"Лицо из снов" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)

Глава 11

Трэммел приехал около четырех часов дня на каком-то неизвестном грузовичке, в кузове которого лежала новая дверь. Дейн несколько мгновений посмаковал это зрелище: Трэммел за рулем грузовика. Потом вышел, чтобы помочь с дверью.

— Чей это тарантас? — спросил он.

— Мужа Фредди.

Они взялись за дверь каждый со своей стороны и сняли ее с кузова. Вопросов об убийстве друг другу не задавали: и так было ясно, что пока никто о нем не сообщал, иначе они оба уже знали бы об этом. На крыльцо соседнего дома вышла Лу. Она наблюдала за Дейном и Трэммелом с любопытством и подозрением. Дейн помахал ей рукой, она помахала в ответ, но при этом неодобрительно нахмурилась. Ясно как божий день: первым делом сегодня утром она выглянула в окно. И надо же: перед домом Марли увидела его машину. Это сразу же уронило репутацию соседки в ее глазах.

— А у тебя, что, новая подружка? — спросил Дейн у Трэммела, пока они тащили дверь на крыльцо.

— Да нет…

Напарник явно был не склонен распространяться на эту тему, и Дейн насторожился. Трэммел, конечно, не относился к числу тех полицейских, которые любят позабавить своих коллег в курилке рассказом об очередной «знойной ночке», но по крайней мере он обычно не отказывался назвать имя подруги.

— А я думал, что ты отложил свидание.

Трэммел прокашлялся.

— Она все равно приехала.

— Может быть, тебе не терпится рассказать?

— Да нет… Пока не стоит. Пока.

Дейн стал хорошим детективом по одной причине: он был неглупым человеком. Поэтому первым делом он подумал: с чего это Трэммел вдруг решил не называть имени подружки? Возможны только два варианта: либо дама замужем, либо она работает вместе с ними в департаменте. Трэммел обычно не покушался на чужих жен, значит, его подруга служит в полиции. А что, вполне.

Дейн сразу же принялся перебирать в уме имена и лица, пытаясь каждое из них «пришить»к тому голосу, который он вчера услышал в трубке, когда позвонил Трэммелу домой.

Ха, а задачка-то совсем простая! Пепельно-белые волосы, собранные сзади в тугой узел, чтобы не вылезали со всех сторон из-под фуражки. Строгое лицо, спокойные карие глаза. Не красавица, но и не пустышка. Да, ей явно не улыбалось стать предметом пересудов в курилке, и мало найдется охотников шутить шутки с такой женщиной.

— Грейс Рэг, — изрек Дейн.

— Твою мать! — Трэммел уронил свой конец двери на крыльцо и устремил на Дейна яростный взгляд.

Дейн опустил свой конец двери гораздо мягче и, пожав плечами, проговорил:

— Просто я шустро соображаю. Что мне еще сказать?

— Ничего! Ты уж постарайся помалкивать!

— Нет проблем, только теперь мне придется хранить уже два твоих секрета.

— Черт! Ладно, если у тебя чешется язык и ты уже не владеешь собой, можешь разбрехать в курилке про пиво. Переживу. Но о Грейс молчок!

— Я уже сказал тебе: нет проблем. Мне она по душе. Хороший полицейский. Тебя бы я еще подковырнул, но ее огорчать не хочу. Но тебе, старик, советую: будь с ней поосторожнее. Можешь навлечь на свою задницу большие неприятности. Ты старше ее по званию.

— Если ты намекаешь на сексуальное принуждение, то можешь успокоиться: им тут и не пахнет.

— Это твоя точка зрения. И, возможно, ее. Но ребята, которые служат у газетчиков информаторами, могут посмотреть на это под другим углом. — И хотя Дейн совершенно искренне беспокоился за напарника, он и наслаждался сейчас его смущением совершенно искренне. Трэммел прямо-таки прожигал его злым взглядом. Глаза почернели как угольки. Еще совсем недавно он ржал над «чувствами» Дейна к Марли, поиздеваться над ним сейчас было одно удовольствие. — Как долго это у вас? — спросил Дейн, а сам подумал: «Пару дней, иначе я давно бы заметил».

— Пару дней, — мрачным голосом признался Трэммел.

— А ты стал довольно шустрым, напарник.

Трэммел захотел что-то сказать, даже открыл рот. Но после паузы лишь буркнул:

— Это не я.

Дейн, увидев беспомощное выражение во взгляде Трэммела, расхохотался. Да, нечто подобное было знакомо и ему.

— Что, еще один мужик пал смертью храбрых?

— Да нет, все не так серьезно.

— Вот и продолжай себя этим успокаивать, старичок. Может, коленки не будут трястись, когда пойдешь к алтарю.

— Черт возьми, что ты мелешь? Просто…

— Романчик? — приподняв брови, поинтересовался Дейн. — Неплохая развлекаловка в постели? И алтарь тут ни при чем?

У Трэммела появилось ка лице загнанное выражение.

— Нет, просто, а, черт! Но я клянусь тебе — никаких свадебных колокольчиков! Я не хочу жениться. Не собираюсь!

— О'кей, допустим, я тебе поверил.

Трэммел снова выругался. С ухмылкой на лице Дейн зашел в дом за отверткой. Напарник последовал за ним.

Марли лежала, свернувшись калачиком, на диване и спала. Дейн остановился взглянуть на нее, поправил легкое покрывало, закрывавшее ей ноги. Ее сознание постепенно оправлялось от мучительных переживаний, но вся она была такая бледная, хрупкая и выглядела совершенно беззащитной.

Трэммел же смотрел в основном не на нее, а на Дейна.

— Да и ты, похоже, влип, напарник, — тихо проговорил он.

— Да, — ответил Дейн. — Еще как.

Он понимал, что влип совершенно безнадежно.

— Я-то думал, что ты стараешься только ради дела, а тут вон оно что!

— Боюсь, ты прав.

— Свадебные колокольчики?

— Возможно. — Дейн усмехнулся. — Впрочем, пока она не потеряла из-за меня голову. Над этим еще надо поработать. — Он обернулся к Трэммелу. — И потом, не забывай: нам еще убийцу ловить.

Он ушел на кухню и стал искать там в ящиках отвертку. По опыту Дейн знал, что в любой кухне есть так называемый «бардачок». Если в доме нет специального ящика для инструментов, — а у Марли его, конечно, не было, — то отвертка скорее всего лежит именно в этом «бардачке». Дейн вскоре нашел его и, открыв, понял, что в нем больше порядка, чем в его собственном ящичке для столовых приборов. В специальном пластмассовом пенале лежал набор отверток. Ему живо представилась картинка: Марли открывает «бардачок», достает нужную отвертку, а затем возвращает ее на свое место в пенале. Он готов был поклясться, что при продаже все отвертки лежали именно в тех ячейках, в которых он их увидел сейчас. Дейн захватил весь пенал и лежавший тут же молоток.

Она проснулась, когда он как раз приладил молоток, чтобы вышибить им спицу из второй дверной петли. Марли села на диване и смахнула тяжелую волну волос с лица. Веки ее от многочасового сна припухли, в глазах все еще было смешанное выражение усталости и растерянности. Дейн бросил в ее сторону оценивающий взгляд и решил пока молчать, дав минуту на то, чтобы прийти в себя. Она тихо сидела на диване и с легким недоумением наблюдала за их работой. Они как раз сняли поврежденную дверь и ставили на ее место новую.

И только когда они закончили, Марли растерянно спросила:

— Почему вы заменили мне дверь?

— Потому что та сломалась, — кратко объяснил Дейн, собирая инструменты.

— Сломалась? — Она нахмурилась. — Как это сломалась?

— Прошлой ночью я ее попросту высадил.

Она сидела очень тихо, медленно восстанавливая в памяти подробности прошлой ночи.

— После того как я тебе позвонила?

— Да.

Снова пауза.

— Прости, — наконец проговорила она. — Я не хотела беспокоить тебя.

Беспокоить? Дейну и в голову бы не пришло столь мягко описать все пережитое им за ночь. Беспокоить… Да он едва не помешался от паники!..

— Ты помнишь моего напарника Алекса Трэммела?

— Да, здравствуйте, детектив. Спасибо, что вы помогли заменить мою дверь.

— Не за что, — исключительно любезно ответил Трэммел.

Было очевидно, что Марли еще не до конца восстановила в памяти то, что произошло.

— Что-нибудь уже слышно? — наконец спросила она. Детективы переглянулись.

— Нет.

Глаза Марли на мгновение подернулись дымкой.

— Она лежит а своем доме одна. Семья ни о чем не догадывается, друзья не знают. У всех ее знакомых свои повседневные дела. Они счастливы, потому что не знают. А она лежит и ждет, когда ее найдут. Почему бы кому-нибудь не позвонить, не заглянуть? Почему никто ее не хватится?

Дейну стало не по себе, как и Трзммелу, который принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу. Что-что, а уж о трупах они знали больше. Даже о тех, которых не существовало в природе. За время службы они столько их повидали, что приобрели нечто вроде защитного иммунитета. Труп воспринимался ими уже не как погибший человек, а как что-то обезличенное, юридический термин вроде «жертвы» или «потерпевшего». Предсказание Марли второго убийства — а значит, и появления второго трупа — вызвало в них серьезное беспокойство. Им очень не хотелось верить в то, что в Орландо появился маньяк. Но опять же серийный убийца был для них всего лишь своего рода затруднением в работе. Марли же переживала все очень лично. Защитный иммунитет у нее отсутствовал начисто.

— Пока что мы сделать ничего не можем, — проговорил Дейн. — Если только ты не снабдишь нас фамилией и адресом. Без этого нам не обойтись. Если убийство действительно произошло, кто-то рано или поздно обязательно сообщит о нем. А пока остается только ждать.

Она горько улыбнулась, даже не улыбнулась, а скоре просто скривила губы.

— Убийство произошло. Я еще ни разу не ошибалась.

Дейн присел рядом с ней на диван. Трэммел пододвинул для себя стул.

— Можешь ли ты сейчас вспомнить какие-нибудь дополнительные детали, о которых вчера не рассказывала? Не о самом убийстве, а о том месте, где оно случилось? Нет ли в твоих воспоминаниях подсказки? Например, это собственный дом или квартира?

— Собственный дом, — тут же сказала она.

— Какой он? Как выглядит? Богато, бедно?

— Солидный дом… Хорошая мебель… На специальной подставке телевизор современной модели с очень большим экраном… — Марли нахмурилась и стала тереть лоб, словно у нее болела голова. Дейн терпеливо ждал. Наконец у нее вырвалось:

— Кипарис.

— Кипарис? Перед домом растет кипарис? Рядом кипарисовая роща? Парк? Что?

— Не знаю… Я не могу это увидеть. Просто у него в голове в какую-то минуту промелькнуло это слово.

— О, это нам, конечно, здорово поможет, — с горькой иронией проговорил Дейн.

— А чего ты от меня ждал? — резко ответила она. — Что он подумает: «Ага, сейчас я вламываюсь в дом, который находится по такому-то адресу, на такой-то улице, где собираюсь изнасиловать и убить такую-то леди». Так, что ли? Мышление человека не бывает таким конкретным и последовательным, оно более хаотично, в большей степени подсознательно! В любом случае я не телепатка.

— Откуда же взялся кипарис?

— Не знаю! Это просто ощущение. Убийца — очень мощный передатчик. Его мозг работает, как суперрадиостанция. Мысленные сигналы заглушают всю окружающую обстановку, — попыталась объяснить Марли.

— Вы способны засечь его в данную минуту? — вдруг спросил, прищурившись, Трэммел.

— В данную минуту я ни на что не способна. Я слишком устала. Да он, возможно, и не испускает сейчас импульсов, которые я смогла бы уловить.

— Поясни, — попросил Дейн. Она взглянула на него, но тут же отвела глаза. Он смотрел на нее настолько пристально, что выдержать этот взгляд было просто невозможно. Его глаза манили с непреодолимой силой, и Марли боялась уступить этому натиску.

— Интенсивность импульсов возрастает в нем по мере приближения дня убийства. Видимо, он не способен поддерживать в себе ярость на высоком уровне в течение длительного времени. Иначе у него просто не было бы нормальной жизни. Поэтому энергия достигает кульминационного уровня, на котором я уже могу ее «считывать», лишь непосредственно перед преступлением и во время его совершения. Потом импульсы быстро слабеют, и я теряю контакт. Скажем, в обоих случаях я уже не видела, как он покидал место преступления.

— Тогда с пальцами все ясно, — сказал Дейн Трэммелу и тот согласно кивнул.

— С пальцами? — недоуменно переспросила Марли.

— Царапала ли его миссис Виник? — спросил Дейн, пропустив ее вопрос мимо ушей.

В глазах Марли снова повис туман, она на минуту погрузилась в себя.

— Не уверена. Она пыталась сопротивляться, отбивалась руками. Царапалась? Возможно. Но думаю, он даже не обращал на это внимания.

«До определенного времени», — подумал Дейн. Теперь он понял, почему Марли не было ничего известно об отрезанных пальцах миссис Виник. Убийца был абсолютно спокоен, когда отрезал их. Царапины на своем теле он заметил уже после того, как в нем утихла звериная горячка. От прессы удалось скрыть то, что у жертвы были отрезаны пальцы. Дейн не собирался рассказывать об этом Марли, ей и так уже досталось. Кровавых подробностей, роившихся в ее сознании, хватило бы на тысячу кошмаров. Он не хотел усугублять ее страдания.

— Помнишь, ты сказала, что тебе удалось почувствовать его в ту ночь, когда ты мне позвонила?

— Да, да. Но образ был смутным, расплывчатым. Собственно, это не было видением. Я только почуяла зло, приближение опасности. Должно быть, в то время он выслеживал ее… — предположила Марли и замолчала, поняв, что ее догадка абсолютно верна. Убийца контролировал свою ярость, но презрение и ненависть на секунду вырвались из клетки, и Марли почувствовала это.

Усталость вновь навалилась на нее, глаза стали слипаться. Спать, спать, опять свернуться калачиком и заснуть. Но хотелось, чтобы Дейн оставил ее в покое. Хотелось также забыться в его уютных объятиях. Марли хотела всего и одновременно ничего не хотела. Мысли роились в голове, и Марли не могла остановиться ни на одной из них, ибо на это не хватало сил.

В следующую секунду она почувствовала на своих плечах сильные, уверенные руки Дейна. Он заставил ее лечь и снова накрыл покрывалом.

— Спи, — сказал он своим низким успокаивающим голосом. — Я буду рядом.

Марли сделала глубокий вдох и тут же провалилась в забытье.

Худое смуглое лицо Трэммела помрачнело. Смерив ее взглядом, он проговорил:

— Она абсолютно беспомощна. И так каждый раз?

— Да. Сейчас она еще ничего. Видел бы ты ее вчера ночью и сегодня утром!

— В таком случае остается только надеяться на то, что убийца не доберется до нее. Она перед ним будет совершенно беззащитна. Если его мысленная энергия настолько сильна, что может повергать ее в оцепенение даже на большом расстоянии, подумай, что же будет, если убийца начнет охоту именно за ней. Когда он настигнет ее, Марли ничем не сможет отгородиться.

— Он до нее пальцем не дотронется, — хмуро сказал Дейн, произнеся эти слова как клятву. Что-что, а уж Марли он в обиду не даст. — Ты уже говорил с Боннесом?

— Лейтенант пришел в ужас, когда узнал, что в городе, возможно, появился серийный убийца. Он предупредил, чтобы мы держали наши рты на замке. По крайней мере до тех пор, пока не станет ясно, что второе убийство действительно имело место. Ты бы видел его детский восторг, когда я предложил ему подключить к работе Марли. Ведь изначально-то это была его идея. Прямо не знаю, что и подумать про этих калифорнийцев. Может, они там рождаются с верой в волшебников?

— Не смейся, — посоветовал Дейн. — Мы и сами теперь поверили.

— Да, но мы не прыгаем от радости и не хлопаем в ладоши.

— Боннес неплохой мужик. Немного чудаковатый, но неплохой. Я видел хуже.

— Мы все видели, — тоном констатации факта заметил Трэммел.

Взгляд Дейна задержался на лице спящей Марли, и брови его нахмуренно сдвинулись.

— Кипарис, — пробормотал он задумчиво. Трэммел его мгновенно разгадал:

— У тебя появилась какая-то мысль?

— Возможно. Ведь она не сказала: кипарисовое дерево. Просто кипарис. А про дерево — это уже я присобачил.

— Кипарис, Кипарис…

Они переглянулись, продвигаясь мысленно к одной цели.

— Может, это… — начал Трэммел.

— …Адрес, — договорил за него Дейн, поднимаясь с дивана. — Я пойду возьму карту.

Как и у всех полицейских, у него в машине лежала карта города.

Через минуту они уже разложили ее на кухонном столе. Указательный палец Дейна пробежал по списку улиц, которые были пропечатаны в алфавитном порядке.

— Черт возьми! Неужели застройщики не могли быть хоть немного изобретательнее?! Кипарис-авеню, Кипарис-драйв, Кипарис-лейн, Кипарис-роуд, Кипарис-терес, Кипарис-трейл…

— И это еще не все, — сказал Трэммел, проверяя другой список. — Глянь-ка. Бульвар Олд Кипарис. Бент Кипарис-роуд. И вот тебе еще квартирный микрорайончик Кипарис-хиллз.

— Да… — Дейн, зло морщась, сложил карту. — Бог его знает, сколько у нас названий со словом «Кипарис». Это тупик. Не можем же мы стучаться в дома по всему городу в поисках трупа? А если никто не будет отзываться? Взламывать?

Трэммел пожал плечами.

— За последние двадцать четыре часа ты делал это дважды. Тебе не привыкать.

— Да, но у меня были смягчающие обстоятельства.

— В одном ты прав: мы крепко застряли. Как бы мы ни были уверены в способностях Марли, Боннес ни за что не станет санкционировать подобный метод поиска. Люди станут звонить мэру домой, орать, что Орландо — это не полицейское государство и мы не имели никакого права нарушать неприкосновенность жилища. И они будут правы.

— В таком случае остается только вернуться к нашим баранам и ждать.

— Похоже.

Раздражаться попусту не было смысла. Они понимали, что все равно от них ничего не зависит. Поэтому, немного погоревав, Дейн сменил пластинку:

— Может, съездишь ко мне домой и привезешь что-нибудь из одежды? И бритвенный прибор. Сегодня утром пришлось довольствоваться бритвой Марли.

— Это заметно, — сказал Трэммел, глядя на порез на щеке Дейна. — Ладно, нет проблем. — Он сверился с часами. — Время есть. У меня сегодня свидание, но я не буду далеко отходить от телефона.

— Грейс? — лукаво поинтересовался Дейн. Трэммел поморщился.

— Да, у меня свидание с Грейс. Что дальше?

— Ничего, просто спросил.

— Что же ты тогда усмехаешься, осел?

Он уехал и вернулся через час, привезя Дейну одежду и бритвенный прибор.

— В твоем гардеробе не из чего выбирать, — буркнул он, швырнув вещи на стул. Перевел взгляд на Марли, которая все еще спала. — Может, хоть ей удастся тебя переделать.

— Очень возможно, — сказал Дейн и невинно спросил:

— А что тебе не понравилось в моем гардеробе?

Подобный вопрос не мог не спровоцировать Трэмме-ла на длинный монолог.

— А что мне там могло понравиться?! — фыркнул он. — У тебя сплошные джинсы, к тому же заношенные. Один-единственный костюм, у которого такой вид, как будто ты приобрел его в магазине Армии Спасения. Штаны и спортивные пиджаки совершенно не сочетаются друг с другом, и наконец, самая отвратительная коллекция галстуков из всех, что мне до сих пор приходилось видеть! И ты действительно покупал все это барахло?! Платил деньги?!

— Мм, а как же иначе? Где ты видел, чтобы в магазинах одежду давали бесплатно?

— Да они должны были тебе еще приплатить за то, что ты избавил их от этого хлама!

Пряча улыбку, Дейн взял вещи, отнес их в спальню к Марли и повесил в ее аккуратный платяной шкаф. Его одежда явно не вписывалась в антураж, но, отойдя на шаг назад, он даже загляделся на открывшееся его глазам зрелище. На душе стало хорошо от сознания того, что его вещи висят рядом с ее вещами. В ее шкафу. А если бы ее вещи висели рядом с его вещами? В его шкафу? Тоже хорошо. Вот только, прежде всего, ему пришлось бы хорошенько отдраить свой шкаф, иначе Марли просто не согласилась бы повесить в него свои платья.

Трэммел уехал. Дейн какое-то время смотрел телевизор. Бейсбола не поймал, поэтому пришлось довольствоваться матчем из серии «плей-офф» баскетбольной лиги. Звук он приглушил, чтобы не мешать Марли.

Дейн умел ждать. Это качество необходимо в засадах и при наблюдении за преступником. Когда ведешь слежку, тебя больше всего достает скука, а самое сильное желание — сходить в туалет по малой нужде. Нынешняя ситуация напоминала засаду. Ожидание казалось таким же невыносимо вечным. Но смысл был другой. Они ждали не для того, чтобы поймать преступника или предотвратить преступление. Преступление было уже совершено, они просто не знали: где и кто пострадал? Ждали, пока жертва «всплывет на поверхность». Пока тревога или подозрение не погонят кого-нибудь в молчаливый дом, чтобы проверить, все ли в порядке с подругой, соседкой, родственницей? И только тогда их ожиданию придет конец.

— Ты об ЭТОМ думаешь, правда?

Услышав голос Марли, Дейн от неожиданности вздрогнул. Резко обернувшись, он увидел, что она сидит на диване и печально смотрит на него. На часах было уже почти восемь, значит, он забылся и какое-то время слепо смотрел в телевизор, ничего там не видя.

— Ты тоже.

— Да.

У Марли, больше чем у кого бы то ни было, имелись основания думать об убийстве.

Он поднялся со стула и выключил телевизор.

— Как насчет того, чтобы заказать пиццу? Ты голодна?

— Немного, — подумав, ответила она.

— Отлично. А то я просто помираю с голоду. Готовая пицца пойдет?

— Пожалуй. — Она зевнула. — Ты закажи, а я пока пойду в душ. Может, это взбодрит меня.

— Только на этот раз не стой под водой в одежде, — посоветовал он, и Марли улыбнулась.

— Хорошо.

Душ принес облегчение. Вода смыла остатки вязкой паутины, которая затормаживала мышление, смыла невидимые пятна кошмара, к которому Марли была невольно причастна. Ей хотелось понежиться под прохладными освежающими струями, но она вспомнила о пицце, поэтому наскоро ополоснулась и вымыла шампунем голову. Высушив волосы феном и приведя их более или менее в порядок, она захотела было нормально одеться, но передумала и накинула легкий халат, раньше принесенный ей Дейном. Выйдя из ванной, она вдруг замерла, уставившись на свою незаправленную постель. Не будь Марли такой измученной, она заметила бы это раньше. По вмятинам на подушке и простыне было видно, что на этой постели провели ночь двое… Догадка промелькнула у нее в голове, будто яркая комета: рядом с ней спал Дейн.

Она смирилась с его присутствием в доме в течение всего дня, ибо вспомнила, что сама позвонила ему накануне вечером. Но почти все это время Марли провела в забытьи и понятия не имела о том, что он тут делал. Теперь стало ясно. Он не просто был рядом все эти часы — он спал вместе с ней в ее постели.

Жаркая чувственная волна накатила на нее, и Марли даже зажмурилась. По всему телу пробежала дрожь удовольствия. Сердце сильно колотилось в груди, соски напряглись, а внизу живота родилось ощущение, от которого она почувствовала слабость в коленках. Желание! Бешеное желание! Марли поверг в шок сам этот факт. Вместо того чтобы разозлиться, узнав, что Дейн, воспользовавшись ее беспомощностью, лег спать в ее постель, она почувствовала только сильнейшее сексуальное возбуждение.

Весь день он был с нею необыкновенно нежен, ласков и предупредителен, обращался как с хрупкой фарфоровой статуэткой, что нелегко далось ему, человеку, наделенному огромной физической силой и буйностью характера. Он кормил ее, расчесывал ей волосы, успокаивал, пока она плакала, и самое главное — не ушел, когда она больше всего нуждалась в его присутствии. Да, все эти страшные часы она действительно была не одна. Ей вспомнился институт. Вроде бы странно звучит, но доктор Ивел и его коллеги всегда сохраняли дистанцию, давая Марли возможность самой оправиться от очередной эмоциональной травмы. Только теперь она поняла, как одинока и несчастна была раньше.

Дейн коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

— Пицца приехала.

Она вздрогнула. Это была неизменная реакция на каждое его появление. Дейн был такой большой, порывистый… Он источал мужскую энергию такой силы, что Марли бросало в дрожь. Впервые она подумала о том, что власть над ней Арно Глина, похоже, начинает ослабевать. Глин — больной садист, а Дейн — мужчина. Такой, каким и должен быть настоящий мужчина. Крепкий, в чем-то неотесанный, мрачно взирающий на все, что его окружает. Но с таким мужчиной женщине ничего не страшно.

Он прищурился.

— Ты в порядке? — Преодолел в два шага то расстояние, которое разделяло их, взял ее за талию и притянул к себе.

— Да, — ответила она, ни о чем не думая, и невольно обняла его за шею.

После этого он не дал ей опомниться, не дал ни секунды на то, чтобы взвесить ситуацию. Он воспринял ее жест как приглашение, хоть сама Марли была далеко не уверена в том, что с ее стороны это было именно приглашение. Но он принял его, прежде чем она успела что-нибудь сообразить. На этот раз Дейн себя уже не сдерживал. Он накрыл ее рот жадным сильным поцелуем, от которого у Марли захватило дух. Приподнял ее лицо свободной рукой за подбородок, просунул свой язык в ее рот и требовательно коснулся им ее языка. Марли вся обмякла. Она была испугана и одновременно терзалась соблазном. Он тесно прижимал ее к себе, и она чувствовала, как его напрягшаяся плоть трется о ее живот. До сих пор Марли еще никто не желал с такой бешеной силой. Конечно, у нее не было такого богатого любовного опыта, как у Дейна Холлистера, и она не знала, что именно испытает в его объятиях.

Но вдруг Марли поняла, что прикосновение к ней сильного тела Дейна — это все, чего она хочет. Она обвила обеими руками его шею, прижалась к нему как можно крепче. От его страстных поцелуев было больно губам, но Марли хотела еще. Ее лоно увлажнилось и казалось невыносимо пустым.

Он положил руку ей на грудь, и от этого прикосновения у Марли перехватило дух. Он стал водить большим пальцем вокруг соска. Ощущение поначалу было странным и непривычным, но потом оно пошло по нарастающей, и внезапно словно разряд молнии пробил все ее тело от соска в низ живота. Марли застонала, испугавшись, как быстро и с какой легкостью собственное тело вышло из-под ее контроля.

Дейн поднял голову. На его лице появилось жесткое хищное выражение, губы были влажны от поцелуев, в глазах горело возбуждение. Рука его осталась на ее груди, закрытой лишь тонкой тканью халата. Она ощущала на своем лице жаркое дыхание и чувствовала, как сильно бьется его сердце рядом с ее сердцем.

— Пицца или постель? — спросил он. Марли еле расслышала этот почти утробный звук. — Если пицца, то лучше скажи сразу.

Ей хотелось сказать «постель», она так этого хотела!.. Марли никогда прежде не чувствовала в себе сексуального желания такой силы, что противиться ему было почти невозможно. Ей хотелось забыть о том, что позвало его в ее дом накануне вечером, хотелось забыть про страшные сцены убийств и просто отдаться во власть этих сильных рук. Но… получится ли у нее на этот раз, по крайнней мере, впервые ей показалось это возможным!

— П-пицца, — запнувшись, проговорила она и, зажмурившись, попыталась совладать с собой. Ей стало дурно от собственной трусости.

Она почувствовала, как он весь напружинился, сдерживаясь, сделал глубокий вдох.

— Пицца так пицца…

Он не сразу отпустил ее, но, отпустив, отступил на шаг назад. Чуть опустив взгляд, она поняла, насколько невероятно тяжело было ему сделать этот шаг. На его месте большинству других мужчин даже не пришло бы в голову предоставлять ей право выбора.

Он улыбнулся натянуто, но даже такая улыбка осветила его суровое лицо.

— Кажется, я поторопился, дорогая. Извини. Сама видишь, что со мной делается, когда ты рядом.

Марли во все глаза смотрела на него, чувствуя застрявший в горле комок, который не давал говорить. Невыносимо защемило сердце. О Господи! Ее тянуло к нему с самого начала, и она осознанно сопротивлялась своему влечению, но перед этой его улыбкой оказалась совершенно беззащитной. Марли впервые в жизни полюбила, и чувство это захлестнуло ее с такой силой, что она готова была упасть в обморок. Покачнувшись, она инстинктивно вытянула руку, чтобы за что-нибудь ухватиться. Дейн мгновенно оказался рядом, сильный, надежный и такой горячий, что Марли показалось, будто она сейчас расплавится. Он обнял ее, и она склонила свою голову ему на грудь.

— Все хорошо, — ласково шепнул он. — Я не хотел пугать тебя. Прости.

— Нет, — с трудом пролепетала она, боясь, что он ее не правильно поймет и решит, что напомнил ей Глина.

На самом деле ничего подобного не было. Она боялась, но ее тревога оказалась напрасной. Марли давно свыклась с мыслью, что страх перед сексом будет сопровождать ее до конца жизни, и теперь, когда он не возник, она вдруг растерялась.

— Дело не в тебе. Просто у меня на секунду закружилась голова. — Она вымученно улыбнулась, но, несмотря ни на что, ее улыбка была искренней. — Мне кажется, что ты недооцениваешь силу и воздействие своих поцелуев.

— Ты думаешь? — шепнул он ей на ухо. — Может, продолжим наш эксперимент? После пиццы, а?

Он повел ее в гостиную и усадил на диван.

— Сиди, не шевелись. Я принесу что-нибудь выпить. Тебе понадобится тарелка?

— Мм… да, конечно. Как же без нее?

Он усмехнулся.

— Чисто женская точка зрения.

— Мне не помешает и салфетка, — проговорила Марли. — Чтобы не облизывать пальцы.

Он подмигнул ей.

— Я с удовольствием заменил бы тебя в этом.

В ответ она поежилась. Пока он суетился на кухне, Марли сидела ошеломленная и молчаливая. Похоже, Дейн уже освоился в ее доме. Когда он успел? Она была потрясена его напором и тем, как быстро одним своим присутствием он изменил все вокруг. Не прошло и двадцати четырех часов, а Дейн уже ведет себя здесь как хозяин. Провел ночь в ее постели. Судя по всему, уже переехал к ней. И своей улыбкой заставил ее влюбиться в него. Он один действовал, как целое подразделение спецназа полиции, преодолевая без видимых усилий все ее невидимые баррикады.

Через пару минут Дейн вернулся с легкими коктейлями, в которых позвякивал лед, тарелкой и вилкой для Марли, захватив и пару салфеток. Он сел рядом с ней на диван, включил телевизор, настроился на спортивный канал и довольно крякнул, когда на экране появилось бейсбольное поле. Положив ей кусок пиццы, он взял себе другой и откинулся на спинку дивана, показывая всем своим видом, что достиг состояния полнейшего счастья.

Марли, прищурившись, исподволь наблюдала за ним. Значит, вот к чему она пришла? Она не знала, плакать ей или смеяться. В конце концов устроившись поудобнее, она сосредоточилась на своей пицце. Собственные переживания были радостны и одновременно вызывали в Марли удивление. Неужели ей достаточно просто сидеть рядом с ним и наблюдать за тем, как он смотрит телевизор? Неужели это все, что ей нужно?

Порой гигант Дейн подавлял ее своими размерами, а порой с ним, наоборот, делалось уютно. Но сейчас ей, в сущности, впервые представилась возможность просто посидеть рядом и как следует рассмотреть его. Да, вымахал Холлистер, дай Бог! По меньшей мере шесть футов два дюйма роста и свыше двухсот фунтов веса. На ее кофейный столик взгромоздились лапы поистине огромного размера. А плечи настолько широкие, что занимали собой едва не половину всего дивана. Руки мощные, крепкие. Под кожей бугрятся мускулы. Грудная клетка — как Марли уже узнала на собственном опыте — тверда как скала. Пластины пресса смахивали на каменную стену. Длинные ноги, которые он вытянул перед собой, напоминали стволы деревьев.

Волосы Холлистера были темнее, чем у нее, почти черные. Взгляд скользнул по линии его носа, резко очерченным скулам, и Марли спросила себя: а нет ли случайно у него в роду индейцев? Увидев свежий порез, она поняла, что в последний раз Дейн брился сегодня утром. Но несмотря на это, щеки у него уже потемнели — черная щетина упрямо лезла опять.

Он наклонился вперед, чтобы взять себе еще пиццы, и взгляд Марли упал на его руки. Как и все остальное, руки были большие. Ладони раза в два превосходили по размерам ее собственные. А вот ногти на пальцах чистые и коротко остриженные. Когда он обнимал ее этими руками, она никого не боялась… ну разве что его самого. Но Марли хотела, чтобы он ее обнимал. Пятнадцать минут назад она отдала ему свое сердце, и это для нее самой оказалось настолько удивительно, что она до сих пор еще не пришла в себя.

Дейн был полицейским, то есть человеком, жизнь которого тесно сплетена с насилием. Он не совершал преступлений, но боролся с ними с применением силы. Атмосфера насилия окружала его со всех сторон. Вот и сейчас под правой рукой у него лежал автоматический пистолет. Она заметила его сегодня случайно и скоро поняла, что он всегда под рукой у Дейна. Наплечная кобура была перекинута через спинку дивана тут же.

По тыльной стороне его правой ладони тянулся шрам. Марли обратила на него внимание, когда Дейн потянулся за третьим куском пиццы.

— Что это за шрам у тебя на руке? — спросила она. — Как ты его заработал? Похоже, от ножа, да?

Он посмотрел на свою руку, затем пожал плечами и вновь уставился в телевизор.

— Точно. А получил я его в одной стычке с пацанами — панками. Еще когда работал патрульным.

— Серьезная рана.

— Ничего серьезного, но приятного тоже мало было. Нож пошел по касательной, сухожилий никаких не задел. Пара-тройка швов, и я стал как новенький.

— Глин тоже резал меня, — тихо сказала Марли. Она и сама не поняла, как это у нее вырвалось. Не хотела говорить, а вот сказала…

Он резко обернулся к ней. Вся добродушная вялость пропала без следа, а в карих глазах сверкнуло испуганное выражение.

— Что? — переспросил он, положив недоеденную пиццу на кофейный столик. Нащупав рукой «дистанку», он выключил телевизор. — Профессор об этом ничего не рассказывал.

Она отставила тарелку и еще теснее прижала согнутые колени к груди.

— Да у меня тоже, можно сказать, ничего серьезного. Так, легкие порезы. Он играл со мной, пытался сделать так, чтобы я потеряла голову от боли и страха. Он и сам от этого распалился. Чего, собственно, и добивался. Он взял в руки нож не для того, чтобы меня убивать. По крайней мере не в ту минуту. Ему хотелось еще поиграть со мной живой. Впрочем, позже он все равно бы меня убил. Если бы не подоспел шериф.

— Покажи, — тихо проговорил Дейн и, не дожидаясь ее ответа, пододвинулся ближе, заставил ее отнять колени от груди и стал быстро расстегивать на ней халат. Марли запоздало спохватилась и попыталась ему помешать, но он уже широко распахнул полы халата и стал внимательно рассматривать ее наготу. На Марли не было ничего, кроме маленьких трусиков.

Шрамы шестилетней давности не обезобразили ее тело. Иногда случаетсся, что подобные шрамы вообще исчезают со временем. Марли они особенно не раздражали, ибо в сравнении со всем остальным, что произошло с ней в тот трагический день, казались просто мелочью. Глазам Дейна открылось пять маленьких серебристых ниточек: одна на правой груди, остальные на животе. Их, могло быть больше, но Глин, видя, что у него ничего не получается, быстро потерял над собой контроль и вновь стал бить ее кулаками.

Дейн внимательно разглядывал Марли, которая вся трепетала, залившись ярким румянцем. Впервые в жизни она по-новому отнеслась к своей наготе. Губы его мрачно сдвинулись, когда он осторожно, будто перышком, провел кончиком пальца по тому рубцу, который тянулся на груди. Сосок мгновенно отвердел, хотя Дейн до него даже не дотрагивался. Марли слышала собственное прерывистое дыхание, которое все учащалось по мере того, как он исследовал очередной шрам. Она заметила, что Дейн тоже дрожит, но поняла, что его всего трясет от ненависти к человеку, до которого ему уже не добраться.

Марли положила руку ему на голову, погрузила пальцы в густые волосы, словно гребень.

— Я не обращаю на них внимания, — позабыв про свое смущение, проговорила она. — По сравнению со всем остальным, эти порезы — пустяк.

— Это не порезы, — хрипло проговорил он, раскрывая перед ней свои объятия и склоняя ее голову к своему плечу. — Это знак того, что тебе пришлось пережить; воспоминание об ужасе. Ты говоришь, что он тогда еще не собирался тебя убивать… Откуда тебе знать!

— Я ждала смерти. Я даже жаждала ее в тот момент.