"Сын Сталина: Жизнь и гибель Я. Джугашвили" - читать интересную книгу автора (Сухотин Яков Львович)

Операция «Кугель»

О высказываниях Якова Джугашвили в связи с разгромом немецких войск под Сталинградом один из провокаторов, находившийся среди узников, сообщил в рапорте лагерному начальству. Это ускорило гибель Якова. Гитлеровцы уже готовили операцию «Кугель» («Пуля»).

Курт Эккариус вызвал Якова Джугашвили на последний допрос. На этот раз узник стал говорить первым, не скрывая своей искренней радости в связи с поражением гитлеровской армии под Сталинградом:

— Я был прав, когда не сомневался в победе Красной Армии. Есть на свете правда!

— Швайген, роте гезиндель! — осатанело заорал эсэсовец. — Ринге херум! (Молчать, красная сволочь! Кругом!)

Якова Джугашвили втолкнули в комнату, где были специальные приспособления для пыток. Ему заломили руки и подвесили на крюк в потолке.

Фашисты часто использовали обычный для них прием: «убит при попытке к бегству». Так гитлеровцы объясняли убийство Тельмана и других коммунистов. Этот прием заранее согласовали с главарем гестапо рейхс-фюрером СС Гиммлером.

«Если национал-социалистской Германии суждено погибнуть, — изрекал Гиммлер, — то наши враги, сидящие в концлагерях, не должны дожить до победы и стать победителями». И он отдал приказ гестаповцам: «Ни один заключенный не должен попасть живым в руки врагов».

Писатель Анатолий Рыбаков в романе «Тридцать пятый и другие годы» утверждает, что Яков Джугашвили погиб в концлагере Заксенхаузен якобы при невыясненных обстоятельствах. Это не соответствует действительности: обстоятельства его гибели известны.

14 апреля 1943 года по приказу начальника лагерной тюрьмы Курта Эккариуса Яков Джугашвили в возрасте тридцати пяти лет был убит гитлеровскими палачами.

Об этой «операции» лагерные гестаповцы составили рапорт: Яков Джугашвили будто бы взбунтовался, отказался вечером зайти в барак, побежал к «полосе смерти» у проволочного заграждения, а на окрик часового ответил: «Стреляйте!» Потом якобы сам бросился на проволоку, по которой шел электрический ток высокого напряжения. После этого, поскольку узник пытался бежать, эсэсовский охранник Конрад Харфиш в присутствии начальника караула Карла Юнглинга убил Якова Джугашвили.

На самом же деле пленник был расстрелян. Затем его тело бросили на проволоку и сделали фотоснимок: мол, Джугашвили убит при попытке к бегству.

Николай Доризо так закончил свою трагедию «Яков Джугашвили»:

Его смерть была засвидетельствована батальонным медиком дивизии СС «Мертвая голова»: «14 апреля 1943 года, когда я осмотрел данного пленного, я констатировал смерть от выстрела в голову. Входное пулевое отверстие расположено в четырех сантиметрах ниже уха, сразу же под скуловой дугой. Смерть должна была наступить немедленно после этого выстрела. Очевидная причина смерти: разрушение нижней части мозга».

Живущий ныне в ФРГ на свободе Карл Юнглинг подтверждает, что Яков Джугашвили погиб 14 апреля 1943 года около девяти часов вечера. Конрад Харфиш, также проживающий в ФРГ, сообщил, что Яков Джугашвили был убит не в связи с попыткой к бегству, а по секретному приказу гестаповского начальства. При встрече с журналистом ФРГ Харфиш подтвердил: «Это точно, что я в него выстрелил».

15 апреля 1943 года, на следующий день после убийства, останки Якова Джугашвили были сожжены в крематории Заксенхаузена. Палачи Юнглинг, Харфиш и другие эсэсовцы из дивизии «Мертвая голова» под угрозой расстрела были предупреждены своим начальством о необходимости молчать об этой расправе.

Чем объяснить строжайший приказ скрыть обстоятельства этого злодеяния? Гестаповцы в апреле 1943 года уже понимали, что надвигается катастрофа гитлеровской Германии. Поэтому они постепенно стали уничтожать все компрометировавшие их улики. Новые документы составляли так, чтобы скрыть любую свою вину. Мол, одно дело — узник расстрелян, другое — убит при попытке к бегству.

В «Деле № Т-176» есть документ о том, что 22 апреля 1943 года главарь СС Генрих Гиммлер направил письмо Риббентропу в нацистское министерство иностранных дел под грифом «Совершенно секретно». В том письме говорилось: «Дорогой Риббентроп! Посылаю Вам рапорт об обстоятельствах, при которых военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был застрелен при попытке к бегству из особого блока «А» в Заксенхаузене, близ Ораниенбурга».

Почему этот рапорт главарь гестапо направил Риббентропу, которому никогда не подчинялся и перед которым никогда не отчитывался? Видимо, Гиммлер не хотел, чтобы убийство сына Сталина связывалось с его личным приказом. Пусть русские, если этот рапорт попадет в их руки, полагают, что Гиммлер не имел отношения к этому убийству.

Понятна тактика кровавого гитлеровского палача: рапорт он писал «на всякий случай». Действительно, в конце войны по приказу Гиммлера почти все архивы гестапо были уничтожены, а многие документы фашистского министерства иностранных дел попали в руки союзников.

В книге «Воспоминания и размышления» Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал, что 7 и 8 марта 1945 года, когда наши войска под его руководством проводили Восточно-Померанскую операцию, он по вызову срочно вылетел в Ставку. Прямо с московского аэродрома направился на дачу Сталина. Верховный Главнокомандующий задал несколько вопросов об обстановке в Померании и на Одере, затем предложил Жукову немного пройтись.

Г. К. Жуков спросил во время прогулки:

— Товарищ Сталин, давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?

На вопрос Сталин ответил не сразу. Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:

— Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его душегубы. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.

Помолчав минуту, твердо добавил:

— Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине.

Чувствовалось, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И. В. Сталин долго молчал, не притрагивался к еде. Потом, как бы продолжая свои размышления, с горечью произнес:

— Какая тяжелая война! Сколько она унесла жизней наших людей! Видимо, у нас мало останется семей, у которых не погибли близкие…

Сталин не знал, что его старшего сына уже два года нет в живых.

Светлана Аллилуева пишет: «Еще раз отец сказал о Яше летом 1945 года, после Победы (мы долго не виделись до этого): «Яшу расстреляли немцы. Я получил письмо от бельгийского офицера, принца, что ли, он был очевидцем, их освободили американцы».

…Может быть слишком поздно, когда Яша уже погиб, отец почувствовал к нему тепло какое-то и осознал несправедливость своего отношения к нему. Яша перенес почти два года плена, который был для него, вероятно, ужаснее, чем для кого-либо другого. Он был тихим, молчаливым героем, чей подвиг был так же незаметен, честен и бескорыстен, как и вся его жизнь».

Копии протокола допроса Якова Джугашвили гестаповцы направляли по распоряжению Гитлера высшим фашистским бонзам и в разведывательные немецкие органы. Если бы Яков Джугашвили сказал хотя бы одно слово восхваления рейха, одно слово против Советской власти или о своем желании служить фашистской Германии, оно немедленно было бы подхвачено Геббельсом, передано по немецкому радио и напечатано в немецких газетах. Однако ни одного такого слова Яков Джугашвили не произнес.

Кроме гестаповских материалов о его допросах имеются и другие, порой неожиданные факты удивительной стойкости и целеустремленности Якова Джугашвили. В 1982 году в столице ГДР Берлине вышла книга Генриха Кегеля «В бурях нашего века». Она чрезвычайно любопытна. Родился автор в 1907 году в семье железнодорожника в Бреслау. Поступил в университет. Стал печататься в «Бреславских последних известиях». В этой газете во время прихода Гитлера к власти заведовал отделом экономики. Затем переехал в Варшаву еще до нападения Германии на Польшу. В германском посольстве в Варшаве отметили его антипольские материалы и предложили ему перейти на работу в посольство. Но беспартийных людей в посольство не брали. Кегель вступил в фашистскую партию. Там же, в Варшаве, он стал изучать русский язык. Его усердие было замечено начальством еще до войны. Кегеля перевели в Москву заместителем заведующего торгово-политическим отделом немецкого посольства. Кегель подружился с советником посольства Хильгером. Тот сам был выходцем из России и хорошо знал русский язык, участвовал во время переговоров Риббентропа со Сталиным и Молотовым в августе 1939 года в Москве и в ноябре 1940 года Молотова с Гитлером в Берлине. Кегель пишет, что Хильгер однажды во время войны дал ему уже в Берлине прочесть часть протокола допроса сына Сталина, офицера Красной Армии, по своей гражданской профессии инженера, раненным попавшего в немецкий плен. На мой вопрос, сам ли он, Хильгер, вел допрос, тот ответил отрицательно. Но мне все же кажется, он, по крайней мере какое-то время, участвовал в допросе.

Сын Сталина на соответствующие наводящие вопросы дал откровенные ответы относительно внутренней политики СССР и критиковал слабую подготовку к войне с Германией. Но когда его попросили ответить, кто победит, он без всякого сомнения выразил убеждение, что победителем из войны выйдет, конечно, Советский Союз.

Из донесения советских разведчиков Сталин знал, что его сын в плену не допустил ни одного недостойного поступка. Его мнение, основанное на фашистской пропаганде, о том, что сын сдался в плен добровольно, стало меняться.

Кегель на самом деле был советским разведчиком, коммунистом с 1931 года. Как и Рихард Зорге, он многие годы передавал ценнейшие сведения представителям советской разведки. Впоследствии Советская Родина наградила бойца невидимого фронта орденами Красного Знамени и Дружбы народов. До своего 70-летия Кегель был послом и постоянным представителем ГДР в женевском европейском представительстве.