"Невеста-изменница" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)

Глава 16

Следуя за молодым светловолосым адъютантом, Рис шел по коридору к офису полковника Малкольма Томаса из иностранного ведомства.

— Присядьте, милорд, — сказал адъютант полковника. — Он вот-вот подойдет, я уверен.

— Благодарю, лейтенант.

Рис сел на деревянный стул напротив письменного стола полковника и оглядел кабинет. Спартанская обстановка, безупречная чистота. Ни единого намека на наличие семьи. Судя по всему, полковник — человек дела, скупой на эмоции.

Спустя несколько минут полковник Томас вошел в комнату. Среднего роста, румяный, с каштановыми волосами. Внешне — ничего особенного. Если не считать решительности, сверкавшей в его стальных темных глазах.

Мужчины обменялись приветствиями и уселись.

— Вы хотели меня видеть по поводу вашего друга Трэвиса Грира, — начал полковник.

— Капитана Трэвиса Грира, верно.

Рис перевел дух. Беседа будет не из легких.

— Хорошо известно, что матерью капитана Грира была русская балерина. Он говорит по-русски, что делало его особенно полезным во время Крымской кампании.

— Не приходится сомневаться, что туда его отправили намеренно.

— Человек рисковал жизнью, чтобы вынести меня с поля боя, полковник. В результате этого он потерял руку. Капитан Грир — патриот, сэр, а не шпион.

— Я понимаю ваши чувства. Вы перед ним в долгу. Однако к нам попала информация, являющаяся в высшей степени обличающей.

Рис смущенно шевельнулся.

–. Вы говорите о дневнике капитана Грира? Несомненно, вам известно, что капитан вел записи о войне, желая сохранить в памяти все то, что пережил. И это ему пригодилось — в настоящее время он публикует заметки в лондонской «Таймс».

— Мне это известно. К сожалению, его дневник выходит за рамки простых мемуаров. В нем содержатся записи о перемещениях британских войск, о встречах с представителями высшего командования и даже информация стратегического плана. Записаны даты и время, словом, все важные сведения, представляющие большую ценность для русских.

— Но дело в том, сэр, что он не передавал свой дневник русским. Как вы сами заметили, он у вас.

— Это правда. И вероятно, могло бы послужить оправданием, если бы однажды капитан не перешел линию обороны противника.

У Риса в животе похолодело. Ему стоило большого труда не выказать удивления или злости — Трэвис ни словом не обмолвился об этом.

— По вашему лицу вижу, майор, что вы об этом и не подозревали.

— Полагаю, у вас имеются доказательства?

Полковник кивнул:

— Во время расследования один сержант из полка капитана обмолвился, что однажды ночью капитан уходил из лагеря. Грир сказал, что хочет навестить какого-то родственника, который живет в деревне неподалеку. Эту информацию подтвердили во время допроса и другие.

— И что капитан сказал в свое оправдание?

— Мы все еще собираем данные. В настоящий момент, как вы, вероятно, знаете, он находится под домашним арестом.

— Этому наверняка имеется какое-то объяснение, полковник. Капитан Грир — преданный солдат. Мне нужно поговорить с ним и узнать, что было той ночью.

Полковник слегка покачал головой:

— Можете спрашивать его о чем угодно. А мы продолжим наше расследование. Мы собираем улики против капитана, и предупреждаю вас, майор: как только соберем все необходимые доказательства, передадим дело в трибунал.

Рис ушел от полковника со смешанным чувством злости и страха и тотчас направился в городской дом Трэвиса на Брук-стрит. Трэв солгал ему. Во всяком случае, кое-что утаил, а это в общем-то одно и то же.

Когда экипаж подкатил к дому, Рис не мог не заметить «сторожевого пса», стоявшего на карауле под фонарным столбом. Второй слуга, очевидно, вел наблюдение за задней стороной дома. Рис сразу поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. Трэвис открыл ему почти сразу. Его светло-русые волосы были взлохмачены, как будто он только что провел по ним рукой, а сквозь очки мрачно смотрели красные глаза.

— Ты скверно выглядишь, — заметил Рис, входя в дом. — Чем занимался прошлой ночью? Не расставался с бутылкой бренди?

Трэвис вздохнул:

— Выпил лишнего. Я так долго сижу взаперти, что мне хочется разнести эти стены.

— И тогда попадешь в застенки куда худшие. Если тебя не повесят.

Трэвис выпрямился.

— Ты разговаривал с полковником Томасом?

— Разговаривал. Я только что от него.

Трэвис кивнул в сторону гостиной, где они могли поговорить с глазу на глаз.

Они вошли в комнату, и Трэвис сдвинул створки дверей.

— Что случилось?

— Может, для начала расскажешь, зачем покидал лагерь без разрешения, ходил на территорию противника?

Трэвис съежился, как проколотый шарик, и обессиленно опустился на диван.

— Мне следовало догадаться, что они обо всем узнают.

Рис сел напротив.

— О чем ты, черт подери, думал?

Трэв поправил на носу очки в золотой оправе.

— Я ходил навестить тетю, сестру моей матери. Я никогда не виделся с ней, но знал, где она живет. Это было не так далеко от нашего расположения войск. Я решил, что успею слетать туда и вернуться до наступления утра. У меня не осталось никого из родных, только тетя да пара еще каких-то дальних родственников. Я должен был навестить ее. Не смог устоять.

Рис покачал головой. Безусловно, это была глупость, но толкнуть на нее солдата могло чувство одиночества и сознание, что семья где-то рядом…

— Как они узнали? — спросил Трэвис.

— Расспрашивали солдат в твоем полку. Вероятно, ты говорил кому-то о своих планах.

Это произошло почти год назад, перед Балаклавским сражением, когда Трэв потерял руку.

— Я хорошо знал этих людей и сказал им, что хочу увидеться со своей тетей. Мне нужна была их помощь, чтобы незаметно уйти. Для них это было нечто вроде развлечения, и они с пониманием отнеслись к моему желанию. По крайней мере мне казалось тогда, что с пониманием.

— Черт знает что, Трэв! Это все, что я могу сказать. Полковник Томас не остановится, пока не соберет достаточно свидетельств, чтобы предъявить тебе обвинение.

Трэвис вскочил с дивана.

— Он никогда их не соберет. Я никоим образом не помогал русским. Я не шпион, майор, клянусь.

Рис тоже встал.

— Я верю тебе. Фокус состоит в том, как заставить полковника Томаса тебе поверить.

— Что мне делать?

Рис окинул взглядом помещение, вдохнул застоявшийся запах табака. Трэв был не тот человек, которого можно держать в четырех стенах.

— Посиди тихо еще немного. Я собираюсь встретиться с братом. Он знает всех в этом проклятом городе. Надеюсь, что с помощью своих связей он сумеет выяснить, почему полковник Томас столь решительно взялся за тебя.

Несчастное выражение, появившееся на лице Трэвиса, заставило Риса поскорее уйти, чтобы взяться за дело, не откладывая его в долгий ящик.

— Спасибо за все, — только и сказал Трэв.

С Брук-стрит Рис сразу направился в городской дом брата, находившийся всего в нескольких кварталах от дома капитана.

День стоял пасмурный, но не холодный. Рис постучал в дверь.

— Добрый день, Ратжерс, — поздоровался он с давнишним дворецким семьи.

— Добрый день, милорд.

Пропуская Риса вперед, дворецкий отступил в сторону.

— Полагаю, мой брат дома? Он должен меня ждать.

Пожилой мужчина с седой головой слегка кивнул:

— Да, сэр. Его светлость — в кабинете. Он просил проводить вас к нему, как только вы появитесь.

— Я сам найду дорогу.

Рис хорошо знал дом, поскольку не раз останавливался здесь с отцом и братьями, когда был ребенком. Пройдя по коридору, он легонько постучал в дверь кабинета и, повернув ручку, толкнул ее.

Ройял, золотистый блондин с золотисто-карими глазами, похожий на высокого золотого льва, сидел за большим письменным столом. Место напротив него занимал его лучший друг Шеридан Ноулз, виконт Уэллсли.

— Я не знал, что ты не один, — произнес Рис.

— Шерри не в счет, — усмехнулся Ройял. — Он часть меблировки.

Шеридан, стройный и элегантный мужчина, чей ум и обаяние снискали ему популярность у дам и сделали неотъемлемой частью любого светского приема, рассмеялся. Вспомнив об этом, Рис решил, что Шерри может быть чрезвычайно полезен.

— Если желаете поговорить наедине… — начал Шерри, вставая.

— В действительности буду тебе весьма признателен, если ты останешься. Возможно, потребуется твоя помощь, — произнес Ройял.

Шерри вернулся на место. Рис тоже сел.

— Как семейная жизнь? — справился Ройял.

Вопрос брата напомнил Рису о часах, проведенных прошлой ночью в постели Элизабет, о ее ужасных страхах и мужестве, с которым она их преодолела. При мысли о ее страстности его плоть тут же дала о себе знать.

— Гораздо лучше, чем было на прошлой неделе.

Ройял рассмеялся. Он знал условия женитьбы брата и был рад, что дело приняло нормальный оборот.

— Проблем с Холлоуэями нет? — спросил Ройял. — За жизнь Элизабет и Джереда можно не волноваться?

— Пока все спокойно, но Мейсон и Френсис в городе. В совпадения я не верю. Они наверняка приехали неспроста, а это дурной знак.

Ройял нахмурился.

— Морган тебе помогает?

— Его люди охраняют дом. Элизабет и мальчик никуда без них не выходят. И все же мне это не нравится.

— Вероятно, тебе будет интересно узнать, что меня навестил адвокат мистер Пинкард. Он просил написать ходатайство по поводу усыновления Джереда. Я отправлю ему документ сегодня после обеда.

— Спасибо.

— Ты в самом деле думаешь, что это поможет?

— Это сделает мальчика недосягаемым для них и избавит Элизабет от опасности. Если они захотят причинить ей вред, это ничего им не даст. Хотя я не уверен, что это защитит самого мальчика.

— Ты всерьез считаешь, что они могут попытаться его убить? — спросил Шерри.

— Элизабет в этом сомневается. Но на кону титул и богатство Олдриджа. Жадность способна толкнуть людей на многое.

— Нам с Лили это особенно хорошо известно, — признался Ройял.

— Спасибо за помощь в усыновлении Джереда, — поблагодарил Рис. — К сожалению, мне нужно от тебя еще кое-что.

Ройял подался вперед:

— Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

— Один мой друг попал в беду. Мне кажется, ты помнишь капитана Трэвиса Грира?

Следующие полчаса Рис рассказывал Ройялу и Шерри о неофициальных обвинениях, предъявленных Трэвису, и собранных против него свидетельствах. Мужчины знали капитана достаточно хорошо, поскольку он часто встречался с Рисом, когда приезжал в Лондон в отпуск.

— Трэв не шпион, — сказал Рис. — Голову даю на отсечение. — И описал, как капитан потерял руку, когда вытаскивал его с поля боя во время Балаклавского сражения. — Он дрался, как тигр. Если бы не он, я бы не выжил. Трэв совершил пару глупостей и теперь расплачивается за них. Я хочу знать, почему власти так решительно настроены против него и хотят изобличить его в государственной измене.

Рис перевел взгляд с Ройяла на Шерри.

— Вы оба вращаетесь в обществе. И я надеюсь, сможете раздобыть какую-либо полезную информацию.

Шерри бросил взгляд на Ройяла.

— Нам требуются дополнительные уши. Почему бы не связаться с Гребцами?

Ройял широко улыбнулся:

— Давненько их не видел. Давай созовем в клубе собрание. Подключим всех и, возможно, сможем разобраться, что происходит.

Рис с облегчением откинулся на спинку стула. Появился первый луч надежды с тех пор, как он вышел из кабинета полковника. Он больше не один. Работая все вместе, они наверняка найдут способ, как вернуть Трэвису доброе имя.

Элизабет била дрожь. Крепко стиснув Джереда в руках, она прижималась к нему щекой, словно пыталась себя убедить, что он цел и невредим.

— Прошу прощения, миледи. Это больше не повторится, обещаю.

— Со мной все хорошо, мама, — сказал Джеред, отстраняясь от нее. Она стрельнула взглядом в коренастого слугу, стоявшего в холле поодаль от них. — Мы только играли. Он не сделал мне ничего дурного.

— Что случилось? — Рис ворвался в дом, как человек, охваченный пламенем. — Охрана рыщет по территории, и лакеи носятся как оглашенные. Какого черта здесь творится?

Элизабет нахмурилась. Ей претила грубость Риса, хотя следовало, наверное, сделать скидку на то, что он был все же военным человеком и в настоящий момент находился в состоянии чрезвычайного волнения.

— Джереда хотели похитить.

Рис бросился к мальчику.

— Он не пострадал? Джеред в порядке?

— С ним все хорошо. Но я… потрясена.

Джеред предпринял попытку освободиться из рук матери, и она нехотя поставила его на ноги, едва сдерживая желание снова схватить его за руку.

— Расскажи, что произошло, — потребовал Рис. Кроме озабоченности, в его голосе слышались нотки гнева.

— Чарли и Джеред играли на улице, когда…

— Чарли? Кто этот Чарли, черт подери?

— Сын мистера и миссис Броуди, семейной пары, что живет в коттедже привратника. Они следят за порядком на территории.

— Хорошо, продолжай.

— Отец Чарли сделал ему игрушечный парусник, и мальчики пошли на пруд, чтобы испытать его на воде.

— И?… — Рис терял терпение.

— Из кустов вышел какой-то мужчина и, схватив Джереда, пытался его унести. Если бы не вмешательство мистера Гиллеспи, то наверняка ему бы это удалось.

Рис бросил сердитый взгляд на слугу, который вместе с Монтегю отвечал за безопасность его семьи.

— Твоя работа состоит в том, чтобы не допускать подобных вещей. Как, черт подери, человеку удалось подобраться так близко к дому?

— Пруд расположен на опушке леса, милорд. Мне, конечно, не следовало разрешать мальчикам идти туда, но уж очень им хотелось спустить кораблик на воду. Такое больше не повторится.

— Можете в этом не сомневаться. — В холл размашистым шагом вошел Джек Монтегю, крупный мужчина с бочкообразной грудной клеткой и редкими темными волосами. — Ты уволен, Гиллеспи.

Гиллеспи побледнел. Могучего телосложения, хотя ростом ниже Риса и Монтегю, он производил впечатление настоящего профессионала, хорошо знающего свое дело.

— Я поручил тебе охрану мальчика, — продолжал Монтегю. — Чем ты и должен был заниматься, а теперь убирайся!

— Не хочу вмешиваться в ваши дела, мистер Монтегю, — сказала Элизабет, заметив, как побледнел Джеред. — Но мне кажется, что мистер Гиллеспи справился со своей работой. Он вступил в схватку с похитителем и спас моего сына. — Она посмотрела на слугу и прочла в его взгляде сожаление и огорчение. — Уверена, если вы позволите ему остаться, он сделает все, чтобы впредь с Джередом ничего не случилось.

Джеред и Шон Гиллеспи быстро подружились, и, поскольку Джеред редко проникался доверием к взрослым людям, Элизабет надеялась, что их дружба и дальше будет крепнуть.

— Что стало с похитителем? — спросил Рис у Гиллеспи.

— Убежал, милорд. — Слуга потер челюсть, на которой темнел багровый синяк. — Я в первую очередь думал о том, чтобы отнести мальчика в безопасное место. Если позволите мне остаться, я позабочусь, чтобы с ним больше ничего дурного не произошло. Даю вам слово!

— Мистер Монтегю? — обратился Рис к главе службы безопасности Моргана за последним словом.

— Гиллеспи всегда был одним из лучших моих работников. Полагаю, одну ошибку человеку можно простить. Если она, конечно, не повторится в будущем.

— Нет, сэр, мистер Монтегю, не повторится.

— Ваши люди ищут похитителя?

— Да, но шансов мало. Он, как пить дать, хорошо продумал план бегства.

У Риса на щеках заходили желваки.

— Наймите еще людей и расставьте их по периметру. Никто не должен проникнуть на территорию поместья.

— Слушаюсь, сэр, — кивнул Монтегю.

Рис вздохнул, расслабляясь, и взял Джереда за руку:

— Идем, сынок, у меня для тебя кое-что есть.

Слуги вернулись к своим обязанностям, а Рис повел Джереда в библиотеку. Элизабет тронулась следом, все еще боясь выпустить сына из поля зрения.

Похоже, что на счет деверя она ошибалась. Желая заполучить наследство Джереда, Мейсон ни перед чем не остановится. Ее охватил озноб. Не выйди она замуж за Эдмунда, ее сын не подвергался бы теперь опасности.

Стараясь успокоиться, Элизабет глубоко вздохнула и, открыв дверь библиотеки, заглянула внутрь. Рис усадил Джереда на край своего рабочего стола и протянул мальчику купленный для него подарок.

Малыш нетерпеливо развязал голубой бант, открыл коробку и осторожно развернул ткань.

— Не бойся, вынь его, — приободрил мальчика Рис.

Запустив руку в коробку, Джеред вынул хрустального единорога. Фигурка ярко засверкала в солнечном свете, льющемся в библиотеку сквозь оконные стекла под потолком. У Джереда расширились глаза.

— О, он великолепен, милорд! Самая красивая лошадка из всех, что я видел!

Рис радостно улыбнулся, и у Элизабет сжалось сердце. Чем старше становился Джеред, тем больше сходства она подмечала между отцом и сыном. Ей очень хотелось сказать Рису, что это его сын, но, как всегда, не хватило смелости.

Еще ее мучил вопрос, придет ли Рис к ней сегодня в постель, а если придет, хватит ли у нее сил подавить воспоминания об Эдмунде, или они возьмут над ней верх.

— Огромное спасибо, — сказал Джеред, — за такой восхитительный подарок!

Рис взъерошил темные волосы мальчика и поставил его на пол.

— Теперь не отходи от мистера Гиллеспи, договорились?

— Да, сэр. — Джеред опустил глаза на хрустального единорога. — Я назову его Радуга. Потому что он играет всеми цветами радуги.

Рис улыбнулся:

— Радуга… это очень хорошее имя.

— Можно мне пойти и показать его Чарли?

— Если возьмешь с собой мистера Гиллеспи.

Джеред кивнул и бросился вон из библиотеки, промчавшись мимо матери и даже не заметив ее.

— Ты чудесно с ним разговаривал, — сказала она, входя в библиотеку. — Спасибо, Рис.

— Он хороший мальчик. Мне жаль, что сегодня такое произошло. Я поговорю с людьми, чтобы получше за ним следили. — Лицо Риса окаменело. — Холлоуэй слишком далеко зашел. Я не позволю ему угрожать моей семье и намерен объяснить ему это.

— Как можно остановить его, Рис? Мейсон полон решимости стать графом. Он всегда будет представлять собой угрозу для нас. Как нам оградить Джереда от опасности?

— Если бы Гиллеспи задержал похитителя, нам было бы что предъявить властям. В любом случае я собираюсь доложить в полицию графства о происшествии. А также сообщить о стрельбе в Брайервуде и о подозрениях доктора насчет твоего отравления.

— Но ничто из этого не указывает на Мейсона и Френсис.

— Знаю. Будь моя воля, я бы просто пристрелил подонка — и делу конец. Но есть еще Френсис, а она, как мне кажется, не менее жестокая, чем ее муж.

— Скорее, более. — Элизабет подошла к нему, и Рис привлек ее к себе. — Я боюсь, Рис. Боюсь за Джереда.

Он обнял ее еще крепче.

— Со временем мы найдем выход. А пока будем его охранять.

Элизабет знала, что Рис сделает все, что в его силах, чтобы выполнить обещание. Она подняла на него взгляд. Ярко-голубые глаза на смуглом лице — он был невероятно красив! У нее перехватило горло и сильнее забилось сердце. Они стояли не шелохнувшись. Но в следующий миг он уже целовал ее. Сначала нежно, а потом со все большим пылом.

Огонь страсти мгновенно охватил ее тело. У нее подогнулись колени, и, чтобы не упасть, она схватилась за лацканы его сюртука.

— Ты не представляешь, как сильно я тебя хочу, — прошептал он, целуя ее в шею.

Но он ошибался — Элизабет очень хорошо чувствовала его возбуждение, властное и многообещающее, даже сквозь многочисленные складки юбок.

— Я хочу владеть тобой разными способами, — сказал он. — Но не стану тебя торопить.

Сердце Элизабет едва не выпрыгнуло из груди. Прошлой ночью, когда страхи отпустили ее, все было восхитительно.

Но все же некоторая неуверенность сохранялась. Прежние страхи отступили, однако все еще маячили поблизости, и она не знала, какая мелочь способна пробудить их к жизни.

Рис снова поцеловал ее, и его рука скользнула ей за декольте. Ее соски тотчас затвердели. Вчера ночью он показал ей, какое удовольствие может доставить, и ей захотелось получить это удовольствие прямо здесь и сейчас. Она подалась к нему, изгибая спину, и из ее горла вырвался тихий стон.

Шум в коридоре заставил их насторожиться, напомнив о том, где они находятся. В открытых дверях появился дворецкий, мистер Лонгакр, человек довольно высокого роста, с аккуратно зачесанными назад черными волосами. Элизабет густо покраснела, а Рис едва слышно выругался.

— Прошу прощения за беспокойство, милорд. Но ее светлость просила предупредить, когда прибудет на собеседование мистер Бенсон, учитель.

— О да, да! Я совершенно забыла.

Надеясь, что румянец сейчас исчезнет, Элизабет заправила в пучок выбившуюся из прически прядь и, бросив взгляд на Риса, вышла из библиотеки. Дворецкий последовал за ней. Элизабет направилась в Зеленую гостиную, где ждал собеседования мистер Бенсон, второй кандидат на должность учителя, откликнувшийся на ее объявление.

Элизабет старалась успокоиться, но все же с трудом сдерживалась, чтобы не выбежать из дома — убедиться, что с Джередом все в порядке. То, что ее сыну грозит опасность, — это ее вина. Если бы только она могла повернуть время вспять и изменить прошлое!

Но прошлого не изменить. И она молила лишь об одном: чтобы за ошибки прошлого ей не пришлось заплатить жизнью сына.