"«Гроза». Кровавые игры диктаторов" - читать интересную книгу автора (Бунич Игорь)

Глава 7. Пир хищников

Сталин и Молотов внимательно изучали объемистое послание Риббентропа. Сомнений не было. Маленький сталинский «демаршик» в «Правде» с лондонской зенитной батареей не остался в Берлине незамеченным. Все письмо германского министра пронизано тревогой по поводу возможных поворотов в англо-советских отношениях. Тут открывается большой простор для маневров!

Деликатнее получается вопрос с Финляндией. Конечно, немцам выгодно наращивать свои силы в Норвегии для предстроящего вторжения в Англию, но советская разведка категорически заявляет, что в Норвегии немецкие войска не появляются, а растворяются в финских лесах. Что это все значит, необходимо выяснить, поскольку тут немцы явно нарушают договор о разделе сфер влияния. Нужно совершенно ясно дать им понять, что Финляндия – не более как провинция России, утраченная в 1918 году под нажимом тех же немцев.

Далее идут проблемы Балкан. В первую очередь – Румыния и Болгария, где интересы Советского Союза очевидны. А в Румынию уже потоком идут немецкие войска и ожидаются итальянские. Немцы в этом вопросе просто заврались! Сначала вели речь о происках английской разведки, пытающейся дестабилизировать весь район, втянуть Румынию в войну и захватить нефтяные прииски. Затем представитель немецкого МИДа заявил, что слухи о посылке немецких войск – вздор. И тут же опроверг себя, сказав, что посылаются в Румынию образцовые германские части, имеющие учебные цели.

В Болгарии ведутся какие-то непонятные переговоры с немцами. Похоже, что Гитлер тянет Болгарию в Ось. Разведка сообщает, что на одном из заседаний тайного Государственного Совета болгарский царь Борис с отчаянием воскликнул: «Боже мой, Боже мой! Что же нам делать? С Запада – Гитлер, с Востока – Сталин! Куда же нам податься? Пожалуй, лучше все же к Гитлеру, чем к большевикам!»

Но самые интересные сведения идут из Германии. Не успев осуществить вторжение в Англию до начала сезона осенних непогод, Гитлер хочет использовать время до лета будущего года, чтобы окончательно вымести англичан из Средиземного моря. С одновременным захватом итальянцами Суэцкого канала планируется захват Гибралтара либо немцами, пропущенными через испанскую территорию, либо немцами и испанцами вместе, если удастся договориться с Франко.

Итальянский флот готовится резко повысить активность и ждет лишь ввода в строй нескольких новых кораблей, включая и еще два линкора, превосходящих по своим оперативно-тактически данным все, что имеют англичане. Кроме того, разработан план резкой активизации действий немецкого флота на английских коммуникациях. Но что наиболее интересно, есть сведения, что Гитлер, раздраженный медлительностью действий итальянцев в Египте, готовит экспедиционный корпус для действий в Северной Африке.

Франко, обязанный своим триумфом в гражданской войне огромным военным поставкам Германии и Италии, после разгрома Франции сам стал напрашиваться на участие в войне, надеясь округлить за счет французов свои африканские колониальные владения. Подобно всем другим диктаторам, Франко имел неутолимый аппетит на добычу, особенно если она доставалась дешево.

Именно для того, чтобы напомнить Франко о его желании вступить в войну, Гитлер и прибыл 23 октября на франко-испанскую границу. Однако с того момента, когда Франко рвался вступить в войну на стороне Германии, прошло уже достаточно времени, чтобы каудильо сумел подавить свой первый эмоциональный порыв. Высадка в Англию так и не произошла, а слова Гитлера, что Англия «полностью разбита», не произвели на хитрого испанца большого впечатления. Испанская разведка достаточно точно определила, что до разгрома Англии еще очень далеко, а если учесть, что за английской спиной все явственнее вырисовывается мощный силуэт Соединенных Штатов, то как бы не случилось все наоборот.

Гитлер заявил, что он желает, чтобы Испания вступила в войну в январе 1941 года и 10 января напала на Гибралтар, обещая прислать крупных специалистов по уничтожению фортов с воздуха. Франко ответил, что так быстро подготовиться к войне испанская армия не в состоянии, но уж если дело дойдет до войны, то никакие специалисты из Германии ему не нужны – он и сам справится.

Обстановка становится непонятной. Все больше сил и средств кидается на борьбу с резко активизировавшей свои действия Англией, явно превышая разумный уровень чисто маскировочной операции.

Поток военного снаряжения, хлынувший в Англию из Соединенных Штатов, не только позволит Англии накопить достаточный потенциал для продолжения войны, но, и это ясно как Божий день, в самом ближайшем будущем вовлечет в войну против Германии и сами Соединенные Штаты.

Может быть, фюрер видит эту возможность и пытается в последний момент привлечь Сталина как союзника, поскольку, если к Англии присоединятся Штаты, то положение Германии крайне осложнится, чтобы не сказать, станет безнадежным.

Между тем Гитлер продолжает инструктировать генералов о своих планах сокрушения Англии.

«До наступления весны, – подчеркивает фюрер, – когда мы осуществим вторжение в Англию, необходимо захватить Гибралтар, Мальту, Канарские и Азорские острова, португальскую Мадейру и, если понадобится, оккупировать Португалию». Для этого немецкие войска будут пропущены через территорию Испании и будут действовать совместно с испанскими войсками, поскольку Франко, откровенно врет Гитлер, на нашей последней встрече подтвердил свое желание вступить в войну.

В Лондоне, в своем кабинете, Уинстон Черчилль обдумывал сообщение разведки, ссылавшейся на надежные американские источники. С самого начала операции «Морской Лев» немцы понимали невозможность ее осуществления и не собирались всерьез предпринимать вторжение на Британские острова. Все их мероприятия в этом направлении, включая воздушные налеты и усиливающуюся с каждым днем подводную войну, являются отвлекающими действиями для маскировки своих истинных намерений – нападения на Советский Союз.

Эти сведения, которые пришли из Америки, казались слишком приятным чудом, чтобы быть правдой. Английская разведка уже два месяца слала из Москвы сообщения, что Сталин в самом ближайшем будущем намерен выступить против Гитлера. На западных границах СССР разворачивается и приводится в полную боевую готовность огромная армия, которая, без сомнения, в настоящее время сомнет и сокрушит все, что вермахт сможет ей противопоставить. Волею Сталина страна превращена в огромный военный лагерь. Практически вся промышленность, как тяжелая, так и легкая, переведена на военные рельсы.

В настоящее время, после начала военных действий в Греции, представляется совершенно неизбежным поворот немецкого фронта на юг, что ставит вермахт под фланговый удар со стороны СССР. Едва ли можно ожидать, пророчествовали аналитики из секретной службы, чтобы Сталин не воспользовался этой возможностью, тем более что главное острие военного развертывания России нацелено как раз на Балканы. Немцы в панике и растерянности лихорадочно пытаются втянуть Сталина в переговоры, чтобы выиграть время и оттянуть возможность упреждающего удара с его стороны...

Итак, начинает сбываться главная предпосылка английской стратегии 1939 года, предусматривающая неизбежность конфликта между двумя тоталитарными диктатурами, какими бы воплями о дружбе они себя ни тешили. Глобальная английская секретная служба обладает возможностями, далеко превосходящими возможности молодых, неопытных, излишне милитаризованных, идеологически ограниченных, если не сказать зашоренных, секретных служб России и Германии. В их противостоянии легко сделать так, чтобы они ринулись друг на друга, ослепленные дезинформацией, ибо, будучи по сути своей обычными бандитами, они имеют и все рефлексы таковых...

Специалисты с интересом отмечают, что обе армии – гитлеровская и сгзтинская – нацелены на стремительное наступление и фактически не имеют ни концепции и, что более удивительно, даже оборонительных планов, не считая импровизированных планов активной обороны, если того потребует обстановка в ходе наступления.

В таких условиях та армия, которая нанесет удар первой, сможет достигнуть крупных, можно сказать, решительных успехов, так как... армия, не имеющая планов отступления, начав отступать, неизбежно превратит свое отступление в паническое и хаотическое бегство. Если случится так, что первым нанесет удар Сталин, то никто не поручится, что вскоре на южном побережье канала вместо немецкой будет стоять советская армия, и Европа попадет под новую тиранию, на этот раз красную, а не коричневую, хотя коричневый цвет всего лишь оттенок красного. Или наоборот. Что хуже – неизвестно, и с кем будет сложнее бороться – тоже неизвестно. Если же первым нанесет удар Гитлер, произойдет почти то же самое с одной лишь разницей – идти Гитлеру в этом случае некуда, кроме как в мышеловку необъятных пространств России, где немецкая и русская армии будут яростно перемалывать друг друга по меньшей мере в течение года.

Это будет, помимо всего прочего, означать постепенный уход Гитлера из Европы, неизбежный поворот к нам тылом, по которому мы, накопив достаточно сил, и ударим.

Английская разведка на континенте, со свойственным ей мастерством, уже распространила слухи о полной деморализации населения, вызванной немецкими бомбежками, об усталости армии, об общем духе безнадежности, витающем над Британскими островами.

«Как только пройдут осенне-зимние штормы и непогоды, – писала газета „Таймс“, – Британию неизбежно ждут новые испытания и каждый британец должен быть готов к ним. К сожалению, картина, которую мы наблюдаем в стране и в армии, не оставляет большого запаса для оптимизма... Потери нашего торгового флота растут, силы авиации тают, наш флот не в состоянии защитить жизненно важные для страны морские пути, и вряд ли у кого-либо существует стопроцентная уверенность, что королевские вооруженные силы способны отразить неизбежное летом будущего года немецкое нашествие».

Хотя уверенность военных в своих силах и радовала, а тон газетных статей, заданный им самим, можно было не принимать во внимание, никто лучше Черчилля не понимал, насколько серьезна обстановка и насколько перенапряжены все силы страны. Местные фашистские организации, хотя и ушли после начала войны в полуподпольное состояние, почти открыто вели пропаганду против продолжения войны.

Легальная коммунистическая партия, подстрекаемая Москвой, столь же открыто, но с еще большей безапелляционностью кричала что-то об империалистической войне, призывая пролетариев всех стран объединяться.

Но самым опасным было то, что Англия уже стояла на грани финансового банкротства. Ее активы, достигавшие перед войной 4,5 миллиардов долларов, были практически израсходованы, включая находившиеся в Америке авуары частных граждан, конфискованные и реализованные правительством Его Величества.

Всем уже было ясно, что Англия быстро окажется не в состоянии продолжать войну, не получая поставок из Соединенных Штатов. В то же время по закону «плати наличными и вези сам» она не могла получать никаких поставок, не располагая долларами.

Между тем, в Москве, начальник ГРУ генерал Голиков подготовил для Сталина короткую справку относительно последних событий.

Немцы, по мнению начальника ГРУ, делают все правильно и логично.

Присутствующие в кабинете нарком Тимошенко, начальник генштаба Мерецков, а также Маленков и Жданов, выжидающе молчат.

Поскольку погода в настоящее время делает невозможной высадку десанта, Гитлер совершенно правильно переносит центр тяжести операций в бассейн Средиземного моря, планируя до весны-лета будущего года очистить Средиземноморье от англичан. План немцев элегантен и прост. Во взаимодействии с Франко где-то в январе будет захвачен Гибралтар.

Итальянцы должны возобновить наступление в Египте и оттеснить англичан за Суэцкий канал. В этой связи ожидаются крупные операции итальянского флота, который, по сведениям нашего военно-морского атташе в Риме, в настоящее время сосредоточился в Таранто – на подошве итальянского сапога – и готов начать с Англией борьбу за господство на море. Итальянский флот материально значительно превосходит те силы, которые англичане в настоящее время способны выделить для Средиземного моря.

Таким образом, потеря англичанами своих позиций в Средиземноморье значительно облегчит Гитлеру решение задачи захвата Британских островов.

Надежда англичан на вступление в войну США маловероятна. Политическое положение в Соединенных Штатах таково, что президенту Рузвельту, не имеющему большинства в конгрессе, как бы ему этого ни хотелось, не втянуть страну в военные действия на стороне Англии. Вся его предвыборная программа, которая ведется в нарушение Конституции США, основана на уверении общественного мнения в том, что США не намерены вмешиваться в европейскую войну.

Нападение Италии на Грецию создало принципиально новую обстановку на Балканах, которая открывает перед нами возможности прямого вмешательства в события. После начала военных действий срочную мобилизацию войск провели Болгария и Турция, претендующие на часть греческой территории. Это означает, что можно ожидать вспышки военных действий, которая охватит все Балканы. Англичане уже начали высадку на греческую территорию. Немцы могут отреагировать резко.

Таким образом, подводит итог Голиков, до лета 1941 года ожидается постоянное наращивание объема боевых действий против Англии, пик которых придется, судя по всему, на конец июня – начало июля, поскольку именно в этот период в Ла-Манше по метеонаблюдениям за последние 50 лет стоит наиболее благоприятная для высадки погода. Это, заканчивает начальник ГРУ, предоставляет нам возможность... Он смотрит на Сталина. Что-то очень мрачен... Голиков подбирает наиболее гладкие слова: «Предоставляет нам возможность провести необходимые мероприятия по дальнейшему укреплению обороноспособности нашей Родины».

Все смотрят на Сталина, который сидит мрачнее тучи. Он плохо себя чувствует последнее время. Распорядок жизни его совершенно ненормальный, даже самоубийственный.

Постоянные ночные попойки на даче со своими любимцами, превращающие ночи в дни, а дни – в ночи, обилие острой пищи, алкоголя, неумеренное курение. Сталин уже перенес инфаркт и инсульт. Предрекая собственную гибель, профессор Коган предлагает Сталину минимум на полгода отойти от дел и отдохнуть под постоянным наблюдением врачей.

Тяжелая голова не дает возможности быстро, как в былые времена, отреагировать на изменение обстановки из-за вторжения Италии в Грецию. Ладно, разберемся позднее. Пусть товарищ Молотов съездит в Берлин. В начале декабря проведем с товарищами из Политбюро и военными конференцию и оперативные игры. Затем уже точно решим, что делать.

Он смотрит больными глазами на Тимошенко: «Главный доклад для конференции пусть подготовит товарищ Жуков».

Никто не удивляется. Округ Жукова на главном направлении. Ему начинать – ему и докладывать. Тема доклада товарища Жукова определена точно и недвусмысленно: «Характер современной наступательной операции».

В течение всего октября доклад писал начальник штаба Киевского округа генерал Баграмян. К 1 ноября, как и было приказано, проект доклада был прислан наркому. Тот, не читая, передал его Мерецкову, который его внимательно изучил и должен был утвердить. Сам Сталин читать доклад отказался, сказав, что послушает его на конференции и обсудит в ходе предстоящей стратегической игры...

6 ноября на торжественном собрании в Большом театре по случаю 23-й годовщины октябрьского переворота с главной речью выступает знаменитый «зиц-президент» СССР Михаил Калинин, чья жена сидит в концлагере, что не мешает ее мужу-президенту громче всех славословить неизмеримую мудрость великого вождя и учителя.

Комментируя речь Калинина, газета «Правда» особо подчеркнула, что народ наслаждается миром благодаря мудрой политике товарища Сталина, но тут же позволила себе задаться вопросом: может ли советский народ безучастно смотреть на гибель европейской цивилизации и не прийти к ней на помощь, выполняя свою историческую миссию спасителя человечества? И чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что народ выполнит свою историческую миссию, день 7 ноября 1940 года был превращен в грандиозное милитаристское шоу, какого еще не видела ни страна, ни остальной мир, который, казалось, должен был уже привыкнуть к средневековой имперской свирепости и пышности военных парадов первой страны «победившего пролетариата».

Лихорадочно заработали посольские передатчики. Военные, военно-морские и военно-воздушные атташе сообщали в свои штабы первые впечатления о небывалом военном спектакле, поставленном Сталиным. Штабы волновали не столько сообщения о новых образцах оружия, сколько более общий вопрос: для кого этот спектакль предназначался? Ради чего Москва так громко залязгала своей клыкастой пастью? Кого она пугает и к кому хочет пристроиться в качестве решительного союзника?

Всем уже было ясно, что Сталину пора определиться, что с каждым днем у него остается все меньше простора для маневра и времени для принятия решения: на чью сторону он хочет встать в спровоцированной им же войне?

Предстоящий визит Молотова в Берлин на первый взгляд говорил о том, что не за горами советско-германский военный союз. Однако аналитики из английской разведки скептически пожимали плечами. Вряд ли! У потенциальных «союзников» нет общих целей, разве что Гитлер пропустит сталинские войска через свою территорию и предоставит им честь совершить высадку в Англии вместо вермахта. Либо пошлет их в Северную Африку помогать итальянцам. Все это фантастично, равно как и обратные варианты: Сталин пропускает немецкие войска в Среднюю Азию для похода в Индию и в Иран. И Гитлер, и Сталин нацелены на Европу, в частности, на Балканы, а в общем – друг на друга. Центростремительные силы военного и геополитического сдвига неизбежно толкают их навстречу друг другу со штыками наперевес.

10 ноября 1940 года в 18.45 Молотов выехал из Москвы в Берлин. Председателя Совнаркома СССР и наркома иностранных дел сопровождала большая свита, в которую, в частности, входил Владимир Деканозов – тот самый Деканозов, который совсем недавно был сталинским наместником в Литве, насаждая там коммунистические идеалы обычными методами массовых расстрелов, арестов и депортаций. Ныне он должен был занять пост советского посла в Берлине.

Пока специальный поезд Молотова, состоящий из нескольких вагонов западноевропейского образца, мчался через территорию Белоруссии и разодранной Польши в Берлин, произошла неожиданность, о которой Молотову не удосужились сообщить, видимо, сочтя новость не особенно интересной.

Как выяснилось, в ночь с 11 на 12 ноября английские самолеты, поднявшись с авианосца «Илластриес», нанесли торпедно-бомбовый удар по главной базе итальянского флота в Таранто. Хотя самолетов было до смешного мало – 10 торпедоносцев и 6 бомбардировщиков – три итальянских линкора, включая новейший «Литторио», на который возлагалось столько надежд, были надолго выведены из строя, а один из них – «Конте да Кавур», как выяснилось позднее, навсегда.

Кто еще сомневался, тем наконец стало совершенно ясно, что рассчитывать на какую-то реальную помощь со стороны итальянского флота в стратегических средиземноморских планах не приходится. Но больше рассчитывать было не на кого, а без флота строить какие-то планы в бассейне Средиземного моря было довольно опрометчиво, поскольку от подобных планов за милю веяло авантюрой.

На фоне горящих итальянских линкоров, которых от окончательной гибели спасло только мелководье бухты, как-то уже и без особого удивления было воспринято сообщение о том, что почти одновременно с ударом по Таранто, командующий английскими силами в Египте генерал Уайвелл, чью крошечную армию итальянцы еще в октябре обещали выкинуть за Суэцкий канал, неожиданно произвел разведку боем. Уайвелл, видимо, не ставил перед своими войсками каких-либо глобальных целей, кроме как прощупать противника, но результатов достиг ошеломляющих. Везде, где немногочисленные мобильные группы англичан вступали в контакт с противником, итальянцы либо в панике бежали, либо, чаще всего, сдавались в плен. В течение трех дней тридцатитысячная армия генерала Уайвелла взяла в плен 38 тысяч итальянцев и вынуждена была остановиться, чтобы оценить создавшуюся обстановку...

Поэтому, когда в пасмурное дождливое утро 13 ноября поезд Молотова подошел к Ангальтскому вокзалу Берлина, на лицах встречавших его высших деятелей Рейха было несколько растерянное выражение, что не помешало обставить встречу главы советского правительства со всей возможной торжественностью.

Молотов и Риббентроп уже слишком хорошо друг друга знали, чтобы тратить время на дипломатическую «пристрелку». Оба отлично понимали, что не являются ни архитекторами, ни вдохновителями внешней политики своих государств, а лишь проводниками авантюрных замыслов своих одержимых навязчивыми идеями вождей и что одно неосторожное слово может стоить Риббентропу карьеры, а Молотову – головы.

Все присутствующие на первой встрече министров невольно отметили некоторую неуверенность, с которой Риббентроп произносил свою речь. Но Риббентроп был одним из первых в Германии, кто узнал о налете англичан на Таранто и начавшейся катастрофе итальянской армии в африканской пустыне. Германия, вещал Риббентроп, будет бомбардировать Англию днем и ночью. Германские подводные лодки со временем будут использоваться в полном объеме их боевых возможностей и окончательно подорвут мощь Великобритании, вынудив ее прекратить борьбу. Определенная тревога в Англии уже заметна, что позволяет надеяться на близкую развязку. Если же Англия не будет поставлена на колени налетами авиации и действиями подводных лодок, Германия, как только позволят погодные условия, начнет крупномасштабную высадку на Британские острова и покончит с Англией. Лишь плохие погодные условия препятствуют пока проведению подобной операции...

«Англия, конечно, надеется на помощь Соединенных Штатов, чья поддержка, однако, под большим вопросом. В плане возможных наземных операций вступление США в войну не имеет для Германии никакого значения. Германия и Италия никогда более не позволят англосаксам высадиться на Европейском континенте. Помощь, которую Англия может получить от американского флота, также очень сомнительна. Америка, видимо, ограничится посылкой англичанам военного снаряжения, прежде всего самолетов. Однако трудно сказать, какое количество этих поставок будет получено Англией, учитывая постоянно растущие потери английских транспортных судов от действий военно-морского флота Германии. Можно с большой вероятностью предположить, что до Англии дойдет лишь незначительная часть этих поставок.

Державы Оси в военном и политическом отношении полностью господствуют в континентальной Европе. Даже Франция, которая проиграла войну и должна за это платить, что, кстати, французы прекрасно понимают, обязалась никогда не поддерживать Англию и де Голля – этого донкихотствующего покорителя Африки. Поэтому, благодаря необыкновенной прочности своих позиций, державы Оси больше думают сейчас не над тем, как выиграть войну, а над тем, как уже выигранную войну закончить. Естественное желание Германии и Италии – как можно скорее закончить войну, – побуждает их искать себе союзников, согласных с этим намерением. В результате заключен Тройственный союз между Германией, Италией и Японией. Кроме того, он, Риббентроп, может конфиденциально сообщить, что целый ряд других стран заявил о своей солидарности с идеями пакта Трех Держав»,

Фюрер придерживается мнения, продолжает Риббентроп, что следует хотя бы в самых общих чертах разграничить сферы влияния России, Германии, Италии и Японии. Фюрер изучал этот вопрос долго и глубоко и пришел к следующему выводу: принимая во внимание то положение, которое занимают в мире эти четыре нации, будет мудрее всего, если они, стремясь к расширению своего жизненного пространства, обратятся к югу. Япония уже повернула на юг, и ей понадобятся столетия, чтобы укрепить свои территориальные приобретения на юге.

Германия с Россией разграничили свои сферы влияния, и после того как Новый порядок окончательно установится в Западной Европе, Германия также приступит к расширению своего жизненного пространства в южном направлении, то есть в районах бывших германских колоний в Центральной Африке. Точно так же и Италия продвигается на юг – в Северную и Восточную Африку. Поэтому он, Имперский министр иностранных дел, интересуется, не повернет ли в будущем на юг и Россия для получения естественного выхода в открытое море, который так важен для России?

Молотов холодно поинтересовался, какое море имел в виду господин Имперский министр, говоря о выходе России в открытое море?

Риббентроп ответил, что, по мнению Германии, после войны произойдут огромные изменения во всем мире. Германия уверена, что в статусе владений Британской империи произойдут большие изменения. Пока что от германо-русского соглашения получили выгоду обе стороны – как Германия, так и Россия, которая смогла осуществить законные перемены на своих западных границах.

Вопрос теперь в том, могут ли они продолжать работать вместе и в будущем, и может ли Советская Россия извлечь соответствующие выводы из нового порядка вещей в Британской империи, то есть не будет ли для России наиболее выгодным выход к морю через Персидский залив и Аравийское море. Тут, конечно, важна позиция Турции. Турция в последние месяцы свела свои отношения с Англией практически до уровня формального нейтралитета. Вопрос состоит в том, какие интересы Россия имеет в Турции.

«При разграничении сфер влияния на довольно долгий период времени необходима точность, – жестко и резко заявил глава советского правительства, – поэтому я и прошу информировать меня о мнении составителей Пакта или, по крайней мере, о мнении Германского правительства на этот счет. Особая тщательность необходима при разграничении сфер влияния Германии и России». Молотов делает паузу.

«Установление этих сфер влияния в прошлом году, – продолжает он, – было лишь частичным решением, которое, за исключение финского вопроса, чье детальное обсуждение я намерен еще сделать позднее, выглядит устарелым и бессмысленным в свете недавних событий и обстоятельств».

От столь неожиданного поворота беседы Риббентроп на мгновение потерял дар речи. Если все ранее согласованные сферы влияния Молотов находит «устарелыми и бессмысленными», то какие новые условия поставит Сталин Германии, зажатой, как между молотом и наковальней, между удавкой английской морской блокады и русским паровым катком? Нервно взглянув на часы, Риббентроп предлагает прервать беседу, чтобы подготовиться к встрече с фюрером. Молотов соглашается с ним, заметив, что неплохо бы сейчас позавтракать и слегка отдохнуть с дороги.

К моменту описываемых нами событий ни Сталин, ни Гитлер уже не строили никаких иллюзий относительно друг друга и пошли на переговоры с единственной целью выиграть время до оптимального момента, когда удастся нанести по оппоненту такой сокрушительный удар, после которого тот уже не поднимется.

Гитлер назначил прием советской делегации в отеле «Бельвю». Двери старинного дворца прусских королей открылись, пропуская Молотова и его свиту.

Встреча началась с заявления Гитлера, что главной темой текущих переговоров, как ему кажется, является следующее: в жизни народов довольно трудно намечать ход событий на долгое время вперед.. За возникающие конфликты зачастую ответственны личные факторы. Он, тем не менее, считает, что необходимо попытаться навести порядок в развитии народов, причем по возможности на долгое время, чтобы избежать трений и предотвратить, насколько это в человеческих силах, конфликты.

Россия и Германия, – это две великие нации, которые по самой природе вещей не будут иметь причин для столкновения интересов, если каждая нация поймет, что другой стороне требуются некоторые жизненно необходимые вещи, без которых ее существование невозможно. Кроме того, системы управления в обеих странах не заинтересованы в войне как таковой, но нуждаются в мире больше, чем в войне, для того, чтобы провести в жизнь свою внутреннюю программу.

Гитлер замолкает, ожидая реплики Молотова. Тот заверяет, что полностью согласен с соображениями фюрера.

Возможно, продолжает свою мысль Гитлер, что ни один из двух народов не удовлетворил своих желаний на сто процентов. В политической жизни, однако, даже 20-25 процентов реализованных требований – уже большое дело. Сотрудничая, обе страны всегда будут получать хоть какие-то выгоды. Вражда же их выгодна только третьим странам.

В настоящее время, продолжает Гитлер, против Англии еще ведутся боевые действия на море и в воздухе, интенсивность которых ограничена погодой. Ответные мероприятия Англии смехотворны. Русские могут собственными глазами удостовериться, что утверждения о разрушении Берлина являются выдумкой. Как только улучшится погода, Германия будет в состоянии нанести окончательный удар по Англии,

Таким образом, в данный момент цель Германии состоит в том, чтобы не только провести военные приготовления к этому окончательному бою, но и попытаться внести ясность в политические вопросы, которые будут иметь значение во время сокрушения Англии и после него. Поэтому он пересмотрел отношения с Россией, но не в негативном плане, а с намерением организовать их позитивное развитие, если возможно – на долгий период времени. При этом он пришел к следующим заключениям:

Во-первых, Германия не стремится получить военную помощь от России.

Во-вторых, из-за неимоверного расширения театра военных действий Германия была вынуждена, с целью противостояния Англии, вторгнуться в отдаленные от Германии территории, в которых она в общем не была заинтересована ни политически, ни экономически.

В-третьих, существуют некоторые вещи, вся важность которых выявилась только во время войны, но которые для Германии жизненно важны. Среди них – определенные источники сырья, которые Германия считает наиболее важными и абсолютно незаменимыми.

Возможно, господин Молотов заметил, что в ряде случаев происходили отклонения от тех первоначальных границ сфер влияния, которые были согласованы между Сталиным и имперским министром иностранных дел. Подобные отклонения уже имели место несколько раз в ходе русских операций против Польши. В некоторых случаях он – фюрер – не готов был идти на уступки, но понимал, что желательно найти компромиссное решение, как, например, в случае с Литвой. Однако в ходе войны Германия столкнулась с проблемами, которые нельзя было предвидеть в начале войны, но которые крайне важны с точки зрения военных операций. Теперь важно обдумать вопрос о том, как, оставив в стороне сиюминутные соображения, обрисовать в общих чертах сотрудничество между Германией и Россией и какое направление в будущем примет развитие германо-русских отношений. В этом деле для Германии важны следующие пункты:

1. Необходимость жизненного пространства. Во время войны Германия приобрела такие огромные пространства, что ей потребуется 100 лет, чтобы использовать их полностью.

2. Необходима некоторая колониальная экспансия в Северной Африке.

3. Германия нуждается в определенном сырье, поставки которого она должна гарантировать себе при любых обстоятельствах.

4. Германия не может допустить создания враждебными государствами военно-воздушных и военно-морских баз в определенных районах.

Интересы России при этом ни в коем случае не будут затронуты. Российская империя может развиваться без малейшего ущерба германским интересам.

Постоянно кивающий головой Молотов при последний словах Гитлера, нарушая протокол, заметил, что все сказанное фюрером совершенно верно.

Гитлер продолжал: «Если обе страны придут к пониманию этого факта, они смогут наладить взаимовыгодное сотрудничество и избавить себя от осложнений, трений и беспокойства. Совершенно очевидно, что Германия и Россия никогда не объединятся в единое государство. Обе страны будут существовать отдельно друг от друга как две могучие части мира. Они обе могут сами построить свое будущее, если при этом будут учитывать интересы другой стороны. У Германии нет интересов в Азии, кроме общих экономических и торговых.

Что же касается Европы, то тут есть несколько точек соприкосновения между интересами Германии, России и Италии. У каждой из этих стран есть понятное желание иметь выход в открытое море. Германия хочет выйти к Северному морю. Италия хочет уничтожить «засов», поставленный на Гибралтаре, а Россия стремится к океану. Вопрос состоит в том, насколько велики шансы этих трех держав действительно получить свободный доступ к океану без того, чтобы конфликтовать по этому поводу друг с другом.

Однако до тех пор, пока длится война с Англией, не могут быть сделаны шаги, хоть в чем-то противоречащие целям окончания войны с Великобританией. Так, у Германии не было никаких политических интересов на Балканах, но в настоящее время она вынуждена активизировать там свою деятельность. Причиной тому – исключительно военные интересы, охрана которых – не самое приятное занятие, поскольку, например, военные силы Германии должны находиться в Румынии в сотнях километров от баз снабжения. По аналогичным причинам Германии невыносима сама мысль о том, что Англия может получить плацдармы в Греции для строительства военно-воздушных и военно-морских баз. Рейх обязан предотвратить это при любых обстоятельствах.

В любом случае Германия предпочла бы кончить войну еще в прошлом году и демобилизовать свою армию, чтобы возобновить мирную работу, так как с экономической точки зрения любая война является плохим бизнесом.

Молотов отметил, что заявления фюрера касались общих вопросов и что в целом он готов принять эти соображения.

«Перед моим отъездом из Москвы, – подчеркнул Молотов, – Сталин дал мне точные инструкции, и все, что я собираюсь сейчас сказать, совпадает со взглядами Сталина. Я полностью согласен с мнением фюрера о том, что оба партнера извлекли значительные выгоды из германо-русского соглашения. Германия получила безопасный тыл: общеизвестно, что это имело большое значение для хода событий в течение года войны. Вместе с тем, Германия получила существенные экономические выгоды в Польше. Благодаря обмену Литвы на Люблинское воеводство были предотвращены какие-либо трения между Россией и Германией. Германо-русское соглашение от прошлого года можно, таким образом, считать выполненным во всех пунктах, кроме одного, а именно Финляндии».

Теперь о Тройственном пакте. Что означает «новый порядок» в Европе и Азии и какая роль будет отведена в нем СССР? Эти вопросы необходимо обсудить во время берлинских бесед и предполагаемого визита в Москву Имперского министра иностранных дел, на что русские определенно рассчитывают. Кроме того, следует уточнить вопросы о русских интересах на Балканах и в Черном море, касающиеся Болгарии, Румынии и Турции. Советскому правительству будет легче дать ответы на вопросы, поднятые фюрером, если фюрер предоставит разъяснения всего этого.

Советское правительство интересуется «новым порядком» в Европе, в частности, его формой и темпами развития. Оно также хотело бы иметь представление о границах так называемого «великого Восточно-азиатского пространства»».

Гитлер сдержался и спокойно ответил, что Тройственный пакт имел целью урегулирование состояния дел в Европе в соответствии с естественными интересами европейских стран, и во исполнение этого Германия теперь обращается к Советскому Союзу, чтобы он мог высказать свое мнение относительно интересующих его районов. Без содействия Советской России соглашение во всех случаях не может быть достигнуто. Это относится не только к Европе, но и к Азии, где сама Россия будет участвовать в определении великого Восточно-азиатского пространства и заявит о своих притязаниях. Задача Германии сводится здесь к посредничеству. Россия ни в коем случае не будет поставлена перед свершившимся фактом.

Гитлер не стал ждать ответа Молотова, взглянул на часы и, сославшись на возможность воздушной тревоги, предложил перевести переговоры на следующий день. Молотов, уставший от длинных и сбивчивых монологов фюрера, согласился и напомнил, что вечером в советском посольстве будет большой прием.

Гитлер на прием не пришел, но зато в роскошный особняк советского посольства на Унтер-ден-Линден пришли оба его заместителя – Гесс и Геринг.

Высокий, худощавый, с мрачным выражением лица, с возбужденными глазами фанатика, Гесс с некоторым испугом смотрел на банкетный стол в виде огромной буквы «П», украшенный яркими гвоздиками и старинным серебром, сохранившимся еще с царских времен.

В отличие от Гесса, даже на прием явившегося в скромной партийной гимнастерке и портупее, рейхсмаргаал Геринг чувствовал себя в средневековой роскоши советского посольства весьма непринужденно.

Сообщив по секрету главе советского правительства, что ему, Герингу, будет поручено командовать парадом победы в Лондоне, рейхсмаршал пригласил Молотова присутствовать на параде. Молотов поинтересовался, на какое число ему заказывать билет в Лондон.

«На 15 июля!» – без тени сомнения в голосе ответил Геринг.

Но особенно любезен Геринг был с новым советским послом Владимиром Деканозовым, что было очень кстати, поскольку Деканозов имел специальное задание от НКВД понравиться именно Герингу.

В искреннем веселье банкета решили принять посильное участие и англичане. Взвыли сирены воздушной тревоги, задрожали зеркальные стекла окон от грохота зениток. Геринг был явно смущен и быстро уехал.

В здании посольства своего бомбоубежища не было. Хозяева и гости кинулись к выходу... Многие сотрудники остались в посольстве. Работала рация, передавая в Москву шифровку о первой беседе с Гитлером. В ответной шифровке вождь настаивал, на том, чтобы конкретно решить с Гитлером вопросы, связанные с Финляндией, Болгарией, Румынией и турецкими проливами. В случае положительного решения этих вопросов Молотов получил инструкцию дать согласие на вступление СССР в Ось Рим-Берлин-Токио. Таким образом, член русской секции Коминтерна —товарищ Сталин – дал согласие на присоединение первой в мире страны победившего пролетариата к атпикоминтерновскому пакту.Чего не сделаешь во имя великой идеи!..

Гитлер также провел не самую лучшую ночь в своей жизни. Сообщения о разгроме итальянского флота в Таранто, о неожиданной вылазке Уайвелла в пустыне и унизительный налет англичан на Берлин в разгар переговоров с Молотовым – все это, конечно, не способствовало хорошему настроению и взывало к мести.

Он позвонил Герингу и приказал проучить англичан так, «чтобы вздрогнул весь мир».

«Превратите в развалины какой-нибудь их город! —орал в телефон Гитлер. – Уничтожьте его полностью. Сотрите с лица земли! – «Какой город? —переспросил Геринг, всегда любивший конкретные приказы. – «Любой! —гаркнул в ответ Гитлер и ткнул наугад пальцем в карту Англии. Палец фюрера уткнулся в пространство между Бирмингемом и Ковентри северо-западнее Люндона.

«Ковентри! —провозгласил Гитлер. Геринг ничего не имел против и начал отдавать необходимые распоряжения.

На следующий день, 13 ноября, переговоры между Гитлером и Молотовым возобновились. Оба были бледны. Предстоящая беседа обещала стать повышенно нервозной. Так и случилось.

Гитлер начал с того, что вернулся к замечанию Молотова, сделанному во время вчерашней беседы, о выполнении германо-русского соглашения «за исключением одного пункта, а именно Финляндии».

Во время русско-финской войны Германия выполняла все свои обязательства по соблюдению абсолютного благожелательного нейтралитета.

«Русское правительство, – вставил Молотов, – не имело никаких серьезных причин для критики позиции Германии во время этого, спровоцированного, кстати, финнами, а не нами, конфликта».

Ныне, продолжил Гитлер, реальная ситуация такова: в соответствии с германо-русским соглашением Германия признает, что политически Финляндия представляет для России первостепенный интерес и находится в ее зоне влияния. Однако Германия вынуждена принять во внимание два момента: во-первых, пока идет война, Германия крайне заинтересована в получении из Финляндии никеля и леса; во-вторых, Германия не желает в Балтийском море каких-либо новых конфликтов, которые еще более ограничат ее свободу передвижения в одном из немногих районов торгового мореплавания, все еще открытых для Германии. Было бы совершенно неправильно утверждать, что Германия оккупировала Финляндию. Немецкий войска лишь транспортируются через Финляндию в Киркенес, о чем Германия официально информировала Россию. Из-за большой протяженности пути поезда должны останавливаться на финской территории два-три раза. Однако как только транзитная перевозка военных контингентов будет закончена, никаких дополнительных войск через Финляндию посылаться не будет.

Он, фюрер, подчеркивает, что как Германия, так и Россия должны быть естественным образом заинтересованы в недопущении того, чтобы Балтийское море снова стало зоной войны.

Со времени русско-финской войны произошли существенные изменения в перспективах военных операций, так как Англия имеет в своем распоряжении бомбардировщики и истребители-бомбардировщики дальнего действия и может захватить плацдарм на финских аэродромах. В дополнение к этому существует и чисто психологический фактор, который крайне обременителен. Финны мужественно защищали себя и завоевали симпатии всего мира, особенно Скандинавии.

В самой Германии во время русско-финской войны люди были в некоторой степени недовольны той позицией, которую в результате соглашения с Россией должна была занять и действительно заняла Германия. По вышеупомянутым соображениям Германия не желает новой русско-финской войны. Однако это не затрагивает законных притязаний России. Германия снова и снова доказывает это своей позицией по многим вопросам, в частности, по вопросу об укреплении Аландских островов. Однако пока идет война, ее экономические интересы в Финляндии важны так же, как и в Румынии. Германия рассчитывает на уважение этих интересов еще и потому, что она в свое время продемонстрировала полное понимание русских интересов в Литве и Буковине. В любом случае у нее нет каких-либо политических интересов в Финляндии, и она полностью признает тот факт, что эта страна входит в русскую зону влияния.

Не глядя на фюрера, Молотов напомнил, что соглашение 1939 года имело в виду определенную стадию развития, которая завершилась с окончанием Польской войны, а вторая стадия закончилась с поражением Франции, и теперь они находятся в третьей стадии.

Молотов заявил, что советское правительство считает своим долгом (!) окончательно урегулировать финский вопрос. Для этого не нужны какие-либо новые соглашения. Согласно имеющемуся германо-русскому соглашению, Финляндия входит в сферу влияния России.

Демонстрируя не свойственное ему терпение, Гитлер снова повторил, что Германия не хочет допустить войны на Балтийском море и что она крайне нуждается в Финляндии как поставщике никеля и леса. В отличие от России, Германия не заинтересована в Финляндии политически и не оккупирует какой-либо части финской территории.

«Советская позиция в этом вопросе мне что-то не совсем понятна, – неожиданно объявил Гитлер. – В связи с этим возникает очень важный для Германии вопрос: намерена ли Россия начать новую войну против Финляндии?»

Видя, что Молотов так и не понял сути его предыдущего ответа, Гитлер повторил, что на Балтике не должно быть более никакой войны. В самой Германии во время русско-финской войны люди были недовольны позицией, которую, по соглашению с Россией, заняла Германия. Пока идет война с Англией, ее экономические интересы в Финляндии и Румынии очень важны. Германия в свое время продемонстрировала полное понимание русских интересов в Литве и Буковине.

В голосе Молотова звучит откровенная обида. Что бы вы сделали без нас, если бы мы не обеспечили ваш тыл и не снабдили всем необходимым для ведения войны? А теперь вы попрекаете нас Литвой и пытаетесь отобрать нашу законную добычу в виде Финляндии!

Гитлер терял терпение. Никто не осмеливался так нагло вымогать у него добычу. Он сдержался и перевел разговор в иную плоскость, Россия должна понять, что в рамках сотрудничества выгода может быть достигнута в куда более широких пределах, чем обсуждаемые сейчас мелочи.

Все дружественные страны должны прекратить разногласия между собой и сосредоточиться исключительно на разделе Британской империи. Это относится к Германии, Франции, Италии, России и Японии.

На этом месте Гитлер прервал выступление и обратил внимание присутствующих на позднее время, сказав, что ввиду возможных воздушных атак англичан лучше закончить переговоры сейчас, поскольку основные вопросы, вероятно, были уже достаточно обсуждены. Вечером он будет занят другими делами, и завершит переговоры рейхсминистр Риббентроп.

Риббентроп пригласил Молотова и Деканозова к стоявшему в углу круглому столу и заявил, что в соответствии с пожеланиями фюрера было бы целесообразно подвести итоги переговоров.

Главное – это вопрос о сотрудничестве стран Тройственного пакта – Германии, Италии и Японии – и Советского Союза.

Если Советский Союз придерживается той же точки зрения, то он, Риббентроп, считает, что конечной целью должно стать соглашение между державами Тройственного союза и Советским Союзом. Он набросал проект этого соглашения.

Этот договор, пояснил Риббентроп, предполагается заключить на 10 лет, с условием, что правительства Четырех держав до истечения срока договора достигнут соглашения о продлении договора. Сам договор будет, естественно, гласным, но со ссылкой на него может быть заключено секретное соглашение, определяющее территориальные интересы Четырех держав.

Центр тяжести территориальных интересов Германии, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, находится в Центральной Африке.

Центр тяжести территориальных интересов Италии, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, находится в Северной и Северо-Восточной Африке. Интересы Японии должны быть уточнены по дипломатическим каналам.

Центр тяжести интересов Советского Союза предположительно лежит южнее территории Советского Союза в направлении Индийского океана.

Германское правительство будет приветствовать готовность Советского Союза к сотрудничеству с Италией, Японией и Германией. Уже говорилось много раз, что основной вопрос заключается в том, готов ли Советский Союз и в состоянии ли он сотрудничать с нами в деле ликвидации Британской Империи.

Молотов понял, что большего от немцев он не добьется, а потому, что случалось с ним весьма редко, позволил себе пошутить. Видимо, на него определенным образом повлияло бомбоубежище. «Поскольку немцы считают войну с Англией уже выигранной, – заметил он, – и Германия ведет войну против Англии не на жизнь, а на смерть, мне не остается ничего другого, как предположить, что Германия ведет борьбу на „жизнь“, а Англия на „смерть“.

Подали кофе. Прощание получилось на удивление простым и сердечным. Все уже хотели разъехаться, но раздался телефонный звонок. Риббентроп взял трубку, и его лицо вытянулось: на город шла новая волна английских бомбардировщиков.