"Сын Сталина: Жизнь и гибель Я. Джугашвили" - читать интересную книгу автора (Сухотин Яков Львович)

Часть вторая. ФРОНТ В ФАШИСТСКИХ ЗАСТЕНКАХ

Земля родная огнем опалена

Для всей страны настало самое суровое время, когда с оружием в руках советский народ должен был отстоять свободу и независимость социалистического Отечества. Началась Великая Отечественная война.

В первый день войны Сталин был невероятно расстроен. Рухнули его надежды на то, что ему удастся оттянуть срок фашистского нападения. Яков знал, что у отца множество государственных дел чрезвычайной важности: фронт огненной линией протянулся от Баренцева моря до Черного. Встреча была короткой. Сын сказал, что решил ехать на фронт. Сталин напутствовал его:

— Иди и сражайся!

Из Кремля Яков направился домой. Попрощался с Юлией, взял на память фотокарточки детей — пятилетнего Жени и двухгодовалой Гали: своих малышей он любил больше всего на свете.

Приехал в дивизию в Нарофоминск. К вечеру 22 июня в полку были объявлены сбор и построение. Командир полка зачитал приказ. Весь день 23 июня велась подготовка к выступлению на фронт: выдали боевые патроны, гранаты, каски, медицинские пакеты. Воины получали неприкосновенный трехдневный запас продовольствия. Заполнялись и упаковывались в трубки медальонов узкие листки с адресами родных и близких. Бойцы и командиры писали домой письма. Вместо обратного адреса указывали номер полевой почты и часть по фамилии командира.

Утром 24 июня части дивизии подготовились для движения по Минскому шоссе на запад. Одновременно материальную часть артиллерийских, танковых и тыловых подразделений еще ночью погрузили в железнодорожные эшелоны. Отправлялся на фронт и старший лейтенант Яков Джугашвили.

Дивизия двигалась через Вязьму, Оршу. В лесу между Оршей и Витебском заняла оборону.

В воздухе появились вражеские самолеты, участились бомбежки. В конце июня западнее Витебска дивизия начала тяжелые бои с фашистами. В небе тогда господствовала вражеская авиация. Самолеты гитлеровцев беспрерывно бомбили наши позиции. Только изредка появлялись советские истребители, тогда возникали воздушные бои. Неистовствовали пикирующие вражеские бомбардировщики. Бойцы отрывали глубокие щели и вели огонь по самолетам из винтовок, карабинов и автоматов. Иногда удавалось сбивать вражеских стервятников, это поднимало моральный дух и уверенность.

Группа фашистских армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Теодор фон Бок, имела пятьдесят дивизий. Среди них пятнадцать танковых и моторизованных. Им было придано много артиллерийских, саперных и других частей. Группу армий поддерживал 2-й воздушный германский флот. Это была наиболее сильная группировка врага. Она стремилась во что бы то ни стало за несколько недель взять Москву.

Напор группы армий «Центр» сдерживали наши 22-я армия под командованием генерала Ф. А. Ершакова и 20-я армия, которой командовал генерал П. А. Курочкин. 3 июля наши соединения приостановили вражеское продвижение на Витебск. Советские воины, отстаивая каждую пядь родной земли, прочно удерживали рубеж на Западной Двине.

После войны, в 1954 году, в западногерманском городе Гейдельберге вышла книга одного из гитлеровских офицеров-танкистов с характерным названием: «Витебск: борьба и гибель 3-й танковой армии». Она свидетельствовала о стойкости советских воинов.

За действиями советских войск в районе Витебска наблюдал заместитель командующего Западным фронтом генерал-майор А. И. Еременко (будущий Маршал Советского Союза). 15 августа 1941 года он писал в газете «Красная звезда»: «Изумительный пример подлинного героизма показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста, уничтожая врага». Это, к сожалению, единственное упоминание в печати о Якове Джугашвили в годы войны.

В. А. Кривоносов вспоминает:

«Наш батальон получил приказ атаковать поселок Черногостье при поддержке танков и артиллерии. Среди артиллеристов на передовой появился командир первой батареи артполка старший лейтенант Яков Джугашвили. Я был выделен связным первого взвода к командиру роты лейтенанту Тактагулову и присутствовал при уточнении задачи артиллерии, которую Тактагулов ставил Якову Джугашвили. После короткой, но мощной артподготовки мы ринулись тогда в атаку и побежали за танками. Яков со своими разведчиками и радистами также поднялся с нами и вместе с лейтенантом Тактагуловым руководил боем, корректируя огонь артиллерии. Как необходимо было такое тесное и бесстрашное взаимодействие пехоты и артиллерии в бою! Оно во многом зависело от умения и совести артиллерийских командиров.

Но вот наступление приостановилось, бойцы залегли. Тактагулов срочно направил меня во взвод. Пулеметы врага почти в упор открыли смертельный огонь. Старший лейтенант Яков Джугашвили быстро подготовил данные для стрельбы и открыл меткий огонь батареей по этим вражеским точкам. Удалось подавить пулеметы.

Наш взвод поднялся в атаку и захватил господствующую высоту. Мы взяли в плен трех фашистов, которые со страху орали: «Гитлер капут!» Противник был выбит из поселка. «Не так страшен черт, как его малюют фашистские писаки», — сказал Яков Джугашвили. Это была наша первая скромная победа. Мы убедились, что фашистов можно бить и обращать в бегство.

К вечеру небо очистилось, вновь появились вражеские пикирующие бомбардировщики. Они стали бомбить наши боевые порядки. Особенно досталось тогда артиллеристам и танкистам.

На следующий день бой на нашем участке утих. Фашисты, получив отпор и понеся большие потери в живой силе и технике, оставили заслон, обошли нас с флангов и устремились на Витебск и Борисов. Там их встретили части нашего корпуса. Мы фактически оказались в окружении.

Поступил приказ об отступлении. Из разрозненных подразделений стрелков, артиллеристов, танкистов был создан отряд во главе с командиром второго батальона Чепурным (стал впоследствии Героем Советского Союза). В этом отряде был и старший лейтенант Яков Джугашвили со своими артиллеристами. По проселочным дорогам, лесам и болотам мы стали пробираться на восток. На привалах, в перерывах между боями я, как связной командира роты, часто видел Якова Джугашвили среди бойцов. Он уже воевал как пехотинец. В его подчинении были связисты, разведчики, бойцы огневых взводов, и он фактически заменил погибшего командира роты лейтенанта Тактагулова.

Поскольку мы находились в окружении, всем командирам было приказано снять знаки различия. Якову Джугашвили дали такую же простую красноармейскую форму, как и другим командирам.

В отряде оказалось полторы тысячи человек. Будучи подготовленным артиллерийским командиром, Яков Джугашвили хорошо разбирался в тактических вопросах, ориентировании на местности по карте. Он был храбрым человеком, не терял самообладания в самых критических ситуациях. У него спокойный, уравновешенный характер. Он немногословен. Это имело большое значение в той ситуации, в которой мы оказались тогда.

Мы пробивались на восток, вступая в бои, теряя своих людей. 11 июля 1941 года восточнее Витебска у железной дороги на Смоленск сто пятьдесят фашистов на машинах и мотоциклах ворвались в деревню. Они расстреляли там взятых ими ранее в плен бойцов и командиров Красной Армии и группу крестьян.

Было решено срочно блокировать этот отряд фашистов. В деревне разгорелся жестокий бой. Уцелевшие бойцы и командиры, которых гитлеровцы не успели расстрелять, хватали что попало под руку и уничтожали их.

В этом скоротечном бою отличился Яков Джугашвили. Он с бойцами прорвался к колодцу и блокировал большую группу фашистов. Среди пленных оказался немецкий майор, командир этой группы, по приказу которого расстреливали попавших в плен советских воинов. Надо было видеть этого вояку, вдруг заговорившего по-русски. Он сообщил, что возглавляет часть специального назначения. Ее задача — диверсионно-разведывательная работа в тылу Красной Армии и захват в плен сына Сталина (в начале войны фашистские диверсанты, переодетые в форму красноармейцев, пробирались в наш тыл, они могли знать, что в одной из частей находится Яков Джугашвили).

Один из бойцов указал на Якова:

— Вот сын Сталина.

Фашист обезумел от такого сообщения, упал как подкошенный. Яков застрелил его. Уничтожили мы и всю остальную фашистскую свору.

Наш отряд по лесам и просекам отправился дальше в сторону Лиозно и Рудни, там мы надеялись встретиться с нашими частями. Этот поход был трудным и оказался трагическим. Каждый наш шаг был уже на виду у фашистов. У нас кончились боеприпасы, продукты. Мы непрерывно натыкались на вражеские части. Во второй половине июля положение еще больше осложнилось.

16 июля в районе Лиозно мы были окружены плотным кольцом фашистов. Это произошло так. На опушке леса появилась кухня. Кто-то произнес:

— Наконец-то вышли к своим.

Была дана команда построиться и следовать за получением пищи. В это время наш командир отделения старший сержант Г. Богданов что-то заметил, отдал приказ:

— Отставить, отделению приготовиться к бою!

Оказалось, кухню обслуживали переодетые в нашу форму немецкие солдаты. Мы вступили в бой. В гитлеровцев полетели гранаты, по ним мы открыли огонь из стрелкового оружия. Гриша Богданович, человек могучий, крепкого телосложения, разил врагов штыком и прикладом. Но он был сражен вражеской пулей.

Бой уже шел несколько минут. Сбоку на меня замахнулся прикладом фашист. Мне удалось его опередить и проткнуть штыком. Оставшиеся в живых наши воины были оттеснены к лесу и небольшому овражку. Мы успели забрать наших раненых и за бугром спрятать их. Бой переместился в расположение наших артиллеристов, возглавляемых Яковом Джугашвили.

Всем нам вынужденно пришлось отступить. Постепенно бой затих. Мы сосредоточились в глубине леса. Когда все утихло, стали подходить уцелевшие бойцы и командиры. Но среди них Якова Джугашвили не оказалось». Его группа уничтожила десятки фашистов, но и сама понесла большие потери. В пылу боя Яков не заметил, как его окружили немцы. Навалившись на Якова, они выбили из его рук оружие. Старший лейтенант хотел покончить с собой, чтобы не попасть в плен, но это ему не удалось сделать.

У Красной Армии тогда не было сил остановить фашистские полчища. Они имели значительный перевес в силе и вооружении. Враг оккупировал огромную территорию. Погибло много воинов Красной Армии и мирных жителей. Более пяти миллионов советских людей оказалось в фашистском плену. В то время вождь заявил: «Нет военнопленных, есть изменники Родины». Любого воина, оказавшегося в гитлеровских застенках, Сталин считал предателем, врагом народа.

Светлана Аллилуева вспоминает: «Когда в 1941 году разразилась война, старший брат мой Яша отправился на фронт… Он не сделал попытки использовать какую-нибудь, хотя бы малейшую возможность избежать опасности — хотя бы поехать не в самое пекло (Белоруссию) или, может быть, отправиться куда-нибудь в тыл, или остаться где-нибудь при штабе. Подобное поведение было исключено для него всем его характером, всем укладом честной, порядочной и строгой жизни. И так как отец относился к нему незаслуженно холодно, а это было всем известно, то никто из высших военных чинов не стал оказывать ему протекции, зная, что это встретило бы ярость отца. Не знаю, почему Яша сделался профессиональным военным. Он глубоко штатский человек — мягкий, немного медлительный, очень спокойный, но внутренне твердый и убежденный».

…В тот день, когда враги опознали Якова, его привезли на полевой аэродром. Там уже был готов к отлету одномоторный восьмиместный самолет. Якова доставили в штаб генерал-фельдмаршала Понтера фон Клюге, командующего 3-й танковой армией, и незамедлительно приступили к следствию.

Берлинское радио сообщило населению Германии «потрясающую новость»: «Из штаба фельдмаршала Клюге поступило донесение, что шестнадцатого июля под Лиозно, юго-восточнее Витебска, немецкими солдатами моторизованного корпуса генерала Шмидта захвачен в плен сын кремлевского диктатора Сталина — старший лейтенант Яков Джугашвили, командир артиллерийской батареи из седьмого стрелкового корпуса генерала Виноградова. Будучи опознанным, Яков Джугашвили вечером 18 июля доставлен самолетом в штаб фельдмаршала Клюге. Сейчас ведется допрос важного пленника».

Можно представить его состояние: он, сын советского Верховного Главнокомандующего, в плену у гитлеровцев! Станет ли известно отцу и всем советским людям, что добровольно врагам он не сдавался и перед Родиной не виноват? Уж если так получилось, надо бежать из плена. Но как осуществить побег?

Его бросили в помещение бывшего колхозного скотного двора, опутанное тремя рядами колючей проволоки. По углам на вышках стояли часовые.

В сводке Советского Информбюро от 16 июля 1941 года говорилось: «На Витебском направлении весь день шли ожесточенные бои против мотомехчастей противника, безуспешно пытавшихся прорваться на восток. Бои продолжаются. Обе стороны несут большие потери».

Под Никополем с фашистских самолетов была сброшена листовка-фотография Якова Джугашвили со следующим текстом:

На листовке был отпечатан пропуск для перехода на сторону германской армии.

В грязном бараке Яков Джугашвили просидел двое суток и понял: кругом охранники, колючая проволока, бежать нет никакой возможности. Кормили в лагере отвратительно: на день давали миску бурды и двести граммов хлеба. Таким был «рацион» каждого пленного.

… К Якову подошел гестаповский офицер. Посмотрев на смуглолицего пленного, спросил:

— Еврей?

— Нет.

— Ваша фамилия Сталин?

— Нет. Джугашвили.

— Сын Сталина?

— Да, я сын Сталина.