"Рискуя и любя" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)

Глава 13

Париж

— Луи! Рада тебя видеть. Ты, как всегда, неотразим. — Супруга премьер-министра одарила гостя ослепительной белозубой улыбкой и расцеловала в обе щеки.

Луи поднес ее руки к губам и запечатлел на них галантный поцелуй. Он был без ума от Аделины, которую всегда отличали спокойный покладистый характер и доброта. Несмотря на грубые «лошадиные» черты лица, она умудрялась с помощью косметики несколько сгладить резкие линии и подчеркнуть глаза, и стоило кому-либо пообщаться с ней длительное время, он сразу же подпадал под обаяние ее личности и забывал о ее внешности.

— Я с удовольствием воспользовался случаем снова встретиться с тобой, моя дорогая.

— Льстец! — Ее лицо расцвело улыбкой. — Я должна вернуться к гостям, но обещай мне, что не уйдешь, не поговорив со мной. Я так редко тебя вижу, повеса.

Он пообещал (тем более что ему это ничего не стоило) и, отойдя, смешался с толпой гостей в бальном зале и прилегающих комнатах. В нише за полупрозрачным занавесом расположился небольшой оркестрик.

Официанты в черно-белой униформе разносили подносы с изящными бокалами с шампанским и предлагали гостям пирожные и бутерброды. Ронсар взял у одного из официантов бокал, а у другого — пирожное. Он едва успел пригубить посредственное шампанское (на таких мероприятиях вино всегда оставляет желать лучшего), как кто-то позвал его по имени.

Он обернулся и увидел свою сестру Мариетт, направлявшуюся к нему в сопровождении супруга. Эдуард Кассель продвигался сквозь толпу, снисходительно поглядывая по сторонам. Мариетт, без умолку болтая и искрясь весельем, как шампанское, напоминала кокетливую, но безобидную бабочку. Она была на три года младше Ронсара, и он всегда опекал очаровательное создание. Она вышла замуж за мужчину на пятнадцать лет старше себя, и Эдуард сменил Ронсара на посту ее опекуна.

Занимая видный пост в министерстве, Эдуард бывал полезен Ронсару. Он знал много интересных подробностей, касающихся правительства, экономики или частной жизни высокопоставленных чиновников, и передавал их своему шурину. В свою очередь, Ронсар, чтобы не остаться в долгу, переводил на имя Мариетт крупные суммы, что позволяло Касселям жить на широкую ногу при весьма средних доходах.

— Луи! — Мариетт бросилась брату на шею и чмокнула его в щеку. — Я и не знала, что ты будешь на вечеринке. Как Лаура?

— Неплохо, — сдержанно ответил Луи. Он не любил говорить о Лауре в присутствии посторонних. Многие и не догадывались о ее существовании.

Мариетт наморщила носик и промолвила извиняющимся тоном:

— Прости, я забыла.

— Я и не сердился, — мягко возразил он и поцеловал ее в лоб. Протянув руку ее мужу, спросил:

— Как дела, Эдуард?

— Все хорошо, спасибо. — Эдуард, грузный лысеющий мужчина, имел довольно заурядную внешность. О нем можно было сказать лишь одно: не безобразен. На лице — маска светской вежливости, проницательный взгляд. — А ты как поживаешь?

— Прекрасно. — Покончив с любезностями, Ронсар обнял сестру за талию. — Ты выглядишь потрясающе. Это платье тебе очень идет.

Она зарделась и провела ладонью вдоль изгибов сверкающего розового платья.

— Оно не слишком молодежное?

— Дорогая моя, это ты цветешь, как юная роза.

— Вот и я ей то же говорю, — подхватил Эдуард. — Она хорошеет с каждым днем. — Довольно банальный комплимент был сказан от чистого сердца. То обожание, с каким Эдуард относился к его сестре, свидетельствовало в его пользу.

— Ах, вот и Джульетта! — воскликнула Мариетт. — Я должна перекинуться с ней парой слов. — И она умчалась прочь, а ее пышные юбки развевались, как будто она вот-вот взлетит.

Ронсар и Эдуард отделились от толпы и стали неторопливо прогуливаться, непринужденно беседуя и раскланиваясь со знакомыми.

— Похоже, сегодня здесь собрались все члены правительства, — заметил Ронсар. — Интересно, к чему бы это?

Эдуард пожал плечами и добродушно усмехнулся:

— Выборы, мой друг. Всеобщее оживление. К тому же коммерция тоже сулит немалые выгоды. Ирак собирается купить у нас очень дорогую компьютерную систему, а американцы, как всегда, ставят нам палки в колеса. У них здоровая экономика, и поэтому они не понимают тех сложностей, с которыми сталкиваются другие страны. Наши промышленные магнаты терпеть не могут, когда Америка вмешивается в их дела. Но если мы прикажем им убираться восвояси… — Он беспомощно развел руками. — У американцев куча долларов. Что тут поделать?

— А делать что-то непременно надо, — сухо произнес Ронсар.

Французы были против американской экспансии в мировом масштабе. Франция для французов, и да будет так. Как бы Америка ни старалась навязать свою волю другим странам, ей не поспеть повсюду. Франция соглашалась для вида, но поступала так, как того требовали ее интересы. Прагматизм — краеугольный камень французского национального характера.

— Русские, конечно же, рвутся закупить новейшие технологии, но им нечем платить. Возможно, за них заплатят американцы. Мы живем в интересное время, не так ли?

— Да, очень интересное. — За последние десять лет старые связи распались, политика постоянно меняется. Все это благоприятствует его бизнесу. Неустойчивость, нестабильность ему на руку.

— Здесь находится и американский посол, — продолжал Эдуард. — Его помощник тоже бродит в толпе, навострив уши.

Помощник посла был агентом ЦРУ. Всем все про всех известно, но нет-нет да и просочится какая-нибудь сенсационная информация. Разведчики и шпионы зачастую являются источниками тех сведений, которые их правительства нелегальна передают правительствам других стран. Международный кризис никому не нужен.

— К послу и его жене приехала знакомая. Она дочь старых друзей мадам Терио. Прелестная молодая женщина. На светских приемах всегда мелькают одни и те же лица, поэтому нам приятно видеть новичков.

Ронсар, как всякий мужчина, никогда не обходил вниманием хорошеньких молоденьких женщин (если только они не были чересчур молоденькими — смешливые девушки-подростки его не интересовали).

— Покажи мне ее, — лениво протянул он.

Эдуард оглянулся.

— Вот она, — сказал он наконец. — У окна. Брюнетка в белом. У нее очаровательные глазки.

Ронсар взглянул туда, куда указывал Эдуард, и увидел незнакомку. Она стояла рядом с мадам Терио и с вежливой заинтересованной улыбкой слушала министра финансов, который наверняка развивал свою любимую тему — скачки.

Ронсар восхищенно затаил дыхание. Эдуард не преувеличивает: она и в самом деле прелестна. Не красавица, но… очень мила. Одета скромно и все равно невольно привлекает к себе внимание. Возможно, ее выделяет из толпы то спокойное достоинство, с которым она держится, да еще взгляд темных глаз. Ронсар мысленно согласился с Эдуардом: у нее красивые глаза — черные как ночь. Заглянув в их бездонную глубину, мужчина забудет, о чем говорил.

Платье у нее простое, белое, но изысканного покроя и выгодно оттеняет белизну кожи, сквозь которую просвечивает румянец, и кажется, можно видеть, как кровь струится по жилам.

Стройная, но не худая, как большинство современных модниц. Платье обтягивает приятные округлости бедер и небольшую, но красивую грудь. Из украшений на ней были жемчужные бусы, браслет на правом запястье и серьги. Она повернулась в его сторону, и жемчужная нить сбилась и обвила ее левую грудь.

Она машинально поправила бусы, и этот мимолетный жест не ускользнул от внимания Ронсара.

— Она замужем? — Французы не придают значения условностям, тогда как американцы более щепетильны в подобных вопросах.

— Она вдова, — ответил Эдуард.

В этот момент оркестр заиграл легкую мелодию, однако танец еще не начался. Ронсар заметил, как хорошенькая вдовушка повернула голову, прислушиваясь к звукам музыки, и замерла с невыразимой печалью в глазах. Она сказала несколько слов министерскому чиновнику, что-то шепнула мадам Терио, и та сочувственно похлопала ее по руке. Затем вдова тихонько выскользнула через балконную дверь во внутренний дворик посольства.

Ронсар понятия не имел, как давно она овдовела, но, по-видимому, музыка разбудила в ней печальные воспоминания. Молодая женщина не должна грустить, ее надо непременно утешить.

— Извини, — пробормотал он Эдуарду и направился через бальный зал к балкону.

Но пробиться сквозь толпу оказалось нелегко; каждый хотел перемолвиться с ним парой слов. Дамы окликали его и дарили чарующими улыбками. Он пожимай руки, целовал щеки и с извинениями следовал дальше, не отрывая глаз от балконной двери. Министр финансов, с которым она только что беседовала, медлил в нерешительности и наконец, набравшись храбрости, шагнул к дверям. Но Ронсар был тут как тут и ловко проскользнул вперед.

— Вы чрезвычайно внимательны, но ваши услуги не потребуются, — процедил он сквозь зубы.

— А… — Министр заморгал глазами и тут же признал Ронсара. — О да, конечно.

Ронсар вышел в теплую парижскую ночь. Украшенный флагами внутренний дворик освещался светом из окон и сверкающими гирляндами, развешанными на фигурно подстриженных деревьях. В саду были расставлены маленькие столики и кресла, чтобы гости могли на время удалиться из шумного бального зала и подышать свежим воздухом.

Вдовушка сидела за одним из столиков, сложив руки на коленях, и спокойно смотрела прямо перед собой. Она не плакала. Ронсар приблизился к ней медленным, размеренным шагом. Вдова успокоилась, но Ронсару показалось, что в глазах ее еще блестят слезы, а уголки губ печально опустились, и ему захотелось их расцеловать. Нет, такой прелестный ротик должен все время улыбаться.

— Здравствуйте, — произнес он по-английски. Она вздрогнула — наверное, не слышала, как он подошел. — Простите, я не хотел вас испугать.

Вдова подняла на него огромные темные глаза, и он снова почувствовал знакомое волнение в крови. Она выглядит такой печальной, одинокой и беззащитной, несмотря на все свои попытки спрятать грусть под светской маской.

— Ничего, все в порядке, — промолвила она, вставая. Приятный грудной голос без этого противного гнусавого американского акцента. — Я как раз собиралась вернуться в зал.

— Нет, прошу вас, не беспокойтесь, — быстро сказал он и слегка коснулся ее руки.

Он всегда был нежным и обходительным с дамами, и большинство из них сразу же откликались на эту нежность, как будто им ее не хватало. Однако вдовушка снова вздрогнула от его прикосновения и даже чуть-чуть отодвинулась от него.

— Я видел, что вы вышли в сад и были чем-то расстроены. — Надо действовать осторожно и не спугнуть ее.

Она ответила не сразу. Отвернувшись, посмотрела в сад, предоставив ему любоваться плавным изгибом ее шеи и гордой посадкой головы. Затем сказала:

— Эта мелодия напомнила мне прошлое.

И все. Ни подробностей, ни дальнейших разъяснений. Он понял, что она не собирается рассказывать ему о своей личной жизни. Ронсар привык, что женщины поверяют ему свои тайны и стараются привлечь к себе его внимание; явное нежелание вдовы идти на контакт заинтриговало его.

— Меня зовут Луи Ронсар, — представился он, опускаясь напротив нее в плетеное кресло.

— Очень приятно, — вежливо ответила она. — Я Ниема Джемисон.

— Ниема, — медленно повторил он. — Какое милое редкое имя.

Она слегка улыбнулась:

— Да, чересчур редкое. Когда я подписываюсь, его не могут правильно прочитать. Обычно произносят «Ни-има», а правильно «Ниема». А написать тоже толком не могут. В детстве я жалела, что мама не назвала меня Джейн, или Сюзан, или еще проще.

— Это ваше фамильное имя?

— О нет, ничего подобного, — усмехнулась она. Ему было приятно наблюдать, как преображается ее лицо, как уходит печаль и появляется улыбка. — Моей матери нравилась мелодика имени Наоми, но не само имя. Она заменила гласные, и в результате получилась Ниема.

— Прелестное имя.

— Благодарю, вы очень любезны. Сама я уже привыкла к нему. — Она оглянулась через плечо на окна бального зала. — Приятно было побеседовать с вами. А сейчас я должна…

— Ну конечно, — промолвил он, вставая. — Вы со мной не знакомы и чувствуете себя несколько стесненно в моем обществе. — Он сделал паузу, давая ей возможность возразить, но она промолчала. — Вы позволите пригласить вас на танец, мадемуазель Джемисон? — Он нарочно обратился к ней «мадемуазель», чтобы она сама сказала ему, что овдовела.

— Мадам, — коротко поправила она, и он был приятно удивлен ее безукоризненным произношением. Но его совсем не обрадовало ее упорное нежелание говорить о личном; женщина, заинтересованная в продолжении знакомства, непременно прояснила бы свое семейное положение.

Ронсара все это еще больше раззадорило. Последнее время ему не часто удавалось испытать удовольствие от преследования добычи. Женщины ему попадались в большинстве своем безотказные и доступные, что, конечно, неплохо для романа, но ведь мужчина иногда тоже хочет почувствовать себя завоевателем.

Его вопрос повис в воздухе. Наконец она ответила:

— Да, конечно. — Однако в ее тоне не прозвучало ничего, кроме вежливости.

Ронсар был уязвлен и удивлен. Может, он и избалован женским вниманием, но ведь уродом его не назовешь. Нет, он далеко не урод. А эта женщина совершенно не видит в нем мужчину.

Он галантно предложил ей руку, и она оперлась о нее своей изящной ручкой. Ниема едва касалась его руки, не льнула к нему и не прижималась. Когда они вернулись в бальный зал, Ронсар заметил, что мадам Терио нахмурилась и что-то прошептала на ухо своему супругу. Ага, значит, ей неприятно, что дочь ее друзей познакомилась со знаменитым торговцем оружием?

Ронсар улыбнулся мадам Терио, затем повернулся к своей добыче и отвесил ей изящный поклон. Что-то в его поведении насторожило ее, потому что ее глаза внезапно расширились, нежные губы чуть приоткрылись. Прежде чем она успела отстраниться, он поднес ее руку к губам, лаская ее взглядом.

— До скорой встречи, — негромко промолвил он на прощание.