"Рискуя и любя" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)

Глава 19

В три часа ночи занавески на балконных дверях зашевелились. Ниема лежала в темноте без сна, ожидая появления Джона. Она не слышала ни звука — только видела, как затрепетали занавески, затем его темный силуэт на фоне окна.

Она села в постели и плотнее запахнула халат. В комнате царил мрак, и они не могли разглядеть друг друга как следует, но Ниема решила, что ей сейчас потребуется обезопасить себя всеми возможными способами. Он пересек комнату бесшумно, как призрак, и приблизился к высокой кровати с пологом на четырех столбиках. Наклонившись, он прошептал ей в ухо:

— Ты осмотрела комнату?

— Я сразу все проверила, — ответила она также шепотом. — То, что мне удалось обнаружить, относится к общей системе безопасности. Так что все чисто.

— А вот у меня нет.

— Постоянные или временные «жучки»?

— Постоянные. Ронсар ведет наблюдение за теми, кого помещает в эту комнату. Возможно, все остальные комнаты в этом крыле тоже прослушиваются, и он сам решает, кого туда поселить.

Он присел на край постели, и матрас под ним прогнулся. Ниему охватила легкая паника, но она тут же взяла себя в руки. Вряд ли он попытается ее поцеловать сейчас — в этом нет необходимости, они же одни.

— Тебя не слишком шокировало то, что произошло сегодня вечером? — спросил он с тревогой в голосе. — У тебя был такой остолбенелый вид. Я думал, ты поняла наш план.

— Не совсем, — вымолвила она, стараясь говорить как можно безразличнее. — Но ничего, я справилась.

Лицо Джона выделялось в темноте бледным пятном, но теперь, когда он был так близко, она смутно различала его черты и чувствовала жар его тела сквозь простыню.

— Ты отреагировала правильно и хорошо сыграла свою роль.

Спасибо на добром слове, конечно, но она не играла. Она сохранила благоразумие, но ни капли не притворялась. Ее волнение было настоящим, неподдельным, и это пугало ее больше всего. Джон думает, что ее реакция вызвана удивлением, и так даже лучше.

— Все в порядке, — повторила она и добавила, желая переменить тему:

— Какие у нас планы на завтра?

— Мы с Ронсаром обговорим условия сделки. Если мне повезет, он пригласит меня в свой офис. Если нет, я сам его найду.

— Я могу дать тебе примерные координаты. Офис Ронсара находится в западном крыле на первом этаже. У Ронсара есть секретарша Кара Смит, которая бывает в офисе в его отсутствие.

— Значит, нам их обоих придется отвлечь. Я что-нибудь придумаю. Завтра же отыщу офис, проверю там сигнализацию, и мы заберемся туда ночью. Ты поставишь «жучок», я скопирую файлы, а потом мы исчезнем, так что никто ни о чем не догадается.

Если только все пойдет по плану. Все может случиться, в этом Ниема уже убедилась.

— Я тут прихватил тебе подарочек. — Он порылся в кармане и сунул ей в руку металлический предмет, нагретый его телом. Ниема машинально стиснула пальцы на рукоятке пистолета. — Это «ЗИГ». Он поменьше, чем тот, с которым ты тренировалась, но это исключительно для того, чтобы его тебе легче было спрятать.

— Я его засуну в лифчик, — отрезала она. Пистолет весил около фунта, а в длину имел шесть с половиной дюймов. Пока оружие не очутилось в ее руках, она как-то не думала о рискованности предприятия, но теперь внутри ее словно ослабла натянутая струна. Ей еще ни разу не приходилось носить с собой пистолет, даже в Иране, поскольку это могло бы ее выдать; и когда она успела так привыкнуть к оружию?

Джон негромко рассмеялся.

— Молодец, девочка, моя школа, — с одобрением заметил он и похлопал ее по бедру. — Увидимся через несколько часов. Что будешь делать утром? Во сколько ты встаешь?

— Буду спать как можно дольше. — Поскольку она еще не сомкнула глаз, то решила как следует выспаться. — А больше у меня никаких планов нет.

— Тогда увидимся на ленче.

— Где?

— У бассейна в час.

— А почему именно у бассейна? — спросила она, памятуя о том, что Джон ничего не делает просто так.

— Увидеться с тобой, поплавать в бассейне и предоставить Ронсару возможность полюбоваться шрамом на моем плече — это его окончательно убедит.

— У тебя нет шрама на плече, — возразила Ниема и тут же пожалела о своих словах: ведь это говорит о том, что она внимательно разглядывала его, когда он снял футболку во время тренировки.

— У меня нет, а у Джозефа Темпла есть.

Итак, у него даже шрам поддельный. Ниема вспомнила, что он выглядел немного по-другому, когда Ронсар их познакомил, но никак не могла понять, в чем именно разница.

— А что ты еще с собой сделал? Ты поменял имидж.

— Да, я изменил прическу, сделал брови чуть прямее, засунул за щеку два ватных шарика, чтобы изменить форму лица.

— И сколько времени у тебя ушло на создание Джозефа Темпла?

— Годы. Поначалу он был только именем в файле, но я постепенно вывел его на арену, добавив некоторые детали к его описанию и якобы случайную фотографию.

К счастью, этого оказалось достаточно, чтобы Ронсар сравнил некоторые мои приметы с фото.

— Но теперь-то у него наверняка появится твоя фотография, — заметила она. — Он не упустит возможность завести на тебя досье.

— Это не имеет значения, — возразил Джон, вставал. — После завершения нашей миссии Темпл пере станет существовать.

«Интересно, — думала Ниема, — как можно менять обличья, словно одежду? Может, с каждой новой маской он теряет частичку себя? А может, он уже и» не» помни! какой он на самом деле?»

Он подошел к балконной двери, и Ниема неожидан но спросила:

— А как ты поднялся сюда?

— Я не поднялся. Я спустился. С крыши. — С этим словами он скользнул в балконную дверь и растворился в темноте.

Ниема встала с постели, закрыла балкон и снова легла в кровать. Она страшно устала, но, несмотря на это была почти уверена, что всю ночь не сомкнет глаз. Следующие двадцать четыре часа будут решающими, от них зависит успех всего предприятия. Надо сосредоточиться на работе и на время отбросить мысли о Джоне. Скоро все будет позади, она вернется домой, и он исчезнет из ее жизни. Вот тогда она позволит себе думать о нем всласть, потому что его уже рядом не будет.

Каре Смит нравились домашние праздники Луи. Она обожала наряжаться, обожала блеск и роскошь балов вечеринок. Все как в сказочном королевстве: мужчины черных смокингах кружатся с нарядно одетыми дамой по сверкающему паркету бального зала. Из-за своего высокого роста Кара почти никогда не носила туфли на каблуках, однако на вечеринки все же надевала трехдюймовые каблуки, становясь на голову выше окружающих и одного роста с самим Луи. Ее и без того длинные ноги казались еще длиннее, что подчеркивали платья с боковыми разрезами до бедра, открывающими при ходьбе узкую длинную полоску тела.

Но это для вечера, а днем она по-прежнему работала в офисе Луи — разбирала его корреспонденцию и оплачивала счета (удивительно, и тем не менее миллиардеры обязаны платить по счетам, как простые смертные). Кроме того, в ее обязанности входило отвечать на телефонные звонки и информировать Луи о новых заказах и проблемах, требующих немедленного решения. Но в такие дни ее рабочее время значительно сокращалось, и она большей частью отдыхала и развлекалась вместе с гостями: плавала, играла в теннис и бильярд и слушала сплетни. Диву даешься, с какой легкостью люди выбалтывают интимные подробности и правительственные секреты на таких сборищах, особенно если их собеседница — высокая длинноногая блондинка, как будто у той совершенно нет мозгов в голове (именно поэтому Луи и позволял ей так много времени проводить с гостями). Она узнавала массу интересного из бесед с приглашенными знаменитостями.

Этот Темпл ее прямо очаровал. Немногие мужчины могли сравниться с Луи по элегантности и обаянию. Но Темпл ни в чем ему не уступал. И он выглядел таким спокойным, уравновешенным, невозмутимым. Его скупые жесты только усиливали это впечатление. Должно быть, в постели он может заниматься любовью не один час подряд. Она представила себя на месте его партнерши, и по телу ее пробежала сладострастная дрожь.

Впрочем, Кара сразу же понимала, понравилась ли она мужчине или нет. Темпл явно не принадлежал к числу ее обожателей. Как-то раз она вместе с Луи наблюдала сиену в саду, когда он проявил недвусмысленный интерес к этой Джемисон. Кара еще подумала: как-то Луи это перенесет? Он ведь тоже имел виды на миссис Джемисон и оказывал ей больше внимания, чем всем другим женщинам. Но Луи — это Луи, и женщина значит для него не так уж много. Кара знала наверное, что сегодняшнюю ночь он провел не один, в то время как миссис Джемисон рано покинула праздник и спряталась в своей комнате. Господи, да будь Кара на месте миссис Джемисон, она бы ни за что не упустила такую возможность. Она бы сгребла в охапку этого красавца и потащила в постель.

Но Кара выбрала себе нового кавалера в качестве утешительного приза. Он был богат, недурен собой и работал во французском министерстве обороны. У него было что порассказать. Заметив, что жена не отпускает его от себя ни на шаг, Кара решила, что его интересы не ограничиваются работой. Она видела, как он пожирал глазами ее длинные ноги, и небезосновательно предположила, что он найдет способ улизнуть от своей бдительной супруги.

Кара буквально сгорала от нетерпения. У нее не было секса уже… м-да, довольно давно. Черт бы побрал Хоссама с его ревностью! Она пыталась осторожно, постепенно отдалить его от себя и свести их отношения на нет, однако он никак не хотел смириться со своей отставкой. Она не спала с ним, но не спала и ни с кем другим, чтобы избежать скандала. Ей не хотелось сеять раздор среди охранников Ронсара — Луи вряд ли ее за это похвалит.

В девять часов утра Кара явилась на теннисный корт. Вскоре подошел и господин из министерства обороны — без жены. Кара флиртовала с ним напропалую, пока не заметила высокого усатого мужчину в костюме и темных очках, наблюдающего за ними со стороны патио. Проклятие! Если она попытается увести своего кавалера к себе в комнату, Хоссам непременно устроит ей сцену. Луи придет в ярость, когда узнает, что один из его охранников пристрелил гостя.

Вне себя от злости, она закончила игру, извинилась и решительно направилась через широкую лужайку к патио, сердито размахивая ракеткой (хорошо было бы сейчас огреть этой ракеткой Хоссама по его дубовой голове!). Теперь он вздумал за ней шпионить! А она-то старалась быть с ним деликатной! Надо было просто сказать, что он надоел ей до чертиков. Да, настал подходящий момент для серьезного разговора.

Он стоял, скрестив руки на груди, и с самым невозмутимым видом смотрел, как она несется к нему на всех парах. Ростом он был футов шесть; ей нравился его рост, но сейчас она мысленно пожелала, чтобы он стал коротышкой и она могла дать ему пинка под зад.

— Прекрати сейчас же! — прошипела она, свирепо уставившись в темные стекла его очков. — Между нами все кончено. Ты понял? Кончено! Ко-нец. Капут. Финиш. Я бы повторила и на египетском, но ни черта не знаю на этом языке. Мне было хорошо с тобой, а теперь я ухожу…

— Арабский, — пророкотал он.

— Что?

— Египтяне говорят на арабском. Египетского языка вообще не существует.

— Ну, спасибо за информацию. — Она ткнула его пальцем в грудь. — Перестань меня преследовать, перестань шпионить за мной. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, понимаешь ты или нет?

— Я просто хочу быть с тобой.

Вот идиот, в отчаянии подумала она.

— Ах ты, дубина! Да пойми, я не хочу быть с тобой! Я видела все твои фокусы, и теперь мне нужен другой волшебник. Не смей больше докучать своими приставаниями.

Кара оттолкнула его и вошла в дом. Она нацепила на лицо любезную улыбку, здороваясь со знакомыми гостями по пути к своей комнате, которая была расположена на третьем этаже и выходила окнами на подъезд. Но, захлопнув за собой дверь, она дала волю своей ярости. Если Хоссам лишит ее такого прибыльного места работы, она собственными руками свернет ему его толстую шею. Вот из-за таких мужчин и уходят в монастырь — нигде от них нет спасения! Нет, не нужен ей очередной любовник; ей необходимо пройти обследование у психиатра, если она уже собралась постригаться в монахини.

Пусть Хоссам только попробует еще раз бросить взгляд в ее сторону — она пожалуется Луи. С нее хватит!

Джон незаметно осматривал сигнализацию, пока Ронсар отпирал дверь в офис. Замок был кодовый, и каждая цифра номера транслировалась в звуковой сигнал определенного тона, как в телефоне. Ронсар постарался загородить своим телом замок, чтобы Джон не смог подсмотреть код. Джон и не пытался заглянуть ему через плечо; наоборот, он повернулся спиной, оглядывая коридор, и отыскал глазами телекамеру, установленную на углу. Потом незаметно опустил руку в карман пиджака и включил миниатюрный диктофон, записавший звуковые сигналы кода, который набирал Ронсар.

— Нам здесь никто не помешает, — сказал Ронсар. — Прошу вас, садитесь. Хотите чего-нибудь выпить? Кофе?

— Нет, благодарю вас. — Пусть его называют параноиком, но он предпочитает соблюдать осторожность и не есть и не пить, когда ему предлагают. Если это буфет, где едят все, тогда другое дело, а на работе он всегда сохраняет бдительность. Береженого Бог бережет. Простое, но довольно эффективное правило.

Джон оглянулся. На огромном старинном столе стоял компьютер Ронсара, но к нему не был подключен телефонный кабель, из чего следует, что компьютер хорошо защищен. Секретные файлы Ронсара наверняка находятся в этом компьютере. Другая машина стояла на соседнем столе эпохи Людовика XIV и была подключена к телефонной линии, принтеру и сканеру.

На столе Ронсара имелся также маленький монитор с контрольной панелью, и Джон понял, что с помощью его Ронсар осуществляет наблюдение за коридором. Должно быть, где-то в здании находится центральный пункт наблюдения, но это ему еще предстояло выяснить. Возможно, наблюдение ведется лишь за некоторыми комнатами, а не за всем домом, как и в случае с подслушивающими устройствами. А эта часть виллы представляет собой личные апартаменты Ронсара, и он вряд ли позволит своим служащим вести за ним наблюдение.

— Кто занимается производством этого соединения? — спросил Джон, так, на всякий случай. Иногда люди выбалтывают правду, когда их застигают врасплох прямым вопросом.

Ронсар улыбнулся:

— У меня имеется соглашение с… производителями. Они не пользуются услугами других дистрибьюторов, а я не раскрываю их координаты. Если только узнают, кто они такие, их предприятие подвергнется настоящей осаде. Заинтересованные лица и организации будут пытаться узнать формулу синтезированного вещества, прибегая к откровенно террористическим методам — похищению, пыткам и так далее. Правительство наверняка их закроет, но при этом постарается завладеть производством. Другого от них и ожидать нельзя, верно? — Он уселся за стол. — Я думал, вы ведете переговоры за моей спиной. Вы с Эрнстом Моррелем интересовались поставками вещества — как еще прикажете вас понимать? А теперь я спокоен.

— Рад слышать.

Джон произнес эту фразу с полным безразличием, и торговец оружием усмехнулся:

— Понятно. Итак, мистер Темпл, перейдем к делу? У меня гости, а вам, видно, не терпится продолжить ухаживания за миссис Джемисон. Скажите мне, только откровенно, на что вам жена? При условии, конечно, что ваши ухаживания увенчаются успехом.

Джон прищурился.

— Я буду ее любить и оберегать.

— Ах, вот как. А вы на это способны? — С этими словами он указал на компьютеры, стоявшие в его офисе. — Благодаря компьютерам мир сузился до размеров экрана монитора. С их помощью каждый может узнать все и обо всем. Сейчас это стало реальностью. Вам не удастся так просто исчезнуть.

— Информацию можно изменить или стереть. Если мне понадобится номер страхового полиса или кредитная карточка, я воспользуюсь чужим именем.

— Да, но как быть с вашей дамой? Она ведь не сможет исчезнуть. У нее есть семья, знакомые, друзья; она привыкла к определенному образу жизни, к страховому полису и кредитным карточкам, о которых вы отзываетесь с таким пренебрежением. Я достаточно хорошо знаю миссис Джемисон и могу вам обещать, что она не захочет пользоваться краденой кредиткой.

Итак, Ронсар пытается защитить от него Ниему, подумал Джон, немало удивленный.

— Если она решит, что такая жизнь не для нее, ей надо всего лишь сказать» нет «. Похищать ее рискованно; это привлечет внимание к моей персоне.

— А этого вы стремитесь всячески избегать, — заметил Ронсар и кивнул. — Ну а если она согласится ехать с вами — что вы будете делать?

Джон молча посмотрел на него в упор и ничего не ответил. По правде говоря, он и сам не знал, что будет делать, но Ронсар-то об этом не догадывался. Что ж, пусть думает, что Темпл — самый скрытный мерзавец, какого ему приходилось встречать.

Он искусно отклонил все попытки Ронсара расспросить его о Ниеме, хотя даже начал испытывать к этому парню какую-то симпатию. Было что-то нелепое и одновременно трогательное в том, как Луи Ронсар, этот беспринципный делец, заботился о своей знакомой. Джон понял, что Ниема и к нему нашла подход — как к Хади и Сайду и к нему самому тогда, в Иране. Забавная ситуация. Он должен был притворяться, что испытывает к Ниеме легкий интерес, она — что он ей нравится, а в целом картинка представляла бы собой зарождающийся роман. Вместо этого Ниема явно шарахается от него, Ронсар оберегает, как заботливый опекун, а он, Джон, вынужден добиваться ее всеми возможными способами.

Конечно, никто и не подозревает, что их роман — часть плана. Все случившееся настолько не правдоподобно, что напоминает пресловутую мыльную оперу. Может, потому это и сработало.

Спустя полчаса после того, как они обговорили основные детали — количество взрывчатки, когда и как она будет переправлена заказчику и в какую сумму обойдется весь заказ, — Джон отправился к себе и переоделся для купания в бассейне. Зайдя в комнату, он сразу заметил, что ее снова обыскивали. Интересно, что они ожидали там найти? Вероятно, тот факт, что они ничего не нашли в первый раз, немного насторожил Ронсара. Само собой, они искали совсем не там, где нужно. Вчера, раздобыв оружие, он дал один пистолет Ниеме, другой засунул за раму картины, висевшей в общем коридоре, а третий привязал к лодыжке. Пока он будет плавать, кобура полежит в надежном месте. Джон, ехидно ухмыляясь, затолкал ее и крошечный радиопередатчик под матрас. Горничные уже убрали комнату, кроме того, ее дважды обыскали. Вряд ли они станут ворошить его постель — прятать туда пистолет слишком очевидно.

Джон натянул футболку и брюки поверх плавок и спустился во двор к бассейну. День выдался жаркий, солнечный. Дамам не хотелось портить прически перед ленчем, поэтому они расположились в шезлонгах и загорали; народу в бассейне было немного.

Вместо того чтобы переодеться в кабинке, Джон стянул через голову футболку и бросил ее на шезлонг. Потом снял брюки и повесил их на спинку. В карманах у него не было ничего, кроме ключей от комнаты, и если он помешал охранникам обыскать его одежду в кабинке, то тем лучше.

Джон нырнул в бассейн и поплыл, рассекая воду мощными взмахами рук. Плавание в бассейне — детские игрушки после заплывов в открытом океане на целые мили. Как любезно со стороны Ронсара предоставить ему возможность поддерживать себя в хорошей форме. Наверное, где-нибудь на вилле есть и тренажерный зал, правда, у него вряд ли будет время там позаниматься.

Плавание перед публикой рано или поздно привлекло бы к Джону всеобщее внимание. Мало кто способен без остановки плавать в течение получаса. Он мог бы продлить удовольствие, но ему не хотелось вызывать ненужное любопытство у окружающих. Все и так наблюдали за ним с интересом, а одна из дам даже вслух вела счет его кругам.

Он вылез из воды и взял из стопки махровое полотенце (Ронсар позаботился и об этом) и обернул вокруг талии. Было около часу дня, однако он уже заметил Ниему, которая шла на условленную встречу. Она была одета просто, но элегантно: свободно ниспадающие льняные брюки и голубое бюстье, поверх которого она накинула прозрачную белую блузку. Пышные темные волосы собраны на затылке и скреплены серебряной заколкой.

Ниема огляделась по сторонам, ища его глазами. Он застыл как вкопанный и уставился на нее во все глаза. Потом поднял руку и помахал ей.

Она помедлила в нерешительности, так что Джон готов был думать, что она сейчас выкинет что-нибудь неожиданное, к примеру, развернется и пойдет прочь, что было бы слишком даже для показного равнодушия и наверняка подтолкнуло бы ее» опекуна»к активным действиям.

Но в этот момент она неторопливо пошла Джону навстречу, и он потуже обернул полотенце вокруг талии, чтобы скрыть непроизвольное возбуждение. Глава 20

Ниема неспешно приближалась к Джону, надвинув на нос солнечные очки, чтобы скрыть выражение глаз. Боже милостивый, хоть бы он оделся, а то ее сейчас хватит удар! Она окинула жадным взглядом стройные линии его тела, мускулистые плечи и руки, подтянутый живот. Таких сильных мускулистых ног ей ни у кого не приходилось видеть — вероятно, он не только занимался бегом и плаванием, но и часто посещал тренажерный зал.

Капельки воды сверкали на его плечах и в поросли на груди. Он высушил волосы полотенцем и кое-как пригладил их пятерней. В таком виде он был похож на опасного дикого зверя, выбравшегося из воды, и Ниеме вдруг захотелось дотронуться до него.

Джон обернул вокруг талии полотенце и застыл, как каменное изваяние. По крайней мере полотенце скрыло от ее глаз его ноги. И как ему удается выглядеть таким стройным в одежде, когда у него такие мощные мускулы?

Ниема приблизилась к нему вплотную, и его твердо сжатые губы тронула улыбка, как будто он вообще никогда не улыбался и сделал над собой усилие исключительно ради нее. Перед ней был Темпл, а не Джон. Джон улыбался и смеялся. Когда он становился самим собой, то превращался в открытого человека, если только снова не играл. Вполне вероятно, что он так часто меняет маски, что и «Джон Медина» для него не более чем еще одна роль.

— Минуту назад мне показалось, что ты сейчас развернешься и дашь деру, — негромко произнес он. — Сделай милость, не будь такой уж неприступной.

— Я знаю, что делаю, — пробурчала Ниема, садясь в плетеное кресло. Она и вправду разозлилась не на шутку: сегодня поспать ей почти не удалось, и нервы ее были на пределе.

Джон остановился за ее креслом, и она спиной почувствовала, что он смотрит на нее. Затем он положил руку ей на плечо, чуть приспустив блузку, и провел по нему ладонью — медленно, с чувством, как будто ждал этого момента со вчерашнего вечера. Его движению препятствовали только тоненькие бретельки бюстье. По спине у Ниемы пробежали мурашки от этого прикосновения — его теплая ладонь погладила ее плечо и скользнула вниз по предплечью. Ее тело разом откликнулось на сдержанную страсть, сквозившую в его ласке, и она ощутила сладкое томление в груди.

Но тут Джон осторожно натянул прозрачную блузку ей на плечо и двинулся к креслу, стоявшему напротив. Когда он повернулся к ней спиной, она заметила под его левой лопаткой тонкий шрам длиной четыре дюйма. Зная, что шрам не настоящий, она невольно подивилась тому, с каким искусством он подделан.

Джон сел в кресло, и Ниема заморгала от удивления, увидев у него в левом ухе алмазную сережку. Уши у него не были проколоты, иначе она бы заметила это еще раньше. Кроме того, вчера у него в ухе сережки не было; наверное, он ее приклеил. И новая прическа выглядела вполне естественно. Без этих вроде бы незначительных деталей в нем никто и никогда не узнал бы Джозефа Темпла, несмотря на то что черты лица он не изменял. Поскольку не существовало ни отпечатков пальцев, ни анализов на структуру ДНК Джозефа Темпла, идентифицировать его было невозможно.

К их столику подошел официант в черных шортах и белой рубашке.

— Вам что-нибудь принести из бара?

— Мы бы хотели заказать ленч, — ответил Джон на безукоризненном французском.

— Слушаю, сэр.

Джон заказал слоеные пирожки с начинкой из цыпленка со сметанным соусом, картофельный суп, а на десерт — сыр и фрукты. Довольная тем, что ей не придется заглатывать целый обед, включая и мясное блюдо, Ниема окинула взглядом живописный ландшафт. Гости все прибывали и прибывали — всем хотелось заказать ленч у бассейна вместо душной комнаты. Гул голосов, всплески воды, смех, звон посуды создавали шумовой фон для беседы.

Джон установил над их столиком тент, чтобы укрыться от солнца и посторонних взглядов. Прежде чем снова усесться, он снял со спинки кресла свою футболку и натянул ее через голову. Ниема пожалела, что его литые мускулы теперь скрыты от ее глаз, но тут же вынуждена была признать, что так ей проще сосредоточиться на деле.

— Я был у Ронсара в офисе, — произнес он, понизив голос. — Узнал код его замка и имел возможность осмотреть его систему безопасности. Что нас ждет вечером?

— Каждый вечер здесь устраиваются балы-маскарады. Буфет, танцы — все как вчера.

— Отлично. Гости станут сновать по комнатам, и уследить за нами будет невозможно. Мы будем танцевать каждый танец.

— Только не на шпильках, а то я останусь без ног.

— Ну, тогда надень туфли без каблуков.

Она смерила его презрительным взглядом, забыв о том, что до сих пор не сняла темные очки.

— Ты сам подбирал мне гардероб. Туфли на шпильках — единственный приемлемый вариант из того, что я имею.

— Ну хорошо, пропустим несколько танцев. — Он с трудом подавил улыбку. — Я буду делать вид, что без ума от тебя, и перейду к решительным действиям.

— Зачем? — вымолвила она внезапно осипшим голосом. Хоть бы скорее вернулся официант с минеральной водой, которую заказал Джон.

— Если кто-нибудь заметит, что мы уходим с бала, то решит, что мы просто отправились в укромное местечко — в твою комнату, например.

А вместо этого они будут просматривать файлы.

— А как же Ронсар? И Кара?

— О ней позаботятся. Ронсар, конечно, хитер. Но надо рискнуть. Надеюсь, что он будет занят с гостями и не придет к себе офис. — Джон помолчал и добавил:

— Идет официант. — Он наклонился вперед, взял ее за руку и слегка провел пальцем по ее ладони. — Давайте погуляем после ленча, — произнес он в тот момент, когда официант поставил на стол два хрустальных бокала с минеральной водой.

Ниема отняла у него руку и взяла бокал, улыбнувшись официанту смущенной улыбкой.

— Сколько времени тебе потребуется, чтобы поставить «жучок»? — спросил он, когда они снова остались одни.

— Примерно полчаса. — Она, конечно, могла бы сделать это и быстрее, но решила перестраховаться, поскольку ей придется иметь дело с проводкой в стенах и желательно не оставлять следов. — А файлы в компьютере? Как скоро тебе удастся их скопировать?

— Это зависит от многих причин, — заявил он.

— Благодарю вас, мистер Справочное Бюро. Он снова подавил улыбку.

— Я не знаю, какой операционной системой он пользуется и какой пароль вводит на входе. Пароль необходимо разузнать во что бы то ни стало.

— Но как, черт подери, ты собираешься это сделать?

— Обычно пароль записывают где-нибудь на клочке бумажки под рукой. Или же выбирают в качестве кода имя своей матери или детей…

— У Ронсара есть дочь Лаура, — подсказала Ниема.

— Дочь? У нас об этом не было никаких сведений, — пробормотал Джон.

— Она инвалид. Он обожает ее и скрывает от посторонних. О ее существовании знают всего несколько человек — в целях безопасности, конечно. Она так тяжело больна, что, возможно, проживет недолго. — Ниема с болью в сердце вспомнила осунувшееся бледное личико Лауры, огромные голубые глаза, так похожие на глаза ее отца, и ее непокорный практичный ум.

— В таком случае все, что с ней случится, он примет близко к сердцу, — задумчиво промолвил Джон.

Ниема выпрямилась в кресле и резким движением сняла очки, чтобы он мог видеть, как гневно сверкают ее глаза.

— Не смей и думать об этом, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Если ты хоть пальцем тронешь ребенка, я… — Не придумав достаточно сурового наказания, она вперила в него ненавидящий взгляд.

— Я сделаю то, что посчитаю нужным, — спокойно возразил он. — И ты это знаешь. Чтобы выполнить задание, я готов на все.

— Да, я слышала про тебя такое, — тихо сказала она с еле сдерживаемой яростью. — Говорят, что ты убил собственную жену, так что тебе стоит обидеть ребенка?

Между ними воцарилось тяжелое молчание. Лицо Джона стало бесстрастным, взгляд — холодным и пустым.

— Ее звали Венеция, — наконец произнес он еле слышно. — Ну, отчего же ты не спрашиваешь меня, почему я сделал это? И как это случилось? Может, я ее застрелил, свернул ей шею или перерезал горло? А может, сбросил из окна тридцатого этажа? Мне приходилось слышать все эти варианты. Так какой из них, на твой взгляд, наиболее правдоподобен?

У нее перехватило дыхание. Ей хотелось ударить его, сказать что-нибудь колкое и ядовитое, и вот она добилась своего. Она не верила во все эти жуткие рассказы, не верила, что он вообще был когда-то женат. И теперь, узнав, что это правда и его жену звали Венеция, она поняла, что слухи эти небеспочвенны.

— Так это правда? — насилу вымолвила Ниема. В горле у нее пересохло. — Ты убил ее?

— Да, — коротко ответил он и откинулся на спинку кресла, увидев, что к ним возвращается официант.

Ниема шагала рядом с ним по цветущей лужайке. Она так и не смогла оправиться от шока — его признание произвело эффект разорвавшейся бомбы. Но она не решилась расспрашивать его — сначала ей мешало присутствие официанта, который принес заказ, разлил вино по бокалам, осведомился, не желают ли гости чего-нибудь еще, и только он удалился, как рядом «случайно» оказался Ронсар и остановился поболтать.

У Ниемы слова не шли с языка; она выдавила несколько фраз в ответ на расспросы Ронсара, но в горле у нее было сухо, как в пустыне, даже минеральная вода не помогала. С трудом проглотив ленч, она даже вспомнить не могла, каковы были на вкус блюда.

После ленча Джон натянул брюки на высохшие плавки и повел ее в сад. Жаркое солнце приятно согревало кожу, но сердце Ниемы сжимали холодные тиски. Легко быть наивной и верить в добро и справедливость. А что делать тому, кто, как она, познал и боль, и ужас, и горечь утраты? И как смог он пережить эту трагедию?

— Джон, прости, мне так жаль, — прошептала она.

Он взглянул на нее с немым изумлением. Возможно, ему кажется, что она должна чувствовать к нему отвращение и ненависть за то, что он сделал. Ниема постаралась подобрать подходящие слова.

— Я не хотела причинить тебе боль. Откровенно говоря, я не верила во все эти разговоры, иначе никогда не произнесла бы этого вслух.

— Причинить мне боль? — повторил он с совершенным безразличием. Она не могла угадать выражение его глаз, скрытых за темными стеклами очков, и ей захотелось сорвать их с него. — Правда есть правда. Тут уж ничего не попишешь.

Его рука, теплая и сильная, слегка сжимала ее пальцы, чтобы ей не было больно. Он и раньше обращался с ней исключительно бережно — даже в Иране, несмотря на всю ее явную антипатию и открытую враждебность по отношению к нему. Он спас ей жизнь и утешал ее, когда она оплакивала свою потерю.

— Да, правда есть правда, но порой не все так просто. Что же на самом деле произошло? Она была двойным агентом?

Он неопределенно хмыкнул. Ниема в отчаянии сжала его руку.

— Ответь мне.

Джон остановился и посмотрел ей в лицо.

— Иначе что?

— Ничего. Просто расскажи все, как было.

Он молчал, и она решила, что он не согласится. Но тут он пожал плечами и произнес:

— Ну да, она была двойным агентом. И занималась этим за деньги. У нее не было родных в Советском Союзе или Восточной Германии, а также других смягчающих вину обстоятельств. Ее семья жила в Америке и не имела никакого отношения к разведке. Ей просто нужны были деньги.

Итак, он не собирается оправдывать свою жену и считает ее изменницей.

Это явилось бы ударом и для любого другого, а каково было Джону, который всю жизнь посвятил служению интересам своей страны?

— И как ты об этом узнал?

Он двинулся вперед по дорожке.

— Предательство Венеции раскрылось не сразу, однако я уже давно начал ее подозревать. Я подстроил ей ловушку, и она попалась.

— Она не догадывалась, что ты ее подозреваешь?

— Конечно, догадывалась. Она была на редкость умна. Но я подложил в ловушку приманку, от которой она не могла отказаться: имена двух наших высокопоставленных «кротов»в Кремле. Самому Олдричу Эймсу не удалось заполучить эту информацию. — Джон сурово сжал губы. — Я чуть не опоздал и едва успел захлопнуть мышеловку. Это случилось в разгар «холодной войны», и секретная информация ценилась очень высоко, так что она не решилась передавать ее по обычному каналу. Она сняла трубку, позвонила в советское посольство и попросила политического убежища, поскольку прекрасно понимала, что я до нее непременно доберусь, и хотела было сразу назвать имена.

Он с трудом перевел дух.

— Я застрелил ее, — наконец вымолвил он, уставившись взглядом в массивную каменную ограду. — Я мог бы просто ранить ее, но не стал этого делать. То, что она знала, имело слишком большое значение: я не мог рисковать такими ценными «кротами». Их надо было оставить на месте. Она уже успела сказать своему начальнику, что знает их имена; они бы перерыли небо и землю, чтобы ее разыскать, как бы далеко мы ее ни упрятали, в какую бы тюрьму ни поместили, какую бы охрану ни поставили. Поэтому я ее убил.

Они молча продолжали путь, переходя от клумбы к клумбе и любуясь искусно спланированным садом. Ниема по-прежнему сжимала его руку в своей и размышляла над тем, какой же силой воли обладал этот человек, вынужденный совершить такое, что просто не укладывалось в голове. Но он не искал себе оправданий, не пытался обелить себя или исказить факты. Он не один год жил с этим бременем, продолжая делать то, что делал.

Многие посчитали бы его чудовищем. Впрочем, им не дано видеть дальше собственного носа: они будут осуждать его за то, что он убил свою жену, или же просто посчитают, что никакая информация не стоит таких жертв. Но те, кто постоянно ходит по лезвию ножа, лучше знают, что имеет значение, а что нет. Даллас отдал жизнь за свою страну в другой битве, однако в той же войне.

Джон спас тысячи жизней, а не только тех двух «кротов». Советский Союз распался, перестала существовать Берлинская стена, и мир вроде бы в безопасности. Но он продолжал работать на передовой, подставляя себя под пули.

— А почему она не выдала тебя? — спросила Ниема. — За твою голову много бы дали.

— Спасибо на добром слове, — сухо заметил он. — Однако я стою гораздо меньше тех двоих. Мне доверяли, меня считали благонадежным, и поэтому я был ей полезен как прикрытие, но она и сама имела доступ к секретной информации на самом высоком уровне.

— Я даже представить себе не могу, как тебе удалось это пережить, — с горечью промолвила она и снова сжала его руку, пытаясь без слов сказать ему о том, как она сочувствует ему и как раскаивается в том, что затронула эту больную тему.

Он взглянул на нее сверху вниз, потом вскинул голову, оглянулся и потащил ее в цветущую беседку, подальше от посторонних глаз.

— Ну, держись, — предупредил он ее и склонился к ее лицу.

Его рот впился в ее губы жадно, страстно. Она обхватила его руками за плечи и прижалась к нему. Кровь стучала у нее в висках, сердце бешено колотилось. По ее телу пробежала томительная дрожь, и она еле сдержала стон, готовый сорваться с губ. Его язык проделывал медленный эротичный танец у нее во рту, входя и выходя. Обхватив руками ее бедра, он прижал ее к себе, и они еще теснее прильнули друг к другу. Ниема чувствовала, как растет в нем возбуждение, и ее охватила сладостная дрожь, в то время как рассудок давно уже бил тревогу. Она тщетно старалась не виснуть на нем, как безвольная тряпичная кукла.

Он оторвался от ее губ, и она взглянула на него затуманенным взором и пожалела, что он не снял темных очков и она не может разглядеть выражение его глаз. Все еще обнимая его, она прошептала:

— Кто здесь?

Он ухмыльнулся и ответил:

— Никого. Мне просто захотелось тебя поцеловать. Ниема яростно высвободилась из его объятий.

— Подлец! — выпалила она, тяжело дыша и сверля его гневным взглядом. Она хотела влепить ему пощечину, но вместо этого прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

— Признаю свою вину. — Взяв ее за руку, он пошел с ней по дорожке мимо клумб. — Чего же ты ждала? Я рассказываю тебе историю, из которой следует, что я отпетый негодяй, а ты просишь у меня прощения. Вполне естественно, что мне захотелось тебя поцеловать.

— Я думала, что это ради работы.

— Не всегда, — ответил он, не глядя в ее сторону. — И не все.