и ныне там». Да и где ж ему быть, этому «возу»? Люди пили, пьют и будут пить, и никакими указами–приказами этого не изменить. Куда там! Штатные умники, всякие там профессора и академики, поди, нашептали в высокопоставленные уши: «Ты подмахни, Михал Сергеич, своей царственной ручкой исторический указ и с понедельника весь Союз перейдет на томатный сок». Винные магазины позакрывали, виноградники сдуру повырубали… Завтра вся страна протрезвеет и умилится от радости!

 Страна проснулась злой и хмурой — кто же ждал такого свинства? — первым делом вылакала дешевую парфюмерию и начала принюхиваться к бытовой химии. Потом уверенно перешла на самогон, брагу, бормотуху и прочую косорыловку. Часть алкашей, правда, передохла, изобретая немыслимые способы перегонки клея БФ–2 и аэрозольных антистатиков. Но на смену этим безымянным первопроходцам пришли орды токсикоманов и наркоманов. «Здравствуй, племя молодое, незнакомое!..» Пьянство это плохо, пусть так, а наркомания — хорошо? Алкашей хоть известно чем и как лечить, и не все из них потерянные люди. А что делать с наркоманами, это ведь конченная публика? Об этом кто–нибудь из ушлых советчиков подумал? А во сколько миллиардов эта авантюра обошлась стране, кто–нибудь считал?»

 Мельников проводил тогда отпуск в Союзе и попал под тот дурацкий указ. Такого свинства он не ожидал даже от ЦРУ. А ведь сколько оно ему крови попортило… Знал бы об этом заранее, отдыхал бы по месту службы в благополучной в этом отношении ГДР. Пьянство немцы тоже не приветствуют, но и такими идиотскими методами с ним не борются. Он помнил, как телевидение, радио и газеты взахлеб хвалили и славили новый курс великого реформатора и главного «архитектора перестройки».

 «…И ведь хватило наглости этому «архитектору» объявиться на президентских выборах! — мстительно припоминал Мельников. — «Дорогие россияне, я уже прошел испытание властью и вы меня хорошо знаете…» Как же! Век тебя не забудем, потому и получил ты на выборах полный отлуп. Пописывай теперь свои книжонки и почитывай свои пустопорожние лекции лопоухим американцам. Они таких любят. Толпами, небось, сбегаются, чтоб поглазеть на такое чудо в перьях. Профукать такую страну! Это же суметь надо. Столько лет ЦРУ пупок надрывало и мозги вывихивало, чтобы если не развалить, то хотя бы ослабить Союз. Но ничего особо путного так и не смогли придумать».

 Мельников недоуменно покачал головой: «А там у них сидят умные ребята, не чета нашим экономистам, политологам и прочим бормотологам. Не халам–балам: лауреаты Нобелевских премий! И вот один выскочка и недоучка, который так и не научился правильно говорить по–русски, за шесть лет развалил страну. Да не просто страну — Сверхдержаву! Дяде Сэму даже не пришлось на это тратиться: он получил куда больше, чем виделось в самом радужном сне. Халява, плиз! Хотя за такое дело он без сожаления отслюнил бы половину золотого запаса США. И еще считал бы при этом, что необыкновенно выгодно и толково потратил денежки своих налогоплательщиков. Поди, до сих пор трет глаза и дергает себя за козлиную бородку. Уж не приснилось ли ему все это? Не мираж ли какой? Ни Мата Хари, ни пресловутый Джеймс Бонд или наш доморощенный Штирлиц даже в подметки не годятся этому косноязычному Суперагенту! Уж не знаю, какой ему там за все его подвиги номер присвоили: ноль–ноль–один, ноль–ноль–два или просто два ноля? В знак признания особых заслуг перед Западом? По идее, они должны ему отлить памятник размером так, со статую Свободы. Но только не из бронзы, а как минимум, из чистого серебра и с надписью, выложенной самыми крупными бриллиантами: «Самому большому другу США от благодарного американского народа». А так как народ тот далеко не бедный, то можно обойтись без сокращения и написать название страны полностью. Наверное, брилликов на это хватит».

 Водитель белой «Волги» часто посматривал в зеркало заднего вида, но ничего подозрительного не видел. Тогда откуда эта странная тревога? Ему почему–то казалось, что кто–то все же следит за ним. Мистика, да и только… Хотя с другой стороны, такое чувство было ему хорошо знакомо и редко обманывало.

 «Ладно, пусть это ложная тревога, — пытался проанализировать ситуацию Мельников. — Кто может позволить себе такую роскошь? Только у двух человек есть мотивы следить за мной. Во–первых, это Шувалов со своим «Легионом». Он у меня в печенках сидит, да и я у него — тоже. У него, действительно, есть серьезные причины для этого. Есть у него и возможности для такого хлопотного и дорогостоящего «хобби». У этого сукина сына, вообще, есть всё, в отличие от нашей доблестной конторы. Во–вторых, это могут быть мои коллеги, если мой шеф сдуру решит устроить мне проверку. Хотя, это вряд ли… Какой в этом смысл? Никакого. Во всяком случае, я в этом смысла пока не вижу. Ну а Маркин у нас светлым умом не блещет. Тем не менее, звезд на погоны успел нахватать. Он не любит напрягать свою голову — ему дай поорать. Вот это по нём, и уж тут он большой специалист: минут пять может крыть отборным матом и ни разу не повториться.

 Скорее всего, это «Легион». Я ведь давно пасу этих умников, а они чем хуже? Тоже решили поиграть в эти игры. Ведь фактически мы с ним не только враги, но и конкуренты. Или, скорее, наоборот: потому и враги, что конкуренты. Нелегальная торговля оружием — серьезный и очень доходный бизнес… А где замешаны большие деньги, там всегда будет смертельная вражда. Нагрел нас проклятый «Легион» на очень крупную сумму, вот Маркин и роет теперь копытом землю. Очень ему хочется содрать шкуру с Шувалова, за его счет поправить свои дела и достойно выглядеть в глазах начальства. Но только и Шувалов не лыком шит. Он скорее окажет нашему Управлению гуманитарную помощь — ну, там, продуктами или деньгами — но никогда не уступит свою долю на черном рынке оружия. Во всяком случае, добровольно…»

 Мельников посмотрел в зеркало: метрах в трехстах позади него ехал бежевый «Москвич». Ему показалось, что он уже видел его в городе. Но было слишком далеко и он не был в этом уверен.

 «Сейчас мы это проверим. Так, на всякий случай», — подумал опытный чекист и вскоре свернул на дорогу, ведущую к его даче.

 За первым же поворотом лесной дороги он вышел из машины и осторожно выглянул из–за кустов. Отсюда хорошо просматривалось шоссе, и вскоре он увидел бежевый «Москвич», неторопливо проехавший в сторону Веселой Балки. Кто сидел за рулем, он толком не разобрал — ему мешало заходящее солнце, но вроде, рыжая женщина. Он еще пару минут наблюдал за шоссе, но ни одна машина не свернула на дачную дорогу.

 «Значит, показалось, — разочаровано подумал Мельников и добавил: — Последнее время что–то много чего казаться стало. То какой–то неустановленный псих с биноклем на крыше, то слежка. Нервишки стали шалить. Отпуск что ли взять и погреться на солнышке где–нибудь в Болгарии или Греции?»

 «Маркин отпуск не даст, — подполковник вздохнул. — Он теперь с меня, с живого не слезет, пока я не разберусь с проклятым «Легионом». А это надолго…»

 Мельников сел в машину и направился к своей даче.

 Отперев свой дачный домик, он первым делом проверил контрольный волосок на внутренней двери — волосок был на месте. Достав из старенького холодильника початую бутылку коньяка и кое–какую закуску, он расположился в первой комнате, решив немного расслабиться и ни о чем серьезном не думать.

 Но незаметно для себя вернулся к своим служебным проблемам: «Большегрузные автокараваны шуваловского «Легиона» бороздят по городам и весям всей страны, часто уходят и за кордон. Возят туда–сюда всякие товары, купцы новоявленные. Внешне всё нормально, обычные коммерческие перевозки: туда рыбу, консервы, оттуда телевизоры или холодильники. Проще перечислить, чего они не возят. Однако не всё так просто. В действительности, это лишь легальное прикрытие для нелегальной торговли оружием. На Кавказе, и не только на нем одном, такой товар в хорошей цене… Нужно готовить операцию по перехвату каравана с оружием. Если уж не удастся прижать с поличным видных подельников Шувалова, то по крайней мере удастся захватить крупную партию оружия, чтобы заткнуть рот шефу. Пусть хоть на время отвяжется. Под такую операцию шеф выделит и силы, и средства, это понятно. Хуже другое: он наверняка захочет покомандовать и «поруководить». Таких людей, вообще, медом не корми — только дай порулить. Словечко–то какое выдумали: «ру–ко–во–дить»!

 Хозяин дачи чертыхнулся и взял из полупустой пачки новую сигарету.

 − «Руководить» и означает «водить руками», а вовсе не управлять, как многие думают, − вслух заметил Мельников, так как эта тема не имела отношения к секретным операциям. − Этих руководителей у нас развелось сверх всякой меры… Плюнуть скоро будет некуда, чтобы не попасть в большого или малого, но руководителя с руководящей папочкой или руководящим телефончиком. Вот они и водят своими руководящими руками, а результат известен заранее: полный бардак.

 − Воров и бандитов распустили… — перескочил он на другую тему. — Эти, как обожравшиеся тараканы на кухне, не торопясь шествуют, солидно. На рысь уже не переходят — жир мешает. А теперь вы, доблестные чекисты, ройте носом землю, но чтоб через месяц, к светлому празднику, с организованной преступностью было покончено раз и навсегда! Вот вам на всё про всё медный грош, и ни в чем себе не отказывайте. Большие мастера чужими руками жар загребать, ничего не скажешь.

 Подполковник затушил в пепельнице окурок и вернулся к своим мыслям: «Шефа к таким делам подпускать — это то же самое, что доверить сантехнику вырезать гланды. Он, понятно, выдерет гланды в рекордный срок и без наркоза. Но, скорее всего, через задницу. А потом с этими гландами в красивой баночке помчится докладывать по начальству: «Вашвысокобродь, не извольте беспокоиться: все оформлено в лучшем виде! Что мне за это полагается, звездочка или должность?» И ведь получают, дармоеды, и новые звездочки на погоны, и высокие должности! А потом вот мельниковы, петровы и сидоровы будут долго расхлебывать кашу, которую так лихо «наруководил» всего лишь один болтун, лизоблюд или просто дурак. Все придется начинать с самого начала… Но горе–руководитель уже в новом кресле и теперь мыслит своим куцым умишком в масштабах Края или, не дай бог, страны. Правильно сказал какой–то остряк: «Лучший способ избавиться от бездарного начальника — это повысить его в должности». Другого способа спихнуть их задницы с насиженного места, наверное, нет».

 «…Нужно будет создать Маркину видимость руководства — пусть потешится. Контролировать операцию перехвата каравана с оружием придется самому. А уж называть шефу место и время это полный идиотизм: через два часа об этом будет знать Шувалов. С такими деньгами это, вообще–то, нетрудно. Попробовал бы кто из его подельников сунуться в КГБ с такими предложениями лет десять назад. Мигом бы узнал, что такое Колыма, что такое Сибирь! А сейчас большая часть людей сменилась, из старой гвардии осталось немного. Зато карьеристов и лизоблюдов — пруд пруди! Эти за доллары родную мать продадут, завернут в целлофан, прицепят бантик и доставят заказчику. Ни идеалов, ни чести, ни совести — вообще ничего. Все на деньги переводят, на них и молятся».

 Мельников погрузился в воспоминания.

 − Андропова на них нет, − с неудовольствием сказал он. − Вот это был мужик с понятием, наш был человек. Не для себя старался — он ведь тогда уже был смертельно болен и знал об этом — понимал, что такое Держава. Потому ни себя, ни других не щадил. Как начал трясти всю ту зажравшуюся шушеру, только перья во все стороны летели, те не знали где пятый угол искать. И за кордон не слиняешь — шалишь! Занавес–то не зря называли железным…

 Мельников злорадно усмехнулся:  − Тогда сразу все забегали, засуетились, как будто скипидаром их сбрызнули. За полтора года он им такого холода нагнал в одно место, что они еще долго после его смерти запорами страдали и ночными кошмарами мучились. Упокой его грешную душу, пусть земля ему будет пухом!

 Мельников опрокинул стопочку целиком.

 «Переиграть «Легион» на их поле — дело малоперспективное, − вернулся он к своим мыслям. − Звучит, может, и дико, но на сегодня у них козырей больше. Более удачный вариант это втянуть их в игру по нашим правилам: тогда рано или поздно, но они неизбежно ошибутся. А чтобы они побыстрее ошиблись, им нужно помочь. Например, с помощью дезинформации, которую они, естественно, должны считать ценной и важной информацией. Вот тогда можно будет если не загнать в угол этот проклятый «Легион», то, по крайней мере, пощипать ему перья».

 Подполковник пододвинул поближе к старому креслу стул и сложил на него ноги. Устроившись поудобнее, он неприязненно заметил самому себе:  − И десяти лет не прошло, а как всё изменилось. Из всемогущего КГБ мы превратились в почти такое же обычное ведомство, как ГАИ или Налоговая инспекция. Еще опасаются, но уже не боятся. А уважали нас — потому что боялись. Само слово «КГБ», я уж не говорю об «НКВД», произносили с большой опаской и только шепотом. А теперь? Показываешь корочки какому–нибудь упакованному «толстолобику», а он смотрит на тебя как баран на новые ворота и пять минут не может расшифровать, что ж такое означает «ФСБ»? То ли Федеральный сберегательный банк, то ли Федерация спортсменов–байдарочников… Дожили!

 Мельников плюнул с досады и вернулся к основной теме размышлений: «Нужен канал дезинформации. Канал–то есть, к примеру, тот же Давиденко, он же агент Черный. Только кто ему поверит? Откуда у него может быть такая важная и секретная информация? Где ее источник? Момент второй: откуда можно организовать «утечку» важной информации? Не считая УФСБ, только из Горпрокуратуры или ГУВД. Если действовать через них, то умники из «Легиона» быстро все перепроверят и, естественно, выйдут на нашу контору. В «Легионе» засели совсем не дураки, почуют подвох и тогда из всей этой затеи выйдет пшик. Они скорее клюнут, если информация пойдет от нас напрямую. Во всяком случае, при таком раскладе управлять всей операцией будет значительно легче: меньше народа — больше кислорода. Организовать утечку это дело техники, тут тьма вариантов, гораздо сложнее заставить того же Свиридова поверить, что это утечка, а не ловушка».

 Мельников несколько изменил позу, положил затекшую правую ногу поверх левой и, пожевав дольку лимона, продолжил свои размышления, давно забыв данное себе обещание не думать сегодня о серьезных вещах: «В целом, агент Черный подходит на роль канала дезинформации. Он зол на меня, как три цепных собаки, и при случае сдаст меня с превеликим удовольствием. Это можно использовать для блага нашего дела. Мотив у Давиденко, во всяком случае, подходящий. Если его использовать втемную, то может получиться. В целом, план вполне реальный.

 Есть, правда, и недостаток: если операция провалится, то все шишки посыплются на мою голову. Примерно как в том мультике: «Лес чей? Мой. Значит и шишки в лесу — мои!» И хотя этот ведомственный лес не мой, а того же Маркина, большая часть шишек достанется все–таки мне, а не ему. А если учесть, что сначала придется скормить «Легиону» действительно секретную информацию, то в случае провала с меня вполне могут снять голову. Шеф–то отмажется и, как водится, всех собак повесит на меня».

 Мельников едва заметно покачал головой: «Но и тянуть кота за хвост до своей весьма призрачной пенсии я не могу. Этот номер определенно не прорежет: в этом случае мне открутит голову кое–кто из Краевого управления ФСБ. Должок–то на мне висит, и не малый. Если по суду платить, то «алиментов» лет на двести выплачивать хватит … Да и то — если в генералы выйду. Но при таком шефе про генеральские лампасы можно забыть сразу: хорошо бы не растерять и тех звезд на погонах, что есть».

 Подполковник посмотрел на часы: без пяти семь. Пора ехать к Давиденко–старшему. Если начнут расписывать пулю без него, то потом придется долго ждать, пока доиграют. А ждать и догонять — не самое лучшее занятие.

 Мельников быстро убрал со стола, установил контрольный волосок и запер входную дверь.

 «Хорошие замки, — подумал он, стоя на крыльце, — но ключи… Почти как от ворот нашего славного города: никакие карманы не выдерживают. А футляры для ключей я не люблю, хотя и сам не знаю почему. Не люблю и все тут! С собой таскать неудобно, в машине оставлять — тоже не дело. Впрочем, можно оставить в тайничке. Место достаточно надежное, — он слегка усмехнулся, — если, конечно, с металлодетектором не искать. К тому же ночевать я буду здесь: завтра собирался поработать в саду».