"Отважная" - читать интересную книгу автора (Блэк Холли)Глава 3Напрягая все мышцы, Вэл вынырнула из сна в полное бодрствование. Сердце отчаянно стучало ей в ребра. Она чуть не закричала, но все-таки успела остановиться, вспомнив, где находится. Видимо, уже наступил день, хотя в туннелях было по-прежнему темно: единственный свет исходил от оплывающих свечей. На втором матрасе свернулась Леденчик, прижавшись спиной к Луису. Одна его рука была заброшена на нее. Дэйв лежал по другую сторону от нее, закутавшись в грязное одеяло и наклонив голову к Лолли, как ветвь дерева тянется к солнцу. Вэл глубже спрятала голову под стеганое одеяло, хотя от него и шел слабый запах кошачьей мочи. Ей нездоровилось, но она отдохнула. Вдруг она вспомнила, как пару недель назад просматривала с Томом каталоги колледжей. Он говорил о Канзасском университете, где читали хороший курс по журналистике, а обучение не было безумно дорогим. «И смотри, – сказал он, – у них есть женская команда лакросса», – как будто они и после школы планировали оставаться вместе. Она тогда улыбнулась и поцеловала его, продолжая улыбаться. Ей нравилось его целовать: он всегда умело отвечал на поцелуй. Сейчас она чувствовала себя раненой, глупой и преданной. Вэл хотелось снова заснуть, но не получалось, так что она просто тихо лежала. Потом ей нестерпимо захотелось писать и пришлось, расставив ноги, присесть над вонючим ведром, обнаруженным в углу. Она стянула с себя джинсы и трусы, стараясь балансировать на цыпочках и держать одежду как можно дальше от тела. Вэл успокаивала себя, что так бывает во время поездки по шоссе, где нет стоянок, и приходится уходить в лес. Ни туалетной бумаги, ни листьев тут не нашлось, так что она немного попрыгала на месте, надеясь отрясти все досуха. Возвращаясь обратно, Вэл заметила, что Дэйв начал ворочаться, и надеялась, что не разбудила его. Она засунула ноги обратно под одеяло и теперь почувствовала, что острые запахи туннеля смешались в запах, который она не узнавала. Свет струился сквозь решетку, установленную на улице над ними, слабо освещая черные, испещренные грязью железные балки. – Эй, ты проспала почти четырнадцать часов, – сказал Дэйв, поворачиваясь на бок и потягиваясь. Он был без рубашки, и, несмотря на сумрак, Вэл разглядела на его груди глубокий шрам от пулевого ранения, сильно стягивавший кожу. Дэйв подошел к жаровне и разжег ее с помощью спичек и скомканных газет. Потом он поставил на нее кастрюльку, вытряхнул молотый кофе из жестянки и налил воды из пластмассовой бутылки из-под молока. Наверное, она слишком долго его разглядывала, потому что он поднял голову и ухмыльнулся. – Хочешь? Молока нет, но сахара сколько угодно. Ковбойский кофе. Кивнув, Вэл завернулась в одеяло. Дэйв налил ей через ситечко кружку кофе, и она с радостью взяла ее и согрела о нее сначала руки, а потом щеки. Рассеянно проведя рукой по голове, Вэл почувствовала короткую щетину, словно тонкий наждак. – Тебе стоит пойти со мной побираться, – сказал Хилятик Дэйв, глядя на матрасы с какой-то тоской. – Луис и Лолли готовы спать вечно, если им разрешить. – А ты почему встал? – спросила девушка и сделала глоток из кружки. Кофе оказался горьким, с привкусом дыма, но Вэл поняла, что ей нравится его пить. Дэйв пожал плечами. – Я старьевщик. Надо проверить, что выбросили цивилы. Она кивнула. – Это навык, как у свиней, которые вынюхивают трюфели. Он либо есть, либо его нет. Один раз я нашел часы «Ролекс» вместе с какой-то рекламной рассылкой и подгоревшими тостами. Как будто кто-то смахнул все с кухонного стола прямо в мусор, не глядя. Несмотря на то, что Дэйв сказал насчет их склонности спать, Лолли застонала и выскользнула из-под руки Луиса. Глаза у нее были почти закрыты, а поверх вчерашней одежды она набросила грязный халат, скроенный как кимоно. Она была красивая – такая, какой Вэл не сможет стать никогда: пышная и крепкая одновременно. Лолли толкнула Луиса. Он заворчал и перевернулся, приподнявшись на локтях. У стены что-то зашевелилось, и котенок подошел к ним и уткнулся головой в руку Луиса. – Кстати, это кошка. Ты ей нравишься, видишь? – сказала Лолли. – А ты не боишься, что ее сожрут крысы? – спросила Вэл. – Она вроде еще маленькая. – Не слишком, – мрачно отозвался Луис. – Перестань, ты же только вчера дал ей имя. Лолли подняла котенка и посадила его к себе на колени. – Ага, – сказал Дэйв. – Полли и Лолли. – Полигимния, – уточнил Луис. Вэл подалась вперед: – А кто такая эта Полигимния? Дэйв налил еще одну кружку кофе – для Луиса. – Полигимния – это какая-то греческая муза. Не знаю, кто точно. Спроси у него. – Не имеет значения, – сказал Луис, поджигая сигаретный окурок. Дэйв пожал плечами, словно извиняясь за то, что столько знает: – Наша мама была библиотекарем. Вэл толком не знала персонажей греческой мифологии: она только смутно помнила, что в девятом классе слышала что-то про «Одиссею». – А кто теперь ваша мама? – Никто. Она умерла, – ответил Луис. – Наш папа ее застрелил. Вэл судорожно сглотнула и хотела пролепетать какие-то извинения, но Хилятик Дэйв заговорил первым. – Я думал, что тоже стану библиотекарем. – Дэйв посмотрел на Луиса и продолжил: – В библиотеке хорошо думать. Так, как здесь. – Он снова повернулся к Вэл. – А ты знала, что я первым нашел это место? Вэл покачала головой. – Отрыл его. Я – властитель отбросов, повелитель помоек. Лолли рассмеялась, и улыбка Дэйва стала шире. Казалось, собственная шутка стала нравиться ему больше, после того как Лолли оценила ее. – Не хотел ты быть библиотекарем, – сказал Луис, качая головой. – Луис всю мифологию знает. Например, Гермеса. Расскажи ей про Гермеса. Лолли сделала глоток кофе. – Он психопомп, – сказал Луис и бросил на Вэл мрачный взгляд, словно угрожая ей, если она вздумает спросить, что это значит. – Он путешествует между миром живых и мертвых. Типа курьера. Вот что Лолли хотела, чтобы я сказал. Но давай на минуту об этом забудем. Ты спросила насчет крыс, которые могут сожрать Полли. Что ты знаешь о крысах? Вэл покачала головой. – Ничего особенного. Кажется, одна перебежала через мою ногу по дороге сюда. Лолли фыркнула, и даже Дэйв улыбнулся, но лицо Луиса оставалось напряженно-серьезным. Его голос зазвучал как заклинание, словно он повторял это раньше уже много раз. – Крыс травят, отстреливают, ловят в капканы, избивают – точно так же, как бездомных людей, как нас. Крыс все ненавидят. Людям противно, как они двигаются, как скачут и постукивают лапками о пол. Крысы всегда отвратительны. Вэл отвернулась и смотрела в темноту. Казалось, Луис ждет ее реакции, но она не знала, как правильно откликнуться. Она даже не была уверена, что понимает, о чем он на самом Он продолжил: – Но они сильные. Их зубы прочнее железа. Они могут прогрызть что угодно: деревянные балки, оштукатуренные стены, медные трубы. Все, кроме стали. – Или алмаза, – сказала Лолли с ухмылкой. Похоже, ее эта речь нисколько не смутила. Луис почти не подал вида, что слышал слова Лолли. Его взгляд по-прежнему был устремлен на Вэл. – Раньше здесь, в городе, люди устраивали их бои в специальных ямах. Крыс заставляли драться с хорьками, с собаками, с людьми. Вот какие они сильные. Дэйв улыбнулся, словно эти слова имели тайное значение для него. – И при этом они сообразительные. Ты когда-нибудь видела крысу в метро? Иногда они входят в вагон на одной остановке и высаживаются на следующей. Они совершают поездку. – Я такого никогда не видела! – фыркнула Лолли. – А меня не интересует, что ты когда-то видела или не видела. – Луис посмотрел на Дэйва, который перестал кивать, а потом повернулся к Вэл: – Я могу петь хвалы крысам все утро, день и ночь, но это не изменит твоего отношения к ним, так ведь? Но что, если я сказал бы, что в мире есть такое, что относится к тебе так же, как ты – к крысам? – А что это такое? – спросила Вэл, вспоминая, о чем говорила ей Лолли накануне вечером. – Ты имеешь в виду фе… Она замолчала, потому что ногти Лолли впились ей в руку. Луис долго смотрел на нее. – И еще одно про крыс. Они неофобы. Понимаешь, что это значит? Вэл покачала головой. – Они не доверяют незнакомцам, – пояснил Луис без улыбки. – И мы тоже. Тут он встал, выбросил докуренную сигарету на рельсы и поднялся по ступенькам, уводившим со станции. «Какая задница!» Вэл дергала выбившуюся из брюк нитку, распуская ткань. «Мне надо возвращаться домой», – подумала она. Но никуда не пошла. – Не обращай на него внимания, – сказала Лолли. – Из-за того, что он может видеть вещи, которых нам не видно, он считает себя лучше нас. Она подождала, чтобы Луис скрылся из вида, а потом взяла коробочку для ленча с изображением розовой кошки на крышке. Открыв защелку, она вынула оттуда свернутую футболку и, раскатав ее, разложила содержимое: шприц, старинную посеребренную ложку со стершимся кое-где покрытием, пару колготок телесного цвета, несколько запечатывающихся пластиковых пакетиков с янтарного цвета порошком, отливавшим в тусклом свете бледной голубизной. Лолли спустила рукав своего халата, и Вэл увидела на сгибе ее локтя черные отметины, словно кожа в этих местах обуглилась. – Остынь, Лолли, – сказал Хилятик Дэйв. – Не при ней. Не это. Лолли откинулась на гору подушек и сумок и посмотрела на Вэл. – Мне нравятся иглы. Мне нравится ощущать сталь под кожей. Можно словить легкий кайф, вкалывая воду. Можно вкалывать даже водку. Идет прямо в кровь. Можно здорово напиться и дешевле будет. Вэл потерла руку. – Это не намного больнее того, как ты меня оцарапала. Ей следовало бы ужаснуться, но весь ритуал заворожил ее. Это что-то напомнило, только Вэл не понимала, что именно. – Извини. Луис был в таком настроении, что мне не хотелось, чтобы он начинал еще и про фейри. Лолли скорчила гримасу и начала подогревать над зажигалкой немного воды и порошка. Смесь закипела в ложке. Ноздри Вэл наполнились сладким запахом, напоминающим жженый сахар. Лолли набрала раствор в шприц, постучала по нему, собирая вверху пузырьки воздуха, и вытолкнула их со струей жидкости. Перетянув руку выше локтя колготками, Лолли медленно ввела кончик иглы в один из синяков. – Теперь я волшебница, – заявила Лолли. В этот момент Вэл сообразила, что этот процесс напомнил ей, как мать накладывает макияж: раскладывает косметику, а потом использует средства по очереди. Сначала тональный крем, потом пудру, тени для век, карандаш для век, румяна… Все происходило спокойно и последовательно, как торжественная церемония. Слияние этих двух картин сильно ее смутило. – Тебе не следовало делать это при ней, – повторил Дэйв, указывая на Вэл движением подбородка. – А ее не колышет. Правда, Вэл? Вэл не могла понять, что думает. Она еще никогда не видела, чтобы кто-то делал себе укол так профессионально, словно врач. – Ей не положено видеть, – сказал Дэйв. Вэл наблюдала, как он встал, начал расхаживать по платформе и наконец остановился под надписью из керамической мозаики, которая гласила: «За все надо платить». Ей показалось, что у него за спиной темнота изменяет свою форму, расползается, словно капля туши, попавшая в воду. Казалось, Дэйв тоже это увидел. Глаза у него широко раскрылись. – Не делай этого, Лолли. Сумрак словно сливался в нечеткие формы, от которых у Вэл по рукам побежали мурашки. Размытые рога, пасти, набитые зубами, длинные, как ветви, когти образовались и снова растворились. – В чем дело? Страшно? – презрительно спросила Лолли у Дэйва, а потом снова повернулась к Вэл. – Он собственной тени боится. Вот почему мы называем его Хилятик. Вэл ничего не ответила: она продолжала смотреть на движущуюся темноту. – Пошли, – сказал Дэйв Вэл, нетвердо идя к лестнице. – Надо идти проверять мусор. Лолли преувеличенно надула губы. – Вот уж нет! Это я ее нашла. Вэл моя новая подруга, и я хочу, чтобы она осталась здесь и поиграла со мной. «Поиграла» с ней? Вэл не знала, о чем говорит Лолли, но ей не понравилось, как это прозвучало. В этот момент Вэл больше всего хотелось выбраться из этих давящих тесных туннелей и оказаться подальше от двигающейся тени. Сердце у нее колотилось так быстро, что она боялась, как бы оно не выскочило из груди, словно кукушка из часов. – Мне надо выйти подышать. Она встала. – Останься, – лениво сказала Лолли. – Ты не поверишь, как тебе будет весело. Ее волосы показались Вэл гораздо более яркими, чем всего мгновение назад, – их пронизывали аквамариновые тени. Воздух вокруг Лолли мерцал маревом, как над улицей в жаркий солнечный день. – Пойдем, – позвал ее Дэйв. – Почему ты всегда такой скучный? Лолли закатила глаза и прикурила от жаровни. Половина сигареты моментально сгорела, но девушка все равно затянулась. Голос у нее стал медленным и нечетким, но взгляд сонных глаз оставался суровым. Дэйв начал подниматься по желтой служебной лестнице, и Вэл быстро пошла за ним, чувствуя непонятный страх. Наверху Дэйв поднял решетку, и они оказались на тротуаре. Выйдя на яркий свет дневного солнца, Вэл поняла, что оставила на платформе свой рюкзак с обратным билетом внутри. Она полуобернулась к решетке, но в нерешительности застыла. Ей хотелось забрать рюкзак, но Лолли вела себя так странно… Все стало ужасно странным. Но, может быть, даже запаха наркотика было достаточно, чтобы заставить тени двигаться? Она мысленно пробежалась по списку веществ, которых следовало избегать, – его им дали на уроке по охране здоровья: героин, «ангельская пыль», кокаин, особый К. Она немного знала про них. Никто из ее знакомых не заходил дальше курения травки или выпивки. – Идешь? – окликнул ее Дэйв. Впервые увидев его при ярком свете, Вэл заметила стершиеся подошвы его ботинок, пятна на джинсах, тугие мышцы на худых руках. – Я оставила мой… – начала она, но потом передумала. – Не важно. – Лолли просто такая, – сказал он с грустной улыбкой, глядя на тротуар, а не в глаза Вэл. – Ее ничто не изменит. Вэл посмотрела на большое здание на другой стороне улицы и на бетонную площадку, где они стояли, – с высохшим и растрескавшимся прудом и брошенной тележкой для покупок. – Если этим путем так легко забраться, почему мы шли через туннели? Дэйв, похоже, смутился и секунду молчал. – Ну, в финансовом районе в пять часов в пятницу довольно много народу, а в субботу он почти пустой. Ни к чему вылезать посреди тротуара, когда вокруг миллионы людей. – И это все? – спросила Вэл. – И я тебе не доверял, – добавил Дэйв. Вэл попыталась улыбнуться, потому что надеялась, что теперь он немного верит ей, но она могла думать только об одном: что случилось бы, если в какой-то момент, идя по туннелям, он вдруг решил бы, что не может ей доверять. Вэл копалась в мусорном контейнере. Запахи пищи по-прежнему вызывали у нее позывы на рвоту, но после предыдущих двух мусорных свалок она уже немного к ним привыкла. Отодвинув горы измельченной бумаги, Вэл обнаружила только несколько досок, утыканных гвоздями, пустые коробки из-под компакт-дисков и сломанную рамку для фотографии. – Эй, смотри-ка! – окликнул ее Хилятик Дэйв от соседнего контейнера. Он вынырнул в морском бушлате с надорванным рукавом и с пенопластовой коробкой из ресторана, которая была почти до верху полна лапши в соусе «Альфредо». – Хочешь? – спросил он, запихивая в рот изрядную порцию лапши. Вэл с отвращением покачала головой, но засмеялась. Прохожие с портфелями и сумками направлялись с работы домой. Казалось, никто не видел Вэл или Дэйва. Можно было подумать, что они стали невидимками, частью отбросов, которые перебирали. Именно об этом Вэл слышала по телевизору и читала в книгах. Предполагалось, что такой образ жизни унижает человека, но Вэл чувствовала себя освобожденной. Никто не смотрел на нее и не судил, хорошо ли подобраны предметы ее одежды или с кем она дружит. Ее вообще не видели. – А разве сейчас не слишком поздно искать что-то стоящее? – спросила Вэл, спрыгивая. – Нет, утро – самое хорошее время. Примерно в это время в рабочие дни конторы выбрасывают мусор из офисов. Посмотрим, что тут есть, а потом выйдем около полуночи, когда рестораны выбрасывают вчерашний хлеб и овощи. А потом, на рассвете, снова надо обойти жилые районы до приезда грузовиков. Она изумленно посмотрела на него. – Но ведь нельзя это делать каждый день, так? – Где-нибудь всегда выбрасывают мусор. Вэл посмотрела на пачку журналов, связанных бечевкой. Пока ей не попалось ничего, что показалось бы стоящим. – А что конкретно мы ищем? Дэйв доел лапшу и швырнул коробку обратно в контейнер. – Бери всю порнографию. Ее всегда можно продать. И все крутое, наверное. Если что-то кажется тебе крутым, скорее всего, еще кто-то тоже так подумает. – Как насчет этого? Она указала на ржавое железное изголовье кровати, прислоненное к стене дома в переулке. – Ну, – сказал он, словно стараясь ее не обидеть, – это можно было бы оттащить в один из модных магазинчиков: они красят такие штуки и перепродают за большие деньги, – но они не заплатят нам столько, чтобы стоило трудиться. – Он посмотрел на темнеющее небо. – Черт. Мне надо кое-что забрать, пока не стемнело. Мне, может, придется отнести посылочку. Вэл взяла изголовье. Ржавчина измазала ей руки, но ей удалось взвалить чугунное литье на плечо. Дэйв был прав. Она поставила тяжелое изголовье обратно. – Что за посылочку? – Эй, смотри-ка! – Дэйв присел на корточки и вытащил коробку, набитую любовными романами. – Пожалуй, это что-то нужное! – Кому? – Их, наверное, можно продать, – ответил он. – Да? Мать Вэл читала любовные романы, так что девушка привыкла к виду этих обложек: женщина с распущенными длинными волосами в объятиях мужчины, красивое здание вдали. Заглавия печатали замысловатым шрифтом с завитушками, а на некоторых книжках блестело золотое тиснение. Вэл готова была спорить, что ни в одной из этих книг не писали, как трахать парня собственной дочери. Хотелось бы ей увидеть такое на какой-нибудь обложке: молодого паренька и старую даму со слишком ярким макияжем и морщинами у рта. – Зачем кому-то читать это дерьмо? Дэйв пожал плечами, зажал коробку под мышкой и открыл одну из книг. Он не читал вслух, но губы у него шевелились, когда он просматривал страницу. Они какое-то время шли молча, а потом Вэл указала на книгу у него в руке: – О чем она? – Пока не знаю, – ответил Дэйв недовольным голосом. Он уткнул лицо в книгу, и они еще какое-то время шли в молчании. – Посмотри! Вэл указала на деревянный стул без сиденья. Дэйв придирчиво осмотрел его. – Нё-а. Его мы не продадим. Если только ты не хочешь взять его себе. – А что мне с ним делать? – спросила Вэл. Дэйв пожал плечами и повернул в черную чугунную калитку. Роман он бросил обратно в коробку. Вэл приостановилась, чтобы прочесть табличку: «Сьюард-парк». Высокие деревья затеняли почти всю заброшенную детскую площадку. Асфальт был покрыт ковром желтых и бурых листьев. Они миновали пересохший фонтан с каменными тюленями, которые, наверное, летом пускали струи воды. Скульптура волка выглядывала из зарослей побуревшей травы. Хилятик Дэйв прошел мимо этого, не останавливаясь: он направился к отдельной огороженной площадке рядом с филиалом Нью-Йоркской публичной библиотеки и протиснулся в дыру в ограде. Вэл пролезла за ним и очутилась в миниатюрном японском садике, заполненном горками гладких черных булыжников, сложенных в кучи разной высоты. – Подожди здесь, – велел он. Он рассыпал одну из каменных горок и достал небольшой сложенный листок. Спустя пару секунд он пролез обратно через ограду и развернул записку. – Что здесь говорится? – спросила Вэл. Ухмыльнувшись, Дэйв протянул ей листок. Он оказался чистым. – Смотри, – сказал он. Скомкав листок, Дэйв подбросил его в воздух. Он взлетел над дорожкой и начал падать, а потом внезапно изменил направление, словно подхваченный ветерком. На глазах изумленной Вэл бумажный комок покатился, пока не остановился прямо под детской горкой. – Как ты это сделал? – спросила Вэл. Дэйв запустил руку под горку и извлек оттуда перемотанный липкой лентой пакет. – Только не рассказывай Луису, ладно? – Ты это по любому поводу говоришь? Вэл смотрела на предмет у Дэйва в руках. Это была бутылка из-под пива, запечатанная расплавленным воском. На горлышке висел обрывок бумаги, закрепленный на разлохмаченной бечевке. Внутри бутылки пересыпался карамельно-коричневый песок, отливавший фиолетовым. – А в чем фишка? – Послушай, если ты не собираешься верить Лолли, я не стану тебя уговаривать. Она и так уже сказала тебе слишком много. Но допустим, что ты на минуту поверила Лолли и что Луис может видеть целый мир, который не виден нам всем, и еще, скажем, что он выполняет кое-какие их поручения. – Их? Вэл не могла понять, не сговорились ли они просто запудрить ей мозги. Дэйв сел на корточки и, быстро проверив положение солнца на небе, распечатал бутылку так, что воск на горлышке растрескался. Он пересыпал часть содержимого в пластиковый мешочек вроде того, из которого Лолли высыпала наркотик, и засунул мешочек в передний карман джинсов. – Слушай, а что это? – спросила Вэл, но теперь ее голос стал неуверенным. – Могу честно сказать, что ни хрена не знаю, – ответил Дэйв. – Слушай, мне надо пойти в центр и занести вот это. Ты можешь пойти со мной, только держись подальше, когда мы туда доберемся. – А Лолли вколола себе в руку именно это? – спросила Вэл. Дэйв явно колебался. – Слушай, – добавила Вэл, – я ведь могу спросить у Лолли. – Нельзя верить всему, что говорит Лолли, – заявил Дэйв. – А что ты этим хочешь сказать? – возмущенно спросила Вэл. – Ничего. Дэйв тряхнул головой и зашагал по дорожке. Вэл пришлось идти за ним следом. Она не была уверена, что сможет найти обратную дорогу на заброшенную платформу, если он не выведет ее туда, а чтобы пойти куда-то еще, ей нужен рюкзак. Они поехали по маршруту «Ф» до Тридцать четвертой улицы, там пересели на линию «Б» и ехали до Девяносто шестой улицы. Пока вагон с грохотом несся по туннелям, Хилятик Дэйв держался за горизонтальную перекладину и подтягивался. Вэл смотрела в окно поезда, наблюдая, как мимо проносятся огоньки, отмечающие расстояние, но спустя какое-то время ее внимание переключилось на других пассажиров. Жилистый негр с коротко остриженными волосами бессознательно покачивался под музыку из своего наладонника, держа одной рукой пачку рукописей. Девушка, сидевшая рядом с ним, тщательно вырисовывала у себя на руке перчатку из чернильных спиралей. Привалившийся спиной к дверям высокий мужчина в сером костюме в полоску сжимал свой портфель, с ужасом глядя на Дэйва. Казалось, что у каждого человека была цель поездки, и только Вэл оставалась щепкой, крутившейся в реке, и даже не знала толком, в каком направлении движется. Она только знала, что делать, чтобы ее закружило еще сильнее. От станции они прошли несколько кварталов до края Риверсайд-парк – бесформенного зеленого пятна, спускавшегося к шоссе и реке за ним. На другой стороне улицы стояли городские дома с кружевными чугунными решетками на окнах и дверях. Дверные проемы и лестницы обрамляли бетонные блоки со сложной резьбой, складывавшейся в фантастических драконов, львов и грифонов, которые с усмешками смотрели на нее в отраженном свете уличных фонарей. Они прошли мимо фонтана, где каменный орел с треснувшим клювом мрачно взирал поверх грязно-зеленого пруда, забитого листвой. – Просто подожди здесь, – велел ей Дэйв. – Почему? – спросила Вэл. – В чем проблема? Ты уже рассказал кучу дерьма, которого мне знать не следовало. – Я же сказал: тебе не положено идти со мной. – Ладно. – Вэл сдалась и села на край фонтана. – Я буду здесь. – Отлично, – сказал Дэйв и побежал через улицу к двери без железной решетки. Он поднялся по белым ступенькам, положил коробку с любовными романами и нажал кнопку звонка рядом с нарисованным аэрозольной краской грибом. Вэл стала рассматривать скульптуры химер, установленные на крыше здания. На ее глазах одна вдруг встряхнулась, словно птица на жердочке: каменные перья зашуршали и снова легли неподвижно. Вэл уставилась на нее – и через секунду химера застыла. Вэл вскочила и пошла через улицу, окликая Дэйва. Но как раз когда она дошла до лестницы, черная дверь открылась и в дверном проеме возникла женщина в длинной белой рубашке. Ее спутанные коричнево-зеленые волосы выглядели немытыми, а кожа под глазами была темной, как синяки. Из-под подола рубашки, там, где должны были находиться ступни, выглядывали копыта. Вэл замерла на месте. Дэйв повернул голову, обжег Вэл яростным взглядом, а потом вынул из сумки пивную бутылку. – Зайдете внутрь? – спросила женщина на копытах. Голос у нее был хриплый, словно она много кричала. Казалось, она не обратила внимания, что печать на бутылке сломана. – Ага, – ответил Дэйв. – А кто твоя подруга? – Вэл, – ответила Вэл, стараясь не глазеть на женщину. – Я новенькая. Дэйв показывает мне, что к чему. – Она может подождать здесь, – сказал Дэйв. – Ты считаешь меня такой невоспитанной? Холодный ветер продует ее до костей. Женщина открыла дверь шире, и Вэл с довольной ухмылкой зашла следом за Дэйвом внутрь. Там оказались выложенный мрамором вестибюль и лестница с перилами из старого полированного дерева. Женщина на копытах повела их по скупо обставленным комнатам, мимо фонтана, где плавали серебристые вуалехвосты, такие бледные, что сквозь чешую у них просвечивали розовые внутренности, через музыкальный салон, где на мраморном столе находилась небольшая арфа с двойными струнами, и наконец привела в гостиную. Она уселась на кремовую кушетку с вытертой парчовой обивкой и жестом пригласила их присоединиться. Рядом стоял низкий столик, а на нем – стакан, заварочный чайник и потускневшая ложка. Женщина с копытами ложкой отмерила немного янтарного порошка в стакан, долила горячей водой и сделала большой глоток. Она поморщилась от неприятного вкуса, а когда подняла взгляд, то глаза ее засияли странным, ярким блеском. Вэл не удержалась и перевела взгляд на козьи копытца женщины. Было нечто непристойное в короткой густой шерсти, покрывавшей ее стройные щиколотки, в гладкости черного рога, в двух расходящихся пальцах. – Иногда лекарство может оказаться причиной болезни, – проговорила женщина с копытами. – Дэвид, обязательно передай Равусу, что было еще одно убийство. Дэйв уселся на пол, выкрашенный под черное дерево. – Убийство? – Вчера ночью погибла Дании Ягодка. Бедняжка, она как раз выходила из своего дерева. Ужасно, как эта железная ограда окружала ее корни. Железо, должно быть, обжигало ее всякий раз, как она через нее переступала. Ты доставлял ей, так? Дэйв тревожно пошевелился. – На прошлой неделе. В среду. – Вполне возможно, что ты последним видел ее живой, – сказала женщина с козьими ногами. – Будь осторожен. – Она взяла стакан и выпила еще немного раствора. – Пошли слухи, что твой хозяин торгует ядом. – Он мне не хозяин. – Дэйв встал. – Нам надо идти. Женщина с козьими ногами тоже встала. – Конечно. Пройди со мной, я с тобой расплачусь. – Ничего не ешь и не пей, иначе влипнешь еще сильнее, чем сейчас, – прошептал Дэйв Вэл, уходя за женщиной в другую комнату. Вэл нахмурилась и прошла к горке. За стеклянной дверцей оказался большой цельный кусок, похожий на обсидиан. Рядом лежали еще какие-то предметы, не менее странные. Кусок коры, сломанная палка, острый репейник, похожий на шишку с бритвенно-острыми чешуйками. Через несколько секунд Дэйв и женщина с козьими ногами вернулись. Она улыбалась. Вэл попыталась рассмотреть ее, не глядя ей в глаза. Если бы раньше кто-то спросил у Вэл, что бы она сделала, увидев сверхъестественное существо, она ни за что не ответила бы, что не станет делать вообще ничего. Ей не удавалось определить, что именно она видит, и понять, чудовище ли это. Пока они выходили из дома, Вэл слышала, как кровь стучит у нее в голове и отчаянно колотится сердце. – Блин, я же сказал тебе, чтобы ты оставалась там! – прорычал Дэйв, махнув рукой на фонтан на другой стороне улицы. Вэл слишком растерялась, чтобы разозлиться. – Я увидела, как что-то – скульптура – двигается. – Она указала наверх, на крышу здания и почти ночное небо, но говорить внятно не могла. – А потом я подошла, и… Что она такое? – Блин! – Дэйв ударил в каменную стену кулаком, так что костяшки его пальцев содрались до крови. – Блин! Блин! Он пошел по улице, вжав голову в плечи, словно ему навстречу дул сильный ветер. Вэл догнала его и схватила за руку. – Скажи мне! – потребовала она, до боли сжимая его руку. Дэйв попытался вырваться, но не смог. Вэл оказалась сильнее. Он посмотрел на нее странным взглядом, словно оценивал расстановку сил. – Ты ничего не видела. Там нечего было видеть. Вэл возмущенно уставилась на него. – А что ответила бы Лолли? Фейри, да? Только фейри на свете не бывает! Дэйв захохотал. Она отпустила его и сильно толкнула. Коробка с романами упала, книги в бумажных переплетах высыпались на мостовую. Он посмотрел на них, а потом – снова на Вэл. – Чертова сука! – сказал он и плюнул на землю. Вся ярость и напряжение последнего дня вскипели в Вэл. Руки сжались в кулаки. Ей хотелось что-то ударить. Дэйв наклонился, поднял коробку и, уложив выпавшие книги обратно, процедил: – Радуйся, что ты девчонка. |
||
|