"Невеста-изменница" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)

Глава 10

Этой ночью Элизабет снова плохо спала. Ей предстояло принять решения, имевшие особо важное значение, решения, способные повлиять на ее жизнь и жизнь Джереда. Но после выстрела, едва не стоившего ей жизни, она уже усомнилась, правильный ли путь выбрала.

Встав немного позже, чем собиралась, она позвонила Джильде в колокольчик, оделась и направилась в детскую. Миссис Гарви помогала Джереду читать книжку.

Немного понаблюдав за ними, Элизабет с радостью подумала, как хорошо и быстро он учится распознавать слова. Ему явно следовало возобновить учебу. Его наставник мистер Гортон никогда ей не нравился. Его нанял Мейсон, а тогда она еще не могла противоречить ему. В Лондоне она наймет другого учителя, который ей понравится и вызовет доверие.

Заметив мать, Джеред вскочил с места и бросился ей навстречу.

— Мама!

Прижавшись к тяжелым черным складкам, он зарылся в них лицом.

Элизабет погладила его густые темные волосы.

— Ты читаешь, вот и славно.

— Джеред очень способный мальчик, — гордо объявила миссис Гарви, словно он был ее сыном.

Элизабет была рада, что взяла миссис Гарви на работу.

— Ему всегда нравилось читать. Когда переедем в Холидей-Хаус, я найду ему подходящего наставника и он возобновит занятия.

— Когда мы уезжаем, миледи? — справилась миссис Гарви.

— Я…я еще точно не определилась. Скоро, надеюсь.

За это время ей придется сказать Рису правду о Джереде.

По ее спине пробежал холодок. Рука, гладившая волосы сына, задрожала. Их с Рисом сына, уточнила она мысленно. Ее отвлек легкий стук в дверь.

На пороге стоял дворецкий Хопкинс.

— Его светлость хотел поговорить с вами, миледи, как только вы сможете. Он ждет вас в Голубой гостиной.

Элизабет кивнула. Рис хочет ее видеть. Вечером он с ними не ужинал. Глупо было бы Спрашивать, где он провел это время. И глупо по нему скучать.

— Мне нужно идти, милый, — сказала она, обнимая мальчика и целуя его в щеку. — Может, потом сходим в конюшню, чтобы угостить Старлайт кусочком сахара?

Джеред просиял:

— О, как здорово!

Элизабет улыбнулась — он был таким милым малышом.

— Значит, договорились. Я вернусь за тобой.

Спускаясь вниз, она не могла унять сердцебиения: предстоящий разговор не мог не волновать ее.

Рис ждал ее в гостиной, удобно устроившись на голубом диване. Его трость стояла рядом. Когда она вошла, он встал. Высокий, темноволосый, мужественный и совершенно неуместный в этой женской комнате с видом на сад.

— Спасибо, что пришли, — произнес он официально, заставив ее еще больше нервничать.

— Вы были очень добры, когда предоставили нам с сыном безопасное убежище. Полагаю, вы об этом хотели поговорить со мной?

— Все верно.

Взяв себя в руки, Элизабет направилась к одному из кресел в голубой цветочек, стоявшему возле дивана. Когда она села, Рис вернулся на место. В силу своей военной привычки он сидел очень прямо и был невероятно красив, но не в тривиальном смысле, а мужской, мужественной красотой.

Элизабет вдруг увидела, что этот суровый, упрямый мужчина, в которого он превратился, был куда красивее молодого человека, которого она знала в юности.

— После вчерашнего происшествия я долго размышлял обо всем. Учитывая тот факт, что вас чуть не убили, опасность, которой вы подвергаетесь, куда больше, чем мы с вами представляли. Мейсон Холлоуэй хочет получить опеку над вашим сыном и завладеть его деньгами. И ради этого готов пойти на убийство.

Элизабет поежилась.

— Я не исключаю такую возможность, но полной уверенности все же нет.

— Нет. Но во имя вашей безопасности мы должны быть готовы к худшему.

Рис был прав. Как говорится, надейся на лучшее, но готовься к худшему.

— Я пригласил вас сюда, чтобы сказать, что мой друг капитан Грир тоже попал в беду. Помните, вы с ним встречались?

— Да, конечно. Он произвел впечатление весьма приятного человека.

— Трэвис однажды спас мне жизнь. Это стоило ему потери руки. Что делает меня навек ему обязанным. Мне нужно ехать в Лондон. И сделать это я должен в ближайшее время.

Элизабет похолодела. Если Рис уедет, ей тоже придется уезжать.

— Да, конечно. Вы должны ехать. Мне тоже давно следовало сделать то же самое. Я и сама подумывала о возвращении в Холидей-Хаус. Я немедленно займусь приготовлениями.

Элизабет поднялась, но глубокий голос Риса остановил ее.

— Я позвал вас не для того, чтобы просить уехать. Я пригласил вас потому, что, как мне кажется, нашел способ, как защитить вашего сына.

Она снова опустилась в кресло.

— И что это за способ, позвольте узнать?

— Если бы я мог усыновить мальчика, дать ему мое имя, то Холлоуэй, случись что с вами, не сможет стать его опекуном. Джеред будет в безопасности, находясь под моей опекой. И конечно, само собой разумеется, чтобы вы могли продолжать воспитывать своего сына, а вы, как я полагаю, хотите этого, мы должны пожениться.

Элизабет почувствовала, как у нее отлила от лица кровь.

— Вы просите меня…

— Холлоуэй не дурак. Он поймет последствия нашего брака и усыновления Джереда. Устроить все это будет нетрудно в силу того, что мой брат — герцог. Джеред станет недосягаем для Холлоуэя. И устранять вас ему уже не будет резона.

Элизабет лишь покачала головой. Она ни за что больше не выйдет замуж. Тем более за человека, который скорее будет мстить ей, чем любить.

— Нет, — сказала она резко.

— Это ваш окончательный ответ? Даже не хотите подумать?

— Я уже говорила, что не хочу снова выходить замуж. Ни за что больше не поставлю себя в такое положение.

В нее впились сердитые голубые глаза.

— Даже ради спасения собственного сына?

У Элизабет сжалось сердце. Джеред значил для нее все. Все. Если он попадет в руки Мейсона, то никогда не будет хозяином собственной жизни. Не говоря уже о жестокости обращения с ним и даже опасности, какой он будет подвергаться, живя в одном доме с таким безжалостным человеком, как его дядя.

— Есть еще кое-что, что вы не учли.

— Что… что это?

— Если, не дай Бог, с вашим сыном что-то случится, Холлоуэй станет следующим наследником титула.

Элизабет выпрямилась в кресле.

— Я это знаю. При всей своей жестокости Мейсон вряд ли падет так низко, чтобы избавиться от маленького мальчика.

— Но у него хватило жестокости попытаться убить мать маленького мальчика.

У Элизабет по телу пробежал а дрожь. Она действительно никогда не думала, что Мейсон так далеко зайдет и наймет кого-то, чтобы расправиться с ней. Однако вчерашний день показал, что она ошибалась. Но сможет ли он с такой же легкостью решиться на убийство Джереда? Хотя… Без маленького мальчика на его пути Мейсон станет графом Олдриджем с прилагаемыми к титулу деньгами и властью.

— Со специальным разрешением нас смогут обвенчать в течение нескольких дней. Сразу после этого я займусь делами усыновления.

Элизабет покачала головой:

— Я не могу… не могу стать вашей женой.

Она вообще не хотела выходить замуж. Тем более за Риса.

— Я военный человек, Элизабет, и знаю, что нужно делать, чтобы защитить тебя и твоего сына. Со мной ты будешь в безопасности. Думаю, ты это и сама понимаешь. Ведь не зря же ты сюда приехала.

— Да, но… — Элизабет осеклась.

Она не могла выйти замуж за Риса. Господи, когда она скажет ему правду об их сыне, он будет презирать ее. Хватит с нее одного обиженного мстительного мужа.

И тут же пришла следующая мысль. Он не женится на ней когда узнает правду. И возненавидит всей душой. Но сделает все, чтобы уберечь от опасности собственного сына.

— Я не жду от тебя мгновенного ответа, — сказал Рис, вставая. — Подумай до вечера. В Лондон я уеду завтра утром. Вы с сыном можете поехать со мной. Стань моей женой, Элизабет, и вы с Джередом будете в полной безопасности. Даю в этом торжественный обет.

Честь значила для Риса все. Элизабет знала, что он не стал бы давать слова, если бы не имел намерения его сдержать.

Она сидела с гулко бьющимся сердцем. Рис взял трость и вышел.

Прошло минут двадцать, а она все еще оставалась в гостиной, раздумывая, как и что скажет Рису, как попытается объяснить прошлое. В дверь постучали. Повернувшись, Элизабет увидела на пороге высокого, полного достоинства Хопкинса.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас, миледи, но вас хочет видеть леди Тависток.

Тяжело опираясь на трость, мимо дворецкого в комнату прошла хрупкая, сгорбленная графиня.

Элизабет вскочила на ноги.

— Леди Тависток.

— Сядь, девочка. Нам нужно поговорить.

Элизабет послушно села.

— Да, миледи, — произнесла она, чувствуя себя, как восемь лет назад, когда находилась в обществе престарелой леди.

Вдова медленно опустилась на диван.

— Со мной только что разговаривал племянник. Он сказал, что просил тебя выйти за него замуж, пояснив, что хочет это сделать ради вашей с мальчиком безопасности.

Элизабет попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось.

— Э-э… с его стороны было любезно сделать мне такое предложение. Но брак — слишком высокая для него цена. Я намерена отказать ему. Сегодня вечером я скажу ему правду о Джереде.

Серебряные брови вдовы взлетели вверх.

— Ты этого не сделаешь!

— Что?

— Ты выйдешь за него замуж, как он этого хочет.

— Вы… вы всерьез хотите, чтобы я стала его женой?

— Ни о чем другом и не мечтаю. Ты выйдешь за Риса замуж — и чем скорее, тем лучше. Сделаешь то, что должна была сделать, когда поняла, что носишь под сердцем его ребенка.

— Н-но я не могу. Как вы не понимаете? Рано или поздно мне придется рассказать ему о Джереде. А когда он об этом узнает, то возненавидит меня навеки.

— А может, и нет. После бракосочетания у тебя будет уйма времени, чтобы убедить его, почему ты поступила тогда так, как поступила. Не забывай, что Рис — тоже не невинная овечка во всей этой истории. Ты была юной и наивной, и он соблазнил тебя. Со временем, я уверена, он поймет, что вина лежит не только на твоих плечах.

Если бы только Элизабет могла в это поверить. На деле она, а не Рис, была соблазнительницей. А в его мире существовало лишь черное и белое, плохое и хорошее. Это был его ребенок, и замуж тогда ей следовало выйти за него.

Господи, почему только она этого не сделала!

— Я наблюдала за вами обоими, — резкий голос вдовы смягчился, — и пришла к выводу, что ты все еще любишь моего племянника. К тому же вряд ли он допустил бы мысль о браке с тобой, если бы и сам не сохранил к тебе никаких чувств, как бы глубоко их ни таил.

— Он испытывает ко мне только вожделение. И открыто в этом признается. Это единственное, что влечет его ко мне.

— Это не так важно на самом деле. Ты должна думать о мальчике. Рис — сильный и умный. Он найдет способ, как защитить тебя и Джереда.

Элизабет зажала в ладонях складки черной юбки.

— Прошу вас, миледи. Вы не понимаете. Вы не должны просить меня об этом.

— Я и не прошу. Я говорю, что на этот раз ты должна поступить должным образом. И ты это сделаешь, потому что обязана Рису. И потому что любишь своего сына.

Глаза Элизабет наполнились слезами. Она думала о Рисе и той боли, что причиняла ему все эти годы. О том упущенном времени, когда он не имел возможности воспитывать сына, об ужасных годах, что мальчик провел с Эдмундом, и о том, как Эдмунд с ним обращался.

Эдмунд знал правду с самого начала. Ее отец настоял, чтобы она рассказала все будущему мужу. Но за ней стояло огромное приданое и еще более огромное наследство.

И граф женился.

Но заставил ее заплатить за каждый день совместной жизни.

Теперь Рис давал ей шанс исправить положение. Джеред станет его сыном, как должен был стать им с первого дня. Со временем она найдет способ, как поведать ему правду. Возможно, когда-нибудь он ее простит.

Проглотив вставший в горле комок, Элизабет вытерла мокрые щеки.

— Я сделаю то, о чем вы меня просите, миледи.

Графиня кивнула:

— Я знала, что ты согласишься. Ты всегда была хорошей девочкой, Элизабет. Просто сбилась немного с пути.

Ее сердце сжалось. Она и вправду сбилась с пути, но даже не поняла, как это случилось.

Возможно, став женой Риса и вернув ему сына, она исправит ситуацию и то зло, что причинила.

В ожидании прихода Элизабет Рис сидел в глубоком кожаном кресле перед камином и пытался читать. Шел одиннадцатый час. От ужина Элизабет отказалась. Вероятно, как и он, не могла собраться с мыслями.

Неужели она не примет его предложения? Графиня богатая и независимая женщина. Со времен юности она сильно изменилась. Стала сильнее, отважнее и решительнее.

Еще она стала матерью, которая любит своего сына.

Рис предложил свое имя, чтобы защитить мальчика. В случае чего это помешает Холлоуэю добиться опекунства. Рис надеялся, что Элизабет была права, когда усомнилась, что ее деверь зайдет так далеко, что попытается убить мальчика. И все же Рис организует круглосуточную охрану имения, он уже начал изыскивать возможности, как положить конец угрозе, которую представлял собой Холлоуэй.

Рис защитит мать и ребенка, чего бы это ему ни стоило. Он надеялся, что, зная его достаточно хорошо, Элизабет не сомневается — так он и сделает. И потому, отбросив колебания, она примет его предложение, выбрав безопасность для своего ребенка.

И все-таки он не был полностью уверен. Рис взглянул на часы из золоченой бронзы, стоявшие на каминной полке. Чем больше он ждал, тем сильнее надеялся, что Элизабет согласится. Себе же он внушал, что на такое решение его подтолкнуло физическое влечение, подогретое заботой о ребенке. Желая лечь в постель с Элизабет, он испытывал некую привязанность к ее сыну. При мысли, что Холлоуэй мог причинить мальчику зло, у него вскипала кровь.

Опустив взгляд на книгу, Рис еще раз попытался сосредоточиться на сельскохозяйственных советах, приведенных на этой странице. Когда же он снова поднял глаза, то увидел в открытой двери Элизабет.

Отложив книгу, он поднялся и жестом пригласил ее войти.

— Я уже начал думать, что ты не придешь.

— Я собиралась прийти раньше. Надеюсь, что не заставила тебя долго ждать.

— Я редко ложусь до двенадцати.

— У меня у самой сложилась такая же привычка.

Пригласив ее сесть на диван из коричневой кожи, он смотрел, как она идет по комнате. Последние восемь лет изменили ее к лучшему. Ее кудрявые волосы оставались такими же черными, как ее отвратительный траурный наряд, а кожа — гладкой, как сливки. Фигура стала более округлой, а грудь — полной, что делало ее еще более желанной.

Он подумал: если она даст согласие, то скоро окажется в его постели, — и у него затвердело в паху.

Элизабет опустилась в одно из двух кожаных кресел. Он видел, что она нервничает. Впрочем, он тоже нервничал. Лишь однажды в жизни он делал предложение… и все той же женщине.

— Полагаю, ты приняла решение, — произнес он, желая как можно быстрее услышать ответ.

Он никогда не отличался терпеливостью, и эта его черта характера не изменилась.

— Да. — Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Я решила принять твое предложение. Но на определенных условиях.

Неожиданный поворот заставил его вскинуть брови.

— Каких именно?

— Брак будет лишь на бумаге. По договоренности.

Рис рассмеялся:

— Я — мужчина, Элизабет. У мужчины есть потребности. После того дня в карете я мечтал снова владеть тобой. Мечтал об этом все восемь лет. Я не соглашусь на брак, если он будет фиктивным.

На ее щеках вспыхнул румянец, сделав ее похожей на ту юную девочку, какой она была, когда они впервые встретились.

— Прошло столько лет… Мы едва знаем друг друга. Ты слишком о многом просишь.

— Но и много предлагаю.

Элизабет отвернулась, прикусив губу. Глядя на нее, он вспомнил вкус ее губ, округлость прижатого к нему тела, твердость сосков под рукой и ощутил прилив желания.

— Если… если я соглашусь, мне понадобится время, — проговорила она, — Мне нужно лучше тебя узнать до…до…

Он нахмурился:

— Ты не какая-нибудь жеманная девственница, Элизабет. Ты была замужем. Родила ребенка. И понимаешь, что происходит между мужчиной и женщиной. Кроме того, ты и сама меня хочешь. И наверное, ничуть не меньше, чем я хочу тебя.

Ее щеки еще сильнее порозовели.

— Мне понравились твои поцелуи, да, но я… я…

— Ты — что? Тебе были неприятны мои прикосновения, мои ласки? Не лги себе, Элизабет.

Она открыла рот, чтобы возразить, и он покачал головой, признавая свое частичное поражение. Спор не даст ему того, к чему он стремился.

— Хорошо. Я дам тебе неделю со дня бракосочетания, но потом потребую исполнения супружеских обязательств.

Элизабет отвела взгляд, и ее подбородок задрожал. Поднявшись, она прошла к камину и несколько минут стояла молча, глядя на пламя. Узнав, как высоко ценит она свою независимость, Рис понимал, что ее решение не было легким. Но понимал он и другое: имей Элизабет выбор, она бы ему отказала. Но выбора у нее не было.

Она вскинула голову и повернулась к нему лицом. В ее глазах промелькнул испуг и еще что-то неуловимое, отчего у него похолодело внутри.

Элизабет расправила плечи.

— Я соглашусь с твоими условиями, но… даже, когда ты станешь моим мужем, я… я не позволю тебе дурно со мной обращаться.

У него сдавило грудь. Господи, что Олдридж натворил? Рис никогда не испытывал к нему симпатии, но все же… Неужели он ее бил?

Рис подошел к Элизабет. В его намерения не входило ее пугать.

— Я не стану тебя ни к чему принуждать, Элизабет, — сказал он, понизив голос. — Клянусь Богом, я никогда в жизни не совершал насилия над женщинами. И не собираюсь этого делать.

Она взглянула на него, и ее чудесные серые глаза наполнились слезами. Рис ощутил ее боль как свою собственную.

— Не знаю, Рис… Не знаю… смогу ли я когда-нибудь на это пойти.

Он нежно притянул ее к себе. Что случилось с ней после его отъезда? Что вообще произошло за годы его отсутствия? Неужели ее жизнь с Олдриджем была до такой степени невыносимой? Он чувствовал, что она дрожит, и в стене, которую он возвел вокруг своего сердца, образовалась крохотная трещинка.

Рис овладел собой. Он не мог позволить себе проявить слабость. Во всяком случае, с Элизабет. Но из своих рук ее все же не отпустил.

— Мы не будем торопиться. Начнем заново знакомиться друг с другом, узнавать, что нам нравится, а что нет. Я не стану делать то, что тебе претит. — Он приподнял ее подбородок. — С другой стороны, я жду от тебя сотрудничества. Ты не можешь мне вечно отказывать.

Она вскинула на него глаза и часто заморгала. По ее щекам покатились слезы. Ему было невыносимо видеть ее слезы. Раньше, когда они были вместе, она никогда не плакала. Подушечкой большого пальца Рис смахнул с ее лица слезную влагу.

— Скажи «да», Элизабет, дай мне защитить тебя и твоего мальчика.

Она продолжала смотреть на него глубокими озерами серых глаз, полных каких-то неуловимых чувств.

— Хорошо, Рис, — кивнула Элизабет. — Я выйду за тебя.

Что-то в нем распустилось. Сладкое и томительное. Но он безжалостно подавил это.

Наклонившись, Рис очень нежно поцеловал ее. Почувствовав, как дрожат ее губы, он понял, что добиваться большего не стоит.

— Есть еще кое-что, — проговорил Рис, отпуская ее.

— Что?

Она настороженно смотрела на него.

— Когда мы приедем в Лондон, ты перестанешь носить эти ужасные черные платья. Начнешь одеваться как моя жена, а не вдова другого мужчины.

В какой-то момент ему показалось, что Элизабет начнет спорить, но она чуть ли не улыбнулась.

— Как пожелаете, милорд.

— Значит, договорились. Завтра я начну приготовления. К концу недели мы обвенчаемся.

Элизабет только кивнула. Ее плечи поникли, и от бравады не осталось и следа.

— Надеюсь, ты извинишь меня. Почему-то я чувствую себя очень усталой. Если ты не против, я поднимусь к себе.

— Разумеется.

Элизабет вышла из кабинета.

Рис издал глубокий вздох. Через несколько дней они станут мужем и женой. Он женится на женщине, которая его предала, на женщине, которой бы не доверял. На женщине, которая при всем при этом привлекала его так сильно, что трудно было даже представить.

Оставалось лишь надеяться, что он поступил правильно.