"Кельтика" - читать интересную книгу автора (Холдсток Роберт)

Глава четвертая Ясон

Лед таял. Разгорался рассвет, теперь факелы нужны были только в густом лесу. Жизнь вокруг озера кипела. По мере того как мир просыпался, оживали чувства, поднималось настроение у тех, кто собрался здесь, в этом холодном краю. Арго в одиночестве стоял на воде, не подавая признаков жизни.

В течение нескольких дней Ясон то приходил в сознание, то снова проваливался в забытье, речь его была бессвязной, отрывистой, иногда он впадал в неистовство. Страшная рана на его груди снова начала кровоточить. Жители Похйолы промывали и лечили рану. Для этого они использовали ягель, травы и экстракт березовой коры — лекарства на все случаи жизни.

Я терпеливо ждал, и через пять ночей мне сказали, что Ясон хочет меня видеть.

В его волосах, свисавших длинными прядями, было много седины. Шрамы на лице выделялись своей белизной, в остальном же он выглядел не хуже, чем в нашу последнюю встречу в Иолке. Темные глаза, насмешливые, умные, смотрели так же проницательно, как и раньше. Он схватил мою руку, его руки тряслись от слабости. Он загадочно улыбался, как всегда, и явно был рад, что я пришел.

— Антиох. Молодой Антиох…

— Теперь меня зовут Мерлин.

— Антиох, Мерлин, какая разница? Это ведь все равно ты. Как так получилось, что ты совсем не состарился за двадцать лет, что я тебя не видел?

— Я состарился, просто хорошо сохранился.

— Ты прекрасно сохранился. А я, увы, нет. Почему ты ушел? Почему ты меня покинул? Как я был зол! Ты был мне нужен.

— Я много раз объяснял тебе, — ответил я, не выпуская его руки, — мне суждено странствовать, мой путь предначертан.

— Да, да, я помню, — нетерпеливо перебил он. — Через каждую пещеру и долину, что ведут в преисподнюю…

— Тогда я пробыл с тобой дольше, чем следовало. Когда собирается хорошая компания, когда есть интересное дело, когда хорошо кормят… — Я бросил взгляд вглубь палатки — там сидела женщина, укутанная в черные меха, она сонно и безразлично смотрела на нас. — Когда все хорошо, а с тобой, Ясон, всегда хорошо…

— Ты ведь правда так думаешь?

Да. Так вот, когда все хорошо… я позволяю себе задержаться. Но рано или поздно меня призывают.

Ясон снова усмехнулся, его дыхание было холодным, словно лед в легких еще не растаял, но в глазах светилась жизнь.

— Замечательное было плавание, тогда, на реке, когда мы удирали с золотым руном. Помнишь?

— Да. Потрясающее плавание.

— Какие удивительные, неожиданные встречи. Какие удивительные страны. Ты видел Геракла после того?

— Нет, хотя много слышал о нем. У него бесконечные неприятности.

— Жаль, что ты не мог остаться с нами. Ты не должен был уходить. Мне так тебя не хватало, когда эта ведьма убила моих сыновей.

Он вдруг замолчал, нахмурился, медленно повторил последние слова «моих сыновей», потом вдруг резко сел.

— Мне приснился странный сон, — задумчиво сказал он.

— Расскажи свой сон.

Он закрыл лицо руками, голова его тряслась, он говорил очень тихо:

— Это лишь сон. Сон наяву. Сон, увиденный через Ворота Слоновой Кости, Антиох… лживый, неприятный.

— Все равно расскажи.

— Зачем? Это всего лишь голос… голос шепнул мне, что сыновья мои живы. Полное безумие!

— Почему безумие?

Он посмотрел на меня и грустно улыбнулся:

— Безумие старика, который отчаянно цепляется за прошлое, так мне кажется.

— Ты не стар, — возразил я. — Ты понятия не имеешь, что такое возраст. Когда Арго, покинув причал Иолка, привез тебя умирать сюда, тебе было меньше пятидесяти лет.

— Я чувствовал себя на все десять тысяч.

— Да, немало, — улыбнувшись, согласился я. «Пожалуй, побольше, чем мне», — подумал я про себя.

Я давно потерял счет времени, хотя узнать свой возраст несложно, если бы я не поленился потратить на это время и отыскать глубокое ущелье в лесах на западе, где я когда-то родился и где хранились сведения о моей жизни.

— Кстати, — произнес я вслух, — это был не сон.

— Не сон?

— Это был голос. Мой голос. Я звал тебя, а Арго тебя оживил… — Я с тоской вспомнил корабль, все еще стоящий на озере. — Арго погиб, спасая тебя. Его корпус совсем плох. Но мы могли бы отремонтировать его, мы могли бы вдохнуть в него жизнь.

Ясон смотрел на меня пустыми глазами, словно ребенок, пытающийся понять что-то сложное. Вся его мудрость, сообразительность испарились: его сон и реальность сказанного мною переплелись в его сознании.

— Мои сыновья мертвы. Медея отрубила им головы прямо у меня на глазах…

— Я все знаю, я там был, помнишь? Это был мой последний день с тобой. Я думал о предстоящем мне путешествии, поэтому мой талант предвидения покинул меня, как только я вошел во дворец. Я был рядом в этот момент…

— О чем ты говоришь? — переспросил мой друг еле слышно. — Антиох, о чем ты говоришь?

— Наверное, лучше показать, Ясон.

— Показать что?

— Как нас всех провели.

Я надеялся, что мне удастся вызвать видение. Я давно ждал этого момента и готовился к нему. Конечно, это отнимет у меня частичку моей молодости, но ведь это мой старинный друг, который однажды спас мне жизнь, когда мои способности подвели меня. Того, что они с Медеей сделали друг с другом, нельзя ни понять, ни простить. Видимо, поэтому я покинул его тогда, много лет назад. Но сейчас, когда я узнал правду, я страстно желал восстановить истину и рассказать Ясону, как все было на самом деле. Не беда, что я состарюсь на несколько дней, зато Ясон поймет, что понапрасну скорбел по сыновьям. Примерно так я думал.

Я был слишком молод тогда, чтобы предвидеть последствия подобных действий, не предполагал, что может сделать с человеком знание.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Одевайся потеплее. Промой глаза и отправляйся за мной в лес!

Ниив было любопытно, что же я затеваю, поэтому она настаивала на том, чтобы я взял ее с собой побродить по лесу. Юхан тоже пошел. Молодой шаман, который помогал мне в подготовке к погружению, тоже пошел, он хотел наблюдать за ритуалом жертвоприношения, когда мы выберем подходящее место. Он не очень верил, что у меня получится, но в случае удачи он бы повысил свое мастерство.

За время, что я провел у озера, мне удалось немало узнать о раятуках, деревянных тотемах этих мест. В прошлом я встречался с ними всеми в разное время, но только четверо из них были моими друзьями. Плохо, что дружили мы очень уж давно! Я-то сохранил внешность и образ мыслей молодого человека, память верно служила мне. Но Время — враг подробностей и достоверности.

Эти друзья, а сейчас идолы, были могущественными магами и предсказателями, каждый из них специализировался в своей области. Сейчас мне мог бы помочь Скоген, Тень лесов забвения. Возможно, удастся уговорить его, чтобы он представил нашим взорам былую трагедию в Иолке во всей ее кровавой жестокости.

Витая арка из орехового дерева украшала вход в святилище Скогена. В конце прохода мы наткнулись на стену из грубого камня, в стене были устроены ниши, в которых хранились резные кости и черепа животных. Наш гид-шаман положил в нишу что-то завернутое в ткань, мы обошли стену и оказались в лесу. В середине круга, образованного несколькими рядами деревянных столбов, стояло каменное изваяние. Тени от четырех факелов создавали причудливые узоры.

Камень был в два раза выше меня, на нем были вырезаны замысловатые фигуры, изображающие сцены из прошлого. На нас смотрело грубое лицо, обрамленное листьями вместо волос. Эти глаза могли видеть тени прошлого, я заметил интерес к Ясону в его глазах.

Нас довольно долго продержали за пределами круга. Все это время мы повторяли несложное заклинание и дышали дымом костра, расположенного рядом. Наш шаман исполнил ритуальную песнь, к которой часто прибегают в северных землях, и принес в жертву шкурку зверька. Через некоторое время он вернулся, улыбка прочертила на фоне темной бороды рот с подпорченными зубами. Он снова взялся за свой кожаный барабан и принялся резво бить по нему куском кости.

— Вы очень его интересуете. Он спрашивает, чего вы хотите.

Мы с Ясоном вошли в круг и, подняв головы, посмотрели в лицо Скогена. Неистовый бой барабана, чересчур громкий, перешел в ритмичную дробь, от которой, казалось, сотрясается весь лес. У меня от дыма закружилась голова. Деревья завертелись перед глазами, только Скоген стоял неподвижно. Мы вошли в транс — состояние, вызываемое несложными заклинаниями шаманов. По моей подсказке Ясон заговорил, его голос звучал, требовательно и решительно:

— Хочу видеть смерть моих сыновей. Покажи мне. — При этих словах лицо его исказила боль, я отчетливо это видел.

Еще некоторое время гремел барабан и вдруг смолк, стало совсем тихо.

Я вглядывался в большие каменные глаза идола.

И вот услышал топот ног, треск горящего дерева, крики детей и звон металлических клинков… Ясон вскричал:

— О боги! Я помню этот запах крови и горящих листьев! Ведьма здесь!

Роща начала как бы сворачиваться, странный огонь слепил глаза…

Мы пробивались к дворцу, только семеро из нас добрались до него, ворвались внутрь и штурмовали залы и лестницы, а в самом сердце цитадели я увидел сверхъестественный огонь и заколебался. Но не успел я и слово сказать — Ясон прорвался сквозь огненную преграду. Мне ничего не оставалось, как только следовать за ним по пятам. Скользя по гладко отполированному мраморному полу, мы приближались к покоям Медеи. Остальные аргонавты, те, кто выжил в предыдущих схватках, прорвались сквозь пламя за нами. Они прикрывали лица от огня своими круглыми щитами и держали наготове мечи.

А потом все происходило с такой сумасшедшей скоростью, что у меня остались лишь обрывки воспоминаний до того страшного момента, свидетелями которого мы вскоре стали.

— Антиох! — предупредил меня Ясон. — Берегись слева!

Я вовремя увернулся от копья, брошенного одним из стражников Медеи. Оно лишь скользнуло по моей руке, а бросивший его воин наткнулся на мой меч. Падая, он задел меня своим шлемом в виде черепа барана, а это плохой знак. Ясон и остальные уже неслись по сужающемуся коридору с синими стенами, преследуя убегающую женщину и мальчиков, которых она тащила за собой. Я бросился вслед за товарищами, а нарисованные на стенах вдоль коридора золотые бараны провожали меня темными, злобными глазами. Мальчики кричали, они были испуганы и сбиты с толку происходящим.

Шеренга воинов, легко вооруженных и с широкими щитами, преградила нам путь. Ясон бросился на них, он сражался с неистовством, скорее присущим племенам кельтов на западе. Мы прорвались, раскидав мрачных стражников. Тисамин и Кастор остались добивать их.

Медея сбежала в Святилище Быка, а когда Ясон подвел нас к бронзовой решетке, которую закрыла за собой доведенная до отчаяния Медея, мы поняли, что совершили ошибку.

У нас за спиной опустилась огромная каменная глыба и закрыла нам путь к отступлению, а перед нами на фоне огромного изваяния быка стояла торжествующая теперь Медея. Изваяние вдруг раздвинулось, а в проеме оказалась дверь. За дверью Медею ожидали колесница и шестеро всадников, кони проявляли нетерпение и шарахались от всадников, когда те пытались их успокоить. Я узнал вооруженного возничего, это был Кретант, наперсник и советник Медеи, которого она привезла из своих родных краев.

Бедные дети бились в ее руках, они поняли, что отец, которым Медея их пугала, куда менее страшен, чем она сама.

Ясон бросился на решетку святилища, умоляя женщину отпустить детей.

— Слишком поздно! Слишком поздно! — прокричала она из-за черной вуали. — Даже моя кровь уже не спасет их от мести твоей крови. Ты предал тех, кого любил когда-то, Ясон. Ты предал нас из-за той женщины!

— Ты сожгла ее заживо!

— Да. А теперь и ты будешь гореть в аду! Ты никогда не изменишься. Никогда! Если бы я могла вырвать из этих детей твою плоть и все же сохранить им жизнь, я бы так и сделала. Но я не могу. Так что попрощайся со своими сыновьями!

Ясон притворно застонал и тихо сказал:

— Антиох! Воспользуйся магией!

— Не могу. Я ее не чувствую.

Ясон швырнул в женщину меч, но промахнулся. И тут Медея совершила нечто страшное, она проделала это так быстро, что я уловил лишь слабый отблеск кинжала, которым она перерезала глотки близнецам. Медея повернулась к нам спиной, прикрывая тела своей одеждой. Ясон кричал. Она завернула головы в свою шаль и завязала ее, потом передала Кретанту, тот положил узел в сумку, висевшую у него на поясе. Медея подтащила тела к лошадям, завернула в простыни и привязала.

В следующее мгновение кавалькада тронулась в путь, оставив за собой запах невинной крови, облако пыли, а еще двух жестоких фурий, которые принялись издеваться над аргонавтами, застрявшими во владениях Медеи.

Ясон сполз вниз по решетке, не выпуская прутьев из рук. Не сознавая того, он бился об решетку святилища, все лицо его было в синяках, рот разбит. Оргомин простукивал каменную дверь позади нас, пытаясь найти рычаг, который поднимет ее и выпустит нас из ловушки. Я чувствовал полную беспомощность, мои магические способности исчезли, как только я вошел во дворец, такого со мной никогда не случалось, я был крайне изумлен и не знал, что и думать. Тогда я предположил, что Медея использовала какое-то колдовство, чтобы «отключить» меня на время, когда она убивала детей. И тут я ощутил знакомое покалывание — магия вернулась, и я тут же сообразил, как открыть дверь, и открыл ее. Мы вытащили Ясона наружу, на свежий воздух.

Охранников Медеи, переживших штурм, нигде не было видно. Скорее всего они сбежали вместе с ней.

— Найди коней, — велел я Оргомину. — Собери всех, и невредимых, и раненых.

Тисамин присел рядом со мной и поднял разбитую голову Ясона. Тот открыл глаза, схватил меня за плечо и прошептал:

— Почему ты не остановил ее?

— Прости, — ответил я. — Я предупреждал, что она сильнее меня. Я пытался, поверь. Я пытался изо всех сил.

Ясон был в горе, глаза полны слез, но тем не менее он понял, что я ему сказал.

— Да, я знаю. Я не сомневаюсь в этом. Ты всегда был мне другом. Я уверен, ты бы помог, если бы мог. — Он попытался подняться, но застонал. — Ну что ты смотришь, помоги же! Найди коней! Мы должны ее догнать…

— Кони на подходе, — доложил я.

— Она поедет на север, Антиох. Я знаю, какую дорогу она выберет. Она побежит к морю, в тайную гавань. Мы можем поймать ее!

— Можно, конечно, попробовать, — поддержал его я, хотя в душе был уверен, что Медея скрылась от нас навсегда. Ей всегда удавалось перехитрить Ясона.

Я наблюдал, как Ясон пытается вернуть себе самообладание и собраться с мыслями, и вдруг мне стало очень грустно. Печаль охватила меня. Возможно, я даже пробормотал вслух:

— О нет…

Ясон почувствовал, что что-то не так. Темные влажные глаза смотрели на меня сквозь непереносимую боль.

— Антиох… — тихо сказал он. — Если ты считаешь, что мной движет жажда мщения, ты ошибаешься. Я гонюсь не за Медеей. По крайней мере пока. Я хочу получить обратно своих мальчиков. — Его всего трясло, когда он обнимал меня. — Прежде всего я должен оплакать их смерть. Но она забрала их тела! Антиох, хоть ты и чужой в этих местах, но все равно должен понять: я не могу оплакивать память! Я должен вернуть сыновей. Я должен взять их на руки! Они мои, не ее. — Его тяжелая рука на моих плечах причиняла боль, он смотрел на меня в упор. — Мой добрый друг… Антиох. Не печалься. Помоги мне!

Я молчал. Я не мог сказать ему то, что думал. Как я мог сообщить ему, что мое время здесь на исходе, что скоро я должен его покинуть? Он чувствовал, что меня что-то гнетет. Он попытался вернуть мне отвагу, что было вполне в его духе. Но Ясон не знал причину моей печали, он решил, что я недоволен тем, что он хочет преследовать Медею сразу же после убийства детей.

Подъехал Оргомин и привел за уздечки пять коней.

Весь в синяках и ушибах, растерянный, но упорствующий в желании получить своих детей, Ясон отошел от меня, вскочил на коня и жестом позвал за собой остальных, а меня отдельно, сопровождая приглашение долгим, тяжелым взглядом. Он бросился вперед за ворота дворца, вслед за своей убегающей женой.

Я тоже отправился с ними, но ненадолго.

Тогда, в Иолке1[2], мы с трудом поверили тому, что увидели. Какое страшное убийство! Но поверить пришлось. Мы все это видели собственными глазами.

А сейчас в лесу Скогена действия Медеи были видны как на ладони, и я понял, как она нас обманула. Я не смотрел на Ясона, пока мы наблюдали за колдовскими манипуляциями Медеи, но прекрасно слышал гулкие удары его сердца и учащенное дыхание, когда до него наконец начало доходить, что же произошло на деле.

Сначала она царапнула кинжалом по шее каждого мальчика, вводя в кровь сильный наркотик. Мальчики сразу потеряли сознание. Свиная кровь, пролитая в изобилии, ввела нас в шок, потому что казалось, будто она хлещет из тел детей. Медея наклоняется над их телами и достает из своих юбок две головы, сделанные из воска и конского волоса, заворачивает их в свою шаль. Она бросает головы Кретанту, потом собирается с силами и тянет спящих мальчиков к лошадям, стараясь, чтобы мы видели только их ноги.

Очень быстро, очень хитро, очень убедительно!

Когда Ясон все понял, сердце его застучало, как барабан на боевой галере во время сражения.

Весь день мы преследовали Медею. Ее колесница из дуба и лозы быстро мчалась по холмам, колеса крутились не столько благодаря силе коней, сколько благодаря ее воле. В какой-то момент ей удалось ускользнуть от погони. Мы вдруг обнаружили, что гонимся только за ее стражниками и пустой колесницей, а возничий переодет в женское платье. Медея скрылась, а с ней Кретант и мальчики. В маленькой бухточке их ждал корабль, который направился на восток, на территорию, враждебную Иолку.

Странно, я должен был видеть это с холма у моря, но, вероятно, не понял, что вижу. А Скоген выудил эту сцену из той путаницы, что была у меня в голове, и сейчас показал в своем поющем лесу.

Это была галера на восемь весел, гребцы энергично гребли. Свернутый парус был черным с золотом — цвета Медеи. Теперь ей не нужно было прятаться — она была в безопасности. У галеры была низкая корма и низкая посадка, она быстро продвигалась в открытое море, на восток, к острову Родос скорее всего, а может быть, к Трое. Медея горько плакала на палубе, она обнимала сыновей, которые к этому времени проснулись. Мальчики жаловались, потирая свежие порезы на шее, и не понимали, что их мать прощается с той жизнью, которую успела полюбить и любила, пока Ясон не предал ее любовь. В душе она уже стала вдовой, оставив мужа мучиться от отчаяния из-за ее зловещей мести. Ясон заплатил за свое предательство сполна, а Медея обрекла себя и сыновей на жизнь в изгнании.

Лес наполнился криком разъяренного мужчины.

— Это правда? — обратился ко мне Ясон. — Это правда? Или еще одна хитрая уловка?

— Все, что ты видел, — правда, — подтвердил я тихим голосом.

Тогда Ясон запрокинул голову и завыл, глядя на тускнеющие звезды.

— Столько лет потрачено впустую! Столько лет скорби! Я должен был отыскать ее. Я слишком рано прекратил преследование — нужно было поймать ее!

Ясон рыдал от ярости и разочарования. Он посмотрел на меня с упреком, словно я был во всем виноват.

— Столько лет потрачены зря, Антиох! А я мог бы жить с моими сыновьями! Пусть будет проклята та богиня, что не сказала мне! — выкрикивал он.

Ясон покинул лесное святилище с этим проклятием на устах.

Я оставался, пока не закончился ритуал, а потом поехал назад к озеру в сопровождении Юхана и непривычно притихшей Ниив.

— Где он? — спросил я Урту, когда мы вернулись в лагерь.

Он показал в сторону озера, и я увидел Ясона, стоящего на растрескавшемся льду у носа мертвого Арго. Его руки были воздеты вверх, словно он звал корабль обратно. Лед таял очень быстро, его поверхность сверкала в лучах восхода. Ледяная тишь уступала место журчанию воды. Лед скрипел и трещал, сдавая свои позиции.

Позже Ясон пришел в палатку к Урте. Я ужинал. Рядом со мной сидела молчаливая, задумчивая Ниив и смотрела на огонь. Ясон спросил разрешения войти, Урта пригласил его. Ясон подстриг свою косматую бороду, а длинные волосы сплел в косичку, которая доходила почти до пояса. Он нашел пару красных брюк, узких в бедрах и не доходящих до колен, а также пару серых меховых сапог. На нем по-прежнему была накидка из овчины, которую он носил все последние годы жизни в Иолке.

Ясон посмотрел на меня грустными глазами, присел на корточки и стал греть ладони над огнем.

— Корабль умер. Арго умер. Богиня покинула его.

— Я знаю. Усилие, которое понадобилось ему для подъема, было слишком тяжело для него.

— Я забираю назад слова, которые говорил в лесу, Антиох. Все! Возможно, Медея ослепила богиню так же, как она ослепила нас.

— Вполне может быть.

— Но корабль еще может пригодиться. Когда лед растает, мы подтянем Арго к берегу и отремонтируем его. Если мы сумеем найти подходящий ствол дуба в этой жалкой стране и сделаем новый киль, возможно, нам удастся вернуть богиню.

— Очень неплохая мысль, — ответил я.

— Да, неплохая. Но если у нас не получится, придется возвращаться без корабля.

Мне уже приходило в голову, что Арго можно отремонтировать под покровительством какой-нибудь местной богини, пусть варварской и непредсказуемой. Я не стал сразу открывать свои мысли, потому что Ясон наблюдал за мной и морщина между его бровей стала еще глубже.

— Как ты узнал? — наконец спросил он. — Как ты узнал про Киноса и Тезокора?1[3]

Я сказал ему, что узнал только про Тезокора, Маленького Быкоборца, как звал его Ясон за безрассудную смелость. А про второго сына, Киноса, Маленького Сновидца, до меня лишь доходили слухи.

— Тезокор. Он, должно быть, уже взрослый сейчас, — задумчиво сказал Ясон.

— Сейчас он носит другое имя.

— Имена ничего не значат. Ты видел его? Он похож на меня?

Я боялся этого вопроса. И не из-за того, что произошло с его любимыми сыновьями, а оттого, что Ясону предстояло узнать о самом себе.

Я узнал про Тезокора, когда наткнулся на оракула и услышал, какие вопросы сын задает о своем отце.