"Лихорадка теней" - читать интересную книгу автора (Монинг Карен Мари)

Глава 5

Во Дворце, вдали от моего врага, я на время успокаиваюсь. Горе и боль утраты отступают. Интересно, может, они просто не могут существовать в этих стенах?

Я снова ощущаю приятную тяжесть своего копья в ножнах под мышкой. Как и В’лейн, Дэррок обладает способностью забирать его у меня, но когда мы расстаемся, копье возвращается. Возможно, так я смогу защитить себя. Я не могу представить, что копье может мне понадобиться в таком месте, как это.

Ни в одной реальности никогда не было и никогда не будет такого места, как это. Ни в одном измерении не найдется ничего, столь привлекательного для меня, как Белый Дворец. Даже книжный магазин не может соревноваться с ним за первенство в моей душе.

Дворец гипнотизирует. Глубоко внутри я чувствую свою ненормальность, и это злит меня, но я слишком успокоена тем наркотиком, которым Дворец кормит меня, чтобы слишком долго фокусироваться на этом.

Я бреду по коридору с розовым полом, исследуя его в состоянии мечтательного изумления. Линия окон идет по правой стороне коридора, за хрустальными стеклами рассвет окрашивает румянцем сады, наполненные розовыми розами, головки которых сонно кивают утреннему ветерку.

Комнаты, которые выходят из этого коридора, радуют глаз всеми оттенками утреннего неба. Цвета коридора, день за окнами и убранство комнат превосходно дополняют друг друга. Все это крыло, до самых дальних уголков, было словно создано как прекрасный наряд, где все детали великолепно гармонируют друг с другом, наряд, который надевают под особое настроение.

Когда розовый пол заканчивается, и неожиданный поворот коридора приводит меня на лавандовую часть, за окнами опускаются фиолетовые сумерки. Ночные создания веселятся на залитой лунным светом лесной поляне, по краям сгущается глубокая синева. Комнаты в этом коридоре меблированы в сумеречных тонах.

Желтые, натертые до зеркального блеска полы ведут в солнечные дни и в солнечные комнаты.

Бронзовый коридор не имеет окон, только высокие арочные двери, которые ведут в огромные, с высокими потолками, роскошные комнаты. Одни комнаты являются столовыми, в других — стоят шкафы с книгами и удобные кресла, а третьи — предназначены для танцев. И еще больше комнат для каких-то неизвестных мне развлечений. Мне кажется, я слышу отголоски смеха. Комнаты бронзового коридора, освещенные свечами, определенно принадлежат мужчине и пахнут специями. Я нахожу этот запах пьянящим, волнующим.

Я все иду и иду, заглядывая в разные комнаты и радуясь вещам, которые нахожу, особенно тем, которые кажутся мне знакомыми. В этом месте всегда доступен любой час дня или ночи.

Я много раз была здесь раньше.

Вот пианино, на котором я играла.

Вот солнечная комната, где я сидела и читала.

Вот кухня, где я ела трюфели, политые сливками и усыпанные кусочками нежных фруктов, которых не существует в нашем мире.

Вот на столе, перед открытой книгой, лежит флейта, рядом с ней стоит чайник, покрывавший его узор знаком мне, как мои пять пальцев.

Вот сад на крыше, расположенной высоко над башней, где я смотрела в подзорную трубу на лазурное море.

Вот библиотека с бесконечными рядами книг, где я проводила долгие часы.

Каждая комната — это прекрасный шедевр, каждый предмет в ней украшен сложным орнаментом, как если бы творец потратил целую вечность на создание этого совершенства.

Интересно, как долго возлюбленная Короля находилась здесь? Что из всего этого создала она?

В этом месте чувствуется дыхание вечности, но, в отличие от Зала Всех Дорог, вечность здесь была изысканной и нежной. Дворец обещал восхитительную бесконечность. Она не пугала и не давила. Дворец — это само время, каким оно должно быть — бесконечное и спокойное.

А вот комната, в которой хранятся тысячи платьев! Я несусь вдоль рядов с одеждой, широко раскинув руки, и мои пальцы ласкает потрясающая ткань. Мне нравятся эти платья!

Я вытаскиваю одно, прикладываю к себе и танцую. Легкие отголоски музыки парят в воздухе, и я теряю ощущение времени.

Вот антикварный кабинет, где находится множество предметов, названия которых я не знаю, но их облик мне знаком. Я кладу в карман несколько маленьких безделушек. Затем я открываю музыкальную шкатулку и слушаю музыку, которая заставляет меня ощущать себя парящей в пространстве, большой и свободной. Я чувствую себя более естественно, чем когда-либо, балансируя на грани всех возможностей. Я забываюсь на время, теряюсь в счастье, которое больше, чем сам особняк.

В каждой следующей комнате я нахожу что-то знакомое, что делает меня счастливой.

Я вижу первую из множества кроватей. Как и в моих снах, их так много, что я сбиваюсь со счета.

Я перехожу из одной роскошной комнаты в другую, и в каждой вижу новую кровать. В некоторых комнатах нет ничего, кроме кроватей.

Я начинаю чувствовать… неловкость. Мне не нравится смотреть на эти кровати.

Это зрелище меня беспокоит.

Я отворачиваюсь, потому что они заставляют меня чувствовать то, чего я не хочу чувствовать.

Потребность. Желание. Одиночество.

Пустые кровати.

Не хочу быть больше одна. Так устала быть одной. Устала ждать.

Через некоторое время я перестаю заглядывать в комнаты.

Я ошибалась, когда думала, что невозможно чувствовать себя плохо в Белом Дворце.

Горе вновь оживает во мне.

Я так долго жила. Так много потеряла.

Я заставляю себя сосредоточиться. Я напоминаю себе, что я должна что-то искать. Зеркало.

Я люблю это зеркало.

Я трясу головой. Нет. Оно мне просто нужно. У меня нет никаких чувств к нему!

Оно приносит мне такое удовольствие! Оно соединяет нас.

Белый мрамор, сказал Дэррок. Мне нужно найти белый мраморный пол. Не темно-красный, не бронзовый, не розовый и уж точно не черный.

Я мысленно представляю себе зеркало по описанию Дэррока: десять футов в высоту и пять в ширину[3].

В золоченой раме, как и то зеркало, что находилось в доме номер одна тысяча двести сорок семь по улице ЛаРу.

Зеркало — это часть огромной Реликвии Невидимых, которая представляет собой целую сеть Серебряных Зеркал.

Я могу чувствовать Реликвии. Я могу чувствовать все эльфийские объекты Силы. Возможно, это мое самое ценное преимущество.

Я призываю на помощь свои способности ши-видящей, сосредотачиваюсь и ищу.

Но ничего не чувствую. Мои способности не работали в Зале Всех Дорог. Думаю, невозможно чувствовать Зеркало, находясь внутри Зеркал.

Я поворачиваюсь, и ноги будто сами уводят меня в новом направлении. Меня неожиданно осеняет, что я много раз видела Зеркало, которое мне нужно, и точно знаю, где оно.

Я найду выход намного раньше Дэррока. И хотя я не уйду без него, ведь у меня еще есть насчет него свои планы, мне будет приятно одержать верх.

Я спешу вниз в мятно-зеленый коридор, безо всяких сомнений поворачиваю в радужный коридор, а потому несусь по бледно-голубому. Серебряный коридор сменяется алым.

Зеркало впереди. Оно притягивает меня. Я не могу дождаться, когда доберусь до него.

Я сосредоточена, так сосредоточена, что темно-красный коридор едва ли откладывается в моем сознании.

Будучи просто одержимой своей целью, я понимаю, что натворила, когда уже слишком поздно.

Не знаю, что заставляет меня посмотреть вниз.

Я замираю.

Я стою на распутье, на пересечении двух коридоров.

Я могу пойти на восток, запад, север или юг, если такие направления вообще существуют во Дворце, но какой бы путь я не выбрала, у пола будет один и тот же цвет.

Черный.

Я стою в растерянности, браня себя за очередной промах, как вдруг чья-то ладонь дотрагивается до моей.

Она теплая, знакомая. Слишком живая.

Я закрываю глаза. Мне уже приходилось играть в эти игры в эльфийской реальности. Кем меня пытают сейчас? Каким будет мое наказание? Чей призрак вцепится в меня острыми, как иголка, зубами?

Призрак Алины?

Бэрронса?

Обоих?

Я сжимаю свою вторую руку в кулак, чтобы ничто не могло прикоснуться к ней.

Я не надеюсь на то, что если буду стоять с закрытыми глазами, то призрак исчезнет. Это не сработает.

Когда твои личные демоны решают помучить тебя, они хотят получить свой кусок плоти. Лучше заплатить по счетам и пройти через это.

Тогда я могу сосредоточиться на том, как убраться с черного пола. Я готовлю себя к самому плохому. Я думаю, что если золотые полы в Зале Всех Дорог были ужасны, то черные полы в Белом Дворце будут… уж простите за каламбур, хуже всего.

Пальцы таинственного существа переплетаются с моими. Я знаю эти руки так же хорошо, как и свои.

Вздыхая, я открываю глаза.

Я отшатываюсь и резко пытаюсь вырваться, мои ботинки скользят по сияющей черной поверхности. Я падаю на спину с такой силой, что прикусываю язык.

Дыхание становится учащенным. Она видит меня? Она знает меня? Она здесь? А я?

Она звонко смеется, отчего мое сердце сжимается от боли. Я помню, как уже смеялась так однажды. Счастливо, так счастливо.

Я даже не пытаюсь встать. Я просто лежу и смотрю на нее. Я сбита с толку. Загипнотизирована. Меня раздирает ощущение двойственности, которое я не могу побороть.

Это не Алина. И не Бэрронс.

На пересечении востока, запада, севера и юга стоит она.

Она.

Грустная, прекрасная женщина, которая часто бывает в моих снах.

Она так ослепительна, что мне хочется плакать.

Но она не печальна.

Она так счастлива, что я могла бы возненавидеть ее.

Она сияет, она улыбается, и эта улыбка придает ее губам такое мягкое, божественное совершенство, что я невольно раздвигаю губы, в желании получить ее поцелуй.

Это и есть возлюбленная Темного Короля? Не удивительно, что он был пленен ею.

Когда она начинает ускользать по одному из коридоров, чернота которого поглощает свет от свечей, развешенных на стенах, я заставляю себя встать.

Я следую за ней словно мотылек, летящий на пламя.

В’лейн говорил, что возлюбленная Короля была смертной. Фактически, именно это обстоятельство стало первым звеном в длинной, запутанной цепи событий, которые вышли из-под контроля и привели к нынешнему положению дел.

Примерно миллион лет назад Светлый Король попросил первую Светлую Королеву (после ее смерти на трон восходило много королев, но каждая из них рано или поздно свергалась той, которая обретала большую силу и поддержку) превратить его возлюбленную в эльфа, сделать ее бессмертной, чтобы он мог вечно обладать ею. Когда королева отказалась, король построил для своей возлюбленной Белый Дворец внутри Зеркал. Он укрыл свою любимую от мстительной королевы, поместил ее сюда, где она могла жить, не старея, пока ему не удастся воссоздать Песнь Творения и превратить ее в эльфа. Если бы только королева удовлетворила одну его простую просьбу! Но предводительница Истинной расы была ревнива, жестока и мелочна.

К сожалению, усилия короля повторить Песнь Творения — мистическую материю для созидания, силу и право на которую королева их матриархальной расы довольно эгоистично хранила — привели к созданию Невидимых эльфов — несовершенных созданий, которых он не решился уничтожить. Он оставил их жить. Они были его сыновьями и дочерьми.

Король создал новую реальность, Двор Теней, где его дети могли играть, пока он продолжал поиски во имя своей любви.

Но пришел день, когда он был предан одним из своих собственных детей, и о его опытах узнала Светлая Королева.

Они сошлись в великой битве. Видимые подчинили своих темных собратьев, оставив тем лишь право на существование.

Кости домино стали падать одна за другой: смерть Светлой Королевы от рук короля, самоубийство его возлюбленной, своеобразный акт «искупления», в результате которого Светлый Король создал смертоносную Синсар Дабх.

Он переименовал себя в Темного Короля, чтобы никогда больше не быть связанным, даже именем, с мелочной порочностью Видимых. Теперь он стал НЕ Видимым, отделив себя от своей расы. Он больше не называл свой дом Двором Теней, который создал, пытаясь сделать свою любовь бессмертной. Теперь это был Темный Двор.

К тому времени, однако, двор стал тюрьмой для его детей, жутким местом теней и льда. Умирая, жестокая Светлая Королева в последний раз использовала Песнь Творения, но не для создания чего-то и не для того, чтобы сделать его любимую женщину бесссмертной. Нет! Она использовала Песнь, чтобы разрушить, навечно захватить и пытать любого, кто осмелился ослушаться ее.

А кости домино все падали…

Книга, содержащая знания Темного Короля, всю тьму и зло его души, каким-то образом оказалась в моем мире на хранении у людей. Ее потеряли, хотя я еще не поняла, как это могло произойти. Но в одном я уверена: убийство Алины, моя перевернутая жизнь и смерть Бэрронса — это все результат тех событий, которые произошли миллион лет назад в эльфийской реальности из-за одной смертной.

Мой мир и все мы, люди, просто пешки на шахматной доске бессмертных.

Мы вступили на их путь.

Джек Лейн, превосходный адвокат, посадил бы Темного Короля, а отнюдь не Дэррока, на скамью подсудимых. Он завел бы вполне перспективное судебное дело против его возлюбленной, обвинив в соучастии.

Из-за дурацкой случайности, смерть настоящей Светлой Королевы случилась до того, как она сумела передать Песнь Творения одной из принцесс, которая должна была наследовать ей. Раса эльфов начала деградировать. С тех пор многие принцессы занимали трон Видимых, но из них единицы правили достаточно долго, прежде чем быть свергнутыми. Одних королев убивали, других — просто свергали и изгоняли. Борьба продолжалась, и перевороты становились все более частыми. Раса эльфов уменьшалась. Случилось все самое плохое, что когда-либо могло случиться.

Эльфы не могли больше создать ничего нового. Старые силы были утрачены, древняя магия забыта, и, наконец, случилось так, что действующая королева не могла больше сдерживать стены между реальностями и контролировать смертоносных Невидимых.

Дэррок использовал эту слабость и обрушил стены между нашими мирами. Теперь эльфы и люди соперничают за контроль над планетой, которая слишком мала и хрупка, чтобы стать домом для обеих рас.

И все это из-за единственной смертной, самого слабого звена в цепи, которое привело к разрыву.

Я следую за женщиной, которую считаю той самой смертной — хотя такое вообще сложно представить — по чернейшему коридору.

Даже если она и есть возлюбленная короля, я не могу злиться на нее, хотя, по идее, и должна.

На шахматной доске бессмертных она тоже была пешкой.

Она светится изнутри. Ее кожа сияет полупрозрачным блеском, который освещает стены туннеля. Коридор все больше погружается во тьму, становится более черным и незнакомым с каждым нашим шагом. Женщина же, напротив, святая, божественная: она как ангел, спускающийся в ад.

Она — теплота, пристанище и прощение. Она — мать, любовница, дочь, истина. Она все.

Ее шаги ускоряются, и она спешит по туннелю, беззвучно ступая по обсидиановым полам, смеясь от счастья.

Я знаю этот звук. Я люблю этот звук. Это значит, что ее любовник близко.

Он идет. Она чувствует его приближение.

Он такой могущественный!

Это было первое, что привлекло ее в нем. Она никогда не встречала никого, хоть немного похожего на него.

Она до сих пор не верила, что он выбрал ее.

Она каждый день трепещет от восторга, потому что он продолжает выбирать ее.

Король покидает Двор Теней, возвещая о своем приближении; его возлюбленная знает, что он идет в ее дом (тюрьму), где она живет роскошной жизнью (это не ее слова), окруженная всем, чего только могла пожелать (иллюзия, она скучает по своему миру, такому далекому, похоронившему всех, кого она любила), и ждет его с надеждой (растущим отчаянием).

Он унесет ее в свою постель и будет проделывать с ней все эти вещи до тех пор, пока его черные крылья не раскроются так широко, что затмят собой весь мир. И когда он заполнит ее, больше ничто не будет иметь значение, кроме момента их взаимного темного, безумного вожделения, их бесконечной страсти.

Неважно, кто он на самом деле, он принадлежит ей.

Между ними нет ничего постыдного.

Любовь не признает разделения на правильное и неправильное.

Любовь есть. Просто есть.

Она (я) летит по темному, теплому и манящему коридору, спеша к его (моей) кровати. Нам нужен наш любовник. Это было так давно.

В ее комнате я вижу двойственность, которая буквально разрывает меня на части.

Половина будуара возлюбленной ослепительно белая и ярко освещена. Другая часть — скрыта в густой, соблазнительной, притягательной темноте. Они сходятся в середине комнаты.

Свет и тьма.

Я наслаждаюсь и тем, и другим. Они не беспокоят меня. Меня не волнуют вещи, которым более простой ум должен или приклеить ярлыки Добра либо Зла, или признать свое сумасшествие.

Возле кристальной стены, покрытой изморозью, которая находится в белой части комнаты, на возвышении стоит огромная круглая кровать, задрапированная шелком и белоснежным горностаевым мехом. Лепестки, белые, как алебастр, разбросаны повсюду, наполняя воздух нежным ароматом. Пол покрыт пушистыми белыми мехами. Белые поленья, которые лижут серебристо-белые языки пламени, тихо потрескивают в огромном белоснежном камине. В воздухе лениво парят поблескивающие маленькие искры.

Женщина спешит к постели. Ее одежда тает, и она (я) остается обнаженной.

Но нет! Сегодня не в этом его основное удовольствие! Сегодня его потребности другие, более глубокие и жесткие.

Она поворачивается, и мы обе смотрим, слегка приоткрыв губы, на темную половину комнаты.

Задрапированная в черный бархат и меха, покрытая мягкими, черными, как смоль, лепестками, которые пахнут им и так легко сминаются под нашей кожей, это все и есть кровать.

От стены до стены.

Ему нужна вся она (он раскидывает крылья, ни один смертный не может видеть сквозь них).

Он идет. Он близко.

Я обнаженная, дикая, готовая. Я хочу. Хочу. Вот почему я живу.

Она и я стоим, глядя на кровать.

Потом он оказывается здесь, поднимает ее, но я не могу видеть его. Я только чувствую, как огромные крылья смыкаются вокруг нас.

Я знаю, он здесь, потому что женщина окутана его энергией и темнотой, такой же влажной и горячей, как секс, мне кажется, что воздух пропитан вожделением. Меня захлестывает похоть, я напрягаюсь, чтобы увидеть его или хотя бы почувствовать, как вдруг…

Я просто зверь, лежу на алых простынях, и Бэрронс внутри меня. Я вскрикиваю, потому что, будучи здесь, в этом царстве двойственности и иллюзии, я знаю — это нереально. Я знаю, что потеряла его. Он ушел, причем навсегда.

Я не нахожусь с ним в том подвале, еще не пришедшая в себя окончательно, все еще при-йа, но уже начинающая воспринимать реальность настолько хорошо, чтобы услышать, как он только что спросил меня о наряде на выпускном балу. Но я отгоняю все это прочь и спешу из реальности обратно в свое безумие — не желаю иметь дело с тем, что уже случилось со мной, или разбираться с тем, что, как мне казалось, я должна была сделать.

Я не стою там несколькими днями позже, глядя на его кровать с меховыми наручниками и раздумывая, а не прыгнуть ли мне обратно и не притвориться ли, что я все еще не пришла в себя. Тогда я могла бы и дальше вытворять все эти дикие, животные штучки, которые мы делали с ним, пока я была сексуально озабочена. Только на этот раз я совершенно точно осознавала бы, что я делаю и с кем я это делаю.

Мертв. Мертв. Я так много потеряла.

Если бы я только знала тогда то, что знаю сейчас…

Король поднимает свою женщину. Я вижу, как она скользит по его телу, которое я не могу различить в темноте (я оседлала Бэрронса, протолкнула его в себя, боже, как мне хорошо!). Его возлюбленная вытягивается, откидывает голову назад, из ее горла исторгается звук, который не может существовать в нашем мире (я смеюсь, когда кончаю, я чувствую себя живой, такой живой!). Потом его огромные крылья широко расправляются, наполняя темноту спальни, и выходят за ее пределы, в этот момент он ощущает больше счастья, чем когда-либо испытывал за все свое существование. И эта сука — Королева — хочет лишить его этого? (Я испытываю такое счастье, какого никогда не знала, потому что здесь нет условностей, есть только то, что происходит сейчас).

Но, подождите! Бэрронс исчезает!

Удаляясь от меня, он исчезает в темноте. Я не потеряю его снова!

Я вскакиваю на ноги, на секунду запутываюсь в простынях, спеша поймать его.

Становится холоднее, мое дыхание замерзает прямо в воздухе.

Впереди я вижу только черное, синее и белое, в них сливаются все остальные цвета.

Я бегу к темноте так быстро, как только могу.

Но чьи-то руки хватают меня за плечи, разворачивают обратно, заставляют подчиниться, борются со мной.

Они слишком сильные! Они тянут меня по черному коридору, и я ударяюсь о тело этого существа, которое осмелилось помешать нам!

Никому не позволено здесь находиться!

Это наше место! Тот, кто вторгся сюда, умрет! За один только взгляд на нас!

Жестокие руки толкают меня и прижимают к стене. Моя голова гудит от столкновения. Я вырываюсь и снова ударяюсь о стену. Какое-то время я продолжаю биться то об одну стену, то о другую, а потом это все резко заканчивается.

Я вздрагиваю и начинаю плакать.

Сильные руки обхватывают меня. Я зарываюсь лицом в теплоту крепкой, мускулистой груди.

Я слишком маленькое суденышко, чтобы выжить в море таких эмоций! Я хватаю его за воротник, цепляюсь за него изо всех сил. Я пытаюсь дышать. Я очень ранима, меня раздирает боль желания, и я чувствую себя совершенно опустошенной.

Я все потеряла, и ради чего?

Я не могу унять дрожь во всем теле.

— Какую часть фразы: «Если ты увидишь черный пол, немедленно возвращайся», ты не поняла? — рычит Дэррок. — Черт возьми, ты шла прямо в чернейший из всех коридоров!!! Что с тобой?

Я слегка приподнимаю голову с его груди. В этот миг все, что я могу, это смотреть вниз. У меня под ногами бледно-розовый пол. Дэррок протащил меня назад по всему черному коридору в одну из светлых частей дома. Я пытаюсь нащупать свое копье. Оно снова исчезло.

Я отталкиваю его.

— Я же предупреждал тебя, — говорит он холодно, задетый моей злостью.

Это, пожалуй, было грубо с моей стороны, но я слишком зла на него:

— Ты просто сказал мне держаться подальше и все! А надо было рассказать поподробнее!

— Я не собираюсь рассказывать людям про эльфийские дела. Но поскольку ты по-другому не понимаешь, то, так и быть, я скажу тебе. Черные полы есть только в его части дома. Никогда не ходи туда. Ты не достаточно сильна, чтобы выжить там. Отголосок того, что однажды жило там, все еще гуляет по этим покоям. Оно может схватить тебя. Ты заставила меня придти за тобой, подвергнув нас обоих риску!

Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша. Хотя он и набит под завязку плотью Невидимых и намного сильнее меня, я заставила его чертовски хорошо попотеть. Вытащить меня оттуда было нелегко!

— Что ты делала там, МакКайла? — наконец, мягко произносит он.

— Как ты нашел меня там? — парирую я.

— С помощью моей метки. Ты была на грани срыва, — крохотные золотые искорки в его глазах вспыхнули, — а еще ты была крайне возбуждена.

— Благодаря этой метке ты можешь узнать, что я чувствую? — Я в бешенстве. У него за пазухой, вероятно, припасено еще немало таких сюрпризов.

— Я могу почувствовать только твои самые сильные эмоции. Это принцы вычислили твое точное местонахождение. Радуйся, что у них это получилось. Я пришел как раз вовремя и перехватил тебя по дороге в черную часть спальни.

— А что в этом такого?

— Линия, которая разделяет комнату на две части, на самом деле не является таковой. Это Зеркало. Самое большое из всех, что когда-либо создал Король. Это первое и самое древнейшее Зеркало, оно не похоже на все остальные. Иногда его использовали для казни. Ты бежала к Зеркалу, которое ведет прямо в спальню Темного Короля, что в крепости из черного льда, которая находится в глубине Тюрьмы Невидимых. Еще пара твоих человеческих секунд, и ты была бы мертва.

— Мертва? — задохнулась я от испуга. — Почему?

— Только двое могли путешествовать сквозь это Зеркало. Темный Король и его возлюбленная. Другие, осмелившиеся даже прикоснуться к нему, сразу погибали. Даже эльфы.