"Аманда" - читать интересную книгу автора (Хупер Кей)

Глава 6

Аманда не ожидала, что Уокер последует за ней.

— Подождите, Аманда.

— Ах, так, значит, вы все-таки знаете мое имя. — Она произнесла эти слова резче, чем ей бы хотелось.

Он не попытался ее остановить. Просто пошел рядом по дорожке, ведущей через сад к дому.

— Поверьте, я не избегал называть вас по имени. Во всяком случае, не намеренно.

— Тем хуже.

— Не обижайтесь на меня. Ведь я действительно сомневаюсь в том, что вы настоящая Аманда Далтон.

Она остановилась, пристально глядя на него. Если бы это не задевало ее до такой степени! Но она даже не в состоянии сделать вид, что ей все равно.

— А я не могу доказать вам, что меня назвали Амандой при рождении. Так же, как и то, что я урожденная Далтон. Но черт побери, меня действительно зовут Аманда. Никто никогда не называл меня иначе. По крайней мере это вы можете признать?

Некоторое время он молча смотрел на нее. Наконец кивнул:

— Хорошо, согласен. Вас зовут Аманда.

— Благодарю. — Она постаралась, чтобы это прозвучало не слишком саркастически.

Они шли по дорожке, и Аманда, остро ощущая присутствие Уокера, досадовала на себя за то, что ему так легко удается вывести ее из равновесия.

В дверях «солнечной комнаты» их встретила Мэгги и тут же собралась кормить собак. Хотя доберманы и признали Аманду, однако еду принимали только от двух людей во всем доме: от Джесса и Мэгги.

— Вы придете на ужин, Уокер? — спросила Мэгги.

Он взглянул на Аманду.

— А меня приглашают?

Аманда медленно стянула с головы шарф, как бы пытаясь укрыться за завесой волос.

— В доме хозяйка Кейт, а не я.

Мэгги с любопытством переводила глаза с Аманды на Уокера.

— Мы сегодня ужинаем в семь. Джесс вернется поздно. Милости просим.

— Спасибо, — сухо ответил Уокер.

Мэгги увела собак. Уокер уселся на металлический стул рядом с креслом Аманды.

— Я ведь здесь не у себя дома, как я могу приглашать кого-либо на ужин, — объяснила Аманда.

— Это единственная причина?

Аманда снова сосредоточилась на своем шарфе. Разгладила, аккуратно сложила. Уокер терпеливо ждал ответа. В конце концов она оставила шарф в покое и подняла на него глаза.

— В общем-то да. Можете не верить, если не хотите. Джесс меня признал, но остальные нет, и я не могу позволять себе вольности.

Уокер не выразил ни согласия, ни недоверия.

— Джесса сегодня вечером не будет дома, так что он не сможет контролировать ситуацию, — заметил он мимоходом.

Аманда уже тоже об этом подумала и поэтому не ждала от сегодняшнего вечера ничего хорошего, но она лишь пожала плечами, демонстративно выразив таким образом свое безразличие.

— И вы ждете чего-нибудь интересного? Ну что ж, приходите позабавиться.

Она поднялась, Уокер тоже.

— Аманда, — позвал он, когда она уже подошла к дверям.

Она обернулась.

— Советую сегодня вечером надеть на себя доспехи, если они у вас есть, — насмешливо проговорил Уокер.

— Благодарю за совет.

Она вышла. Ну почему он все время ее… достает? И почему она поддается? Почему все время на взводе, когда он рядом?

Ей надо выработать в себе полное безразличие к нему, и как можно быстрее. Это не так уж трудно, уверила она себя. Надо лишь постоянно помнить, зачем она здесь.

Уже подойдя к центральному холлу, Аманда вспомнила, что оставила в «солнечной комнате» шарф. Она его очень любила, поэтому решила вернуться, надеясь, что Уокер уже ушел.

Не желая сталкиваться с ним еще раз, она на всякий случай взглянула в зеркало, висевшее на стене как раз перед поворотом к «солнечной комнате». С этого места в зеркале была видна большая часть «солнечной комнаты».

Уокер все еще был там.

Аманда резко остановилась, чувствуя себя идиоткой из-за того, что не решается снова встретиться с ним. Нет-нет, по крайней мере не сейчас. Она еще не выработала в себе должного безразличия.

Он стоял у плетеного кресла, на котором она сидела несколько минут назад. Вид у него не слишком счастливый, отметила Аманда. Он стоял, опустив голову, мрачно глядя вниз. Наклонился на секунду и снова выпрямился, держа в руках ее шарф. Несколько раз свернул узкую полосу шелка какими-то порывистыми движениями, ощупывая пальцами мягкую ткань. Поднес шарф к лицу, провел по нему губами. Замер. Глубоко вдохнул. Затем тихо выругался сквозь зубы, кинул шарф обратно на кресло, повернулся и вышел из комнаты.

Аманда, прислонившись к стене, глядела в зеркало, в котором отражалась «солнечная комната», теперь пустая. Больше никаких беспокойных адвокатов… Она слышала свое собственное прерывистое дыхание. Ноги внезапно ослабели, удары сердца гулко отдавались во всем теле. Она подняла дрожащую руку, коснулась горящей щеки.

Вот вам и безразличное отношение… Что же теперь будет?

В начале вечера казалось, что ни дурные предчувствия Аманды, ни предостережения Уокера не сбудутся. Перед ужином все, как обычно, собрались в гостиной. Говорить, похоже, было не о чем. Но по крайней мере в наступавшем время от времени молчании не чувствовалось сколько-нибудь заметного напряжения.

Уокер сидел рядом с Кейт и разговаривал в основном с ней. Она в этот вечер казалась более оживленной, чем обычно. А может быть, это он сегодня в ударе, подумала Аманда. Уокер и Кейт, по всей видимости, наслаждались обществом друг друга. Аманда представления не имела, о чем они могут говорить.

Сама она слушала утомительные рассказы Риса о том, в чем состоят обязанности вице-президента крупной, быстро развивающейся компании. Аманда с трудом изображала заинтересованность, все время чувствуя на себе саркастические взгляды Салли.

К тому времени как вошла Мэгги, у Аманды появилось искушение сослаться на усталость и удалиться в свою комнату. Однако она понимала, что этого делать нельзя. Это было бы настоящей трусостью. Не может она доставить Уокеру такое удовольствие.

Место Джесса во главе стола пустовало. Никому и в голову не пришло его занять. Никто никогда не садился и с противоположной стороны стола, где, по-видимому, когда-то сидела покойная жена Джесса, Мэри. Сегодня по одну сторону стола расположились Аманда, Рис и Мэгги, по другую — Уокер, Кейт и Салли.

Во время ужина Рис все время развлекал Аманду рассказами о своей компании. Салли и Мэгги говорили о лошадях, Кейт с Уокером, по-видимому, исчерпали все темы для разговора. Оживление Кейт исчезло, и теперь на ее прелестном лице появилось напряженное выражение.

Собаки одновременно вскочили со своего места за стулом Аманды и ринулись к входной двери, громко стуча когтями по полированным деревянным полам. Все сразу поняли, кто пришел.

— Джесс вернулся, — объявила Мэгги и обеспокоенно взглянула на Аманду. — Если он хорошо себя чувствует, придет к нам. Если же нет, его надо оставить в покое. И ни в коем случае не упоминайте о том, где он был.

— Хорошо.

Эти новые инструкции не удивили Аманду. Она уже привыкла по крайней мере дважды в день слышать: «Джесс сказал», «Джесс велел», «Джесс так хочет». Интересно, новый хозяин или хозяйка «Славы» тоже возьмет все дела семьи в свои руки?

Джесс неожиданно вошел в комнату. Он выглядел утомленным, был очень бледен и двигался с трудом. Он подошел к своему месту во главе стола, по дороге коснувшись плеча Аманды и тепло улыбнувшись ей. Кивнул остальным. Положил руку на спинку стула, однако садиться не стал.

Мэгги поднялась с места.

— Сейчас скажу Эрлин, чтобы принесла вам тарелку.

Джесс жестом остановил ее.

— Я не голоден.

Он оглядел всех сидевших за столом.

— Я должен вам кое-что сообщить. Пожалуй, можно сделать это сегодня.

Аманда положила вилку, крепко сцепила руки на коленях. Она никогда не верила в возможность чтения мыслей на расстоянии, но сейчас нисколько не сомневалась в том, что знает, о чем будет говорить Джесс. И наверняка не одна она за столом в этот момент обрела дар ясновидения. В считанные секунды напряжение в комнате стало таким острым, что воздух, казалось, вибрировал.

— Джесс, — начал Уокер.

— Я рад, что вы тоже здесь, Уокер. Когда закончите, зайдите ко мне в кабинет.

— Хорошо, Джесс, но…

— Я хочу сегодня же обговорить все детали. — С едва заметной улыбкой на тонких губах Джесс снова оглядел присутствующих. — Теперь, когда Аманда вернулась домой, нет смысла откладывать. Я решил изменить завещание.

Аманда на секунду закрыла глаза, потом устремила их на тарелку, не осмеливаясь взглянуть на остальных. Ей показалось, что все перестали дышать.

— Джесс, — медленно произнес Уокер, — я не могу считать, что выполнил свои обязанности, если не посоветую вам еще раз все обдумать.

— Я уже все обдумал. Я знаю, что делаю, Уокер, поверьте мне. — С насмешливой улыбкой он еще раз обвел взглядом сидевших за столом. — Я точно знаю, что делаю.

Салли издал злобное проклятие, похожее на рык, отшвырнул стул и выбежал из комнаты. Джесс не пытался его остановить. Лишь коротко рассмеялся и обернулся к Уокеру:

— Приходите, когда закончите.

Он вышел. Некоторое время в комнате стояла мертвая тишина. Потом Уокер быстро встал из-за стола.

— Прошу извинить меня, — сказал он и направился вслед за Джессом.

Следующей встала Кейт.

— Извините, — произнесла она своим обычным спокойным тоном, не торопясь сложила салфетку и вышла.

Рис, застывший и белый как мел, последовал за ней без единого слова.

Аманда наконец подняла глаза. Обернулась к Мэгги. Лицо домоправительницы оставалось непроницаемым. Она молча отодвинула свой стул и тоже вышла из комнаты. Аманда почувствовала боль, как от пощечины. Отодвинула тарелку, положила локти на стол.

— Проклятие!

Из кухни появилась Эрлин. Удивленно оглядела пустую комнату.

— А я приготовила на десерт мороженое с персиками. Что случилось?

— Случился ураган Джесс, — с горечью ответила Аманда.

Уокер поднял глаза от страниц блокнота, испещренных многочисленными пометками, на Джесса, беспокойно расхаживавшего по комнате.

— Прочли?

— Да. — Уокер откинулся на спинку кожаного кресла и тяжело вздохнул. — И хочу повторить еще раз: это плохая идея, Джесс. Неужели нельзя подождать хотя бы результатов генетического анализа, прежде чем принимать окончательное решение?

— Не хочу. Мне совсем не нужно, чтобы чужие люди, посмотрев в какую-то дурацкую лабораторную колбу, сообщили мне, что Аманда — моя внучка. Я и так это знаю.

— Если бы вы согласились подождать еще немного…

Джесс уперся руками в письменный стол и наклонился к Уокеру, яростно сверкнув глазами.

— Ждать? Чего? И до каких пор? Пока огонь в аду не замерзнет? Или пока вы не поставите все точки над i и не выполните все дурацкие требования ваших замшелых законов?

— Пока мы не будем знать наверняка.

— Я уже сейчас знаю наверняка! — Джесс поморщился, задохнулся от приступа боли. — Уокер, у меня не осталось времени. Доктора говорят, что Рождество — это крайний срок. Я теперь считаю каждый день своей жизни. Их осталось совсем немного.

Уокер медленно кивнул. Заговорил спокойным тоном:

— Я все понимаю, Джесс. Но я не могу не тревожиться. И не только потому, что вы поверили Аманде без достаточных доказательств, но и по поводу… всего остального. — Он указал на блокнот.

— Сомневаетесь в моей способности разумно вести дела? Раньше вы никогда в этом не сомневались. Уверяю вас, мой рассудок в полном порядке. Как всегда.

Джесс сел в кресло.

— Я ни минуты не сомневаюсь в вашей способности здраво мыслить, Джесс. Мне просто кажется, что вы не дали себе времени как следует все обдумать. Вот, например, вы не изменили завещание в том пункте, который касается Мэгги, но… Салли, Рис, Кейт… Как они это воспримут? Что они должны чувствовать?

— Я о них позаботился.

— Но они лишаются того единственного, что имеет для них значение. Вы оставляете им немного денег, немного земли и мизерную часть акций. Салли будет так же, как сейчас, работать с лошадьми, но они не будут ему принадлежать. Рис может продолжать работать на своем прежнем месте, однако не будет иметь влияния на дела компании, вы об этом позаботились. А Кейт…

— У нее есть деньги матери, — резко перебил Джесс. — Достаточно денег. Она может переехать в другое место, если захочет. А может быть, Аманда предложит ей остаться здесь.

Уокер с трудом сдерживался, изо всех сил стараясь казаться спокойным.

— Вы только послушайте себя, Джесс. Вы понимаете, что говорите? Кейт — ваша дочь, она же родилась здесь, в этом доме. В отличие от Аманды. Даже если Аманда и в самом деле та, за кого себя выдает, она всего лишь проводила здесь лето. Она не прожила здесь всю свою жизнь. Она боится лошадей. А все ее знания по архитектуре, текстильному делу, изготовлению мебели сводятся к нескольким фразам.

— Она может стать законной владелицей по праву рождения.

Уокер едва не выругался вслух. Старик не хочет видеть ничего, кроме своей драгоценной Аманды. Ну как его убедить!

— Хорошо, тогда подумайте вот о чем, Джесс. Сегодня, после вашего небольшого объявления, все поняли, что вы собираетесь сделать. Никто не сомневается, что вы намерены практически все свое состояние оставить Аманде.

— Ну и что из этого? Оно мое. Могу оставить кому захочу.

— Не спорю. Но Аманде в таком случае придется иметь дело с нелегким наследством, которое принесет ей ненависть всех родных. Вам, возможно, удается держать в руках Риса и Салли. Я не говорю о Кейт, она вообще никогда с вами не спорила. Но что будет, когда вас не станет? Вы думаете, Аманда вас поблагодарит, если ей придется защищать в суде явно несправедливое завещание?

Джесс негодующе фыркнул:

— Во всем штате не найдется такого судьи, который бы…

Уокер вспомнил, что сам не так давно говорил Аманде примерно то же самое.

— Если бы вы разделили имущество по справедливости, тогда да, согласен. Но предположим на минуту, что результаты анализа окажутся недостаточно определенными или, наоборот, не подтвердят ее претензии.

— Такого не может быть.

— Может, даже если она действительно Аманда Далтон. И вы знаете это не хуже меня. В таком случае у Салли, Риса и Кейт будут убедительные основания для того, чтобы опротестовать завещание, сославшись на обман и мошенничество. Да я сам посоветую им это сделать.

— Вы?!

— Я, как вы знаете, поверенный семьи Далтонов. Всей семьи. И я обязан заботиться о соблюдении интересов своих клиентов. Если Аманда — не та, за кого себя выдает, тогда у нее нет абсолютно никаких прав даже на самую малую часть вашего имущества. Я сам обращусь в суд. Судья может решить, что вы, когда составляли это завещание, были… нездоровы и в этом болезненном состоянии вообразили себе бог знает что. Что вы убедили себя, будто она Аманда Далтон просто потому, что у вас осталось слишком мало времени.

Старик, белый как бумага, яростно сверкнул на него глазами цвета потускневшего серебра.

— А теперь вы послушайте меня, Уокер. Слушайте внимательно. Я требую, чтобы вы переписали завещание в точности так, как я вам сказал, и представили мне на подпись как можно скорее. И еще хочу предупредить вас, что напишу несколько писем, которые разошлю самым влиятельным людям штата и в которых изложу, почему я решил распорядиться своей собственностью именно таким образом. Я предупрежу их, что некоторые из моих корыстных родственников намереваются опротестовать мое завещание и что меня это крайне огорчает. А для верности еще и позвоню этим людям по телефону, так чтобы абсолютно всем стало ясно — могу даже в суде присягнуть — я совершенно точно знаю, что делаю. Кроме того, на вечере, который мы даем в честь Аманды в следующую субботу, я поговорю с судьей Феррисом, с шерифом, с друзьями и соседями. С кем только будет возможно — с мэром, с членами городского совета, с врачами и сестрами в клинике, с библиотекарем, наконец, черт побери! И всем им скажу то же самое, Уокер. Я скажу им, что Аманда — моя внучка. Потому что я так решил. Я скажу им, что мне плевать на все анализы крови. Она моя внучка, и я хочу оставить ей все свое имущество.

— Джесс…

— И еще я скажу всем, что с ее стороны не было никакого обмана или мошенничества. Она не попросила у меня ни цента, Уокер. И не попросит, я знаю. Она не позволила мне купить для нее новый автомобиль, сказала, что машина ей не нужна. Она отказалась от кредита в магазинах и от кредитной карточки в банке. Скажите сами, разве она похожа на ненасытную стерву?

— Я этого не говорил.

Джесс не обратил внимания на его слова.

— Ну а теперь идите и можете советовать им опротестовывать завещание. Скатертью дорога. Но я требую, чтобы оно было готово, и как можно скорее.

Уокеру указывали на дверь, не допуская никаких возражений.

Он понимал, что Джесс сейчас слишком утомлен и, возможно, страдает от боли. Может быть, потом, позже, удастся доказать ему всю несправедливость — и даже опасность — того, что он делает.

Может быть…

Сжимая в руке сложенные странички с записями из блокнота Джесса, Уокер вышел из кабинета и направился к выходу. Сейчас ему не хотелось никого видеть. Однако в холле он столкнулся с тем человеком, которого ему хотелось видеть меньше всего.

Аманда стояла у лестницы, собираясь подняться наверх.

— Уокер? — нерешительно позвала она.

Он остановился, глядя на нее. Интересно, отражаются ли на его лице те чувства, которые он сейчас испытывает?

— Если вы собираетесь праздновать победу, — холодно произнес он, — то советую пока подождать. Вам еще далеко до получения наследства.

— Я не хотела, чтобы Джесс менял завещание.

— Допустим.

Она нерешительно шагнула к нему. В ее потемневших глазах, искавших его взгляда, отражались тревога и печаль. Уокера охватила ярость. Черт побери, она выглядит такой взволнованной, такой расстроенной…

Но почему он, сам того не желая, готов поверить в ее в искренность?

— Он ведь еще не изменил завещание? Я хочу сказать… на это ведь нужно какое-то время?

— Я займусь этим в понедельник с утра. Это достаточно сложный документ, даже независимо от того, будут в нем изменения или нет. Так что работа займет несколько дней, может быть, целую неделю. Тем временем я попытаюсь сделать все возможное, чтобы отговорить Джесса. Поэтому вам я пока не советую подсчитывать деньги.

В горле першило так, что больно было говорить. Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел из дома. Лишь в последний момент сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.

Семья Далтонов принадлежала к местной баптистской церкви, но из всей семьи лишь одна Кейт регулярно посещала службы по воскресеньям. Джесс ограничивался щедрыми пожертвованиями. Он всегда первым вносил деньги, если требовалось обновить крышу или купить новый автобус, однако проповеди он терпеть не мог и поэтому на службы никогда не ходил. Рис приходил на Рождество и Пасху, по-видимому, считая это вполне достаточным для того, чтобы застолбить себе место на небесах. Салли никогда не бывал в церкви и даже не давал себе труда как-то это объяснить. Мэгги же, как оказалось, относилась к религии с явным цинизмом, что немало удивило Аманду.

Все это она выяснила за завтраком в воскресенье. Они сидели в «солнечной комнате» вдвоем с Мэгги. После разговора у бассейна Аманда чувствовала себя неловко с домоправительницей. К тому же она не знала, как восприняла Мэгги решение Джесса изменить завещание.

— Джесс еще спит, — ответила на ее вопрос Мэгги. — Кейт уже ушла. Она помогает в церкви перед службой. Салли, как всегда, в конюшнях, а Рис по воскресеньям обычно спит допоздна. Если вы хотите поехать в церковь, Остин вас отвезет.

Аманда отпила глоток кофе. Пожала плечами.

— Да нет, наверное. Как-то неловко ехать туда одной.

Мэгги понимающе кивнула:

— Удивляюсь, как это проповедник Блисс2 еще не заглянул к нам, чтобы посмотреть на вас.

— Блисс? Это его фамилия?

— Да. Люди уже устали шутить по этому поводу.

Аманда не могла сдержать улыбку.

— Да, наверное, нелегко жить с такой фамилией. Он по крайней мере хороший проповедник?

— Он хорошо проповедует на приемах, а в церкви я его ни разу не слышала. У меня не хватает терпения выслушивать всю эту религиозную чушь. Слишком легко объясняются все события в жизни человека.

— Например? — с искренним любопытством спросила Аманда.

— Ну… например, что несчастья на землю Бог посылает, чтобы испытать человека ради его же блага. Какое же это благо, когда погибают невинные люди или страдают дети? Я никогда в это не верила, поэтому и не хожу в церковь. — Мэгги неожиданно улыбнулась. — Правда, меня все-таки спасли. В детстве меня окрестили.

— На всякий случай?

— Я думаю, трудно оставаться совершенным атеистом. А вы крещеная, Аманда?

Аманда поставила чашку на стол.

— Мама хотела, чтобы я сама приняла решение. Я крестилась в шестнадцать лет.

Мэгги не спросила, что означало это решение. Просто кивнула и переменила тему разговора. Оставшуюся часть завтрака они говорили о списке приглашенных на вечер в следующую субботу. Похоже, должны прибыть все сколько-нибудь известные люди округа. Им всем, конечно, не терпится увидеть Аманду и решить, не самозванка ли она. Мэгги, разумеется, сформулировала это не совсем так.

— Вы у нас сейчас самая интересная тема для сплетен, с тех пор как бывшего священника застали в постели с женой одного из дьяконов.

Аманда чуть поморщилась.

— Постараюсь не обмануть ожиданий.

— Можете не беспокоиться. Некоторые уже видели вас в городе еще до того, как Уокер привез вас сюда. Так что их любопытство удовлетворено. Они будут внимательно наблюдать за всеми нами и задавать вам множество вопросов, думаю, не слишком деликатных.

Аманда кивнула:

— Я к этому готова.

— И все же, надеюсь, вечеринка будет удачной. Люди здесь дружелюбные, простые. Многие женщины принесут сладкое, в основном пироги. У нас в округе не бывает больших ярмарок, так что показать свое кулинарное искусство можно только на званых вечерах. С годами это превратилось в традицию.

Аманда не смогла сдержать улыбку.

— Победителя Джесс наградит голубой лентой?

— Не совсем так. Но будет много разговоров о том, чей пирог лучше. Часто такие обсуждения заканчиваются склоками. Это тоже интересно. Кстати, если не хотите никого обидеть, пробуйте все.

Аманда вздохнула:

— Я не очень большая любительница сладкого. Люблю пироги с ягодами и персиками, ко всему же остальному совершенно равнодушна.

— Ну тогда считайте, что вам повезло. Шарон Мелтон всегда приносит пирог с черникой, да такой, что пальчики оближешь. Эрлин печет прекрасные пироги с персиками. Что же касается всего остального, обязательно все попробуйте и сделайте вид, что потрясены. Вы такая маленькая и худенькая, все поймут, что вы не можете много съесть.

— Слава Богу за его маленькие милости. Простите мне этот кламбур.

— Могло бы быть хуже. Если бы Джесс решил устроить вечеринку с деревенским ужином, все принесли бы по крайней мере по два блюда.

— Как интересно.

— Прошлым летом все соревновались на лучшее блюдо из брокколи. У нас тут было очень зеленое лето.

— Как жаль, что я это пропустила.

Мэгги рассмеялась и заговорила о гостях. Аманда слушала вполуха. У нее возникло ощущение, что отношение Мэгги к ней изменилось. Домоправительница смотрела на нее по-иному, чем раньше. Пристальнее. Возможно, с подозрением? И внутренне она все время настороже. Но почему? Из-за того, что Джесс объявил о своем намерении изменить завещание? Нет, Аманда уловила перемену Мэгги еще до того. Может быть, из-за этого разговора у бассейна, когда она призналась, что мать не научила ее играть на пианино? Какая загадка кроется в этом пианино?

Спросить Аманда не решалась, поэтому просто слушала болтовню Мэгги. Лишь к концу завтрака слова домоправительницы неожиданно привлекли ее внимание.

— Вчера вечером Джесс сказал мне, что хотел бы сегодня побыть с вами. Думаю, он собирается начать знакомить вас с семейным бизнесом.

— Мэгги, я совсем не хотела, чтобы он менял завещание. Я не для этого вернулась сюда.

— Это неизбежно, — бесстрастным тоном ответила Мэгги. — Ни для кого не секрет, что Джесс недоволен тем, как руководит делами Рис. Салли вообще ничем не интересуется, кроме своих лошадей.

— А Кейт? Она же его дочь.

— Кейт убила Мэри. Так он считает.

— А сам он не имел никакого отношения к беременности жены?! — воскликнула Аманда, потрясенная такой вопиющей несправедливостью.

Мэгги пожала плечами:

— Что тут говорить. Ему необходимо было кого-то обвинить в смерти жены. А он не такой человек, чтобы винить себя. В любом случае Кейт явилась причиной ее смерти, хотя это, конечно, не ее вина. С тех пор прошло сорок лет, но его отношение не изменилось. Теперь по крайней мере он ее терпит. Когда она была ребенком, он не выносил даже ее присутствия. Как вы знаете, я пришла в этот дом в качестве гувернантки.

— Да, я знаю.

— Сначала мне здесь было очень одиноко. Джесс с ума сходил от горя. О ребенке и слышать не хотел. Адриан было пятнадцать, Брайану едва исполнилось тринадцать. После смерти Мэри некому стало вести дом. Я делала что могла. К тому времени как Кейт пошла в школу, «Слава» стала моим домом. Джессу нравилось, как я вела хозяйство, и он попросил меня остаться.

— Вы, должно быть, пришли сюда совсем молодой.

Мэгги улыбнулась.

— Мне тогда только-только исполнился двадцать один год. В то время от гувернантки не требовалось никакого специального образования, не то что сейчас. Я сама росла в большой семье, у меня было много младших братьев и сестер. Этого оказалось достаточно. Нанял меня Дункан Мак-Леллан, отец Уокера. Джесс в то время не мог сам ничего решить.

Аманда несколько секунд колебалась, прежде чем задать следующий вопрос:

— Значит, для Кейт вы как мать?

— Я ее вырастила, но она никогда не считала меня матерью. Когда она подросла, ей объяснили, что ee мать умерла. Если она к кому-то и относилась как к матери, — задумчиво добавила Мэгги, — то, наверное, к Кристин. Брайан впервые привез ее сюда на лето, когда Кейт исполнилось семь лет. Кристин любила маленьких детей. Наверное, это естественно, что Кейт к ней привязалась.

Аманда покачала головой:

— Я… почти не помню Кейт.

— Джесс настоял, чтобы она проводила несколько недель в летнем лагере. Поэтому вы очень мало виделись. Он хотел отослать ее в школу-интернат, но я его отговорила. Как я уже сказала, он ее не выносил. Только когда она выросла, он смирился с ее присутствием.

— Это жестоко, — тихо проговорила Аманда. — И несправедливо.

— Джесс дал Кейт то, что мог. Она никогда ни в чем не нуждалась. Но он ни разу даже не дотронула до нее.

Аманда хотела сказать, что равнодушие иногда хуже любого оскорбления, но промолчала.

— Я ни разу не видела портрета Мэри. Он где нибудь существует?

— Да. В его спальне.

Мэгги извинилась, встала из-за стола и направилась на кухню.

Аманда смотрела ей вслед. Внезапно ей пришло в голову, что Мэгги влюблена в Джесса, и, наверное, уже давно.

Джесс еще не оправился после вчерашних процедур, и Аманде удалось уговорить его отложить серьезные разговоры. Она сказала, что все равно не сможет усидеть в доме в такой прекрасный день. Он был явно огорчен, но смирился и по настоянию Мэгги сразу после ленча отправился вздремнуть.

Аманда понимала, что это только отсрочка. Рано или поздно разговор с Джессом состоится, и она ждала его со страхом. Ей придется сказать откровенно, как она относится к его решению, и главное — она не была уверена, что сможет убедить Джесса изменить его. Значит, придется прибегнуть к угрозам, а Джесс не такой человек, которого можно легко загнать в угол.

Разгуливая по саду в компании своих четвероногих друзей, Аманда вновь и вновь обдумывала положение, в которое попала. Конечно, она понимала, что Джесс неизбежно захочет изменить завещание, но не думала, что это произойдет так скоро. А публичное заявление Джесса поставило ее в невероятно трудное положение.

Разумеется, это соображение его все равно не остановило бы. Как и в тот первый день, когда никто из его домочадцев не мог, по его убеждению, выпустить собак на волю без приказа — хотя кто-то же это, несомненно, сделал, — так и теперь, он уверен, что ни один из членов его семьи не посмеет воспротивиться его воле. Даже несмотря на то что он собирается лишить дочь и внуков наследства. В этом слабое место Джесса: он слишком уверен в собственной неуязвимости. Ему даже не пришло в голову, что своим заявлением он поставил Аманду под удар.

На карту поставлены огромные деньги. Людей и не из-за такого убивали. И даже если она публично объявит, что совершенно не заинтересована в наследстве, никто ей не поверит, особенно сейчас, когда Джесс уже поручил изменить завещание.

Время, постоянно подгонявшее ее, теперь понеслось с головокружительной быстротой, а она даже не приблизилась к разгадке, за которой сюда приехала.

Уокер сказал, несколько дней, может быть, неделя… Наверняка он постарается затянуть этот процесс, насколько сможет. Но в конце концов завещание будет готово, и Джессу только останется его подписать. Если она не сможет разубедить его… что тогда?

Она сказала Джессу правду: она действительно не смогла бы усидеть в комнате. Тревога снедала ее, и даже прогулка по саду не помогала.

Аманда решила искупаться. Подойдя к бассейну, она увидела Кейт и остановилась в нерешительности. Потом все же поставила свою сумку рядом с шезлонгом, на котором лежали вещи Кейт. Залюбовалась ее гибкой грациозной фигурой в черном цельном купальнике. Кейт плыла крупными широкими бросками.

— Вы великолепны! — с искренним восхищением произнесла Аманда, когда Кейт вышла из воды.

Кейт на секунду остановилась, оглядела Аманду с головы до ног, остановилась на лице с каким-то странным выражением. По всей видимости, слова Аманды ее удивили, но уже в следующую секунду ее прелестное лицо снова обрело обычное выражение безмятежного спокойствия.

— Благодарю. Это гены.

— И кроме того, наверное, активный образ жизни. Вы плаваете, много ездите верхом, если я не ошибаюсь.

— Раза два-три в неделю.

Кейт села в шезлонг и стала вытирать свои золотистые руки, глядя на Аманду непроницаемыми глазами цвета тусклого серебра, совсем как у Джесса.

Аманда улыбнулась:

— Хотела бы я так же любить лошадей. Верхом можно увидеть гораздо больше.

— Да, наверное.

Аманда надела солнечные очки. Сделала еще одну попытку:

— Этот званый вечер, который планирует Джесс… наверное, он доставит вам с Мэгги массу лишних хлопот?

— Летом мы всегда устраиваем званые вечера.

— И все же… если я могу чем-нибудь помочь…

— По-моему, вы уже достаточно сделали, — вежливо произнесла Кейт.

Наступило долгое молчание. Аманда вздохнула.

— Кейт, я понимаю, у вас нет оснований верить, что я та, за кого себя выдаю, но…

— Я знаю, кто вы, — ровным голосом проговорила Кейт со странной улыбкой в глазах. — И я знаю, что вы явились сюда, чтобы разрушить нашу семью.

— Это не так, Кейт. Прошу вас…

Кейт встала, накинула халат, сунула ноги в сандалии. Выражение ее лица оставалось холодным, глаза все так же странно мерцали.

— О чем вы меня собираетесь просить? Чтобы я вас поняла? Не думаю, что это возможно. Если бы вы сюда не приехали, все могло бы быть иначе.

— Если вас беспокоит завещание Джесса…

Кейт не дала ей договорить. Рассмеялась резким смехом.

— Завещание?! Да я о нем и не думаю. Единственное, что мне нужно, это… — Она резко остановилась, с трудом овладела собой. — Вы даже не представляете себе, что вы сделали.

Захватив полотенце, она пошла в дом.

— Мы не можем позволить ему сделать это! — воскликнул Рис.

Салли придержал норовистую молодую лошадь.

— Потише.

Рис нетерпеливо фыркнул, опасливо покосившись на нее. Ему не понравилось, как она на него смотрела. Она уже едва не лягнула его, когда он проходил мимо. Рис не обладал врожденной способностью Салли управляться с лошадьми. Скорее наоборот. Казалось, он так же действовал им на нервы, как и они ему.

— И как же ты хочешь ему помешать? — спросил Салли.

— Мы должны что-нибудь придумать. Ты не хуже меня знаешь, что он собирается лишить нас наследства.

Рис стоял в дверях сарая, вертя в руках уздечку.

Салли положил на место щетку и взглянул на старшего брата, продолжая одной рукой поглаживать кобылу.

— Он может оставить все приюту для престарелых котов, и мы все равно ничего не сможем изменить. Если тебя удивляет то, что он решил сделать наследницей Аманду, то меня нет.

— Ты хочешь сказать, что тебя это не волнует?! Будет тебе, Салли. Передо мной можешь не притворяться. Я знаю, как тебе необходима «Слава». А что, если она решит продать поместье? Ты не сможешь купить ни дом, ни конюшни. Так же, как и я. Нам дадут под зад коленкой, а здесь будут хозяйничать посторонние.

— Она не продаст «Славу». Этого никто не сможет сделать.

Рис коротко рассмеялся.

— Если тебе «Слава» кажется центром вселенной, то это не значит, что и все остальные думают так же. Даже если она настоящая Аманда, она здесь двадцать лет не была. А воспоминания Кристин вряд ли были уж слишком радужными. Для нашей дорогой кузины это поместье — не более чем дойная корова.

Салли взял щетку и принялся расчесывать гриву лошади медленными ласковыми движениями, так не вязавшимися с сердитым выражением его лица.

— Я этому не верю. Она не сделает этого, если в ней есть хоть капля далтоновской крови.

— Точно. Но в ней нет ни капли, это я тебе говорю.

— Генетический анализ покажет.

— Может быть, покажет, а может, нет. Ты помнишь, нас предупреждали, что по результатам анализа можно судить о родстве лишь на восемьдесят процентов. К тому же старик, как ты понимаешь, не собирается дожидаться результатов анализа. Он уже меняет завещание.

— Но это еще не сделано. Уокер наверняка потянет время, насколько сможет. Ему это так же не нравится, как и нам.

— А нам тем временем что делать? Сидеть сложа руки и ждать, пока вмешается судьба? Аманда, например, упадет с лестницы и сломает себе шею?

— Очень смешно.

— Тогда что же? Я не припомню, чтобы Джесс когда-нибудь менял свое мнение. Помнишь, он принял сторону Никсона во время Уотергейта, и ничто не могло его сдвинуть. И здесь он не передумает, если только не удастся точно доказать, что она самозванка. А уж когда он подпишет завещание, тогда все, нам конец. Я ведь говорил тебе о том, что слышал обрывки его разговора с Уокером вчера вечером. Если он напишет все эти письма и переговорит со всеми в округе, мы не сможем опротестовать завещание в суде.

— Если Джессу вздумается говорить, его никто не остановит. А перехватывать письма — это нарушение федеральных законов.

— Но мы должны ему помешать.

Салли закончил чистить лошадь, молча отвел ее конюшню.

— Ну скажи же хоть что-нибудь!

— Какого черта ты хочешь от меня услышать? Не могу я заставить Джесса изменить решение. И ты не можешь. Что дальше? Если у тебя есть какие-нибудь идеи, давай выкладывай. Я с удовольствием послушаю.

— Может быть, стоит взглянуть на эту проблему с другой стороны. Если не удастся убедить Джесса, займемся Амандой.

— И каким же образом? Вежливо попросим ее отказаться от «Славы»?

— Не будь идиотом. Мы должны доказать, что она мошенница и самозванка.

— Но мы этого точно не знаем.

— Да будет тебе! Не веришь же ты на самом деле, что она настоящая Аманда. Явилась неизвестно откуда через двадцать лет, в тот самый момент, когда старик готов откинуть копыта. Очень удачно. Да ты только взгляни на нее. Ни в одном поколении Далтонов не было таких коротышек. Все — и мужчины, и женщины — были под шесть футов. И эту бледную кожу она унаследовала не от Далтонов. Кристин покрывалась загаром при одном только упоминании о солнце.

— Не помню.

— Зато я помню. Да это видно и на портретах, и на фотографиях. Нет, наша малышка — не та, за кого себя выдает.

— Ты не можешь знать этого наверняка, Рис.

— Не могу, говоришь? А ты заметил, что она левша?

Салли нахмурил брови.

— Нет, не заметил. Ну и что из этого?

— А то, что Аманда не была левшой.

— Ты уверен?

— Совершенно точно.

— И что, никто, кроме тебя, не заметил?

Рис пожал плечами:

— Наверное, никто об этом не подумал. Все ждут так называемых научных данных. Я это помню только потому, что в то лето часто шли дожди и Аманда почти все время рисовала лошадей, забившись в какой-нибудь угол. Правой рукой.

— Ну так скажи об этом Джессу.

— Чтобы он назвал меня лжецом? Это не доказательство. Никто не вспомнит, левша она была или правша. Через двадцать-то лет. Но я точно помню. Я знаю, она мошенница. Должны быть и еще доказательства. Нам только надо их найти.

— Даже если мы их найдем, с чего ты решил, что Джесс их примет? Время его подходит к концу, и он так надеется, что Аманда вернулась, он поверит всем ее объяснениям, что бы мы с тобой ни обнаружили. А если ты восстановишь против себя Джесса, будет еще хуже. Вот что я тебе скажу, Рис: оставь все как есть, Не заставляй Джесса делать выбор, иначе проиграешь.

— Я не для того протирал штаны все эти годы только и стараясь угодить Джессу, чтобы теперь спокойно смотреть, как все уплывает из рук. Если ты не хочешь попытаться, я сделаю это сам. Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы защитить свои интересы.

Салли несколько минут стоял, глядя вслед Рису. Потом выругался сквозь зубы и направился к конюшне номер три, пытаясь переключить мысли на годовалого жеребца, стоявшего следующим номером в его списке дел на сегодня.

Он шел не оглядываясь и поэтому не видел, как из своей квартиры спустился Бен Прескотт.

Аманда вошла в кабинет Джесса, когда он разговаривал по телефону. Увидев ее, улыбнулся и знаком пригласил войти. Она закрыла за собой дверь, подошла к картине с изображением Брайана, Кристин и Аманды Далтон.

Прекрасная семья… Однако, как оказалось, не такая уж благополучная. Кристин, по-видимому, не знала счастья в замужестве, а в последнее лето, судя по всему, изменила мужу. Брайан то пренебрегал женой, то безумно ревновал ее. Что же касается Аманды… Что могла знать маленькая девочка? Только то, что у нее всегда есть мягкая постель, вкусная еда и родители рядом. Что светлячки светятся и после смерти. Что лето пахнет по-особому. Что гром не убивает. Что новые туфельки скрипят при каждом шаге. Что никаким карандашом не изобразить ясное летнее небо, что, если стоять совсем-совсем тихо, бабочка сядет на руку, что у новорожденного жеребенка ноги потешно разъезжаются в разные стороны, что речного рака можно заманить в глиняный кувшин. Что ночные кошмары — это невзаправду, какими бы страшными они ни казались.

— Твоя мать была очень волевой женщиной.

Аманда обернулась.

— Значит, у меня это в крови. Я тоже упрямая.

— Я бы удивился, если бы это было не так, моя радость.

Аманда прошла через комнату, села в кресло перед столом. На лице ее появилось серьезное, почти мрачное выражение.

— Нам надо поговорить, Джесс.

— О чем?

— О вашем завещании.