"Знамя бригады" - читать интересную книгу автора (Кулешов Аркадий Александрович)

Аркадий Кулешов Знамя бригады

Поэма

1

Как дубовый листок,              что оторван от ветки родимой, Минск родной я покинул,              немецкой бомбежкой гонимый. До утра я шагал Все вперед и вперед… А за мною Город мой полыхал, Подожженный войною. Утомленный, я сел у дороги, Ждал восхода. И в час ожиданья Торопливо набрасывал строки В дневнике своего скитанья. День вчерашний и вечер, Ночь, рассвет этот серый в пути, Расставанья и встречи — Все хотелось в дневник занести. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Что сказали мне вещи, Когда я решился уйти? Я на каждую вещь Посмотрел с молчаливой тоскою: Все просили меня — уберечь, Захватить их с собою. А ни ложки, ни миски Остаться одни не желают, Шепчут горестно книжки: — Нас немцы в костер побросают. Конь искусной работы — Гнедой, на колесах отличных — Мне сказал: — На кого ты Покидаешь нас, горемычных? Забери ты меня, пожалей, А не то мне кончина… Разве я от окна до дверей, От дверей до окна не возил тебе сына? Как война началась, Ты, хозяин, в селе находился И лишь только сегодня Оттуда к семье возвратился. А хозяйка вчера Малышей собрала И уехала вскоре. А меня она с горя С собой на вокзал не взяла. Не хотел оставлять меня сын, Дом родной покидая, Не желал он, чтоб жил я один, Ни за что пропадая. «Мы поедем с тобою в район, Купим снова коня гнедого»,— Так хозяйка сказала, и он Согласился. Со мной распростился. Для чего ему новый? Не надо, хозяин, не надо! К сыну вместе пойдем мы Одною дорогою, рядом. А устанешь в ходьбе — Подвезу, потружусь, не оставлю. Верно сыну служил и тебе Послужу, не слукавлю… Кукла так мне сказала: — И я на вокзал не попала… Сто ночей, может быть, Я покоя не знала, Глаз не смея закрыть, Сон дочурки твоей охраняла,— Разве этого мало? Дай же руку, хозяин, не жди, Не раздумывай на пороге И меня проведи, Словно дочку свою, по дороге. Тяжко детям идти, Утомляет дорога большая, Я ж пойду, куда хочешь, с тобою,— Ведь я не живая. Просят малые есть либо пить, Пыль сухая им рот забивает, Я ж не буду просить,— Я ведь кукла, ведь я не живая. Самолеты с чужой стороны Налетают, детей убивая. Мне ж они не страшны, Не опасны, — ведь я не живая… Отдохнуть пожелаешь, прилечь, Ляжешь в тень под сосною,— Сон твой зорко я буду стеречь, На мгновение глаз не закрою… Все кругом осмотрев понемногу В опустевшем жилище, Захватил я лишь ложку в дорогу, Заткнув ее за голенище. Ни того, ни другого, ни третьего Для похода не надобно было… Чем меня моя улица встретила. Что на улице происходило? С ней мы жили в согласье, Мы были почти что друзьями, Я не раз ширину и длину ее Мерил шагами. Шаг мой слыша, Она отвечала мне эхом знакомым, Приглашая в девятый подъезд Коммунального дома. Я глядел, как в окне Огонечек приветливый светит И как там, в тишине, Собираются спать мои дети… А теперь она стала Длиннее и уже намного, Как в минуты обвала Средь горных ущелий дорога. Не в домах огоньки, Как бывало, мелькают, играют, А пожаров сплошных языки Сладкий липовый лист пожирают. И узнать я не мог Этой улицы лип и каштанов: Эхо тысячи ног Оглушило мне уши нежданно; Подхватило меня мое горе, Желанья, тревоги, По стеклу по разбитому, в поле Понесло мои ноги. Как листок, что оторван Грозою от ветки родимой, Город свой покидал я, Свинцом и пожаром гонимый. И, к походам меня приучая — Их будет немало,— Долго улица, долго родная, Мой путь в темноте озаряла. И на белом листке, В свете зарев, с печалью на сердце, Я записываю в дневнике День и час — страшный час ее смерти. Свой дневник до последней строки Посвящаю я тем, безымянным, Что лежат без ноги, без руки, Без дыханья лежат под каштаном. А тебе я скажу, Нашей улице Ново-Московской, Что с друзьями на фронт ухожу, Где сражается красное войско. Стерли всю тебя немцы, Но память стереть невозможно. И стучится, стучится мне в сердце Твой пепел тревожный. Я тебе обещаю, Родным пепелищем клянусь, Что с дороги нигде не собьюсь. Я вернусь. Я вернусь.