6 глава "Предательство" Инпу-Хентиаменти

Душная, знойная ночь — словно и не бывало вчерашней грозы, будто и не катил рядом свои изумрудные волны Великий Хапи, омывающий берега острова, куда удалились для дальнейшего разбирательства мужчины-Нетеру…

Хор спал на циновке под льняным навесом. Тихо шуршали ветви старых финиковых пальм. Огромные листья, похожие на вымокшие птичьи перья, чернели на фоне звезд, где отражался Небесный Хапи, пролитый миллионы миллионов лет назад создателями всего сущего Шу и Тефнут…

Юноша спал, задремали и воины, опершись на копья. Хентиаменти, старшего брата, не было сейчас в Ростау, он проник глубже, ибо нельзя было отложить дела, ожидавшие судью и палача Дуата…

А тем временем в зарослях тростника мелькнула тень. Один из охранников проснулся, приоткрыл глаз и, узнав пришедшего, кивнул. Дремота вновь накатила на него.

Хор видел во сне свою мать, которая, не находя покоя, спустилась в святилище своего супруга1 и теперь молча стояла на коленях, опустив ладони на холодную плиту саркофага жертвенного быка. Она ждала ответа, но безмолвен был гранит.

________________________________________________________________________

1 "спустилась в святилище своего супруга" — храм в погребальном комплексе, так называемый Серапиум, место поклонения богу Апису (Серапису) — воплощению Осириса в мире смертных. Апис — жертвенный бык с черной головой и белым туловищем. Такой бык считался священным и если жил более 28 лет (возраст Осириса, когда тот был убит Сетом), то был ритуально заколот, а мумию его хоронили в Серапиуме.

________________________________________________________________________

И вдруг под ноги Хору метнулся черный шакал, обретая человеческий облик и становясь Инпу-Хентиаменти:

— Сотвори "призыв", Хор! Живо!

Сын Усира воззвал:

— ЯВИСЬ! — и услышал вскрик.

Он в недоумении проснулся, хватая меч. На колени пред ним падал Инпу, всадивший себе в грудь тонкий клинок.

— Инпу! Что делаешь ты?! — Хор рванулся к нему. — Брат!

Инпу колотился в предсмертной агонии.

К ним бежали охранники. "Призыв" в мире сна вырывал из человека, находящегося в грубом мире, его Ба, а потому "призванный" поневоле хватался за грудь, сжатую тисками внезапной боли. Хентиаменти убил сам себя, нечаянно всадив предназначенный для Хора клинок в собственное сердце.

— Инпу! Что ты наделал?!

Но юноша видел, что брату не помочь, что тот уже ушел к извечным богам. Хор тряс Инпу за плечи, гладил по окровавленной груди, прижимал к себе его запрокинутую голову, а воины в растерянности стояли над ними.

И тут темная волна прокатилась вдоль тела мертвеца, ужалив Хора ледяной болью, и сын Исет и Усира отпрянул. Мираж рассеялся. На земле оазиса лежал мертвый разбойник.

— Сетх… — пробормотал юноша, узнавая во всем этом чародействе руку дяди.

Хор едва совладал с обуявшим его сердце гневом. Но труп вспыхнул, мгновенно сгорел и рассыпался прахом. Нынешний правитель Та-Кемета предпочитал не рисковать и не оставлять следов своих преступлений.

Как сообщить о том Хентиаменти, пребывающему в Дуате? Но… неспроста приснился Хору тот сон! Брат знал и предупредил. Если сможет — он появится и сам…