"Водоворот" - читать интересную книгу автора (Бонд Ларри)

Глава 16 РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Отчаянно борясь со скукой, Эмили ван дер Хейден рискнула еще раз оторвать взгляд от своей собеседницы — дружелюбной молодой женщины, сидящей напротив. К несчастью, вокруг не было ничего, способного развеять крепнущее ощущение, что она попала в безнадежно унылое место, где праздные сплетни проходят за глубокомысленную беседу.

Архитекторы и дизайнеры по интерьеру, проектировавшие эту столовую для сотрудниц министерства, создали просто шедевр серости. Когда-то белые стены отлично сочетались с потертым черно-белым, в шахматную клетку кафельным полом. Узкие, немытые окна выходили на небольшой внутренний дворик, давно превращенный в автостоянку. Платья, в которые были одеты около сорока женщин, пришедших сюда пообедать, за редким исключением были абсолютно бесцветными. Большинство секретарш, машинисток и других технических сотрудников министерства сгрудились вокруг одинаковых алюминиевых столов, которые по-своему гармонировали с белыми блузками и серыми или черными юбками до колен. Вся сценка представляла собой апофеоз бюрократизма.

— В самом деле, мисс ван дер Хейден, я так рада, что вы пригласили меня за ваш столик. Это такая честь. То есть, я хочу сказать, если бы меня сейчас видели мои знакомые: Айрин Руссув, обедающая за одним столом с дочерью заместителя министра. Фантастика!

Эмили усилием воли заставила себя сосредоточиться. Она сладко улыбнулась.

— Да будет вам, Айрин. Не называйте меня «мисс ван дер Хейден». От этого я начинаю чувствовать себя старше! Меня зовут Эмили, запомните?

Она надеялась, что окружающим незаметны ее подлинные чувства. Лесть сама по себе отвратительна, а выслушивать льстивые речи только из-за того, что она дочь своего отца, — во сто крат хуже.

— О, конечно… Эмили. — Руссув все еще говорила с придыханием, в точности как в свое время ее легкомысленные одноклассницы, от которых ей приходилось бегать.

Жаль, что не всегда приходится выбирать, с кем общаться, вздохнула Эмили. Она, Иэн и Сэм Ноулз поставили на карту слишком много, поэтому-то ей и приходится терпеть трескотню хорошенькой, но бесконечно глупой Айрин Руссув.

Она кивнула.

— Вот это другое дело, Айрин. В конце концов, нам надо дружить, не так ли? Вдруг мы когда-нибудь будем вместе работать?

Руссув была озадачена.

— Я не понимаю… Эмили. Зачем вам вообще работать?

Эмили сжала зубы и, пытаясь скрыть досаду, глотнула ледяной минеральной воды. Когда она снова подняла глаза, на ее лице опять играла улыбка.

— Нет, я, конечно, ни в чем не нуждаюсь. Но… видите ли, я чувствую, что в такой момент для моей страны я должна пойти на эту жертву.

Руссув понимающе кивнула, и ее ярко-голубые глаза зажглись восхищением.

А теперь к делу, подумала Эмили. Она подалась вперед и заговорщически понизила голос.

— К тому же, это так несправедливо — вы захватили себе столько интересных мужчин и ни с кем не желаете делиться.

Рыжеволосая кукла наклонилась к ней навстречу и так же, как Эмили, заговорила таинственным шепотом.

— Ах, Эмили, если бы так было на самом деле. Потенциальных женихов здесь не так уж много. Большинство хороших мужиков сейчас на фронте. Пошли рисковать своей жизнью ради нас — и отечества, конечно. — Она театрально вздохнула.

Эмили внутренне поморщилась. Она подозревала, что представления этой девицы о патриотизме основываются исключительно на сентиментальном чтиве.

— Да бросьте. Не может быть, чтобы так уж все и ушли воевать. Разве здесь не осталось ни одного душки военного, а? — Она легонько постучала пальцем по пластиковой поверхности стола. — А как же майор Карлсен, о котором столько разговоров? Разве он не подходящая кандидатура?

— Ой, нет, Эмили! — Руссув, смеясь, покачала головой. — Майор Карлсен прекрасный человек, я в этом не сомневаюсь… но я работаю не у него. Я личный секретарь директора. — Она бросила быстрый взгляд по сторонам и горделиво продолжала: — Эрика Мюллера. Слышали о нем? Он отвечает за специальные операции.

То, как она это произнесла, свидетельствовало о полном отсутствии у нее хотя бы малейшего представления о сути этих самых «специальных операций» Мюллера.

Эмили сделала вид, что удивлена.

— Эрик Мюллер? Вы работаете у него? — Она погрозила ей пальцем. — Теперь я понимаю, что вы хотели от меня утаить! Я слышала, что он очень красив… и к тому же холостяк.

Молодая женщина зарделась.

— Ну, он хорош собой, это правда. — В ее голосе слышалась неуверенность. — Но, по-моему, он из тех, кто женат на своей работе. Понимаете? Ему нет никакого дела… — Голос ее стал совсем тихим, и она покраснела еще сильней, смущенная признанием, что все ее попытки привлечь к себе внимание шефа потерпели провал.

Эмили переменила тактику.

— Ну, я уверена, что он просто очень занят. Поверьте мне, я уж знаю этих трудяг, государственных служащих. Возьмите хоть моего отца. Работа, работа и еще раз работа. Вот все, что их интересует!

— Да, это точно! — Ободренная явным сочувствием Эмили, Руссув оправилась от смущения. Она еще сильней подалась вперед. — Если бы не эти его маленькие отлучки, я бы решила, что господин Мюллер настоящий сухарь. Как священник.

Эмили постаралась ничем не выдать своего любопытства.

— Отлучки? Наверное, охота или увеселительные прогулки? — Она отмахнулась от них, как от ничего не значащих пустяков.

— Нет, нет. Какие там прогулки! — Руссув в нетерпении мотнула головой. Она опять заговорила шепотом: — Директор время от времени ездит в Сан-Сити! Уж я-то это знаю — я сама заказываю ему билет и бронирую номер.

Сан-Сити? На этот раз Эмили даже не заботилась о том, чтобы скрыть свое удивление. Сан-Сити — это небольшой курортный город в двух часах езды от Йоханнесбурга и Претории — в глубине формально независимого бантустана Бопутатсвана. Его чернокожие правители объявили апартеид вне закона и отменили многие пуританские установления, которые до сих пор имеют силу в ЮАР. В результате Сан-Сити был известен — или, скорее, печально известен — своими одинаково доступными как для белых, так и для черных казино, отелями и злачными заведениями.

Кто только мог предположить, что туда станет наведываться высокопоставленный чиновник из аппарата Карла Форстера. Если только…

Господи! Это же идеальное место для тайных встреч — если посмотреть с точки зрения их гипотезы о наличии предателя в руководстве АНК. Черные там общаются с белыми, не вызывая ни у кого подозрений. Постоянная толчея. И почти нет полицейских и агентов спецслужб, от которых надо было бы скрываться.

Она решительно покачала головой.

— Сан-Сити? Нет, не поверю. Кто это в его положении рискнет туда отправиться?

Айрин Руссув поморщилась, явно раздосадованная тем, что ей не верят.

— Говорю вам, это чистая правда! Меньше, чем через две недели, он опять туда едет. Если хотите знать, я ему сама номер бронировала! На вечер в субботу, отель «Каскад».

Суббота меньше, чем через две недели? Это будет двадцать второе. У них есть десять дней на подготовку. Двадцать второе. Эта дата о чем-то ей напомнила. Что это было? Но Эмили решила пока оставить эту мысль. У нее сейчас задачи поважнее.

— Он, наверное, ездит туда по каким-то государственным делам?

Руссув закусила нижнюю губу. Было видно, что ей это никогда не приходило в голову. Наконец она помотала головой, откинув назад густую рыжую гриву.

— Ха! Это только предлог. На самом деле он туда ездит, чтобы сыграть в карты, выпить… а может быть, посмотреть какой-нибудь грязный фильм из тех, что там, по слухам, показывают. — Она выпрямилась и скрестила на груди руки. — Его счастье, что к нему хорошо отношусь. В противном случае, уверяю вас, у него были бы неприятности.

Эмили покашляла, чтобы не расхохотаться. По всему видно, Айрин Руссув и представления не имеет, на какого монстра она работает. Убийцу и предателя. Да он скорее убил бы эту красотку, чем стал вдаваться в объяснения по поводу своих несуществующих грешков.

Надо перевести разговор с Эрика Мюллера на более безопасную тему. Надо дать Айрин Руссув возможность еще посудачить. Эмили пожала плечами.

— Ну хорошо, если господин Мюллер не годится, тогда как насчет Яна дю Туа? Ведь он не женат?

Ее собеседница тихо рассмеялась и погрозила Эмили пальцем.

— Нет, Эмили, Ян дю Туа совсем не подходит. Понимаете, говорят…

Эмили придвинулась поближе, изобразив заинтересованность и приготовившись употребить все свое терпение и вежливость, чтобы до конца выслушать откровения словоохотливой секретарши. Внутренне она ликовала. Она все узнала! Она добыла ту информацию, которая так нужна Иэну! У нее в руках ключ, который может привести их к разгадке тайны «Голубого экспресса» и предательства Карла Форстера. Это разоблачение будет означать, по меньшей мере, его отстранение от власти, а может быть, и отставку всего правительства. Ни один африканер не станет терпеть господство этой шайки.

На фоне бледного сияния только что взошедшей луны высились небоскребы Йоханнесбурга. Их бесчисленные окна были темны. Отключение электроэнергии и комендантский час стали печальной реальностью, вызванной к жизни правлением Форстера.

Отвернувшись от окна, Иэн Шерфилд внимательно посмотрел на Эмили ван дер Хейден и Сэма Ноулза, которые сидели в разных углах дивана. Пожалуй, подумал он, мы трое меньше всего похожи на заговорщиков. Один — журналист, который вот уже несколько месяцев не выходит в эфир ни с одной путной новостью. Другой — оператор и видеоинженер, такого маленького роста, что, если его аппаратуру поставить стопкой, она будет выше него. И красивая незамужняя женщина, которая, кажется, пострадает больше всех, если их замысел сорвется.

Он сел на стул напротив дивана. Друзья ждали, что он скажет. Он помолчал, подыскивая нужные слова.

— Давайте для начала уточним, чего мы хотим. Будем ли мы прилагать дальнейшие усилия или, может, лучше бросить эту чертову затею, пока мы не зашли слишком далеко?

Ноулз был озадачен.

— Ты что, парень, что ты хочешь этим сказать? Как это — бросить? Черт, мы знаем, что нам нужно, и знаем, где это найти. Я за то, чтобы продолжать и вывести этого подонка на чистую воду. Нет ничего проще.

— Не так все просто. — Эмили с сомнением покачала головой, глядя в серьезное лицо Иэна. — Он хочет сказать, что до сих пор мы занимались некой интеллектуальной игрой — так сказать, погоней на бумаге. Но стоит нам подобраться поближе к Эрику Мюллеру, и мы перейдем черту между теорией и практикой.

— И что? — Сэм пожал плечами.

— А то, что кое-кто от наших действий может сначала напустить полные штаны — а потом решить, что лучше нам лежать в могиле, — сказал Иэн раздраженно. Зачем это Сэм корчит из себя непроходимого тупицу!

Ноулз широко улыбнулся, давая Иэну понять, что он опять попался на крючок.

— Все в порядке, Холмс. — Он вдруг посерьезнел. — Послушай, мы сейчас охотимся за крупной дичью — может быть, за всей шайкой этих гадов во главе с самим Форстером. Разумеется, это очень опасно. Но тут уж ничего не попишешь.

Оператор снова пожал плечами.

— Конечно, если мы попадемся, то можем оказаться в тюрьме или в могиле. Но если бы я хотел жить без приключений, то послушал бы совета моей старушки мамы и стал бы бухгалтером.

Ноулзу не хватило дыхания, и он снова сел, слегка покраснев под их изумленными взорами. Ни Эмили, ни Иэну еще не доводилось слышать от него столь длинных тирад.

— Что-то я разболтался. Считаю, мы должны ехать.

Иэн кивнул и повернулся к Эмили. Больше всего он тревожился за нее. Они с Сэмом могут за себя постоять. И как только что сказал коротышка, они с самого начала знали, на что идут. Она же ни за что ни про что рискует головой. Кроме того, она слишком много для него значит, чтобы подвергать ее жизнь опасности во имя какой-то сенсации.

Должно быть, Эмили прочла его мысли, потому что она помрачнела и заявила с решимостью:.

— Я тоже за то, чтобы ехать. И я поеду с вами.

Он покачал головой.

— Мы с Сэмом сами справимся. Ты вывела нас на след, а теперь…

— А теперь что? Теперь вы хотите оставить меня здесь, как какую-нибудь фарфоровую куклу — слишком красивую и слишком хрупкую для настоящей работы? Ты это хочешь сказать, Иэн Шерфилд? — Ее глаза угрожающе вспыхнули.

Иэн вздрогнул. Эмили всегда его предупреждала, что она девушка с характером, но до сих пор ему не приходилось испытывать этого на себе. Вся беда была в том, что она попала прямо в цель.

— Это моя страна. Это мой народ, в нас течет одна кровь. — Гнев в ее словах сменился грустью. — Я должна в этом участвовать, Иэн. Ты понимаешь? Ну, пожалуйста!

Она криво усмехнулась, и эта усмешка никак не вязалась с ее глазами, полными слез.

— К тому же я знаю, куда вы едете. Так что, если даже вы откажетесь меня взять, я все равно поеду за вами следом.

— Она права, — вступился за девушку Ноулз. — Я бы сказал, что мисс ван дер Хейден и так уже участвует в этом деле наравне с нами, что бы ты там ни говорил. — Он ухмыльнулся. Похоже, в его глазах рейтинг Эмили поднялся еще на несколько пунктов.

Иэн смиренно покачал головой.

— Ну хорошо, хорошо, сдаюсь. Мы все в этом участвуем. И да поможет нам Бог, ибо больше нам помощи ждать не от кого!

Ноулз и Эмили обменялись заговорщическими взглядами, из чего Иэн заключил, что они заранее сговорились. Они наверняка догадывались, что он попытается оставить ее в Йоханнесбурге. Неужели он настолько предсказуем?

Лучше не вдаваться в эти подробности, решил Иэн и придвинул свой стул поближе к журнальному столику.

— Ну, и каким образом вы, двое гениев, предполагаете застукать Мюллера и нашего гипотетического предателя из АНК?

Оба озадаченно переглянулись. Хорошо. По крайней мере, этот раунд остался за ним. Для разнообразия. Эмили закусила верхнюю губу.

— Я думаю, нам надо ехать следом за Мюллером в Сан-Сити и проследить, с кем он будет встречаться… — Скептическое выражение лица Иэна заставило ее замолчала.

— Боюсь, это не сработает. Мюллер — профессиональный разведчик. Он наверняка нас засечет. — Иэн легонько забарабанил пальцами по стеклянной поверхности стола. — К тому же нам не удастся подобраться к нему с камерой настолько близко, чтобы отснять что-нибудь стоящее. А именно в этом и состоит наша задача.

— Так ты хочешь сказать, что у нас не выйдет? — Голос Эмили звучал разочарованно. Сэм Ноулз сидел в задумчивости.

— Ну почему же, — сцепив руки на затылке, с нарочитой небрежностью заговорил Иэн. — Я хочу сказать, что нам не надо ехать следом за Мюллером. Мы ведь знаем, где он остановится. Нам надо быть там раньше него. Понимаете?

Лицо Ноулза озарила догадка.

— Как не понять.

— А я не понимаю! — Эмили переводила взгляд с одного на другого.

Иэну пришлось объяснить.

Минуту Эмили молчала, размышляя над всеми техническими тонкостями предстоящей операции, над которыми она прежде не задумывалась. Наконец она заговорила снова.

— Если ты считаешь это возможным, то, должно быть, так оно и есть. Но какое оборудование вам понадобится для этого? Оно у вас тут есть?

Ноулз оторвался от листка бумаги, на котором что-то торопливо нацарапал.

— Не все. Но я знаю, где его раздобыть. — Он повернулся к Иэну. — Мне нужно будет получить кое-что из Штатов по системе «Федерал Экспресс» через Лондон. Обойдется в кругленькую сумму…

Иэн пожал плечами.

— Значит, мы ее выложим! Если сработает, кто станет считать мелочь? Если нет — убытки разделим поровну, идет?

Ноулз оскалился.

— Мне нравится ход твоих мыслей, босс. — Он нахмурился. — Но у нас остается еще одна большая сложность.

Иэн кивнул.

— Сибена.

Он много размышлял над проблемой, которую представлял для них их шофер и внештатный осведомитель полиции. Даже если этот молодой чернокожий водитель работает на спецслужбу помимо своей воли, им все равно придется побороться, чтобы убедить его работать с ними, а не против них.

— Угу. Как мы будем гоняться за этим типом Мюллером, если у нас на хвосте Мэт? — Оператор помрачнел еще больше. — Черт, стоит ему сделать один звонок своим нехорошим мальчикам, и мы попались!

— Ты прав. Но у меня есть кое-какие соображения, как нам обработать нашего друга Мэтью Сибену. — Наклонившись над столом, Иэн приписал к списку Ноулза пару электронных устройств. Затем он набросал свой план.

Оператор присвистнул.

— Парень, а ты уверен, что не хочешь работать на ЦРУ? Там как раз нужны такие прощелыги.

Иэн посмотрел на Ноулза, потом на Эмили и рассмеялся.

— Может быть. Выходит, мы трое сработались.

Они смутились.

Йоханнесбург был окутан густой желто-бурой завесой выхлопных газов и промышленных выбросов. Смог накапливался в течение нескольких дней, удерживаемый зоной высокого давления, которая отсекала всякий ветер с севера или юга.

Иэн Шерфилд смотрел в заднее стекло. Они ехали по Эдит-Кавел-стрит, за рулем сидел Мэтью Сибена, который, как всегда, тщательно следил за тем, чтобы не превысить дозволенной скорости. Отправляясь в район Хиллброу, молодой африканец настоял на том, чтобы все двери «форда-эскорта» были заперты. Почему — понять было несложно.

Хотя официально Хиллброу считался «белым» районом, здесь издавна селились представители разных рас. Тут было много ультрасовременных кафе, недорогих многоквартирных домов и ночных джаз-клубов. Но со временем и, главное, с приходом к власти Форстера и возвратом к жестким законам апартеида, Хиллброу изменился не в лучшую сторону. Теперь его растрескавшиеся тротуары, замусоренные аллеи и заколоченные окна резко контрастировали с виллами, бассейнами и садами, характерными для богатых белых окраин северной части Йоханнесбурга.

Хотя было еще светло, людей на улицах было мало. Одни были на работе, другие сидели в забитых до предела концлагерях, третьи старались не высовывать носа из своих незаконно занимаемых квартир. Те же, кто им попадались, гневно потрясали кулаками и плевали вслед «форду-эскорту» с белыми пассажирами.

Сибена нервно помотал головой.

— Говорю вам, господин Иэн, это нехорошее место, опасное место. Вы с Сэмом наверняка можете сегодня поснимать где-нибудь еще?

Иэн подался вперед.

— Перестань трястись, Мэт. Все будет в порядке. Просто мы слышали в пивной, что здесь возле госпиталя должна состояться незаконная демонстрация. Такого нельзя пропустить, да, Сэм?

Ноулз подмигнул в ответ и вдруг толкнул его локтем, показывая на изрисованную телефонную будку в нескольких ярдах впереди.

Иэн кивнул. Пора приводить их план в действие. Он почувствовал, как заколотилось сердце. От того, что произойдет в следующие минуты, зависело слишком многое. Если им не удастся настроить Сибену против его хозяев, то придется отказаться от затеи накрыть Эрика Мюллера.

Иэн тронул Сибену за плечо.

— Остановись-ка здесь, Мэт. Мы с Сэмом можем пройти остаток пути пешком. Мы пойдем боковыми аллеями, чтобы не напороться на полицейских.

«Эскорт» подрулил к обочине и остановился. Иэн натянул свой любимый блейзер, в котором всегда ходил на съемку, а Сэм вытащил с заднего сиденья и из багажника свою аппаратуру. Потом Ноулз зачем-то еще раз залез в багажник, после чего захлопнул крышку.

Коротышка-оператор кивнул. Все готово.

Иэн нагнулся к боковому стеклу водителя.

— Не волнуйся, Мэт, и жди нас. Мы мигом.

Провожаемый удивленным взглядом шофера, он направился к телефонной будке, роясь в кармане как будто в поисках мелочи. За ним поспешил Ноулз с мини-камерой и микрофоном на плече.

Войдя в кабину, Иэн подождал, пока Сэм встанет сзади, так чтобы Сибене не было видно. Затем он снял трубку и быстро открутил крышку микрофона. Внутри свободно лежал небольшой металлический диск — обычный микрофонный диск, который переводит звуковые волны в электрические сигналы для передачи по телефонному кабелю. Вытряхнув этот диск на ладонь, он засунул его в карман пиджака.

— Давай быстрее, парень. Сколько мне еще тут торчать? — По шепоту Ноулза можно было догадаться, что он тоже нервничает.

— Почти готово.

Зажав трубку между ухом и плечом, Иэн сделал вид, что звонит, а сам тем временем достал из кармана другой микрофонный диск, как две капли воды похожий на тот, который он только что вынул. Но этот диск благодаря своей электросхеме мог выполнять еще одну, очень специфическую функцию: на короткие расстояния он работал как миниатюрный радиопередатчик. Теперь любой разговор с этого телефона мог быть принят радиоприемником и записан на магнитофон, спрятанный в багажнике «эскорта».

Вставив новый диск в трубку, Иэн закрутил крышку. Глаза ему заливал пот, он утерся рукой, а руку обтер о штанину. Готово.

Выйдя из телефонной будки, он помахал Мэтью Сибене, который сидел в машине, напряженно глядя в их сторону через лобовое стекло. После этого Иэн с Ноулзом быстрым шагом удалились по близлежащей аллее, старательно обходя кипы гниющего мусора, пока не потеряли машину из виду.

Аллея выходила на Кляйн-стрит возле небольшой и обветшалой голландской реформатской церкви. На ее бурых кирпичных стенах кто-то намалевал белой краской антиправительственные лозунги.

— Сюда. — Ноулз показал направо. — Здесь есть еще одна параллельная аллея, по ней мы можем вернуться назад.

Минутой позже Иэн и его оператор залегли около ночного клуба, в котором только что прошла полицейская облава и который был теперь оцеплен. С этого наблюдательного пункта за переполненным мусорным баком телефонная будка была как на ладони.

В будке стоял Мэтью Сибена, он с кем-то разговаривал и неистово жестикулировал, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть, не идут ли они назад.

— Черт меня побери! Твой дурацкий план сработал! — Ноулз покачал головой. — Он клюнул. Ты просто гений!

— А ты в этом сомневался?

— Возвращается!

Иэн осторожно выглянул из-за укрытия. Телефонная будка была пуста. Их шофер, по всей видимости, был уже снова в машине, нервно ожидая их, чтобы, как обычно, встретить дружелюбно-угодливой улыбкой. Иэн готов был поклясться, что во многом его готовность помочь была вполне искренна.

Иэн глянул на Ноулза.

— Хорошо, дадим ему еще пару минут потомиться, а потом вернемся, делая недовольный вид, будто зря потратили полдня. Затем я притворюсь, что снова звоню, и опять поменяю микрофонные диски. Правильно?

Оператор кивнул.

— Тихо. — Он присел на корточках за мусорным баком. — А когда мы обрадуем нашего приятеля добытой записью?

Иэн присел рядом с ним и наморщил лоб.

— Сегодня же — в студии. У меня есть кое-какой отснятый материал, который я хочу сначала показать Мэту — чтобы настроить его на нужный лад — ты меня понимаешь.

Ноулз вдруг ухмыльнулся и что-то пробормотал себе под нос. Всех слов Иэн не уловил, он разобрал только «сукин сын ты эдакий».

Мэтью Сибена неловко сидел на складном металлическом стуле, напряженно вглядываясь в экран. Сцены стрельбы по мирной демонстрации, перешедшей в кровавые столкновения. Южноафриканские полицейские, хлещущие плетками направо и налево, надрывающиеся от лая полицейские собаки. Отрывки из брызжущих ненавистью речей Карла Форстера. Вид черно-красных знамен со свастикой и горланящих песни коричневорубашечников. Кадры сменяли друг друга с молниеносной быстротой.

Пленка заканчивалась незамысловатым кадром, на котором чернокожая девочка-подросток в панике бежит от полиции, а по лицу ее с рассеченного лба течет кровь. Камера резко приблизилась, сфокусировавшись на ее искаженном болью лице, и замерла. Изображение застыло на месте — пока Иэн не поднялся и не выключил видеомагнитофон.

Резко обернувшись, он внимательно посмотрел на заплаканное лицо Сибены.

— Жуть, правда, Мэт?

Юноша покашлял и вытер слезы, отводя глаза в сторону.

— Это ужасно, meneer. Жаль, что такое творится.

— Жаль? — удивленно переспросил Иэн. Он нажал обратную перемотку и сделал вид, что следит за счетчиком. На самом деле он смотрел на отражение Сибены на темном экране. — Скажи, Мэт, ты никогда не участвовал в АНК или других антиправительственных группировках?

Молодой человек понуро покачал головой.

— Я никогда не интересовался политикой. — От волнения голос его дрогнул. — Вы должны меня понять, meneer. Жизнь в тауншипе так тяжела, невыносимо тяжела. Невозможно найти работу, чтобы заработать на кусок хлеба.

Он посмотрел на свои руки.

— У меня никогда не было времени бороться за свободу. И мне за это стыдно.

На какое-то мгновение Иэн почувствовал искушение выложить все прямо сейчас. Ему было противно. Так наседать на Сибену — все равно что дразнить затравленного ребенка. Как белый и представитель американского среднего класса, Иэн знал, что он никогда не испытывал и десятой доли тех унижений, какие выпадают на долю черных здесь, в ЮАР.

Решимости ему придал вид магнитофона, лежащего рядом с видео. От человека в любых условиях можно требовать сохранения хоть чего-то человеческого — например, честности, верности друзьям. Пора было напомнить об этом Мэтью Сибене.

Он прокашлялся.

— Мэт?

Сибена поднял глаза.

— У меня тут есть одна запись. Я хочу, чтобы ты ее послушал. Идет?

Чернокожий юноша неуверенно кивнул, как бы недоумевая, что еще такого удумал этот американец.

Нажав на магнитофоне клавишу воспроизведения, Иэн отступил назад и стал наблюдать за изумленным лицом Сибены.

Через несколько секунд, шум на пленке сменился длинными гудками — звуками набираемого шестизначного номера. Телефон прозвонил дважды, потом кто-то снял трубку. Резкий, лающий голос произнес:

— Станция перехвата. Кто говорит?

— Сибена, номер четыре-восемь-пять.

При этих словах кровь отхлынула у юноши от лица.

— Докладывай, каффир.

— Американские репортеры находятся возле госпиталя «Хиллброу», на углу улиц Кавель и Каптайн. Они приехали проверить слухи о готовящейся здесь незаконной демонстрации.

Пауза. Затем снова голос на том конце провода:

— У нас нет сообщений на этот счет. Если подобная акция действительно состоится и американцы заснимут что-нибудь интересное, сообщишь нам. Смотри, не подведи! Ты помнишь, что поставлено на карту, каффир?

Голос Сибены на пленке упал до сдавленного шепота.

— Так точно, baas.

— Посмотрим.

Послышались короткие гудки.

Иэн протянул руку и выключил магнитофон. Он обернулся к Мэтью Сибене.

Парень съежился на стуле, зарывшись лицом в ладони. Плечи его вздрагивали, из груди вырывались стоны и рыдания. Иэну стало не по себе.

Он опустился на колени рядом с Сибеной.

— Как же так, Мэт? Объясни мне, почему ты работаешь на этих людей? Я знаю, ты их ненавидишь. Так чем же они тебя взяли?

Медленно, по капле Иэн выудил из рыдающего юноши всю его нехитрую историю.

Как родители многих детей, росших в 70-е годы в трущобах Соуэто, отец и мать Сибены были не в состоянии платить за его учебу. В результате, едва ему исполнилось четырнадцать, он был вынужден идти работать — в основном перебиваясь случайными заработками. Ему редко удавалось устроиться куда-то надолго, а жалованья не хватало даже на пропитание.

По мере того как южноафриканская экономика медленно сползала к краху, найти работу становилось все труднее. Его невысокая квалификация давала мало шансов куда-то устроиться. Он умел водить машину, читать и писать, вести несложный бухгалтерский учет — вот и все. А получить работу на золотых приисках Витватерсгранд под Йоханнесбургом он рассчитывать не мог из-за юного возраста и слабого здоровья.

В конце концов, отчаявшись найти место и измученный нищетой, он принялся воровать. Ничего серьезного и уж, конечно, никакого насилия. Небольшие кражи из пустующих номеров отелей для белых и автомобилей на стоянках. На протяжении многих месяцев Сибена так и жил — балансируя между законом и организованной преступностью Соуэто.

И вот однажды, когда он пытался открыть запертый автомобиль, его поймали. Но полицейский-африканер не повел его в магистрат. Вместо этого его притащили в полицейский участок, жестоко избили и предложили выбирать одно из двух — либо работу на спецслужбы в качестве платного осведомителя, либо каменоломни на острове Роббен. Последнее означало верную смерть.

К своему величайшему стыду, Мэтью Сибена выбрал путь полицейского осведомителя. Его первым и единственным пока заданием было следить за Иэном и Ноулзом, будучи формально их шофером.

Раскачиваясь на пятках, Иэн размышлял, как поступить дальше. Рассказ Сибены был отвратителен, но примерно это он и ожидал услышать. От полиции ЮАР смешно было бы ждать утонченности или великодушия.

— Что вы теперь со мной сделаете — после всего, что услышали? — Голос Сибены дрожал.

Иэн почувствовал внезапный прилив злобы против тех негодяев, что превратили Сибену в слабого и жалкого труса, который сейчас извивался перед ним. Он с досадой тряхнул головой в попытке скрыть свой гнев. Парень подумает, что он злится на него.

Он посмотрел Сибене прямо в глаза.

— Ничего, Мэт. Мы не причиним тебе вреда.

— Правда?

Иэн кивнул.

— Правда.

Он помолчал, думая, как лучше подступиться к главному, из-за чего был начат разговор. Наконец он поднялся и придвинул еще один складной стул, чтобы оказаться на одном уровне с Сибеной.

— Но я хотел бы, Мэт, чтобы ты сейчас принял решение, трудное решение.

Юноша вздрогнул. Ему уже приходилось слышать от белых разные предложения.

Увидев панику в глазах африканца, Иэн помотал головой.

— Нет, Мэт. Это не то, к чему принуждали тебя полицейские. — Господи, надеюсь, что это так, подумал он. Иэн набрал воздуху, не в силах отделаться от ощущения, что собирается поставить на кон сбережения всей жизни. — Я только хочу, Мэтью Сибена, попросить тебя помочь нам в одном деле. Если ты не захочешь делать того, о чем я тебя буду просить, так и скажи. Мы с Сэмом тогда откажемся от своей затеи и будем продолжать работать, как прежде, — а ты будешь по-прежнему докладывать о нас в полицию. — Он выпрямился, не спуская глаз с лица Сибены. — Пока я больше ничего не могу тебе сказать. Боюсь, мы на пороге страшной сенсации — сенсации, которая сорвет крышку с парового котла, в котором очутилась ваша несчастная страна, и взорвет правительство Форстера.

Сибена молча уставился на него.

Понизив голос, Иэн почти прошептал:

— Нам нужна твоя помощь, Мэт. Нам нужно, чтобы спецслужбы не трогали нас, пока мы не докопаемся до правды. — Он посмотрел на пол, затем перевел глаза на дверь. — Не стану тебе лгать. Я не могу тебе обещать, что наш план увенчается успехом. Я не могу тебе обещать, что даже если мы выиграем, жизнь здесь в ЮАР сразу изменится к лучшему. И, конечно, я не могу обещать, что, если все пойдет наперекосяк, то мы сможем защитить тебя от полиции.

Молчание. Молчание, которое длилось, казалось, целую вечность.

Наконец Сибена сел прямо. Вокруг глаз у него были красные круги, но во взгляде читалось новое выражение — выражение решимости и целеустремленности.

— Я попытаюсь, meneer. Да поможет мне Бог, ведь я слабый человек, но я сделаю все, что смогу.

Иэн протянул руку, и Сибена, сначала осторожно, а потом все более энергично, потряс ее. Договоренность была достигнута.

Вокруг Сан-Сити простирался бескрайний вельд — голые равнины, покрытые пастбищами с иссохшей бурой травой, редкими рощицами чахлого кустарника и маленькими, бедными деревушками. С нищетой сельской Бопутатсваны резко контрастировала роскошь курорта Сан-Сити. Это был оазис благополучия, развлечений и удовольствий посреди безводной и бесплодной пустыни.

Комплекс гостиничных зданий и казино высился на мощеной набережной искусственного озера, сверкающего небесной голубизной. Тысячи окон сияли на летнем солнце. Из них открывался великолепный вид на широкие террасы, поросшие буйной зеленью, и алеющие пышными цветами палисандровые деревья. Возле отеля без устали вращалась дождевальная установка, осыпая ровно подстриженные газоны, высокие пальмы и поле для гольфа с восемнадцатью лунками живительным туманом свежей влаги.

Внутри, однако, и отель «Каскад», и казино были необычно пустынны, почти безжизненны. Большинство молодых южноафриканцев, которые обычно играли здесь на автоматах и в рулетку, теперь сражались на других полях — в Намибии, в провинции Наталь или в черных пригородах. В эти тревожные времена мало кто из иностранных туристов жаждал занять их место на курорте.

Иэн и Эмили, волнуясь, сидели в небольшом баре, примыкающем к главному вестибюлю отеля. На столе перед ними стояли два нетронутые бокала белого вина, которые уже успели нагреться до комнатной температуры. Иэн хотел было в тысячный раз взглянуть на часы, но удержался. Они ждали Мюллера уже давно, но тот все не появлялся. Может быть, что-то произошло? Может быть, шеф разведки отменил или отложил свидание?

Иэн почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. У них только один шанс провернуть эту операцию, и, если тот, кого они ждут, сегодня не объявится, все придется начинать с нуля. Он обернулся, в который раз осматривая вестибюль. Никого. Никаких признаков Мюллера.

С легким дуновением теплого воздуха входная дверь открылась и закрылась за худым, с тонкой талией мужчиной с коричневой дорожной сумкой через плечо. Иэн вздрогнул. Он достаточно насмотрелся на фотографии из досье, чтобы сразу узнать это узкое, самоуверенное лицо и бледно-голубые глаза шефа военной разведки ЮАР. Эрик Мюллер собственной персоной.

Южноафриканец уверенно прошел через вестибюль к стойке администратора и встал возле нее. Через несколько секунд входная дверь в отель снова отворилась, и вошел Сэм Ноулз. Он встал позади Мюллера в очередь, разыгрывая уставшего с дороги туриста, которому не терпится поскорее добраться до бассейна и игорных столов. Оператор в нетерпении раскачивался на каблуках, крутился из стороны в сторону, поглядывал на часы и наконец засвистел.

Иэн затаил дыхание. Мюллер обернулся на источник неприятного, неуместного шума. Заткнись, Сэм, ради Бога заткнись, отчаянно повторял про себя Иэн. Однако южноафриканец только смерил коротышку холодным, тяжелым взглядом, успев отметить про себя и расстегнутый воротник его зеленой спортивной рубашки, и клетчатые брюки, и белые туфли. Нахмурившись, он опять повернулся к портье, чтобы завершить процедуру регистрации — очевидно, посчитав, что этот шут гороховый не стоит больше его внимания.

С вежливым поклоном Мюллер взял у портье ключи от номера, жестом отказался от услуг носильщика и удалился в направлении лифтов. Иэн издал вздох облегчения и стал ждать, пока оператор «кончит регистрацию и проследует через вестибюль в бар.

Ноулз плюхнулся на кресло рядом с Эмили напротив Иэна.

— Этот козел записался как Ганс Майнерт, его поселили в номер триста тридцать пять. — Усмехнувшись, он помахал ключами. — А нас — в триста тридцать седьмой, рядом с ним.

Иэн тоже расплылся.

— Как тебе это удалось?

Ноулз пожал плечами.

— Как и все особые услуги, которые вы можете получить в этих шикарных отелях, — с помощью ласкового слова и благодарности в виде стодолларовой бумажки, засунутой в регистрационную карточку.

Хмыкнув, Иэн взял ключи из рук Сэма и встал. Они были готовы приступать к операции.

Окна номера 337 выходили на искусственное озеро Сан-Сити и бассейн. По обсаженной деревьями набережной прогуливались несколько пожилых пар, наслаждаясь прохладным воздухом спускающегося вечера. Когда над затихшим кварталом сгустились сумерки, повсюду ярко зажглись фонари. Все казалось слишком мирным, и Иэну не верилось, что это тоже часть той Южной Африки, которую он так хорошо узнал за последние несколько месяцев.

Повернувшись, он посмотрел на двоих таких разных мужчин, которые находились с ним в одном номере. Мэтью Сибена сидел, выпрямившись в кресле, обращенном к письменному столу, лицо его окаменело как маска, выражающая волнение и безотчетный страх. Сэм Ноулз, напротив, чувствовал себя совершенно раскованно, развалясь с книжкой на королевских размеров кровати, возле которой стоял запертый чемодан.

Ноулз оторвался от своего чтива.

— Тебе не кажется, что мы останемся в дураках, если этот агент АНК, которого ты ждешь, явится прямиком в комнату Мюллера?

Иэн молча кивнул. Им придется рискнуть. Он не очень-то верил, что такое может случиться. Мюллер — профессионал, и он не станет тащить агента к себе в комнату, не убедившись, что за ним нет слежки. Нет, скорее всего, Мюллер сначала назначит агенту встречу вне гостиницы и вернется, только убедившись, что он в безопасности. Но Иэн не сомневался, что основной разговор Мюллера с его агентом произойдет все же внутри гостиничного номера. В казино слишком шумно и беспокойно. А живописные аллеи и парки нынче больно тихи и безлюдны, чтобы проводить там конспиративную встречу.

При звуке захлопнувшейся двери соседнего номера все вскочили. Мюллер покинул свои апартаменты. Иэн подошел к телефону и стал ждать, с досадой отметив, что у него вспотели ладони. Проходили секунды, с мучительной медлительностью превращаясь в минуты. Ну, давай.

Телефон зазвонил. Он схватил трубку на середине звонка.

— Слушаю.

— Он вышел. Идет по направлению к Центру досуга. — Эмили запыхалась, в голосе ее чувствовались одновременно возбуждение и испуг.

— Отлично. Ты знаешь, что делать, если он пойдет обратно?

— Да. — Голос Эмили перешел в хриплый шепот. — Будьте осторожны. Пожалуйста, будьте очень осторожны.

Иэн сглотнул, у него внезапно перехватило горло.

— Не беспокойся. А ты не показывайся ему на глаза. Слышишь?

Он дождался, пока она пробормочет утвердительный ответ, и повесил трубку.

Ноулз и Сибена уже стояли наготове у двери. Пройдя мимо них, Иэн приоткрыл дверь на небольшую щелку — чтобы только выглянуть в длинный, застеленный ковром коридор. Пусто.

Четыре быстрых шага — и он у двери номера 335. Сибена следовал за ним по пятам. Ноулз шел несколько сзади с чемоданом в руке, задержавшись, чтобы запереть их собственную дверь.

Иэн постучал в дверь и подождал. В ушах отдавались удары его сердца. Отступив, он пропустил Сибену вперед. Юноша просунул пластиковую карточку в узкую щель между дверью и косяком и подвигал ею вперед-назад, пытаясь отогнуть язычок замка. Губы его безмолвно шевелились, как будто произнося молитву или проклятие.

Иэн еще раз оглядел коридор, мысленно заклиная Сибену справиться с замком, прежде чем их кто-нибудь заметит. Он не знал, какое наказание в Бопутатсване следует за взлом, но какое бы оно ни было, нарываться на него ему не хотелось.

Щелк! Внезапно раздавшийся звук показался ужасно громким на фоне мягкого, тихого жужжания гостиничного кондиционера. Дрожащей рукой Сибена сунул пластиковую карточку обратно в карман и толкнул дверь. Она поддалась. Они вошли. Слава Богу.

Иэн шел впереди. Номер был как две капли воды похож на тот, что занимали они. Большая кровать, письменный стол, лампы, комод, телевизор, телефон, ванная. Все удобства современной цивилизации. Мюллер задвинул шторы, закрыв вид на озеро и живописные лужайки. Естественно. Этот параноик, вероятно, боится, что его могут узнать.

Ноулз сразу подошел к стене, которая разделяла их комнаты. Встав возле зашторенного окна, он принялся потихоньку простукивать стенку в поисках места, свободного от балок и арматуры, напряженно вслушиваясь в звук. Найдя то, что ему было нужно, он стал делать круги вытянутыми руками, пытаясь очертить зону, которую может охватить объектив видеокамеры.

— Годится.

Иэн достал из чемодана маленькую портативную дрель и протянул Ноулзу.

Установив дрель на максимальные обороты, Сэм упер в стену вращающееся с воем сверло. В воздух взметнулись и медленно осели на ковер частички деревянной обшивки, опилки и фрагменты изоляции. В считанные секунды в стене между двумя комнатами было проделано крошечное отверстие. Оно было таким маленьким, что заметить его было вряд ли возможно, но в него как раз входил световод, подсоединенный к видеокамере.

Иэн посмотрел на часы и не поверил своим глазам. Они находились в комнате всего три минуты. А ему показалось, что прошло три года.

Вынув сверло из стенки, Ноулз стал искать второе место, на этот раз ближе к двери.

Иэн удивленно поднял бровь.

— Что, нужно еще одно отверстие?

Оператор кивнул, продолжая простукивать стенку и приникая ухом.

— Угу. Всегда надо учитывать одну вещь: если ты снимаешь только под одним углом, какой-нибудь паразит обязательно окажется спиной к камере. Ага. Вот здесь, — Отодвинувшись от стены, он снова включил дрель. — Теперь у нас будет на прицеле вся комната. Никаких мертвых зон, за исключением сортира.

На ковер опять посыпались опилки. Иэн попытался унять охватившее его волнение, сосредоточенно подбирая миниатюрным пылесосом каждую пылинку с ковра.

Прошло пять с половиной минут. Сибена в напряжении застыл возле ванной, боясь шевельнуться и в то же время слишком нервничая, чтобы стоять совершенно неподвижно.

Иэн прищурился, пытаясь определить, насколько заметны сделанные Сэмом дырки в стене. Не очень, решил он. Даже он, зная, где они расположены, отыскал их с трудом.

Наконец Ноулз закончил и отступил на шаг от стены.

— Все готово, шеф. — Он убрал дрель назад в чемодан.

— Потрясающе. — Иэн встал с пола, стряхнул с колен прилипшие опилки и устремился к двери. Черт. Идиот. Он остановился так резко, что Ноулз с Сибеной врезались ему в спину.

— Какого хре… — оператор прикусил язык.

— Кое-что забыл.

Иэн решительно прошел к огромной кровати, торопливо расправил и взбил подушки и подоткнул покрывало. Достав из кармана рубашки две мятные шоколадки, он аккуратно положил их на верхнюю подушку.

Теперь настала очередь Сэма удивляться.

— Это идея Эмили. — Иэн махнул в сторону двери. — На случай, если у Мюллера заготовлены какие-нибудь трюки, с помощью которых он сможет установить, что в комнате побывали, — знаешь, волосок, прилепленный к двери, и всякое такое.

Ноулз улыбнулся.

— Ага, а теперь он будет считать, что приходила горничная, чтобы перестелить ему постель. Умно. Очень умно. — Улыбка растянулась еще шире. — Неудивительно, что вы с мисс ван дер Хейден такая прекрасная парочка. Оба хитрющие как черти. Честное слово, я просто горжусь, что знаком с вами.

Тихонько засмеявшись, Иэн подтолкнул его к двери.

— Побереги свои остроты на потом, Сэм. Нам еще много надо успеть до возвращения Мюллера с его дружком из АНК.

Спустя полчаса у них все было готово. В противоположных углах комнаты поблескивали два видеомонитора, на которых застыло изображение пустого номера Мюллера под разными углами. И хотя картинка, получаемая по световоду, была зернистая и несколько туманная, качество изображения можно было считать удовлетворительным. С помощью цифрового компьютерного усиления в студии вся нечеткость уберется и добавится яркости, так что все будет видно вполне отчетливо.

Не входя снова в комнату Мюллера, Ноулз не мог проверить звук, но он не сомневался, что уровень звукозаписи будет достаточным. А если нужно, то компьютер сможет усилить и голоса.

Иэн мерил комнату шагами, время от времени кидая взгляд на мониторы. Изображение застыло. Где же сейчас Мюллер? Неужели он все-таки решил провести свою тайную встречу где то в городе?

Зазвонил телефон. Он перепрыгнул через спутанный кабель и схватил трубку на втором звонке.

— Алло?

В трубке раздался нежный голос Эмили.

— Он возвращается. И не один. С ним чернокожий.

Есть! Иэн с трудом сдержал торжествующий возглас. Его предположение оказалось верным.

— Дождись, пока они сядут в лифт, и поднимайся. Тебе ведь не захочется пропустить это зрелище.

— Конечно, нет. — В голосе Эмили радость смешивалась с некоторой долей сомнения. — Только, Иэн, второй кажется слишком юным, чтобы занимать какой-нибудь пост в АНК.

Он пожал плечами и тут же вспомнил, что она его не видит.

— Я слыхал, что некоторые из партизан начинают чуть ли не в четырнадцать. А среди тех, кто кидается камнями в Соуэто, есть ребята и помоложе.

— Возможно… — Сделав паузу, Эмили продолжала: — Они в лифте. Я иду.

Телефон замолчал.

Иэн повернулся к своим товарищам.

— Представление начинается, ребята.

Ноулз присел на корточки, проверяя в последний раз свою аппаратуру. Сибена примостился на краешек кресла, обращенного к мониторам. Он успел прийти в себя и теперь откровенно восхищался той легкостью и уверенностью, с какой американец управляется со сложной техникой.

На одном из мониторов картинка шевельнулась, и Иэн увидел, как дверь мюллеровского номера распахнулась. Вошел сам Мюллер, за ним очень маленький и щуплый черный. Несмотря на предупреждение Эмили, Иэн был ошарашен. Хотя по мерцающей, зернистой картинке невозможно было сказать наверняка, но спутнику Мюллера никак нельзя было дать больше шестнадцати или семнадцати лет.

Легкий осторожный стук в их собственную дверь заставил его вскочить. В приоткрытую дверь вошла Эмили, быстро поцеловала его и сразу села на кровать, впившись взором в экран. Иэн присоединился к ней.

Был виден Мюллер, он стоял возле комода, отсчитывая из пачки бумажки и кладя их в протянутую руку молодого африканца. Изображение немного дрожало, и Иэн сощурился, чтобы получше все разглядеть. Деньги? Вероятно. Африканер, должно быть, платит за информацию об операциях АНК, которую агент собирается ему передать.

Но чем-то выражение лица Мюллера его смущало. То была смесь презрения, отвращения к самому себе и чего-то еще более странного. Очень странного. Предвкушения?

Чернокожий с видимым удовлетворением распихал толстую пачку банкнот по карманам и пробормотал что-то невразумительное.

Впервые заговорил Мюллер.

— Поменьше разговоров, каффир!

Черт. Иэн подался вперед, охваченный внезапным беспокойством. Может, Мюллер все-таки заметил конец их кабеля? Он повернулся было к Ноулзу, чтобы спросить…

Мюллер принялся за дело стремительно, нанеся юноше жестокий удар кулаком в живот. Парень согнулся от боли, а африканер продолжил коротким резким ударом в лицо. Удары следовали один за другим, превращая юношу в стонущий, корчащийся комок на ковре. Из разбитого носа и рассеченной нижней губы текла кровь.

Какое-то мгновение Иэн сидел неподвижно, окаменев, как в шоке. Затем он вскочил и рванулся к двери. Он ожидал увидеть совсем не это, и черт бы их всех побрал, если они останутся вот так сидеть и безучастно наблюдать, как негодяй Мюллер избивает бедного мальчишку до полусмерти. К черту репортерскую беспристрастность! Вслед за ним вскочил Сэм Ноулз.

Но Эмили опередила их обоих. Она загородила собою дверь. Ее бледное лицо было полно решимости.

— Дай мне пройти, Эм. — От ярости в груди у него все клокотало.

— Нет. — Она твердо мотнула головой. — Мы слишком далеко зашли, чтобы все бросить, поддавшись благородному порыву. Если мы попытаемся помочь этому несчастному парню, то окажемся либо в могиле, либо за решеткой. Ведь Мюллер не обычный головорез. Мы должны следовать твоему плану.

— А кроме того, ведь это всего-навсего черный, не так ли? — Иэн впервые задумался о том, до какой степени Эмили, пусть бессознательно, впитала расовые предрассудки африканеров.

Она покраснела от гнева.

— Это нечестно, Иэн Шерфилд! Зачем ты так?

Ноулз прокашлялся.

— Я думаю, приятель, она права. Ставки чересчур высоки. Намного выше, чем судьба одного человека.

Иэн перевел взгляд с Эмили на Ноулза. От сознания их правоты было не легче. Сидеть, ничего не предпринимая, пока Мюллер предается своим садистским наклонностям?

— О Господи… — Ошеломленный шепот Мэтью Сибены вновь приковал их внимание к видеомониторам.

Избиение прекратилось так же внезапно, как и началось. Теперь молодой человек лежал, свернувшись калачиком, на полу, издавая жалобные стоны. Один глаз у него уже распух и заплыл. А Мюллер, минутой раньше полный ярости, стоял перед ним на коленях, нежно поглаживая его разбитое лицо!

Иэна затошнило. Африканер нагнулся и поцеловал рассеченные губы парня, измазав лицо в его крови. Иэн похолодел. Этого не может быть!

Как через вату, до него донесся сдавленный голос Эмили.

— Ну, конечно, теперь мне все ясно. Священник, лишенный сана. Бедный Габриэль Тсване. 22 октября. Все совпадает. Для него это ритуал… Ох, какая же я дура!

Иэн не мог оторваться от монитора, чтобы спросить, что она имеет в виду. Под прицелом сразу двух видеокамер Мюллер поднял черного подростка на руки и отнес на кровать. Затем он отступил назад и начал расстегивать рубашку.

Бог ты мой… Иэн отвернулся, не в силах сдержать тошноту. Они провалились. Все труды, все планы и надежды — все насмарку. Никакого агента АНК. Никакой правды об уничтожении «Голубого экспресса». Ничего. Только грязное тайное свидание гомосексуалистов. Еще один тупик.

Он опять повернулся к экранам. Мюллер теперь был раздет донага. Иэн поморщился.

— Выключи, Сэм. Больше не надо.

— Нет. Оставь.

Иэн взглянул на Эмили, подивившись суровой, мрачной ноте в ее голосе.

— Да ладно тебе, Эм. Зачем тратить время? Вряд ли мы сможем воспользоваться этой… — Он махнул рукой в сторону монитора, на котором извивались тела. — Этой порнографией.

Она упрямо покачала головой.

— Нет, сможем. Должны.

На его лице, по-видимому, отразилось недоумение, ибо она продолжала:

— Этот человек и его хозяин Карл Форстер заранее знали о готовящейся акции АНК. Не могли не знать! Иначе нельзя объяснить того, что произошло с моей страной.

— Согласен. — Иэн развел руками. — Но как они узнали? И как мы это докажем?

Секунду Эмили смотрела перед собой, затем щелкнула пальцами.

— Налет на Гавамбу!

Гавамба? Ну, конечно! Иэн почувствовал, что к нему возвращается азарт, смешанный с изрядной долей досады. Правда вес время была у него под самым носом. Ведь он знал, что база АНК в глубине Зимбабве была важным командным пунктом, местом, где планировались и откуда направлялись партизанские операции в ЮАР. Как раз то место, где можно было рассчитывать добыть документы о предстоящих акциях — таких, как запланированное нападение на президента ЮАР и его кабинет.

И южноафриканские коммандос, которые разгромили Гавамбу, не могли не захватить этих документов. Документов, которые легли прямо на стол Эрику Мюллеру, минуя обычные каналы армейской разведки.

Он нахмурился. Десант должен был забрать бумаги, не оставляя следов, иначе АНК просто отменила бы всю операцию. Могли ли они это сделать? Он решительно мотнул головой. Они обязаны были это сделать. Иначе ничто не сходится.

Но, опять-таки, как это доказать? Никто во всем мире не поверит в эту историю, если не представить каких-то убедительных доказательств. Но ни один человек, замешанный в подобном предательстве, ни за что не признается в этом. Он поделился своими мыслями с Эмили.

Она кивнула в сторону экранов.

— Эрик Мюллер сам предоставит нам доказательства. Не сомневаюсь, что у него сохранились копии этих документов. На случай, если Форстер изберет себе нового фаворита. — В ее голосе зазвучало презрение. — Все очень просто. С помощью этих видеозаписей мы вынудим его отдать нам документы.

Шантаж. Отвратительное слово и отвратительная затея. Он стал журналистом не для того, чтобы использовать тайные пороки и слабости людей против них самих. Застукать Эрика Мюллера во время конспиративной встречи с южноафриканским агентом в руководстве АНК — это одно дело. Использовать против человека его необычные сексуальные наклонности — совсем иное. Иэн уставился на Эмили.

Она была неумолима.

— Мне эта идея так же ненавистна, как и тебе, Иэн. Но мы должны это сделать. У нас нет выбора. — На мгновение ее самообладание дало сбой и голос задрожал. — Пожалуйста… У меня на глазах гибнет моя страна. Тысячи людей уже мертвы, и тысячи других ждет та же участь. И все из-за таких чудовищ, как этот! — Дрожащим пальцем она ткнула в экран.

Теперь она говорила почти шепотом.

— Какой выбор у нас есть, Иэн? У нас в руках средство, с помощью которого мы можем положить конец этому безумию. Разве можно им пренебречь? — По ее щекам бежали слезы. — Как мы можем? Независимо от того, в какую грязь нам придется влезть.

Не раздумывая он обнял ее и стал гладить по мягким, ароматным волосам. Она всхлипывала. Через ее плечо он видел Мюллера и его дружка, извивающихся на постели. Она права. Другого выхода у них нет.

Он угрюмо смотрел на экран. Очень хорошо. Они выяснят, как станет вести себя этот подонок Эрик Мюллер перед угрозой разоблачения его тайных грехов — угрозой полного разоблачения.