Холт ВикторияТаинственный пруд (Том 2)

Виктория ХОЛТ

ТАИНСТВЕННЫЙ ПРУД

ТОМ 2

ЗОЛОТО

Как только улеглось возбуждение, вызванное посадкой на корабль, путешествие начало казаться скучным. Интересными были только порты, и тут Джервис оказался превосходным гидом. Похоже, он совсем забыл о своих долгах, уверил себя в том, что все будет в порядке, и такой была сила его личности, что он сумел убедить в этом и меня.

Жизнь рядом с Джервисом казалась сплошной чередой удовольствий. Наверное, именно эта сторона его натуры побуждала меня любить его. Было просто невозможно чувствовать себя несчастной в его обществе. У него был дар "отряхиваться" от всех неприятностей и получать максимум от всех подворачивающихся удовольствий.

Я попросила его никогда не садиться за игорный стол, сказав:

Ты же видишь, к чему это тебя привело.

Он скорчил уморительную покаянную гримасу и сказал, что согласен на все, что угодно, лишь бы порадовать меня. Я решила, что он согласен воздержаться от привычки, которая так перевернула нашу жизнь.

Я была молода, у меня была жилка авантюризма, и я не могла удержаться от того, чтобы меня не понесла волна возбуждения. Меня начал захватывать оптимизм Джервиса. Мы действительно собирались найти золото. Очень скоро мы надеялись вернуться домой богатыми и рассчитаться с дядей Питером. После этого мы собирались счастливо жить в нашем милом маленьком домике, которым я так гордилась. Сколотив состояние, Джервис потеряет желание обогащаться. Настоящее и будущее были для Джервиса всегда прекрасны, следовало забывать лишь прошлое, если в нем были неприятности.

Вскоре путешествие начало доставлять мне удовольствие. На корабле мы завели новых друзей. Нам очень понравился капитан Грегори, хорошо знавший Австралию. Его отец обосновался там сорок лет назад и завел имение под Мельбурном, а Грегори в свое время отправился в Англию, чтобы изучать навигацию. Когда подворачивались рейсы в Австралию, он посещал свою семью. Мы часто обедали с ним и старшим офицером - очень приятным молодым человеком, много рассказавшим нам о корабле.

Мы с нетерпением ожидали стоянок в портах. Морвенна сказала, что именно это и является одной из привлекательных сторон морского путешествия, когда, просыпаясь утром, внезапно оказываешься в незнакомом городе. Мы с интересом открывали для себя новые страны, знакомясь с пейзажами и обычаями других народов, столь отличных от нас. Жизнь была интересной и полной удовольствий.

Было чудесно своими глазами увидеть места, которые до сих пор были ничего не значащими названиями на карте. Как интересно было отправиться из Тенарифа и осмотреть то место, где наш великий лорд Нельсон выиграл битву, в которой лишился свой правой руки. Но мне доставляло удовольствие подниматься к жерлу вулкана на Лас-Канадосе и восходить на очень высокую гору Пико-де-Теиде, нависавшую над островом. Но наши стоянки были краткими. Когда я выразила свое сожаление по этому поводу капитану, он улыбнулся мне и сказал:

- Наша цель, дорогая леди, как можно скорее доставить вас в Мельбурн. Стоянки предназначены лишь для грузовых операций.

Джервис сказал, что ограниченные сроки стоянок имеют и положительные стороны, - тем сильнее мы ценим их.

Жизнь явно доставляла нам наслаждение. Иногда мне казалось, что Джервис не сомневается том, что мы найдем золото. Если у него и были сомнения, он никогда не проявлял их. За время нашего брака я узнала о нем многое, но многое мне предстояло еще открыть.

Я запомнила Дурбан - столицу Наталя, недавно ставшего британской колонией. Это был очень красивый городок на самом берегу моря, и вид волн, разбивавшихся прямо о его набережную, представлял собой незабываемое зрелище.

Но, наверное, этот период времени столь живо запомнился мне еще и тем, что происходило на борту судна. Однажды мне показалось, что Морвенна выглядит утомленной, и когда мы вернулись в каюты, она сказала, что хочет прилечь. У меня было такое чувство, что она что-то недоговаривает, и я решила при первой же возможности побеседовать с ней.

Возможность подвернулась после отправления из Дурбана, около полуночи. Мы вместе сидели на палубе. Море было спокойным, на его поверхности не было даже ряби. Оно было желто-зеленым, полупрозрачным, с легким аквамариновым оттенком.

Я искоса взглянула на Морвенну. Она была бледна, под глазами залегли тени.

- Морвенна, с тобой что-то произошло? - спросила я.

- Нет, нет, - поспешно ответила она. - А почему ты спрашиваешь?

- Мне показалось, что ты выглядишь скованной.

- Скованной? Ты имеешь в виду - утомленной?

- Пожалуй, как будто тебя что-то угнетает.

Некоторое время она молчала, а затем сказала:

- Я очень счастлива, Анжелет. Думаю, я никогда не была такой счастливой. Единственное, что омрачает мое счастье - то, что со мной нет моих родителей. Они очень озабочены тем, что я уехала.

- Естественно, озабочены: всю жизнь они относились к тебе с обожанием. Но так уж всегда бывает. Дети вырастают и начинают жить собственной жизнью. Я уверена - мои родители чувствуют то же самое, что и твои. Тебя беспокоит не это.

- Я не обеспокоена, Анжелет, я очень счастлива.

- Так что ты мне хочешь сказать?

- Я думала, ты сама догадаешься. У меня будет ребенок. Наверное, я всегда хотела именно этого. Наш с Джастином ребенок.

- А что говорит Джастин?

- Он еще не знает, вот это меня и беспокоит. Джастину такую радость доставляет это путешествие, и я не хотела бы испортить ему удовольствие.

- Ты думаешь, что известие о ребенке его не обрадует?

- О нет, ничего подобного он никогда не скажет. Но, видишь ли, мы отправляемся в дальние страны и не знаем, с чем столкнемся. Он будет беспокоиться за меня и за ребенка.

- Все будет в порядке. Конечно, там есть и доктора, и акушерки.

- Да, я тоже надеюсь.

- Это просто чудесно. Ах, Морвенна, не могу представить тебя с ребенком. Кажется, я начинаю завидовать. Значит, Джастин еще не знает?

- Видишь ли, я знала об этом еще до отправления, по крайней мере, подозревала. Но подумала, что если кому-нибудь расскажу, все будет испорчено. Вмешаются родители, а мой отец умеет быть очень настойчивым. Если бы они узнали, то ни за что не отпустили бы меня и заставили вернуться в Пенкаррон.

Ну, я поняла бы их.

- Это очень смутило бы Джастина. Я знаю, он так рвался в это путешествие, относился к нему с таким энтузиазмом. Он уверен, что мы там сделаем себе состояние.

На моем месте ты поступила бы так же, Анжелет.

- Но теперь нет нужды держать это в тайне, мы в пути. Джастин должен разделять твои чувства. Кроме того, к тебе нужно сейчас относиться с особой осторожностью, правда? Теперь мы все должны тебя беречь.

- Я так рада, что ты все знаешь.

- Думаю, следует сообщить об этом нашим мужчинам.

- Вначале я расскажу Джастину, когда мы будем наедине.

Когда я рассказала о случившемся Джервису, это повеселило его:

- Любопытно получается. Морвенна перехватила у нас инициативу.

- Она очень радуется будущему малышу. И совсем не опасается того, что ей, быть может, придется жить в плохих условиях. Единственное, о чем она беспокоится - как бы не испортить Джастину удовольствие от путешествия.

- Да, Джастину повезло. Нам с ним обоим повезло.

Вечером отметили новость. Джастин был доволен, а Морвенна - счастлива, как никогда. Теперь ее беспокоило только то, чтобы никто из домашних не узнал о случившемся, поскольку родители будут волноваться, думая о том, что в столь сложный период жизни она оказалась так далеко от дома.

Во время путешествия мне хорошо запомнилось еще одно событие. Это случилось сразу после того, как мы вышли из Бомбея. Там мы провели всего один день, но воспользовались им на славу. Было очень жарко, но город очаровал нас, хотя толпы нищих, конечно, портили настроение. Джервис быстро раздал все свои деньги, и остаток дня ему пришлось занимать у нас. Мы купили прекрасного шелка, слоников из черного дерева и безделушки из резной слоновой кости.

День мы провели очень интересно, а вечером нас пригласил поужинать капитан. Он любил поговорить и был великолепным рассказчиком. В этот вечер капитан был особо разговорчив:

- Ну что ж, нам не так уж долго быть вместе. Вскоре мы доберемся до места назначения, и мне придется распрощаться с такими очаровательными людьми, как вы.

Мы дружно заявили, что путешествие доставляет нам огромное удовольствие.

- Да, это приключение. Конечно, если принять во внимание количество рейсов, которые я проделал между Англией и Австралией. Сказать по правде, я и сам уже не помню, сколько их было.

- Должно быть, вы ощущаете пресыщенность? предположила я.

- Нет, поскольку это связано с людьми.

Просто удивительно, до чего же разнятся между собой люди. Ни один рейс не похож на другой, благодаря тому, что в них участвуют разные люди.

Я знаю, что вы не собираетесь поселяться в Австралии, хотя многие из пассажиров намерены сделать именно это.

Полагаю, вы отправляетесь туда с визитом. У вас там есть родственники?

- Мы собираемся взглянуть на золотые россыпи, - сказал Джервис.

- Да, многие едут с той же целью, хотя, конечно, в последнее время золотая лихорадка поутихла. А куда именно вы направляетесь?

- К северу от Мельбурна.

Это место называется "Золотой ручей".

- Да, это край Лэнсдона.

Край Лэнсдона? - удивленно пробормотала я.

- Ну, так называют это место. Несколько лет назад парень по имени Бенедикт Лэнсдон наделал там шума, став кем-то вроде большого белого вождя.

- Мы собираемся встретиться с ним.

- Ну, с Беном Лэнсдоном вы не пропадете. Трудно найти более подходящего человека.

- А вы его знаете?

- Все знают Бена Лэнсдона. Это было похоже на дело Лейлора.

- А в чем было дело? - спросил Джервис.

- Я так и думал, что такие новости до нашей старой доброй родины не добираются, а если и добираются, то им уделяют несколько строк на последних страницах газет. Это было под Мельбурном, и в том деле проявил себя героем Питер Лейлор. Тогда шахтеры выступили против правительства и, в конце концов, одержали победу.

Так вот, Бен Лэнсдон - это второй Питер Лейлор, один из тех, кто рожден, чтобы быть лидером. Он взял на себя ответственность, и дело улеглось, если можно так выразиться.

В общем, он сделал себе имя.

Я ощутила себя в ореоле славы. Я припомнила Бена таким, каким он приехал в Кадор. Он и тогда отличался от всех, с кем я была знакома. Я очень восхищалась им, обожала. Но в детстве я постоянно создавала себе каких-нибудь идолов: отец, Джонни, Бен... Да, я была идолопоклонницей. Но потом случай возле пруда изменил всю мою жизнь: Бен уехал, а я осталась наедине со своей тайной.

Капитан был явно настроен на то, чтобы рассказать нам всю историю. Он любил внимательную аудиторию, и в данном случае, у него был, по крайней мере, один зачарованный слушатель.

- Видите ли, - начал он, - все тогда бросились искать золото. В общем-то понемножку его находили давно. В начале пятидесятых нашли золото в Новом Южном Уэльсе, а потом в Балларте возле Мельбурна кто-то нашел шесть унций за пару дней. Все, кто жил в районе Виктории, бросились искать золото. Там поблизости живет мой отец, он и рассказал мне, что там все изменилось за одну ночь. Туда стекался народ со всей страны, даже построили что-то вроде временного отеля. Конечно, не какое-нибудь роскошное заведение, но вполне удовлетворительное для золотоискателей, которые не ищут себе легкой жизни, у них на уме одно - золото. Люди ехали туда тысячами. Ну, после некоторых лет разработки золото кончается, запасы не могут быть неистощимыми. Работа это тяжелая: некоторые трудятся непрерывно неделями и месяцами и ничего не находят. Правительство решило положить конец этой лихорадке, поэтому начали требовать с людей лицензию на добычу золота. Чем труднее было его добывать, тем дороже драло за это правительство. Видите ли, целью было вернуть людей в города, положить конец поискам золота там, где его уже нет.

- Ну, конечно же, люди были с этим не согласны, - сказал Джервис. Они отправились за золотом и, естественно, хотели продолжать свои поиски.

- Все это очень хорошо, - согласился капитан, - если есть золото, но если люди ничего не находили, как они могли платить деньги правительству? Люди объединились, и этот Питер Лейлор стал кем-то вроде лидера.

- Как Бен Лэнсдон, - подсказала я.

- Ну, это было еще до появления Лэнсдона.

Я рассказываю то, что было лет десять назад, а то и больше. Я же сказал, что Бен стал вторым Лейлором, такие люди всегда появляются, когда приходит их время. Ну, правительство послало силы порядка, собираясь провести проверку лицензий, и всех, у кого их не окажется, заставить покинуть золотые россыпи. Вы можете себе представить, что на это сказали люди!

- Но как они могли бороться с правительством? - спросил Джастин.

- А я скажу, как. Лейлор поднял людей. Они знали, что чиновники собираются проверять лицензии, так что построили вокруг шахт частокол. Вот так они приготовились, и когда правительственные чиновники приехали с проверкой, все, у кого были лицензии, за которые в те времена платили гораздо меньше, выложили их перед частоколом и подожгли.

- Полагаю, - сказал Джастин, - что они возражали платить за возобновление лицензии.

- Должно быть, дело обстояло так, - согласился капитан. - А как развиваются такие события, вы тоже знаете. Действия небольшой группы людей превращаются в настоящее восстание. Правительству пришлось вызвать войска. Золотоискатели твердо держались, а над частоколом водрузили свой флаг. Я уверен, вы увидите этот флаг еще не раз, он развевается над всеми золотоносными полями. На голубом фоне белые звезды, изображающие созвездие Южного Креста. Мы называем его "флаг Эврики".

И кто победил? - спросил Джервис.

- Войско было, конечно больше, как вы сами можете предположить. Говорят, в три раза больше, чем золотоискателей. Их было семьдесят человек, но это были храбрые люди, державшиеся за то, что считали правым делом. Их быстро покорили, но потери были с обеих сторон.

- Значит, они боролись понапрасну? - спросил Джастин.

- Не совсем. Правительство, естественно, желало продемонстрировать, что никто не имеет права самостоятельно устанавливать законы, но, с другой стороны, оно не хотело, чтобы восстания, подобные этому, распространились по всей стране. Можно сказать, что боровшиеся люди победили: еще до конца года был изменен закон и отменена проверка лицензий. Это было победой, поскольку люди добились того, за что дрались. Лейлор был избран в парламент, и теперь он один из самых уважаемых членов.

Вот видите, что вспомнилось при упоминании о Бене Лэнсдоне: он прямо-таки второй Питер Лейлор.

- Действительно, замечательный человек, - сказала я.

- Настоящий лидер, - подтвердил капитан, - Эти люди рождаются лидерами.

- А Бен Лэнсдон такой же?

- Думаю, никто не решится спорить с этим после того, что произошло у "Золотого ручья".

- Он нашел там много золота?

- Дорогая моя леди, никто - даже сам Бен Лэнсдон - не может найти золото там, где его нет.

Джастин перебил его:

- Вы хотите сказать, что в "Золотом ручье" больше нет золота?

- А кто может сказать это? Когда началась золотая лихорадка, люди каждый день находили золото, но, как я вам уже сказал, оно имеет свойство кончаться, а может, его ищут не там, где нужно. По-моему, последний десяток лет в районе "Золотого ручья" никаких серьезных находок не было.

- Но вы же сказали, что это край Бена Лэнсдона, - настаивала я.

- Ну да, он заставил людей работать на себя. Видите ли, есть люди, которые предпочитают работать за твердую еженедельную плату, а не за призрачные надежды на успех. В основном это - семейные люди, а семью надеждами не прокормишь. Лэнсдон не из тех людей, что любят трудиться в поте лице, - а добыча золота, поверьте мне, состоит именно в этом, поэтому он заставил других работать на себя.

- Но чем он занимается сам?

- Бен всегда в центре событий. Он целыми днями там, где добывают золото, присматривает за тем, чтобы не было заминок.

Не сказать, чтобы там добывали много, но добытого хватает на то, чтобы продолжать дело. Поначалу Бену немножко "посчастливилось, так что он сумел выстроить себе дом и устроить жизнь не хуже, чем на родине. О, Бен много сделал для "Золотого ручья". Он там настоящий король, вот он кто. Это его устраивает: он прирожденный лидер, а лидеры любят царствовать.

Я почувствовала, что мне не терпится встретиться с Беном. Полузабытые воспоминания о тех временах, что мы проводили вместе, вновь начали возвращаться ко мне. Раньше все было омрачено происшествием возле пруда, так что долгое время я не вспоминала наши увлекательные беседы. Теперь они показались мне очень важными.

- Я не дождусь встречи с этим героем, - сказал Джервис.

Вечером, когда мы остались наедине, он заметил:

- Капитан - большой почитатель твоего Бена, у которого, похоже, очень сильный характер.

Как ты относишься к тому, что вы вновь встретитесь?

- Не знаю.

- А не вернется ли все это опять?

- Возможно, но ты, Джервис, заставил меня понять, что у нас не было иного выхода.

- Полагаю, народный лидер давно понял это.

Я абсолютно уверен в том, что он позабыл о случившемся.

- Разве такие вещи забываются?

Он нежно взял мое лицо в ладони и поцеловал меня:

- Для тебя, Анжелет, наверное, это невозможно, но я уверен в том, что Бен сумел позабыть.

Я кивнула, а про себя подумала: "Возможно, я скоро выясню это".

Я сразу же узнала его, стоявшего на причале, ожидая окончания швартовки.

Бен оказался очень высоким и более худым, чем мне помнилось. Его волосы так выгорели на солнце, что казались почти белыми, особенно по контрасту с бронзовой кожей. Ярко-синие глаза были слегка прищурены - тоже, надо полагать, от солнца. В общем, он производил впечатление очень уверенного в себе человека.

Узнав нас, он размашистой походкой направился к трапу.

- Это Анжелет! - воскликнул он. - Я узнал бы тебя где угодно, хотя ты немножко подросла со времени нашей последней встречи.

- Ты тоже, Бен, - рассмеявшись, ответила я. Он крепко обнял меня, затем улыбнулся Джервису, поняв, что именно он является моим мужем.

- Мы с Анжелет старые друзья, - пояснил он, словно извиняясь за столь бурное и фамильярное выражение чувств, - Я знаю, - ответил Джервис, улыбнувшись своей очаровательной улыбкой. - Я много слышал о вас от Анжелет. А это Джастин Картрайт и его жена Морвенна.

- Я рад вашему приезду, - сказал Бен. - Полагаю, вы захотите провести денек-другой в Мельбурне, перед тем как отправиться на наш ручей.

Я заказал вам номера в "Лорде Мельбурне", багаж доставят прямо в отель. Полагаю, вы кое-что с собой привезли. О том, чтобы багаж доставили в "Золотой ручей", я тоже позабочусь.

- Ах, Бен, ты обо всем позаботился, - сказала я.

- Все это мелочи, - ответил Бен. - Я рад, что вы присоединились к нашей дружной компании. Уверяю вас, мы изголодались по новостям из дома. У нас все ждут вашего приезда, но сейчас давайте поедем в отель. Я расскажу, что нам удалось для вас сделать.

Мы уселись в легкую повозку, которая, как я узнала, называлась у них багги, и, проезжая по улицам, заметила весьма привлекательные дома. Вскоре мы прибыли в отель.

Нас проводили вначале вверх по лестнице, а затем вдоль по коридору - в номера, выходившие окнами на улицу. Оказалось, что в комнате есть альков и принадлежности для умывания, что приятно удивило нас.

Когда дверь за нами закрылась, Джервис подхватил меня на руки и протанцевал по комнате.

- Мы здесь! - воскликнул он. - Вперед, за золотом!

- Ах, Джервис, - сказала я, - я искренне надеюсь, что у нас все получится.

Бен сообщил, что останется в отеле до завтрашнего утра, чтобы убедиться, что у нас все в порядке. Затем вернется в "Золотой ручей", а через день мы тоже приедем туда.

За обедом, в первый наш день в Мельбурне, он сумел нам многое объяснить:

- Вы найдете жизнь у нас на ручье грубоватой, хотя условия значительно улучшились с тех пор, как там появился я. Полагаю, вы несколько удивлены тем, что увидели в этом городе. Он выглядит более цивилизованно, чем вы ожидали?

Мы все подтвердили, что Мельбурн выглядит весьма современным городом.

- Немножко напрягите воображение, и вы сможете представить себе, что находитесь в обычном английском провинциальном городе, верно? Люди здесь творят чудеса. Все началось с тех пор, как мы получили право на самоуправление.

- Но страна остается колонией? - спросил Джервис.

- Я имею в виду то, что мы отделились от остальной Австралии. Говоря о нас, вы должны называть нас "Колония Виктория". Королева Англии гарантировала наше право на отделение, а за это мы оказали ей честь, назвав колонию ее именем. Как-нибудь я покажу вам вырезки из "Мельбурн Геральд", я сохранил их, это же наша история. Здесь у нас очень независимые люди.

Тысяча восемьсот пятьдесят первый год стал великим годом в истории Виктории.

- Это год, когда мы познакомились, - помимо воли произнесла я.

Бен улыбнулся мне:

- Совершенно верно, в том году в Гайд-Парке была Всемирная выставка, и вдруг появился я - потрясение для моего дедушки.

Твоего дедушку невозможно потрясти.

- Наверное, он пошел в своего внука.

Его синие глаза смотрели на меня, между нами мелькнула искра понимания. Я знала, что Бен думает о том же, что и я, - о человеке, чье тело мы столкнули в пруд.

Он резко изменил тему разговора:

- В районе Мельбурна дела процветают. Здесь можно увидеть действительно великолепные дома. Они выросли во времена золотой лихорадки. Повезло тем, кто попал сюда первыми.

- А вам? - спросил Джастин.

- Ну, можно сказать, что мне достались кое-какие остатки, на богатую жилу я ни разу не напал.

- Вы думаете, что все золото уже выработано? - несколько встревоженно спросил Джастин.

Некоторое время Бен молчал, потом сказал:

- Этого никто не может сказать, несомненно одно в этой части мира есть золото. Какая часть его уже добыта - неизвестно. Ясно одно: добывать его теперь не так легко, как раньше.

- Мы слышали о том, что у тебя есть золотые разработки, - сказала я. Капитан нашего корабля, похоже, многое знает о тебе.

- Слухами земля полнится, - небрежно ответил Бен. - А что он вам рассказал?

- Что ты - второй Питер Лейлор.

- О, это очень уважаемый член парламента и герой осады "Эврики". Я не решился бы сравнивать нас, ведь я - не политик.

- Он сказал, что ты - лидер. Бен расхохотался:

- Лейлор действительно был благородным человеком. Не думаю, что в этом я напоминаю его. Он работал на благо людей.

- А на чье благо работаешь ты?

- На свое собственное, конечно. Все рассмеялись. Бен сказал:

- Я заказал у Кобба места для вас. Это сделает ваше путешествие в мои края несколько более комфортабельным, чем бывало раньше.

- Кто такой Кобб?

- Мистер Кобб родом из Калифорнии. Он приехал сюда в тот период, когда многие хотели выбраться с приисков в города. Теперь его дилижансы ездят по всей Австралии. Мы очень признательны мистеру Коббу, он стал для нас прямо-таки благодеянием.

Просто не знаю, что бы мы здесь делали без тебя, Бен, - сказала я.

- Справились, но вам пришлось бы несколько трудней. Конечно, лучше иметь знакомого, который знает, что к чему, и может помочь.

- Дядя Питер сказал, что ты сделаешь для нас все возможное.

- Конечно, сделаю, - ответил он, и его синие глаза на мгновение остановились на мне. - Завтра с утра я уезжаю, чтобы подготовить вам достойную встречу, дамы могут посвятить некоторое время мельбурнским магазинам: у нас на ручье всего одна лавка, но особого выбора нет. Я уже приготовил для вас жилье поближе к месту, где ведутся работы. Потом вы скажете, чего там не хватает. Я бы посоветовал вам жить вместе, если это вас устраивает. Вы будете нуждаться друг в друге. Знаете, поначалу бывает трудно, но потом вы привыкнете. - Он внимательно взглянул на меня. - Таких мест, как Кадор или резиденция моего дедушки в Лондоне, вы здесь не найдете.

Мы готовы терпеть неудобства, - ответила я. Это похвально, потому что неудобств у вас будет достаточно.

- Вы очень добры к нам. Мы не знаем, как отблагодарить вас, - вмешался Джервис.

- Когда найдете золотую жилу, выплатите мне комиссионные, - улыбнулся Бен.

- Очень хорошо, но для начала нужно найти золото.

- А вы сами не добываете золото? - спросила Морвенна.

- Я нахожусь целыми днями на шахте, вникаю во все подробности, но мне нужны люди для выполнения рутинной работы.

Присутствие Бена волновало меня. В нем чувствовалась огромная жизненная сила, которая передавалась окружающим. "Интересно, женат ли он?" - подумала я. Никто не упоминал о его жене. Я могла бы спросить его об этом, но не спросила.

Мы вернулись к себе довольно рано, поскольку провели очень утомительный день. Джервис был возбужден:

- Все складывается великолепно. Этот твои родственник и в самом деле незаурядная личность. Можно поверить во все, что о нем говорят.

- А он тебе понравился, Джервис? Джервис задумался.

- Не знаю, - сказал он, наконец. - Он может быть хорошим другом, но у меня сложилось впечатление, что он способен быть и безжалостным.

Правда, для того, чтобы сделать все, что он сделал, и нужно быть таким.

Ты имеешь в виду пруд?

- И пруд. В таких ситуациях нужна хладнокровная смелость. Да, я бы остерегался рассердить его.

- Почему?

- Как я сказал, мне кажется, Бен может быть безжалостным.

Главное, мы уже здесь. Правда, это чудесно?

- Да, это и в самом деле так, Джервис, это волнует. Мне понравился этот город, думаю, здесь должны найтись хорошие акушерки.

Джервис удивленно посмотрел на меня.

- Я подумала о Морвенне, - пояснила я.

***

В Мельбурне мы провели три дня. Мы с Морвенной осмотрели город, прошлись по лавкам и купили младенцу приданое. Нас вполне удовлетворил выбор товаров. Мы узнали, где больница, и я хотела навести кое-какие справки, но Морвенна сказала, что делать это еще слишком рано.

Куда бы мы ни приходили, нас везде ожидал теплый прием. Похоже, людям доставляло радость встретиться с гостями, прибывшими "из дому", как они говорили здесь об Англии. Все желали услышать собственными ушами последние новости, заявляя, что их интересует абсолютно все и раздражает недостаточное количество новостей. Они гордились своим городом, но когда заходил разговор о том, что происходит "дома", в их голосах явно ощущалась ностальгия.

Было очень интересно находиться в городе, который вырос на глазах людей, еще живущих в нем. На родине все было очень старым: Лондон был Лондиниумом при римлянах, и древности в нем встречались на каждом углу. А уж Корнуолл с его легендами и преданиями, восходящими к временам, когда на наших островах еще не было христианства, казался просто вечным. А вот здесь еще несколько лет назад не было ни одного здания. Я попыталась представить себе, как выглядели в те времена эти места, но мне это не удалось. После того как я послушала рассказы людей, очень охотно говорящих о себе, и прочитала воспоминания первых поселенцев, у меня начала вырисовываться картина происходящего здесь. Я представляла себе первых поселенцев, как они были поражены красотой открывшегося пейзажа - дикие заросли, дубы и эвкалипты, растущие вдоль реки, берега которой покрыты ковром ярко-желтых цветов. Это произошло в 1835 году, еще до моего рождения, но для этих людей происшедшее пока не стало глубокой стариной. Здесь еще встречались аборигены, с изумлением смотревшие на пришельцев, которые сообщили, что эта река называется Ярра-Ярра.

***

Я волновалась, гадая, как сложится здесь моя жизнь. Мысли о Бене не покидали меня. Мне хотелось поговорить с ним, услышать о его приключениях, хотелось узнать все об этой стране именно от него.

Здесь было несколько прекрасных домов. Мы с удивлением узнали, что лучшая часть города называется Ричмонд, напоминая о нашем Ричмонде на Темзе. Когда я была в Лондоне и посещала выставку, впервые познакомившись с Бенедиктом, мы вместе с ним посетили Ричмонд. Мы добрались туда по реке от Вестминстерской пристани. Мне запомнилось, как мы смеялись с Беном, получая удовольствие от болтовни друг с другом.

Хотя сейчас я находилась на противоположном конце земного шара, я ощущала себя дома. Я могла по-настоящему полюбить эти места, они волновали меня тем, что были очень своеобразными и при этом не чуждыми. Люди в лавках заговаривали с нами, давая советы относительно детского белья и прочих вещей, которые нам следовало бы взять с собой. Тем не менее, мы с Морвенной согласились в том, что сначала нужно выяснить, какие вещи нам понадобятся, а выяснится это только тогда, когда мы устроимся на новом месте. Вот тогда мы снова и посетим Мельбурн. Местные люди охотно рассказывали нам о происходящем в их чудесном городе. Мы услышали о недавно построенном театре, о том, как повсюду вырастают новые лавки и великолепные дома; о том, что первые поселенцы принесли с собой английские обычаи и привычки. Здесь так же, как в Англии, играли в крикет, и совсем недавно на мельбурнском крикетном стадионе был сыгран матч со сборной Англии. Игроков, прибывших с родины, приветствовали две тысячи зрителей, и матч продолжался четыре дня.

Все здесь было, как дома.

Местные люди были энергичны, и я почувствовала, что, несмотря на желание продолжить знакомство с Мельбурном, еще больше мне хочется поскорее сесть в экипаж и отправиться на "Золотой ручей".

***

В назначенный день мы сели в один их коббовских дилижансов. Выглядел он очень привлекательно, был сделан в Америке, тащила его шестерка крепких лошадей, и помещалось в нем семьдесят пассажиров. Все наши вещи были отосланы на "Золотой ручей" заранее, так что беспокоиться о них не было нужды.

Путешествие оказалось очень интересным. У нас появилась возможность посмотреть на те самые богатые дома, которые в последнее время строили в окрестностях города. В большинстве своем строители копировали деревенские усадьбы Англии.

Наконец, мы покинули обжитые места. Миля за милей тянулись заросли кустов, среди которых изредка появлялись высокие эвкалипты. Время тянулось долго. Меня беспокоило состояние Морвенны, которая явно начала ощущать недомогание. Сомнений в том, что она беременна, уже давно не было. Я молилась, чтобы у нее все обошлось хорошо. Что бы она мне ни говорила, я собиралась сразу по прибытии навести справки относительно того, кто сможет помочь нам с родами.

Дважды мы ночевали на постоялых дворах, специально построенных дли таких путешественников, как мы. Люди называли их "домами Кобба". Условия там были самые примитивные, городской комфорт еще не достиг этих мест.

- Ничего, - сказал Джервис, - это всего лишь две ночи. Мы ведь и не ожидали здесь встретить роскошь, правда?

Теперь нам всем не терпелось добраться до "Золотого ручья".

***

Когда мы высадились из дилижанса, нас уже поджидал Бен:

- Я думаю, лучше всего для начала остановиться у меня. Потом, с утра, можно будет приниматься за дела.

Я осмотрелась. Мы высадились на дороге, которую можно было назвать улицей. Вдоль нее стояли довольно простые здания. Тротуар представлял собой дощатый настил. Несколько человек выбежали из зданий, видимо, узнав о прибытии дилижанса. Здесь были и дети - бегающие, кричащие, приветствующие кого-то из прибывших.

- День, когда прибывает дилижанс, считается здесь праздником, пояснил Бен.

- А где золотые прииски? - спросил Джервис. Бен сделал широкий жест рукой:

- Везде вокруг этого города.

- Вы имеете в виду - вокруг этого места?

- Извините, должно быть, я несколько преувеличиваю, называя это место городом "Золотой ручей".

- А ручей действительно существует?

- Ну, конечно же, от него и пошло название. Когда-то он заслуживал этого имени.

Будем надеяться, он вновь себя оправдает. Давайте пойдем туда, это чуть в стороне от улицы. Мой дом вы отсюда не увидите, поскольку он окружен зарослями. Я специально сохранил их: уединение, знаете ли.

Бен провел нас дальше.

- Вам понадобятся лошади, - продолжал он, - Без них здесь не обойтись.

У меня тут самая большая конюшня.

- Ты так добр к нам, Бен, - с благодарностью произнесла я.

Он положил руку мне на плечо:

- Ну, а к кому же я должен быть добр, если не к моей маленькой кузине Анжелет? Я не совсем уверен, что ты моя кузина, но это лучший термин для определения наших неясных родственных отношений.

Мы вскоре добрались до места, где заросли кустов стали совсем густыми. Бен указал нам проход в них, и нашим глазам открылась лужайка, а за ней дом Бена.

Он был сложен из белого камня, выглядел солидным, элегантным и, возможно, оттого, что казался здесь несколько неуместным, - роскошным.

- Позвольте представить вам Голден-холл, - торжественно сказал Бен.

- Золотой! Это ты так его назвал? - воскликнула я.

Он кивнул:

- Дом был построен на золото и стоит здесь только потому, что тут есть золото.

Так как же ему еще называться?

- Просто поразительно, - сказала я.

- Здесь тебя поразит еще многое. Ну что ж, пойдем в дом. Вас готовы встретить.

- Кто? - быстро спросила я, вдруг ощутив страх, что он представит нас своей жене. Меня это не должно было волновать, но почему-то волновало.

- Здесь у меня работает семья, - объяснил он, - Томас и его жена Мэг, а у них есть сын Джекоб и дочь Минни. Этой мой штат прислуги. Томас распродал все свое имущество, чтобы добраться сюда и найти золото, обычная история.

- Значит, вместо золота он нашел Голден-холл? спросил Джервис.

- Совершенно верно. Многие прибыли сюда в период золотой лихорадки, отчаянно работали, но при этом не нашли вообще ничего, а теперь и слышать не хотят о золоте.

Им нужно осесть и жить спокойной размеренной жизнью, какой жили до приезда сюда. Томас как раз из таких людей, да и его жена согласна с ним. Не знаю, как обстоят дела с Джекобом: он еще молод и, возможно, однажды "подхватит" золотую лихорадку. И исчезнет отсюда.

- Похоже, вы сумели свить себе здесь уютное гнездышко, - заметил Джастин.

- Мне это кажется лучшим местом в мире. Я живу как сельский сквайр, но у меня есть золотые разработки и надежды. Я рассчитываю все-таки найти богатую золотую жилу, каких еще никогда не находили.

- А если не найдешь? - спросила я.

- Я буду продолжать свои попытки до тех пор, пока не найду ее или пока меня не заколотят в гроб, - я уж не знаю, что случится раньше.

- Это называется "решимость", - сказал Джервис.

- Хороший урок для тебя, - заметила я ему.

- Ну, зайдем в дом. Мэг приготовит вам поесть, а я покажу комнаты, в которых вы сможете переночевать. А завтра спозаранку мы возьмемся за дело.

Дом был точной копией английской усадьбы: высокие потолки и мощные дубовые балки.

- Я попытался создать здесь уют, - сказал мне Бен.

- Это тебе удалось, - уверила его я.

Мы прошли в гостиную. Ее высокие, доходящие до пола окна открывались в сад.

- За ним ухаживает Джекоб, - пояснил Бен. - Ему помогает Том, а за цветами смотрит Мэг. А сейчас я проведу вас в вашу комнату. А вот и Мэг.

Мэг была пухленькой женщиной с розовыми щечками и прямыми каштановыми волосами.

- Это наши гости, Мэг, - сказал Бен.

Она провела нас наверх по широкой лестнице. Мы с Джервисом ахнули от восхищения, войдя в свою комнату. Свет, пробивающийся сквозь шторы, позволял рассмотреть голубой ковер, уютные кресла, стол и альков, где находился умывальник с раковиной. Здесь еще стояли шкаф для одежды и туалетный столик с зеркалом.

- Я принесу вам горячей воды, - сказала Мэг. - Обед будет готов минут через двадцать, если вы не возражаете.

Мы уверили ее в том, что не возражаем. Джервис взглянул на меня:

- Я не мог такого даже представить. У меня такое чувство, будто я не покидал Англию. Нужно заметить, что Бен умеет устроить свою жизнь.

Вскоре мы умылись, переоделись, потом спустились вниз в очень уютную столовую с окнами, как в гостиной, выходящими в хорошо ухоженный сад, за которым можно было различить тянущиеся вдаль поля. Я стояла, глядя в окно, и ко мне подошел Бен.

- Это земля Морли, - сказал он. - Мой сосед -Джеймс Морли. Он владеет большей частью земель в этой округе. Участок земли, на котором стоит дом, я купил у него.

- Он тоже сделал состояние на золоте?

- Нет, он живет здесь очень давно. Морли приехал сюда до начала золотой лихорадки и приобрел все эти земли за бесценок. Он - фермер, скотовод и не бросит свое дело даже ради золота. И, должен сказать, это пошло ему только на пользу. Вы наверняка с ним еще встретитесь. А теперь нам пора за еду, иначе она остынет и вы испортите отношения с Мэг, будьте уверены.

Это был чудесный вечер. Мы провели его, слушая Бена, потому что говорил в основном он, а мы забрасывали его вопросами.

Вслед за горячим супом были поданы толстые отбивные.

- У людей здесь хороший аппетит, - пояснил Бен. - Жизнь на свежем воздухе.

Бен говорил о том, что нам предстоит. На следующий день он собирался показать предназначенное для нас жилье.

- Я не знаю, насколько это понравится дамам. Оно довольно примитивно, но так здесь живут все.

Кроме тебя, - напомнила я.

- Я решил вложить все свои доходы в этот дом. Несомненно, все решили, что я свихнулся.

Как правило, здесь все хотят быстро обогатиться и уехать.

- А вы собираетесь остаться здесь? - спросил Джастин.

- Нет, когда я сделаю состояние, я подумаю о возвращении домой, но это должно быть настоящее состояние, а не гроши. А пока я желаю и здесь жить с удобствами.

Я даже подумываю о том, что дамы могли бы жить пока тут.

- Расскажите о жилье, которые вы подобрали нам, - попросила Морвенна.

- В общем-то - это хижины. Ведь городок состоит из хибар, какие вы видели по пути.

- Очень мило с твоей стороны предложить нам остановиться здесь, сказала я. - Спасибо тебе, Бен, но мы решили держаться вместе и жить так, как живут все.

Он разочарованно посмотрел на меня:

- Значит, мы будем жить в двух хижинах...

- Сначала здесь были только палатки, а потом уж начали строить эти хижины. Их тоже не хватает, и мне пришлось постараться, чтобы раздобыть их для вас. Они расположены рядом, я решил, что это вам понравится. Плата за аренду невелика. В каждой из них есть кровать, несколько стульев и стол. Между спальней и гостиной - перегородка, а позади умывальник. Воду нужно носить из колодца, она здесь весьма ценится. Человек, который владеет источником, тоже бросил охоту за золотом, решив, что вода - более доходное предприятие.

Я бросила в сторону Морвенны озабоченный взгляд, вспомнив о том, в каком положении она находится.

- Ну, дамы могут воспользоваться моим гостеприимством в любое время.

- Это очень мило и предусмотрительно с вашей стороны, - сказала Морвенна, - но мы предпочитаем находиться там, где наши мужья.

- Собственно, этого я от вас и ожидал. Здесь все ожидают от вас именно этого.

- Кто? - спросила я.

- Местные жители, - Бен нахмурился. - Видите ли, мы живем здесь очень тесным обществом. Они захотят, чтобы вы вели себя так же, как они.

Люди здесь разные, всех сословий и характеров. Некоторые из них аристократы, другие, ну, явно не аристократы.

Вам придется тесно общаться с ними, и существует определенный неписаный кодекс поведения. Мы не желаем иметь здесь лишних неприятностей, за всем приходится строго следить.

- Каким образом? - спросил Джервис. - Что-то вроде комитета бдительности?

- Можно сказать и так. Скоро вы сами увидите, как это действует. Завтра вы, наверное, захотите посмотреть свой участок. Вы купите его, и это станет вашей землей.

Я уверен, что вы захотите работать вместе, это самое лучшее решение. "Компания Мэндвилл - Картрайт". В любом случае для работы нужно не менее двух человек.

- Я не могу дождаться начала работ, - сказал Джервис.

Бен странно посмотрел на него. Я поняла, что ему трудно представить Джервиса в качестве золотоискателя.

Эту ночь я провела спокойно, в роскошной кровати, и проснулась рано утром. Лежать мне не хотелось, и я, покинув Джервиса, умылась в алькове и спустилась вниз.

Я прошла в столовую, открыла высокое окно и вышла в сад. Утренний воздух был свежим и бодрящим. Я посмотрела в ту сторону, где раскинулись земли Морли.

Я размышляла о человеке, который, приехав сюда, купил за бесценок эти земли и взялся выращивать овец и телят, избежав искушения погони за переменчивой фортуной.

Позади меня послышались шаги, и я резко обернулась. Это был Бен:

- Тебе нравится здесь, Анжелет?

- Не слишком ли рано судить об этом?

- Да, знаешь ли, жизнь здесь может показаться тебе грубой.

Возможно, мне следовало более настойчиво предупредить вас об этом.

- Знаешь, но мы ведь и не считали, что отправляемся туда, где вокруг нас будут увиваться слуги.

- Ну, ладно, помни - если станет очень тяжело, в этом доме для тебя всегда найдется место.

- Мы собираемся жить как все.

- Возможно, в данный момент...

Из дома вышел Джастин и подошел к нам. Он выглядел свежим и отдохнувшим. Бен спросил его, как он провел ночь, и тот ответил, что все было как нельзя лучше. Он полон готовности взяться за работу хоть сейчас. Мы отправились завтракать.

Этот день принес нам много новых впечатлений. Несмотря на предупреждение Бена, нас с Морвенной ошарашил вид наших новых домов. Слово "хижина" весьма точно определяло их. Я не представляла, как мой элегантный Джервис будет выглядеть в таком окружении, но он, охваченный жаждой быстрого обогащения, не высказывал никаких претензий.

Для него это было азартной игрой на высшую ставку.

В этот день нужно было сделать много дел. Мужчины отправились выбирать участок, в чем им помог Бен, а затем оформляли заявки. Пока они отсутствовали, мы с Морвенной осмотрели свои новые дома. Придя в себя от первоначального потрясения, мы начали строить планы улучшения жилья. Мы решили, что можем сделать их более привлекательными, соорудив хорошие шторы и украсив постели подушками. Затем мы осмотрели городок, что заняло у нас не слишком много времени, поскольку это была всего одна улица, а все остальное представляло собой беспорядочно разбросанные хижины, вроде наших. Колодцев было два. Потом мы зашли в лавку, где сидела некая миссис Боулз вместе со своим мужем. Я поняла, что это еще два человека, бросившие погоню за золотом и взявшиеся за работу, которая, возможно, и не приносит высокого дохода, но обеспечивает весьма сносное существование. Миссис Боулз отнеслась к нам очень дружелюбно и посоветовала, какие именно вещи понадобятся в первую очередь. Она была очень словоохотливой, но, как большинство людей, более интересовалась собой, чем другими. Как только она выяснила, из какой части старой доброй Англии мы приехали, она была вполне удовлетворена. Затем она сообщила нам, что ее муж Артур тоже приехал сюда искать золото.

- Самородки размером с кулак на деревьях не растут, их находят один на миллион. После того как за три месяца мы нашли всего несколько крупинок, я сказала Артуру: "Ну, хватит. А вот что здесь нужно так это хорошая лавка, и мы сделаем хорошую лавку".

Еще миссис Боулз поведала нам, что на родине была повивальной бабкой. Я обрадовалась и бросила многозначительный взгляд на Морвенну.

- Но здесь рождается так мало младенцев, что на жизнь этим не заработаешь, - продолжала она, - так что я лишь слегка прирабатываю этим.

Когда меня вызывают, за лавкой присматривает Артур или кто-нибудь из женщин.

Пока мы не стали сообщать ей о состоянии Морвенны, но при мысли о том, что здесь есть по крайней мере одна опытная женщина, стало легче.

В течение последующих дней выяснилось, какую примерно жизнь предстоит тут вести Морвенне и мне. Мы должны были заниматься домашним хозяйством: варить пищу, что требовало постоянного поддержания огня в печурке; брать воду в колодце; рано утром покупать мясо, сумев опередить мух. Оно здесь не хранилось, так что готовить его нужно было сразу же. Я решила, что нам, никогда в жизни не занимавшимся домашним хозяйством, предстоит многому научиться, как и нашим мужьям.

Бен объяснил нам, что если где-то и можно найти золото, то лишь глубоко под землей. Все верховые россыпи были уже давно выработаны. Золото находилось в каналах, которые назывались "жилами", и нужно было следовать за этими жилами. Это значило, что копать придется до глубины сотни футов. Поначалу, пока жилы лежали на поверхности, это было, конечно, гораздо легче. Теперь шахты нужно было долбить в глине и гравии и укреплять деревянными брусьями, поскольку земля могла обвалиться, завалив золотодобытчиков живьем. Огромные горы пустой породы высились вокруг всех шахт.

- Для того чтобы добывать снизу породу, пользуются воротами, установленными наверху, - пояснял Бен. - Но для глубоких шахт этого не хватает: нужны мужчины, копающие породу и наполняющие ею корзины. Породу вытягивают наверх воротом, потом ее промывают в ручье, чтобы выяснить, содержит ли она волшебный металл.

Ни Джервис, ни Джастин не потеряли энтузиазма, узнав о предстоящей им тяжелой работе. Это было азартной игрой, а я уже убедилась в том, что для Джервиса это было самым увлекательным занятием в жизни. Мужчины работали весь день, возвращаясь усталыми и разбитыми. Мы с Морвенной готовили им отбивные на открытых очагах нашей кухни. Нам пришлось научиться этому делу. Утолить жажду можно было пивом, поскольку здесь имелся салун, владельцем которого был еще один разочаровавшийся золотоискатель.

Прошла неделя, и я была удивлена, поняв, как многому мы успели научиться и как быстро мы приняли совершенно новый для нас образ жизни.

Часто мы встречались с Беном, и, похоже, он всегда был рад видеть меня. Однажды он зашел в хижину и спросил, не желаем ли мы с Морвенной отправиться с ним на верховую прогулку. Он подумал, что нам будет любопытно познакомиться с окрестностями. С утра он видел Джервиса и Джастина, которые уже вовсю работали.

- Они не могут сейчас бросить работу. Здесь всегда так с новичками. Они боятся потерять хотя бы минуту, поскольку она может оказаться именно той минутой, когда под руку попадет самородок в шесть унций. Я сообщил им, что собираюсь зайти к вам и предложить верховую прогулку.

Я сказала, что с удовольствием приму приглашение, и к нам наверняка присоединится Морвенна. Но мы застали Морвенну лежащей в постели, у нее была один из приступов головокружения.

- Значит, нам придется поехать вдвоем, - сказал Бен. - Пошли, я подберу тебе лошадь.

У него была хорошая конюшня. Он выбрал для меня подходящую кобылу и оседлал ее.

- Пока ты живешь здесь - она твоя.

- Ты исключительно щедр.

Ты говоришь это старому приятелю? Я улыбнулась ему:

- Я рада, что ты здесь, Бен. Наверное, без тебя мне показалось бы гораздо трудней жить.

- Не нужно думать об этом. Ведь я здесь.

- Пока не сколотишь состояние?

- Совершенно верно. Ну что? Удобно? Она у нас опытная лошадка, верно, Фокси? Милая добрая старая лошадка.

Ты хочешь сказать, что она спокойная и поэтому подходит для "зеленого новичка" вроде меня?

- Вот именно. В этой стране ты новичок, и норовистая лошадь тебе не подходит. Здесь миля за милей идут заросли кустарника. Ты можешь заблудиться и без конца петлять кругами, а Фокси очень любит родной дом, и, могу побиться об заклад, если ты потеряешься, она сама привезет тебя сюда.

Мы выехали из городка.

- Похоже на старые добрые времена, - сказал Бен. - Помнишь, как мы катались с тобой, когда я приехал в Кадор?

- Да, Бен. А ты не вспоминаешь...

- Ты имеешь в виду пруд?

- Да, это преследует меня до сих пор, ведь мы убили человека.

Бен изумленно посмотрел на меня:

- Он упал и ударился головой о камень. Именно это и убило его, и во благо. Исчезла вероятность того, что он дальше будет убивать невинных девочек.

- Но мы избавились от тела.

- Дорогая моя Анжелет, похоже, что тебя это ужасно беспокоит. Я об этом не думаю, так уж произошло.

- Хотелось бы мне смотреть на это так же.

- Дорогая Анжелет, мне было легче: меня не собирались насиловать и убивать. Именно ты была пострадавшей в этом кошмаре.

Бен придержал лошадь и взглянул на меня:

- И все это время ты терзалась. Бедная маленькая Анжела. - Он взял мою руку и поцеловал ее. - Если бы я только знал, то приехал бы к тебе, утешил и заставил взглянуть на это по-иному.

- Отсюда, из Австралии?

Он серьезно взглянул на меня:

- Из любой точки земного шара.

- Ну, как раз здесь противоположная точка земного шара.

Мы рассмеялись, и Бен сказал:

- Я так рад твоему приезду, Анжела.

Я много думал о тебе.

- Из-за того случая?

- Нет, не только из-за него, хотя совместные переживания много значат, правда? Но у нас ведь было и другое - наши прогулки верхом, наши разговоры. Ты помнишь, как мы ездили на пустошь, спутывали лошадей, укладывались на траву и болтали? Счастливое было время. Я никогда не забуду об этом. Нам нужно ездить верхом почаще, Анжела.

- Мы оба заняты.

- Мы найдем время.

Бен пустил коня в галоп, а я последовала за ним. Неожиданно он придержал коня:

- Взгляни, прекрасные пастбища. Земли Морли на многие мили.

- Он не думает огораживать их.

Мои слова заставили Бена рассмеяться:

- Дорогая моя Анжелет, он не смог бы сделать этого, даже если бы захотел.

Слишком уже велика территория. А пока мы не воруем его овец, он ничуть не возражает против того, чтобы мы здесь ездили. Взгляни сюда: мы можем присесть здесь и поговорить. Это как возвращение в прошлое, правда?

Все было почти так, как когда-то давно, на Бодминской пустоши.

- Я часто вспоминал истории, которые ты мне рассказывала, - о мужчинах, которые нашли золото в оловянной шахте, и о том, как они оставляли часть доходов таинственным маленьким человечкам... Как там их звали?

- Нейкеры.

- Я припомнил эту историю, когда услышал о том, что нашли золото здесь, в Австралии. Ну что ж, я не буду искать золото в оловянной шахте, поскольку есть более подходящее место.

Бен сорвал травинку и посмотрел на нее:

- Она не такая зеленая, как та, что растет у нас дома. Ты не скучаешь по дому?

- Возможно, по Кадору и родителям, но здесь совершенно новая жизнь, и со мной Джервис и Морвенна.

- Значит, ты чувствуешь, что взяла с собой частичку родного дома?

- Пожалуй, да. Расскажи мне про Морли и человека, о котором я слышала, - его называют Брюн.

Бен рассмеялся:

- Брюн? На самом деле его зовут Робин Берс - Медведь. Нам с ним повезло: для меня он незаменим, да и для всех здешних. Я думаю, все понимают это. Его всегда называли Медведь, из-за фамилии, конечно, да и выглядит он, как медведь.

- Он один из золотоискателей?

- Да, но у него есть и другие обязанности. Когда-то на родине он был боксером, весьма известным. На ринге он убил человека, решил больше никогда не заниматься боксом и приехал сюда в поисках богатства. Возникли кое-какие трудности с его заявкой, и я смог уладить дело.

Он очень простой, неграмотный человек, и вид бумажки, на которой что-то написано, привел его в ужас. Я показал ему, где поставить крест, и он подумал, что я волшебник. Теперь у него доля в предприятии, а я решил, что он должен помочь навести здесь порядок. Тебе следует понимать это, Анжелет, всем вам. Здесь, видишь ли, не Англия, у нас тут самые разные личности, и порядок приходится поддерживать самим. Мы живем здесь в очень тесном кругу. Большинство тут интересует одно - найти золотую жилу, которая обогатит человека в один день. Это опасная ситуация.

Ты имеешь в виду кражи?

- В том числе и кражи. У нас же здесь нет органов правосудия, нужно обращаться к правительству, а оно не хочет, чтобы его беспокоили из-за мелких ссор по поводу прав на владение. Оно бы предпочло, чтобы все здесь пошло прахом, чтобы люди разбрелись отсюда по городам. Вот тогда, возможно, правительство само возьмется за поиски золота. Мы этого не хотим, но нам нужно поддерживать здесь закон и порядок. Вот тут-то и незаменим Брюн. Если выясняется, что кто-то из членов нашей общины провинился, Брюн бросает ему вызов, требует, чтобы этот человек встретился с ним на ринге.

Это действует, никто не хочет, чтобы его отделал Брюн.

- Очень необычный способ правосудия!

- Но он работает. Знаешь ли, здесь многое может показаться необычным, а Брюн должен тебе понравиться. Он замечательный человек. Росту в нем гораздо больше шести футов; нос сломан в бою, так что немножко сплющен; ухо похоже на кочан цветной капусты, но глаза синие и совершенно невинные. Он действительно наивен, как ребенок. Тебе обязательно понравится Брюн.

- Я в этом убеждена. Теперь расскажи мне про Морли.

- Я уже рассказывал о вас Джеймсу Морли, и он хочет пригласить вас к себе домой.

Он рад вашему приезду, потому что думает, что Лиззи сумеет найти в тебе и в миссис Картрайт подходящих подруг.

- Лиззи? Впервые слышу о ней.

- Лиззи - его дочь, ненаглядное дитя.

- А миссис Морли?

- Она умерла. Их семья - это только старый Морли и Лиззи. Я покажу тебе их дом, по-своему он даже великолепен.

Видишь ли, у нас здесь действительно есть красивые дома.

- Я знаю, видела в Мельбурне.

- Они принадлежат в основном тем, кто сделал миллионы на золоте.

- Поразительно, до чего все хотят обогатиться.

- Богатство означает власть, которая является одной из самых желанных целей в жизни, сколько существует человечество.

- Ты тоже жаждешь ее, Бен?

- Да, - кивнул он.

- А когда ты станешь богатым, что ты будешь делать с деньгами?

- Я позабочусь о своих бренных нуждах.

- Власть, деньги - это еще не все. Бен пристально взглянул на меня:

- Я знаю, что есть вещи поважнее, но, ты должна признать, и деньги много значат. Ты счастлива, Анжелет?

- Счастлива? Ну, да.

- Твой Джервис очаровательный парень.

- Да, конечно. Он вел себя так тактично, когда я ему рассказала про пруд, и заставил меня взглянуть на это другими глазами. С тех пор я уже не мучаюсь, как раньше.

- Это хорошо, разумно. А Джастин Картрайт? Кто он такой?

- Ну, у них с Морвенной был очень романтичный брак. Она убежала вместе с ним в Гретна-Грин, и нам пришлось поволноваться, но все закончилось благополучно. Ты знаешь, Бен, я за нее беспокоюсь, ведь у нее будет ребенок.

- Боже милосердный! Когда?

- Думаю, месяца через три.

- У нас есть повивальная бабка - это хозяйка лавки.

- Я знаю, мы уже познакомились с ней. Она знает свое дело?

- Думаю, что да. Как жаль, что миссис Картрайт приехала сюда. Лучше бы ей рожать ребенка дома и уж потом, возможно, приезжать сюда.

- Морвенна не хотела этого. Она узнала о том, что у нее будет ребенок еще до отъезда, но никому ничего не сказала, потому что боялась расстроить близких. Морвенна такая - у нее совершенно нет эгоизма.

- Ну что ж, думаю, миссис Боулз вполне справится. Здесь родилась Лиззи Морли, да и другие рожали. С Лиззи вообще дело обстояло рискованно.

Старый Морли на родине был фермером и, услышав о том, что здесь сколько угодно дешевой земли, решил попытать счастья. Для него это стало навязчивой идеей: он всю жизнь мечтал иметь собственную землю.

Морли все распродали и приехали сюда. С Элис они были женаты уже несколько лет, но детей у них не было. К тому времени ей было около сорока, и она думала, что уже никогда не родит. Элис не очень рвалась ехать, она была домоседкой, но она хотела быть там же, где и муж, чтобы и в этой стране создать для него родной дом.

Не знаю, что уж тут повлияло: австралийский воздух, полная смена обстановки, кто знает. В общем, Морли устроились, купив на свои сбережения клочок земли. Все, казалось, шло хорошо, а потом вдруг Элис собралась рожать.

- Морли, должно быть, обрадовались этому.

- Они и обрадовались, именно этого они и желали, но, как я тебе сказал, Элис была уже немолода. Но она справилась, и, когда родилась Лиззи, все радовались. Однако... Мне рассказали обо всем, когда я приехал сюда, здесь ничего нельзя удержать втайне. Вероятно, Элис упала, когда вынашивала ребенка, и Лиззи выросла не такой, как другие девушки. Ты хочешь сказать, что она - инвалид?

- О нет, не инвалид. Дело в том, что она немножко простовата, есть в ней какая-то наивность, как будто она так и осталась ребенком. Она милая девушка, люди любят ее, она добрая и мягкая, но ведет себя по-детски. Вообще это печальная история. Когда Лиззи исполнилось чуть больше десяти, Элис тяжело заболела и пролежала несколько месяцев. У Элис была серьезная опухоль, поэтому смерть была очень болезненная. У бедняги Джеймса было разбито сердце, и все свои чувства он обратил на Лиззи. К тому времени он был уже вполне зажиточным человеком. Он непрерывно трудился, и это стало давать плоды, а Лиззи хорошо вела домашнее хозяйство, правда, была несколько медлительной. Морли выписал из Англии гувернантку, чтобы научить девочку читать и писать. Гувернантка сказала, что девочка очень милая, но выучить ее удастся немногому. Лиззи умеет шить, управляется с садом и прекрасно ухаживает за отцом. Если относиться к Лиззи хорошо, она ответит тебе настоящей любовью.

- Похоже, она очень милый человек. Мне хочется поскорее познакомиться с ней.

- Я уже договорился. А может быть, прямо сейчас? Почему бы не заглянуть к ним на обратном пути?

- Я не против, Бен.

- Я бы не прочь задержаться здесь подольше, поговорить с тобой еще...

Взглянув на меня, он улыбнулся, и некоторое время мы молчали. Я ощутила некоторое беспокойство: слишком уж часто я думала о Бене. Я встала и сказала:

- Да, мне действительно хочется познакомиться с Лиззи и ее отцом. Так что, если мы собираемся сделать это сегодня, то пора отправляться.

Я подошла к Фокси и села в седло. Ехали мы молча, поскольку Бен тоже о чем-то размышлял.

Дом Морли был довольно большим. Он был построен в псевдоготическом стиле, столь модном у нас на родине, и производил впечатление солидности. Дом был окружен садами и огородами, за которыми хорошо ухаживали, а когда мы подъехали ближе, я заметила девушку с корзиной в руке. Она обрывала с кустов увядшие цветы.

- Это Лиззи! - воскликнул Бен. - Лиззи, иди познакомься с миссис Мэндвилл.

Лиззи вскрикнула от удовольствия и бросилась к нам. Несколько увядших цветочных бутонов выпало из корзины. Она остановилась и стала задумчиво разглядывать их, как бы не решаясь, что предпринять - то ли поднимать бутоны, то ли направиться к нам.

- Ты можешь собрать их позже, - сказал Бен. - Подойди и познакомься с нашим новым другом.

Лиззи кивнула, похоже, довольная тем, что ее проблема решена, и, улыбаясь, подошла к нам.

У нее было детское лицо - совсем без морщинок, с большими наивными голубыми глазами, а прямые светлые волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы. Бен пожал ей руку, а она в ответ радостно улыбнулась. Видимо, она была рада встрече с ним.

- Миссис Мэндвилл, Анжелет, - сказал он.

- Анжелет, - повторила она вслед за ним.

- Анжелет, это Лиззи, о которой я тебе рассказывал.

Я пожала ей руку, и она тоже улыбнулась мне чудесной невинной улыбкой.

- А отец дома, Лиззи? - спросила Бен. Она кивнула.

- Наверное, мы можем пойти поговорить с ним. А вот и миссис Уайлдер.

Миссис Уайлдер, женщина лет сорока со строгим лицом, вышла из дома и направилась к нам.

- Добрый день, миссис Уайлдер, - сказал Бен. - Это миссис Мэндвилл. Я уже рассказывал вам и мистеру Морли о вновь прибывших, вы помните?

- Конечно, мистер Лэнсдон, - сказала женщина. - Приветствую вас в "Золотом ручье", миссис Мэндвилл. Мистер Морли будет рад видеть вас, входите.

До сих пор я ничего не слышала о миссис Уайлдер, но, судя по тому, как она подошла к Лиззи и взяла ее за руку, она была здесь кем-то вроде домоправительницы или компаньонки Лиззи.

Нас провели в холл. Он весь был увешан картинками, изображавшими лошадей. Тут же стоял тяжелый дубовый комод, над которым висело зеркало в бронзовой раме. Миссис Уайлдер постучала в дверь:

- К вам гости, мистер Морли.

Мистер Лэнсдон привел миссис Мэндвилл.

- Проходите, - послышался голос.

Мы прошли в комнату с тяжеловесной мебелью. На каминной полке, уставленной безделушками, стоял снимок женщины, одетой в темное платье с узким корсажем и широкой юбкой. Ее волосы слегка опускались на виски и были уложены в узел на затылке. Я заметила легкое сходство между ней и Лиззи и предположила, что это Элис Морли.

В большом кресле, перед которым стоял столик со стаканом эля, сидел Джеймс Морли.

- Привет, Джеймс, - сказал Бен. - Я хочу познакомить тебя с одной из вновь прибывших. Это - миссис Мэндвилл.

Мужчина с явным усилием попытался встать, но Бен удержал его:

- Сиди, сиди, Джеймс. Миссис Мэндвилл не обидится.

- В последнее время я немного расклеился, - сказал Джеймс Морли. - Но я рад вас видеть. Что вы думаете о нашем "Золотом ручье"?

Бен рассмеялся:

- Если миссис Мэндвилл должна дать честный ответ, то ты требуешь от нее слишком многого, Джеймс. Она приехала сюда из самого фешенебельного квартала Лондона.

Я сказала, что это действительно так, но "Золотой ручей" показался мне интересным местом.

- Люди приезжают и уезжают. Не нужно мне было этого затевать... Морли бросил взгляд на портрет, стоящий на каминной полке.

Бен быстро вмешался:

- Иногда мы все такое говорим. - Он повернулся ко мне. - Мистер Морли - один из самых процветающих землевладельцев Виктории.

При этих словах глаза хозяина довольно заблестели:

- Подходящие земли для скотоводства. Мне здесь, конечно, повезло. Когда я приехал сюда, тут на много миль окрест не было человеческого жилья.

Миссис Уайлдер принесла вино и разлила его по бокалам.

- Когда мы приехали, Лиззи что-то делала с цветами, - заметил Бен.

- Лиззи всегда что-нибудь делает с цветами, - снисходительно улыбнулся ее отец. - Правда, Лиззи?

Девушка кивнула, счастливо улыбаясь.

- А вообще она умеет творить с ними настоящие чудеса, верно, миссис Уайлдер?

- Я и не думала, что цветы могут вырастать такими красивыми, - сказала миссис Уайлдер. - У тебя просто золотые руки, Лиззи.

Лиззи радостно засмеялась.

- Значит, и вы решили здесь отыскать золото, миссис Мэндвилл? спросил Джеймс Морли.

- Да, - ответила я, - как и подавляющее большинство людей, что едут сюда. Погнались за журавлем в небе.

- Некоторым удается схватить и журавля, - заметил Бен.

Джеймс Морли покосился в его сторону:

- И уж если кому-нибудь удастся, бьюсь об заклад на соверен, - это будешь ты, Бен Лэнсдон.

- Я в этом не сомневаюсь, - согласился Бен.

- Погоня за золотом, - сказал старик. - Если бы мы умели довольствоваться тем, что есть, и не старались бы захватить все больше.

- Тогда мир просто остановился бы, - заявил Бен. - Послушай, Джеймс, мы уже не раз говорили с тобой на эту тему. - Он повернулся ко мне. Джеймс считает, что я тоже должен заняться скотоводством. Он полагает, что это самое разумное из всех занятий.

- А ты посмотри, чем это обернулось для меня. Взгляни на мои земли, а у меня еще есть силы. Состояние на овцах, состояние на бычках. Я думаю, у меня здесь лучший дом.

- Ну, у меня тоже не последняя развалюха, - заметил Бен. Подтвердите, Анжелет, миссис Уайлдер, Лиззи...

Лиззи засмеялась.

- У него чудесный дом, - сказала она.

Я заметила, каким взглядом смотрит на нее отец любящим и немного печальным.

- Расскажите-ка, что происходит в Лондоне, - обратился ко мне Джеймс Морли. - До нас вести добираются очень долго.

Я попыталась сообразить, что же там происходит: Англия теперь находилась где-то совсем далеко. Я рассказала ему о смерти принца-консорта и о том, как тяжело переживает ее королева. Тут же я пожалела о сказанном, заметив, какой взгляд Морли бросил на портрет своей жены.

Я попыталась вспомнить что-нибудь еще: на хлопковой фабрике в Ланкшире были беспорядки среди рабочих, принц Уэльский собирался жениться на Александре - принцессе Датской, в Америке шла гражданская война...

Все это казалось малоинтересным, и поэтому я рассказала о нашем путешествии, о тех портах, которые мы посетили. Потом я заявила:

- Морвенна Картрайт очень хотела бы нанести вам визит. Она собиралась с нами сегодня утром, но почувствовала дурноту: она ждет ребенка.

Глаза Лиззи заблестели:

- Ах, как я люблю малышей!

- Нечасто здесь рождаются детишки, - сказала миссис Уайлдер. - А миссис Картрайт уже говорила с миссис Боулз?

- Нет, пока нет.

- Я думаю, ей следует это сделать. Я тоже немножко разбираюсь в уходе за детьми, но не слишком. В течение нескольких лет мне пришлось ухаживать за своим мужем, но младенцы - это не совсем по моей части.

- Морвенна... - повторяла Лиззи.

- Да, хорошее имя, правда, Лиззи? Это корнуоллское имя. Морвенна оттуда родом. Я тоже. У нас там имение.

- Чудесное место, - сказал Бен. - Дом стоит там уже несколько веков. Ты обязательно должна рассказать о нем Лиззи.

- Да, пожалуйста! - воскликнула Лиззи, хлопая в ладоши и улыбаясь.

Я заметила, что ее отец доволен, и, когда мы встали, чтобы уходить, он взял меня за руку и пожал ее:

- Приходите почаще.

В доме Морли вам всегда будут рады.

Миссис Уайлдер и Лиззи проводили нас до конюшни, где стояли наши лошади. Когда мы выезжали, они помахали нам вслед.

- Вот видишь, как обстоят дела с Лиззи, - сказал Бен.

- Похоже, что они относятся к ней как к ребенку.

- В определенном смысле она и есть ребенок. Она - не дурочка, просто она так и не стала взрослой.

- А кто такая миссис Уайлдер?

- Она перебралась сюда после смерти своего мужа: несчастный случай на шахте. Когда у Морли умерла жена, он начал подыскивать кого-нибудь, кто мог бы распоряжаться слугами и хоть в чем-то заменить Лиззи мать. Появилась миссис Уайлдер, и с тех пор она живет здесь.

- Она производит хорошее впечатление.

- Морли с ней повезло, а миссис Уайлдер повезло с ним. Это хорошая должность, и она с ней превосходно справляется, и с Лиззи у нее все сложилось прекрасно.

- Я заметила, что Лиззи любит ее.

- Дорогая моя Анжелет, Лиззи любит весь мир. Она считает, что все такие же добрые и открытые, как она сама. Иногда мне кажется, что такие люди, как Лиззи, счастливы. Они считают, что этот мир - прекрасное место, они им довольны. - Бен пристально взглянул на меня. - Это потому, что они никогда не пытаются достичь невозможного.

Я почувствовала, что за его словами скрывается глубокое значение, и от этого мне стало не по себе.

***

Время начало лететь очень быстро, дни были заполнены делами. Нам нужно было убирать в хижинах и создавать в них какой-то комфорт, что было нелегкой задачей. Ни я, ни Морвенна не были привычны к домашним работам. Более того, нам приходилось готовить пищу, но мы делали это по очереди: один день все четверо ели у нас, другой день - у них.

И Джервис, и Джастин - люди, пожалуй, еще менее приспособленные к работе, которой им приходилось заниматься, чем мы, - к концу дня бывали полностью измотанными. Я задумывалась - надолго ли еще их хватит? Я чувствовала, что они начинают терять иллюзии. Я заговорила об этом с Джервисом, когда мы лежали на нашей узкой неудобной постели, слишком усталые для того, чтобы вести оживленный разговор, способные лишь перебрасываться вялыми фразами.

- Джервис, почему мы не возвращаемся домой?

- К своим долгам?

- Мы бы что-нибудь придумали.

Как вы можете копать без конца, опрокидывать корзины с породой в ручей, напрасно выискивая там что-нибудь?

- Это не всегда будет напрасным. Если я уеду, а на следующий день там найдут золото, я никогда не прощу себе этого.

Я понимала, что удерживало всех этих мужчин здесь: не вчерашний день, не сегодняшний, а завтрашний.

У Джервиса, Джастина, всех мужчин, окружавших нас, была одна общая черта - жажда золота. У Бена она тоже была. Лишь немногие, вроде Артура Боулза и Джеймса Морли, сумели отвернуться от этого золотого идола. Присмотревшись, в этих двоих можно было отметить общую для них черту безмятежное спокойствие, которое было бесполезно искать во всех остальных.

Попривыкнув к этому образу жизни, я поняла, что могу успеть управиться со всеми домашними делами и еще позволить себе некоторые развлечения. Я начала знакомиться с людьми. Бен был прав, говоря, что здесь встречаются самые разные люди. Вот, например, Питер Кэллендер, о котором поговаривали, будто на родине у него был титул. Здесь он им не пользовался, потому что на это смотрели косо, но его манеры и речь выдавали в нем то, что здесь называлось "из благородных". Он всегда был галантен по отношению к женщинам, умел демонстрировать легкую беззаботность, но на своем участке трудился так же, как все остальные.

Его противоположностью был Дэвид Скэллингтон, лондонский бродяга, отбывший, как поговаривали, в этих местах срок и решивший остаться. Никто не знал, какое преступление он совершил; таких, как он, здесь немало, и было не принято расспрашивать человека о его прошлом. Здесь существовали свои правила хорошего тона, которых все придерживались.

Было еще семейство Хигтинсов - отец, мать и два сына. Все они работали, как маньяки, и я слышала, что год назад им улыбнулась удача. После этого им надо бы уехать, но они предпочитали продолжать поиски.

И, разумеется, я познакомилась с Брюном. Он мне понравился: в нем, как и в Лиззи, было что-то детское, доверчивое. Брюн тоже болел золотой лихорадкой. Это меня удивляло, поскольку его трудно было заподозрить в амбициях.

Он не любил говорить: сведения из него приходилось просто выжимать, задавая бесконечные вопросы.

- А ты никогда не скучаешь по Англии, Брюн? поинтересовалась я.

На его измятом лице появилась почти детская улыбка:

- Ну что ж, миссис, я бы не сказал - да, и я бы не сказал - нет.

- Так что бы ты сказал, Брюн? Он засмеялся:

- А вас надо опасаться.

Это было одним из его любимых выражений, и я надеялась, что в его устах это все-таки звучит комплиментом.

- А когда ты решил стать боксером, Брюн? - спросила я.

- Ну, уже давно.

- В восемь, в десять лет?

- Ага, точно.

- И кто-нибудь это заметил и стал помогать тебе?

- Это уж точно.

Брюн ухмыльнулся, опустил взгляд на свой сжатый кулачище и продемонстрировал, как он наносит удар воображаемому противнику.

- Насколько я знаю, этот вид спорта уважают даже в королевском семействе. Я слышала, что в свое время сам принц боксировал.

Брюн молчал. Я была уверена - он погрузился в воспоминания. Потом он вдруг нахмурился, и я решила, что он вспоминает о человеке, которого убил на ринге. Читать его эмоции было несложно, поскольку он был слишком простодушным для того, чтобы скрывать их.

- Расскажи мне, как ты приехал в Австралию, Брюн, - попросила я, решив отвлечь его от неприятных воспоминаний.

- На корабле.

- Ну, разумеется. Но почему?

- Золото. Мистер Бен помог мне.

На его лице появилось выражение обожания: Бена он явно почитал выше всех смертных, и его имя постоянно всплывало в наших разговорах. Наверное, это было одной из причин, по которым мне так нравилось говорить с Брюном.

Постепенно мне, наконец, удалось выяснить, как Бен помог ему разобраться с бумагами. Сам Брюн в них абсолютно ничего не понимал и уже подумывал о возвращении домой.

- А после прямо как чудо, - сказал он, щелкнув пальцами. - Мистер Бен взял и сказал: "Возьми и поставь здесь крестик, Брюн", - вот он как сказал, ну и получилось вроде у меня уже и есть заявка на участок.

Мне нравилось видеть, как светлеет его лицо при упоминании имени Бена. По правде сказать, я постоянно помнила о Бене, и это было понятно: он явно выделялся на общем фоне, отличаясь от всех остальных. Несмотря на то, что здесь Питер Кэллендер со своим титулом ценился ничуть не выше, чем Дэвид Скэллингтон со своим сомнительным прошлым, все признавали особое положение Бена.

Бен действовал не так, как другие. Он не сколотил себе состояния, но стал сравнительно богатым человеком, вполне способным построить себе роскошный дом в Мельбурне и жить там, как джентльмен, которым он, несомненно, являлся. Но что же он сделал? Он построил себе дом здесь, в этом же городе; обзавелся собственной шахтой, где люди работали на него. Более того, он стал в этом городке чем-то вроде исполнительной власти. Да, Бен явно отличался от остальных.

***

Все уважали его: люди чувствовали, что Бен здесь просто необходим для того, чтобы в городе поддерживался порядок. Он сумел навести его, а с такой разношерстной толпой это было не так-то просто.

У Морвенны приближалось время родов.

Миссис Боулз осмотрела ее и сообщила, что будущая роженица в добром здравии, и роды должны пройти гладко. - Вы уверены, что у нее будет все хорошо? спросила я.

- Тут - дело железное, - успокоила меня миссис Боулз, - вы уж на меня положитесь.

Я все-таки беспокоилась и заговорила об этом с Беном.

- Когда подойдет время рожать, - сказал он, - Морвенна должна переселиться в мой дом.

- Спасибо, Бен. Я передам ей.

- Я буду настаивать на этом.

В моем доме есть, по крайней мере, удобства. И тебе, Анжелет, лучше перебраться туда на это время. Я уверен, она захочет, чтобы ты была рядом.

Меня эта перспектива обрадовала. Естественно, я хотела быть возле Морвенны, и в то же время приятно было пожить в доме Бена.

Было лето, и дни стояли очень жаркие, хотя температура могла очень резко меняться, но и тогда такую погоду в Англии назвали бы теплой, однако здесь после жары она казалась прохладной. Настоящим бедствием здесь были мухи. Им, казалось, доставляло удовольствие терзать нас, и чем больше от них отмахивались, тем назойливей они докучали. Я с тоской вспоминала об Англии. Сейчас там стояла зима. Я вспоминала вечера в доме дяди Питера, обеды, где присутствовал Мэтью со своими знакомыми политиками, увлекательные разговоры за столом. А когда я представляла своих родителей в Кадоре, меня охватывала почти непереносимая ностальгия.

Я думаю, именно в это время начала исчезать моя любовь к Джервису. Он изменился, и хотя оказался человеком с легким характером, никогда не выходящим из себя, тот самый элегантный молодой человек, за которого я вышла замуж, перестал существовать. Никогда в жизни ему не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом. Но я продолжала замечать в его глазах блеск, лихорадочное желание продолжать игру, благодаря которой мы уже лишились возможности вести комфортное и цивилизованное существование.

Совсем другим был Бен: он работал не меньше остальных. Большую часть дня он проводил на своих разработках, осуществляя наблюдение, давая указания, занимаясь организацией работ. Но он сохранял ту же спокойную уверенность в себе, которую я заметила еще в Кадоре, когда он приезжал к нам.

Когда я ознакомилась с условиями жизни большинства людей, то поняла, как много Бен сделал для нас. Мы считали свои хижины убогими развалюхами, но они были гораздо лучше большинства жилищ. У нас деревянные полы были застелены матами, кровати снабжены постельным бельем.

Бен частенько заходил проведать нас, всегда озабоченно посматривая на меня, словно желая убедиться, что со мной все в порядке. Да, иметь здесь такого друга было большой удачей.

Джервис и Джастин прилежно работали, подстегивая себя мыслью о том, что в один прекрасный день им удастся найти то, что здесь называли "ювелирной лавкой". Пару раз им удалось кое-что добыть, и это привело их в восторг, поскольку подтверждало возможность залежей золота на этом участке. Некоторые золотоискатели не могли обнаружить даже следов драгоценного металла на своей земле, и это, конечно, действовало угнетающе.

Они очень радовались в тот вечер, когда нашли свою первую унцию золота. В городе были мужчины, игравшие в карты, - иногда в чьей-нибудь хижине, но большей частью в салуне. Джервис, конечно, присоединился к их компании, и я поняла, что из случившегося с ним он не сделал никаких выводов. Он быстро проиграл свою небольшую добычу. По-другому обстояли дела с Джастином - он тоже играл и оказался в небольшом выигрыше. Я начала думать, что Джастин столь же предан азартной игре, как Джервис, но более удачлив.

Я вообще не очень понимала Джастина. Морвенна была предана ему и без конца подчеркивала его достоинства. Она была очень счастлива, что Джастин выбрал именно ее, и часто удивлялась этому. Вообще я не знала никого, кто так низко оценивал бы себя, как Морвенна. Так или иначе, Джастин, видимо, сумел оценить ее, и она была бесконечно благодарна ему за это.

Но у меня складывалось впечатление, что в его прошлом кроется какая-то тайна. Все, что мы знали о нем, - что он когда-то жил в Америке, а потом приехал в Англию найти себе занятие. В это время он и познакомился с Морвенной. Мне было интересно, не начал ли Джастин жалеть, что приехал в Австралию?

Однажды, когда я была в хижине одна, меня удивило его появление, поскольку в это время дня он обычно работал в шахте.

- Я собираюсь к Боулзам купить кое-чего, - сказал Джастин, - но я хотел бы поговорить с тобой, Анжелет. Ты не слишком занята?

- Конечно, нет. О чем ты хочешь со мной поговорить?

Он сел на один из тех крепких стульев, которые любезно подарил нам Бен.

- Я беспокоюсь за Морвенну!

Ты имеешь в виду роды.., здесь? Он кивнул.

- Она не кажется мне достаточно крепкой.

- Она крепче, чем кажется, - успокоила я его. - Миссис Боулз, которая, говорят, хорошо в этом разбирается, утверждает, что все будет в порядке!

- Анжелет, ты будешь с ней рядом?

- Конечно! Очень мило со стороны Бена Лэнсдона предложить нам комнату в своем доме. Там, разумеется, будет гораздо удобнее.

- О да, - согласился он. - Ах, Анжелет, как мне хочется, чтобы все это скорее кончилось!..

Мне не терпится увидеть нашего сына!

Может статься, что это будет вовсе не сын.

- Ну, я надеюсь на это, хотя главное, чтобы с Морвенной все было в порядке.

Если все сложится удачно, я всерьез подумаю, чтобы увезти ее с ребенком домой!

- Надеюсь, и Джервис начнет подумывать об этом! - сказала я.

- Всегда кажется: а вдруг на следующий день после твоего отъезда там найдутся сокровища и ты до конца своих дней будешь сокрушаться об этом?

- Понимаю, но нельзя же всю жизнь сокрушаться по поводу упущенных возможностей.

Это верно, и когда родится ребенок.., я всерьез подумаю об отъезде, это не то место, где следует воспитывать ребенка. Ты согласна, Анжелет? А вся эта работа по дому, которой вам с Морвенной приходится заниматься, - вы к этому не приучены...

Некоторое время Джастин задумчиво молчал, потом сказал:

- Если все обойдется, я уеду отсюда и возьмусь за дело. Я изменюсь, Анжелет, обещаю это!

Я вопросительно взглянула на него. Увидев выражение моего лица, он вдруг рассмеялся.

- Я перетрудился! И я постоянно беспокоюсь за Морвенну. Анжелет, обещай мне быть рядом с ней!

- Я буду с ней все время, если мне разрешат. Не беспокойся, Джастин: дети рождаются и в таких местах, как это! И чем скорей мы переберемся в дом Бена, тем лучше. Мы очень многим обязаны ему, Джастин! Без него нам было бы гораздо трудней.

- Да.., мы ему многим обязаны.

- Не беспокойся, Морвенна очень счастлива. Это ты, Джастин, сделал ее счастливой!

А что касается ребенка... Ну что ж, имея его и тебя, она получит все, чего хотела в жизни!

Он резко встал.

- Боюсь, я слишком заболтался!

- Я рада, что ты пришел, но у Морвенны есть хорошие друзья, Джастин.

Он кивнул в знак согласия и, выходя, как-то неуверенно улыбнулся мне.

Я задумалась над тем, насколько страстно он жаждет сына, это можно было заметить у большинства мужчин. И все же больше всего он беспокоится за Морвенну! Я почувствовала, что мое недоверие к нему исчезает, и только теперь осознала, насколько глубоким оно было до сих пор.

***

Миссис Боулз сообщила предположительное время родов. Бен посоветовал нам перебраться в его дом за неделю до этого срока, комнаты для нас были уже приготовлены. Меня это очень радовало, потому что Морвенна чувствовала обычное недомогание, и ей очень недоставало некоторых удобств.

Мэг была рада перспективе появления в доме младенца, пусть даже на время. Джервис и Джастин должны были после работы заходить в хижину, мыться, переодеваться и являться в Голден-холл на обед. Это, похоже, устраивало всех.

- До чего же хорошо иметь богатых друзей! сказал Джервис.

Он не завидовал, в этом Джервиса нельзя было упрекнуть. В общем он ведь был хорошим человеком. Если бы не эта его болезненная страсть, наша жизнь сложилась бы совсем иначе!

День, когда ребенок должен был родиться на свет, пришел и ушел. Морвенна чувствовала себя хорошо, но никаких признаков родовых схваток не было.

Прошло еще два дня, а на третий мы начали беспокоиться. Миссис Боулз заявила:

- Тут бояться нечего.., пока.

С младенцами оно по-всякому бывает. Им же не прикажешь поспешить: являются на свет, когда им вздумается!

Морвенна выглядела очень усталой. Она не могла дождаться родов и много спала.

Однажды, когда она дремала, а я сидела возле ее кровати, в дверь раздался тихий стук. Выглянув, я увидела Бена. Он попросил меня выйти в коридор.

- Анжела, тебе необходимо прогуляться! Поехали сейчас.

- А вдруг роды начнутся в мое отсутствие?

- Нет никаких признаков этого, и у нас есть Мэг. Она сразу же пошлет Джекоба за миссис Боулз, а я предупрежу ее. Пошли, тебе нужно сменить обстановку, хотя бы на час-другой!

Я оглянулась на Морвенну: она спала.

- Хорошо, но мы должны попросить Мэг быть наготове. Возможно, ей лучше зайти сюда и посидеть?

- Хорошо, она согласится.

Мэг действительно с радостью согласилась.

- Я уж за ней присмотрю, а как начнется, Джекоб или Томас наготове! И впрямь прогуляйтесь, миссис Мэндвилл, а то еще сами сляжете. По вашему лицу видно, что вам нужен свежий воздух.

Я ехала на Фокси, рядом со мной - Бен. Мы поехали на то же место, где отдыхали в первый раз. Отсюда было видно равнину до самого горизонта. Мы привязали лошадей к кусту и сели, глядя на ручей, в воде которого отражалось клонящееся к закату солнце.

- Я беспокоюсь за тебя, Анжела! - вдруг сказал Бен. - Вся эта здешняя жизнь, этот городок, эти хижины... Ты живешь, как прислуга!

- Я живу здесь так же, как и все остальные. Ты, должно быть, тоскуешь по дому?

Я промолчала.

Отрицать это было невозможно.

- Долго ли ты сможешь это выдержать, Анжела?

- Думаю, столько, сколько нужно.

- Ты - стоик!

- Нет, иногда я очень беспокоюсь...

- Морвенне тоже не следовало приезжать сюда.

- Ты опасаешься осложнений?

- Об этом я не думаю, просто здесь не место для женщин!

- Для мужчин тоже...

- Попробуй объяснить им: они тебе не поверят.

- Но ты сумел найти выход?

- Я действительно умею найти выход в трудных ситуациях. Единственная трудность - это вести здесь такой образ жизни.., вроде бы вместе со всеми, и все-таки по-другому...

- И у тебя есть приют для нуждающихся.., вроде Морвенны в ее положении.

Я тоже пользуюсь этой роскошью!

- Я хотел бы, чтобы ты пользовалась ею.., всегда. Это было для меня неожиданным, но не слишком.

Я пыталась скрывать от самой себя те чувства, которые было все трудней и трудней подавлять. Я любила Джервиса, - продолжала я внушать себе, но что-то сломалось еще в наш медовый месяц. Я часто вспоминала мадам Бужери, доверяющую нам.., любящую нас.., и с ней Джервис обошелся вот таким образом, не испытывая никаких угрызений совести?.. Ну да, он сказал, что расплатится с ней, но собирался ли он это делать? Да, именно тогда мои чувства к нему начали меняться...

А потом этот лихорадочный блеск его глаз.., это постоянное влечение к азартным играм... Это раздражало и беспокоило меня, это было похоже на болезнь.

Я попыталась выглядеть легкомысленной.

- Я буду наслаждаться роскошью, пока это возможно, - улыбнулась я.

- Мне вообще не следовало приезжать сюда, - продолжал Бен. - Нужно было возвращаться к вам, в Корнуолл! Возможно, мне следовало бы обосноваться там, приобрести где-нибудь поблизости поместье... Мы бы часто виделись, постоянно...

Бен неожиданно взял меня за руку и крепко сжал ее.

- Так мне и следовало поступить! Я сделал бы это, если бы не...

- Этот человек в пруду?

- Ты была тяжело больна! Говорили, что это лихорадка. Я знал, что это объясняется случившимся... Все боялись, что ты умрешь. Я зашел проведать тебя, а ты лежала в жару и выглядела такой беззащитной, со спутавшимися волосами, с болезненно горящими глазами... Ты взглянула на меня и воскликнула: "Нет.., нет!" Решили, что мои посещения беспокоят тебя, и отослали меня в Лондон. Я думал, что мой вид всегда будет напоминать тебе об этом, а, вспоминая, ты никогда не сможешь поправиться. Так что, убедившись, что ты начинаешь поправляться, я уехал.

- Все сложилось бы по-другому, если бы я не пошла в тот день к пруду. Но уж такова жизнь, правда? Единственный незначительный поступок влечет за собой цепь событий, изменяющих судьбы.

- Я бы хотел изменить свою жизнь, Анжела!

- Большинство из нас хотело бы этого.

- Я хочу сказать, что не желаю, чтобы случайности формировали мою судьбу, поскольку считаю, что сам являюсь хозяином своей жизни! Я сумею устранить все, что угрожает мне... Я отправлюсь туда, куда хочу,. Если бы только мне удалось вернуться к одному отрезку моей жизни...

- Это старая песня, Бен! Когда что-то происходит, это необратимо, навек...

- Слишком поздно... Слишком много лет потеряно напрасно, но я люблю тебя, Анжела, и никогда никого не смогу полюбить так, как тебя!

- Прошу тебя, Бен, не нужно!

- Почему же? Это правда! Ты веришь мне?

- Я не знаю...

- Но тебе хочется верить?

Я молчала, но мне хотелось сказать: "Да, это действительно так, потому что я тоже люблю тебя!"

Некоторое время мы оба не решались произнести ни слова. Я прислушивалась к шелесту травы, колышашейся под дуновениями ветерка. Наконец, Бен сказал:

- Скажи мне искренне, Анжела, ты счастлива?

- Ну.., думаю, что, оказавшись дома, я была бы счастлива. Там у нас все складывалось благополучно.

- Ты имеешь в виду отношения с Джервисом?

- Джервис - один из самых милых людей, каких я только знаю.

Бен кивнул.

- Я знаю о долгах! Джервис сам рассказал мне: он задолжал моему дедушке. Я все понимаю...

Все не так ужасно, поскольку ведь речь идет о дяде Питере. Мы знаем, что он не будет обрушиваться на нас с требованиями немедленно выплатить долги или мириться с последствиями...

- Если Джервис найдет золото...

- ..мы сможем отправиться домой!

- Он захочет остаться здесь, продолжить... Как ты?

- Это совсем другое дело! Я поклялся, что не вернусь, пока не сколочу себе состояние.

Кое-что я нашел и кое-чего сумел добиться.., но это не то, на что я настраивался, а на меньшее я не согласен! Это было бы слабостью и до определенной степени - провалом.

- А ты не имеешь права проявлять слабость? Ты сумел сколотить достаточные средства для того, чтобы вернуться домой и, возможно, начать собственное дело. Но ты поклялся вернуться исключительно богатым человеком.., поскольку сам себе поставил такую задачу!

- Я не люблю таких выражений, Анжела.

- Значит, ты будешь жить здесь, пока не достигнешь цели.., а если тебе это не удастся, ты останешься здесь навсегда?

- Я хочу двух вещей, Анжела. Во-первых, состояния - ты знаешь об этом. Я хочу найти богатство в своей шахте, совершить одно из тех открытий, которые люди делали в самом начале и которые привлекли сюда все эти толпы. Но еще больше я хочу тебя!

- Я предпочла бы не слышать от тебя таких слов.

- Я хочу быть абсолютно искренним с тобой!

- Это невозможно, Бен: я замужем за Джервисом!

- Ты не любишь его! Он разочаровал тебя, я же вижу это!

Бен повернулся ко мне, я оказалась в его объятиях, и он страстно поцеловал меня. Я была настолько ошеломлена, что не могла ясно мыслить. Все, что я сознавала, - это желание быть с ним рядом... Я смирилась с тем, что отказывалась признать уже давно.., с тех самых пор, как мы вновь встретились с Беном.

Джервис был очень мил со мной - добрый и нежный муж, и я считала, что люблю его. Я была слишком молода и неопытна, чтобы по-настоящему оценить свои чувства к нему. На самом деле я не знала Джервиса, лишь во время нашего медового месяца я впервые открыла его слабые места - не только его болезненное пристрастие к игре, но и определенную аморальность, которая позволяла ему улизнуть от доверявших ему должников, не расплатившись, или играть на деньги, на самом деле ему не принадлежащие.

Я была тесно связана с Беном. Это было неизбежным после того, что мы пережили вместе. Я задумывалась над тем, как развивались бы события, если бы не тот случай у пруда. Меня вновь охватили воспоминания. Они всегда охватывали меня в самые критические моменты моей жизни, теперь я ясно сознавала это. Если бы не тот случай, жизнь сложилась бы по-иному. Я отстранилась от него.

Мы не должны так встречаться, Бен!

- Мы должны и часто, - ответил он. - Ты мне нужна, Анжела!

Это осчастливит меня хотя бы на время; возможно, и тебя...

Я покачала головой.

Ты любишь меня! - сказал Бен. Это звучало, скорее, утверждением, а не вопросом.

- Бен, я не видела тебя много лет.., а потом, когда приехала сюда...

Ты сразу все поняла! Не будем терять времени в попытках отрицать очевидное, Анжела! Давай подумаем о том, что можно сделать?

- Ничего сделать нельзя! Мы уедем отсюда, а ты останешься жить в своем прекрасном доме до тех пор, пока не сколотишь огромное состояние. Возможно, это займет долгие годы, и к тому времени мы станем достаточно старыми и мудрыми для того, чтобы посмеяться над всеми этим глупостями.

- Я смотрю на это с иной точки зрения, и я не смирюсь с поражением!

Не понимаю, что ты имеешь в виду.

- Я люблю тебя, а ты любишь меня! Ты замужем за милым приличным человеком, но он - азартный игрок, из тех, кто проигрывает, Анжела. Таких людей я узнаю с первого взгляда Твоя жизнь с ним превратится в сплошную череду побегов от кредиторов. Ты же видишь, к чему это привело? Тебе пришлось жить в ужасных условиях, потому что вы были вынуждены бежать! Оставь его сейчас, я буду ждать тебя!

Не может быть, чтобы ты имел в виду это!

- Я имею в виду, что нам не следует сидеть сложа руки и выжидать - что еще надумает с нами сделать судьба! Ты вышла замуж за Джервиса. Я понимаю, он способен очаровать: вежлив, воспитан, настоящий английский джентльмен, но я уже сказал, как будет выглядеть твоя жизнь с ним. Я вижу это совершенно ясно, я разбираюсь в людях. Уверяю тебя, он всегда будет проигрывать! Он очень отличается от своего приятеля Джастина Картрайта.

- Что ты имеешь в виду?

- Джастин из тех, кто умеет выигрывать! Я кое-что слышал: ему очень везет за карточным столом. Всякий раз, когда он садится играть, он уходит с выигрышем. Похоже, он скорее сделает состояние за игорным столом, чем в шахте!

- Откуда ты знаешь это?

- Все играют в салуне, который приносит неплохой доход старине Фиттерстону. Он из тех, кто умеет делать деньги, и делает их не тем, что потеет у лебедки. Есть разные пути сколотить себе состояние, и твой приятель Джастин недурно знает один из этих путей.

- Возможно, он отправится домой: он очень беспокоится за Морвенну.

- Это весьма вероятно: лондонские клубы - более доходное место, чем наш жалкий городок. Копать золото днем и просиживать за столом ночью... Да, жаль, что у Джервиса нет хотя бы частицы того же везения, что у Джастина. Анжела, ты должна оставить его, скажи ему об этом! Если бы мы поговорили с ним и объяснили, как обстоят дела, он, возможно, понял бы нас. Он способен на это.

- По-моему, ты обезумел, Бен!

- Да... обезумел от тебя, Анжела!

Я знал, что наши отношения сложатся так, уже в тот момент, когда ты спускалась с борта корабля. Я часто вспоминал тебя.., но как маленькую девочку. Меня и тогда влекло к тебе...

Я чувствовал, что между нами существует какая-то связь... а когда увидел тебя, я убедился в этом!

- Нам не следует вести подобные разговоры!

- Дорогая моя Анжелет, сейчас ты не в гостиной своих родителей! Неужели ты допустишь, чтобы жизнь бросала тебя, куда угодно?

- Я замужем за Джервисом! Я люблю Джервиса! Я никогда не оставлю его! Он славный человек, добрый, и он очень хорошо относится ко мне!

- Ты всегда будешь жертвой его болезненной страсти к игре. Поверь мне, я разбираюсь в этом, я уже встречался с такими ситуациями. Это не должно случиться с тобой, Анжела!

- А ты? Разве ты не одержим страстью? Ты поклялся сколотить себе состояние и говоришь, что не уедешь отсюда, пока не сделаешь этого. Разве это не одно и то же?

Нет, я сделаю это, он - никогда!

- Откуда ты знаешь? Может быть, завтра он найдет золотую жилу?

- Предположим, он и в самом деле найдет ее. Предположим, он доберется до дому. Я гарантирую ему ненадолго хватит ее: пара лет.., возможно, три года. Таков образ жизни азартного игрока!

- Я не хочу вести эти разговоры, Бен!

- А я не собираюсь сидеть, сложа руки, и терпеть поражение, решительно заявил он. - Мы созданы друг для друга, не забывай об этом!

Глупо выражаться так.

- Зато это правда: я люблю тебя, я хочу тебя, все равно мы с тобой будем вместе!

Произнося эти слова, Бен брал горсти песка и сыпал его сквозь пальцы.

- Я найду то, что ищу в этой земле, - продолжал он, - и в один прекрасный день мы с тобой будем вместе!

- Мы должны возвращаться! Я не хочу надолго оставлять Морвенну! Посмотри-ка на свои ладони! Что ты играешь с песком?

Бен взглянул в сторону ручья.

- Схожу умоюсь...

***

Я наблюдала за ним, склонившимся у ручья, и изо всех сил пыталась подавить в себе волнение, которое он вызвал.

Бен был прав, я любила его! Теперь я это понимала. Можно было еще думать о том - не больше ли у него недостатков, чем у Джервиса, но они были недостатками сильного человека, а у Джервиса - слабого. Джервис действовал не потому, что хотел этого, а потому что его слабость не позволяла сопротивляться искушению; Бен действовал по собственному разумению, уверенный в том, что мир создан для него. Можно ли здесь было говорить о выборе? С точки зрения морали - это ничего не значило, это был вопрос взаимоотношения силы и слабости, но был ли смысл проводить сравнение? Любовь является без приглашения, путем рассуждений невозможно полюбить!

Слишком уж долго Бен стоял у ручья. Я встала, направилась к лошади и отвязала ее: мне нужно было возвращаться к Морвенне.

Похоже, Бен не собирался отходить от ручья. Наконец, вернувшись, он вытер руки о полы куртки. Он молчал и был погружен в глубокие размышления, пока мы ехали домой.

Я подумала, что Бен сожалеет о том, что сказал слишком многое. Должно быть, он понимает, что ему не следовало заводить этот разговор, и все-таки я была довольна, что он произошел: он должен послужить для меня предупреждением! Принимая во внимание наши чувства друг к другу, я должна была вести себя особенно осторожно.

***

На следующий день весь городок гудел от возбуждения: Одноглазый Томпсон и Том Кэссиди нашли золото, не какую-то крупинку, а настоящую жилу!

Одноглазым Томпсона называли по вполне очевидной причине, хотя никто не знал, где он потерял свой правый глаз. Он был человеком, который не любил общаться со своими собратьями. Жил он в хижине вместе со своим партнером Томом Кэссиди. Они были молчаливой парочкой и лишь изредка появлялись в салуне, чтобы пропустить по кружке эля и сразу уйти. Работали они упорно, трудолюбиво и до последней поры - безуспешно.

Новость распространилась мгновенно. Если кто-то находил хоть какое-то золото, это могло означать, что в этих краях еще есть неразведанные запасы. Надежда охватывала городишко, словно пожар.

Одноглазый, как обычно, помалкивал, но Кэссиди был не в силах скрыть свое счастье.

- Наконец-то, - сказал он, - нам удалось! Вскоре мы отправимся домой миллионерами!

Они лихорадочно работали, поднимая породу со дна своей шахты, затем таскали ее к ручью и промывали, отделяя пустую от драгоценного золота.

Все только и говорили про везение Одноглазого и Кэссиди, других тем просто не существовало.

В течение трех дней они непрерывно трудились, добывая золото, но продлилось это недолго.

Золото исчезло так же неожиданно, как и появилось.

- Наплевать, - заявил Кэссиди. - Мы уже сделали состояние.

Теперь они собирались домой. Золото было упаковано и приготовлено к отправке в Мельбурн. Там его должны были оценить, но не было сомнений в том, что оба в несколько дней стали богатыми людьми.

В соответствии с обычаем, по которому всякий, на кого, как говорили, свалилось богатство, устраивал городу праздник. Удачливые партнеры угощали всех желающих. Решили на открытом воздухе зажарить барана на вертеле, потом собирались устроить танцы с песнями. Когда кому-нибудь везло, это говорило о том, что такое может случиться со всяким. В этом состоял весь смысл здешней жизни, это внушало всем оптимизм. "Бог окажется щедрым, как в пятьдесят первом году! - говорили люди. - Просто на этот раз золото немного поглубже, так что и добывать его потруднее".

Мне хорошо запомнился этот день. Все были очень возбуждены, было просто невозможно не принять в этом участие. Даже Одноглазый не скрывал своего восторга, а Кэссиди совершенно явно блаженствовал. Джервис тоже был очень рад.

- Их черед - сегодня, а наш - завтра! - говорил он. - Вскоре на их месте окажемся мы. Золото здесь есть, я это чую!

- Я предчувствую, что нам вскоре повезет, - сказал и Джастин.

- Здесь у всех такое предчувствие, - заметила я. - Надеюсь, оно вас не обманет.

Дневная жара уже спала, и вечер оказался просто замечательным. На бархатном небе начали загораться яркие звезды: Южный Крест, постоянно напоминавший нам о том, как далеко мы от дома. Повсюду горели костры, на которых жарили мясо. В золе пекли пресные лепешки. Похоже, на праздник собрался весь городок.

- Вы увидите, как празднуется по-настоящему крупная находка! - говорил Бен. - После месяцев подавленности, когда всем начинает казаться, что золотые деньки навсегда ушли в прошлое, кто-нибудь делает такую находку, и вновь оживают надежды!

Я видела, что и Бен изменился. Его, похоже, тоже потрясла эта находка, и он подхватил ту же "золотую лихорадку", что и остальные.

Особенно хорошее настроение было у Джервиса.

Только подумать, на их месте могли бы оказаться мы!

- Если бы это оказались мы... - вздохнула я.

- Если бы.. - повторил Джервис.

"Если бы" - эти два слова не раз еще звучали в моих ушах: признание Бена произвело на меня сильное впечатление. Я внушала себе, что нам нужно уезжать отсюда, я не была уверена в себе...

Кое-кто уже пустился танцевать. Двое мужчин принесли с собой скрипки и почти непрерывно играли на них. У одного из музыкантов оказался весьма неплохой голос.

***

Странно выглядел этот пейзаж. Горящие костры освещали хижины неверным светом, придавая им загадочность, напрочь отсутствовавшую при дневном освещении.

Морвенны с нами, конечно, не было. Она чувствовала недомогание, и с часу на час мы ожидали рождения ребенка. Мы ни на минуту не оставляли ее без надзора, всегда в доме находился кто-нибудь, чтобы оказать помощь. Сейчас дежурила Мэг со своим мужем, готовым тут же броситься за миссис Боулз, если появятся признаки родов.

Я сидела на траве, рядом со мной - Джастин и Джервис. Джервис продолжал с энтузиазмом обсуждать находку. Я знала, что его желание вернуться домой и жажда найти золото были тесно связаны друг с другом. Я была уверена в том, что если бы не долг дяде Питеру, он уже уехал бы отсюда. Как сказал Бен, даже за лондонскими карточными столами было легче заработать деньги, чем на золотых полях Австралии.

- Тут должно быть гораздо больше золота! - повторял Джервис. - Если находишь след - значит, неподалеку его гораздо больше. Мы отыщем его, я уверен в этом!

- Я слышал, что Бен Лэнсдон собирается прикупить земли у Джеймса Морли, - сказал Джастин. - Как ты думаешь, что он там хочет делать? Пасти овец?

- Он мало похож на скотовода, - заметил Джервис.

- Значит, новая шахта?

- А почему на земле Морли?

- Может быть, он пришел к заключению, что его шахта здесь уже безнадежна?

Я подумала: "Да, у Бена та же золотая лихорадка, как и у остальных, и он никогда не бросит этого дела, как и остальные".

В толпе я заметила Бена: с ним были Джеймс Морли и Лиззи. Бен оживленно разговаривал с ними, Джеймс смеялся, а Лиззи счастливо улыбалась. В свете костров она выглядела просто красавицей, с чудесным наивным выражением лица, говорившим о полной беззаботности.

Они подошли к нам. Бен взял меня за руку и твердо пожал ее.

- Ну, что ты думаешь о нашем веселье? - спросил он.

Превосходно! - ответила я. - Городок выглядит совсем иначе при свете костров, и эти звезды...

- Ну да, мы видим его сейчас "в розовом свете"... Похоже, Одноглазый и Кэссиди просто счастливы!

- Нам будет не хватать их, - сказал Джервис.

- Ничего, на их место придут другие, не волнуйтесь...

- И последуют новые разочарования! - добавил Джеймс Морли. - Я думаю, что большинству из них лучше бы взять по куску земли да растить овец с телятами!

- Ну, не всем это удастся так, как тебе, Джеймс! заметил Бен.

Удастся, если будут работать! А то копают.., копают... - и в конце концов ничего не выкопают, только испортят хорошую землю!

- У тебя одно на уме, Джеймс, - рассмеялся Бен, - возвращение к земле!

- Да, и брось надо мной посмеиваться!

Золото, может, здесь и есть, но не так уж его много, чтобы гоняться за ним... Пусть оно себе лежит спокойно!

- Ваш образ жизни приносит, судя по всему, больше счастья? - заметила я.

Перед тобой один из самых удачливых скотоводов Виктории! - сказал Бен. - Не у всех дела идут так успешно, но покажите мне двух более счастливых мужчин, чем Одноглазый и Кэссиди!

- Они счастливы, потому что могут уехать отсюда, - заметила я.

- Но, дорогая, - вмешался Джервис, - ты представь себе счастье, которое охватывает тебя, когда, наклонив свой промывочный лоток и заглянув туда, мгновенно понимаешь, что ты, наконец, добился своего!

- Да, я могу себе представить это чувство, но часто ли такое случается?

- Анжелет тоскует по дому! - сказал Джервис.

- Как и все мы, - заметил Бен. Джеймс Морли запротестовал.

- Нет, я не тоскую, мне нравится смотреть на мои пастбища, на моих овец и телят! Я бы не хотел, чтобы мои земли трогали.., это уж факт!

- Даже если там лежат самородки величиной с кулак? - спросил Джервис.

- Для начала мне нужно показать их, тогда, может, я и позволю тревожить свои земли!

- А как же узнать об этом, если не искать? - спросила я.

- Это хорошее рассуждение: значит, и искать не стоит, верно? Ну, что касается меня, так если они есть, то пусть себе там и лежат, я и без того доволен тем, как живу, и не хочу иметь ничего общего с этой золотой лихорадкой! Вон, взгляните на этих людей: танцуют.., поют...

Это похоже на то, что писано в Библии: помните, как там поклонялись золотому тельцу?

Я подошла к Лиззи.

- Правда, при этом свете все прекрасно? Не видно некрасивого, как днем? - спросила она.

Я согласилась с ней.

Кто-то затянул песню. Здесь пели старые, хорошо известные всем английские песни: "Ну-ка, девушки и парни", "Служаночка" и "Правь, Британия". Я обратила внимание, что некоторые тайком утирают слезы: песни заставили вспомнить родину.

Потом Кэссиди затянул песню, которую я до этого никогда не слышала. Это была песня золотоискателей:

"Золото, золото, золото!

Веет от золота холодом!

Скользкое золото - трудно поймать!

Трудно поймать - трудней удержать!

Кровью и потом полито

Скользкое желтое золото!"

Вся толпа молчала, лишь голос Кэссиди отчетливо звучал в ночной тишине. После песен, которые эти люди привыкли слышать с детства, последняя, похоже, произвела отрезвляющий эффект.

Ее слова продолжали звучать в моей душе. Я обратилась к Джервису:

- Думаю, мне пора идти: не хочется надолго оставлять Морвенну, хотя там есть кому присмотреть за ней. Скорее бы уж наступали роды!

- По-моему, такие задержки нередки?

- Возможно, нам следовало отвезти ее в Мельбурн? Там есть больница.

- Все будет в порядке, не расстраивайся, - попытался успокоить меня Джервис. - Я провожу тебя.

Бен встал.

- Вы уходите? - спросил он.

- Я беспокоюсь за Морвенну и отправляюсь к ней. Ты не можешь довериться Мэг?

- Могу, конечно, но мне хочется быть там.

- Я провожу тебя, я все равно ухожу, пойдем.

- Спокойной ночи, Джервис, - сказала я. Он обнял меня и поцеловал:

- Я не дождусь, когда ты вернешься в нашу хижину!

До Голден-холла было недалеко. Бен сказал:

- Я хотел поговорить с тобой... Я ждала продолжения.

- Что-то произойдет, - продолжал он, - вскоре... Все изменится, вся наша жизнь... Я хочу, чтобы ты оставила Джервиса и стала моей! Ты любишь меня, а Джервиса ты никогда по-настоящему не любила!

Ты говоришь чепуху, Бен! Когда-то мы встречались с тобой, а вновь лишь недавно встретились. Много ли мы знаем друг о друге?

- Мы многое вместе пережили.., когда-то, с тех пор я постоянно думал о тебе. А ты обо мне думала?

- После случившегося ты уехал, покинул меня...

- Если бы я думал, что нужен тебе, я бы никогда не уехал!

- После всего того ужаса...

Я была ребенком, нуждалась в поддержке...

- Я думал, что ты слишком мала для того, чтобы глубоко переживать это...

- Должно быть, ты думал, что я восприму это так же легко, как и ты?

- Я был уверен - ты понимаешь, что в этом нет никакой нашей вины! Мы никому не причинили зла! Но я не об этом, я думаю о будущем. Я люблю тебя, Анжела! Мне сейчас очень важно знать, что ты тоже любишь меня.., что ты вернешься со мной в Англию!

- Слишком быстро все это произошло!

- Это происходило все эти годы...

- Хорошо, но почему, в таком случае, ты оставался в Австралии?

Почему не приехал и не отыскал меня.., до того, как я вышла замуж за Джервиса?

- Потому что я сам не сознавал этого, пока не увидел тебя вновь! Все встало на свои места: я понял, что ты для меня - единственная!

- А что с Джервисом? Он мой муж! Мы счастливо живем вместе! Неужели ты думаешь, что я могу сказать ему: "Было очень мило познакомиться с вами, но теперь мне уже пора идти!"

- Со временем Джервис это переживет!

Я знал многих мужчин, похожих на него: он добрый, мягкий, любящий и слабый. Он будет чувствовать то же самое, что с тобой, и с любой женщиной, ты не первая в его жизни! Для него самое важное - азартные игры, вот что его по-настоящему интересует. И если он потеряет тебя, он выиграет в рулетку или найдет золото.., он утешится!

Я, потеряв тебя, не утешусь, ты - тоже, мы - другие. Мы чувствуем глубже, мы многое значили друг для друга с первого дня нашего знакомства. Анжела, я должен знать, что ты согласна уйти ко мне! Вместе мы сумеем объяснить это Джервису, и он не станет у нас на пути!

Ты хочешь сказать, что он просто уступит меня тебе?

- Он захочет, чтобы ты была счастлива! И он получит от меня компенсацию: я уступлю ему свою золотую шахту, а мы с тобой отправимся в Англию!

- Я не верю в то, что ты говоришь серьезно!

- Я смертельно серьезен! Джервис должен согласиться на развод, мы сможем пожениться и поселиться в Англии.

- И как, по-твоему, нас примут дома? Твой дедушка?..

- Мой дедушка - человек, повидавший жизнь, он все поймет! Там я не предвижу никаких трудностей.., а если они и появятся - я с ними справлюсь!

- Ах, Бен, у тебя все так просто!

- Скажи мне честно: тебе доставляет радость быть со мной? Больше, чем с кем-нибудь иным?

Я ничего не ответила.

- Молчание - знак согласия?

Я обдумывала сказанное им... Быть вместе с Беном.., и отправиться на родину?.. Все это казалось мне раем. Впервые я призналась себе в том, что с момента нашей первой встречи в Австралии я ощущала смущение и тревогу. Я пыталась убедить себя, что это объясняется тем, что когда-то мы вместе пережили трагедию, но дело было не в этом. Я хотела быть вместе с Беном! Если бы я была свободна... Если бы только я была свободна!

Но я действительно любила и Джервиса! Да и кто бы мог не любить Джервиса? Он всегда был так добр ко мне, а когда его слабость стала столь явной, у меня появилось желание защитить его. Конечно же, это была любовь. Наверное, можно любить одновременно двух мужчин?

Любовь Джервиса ко мне была нежной и спокойной, любовь Бена требовательной и страстной. В глубине души я сознавала, что мне нужен именно Бен. Одновременно я понимала, что никогда не расстанусь с Джервисом.

И все-таки я позволила себе пофантазировать. Приехать домой с Беном... Я представила, как он разговаривает со всеми, заставляет их смириться со случившимся... Бен умеет побеждать!

Когда мы подошли к дому, он взял меня за руку. - Пожалуйста, Анжела! Если ты не согласишься, ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!

- Мне кажется, что если я соглашусь с тобой, то тоже буду жалеть об этом... Нет, Бен, я не могу! Ты не все обдумал...

- С тех пор, как здесь появилась ты, я почти ни о чем другом не думаю! Я не могу быть счастливым без тебя, Анжела! А ты без меня?

- Я попытаюсь, Бен! Я жила довольно счастливо до того...

- До того как поняла, что сделала ошибку?

- Я не считаю это ошибкой!

- Ты же знаешь, у тебя никогда не будет спокойной жизни! В ней всегда будет это.., будет нависать, как тень!

У вас будут долги...

У вас всегда будут долги! Ничего другого ты не можешь ожидать от Джервиса.

- Я попытаюсь изменить его!

- Ты не можешь менять людей, Анжела, они такие, какие есть!

- Я думаю, можно перебороть некоторые свои недостатки!

- Некоторые.., возможно, но не такой.., когда за него так крепко держатся, когда он становится неотъемлемой частью личности!

- Я уверена, что у всех есть недостатки!

- У меня больше, чем у кого бы то ни было!

- Ну что ж, тогда...

Мы вошли в дом. Там стояла тишина: Джекоб и Минни, должно быть, отправились на праздник, Том, вероятно, спал, а Мэг должна была сидеть возле Морвенны.

В холле мы остановились, и Бен обнял меня.

- Я хочу, чтобы ты была со мной! Анжела, я брошу все, клянусь, если сегодня ты согласишься стать моей!

- О.., нет.., я не могу, Бен! Он крепко прижал меня к себе.

- Это очень важно! Милая Анжела, я хочу быть уверен! Я должен получить уверенность.., сегодня. Я откажусь от всего, если ты согласишься. Мы отправимся домой.., мы всегда будем вместе!

Бен поцеловал меня, и я вдруг ощутила страстное желание - желание принадлежать ему. Я совершила ошибку: я принимала воспитанность, хорошие манеры, доброту, нежность Джервиса за любовь. Это было совсем не так: любовь оказалась неуправляемым чувством, охватывающим тебя в самый неожиданный момент.., внезапно, и когда она захватывает тебя, ты - в плену!

Странно устроена жизнь: следует оказаться в нужном месте в нужное время. Вот это мне и не удалось: на месте Бена оказался Джервис, и я совершила ошибку, приняв тень за суть, пустую породу за золото. Теперь было слишком поздно, слишком поздно... Эти слова эхом отдавались в моих ушах.

Но действительно ли было слишком поздно? Жить полной жизнью - это значит уметь использовать все возможности. Никто не знал этого лучше, чем Бен. Теперь он говорил мне: "Еще не слишком поздно! Мы не должны смиряться с этим! Мы еще можем все изменить!"

Я чувствовала, что мое сопротивление слабеет: я любила Бена, я хотела Бена. Мой здравый смысл говорил мне, что это невозможно, что предлагаемое им - не правильно; нельзя отказываться от моральных принципов только потому, что когда-то совершил ошибку, а потом осознал ее.

Я изо всех сил пыталась сопротивляться, но в объятиях Бена, ощущая его поцелуи, я боялась... Я отчаянно боялась, что мое страстное желание окажется сильней моих угрызений совести. Возможно, это произошло бы. Мы находились в этом доме одни.., почти одни.., вместе...

Наверху послышались какие-то звуки, чей-то голос. Колдовские чары разрушились, на верхней площадке лестницы стоял Томас.

- Там миссис Картрайт! Мэг говорит, похоже, она, наконец, рожает!

***

Начались роды! Я поспешила в комнату Морвенны. Мэг была озабочена Морвенна мучилась от сильных болей.

- Надеюсь, миссис Боулз вскоре появится, - сказала Мэг, - за ней отправился Том! Она все подготовила и ждет вызова. У меня тоже все готово, пойду только поставлю воду. Говорят, всегда нужно много горячей воды!

Если вы посидите с ней...

Морвенна была очень бледна и время от времени корчилась от боли, пытаясь не кричать. Я не знала, что предпринять, и могла лишь молиться о том, чтобы побыстрее пришла миссис Боулз.

Мне показалось, что я ждала ее очень долго, хотя, конечно, это было не так. Понятно, что она была подготовлена: разве мы не ожидали уже две недели рождения этого ребенка?

Миссис Боулз выгнала всех из комнаты, оставив только Мэг: она недавно уже помогала при родах.

В доме появились Джастин и Джервис, пришли и Минни с Джекобом узнать, не могут ли они чем-нибудь помочь.

Началось ожидание. Мы сидели молча, ожидая.., полные опасений. Время тянулось невыносимо, и было уже за полночь, когда к нам спустилась миссис Боулз.

- Что-то там не в порядке, мне нужен доктор. Разыщите доктора Филда!

- Доктора Филда? - воскликнул Бен. - Он живет в десяти милях!

Миссис Боулз коротко бросила:

- Это необходимо!

- Я выезжаю, - ответил Бен и тут же вышел. После этого мы по-настоящему испугались. Мне было жаль Джастина: он сидел и смотрел в пустоту невидящими глазами.

- Все будет в порядке! - сказал Джервис. - Всегда бывают какие-нибудь мелкие осложнения...

Мне хотелось заорать: "Да что ты понимаешь в этих вещах? Почему ты всегда говоришь, что все будет в порядке?" Я чувствовала, что он меня раздражает. Наверное, это происходило из-за того, что в душе я была ему уже неверна. Я презирала себя за это, а когда человека охватывают такие чувства, он возлагает вину на пострадавшую сторону. Потом я стала очень волноваться.., и уже не осталось места ни для каких других чувств, кроме страха за Морвенну.

Это были, пожалуй, самые страшные часы в моей жизни. Мы сидели, ждали, боялись, гадали, что происходит в комнате наверху, ловя каждый звук, доносившийся оттуда. Мы ожидали, когда спустится миссис Боулз и сообщит нам о том, что происходит, - ожидали ее появления и боялись того, что она может сообщить...

Вместе с миссис Боулз была только Мэг. Я предложила свою помощь, но решили, что лишние люди в комнате только помешают. Нужно было ждать прихода доктора и молиться, чтобы он появился побыстрей.

Я никогда не забуду, как выглядел в это время бедняга Джастин. По правде говоря, я не предполагала, что он будет так переживать. Часто я задумывалась относительно мотивов его женитьбы и решила, что все объясняется тем, что Морвенне предстояло в один прекрасный день стать богатой наследницей. Пенкарроны очень разбогатели благодаря шахте, и все должно было остаться Морвенне, но теперь Джастин был совершенно явно расстроен: он так мечтал о сыне!

Шли часы. Только к утру появился Бен с доктором Филдом. Бену удалось уговорить доктора, и они уже в темноте добирались до нас.

Доктор поднялся к Морвенне, и вновь началось ожидание, и вновь мы сидели в напряжении. Потом появилась Мэг:

- Доктор хочет переговорить с мистером Картрайтом!

Джастин тут же встал и последовал за ней, а мы вновь сидели.., ожидая.

- Как ты думаешь, что происходит? - спросил Джервис.

Я ответила ему, что просто боюсь.

- Все будет в порядке, - успокоил он меня. - Все должно быть в порядке!

Все сидели молча и продолжали ждать. Напряжение стало непереносимым.

- Я хочу сходить и узнать, что происходит, - сказала я.

Джервис положил ладонь на мое плечо. Ты не должна расстраиваться, Анжелет!

Я отвернулась от него, выбежала из комнаты и наткнулась на Джастина. Он сидела на ступенях лестницы возле комнаты, в которой лежала Морвенна, обхватив голову руками. Я подошла к нему и села рядом.

- Джастин, что происходит?

- Меня вызвал доктор. Дело плохо, Анжелет! Он сказал, что может спасти ребенка, но это может стоить жизни Морвенне...

- О нет!..

Он кивнул.

- Вопрос встает так: либо мать, либо ребенок... И еще доктор сказал, что после этого у нее никогда не будет детей!

- Ах, Джастин... Это ужасно!

- Я сказал, что он должен спасти Морвенну!

- Но я знаю, как сильно ты хотел ребенка, Джастин!

- Доктор сказал, что оба под угрозой.., но спасти можно только одного...

Мы молчали. Я думала о том, как Морвенна хотела родить ребенка! После этого она будет считать себя несчастной...

Я почувствовала огромную нежность к Джастину. Мне хотелось просить у него прощения за то, что я не доверяла ему.

Неожиданно послышался крик ребенка. Джастин вскочил, и мы переглянулись. Я увидела, как он беззвучно произнес: "Морвенна". "О нет.., нет... - думала я, - это невозможно! Джастин велел спасать мать".

Я слышала о случаях, когда нужно было сделать такой выбор. И зачем мы приехали в эту Богом забытую дыру! Если бы сейчас Морвенна была в Лондоне, она получила бы всю необходимую помощь, возле нее были бы лучшие доктора и самые опытные сестры милосердия!

Мы вновь сели. Я не знала, какие слова подобрать, чтобы утешить Джастина, но, должно быть, мое молчаливое сострадание было красноречивее любых слов.

Не знаю, долго ли мы так сидели. Вновь послышался крик новорожденного. Джастин закрыл ладонями глаза. Он просто сидел.., и молчал.

Наконец, открылась дверь и вышел доктор:

- Мистер Картрайт! Джастин тут же вскочил.

- Ваша жена сейчас спит и будет спать в течение нескольких часов. За ней нужно хорошенько присматривать, но миссис Боулз весьма опытна и знает, что надо делать. Поздравляю вас с рождением сына!

- Но я думал...

- Признаюсь, я сам удивлен! Я не считал возможным спасти обоих!

Полагаю, вашему сыну суждено стать весьма живучим мальчиком!

Мы с Джастином уставились друг на друга, потом он раскинул руки и крепко сжал меня в объятиях.

***

Эти дни запомнились мне как период полного счастья. Нам не оставалось ничего другого, как радоваться: то, что считалось потерянным, было нам возвращено. Морвенна была слаба, но нуждалась лишь в хорошем уходе. Что же касается сына, то он был здоровеньким малышом, и, похоже, ему не помешали некоторые трудности с появлением на этот свет.

Миссис Боулз распирало от гордости - по ее мнению, главной героиней события была она: она руководила всей операцией; она знала, когда посылать за доктором; она с самого начала знала, что в результате все будет в порядке.

Позже я зашла к Морвенне. Она лежала с сияющими глазами - красавица, довольная собой, а уж когда миссис Боулз подала ей ребенка, она стала выглядеть просто как мадонна.

- Я и не думала, что можно быть такой счастливой! Анжелет, ты должна немедленно написать моим родителям и сообщить им о том, что у них есть внук!

Я была слишком взволнована, чтобы говорить. Тогда, сидя на ступеньках, я вновь и вновь повторяла себе: "Как же я расскажу Пенкарронам?" А теперь оказалось, что все новости - радостные!

Тут же был Джастин, улыбающийся Морвенне и восхищающийся своим новорожденным сыном. Всем хотелось потрогать младенца, но миссис Боулз, как стойкий часовой, защищала его от всех покушений. Все были захвачены радостью. Это был великолепный день!

На следующее утро я первым делом направилась в комнату Морвенны. Миссис Боулз осталась в доме, собираясь присматривать за Морвенной до тех пор, пока это будет необходимо. Она спала в комнате, примыкающей к той, которую теперь стали называть детской.

Я сказала, что, когда Морвенна окрепнет, мы отправимся в Мельбурн, где купим колыбельку и детскую коляску. Еще я хотела купить игрушки. Морвенна рассмеялась:

- Пока ему не нужны игрушки, разве что-нибудь мягкое, чтобы прижимать к себе...

Я просидела возле нее чуть ли все утро, рассказывая, как мы перепугались за нее, как сидели и ждали всю ночь напролет...

- Вы все так любите меня! - сказала она.

- Бен Лэнсдон проехал десять миль глубокой ночью.., и еще десять назад, с доктором Филдом!

- Я никогда не забуду, что он для меня сделал!

- Бог знает, что случилось бы с тобой, если бы не доктор, Морвенна!

Она тихо рассмеялась.

- Джастин очень рад ребенку!

Еще больше он рад за тебя! Знаешь ли, существовала проблема выбора... Был момент, когда доктор сказал, что может спасти либо тебя, либо ребенка...

- Я не знала этого!

- Джастин велел спасать тебя! Вот видишь, Морвенна, ты - любимая женщина!

Слезы появились у нее на глазах.

- Он, правда, так сказал, Анжелет? Я.., иногда задумывалась.., действительно ли он любит меня?

- Почему? Он когда-нибудь плохо относился к тебе?

- О нет, и всегда говорил, что любит меня, но я не могла всерьез поверить, что мужчина может по-настоящему любить меня!

- До чего же ты все-таки глупая, Морвенна! Ну, теперь ты знаешь?

- Я так счастлива! Вот здесь, именно здесь, я счастлива больше, чем когда-либо в жизни! Странно, правда? И чудесно?

Я согласилась с ней.

***

В городе была новая сенсация. Золото Одноглазого и Кэссиди исчезло, а вместе с ним Дэвид Скэллингтон. Должно быть, он украл золото и сбежал во время празднеств. Никто не заметил этого, а Одноглазый и Кэссиди спохватились лишь через двадцать четыре часа: им понадобились целые сутки для того, чтобы отоспаться.

Казалось, что Одноглазый и Кэссиди навсегда потеряли свое состояние, а Дэвид Скэллингтон был явно вором, так что рождение нового младенца во время тяжелых родов со счастливым окончанием временно отвлекло умы от ужасной судьбы, постигшей двух золотоискателей.

Все восхищались способностями доктора и миссис Боулз. Конечно, это было ее звездным часом. Она пребывала в Голден-холле, где была Морвенна с младенцем, а когда выходила на улицу, вокруг нее собиралась толпа, желавшая выслушать все подробности. - Рискованное это было дело! - говорила она. Доктор Филд спрашивает меня: "Миссис Боулз, ну что вы скажете на это?", а я ему прямо говорю: "Либо она, либо - ребенок!" А он говорит: "Вот этого я и боялся, миссис Боулз! Ну, ладно, будем стараться изо всех сил". И мы постарались, один Господь знает, как мы старались! Мы их обоих вытянули! Я боялась, что не выйдет, но нам удалось!

Я представила себе, как она еще долгие годы будет рассказывать эту историю, развешивая сахар или нарезая бекон в своей лавке.

Эту неделю мы провели в состоянии эйфории. Морвенне с каждым днем становилось лучше: счастье хорошо восстанавливает силы. Миссис Боулз распирало от гордости, а ребенок становился все крепче.

***

Морвенна долго выбирала имя для младенца и решила назвать его Патрик. Это было старым корнуоллским именем, и так звали ее прадедушку.

Можно было провести крещение в Уоллу, где практиковал доктор Филд, там была церковь со священником, но миссис Боулз сказала нам, что он приезжал сюда пару раз на похороны и на свадьбу, так что мог бы приехать и на крещение.

- Мы окрестим ребенка, когда он станет немножко постарше, - сказала Морвенна.

Было решено, что она останется в доме Бена, пока не окрепнет окончательно. Миссис Боулз тоже нужно было задержаться здесь, чтобы присмотреть за малышом. Она туманно намекнула на то, что хотя ей с доктором и удалось совершить чудо, но не следует надеяться на повторение. Я посчитала, что это разумно. Что касается миссис Боулз, то она была очень довольна, поскольку, находясь в ореоле славы, она тоже могла наслаждаться тем, что называла роскошью. К досаде Бена, я вернулась в свою хижину, заявив, что у меня нет никаких оснований задерживаться в этом доме. На самом деле я отчаянно боялась тех чувств, которые во мне вызывал Бен.

***

Это было для меня временем открытий: я училась узнавать людей. Раньше я судила о них по первому впечатлению, которое впоследствии оказывалось ложным. Дело в том, что люди - сложные существа, которых нельзя делить на плохих и хороших, не следовало также делать поспешных суждений и оценивать людей на основе мимолетних наблюдений.

В своей наивности я наделила Джервиса всеми рыцарскими качествами, а затем обнаружила "глиняные ноги" своего идола - эту непреодолимую страсть к игре, которая изменила всю нашу жизнь и могла в один прекрасный день - я была уверена в этом! - разрушить ее. С каждым днем я чувствовала, что все меньше люблю Джервиса, и в основном это объяснялось тем, что я все больше любила Бена.

Сейчас я была счастлива, потому что во время этого страшного ожидания на лестнице рядом с Джастином я поклялась себе в том, что отдам все, что у меня есть, и все, на что я надеюсь, за то, чтобы Морвенна могла жить, вместе со своим ребенком. Ребенок выжил, да и сама она с каждым днем крепла, и я стала забывать о своей клятве, теперь я хотела счастья не только для Морвенны, но и для себя.

Я устала от этого городка, от постоянной грязи, от примитивных условий жизни, от четырех стен своей убогой хижины, от попыток навести в ней чистоту, от необходимости поддерживать огонь даже в страшную жару, от недостатка воды, от насекомых, о существовании которых я раньше не подозревала, от вездесущих мух... Мне хотелось домой.., по многим причинам. Мне хотелось видеть свою семью, мне хотелось жить в комфорте, и особенно я боялась того, что может произойти между мной и Беном, если я останусь здесь.

Бен всегда был где-нибудь рядом, он умел оказываться там же, где и я, он подталкивал меня к действию - если не словами, то взглядами. Похоже, он тоже боролся с самим собой.

Однажды я сказала ему:

Ты мог бы отправиться на родину. Почему бы тебе не уехать, просто так?

Бен сказал, что поклялся не возвращаться до тех пор, пока не найдет такого количества золота, которое, как ему известно, должно быть в этой земле. Я ответила, что глупо давать такие клятвы, он мог бы вернуться уже сейчас. У него достаточно денег для того, чтобы взяться за какое-нибудь доходное дело.

- Если бы ты согласилась поехать со мной, я бы вернулся!

В противном случае я остаюсь, здесь все взаимосвязано. И что подумает дедушка, если я вернусь без того, за чем поехал сюда?

- Он понял бы тебя.

- Если бы мы вернулись вместе - да, тогда он действительно все понял бы...

- Бен, я не могу вернуться с тобой! Я буду вечно верна Джервису: я вышла за него замуж и дала брачный обет!

Бен печально взглянул на меня.

- Тогда, похоже, что мне придется продолжать то же самое.., здесь, сказал он.

Ты здесь играешь важную роль, пожалуй - самый главный человек!

Он засмеялся, но смех его был невеселым.

Ты даешь работу людям, которые трудятся у тебя на шахте, у тебя есть собственный дом со слугами, ты ведешь совсем иную жизнь, чем остальные! Разве только Морли может сравниться с тобой... Ты очень честолюбивый человек и можешь гордиться тем, что сделал, и тем, что еще удастся сделать! Это должно утешить тебя.., относительно нас с тобой...

- Меня ничто не сможет утешить, но ты права: я должен заниматься тем, что для меня возможно! Мне будет везти во всем, кроме любви... Это не то, чего я хочу... Помни об этом, Анжела: это не то, чего я хочу!

Я чувствовала, что мое сопротивление слабеет, и боролась изо всех сил. Действительно, я все глубже любила Бена. Это было совсем не так, как с Джервисом, - то была девичья готовность испытать любовь и решение, что она уже пришла, как только встретился достаточно симпатичный молодой человек.

Здесь было совсем другое дело: меня с самого начала влекло к Бену. У меня было такое чувство, что мы предназначены друг для друга. Джервиса я любила до тех пор, пока не узнала о его слабости, но была уверена в том, что, сделав какие угодно открытия, связанные с Беном, я все равно не разлюбила бы его. Возможно, именно в этом и была разница.

У меня вдруг появилось подозрение, что я жду ребенка Поначалу я подумала, что внушила это себе от постоянных мыслей о новорожденном Патрике. Впрочем, в любом случае удивляться было нечему: мы с Джервисом были молоды и здоровы, почему бы у нас не появиться ребенку?

Если бы мы были в Англии, и если бы я все еще любила Джервиса, меня такая новость чрезвычайно обрадовала бы. Можно было представить, какой поднялся бы шум: моя мать, Амарилис... Все обо мне заботятся, и мой ребенок, рожденный в комфорте...

Но здесь! Нет, это было место не для того, чтобы рожать ребенка: я уже задумывалась над тем, как мы управимся с делами, когда Морвенна покинет Голден-холл. Она не желала постоянно пользоваться гостеприимством Бена, хотя он, разумеется, не возражал против этого. Как мы управимся в этой крошечной хижине с младенцем в колыбельке? Здесь, где так трудно раздобыть свежее молоко, да и вообще все необходимое? Я представила себе, как нам придется нелегко.

Да, женщины здесь рожали и раньше, но Морвенна нуждалась в отдыхе, а я не привыкла к тяжелому труду, так что.., перспектива обзавестись собственным ребенком выглядела здесь совсем иначе, чем дома.

***

Бен сказал, что Морвенна ним в коем случае не должна уходить с ребенком в хижину, а оставаться в его доме. Мэг и Минни тоже настаивали на этом, им нравился младенец в доме.

- Это ведь разумно! - сказал Бен. - Кроме того, ты каждый день будешь навещать ее... Я настаиваю на том, чтобы Морвенна осталась здесь хотя бы на некоторое время!

Я обсудила это с Джастином и Джервисом.

- Превосходная идея! - сказал Джервис. - Почему бы и нет: в Голден-холле достаточно комнат?

Счастливчик Бен - сумел обзавестись таким уютным гнездышком!

- Он его заработал, - раздраженно заметила я, - а не проигрывал все, что попадало ему в руки!

Джастин же был расстроен тем, что Морвенна будет жить отдельно от него, но понимал, что это делается ради нее. Итак, Морвенна осталась, и ребенок просто расцветал.

***

А я убедилась в том, что забеременела! Когда я сообщила об этом Джервису, он обрадовался.

- Джервис, теперь нам пора подумать о возвращении домой!

Теперь? - удивился он. - После находки Одноглазого и Кэссиди?

- Я не хочу здесь рожать!

- Ну, до этого еще не один месяц!

Мы успеем найти золото и добраться до дому...

- Семь месяцев, Джервис!

Он взъерошил мои волосы и очаровательно улыбнулся.

- Обещаю тебе - мы вернемся вовремя!

Я вздохнула: как говаривала миссис Пенлок: "Есть люди, у которых обещания, как корочка на пирожке, специально чтоб сломать!" Таковы были и обещания Джервиса.

Под его очарованием крылся глубокий эгоизм. Он делал то, что ему хотелось, и при этом любезно улыбался, бормоча нежные слова. Наверное, именно тогда я окончательно разлюбила Джервиса.

Я не сказала Морвенне о том, что жду ребенка: боялась расстроить ее. Она начнет вспоминать свои роды и то, что лишь чудом пережила их, будет опасаться и за меня, а я не хотела омрачать полное счастье, которым Морвенна сейчас наслаждалась.

***

Одноглазый и Кэссиди на следующий день после праздника ушли на поиски Дэвида Скэллингтона, поклявшись разыскать его и отомстить. Я заговорила об этом с Джервисом:

- Вот видишь, как жажда золота склоняет людей к злу! Она сделала из Дэвида Скэллингтона вора!

- Он был вором и до этого... Бывший заключенный, ты же знаешь!

- А если они разыщут его, то убьют и сами станут убийцами! Неужели ты не понимаешь, Джервис? Здесь очень нехорошо, это просто ощущается! Когда я смотрю в глаза всех этих мужчин.., это невыносимо! Все ищут золото, чтоб в один день разбогатеть!

- В один день! - воскликнул он. - А многие месяцы тяжелого труда?

- Это нехорошо, Джервис, я это чувствую, это поклонение золотому тельцу!

- Ха! - воскликнул Джервис, нежно взял меня за подбородок и поцеловал - жест, которым он привык очаровывать меня, что до последнего времени ему удавалось.

- Да, это вроде поклонения некоей богине.., золотой богине зла, поскольку эта страсть заставляет людей творить зло ради того, чтобы завоевать ее благосклонность!

- Ты вечно что-то выдумываешь, милая!

- Джервис, - начала я умолять его, - давай уедем, давай бросим все! Мы справимся с нашими долгами, попытаемся жить по средствам! Я уверена, что дядя Питер не будет нажимать на нас и даст время расплатиться с долгами. Я попрошу отца помочь нам, объясню ему ситуацию.., если только смогу быть уверенной в том, что ты не собираешься пустить все по ветру благодаря своей игре!

- Скоро у нас будет все в порядке! - успокаивающе сказал он. - Мы скоро найдем золото, я в этом убежден! Возможно, это случится даже завтра! Тогда мы отправимся домой, и наш малыш родится в семье богачей!

- Давай не будем дожидаться золота, Джервис!

- Ты только подумай, что мы почувствуем, если уедем и выяснится, что сразу же после нашего отъезда здесь сделали самую крупную находку за все время! Мы никогда себе этого не простим!

- Я всем существом чувствую, что нам надо уезжать, пока не поздно!

- Я понял, что с тобой: это ребенок! Когда женщины беременны, у них бывают всякие капризы.

Джервис вновь поцеловал меня, и я поняла, что он никогда не поймет меня...

***

Я отправилась навестить Морвенну. Она уже начинала выходить с ребенком в сад, тем не менее, была слишком слаба, чтобы возвращаться в хижину.

- Я буду вечно благодарна Бену за то, что он позволил мне пожить здесь. Просто не знаю, что бы я делала в той лачуге? - сказала она.

- Да, Бен - молодец! - подтвердила я.

- Мэг и Минни постоянно помогают мне, и даже Том с Джекобом все время норовят заглянуть! Забавно глядеть на них: им, похоже, немного неловко наверное, они считают, что это не по-мужски - интересоваться малышом. Я написала родителям и все рассказала им... И какой малыш - умница: он уже узнает меня и перестает плакать, когда я беру его на руки!

- Значит, ему суждено стать гением!

Было просто чудом - видеть ее такой счастливой. Счастье мимолетно: немножко здесь, немножко там.., и оно исчезает. Нужно пользоваться им, когда оно есть, и не упускать возможности, если оно подворачивается..

- Да, я многим обязана Бену! - говорила Морвенна. - Хотя бы за то, что он поехал среди ночи к доктору Филду! Если бы не он, я наверняка потеряла бы ребенка, - при этой мысли она даже прикрыла от ужаса глаза. - Но он поехал.., весь этот путь.., ночью! Теперь Бен дал мне возможность пожить здесь... Когда я пытаюсь благодарить его, он только отмахивается и говорит, что в этом нет ничего особенного и любой на его месте сделал бы то же самое. Как бы мне хотелось вознаградить его за это!

- Лучшее вознаграждение для него - что вы с ребенком счастливы здесь!

- Как бы мне хотелось, чтобы ему удалось купить тот участок земли!

Ты имеешь в виду землю Морли?

- Морли упрямится, он боится, что Бен начнет там добывать золото, и потом землю нельзя будет использовать под пастбище. Мне рассказал об этом Джастин: Морли - очень упрямый человек!

- Безусловно! - согласилась я. - Интересно, получит ли ее Бен в конце концов?

- Бен такой же упрямый, как Морли, и когда сталкиваются двое таких мужчин, никогда не знаешь, что произойдет! Пока ясно, что владельцем земли является мистер Морли, и если он не уступит, то у Бена ничего не получится. Мистер Морли считает, что все должны возвращаться в города или вести то, что он называет "приличной жизнью", перестав копаться в земле в поисках несуществующих богатств.

- Но ты ведь понимаешь, что когда-то они были, и кое-кто сумел их отыскать.

Вспомни о чудесных домах в Мельбурне...

- Да... А хорошо бы оказаться в Англии, правда?

- Да, несомненно! - горячо подтвердила я.

***

После этой картины - счастливая Морвенна в уютном окружении - наша хижина выглядела особенно непривлекательной. Можно было сколько угодно наводить здесь чистоту и ничего не добиться: всепроникающая пыль была непобедима.

Я подумала, что у мужчин есть утешение, по крайней мере в надежде ведь каждая корзина, поднятая на поверхность земли и отправленная на промывку, могла содержать искомые сокровища. Мысль об этом должна была укреплять их. Для женщин же не оставалось ничего, кроме повседневных забот - приготовление малосъедобной еды, экономия драгоценной воды...

Были моменты, когда мне хотелось броситься к Бену и сказать ему: "Ты обещал забрать меня отсюда? Отвези меня домой, и я поеду с тобой!" Нет, это выглядело бы слишком похоже на сделку, но дело было не только в возможности вернуться домой - мне хотелось быть с Беном! Я понимала, что он честолюбив, осуждала его жадность к золоту, но мои чувства к нему от этого не менялись.

***

Потом в городок вернулись Одноглазый и Кэссиди. Они приехали в полдень. Все мужчины работали на своих участках, а женщины были в хижинах. Повсюду царила обычная полуденная тишина.

И вот они появились. Поднялся шум, мужчины бросили работу, а женщины повыскакивали из хижин, окружив приехавших и желая выслушать новости.

Одноглазый и Кэссиди вернулись с победой: они разыскали свое золото и привезли его с собой. Они нашли и Дэвида Скэллингтона... Возле него стояла лошадь, превратившаяся чуть ли не в скелет.

- Там он и лежал, где мы нашли его, - говорил Кэссиди, - милях в пятидесяти отсюда, не больше! Его лошадь была еще жива.., не хотела уходить от него.

Одноглазый погладил животное.

- Мы ее откормим, приведем в порядок. Ведь это благодаря ей мы нашли Скэллингтона!

У всех была куча вопросов, а они были явно не прочь рассказать свою историю, но нужно было накормить лошадь. Одноглазый и Кэссиди не желали даже присесть, пока не будет улажен вопрос с лошадью. Именно благодаря ей они вернули свое состояние, а они были людьми, привыкшими платить свои долги. Лошадь Скэллингтона теперь ожидала королевская жизнь!

Все собрались в салуне. Одноглазый и Кэссиди сидели, уплетая мясные пироги и запивая элем. Потом они, наконец, начали рассказывать, как они отправились на поиски Скэллингтона.

- Все равно, что искать иголку в стоге сена, - говорил Кэссиди. - Мы прямо с ума сходили, верно, Одноглазый? У нас-то поначалу было одно на уме что мы сделаем с этим поганым воришкой, когда найдем его? Мы собирались его повесить, он бы у нас долго подыхал!

Сколько мы его искали.., а он дальше пятидесяти миль и уйти не смог! Всегда он был дураком, этот Скэллингтон!

Не знаю, куда он собирался добраться?.. В Уоллу, может, и куда оттуда? Он-то думал, что мы в первую очередь будем искать его в Мельбурне. В общем-то он был прав, мы и искали, расспрашивали, но никто его не видел. Так что мы поняли, что он туда и не приезжал, чтобы пристроить самородки, и мы поехали назад. Мы уже почти потеряли надежду, верно, Одноглазый?

Одноглазый подтвердил.

- А потом, - продолжал Кэссиди, - когда мы уже почти вернулись и думали, что нам опять придется копать, мы заметили эту лошадь. Она стояла рядом с телом Скэллингтона! Вы знаете, что с ним случилось? Он просто помер с голоду! Он пробовал есть траву: у него была вся рожа измазана. Птицы быстренько бы с ним справились, я думаю.., когда углядели бы его. В общем, он там лежал, так что живым мы его не застали...

Одноглазый покивал, подтверждая.

- И он все еще лежит там? - спросил Артур Боулз.

- Да, - сказал Одноглазый. Кэссиди добавил:

- Как мы его там увидели, так мы вроде даже и обрадовались, что нам теперь и мстить не нужно, что без нас все обошлось. Даже интересно, как у человека настроение меняется. А золото наше было при нем: кое-что в поясе.., кое-что в карманах... Все при нем, до единого кусочка, верно, Одноглазый?

- Да, - подтвердил Одноглазый, - все, до единого кусочка.

- Тут-то и задумаешься! - продолжал Кэссиди. - Он помер, и помер с голода. Раз он помер, то и у тебя уже другие мысли начинаются... Мы вон с Одноглазым надумали гроб для него сделать, да поехать туда и привезти его обратно.

Мы думаем сделать ему похороны.., а уж после домой поедем. Но теперь-то уж мы со своего золота глаз не спустим, верно, Одноглазый?

- Нет уж, пока не доберемся до Мельбурна.., пока не взвесим и все такое прочее.

В этот день вся работа пошла насмарку. Все обсуждали случай с беднягой Скэллингтоном, совершившим кражу и умершим от голода.

- Бедный старина Скэллингтон, - говорили люди, - никогда он жизни-то не видел!

Дали ему семь лет, когда он был еще совсем мальчишкой, а потом он здесь в лепешку разбивался, и у него не было даже маленьких находок, как у остальных. Бедный старина Скэллингтон!..

***

Верные своему обещанию, Одноглазый и Кэссиди соорудили гроб. Взяв с собой тележку, они отправились на поиски и вскоре привезли тело Скэллингтона. Из Уоллу приехал священник, и была отслужена панихида. Возле городка уже были несколько могил, и старина Скэллингтон нашел там вечный покой.

После этого случая мне захотелось домой больше, чем когда бы то ни было. Как раз после похорон Бен пригласил меня прокатиться верхом. Мы отправились на то самое место возле ручья и, спутав лошадей, уселись рядом.

- Сколько так будет у нас продолжаться? - спросил Бен. - Ведь ничего не произойдет, если мы сами не побеспокоимся об этом! Послушай, Анжела, неужели ты собираешься провести здесь всю жизнь?

- Боже сохрани!

- Неужели ты считаешь, что Джервис когда-нибудь найдет золота столько, чтобы стать новым человеком?

- Нет.., честно говоря, я не думаю, что кто-то на это способен. Я уже знаю человека, который нашел золото и остался здесь... Жаль! Я бы хотела, чтобы золото оставалось там, где лежит, и чтобы никто не знал об этом!

- А ты говорила Джервису о том, что думаешь? Я кивнула.

- А он сказал: "Мы скоро натолкнемся на золото и вот тогда отправимся домой". Да? Он так сказал?

- Да...

- Он не найдет его! А если и найдет, что он, по-твоему, сделает? Отправится в Англию и спустит его в несколько недель!

А потом ты дашь себя убедить вернуться сюда и начать все сначала!

- Оказавшись дома, я не вернусь сюда никогда!

- Я отвезу тебя домой, даю слово! Приходи ко мне.., и мы отправимся на родину. Скажи "да", Анжела! Ты не представляешь, как важно для тебя сказать "да" именно сейчас!

Я закрыла глаза. Казалось, передо мной открываются все царства Вселенной и слышатся слова из Евангелия: "Тебе дам власть над всеми сими..." Бен.., и дом... Да, я могла бы быть свободна от постоянных забот о том, сколько еще долгов будет отягощать меня; я могла бы оказаться дома; я могла бы встретиться со своими близкими, и все-таки я должна ответить: "Изыди, Сатана!"

Бен обнял меня.

Нет, Бен, нет, я не могу!

- Ты хочешь этого!

Я не отвечала. Он целовал меня и говорил:

- Мы больше так не можем.., ни ты, ни я. Я знаю твои чувства, ты знаешь мои чувства! Послушай, Анжела, я приехал сюда, чтобы найти золото! Я поклялся в том, что не вернусь, пока не сделаю этого, но ради тебя я готов нарушить клятву! Разве это тебе не доказывает?..

- И почему это должно случиться только теперь? Зачем ты уехал сюда?

Почему тогда не вернулся в Кадор?

Теперь бесполезно говорить об этом, слишком поздно! Ты сама знаешь, что в прошлое вернуться невозможно. Но мы можем изменить все сейчас, можем дальше строить свою судьбу! Все, что нужно, - найти смелость оставить Австралию, отправиться домой и начать все с чистой страницы!

- А наши семьи?

- Поначалу они будут шокированы, но переживут. Тебя слишком любят в семье и не захотят потерять. Ну, для начала немножко пошумят, но ведь такое случается...

- Я не могу сделать этого, Бен! У меня будет ребенок...

- Ребенок! Ребенок Джервиса?

- Конечно, он мой муж! Это все меняет, не так ли?

- Это осложняет дело, но все поправимо! Если бы не этот ребенок, ты сказала бы "да"?

- Я не знаю, я не могу бросить Джервиса...

- Почему?

Он постоянно в долгах!

Он и сейчас играет.., если не в салуне, то в какой-нибудь из хижин. Джастин Картрайт ведет себя похожим образом, но ему, видимо, лучше это удается, а Джервис постоянно проигрывает! Я узнал, что он уже должен и в салуне...

- О нет!

- Да, и так будет продолжаться всю жизнь! Ты собираешься так жить? Уезжай со мной, мы приедем домой. Там, конечно, возникнет скандал.

Моему дедушке это тоже не понравится, но он наверняка видел и не такое. С ним ясно одно: он не святой, но, подобно большинству грешников, снисходителен к таким же, как он. Со временем все уладится и станет так, как должно было быть с момента нашего знакомства! Ах, Анжела, не упускай наш шанс!

- Будет ребенок! - повторила я.

- Мы вместе вырастим его!

- Но его отец - Джервис!

- Нет причин особенно распространяться об этом...

- Секреты.., обман... Бен, я не могу сделать этого! Джервис будет просто потрясен, он считает, что у нас с ним все в порядке.

- Он будет счастлив до тех пор, пока сможет держать в руках карты. Он азартный игрок, Анжела!

- Если бы только ему удалось найти золото.., если бы мы могли отправиться домой.., тогда совсем другое дело. Я думаю, я смогла бы...

Ты не можешь менять людей, Анжела! Я не могу изменить тебя, ты не можешь изменить меня, в этом все дело. Сегодня, сейчас, Анжела, я должен принять решение. Это очень серьезно! Я должен получить от тебя ответ.., немедленно!

- Единственным ответом может быть "нет"...

- Потому что ты не любишь меня? Потому что ты мне недостаточно доверяешь?

Ты же знаешь, что это не так! Просто я не могу сделать этого, не могу бросить Джервиса, особенно теперь, когда должен родиться ребенок...

- Именно ради ребенка ты должна отправляться домой! Вспомни, как это происходило с Морвенной.

- Со мной этого не случится: я покрепче Морвенны.

- Я должен получить от тебя утвердительный ответ, Анжела! Ты просто не понимаешь, почему он нужен именно сейчас! У нас мало времени.

Он отвернулся и стал смотреть на ручей.

- Мой ответ отрицателен: я замужем за Джервисом, я дала брачный обет и считаю его священным. Кроме того - ребенок!

Буду откровенна: я действительно люблю тебя, Бен!

Мы должны были быть с тобой, но у нас не получилось. Нам не повезло.., помешали обстоятельства, так уж сложилось. Думаю, и до нас со многими такое случалось...

- Нас не касается то, что случалось с другими! Я предлагаю тебе счастливую жизнь! В последний раз, Анжела, ты принимаешь мое предложение?

- Мне нужно домой: пора готовить еду! Мне следует думать об этих вещах...

- Значит, ты приняла решение?

- Я вынуждена, Бен.

Его губы были жестко сжаты. Я решила, что он рассержен, но, подсаживая меня в седло, он был, как обычно, любезен.

***

Новости мне выложила миссис Боулз.

Я зашла в лавку, чтобы сделать кое-какие покупки. Она тепло приветствовала меня.

- Как там поживает наш малыш? - спросила она. Она имела в виду Патрика, на которого у нее, как она полагала, были определенные права собственности. Я сказала, что с ним все в порядке.

- Ну конечно же, он там, как сыр в масле, катается! Да, хорошо, что мистер Лэнсдон решил завести хозяйку в доме, нельзя мужчине жить одному! Нет, я, конечно, ничего не скажу плохого про Мэг и Минни: лучше, чем они, за ним никто не присмотрит, но жена есть жена - тут уж не поспоришь!

- Мне кажется, о нем хорошо заботятся...

- Да нет, Мэг с остальными там останутся, ей понадобится помощь, чтобы по дому управиться, тут уж точно!

- Мэг? Как? Что?

Миссис Боулз расхохоталась.

- Да нет, я не так сказала! Я думала про мисс Морли!

- Что мисс Морли?

- Ну, так вы, видно, не слыхали про помолвку? Говорят, свадьба скоро будет, здесь у нас все проще... Да и мистер Морли, видно, не больно-то здоров.., ему тоже хочется дочку в хорошие руки отдать.

- Простите, миссис Боулз, но я, похоже, ничего не понимаю...

- Да, видно, вы вообще ничего не слышали? Я всегда говорила, что Бену надо бы женой обзавестись.., но уж на мисс Лиззи ни за что не подумала бы!

Я почувствовала, что холодею. Я не могла поверить в то, что действительно слышу эти слова, и медленно произнесла:

- Вы хотите сказать, что мистер Лэнсдон собирается жениться на мисс Лиззи Морли?

- Так оно и есть!

Она, конечно, милая, славная девочка... безобидная такая.

Конечно, она маленько простовата, что-то у нее не так в голове с рождения.

Меня еще здесь не было! - с сожалением добавила миссис Боулз, намекая, что если бы в те времена здесь была она, то дела с Лиззи обстояли бы ничуть не хуже, чем с малышом Морвенны.

- Вы в этом уверены? - я услышала, что заикаюсь. - Это как-то.., неожиданно!

- Да куда уж неожиданней! Ну, я Бена поздравила, а он заулыбался и говорит "спасибо"...

***

Весь городок заговорил о помолвке. Джервис заявил:

- Старому Морли это понравится, он обожает свою девочку!

Его, разумеется, должно было беспокоить, как она будет жить после его смерти. Другое дело, что Лиззи вряд ли подходит Бену. Впрочем, влечение противоположностей...

Я не могла видеть Бена и избегала его. Он тоже не пытался искать встреч со мной. Но мне приходилось бывать в Голден-холле для встреч с Морвенной, поскольку я не могла ни с того ни с сего прекратить эти посещения. Всякий раз, отправляясь туда, я боялась встретиться с Беном: я просто не представляла, что скажу ему.

Его признание в любви было бессмысленным, я была одурачена, думая, что за этим кроется что-то еще! Какими были его мотивы? Соблазнить чужую жену? Я слишком плохо знала жизнь, я не разбиралась в людях, мои суждения о них были слишком поспешными. Так произошло с Джервисом, и теперь тоже я страдала от последствий этого.

Морвенне не терпелось обсудить со мной свежую новость.

- Надеюсь, Бен будет счастлив! Я думаю, так и будет: Лиззи - милая девушка. Она так счастлива.., прямо в блаженстве, она всегда обожала Бена!

Возможно, она подходит ему? Бен из тех мужчин, которые привыкли все решать по-своему, а Лиззи и в голову не придет ставить хоть что-нибудь под вопрос! Она по-настоящему любит его! Редко можно встретить такого счастливого человека, как она, да и мистер Морли тоже доволен. Я слышала, у него нелады со здоровьем, недавно у него был удар, а как раз перед нашим приездом сюда доктор Филд сказал ему, что он должен очень беречься! Ты знаешь, он приходил сюда с Лиззи, и мы долго разговаривали. Он был так рад этой помолвке, что разоткровенничался: "Я так рад, что Лиз пристроена! Бен сумеет позаботиться о ней. Мне сразу полегчало, а то, знаете, я же в любой день могу помереть". Так что, понимаешь...

- Да, понимаю...

- Видимо, скоро будет свадьба, нет никакого смысла тянуть.

- Никакого смысла...

- Я полагаю, мистер Морли позаботится об этом! Ты же понимаешь человек с таким слабым здоровьем, так заботящийся о своей дочери... Он хочет быть уверенным в том, что все в порядке, и увидеть это своими глазами!

- Да, он очень хороший отец, - согласилась я.

- Когда заведешь своего ребенка, начнешь лучше понимать такие вещи! с гордостью заявила Морвенна.

А у меня на уме было другое: "Как Бен мог сделать это? Должно быть, он уже обдумывал это, в то время как навязывался мне в любовники?"

Теперь уже никому нельзя было верить...

***

Не знаю, как я прожила следующую неделю. Все казалось каким-то нереальным. Каждый день я просыпалась в убогой маленькой хижине, и рядом со мной был Джервис. Он оставался таким же жизнерадостным. Наверное, азартные игроки по природе своей оптимисты, и явным признаком такого человека является то, что он может долго говорить: "Наверное, это произойдет сегодня, или уже завтра я могу стать богатым..." Возможно, это должно было нравиться, меня, однако, это беспокоило.

Изредка Джервис выигрывал в карты. Тогда он говорил, что фортуна повернулась к нему лицом, и это всего лишь начало цепи блистательных изменений в жизни: ему повезло за карточным столом и вскоре повезет в шахте.

Я знала, что Джастин тоже играет вместе с ним, и мне хотелось поговорить об этом с Морвенной, но я не могла заставить себя сделать это. В душе я была уверена, что Джастин точно такой же азартный игрок, как Джервис, но результат был все-таки другим. Похоже, у него никогда не было финансовых трудностей, которые преследовали Джервиса. Никого, видимо, это не беспокоило. О долгах знали лишь те, кому Джервис был должен, а вел он себя с той беззаботностью, которую я когда-то считала шармом.

Возможно, я выискивала в Джервисе недостатки оттого, что любила Бена и пыталась внушить себе, что все мужчины - обманщики? Я была обманута Джервисом и, уже оказавшись в глупом положении, не могла позволить себе быть обманутой Беном. Теперь, потеряв Бена, я поняла, как много он значил для меня... Я поняла, что поддерживала свой дух, видя в Бене средство побега.., побега к счастью. Действительно ли он был согласен бросить все, если бы я согласилась уехать вместе с ним в Англию? Могло ли это быть правдой? Ведь он немедленно повернулся в другую сторону! Но Лиззи Морли! Ну да, она была довольно хорошенькой.., но как мог человек с таким живым умом жениться на Лиззи? В свое время должна была выясниться причина этого.

***

А пока тянулись эти ужасные дни, в течение которых обитатели городка не говорили ни о чем другом, как о свадьбе. Она должна была состояться в доме Морли, и приглашались абсолютно все.

Для торжественной церемонии прибывал священник из Уоллу, а бракосочетание решили провести в саду перед домом. Говорили, что мистер Морли обратился в Мельбурн к лучшим поставщикам, чтобы они позаботились о должной подготовке к свадьбе. Это событие должно было навсегда запечатлеться в истории городка. По этому поводу у миссис Боулз были свои комментарии:

- Сперва похороны, потом - свадьба, просто не знаю!

Мне так это кажется почти странно: одно по пятам за другим! Прямо не знаю, что будет дальше, то есть, я хочу сказать - кто б такое мог подумать? Теперь имущество Бена и Морли объединится, - сказал Джервис. - У них будет совместное владение. На это Джастин заметил:

- Бен, наконец, сможет застолбить участок на землях Морли! Он давно уже пытался купить у него какой-то кусок.

Я решила, что именно поэтому Бен и женится на Лиззи. Это было единственным объяснением: ему была нужна земля! От этой мысли мой гнев на него лишь усилился.

В течение времени, предшествующего свадьбе, я почему-то была убеждена в том, что ей что-нибудь помешает. Я не могла поверить в то, что это произойдет, и временами мне казалось, что это просто дурной сон.

***

Настал решающий день. Стояла прекрасная погода - чуть прохладней, чем в последние дни, когда была жара. Все были возбуждены, и прииск опустел: никто не собирался работать в день свадьбы Бена и Лиззи.

Мистер Морли позаботился о том, чтобы на свадьбу прибыли скрипачи. В саду перед домом расставили кресла: для всех не хватало, и одни стояли, а другие расположились прямо на траве. Наступило напряженное молчание, когда появился священник из Уоллу и занял место возле стола. Вышел мистер Морли, ведя под руку сияющую Лиззи, одетую в белое платье с флердоранжем, затем Артур Боулз с Беном. Когда Лиззи и Бен, стоя рядом, начали произносить слова брачного обета, я закрыла глаза.

Я предпочла бы оказаться где угодно, только не здесь! Но я, конечно, была вынуждена прийти - если бы я осталась дома, люди бы задумывались над этим. На болезнь я тоже не могла сослаться, да мне и хотелось испить чашу сию, хотелось видеть то, что, по моему мнению, являлось совершенно невозможным.

Итак, Бен и Лиззи поженились.

***

Как мне хотелось домой, в Англию! Как мне хотелось вычеркнуть из памяти весь этот период своей жизни! Как я была глупа: верила в то, что Бен любит меня, и несколько раз уже была близка к тому, чтобы сдаться, однако его предательство заставило меня стать взрослее, и я не собиралась больше никому верить!

Я начала умолять Джервиса:

- Давай поедем домой! Джервис, я не могу жить такой жизнью!

- Понимаю, но потерпи, дорогая.., еще немножко, пока мне не повезет.

- Я почему-то уверена, что этого не случится...

- Да как ты можешь такое говорить?

Вспомни Одноглазого и Кэссиди! Сейчас они уже на пути в Англию!

- А кого еще мне вспомнить, Джервис? Они единственные за все это время!

- Завтра на их месте окажемся мы!

- Ты сам в это не веришь...

- Я верю и знаю, что однажды ты будешь просто поражена! Выяснится, что все было не зря!

- Я хочу вернуться домой, чтобы рожать там!

- К тому времени мы будем в Англии!

Что толку было говорить с ним? Золотой капкан держал Джервиса так крепко, что не было никакой надежды на его освобождение. Это будет продолжаться без конца, а если бы мы и вернулись домой, он продолжал бы играть, как раньше. Выхода не было. Я вышла замуж за азартного игрока и больше не любила его. Теперь я любила другого человека - и вновь неудачно, а к тому же на этот раз слишком крепко!

Мне хотелось бы во всем довериться Морвенне, но это было бесполезно: она все равно ничего не сумела бы понять. Кроме того, это расстроило бы ее, а она сейчас так радовалась жизни.

Лиззи стала хозяйкой Голден-холла. Она упрашивала Морвенну остаться в доме.

- Теперь дела обстоят по-другому, и мне следует уходить отсюда, говорила мне Морвенна. - Я полностью оправилась, а ребенок крепкий и здоровый. Мне надо жить в своем доме, но Лиззи чуть не задушила меня в своих объятиях. Она поразительно эмоциональна! Ее, конечно, невозможно не любить, рядом с ней чувствуешь себя очень спокойно, Анжелет. Бен очень мил с ней, а что касается старого мистера Морли, то он прямо светится от радости!

Итак, Морвенна осталась жить под крышей Бена, и Джастин частенько ходил туда обедать. Я же не ходила туда со дня свадьбы: я собиралась как-нибудь пойти, но не теперь.., позже. Слишком мало времени прошло с момента предательства.

***

Потом умер мистер Морли. Однажды утром в его спальню вошли слуги и обнаружили, что он тихо отошел во время сна. Выглядело это так, будто он, уверившись в том, что Лиззи благополучно пристроена, спокойно распрощался с жизнью.

Таким образом, миссис Боулз оказалась права: свадьба - похороны. Бедная Лиззи! Совсем недавно она была одета в белое, а теперь погрузилась в траур. Она была неразрывно связана с отцом, и теперь из состояния безоблачного счастья впала в бездну отчаяния.

- Я так рада, что рядом с ней Бен, - сказала Морвенна. - Он единственный, кто может ее утешить! Бен спрашивает, как у тебя идут дела? Он сказал, что вы с ним давно не виделись, не скакали верхом. Он хочет напомнить тебе, что Фокси всегда в твоем распоряжении!

- Мне некогда, - коротко ответила я.

- Знаешь, я чувствую себя виноватой в том, что живу здесь. Мне следовало бы вернуться домой.

- Домой? Ах, ты имеешь в виду эту лачугу! Не глупи, Морвенна!

Патрику жить в таком месте? Ты должна оставаться в Голден-холле ради него.

- Именно это я себе и внушаю, но мне кажется, что я сама себя обманываю.

Анжелет, я просто не представляю, как ты это выдерживаешь? Мне хотелось бы, чтобы ты тоже жила вместе со мной. Я уверена, Лиззи была бы в восторге от этого.

- Что? В качестве нахлебницы?

- Вот от этого я и чувствую себя виноватой.

А кроме того, Джастин... Мне следовало бы быть возле него!

- Он рад тому, что ты живешь здесь, и он понимает, что это наилучший выход.

- Как бы мне хотелось, чтобы они нашли такое количество золота, которое удовлетворило бы их, чтобы мы могли вернуться домой.

- Домой! - безнадежно повторила я. Мне начинало казаться, что и дома я буду чувствовать себя такой же несчастной, как здесь. Я совершила глупость, поверив Джервису, позволила заманить себя в ловушку, и теперь у меня не было выхода.

***

Потом вдруг все стало для меня совершенно ясно. Новости, как обычно, поступили от миссис Боулз.

- Вы слыхали, небось, о находке?

- Какая находка?

- Золото на землях Морли! Ну, теперь-то они земли Бена и Лиззи.

Говорят, там такое, что этого никто никогда не видал во всей Австралии, хоть вдоль, хоть поперек!

- На землях Морли? - пробормотала я.

- Да, ручей там есть.., недалеко от дома... Ручей на землях Морли. Я начала припоминать... как мы сидели и разговаривали с Беном.., как я слушала его признания в любви, наблюдая за солнечными зайчиками, играющими на водной поверхности ручья.

- Я.., да, знаю...

- Ну, вот там-то золото и есть! Мистер Бен нашел его! Говорят, прямо как в пятьдесят первом году, когда кто-то в Балларате намыл шестьсот унций за день. Там оно и есть, в ручье.., прямо поверху.., ясно, как Божий день, а никто его не видал, пока мистер Бен не пригляделся! Ну что, теперь у него и впрямь будет состояние!

Видать, теперь он недолго здесь проживет, теперь ему прямая дорога домой, вот оно как, в Англию!

Наконец, мне все стало ясно: именно поэтому Бен и женился на Лиззи! Он узнал, что в ручье есть золото, и тут же решил, что оно должно принадлежать ему любым путем. И какая разница была между ним и Джервисом? Оба они были рабами одного и того же золотого идола. Теперь я могла меньше винить себя, а вместо этого обрушить свой гнев на него. Да, я была глупа, но все-таки не совсем безнадежна. Предположим, тогда я поддалась бы его уговорам - только сейчас я поняла, как близка была к этому, - а потом вдруг поняла бы, что связала свою жизнь с таким же точно азартным игроком. Ну, конечно, он был игроком другого рода - безжалостным, удачливым, - но с теми же побудительными мотивами действий. В первую очередь этих мужчин интересовало золото, все остальное - во вторую очередь. Я услышала, как бормочу в ответ миссис Боулз какие-то слова о том, что это действительно большая удача.

***

Я не могла не поспешить к ручью. Там уже вовсю шла работа, начинали рыть шахту. Никакого идиллического пейзажа. Казалось, что время, когда я сидела здесь и слушала признания в любви, было в очень отдаленном прошлом.

Уходя оттуда, я натолкнулась на Бена.

- Анжела, - тихо сказал он. - Мы с тобой сто лет не виделись!

- Мы виделись на твоей свадьбе! Надеюсь, ты счастлив?

Ты же знаешь, что это невозможно! Я подняла брови, изображая удивление.

- До меня доходят противоположные сообщения! Бен уныло взглянул на меня, и это по непонятным причинам слегка подняло мое настроение. Я попыталась пройти мимо, но он протянул руку и задержал меня.

- Я бы хотел поговорить с тобой, Анжела.

- Разве у тебя есть, что сказать мне?

- Мне не хотелось, чтобы все получилось так...

- А я думала, тебе хотелось, и все шло так, как тебе хочется!

- Эта женитьба...

- Неужели тебя втянули в это насильно? - задала я вопрос, надеясь, что он прозвучит достаточно иронично.

Бен помолчал, а потом сказал:

- Ты же знаешь, что мне была нужна ты. Ты мне всегда будешь нужна!

- Трудно ожидать таких заявлений от новоиспеченного мужа!

Я была довольна собой. Я строила хорошую мину, бросая дерзости, в то время как мое сердце разрывалось от горя, пока я демонстрировала безразличие и одновременно чувствовала, что никогда не была так несчастна, как сейчас.

- Ты меня отвергла!

- А как я могла сделать что-либо иное? Я в браке, а теперь и ты... так что мы в равном положении!

Почему бы нам не прекратить этот бессмысленный разговор? Если это все, что ты собирался мне сказать...

- Подожди минутку, я должен сказать тебе...

- Да, я забыла тебя поздравить! Весь город говорит о твоей находке. Ты просто счастливчик! Ведь к этому ты и стремился, не так ли? Ну вот, твои старания вознаграждены. Ты достиг своей цели! Я слышала - это одна из крупнейших находок в истории континента.

- Позволь объяснить тебе...

- А что там объяснять? Ты выяснил, что на этой земле есть золото, вот почему ты так хотел купить ее.

- Это правда...

- В тот день, когда мы разговаривали с тобой... Я помню, как ты мыл в ручье руки.

Что-то тогда произошло.., теперь я знаю, что именно! Это тогда?

Он кивнул.

- Тогда я увидел золото.., прямо в ручье.

Если существуют настолько отчетливые следы, это значит рядом огромные залежи!

- Ты не сказал об этом мистеру Мор ли?

- Он бы и пальцем не шевельнул, он ведь и думать не хотел о разработке золота.

Морли хотел, чтобы земля оставалась такой, какая она есть... Если бы ты согласилась... Я умолял тебя... Я бы бросил все это...

- Я не верю тебе, Бен: ты такой же, как все остальные!

Ты болеешь той же самой лихорадкой.., золотой лихорадкой! Ты ни за что бы не отказался от дальнейших поисков, в особенности заметив эти признаки!

- Ты же помнишь день, когда мы сидели здесь? Ты же знаешь, когда я узнал о том, что в ручье есть золото? Уже после этого я умолял тебя отправиться со мной на родину, и я уехал бы вместе с тобой!

- После того, как добрался бы до этого золота!

- Ну, я думаю, было бы глупо не сделать этого?

- Да, это было бы глупо, а ты не можешь позволить себе сделать глупость, Бен.

Существовал единственный способ приобрести эту землю, верно? Жениться ради нее!

- Если бы ты уехала со мной, я никогда бы не женился на Лиззи, я никогда не стал бы добиваться этой земли! Скажу честно, я хотел заполучить это золото... но еще больше я хотел получить тебя.

И сейчас хочу этого! Ради тебя я брошу все! Я рассмеялась ему в глаза.

- Я уже не та легковерная девочка, Бен! Я знаю твои уловки.., и уловки всех мужчин, живущих здесь.., большинство из уловок. Это навязчивая страсть, это лихорадка, с которой вы не в силах бороться! Вы не способны излечиться от нее!

- Вот что я тебе скажу: когда я добуду из этой земли...

- Из земли, которую ты приобрел путем вступления в брак?

- ..Я отправлюсь домой и больше никогда в жизни не брошу даже взгляда на золото!

- Нет нужды рассказывать мне все это, теперь я знаю тебя, Бен.

Раньше я многого не понимала, но сама виновата в том, что была так наивна. Прощай, Бен, нам больше нечего сказать друг другу!

- Анжела, - сказал он уже мне в спину, - иногда я должен видеть тебя...

- Я считаю это излишним!

- Ты боишься своих чувств ко мне?

Взбешенная, я обернулась.

- Здесь все на виду друг у друга! Я не хочу, чтобы начали ходить слухи, это повредит Лиззи. Она совершенно невинное существо, верно? Овечка, подставленная на бойню!

- Лиззи сейчас очень счастлива, и я собираюсь позаботиться, чтобы ее счастье было безмятежным.

- Будем надеяться, что она никогда не узнает о том, что ее взяли в придачу к золотым россыпям! Прощай!

- Если тебе захочется прокатиться на Фокси - она всегда в твоем распоряжении.

- Спасибо, - холодно бросила я, повернулась и пошла.

Я находилась в полном замешательстве, не представляя, чем все это кончится.

***

Шли недели. До рождения моего ребенка оставалось всего пять месяцев. Я подумала, что теперь уже поздно уезжать. В моем положении было не слишком разумно трястись в дилижансе несколько дней до Мельбурна, а потом отправляться в дальний морской вояж.

Я решила посоветоваться с миссис Боулз.

- Еще один малыш! - воскликнула она. - Вот это уж впрямь хорошие новости! Ну уж тут-то с родами никаких неприятностей не будет, я это знаю мне достаточно глянуть на женщину.

Взять вон миссис Картрайт - как глянула на нее, так и поняла, что тут придется повозиться, но вам-то - как курочке яичко снести!

Оптимизм, вспыхнувший с момента находки Одноглазого и Кэссиди, теперь полностью захватил население городка. Если повезло одному, это значило, что везение могло распространиться и на остальных. Ведь если золото находилось на самой поверхности земли, это значило, что где-то поблизости можно было найти не меньшие россыпи. Это напоминало о том, что здесь действительно золотой край.

Джервис с Джастином работали просто яростно. К концу каждого дня слышалось одно и тоже: "Наверное, завтра придет наш счастливый день".

- Везет же Бену Лэнсдону! - завистливо сказал Джастин. - И раньше у него неплохо шли дела, а теперь он нарвался на жилу!

- Для этого ему пришлось жениться на Лиззи Морли! - едко заметила я.

- Какая разница, как именно он это получил! - ответил Джастин. - Он знал, что там есть золото, это все говорят, вот почему он и женился на Лиззи. Я слышал, будто Морли перед смертью заключил с ним сделку: возьмешь Лиззи - получишь землю!

- Ты веришь в это? - спросила я.

- Ну, так или иначе, а получилось все как надо, правда? Он изо всех сил пытался купить эту землю... Я слышал, он предлагал какую-то фантастическую сумму, а не получилось - он взял землю через женитьбу, а заодно и золото! - Бену на все наплевать: ради того, чтобы добиться своей цели, он готов на все!

О золоте теперь говорили больше, чем когда бы то ни было. Мужчины постоянно толковали о жилах и россыпях. Жилы, как пояснил мне Джервис, были похожи на все остальные залежи металлов. В аллювиальных образованиях россыпях - металл сосредоточен в почве, обычно в пустотах, вымываемых водой. Тот факт, что золото было обнаружено прямо в ручье, говорил, что в данном месте находились действительно богатые залежи металла, именно поэтому Бен в свое время так разволновался.

Я много раз наблюдала за тем, как мужчины занимались промывкой породы. Их действия выглядели весьма своеобразно - постоянное потряхивание, вращение и покачивание лотка, причем все делалось с большой осторожностью, чтобы смыть пустую породу, не потеряв при этом ни крупицы драгоценного металла. У них были небольшие ручные лотки, здоровенные лотки для промывки больших количеств породы и какое-то сложное устройство, которое фамильярно называли "Томом". У Бена использовались все методы работы. Он нанял несколько человек в помощь себе и неплохо платил им.

***

Больше чем когда-нибудь, мне хотелось уехать отсюда. Я чувствовала, что в этих поисках золота есть нечто дурное. Я часто вспоминала Дэвида Скэллингтона, который не смог противиться искушению, украл золото, найденное другими, и погиб из-за этого столь ужасной смертью.

Иногда я ходила на могилы и смотрела на грубые каменные надгробья, установленные там: "Джеймс Морли", "Дэвид Скэллингтон". С тех пор как я появилась здесь, умерло два человека. Я с содроганием думала о том, что здесь могла бы лежать Морвенна или ее ребенок, если бы не милость Господня и не способности доктора Филда.., ну и миссис Боулз, конечно.

Как-то вечером Джастин пришел к нам в хижину, чтобы сыграть в карты с Джервисом. Как правило, они играли в салуне, но в этот вечер собирались просто по-дружески переброситься в покер между собой. До рождения Патрика они поочередно собирались в одной из наших хижин. Мы с Морвенной обычно уходили в спальню и болтали, а мужчины играли в "гостиной" в карты. Сейчас я была одна, поскольку Морвенна так и не переехала из Голден-холла.

Оставив их, я прошла в спальню, мне хотелось спрятаться. Слишком уж убогим было зрелище: не грязная комнатушка со свечами, мерцающими в железных подсвечниках, а напряженное выражение на лицах игроков. Мне было тошно смотреть на это. Это было внешним знаком того, что привело нас сюда, оторвав от семей, домов, пристойного образа жизни.

Неожиданно я услышала крики, звук опрокинутого стула, возбужденные голоса. Я вбежала в комнату: оба мужчины стояли и злобно глядели друг на друга.

- Ты - шулер! - кричал Джервис. - Я все видел! Ты не посмеешь отрицать это!

Джастин был очень бледен и молчал. Я увидела, что карты рассыпаны по столу, сверху лежали туз и король червей. Джервис, теперь уже холодно, произнес:

- Значит, в этом причина всех твоих выигрышей? Ты - жулик, Картрайт, ты - карточный шулер...

- Это было.., ошибкой... - пробормотал Джастин.

- Ошибка, на которой тебя удалось схватить за руку! - с этими словам Джервис обошел вокруг стола и взял Джастина за шиворот. Он был на несколько дюймов выше Джастина. Джервис приподнял его, встряхнул, как щенка, а потом отбросил от себя. Джастин споткнулся и упал, ударившись о стену.

Вставал он медленно. Я думала, что он сейчас бросится на Джервиса, поджидавшего его. Я кинулась между ними.

- Прекратите! - воскликнула я. - Прекратите это! Я не позволю вам драться здесь!

- Он шулер и лжец! - сказал Джервис. Он стал совсем другим человеком: я никогда не видела в нем такой холодной яростной злобы. Наверное, я просто никогда не присутствовала при нарушении правил, столь свято соблюдавшихся им.

- Джастин, мне кажется тебе лучше уйти отсюда.., сейчас же! воскликнула я.

- Я никогда больше не сяду с ним играть! - заявил Джервис, и я никогда не слышала такого жесткого холода в его голосе.

Джастин ничего не говорил. Он был подавлен. "Значит, это правда? подумала я. - Он жульничает в карты? Вот почему ему постоянно везет! Ах, бедная Морвенна! Джервис - азартный игрок, но он, по крайней мере, честный!"

Джастин выскользнул из хижины, дверь за ним захлопнулась.

- Это очень неприятно, - сказала я, собирая карты со стола. - Полагаю, теперь тебе не скоро захочется сыграть партию накоротке?

- Во всяком случае, не с этим шулером! Он больше не будет играть в карты в этом городке! Узнав об этом, никто не захочет с ним играть!

Джервис сел и уставился в стену невидящим взглядом. Усевшись напротив него, я спросила:

- Значит, ты расскажешь всем?

- А что мне еще остается? Неужели я могу позволить ему сесть за стол, зная такое?

- Возможно, он сделал это лишь однажды.., поддавшись искушению?

Он покачал головой.

- Очень уж ловко он проделывает это! Я не первый день присматриваюсь к нему: слишком уж ему везет для честного игрока!

По-моему, он занимается этим не первый год, очень уж профессионально он это делает, а такое достигается длительной практикой. Я со вчерашнего дня присматривался - очень уж ему шла карта, и присмотрелся. Да, Джастин хитер, и за ним нужно глядеть в оба! Ну, вот сегодня я и углядел...

Джервис умолк, а я подумала: "До чего же я ненавижу азартные игры! До чего же я ненавижу это место! Как мне хочется уехать отсюда и никогда не возвращаться!"

- А Морвенна?

Она - его жена!

Значит ли это, что вашей дружбе с Джастином положен конец?

- Неужели ты полагаешь, что я могу дружить с таким человеком? Я схватил его за руку!

- А что мы скажем Морвенне?

- Она узнает правду, вот и все!

- Это невозможно! Это огорчит ее! Джервис недоверчиво взглянул на меня.

- Не хочешь ли ты сказать, что я должен спустить это Джастину с рук? Продолжать вести себя как ни в чем не бывало только оттого, что Морвенна может огорчиться?

- Она еще не совсем оправилась после родов, неужели ты не понимаешь? Роды проходили ужасно, она чуть не умерла! Если Морвенна будет волноваться, это повредит и ребенку, они оба нуждаются в осторожном обращении!

- Я не могу допустить, чтобы Джастин Картрайт играл с другими! На родине его вышибли бы из всех клубов! Это же страшный скандал, если кого-нибудь ловят на шулерстве!

То есть ради своей драгоценной игры ты готов повредить Морвенне и ее ребенку?

Джервис продолжал изумленно смотреть на меня. Я сказала:

- Я знаю, что мы сделаем: я схожу и поговорю с Джастином. Я заставлю его дать обещание больше не играть, и, если он сдержит свое обещание, ты дашь мне слово ничего никому не говорить о случившемся здесь.., некоторое время.., хорошо?

- Ты ничего не понимаешь, Анжелет...

- Я слишком хорошо все понимаю! Эта проклятая азартная игра значит для тебя больше, чем все остальное, вместе взятое! Ради нее можно наплевать на все? Смотри, к чему нас это привело: дома долги, здесь долги.., и все из-за того, что ты хранишь верность своей игре! Ты всегда проигрываешь сегодня с уверенностью, что выиграешь завтра. А теперь ты собираешься рассказать все игрокам о том, что совершил Джастин? Джастин - муж Морвенны, она любит его. Я не позволю ее расстраивать! Джервис, ты должен обещать мне, что никому не скажешь о случившемся!

- Я не могу позволить ему играть.., зная об этом...

- Понимаю, это противоречит этике азартных игроков.

Играть на чужие деньги... глубже и глубже влезать в долги.., разорять свои семьи.. - все это можно, а вот нарушать свои глупые правила - смертный грех!

Джервис потихоньку становился самим собой. Ярость исчезала, он снова был мягким и нежным.

Ты так разволновалась, Анжелет! - искательно сказал он.

- Я не позволю расстраивать Морвенну! Ей сейчас хорошо, она живет в комфорте, в Голден-холле. Лиззи очень привязалась к ней и хочет, чтобы она с ребенком была рядом... Джервис, она не должна ничего знать! Если Джастин пообещает не играть...

Я бегом направилась к соседней хижине. Джастин сидел за столом, обхватив голову руками.

Я подошла к столу и села по другую сторону, так что мы смотрели в лицо друг другу.

- Мне жаль, что так случилось, - тихо сказал он.

- Ты всегда жульничаешь? - спросила я.

Он кивнул.

- Это.., твоя профессия?

- Надо же мне чем-то заниматься, ничего другого я не умею...

- Отец Морвенны предлагал же тебе работать вместе с ним!

Джастин уныло взглянул на меня.

- У меня к этому делу нет способностей...

- Что ты теперь собираешься делать?

- А что я могу сделать? Мне конец!

- Джервис пообещал мне, что никому не будет рассказывать об этом. Пока! При условии, что ты не будешь играть! Это не должно стать известным! Морвенна не должна ничего узнать!

Джастин испуганно посмотрел на меня, а я продолжала:

- Я не представляю, что с ней произойдет: это разобьет ее сердце! Она так гордится тобой! А кроме того, у вас ребенок!

- Нет, она не должна знать, - пробормотал он.

- Повторяю, Джервис пока ничего не будет рассказывать при условии, что ты обещаешь больше не играть!

Джастин жалко взглянул на меня.

- Неужели так ты зарабатываешь себе на жизнь? Именно этим ты и занимался в Лондоне?

Он промолчал, но этого мне было достаточно. Что же мы наделали, Морвенна и я? Похоже, она совершила еще большую ошибку, чем я: Джервис был слаб, но он, по крайней мере, не шулер!

- Ты должен прекратить это, Джастин! Рано или поздно тебя все равно поймают.

- Если бы я нашел золото, я никогда в жизни не взял бы в руки карты! Ну почему золото всегда идет к тем, у кого уже и без того его достаточно? Взять хотя бы Бена Лэнсдона...

- Он не проигрывал то, что зарабатывал, а тратил свои деньги с пользой!

- Да.., а теперь еще женился на золотой россыпи!

- Не нужно злиться, Джастин, мне кажется, между вами нет особой разницы. Я еще поговорю с Джервисом. Я хочу, чтобы все продолжало идти так же, как шло до сих пор, но ты больше не будешь играть в карты! Как только ты это сделаешь, Джервис все расскажет: он полагает, что это для него вопрос чести!

- Мне не остается ничего, кроме как согласиться с этим.

- Завтра утром и ты, и Джервис поостынете. Вы не можете быть врагами друг другу! В конце концов, вы вместе работаете.

- Я согласен, обещаю...

Я встала.

Тебе придется.., ради Морвенны!

Джастин кивнул, и, когда я выходила, он пробормотал мне вслед:

- Спасибо тебе, Анжелет...

***

Между мужчинами установился нейтралитет, долго ли будет так продолжаться? Они почти не говорили на темы, не касающиеся шахты. На работе один из них копал глубоко под землей, а другой поднимал наверх бадьи с породой.

Вообще я перестала интересоваться этой жизнью. С каждым днем росло отвращение ко всему, окружающему меня. Отчаянная жажда золота, которая читалась на лицах мужчин, вызывала неприязнь: жадность и после первоначального возбуждения от сделанной кем-нибудь находки - злобная ненависть! Жажда золота.., зависть к соперникам... Я стала понимать, отчего эти грехи считаются смертными.

Как никогда, мне хотелось уехать отсюда, отправиться на родину, наслаждаться шумом Лондона, тишиной Кадора - все это казалось мне недостижимой мечтой.

Во мне росло равнодушие. Может быть, это объяснялось моим состоянием: я постоянно думала о ребенке. Как я была бы счастлива, будь я дома, где мой ребенок мог бы получить такое же воспитание, как я, где была вся моя семья.., в благоприятных условиях, но ребенок здесь! Как я могла растить ребенка в этом убожестве?

Все выглядело просто ужасно. Я беспокоилась о том, как сложатся отношения с Джастином, хотя, нужно сказать, я и не питала к нему особой симпатии. Я думала о Морвенне, которой в будущем неизбежно предстояло узнать о том, кем на самом деле является ее муж. Бедняжка Морвенна, она была еще менее опытна, чем я! Как она воспримет это?

Я молилась о том, чтобы что-нибудь произошло, что-нибудь, позволяющее выйти из постоянно ухудшающейся ситуации, в которой я оказалась. Мои молитвы были услышаны.., хотя совсем не так, как я предполагала...

***

Я кое-что знала о методах работы, используемых при добыче золота. Когда в начале пятидесятых здесь открыли золотые россыпи, его добыча не составляла особого труда. Тогда золото было обнаружено на поверхности, в россыпях, формировавшихся в высохших руслах рек и ручьев. Оно лежало почти на виду. Эти золотые запасы быстро обнаружили и выработали, а теперь приходилось все глубже закапываться в землю, строить для этого настоящие шахты. После того, как произошло несколько несчастных случаев, все поняли, что необходимы деревянные крепления шахт, чтобы предотвратить обвалы.

Когда породу, предположительно содержащую золото, поднимали на поверхность, ее пересыпали в тачки и отвозили к воде. Там ее промывали в лотках, отделяя пустую породу от золота. Это был очень утомительный процесс, и часто все усилия оказывались бесплодными. Время от времени обнаруживалась золотая крупинка, сама по себе ничего не представляющая, но дающая надежду на будущее.

Чем глубже становились шахты, тем опаснее было работать в них. Там появлялись, например, яды от гниющих растений. В городке был молодой человек, из-за этого ставший на всю жизнь инвалидом. Он работал в шахте с отцом и был внизу, когда произошел обвал, а это значило, что выкопать его удалось лишь через несколько часов. Теперь он постоянно кашлял, и было ясно, что он не жилец на этом свете. Так что совершенно необходимы были деревянные крепления, удерживающие шахту и достаточно прочные для того, чтобы принять на себя давление земли.

***

Дело шло к обеду. Я направлялась в лавку, зная, что миссис Боулз непременно захочет узнать, как поживает маленький Патрик. Она любила слушать отчеты о его состоянии, склонив набок голову, поджав губы и довольно сверкая глазками. Это был ее ребенок - тот, которому не жить бы на этом свете, если бы не ее чрезвычайные таланты!

Уже на пороге лавки я услышала какие-то крики. Я остановилась, прислушиваясь. Миссис Боулз вышла из лавки и встала рядом с озабоченным видом. Все мужчины бросили работу и бежали куда-то.

- Что-то случилось! - сказала миссис Боулз. - Ну-ка, Артур, быстрей!

Артур присоединился к нам, и мы побежали туда, куда устремилась толпа. У меня появилось страшное предчувствие, поскольку все бежали в направлении нашей шахты.

Я заметила Джервиса. Вокруг него столпились мужчины, и я попыталась пробиться к нему.

- Кого-то там завалило, - сказал стоявший рядом мужчина.

- Это Картрайт, не иначе, - сказал другой.

- Джервис! Джервис! - крикнула я. Он не слышал меня. - Что случилось?

Один из мужчин повернулся и взглянул на меня.

- Должно быть, брус не выдержал.

Я пробилась немножко дальше. Проталкиваться через толпу было трудно.

- Он там, внизу! Я собираюсь достать его! - выпалил Джервис.

- Ты дурак, парень! - возразил Билл Мерриуоттер, один из самых старых и опытных золотоискателей. - Тебе это ни за что не удастся.

- Я это сделаю! - повторил Джервис.

- Джервис! Джервис! - вновь крикнула я.

Он обернулся и послал мне нежную улыбку. Билл попытался схватить Джервиса, но он высвободился, и я увидела, как он спускается в шахту.

Кто-то другой заметил:

- Парень обезумел! Теперь их там будет двое.

- Что происходит? Скажите мне, - умоляла я. Рядом появилась миссис Боулз и обняла меня.

- Это обвал!

Но все будет в порядке...

- Этот парень не из слабаков, - сказал кто-то. - Хочет спасти приятеля!

Эти слова никто не комментировал. Я попыталась пробиться к горловине шахты, но люди не пустили меня.

- Сейчас им ничем не поможешь! - сказал один из золотоискателей. - Нам остается только ждать, дорогуша, и быть наготове...

***

Не знаю, сколько времени длилось ожидание. Время вообще остановилось. Стояла пронзительная тишина. И это небо.., вид которого был мне так отвратителен.., и эти люди, собравшиеся вместе, как бы молча молясь.

Сколько это длилось? Не знаю: секунды.., минуты.., часы? Я вспоминала, как они тогда сидели в комнате - Джервис, уставившийся сверкающими глазами на Джастина. Джервис - игрок, Джастин - шулер.., и теперь они там внизу, вместе.., в шахте, которую я всегда подсознательно ненавидела и боялась.

Неожиданно раздался крик, что-то произошло. Все, как один, двинулись к шахте.

И тогда я увидела Джастина, он был без сознания. Его поддерживал Джервис, выталкивая наверх. Сразу несколько мужчин бросились вперед, подхватили Джастина и вытянули его наружу. Еще секунду я видела Джервиса, выражение триумфа на его лице.., на лице, покрытом грязью. Я увидела, как блеснула полоска его белоснежных зубов.

А потом раздался грохот. Кто-то потянулся, чтобы схватить Джервиса, но он уже исчез. Послышались ужасные звуки крошащегося дерева, падающих камней: шахта обвалилась.., похоронив Джервиса...

Его выкапывали в течение четырех часов. Весь городок скорбел о смерти храброго мужчины. Вот так я стала вдовой...

Джастина отнесли в хижину. Морвенна, покинув Голден-холл, прибежала к нему. Он был покрыт синяками и царапинами, но ничего серьезного с ним не произошло.

Я была в таком замешательстве, что не могла ясно мыслить. Многие старались как-то выразить соболезнование мне, находившейся на шестом месяце беременности и потерявшей мужа при столь трагических обстоятельствах.

Морвенна настояла на том, что будет ухаживать за мной и Джастином. Она ничего не говорила о героическом поступке Джервиса, но я понимала, что она постоянно об этом думает.

Все жители городка проявляли заботу обо мне, делали все, чтобы помочь, - каждый, конечно, по-своему. Я была глубоко тронута этим и подумала, что несчастье выявляет лучшие черты в людях, добро и зло - оно присутствует во всех. Еще недавно я думала только об их вожделении к золоту, о жадности, о зависти. Теперь вместо этих чувств я замечала трогательную нежность и сострадание.

Я думала о Джервисе, припоминая счастливые моменты нашей жизни - как тактичен он был в нашу первую брачную ночь, как добр он был ко мне в остальное время. Я забыла об инциденте на постоялом дворе, забыла о долгах: когда теряешь человека, которого любил, о нем вспоминается лишь хорошее.

Мне было о чем подумать: все планы на будущее изменились...

***

Меня зашел навестить Бен. Он сел на стул и грустно взглянул на меня.

- Ах, Анжела, ну что я могу сказать тебе? Если я хоть чем-нибудь могу тебе помочь...

Я грустно улыбнулась.

- Если бы только...

Я умоляюще взглянула на Бена. Я знала, что он собирается сказать, и слушать это мне было невыносимо.

- Наверное, теперь ты отправишься домой? - спросил он.

- Мне придется дождаться рождения ребенка...

Он осмотрелся.

- Просто не знаю, как ты будешь в таких условиях...

- Все будет в порядке: не я первая...

- Ладно, есть миссис Боулз, а кроме того, я опять вызову сюда доктора Филда! Он некоторое время поживет у меня.

Я улыбнулась.

- Ты забываешь, Бен, что все это не имеет ничего общего с тобой...

- Твои заботы - мои заботы!

- А как дела с золотом?

Бен ничего не ответил, лишь печально смотрел на меня. Я сказала:

- Все здесь очень добры ко мне...

- Я позабочусь о том, чтобы все было сделано... Все, что только возможно сделать!

- Спасибо, Бен, очень мило, что ты зашел.

- Ты говоришь так, будто я такой же, как все остальные!

- Так оно и есть, Бен!

- Я поговорю с тобой позже, ты еще не оправилась от потрясения...

Я поблагодарила его, и он вышел...

***

Джервиса похоронили на местном кладбище. Хоронили его как героя. Из Уоллу приехал священник. Все это глубоко тронуло меня. По одну сторону от меня стояла Морвенна, по другую - Джастин. Я присутствовала здесь как трагическая фигура - вдова, ожидающая рождения ребенка от человека, который умер героической смертью и которым восхищались все до единого.

Очень трогательные слова произнес священник: "Его смерть является примером высшей жертвенности. Его друг оказался в опасности. Никто не мог ожидать от него столь рискованного поступка, но он не колебался. Они вместе отправились в эту страну, они трудились рука об руку, они были друзьями..." И я вновь припомнила, как они сидели за карточным столом, глядя друг на друга: Джервис, с лица которого исчезло обычное выражение беззаботности, пылающий гневом; Джастин, сжавшийся от страха; Джервис, хватающий Джастина за шиворот и встряхивающий его, как щенка...

"...И нет большей любви, чем любовь человека, положившего жизнь свою ради друга", - завершил священник, и я увидела, что многие из присутствующих не скрывают своих слез.

Похоронили Джервиса неподалеку от останков Дэвида Скэллингтона, и я подумала, что теперь уж он никогда не вернется домой и никогда не сколотит себе состояние, в чем был так уверен. Бедный Джервис! Он всегда проигрывал...

***

К огромному сожалению Лиззи, Морвенна уехала из Голден-холла. Лиззи часто посещала меня, всякий раз принося подарки для будущего малыша. Она очень беспокоилась за меня.

- Анжелет, ты должна переехать отсюда в холл и родить ребенка там!

- О нет! Спасибо за беспокойство, но это невозможно. Мне очень приятно, что ты беспокоишься за меня, и вообще...

- Но я хочу, чтобы ты переехала к нам, - настаивала она, и ее глаза наполнились слезами. - Я очень люблю малышей!

- У каждого человека должен быть свой дом, Лиззи! Мы не должны жить в чужих домах.

- Тебя просит переехать Бен! - она победно улыбнулась. - Он обещает уговорить тебя.

- Я не могу, Лиззи.

Она оставила этот разговор, хотя, по ее мнению, желания Бена являются законами.

Я подолгу разговаривала с Джастином и Морвенной.

- Мы собираемся домой! - радостно заявила Морвенна. - Мы уже решили, правда, Джастин?

Я написала родителям, они будут рады. Мы хотим взять с собой и тебя, Анжелет!

Я бросила взгляд на свой увеличивающий с каждым днем живот.

- Мы тебя подождем! - заметила Морвенна. - Мы уже все обдумали! Мы не уедем, пока ты не родишь ребенка, а потом придется подождать, пока малышу не исполнится месяцев шесть.

- Итого, почти девять месяцев? Так долго ждать? Лучше поезжайте сейчас, я сама доберусь до дома.

- Ну, разумеется, мы тебя подождем, правда ведь, Джастин?

Понимаешь, когда знаешь, что все равно уедешь - ждать легче! Ты считаешь дни, ты их вычеркиваешь, когда они проходят, и знаешь, что отъезд все ближе. Ужасно, когда не знаешь, сколько все это продлится! Мы можем подождать девять месяцев, правда, Джастин?

Джастин ответил:

- Да, конечно, мы подождем!

Мы не собираемся бросать тебя здесь, Анжелет, вернемся все вместе. А пока я подберу себе напарника для работы.

- Ах, Джастин, неужели ты спустишься туда снова, после всего случившегося?

- Мне кажется, я знаю, в чем было дело: слишком влажное место, и дерево подгнивало. Знаешь ли, со временем начинаешь разбираться в таких вещах и дважды не ошибаешься!

- Я знаю, как вы стремитесь побыстрее уехать после всего, что произошло... В особенности Джастин. Пожалуйста, не беспокойтесь за меня, я справлюсь!

Но они не желали и слушать меня. Позже я поговорила с Джастином с глазу на глаз. Он сказал:

- Мне ужасно стыдно! Ты одна из всех можешь понять, как мне стыдно!

- С этим все кончено, Джервис мертв. Только три человека знали, что происходило в ту ночь. Нельзя без конца думать об этом.

- Мы не перебросились ни единым дружеским словцом с тех пор, как это произошло! - продолжал он. - Он презирал меня, я знаю! Это читалось в его глазах...

- Да, - сказала я, - шулерство он считал смертным грехом. Карты были манией Джервиса.

- И многие из нас...

- Ты собираешься бросить их?

Он посмотрел на меня беспомощным взглядом. Я сказала:

- В Англии отец Морвенны найдет для тебя неплохое место.

- Я знаю и собираюсь попробовать... Я чувствую, что мне никогда не забыть о случившемся! Это было так благородно с его стороны!

- В Джервисе было много благородства...

- О да! Он ненавидел меня, презирал и был совершенно не обязан спускаться в эту шахту. Если бы он не сделал этого, сейчас он был бы жив, а на его месте лежал бы я... Почему он так поступил? Он ведь знал, на какой риск идет!

- Джервис любил рисковать!

Он был азартным игроком до мозга костей и считал, что может выиграть.., он всегда так считал. Он шел на самые крупные ставки, но на этот раз он рискнул совсем по другой причине, не ради выигрыша.., а ради чужой жизни...

- И проиграл, - обронил Джастин.

- Нет, выиграл: он спас твою жизнь, Джастин! Джервис играл на эту ставку...

Я отвернулась, чтобы скрыть волнение.

- Ах, Анжелет, как мне жаль! Это мне следовало погибнуть, я недостоин жизни!

Тебе удалось сделать Морвенну счастливой! У тебя есть сын, ты будешь любить его и заботиться о нем. Мы должны забыть о том, что было в прошлом! Становясь опытней, мы должны становиться лучше, учиться на свои ошибках!

Джастин очень серьезно взглянул на меня:

- Я сделаю для тебя все возможное, Анжелет! Так я попытаюсь хоть как-то расплатиться с Джервисом...

***

Шли недели. Все в городке демонстрировали теплые чувства к вдове героя.

Со мной постоянно была Морвенна. Ее очень радовала перспектива возвращения домой, чаще всего она говорила именно об этом.

Еще восемь месяцев... Время скоро пролетит!

Джастин подобрал себе партнера для работы - Джона Хиггса, к которому должна была перейти шахта после отъезда Джастина. Они заложили рядом новую шахту, и все заявили, что в ней "безопасно, как дома", - не знаю, насколько уж безопасными были эти дома...

Я думаю, для Джастина было тяжким испытанием - спускаться в шахту после всего случившегося, но он справился с этим. Я была уверена в том, что его подстегивает надежда найти в конце концов золото. Каким эффектным завершением его пребывания в "Золотом ручье" был бы такой случай: избежать верной смерти и сделать состояние! Но ничего особенного не случалось, обычные эпизодические находки - ровно столько, чтобы не угасала надежда. Иногда Джастин играл в карты; не знаю, жульничал ли он при этом. Я не спрашивала, я не хотела знать об этом.

Теперь я воздерживалась от поспешных суждений о людях. Их невозможно узнать.., никогда, судя по всему. Я часто думала о Джервисе - печально, ностальгически вспоминая все его хорошие черты. Как только мне на ум приходили мысли о нашем бегстве с постоялого двора, я тут же подменяла эти картины изображением героя, воспоминаниями о его последнем взгляде, о грязи, облепившей его волосы и стекающей по лицу, - это у Джервиса, у самого элегантного мужчины во всем Лондоне! Мне навсегда запомнилось выражение триумфа на его лице, когда он вытаскивал Джастина: он поставил на кон свою жизнь и проиграл ее, но по большому счету - выиграл, поскольку главной целью было спасение Джастина, которого он презирал как шулера.

Но в основном мои мысли теперь были сосредоточены на ребенке, единственной моей радости. Мне не хотелось постоянно вспоминать о прошлом; мне не хотелось думать про Бена и Лиззи; мне не хотелось вспоминать о том, как я чуть не изменила Джервису; мне не хотелось думать о разочарованиях и расстройствах во время жизни с Джервисом. Все это завершилось, и вскоре должна была начаться новая жизнь - жизнь с ребенком!

***

Однажды, когда я пришла в лавку, миссис Боулз сказала мне:

- Я уже все подготовила! Мы расположимся в тех же комнатах, где была миссис Картрайт, когда рожала Патрика.

- Что?! - воскликнула я.

- Ну-ну, уже подошло время, когда не вы решаете! Тут уж все предоставьте мне! Я поселюсь в комнате рядом с вашей, и мы переедем туда за неделю до родов. Я уже все обсудила!

- Но я-то не обсуждала этого, миссис Боулз!

- Я обсуждала с мистером Лэнсдоном и мисс Лиззи! Мы собираемся вызвать доктора Филда, он немного поживет в холле. Как появятся у вас признаки, так Джекоб сразу же и поедет за ним!

- Я не могу.., и зря вы все это затеяли, миссис Боулз!

- Ну, вот, вы уже и закапризничали! Малышу это не на пользу! Мы же не хотим, чтобы он начал высовывать нос, чтобы посмотреть, почему мы шумим, пока мы ему встречу не подготовим?

- Но я хочу оставаться в своем доме...

- А малышу это не на пользу! Что бы случилось с миссис Картрайт, если бы она оказалась в таком месте, где не было бы кучи народу, который помогал ей?

- Со мной другое дело...

- Да то же самое! Все женщины одинаковы, в любом краю, а особенно, когда они в положении. И говорить тут не о чем, все уже решено! А если начнете ломаться, так все подумают - она, мол, что-то имеет против тех, что в холле живут.

Тут я поняла, что мне придется сдаться - ради ребенка и принимая во внимание, "что люди могут сказать". Но следует признать, сдалась я с облегчением. Морвенна очень волновалась, ожидая рождения ребенка в нашей хижине, - как, впрочем, и я сама. Мне следовало забыть, от кого исходило это гостеприимство. В конце концов, жизнь моего ребенка была важней моей гордыни!

***

Близилось время родов. Я с нетерпением ждала решающего дня: вскоре после этого мы уедем отсюда. Поскорее бы летело время!

Много разговоров шло о шахте Морли. Предполагалось, что залежи в ней еще богаче, чем считали поначалу. Бен всегда был самым уважаемым человеком в городке, но теперь вокруг него возникла чуть ли не божественная аура: он сумел найти золото и сделать так, что оно принадлежало ему. Это всех восхищало.

Все, конечно, знали, что ради этого он женился на Лиззи. Лиззи тоже должна была знать об этом. "Но если обе стороны были удовлетворены условиями сделки, - сказала я Морвенне, - какая разница, что за мотивы были за их действиями?"

Морвенна была настроена романтично:

- Я бы предпочла думать, что Бен влюбился в Лиззи и поэтому женился на ней.., а уж потом нашел на этой земле золото. В конце концов, она хорошенькая, миленькая и такая добродушная! Я не представляю, чтобы она могла принести хоть кому-нибудь вред. А ему, должно быть, хотелось защитить ее: сильные мужчины любят брать кого-нибудь под защиту!

Я только улыбнулась в ответ: до чего же Морвенна была наивной! - и еще раз порадовалась тому, что от нее удалось скрыть позорное поведение Джастина.

В назначенный день я перебралась в Голден-холл. Когда я прибыла туда в сопровождении миссис Боулз, меня встречали Бен и Лиззи.

- Рад видеть тебя здесь, - сказал Бен.

- В этом не было необходимости: вы все решили за меня!

- Это Лиззи настояла.

- Да, это я! - радостно подтвердила Лиззи. - А Бен сказал тоже, что ты должна переехать, правда, Бен?

Меня привели в комнату, предназначенную для роженицы. Как все здесь отличалось от убогой хижины! Нет, в самом деле, нельзя было, чтобы ребенок родился в этой ужасной обстановке.

Миссис Боулз разгуливала, надуваясь от гордости по поводу доверенной ей миссии. Через некоторое время прибыл доктор Филд.

***

Роды были простыми, без осложнений, и меня охватила необычайная радость, когда мне в руки вложили мою маленькую девочку. Я сказала, что больше всего на свете хотела именно девочку.

- Как удачно, - воскликнула Морвенна, - потому что у меня - мальчик! Возможно, когда они вырастут, то поженятся!

- Я настаиваю на том, что мое дитя должно сначала выйти из колыбели, а уж потом ты начнешь навязывать ему свои матримониальные планы! - ответила я.

Мы долго обсуждали имя. Морвенна хотела, чтобы девочку назвали Беннат, что, как она заявила, на корнуоллском наречии значит "благословение".

- Ведь именно благословением стал для тебя этот ребенок, Анжелет, добавила она.

"Беннат"... Я подумала, что люди будут называть ее Бен или Бенни, а этого я не могла допустить. Это постоянно напоминало бы мне о нем. Больше всего я хотела уехать отсюда, забрав своего ребенка, забыть это место.., и все случившееся здесь. Я собиралась домой, где еще можно было начать все с чистой страницы.

Наконец, я решила назвать ее Аннора-Ребекка: Аннорой в честь своей матери и Ребеккой просто потому, что мне нравилось это имя. "Но звать ее мы будем Ребеккой, - сказала я, - потому что очень неудобно, когда в семье два человека носят одинаковые имена". Так она стала Ребеккой.

***

С ней было все в порядке, но я оставалась в Голден-холле. Я говорила, что делаю это ради ребенка, но мне и самой нравилось здесь. Мне не хотелось думать о возвращении в хижину.

Миссис Боулз была постоянно рядом со мной и обучала обращению с малышкой. Давно я уже не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас.

Я написала родителям о Ребекке и о том, что выезжаю домой, как только ребенок достаточно окрепнет для дальнего путешествия. Подробно я описала им обстоятельства гибели Джервиса. В ответ пришли письма, где меня просили возвращаться как можно скорей.

Мы были готовы к отъезду. Джастин побывал в Мельбурне, заказав билеты на корабль. Если все будет благополучно, то мы должны прибыть в Англию примерно через три месяца. Там будет весна, а здесь как раз начнется зима. Зиму здесь было трудно переносить, хотя, возможно, летняя жара была не менее изнурительной. Я заметила, что в мою сторону начали бросить завистливые взгляды. Мы были счастливчиками, хотя и не нашли золота: мы собирались на родину!

Однажды, когда я собирала в хижине свои вещи, туда зашел Бен. Через два дня мы должны были сесть на дилижанс и отправиться в Мельбурн.

Он закрыл дверь и встал возле нее, пристально глядя на меня.

- Ты так скоро уезжаешь!

Ах, Анжелет, каких глупостей мы наделали!

- Что? Ты - предмет зависти не только "Золотого ручья", но и всей Австралии!

- Все получилось не так, как я хотел...

- Все получилось так, как ты сделал!

- Когда ты уедешь, здесь станет совсем пусто... Я попыталась изобразить смех:

- Вряд ли меня можно назвать душой здешнего общества!

- Ты знаешь, кем для меня являешься...

- Я помню, что ты мне говорил.., когда-то.

- Я всегда буду любить тебя, Анжелет! Все сложилось против нас: когда я был свободен, ты была замужем, а теперь... Кто бы мог подумать!

Мне хотелось отвечать ему весело и легкомысленно. Я чувствовала, что это необходимо для того, чтобы не выдать свои истинные чувства. Как раз этого я не могла себе позволить.

- Ты хочешь сказать, что Джервису следовало организовать свою смерть в более удобное для тебя время?

Бен выглядел ошеломленным, пораженным ужасом. Я продолжала:

- Наверное, ты должен благодарить судьбу!

Подумай, что произошло, если бы я послушалась тебя? Предположим, я бы уехала с тобой и сейчас была бы женщиной без мужа, а ты - мужчиной без золотой шахты!

- Ты для меня гораздо важней золотой шахты!

- Вспомни свою клятву: не возвращаться до тех пор, пока не найдешь золото.., много золота! Ну вот, теперь оно у тебя есть.

- Я тоже вернусь, скоро...

- Но не раньше, чем исчерпаешь запасы шахты, Бен!

Он сделал шаг ко мне, но я отступила.

- Нет, все кончено! Впрочем, почему кончено? У нас ведь ничего и не было, верно?

- Мне вообще не следовало приезжать сюда! Мне нужно было вернуться в Кадор и остаться с тобой!

- Все в прошлом, Бен! Я уеду отсюда, и дома все изменится. У меня есть ребенок, я начну новую жизнь! Все кончено, завершено, и, можно считать, что этого никогда не было!

Ты не забудешь меня!

- Я попытаюсь забыть, а если когда-нибудь все-таки вспомню и почувствую хоть малейшее сожаление, я скажу себе: "Он женился на Лиззи! Он женился на ней, потому что знал, что на землях ее отца есть залежи золота, и что это единственный способ наложить на золото лапу!"

- Не слишком лестная картина, Анжела...

- О я не осуждаю тебя! Это сделало Лиззи счастливой, и это дало тебе то, чего ты хотел. Отец Лиззи тоже умер спокойным за ее судьбу. Наверное, вообще все случившееся к лучшему! У меня есть ребенок, а у тебя есть твоя золотая шахта! Вот видишь, нам обоим есть за что благодарить судьбу!

- Мы не прощаемся: скоро и я буду в Англии!

- О нет, Бен! В твоей шахте очень много золота.., пока.

- Золото! Золото! Ты не можешь думать ни о чем, кроме золота!

- Нет, Бен, я лишь говорю о нем, а ты им живешь! Ты ничего не понимаешь...

- Я понимаю.., все понимаю. Радуйся тому, что у тебя есть, и не стремись к невозможному: вот так я собираюсь жить! Тебе пора.

На пороге он оглянулся.

- Анжела, пожалуйста, не забывай меня!

Бен ушел. Я подошла к двери и прислонилась к ней. Меня охватило ужасное чувство одиночества.

Тогда я направилась к колыбельке дочери. Она заинтересованно взглянула на меня, и я поняла, что она уже узнает свою мать. Мне показалось, что она улыбнулась, и я возблагодарила Бога за Ребекку.

***

Через два дня мы отправились в путь. Наш багаж был отослан в порт неделей раньше, и мы отправились налегке. Похоже, провожать нас вышел весь городок: бесконечные рукопожатия и добрые пожелания. Завистливые взгляды и выражение тоски по дому были заметны, как никогда.

Здесь были и Бен с Лиззи. Он был очень печален, она - тоже.

- Оба малыша уезжают! - вздохнула Лиззи. Бен взял меня за руку.

- Не забывай нас! Не забывай меня... Внимательно взглянув на него, я сказала:

- Неужели ты считаешь это возможным?

Для всякого постороннего эти слова звучали совершенно обыденно, но для нас они имели особое значение.

Мы поехали. Я смотрела из окна дилижанса, пока городок не исчез из виду. Я очень хотела уехать отсюда, но теперь меня мучила одна-единственная мысль: "Возможно, я больше никогда не увижу Бена".

Но на руках у меня была Ребекка, и, прижимая к себе ее маленькое тельце, я знала, что теперь мне есть ради кого жить.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Путешествие прошло без особых событий. В теплые дни мы выходили на палубу, усаживались там и мечтательно болтали. Мы не могли не вспоминать наше путешествие в Австралию и, конечно, Джервиса: он был так полон оптимизма, так уверен в том, что вернется домой богатым человеком. Ему и в голову не могло прийти, что он вообще не вернется домой...

В Тасмановом море штормило, а когда огибали мыс Доброй Надежды, Морвенна предпочла сидеть в каюте. Мы с Джастином продолжали выходить на палубу, и наедине у нас была возможность говорить на темы, которые мы держали в тайне от Морвенны.

Он был поразительно искренен. Я думаю, он не мог забыть о том, что Джервис спас его жизнь, и казалось невероятным, что он погиб ради этого, выразив перед тем явное презрение к Джастину.

У меня сложилось впечатление, что Джастин заботился обо мне потому, что не мог отблагодарить Джервиса за сделанное им.

- По справедливости, именно он должен был спастись! - говорил он. Джервис был лучше меня - не думаю, что я решился бы спасти его... Я много размышлял об этом, Анжелет! Когда, наконец, откопали его тело, первой моей мыслью было: "Теперь никто не узнает обо мне! Знает об этом только Анжелет, а за нее можно быть спокойным".

- На твоем месте я не упрекала бы себя, Джастин, - отвечала я. Полагаю, это была естественная реакция.

- Но он погиб, спасая меня...

- Да, это, несомненно, важно, но это было типичным для Джервиса. Он всегда действовал благородно, не размышляя, в повседневной жизни.

Он менялся, садясь за карточный стол!

Но он никогда не стал бы жульничать!

- Нет.., в карточной игре, но играть на деньги, которых у тебя нет, это тоже своеобразное жульничество! - я вспомнила о мадам Бужери. - Джервис был склонен к этому. По-своему, вне всяких сомнений, он был благороден, исключительно добр, склонен к самопожертвованию, что ясно проявилось, но все мы несовершенны. Джастин, ты должен позабыть об этом, все осталось позади.

- С тех пор я не жульничал в картах.

- И ты совсем бросишь это?

Некоторое время он молчал, потом произнес:

- Я зарабатывал этим на жизнь, Анжелет.

Ты имеешь в виду... Ты жил на свои выигрыши?.. Те, которые получал, благодаря использованию своих "подходов" к игре?

- Ты очень мягко выразилась, Анжелет! В лондонских клубах таким образом можно выиграть крупную сумму денег. То, что я делал в этом городке, было.., заурядно. Конечно, это волнующее занятие: ведь если тебя хоть раз поймают, то все кончено навсегда, но я был умелым шулером. Должно быть, я сильно оплошал, раз меня сумел поймать Джервис!

- Бедная Морвенна! Она такого высокого мнения о тебе!

- Я пообещал себе, что если найду золото - брошу это занятие навсегда! Я стремился к этому: с тех пор как я женился на Морвенне, я был вынужден постоянно бороться со своей совестью.

Она считает, что у меня есть какой-то источник дохода, а единственный мой доход - вот это...

- Ты мог бы пойти работать на шахту Пенкаррона...

- Я бы не выдержал: жизнь в глухомани, далеко от всего, к чему я привык...

- А теперь?

- Я изменился, вернее, случившееся изменило меня, я пытаюсь жить честно! Меня поймал Джервис, а это значит, что я стал допускать оплошности, уже не в совершенстве владею этим "искусством". Это началось с тех пор, как я женился на Морвенне, а теперь у нас еще и ребенок. Это все меняет! Если отец Морвенны вновь предложит мне что-нибудь, я приму его предложение, Анжелет, и попытаюсь сделать все, чтобы преуспеть.

- Ах, Джастин, я так рада за тебя! Ты должен позабыть обо всем, что было с тобой раньше.

Ты - мой добрый друг, Анжелет! С тобой я чувствую себя в безопасности, ты меня не предашь. Я рассмеялась.

- Дорогой мой Джастин, я не считаю тебя закоренелым грешником: полагаю, ты изымал излишки у богачей!

- Ну, в этом-то городке...

- Если ты все это бросишь, если начнешь жить достойной жизнью, я думаю, ты сможешь стать очень счастливым человеком. Должно быть, это ужасное напряжение, когда постоянно боишься, что тебя кто-нибудь поймает!

- Да, но одновременно это и очень волнующее чувство!

- Но теперь ты обязан думать о Морвенне и Патрике. Ты можешь с этим покончить, Джастин?

- Да, могу, - ответил он.

Я была рада за Морвенну. По крайней мере она могла рассчитывать на счастливую жизнь.

Вот так проходили дни, и с каждым днем мы были все ближе и ближе к дому...

***

Настал знаменательный день. Какая стояла суматоха! Как все были взволнованы! Все собрались на палубе, ожидая, когда покажутся белые утесы Англии.

А потом я увидела своих родителей и родителей Морвенны, высматривающих нас среди выходящих пассажиров. А потом - крик радости, и мои родители, удивленно глядящие на меня и держащие в объятиях свою внучку.

Наступило небольшое замешательство. Мои отец и мать одновременно пытались обнять меня. То же самое происходило вокруг Морвенны. Джастин стоял рядом, улыбаясь.

- Мое милое дитя! - восклицала мать. - Ах, Анжелет... - Ее глаза были наполнены слезами. - А это Ребекка... Ах, что за чудесное дитя! Точь-в-точь такая, какой была ты! Взгляни, Рольф...

Они оба были вне себя от волнения.

- Слава Богу, теперь ты дома! - сказал отец. Мы собирались провести в Лондоне несколько дней, до того как отправиться в Кадор.

- Всем в Лондоне не терпится повидать тебя, - сказала мать, - так что встреча тебе" обеспечена! Позволь, Анжелет, я возьму на руки малышку. О, Господи, какая худенькая! Нужно будет это дело поправить.

Отец взял ручной багаж, остальные вещи должны были переправить прямо в Корнуолл.

***

Итак, мы прибыли в Лондон. Мы остановились в доме на Вестминстерской площади, который выглядел, как и прежде. Встретить нас собралась вся семья дядя Питер и тетя Амарилис, Мэтью и Елена с Джеффри, Питеркин и Френсис; пришла и Грейс Гилмор.

Все нежно расцеловали меня и выразили восхищение ребенком.

- Надеюсь, вы не возражаете против того, что я прибыла на это чисто семейное торжество? - спросила Грейс. - Вы все так добры ко мне, что я чувствую себя членом вашей семьи.

- Я очень рада видеть вас, Грейс! - ответила я.

- Теперь, когда Анжелет вернулась домой, и вам следует погостить у нас в Корнуолле, - сказала мать.

Амарилис ворковала над малышами. Их поместили в старой детской, и слуги спорили о том, кому присматривать за ними.

Спать в роскошной постели, есть вкусную пищу, оказаться в мире удобств и комфорта - все это было чудом, но к этому быстро привыкаешь, и вскоре ко мне вернулась та же ноющая боль. Я думала о Джервисе, который умер, и о Бене, который был вдалеке, чувствуя себя страшно одинокой.

В течение этих дней, проведенных в Лондоне, мать очень заботилась обо мне.

- Ты не хочешь говорить об этом? Бедняжка, конечно, это было ужасно для тебя! Каким Джервис был благородным человеком! Об этом даже написали в газетах: дядя Питер позаботился об этом, - мать грустно улыбнулась. - Ты же знаешь, он умеет выжать выгоду из всего, что бы ни случилось!

Я представила заголовки: "Родственник Мэтью Хьюма - храбрец", "Герой, потерявший жизнь, спасая своего друга, является родственником Мэтью Хьюма хорошо известного политического деятеля..."

Я хорошо представляла ход мыслей дяди: "Это даст нам не один лишний голос".

Я ответила, что уже могу говорить о случившемся.

- И зачем вы только поехали туда?

- Этого хотел Джервис.

- Да, я слышала о долгах...

- Он думал, что найдет золото и расплатится со всеми.

- Азартные игры, не так ли? Так много молодых людей пало их жертвой, и никто не извлекает из этого уроков!

Я не стала рассказывать матери о том, что Джервису никогда не удалось бы извлечь никаких уроков из случившегося. Он был рожден азартным игроком и остался бы им до конца своей жизни. Я хотела, чтобы у нее в памяти остался образ героя.

- Он так и не увидел Ребекку!

- Нет, но он знал о предстоящих родах.

- Бедный Джервис! Ты еще оправишься, моя дорогая! Ты так молода! Конечно, нужно время, чтобы пережить такое...

- Да, - согласилась я. - Мне нужно это пережить.

- Мы собираемся отвезти тебя домой, будем о тебе заботиться. Не знаю, захочешь ли ты остаться жить в Корнуолле, но тебе понадобится время, чтобы прийти в себя. Здесь у тебя тоже есть дом... который мы подарили вам на свадьбу.

Теперь он уже не мой: дядя Питер взял его в качестве залога за деньги, которые он ссудил Джервису, чтобы тот мог расплатиться в долгами и отправиться в Австралию. Теперь этот дом принадлежит дяде Питеру.

- Он сообщил нам об этом и сказал, что махнет рукой на долги...

- О нет! Долги следует платить... В том числе и ему.

- Ну, твой отец обо всем позаботился! Он настоял на том, что выплатит долг Питеру, и дом опять принадлежит тебе. Ты не должна ни в чем сомневаться, поскольку эта сумма была взята из денег, которые в любом случае принадлежали тебе. Но предложение Дяди Питера было очень великодушно. Вообще он странный человек! Он был всегда очень добр ко мне, а моя мать ненавидела его. Конечно, есть в его жизни темные пятна, но есть и много хорошего!

- То же самое можно сказать о большинстве людей: никого нельзя назвать безоговорочно хорошим или безоговорочно плохим - так мне кажется...

- Возможно, и так. Наверное, Морвенна поедет в Корнуолл. Пенкарроны много говорили с нами о планах на будущее. Они были страшно расстроены и очень скучали по Морвенне. Мистер Пенкаррон собирается сделать очень соблазнительное предложение Джастину, чтобы удержать его в Корнуолле.

- Ты имеешь в виду совместное дело?

- В конце концов это разумно! В свое время все перейдет Морвенне в качестве наследства, а значит - и Джастину. Мистер Пенкаррон хочет, чтобы это стало семейным делом и чтобы тем же самым потом занялся юный Патрик.

Я думаю, тебе будет приятно жить недалеко от Морвенны? Ах, Анжелет, я так счастлива, что ты вернулась! Конечно, ужасно, что с тобой нет Джервиса, но будем благодарны судьбе за то, что у нас есть...

- Благодарны за то, что у нас есть! Именно так я и собираюсь жить...

Морвенна сообщила мне, что Джастин согласился отправиться в Корнуолл и работать вместе с отцом.

- Теперь я так счастлива! Мне очень не хотелось бы расставаться с родителями, а они обожают Патрика. У меня все так хорошо уладилось! Если бы и у тебя все так сложилось, Анжелет.

- И у меня будет все в порядке, - сказала я. - Меня окружает моя семья... Да разве не чудесно просто быть дома? И еще у меня есть Ребекка...

Таким образом я вернулась в Кадор.

***

Там постарались, чтобы мне все понравилось. Мою комнату привели в такой вид, будто я никогда и не покидала ее, но в ней поставили колыбель.

- Я подумала, что тебе хочется поначалу держать Ребекку при себе, сказала мне мать, - но как только ты решишь, мы подготовим для девочки детскую! Уже несколько служанок просят, чтобы им позволили обслуживать тебя. Я думаю поговорить с нянюшкой Кроссли: очень уж она хорошо справлялась и с тобой, и с Джеком.

- Давай пока немножко подождем, хорошо? - попросила я. - Ребекка еще совсем маленькая! Я сама ухаживала за ней в Австралии... Поначалу мне помогала местная акушерка, а уж с такой кучей помощников, как здесь, я и подавно управлюсь!

- Я понимаю, ты еще не совсем пришла в себя, это естественно. Отец сказал, что понадобится время для того, чтобы все улеглось после того, что тебе пришлось пережить в Австралии.

Похоже, что за время моего отсутствия Джек стал совсем взрослым. Он приветствовал меня менее эмоционально, но так же тепло, как родители. Теперь он много занимался делами поместья вместе с отцом. Он очень интересовался Австралией и забрасывал меня кучей вопросов. Родители прислушивались к этому озабоченно, опасаясь, что разговоры на эту тему могут разбередить мои раны.

***

Морвенна часто приезжала в Кадор, а я ездила в Пенкаррон. Она была просто счастлива: Джастин решил поселиться здесь, и ее отец нашел, что у него превосходные деловые качества. Патрик стал чудным двухлетним ребенком - на год старше Ребекки; частенько они весело возились вместе.

Конечно, я не могла не пойти к пруду. Выглядел он так же загадочно, и воспоминания о случившемся вновь нахлынули на меня. Я стояла на краю темной воды, пытаясь вообразить, что кроется под ее поверхностью. Все это время он лежал там, на дне пруда, который, как говорили, был бездонным.

Я каталась вдоль берега моря, доезжая до старого лодочного сарая, ездила в город и на рыбный мол. Казалось, что здесь ничто не изменилось. Как и раньше, рыбацкие суденышки танцевали на волнах; как и раньше, мужчины чистили рыбу, а старики, сидевшие на камнях, чинили сети. В дверях стояла миссис Фанни. - Доброго здоровья вам, мисс Анжела! Значит, вернулись, да? И малыша, гляжу, с собой привезли? Ужас, конечно, что с вашим муженьком случилось! Ну что, теперь, миленькая, сделаешь, хорошо хоть вы вернулись, за границу-то ездить никому на пользу не шло!

Мисс Грант, занимавшаяся в своей лавке вышиванием, окликнула меня:

- До чего же хорошо, что вы вернулись, мисс Анжелет!

Старый Пеннилег и его бармен, закатывавший бочки в подвал, окликнули меня:

- Приветствуем вас дома, мисс Анжелет!

На меня смотрели с сочувствием - на вдову, чей молодой муж погиб столь благородно, при таких трагических обстоятельствах.

***

Я сказала матери:

- Ничто не меняется в Полдери. Все выглядит таким же, как всегда.

- Да, люди умирают и рождаются... Ты помнишь старого Рубена Стаббса, который жил возле пруда Бранока?

Как всегда, при упоминании этого места я насторожилась.

- Как же не помнить старого Рубена! Своеобразный человек! У него ведь есть дочь?

Дженни, по-моему?

- Как раз об этом я тебе и хочу сказать: Рубен умер еще до вашей свадьбы.

Я помнила его: неопрятный старик, похоже, вечно занимавшийся сбором дерева, выброшенного прибоем на берег. Когда я его видела, у меня всегда возникало какое-то нехорошее ощущение. Он смотрел на людей, проходивших мимо его домика, так, словно боялся, что они у него что-то украдут, а Дженни, его дочь, была, как говорили, связана с нечистью.

- Я как раз собиралась сказать тебе про Дженни, - продолжала мать. Она всегда была несколько странной, ты же сама помнишь... Разгуливала, разговаривая сама с собой, пела. Если к ней обращались, она пугалась и отворачивалась.

Ну, так вот, после смерти отца она стала совсем странной.

Твой отец сказал, что ее следует оставить в покое, что она безвредна. Дженни поддерживала чистоту в домике: этим она всегда занималась, а уж после смерти отца там все стало прямо сверкать! Она понемножку подрабатывала на фермах, когда там требовались дополнительные рабочие руки. В общем занималась всем понемногу, ничего особенного за ней не замечалось, а странной она была всегда. Ну, и что, ты думаешь, произошло? Дженни родила ребенка!

- Она вышла замуж?

- О нет, никто не знает отца ребенка. Хотя был здесь мужчина, который чинил изгороди и помогал фермерам: что-то вроде сезонного рабочего: то сенокос, то уборка, то сев и так далее. Он с ней разговаривал, и она, видимо, его не боялась. Ну, так вот, он куда-то исчез, а у Дженни через некоторое время родился ребенок, примерно в то же время, что и Ребекка. Все ждали, что произойдет, но вмешиваться не пришлось: Дженни совершенно изменилась, стала совсем нормальной. Ни одна мать так не заботится о своем ребенке, как она! Самое настоящее чудесное исцеление! Ты видела ее домик, когда ходила к пруду?

- Я.., я не хожу туда.

- Ну, еще увидишь ее в городке... Всегда с ребенком!

- Я очень рада за нее. А каков был приговор общества? Что сказала миссис Фанни, я предполагаю!

Мать рассмеялась.

- Понятно, что без упоминаний о Судном Дне не обошлось, ты же ее знаешь, но Дженни на это, конечно, не обращает внимания.

Я хорошо понимала, насколько изменилась жизнь Дженни: у меня самой был ребенок.

Прошло лето, потом - осень, наступило Рождество. Пенкарроны провели его вместе с нами. Мои родители постарались отметить его по-особому, поскольку я вернулась домой, а в семье появился новый член, для которого это было первым Рождеством.

Ребекке было почти два года. Мне с трудом верилось, что я так давно не виделась с Беном. Я продолжала постоянно думать о нем. По правде говоря, я вспоминала его все чаще. Сначала меня занимали возвращение домой и встреча с семьей, а теперь, когда эти волнения улеглись, во мне вновь ожили воспоминания. Я старалась судить Бена построже. Он был амбициозен - я всегда знала это. Он жаждал денег и власти - это было весьма распространенной чертой у мужчин. Он желал во всем побеждать - должно быть, мой отказ был первым его настоящим поражением. Теперь я очень ясно понимала это. Теперь я все прекрасно понимала, а главное, что я не смогу никогда быть счастлива без Бена, меня всегда будут преследовать мысли об упущенной возможности. Я не осуждала его за то, что он сделал, поскольку, когда любишь человека, любишь его не только за достоинства, но и за слабости. Я попыталась избавиться от этих мыслей, полностью погрузившись в рождественские заботы.

Ребекка уже начала разговаривать. Она называла себя "Бекка", и все согласились принять это имя.

Было трогательно видеть, как от удивления загорелись ее глазки, когда в дом внесли рождественское полено, когда его украсили лавром, вечнозеленым самшитом и падубом. Взволнованная, раскрасневшаяся миссис Пенлок постоянно крутилась на кухне. Ребекка стала ее фавориткой и пользовалась всякой возможностью, чтобы проскользнуть в эти таинственные края. Я не одобряла этого увлечения, поскольку миссис Пенлок, убежденная, что ребенка нужно "откормить", постоянно совала ей что-нибудь в рот.

Мы с матерью украсили рождественскую елку куколкой феи, предназначенной Ребекке, и куклой шута в колпаке с колокольчиками, предназначенной Патрику. Развесили мы и рождественский плющ - еще до того, как внесли елку. Две плети пересекались под прямым углом и украшались еловыми лапками и яблоками. Это сооружение подвешивали к потолку, и пара лиц противоположного пола, встретившись под ним, должна была целоваться. Такое же сооружение, украшенное омелой, повесили и в кухне, что доставило всем слугам большое удовольствие: конюхи постоянно заглядывали туда, стараясь при случае облапить и поцеловать кого-нибудь из молоденьких служанок, причем миссис Пенлок в данном случае не возражала, допуская подобное даже по отношению к своему величеству, поскольку стояло, по ее словам, "такое уж время года".

Приходили рождественские певцы и нищие со своими чашами: это был еще средневековый обычай. Мы поддерживали старые корнуоллские обычаи, потому что мой отец, хотя и не был корнуоллцем, очень интересовался историей древних кельтов и знал древние обычаи герцогства, честно говоря, лучше, чем большинство корнуоллцев.

Он поощрял и танцоров в масках - еще дохристианский обычай, так что в нашей округе существовала группа таких танцоров, поочередно посещавших зажиточные дома и в течение года устраивающих представления. Дети были в восторге от их выступлений, особенно от сценки поражения дракона Святым Георгием.

Утром мы отправились в церковь и, вернувшись домой, сели за стол с традиционным гусем и пудингом с изюмом. С елки сняли подарки, и никто не был обделен. Дети придавали празднику особую прелесть, и мне никогда не доводилось видеть такого удовлетворения на лицах Пенкарронов, как сейчас.

Джастин, как они сказали, "приживался", но я могла предположить, что давалось это ему нелегко. Трудно было ожидать, что он безболезненно впишется в тихую провинциальную жизнь, - Джервису это наверняка не удалось бы, - и все-таки я искренне надеялась, что он сумеет порадовать Морвенну и ее родителей.

Когда у детей, переполненных рождественскими впечатлениями, начали, наконец, закрываться глаза, мы отправили их спать. Последними словами Ребекки перед тем, как она окончательно заснула, были: "Мама, а завтра мы опять устроим Рождество?" Я поняла, что праздник удался.

***

Вот так шло время.

Зимой заболела и умерла дочка Дженни Стаббс. Это несчастье тронуло всю округу, горевала даже миссис Фанни. Меня всегда удивляло, что люди, осуждавшие других в основном за то, что те не похожи на них, люди, бескомпромиссно осуждающие мелкие прегрешения ближних, неожиданно менялись, когда происходила трагедия. Все жалели Дженни Стаббс, это была настоящая трагедия.

Бедняжка Дженни! Она была просто ошеломлена свалившимся на нее горем. Мать отправилась к ней с корзиной вкусной еды, чтобы утешить ее. Я пошла вместе с ней. Дженни, казалось, не замечала нашего присутствия. Поскольку у меня была Ребекка, я особенно глубоко могла ощутить ее горе. Мне хотелось хоть как-то помочь ей.

Она очень изменилась: новая живая, смышленая Дженни, к которой мы уже успели привыкнуть, куда-то исчезла, и опять появилось жалкое запуганное существо. Это было печально. Все пытались хоть как-то помочь ей: те, на кого она работала, предлагали ей побольше работы; таким образом они пытались выразить ей свое сочувствие.

- Она оправится, но на это понадобится время, - сказала миссис Пенлок.

Миссис Фанни полагала, что это наказание за грехи.

- Все уже раньше сказано: родившееся от не праведного ложа неугодно нашему Господу!

Меня очень рассердили ее слова, и я возразила:

- А ведь он должен быть доволен тем, как этот ребенок изменил Дженни!

Миссис Фанни бросила на меня осуждающий взгляд, и я поняла, что теперь она начнет всем подряд рассказывать, что мисс Анжелет не следовало ездить в заграничные края, поскольку люди, пожившие среди язычников, начинают и сами терять страх Божий.

Конечно, горю бедняжки Дженни нельзя было помочь по-настоящему, но все старались относиться к ней как можно добрей, раскланиваясь с ней и дружелюбно улыбаясь, где бы она ни появлялась.

***

Стояла весна - лучшее время года в этих краях, где землю ласкают юго-восточные ветры, приносящие теплые дожди от могучего Атлантического океана. Обильно цвели цветы - ярко-желтый чистотел, золотые одуванчики, красные лихнисы и вьюнки. Цвели деревья; воздух был наполнен пением скворцов и дроздов; морские ветры были свежими и опьяняющими.

Шла время. Забыла ли я о старой жизни? Насколько часто я возвращалась мыслями к тому городку, состоящему из хижин? Сейчас там наступала зима. Я пыталась представить себе мистера и миссис Боулз в их лавке. А сколько там родилось детишек? А кладбище? Джервис и Дэвид Скэллингтон, лежащие неподалеку друг от друга... Я пыталась стереть воспоминания о Голден-холле... А как они провели Рождество? Как идут дела у Бена? Продолжает ли шахта приносить богатую добычу? Должно быть, продолжает, иначе он уже давно бы вернулся. Я не могла поверить в то, что он там счастлив. Как это могло быть возможно? Бен был человеком, любившим живые разговоры, ему доставляли наслаждение споры. В городке была пара человек, с которыми он мог поговорить, но Лиззи... Лиззи была мягкой, доброй, любящей, но могла ли она дать ему то, в чем он нуждался? А может быть, такой мужчина, как Бен, привыкший быть во всем главным, нуждался именно в такой послушной жене?

Вот в таком направлении развивались мои мысли. Я пыталась забыть обо всем, но, хотя жила в Кадоре, где окружающие делали все, чтобы я была счастлива, хотя возле меня была любимая дочь, я тосковала по грязному австралийскому городку.., по пыли, по жаре, по мухам, по всем неудобствам жалкой хижины.

"Должно быть, ты сошла с ума", - говорила я себе и отправлялась играть с Ребеккой. Мы прогуливались с ней в саду; я слушала ее забавные замечания; я старалась побольше говорить с родителями; я стала очень много читать. Отец сумел заинтересовать меня отдаленным прошлым, историей нашего герцогства, его своеобразными обычаями. Он глубоко изучил его, и наши беседы с ним были очень интересными. Мне следовало бы быть счастливой...

***

В апреле мы получили письмо от Грейс: она уже так давно не видела нас, нельзя ли ей приехать и погостить у нас пару недель? Мать с энтузиазмом ответила, что мы с нетерпением ждем встречи с ней.

У тети Амарилис была привычка регулярно писать письма, и она держала нас в курсе всех событий, происходящих в Лондоне. В основном ее письма были заполнены описаниями смелых проектов дяди Питера, прекрасных выступлений Мэтью в парламенте и того, насколько удачно идет работа в миссии у Питеркина и Френсис.

Кроме того, мы узнали, что Грейс устраивает у себя в доме приемы. Ее дом был невелик, но люди с удовольствием приходили туда. Грейс тоже часто приглашали в гости, и Питер заботился о том, чтобы она постоянно приходила к ним домой. "Питер говорит, что она прирожденная хозяйка дома, - писала тетя Амарилис. - Он полагает, что ей вновь следует выйти замуж. В конце концов после смерти Джонни прошло уже много времени, нельзя же скорбеть вечно. Возможно, в один прекрасный день и в самом деле ей встретится какой-нибудь достойный мужчина?"

- А тебе не кажется, что тетя Амарилис сама не прочь заняться сватовством? - спросила я.

- Вполне возможно, - ответила мать.

***

Прибыла Грейс. Хотя ее нельзя было назвать красивой, она, как всегда, выглядела ухоженной и элегантной.

Мы с Джеком приехали на станцию, чтобы встретить ее. Грейс бурно выразила свою радость.

- Просто чудесно снова встретиться с тобой, Анжелет, и я не могу дождаться, когда увижу Ребекку!

- Она называет себя Бекка, - сообщила я. - Видимо, Ребекка ей произносить еще трудновато.

- Бекка! Мне это нравится, необычное имя. Вообще мне кажется, что у тебя будет необычный ребенок, Анжелет! Ты и сама достаточно необычна.

Как прекрасно оказаться здесь вновь! Я никогда не забуду все, что для меня сделала ваша семья.

Теперь это твоя семья, - сказала я. - Ты вошла в нее через брак, но и до этого почти была ее членом.

Такое чувство, что я возвращаюсь домой! Мать с радостью встретила ее.

- А ты помнишь, как шила нам платья? Меня так и подмывает использовать тебя, пока ты у нас в гостях!

- Я с удовольствием соглашусь! - заявила Грейс. - Тогда наверняка почувствую себя совсем как дома.

- Ты всегда должна чувствовать себя здесь как дома, - сказала мать.

Грейс выразила восхищение красотой, обаянием и умом Ребекки, что очень понравилось мне. Ребекке Грейс тоже понравилась.

***

Мы с удовольствием выслушали последние известия из Лондона.

- В нашем кругу постоянно говорят о политике, - говорила Грейс. - Как много было шума, когда умер Палмерстон, этого никто не ожидал! Правда, ему было почти восемьдесят, но ему было ни за что не дать этих лет, до самого конца он был крепким стариком. Люди обычно стояли возле Кембридж-хауса на Пиккадилли, дожидаясь, когда он выйдет в своем элегантном костюме и на своей серой лошади отправится на Роу. Все любили этого старого грешника: до самого конца он заглядывался на женщин, и это всем нравилось, его называли добрым старым Пэмом. Он сохранял здравый ум и бодрость и, умирая, говорят, заявил: "Умереть? Я? Вот уж последнее, чего вы от меня дождетесь!" Королева очень расстроилась, хотя он никогда не был ее любимцем. Его заменил лорд Рассел, но ненадолго. Как только старый Пэм умер, либералы потеряли популярность, и теперь премьером вновь стал лорд Дерби. Это, конечно, на пользу Мэтью.

- Сложная игра - политика, - сказала мать. - В ней все постоянно меняется.

- Поэтому-то она так и интересна! - ответила Грейс.

- Мы кое-что здесь слышали.., даже здесь.., о Бенджамине Дизраели.

- О да, это будущая звезда! - воскликнула Грейс. - А возможно, и не будущая: он уже появился на политическом небосклоне. Мы еще много услышим о нем, ему удалось очаровать королеву, что само по себе удивительно. Вряд ли кто-нибудь мог предположить, что ей понравятся жирные черные космы!

- Вряд ли такое могло понравиться принцу-консорту! - заметила я.

- А как она чувствует себя после его смерти? поинтересовался отец.

Я заметила, как мать бросила на него испепеляющий взгляд. Это значило: совершенно неуместно говорить о покойных мужьях в присутствии Анжелет. Он понял ее и сконфузился.

- Похоже, она упивается своей скорбью, - ответила Грейс и сменила предмет разговора.

***

Ребекка проявила особую благосклонность к одной из горничных. Та была молода, но умела обращаться с детьми. Звали ее Энни. Мать заявила, что, по ее мнению, Энни должна помогать мне присматривать за ребенком, пока мы не примем окончательное решение относительно няни Кроссли. Я хорошо помнила ее: превосходно справляется со своим делом, но любит командовать в детской, а мне не хотелось делить с кем-то мою дочь.

Таким образом, приглашение Энни в помощь мне казалось идеальным решением, тем более, что она понравилась Ребекке.

***

Я никогда не забуду этот день. Мне пришлось пережить, пожалуй, самые горестные часы в своей жизни.

Мы с Грейс отправились на верховую прогулку. Грейс хотела съездить на пустошь. В это время года там было очень красиво: цвел утесник, и воздух был замечательным. Энни осталась присмотреть за Ребеккой и сказала, что они погуляют.

Когда мы вернулись домой, там царила страшная суматоха. Узнав о случившемся, я похолодела от ужаса: Ребекка пропала!

Энни заливалась слезами: они прогуливались, смеялись и болтали, когда Энни вдруг споткнулась о камень, упала и ударилась головой. Она показала нам грязные кровоточащие ладони.

- Я от этого потеряла сознание, - говорила она, - а когда пришла в себя, Бекки не было!

Где?! - закричала я. Мать обняла меня.

- Ее уже ищут, она не могла никуда деться.

- Когда это случилось?

- Примерно час назад... Возле дороги.., неподалеку от дома Черри.

- Там ищут, - успокоила меня мать. - Ищут везде.

Вмешалась Грейс:

- Мы тоже поищем, пошли, Анжелет, она не могла уйти далеко.

- Одна!

Она же совсем крошка!

- Бекка очень сообразительна. Возможно, она сама отправилась домой?

- Мы тоже так подумали, - сказала мать, - вот почему я и жду здесь.

Мы отправились верхом к дому Черри. По пути мы встретили отца, в его глазах читалось отчаяние. Мне стало дурно от страха.

- Мы там уже были: никаких следов...

- Ничего, мы взглянем еще раз, - ответила Грейс.

Мы ехали, и с каждой минутой мой страх усиливался. В голове у меня кружили самые разные предположения. Куда дочь могла отправиться? Ей никогда не говорили, чтобы она не ходила одна, просто потому, что она никогда не оставалась без надзора.

Предположим, кто-нибудь похитил ее. Цыгане? Никаких цыган поблизости не было. И тут страх сжал мое горло. Пруд!

- Поворачиваем, - сказала я Грейс.

- Куда ты собираешься?

- Пруд... - пробормотала я.

- Пруд! - как эхо откликнулась она, и в ее голосе я услышала страх.

Грейс молчала. Моя лошадь перешла на легкий галоп. Мы свернули с дороги, и впереди показался пруд.., мерцающий, зловещий. Пустив лошадь шагом, я доехала до самой воды, и там в глаза мне бросилась небольшая сумочка из синего шелка, вышитая, с ручкой из цепочки. Я узнала ее: она висела на рождественской елке как подарок. Подарок достался Ребекке, и она везде таскала с собой эту сумочку. Не могу описать тот ужас, с которым я смотрела на эту маленькую сумочку.

Я глянула на пруд. "Это возмездие! - истерически думала я. - Мы сбросили туда тело этого мужчины, а теперь пруд забрал моего ребенка!"

Наверное, я бросилась бы в воду, но Грейс удержала меня.

- Что это? - спросила она.

- Сумочка Ребекки!

- Ты уверена? Я кивнула.

- Это может значить только одно...

Я взглянула на темную зловещую воду. Грейс сказала:

- Давай возвращаться домой! Нужно рассказать о том, что мы обнаружили...

- Бекка! - бессмысленно позвала я. - Вернись ко мне, Бекка!

Эхо насмешливо ответило мне откуда-то из ив, нависавших над водой, плакучих ив, оплакивающих Ребекку. Но. Грейс была права: мы ничего не могли поделать. Нужно было вызывать помощь. Пруд прочешут, но, что бы мы ни делали, здесь уже ничто не поможет.

Я плохо помню происходившее. Слышала, как Грейс что-то объясняет, и наступило замешательство. Потом отец поехал куда-то с группой мужчин. Я слышала, как они переговариваются: они собирались "прочесать" пруд.

***

Настала дочь. Мужчины еще не вернулись. Возле меня сидели мать и Грейс. Никогда не забуду, как выглядели их лица в свете факела - выражение полной безнадежности.

На сердце у меня было тяжело Где-то в глубине души была еще одна мысль: "Неизвестно, найдут ли ее, но его найдут наверняка!"

Ребекку не нашли, но труд оказался не напрасным. У самого берега, на мелком месте, нашли мужские золотые часы и цепочку. Кроме этого, нашли останки какого-то человека. Они слишком долго пролежали в воде, чтобы их можно было опознать, но представители властей приехали и забрали их, вместе с часами, которые, похоже, вызвали их интерес.

Я лишь наполовину осознавала происходящее, я думала о своем ребенке. Пока существовала надежда: по крайней мере она не утонула.

Мать обнимала меня. Грейс сидела рядом, сочувственно глядя на меня.

- Бекка вернется, - говорила мать. - Она могла заблудиться и где-нибудь уснуть...

Мысль о том, что дочь находится где-то одна, испуганная, не в состоянии найти дорогу домой, была ужасна, но это было менее ужасно, чем возможность, что она лежит на дне этого ужасного пруда.

Я не могла оставаться в доме, мне обязательно нужно было отправиться на поиски, и ноги, казалось, сами собой вновь привели меня к пруду. Грейс настояла на том, что пойдет вместе со мной.

- Она должна быть здесь, мы нашли ее сумочку. Бекка! - закричала я, и мой крик возвратился ко мне эхом.

А потом я услышала это: отчетливый звук колоколов, исходящий, казалось, из глубины пруда. Должно быть, это снилось мне? Они предвещали несчастье, а я могла думать лишь о своем ребенке.

Я взглянула на Грейс: она тоже слушала их, удивленно озираясь. Затем она неожиданно сорвалась с места и побежала вдоль берега пруда к зарослям кустов. Я услышала ее крик, она вытаскивала кого-то из кустов. Это была Дженни Стаббс. В руке она держала детскую игрушку - два колокольчика на палке, которые и звенели.

- Вот они - колокола! - воскликнула Грейс. Дженни пыталась вырваться, но Грейс крепко держала ее. Я подошла ближе и сказала:

- Значит, это ты выкидывала эти шутки с колоколами, Дженни?

Она исподлобья взглянула на меня.

- Моего папу ни разу не поймали, никогда!

Он звенел ими, когда сюда приходили люди и мешали нам.

Грейс забрала у Дженни игрушку и встряхнула ее.

- Значит, вот они какие - колокола Святого Бра-нока! - произнесла она.

- Почему ты хотела, чтобы мы ушли отсюда, Дженни? - спросила я.

- Здесь сперва их много было! - сказала она. - Все здесь собрались, возле пруда, а теперь вы пришли... Я подумала, что вы хотите забрать ее у меня!

Мое сердце бешено заколотилось.

- Забрать ее, Дженни? А кого, ты думаешь, мы хотели у тебя забрать?

- Ее, Дейси.

- Твою дочку?

Она кивнула.

- Она вернулась!

- А где она? - выдавила я из себя.

Она посмотрела на меня хитрым взглядом. Я не стала продолжать разговор: что было сил, я бросилась к ее домику. Дверь была заперта, я стала колотить в нее. Я услышала детские шаги, и меня охватило облегчение: я их узнала!

- Бекка! - закричала я.

- Мама! Мама! Я хочу домой! Мне уже здесь надоело!

- Открой дверь, Дженни, дай мне ключ!

Она сдалась и вручила мне ключ. Я открыла дверь, и Ребекка оказалась в моих объятиях.

Нам удалось выудить кое-какие подробности из Ребекки. Когда Энни осталась лежать у дороги, она решила пойти погулять, увидела Дженни, а Дженни взяла ее за руку и сказала, что отведет домой. Дженни сказала, что ее зовут не Бекка, а Дейси, и что ее дом не там, где она думала, а совсем в другом месте. Она не испугалась, Дженни хорошая. Она дала ей молока и сказала, что она должна лечь в постель рядом с Дженни. Она не возражала, пока ей не надоела эта игра.

Все были вне себя от радости, но мы с матерью очень жалели Дженни.

- Бедняжка! - сказала мать. - Она решила, что действительно нашла свою дочку! Она на самом деле очень больна! Я хочу попросить Гренделлов подержать ее у себя: миссис Гренделл хороший человек, а Дженни часто у нее работала.

Гренделлы были фермерами, арендовавшими землю на территории Кадора, добрые, честные, трудолюбивые люди, на которых наверняка можно было положиться.

- Никто не сможет позаботиться о ней лучше! - говорила мать. - Нельзя осуждать Дженни за то, что она сделала: она не собиралась причинить ребенку вред и заботилась о Ребекке все время, пока та была с ней!

К ней нужно отнестись помягче.

Я потребовала, чтобы кроватку Ребекки перенесли в мою комнату. Это приключение не принесло ей никакого вреда, но она хотела побыть со мной. Мне хотелось того же самого - я должна быть уверенной в том, что дочь в безопасности и совершенно здорова.

***

В газетах Бодмина сообщалось о находках в пруду.

На цепочке и часах, найденных там, были инициалы: "МД" и "ВБ". Они были не выгравированы, а, казалось, просто нацарапаны. Читателям напоминали о событии, имевшем место много лет назад. Некий человек был арестован по обвинению в особо мерзком убийстве: он обесчестил и убил девочку. Вскоре он должен был предстать перед судом, но сумел бежать из тюрьмы. Его смогли проследить до района Полдери, но, несмотря на тщательные поиски, так и не обнаружили. В конце концов решили, что ему удалось бежать из страны.

Он пролежал в воде так долго, что опознание останков было почти невозможно произвести, однако определенные факты указывали на то, что это был тот самый человек. На часах стояли инициалы "МД": его звали Мервин Данкарри. Инициалы "ВБ", должно быть, принадлежали человеку, к которому он питал особые чувства. Трудно понять, каким образом у бежавшего заключенного могли оказаться такие часы: пока он находился в тюрьме, их у него наверняка не было, но его тюремная одежда была найдена на Бодминской пустоши, так что он явно сумел получить помощь от кого-то извне. Впрочем, можно было предположить, что он украл одежду, а вместе с ней и часы, и лишь потом нацарапал на них эти инициалы. Полиция считала, что на основании этого можно считать его личность установленной. Каким образом часы оказались на мелком месте, в то время как он лежал в глубине пруда, - оставалось загадкой, но полиция была почти убеждена в том, что останки человека, обнаруженного в пруду Святого Бранока, принадлежали Мервину Данкарри, хотя дело об убийстве так и не было закрыто.

***

Мне показалось, что Грейс очень потряс этот случай. Я предположила, что она подумала о Ребекке, прогуливавшейся там в одиночестве, в то время как на свете существуют такие ужасные люди.

Несколькими днями позже, когда мы вместе с ней ехали верхом, ей захотелось спуститься к берегу моря. Мы проскакали галопом до лодочного сарая, там она остановила лошадь и сказала:

- Давай привяжем лошадей и немножко погуляем пешком.

Прогуливаясь, она задумчиво сказала:

- Я все время думаю об этом человеке в пруду... На эту тему мне не хотелось говорить, и без того мне было трудно избавиться от мыслей о нем после этой находки в пруду. Я сказала:

- Мне не хотелось бы слишком задерживаться! Я не могу теперь положиться на Энни в делах, связанных с Ребеккой.

- Как раз теперь-то она будет вдвойне внимательной, да и другие сейчас не спускают с ребенка глаз. А ты не думаешь об этом человеке? Я очень хорошо помню, когда это произошло. Тогда здесь гостил молодой человек...

- Ты имеешь в виду... Бен?

- Да, Бен. Ты помнишь, у тебя еще было кольцо?..

- Да, - тихо ответила я.

- На нем были инициалы "МД" и еще две буквы рядом, по-моему, "ВБ", те же самые, что на найденных часах. Ведь ты нашла это кольцо, не так ли?

Я кивнула.

Где, Анжелет?

- Это.., это когда со мной произошел несчастный случай...

- Здесь, на берегу.., возле лодочного сарая? Я промолчала.

- Странно все это! - сказала Грейс. - Часы оказались в пруду, а кольцо здесь, возле лодочного сарая? Зачем бы ему приходить сюда и терять здесь кольцо, а затем отправляться к пруду и тонуть там? Что ты об этом думаешь, Анжелет?

- Все это очень загадочно...

- Покажи мне место, где ты нашла кольцо.

- Я не помню, плохо помню.

Грейс, нам пора! Она положила руку мне на плечо.

- Анжелет, - она держала меня очень крепко и смотрела прямо в глаза. Ведь ты что-то знаешь, не так ли? Что-то об этом человеке! Ты помнишь: с тобой был несчастный случай, ты была тогда здесь, на берегу, нашла это кольцо...

- Все это было очень давно, я не помню!

- Анжелет, мне кажется, что ты помнишь!

Дело обстояло не так, верно?

Я почувствовала, что оказалась в ловушке, и вновь появилось то же самое безудержное стремление, которое охватило меня тогда, с Джервисом: мне хотелось говорить и объяснять. Я услышала, как произношу слова:

- Нет, все обстояло не так!

- У тебя возле этого пруда всегда появлялось особое чувство, не так ли?

- Откуда ты знаешь?

- Я наблюдала за тобой: при упоминании о нем с тобой что-то происходило. Что связывает тебя с этим прудом? Ты знала, что они найдут его там?

- Да! - воскликнула я. - Я действительно знала, потому что...

Грейс придвинулась ближе, в ее глазах блестело нескрываемое любопытство. Она еще крепче сжала мое плечо.

- Расскажи мне об этом! Расскажи, Анжелет, тебе станет легче, когда ты расскажешь.

Я прикрыла глаза и вновь увидела всю эту картину.

- Нам не следовало делать этого! Мы должны были вызвать туда людей, сообщить властям о том, что он мертв.

- Мертв? Кто?

- Этот человек, убийца...

- Ты видела его?

- Да, видела! Он собирался сделать со мной то же самое, что с той девочкой, но в последний момент появился Бен. Они начали драться. Мужчина упал и ударился головой о кусок старой стены: до этих раскопок там было почти ничего не видно, просто острый камень, скрывающийся в траве. Он проломил себе об этот камень голову и тут же умер. Мы с Беном сбросили его в пруд...

Она смотрела на меня. Я с трудом узнавала ее. На бледном лице огнем горели глаза.

- А кольцо? - спросила она.

- Оно валялось на берегу. Я подняла его, ни о чем не думая, положила в ящик и сразу же забыла о нем. Мне и в голову не могло прийти, что это его кольцо. А потом ты сказала, что оно тебе нравится, и я отдала его тебе.

- Понимаю, - медленно проговорила Грейс. - И все время, пока разыскивали его, вы знали, что он лежит мертвый на дне этого пруда?

Я промолчала.

Теперь я понимаю, как это произошло, - сказала она. - А кто еще знает об этом? Ты кому-нибудь говорила?

- Только Джервису!

- Джервису, - медленно повторила она. Грейс, ты думаешь, мы поступили плохо?

- Я думаю, вам не следовало прятать его тело. Теперь я тоже считаю, что это была ошибка, но тогда нам это показалось лучшим выходом из ситуации. Мы боялись, что у нас будут неприятности, что нас могут обвинить в убийстве... Нечто очень похожее случилось когда-то с моим дедушкой. Ты же знаешь, в драке погиб мужчина, пытавшийся напасть на девушку. Это сочли убийством и сослали деда в Австралию, на каторгу, на семь лет.

Это было давным-давно!

- Но не так уж давно. Наверное, мы действовали поспешно, но мы не знали, как нам лучше поступить. Мужчина был мертв, но в любом случае его повесили бы! Мы внушили себе, что ему лучше было умереть такой смертью.

- Но все это тяготило твою совесть, правда? Все эти годы?

Такие вещи невозможно забыть!

Я рада, что рассказала тебе об этом, Грейс.

- Да, я тоже рада...

На обратном пути мы почти не разговаривали, думая о человеке, тело которого пролежало все эти годы на дне пруда Святого Бранока.

***

Грейс вернулась в Лондон, и мне очень не хватало ее. Я начала ощущать постоянное беспокойство. Мне казалось, что меня уложили на огромную перину, тщательно укутав: временами, по-моему, родители забывали о том, что я уже не ребенок. Я чувствовала, что все глубже погружаюсь в какое-то забвение, поскольку все окружающие пытаются охранить меня от любых событий, считая, что они могут повредить мне. Они забыли о том, что я была замужем, что я путешествовала в Австралию и вела там очень нелегкую жизнь. Я поняла, что мне трудно приспособиться к тихой жизни провинциальной дамы, проживающей в самом дальнем углу Англии, - пусть даже в доме, где было проведено детство.

Мать, видимо, понимала мои чувства. Я была уверена в том, что они подолгу обсуждают мои дела с отцом. Они устроили несколько званых обедов, куда были приглашены молодые люди, - хотя они были не очень молодыми и большинство из них я знала с детства. Я понимала намерения своих родителей: они полагали, что я должна вновь выйти замуж, и пытались подыскать мне подходящего мужа. Я сообщила, что не собираюсь выходить замуж, а когда соберусь, то предпочту найти его сама. Они поняли, что я вижу насквозь их незатейливые хитрости. Слишком уж сильно они желали мне счастья, а я чувствовала себя скованной, замкнутой, именно потому, что на меня обращали слишком много внимания. Мне хотелось бы рассказать им про Бена и мои чувства к нему, но про это я ни с кем не могла поговорить.

***

Однажды к нам на чай заглянула миссис Пенкаррон. Она любила наносить нам такие краткие визиты. Кроме того, конечно, они приглашали нас на обеды в Пенкаррон Мэйнор, а мы их - в Кадор. Морвенна вместе с Пенкарронами состояла в заговоре, имевшем целью подыскать мужа для Анжелет. Меня это смешило и беспокоило.

В данном случае миссис Пенкаррон явилась к нам с новостями. Сидя в гостиной и медленно попивая чай, она сказала:

- Мы много говорили - Джошуа и я - про Джастина.

Я насторожилась и подумала: "Что же он там мог натворить?" Я представила себе карточный стол в столовой Пенкарронов. Кстати, они никогда не играли в карты, но я почему-то представила себе Джастина, покрасневшего, с виноватым видом, с тузом червей, торчащим из рукава.

- Он очень хороший молодой человек, очень умный, - сказала миссис Пенкаррон. - Мы так благодарны ему за все! Ему удалось сделать нашу Морвенну счастливой.

- Это, безусловно, так, - согласилась моя мать.

- Он по-настоящему любит ее и обожает юного Патрика.

- Ну, Патрик просто очаровательный.

Наша Ребекка льнет к нему, а у нее хороший вкус!

Миссис Пенкаррон улыбнулась.

- Поначалу я была, конечно, против, в общем-то, как и Джошуа, но он сказал, что мы не должны быть эгоистами, и он прав. Уже давным-давно, до того, как Морвенна вышла замуж, он говорил, что нам нужно завести себе офис в Лондоне. С деловой точки зрения это было бы очень полезно: маркетинг, экспорт и все такое прочее... Джошуа говорит, что отсюда трудно вести дела, и он начал подумывать о том, чтобы открыть там офис, поставив во главе его Джастина. Он сказал Джастину.., так, между делом. Видите ли, они смогут перебраться в Лондон. В конце концов, хотя это и далеко отсюда, существуют ведь железные дороги! А Джастин говорит, что они будут довольно часто приезжать сюда. Патрик, наверное, сможет жить у нас, поскольку в Лондоне они будут очень заняты, а деревенский воздух мальчику полезен! Придется, конечно, проделать кое-какую работу, но это пойдет на пользу делу... Теперь, конечно, когда есть член семьи, который может взять в руки дела этого офиса.

***

- Понимаю, - сказала моя мать. - Нам будет очень не хватать Морвенны, правда, Анжелет?

При этом она внимательно смотрела на меня, а после того как миссис Пенкаррон покинула нас, сказала:

- Я думаю, ты завидуешь Морвенне, потому что она едет в Лондон?

- Джастин будет доволен, - ответила я.

На этот раз мать воздержалась от дальнейших разговоров, но я знала, что они с отцом постоянно обсуждают мои дела, и задумалась, что опять у них на уме? Наконец, все прояснилось.

- Анжелет, я думаю, ты не возражала бы против поездки в Лондон. Должно быть, тебе здесь скучновато?

- Вовсе нет, просто...

- Я понимаю, - сейчас она думала про Джервиса. - Конечно, дорогая, то, что произошло с тобой, - трагично. К тому же ты так недолго была замужем. Все это, разумеется, очень беспокоит нас, но ты же знаешь, что и отец, и я всегда желали тебе только лучшего, так что оба мы пришли к заключению, что если тебе пойдет на пользу пребывание в Лондоне, то мы не станем упрекать тебя в том, что ты бросаешь нас. У тебя там есть дом, там дядя Питер и тетя Амарилис, Елена и Мэтью.., ну, в общем вся семья... Я почувствовала, что у меня поднимается настроение. Это обещало перемены и неожиданности, и мать, всегда тонко улавливающая мои настроения, поняла это.

- Значит, все улажено! - сказала она. - Ты можешь отправиться туда вместе с Морвенной и Джастином. Я напишу Амарилис: полагаю, ты можешь пожить у них, пока не приведут в порядок твой дом. Может быть, ты возьмешь с собой Энни, чтобы она помогла тебе присматривать за Ребеккой? Нам, конечно, будет очень недоставать тебя, но мы будем навещать вас, а ты в любой момент приезжай сюда!

Я обняла ее и крепко прижала к себе.

- Вы всегда там добры ко мне! Рассмеявшись, она ответила:

- А чего еще ты могла ожидать от нас? И я, и твой отец, и Джек больше всего хотим вновь увидеть тебя счастливой!

***

К нам зашла Морвенна. Она была очень довольна, что я еду вместе с ними.

- Я не очень-то хотела бы ехать в Лондон, Анжелет, - сказала она. Мне здесь нравится, а деревенский воздух, я думаю, Патрику ничто не заменит.

- В Лондоне есть чудесные парки, - напомнила я.

- Да, но это не то же самое. С другой стороны, Джастин очень доволен: конечно, какой из него провинциал! Знаешь, это просто превосходная мысль лондонский офис!

Милая Морвенна, она была расстроена. Ей хотелось продолжать жить незамысловатой провинциальной жизнью точно так же, как мне хотелось бежать от нее. Между тем, несомненно, она очень оживилась, узнав, что вместе с ними буду и я.

За несколько дней до отъезда пришло письмо от Амарилис:

"Мне так не терпится увидеть Анжелет и милую крошку Ребекку... Морвенну с Джастином тоже, разумеется. Так будет чудесно - собраться всем вместе! Мы уже взялись приводить в порядок дом Анжелет, но она, несомненно, может гостить у нас столько, сколько захочет, да она и сама об этом знает.

Кстати, кто бы мог подумать: Бен приехал на родину! Теперь он очень богатый человек. Питер оживился и, по-моему, страшно гордится им. Бен говорил, что не вернется домой до тех пор, пока не найдет много золота, и, клянусь Богом, он сдержал свое слово. Питер говорит, что Бену можно доверить любое сколь угодно крупное дело. Шахту свою он там продал. Я думаю, он "снял оттуда все сливки" и теперь навсегда намеревается обосноваться в Англии. "Хватит бродяжничать, - сказал он. - Я сыт этим по горло". Он купил себе красивый дом неподалеку от нас, но его дом побольше нашего. Похоже, он будет вести настоящую светскую жизнь, поскольку - что бы вы думали? - он собирается заняться политикой. Питер считает это весьма забавным. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы они оба были в одном лагере. Вы же знаете, что Питер поддерживает консерваторов, и Мэтью является весьма уважаемым членом консервативной фракции нашего парламента, однако Бен решил связать свою судьбу с либералами. Вы представляете, какие оживленные у нас теперь идут разговоры! Вообще, должна заметить, с момента его приезда жизнь у нас пошла значительно веселей. Такой уж человек этот Бен, в его обществе просто невозможно скучать.

Мне очень жаль его бедняжку жену. Милая Лиззи, она такое славное существо, сплошная доброта, но совершенно не приспособлена к здешней жизни. Я бы сказала, что она несколько простовата. Не думаю, что она будет здесь счастлива, хотя обожает Бена и очень гордится им. Но какое место она может занять в его грандиозных планах, я просто не знаю.

Елена может рассказать вам, что значит быть женой парламентария, но Елена входила в эту роль постепенно, да и Питер, конечно, очень многое сделал для того, чтобы, поддержать карьеру Мэтью. Он сделал бы это и для Бена, но тут есть сложность они ведь находятся, так сказать, по разные стороны баррикады.

Я радуюсь одному - тому, что Грейс очень привязалась к Лиззи, а Лиззи - к ней. Это очень хорошо, Грейс стала для нее чем-то вроде компаньонки и наставницы. Она помогает ей выбирать одежду, покупать вещи, в общем, поддерживает ее. По-моему, она становится просто незаменимой и для Лиззи, и для Бена. Бен, должно быть, очень благодарен ей за это. Да и самой Грейс это тоже только на пользу. Временами мне кажется, что она чувствует себя одинокой. Я-то всегда считала, что ей пора вновь выйти замуж. В конце концов Джонни погиб уже давно, Грейс достаточно долго была в трауре. Но пока, судя по всему, кандидатов в мужья у нее не было, так что подвернувшаяся возможность присматривать за Лиззи является благословением и для Грейс, и для Лиззи.

С нетерпением жду встречи с Анжелет и Ребеккой.

Любящая вас Амарилис."

В то время как мать читала вслух письмо, я уже думала про Бена, вернувшегося в Лондон и выполнившего свою клятву.

Меня беспокоила перспектива новой встречи с ним, но вскоре это чувство было подавлено ощущением радостного волнения.

Прибыв в Лондон, мы сначала отправились в дом на Вестминстерской площади, где нас тепло приняла тетя Амарилис. Ребекка и Патрик, получив свою порцию восхищенных оценок, было уложены в старой детской. Там поставили две кроватки рядом, так как Амарилис решила, что дети в чужом доме должны находиться вместе - на случай, если они проснутся ночью и испугаются.

С собой мы привезли Энни, а при Морвенне была Мэй, нянюшка Патрика. Возможно, подобрав нянюшек здесь, мы могли бы отправить наших назад, в Корнуолл. Джастин с Морвенной должны были провести здесь одну ночь, а я задержаться до тех пор, пока не будет готов мой дом.

Было так чудесно увидеть всех вместе, и я сразу же почувствовала себя лучше. Елена и Мэтью привезли с собой Джеффри, приехали Питеркин с Френсис, а как раз в тот момент, когда мы собирались сесть за стол, явились Бен с Лиззи.

Как только я увидела его, прекрасно выглядящего, с глазами, которые стали еще ярче на загоревшей до бронзового цвета коже, - я сказала себе, что, зная о его прибытии в Лондон, мне не следовало приезжать сюда. В Корнуолле я изо всех сил пыталась позабыть о нем, но здесь это окажется совершенно невозможным.

- Анжела, - сказал он, - как приятно встретить тебя здесь!

- Спасибо, что пришел, Бен. Ах, здесь и Лиззи! Как я рада видеть тебя, Лиззи.

Она застенчиво улыбнулась мне, и я расцеловала ее.

- Я не ожидала увидеть вас здесь так скоро!

- Я собирался вернуться при первой же возможности, - ответил Бен.

- Тетя Амарилис написала нам о том, что вы приехали.

- И ты решила взглянуть на меня?

- Ну, на самом деле я уже давно собиралась приехать.

О вашем возвращении я узнала всего несколько дней назад.

- Так или иначе - мы все вместе...

Мы уселись за стол. Дядя Питер, чьи виски стали серебриться еще больше, выглядел, как всегда, величественно и весьма молодо для своих лет. Он занял место во главе стола, раскланявшись со всеми. Тетя Амарилис - все с тем же добрым, совершенно лишенным морщин лицом, - заняла место на другом конце стола.

- Итак, вы решили организовать здесь офис? - сказал дядя Питер Джастину.

- Да, я начну этим заниматься с завтрашнего дня, - ответил Джастин.

- Я могу представить вас людям, которые могут оказаться полезными.

Милый дядя Питер - кто-то когда-то сказал, что он "держит по пальцу в каждом пироге", и это было правдой. Я вспомнила о том, что он сделал для нас с Джервисом, и подумала, что если даже он - старый греховодник, я все равно люблю его. Я была уверена в том, что он может оказать существенную помощь Джастину и, даже если узнает о слабости Джастина, не будет слишком строг к нему. Одной из самых положительных черт таких грешников, как дядя Питер, является их терпимость к слабостям других.

Питеркин и Френсис рассказали нам о работе их миссии, а Джеффри - о юриспруденции, которая должна была стать его профессией, однако в разговоре доминировали дядя Питер и Бен, а главной темой была политика.

Мне было очень любопытно слушать их. Мэтью покорно соглашался со всем, что говорил тесть, но Бен был не намерен уступать своему дедушке. Они придерживались противоположных мнений: дядя Питер превозносил достоинства Дизраели, сменившего лорда Дерби на посту премьер-министра, Бен связывал свои честолюбивые мечты с восходящей звездой Уильяма Гладстона.

- Дизраели внимательно прислушивается к королеве, - говорил Бен, - но сильным человеком в политике является Гладстон. Он станет премьер-министром, попомните мои слова, это время не за горами, и он продержится на посту долго. А кто такой этот Дизраели?

- Умнейший политический деятель нашего времени! - сообщил дядя Питер. - Королева понимает это и оказывает ему всяческую поддержку!

- Но правление в этой стране осуществляется отнюдь не только королевой! У нас существует избирательная система, и в конечном итоге все решает народ. Он твердо поддержит сильного человека, подобного Гладстону, а не такую ненадежную личность, как Дизраели.

- Но новый билль о реформе означает еще миллион новых избирателей, а билль Гладстона принесет лишь половину этого количества.

- В таком случае, - сказал Бен, - мы позаботимся о том, чтобы новые избиратели все проголосовали за нас.

- О нет! - воскликнул дядя Питер. - Это мы позаботимся о том, чтобы они проголосовали за нас.

Вот так они и продолжали горячо спорить, сохраняя взаимное уважение к друг другу.

Я нашла, что уже первый день пошел мне на пользу, и когда ночью я лежала в постели, я продолжала думать о Бене, живущем в собственном роскошном доме вместе с Лиззи, вряд ли выдавившей из себя хоть одно слово за весь вечер. Я задумалась, что нам всем готовит будущее?

***

Через неделю я поселилась в своем доме. Амарилис с Еленой помогли мне подобрать новых слуг и среди них - няню, которая должна была присматривать за Ребеккой. Мою дочурку очаровал Лондон, больше всего ей понравились парки. Ребекка полагала, что все любят ее, и поэтому сама любила всех; ей доставляла наслаждение жизнь, и она делилась этим чувством со всеми окружающими. Каждый день я благодарила Бога за то, что он дал мне ее. Внешне она была очень похожа на Джервиса, и характер у нее был тоже отцовский, что могло только радовать при условии, что в ней не появится пагубная страсть, которая была единственной отрицательной чертой Джервиса.

Морвенна тоже устроилась. Джастин был счастлив, а этого для нее было вполне достаточно. Дети же наши были готовы не расставаться друг с другом.

***

Однажды, вскоре после того, как я переехала, меня решил навестить Бен. Это было примерно около полудня. Энни повела Ребекку в гости к Морвенне. Девочка должна была провести первую половину дня с Патриком, а я собиралась совершить кое-какие покупки. Я уже готовилась выходить, когда Мэгги, моя горничная, вошла и сообщила, что какой-то джентльмен желает видеть меня.

- Он назвал свое имя? - спросила я.

- Да, мадам: мистер Лэнсдон.

Я ожидала увидеть дядю Питера.

- Бен! - ахнула я.

- Ну, не нужно так удивляться! Ты же знала, что я обязательно зайду навестить тебя. Просто чудесно, что мы смогли с тобой встретиться!

- Почему?

- Что за вопрос! Потому что больше всего на свете я желал видеть тебя - вот и весь ответ!

Я рассмеялась, стараясь вести себя непринужденно.

- Значит, золото кончилось, и ты вернулся?

- Я никогда и не собирался оставаться там! Нет, золото еще не кончилось, кое-что осталось...

- Но, конечно, уже не то, что было. Полагаю, твоя шахта стала такой же, как все остальные?

- Пожалуй, получше: кое-что я оставил другим.

- И за золото дали хорошую цену?

- Цену, которую покупатель счел возможным заплатить! Но я пришел говорить не о делах.

- А о чем ты решил поговорить?

- Мне просто хотелось побыть с тобой. Он шагнул ко мне, а я отступила назад.

- Ничто не изменилось! - сказала я.

- Да, полагаю, ничто не изменилось, - печально ответил он. - Мне очень не хватало тебя, я постоянно думал о тебе. Может быть, и ты вспоминала обо мне?

- Мне было о чем подумать.

- А теперь мы оба в Лондоне...

- Я не знала о том, что ты здесь, пока не решила приехать в Лондон.

- А если бы знала заранее, то могла бы изменить свои планы? Слушай, давай перестанем ходить вокруг и около! Я люблю тебя, Анжела! Я люблю тебя уже давно, с тех пор, когда ты была еще маленькой девочкой... Ну почему тебе было всего десять лет? Если бы все сложилось по-другому...

- Я не понимаю, на что ты жалуешься. Ты получил свою шахту! Если бы ты женился на мне, у тебя не было бы ничего этого.

- Тебе следовало уйти ко мне раньше... Мы вернулись бы домой вместе. Джервис дал бы тебе развод.

- Ты очень легко распоряжаешься чужими разводами!

- Теперь я понимаю, что быть с тобой, любить тебя - это для меня важнее всего на свете!

- Важнее золотой шахты?

- Да, я бы нашел какой-нибудь другой способ сделать состояние.., так, как это сделал мой дедушка. Я очень похож на него, у нас тот же образ мышления.

- В политике?

- Да, и в политике, неважно, что мы с ним в разных лагерях! Я не имею в виду точку зрения на какие-то вопросы, я имею в виду цели, то, как мы относимся к проблемам вообще. Несомненно, я являюсь его внуком! Давай поговорим о нас, Анжела! Все получилось не так, как мы хотели, мы оба оказались в невыгодной позиции, в то время как нам следовало быть вместе. Так уж случается в жизни. Но если ты не можешь получить полностью то, чего хочешь, ты вынужден довольствоваться хоть чем-то.

- Что ты имеешь в виду?

То, что мы любим друг друга! Мы оба здесь, так, как мы хотели, у нас не получается... Но почему бы не взять от жизни хоть что-то?

- Ты имеешь в виду тайную интрижку?

- Я имею в виду.., хоть что-то! Мы ведь не можем махнуть на себя рукой только оттого, что один из нас не свободен: вначале - ты, а теперь - я.

- А Лиззи?

- Ах, Лиззи... Она добрая невинная девочка! Я никогда не смогу бросить Лиззи. У меня есть чувство долга перед ней: я обещал ее отцу всегда заботиться о ней.

Твое обещание было частью той цены, которую тебе пришлось заплатить за золотую шахту?

Ты помнишь, давным-давно, когда мы с тобой были на пустоши, ты рассказала мне историю о людях, добывавших золото в оловянной шахте? Золото им показали какие-то маленькие человечки, и эти мужчины заключили сделку, обязавшись отдавать человечкам часть своего дохода, и обещание свое они держали. А когда их сыновья стали жульничать - золото исчезло!

Ты боишься, что если оставишь Лиззи, твое золото исчезнет? Но ты же покончил с золотом, у тебя теперь есть состояние.

- Я имею в виду, что если как-нибудь обижу ее, то потеряю что-то свое... Возможно, самоуважение?

- О, Бен, каким ты вдруг стал благородным!

- Знаешь, я раньше действительно не был таким, но постарайся понять мои чувства к Лиззи.

- Ты относишься к ней, как к какому-то талисману, как к нейкерам из шахты! Если ты оставишь ее, она сделает так, что тебя постигнет какое-нибудь несчастье...

Но твоя любовь к ней не столь глубока, чтобы ты не ввязался в унизительную любовную интрижку! . Унизительную для тебя, для меня, для Лиззи!

- Ты слишком драматизируешь! Ты ведь любишь меня, правда?

Я заколебалась.

- Я знаю, что ты не хочешь отвечать, потому что ответ на этот вопрос ясен: ты никогда не забывала обо мне!

- Мы вместе с тобой пережили ужасное испытание. Ты слышал о недавнем происшествии?

- Да, слышал: нашли часы и еще что-то с его инициалами. Должно быть, это было потрясением для тебя?

- Сначала я не ощущала ничего, кроме облегчения! Я боялась, что там найдут Ребекку: она пропала, и именно по этой причине стали обследовать пруд.

- Бедняжка Анжела! Какое ужасное испытание для тебя!

- Все это время она была в безопасности. Ее забрала некая женщина, у которой умер ребенок, а ей взбрело в голову, будто Ребекка - ее дочка.

Он обнял меня, и на несколько секунд я позволила себе роскошь прижаться головой к его груди. Тут же я отстранилась и сказала:

- Я полагаю, Бен, лучше всего нам не встречаться друг с другом.., наедине. Конечно, мы будет видеться в кругу семьи, этого достаточно.

- Для меня этого недостаточно! Я пожала плечами.

- В следующий вторник я даю званый обед. Ты ведь еще не видела мой дом? Обязательно приходи. Будут мой дедушка и Амарилис, конечно, Елена и Мэтью, ну, и друзья. Я надеюсь быть выдвинутым в качестве кандидата от округа Мэйнорли в графстве Эссекс. Мне нужно поближе познакомиться с кое-какими людьми.

Я понимающе улыбнулась.

Бен добавил:

- Надеюсь, там будут Питеркин и Френсис, но вообще, боюсь, что их не слишком интересуют подобные затеи.

- Но зато такие затеи очень интересуют тебя! сказала я. Родственники, преданно занимающиеся благотворительностью, и все такое прочее!

Он улыбнулся.

- Да, ты очень похож на дядю Питера! - сказала я.

- Большую помощь нам оказывает Грейс Хьюм, а Лиззи просто льнет к ней. Бедняжка Лиззи, она теряет здесь голову. Она уверена, что делает все не так, что она плохая хозяйка дома, но когда рядом с ней Грейс, то все для нее становится не таким ужасным.

Грейс всегда помогала нам, с тех пор как появилась.., много лет назад. Ты помнишь? Она была там, когда...

- Да, помню. Так вот, она помогает Лиззи подбирать одежду, прочие вещи... Она бывает у нас очень часто - всегда, когда готовится что-то важное, она приходит и останавливается у нас.

- Я рада, что Грейс оказалась так полезна вам. Со временем Лиззи привыкнет и сумеет стать достойной женой премьер-министра! Я полагаю, ты метишь именно на этот пост?

- Всегда хорошо метить повыше! Возможно, туда не попадешь, но уж куда-нибудь попадешь наверняка. Так мы увидимся во вторник?

- Я там буду.

- Я подумал, что стоит пригласить Джастина с Морвенной. Вместе вам будет лучше.

- Ты обо всем подумал!

Бен вдруг сделал шаг ко мне и взял за руку.

- Я не собираюсь отпускать тебя, ты же знаешь. Я найду какой-нибудь выход!

- Выхода нет, - ответила я. - Его просто не существует!

- Он всегда существует! - твердо сказал Бен.

***

Меня посетила Грейс. В ней произошли неуловимые изменения: ее походка стала более легкой, пружинистой, а вокруг нее, казалось, появилось сияние. Я подумала: "Неужели она влюбилась?"

Я вспомнила, что о ней писала тетя Амарилис. Она считала, что Грейс нужен муж, дело было только в том, чтобы найти подходящего кандидата. Нельзя было ожидать, что она будет вечно оплакивать Джонни.

Я ждала доверительного разговора, но его не последовало. Вместо этого Грейс заговорила о Лиззи.

- Такое милое существо! Я привязалась к ней сразу же, как только увидела.

- Бен сказал мне, что ты очень добра к ней.

- О, ты видела Бена?

Мне не хотелось рассказывать ей, что он приходил навестить меня, и я сказала:

- В тот вечер, когда мы приехали, он был на обеде.

Ах, да! Он очень выдержанный и спокойный, но временами ему бывает трудновато.

Ты имеешь в виду... Лиззи? Грейс кивнула. Я улыбнулась.

- Она принесла ему в приданое целое состояние!

- Я знаю, что ее отцу принадлежала земля, на которой Бен нашел золото. Лиззи это очень радует, она мне много рассказывала об этом. Она понятия не имеет, чего от нее здесь требуют, но она привыкает.., понемножку. Я делаю для нее все, что могу.

- Немало, насколько я знаю.

- Это Бен так сказал? - Да.

Грейс улыбнулась, явно довольная.

- Она очень старается, все это даже трогательно. Лиззи хочет быть достойной Бена.

- Конечно, он высоко метит! Ты имеешь в виду политику?

- Он относится к мужчинам, которые преуспевают во всем, но с женитьбой на Лиззи ему привалило счастье.

- Слушай, Анжелет, тебе не нравится Бен?

Я почувствовала, что на моем лице появляется кислая улыбка, но я попыталась непринужденно бросить реплику:

- Он умен, остроумен и все такое прочее...

- В твоих устах это звучит неодобрительно...

- Одобрять его или не одобрять - это не мое дело.

Вероятно, он счастлив, у него роскошный дом и блестящие перспективы. Чего еще может желать человек? Лиззи, конечно, - это совсем другое дело...

Грейс нахмурилась и внимательно взглянула на меня. Ты что-то очень разволновалась...

- Неужели?

Я этого не замечаю. Расскажи мне лучше, как у тебя дела. Чем ты все это время занималась?

- У меня маленький дом, но иногда там удается собрать интересную компанию. Старшие Лэнсдоны всегда очень хорошо относились ко мне, так же как Елена и Мэтью. Они приглашают меня в гости, где я знакомлюсь с разными людьми, и некоторых из них приглашаю к себе. Но с тех пор как приехали Бен с Лиззи, у меня слишком мало свободного времени!

- Бен говорит, что ты стала для Лиззи кем-то вроде дуэньи, - В самом деле? - Она удовлетворенно улыбнулась. - Но я же не могла позволить, чтобы это невинное существо растерялось в городских джунглях! Она ведь просто невинная овечка, а что касается одежды она даже не представляет, как тут люди одеваются! Тогда, за ужином, мне показалось, что Лиззи просто очаровательна!

- Моя заслуга, дорогая! Я осуществляю руководство, обучаю ее разговаривать с людьми: что она должна говорить, чем их можно заинтересовать... У Лиззи уже неплохо это получается! Да, кстати, никаких новостей о том мужчине и часах?

Нет, совершенно ничего...

- Я думаю, мы больше никогда о нем не услышим, и это к лучшему, ты согласна со мной?

Я была согласна, а про себя подумала: "Что-то с ней произошло. Интересно бы знать - что?"

***

Меня поразила роскошь в доме Бена. Дом дяди Питера тоже был богатым, но этот превосходил его.

Холл и площадка широкой лестницы, где стояли Бен и Лиззи, принимавшие гостей, были освещены канделябрами. Грейс стояла чуть в сторонке, как фрейлина.

Собралось около трех десятков гостей, большинство которых было хорошо известно в политических кругах Англии. Подошел дядя Питер и поцеловал мне руку.

- Что ты думаешь об этом мероприятии? - спросил он.

- Весьма впечатляюще! - ответила я.

- Сказать тебе правду? Я немножко завидую: Бен решил переплюнуть меня!

- Говорят, что Бен "пошел в старика"!

- Я жалею о том, что мы так поздно встретились! Измена в семейной жизни заставляет впоследствии о многом пожалеть! Полагаю, именно поэтому люди считают необходимым соблюдать вполне определенные нормы поведения: если ты соблюдаешь их - жизнь твоя течет мирно!

- А не показался бы такой образ жизни несколько скучноватым человеку с твоим темпераментом?

- Возможно, - согласился дядя, - но человеку, собирающемуся чего-нибудь добиться в жизни, я не посоветовал бы нарушать общепринятые условности!

- То есть, вести себя не так, как ты.., и Бен люди, достигшие такого успеха?

- Мы с ним похожи, мы не отступимся, а большинство отступается. Когда-то я слышал историю про Уолтера Рейли и королеву. Он нацарапал на оконном стекле алмазом: "Как хочется сюда забраться - как страшно было бы упасть".

Королева забрала у него алмаз и начертала ниже: "Тому, кто трусит, лучше и не пытаться". Взять и просто так испортить прекрасное окно! Но, возможно, ради такого случая это и стоило сделать?

- Но ты, дядюшка, никогда не боялся забираться высоко?

- О нет, надеюсь, что нет! Мне удалось в жизни совершить кое-какие опасные восхождения. Бен похож на меня. Гораздо больше, чем Питеркин или, скажем, Елена.

- Да, - согласилась я, - Должно быть, в молодости, дядя Питер, ты был очень привлекательным мужчиной!

Он рассмеялся.

- Из этого можно сделать вывод: ты считаешь Бена очень привлекательным, а меня уже нет?

- Я вовсе не это имела в виду: вы всегда будете привлекательны.., оба.

- Это напоминает мне одну цитату из нашего достопочтенного друга Дизраели: "Всем нравится лесть, но когда ты преподносишь ее королевскому величеству, то следует замешивать ее погуще". Не этим ли ты сейчас занимаешься, моя милая?

- Вовсе нет, хотя я всегда считала тебя королем этого семейства, так что в общем-то и относиться к тебе следует как к царственной особе. Но я сказала чистую правду, не имеющую ничего общего с твоим статусом!

- Ты милая девочка!

И очень напоминаешь мне свою бабушку! Ее смерть была для меня ударом. Такой ужасный конец столь яркой и привлекательной женщины, и такой молодой! Вот к нам идет моя прекрасная невестка Френсис. Пожалуй, я покину тебя, поскольку она настолько добропорядочная дама, что рядом с ней я ощущаю себя ужасным грешником!

К нам подошел Питеркин. Они с Френсис выразили мне радость по поводу встречи и спросили, надолго ли я собираюсь обосноваться в Лондоне.

- Это будет зависеть от различных обстоятельств, - ответила я. - У меня здесь есть дом, и я могла бы вести совершенно независимую жизнь, что очень приятно. Конечно, я не хочу сказать, что меня не устраивает гостеприимство дяди Питера и тети Амарилис.

- Я понимаю, что тебе хочется независимости, - сказала Френсис. - Ты могла бы как-нибудь зайти к нам в миссию?

- Я подумала, что если вы меня туда не пригласите, я сама приду.

- Мы в любой момент с радостью встретим тебя и можем даже дать какое-нибудь поручение!

- У нас там очень много дел, - объяснила Френсис, - особенно сейчас, когда мы расширили свою деятельность. Мы приобрели соседний дом, у нас теперь большие кухни, и мы каждый день раздаем голодным бесплатную похлебку, вкусную и питательную. Так что нам постоянно нужны помощники!

- Большинство людей, работающих у нас, - пояснил Питеркин, - верит в необходимость нашего дела, так что в основном это люди со средствами. Мы не можем себе позволить платить жалованье, и все деньги которые нам удается получить, идут на бедных! - Я знаю, что вы делаете просто чудеса!

- В основном это удается благодаря щедрости моего свекра, - заявила Френсис. - Он очень помогает нам, особенно когда наступает какой-нибудь политический кризис и нужно привлечь внимание к благотворительной деятельности нашей семьи! От этого Мэтью и выигрывает. А все, что Питеру нужно взамен, - чтобы мы сообщали, кто именно оказывает нам материальную помощь. Я говорю, что это очень умеренная плата!

Френсис постоянно цинично высказывалась о дяде Питере, и я знала, что за его действиями всегда кроются тайные мотивы, но ведь он действительно давал миссии солидные средства, и это было главным.

***

Обед был просто великолепным. Бен, сидевший во главе стола, направлял разговор в нужное русло любопытный, остроумный, затрагивающий важнейшие темы, в основном касающийся событий, происходящих в политических сферах. Много из присутствующих были, похоже, близко знакомы с "Дизи", мистером Гладстоном и даже с Ее Величеством. Многое говорили о королевском "оруженосце" Джоне Брауне, который, по мнению многих присутствующих, был более чем "оруженосцем". Обсуждали весьма скандальные карикатуры, появляющиеся на эту тему в прессе, и строили предположения относительно того, заставят ли эти слухи королеву выйти из пассивного состояния.

Я заметила, что Грейс участвует в разговорах и, похоже, разбирается в происходящем не хуже остальных. Лиззи, по-моему, не произнесла ни слова. Она сидела в противоположном от Бена конце стола хозяйка дома, на которую никто не обращал внимания. Временами казалось, что она вот-вот разрыдается, и я заметила, что она постоянно бросает взгляды в сторону Грейс, которая сидела неподалеку от нее. Однако Грейс включилась в оживленную беседу и совсем не обращала внимания на бедняжку Лиззи. Как мне хотелось быть поближе к ней и поговорить!

Я очень внимательно наблюдала за Беном. Он сидел во главе стола, уверенный в себе и в том, что вскоре станет членом парламента. Для этого ему нужно было лишь участвовать в выборах, и чувствовалось, что он убежден в победе.

Пару раз Бен перехватил мой взгляд и улыбнулся мне. Наверное, он догадывался, о чем я сейчас думаю. У меня вдруг появилось дурацкое чувство, что все происходящее организовано ради меня, чтобы напомнить мне о том, что он из тех людей, которые всегда выигрывают.

По окончании обеда дамы прошли в гостиную, оставив мужчин в столовой, куда подали портвейн. Наконец, мне удалось подойти к Лиззи и сказать ей:

- Вам хорошо удался обед, Лиззи!

Подошла Грейс.

- Ты хорошо справилась со всем, Лиззи! - сказала она.

- Правда?

- Конечно! С каждым разом все легче, верно? И как чудесно, что к нам пришла Анжелет!

- Вы ведь живете в провинции? - спросила Лиззи.

- Да, вместе с родителями.

- Там, должно быть, мило? Я надеюсь встретиться с нашей малышкой!

- О, Ребекку нельзя теперь называть малышкой, ей это не нравится. Она девочка и желает, чтобы все принимали это к сведению!

Лиззи радостно рассмеялась, и с ее лба исчезли морщинки озабоченности. Я сказала:

- К Патрику это тоже относится: он настоящий маленький мужчина! Они вместе играют, и им нравятся здешние парки. Я приведу их к вам в гости как-нибудь, можно?

- Ах, пожалуйста!

Пока мужчины были заняты делами, Лиззи проводила меня в свою спальню. Рядом была небольшая дамская гостиная, но она привела меня именно в свою комнату. Я поняла, что она хочет поговорить со мной наедине. В этой комнате ничто не говорило о присутствии Бена. "Значит, у них раздельные спальни?" подумала я.

Лиззи спросила:

- Это уже почти закончилось, правда? Ну, этот вечер?

- О да, вскоре мы разойдемся, и ваш чудный дом опять будет в вашем полном распоряжении!

- Я имела в виду не это.

Она пристально взглянула на меня и, неожиданно обняв, расплакалась.

- Ах, Лиззи, Лиззи, - забормотала я, - что с тобой? Моя милая, не плачь, а то у тебя покраснеют глаза, а ты ведь не хочешь, чтобы гости это заметили?

- О нет, нет!.. - Теперь она начала дрожать.

- В чем дело, Лиззи? - мягко спросила я.

- Мне.., я хочу домой, я здесь не справляюсь! Мне не нужно было приезжать сюда!

Ты имеешь в виду необходимость встречаться с этими людьми?

- Я не знаю, о чем с ними говорить! Грейс учит меня, иногда я что-нибудь говорю, но никогда не знаю, что делать потом! Я никогда не научусь, я просто не такая умная, как они. Я знаю, Бен жалеет о том, что женился на мне!

- Он это сказал? - резко спросила я.

Лиззи покачала головой.

- Я просто знаю...

- Он не.., не добр к тебе?

- Нет, он очень добрый, хороший, спокойный, но ему просто приходится быть спокойным. Ему нужно было жениться на Грейс!

Мне хотелось сказать: "Но Грейс не принесла бы в приданое золотую шахту!" Вместо этого я ответила:

- Он женился на тебе, Лиззи, поскольку хотел этого.

- Я думаю, его уговорил мой папа!

Бедняжка Лиззи! Я была переполнена жалостью к ней и почувствовала, что во мне вскипает ненависть к Бену. В тот день он обнаружил в ручье золото, сохранил это в тайне, попытался купить эту землю, а когда это не удалось, женился на Лиззи и бросил ее в жизнь, к которой она была совершенно не приспособлена.

- Знаешь, Лиззи, все это, связанное с приемами, светской болтовней, все это на самом деле неважно!

- О, все это, это же нужно Бену! Потому что он собирается стать членом парламента! Тогда мне будет еще хуже, этому я никогда не научусь. Я пробую, но я не умна... Я недостаточно умна для Бена!

- Знаешь, а мужчины и не любят умных женщин!

Лиззи удивленно взглянула на меня.

- Это так! - я начала развивать эту мысль. - Им нравится думать, что они сами очень умны! Я знаю некоторых умных женщин, которым приходится скрывать свой ум.., для того, чтобы они могли нравиться мужчинам!

Она покачала головой.

- Ты просто пытаешься утешить меня! Ах, Анжелет, мне так трудно! Я боюсь!

- Совершенно напрасно, Лиззи...

- Грейс очень добра ко мне, но она же здесь не все время. Она помогает мне, учит, что надевать и что говорить, но я все делаю не правильно! Я не сплю по ночам: лежу, думаю обо всем этом, и мне так хочется, чтобы я вернулась туда, чтобы был жив папа и чтобы ничего не менялось!

- Ах, Лиззи, напрасно! Ты замужем за Беном, ты видишь, как высоко его все ценят!

- Вот в этом-то и дело: мне не нужно было выходить замуж за Бена!

- Ну, Лиззи, теперь ты замужем и только подумай: без тебя у него не было бы всего этого! Ты принесла ему в приданое шахту, и он очень многим обязан тебе. Я уверена, что он это понимает. Ты любишь его?

Она кивнула.

- У меня есть Грейс, а теперь еще ты, и все равно мне лучше, когда я сплю! Грейс принесла мне что-то для того, чтобы я лучше засыпала.

- И что же именно?

- Я забыла название! Там на бутылочке написано, я покажу тебе.

Она открыла ящик и достала бутылочку.

- Лауданум, - ошеломленно прочитала я, "экстракт опиума"...

- Это хорошее лекарство, Анжелет: я от него засыпаю. Просто не нужно принимать больше, чем положено, а то станешь слишком сонной.

- Возможно, тебе нужно посоветоваться с доктором? Надо поговорить о приеме этого лекарства!

Лиззи поморщилась.

- Я не хочу этого делать, я же не больная!

Я просто волнуюсь и потому не могу уснуть.

От этого лекарства мне становится лучше: я все сплю и сплю, потом просыпаюсь, и утром все выглядит по-другому.

- Я все-таки не знаю, следует ли тебе принимать это, Лиззи? А Бен знает?

Она покачала головой.

- Ведь ты не расскажешь ему, правда?

Мне не хочется, чтобы он знал, что я беспокоюсь.

- Нет, я не скажу ему, но ты посоветуешься с доктором? Я знаю, что с лауданумом нужно обращаться очень осторожно...

- Хорошо, - согласилась она.

- Послушай, Лиззи, нам с тобой нужно почаще видеться. Нам есть о чем поговорить с тобой, нужно показать тебе Ребекку, Морвенна приведет своего Патрика...

- Пообещай мне это!

- Я обещаю, но и ты должна поговорить с доктором! А теперь, наверное, нам пора идти?

***

Когда мы вернулись в гостиную, там уже были и мужчины.

Некоторое время мы разговаривали, разделившись на небольшие группы. Я заметила, что Джастин о чем-то серьезно говорит с Грейс. Ко мне подошел Бен. Усевшись возле, он поинтересовался, нравится ли мне прием.

- Очень интересно, - ответила я.

- А мой дом тебе нравится?

- Мне кажется, он очень подходит для твоих целей.

- Буду считать, что ты одобряешь его. Как приятно видеть тебя здесь!

Ты не будешь избегать меня?

- Это будет зависеть от того, как станут развиваться события.

- Если мне удастся временами видеться с тобой, жизнь для меня станет более терпимой!

- А я думала, что она более чем терпима для тебя: ты просто символ успеха!

- Какой-то пустотой веет от этого успеха...

- Ты не ожидал этого, когда взвешивал свое золото? Ну, а теперь тебе предстоит взять штурмом парламентскую Англию!

- Ты слишком высокопарно выражаешься! Ты всегда была такой! - Бен придвинулся ко мне ближе.

- Веди себя сдержанней: люди могут заметить.

- Совершенно не представляю, как я могу скрыть свои чувства к тебе?

Тогда, учитывая сложившиеся обстоятельства, нам, пожалуй, лучше не встречаться!

- Возможно, не на людях, а где-нибудь.., наедине?

- Я не собираюсь затевать с тобой тайную любовную интрижку!

- Может, все-таки встретимся? Мы можем прогуляться по реке.., куда-нибудь, где можно поговорить...

Не обращая внимания на последнюю реплику, я сказала:

- Я разговаривала с Лиззи и, по-моему, она не слишком счастлива.

Бен промолчал.

- Честно ли было забрать у нее золотую шахту и бросить ее в такую среду, где она не может жить?

- Мы совместно владеем шахтой, - сказал Бен.

- А я считала, что собственность замужней женщины становится собственностью мужа. Что за вредный закон!

- Мне и в голову не приходило лишить Лиззи чего-то, что ей принадлежит. Я изо всех сил пытаюсь дать ей все, чего она желает.

- Я думаю, все, чего она желает, - это тихая провинциальная жизнь, что-нибудь похожее на ее жизнь до брака с тобой.

- Постепенно она привыкнет. Она была так довольна, когда узнала, что ты придешь к нам!

К нам подошла Грейс и села по другую сторону от Бена.

- Вечер оказался удачным! - сказала она. - Я искренне поздравляю вас, Бен!

- Вечер еще не закончен, - напомнил он.

- Нет, он действительно очень удачен! Я заметила, что лорда Лейзенби очень насмешили карикатуры на Ее Величество!

- Это естественно, он настроен антимонархически. Понятия не имею, почему он с его происхождением настроен таким образом, разве что из упрямства?

- Да, все это забавно, а взгляните на бедняжку Лиззи: она одна-одинешенька! Пойдем со мной, Анжелет, следует позаботиться о ней.

- Да, - согласилась я, и мы встали.

Бен с сожалением взглянул на меня, я как будто не заметила этого, и мы с Грейс пошли чем-нибудь занять Лиззи. Она была очень признательна нам, и весь остаток вечера мы провели с ней.

***

Вернувшись домой, я ощутила некоторую приподнятость, смешанную с грустью. Меня совершенно очаровала личность Бена. Какое наслаждение доставляло бы мне помогать ему в его политических баталиях! Говорили, что Мэри-Энн Дизраели была идеальной женой для своего мужа. Сам он заявлял, что действительно женился на ней ради денег, но если бы он вторично стал перед таким выбором, то женился бы на ней вновь - по любви! Возможно, когда-нибудь все так обернется и у них с Лиззи? Миссис Дизраели всегда поджидала своего мужа, возвращавшегося из палаты общин, и как бы поздно он ни вернулся, она подавала ему холодный ужин. "Моя дорогая, - так он, якобы, заявлял, - ты ведешь себя скорее как любовница, чем как жена!" Он был очарователен в своем цинизме, но Лиззи, пожалуй, не похожа на Мэри-Энн Дизраели...

Меня очень опечалила ситуация, сложившаяся в их Доме, которую я смогла оценить сегодня вечером, и не только оттого, что поняла, чего именно я лишена. Бедняжка Лиззи, она никогда не сможет измениться! Глядя в ее ясные голубые глаза, я видела, как она борется с собой. Грейс относилась к ней чрезвычайно заботливо, но Грейс не могла находиться возле нее постоянно... Сегодня вечером это было ясно видно.

Я размышляла - что же может произойти дальше? Было совершенно несомненно, что Бен преуспеет в своих намерениях, а "когда он заберется на самую верхушку намазанного салом шеста" - еще одна аллюзия Дизраели! каким образом Лиззи будет помогать ему поддерживать достигнутое положение? Как должен чувствовать себя выдающийся политик, если его жена более уместна на австралийских золотых россыпях, чем в роскошном английском особняке своего мужа?

ФАННИ

Детям нравилось быть вместе. Мы устроили так, что в один день Ребекка приходила в дом Картрайтов, а на следующий день Патрик приходил к нам. Это давало нам с Морвенной возможность заняться другими делами, с которыми в другом случае было бы трудно управиться, поскольку мы не хотели оставлять своих детей целиком на попечение слуг.

В один из таких свободных дней я решила принять приглашение Френсис с Питеркином и посетить, наконец, их миссию. Когда я сообщила об этом Елене, она сказала, что это должно показаться мне любопытным, но, пожалуй, несколько тягостным, потому что многие даже не представляют, какие страдания испытывают их ближние. Мэтью хорошо знал об этом и не раз делился своими переживаниями с ней. Он многое узнал, собирая материал для своих книг, а Френсис и Питеркин могли порассказать немало душераздирающих историй.

Елена сказала, что отведет меня туда утром, а затем пришлет экипаж, чтобы отвезти меня домой. Я заявила, что этого делать не нужно, ведь я вполне могу нанять кеб.

- Возможно, на кебе ты и доедешь туда, но я очень сомневаюсь в том, что ты сможешь таким же образом оттуда выехать.

Итак, я отправилась туда утром, и чем дальше продвигался экипаж в восточном направлении, тем больше поражали меня перемены в городском пейзаже. Улицы Лондона всегда интересовали меня, поскольку были полны жизни. В том городском районе, который я знала лучше всего, дома были большими, красивыми, а обилие садов и парков заставляло вспомнить о сельских пейзажах. Роу, Серпентайн, дворец, где королева провела детство, все это радовало глаз, но каким контрастом по сравнению со всем этим казались улицы, по которым мы ехали! Жизни на этих улицах было, пожалуй, еще больше: везде стоял страшный шум, люди здесь, похоже, не разговаривали, а кричали. Мы ехали по главной улице, но я заглядывала и в боковые улочки. Я видела чумазых босоногих детишек; я видела лотки, на которых было вывалено все, что можно себе представить, - от громадных ящиков до липучки от мух. Женщины торговали булавками и иголками, мужчины - горячими пирогами; мужчины, сидевшие прямо на тротуаре, склонялись над досками, видимо, играя в какую-то азартную игру; уличные певцы вовсю старались проявить свои способности. Повсюду стояли шум и гам.

***

Миссия располагалась в высоком здании, построенном еще в те времена, когда этот район считался сравнительно зажиточным.

Дверь была открыта, и я вошла в большой холл. В нем не было мебели, кроме стола со стулом. На столе лежал колокольчик, в который я и позвонила. Тут же появилась молодая женщина. Она была высокой, с неприбранными волосами и в какой-то неуклюжей одежде.

Пока она не заговорила, я считала ее служанкой.

- Ах, здравствуйте! Вы, конечно, миссис Мэндвилл? Френсис сказала, что вы должны прийти, она сейчас на кухне. Вскоре мы должны открывать, но немного запаздываем. Кстати, меня зовут Джессика Кейри.

Я поблагодарила ее. Она, улыбнувшись, пошла вперед, а я последовала за ней. Откуда-то потянуло запахом пищи.

Мы спустились по ступенькам в просторное помещение, где была большая плита. На ней стояли несколько огромных котлов, а на столе - ряд деревянных чашек.

Тут же находилась сама Френсис, тоже в несуразной одежде, раскрасневшаяся, отдававшая указания хорошо знакомым мне резким тоном. Заметив меня, она улыбнулась.

- Приветствую тебя! Мы слегка запаздываем: люди будут через полчаса. Нужно доставить наверх эти чашки. Ты не согласишься помочь нам?

- Конечно! Куда нести?

Джессика Кейри взяла стопку чашек и сказала:

- Я покажу дорогу.

Я нагрузилась и пошла вслед за ней. Поднявшись по лестнице, мы оказались в комнате с длинным деревянным столом, на котором стояли несколько металлических решеток. Я поняла, что на эти решетки ставят котлы. Возле них лежали несколько больших черпаков.

- Мы обслуживаем здесь, - пояснила Джессика. - Это удобно: дверь открывается прямо на улицу, и люди заходят через нее сюда. Сейчас самая горячая пора дня: обеденное время. Френсис говорит, что мы должны заботиться об их телах так же, как об их душах, - она рассмеялась. - Я рада, что вы пришли, нам нужны помощники.

Поставив чашки на стол, мы отправились вниз за остальными.

- В этом я положусь на вас! - сказала Джессика. - Вы нам поможете. Если вы доставите наверх эти чашки и поможете разлить похлебку... Люди явятся сюда в одиннадцать тридцать, к этому времени все должно быть готово, а то начнется хаос! Похоже, их с каждым днем становится все больше, больше приходится готовить. Френсис очень расстраивается, если у нас кончается пища и приходится кому-нибудь отказывать!

Я подумала, что меня странно принимают здесь: Френсис так искренне желала, чтобы я пришла сюда. Однако теперь я поняла, что она действительно трудится здесь на совесть. Амарилис всегда говорила, что они с Питеркином работают тут с полной отдачей.

Я бегала вверх и вниз с деревянными чашками и успела поставить их, по-моему, более чем достаточно, когда открылась дверь и с улицы вошел какой-то мужчина.

Я уже собиралась сказать ему, что мы не вполне готовы, когда вдруг поняла, что он, скорее всего, явился сюда не за бесплатной похлебкой. Он был очень аккуратно одет, и вообще в нем чувствовалось достоинство. Я заметила на его лице довольно печальное выражение, которое, впрочем, изменилось, когда он улыбнулся.

- Доброе утро, - сказал он. - Мы раньше не встречались?

Я удивилась - почему мы должны встречаться раньше? Потом мне пришло в голову, что он, должно быть, частый посетитель миссии и является одним из ее многочисленных добровольных помощников.

- Меня зовут Тимоти Рэнсон.

- Очень приятно, а я - Анжелет Мэндвилл.

- Френсис упоминала о вас. Полагаю, вы в родстве с Питеркином?

- Да, у нас довольно запутанные родственные отношения, но это неважно.

- Вы уже бывали здесь раньше?

- Нет, первый раз.

- И вас заставили разносить чашки?

- Похоже, все очень заняты, а это нужно было доставить сюда...

- Ах, да, утренняя похлебка! Я помогу вам. Когда мы вместе с ним пришли на кухню, сразу несколько человек воскликнули: "Привет, Тим! Опаздываешь!"

Вскоре мы доставили наверх все чашки. Тим сказал:

- Вместе, пожалуй, веселей?

- Пожалуй, что так. Вы здесь часто помогаете?

- Да, довольно часто. По-моему, Френсис и Питеркин делают здесь очень важную работу!

- Да, об этом все говорят.

- А вы пришли, чтобы убедиться в этом своими глазами?

Кто-то крикнул снизу: "Тим! Нужен сильный мужчина, чтобы отнести котлы!"

***

Это было странное утро. Я стояла возле стола с другими людьми, среди которых был и Тимоти Рэнсон, и разливала похлебку. Печальное это было зрелище: видеть эти жадные руки, тянущиеся к мискам, наблюдать за тем, как люди давятся этой похлебкой. Они были оборванными, грязными и голодными. Это одновременно заставляло и печалиться, и сердиться. Больше всего меня растрогал вид детей. Я подумала о наших детях, о Патрике, которому иногда насильно приходилось скармливать еду, приправляя ее разными историями: "...и рыбак поймал еще одну маленькую рыбку, чтобы накормить ею свою семью, и вложил ее в рот самого младшенького, а потом тому, кто постарше..." и так далее, пока он в конце концов не съедал все, что положено.

Наконец, утренняя похлебка закончилась, но всем досталось по порции. Тимоти Рэнсон сказал мне:

- Не нужно слишком близко к сердцу принимать все это! Мы, по крайней мере, пытаемся что-то делать. Поначалу это, конечно, производит тяжелое впечатление Здесь есть многое, что способно расстроить, - вещи, о существовании которых вы и не подозревали... А теперь и мы можем немножко подкрепиться! Скромная еда: хлеб с сыром и стаканчик сидра. Если нам повезет, то мы сможем перекусить и еще полчасика отдохнуть!

В этот момент появилась Френсис. Она тут же подошла к нам.

- Здравствуй, Анжелет! Очень рада видеть тебя! Извини, я была так занята! Что за утро! Я уж думала, что мы не успеем вовремя встретить голодную орду! Тим, я вижу, ты показываешь Анжелет, что к чему? Это хорошо! - Она улыбнулась мне. - По вечерам мы вместе ужинаем и за едой обсуждаем события, которые произошли днем. Тебе стоило бы поприсутствовать! Ладно, поговорим позже, у меня неприятности с Фанни...

- Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Тимоти.

- Не нужно, этим уже занимаются. Просто не знаю, что делать с этим ребенком? Я приду позже, Анжелет, если смогу.

***

Странно было это - сидеть в маленькой комнатушке с мужчиной, которого я видела первый раз в жизни, есть горячий хлеб с хрустящей корочкой, откусывать сыр и запивать все это сидром.

- Должен признаться, кое-что о вас я знаю, - сказал Тим. - Я слышал о вашем муже, в свое время об этом писали в газетах. Вот тогда я и узнал, что вы родственница Питеркина. Мне очень жаль: это была ужасная трагедия.

Теперь все в прошлом, - сказала я.

- Ваш муж был героем! Вы должны гордиться им! Я кивнула.

- Простите, - продолжал он, - мне не следовало говорить об этом! Вы собираетесь здесь работать?

- О нет, это невозможно! У меня дочь, ей всего четыре года. Я явилась сюда, оставив ее у друзей.

Тим, казалось, расстроился.

- Но я еще приду, - добавила я, - когда появится возможность...

- Здесь бывает очень тяжело! - сказал Тим. - Поначалу все кажется странным и может расстроить. Потом привыкаешь, начинаешь понимать, что это вовсе не доблесть - расстраиваться, ахать, покачивая головой, и ничего не делать. Здесь становишься более зрелым! Френсис, пожалуй, самая чудесная женщина из всех, кого я знаю.

Вместо того чтобы сидеть и разглагольствовать о неравенстве, она пытается что-то делать на практике. Конечно, я понимаю, что все не могут заниматься этим. У Френсис есть свои доходы, как и у Питеркина. У них "добрая упряжка", счастливый брак, который можно было бы назвать совершенным, если бы еще у них были дети... Впрочем, если бы у них были дети, полагаю, пострадала бы эта работа! Нет, у них один из немногих идеальных союзов!

- Похоже, вы ими восхищаетесь?

- Да, разумеется, все должны ими восхищаться... Как только привыкаешь к резкой манере поведения Френсис, начинаешь понимать, что за этим кроется то самое пресловутое "золотое сердце".

Упоминание слова "золото" мысленно вернуло меня к "Золотому ручью"... Бен, моющий руки в ручье и обнаруживающий присутствие этого драгоценного металла... Если бы не это, сейчас он был бы свободным человеком!

- Да, мне тоже кажется, что Френсис - просто чудо! - согласилась я.

- Приходите сюда снова, вы втянетесь в это! Я прихожу сюда два-три раза в неделю. Таких, как я, Френсис называет "работниками на подхвате", а любит тех, кто отдает этому все свое свободное время, таких, как достопочтенная Джессика! Вы ее знаете?

- Я познакомилась с ней сразу, как только вошла сюда.

- Да, Джессика здесь - правая рука Френсис! Нам всем следовало бы брать с нее пример, если бы у нас не было других обязанностей.

- Вы очень занятой человек?

- Я управляю своим имением. К счастью, оно неподалеку от Лондона, возле Хэмптона, так что мне не слишком трудно. У меня есть сын и дочь, поэтому, как видите, я не могу полностью отдаваться этому делу.

- Я тоже.

- Ваша дочь, конечно, помогла вам пережить трагедию? Так же, как мне Алек и Фиона. Видите ли, я потерял жену...

- Ах, какое горе!

- Четыре года назад: несчастный случай во время верховой езды. Все было так внезапно: утром мы разговаривали, а к вечеру ее не стало...

- Какая ужасная трагедия!

- Что поделать, такие вещи случаются, только никто не ждет, что это случится именно с ним.

- А сколько лет детям?

- Алеку - десять, Фионе - восемь.

- Значит, они помнят?

Тим печально покивал головой, а затем улыбнулся.

- Что-то мы настроились на грустный лад. Не хотите ли еще сидра?

- Нет, спасибо.

***

Помыв и убрав за собой посуду, на кухне мы встретились с Френсис.

- Опять неприятности! Биллингс вновь взялся за свое! - она повернулась ко мне. - Что-нибудь вроде этого у нас случается постоянно, но этот случай просто сводит меня с ума! Дело в том, что в нем замешаны молодые люди.

- Опять Фанни? - спросил Тимоти Рэнсон.

- Да, я просто не знаю, что мне с ней делать? Я бы забрала Фанни, но ведь существует ее мать. Фанни не желает оставлять ее, - Френсис нахмурилась. - Биллингс пьет! В трезвом виде он неплохой человек, но как приложится к джину... В общем, как говорится, "выпьет на пенни, а куражится на полшиллинга". Большую часть времени он смертельно пьян, а Эмили Биллингс ведет себя просто глупо! Ей следовало бы оставить его, но она этого не делает. Он ее второй муж, и она, похоже, полностью попала под его влияние! Фанни - это ее дочь от первого мужа, - пояснила она мне. - Он был строителем, упал с лесов, и никакой компенсации ей не выплатили. Эмили вышла замуж за Биллингса, и с тех пор начались ее неприятности.

- Подобное случается нередко! - заметил Тимоти Рэнсон.

- Дело в ребенке, в Фанни. Эта девушка просто умница! Я могла бы что-нибудь для нее сделать, но не имею права забирать пятнадцатилетнюю девушку из дома. Муж подговорил бы Эмили обратиться в суд, и она будет отрицать все показания, говорящие против него! Он может избить ее до полусмерти, а она скажет, что упала с лестницы! Но меня волнует Фанни: судя по тому, что я знаю, существует опасность сексуального домогательства! Эмили знает об этом, но пытается скрыть. Я не могу этого так оставить! Принимая во внимание интересы Фанни, надо обязательно что-то предпринять!

- Да, нужно, - согласился Тимоти Рэнсон. - Есть еще какие-нибудь поручения для меня?

- Если что-нибудь понадобится, я свяжусь с вами, будьте уверены! Анжелет, ты сегодня попала прямо в гущу событий! Если бы не эта утренняя суматоха, я проводила бы тебя и показала все в нужном порядке.

- Об этом не нужно беспокоиться! Я хотела узнать, как здесь обстоят дела, и теперь я взглянула на это изнутри.

- По-моему, за тобой приедет экипаж. И правильно: кебы здесь большая редкость!

- Если бы я знал заранее, я позаботился бы о том, чтобы доставить вас домой! - вздохнул Тимоти Рэнсон.

За меня ему ответила Френсис:

- В другой раз, Тим! Я почему-то уверена, что Анжелет еще появится здесь!

- Непременно! - сказала я. - Возможно - в пятницу, если опять отправлю Ребекку к Морвенне.

Тимоти Рэнсон добавил:

- А в пятницу здесь буду я и уж позабочусь о том, чтобы доставить вас домой!

Френсис улыбнулась нам обоим.

- Очень хорошо! Жду вас в пятницу и обещаю, что у вас будет вволю работы!

Я стала посещать миссию Френсис два раза в неделю - по вторникам и пятницам. Френсис была довольна, и мне всегда находилось множество занятий. Я многое узнала о жизни людей, которые жили совсем не так, как я. Я была растеряна, потрясена, но в то же время чувствовала гордость, поскольку сознавала, что занимаюсь важным делом.

Мы очень подружились с Тимоти Рэнсоном, который тоже являлся по вторникам и пятницам. Туда я приезжала в экипаже, а обратно меня доставлял он.

Тетя Амарилис сказала, что очень рада тому, что я оказываю помощь Френсис и Питеркину. Френсис сообщала ей все подробности, подчеркивая, как полезла я оказалась для них.

- Это очень подходящее занятие, - говорила тетя. - Питер считает, что это именно то, что тебе нужно! Он жертвует много денег на эту миссию.

Я кивнула, припомнив комментарии Френсис относительно того, что его дары не вполне бескорыстны, хотя в то же время она была благодарна за них.

Слуги сообщили мне, что пару раз в мое отсутствие заходил Бен. "Видно, он сильно расстроился, мадам, что вас дома не застал". Френсис начала посылать меня с различными поручениями. Одну меня она ни за что не отпускала, и поэтому Тим постоянно сопровождал меня. Мы относили одежду и еду больным и нуждающимся, так что вскоре я неплохо познакомилась с жизнью этих мест. Иногда мы отправлялись на рынок закупать товары, необходимые для миссии, и это мне особенно нравилось. Прилавки были завалены всем, чем угодно, и шумные торговцы расхваливали их, часто используя жаргонные прибаутки, которые были бы для меня совершенно непонятны, если бы не пояснения Тимоти. Нет ничего удивительного, что в такой обстановке мы очень сдружились с ним.

Я чувствовала, что Тим так и не смог оправиться после потери жены. Он был очень привязан к детям, но они не могли полностью возместить такую потерю. Он сказал, что ему повезло: у него была старшая незамужняя сестра, очень преданная ему и детям. Она жила в его поместье, присматривая за хозяйством.

Должно быть, Френсис рассказала Амарилис о моей дружбе с Тимоти, и в результате он был приглашен обедать в дом на Вестминстерской площади. Когда она повторила приглашение еще пару раз, стало ясно, что он в этом доме понравился.

Один из его визитов совпал с посещением Грейс. Она сказала, что Тим очаровательный мужчина, и при этом многозначительно улыбнулась. Это было первым признаком того, что в наших отношениях кто-то увидел нечто более серьезное, чем обычную дружбу.

Несколько раз я виделась с Беном в присутствии третьих лиц. Поговорить наедине возможностей не представлялось, а я их не искала в отличие от него. Как-то он сказал мне:

- Я слышал, ты решила посвятить себя благим делам?

- Ты имеешь в виду миссию?

- Да, говорят, ты регулярно ходишь туда?

- Мне нравится делать что-то нужное.

- Мне хотелось бы поговорить с тобой...

Это происходило на званом обеде у Мэтью и Елены, так что мужчины только что присоединились к дамам. Говорили мы, можно сказать, на ходу.

Я ничего не ответила Бену и глянула в угол комнаты, где сидела Лиззи, пытаясь поддерживать разговор с джентльменом средних лет. Похоже, ее усилия были довольно бесплодными. В стороне стояла Грейс, оживленно болтая с молодым человеком. Повернув голову, она заметила нас и уже через несколько секунд шла через толпу гостей в нашем направлении.

Она оживленно заговорила с Беном по поводу избирательного округа, от которого он был выдвинут кандидатом. Я была удивлена тем, как хорошо Грейс информирована. Воспользовавшись возможностью, я тихо ускользнула.

Званые обеды пошли подряд - то в доме на площади, то в доме Мэтью и Елены. Елена заметила:

- Лихорадочное ожидание висит прямо в воздухе! Я называю это "предвыборной болезнью".

Тебе действительно кажется, что вскоре будут перевыборы?

Она уверенно кивнула:

- Я вижу верные признаки: Дизраели не удержится. Придется ему "отправляться в деревню".

- И что же тогда? Кто?

- Кто же может это сказать? Мы надеемся, что он вернется, а Бен, разумеется, придерживается иного мнения.

- Такие разногласия в семье выглядят довольно странно.

- О, отношения у нас самые дружеские! В палате общин вообще странные взаимоотношения. Меня поражает, что иногда члены одной и той же партии гораздо более враждебно относятся друг к другу, чем к политическим противникам!

- Видимо, это потому, что внутри партии они борются за одни и те же лакомые куски, а противная сторона... Ну что ж, их нельзя считать своими непосредственными соперниками! Что ж, это даже забавно!

- Да, если дело не доходит до чего-то серьезного!

***

Относительно предвыборной лихорадки Елена была права. Стоял октябрь. Холодные ветры насквозь продували парки, и земля была покрыта ковром красных и бронзовых листьев. Повсюду царило возбуждение, люди говорили, что кабинет Дизраели не может уже выполнять свои обязанности, он должен отправиться в отставку.

Я часто бывала в доме на Вестминстерской площади. Бен тоже бывал там, так что мы довольно часто виделись, но никогда наедине. Часто приглашали и Тимоти. Френсис и Питеркин приходили редко, ссылаясь на загруженность работой.

За столом шли увлекательные диспуты. Между дядей Питером и Беном велись дискуссии, которые, по-моему, были достойны зала палаты общин, дядя Питер поддерживал Дизраели, а Бен - Гладстона. Мы время от времени могли лишь подавать реплики, но главными ораторами были эти двое.

Тебе придется здорово потрудиться в Мэйнорли, Бен! - сказал дядя Питер. - Как там дела?

- Просто прекрасно!

И ты думаешь, что справишься?

- Я знаю, что справлюсь!

- Избиратели - совершенно непредсказуемые существа, Бен. Ты увидишь, как тебе будет трудно убедить их в том, что Глад стон лучше Дизраели!

Так уж случилось, что у меня другое мнение, и я сумею сделать так, что мои избиратели будут разделять его!

Грейс обратилась к дяде Питеру:

- Мне кажется, мистер Лэнсдон, избиратели Мэйнорли уже начали любить своего нового кандидата.

Она взглянула на Бена чуть ли не покровительственно.

- Грейс, ты лично исследовала территорию избирательного округа? спросила тетя Амарилис.

- Да, в прошлый раз мы отправились и поговорили с людьми, правда, Лиззи?

Лиззи что-то утвердительно пробормотала.

- Это было так интересно! Мне кажется, мы произвели на них некоторое впечатление.

- Вот так и завоевывают избирателей! - отозвался дядя Питер. - Никакой политики! Просто демонстрируют им, что ты благопристойный семейный человек, что твоя жена горой стоит за тебя, и в результате они ставят крестик против твоего имени!

- Именно так я и рассуждала! - сказала Грейс. - Лиззи очень помогает в этом деле.

- Я... мне...

Грейс помогала мне, - пролепетала Лиззи.

- Ах, Лиззи, ты прекрасно выполнила свою задачу!

Они стали обсуждать шансы обеих партий, но у меня сложилось впечатление, что дядя Питер считает неизбежной победу либералов, совершенно не устраивающую его. Тем не менее он поглядывал на Бена, казалось, с удовлетворением и гордостью.

После обеда я поговорила с дядей Питером.

- Я нахожу, что эти разговоры о политике очень интересны, - сказала я. - Просто захватывающи, правда? Ты действительно хочешь, чтобы победили консерваторы?

- Моя милая Анжелет, я стойкий сторонник своей партии!

- Но Бен...

Он вздохнул.

- Да, он оказался по другую сторону баррикад.

- Ты думаешь, он победит?

- Конечно, победит! Трудно устоять против него. Хотелось бы мне...

Мне хотелось бы услышать, чего бы ему хотелось, но вместо этого он сказал:

- Ты знаешь, она права... Грейс. Избирателям нравятся кандидаты, которые счастливы в браке! Елена всегда очень помогала Мэтью, а потом, конечно, то, что ее брат женился на Френсис, а они организовали эту миссию...

Очень удачно!

- Для других людей это не меньшее благо, чем для Мэтью, дядя Питер.

- О да, и одним из этих людей являешься ты, не так ли? Милый парень этот Тимоти Рэнсон, он производит впечатление надежного и неплохо обеспеченного!

- Ты наводил справки?

- Естественно, я всегда навожу справки о друзьях моей семьи!

- Дядя Питер, ты неисправим!

- Ну, конечно, всегда был таким и останусь! Держись за меня, хорошо, моя дорогая?

- Охотно, - улыбнулась я ему.

***

Примерно через неделю после этого в нашу жизнь вошла Фанни.

Мы с Тимоти отработали, как обычно, на раздаче похлебки. Пустые котлы и чашки были уже унесены на кухню, все занялись своими делами. Мы сидели в небольшой комнате, примыкавшей к той, где раздавалась похлебка, и, как обычно, разговаривали о каких-то особо поразивших нас случаях, печальных или забавных, и немножко о себе, когда вдруг услышали, что дверь открылась. Мы прислушались: какие-то крадущиеся шаги. Встав, мы поспешили в соседнюю комнату. Девушка была испугана и готова в любую секунду убежать.

- Не можем ли мы чем-нибудь помочь? - спросила я.

- А где миссис Френсис? - спросила она.

- Сейчас ее нет, а в чем дело?

Она заколебалась. Я заметила, что девушка очень худа, к тому же производила впечатление замерзшей. Старое платье явно не могло защитить ее от пронизывающей осенней сырости.

- Я.., я убежала! - выпалила она.

- Иди сюда и расскажи нам все! - сказал Тимоти. - Не хочешь ли поесть?

Она непроизвольно облизнулась.

Похлебки не осталось, но мы нашли хлеб и сыр, на которые она жадно набросилась. Нашлось и немного молока.

- Как тебя зовут? - спросила я.

- Фанни, - ответила она.

Я ощутила волнение. Значит, это и была та самая Фанни, за которую так беспокоилась Френсис!

- Скоро она придет, - сказала я. - Расскажи нам, что тебя беспокоит? Мы работаем здесь вместе с миссис Френсис: она указывает нам, чем следует заняться, а мы ее слушаемся. Я знаю, что она хочет помочь тебе!

- Мне больше этого не выдержать! Вчера он чуть было не пришиб мою маму! Я попробовала помешать, так он попер на меня! Как узнает, что я сбежала, так там будет шума! - она бросила на меня испуганный взгляд. - Он все на маму скажет, надо мне возвращаться!

- Дождись, пожалуйста, миссис Френсис, - попросила я.

- Мы уверены, что она не хотела бы, чтобы ты возвращалась туда.., пока, - добавил Тимоти.

Она кивнула.

- Миссис Френсис, она добрая леди!..

- Вот поэтому следует слушаться ее, - сказала я.

- Да я из-за мамы! Чего он с ней может сделать?

- Мы можем помешать ему! - пообещал Тимоти. Фанни насмешливо взглянула на него.

- Кто? Вы-то? Это никто не может! Я его боюсь! Он чего хочет?

Он хочет моих денег!..

Он каждый день у меня отбирает все, что есть, до последнего пенни, а после уходит! Когда уходит, так это хорошо, он за джином идет.., и там остается. Хорошо б он там на всю ночь оставался, а лучше б и совсем не возвращался!

- А где же ты берешь деньги? - спросила я.

- Где беру? Работаю, иду к старому Фелбергу, а он мне чего-нибудь дает...

Ну, бывает, цветы, а то булавки с иголками, а иногда - яблоки...

Чего там старый Фелберг придумает - никогда не знаешь!

А после я приношу, чего наторговала, - он забирает и дает мне два пенса... Это же мои деньги, верно? А ему-то наплевать, он отнимает у меня и сразу же за джином! Как он побить меня обещает, так я боюсь, но больше-то...

У нее начал срываться голос, и я положила ей на плечо руку.

- Знаешь, мы намерены прекратить это.

Миссис Френсис хочет, чтобы ты осталась здесь. Она может кое-что сделать...

- Так мама-то... - жалобно пробормотала она. Вошла Френсис, и ее лицо осветилось радостью.

- Фанни! - воскликнула она. - Значит, ты пришла? Молодчина!

- Ох, миссис Френсис, знаете, как я его вчера ночью напугалась! Вы велели приходить...

- Конечно, я так и сказала, и ты, наконец, поступила разумно! Что ж, теперь на некоторое время ты поселишься здесь. Мы позаботимся о тебе, и здесь тебя никто не обидит!

- Я могу приносить деньги от мистера Фелберга?

- Забудь про мистера Фелберга! Ты поживешь здесь, а мы пока что-нибудь придумаем. Назад ты не вернешься, Фанни, никогда!

Френсис была чудесной женщиной! Я говорила это не раз, и буду это еще не раз повторять. Видимо, мной и Тимоти руководили, скорее, сентиментальные чувства. Мы хотели посочувствовать Фанни, чем-нибудь ее задобрить, постараться как-нибудь вознаградить ее ужасные переживания, но Френсис была другой - жесткой и деловой. Потом я поняла, что именно это и нужно было для Фанни. Френсис сказала:

- В первую очередь тебе следует избавиться от этой одежды, и побыстрей! Миссис Хоуп сожжет ее, а мы подберем тебе что-нибудь другое. Потом тебя следует хорошенько выкупать, а особенно вымыть волосы. Потом мы подыщем тебе какое-нибудь занятие, верно? Что тебе нравится делать, Фанни? Попробуй помогать на кухне, там полно дел!

Мы с Тимоти были изумлены. Фанни вскоре переменилась: напуганное, никому не нужное существо стало вдруг личностью. Фанни была плоть от плоти этих улиц, и, должно быть, ее отчим был настоящим зверем, если сумел напугать ее. Она была хитрой, сообразительной, полной того, что миссис Пенлок называла "дерзостью".

Она обожала Френсис, считая ее высшим существом, а к Тимоти и ко мне относилась с добродушным презрением, считая, что мы - "мягкие". "Благородные" - так называла она нас, и это значило, что мы говорим и действуем не так, как люди, которых она знала до того, как пришла в эту миссию. По какой-то причине мы такими уродились и жили такой жизнью, не умея толком даже защитить себя. Понемногу мы к такой жизни привыкли, поскольку нам не приходилось сталкиваться с тем, что Фанни считала настоящей жизнью. Я была уверена - она думала, что мы нуждаемся в ее защите больше, чем она в нашей!

Однако в ее душе мы занимали особое место, благодаря тому, что, когда она решилась прийти в миссию, именно мы оказались первыми людьми, с которыми она встретилась, и - я была убеждена в этом полностью - ее чувства к нам объяснялись тем, что мы сумели уговорить ее дождаться Френсис. С Френсис все обстояло совсем иначе: родившись "благородной", несмотря на свою затейливую речь и все такое прочее, она была "из своих".

***

С появлением Фанни изменилась для нас сама миссия. Приходя туда, мы сразу же искали взглядом ее. Она небрежно здоровалась с нами и улыбалась, как бы посмеиваясь над нами.

Оставаясь наедине, мы с Тимоти часто говорили о ней, задумываясь над тем, какое будущее готовит Френсис для этой девушки. Френсис сказала, что пока еще не готова принять окончательное решение.

- Девушка все еще боится этого ужасного человека! - сказала она. - Она агрессивна, вы заметили это? Я понимаю, что это значит: она старается внушить себе, что сильная. Ей это необходимо, потому что в глубине души она все еще боится. Ей ни в коем случае нельзя возвращаться назад! Полагаю, с юридической точки зрения отчим имеет права отца. Он узнает, где она находится, и нам следует ожидать его визита. Я предполагала, что явится ее мать, но, как ни странно, от нее нет никаких вестей!

- Ты имеешь в виду, что мать захочет забрать ее? - спросила я.

- Она не захочет, она знает, что девушке лучше держаться подальше! А отчиму нужны пенни, которые она зарабатывает, на гроши Фанни он может напиться джина. Есть тут и еще кое-что, мать намекала... Вы понимаете, что я имею в виду?

- Да, вы упоминали, - тихо подтвердил Тимоти. - Я намерена положить этому конец!

Эти люди способны опуститься до любого беззакония и развращенности. Приложившись к бутылке, они теряют всякое понятие о приличии. Взять кого-нибудь вроде этого Биллингса.., ни здравого смысла, ни морали, ничего. В определенном смысле мне жаль его! Не знаю, как он дошел до такой жизни, не будем судить его, но я знаю одно - я намерена оставить Фанни пока здесь! Потом я хотела бы устроить ее в какой-нибудь приличный дом, из нее получилась бы хорошая горничная, если вышколить ее, но пока она к этому не готова. Я хочу, чтобы она некоторое время пожила здесь.

- Ей здесь нравится, она обожает тебя, - сказала я.

- Мне хочется в это верить, я не могу удерживать ее против воли, хотя намерена бороться за нее.

- А почему бы она вдруг уйдет?

- Кто знает, что надумает эта Фанни? Она, например, считает, что должна защитить свою мать, именно это так долго и удерживало ее в их логове. Ну, что ж, пока я собираюсь оставить все, как есть... Все будет зависеть от того, как станут развиваться события. Вы оба вложили в нее немало труда, и она очень любит вас.

- По-моему, она немножко презирает нас, считает "мягкими".

- Уж такая она есть, тем не менее, она вас любит, а главное - доверяет вам, а это для Фанни значит очень многое!

***

Шли недели, и Фанни менялась чудесным образом. Она выполняла в миссии самую разную работу. Френсис начала платить ей небольшое жалованье, которое девушка с удовольствием откладывала. Полагаю, она ощущала себя уже богатой. Ее волосы, теперь хорошо отмытые, падали мягкими локонами на щеки. Ее небольшие темные глаза были живыми и блестящими, цепко схватывающими все окружающее, как будто она боялась упустить что-нибудь важное. Ее кожа потеряла землистый оттенок, лицо перестало быть одутловатым, и, оставаясь все еще бледной, она уже не выглядела нездоровой. Я подарила ей ленту для волос. Она припрятала ее, заявив, что будет носить по воскресеньям.

Мы с Тимоти постоянно говорили о Фанни, наблюдали за ее поведением и удивлялись быстрому прогрессу. Однажды мы вместе купили для нее платье. Когда мы принесли его в миссию и вручили ей, она изумленно уставилась на нас.

- Это не для меня! Такого быть не может!

Мы уверили ее в том, что платье принадлежит ей.

- Да у меня ничего такого даже и в жизни не было!

- Ну что ж, значит, теперь будет! - ответил Тимоти.

Она радостно посмотрела на нас.

- Ну, вообще... вы, это... Вы вообще славная парочка!

Вот так Фанни выразила свою благодарность.

***

Из всех работ с наибольшим удовольствием она занималась закупкой провизии для миссии. Этим раньше занимались мы с Тимоти, и закупка доставляла нам истинное удовольствие. Пару раз пройдясь вместе с нами, Фанни весьма низко оценила наши способности.

- А вот я вам чего скажу! - заявила она по возвращении в миссию. - Как видят, что вы идете, так сразу цены повышают!

- Не может этого быть! - воскликнула я.

Фанни насмешливо глянула на меня.

- Ничего-то вы не понимаете!

Она предложила Френсис делать покупки дешевле, чем мы, и та, желавшая помочь Фанни самоутвердиться, тут же согласилась с тем, что девушка должна покупать самостоятельно. Фанни торговалась с азартом, и это стало для нее увлекательной игрой.

- Я заставила торговцев сбросить целых три фартинга, вот! - с гордостью заявляла она, и мы громко восторгались ее умением торговаться.

Так продолжалось несколько недель, и за это время вера Фанни в себя очень укрепилась.

А потом Фанни исчезла. Она надела новое платье из синей шерсти, повязала волосы красной лентой и, как обычно, отправилась на рынок.

Сначала мы решили, что покупки заняли у нее больше времени, чем обычно, и не беспокоились, но время шло, и мы стали волноваться. А затем мы обнаружили продуктовую сумку, с которой она обычно ходила на рынок, а в ней деньги, выданные на закупку продуктов. Таким образом, Фанни ушла с заранее обдуманным намерением. Френсис была расстроена.

- Должно быть, дело в ее матери? - сказала она. - Девушка решила вернуться к ней.

- Но отчим...

- Фанни - девушка с сильно развитым чувством справедливости.

Возможно, она унаследовала его от своего отца.

Вы заметили, что она забрала с собой платье и ленту - это ее собственность! Она взяла заработанные ею деньги, но оставила выданные на покупки! Многие ли девушки в ее окружении поступили бы так?

- Но что же теперь делать нам? - спросил Тимоти.

- А мы ничего не можем сделать! Я же не могу ворваться в ее дом и силой забрать ее оттуда: она вернулась туда по собственному желанию. Мне очень жаль, но сделать мы ничего не можем.

Это один из тех случаев, когда дело пошло не так, как мы рассчитывали.

Только теперь я поняла, как наши заботы, касающиеся Фанни, объединили меня и Тимоти. Мы вместе с ним радовались ее успехам, а теперь оба были расстроены тем, что она ушла.

***

Я пыталась не думать о Бене, который находился в Мэйнорли, готовясь к выборам.

Тимоти вновь был приглашен на обед к дяде Питеру. Они были очень разными людьми, но нравились Друг другу. Я понимала, о чем думают дядя Питер и тетя Амарилис: они рассматривали Тимоти как моего потенциального жениха. Тетя Амарилис полагала, что состояние замужества - идеал для всякой женщины, а дядя Питер хотел бы видеть меня устроенной и, очевидно, решил, что биография Тимоти, его финансовое положение и характер делают его вполне подходящим кандидатом на роль моего мужа.

Я, конечно, видела их насквозь. Об отношениях с Тимоти я не хотела думать и заглядывать вперед - достаточно того, что он делал мою нынешнюю жизнь достаточно терпимой. Но вновь и вновь мои мысли возвращались к Бену...

Говорили, что его избирательная кампания идет успешно и ему удалось произвести хорошее впечатление на избирателей. Однажды вечером в разговоре с дядей Питером речь зашла о Бене.

- Я уверен, что Бен победит! - сказал он. - Это будет крупным достижением: в течение сотни лет этот округ был оплотом консерваторов! Не думаю, что Бен завоюет большинство, но его положение вполне надежно, он может этим гордиться.

- Ты действительно считаешь, что он победит? Дядя Питер взглянул на меня и улыбнулся.

- У меня есть причины утверждать, что его оппонент серьезно обеспокоен своим будущим!

- А в чем причина успеха?

- Ты же знаешь Бена: его жизненная сила, уверенность в себе, решительность.

Он уверен в том, что победит, и заставляет поверить в это остальных!

Я льщу себя надеждой, что это он унаследовал от меня, хотя его бабушка тоже была из породы борцов! - он улыбнулся, что-то припоминая. - Я чуть было не женился на ней, но не мог сделать этого, не имел права...

- Тем не менее, ты был в нее влюблен?

- Я всегда умел управлять своими чувствами!

- Это не помешало тебе обзавестись незаконным сыном!

- Я имел в виду не это. Она была модистка, и я помог ей организовать свою мастерскую в Сиднее, посылал ей деньги...

Она жила весьма неплохо!

Во многих отношениях мы были похожими людьми, она тоже понимала толк в делах! Я просто хотел сказать тебе, что Бен унаследовал боевой дух сразу по двум линиям.

- Должно быть, твоя жизнь была очень насыщена событиями, дядя Питер?

- Я полагаю, жизнь и должна быть насыщена событиями! Такова жизнь и у Бена, и я уверен в том, что скоро он займет место в палате общин! Некоторое время дядя молчал, а затем сказал:

- Жаль, что Бен женился на Лиззи! Она - неподходящая жена для политического деятеля.

- По-моему, она все время с ним, разве не так?

- Да, но одного этого совершенно недостаточно! Вместе с ними Грейс, она-то во всем разбирается, оказывает Бену очень большую помощь, но это не то, что ему нужно. Этим должна заниматься жена!

- Я знаю, что Грейс очень помогает Лиззи! Лиззи сама говорила об этом...

- Вот это я и хочу сказать: все должна делать сама Лиззи, а ее нужно постоянно подталкивать! Нет, боюсь, Лиззи для такого человека, как Бен, является, скорее, балластом!

- Балласт! - воскликнула я. - А кем бы он был без нее? Она принесла ему золотую шахту, разве не так? Без нее он до сих пор по крупинке ковырял бы золото в своем "Золотом ручье".

Ты слишком горячишься, милая!

- Но это же правда! Что за разговоры о том, что Лиззи является для него балластом, в то время как только благодаря ей он получил возможность заниматься своей нынешней деятельностью!

И тогда дядя Питер произнес странную фразу, обняв меня:

- Я тоже хотел бы, чтобы все сложилось наоборот!..

- Что ты имеешь в виду? - пробормотала я.

В ответ он печально улыбнулся мне, и тогда я поняла, что дядя Питер знает о моих чувствах к Бену.., и о его чувствах ко мне. Мы каким-то образом выдали себя...

Пришло письмо от матери:

"Моя милая Анжелет!

Амарилис сообщила мне о том, как прилежно ты трудишься в миссии Френсис и как нравится тебе эта работа. Я рада за тебя. Наверняка это интересно, но утомительно. Однако Амарилис сообщает, что Френсис рада твоему присутствию там и той помощи, которую ты ей оказываешь.

Нам очень тебя не хватает, и я уже написала Амарилис, что очень хочу приехать, хотя бы на несколько недель. Твой отец и Джек сейчас никак не могут бросить хозяйство, но я чувствую, что мне необходимо видеть тебя. Я хочу узнать подробности твоей работы и своими глазами убедиться в том, что ты жива, здорова и счастлива.

У нас все идет, как обычно. Как там наша милая Ребекка? Как удачно, что она может играть с Патриком! И то, что Морвенна рядом с тобой, и вы можете помогать друг другу ухаживать за детьми, что дает тебе возможность работать в миссии.

Джошуа Пенкаррон сказал мне, что Джастин прекрасно справляется со своей работой в Лондоне. Джошуа удивляется, почему ему не пришло в голову открыть там офис три года назад.

Так что все, кажется, идет хорошо.

До скорой встречи.

Любящая тебя мама"

Я понимала, что все это значит: тетя Амарилис сообщила о нашей дружбе с Тимоти Рэнсоном, и мать решила выяснить, насколько далеко зашли эти отношения.

Мне хотелось бы, чтобы родители поменьше интересовались моими делами. Конечно, они желали мне только добра, а нашу дружбу с Тимоти действительно стоило рассматривать серьезно. Об этом говорило поведение Тимоти.

Мне самой не хотелось думать об этом: он мне нравился, мне доставляло удовольствие находиться в его компании, но дальше этого мне заходить не хотелось.

Душой я была в Мэйнорли. Мне ничего так сильно не хотелось, как участия в предвыборной кампании, а все остальное казалось только временным утешением.

Теперь, когда Фанни исчезла, мы с Тимоти вернулись к нашему старому занятию - закупке провизии на рынках. Теперь мы занимались этим без особого энтузиазма, поскольку Фанни разъяснила нам, что мы в этом ничего не понимаем. Вообще наш энтузиазм к участию в делах миссии несколько поугас, возможно, оттого, что мы вспоминали о Фанни.

Однажды мы отправились закупать продукты. Я сказала Тиму о том, что моя мать собирается приехать в Лондон, и он ответил, что с радостью познакомится с ней.

Мы остановились возле одного из лотков. Я выбрала фрукты и, пока Тимоти расплачивался за них, повернулась и остолбенела. В толпе я заметила Фанни!

- Фанни! - крикнула я и бросилась к ней. Она, должно быть, услышала меня и тут же постаралась скрыться.

- Фанни! Фанни! - кричала я.

В ответ она лишь еще энергичней начала проталкиваться сквозь толпу. Наверное, мне следовало остаться на месте, но я не владела собой. Мне было необходимо переговорить с ней, я должна была выяснить, почему она убежала.

Рыночная площадь осталась позади, но Фанни продолжала опережать меня.

- Фанни, вернись, я хочу поговорить с тобой! кричала я.

Она не оборачивалась, ускоряя шаги. Я следовала за ней, не обращая внимания на окружающих. Мы попали в лабиринт улочек, где я никогда не была, а Фанни продолжала бежать. Она завернула за угол, и я потеряла ее из виду. Я бросилась вперед.

Окружение я замечала лишь боковым зрением. Эти домишки, скорее, можно было назвать хибарами: здесь чувствовался неприятный запах нестиранной одежды и немытых тел. На углу, за который свернула Фанни, располагалась питейная лавка, и, пробегая мимо, я заметила, как на меня уставились находившиеся в ней люди. На тротуаре лежал какой-то мужчина.

Кто-то крикнул мне вслед: "Привет, милашка!" Я ни на что не обращала внимания. Я заметила, как Фанни свернула в сторону одной из хижин и исчезла из виду. Неожиданно я поняла, какую глупость совершила: я заблудилась. Тимоти не понимает, что случилось. Он расплачивался за покупки и вдруг обнаружил, что я пропала. А я находилась здесь, одна в таком месте...

На мостовой копошились игравшие дети. Бросив игру, они уставились на меня. На крыльце стояла женщина. Смахнув со лба прядь грязных волос, она хрипло рассмеялась.

Двое молодых мужчин двигались ко мне.

- Эй, мисс, тебе помочь?

Я отступила назад, но они приблизились ко мне: один зашел сзади, а другой смотрел мне прямо в лицо. Меня охватил ужас.

- Фанни! - закричала я.

Что толку было в этом крике? Она куда-то исчезла. Сейчас она не слышала меня, а когда слышала, не пожелала даже обернуться.

Один из мужчин схватил меня за руку и бросил плотоядный взгляд.

- Симпатичная девка!

- Прочь!

Как вы смеете! - воскликнула я. И тогда я услышала голос.

- Анжелет!

Это был Тимоти. Он схватил человека, державшего меня за руку, и швырнул его на землю. Второй бросился на него, но для Тимоти он был не соперником. Рядом с ним было отчетливо видно что это всего лишь недокормленные подростки.

- Анжелет, да что же... - начал он.

Я указала ему на хижину.

- Фанни! Она зашла туда!

Тимоти колебался лишь секунду, потом сказал:

- Пойдем туда!

Его лицо стало жестким. Он крепко взял меня за руку, и мы направились к дому, который, по нашим предположениям, был домом Фанни.

Мы оказались в темном коридоре, где пахло сыростью и пылью. Открылась дверь, и женщина с младенцем на руках появилась перед нами, спросив:

- Чего вам надо?

- Фанни...

Она качнула головой.

- Наверх!

Мы поднялись по расшатанной лестнице. Перила были сломаны, откуда-то сверху капала вода.

В конце лестницы была дверь. Открыв ее, мы оказались в комнате. Окно было занавешено драной тряпкой, стоял диван с торчащими пружинами. Но я не обращала внимания на обстановку, поскольку здесь же была Фанни, а с ней женщина, видимо, ее мать.

На Фанни было то же синее шерстяное платье, потерявшее первоначальную свежесть, а в волосах - та самая лента. Выглядела она пристыженной и очень несчастной.

- Фанни, - сказала я, - почему ты не захотела поговорить со мной?

- Вам не нужно было приходить сюда! - бросила она. - Таким, как вы, здесь делать нечего! - В ее голосе слышалась прежняя агрессивность.

- Мы должны были прийти, - мягко сказал Тимоти.

- Фан, - обратилась к ней мать, - ты бы лучше шла к ним! Зря ты от них убежала, я тебе говорила.

- Мне же пришлось, верно? Из-за него! Бедная миссис Биллингс, на ее лице я заметила страдание. Я поблагодарила судьбу за то, что сейчас здесь не оказалось отчима. У меня появилась надежда.

- Мы хотим забрать тебя назад, Фанни! У тебя ведь так хорошо шли дела, - сказал Тимоти.

- Я ей то же самое твержу! - заявила ее мать. Однако Фанни глядела на нас хмуро. Инстинктивно я поняла, что она боится расплакаться, проявив таким образом свою слабость.

- Я ей говорила! - сказала миссис Биллингс. - Говорю ей и говорю: вернулась бы ты к этой миссис Френсис, Фан! Тебе там будет лучше, зря ты убежала! А она не слушает, она все думает: он скоро убьется, с лестницы упадет или еще чего-нибудь, с ним уже такое бывало!

- Миссис Биллингс, - сказал Тимоти. - Мы хотим забрать Фанни с собой. Вы в любой момент можете навестить ее в нашей миссии.., или там, где она будет. Миссис Френсис хотела бы, чтобы и вы пришли к нам вместе с ней.

Женщина покачала головой.

- Его я бросить не могу, нет уж, а Фанни пусть идет! Я ей говорила, говорю и говорю...

- Ну вот, Фанни, твоя мать тоже хочет, чтобы ты отправилась с нами! сказала я.

- С ним я сама разберусь, - добавила ее мать.

- Мама, давай и ты пойдешь! Вот будет здорово! Они хорошие: миссис Френсис и эти двое тоже...

- Я не могу его оставить, Фан, ты же знаешь.

- Но он-то что делает! Он же зверюга!

- Фанни пойдет с нами, - заявил Тимоти. - Мы не уйдем без нее!

- Он может явиться, а вы здесь! - испуганно сказала Фанни.

Тогда нужно поспешить! - сказала я, - Миссис Биллингс, вы же все понимаете.

Фанни у нас было очень хорошо. Пожалуйста, это очень важно для нее. Приходите сами - посмотрите, миссис Френсис найдет и для вас работу. Давайте с нами, идите обе!

Фанни бросила умоляющий взгляд на мать. В глазах женщины стояли слезы, но она покачала головой. - Я его ни за что не брошу! Он мне муж, тут никуда не денешься. Фан, а ты уж лучше иди, - умоляюще сказала она. - Иди, девочка, я этого хочу. Так будет лучше. Разрази меня гром, если не так! Я за тебя боюсь, а за меня ты не беспокойся. Иди, Фан!

- Пойдем, - сказал Тимоти. - Миссис Биллингс, спасибо вам! Помните, мы всегда с радостью встретим вас в миссии!

Она закивала головой.

- Он прибьет тебя, мама! - неуверенно сказала Фанни.

- Ты иди, вот чего я хочу. Так тебе лучше будет, так всем лучше будет.

Фанни все еще колебалась.

Все будет в порядке, Фанни, - сказала я. - Твоя мать будет приходить и навещать тебя, и, возможно, в один прекрасный день вы снова сможете жить вместе! - Я крепко взяла ее за руку и потянула в сторону двери.

Наконец, нам удалось увести ее.

***

Обратная дорога была ужасна. Я даже не представляла, как далеко забралась. Там были грязные лавки с вывешенным у двери платьем, хилые голодные дети, переполненные распивочные. Вслед нам отпускали соленые словечки. Фанни, не выдержав, обернулась и показала язык. В ответ глумливо захохотали. Я думаю, дела могли бы обернуться для нас плохо, если бы люди не знали, что мы из миссии. К этому учреждению они питали определенное уважение.

В конце концов мы добрались до миссии. Френсис встретила нас с восторгом. Сразу же она обратила все свое внимание на Фанни, которая подверглась тем же самым очистительным процедурам, что и в первый раз. Синее платье и лента были принесены в жертву огню, и мне пришлось пообещать, что я куплю точно такие же.

Пока длились эти процедуры, мы рассказали Френсис о случившемся.

- На эти улицы никогда не надо ходить по одному, - сказала Френсис, но все равно я рада, Анжелет, что ты так поступила! С тобой там могло случиться Бог знает что!

- Что-нибудь и случилось бы, если бы вовремя не подоспел Тимоти! Он сыграл роль храброго рыцаря и спас меня. А потом мы вместе зашли в этот дом, если его можно назвать домом...

- Жилищные условия там ужасные! Надеюсь, нам удастся и там хоть что-нибудь сделать.

Значит, вы видели миссис Биллингс?

- Бедная женщина! Как она может так жить? Ей следовало уйти вместе с Фанни. Почему она остается жить с этим мерзавцем? - спросил Тимоти.

- Ответ на этот вопрос тесно связан со сложностью человеческой натуры! - ответила Френсис. - Я вижу подобное вновь и вновь. Женщины приходят к нам избитые чуть ли не до смерти, просят у нас убежища. Мы им его предоставляем, откармливаем их, лечим, наставляем их на путь истинный, а потом.., они возвращаются, чтобы вновь быть избитыми! Сердце разрывается! Что-то такое есть в самих женщинах, и, пока оно существует, мы всегда будем слабым полом, потому что где-то внутри эти женщины.., желают находиться в униженном состоянии. Это меня бесит! Ну что ж, для миссис Биллингс я ничего не могу сделать!

Мы должны сосредоточиться на Фанни.., и именно этим, мои дорогие, вы и займетесь.

К счастью, вы сумели вернуть ее. Я поклялась себе в том, что сделаю все возможное для того, чтобы Фанни получила шансы на достойную жизнь, и вы помогли мне больше, чем можно было ожидать!

Френсис поступила необычно: она расцеловала нас обоих, а мы расцеловали друг друга - Тимоти и я. Он взял меня за руки и посмотрел прямо в глаза. Я поняла, что он действительно любит меня.

***

У этого события было трагическое продолжение На следующий день во всех газетах появилось сообщение: "УЖАСНОЕ УБИЙСТВО НА СВЕН-СТРИТ!"

Я прочитала это за завтраком, и, пока читала, на меня обрушилось осознание случившегося.

"Джек Биллингс вернулся домой после пьяного загула и до смерти забил свою жену Мэри. К счастью, дочь миссис Биллингс от первого брака пребывала в это время в миссии, которую возглавляют Питер и Френсис Лэндсоны - сын и невестка хорошо известного филантропа Питера Лэндсона".

Я немедленно отправилась к Френсис. Она уже слышала о несчастье.

- Слава Богу, что вы привели сюда Фанни! сказала она.

- Я думаю, может быть, смерть миссис Биллингс связана именно с тем, что Фанни ушла из дому?

- Может быть и так, но рано или поздно что-нибудь подобное все равно произошло бы.

- А что с Фанни? Она знает?

- Пока нет. Я думаю, как это лучше сделать? Прибыл Тимоти, который тоже уже узнал о случившемся. Его первыми словами были:

- Что с Фанни?

- Она еще не знает. Я размышляю, что предпринять?

- Разумно ли мы поступили, забрав ее оттуда?

- Думаю, что так.

- Я мог бы отвезти ее в Хэмптон.

- Ах, Тим, вы серьезно?

- Не вижу никаких препятствий к этому! Я рассказывал о Фанни своей сестре и детям, они будут только рады.

- Мне кажется это превосходная мысль! Теперь в газетах поднимется шум. Фанни не умеет читать.., но ведь пойдут разговоры!

Она очень остро на все реагирует, а я хотела бы смягчить этот удар.

- Вы думаете, Фанни согласится уехать? - спросил Тимоти.

- К вам, думаю, согласится, она вас любит, вы сумели завоевать ее доверие, особенно после того, как смогли вытащить ее из дома.

Фанни выглядела совсем по-иному - умытая, сияющая. Ее платье было слегка великовато, но зато самое лучшее из одежды, которую время от времени передавали в миссию.

- Фанни, - сказала Френсис, - мистер Рэнсон хотел бы забрать тебя в свой загородный дом. Ты не возражаешь против этого?

- Я никогда не была в деревне.

- Ну вот, теперь у тебя есть возможность побывать там.

- С ним? - спросила Фанни, указывая на Тимоти.

- Вот именно, это его дом.

У него двое детей, девочка и мальчик. Они уже слышали о тебе, ты могла бы присматривать за ними.

Кажется, Фанни понравилась эта идея - присматривать за детьми.

- А с ней что? - спросила она, кивнув в моем направлении.

- Видишь ли, Фанни, я там не живу.

Она, похоже, была несколько разочарована, и это меня растрогало.

- Возможно, мы сумеем уговорить миссис Мэндвилл приехать к нам в гости, - сказал Тимоти.

- Ладно, - согласилась Фанни.

- А я скажу вам, что нам следует делать, - заявила я. - Сегодня мы отправимся и купим шерстяное платье.., точно такое же, как то, что у тебя было!

- И красную ленту для волос? - спросила она.

- Обязательно, - пообещала я.

Все было улажено. На следующий день Тимоти отвез Фанни в Хэмптон. Мне их очень не хватало, и я даже удивилась, что без них моя жизнь оказалась такой тусклой.

Пришло еще одно письмо от матери. Она выезжала в Лондон и должна была прибыть через два дня.

***

Матери не терпелось узнать обо всем происходящем в Лондоне. Я заметила ее внимательный изучающий взгляд. Она хотела понять, насколько далеко зашла моя дружба с Тимоти и счастлива ли я. Я не могла сказать ей чего-то определенного, поскольку и сама не знала... Я все больше задумывалась о Бене, и, как никогда, мне хотелось оказаться в Мэйнорли и помогать ему в предвыборной кампании.

Работа в миссии доставляла мне удовольствие, а ее польза была несомненна, но какую радость получала бы я, делая все то, что так ненавидела Лиззи, и в чем, видимо, Грейс старалась ей помочь. Я считала, что это, должно быть, исключительно интересная жизнь, но, возможно, все это объяснялось тем, что означало быть рядом с Беном.

***

Едва ли не самым первым, что сделала Амарилис после приезда моей матери, было приглашение Тимоти к обеду.

- Я знаю, что твоей матери хочется поскорее услышать подробности того, каким образом вам удалось спасти эту девушку, - сказала тетя Амарилис.

Конечно, матери было необходимо услышать историю Фанни.

- Ты отправилась в это ужасное место одна? таков был ее первый вопрос.

- Я не подумала об этом, я просто преследовала Фанни.

Мать пожала плечами.

- Это было глупо с твоей стороны!

- Но если бы я не пошла туда, кто знает, что произошло бы?

В конечном итоге все к лучшему, а Тимоти, как оказалось, не отставал от меня.

- Какая ужасная история! Эта бедняжка.., убита?

- По крайней мере, придет конец этому монстру, - сказала тетя Амарилис. - Он виновен, сам признался, и его повесят!

- А это бедное дитя?

- Сейчас она в семье Тимоти.

Было ясно, что мать уже получила полный отчет о семействе Тимоти от тети Амарилис.

- Было очень мило с его стороны взять ее к себе! сказала моя мать. Мне кажется, что он очень добрый человек: эта работа в миссии да и все прочее...

Ты же знаешь, Френсис: она говорит, чтобы люди зашли к ней, а потом запрягает их в работу!

- Я так рада, что Тимоти приходит к вам обедать, мне не терпится познакомиться с ним!

Когда появился Тимоти, с первого взгляда стало ясно, что они понравились друг другу.

- Я так много слышала о вас, - сказала мать, - и обо всем, что вы делаете для миссии. Мне хотелось бы узнать побольше об этой бедняжке, которую вы спасли.

За обеденным столом сидели, как обычно: дядя Питер на одном конце, а тетя Амарилис - на другом. Они сияли, как два божества, улаживающие противоречия мира. Я понимала: они приняли решение, что мне следует выйти замуж за Тимоти Рэнсона и зажить с ним счастливой жизнью! Отчего это так легко решать проблемы других людей? И почему так сложно решаются проблемы собственные?

Разговор шел почти исключительно о политике. Без этого в доме дяди Питера, конечно, не могли обойтись. Моя мать хотела знать, как идут дела у Бена. Я отметила гордость, с которой дядя Питер рассказывал о том, что у Бена прекрасные шансы одержать победу над конкурентом.

- Довольно забавно! - сказала мать. - Вы с Мэтью по одну сторону, а Бен - по другую?

- Это добавляет остроты соперничеству, - согласился дядя Питер.

- Большую пользу там приносит Грейс, - сказала тетя Амарилис.

- Она умная женщина! - признала мать. - Я всегда утверждала это, с того самого дня, как она пришла к нам. Ты помнишь этот день, Анжелет? И, насколько я понимаю, она присматривает за Лиззи, которой это очень нужно. Бедная Лиззи!

- Ей было бы лучше выйти замуж за кого-нибудь менее значительного, сказала тетя Амарилис. - Ну что ж, по крайней мере, возле нее есть Грейс.

Так что с этим бедным ребенком, которого вы спасли? То, что произошло между ее матерью и отчимом - ужасно, не правда ли? И что теперь будет, по вашему мнению?

- Он получит то, чего заслуживает, - ответил дядя Питер. - Умышленное убийство! Тем не менее, это хорошая реклама для миссии, поскольку в то время, когда это случилось, девушка находилась именно там. Она наверняка разделила бы судьбу своей матери, если бы в этот момент была дома.

- И как это бедное дитя воспринимает случившееся? - спросила мать.

- Мы ей пока не сообщили об этом, - пояснил Тимоти, - а устроилась она очень хорошо. Не знаю, что будет, когда она узнает правду. Она была очень предана своей матери.

- Мы не хотели рассказывать ей, чтобы она не думала о том, что мать погибла, потому что она, Фанни, ушла из дома.

- Но она ведь действительно не виновата?

- Ну, вообще-то отчим не хотел, чтобы Фанни уходила. Ему нужны были те жалкие деньги, которые она зарабатывала как уличная торговка, чтобы ему хватало на джин. Вернувшись домой пьяным и обнаружив, что Фанни нет, он, очевидно, рассердился на жену и убил ее. В любом случае, - продолжал Тимоти, - рано или поздно это все равно случилось бы, отчим плохо относился к бедняжкам и до этого. - Он повернулся ко мне:

- Фанни начинает нравиться загородная жизнь! Когда я уезжал сюда, она занималась с гувернанткой. Фанни была несколько выбита из колеи, узнав, что Фиона, которая гораздо моложе ее, умеет читать и писать. Фанни захотела сама овладеть этим искусством.

- Значит, вы будете обучать ее? - спросила мать.

- Если она захочет этого! Моя сестра Дженни будет обучать ее профессии горничной или что-то в этом роде, - он опять повернулся ко мне и улыбнулся. - Мне хотелось бы, чтобы вы приехали в Хэмптон и посмотрели, как она там устроилась, - Он взглянул на мою мать. - Возможно, и вы приедете вместе с Анжелет, миссис Хансон? Моя сестра Дженни была бы очень рада.

- Не вижу к этому никаких препятствий! - ответила мать. - Мне кажется, это превосходная идея, я думаю, это доставит нам удовольствие, правда, Анжелет?

Улыбнувшись, я согласилась с ней. Все были довольны. Вечер шел в соответствии с планом.

***

Так моя мать, Ребекка и я отправились в Хэмптон в сопровождении Тимоти. Ребекка была в восторге. Она была уже хорошо знакома с Тимоти и считала его своим другом. Ее радовала перспектива поездки, хотя несколько печалило то, что с нами не было Патрика.

Риверсайд Мэйнор был красивым старым домом в стиле Тюдоров и, как можно было понять уже из его названия, стоял на реке. Здание было выдержано в черно-белых тонах, столь типичных для этого периода, с черными балками и белыми оштукатуренными панелями стен. Верхние этажи нависали над цокольным, а перед домом был сад, полный цветущих хризантем и георгинов. Весной наверняка здесь было еще красивей.

Мы вошли в типичный тюдоровский холл - с высоким сводчатым потолком, с толстыми дубовыми балками и стенами, покрытыми панелями из резного дерева, - где нас уже поджидала Дженнет Рэнсон. Она была высокой худощавой женщиной со сдержанными манерами, с резкими чертами лица, аккуратная, довольно молчаливая. Однако очень скоро выяснилось, что под этой внешностью кроется очень живое и сентиментальное сердце. Она внимательно взглянула на меня, и, по-моему, я сразу же понравилась ей. Это мне очень польстило.

Мать наговорила комплиментов, заявив, что старые дома всегда восхищают ее, а наш замок принадлежит семье в течение многих поколений.

Не успели мы представиться друг другу, как послышался топот ног и в холл вбежали дети, за которыми следовала Фанни.

- Фанни! - воскликнула я.

Она поспешила ко мне, а потом вдруг остановилась.

- Привет! - сказала он. - Значит, приехали?

- Фанни нравится Хэмптон, правда? - спросил Тимоти.

- В порядке! - неохотно бросила Фанни.

- А вот это Фиона!

Девочка со светлыми глазами приветливо улыбнулась мне.

- А это Алек!

Алек, довольно высокий, несколько неуклюжий мальчик, смущенно поздоровался с прибывшими, и я почувствовала, что мне понравится семья Тимоти. Вскоре это впечатление подтвердилось.

Фиона немедленно решила, что ее задача состоит в том, чтобы присматривать за Ребеккой. Это порадовало ее отца, а Дженнет Рэнсон одобрительно кивнула.

Дженнет и Тимоти показали нам дом сверху донизу: кладовые для провизии, бельевую и огромную кухню - с каменным полом и большими очагами с вращающимися вертелами.

- Этим мы почти не пользуемся, - пояснила Дженнет. - Слава Богу, мы потребляем еду не в таких гигантских количествах, как наши предки!

Мы продолжили осмотр дома: холл, столовая, превосходно отделанная панелями, длинная галерея, заполненная портретами предков. Гобелены на стенах столовой и обивка кресел были образцами превосходной работы, выполненной женщинами этого семейства более сотни лет назад. Там была комната наверху в главной башне, чердаки и много спален - большинство из них с кроватями под балдахинами, на которых спали многие поколения этого семейства.

Из окон открывался вид на реку и сбегающие к ней сады. К воде вели каменные ступени, которые они называли "тайной лестницей": там стояли две лодки, привязанные к сваям, и можно было покататься по реке. Это было чудесное место.

- Я думаю, вам трудно покидать его? - сказала я Тимоти.

В ответ он печально взглянул на меня. Видимо, это место напоминало ему слишком многое. Ведь именно здесь он жил со своей женой, именно из этой конюшни она выехала однажды утром, а назад в дом ее внесли на носилках, умирающей. В галерее висел ее портрет - милая женщина с приятной улыбкой. Я угадала, кому принадлежит этот портрет, еще до того, как мне это подтвердили.

Мать было очень рада этому визиту. Место показалось ей прекрасным, а семья - очаровательной. Я видела, что она полагает - это наилучший вариант для меня.

***

Через несколько дней я почувствовала, будто давным-давно знаю и этот дом, и его обитателей. Ребекка прекрасно прижилась здесь, и ее новые знакомые, похоже, вполне заменили ей Патрика. Ей нравилась Фиона, но, по-моему, особенно интересовала Фанни.

Фанни явно доставляло удовольствие то, что Ребекка оказывает ей предпочтение, и, поглядывая на Фанни, играющую с моей дочерью, я видела, что она выглядит счастливой, как никогда прежде.

- Мне здесь нравится! - заявила Ребекка. - Мы здесь все время будем жить?

Ее слова застали меня врасплох. Я знала, что моя семья считает брак с Тимоти лучшим решением моих проблем, а после знакомства с сестрой Тимоти я поняла, что и она разделяет это убеждение. Она жила здесь и была хозяйкой этого дома, но я чувствовала, что она вовсе не держится за эту почетную должность. Она была предана Тимоти и твердо верила в то, что ему необходимо вновь жениться, чтобы оправиться от сокрушительного удара, которым для него, несомненно, была смерть его жены.

До приезда сюда я не осознавала, как глубоко страдал и продолжал страдать Тимоти. В глубине души я считала, что никто не может занять в его сердце место первой любви и матери его детей, и все-таки меня не удивило бы, если бы он сделал мне предложение.

***

Мы часто вместе скакали верхом. Это было единственным способом уединиться, уклониться от постоянных взглядов членов семьи. Для меня не было неожиданностью, когда Тимоти вдруг остановил свою лошадь и предложил мне прогуляться пешком. Он взял меня за руку, и мы спустились вниз, к берегу реки.

Стоял ноябрь, но было довольно тепло. Голубоватая дымка придавала загадочность реке и домам, стоявшим на противоположном берегу. Тимоти сказал:

- Полагаю, вы знаете, что я собираюсь сказать вам, Анжелет? С некоторых пор я постоянно об этом думаю... Вы согласны выйти за меня замуж?

Я колебалась.

Он продолжил:

Я люблю вас, вы знаете! Меня повлекло к вам с самого начала нашего знакомства, а когда вы бросились преследовать Фанни, я почувствовал панику, поняв, сколь одинок был бы я, потеряв вас!

Брак - слишком серьезный шаг для того, чтобы Делать его поспешным...

- Согласен, я много думал об этом. А вы?

- Я не думала о браке, не уверена, что хочу этого.., пока.

- Конечно, мы не слишком давно знаем друг друга, но нам довелось вместе пройти через некоторые испытания. Когда я увидел, как вы заботитесь о Фанни...

- Вы тоже проявили очень большую заботу о ней, привезли ее сюда...

- Да, я действительно забочусь о ней... Я думаю, и у нас сложилась бы неплохая совместная жизнь!

- Возможно...

- Я не вижу никаких препятствий: мы знаем друг друга, я восхищаюсь вами, вы уже понравились моим детям, да и Дженнет тоже.

Ребекка чувствует себя здесь как дома, а ваша мать очень расположена ко мне. Мне кажется, все складывается идеально?

- Да, с их точки зрения все выглядит идеально, но нужно еще кое-что, Тим! Мне кажется, вы все еще влюблены в свою жену...

- Она давно умерла!

- Она для вас единственная... и всегда такой и останется...

- С вами совсем другое дело. А вы сами? Вы же помните своего мужа! Должно быть, он был прекрасным человеком.., как и моя жена. Мы оба были счастливы в браке, пока судьба не разлучила нас, жестоко, неожиданно.

Одно это может сплотить нас! Мы не можем носить траур всю жизнь, Анжелет.

- Конечно, - согласилась я, - но я еще не готова, Тим...

- Значит, вам нужно еще подумать?

- Возможно, вы не забыли жену, а я...

- Вы имеете в виду, что мы оба любим до сих пор?..

Я кивнула.

- Конечно, трудно занять в сердце место героя Джервиса!

Я не ответила, я думала не о Джервисе а о Бене, что было абсурдно. Этот мужчина стал моей навязчивой идеей, он постоянно появлялся в моих мыслях. Было глупостью думать о нем, следовало принять это предложение! Это было бы прекрасным выходом для нас обоих. Конечно, ситуация была уникальной: я могла бы избавить Тимоти от тягостного чувства, вызванного потерей жены; он мог бы доказать мне, что нет для меня надежды на счастливое будущее, пока я понапрасну думаю о Бене.

Это было разумно, это было рационально, и я уже прикидывала, как мы могли бы жить вместе в этом чудесном доме. Мы могли создать прекрасное будущее для Фанни и всех детей. Тимоти стал бы хорошим, добрым отцом для Ребекки. Наши семьи одобрили бы такое решение. Мы продолжали бы совместную работу в миссии. Было бы глупо отвергнуть такое предложение.

Но я и не отвергла его категорически, я понимала, что это было бы глупо. Я совершенно ясно видела, что мы с Тимоти могли устроить счастливую совместную жизнь, но мне хотелось еще подумать, побыть наедине с собой и с этой страстью к Бену. Но не делала ли я глупость? Бен был человеком, который женился на золоте, он был безжалостен, он был готов на все, лишь бы преуспеть. Как такой человек мог быть способен на любовь и преданность, на то, на что я вполне могла рассчитывать с Тимоти? Кроме всего прочего, Бен еще был и женат.

Я знала их обоих достаточно хорошо, для того чтобы понимать, что с Тимоти можно найти тихое и мирное счастье, а с Беном - ничего, кроме ударов судьбы и бурных чувств. Страсть Бена была бы огненной. Я действительно верила в то, что он любил меня, но еще больше он любил золото.., и власть. Тимоти тоже любил меня, но больше он любил свою первую жену. Со временем мы с Тимоти могли бы очень сблизиться, я была уверена в этом; мы могли бы избавиться от привидений прошлого.., возможно. Но можно ли на равных соревноваться с мертвыми?

Я была в замешательстве и вновь обратилась к тому же приему:

- Мне нужно время, чтобы подумать.

Тимоти прекрасно понимал меня, он всегда будет понимать меня.

- Мы подождем! Пусть все забудется, и потом, я Думаю, вы сами поймете, Анжелет, что мы способны подарить друг другу счастье!

Обратно мы ехали молча, размышляя.

В доме, похоже, были разочарованы, так как, судя по всему, ожидали, что мы объявим о помолвке.

***

На следующий день я сказала Тимоти:

- Я думаю, нам следует поговорить с Фанни. В газетах сообщается об убийстве, ее отчима будут судить, и результат суда предопределен. Я знаю, что она не умеет читать, но кто-нибудь может рассказать ей.

И мы решили сами рассказать ей все. Моя мать и Дженнет знали о нашем намерении и пообещали, что никто не прервет этот разговор своим вмешательством.

- Мы хотим поговорить с тобой, Фанни, - серьезно сказала я.

Она переводила взгляд то на одного, то на другого из нас, и в глазах ее появилось выражение паники.

- Вы собираетесь отослать меня?

- Об этом ты даже не думай, - сказал Тимоти. - До тех пор пока ты этого хочешь, здесь будет твой дом.

- Тогда в чем дело? - спросила она.

- Твоя мать... - начала я. - Она.., мертва.

Фанни уставилась на нас.

- Когда? - спросила она. - Это он! Кроме него некому, верно?

- Да, - подтвердила я.

Ее лицо исказило горе. Я обняла ее.

- Я убью его! - воскликнула она. - Я точно убью его!

- В этом нет никакой необходимости, Фанни: это совершит закон.

Она улыбнулась.

- Значит, его заловили?

- Заловили, - повторила я.

- Меня там не было, - пробормотала она. - Была б я там...

Я прижала к груди ее голову.

- Нет, Фанни, хорошо, что тебя там не было! Маме следовало идти к нам...

- Ей нельзя было...

- Люди имеют право совершать выбор в жизни. Она знала, что это может произойти, и тем не менее осталась с ним.

Тимоти подошел к нам и обнял нас обеих.

- Все будет в порядке, Фанни; Ты будешь жить здесь! Ты - наша, теперь уже насовсем.

- Я вам не нужна, у вас свои есть.., у обоих. Ты нам действительно нужна, - с жаром сказал Тимоти. - Мы хотим, чтобы ты осталась с нами... Мы очень этого хотим!

- Почему? - спросил она.

- Потому что мы любим тебя! - сказала я.

- Чудно! Мне такого никто никогда не говорил!. И она вдруг расплакалась. Я впервые видела, как Фанни плачет. Она прижалась ко мне, а потом протянула руку и присоединила к нам Тимоти. Фанни опиралась на мое плечо, а слезы ручьем лились по ее щекам. Я осторожно вытирала их.

- Я люблю ее! Она была хорошей, она была моя мама... А его я ненавижу, всегда его ненавидела! Зачем он ей был нужен? Папа у меня нормальный был, это точно.

Так складывается жизнь! - сказала я. - Приходится принимать ее такой, какая она есть, и стараться вести себя достойно...

- Мне нравится здесь! Я думала, меня взяли полы скрести или еще чего, но мне с малышами нравится. Ребекка мне понравилась, она здесь будет жить?

Тимоти сжал мою руку.

- Нет, мы живем в Лондоне, - ответила я. - Мы здесь в гостях.

- Но вы здесь будете жить, верно? Вы вдвоем... В ее голосе слышалась мольба.

- Возможно, все именно так и обернется! - заявил Тимоти, бросив на меня взгляд.

Фанни вдруг бросилась к нам и обняла - вначале меня, а потом и Тимоти. Он сказал:

- Все уладится, Фанни, не беспокойся. Я думаю, мы еще счастливо будем жить все вместе!

Он взял за руку ее, а затем меня и крепко сжал их. Тогда, в тот момент, я действительно считала, что мне следует жить здесь с ними обоими.

ДНЕВНИК

На следующее утро мы сидели за завтраком: моя мать, Тимоти, Дженнет и я. Мать просматривала утренние газеты.

- Здесь есть кое-что, что может вас заинтересовать, - сказала она. Прямо какой-то скандал! Здесь написано про Бенедикта Лэнсдона. Это значит, что дела у него в Мэйнорли идут настолько хорошо, что кое-кто всерьез забеспокоился. Просто безобразие, что разрешают печатать такие вещи!

Она взяла в руки газету и прочитала:

"Бенедикт Лэнсдон, кандидат в депутаты от Мэйнорли, действует весьма впечатляюще. Похоже, он намного опережает всех своих соперников. Он неутомим, он - здесь, он - там, везде излучая очарование в обмен за обещание голосов. Уже считают, что впервые за много лет депутатское кресло сменит окраску. Бенедикт Лэнсдон сумел сделать карьеру до того, как занялся политикой: он стал миллионером на золоте, то есть одним из немногих, кому повезло в Австралии. Счастье Бенедикта пришло к нему через брак, принесший ему шахту, содержавшую золотые жилы. Миссис Элизабет Лэнсдон появляется на всех мероприятиях вместе со своим мужем, но кем является элегантная дама третий представитель их команды? Мы можем сообщить вам: это миссис Грейс Хьюм, невестка Мэтью Хьюма, министра в кабинете администрации тори. Миссис Грейс является стойким сторонником партии, стоящей в оппозиции к ее свекру. Буря в семейном стакане воды? Возможно, но миссис Грейс оказывает самую горячую поддержку кандидату Бенедикту. Именно миссис Грейс поддерживает контакты с прессой. На губах миссис Элизабет печать. Отчего же столь печально выражение ее лица? Возможно, она обеспокоена шансами ее супруга в округе Мэйнорли? Похоже, такое беспокойство в данных обстоятельствах совершенно необоснованно. Может быть, это беспокойство объясняется наличием элегантной и страстной сторонницы ее мужа, являющейся настоящим третьим членом этой семейной команды?"

По мере того как мать читала это, я чувствовала, как во мне растет гнев.

- Что за мерзкие намеки! - воскликнула она, бросив газету. - Грейс всего лишь пытается помочь Лиззи! Бедная Лиззи, что она может подумать?

- Интересно, что может подумать об этом Бен? сказала я.

- Он пропустит это мимо ушей, но это очень оскорбительно для Лиззи и Грейс!

- Судя по тому, что я слышала о Бенедикте Лэнсдоне, он очень привлекательный мужчина! - сказала Дженни.

- А вы знаете, что он является одним из наших дальних родственников? спросила мать. - Вы знакомы с Амарилис и Питером, Тимоти? Ну, так вот, Бенедикт - это внебрачный внук Питера. До свадьбы у него был бурный роман, и Питер всегда заботился о той незаконной семье.

Дженнет, казалось, расстроилась.

- Да, - продолжала моя мать. - Это не соответствовало правилам хорошего тона, но люди почему-то прощают Питеру его недостатки, правда, Анжелет?

Я кивнула.

- А как много он сделал для этой миссии. Без него у миссии не было бы и половины того успеха, который она имеет, попросту она не могла бы позволить себе таких масштабов действий. Хотелось бы мне знать, что Питер думает об этой статейке?

- Значит, вы думаете, что это может повредить шансам Бена на победу на выборах? - спросила я.

Тимоти сказал:

- Нет, такие вещи постоянно происходят во время предвыборной кампании. Думаю, люди не обращают на это особого внимания.

Я глубоко задумалась. Я была потрясена этими намеками и почти не слушала присутствующих. Я думала о Лиззи, настолько подавленной всем, что обрушилось на нее, пытающейся справиться с совершенно незнакомой ситуацией, и о Грейс, умеющей говорить с людьми очаровательно и убедительно.

Грейс и Бен! Неужели в этих намеках могла быть какая-то доля истины? Большинство женщин восхищалось Беном, а Грейс уже давно была вдовой. Лиззи привязалась к Грейс, а, Бен?

Я подумала о том, как я глупа: я получила предложение и могу жить спокойной жизнью с человеком, которому могла доверять, и отказала ему из-за своих чувств к тому, кому я в любом случае не могла доверять.

***

Мы вернулись в Лондон. Рэнсоны не хотели нас отпускать: они провожали нас до дверей экипажа, который прибыл, чтобы доставить нас к станции. Фиона и Алек с жаром махали нам на прощание руками, а Дженнет сказала: "Вы должны вернуться сюда.., поскорее!" Тимоти поехал на станцию провожать нас, а Фанни стояла и с упреком смотрела на меня. Ребекка наиболее выразительным способом дала понять, что была удовлетворена этим визитом, когда разразилась слезами. Успокоить ее удалось только обещанием того, что вскоре мы снова вернемся сюда.

На станции Тимоти пожал мне руку и сказал:

- Мы встретимся в миссии во вторник.

Вот так мы попрощались.

***

По пути домой мать многословно восторгалась тем, какая это прекрасная семья и как доволен будет мой отец, услышав о результатах нашего визита. Посматривала она на меня с некоторым упреком, из-за того, что не было объявлено о нашей помолвке с Тимоти, и все считали, что вина в этом лежит на мне.

Я возвращалась в Лондон, сидя между заплаканной дочерью и огорченной матерью. Я вновь подумала, что повела себя глупо, не согласившись на то, что все считали превосходным решением. Тем не менее, еще ничто не было потеряно.

На следующий вечер мы были приглашены к дяде Питеру, и, к моему удивлению, там оказался Бен. Лиззи с ним не было. Он сообщил, что она отдыхает, и вместе с ней - Грейс.

- Я не ожидала увидеть тебя! Разве ты сейчас не должен околдовывать избирателей Мэйнорли?

- Впереди еще достаточно времени, - ответил он. За обедом дядя Питер говорил о статейке, появившейся в газете. Он помахал ею.

- Просто злобные измышления! Значит, противники трясутся от страха, Бен, раз решились на такое.

После обеда, когда мужчины присоединились к нам в гостиной, Бен подошел ко мне.

- Я должен поговорить с тобой, Анжела!

Давай встретимся! Предположим, в Гайд-Парке.

Ты считаешь это необходимым?

- Непременным!

Завтра в десять утра. - Но...

- Пожалуйста, Анжела! Я буду ждать тебя!

В эту ночь я плохо спала. Я лежала и размышляла о том, что же он собирается мне сказать?

Бен был явно обеспокоен, ожидая меня. Когда я подошла, он встал, взял меня за руки и посадил на скамью.

- В чем дело, Бен? Что случилось?

- Дело в Тимоти Рэнсоне! Вы были у него с визитом.., вместе с матерью!

- Да, и что же?

- Весьма примечательно то, что он пригласил тебя вместе с матерью! Мне кажется, такое делается с единственной целью. Ты пообещала выйти за него замуж?

- Нет, не обещала, но я не понимаю, Бен...

- Какое мне до этого дело? Это и мое дело, Анжела! Я люблю тебя, мы с тобой созданы друг для друга...

Но ты женат на Лиззи!

- Это произошло потому...

- Да не нужно мне объяснять, я все прекрасно понимаю: ты не любил Лиззи, но любил то, что она может принести с собой!

- Прекрати, - сказал он. - Ты ничего не понимаешь!

- Я слишком хорошо все понимаю! Не забывай, я там была!

- Но все это в прошлом!

- Но последствия остаются.

- Я люблю тебя, ты мне нужна.., только ты! Жизнь поступала с нами жестоко, всегда все было слишком поздно. А теперь ты собираешься вновь выйти замуж? Вначале ты была замужем за Джервисом, потом я женился на Лиззи...

- Ты до сих пор женат на Лиззи.

- Она может развестись со мной.

- Развестись? На каких основаниях? Я помню, ты предлагал мне развод с Джервисом. Похоже, у тебя всегда есть готовое решение.

- Это действительно решение.

- Никогда! Подумай о своей политической карьере: неужели ты собираешься задушить ее в колыбели?

- Я согласен на что угодно, если мы сможем быть вместе!

- Бен, ты поступаешь необдуманно.

- Все, что я хочу сказать тебе, - подожди, не действуй поспешно! О да, я знаю, Тим - достойный человек, он творит добрые дела, на что я не способен. Но разве он может любить тебя так, как я?

- Тебе не следует разговаривать со мной таким образом!

- Но я говорю правду! Я знаю, что мы созданы друг для друга, нас объединяет хотя бы.., тот инцидент, он некоторым образом связал нас вместе. Ах, неужели это не ясно? Можно, оглянувшись, понять, где была совершена ошибка: тогда мне следовало остаться с тобой, пока ты не поправишься. Мне нельзя было возвращаться в Лондон, мне нельзя было уезжать в Австралию. Я думаю, меня заставило сделать это именно то происшествие, меня мучила совесть, Анжела. Я думал, что мне удастся от всего избавиться. Если бы ты была тогда постарше, я бы уже все понял... А потом, вновь увидев тебя, я действительно понял, но ты была уже замужем за Джервисом...

- Бесполезно вспоминать все это! Мы живем в реальном мире, а это значит, что ты женат на Лиззи. Я уверена, что она преданно любит тебя. Она дала тебе все, чего ты хотел: эту шахту, деньги, власть... Именно к этому ты всегда и стремился. Люди должны платить за исполнение своих желаний!

- Но не такую цену, Анжела!

- Вспомни о тех шахтерах, легенда, которая тебе так понравилась. Они решили, что им не стоит выплачивать проценты, и что с ними произошло?

- Это всего лишь легенда, ничего общего с нашим случаем...

- Они вполне сопоставимы! Послушай меня, Бен. У тебя есть очень многое, перед тобой открывается карьера, которая даст тебе полное удовлетворение. Возможно, это не все, чего ты хотел, но этого уже достаточно много!

А про себя я думала: "У меня есть Тимоти. Это не все, чего я хотела, потому что я хотела Бена; но этого тоже было много".

- Я никогда не оставлю надежды! - сказал Бен. - Ты обещала выйти за него замуж?

- Нет.

- Я благодарю за это Бога!

- Мне действительно не следовало встречаться с тобой! Кстати, что значат эти слухи? В газете, о тебе, Лиззи и Грейс?

- Ах, это... Это значит, что враг в отчаянии!

- Это не подорвет твои шансы?

- Разумные люди поймут, в чем дело.

- А как это воспринимает Грейс?

- Боюсь, она расстроена.

Так ты надеешься пережить это? Первый шаг в головокружительной карьере?

Так ты обо мне думаешь?

- Я знаю тебя, Бен!

- Не оставляй надежду, Анжела! Я что-нибудь придумаю, а пока возвращаюсь в Мэйнорли.

- Ну что ж, удачи тебе, Бен, в твоих заботах.

- Для меня существует единственная забота... Грустно улыбнувшись, я оставила его...

Когда я вернулась домой, там была Грейс, которая беседовала с матерью.

- Мне нужно было встретиться с вами. - Она улыбнулась матери. - Я узнала, что вы в Лондоне, и решила повидать вас.

- Я только что говорила Грейс, как приятно мне ее видеть и что я надеюсь принять ее в Корнуолле, как только закончатся выборы.

- Спасибо вам, - сказала Грейс. - Я с удовольствием приму ваше предложение, но вы просто не представляете, как сейчас обстоят дела в Мэйнорли: нет ни минутки свободного времени!

- А как Лиззи? - спросила я.

- Ах, она очень устает, - она нахмурилась. - Ей действительно не нравится общественная жизнь.

- Это не похоже на австралийский поселок...

- Да, действительно. Я слышала, вы делаете просто чудеса в этой миссии? Мама только что рассказывала мне об этой бедняжке, чей отец должен предстать перед судом за убийство.

- Да, очень печальный случай.

- И Тимоти Рэнсон забрал ее к себе?

- Это чудесный человек, - сказала мать.

- Несомненно!

Значит, вы только что вернулись после визита к нему? Насколько я поняла, Френсис очень высоко ценит его. Я всегда восхищалась людьми, которые посвящают свое время делам благотворительности. Как я поняла, вы в очень дружеских отношениях с мистером Рэнсоном?

- О да, мы с ним добрые друзья. Мать удовлетворенно улыбнулась.

- И все же я довольна своей работой, - продолжала Грейс, - это дало мне очень многое. Видимо, работа в миссии дает то же самое: вдова чувствует себя очень одинокой.., вне общества.

Нам удалось переброситься с Грейс несколькими словами наедине перед тем, как она ушла. Она сказала:

- Правда, что ты собираешься замуж за Тимоти Рэнсона? Я поняла это из разговоров Амарилис и твоей матери. Похоже, они считают, что помолвка неизбежна.

- Нет, отнюдь не неизбежна.

Она кивнула.

- Действительно, брак - это серьезный шаг! Необходимо хорошенько обдумать этот вопрос, особенно, если это уже не первый брак: уже знаешь, как легко ошибиться в человеке, и становишься осторожней.

- Да, - согласилась я.

- Ну что ж, Анжелет, я желаю тебе только счастья! Надеюсь, все у тебя сложится прекрасно. Я уверена, что Тимоти Рэнсон очень хороший человек, это все говорят, а хорошие люди - редкость!

"Значит, еще один желающий выдать меня замуж", - подумала я.

Вечером Грейс, Бен и Лиззи отбыли в Мэйнорли, а на следующий день мать вернулась в Корнуолл.

***

Я только что позавтракала и была в детской с Ребеккой, когда одна из служанок зашла ко мне с запиской от тети Амарилис. Меня немедленно просили явиться к ним.

Дядя Питер уже собирался уходить. Он был бледен и взволнован совершенно непохож на себя.

- Ах, Анжелет! - воскликнула тетя Амарилис, обнимая меня. - Я первой хотела рассказать тебе это! Газеты полны сообщений! Питер немедленно отправляется в Мэйнорли. Он считает, что Бен нуждается сейчас в его поддержке.

- В чем дело, тетя Амарилис?

- Лиззи... Она.., умерла!

Умерла! - воскликнула я. - Как? Почему?

- Видимо, приняла большую дозу лауданума... Я села в кресло, мне стало дурно. Тетя Амарилис оказалась возле меня и положила руку на плечо.

- Прости, мне нужно было изложить это как-то помягче. Мы все потрясены!

Расскажи, расскажи мне все поподробней!

- Они нашли ее.., сегодня утром... Первой нашла ее Грейс. Она зашла в ее комнату и обнаружила, что та.., мертва.

- А где был Бен?

- Полагаю, он был в своей комнате. Ты же знаешь, что у них отдельные спальни! Возле ее кровати стояла та самая бутылочка! Бедная Лиззи...

- Я собираюсь выяснить, что там нужно сделать! сказал дядя Питер. При первой же возможности я свяжусь с вами.

Он оставил нас, и тетя Амарилис сказала мне:

- По-моему, ты очень потрясена?

- Нет, тетя Амарилис, я просто...

- Я понимаю, как ты себя чувствуешь, со мной то же самое. Все это просто ужасно! Это бедное дитя... Прямо не понимаю, что это может значить?

Она заставила меня глотнуть вина, но я знала ничто не отвлечет меня от чудовищных мыслей, помимо воли приходящих на ум.

Говорила тетя Амарилис:

- Грейс зашла и обнаружила ее... Бен немедленно послал дедушке телеграмму. Питер все уладит.

Интересно, как можно уладить смерть, происшедшую при таких обстоятельствах? На это явно не был способен даже дядя Питер.

Я плохо помню последующие дни. Все это было похоже на непрекращающийся кошмар.

***

Я была дома. Морвенна с Джастином зашли проведать меня.

- Это ужасно! - сказала Морвенна.

- Для газет это - как падаль для стервятника! добавил Джастин. - Это уже не просто скандальные намеки, которые были до сих пор! Грейс там?

- Да, она вместе с ними. Они с Лиззи дружили, она помогала ей. Ах, бедная Лиззи! Ей так не хотелось покидать свой "Золотой ручей"...

- Не знаю, останется ли там Грейс, - сказал Джастин.

- Она помогала вести предвыборную кампанию. Полагаю, это должно продолжаться?

- А я считаю, что теперь все безнадежно! Анжелет, неужели ты думаешь, что изберут человека, жена которого погибла при таинственных обстоятельствах?

- Таинственные обстоятельства?..

- На следствии выяснятся подробности, пока нельзя ничего утверждать. Грейс без Лиззи там нечего делать!

Я жила в каком-то полусне. Меня сверлила одна-единственная мысль. Бен когда-то сказал: "Не оставляй надежду, можно что-нибудь придумать". Вот кое-что и придумалось?

Нет, я не могла поверить в то, что это сделал Бен. Но он был энергичен, когда преследовал свои цели, ради этого он женился. Мог ли он убить ради этого? Итак, я сама произнесла это слово. Теперь оно преследовало меня, и я никак не могла избавиться от этой мысли.

***

Вся наша семья была очень обеспокоена. Мы постоянно встречались и обсуждали этот вопрос. Все подтверждали, что Лиззи из-за бессонницы принимала лекарства. Некоторые лекарства очень опасны, и их легко передозировать.

Дядя Питер оставался в Мэйнорли, ожидая результатов расследования. Мы все ждали этих результатов, они должны были либо унять наши страхи, либо сделать их реальными.

Газеты нам читать не хотелось, но удержаться от этого было невозможно. Они были полны материалами, касавшимися этого события. Все обсуждали внезапную смерть миссис Элизабет Лэнсдон, жены одного из кандидатов, баллотирующихся в округе Мэйнорли. Ее обнаружила в кровати близкая подруга жертвы и ее мужа, миссис Грейс Хьюм, вдова героя Крымской войны, внука Питера Лэнсдона, известного филантропа. Зачем постоянно нужно было вдаваться в такие детали, упоминая о случившемся?

Строили предположения относительно того, что именно могло произойти. Миссис Элизабет была застенчива и сдержанна; складывалось впечатление, что ее вовсе не прельщает жизнь жены процветающего политика. Именно ее подруга, миссис Грейс, блистала на встречах с избирателями, общалась с народом и выражала глубокую озабоченность процветанием масс, выполняя всю работу, которую обычно берет на себя жена кандидата.

Намеки.., постоянные намеки! Меня поражало, какое Удовольствие прессе доставляла гонка за сенсациями. Они напоминали мне свору гончих, преследующих лису.

Бен раздражал, он был слишком умен, ему слишком все удавалось, и за это его ненавидели. Теперь предоставилась возможность уничтожить его.

***

О результатах следствия мы узнали еще до возвращения дяди Питера.

Мы все вместе собрались в доме на Вестминстерской площади. Вместе с нами были Джастин и Морвенна. Они заявили, что чувствуют себя членами семьи и в такое время желают разделить с нами наше горе.

Мы услышали, как на улицах кричат мальчишки-газетчики: "Результаты следствия... Следствие по делу миссис Лиззи... Читайте в газете!" Нам принесли газеты. Жирный заголовок гласил:

- "ВЕРДИКТ КОРОНЕРА:

СМЕРТЬ

В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ".

Все вздохнули с облегчением. Я была уверена, что остальные, как и я, боялись, что там может быть "Убийство, совершенное неизвестным лицом, либо лицами..."

***

Тело Лиззи должны были доставить в Лондон, чтобы похоронить в семейном склепе. Вернулся дядя Питер. Он рассказал нам, как все происходило.

- Что за тяжкие испытания! Похоже, что у Лиззи сложилось болезненное пристрастие к этому лекарству, опасная привычка. Ей надо было запретить принимать его, а Бен ничего не знал об этом. Это говорит не в его пользу: создается впечатление, что его мало волновали проблемы жены.

Грейс было задано множество вопросов: она же была близкой подругой. Да, она знала о лаудануме. Нет, она не считала необходимым сообщать об этом мужу Лиззи. Она знала, что Лиззи с трудом засыпает и насколько хорошо чувствует себя после того, как выспится ночью. Грейс полагала, что лекарство полезно.., в умеренных дозах. Она не замечала, что Лиззи, возможно, превышает указанную дозу. Она думала, что та принимает лекарство лишь эпизодически. Затем она сообщила о том, как обнаружила тело Лиззи. Выяснилось, что Бен и Лиззи спали раздельно. Похоже, это не слишком понравилось всем. В общем-то как раз по этому поводу я и начала беспокоиться.

Грейс вела себя прекрасно, просто идеальный свидетель. Она сказала, что Бен был преданным мужем, и что Лиззи очень любила его. Грейс знала, что покойную волновала только необходимость постоянно общаться с людьми и делать то, чего от нее ожидали... Муж ее к этому не принуждал. Он всегда был очень добр к ней, но другие... Грейс всегда старалась взять на себя часть обязанностей Лиззи.

Спросили, знает ли Грейс о намеках, которые делала пресса. Грейс заявила, что знает. И как она воспринимала их? Она не обращала на них внимания, потому что все это было сплошным бредом, и она знала, что делают их люди, которые не без оснований опасаются, что их кандидат проиграет выборы. Мистер Лэнсдон ни разу не совершил ни единого поступка, противоречащего кодексу поведения джентльмена и доброго верного мужа.

Не думает ли она, что Лиззи могла принять повышенную дозу умышленно, зная, к какому результату это может привести? Грейс сказала, что она уверена в невозможности этого, а вот рассеянной покойная могла быть. Она могла принять одну дозу и, забывшись, принять следующую, а затем, будучи в полубессознательном состоянии, принять еще: она была весьма рассеянной. Но, говорили ей, покойную пугала ее неспособность справляться со своими задачами, причем до такой степени, что она стала страдать бессонницей. Грейс признала, что это так. "И ввиду этого, - задали ей вопрос, - взяв покровительство над ней, вы полагали разумным, что возле ее кровати постоянно находилась бутыль с этим снадобьем?"

Нужно сказать, Грейс была просто великолепна, она сохраняла полное хладнокровие. По-моему, именно она сумела добиться такого вердикта. Она сообщила, что такая мысль не приходила ей в голову до того, как коронер задал ей этот вопрос: "Я никогда не подумала бы, что Лиззи способна лишить себя жизни. Прекрасно зная ее, я совершенно уверена в том, что она могла принять лишнюю дозу только по ошибке".

Последовал вердикт: смерть ввиду несчастного случая.

Следующим тяжким испытанием были похороны Лиззи. Ее должны были хоронить в церкви Святого Михаила, где покоились останки других членов лондонской ветви семейства. От дома отъехал небольшой кортеж, но, поскольку случай получил широчайшую огласку, многие, не имевшие никакого отношения к нашей семье, присоединились к похоронной процессии. Бедная Лиззи! После смерти она получила такую популярность, о которой не могла и мечтать при жизни.

Там был и Бен, не похожий на себя, очень серьезный и печальный. Не знаю, за что он себя упрекал больше - за то, что вообще женился на ней, за пренебрежение к ней, за готовность развестись с ней...

Грейс выглядела в трауре очень элегантно, пытаясь, похоже, держаться в стороне, а толпа желала лицезреть ее. Полагаю, некоторые из них были убеждены, что она и есть "та, другая женщина, ради которой Бен убил свою жену". Все хотели видеть драму, а если таковой не разыгрывалось, то они были полны решимости создать ее.

Когда гроб опускали в могилу, кто-то бросил камень в Бена. Завязалась небольшая потасовка, кто-то побежал, и похороны продолжались. Я грустно прислушивалась к звуку комьев, падающих на крышку гроба, а потом поверх могилы положила принесенный с собой букет.

***

Мы медленно пошли прочь от могилы - дядя Питер по одну сторону от Бена, тетя Амарилис - по другую. Дом Бена теперь выглядел пустой, лишенной содержания коробкой. В молчании мы выпили вина.

Грейс, выглядевшая спокойно, подошла ко мне.

- Я осуждаю себя! Мне следовало больше заботиться о Лиззи.

- Осуждаешь себя? Да ты относилась к ней просто исключительно, Грейс, она во всем полагалась на тебя. Но я не замечала происходящего!

К нам подошел Джастин.

- Слава Богу, все наконец кончилось! - сказал он, взглянув на Грейс.

Она кивнула.

- Вы вели себя хорошо! - добавил он.

Мне казалось, что между ними существует некоторая враждебность, и в какой-то момент Джастин, должно быть, поверил, что Грейс находится в излишне дружеских отношениях с Беном. Потом это чувство прошло, все это было вздором, игрой моего воображения.

- Надеюсь, что так! - сказала Грейс. - Все это очень тревожно.

- Этого нельзя было избежать, - ответил Джастин. - Но вы возвращаетесь в Мэйнорли? Знаете, это может выглядеть так, будто...

- О, все это чепуха! - воскликнула Грейс. - Никто в это не верит, это игры политиканов!

К нам подошла Морвенна.

- Ах, дорогая! - сказала она. - Я искренне надеюсь, что Бен не настолько глубоко подавлен этим...

Бен остановился перед нами и в течение нескольких секунд смотрел мне прямо в глаза. Мне казалось, что все в комнате знают о его чувствах ко мне.

- Я только что говорила, - повторила Морвенна, - что надеюсь, что ты сумеешь оправиться от этого ужасного удара.

- Да, спасибо, я уже оправляюсь, - ответил Бен.

- И ты возвращаешься в Мэйнорли? - спросил Джастин. - Полагаю, это самое лучшее - загрузить себя работой.

- Это единственный выход!

И вновь я перехватила взгляд Бена: в нем была мольба. Я страшно взолновалась и просто не знала, что думать. Я сказала:

- Мне кажется, тетя Амарилис смотрит на меня! Мне нужно подойти к ней и узнать, что нужно.

Это было бегством. Я чувствовала, что поступила весьма странно и что все, особенно Джастин, заметили это.

Я нашла тетю Амарилис. Она сказала мне:

- Дорогая, ты ведь останешься у нас, правда? Дядя Питер очень надеется на это. Все остальные вскоре разойдутся.

Подошел дядя Питер и сжал мою руку.

- Мне бы хотелось, чтобы и Бен немного задержался, - сказала тетя Амарилис. - Это просто ужасно - вернуться в то же место и заниматься предвыборной кампанией после всего случившегося! Говорят, теперь все провалилось. Нужно чудо, чтобы он сумел победить.

- В нашей семье есть люди, умеющие творить чудеса! - заявил дядя Питер.

- Я искренне надеюсь, что у Бена это получится. Я была рада, когда все закончилось. Дядя Питер проводил меня по дому.

Я спросила его:

- Что ты на самом деле думаешь обо всем этом?

- Случившееся просто ужасно! Ничего хуже этого с Беном не могло произойти. Люди склонны верить в худшее: оно всегда интересней, чем лучшее.

Бен на этот раз не выиграет.

- Это будет для него страшным разочарованием: он так старался!

- Он переживет. Самое удачное, что вердикт оказался именно таким, могло быть гораздо хуже. Следует радоваться этому.

На пороге дядя поцеловал меня. Я улеглась в постель, но заснуть не смогла...

Дядя Питер был прав: чуда не произошло, Бен проиграл на выборах.

Итак, он потерпел поражение. Я говорила себе: "По крайней мере он не виновен в смерти Лиззи. Если бы он и собирался убить, он не совершил бы убийства в такой решающий для него момент". От этой мысли мне стало легче.

***

Бен вернулся в Лондон. Грейс теперь жила в своем доме, но постоянно посещала кого-нибудь из нас. Она сказала, что разберет одежду Лиззи и кое-что из нее передаст в миссию. Она действительно отнесла ее туда и имела долгий разговор с Френсис. Похоже, ее очень заинтересовали дела миссии.

Время от времени я виделась с Беном. Дядя Питер сказал, что он разочарован и поговаривает о том, чтобы вообще бросить политику.

- Ему понадобится время для того, чтобы пережить все это. Народу не нравится, когда с их депутатом случаются подобные вещи. Он считает, что депутат должен быть вне всяких подозрений, что депутат должен быть совершенно безупречным, не склонным к грехам, которые совершают простые смертные!

- Бен не совершил никакого греха, - сказала я.

- Нет, однако его жена погибла при загадочных обстоятельствах. Полагают, что если даже он не убил ее, она сама лишила себя жизни. А почему она дошла до такого состояния, что приняла смертельную дозу лекарства? Должно быть, оттого, что такая уж у нее была жизнь в этом доме! Избиратели не любят, чтобы у их кандидатов семейная жизнь не соответствовала идеалу.

***

Дядя Питер полагал, что Бену нужно ни в коей мере не подавать вида, что он сломлен случившимся. Возможно, к следующим выборам он будет баллотироваться на севере, где люди меньше знают о происшедшем.

Тетя Амарилис на некоторое время отменила все приемы в доме. Семья была в трауре. Тем не менее, мы собирались все вместе. В таких случаях часто присутствовали Грейс, Морвенна и Джастин.

Мы часто виделись с Беном. Иногда мы разговаривали - урывками, вполголоса, поскольку всегда, кроме нас, присутствовали посторонние. Я спросила его, насколько тяжело он переживает провал на выборах, а он заявил, что предполагал, что так случится.

- В политике, да и вообще в жизни все может мгновенно измениться.

Как только Лиззи умерла, я понял, что обречен.

Ты будешь вновь бороться? Наверное, к следующим выборам?

- К тому времени кто-нибудь опять поднимет этот случай, и это снова сработает, Анжелет. Во всем виноват я сам, я игнорировал Лиззи, следовало все разъяснить ей, а теперь уже слишком поздно...

- Пройдет время, и все уляжется.

- Я постоянно думаю об этом: теперь мы могли бы все начать заново.., ты и я!

- Сейчас я не могу говорить об этом, Бен!

- Пожалуй.., но позже...

К нам подошла Грейс.

- Надеюсь, я не помешала? - спросила она.

- Нет, мы просто болтали, собственно ни о чем...

Я перехватила взгляд Джастина: он очень внимательно смотрел на нас. Я улыбнулась ему, и он подошел к нам. Действительно, теперь началась обычная светская болтовня.

***

На следующее утро, к моему удивлению, пришел Джастин. С собой он принес небольшой пакет. Я удивилась, почему он пришел ко мне так рано.

- Мне очень нужно было повидать тебя, Анжелет! - сказал он.

- Что-нибудь случилось, Джастин?

- Нет, пока нет.

- Ты хочешь сказать, что что-то может произойти?

С Морвенной?

- Нет, не с Морвенной. Она не знает, что я пришел к тебе.

- Ты говоришь очень загадочно, Джастин.

- Я не знаю, с чего начать... У меня просто предчувствие, ощущение, что ты должна знать об этом. Я не собирался говорить тебе.., и вообще кому бы то ни было... Но поскольку Джервис сделал для меня такое, причем в тот период, когда мы с ним уже не были друзьями, я считаю, что просто обязан тебе. Я решил, что ради него должен позаботиться о тебе.

Как ты знаешь, у меня не ангельский характер, но тот случай действительно изменил меня. Именно поэтому...

- Слушай, Джастин, ты говоришь все более загадочно. Почему бы тебе не выразиться яснее?

- Я объясню тебе все, но для начала хочу, чтобы ты прочитала это, а потом мы поговорим...

Он вложил сверток мне в руки.

- Что это? - спросила я.

- Это дневник. Он у меня уже давно. Прочитай его, и мы вновь должны встретиться, и тогда я скажу тебе, чего боюсь. Ты не поверишь мне, пока не прочитаешь этого, а тогда, я думаю, ты многое поймешь... Анжелет, я должен просить тебя никому его не показывать. Ты обещаешь мне? Возьми его в свою комнату и подожди до вечера. Прочти это, когда будешь одна. Это очень важно!

- Я заинтригована, Джастин!

- Я понимаю, но сделай все так, как я прошу. Забери его сейчас же в свою комнату, запри, а когда вечером придешь к себе и будешь уверена, что находишься в полном одиночестве, прочитай его... А когда прочитаешь, я приду, мы встретимся, и я объясню тебе, почему веду себя столь необычно.

И он ушел.

Я смотрела на пакет, и меня подмывало вскрыть его, но, дав обещание, я была вынуждена отнести его в свою комнату и запереть в ящик комода. Действительно, Джастин вел себя очень странно...

В тот вечер я очень рано ушла к себе и, оставшись в одиночестве, тут же открыла ящик и достала пакет. Разорвав оберточную бумагу, я обнаружила дневник и мельком взглянула на даты и мелкий аккуратный почерк.

Сняв одежду, я улеглась в кровать и начала читать. Сверху была надпись: "Мине с любовью от мамы". Мина, предположила я, была владелицей дневника.

***

"Январь, 1. Я нашла этот дневник, уже собираясь выезжать, и вспомнила, что на прошлое Рождество мне его подарила мама. Она сказала: "Веди записи, Мина. Когда-нибудь, через многие годы, ты сможешь посмотреть, как ты жила в это время, и тебе покажется, что это происходит с тобой прямо сейчас". Я решила писать, но так и не собралась, а теперь, когда мама умерла, я вынуждена уезжать и начинать новую жизнь. Должно быть, она будет интересной. Это моя первая запись, и, похоже, я пересказываю то, что и без того знаю, но я покидаю эти места. Мать никогда не хотела этого, но тех немногих средств, которые она оставила мне, совершенно недостаточно, чтобы прожить на них. А кроме того, что со мной здесь может произойти? Я вынуждена взяться за эту работу у Боннерсов, поскольку единственное, за что может взяться женщина, если оказывается в моем положении, - это стать гувернанткой. Буду смотреть на это как на приключение, а если такая жизнь станет невыносимой, я смогу поискать что-нибудь другое. Ну вот, начало и положено".

Следующая запись была сделана неделей позже.

"Январь, 8. Появилось нечто, достойное увековечения. Итак, я обосновалась в Кромптон-холл, возле Бодмина, в Корнуолле... Довольно странное местечко, да и сами бодминцы - странные люди, но они забавляют нас: Мервина и меня. Думаю, мне следует записать подробности нашей встречи. Поначалу я полагала совпадением то, что мы встретились по пути к Боннерсам, но совершенно естественно, что мы встретились, ведь этой железной дорогой пользуется очень мало людей. Скорее, она похожа на игрушечную, чем на настоящую железную дорогу, хотя и является предметом гордости местных жителей. Шел снег, когда я садилась в маленький вагончик. Кроме меня, там были еще трое пассажиров. Было уже поздно, так как поезд на главной линии, где мы делали пересадку, задержался в пути. "Игрушечный" поезд, как мне сообщили, поджидал его прибытия. Двое из пассажиров были парой средних лет, а третьим - Мервин. Мне он понравился с самого первого взгляда. Он помог мне уложить багаж, и вскоре мы уже беседовали, сидя в купе.

- Погода могла бы быть и получше! Вы едете в Кромптон?

- Я собираюсь устроиться гувернанткой.., в Кромптон-холл.

Он рассмеялся. У него были красивые белые зубы.

- А я собираюсь в Кромптон-холл... в качестве наставника!

Мы недоверчиво уставились друг на друга.

Путешествие проходило довольно весело. Оно оказалось затяжным, поскольку в пути не раз пришлось задержаться, но я не роптала на судьбу, мне хотелось, чтобы это продолжалось до бесконечности. Мервин рассказал мне о себе. Он тоже был одинок, и у него уже не было родителей. Все свое скромное состояние они вложили в его образование, и теперь он был вынужден сам зарабатывать себе на жизнь, будучи, впрочем, вполне эрудированным для того, чтобы стать наставником "юного деревенского джентльмена - как его мне описали", - пояснил он.

Я рассказала ему о том, что мне пришлось долгие годы ухаживать за матерью, овдовевшей, когда я была еще ребенком. У нее был доход, дававший возможность жить сравнительно комфортабельно, но после ее смерти почти ничего не осталось. Подобно ему, я получила неплохое образование, так что могла стать гувернанткой "юной деревенской леди".

К тому времени, как мы прибыли в Кромптон, мы стали уже добрыми друзьями, и большинство моих мрачных опасений рассеялось. Мы уселись в экипаж, предоставленный нашими любезными хозяевами, и отправились в Кромптон-холл".

Следующая запись сообщала:

"Февраль, 3. Мама была бы недовольна, узнав, как небрежно я веду свой дневник. Она вела свой дневник с большим тщанием, но когда после ее смерти я просмотрела его, то выяснилось, что весь дневник был заполнен чем-то вроде: "Сегодня дела шли не очень хорошо" или "Все утро лил дождь". Я решила, что такие детали не стоит увековечивать, в этой тетради я собираюсь записывать только те события, которые буду считать примечательными в своей жизни. Чувствую, что такие события не за горами, и все это благодаря Мервину. Как мне повезло, что мы оказались здесь вместе! Еще во время нашего знакомства в поезде я почувствовала это, и, как мне кажется, он почувствовал то же самое. Мы вместе посмеивались над нашими хозяевами. Боннерсы не были корнуольцами: они обосновались здесь всего лет пять назад, и местные жители считали их "иностранцами", хотя сами они, скорее всего, не сознавали этого.

Боннерсы считали себя местными феодалами. Похоже, они даже не представляли себе, что для того, чтобы завоевать такое отношение к себе, нужно прожить в этих местах по крайней мере сотню лет. Слуги, Да и жители окрестных деревень относились к ним с пренебрежением. Боннерсы не были дворянами, и нет худших снобов, чем подобные люди. Они поддерживают отношения с доктором и стряпчим, с соседскими сквайрами и, конечно, с викарием, "их заштатным преподобием", как Мервин называл его. "Он добрый пастырь, а мы все - его овечки, старые и молодые, бедные и нувориши". Мы постоянно смеялись над ними, их дети были бестолковыми. Им постоянно напоминали, что теперь они леди Дженнифер и джентльмен Пол, поскольку у них есть наставник и гувернантка. "Как много семей стремится к такому! говаривал мой работодатель. - Большинство заводит одного учителя на двоих детей, но денежки на то и есть, чтобы семья получила самое что ни на есть лучшее". Такова была политика сквайра Боннерса, и это вполне устраивало меня, поскольку благодаря ей мы с Меренном и находились здесь.

Мервину удалось убедить Боннерсов в том, что детей следует учить верховой езде, это необходимый компонент благородного воспитания. В седле он держался превосходно. До этого мне не часто доводилось ездить верхом - у меня почти не было возможностей к этому. Мервин был полон решимости обучить меня. Он брал меня, разумеется, вместе с детьми, и раз господину Полу и мисс Дженнифер это нравилось, Боннерсы полагали, что это - прекрасное занятие. Они быстро взбирались по общественной лестнице и считали, что седло - это еще одна надежная ступенька.

Причина, по которой я решила написать сегодня, состоит в том, что глупая маленькая Дженнифер сказала мне:

- Я думаю, наставник очень мило относится к вам, мисс.

Я покраснела, что заставило ее захихикать, и сделала вид, что рассердилась. Но на самом деле я была довольна: люди все замечают. Так что, пожалуй, это стоит внести в дневник.

Март, 1. Не очень-то у меня продвигается дневник, лишь изредка какое-то важное событие заставляет меня взяться за перо. В течение долгих недель жизнь здесь течет совершенно неизменно, но я никогда не была так счастлива. Каждый день я просыпаюсь с радостным чувством, наверное, это любовь? А самое приятное, что мы оба живем под одной крышей.

Иногда нас приглашали пообедать за столом вместе с Боннерсами. Причина этого в том, что у них почти не бывает гостей, а мы - образованные люди, гораздо более образованные, чем наши наниматели, так что придаем столу определенный блеск. Это смешит нас. У Мервина всегда находится, что сказать о людях. Он весьма наблюдателен, и язык у него очень острый. Я говорю ему, что он излишне жесток.

Несколько дней назад пришел викарий и привел с собой какого-то родственника. Молодой человек, похоже, просто бездельник, но неплохо выглядит... Я бы сказала, что он симпатичен. Его зовут Джастин Картрайт".

Прочитав это, я ахнула. Это было почти физически ощутимым ударом. Джастин! И тут же меня поразило еще одно: как звали человека, которого мы сбросили в пруд? Мервин Данкарри! Я задумалась, почему Джастин дал мне почитать дневник какой-то странной молодой женщины по имени Мина? Теперь это стало приобретать явно важное значение.

Я продолжила чтение.

"Он живет у викария. Я думаю, что у него какие-то неприятности. Мне он нравится, Мервину тоже.

Март, 6. Знаменательный день в моей жизни: Мервин признался мне в любви! Мы обязательно поженимся, но это нелегко сделать наставнику и гувернантке, а пока мы строим планы. Я вне себя от радости и не могу думать ни о чем другом!

Март, 30. Сегодня мы ездили верхом в Бодмин. Мы объяснили это тем, что нужно купить учебники для детей, и, оставив их под присмотром слуг, выкроили для себя свободный день.

Я никогда не была так счастлива! Я смеялась, вспоминая, что ехала сюда с дурными предчувствиями, и теперь, когда думаю о том, какое счастье принесло мне пребывание здесь, с того самого момента, как я вошла в маленький вагончик местной линии, я просто не могу поверить в то, как мне повезло.

- Нам нужно купить кольцо, - сказал Мервин. - Залог любви!

- Я тоже хочу купить тебе кольцо! - ответила я. - У нас будет по кольцу.

- А у тебя есть деньги?

- Немного.

- Как и у меня.

Мы въехали в Бодмин и оставили лошадей на постоялом дворе, где съели по сэндвичу, запив его стаканом сидра. Даже самая заурядная еда кажется амброзией, когда человек находится в таком состоянии, в каком была я. Мы заглянули в ювелирную лавку. Кольца должны быть только золотыми, но цены превышали наши возможности. Тогда у меня появилась идея: почему бы нам не купить одно кольцо на двоих? Одну неделю его будет носить Мервин, а другую - я. Мы обнялись, потом зашли в лавку и купили золотое кольцо, на которое хватило наших денег, и внутри выгравировали инициалы: "МД" и "ВБ"..."

***

Мне стало дурно. Я вновь увидела все это: пруд, от которого мне всю жизнь не избавиться, кольцо, которое я нашла... Я передала его Грейс, а она бросила его в море...

"...Вильгельмина, - сказал он, поскольку всегда называл меня полным именем. Он говорил, что оно хорошо звучит: Вильгельмина - это нечто внушительное, Мина - очень заурядно. - Вильгельмина, это кольцо делает тебя моей до тех пор, пока мы оба будем жить!" Я была очень счастлива. Мы посмеялись над этим кольцом: мне оно было явно великовато, а ему - лишь на мизинец. Позже мы приобретем два кольца - одно для него, а другое - для меня, и будем носить их постоянно, зная, что они для нас значат.

Апрель, 5. Полагаю, невозможно вечно находиться на пике счастья. Я понимаю, как Мервин чувствует себя, и, возможно, я уступлю ему.., со временем, но я не могу просто так забыть о своем воспитании...

Мы с матерью были очень близки друг другу, и я всегда считала ее умной, а она говорила: "Новобрачная должна достаться мужу девственницей! Со мной было так, Мина, и я знаю, что с тобой будет то же самое. Я буду глубоко несчастна, если случится не так.

Это грех, Мина". Я согласилась с ней и пообещала быть чистой и девственной до дня бракосочетания. Должно быть, мы обе понимали, что, ведя такой бедный образ жизни, я вообще вряд ли дождусь бракосочетания, так что держать обещание мне было совсем не сложно. Но теперь Мервин настаивал, он изменился, стал несдержанным, даже злобным. По ночам он пытался проникнуть в мою комнату. Она была расположена рядом с комнатой Дженнифер, и я задумывалась, что произошло бы, если бы, проснувшись ночью, она зашла ко мне за чем-нибудь, что вполне могло случиться. Я понимала, что нас обоих выставят с позором... Я была уверена, что Боннерсы придерживаются очень твердых правил, поэтому заявила:

- Нет, мы должны подождать до свадьбы!

- А до каких пор нам придется ждать, находясь в нашем положении? поинтересовался Мервин.

Я полагала, что нам все равно следует ждать, строить планы, возможно, даже рассказать Боннерсам. Они могут позволить нам работать и после того, как мы поженимся. Мервин сказал, что очень сомневается в их согласии, а кроме того, мы ведь не собираемся провести здесь всю жизнь.

- А что же мы можем сделать? - спросила я.

- Мы что-нибудь придумаем, а пока.., я хочу тебя, Вильгельмина! Это просто пытка для меня - находиться с тобой под одной крышей!

Мне бы следовало радоваться тому, что он испытывает по отношению ко мне столь яркие чувства, но передо мной постоянно появлялся дух моей матери, и мое пуританское воспитание удерживало меня. Мне хотелось сдаться, но я боялась и чувствовала, что если поддамся искушению, то уже никогда больше не буду счастлива. Мервин очень рассердился. Я никогда не видела его в таком состоянии.

Апрель, 15. Наши отношения резко изменились. Иногда Мервин так крепко обнимал меня, что мне хотелось кричать от боли. Я стала побаиваться его: он выглядел возбужденным, рассерженным, словом, совсем другим человеком. Бывало, что я была готова сдаться, а потом опять вспоминала свою мать и снова боялась. Она часто рассказывала мне о брошенных женщинах и внебрачных детях: "Видишь ли, все верят во всепобеждающую вечную любовь, а потом выясняется, что их просто одурачили!"

Я не верю, что Мервин может бросить меня, мы действительно любим друг друга! Всю прошлую неделю кольцо носила я, теперь оно у него. В этот вечер он был почти жесток, я очень расстроилась. Он догнал меня, когда я поднималась по лестнице, и начал приставать ко мне.., еще более настойчиво, чем обычно.

- Не говори так громко, - сказала я. - Кто-нибудь услышит!

И тогда он оттолкнул меня. Я чуть не упала, потом убежала в свою комнату. Я думаю, что если бы он тогда пришел ко мне, я все-таки сдалась бы, но он не пришел. Позже я услышала, как он выходит из своей комнаты. Я и не знала, что он может вести себя столь жестоко. Он стал совсем другим человеком!

Я не могу уснуть, поэтому и пищу свой дневник.

Апрель, 16. Это просто ужасно. Все, о чем я мечтала, лопнуло, словно мыльный пузырь, который детишки пускают через соломинку! Я не слышала, как он вернулся вчера ночью, хотя очень долго сидела у окна. Думаю, что я задремала. С утра Мервин был очень подавлен, и у него под глазами были тени.

- Прости меня, Вильгельмина! - сказал он.

- Я понимаю. Давай поженимся, и неважно, какие это повлечет за собой последствия!

- Давай так и сделаем, - ответил он. - О Господи, Вильгельмина, если бы мы могли бросить все это и начать свою жизнь! Мы сумеем устроиться, что-нибудь придумаем.

Я вновь была счастлива: он все понял, и все у нас будет прекрасно.

Апрель, 16. Вечером двое детишек, игравших в лесу, нашли тело девочки лет десяти - одной из деревенских. Она была изнасилована и задушена! Конечно, я была потрясена этим. Тогда я и не подумала, что это может быть как-то связано с нами, пока в дом не пришли люди, которые начали задавать вопросы.

Мервин пришел в мою комнату и сказал:

- Я хочу уйти отсюда, я не могу здесь оставаться! Я была поражена.

- Почему же? - спросила я.

- Это необходимо! - у него был дикий взгляд, он производил впечатление безумца.

В дверях появилась служанка:

- Они хотят, чтобы вы прошли в гостиную, мистер Данкарри!

Апрель, 16, вечер. Я не в состоянии поверить в это: Мервина забрали! Кто-то заметил, как он выходил из леса в ту ночь, и в его комнате нашли окровавленную куртку... Они забрали его с собой...

Апрель, 20. Несколько дней я не могла писать, глаза застилала черная пелена. Его задержали по подозрению. Миссис Боннере ходила и молола какие-то глупости. Надо же, они держали его в своем доме! Он мог перерезать всех в постелях, а когда она думала о своей дочурке, ее переполняли одновременно ужас и облегчение - ведь теперь он был под замком!

Я бала раздражена. Я пыталась не верить во все это, но верила. Я знала, что это правда. В голову приходили какие-то безумные несбыточные мечты. Жизнь всего лишь на краткий миг повернулась ко мне хорошей стороной. Могло ли мне когда-нибудь по-настоящему повезти? Я была озлоблена, рассержена на жизнь: я потеряла любимого человека. Предположим, я поддалась бы на его уговоры, и он никогда не напал бы на это дитя, его никогда не охватила бы эта похоть, заставляющая забыть обо всем, кроме жажды удовлетворения. Но, может быть, все сложилось бы и иначе... Как мог Мервин сделать это? Что мы вообще знаем о людях, об обыкновенных людях, которые могут неожиданно превратиться в монстров?

Апрель, 30. Я любила Мервина и, как выяснилось, продолжаю любить. Я позабочусь о нем в будущем, если ему удастся выбраться. Но как он сможет выбраться? Его признают виновным, приговорят к повешению, и я навсегда потеряю своего любимого! Я уверена в том, что могу помочь ему, спасти его! Я должна поговорить с ним, заставить его объяснить мне все! Больше всего я хочу вернуть его к нормальной жизни, сделать все, что мы собирались до того, как это произошло. Как мог такой человек, как Мервин, веселый, очаровательный, совершить подобное? Как он мог так неожиданно измениться? Должно быть, это было помешательством, неожиданным приступом, чем-то вроде болезни. А я отказала ему, и из-за этого... Ах, я могла бы вылечить его, я знаю, я могла бы!

Май, 1. Газеты полны сообщений, все пишут о нем с ненавистью. "Я не могу здесь оставаться! Я заявила миссис Боннере, что слишком потрясена случившимся: я полагала его своим другом. Как ни странно, она поняла меня. Я сказала, что вынуждена уволиться. Для нее это было ужасным ударом: она больше никогда не будет держать в доме наставника, лучше нанять гувернантку для обоих детей. Если бы я согласилась принять это предложение... Я сказала, что мне необходимо уехать! Не знаю, что будет дальше.

Май, 13. Мервин предстанет перед судом по обвинению в убийстве. Приговор известен заранее, все убеждены в его вине. Газеты раскопали его прошлое и выяснили, что когда-то он уже находился под следствием, касавшимся смерти какой-то девочки при схожих обстоятельствах. Не было найдено убедительных доказательств, и он был отпущен на свободу. Если бы тогда этого не произошло - вопрошала газета - может статься, что маленькая Кэрри Карсон была бы жива и сегодня? Он умрет, а я этого не вынесу! Мне собираются предоставить свидание с ним.

Май, 20. Я была в Бодминской тюрьме. Говорить с ним было нелегко: за нами постоянно наблюдали какие-то люди. Мервин говорил вполголоса:

- Помоги мне, нужно бежать до суда... После этого мы никогда не расстанемся.., мы убежим из этой страны. Принеси мне что-нибудь.., нож, принеси мне нож, и я сумею освободиться. Мы убежим, подумай об этом. Я люблю тебя, Вильгельмина, и всегда буду любить! - Я всегда буду любить тебя, Мервин!

Май, 29. Завтра я уезжаю, у меня есть план. Думаю, будет неплохо обосноваться невдалеке от тюрьмы: я смогу видеться с ним и говорить. Я очень взволнована, строю самые различные планы. Хорошо, что я веду этот дневник: всегда можно вспомнить, как я чувствовала себя в самом начале, в те чудесные, волшебные дни. Мне хотелось бы вновь и вновь переживать их! Я понимаю, что люблю Мервина, независимо от того, что он совершил. Наверное, это и есть настоящая любовь? Я не могу потерять его! Я сделаю все, чтобы помочь ему бежать из тюрьмы, и тогда он поймет, как сильно я люблю его! Это будет лучшим из всех возможных доказательств! Я сумею исцелить его! Я знаю, что могу сделать это! Я знаю, что он не злой.., в глубине души. В прошлом в людей вселялся дьявол, это и произошло с Меренном. Я буду заботиться о нем, сделаю из него такого человека, каким он хотел стать, и мы будем жить счастливо где-нибудь.., возможно, не в Англии.., и со временем сумеем забыть об этом".

***

На этом дневник кончался...

Я много думала в эту ночь и почти не спала. Я не могла дождаться следующего утра и появления Джастина.

Он пришел точно, как и обещал.

- Зачем ты дал прочитать мне это? - спросила я.

- Потому что я решил, что и ты можешь оказаться в опасности!

Этот дневник?..

- Я должен объяснить.

Я проходил мимо дома, когда она уезжала, и зашел попрощаться с ней. Она сказала, что после всего случившегося считает необходимым уехать. Она производила впечатление больной и разбитой, и я предположил, что между ней и этим мужчиной что-то было. Она укладывала свои вещи в коляску, и я решил помочь ей. Когда она уехала, я нашел этот дневник: очевидно, он выпал из какой-то сумки. Я поднял его и, поняв, что там написано, решил сохранить его. Ты уже догадалась, кому он принадлежит?

- Грейс! Я вспомнила, как ты обратился к нам в парке, назвав ее Вильгельминой Бернс!

Несколько секунд Джастин пристально глядел на меня.

- Мне стоит многого - решиться рассказать все тебе! Боюсь, в этой истории я выгляжу не в лучшем свете. Мне не хотелось бы, чтобы Морвенна знала об этом. Я искренне верю тебе. Ты никому не рассказала о том, что я жульничал в карты.

- А к чему хорошему это привело бы? Это только расстроило бы Морвенну.

- Спасибо, Анжелет! Я сделаю чистосердечное признание: я жил на это.

- Ты имеешь в виду шулерство?

- Я выигрывал в восьмидесяти процентах случаев! Нужно немножко и проигрывать, чтобы не потерять доверие...

- Понимаю, ты - настоящий профессионал!

- Я был бедным родственником кромптонского викария, заходил в окрестные дома поиграть в карты, но рано или поздно всему приходит конец, поэтому я переехал в Лондон. В парке я встретил Вильгельмину и сразу же узнал ее. Конечно, она жила под вымышленным именем мисс Грейс Гилмор. Наверное, ее имя упоминалось в газетах, когда сообщались подробности о доме, где работал Мервин Данкарри.

Так вот, я встретил ее в парке и сообщил, что у меня лежит ее дневник.

Она была потрясена.

По правде говоря, я шантажировал ее. Она была очень напугана, а я устал от той жизни, которую вел до тех пор: единственная оплошность - и тебе конец, тебя вышибают из всех лондонских клубов. Такого пока не было, но возможность этого всегда существовала, и мне хотелось чего-то более надежного. Богатая наследница Морвенна показалась мне идеальным решением. Грейс рассказала мне о родителях Морвенны и о том, как неудачно для нее складывается выход в свет. Морвенна мне понравилась с самого начала, это правда. Было совершенно ясно, что она наивна и доверчива.

- Как ты мог сделать это?

- Я и не оправдываюсь. Но уверяю тебя, Анжелет, я изменился. Я хочу быть тем, кем меня считает Морвенна. А потом еще этот мальчик...

- Так значит, это было подстроено? Джастин кивнул.

- А твои ухаживания? Тайное бегство? Ты решил, что бегство будет лучшим выходом? Ведь могло выясниться твое прошлое?

- Я знаю, что подлец, но клянусь тебе - я люблю Морвенну и малыша. Я стал совсем другим: люблю свою работу, люблю родителей Морвенны, хочу быть хорошим мужем и отцом. Морвенна считает меня именно таким, так что, возможно, я уже близок к цели.

- Я думаю, ты уже достиг ее, Джастин, только тебе нужно забыть про карты. Боюсь, ничего хорошего не получится, если кто-нибудь об этом узнает. А что же Грейс? Вильгельмина?

- Она сильная женщина.

- Но зачем ты показал мне ее дневник? - спросила я. - Почему не вернул дневник ей? Я все прочитала: вся ее вина в том, что она любила этого человека.

- Зачем она сменила имя?

- Потому что хотела избавиться от прошлого.

- Она ввела всех нас в заблуждение.

Зачем она отправилась в Крым?

- Она была сестрой милосердия, я восхищаюсь этими женщинами!

- Она отправилась туда, чтобы выйти замуж за богатого Джонни, и вернулась назад с неплохим состоянием!

- Это был законный брак, дядя Питер все проверил. Нет причин, по которым она не должна забывать о прошлом.., впрочем, как и ты.

- Ты помнишь, что в пруду нашли труп человека? Того самого? Как он попал туда? Каким образом погиб? Это было совсем рядом с тем местом, где она тогда была!

Я молчала, и Джастин продолжал:

- Достаточно о нем, предположим, это не относится к делу.

Грейс - умная женщина, даже, скажем, хитроумная. Теперь у нее есть деньги, но не так много, как ей хотелось бы, и она присматривает себе богатого мужа, желает жить светской жизнью. Я вижу ее насквозь!.. Она меня заинтересовала с самого начала, как только я ее увидел. И знаешь, какая у нее теперь цель?

- Какая? - вяло спросила я.

- Бен Лэнсдон! - он насмешливо взглянул на меня. - Я очень наблюдателен, это необходимо, когда играешь в карты: ты внимательно следишь за реакцией людей и в соответствии с этим ведешь игру! И еще я могу сообщить тебе, что знаю нечто и про Бена Лэнсдона!

- Что?

- Его интересует совсем другая женщина! - Кто?

- Я думаю, ты и сама это знаешь!

Разве он не говорил тебе об этом? Он очарован тобой.., а его жена отравилась...

- На что ты намекаешь?

- Я не думаю, что Лиззи приняла эту дозу сама. Просто ей кто-то налил, сама бы она не догадалась!

- Я не хочу больше слышать об этом, Джастин! Это просто выдумки! Ты ведь ничего не знаешь!

- Я думаю, Лиззи была убита!

- Нет, нет.., это был несчастный случай. Вердикт...

- Вердикты бывают ошибочными!

- Джастин, к чему ты клонишь?

- К тому, что только двое могли ее убить! Один из них - ее муж, который любит другую женщину и знает, что его жена - препятствие для его любви; и еще - женщина, которая желает выйти замуж за мужа покойной!

- Я считаю, что это все - чепуха!

- А может быть и нет? Не думаю, что Бен Лэнсдон способен на убийство: он слишком умен для этого, и он не испытывал к Лиззи ненависти. Он не способен ненавидеть до такой степени, он из тех мужчин, чье поведение не всегда можно принимать за образец, как и мое, но такие люди бывают более благородны, чем множество джентльменов, считающихся воплощением достоинств. Лиззи в качестве жены была ему помехой, но он питал к ней добрые чувства, это мне совершенно ясно. Но Вильгельмина, она же Грейс?

Тут совсем другое дело! Она сумела втереться в доверие к семье, верно? И я могу сказать тебе: она очень хочет стать миссис Бенедикт Лэнсдон!

Ты говоришь ужасные вещи! Грейс - убийца? Я никогда не поверю в это!

- Конечно, я могу и ошибаться, но мне хотелось бы предупредить тебя. Видишь ли, следующей мишенью являешься ты! Можешь быть уверена, что Вильгельмина знает о чувствах Бена к тебе! Пока тебя не было здесь, она чудесно относилась к Лиззи, а Бен с удовольствием принимал ее помощь в избирательной кампании: она умна. Если бы не такая серьезная соперница, как ты, у нее были бы все шансы на успех!

Это вздор, Джастин.

Возможно, но и вероятность этого не исключена. Именно поэтому я и хотел, чтобы ты прочитала этот дневник, чтобы ты поняла, с какой женщиной имеешь дело. Она сильна, она хитра, и уж в очень удобный момент умерла Лиззи!

- Но зачем бы ей было убивать ее именно тогда? Это подорвало шансы Бена на выборах.

- Люди, подобные Вильгельмине, преследуют стратегические цели. Подвернулся момент, и она воспользовалась им.

Действительно, это всего лишь предположение, но я рассказал тебе, потому что решил, что тебе следует знать об этом.

Полагаю, мне следовало бы поблагодарить тебя, Джастин, но я не верю в это. Я просто не верю! Он поклонился и пожал плечами.

- Я сделал все, что мог!

РЕШАЮЩЕЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

Страхи и сомнения терзали меня. То, что я узнала от Джастина, взволновало меня. Я никак не могла забыть о Лиззи и чувствовала, что не смогу успокоиться.

Кто-то убил ее. Больше всего я боялась, что этим человеком мог оказаться Бен. Я вновь и вновь внушала себе, что если бы он и собирался это сделать, то сделал бы не в такое время. Если он и был настолько циничен, чтобы жениться на Лиззи ради золотой шахты, а затем устранить со своего пути, то не выбрал бы для этого такое время, когда это событие могло положить конец всем его политическим амбициям. Именно эта мысль утешала меня. Потом в голову мне пришла другая идея: Бен умен и, возможно, умышленно избрал именно такой момент, потому что сознавал, что именно будут думать остальные. Мне не верилось в это: он был честолюбив, быть может, безжалостен, но он всегда был добр и заботлив к Лиззи. Он не мог хладнокровно планировать ее убийство!

Теперь Грейс: я не могла думать о ней как о Вильгельмине. Что я вообще знала о Грейс? Я вспоминала ее такой, какой она приехала в Кадор... "Поискать какой-нибудь работы", - сказала она, возбудив сострадание в матери и во мне. И все это время она была связана с убийцей, она любила его! Что она делала возле Кадора?.. И почему явилась именно туда? Слишком много загадок было связано с ней, и, хотя я уже многое узнала от Джастина, оставались еще неясности. А если ни Бен, ни Грейс не были виновны?.. Значит, сама Лиззи? Неужели жизнь для Лиззи стала столь невыносима, что она решила избавиться от нее? Как ни посмотреть на это дело, но спокойной я не могла оставаться.

***

Меня решил навестить Тимоти. Взяв за руки, он нежно поцеловал меня в лоб.

- Дорогая моя Анжелет! Я постоянно думал о вас! Это ужасная трагедия!

- Спасибо, Тим.

- Я не могу сказать ничего, кроме того, что мое сердце переполнено состраданием!

Нам очень вас не хватает.

- В миссии?

- И там, и везде! Фанни постоянно говорит о вас и спрашивает, когда же вы приедете?

- Как у нее дела?

- Превосходно, она учится читать и писать.

Ей невыносимо думать, что Фиона умеет это, хотя она всего лишь ребенок. Фиона взялась обучать ее, они по-настоящему подружились. К тому же по утрам Фанни занимается с гувернанткой и быстро продвигается вперед. Очень сообразительная девушка!

- А она знает, что отчима уже нет в живых?

- Нет, мы не сообщали ей. В этом нет никакой необходимости.., пока. Если она спросит - мы ей расскажем, но не думаю, что она обольется слезами по нему!

- А она продолжает говорить о своей матери?

- Нет, но временами бывает печальна, и я уверен, что тогда она думает о ней. Этого следовало ожидать, такое невозможно быстро пережить. Но все складывается удачно, она действительно очень полюбила детишек. Я думаю, она нас всех полюбила.

Ну, вы же знаете Фанни, она не любит проявлять свои чувства, тем не менее, я уверен в ней.

Вы совершили с нею просто чудо, Тим!

- В этом помогли мне вы. Когда я думаю о миссии и о том, сколь многим люди обязаны ей, мне хочется посвятить этому делу всю мою жизнь.

Кстати, ваша подруга, Грейс Хьюм, появилась там!

- В миссии?

- Да, она сказала Френсис, что хотела бы приходить туда. Судя по всему, ее очень заинтересовала эта работа. Френсис немедленно "запрягла" ее. Выяснилось, что она неплохо разбирается в ведении бухгалтерских счетов и тому подобных вещах, а именно с этим у нас там полный кавардак. Грейс сказала, что ей нравится такая работа. Как-то вечером я остался на один из этих наших ужинов, и мы с нею поговорили. Я рассказал ей про Фанни. Должен сказать, что ее эта история очень заинтересовала.

- Я не представляю там Грейс! Мне кажется, она более склонна к светской жизни.

- Люди весьма неоднозначны, Анжелет.

- Да, я уже убедилась в этом...

- Самое главное, когда туда вернетесь вы?

Я заколебалась.

- Анжелет, - сказал Тимоти, - позвольте мне помочь вам, это пройдет. Конечно, это страшная трагедия; я знаю, как вы относились к Лиззи.

- Я думаю, что отправлюсь в Корнуолл, - неожиданно для самой себя заявила я. - Я давно там не была, и мои родители очень хотят, чтобы я туда приехала. Я хочу пожить там и подумать обо всем.., вдалеке отсюда.

- Я понимаю вас.

Казалось, Тимоти всегда все понимал.

***

Мысль о возвращении в Корнуолл пришла ко мне неожиданно, но как только я высказала ее вслух, мне тут же показалось, что это удачная идея. Мне нужно оказаться подальше от всех, здраво подумать над происшедшим и привести в порядок свои чувства. Несомненно, я любила Бена, но между нами стояла Лиззи - и когда была жива, и после смерти. Мне хотелось защитить его, помочь ему, но в то же время я никак не могла избавиться от ужасной мысли, что он мог поддаться искушению и сделать это. Я не сомневалась в том, что он любит меня, а в любви - как, впрочем, и во многом другом, чувства захлестывали его. Находясь под воздействием внезапного порыва, не мог ли он убить? А я? Я знала, что со временем он вновь будет просить моей руки...

И что тогда? Я не разбиралась в собственных чувствах. В тихой деревенской обстановке, в уютном родном старом доме смогу ли я добиться, ясно поразмыслив, разумного решения? Могла ли я оценить свои чувства к Тимоти, к которому я тоже испытывала что-то вроде спокойной любви? Я знала, что он был добрым, надежным человеком, моя жизнь с ним текла бы спокойно и мирно. Ребекка была бы счастлива, и я могла бы спрятаться в уютный кокон тихого удовольствия, но ощущала бы я при этом счастье? Могла бы я позабыть мужчину, вызывавшего во мне столь яркие чувства, которых я не могла испытывать ни к кому другому?

Мне хотелось поскорее оказаться в Кадоре, где меня окружала бы обстановка, знакомая с детства, где рядом со мной были бы любящие родители. Возможно, я могла бы довериться им. Возможно, с их помощью я могла бы выбрать свой путь.

***

То, что в доме появится Бен, было неизбежно. Он был бледным и изможденным.

- Я очень рад видеть тебя, Анжела!

Я грустно улыбнулась.

- Мне нужно было поговорить с тобой, - продолжал он. - Я хочу, чтобы ты все поняла.

От его следующих слов я содрогнулась.

- Я убил ее, Анжела!

- Бен!

- Я убил ее, как если бы влил ей в стакан яд! Она сделала это, потому что была не в силах вести такую жизнь, и в этом виноват я! Она была такой беспомощной, такой ранимой! Она тосковала по "Золотому ручью", только там она была счастлива. Я женился на ней ради приданого, да, я это признаю.

Ты была замужем, и казалось, что никакой надежды нет, а там было золото, поджидавшее меня. Я женился на ней, и она мне стала не нужна. Я сделал ее жизнь настолько невыносимой, что она решилась расстаться с ней!

Ты не должен слишком осуждать себя. Это бесполезно: "Если бы я был другим..." Если бы мы все были другими, то наши жизни сложились бы совсем по-другому!

- Если бы я хотя бы пытался понять ее! Я был слишком погружен в свои дела.

Она ненавидела все это, эту шумиху.., все, а я насильно бросил ее в такую жизнь!

- Она хотела сделать для тебя все, что могла, но это было ей не под силу. Но ты переживешь это, со временем.

- Нет, это останется навсегда! Она мертва, а я мог предотвратить это.

Неожиданно я ощутила радость. Значит, это не Бен дал Лиззи смертельную дозу. По крайней мере, в этом я теперь была уверена, и это все меняло.

- Слишком поздно упрекать себя, Бен! Это не вернет ее.

- Я знаю, ты утешаешь меня, Анжела.

Бен, нуждающийся в утешении! Бен, ранимый и слабый! Я никогда не видела его таким, и любила его еще больше за проявленную слабость.

- Я уезжаю, Бен. Собираюсь к родителям в Корнуолл, мне нужно подумать.

- Да, я понимаю тебя...

- Не терзай себя, Бен. Что случилось, то случилось, и бесполезно вновь и вновь возвращаться к этому! Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты начнешь все сначала, вновь станешь самим собой. Знаешь, тебе никогда до сих пор не приходилось переживать поражения.

- Это верно, - признал он, - но, видишь ли, я брался слишком за многое сразу, я пытался сам управлять жизнью.

- Сильные люди это и делают. Но иногда судьба оказывается сильнее людей!

- Чем ты будешь заниматься в Корнуолле?

- Гулять, ездить верхом, играть с Ребеккой, общаться с родителями...

Я чувствую, что только со временем смогу принять серьезное решение, касающееся моей жизни...

- Вспоминай обо мне, - сказал Бен, - и возвращайся поскорей. Я буду ждать тебя!

***

Ребекка с радостью согласилась поехать в Корнуолл и встретиться с дедушкой и бабушкой. Моя семья с той же радостью ждала нас.

На станции нас встретил Джек.

- Упитанного тельца уже режут, - сообщил он. И вот я оказалась в своей старой милой комнате, наполненной детскими воспоминаниями, счастливыми воспоминаниями, не говоря о тех темных, которые не исчезали и, казалось, продолжали оставаться в центре всех событий, происходивших со мной с тех пор.

Я пробыла дома всего лишь два дня, когда мать за завтраком вдруг сообщила, что получила письмо от Грейс.

- Она хочет приехать и погостить у нас недельку. Она напоминает, что мы постоянно приглашали ее. Я тут же ответила, что мы будем рады принять ее. Полагаю, ей сейчас нелегко, ведь она была близкой подругой Лиззи.

Я внутренне похолодела. Грейс приезжает в Корнуолл... Зачем?

Я сразу вспомнила о Джастине и о том, как искренне он предупредил меня об опасности. Тогда мне все это показалось очень невероятным... Грейс, желающая убить меня в надежде, что когда-нибудь Бен женится на ней! Как-то все это было притянуто за уши... Мне казалось, что я уже выбросила эту историю из головы, но теперь вновь задумалась.

Если бы Бен был виновен, он не мог бы прийти ко мне и так искренне говорить. Да, он был жесток, я знала это, но он не был убийцей. Он был откровенен, когда говорил со мной; его сила духа была сломлена ощущением ужасной вины, но не той вины, которая отягощает убийцу.

Но что можно сказать о Грейс, которая на самом деле была Вильгельминой? Когда-то она любила убийцу и наверняка помогла ему бежать. Я начала припоминать сообщения о побеге Мервина Данкарри. Он сумел бежать, заколов охранника ножом. Было непонятно, откуда у заключенного взялся этот нож? Кто-то должен был передать ему оружие, это постоянно утверждалось в газетах. Так кто мог сделать это? Грейс? И была ли теория Джастина такой уж безумной? Значит, теперь Грейс последовала за мной в Корнуолл...

***

Грейс прибыла в обещанное время. Каким-то образом она изменилась: в ней появилась некая целеустремленность.

Мать тепло приветствовала ее. Она всегда любила Грейс и давно считала ее членом семьи.

За обедом Грейс много рассказывала о миссии. Она уже была там пару раз, и на нее произвела большое впечатление деятельность этой организации.

- Ну, Анжелет прекрасно понимает, о чем я говорю. А как чудесно получилось с этой Фанни! Я попросила разрешения Тимоти Рэнсона съездить к ним и познакомиться с ней.

- И это удалось? - спросила я.

- Да, разумеется. Какая чудная семья! Фанни там вполне прижилась. У нее достаточно хорошие манеры, которым, как я понимаю, она обучилась там. Она расспрашивала о тебе, рассказывала, как вы с Тимоти забрали ее из дому. Похоже, она очень любит тебя и Тимоти и, конечно, его детей. Правда, все чудесно получилось? - обратилась она к моим родителям. - И это лишь один случай из многих!

Мать согласилась с тем, что это и в самом деле прекрасно.

- Насколько я понимаю, ты там занимаешься бухгалтерией? - спросила я.

Грейс рассмеялась.

- У них там был сплошной кавардак! Френсис великолепно со всем справляется, но вести бухгалтерию - это не ее стихия, а принимая во внимание, сколько пожертвований поступает и сколько счетов нужно оплачивать... Похоже, это как раз та работа, за которую никто не хотел браться!

- Полагаю, именно в этой области труднее всего прославиться, - заметил мой отец.

- Но это совершенно необходимо, - сказала мать. -На каких ты там правах, Грейс? Ты периодически ходишь помогать им?

- Я решила, что смогу оказаться им весьма полезной. Бухгалтерией не нужно заниматься постоянно, просто я привела в порядок бухгалтерские книги. Нет, я собираюсь заниматься и непосредственной работой с людьми. Думаю, что буду ходить к ним постоянно.

- Френсис, безусловно, нуждается в помощниках, - заметила я.

Грейс улыбнулась мне. В ее глазах был какой-то странный блеск. А может, мне это просто показалось? Я никак не могла избавиться от картины: она входит в комнату Лиззи, Лиззи в полудреме от лауданума... Мне казалось, что я слышу голос Грейс: "Ты так и не заснула, Лиззи? Это тебе необходимо. К завтрашнему дню тебе нужно выспаться, завтра у тебя много дел... Давай, выпей еще немножко, это не повредит".

Неужели Джастин был прав? Лиззи стояла на ее пути, а теперь.., на этом пути стояла я.

Мне хотелось обдумать все случившееся.

Я выехала верхом в одиночестве. Воспоминания о прошлом сменяли друг друга, и когда я припоминала что-нибудь, обязательно всплывал тот самый случай. Встреча возле пруда, убитый ребенок, Бен, еще совсем юный, несколько неуверенный в себе, совершивший поступок, который наложил отпечаток на всю нашу жизнь. Я ничего не могла поделать с собой и, не сознавая этого, направлялась к пруду. Вот он, домик, где безумная Дженни Стаббс не так давно прятала мою Ребекку. Я припоминала, как "прочесывали" пруд, как нашли часы и останки человека, которого мы с Беном когда-то сбросили туда... Жестокое насилие вошло в нашу спокойную жизнь и оказало на нее незабываемое воздействие.

Я спрыгнула с лошади и привязала ее к кусту, как всегда. Было тихо, никаких звуков, кроме тихого шелеста листьев на плакучих ивах, склоняющихся к воде.

Так все было и в тот день, определивший нашу судьбу. Вот это место, где убийца напал на меня: вот кусок стены, теперь отчетливо заметный, но до того дня, когда Джервис и Джонни начали раскопки, он едва торчал из травы. Теперь и Джонни, и Джервис были мертвы.

Здесь все вызывало воспоминания. Меня окружала колдовская атмосфера. Я не удивились бы, услышав колокола - не те колокольчики Дженни Стаббс, а настоящие или, может быть, фантастические, а возможно, даже пение монахов, старающихся замолить грехи в подземной церкви.

Я остановилась возле воды. Она поднялась довольно высоко. Недавно прошли сильные дожди, земля вокруг совсем размокла, и вода подступила ближе, пожалуй, на целый фут.

Никаких звуков, ничего, кроме воспоминаний и ощущения того, что в любой момент может произойти все что угодно.

***

Кто-то шел в моем направлении. Я узнала Грейс. Она шла решительной походкой.

- Привет, Анжелет! Я так и думала, что ты здесь, мы мыслим одинаково. Мне хотелось поговорить с тобой наедине. Собственно, ради этого я и приехала в Корнуолл.

Грейс подошла и остановилась. Земля была скользкой. Я чувствовала, что она стоит совсем рядом со мной.

- Этот пруд завораживает тебя? - спросила она. - Видимо, оттого, что здесь произошло?

- Да, - согласилась я.

- Ты так и не забыла об этом! Да и как можно забыть то, что вы сделали вместе с Беном.

Полагаю, ты очень много знаешь об этом человеке, - сказала я.

- Да, - в свою очередь согласилась она, - и я хочу поговорить с тобой об этом, потому что это касается тебя. Я знала Мервина Данкорри! Он служил наставником в том доме, где я была гувернанткой.

- Наверное, мне следовало признаться в том, что я знаю об этом.

- От Джастина? Я так и думала, что он расскажет тебе: теперь ведь он "перевоспитался".

Кто бы мог подумать! И он желает защитить тебя. Я знаю Джастина и знаю, в каком направлении работают его мысль и твои мысли, Анжелет!

- Меня больше интересуют твои мысли, - ответила я.

- Я полагаю, что ты боишься меня? Напрасно.

- А чего бы я могла бояться?

- Вот это я и хочу услышать от тебя. Я пришла сюда только для того, чтобы поговорить с тобой, ради этого я и приехала в Корнуолл! Я не знаю, что именно ты думаешь, но уверена, что в любом случае ты ошибаешься!

- Почему ты так считаешь?

- Потому что тебе следует кое-что знать, и я собираюсь рассказать тебе об этом. Я люблю тебя, Анжелет, люблю всю вашу семью. Я не забыла, что вы сделали для меня. Не знаю, что случилось бы со мной, если бы не вы. Позволь, я расскажу тебе обо всем. Представь себе напуганную молодую женщину, поставленную внезапно перед необходимостью зарабатывать себе на жизнь. В течение многих лет я была вынуждена ухаживать за своей матерью. Мой отец умер, и с тех пор я взяла на себя все заботы о ней.

Мои родители дали мне неплохое образование, и все говорили, что я умна, но, когда мать умерла, мне достался очень скромный доход, и я решила стать гувернанткой. Я приехала в дом, где было двое детей - девочка и мальчик. Мальчиком занимался наставник, а девочкой - я.

- Я это знаю...

- Я влюбилась в наставника: он был очарователен, но в его характере был порок - в нем уживались две личности!

Встречаются такие люди, их можно излечить, если заняться этим по-настоящему, в этом я уверена.

Однажды ночью он вышел из дома и убил девочку. Но я любила его, хотела помочь ему. Я знаю, ты способна понять это! Я навещала его в тюрьме, и мы собирались вместе бежать. Он назначил место на берегу моря, где я должна была поджидать его, вот почему я и появилась в ваших местах. Несколько дней я жила на этом постоялом дворе, но мне хотелось заработать денег, которые понадобились бы нам, поэтому я решила найти какую-нибудь работу, где не расходовала бы свой заработок, - вот почему я пришла к вам. Я ездила к нему на свидание в тюрьму, и я принесла ему нож, который он просил...

- Но ты ведь знала, что он может вновь совершить убийство?

- Я безумно любила этого человека! Несмотря ни на что, я хотела вместе с ним строить свое будущее. Я была убеждена в том, что смогу вывезти его из страны, что смогу исцелить его! Видишь ли, эту ужасную вещь он совершил из-за того, что я отказала ему! Я спрятала одежду, предназначенную для него, в полуразвалившейся хижине на пустоши, туда же я положила и часы.

Когда-то они принадлежали моему отцу, и я нацарапала на них наши инициалы. Это было как знак - что бы с ним ни случилось, я всегда буду с ним! А потом он встретился с тобой...

- И попытался убить меня!

- Я могла исцелить его, я была уверена в этом. Ты не представляешь, как я страдала! Я решила, что он бросил меня! Если бы я знала, что он покоится на дне пруда, мне было бы легче... Ты мне солгала! Ты сказала, что нашла это кольцо возле лодочного сарая! Находившаяся там лодка исчезла...

- Я помню, мы подарили ее одному из мальчиков-рыбаков..

- А я решила, что он бежал без меня и что именно я помогла ему в этом! Это был самый ужасный период в моей жизни: я была раздражена, озлоблена...

- И бросила кольцо в море...

Грейс кивнула.

- Когда "прочесали" - пруд и нашли эти часы.., и его останки, я поняла, что он не предал меня. И тогда я вас возненавидела - тебя и Бена за все годы, которые я прожила, считая, что он предал меня, а он сохранил мне верность! Ведь мы могли бежать с ним вместе, могли в какой-нибудь стране начать новую жизнь, а вы убили его.., ты и Бен!

- Мы не убивали его! Это несчастный случай! Он упал и разбил себе голову!

- Но вы спрятали его тело, заставили меня страдать долгие годы! Я ненавидела его за то, что считала предателем, а он все это время лежал на дне пруда. Он оставался верен мне, в то время как я считала его предателем!

- И возненавидела за это нас?

- Тебя мне было трудно ненавидеть, потому что с каждым днем ты мне нравилась все больше. Да и вообще вся ваша семья была очень добра ко мне...

- Ты вышла замуж за Джонни. Значит, ты позабыла своего убийцу?

- Я никогда не забывала его!

Я любила лишь однажды, существуют такие люди...

- После всего, что он совершил? После того, кем оказался?

- Такая любовь, которую испытывала я, не принимает во внимание подобные вещи, - Грейс взяла меня за руку и крепко сжала ее. В какой-то момент мне показалось, что она попытается толкнуть меня в пруд. Высвободившись, я сказала:

- Полагаю, за Джонни ты вышла замуж ради его денег?

- Мне нравился Джонни, он был хорошим человеком, а я действительно выполняла в Крыму тяжелую работу... Ты слишком все упрощаешь, Анжелет, а когда речь идет о людях, то упрощение вводит в заблуждение. Я была хорошей сестрой милосердия, и мне нравился Джонни... Мне он очень нравился! Тот недолгий срок, который нам довелось провести вместе, был счастливым временем для нас обоих, но всегда я думала об одном человеке.., и продолжаю вспоминать его.

- А Бен? Тебе ведь нужен был Бен!

- Полагаю, для политического деятеля я была бы очень подходящей женой, но Бен смотрел совсем в другую сторону, не так ли? Он всегда думал о тебе! Я думаю, что приключение, которое вы пережили вместе, каким-то образом связало вас. Тебе нужен был Бен, а ему была нужна ты, но он женился на Лиззи.

- Но ведь тебе все-таки нужен был Бен?

- Да, я считала, что мне это удастся! Бен - сильный мужчина, и я ощущала это как вызов! Он был богат благодаря женитьбе на Лиззи, и я тоже хотела стать богатой.

- Расскажи мне, что произошло в ту ночь, когда умерла Лиззи.

- Я узнала о случившемся только утром: зашла в ее комнату и обнаружила, что она мертва.

- Кто убил ее?

Грейс взглянула на меня, и я заметила, как поджались ее губы.

Ты считаешь, что это вполне могла сделать я, не так ли? Или Бен? Ведь у нас обоих были мотивы, правда? Бену было бы глупо убивать ее, так как это совершенно неизбежно вело к проигрышу на выборах, а он очень хотел выиграть. С другой стороны, конечно, это могло бы выглядеть чрезвычайно хитроумным замыслом: люди могли бы подумать, что если он и собирался убить ее, то никак не в такой момент. С другой стороны, ты подозреваешь и меня? Почему? Потому что мне был нужен Бен, но ведь он любит тебя, и я всегда знала об этом. Так какие же шансы были у меня? Не думаешь ли ты, что я убила эту женщину, чтобы освободить путь для тебя?

- Грейс, зачем ты говоришь мне все это?

- Потому что хочу, чтобы ты ясно поняла все это, да и сама хочу окончательно во всем разобраться.

- Так почему бы ты могла убить ее?

- Потому что ты не вышла бы замуж за Бена, если бы заподозрила его в убийстве, верно? Я была готова помогать Мервину и заботиться о нем, но твои чувства, к Бену, возможно, не столь глубоки, как мои. А потом, видишь ли, есть такой милый и добрый Тимоти Рэнсон, безмятежная жизнь в провинции, эта беспризорная девочка, в отношении к которой ты могла бы проявлять свое благородство. В общем, у тебя был выбор! Можно было предположить, что ты заподозришь Бена в убийстве жены и решишь связать свою жизнь с Тимоти. Это освобождало мне поле действий, верно?

- Грейс.., я не понимаю...

- Ты веришь в людей, который исправляются? Посмотри на Джастина... Шулер, шантажист, авантюрист, а теперь солидный бизнесмен, идеальный муж и отец! Что за чудесное превращение!

- Я действительно верю в то, что Джастин изменился.

- Я тоже верю, но ему повезло.

Не знаю, что случилось бы с ним, если бы он не встретился с Морвенной и ее состоятельным отцом. Джастину необыкновенно повезло! Он сумел использовать свое везение во благо. Знаешь, святых людей не бывает. Ни ты, ни Бен, да никто из нас - просто некоторые хуже остальных, других...

Мервин, например, у которого была эта чудовищная болезнь... если, конечно, это болезнь. Авантюрист Джастин, да и меня, пожалуй, ты можешь назвать авантюристкой.

Даже Джервис был азартным игроком и умер по уши в долгах, разве не так?

Людей нужно стараться воспринимать такими, какие они есть, не следует судить их слишком строго!

- Так все-таки, Грейс, зачем ты мне рассказываешь все это?

- Я стараюсь защитить себя, поскольку я лгала и притворялась! Я проникла в вашу семью под фальшивым предлогом, я следила за Джастином и подозревала миссию. Я решила посмотреть, что это за девушка - Фанни, и вдруг почувствовала - что бы ни совершил человек в прошлом, он способен искупить свою вину! Ты веришь в это?

Ты это всерьез, Грейс?

Она вновь взяла меня за руку.

- Сейчас я смертельно серьезна: я собираюсь работать в миссии! Приведя в порядок их бухгалтерию, я займусь активной работой. Я уже поговорила с Френсис и Питеркином, они с радостью готовы принять меня. Я думаю, я способна забыть о своей озлобленности, о своих амбициях, обо всем.., там. Мне кажется, я поняла, что можно найти большее удовлетворение, помогая людям, а не руководствуясь эгоистическими интересами.

Я взглянула на нее с некоторым сомнением.

- Я много грешила! Когда я решила, что Мервин предал меня, я сказала себе: "Я больше никого не полюблю! Я буду жить только ради себя! Я постараюсь захватить все, что смогу". Возможно, я сумела бы по-настоящему полюбить Джонни, если бы он не погиб, он был очень добр ко мне.

Благодаря ему я стала материально обеспеченной, но не была удовлетворена. Я жаждала власти, а потом появился Бен. Я совершила ужасный поступок, Анжелет!

Грейс сунула руку в карман и достала письмо.

- Я спрятала это!

Я хотела, чтобы привидение Лиззи всегда стояло между тобой и Беном... В то утро возле ее кровати лежало письмо, я прочитала его.., и спрятала. Теперь я отдаю его тебе, думаю, теперь у тебя все пойдет по-другому, у тебя и у Бена.

Я развернула листок бумаги и прочитала:

"Мой любимый Бен!

Я надеюсь, ты поймешь меня и простишь за то, что я собираюсь совершить. Все, что мне предстоит - страдание! Я узнала об этом.., несколько месяцев назад. С каждым днем мне все хуже, то же самое было с моей матерью. Эта боль невыносима! Точно так же было и с ней, и нет от этого никакого спасения. Я ничего не говорила тебе об этом. Лауданум смягчает боль. Поначалу он помогает, но теперь и он стал бесполезен. Я ухаживала за матерью и знаю, как от этого умирают, но терпеть эти боли в ожидании смерти - это слишком тяжело. Если бы я тогда могла помочь ей, я бы это сделала...

Я благодарна тебе за то, что ты сделал меня счастливой. Я сознавала, что не подхожу тебе, тебе нужна жена-помощница. Мне это не удавалось, но ты был очень добр ко мне и ни разу не проявил своего разочарования. Я хочу, чтобы ты знал, что я очень люблю тебя! Как бы мне хотелось жить с тобой, но я знаю, что вскоре скрывать мою болезнь станет невозможно, а это очень расстроит тебя.., да и всех. Я знаю, что не смогу переносить страдания так, как это могла моя мать. Я избрала лучший выход. Если бы этот выход был возможен для моей матери!

Не нужно горевать обо мне. Постарайтесь позабыть меня и будьте счастливы!

Лиззи"

Мои глаза наполнились слезами, и то же самое я увидела в глазах Грейс.

- Она была очень хорошей женщиной, - сказала Грейс, - примером для всех нас. Прости за то, что я скрывала это. Я поступила нехорошо, но теперь письмо у тебя, и ты знаешь всю правду. Бен тоже должен знать ее. Это письмо предназначалось ему. Я хочу, чтобы вы оба простили меня, Анжелет! Вы способны на это?

Я кивнула. Я была слишком расстроена, чтобы говорить.

В тот же день мы с Грейс вернулись в Лондон. Я немедленно отправилась к Бену.

- Мне нужно кое-что показать тебе, Бен. Это мне передала Грейс.

Он взял письмо и прочитал его. Мне показалось, что я вижу, как с плеч Бена сваливается огромный груз вины. Он повернулся ко мне и взял за руку.

В его глазах была надежда, и я разделяла ее.