"О чем молчат фигуры" - читать интересную книгу автора (Авербах Юрий Львович)

В чем сумбур?

В начале 1936 года в № 3 журнала «Шахматы в СССР», в котором, кстати, сообщалось о предстоящем III Московском международном турнире, появилась резкая критическая статья «Сумбур в композиции». Ее авторами были ответственный редактор журнала Л. Спокойный — профессор, преподававший философию, и М. Ботвинник, после турнира 1935 года ставший чрезвычайно популярным в стране и пользовавшийся огромным авторитетом. Уже в самом названии статьи нетрудно увидеть желание авторов провести аналогию с разгромным материалом «Сумбур вместо музыки», опубликованном ранее в «Правде»: это была жестокая критика и обвинения в формализме выдающегося композитора XX века Дмитрия Шостаковича.

«…Давно наступило время, — заявляют авторы, — пересмотреть идеологические позиции наших композиторов и указать им на их заблуждения и ошибки. Вначале целесообразно заняться этим шахматистам-практикам…» Соглашаясь с тем, что композиция — родная сестра практической партии, авторы далее патетически вопрошают — «так кому же, как не брату поучать родную сестру, если она сбилась с правильного пути». «Основное в шахматах — практическая игра», — безапелляционно утверждают они. «Все остальное: теория дебютов, задача, этюд играют подчиненную роль и нам нужны лишь поскольку, поскольку они помогают развитию практической игры».

Определив свое весьма утилитарное понимание задачи и этюда, авторы немедленно «берут быка за рога»: «Все современное течение в композиции, в первую очередь в двухходовке, которая с исключительным вниманием насаждается советскими композиторами, может быть определено двумя словами — формалистическое трюкачество».

Заканчивалась статья вполне в духе того времени: «…формализму в задачной композиции должна быть объявлена беспощадная борьба, как это сделано уже на фронте искусства».

Если мы углубимся в историю шахмат, то увидим, что, например, этюды появились, как только шахматисты стали записывать и собирать интересные случившиеся в партиях позиции. Первые известные нам этюды датируются IX веком. Что же касается задач, где условием является мат в определенное число ходов, то они появились значительно позже, только в XIII веке. Появление таких условных задач уже означало отход от практики. Тогда же появились условные задачи и другого рода, где мат нужно было дать или определенной фигурой, или на заранее заданном поле. Наконец, родились задачи на обратный мат, противоречащие самому смыслу игры: в них нужно было заставить противника дать мат.

Уже тогда шахматная композиция вышла на самостоятельный путь и развивалась далее, иногда приближаясь к практической игре, а иногда отдаляясь. Вот это отдаление от практики Спокойный и Ботвинник обозвали формализмом и призвали к крестовому походу против него.

Композиторы попытались защищаться. Вскоре в том же журнале был напечатан ответ известного проблемиста М. Барулина. Его статья называлась «Сумбур в мыслях», в ней он пытался отстаивать самостоятельный путь задачной композиции.

Рядом был опубликована краткая реплика Спокойного и Ботвинника. Она начиналась словами, что читатели сами разберутся, где же сумбур — в композиции или в мыслях авторов, — а заканчивался неприкрытой угрозой:

«Если т. Барулин мнит свою задачную деятельность абсолютно автономной и самодовлеющей, то тем хуже не для массового шахматного движения и не для композиции, которая будет развиваться именно по линии связи с шахматной партией, тем хуже для т. Барулина и ему подобных композиторов, неизвестно кому нужных. Теория искусства для искусства в СССР решительно осуждена и нашим задачным композиторам это хорошо известно. Мы полагаем, что Исполбюро Всесоюзной шахсекции скажет по этим вопросам свое веское слово, которое определит дальнейшее развитие нашей этюдной и задачной композиции».

И «веское» слово было сказано: «Считать необходимым перестроить работу советской шахматной композиции таким образом, — говорилось в постановлении Исполбюро, — чтобы она при наличии свободы идейного творчества протекала в общих рамках шахматного реализма и тесной связи с практической шахматной партией».

«От советских композиторов требуется только одно — составлять такие задачи, которые были бы по-настоящему интересны, то есть оригинальны, трудны и богаты шахматным содержанием. Такие задачи нужны шахматным массам».

«С трюкачеством, безыдейностью и пренебрежением к запросам шахматных масс должно быть раз и навсегда покончено».

Решение Исполбюро было опубликовано в № 3 журнала «Шахматы в СССР» за 1937 год, когда волна репрессий и показательных процессов, начатых после убийства Кирова, достигла своей кульминации. Еще ранее, в № 8 журнала за 1936 год, в том самом, где на первой странице было опубликовано письмо Ботвинника Сталину, рядом соседствовала передовая статья с угрожающим названием «Трепещите, враги народа». Она была посвящена процессу над троцкистами и начиналась следующими словами:

«Свершилось правосудие: разящий меч революции отсек голову мерзкой гадине контрреволюционного терроризма. Уничтожена главная шайка растленных мерзавцев, мечтавшая задержать бег истории…» А далее звучала неприкрытая угроза:

«Подобное отребье контрреволюции будет выявлено до конца! От могучего гнева сталинской семьи народов не укроется ни один опричник троцкизма. И горе тем, кто в сердце своем затаил подлость измены, кто продолжает копить злобу против победного шествия социализма».

Весьма знаменательно, что начиная с этого номера журнала исчезла фамилия его ответственного редактора Спокойного. Он оказался троцкистом и был репрессирован. Стоит добавить, что в последнем номере журнала за 1936 год отсутствует указатель, рассказывающий о содержании журнала за год. Видимо, редакция получила указание не упоминать имени Спокойного.

Мне думалось, что Ботвинник должен был стыдиться потом своей статьи, во всяком случае, ее безапелляционного уничтожающего тона. Ан нет! Он ее привел в своем четырехтомнике, выпущенном в 1987 году, правда, сопроводив небольшим предисловием:

«Статья „Сумбур в композиции“ написана вместе с профессором Л. Ф. Спокойным. Он преподавал философию, был тогда редактором журнала „Шахматы в СССР“, однако шахматистом слабым. Поэтому шахматную часть статьи писал я, идеологическую — Спокойный. Вследствие этого читатель найдет здесь то, чего в других моих статьях нет. Уже даже название имело „политическую“ окраску: незадолго до этого в „Правде“ была опубликована статья „Сумбур вместо музыки“ с малооправданной критикой в адрес великого нашего музыканта Д. Шостаковича. Впрочем, должен оговориться, что критика в обсуждаемой статье о композиции и сейчас представляется мне вполне принципиальной и обоснованной.

Единственное, что я сейчас уже не могу принять, — отрицательное отношение к задачной композиции. Хотя задачи в известной степени независимы от практической игры, они несомненно способствуют популярности шахмат».

Заметим, что популярности шахмат способствуют любые задачи, независимо от того, близки они к практике или нет. Главное, чтобы они привлекли внимание решателей, заинтересовали, заставили бы поломать голову над их решением.

В этой книге к композиции нам придется возвращаться еще не раз. Как мы уже говорили, казалось бы, такая далекая от политики область шахмат в нашей стране оказалась на арене ожесточенной, можно сказать, даже классовой борьбы. Так уже в следующем году было обнаружено, что в издававшемся в фашистской Германии журнале по композиции «Die Schwalbe» («Ласточка») напечатаны оригинальные задачи трех советских авторов Р. Александрова, А. Ротиняна и Р. Кофмана. Немедленно последовали оргвыводы — Александрова и Ротиняна вывели из состава ленинградской комиссии по композиции и исключили из шахматной организации страны. Кофмана, пославшего свою задачу два года назад и больше с немецким журналом не сотрудничавшего, на полгода дисквалифицировали. Р. Александрова также уволили с поста редактора отдела журнала «Шахматы в СССР».

Специальным постановлением Исполбюро шахсекции был также установлен строгий порядок — отныне задачи и этюды в иностранные журналы надлежало направлять в централизованном порядке — исключительно через редакцию газеты «64».