"Притворщица" - читать интересную книгу автора (Холбрук Синди)

10

— Как он любит их! — засмеялась Изабель, протягивая Сэру Дрейку очередную лепешку.

Медвежонок проворно схватил ее лапами, заурчал, и лепешка мгновенно исчезла в его пасти.

— Везет же некоторым! — притворно вздохнул Терренс.

Он сидел на скамеечке возле двери конюшни и любовался необычной картиной: девушка и медведь. Правда, если говорить честно и без утайки, любовался Терренс в основном одной частью картины — девушкой. К медведю он был куда как равнодушен.

Сэр Дрейк тем временем прикончил лепешку и легонько заревел, протягивая лапу за следующей.

— Ах ты, попрошайка! — шутливо погрозила ему Изабель.

Она подняла последнюю лепешку над головой Сэра Дрейка, и медвежонок тут же вскочил на задние лапы, прижал передние к груди, закатил глазки к небу и закружился в танце.

— Давай, давай, работай, — подбодрила его Изабель.

— Ему по душе пришлось все, что вы приготовили со Стилтоном, — заметил Терренс. — Но от лепешек Летти он просто без ума.

Сэр Дрейк сладострастно заурчал и с вожделением уставился на лепешку у себя над головой.

— Сэр Дрейк понимает толк в настоящей еде, — согласилась Изабель. — Жаль, что этого нельзя сказать о герцогине: ведь она так и не пришла к обеду.

Сэру Дрейку надоело ждать. Он проворно подбежал к Изабель на своих кривых лапках и ухватил девушку за талию. Раздался требовательный, обиженный рев.

— Эй, ты! — крикнул Терренс, вскакивая со скамейки. — Лапы прочь от моей женщины!

Медвежонок задрал морду вверх и заревел изо всех сил.

— Обжора! — засмеялась Изабель. — Обжора и подхалим! Проваливай!

Терренс погрозил медвежонку пальцем и сердито прикрикнул:

— Лапы прочь, нахал! Я же сказал: это моя женщина!

Сэр Дрейк зарычал еще громче.

— Похоже, он сомневается в этом, — хихикнула Изабель.

— Зато я не сомневаюсь, — парировал Терренс.

Он взял из руки Изабель лепешку и сунул ее в пасть медвежонка.

Тот сразу успокоился, потерял интерес к Изабель и принялся за еду.

— Изменник! — с отвращением бросила Сэру Дрейку Изабель.

— Тебе не грозит одиночество, — заверил Изабель Терренс и обхватил девушку за талию.

Как давно его руки не касались этого соблазнительного, упругого и нежного тела! Он даже стал понемногу забывать, до чего же это прекрасно — держать Изабель в своих объятиях!

— Терри? — удивленно посмотрела на него Изабель и сделала слабую попытку выскользнуть из объятий.

Однако Терренс не выпустил ее и через силу усмехнулся:

— Только не говори, что медвежьи объятия тебе больше по душе, чем мои. Иначе я стану думать, что Сэр Дрейк скоро покинет конюшню и перекочует в твою спальню, вытеснив оттуда бедного Мордрида.

Изабель густо покраснела. Терренс мысленно упрекнул себя: не нужно было так подтрунивать над девушкой. И почему только он до сих пор не научился сдерживать свой язык?

Изабель потупилась и негромко сказала:

— Пожалуйста, не говори больше о моей постели и о том… о тех… кому я позволяю в ней спать!

— Не могу, — возразил Терренс, не сводя глаз с губ Изабель. Нежные, розовые, пухлые, они притягивали, манили, они требовали наконец, мтобы их целовали, целовали, целовали…

— Помимо всего прочего, ты — моя любовница, — напомнил Терренс.

Изабель отрицательно покачала головой:

— Я не твоя любовница. И вообще ничья!

Терренс чувствовал жар ее тела, который так не вязался с отрезвляющим смыслом сказанных ею слов. Он слегка напрягся и негромко спросил:

— А когда-нибудь станешь?

— Что? — растерянно уставилась на него своими необыкновенными глазами Изабель. — Что ты имеешь в виду?

Терренс впился взглядом в ее лицо, и на какой-то миг ему показалось, что еще немного, и он сможет проникнуть в самую душу Изабель.

— Когда ты разделишь свою постель с мужчиной?

Изабель отпрянула назад, сверкнув глазами.

— Не твое дело!

— И ничье вообще, разумеется, — неожиданно для самого себя огрызнулся Терренс. Целомудренность Изабель вдруг почему-то привела его в ярость. — Господи! В тебе столько нерастраченной любви, Изабель! И ты щедро делишься ею! Ты готова прийти на помощь любому — будь то человек или животное — неважно. Даже здесь ты очутилась только потому, что решила, любя Джоша, спасти его от корыстной любовницы. Все это прекрасно. Но скажи, когда же твоя любовь обретет полноту и ты осчастливишь какого-нибудь мужчину? Когда же в тебе самой проснется естественная женская любовь?

Изабель потерянно посмотрела на Терренса, положила ладонь на его грудь.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Или я должна на самом деле стать твоей любовницей?

Терренс вздрогнул, как от пощечины. Спрятал за спину руки, сделал шаг назад.

— Должна? Стать моей любовницей? Нет, я вовсе не это имел в виду и не об этом спрашивал.

Изабель выглядела совершенно обескураженной.

— А что же еще? Ты ворвался в мою жизнь и заставил играть роль в придуманной тобою пьесе. Зачем? А затем, чтобы с моей помощью убедить всех, и в первую очередь себя самого, что ты не хочешь жениться, боишься и не можешь поверить в то, что на свете есть любовь. А что теперь? Ты начинаешь допытываться, почему я не делаю того, от чего ты так стремишься убежать!

— Быть женщиной и делить любовь с мужчиной — разные вещи, — возразил Терренс.

Изабель бросила на него испытующий взгляд:

— Еще раз спрашиваю: ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?

В душе Терренса боролись противоречивые чувства, некоторое время он стоял молча, тяжело дыша и в бессильной ярости сжимая кулаки.

— Нет, черт побери! — бросил он наконец и отвернулся, не в силах выдерживать ее взгляд.

— Послушай, что я скажу, — сказала Изабель. — Когда все это кончится и ты наконец обретешь свою заветную свободу, я найду мужчину, который будет любить меня и захочет на мне жениться. Вот cro-то я и приглашу в свою постель и одарю всем, чем только может одарить мужчину в постели любящая женщина.

Перед мысленным взором Терренса тут же промелькнуло видение: Изабель — обнаженная, с распущенными золотистыми волосами, в объятиях другого мужчины. Они весело смеются и целуются, а затем…

— Изабель! — в отчаянии воскликнул Терренс.

Она стояла неподвижно, как изваяние, и холодно смотрела на него.

— Изабель! — беспомощно повторил Терренс и замолчал под влиянием захлестнувших его эмоций.

— Полагаю, что теперь мне хорошо известно, как нужно ловить мужчин, — безжизненным голосом сказала Изабель. — И я научилась добиваться от мужчин того, что мне нужно.

— Если речь обо мне, то я…

— Вот вы где? — послышался позади знакомый голос. — Я, кажется, помешала любовному свиданию?

Оглянувшись, Терренс увидел леди Дороти, стоящую в дверях словно в картинной раме.

— Нет, — усмехнулся он. — На сей раз — нет.

— А жаль, — вздохнула герцогиня.

Она вошла в конюшню, шурша шелком своих пышных юбок.

— Что тебя сюда принесло? — с утонченной вежливостью спросил у бабушки ее любимый и любящий внук.

— Сейчас скажу, — ответила леди Дороти, — и постараюсь при этом быть краткой. Пришла пора положить конец всем этим затруднениям. Так что можешь считать меня ангелом-хранителем. Я хочу сообщить, что в конце недели приедет Эдгар Эрроурут.

— Вот как? — насторожился Терренс.

— Он собирается обговорить с тобой кое-какие важные дела.

— С какой это стати я стану обсуждать с ним какие-то дела? — нахмурился Терренс.

— С такой, — надменно ответила Дороти. — Станешь — и все! Я обещала ему. А на следующей неделе я устрою бал.

Герцогиня обернулась к Изабель и сладко улыбнулась.

— Уверена, моя дорогая, что вы на этот бал не останетесь.

— Вот как? — насторожилась Изабель — точь-в-точь как Терренс минутой раньше.

— Я приглашаю на бал только аристократов, это во-первых. А во-вторых, на этом балу все будут одеты весьма изысканно, так что вам, с вашими… нарядами, там просто не место!

Улыбка леди Дороти стала приторной до омерзения.

— Так что я уверена, что вы сами предпочтете вернуться в Лондон. И вспомните наконец о ваших бедных поклонниках! Это просто жестоко — так надолго лишать их счастья лицезреть вас на сцене. Нельзя так легкомысленно относиться к своей карьере. В конце концов, именно театр дает вам ваш кусок хлеба с маслом!

Леди Дороти приподняла юбки и повернулась к выходу. Уже от двери она бросила через плечо:

— Кстати, можете и медведя забрать с собой. Будете выступать вместе с ним.

Когда они остались вдвоем, Терренс виновато посмотрел в глаза Изабель.

— Прости ее. Она сама не знает, что говорит.

— Прекрасно знает! — жестко усмехнулась Изабель. — И очень хочет, чтобы я поскорее убралась из ее дома. Впрочем, не в этом дело. Я только что получила от твоей семьи очередной урок на тему: как обращаться с неугодными тебе людьми. Надеюсь, я его хорошо сумела усвоить!

— И это все? — грустно спросил Терренс. — Все, что останется от нас в твоей памяти? От нас, от них, от… меня?

Изабель качнула головой.

— Ну почему же? Конечно, не только это. Помнишь, как ты учил меня играть?

— Помню, — ответил Терренс, с теплотой вспомнив недавние времена. — Да уж, тех уроков, я думаю, тебе вовек не забыть!

Он помялся, нерешительно заглянул ей в лицо и спросил:

— Ты… Ты уедешь?

— Нет, — отрезала Изабель со странной усмешкой на губах. — Как ты не понимаешь? Ведь сам же учил меня играть!

Привычным жестом Терренс намотал на палец прядь своих волос.

— Почему ты мне об этом решила напомнить?

— Потому, — сказала Изабель, — что я остаюсь!

— А почему ты решила остаться? — с замиранием сердца спросил Терренс, боясь спугнуть синюю птицу своей надежды.

— Почему? — отрешенно посмотрела в сторону Изабель. — Потому что я та, кем ты меня назвал. Я явилась, чтобы заботиться о Летти и Тео и об их… питомцах и не могу их бросить.

Они уставились друг на друга. В воздухе повис еще один вопрос, но Терренс не спешил задавать его. Вместо этого он спросил:

— Так ты остаешься?

— Да, — кивнула Изабель и капризно добавила: — Ты знаешь, Тео и Летти взяли назад свое предложение и уже не собираются платить мне пять тысяч фунтов за то, чтобы я уехала.

Терренс растерянно покачал головой.

— Не понимаю, почему они это сделали. Ты спасла их питомцев, а они…

— Нет, — со странной улыбкой сказала Изабель. — Я спасла еще не всех их питомцев… Милорд, мне кажется, что пришла пора сыграть еще несколько сцен из нашей пьесы!

Терренс благодарно улыбнулся. Слава богу, Изабель сумела оказаться выше, чем он с его глупой раздражительностью и герцогиня с ее надменной высокомерностью.

— Согласен, пора! Обсудим детали?

— Да, — кивнула Изабель. — И для начала договоримся, что нашими первыми зрителями будут завсегдатаи ярмарки.

— Интересно, почему? — спросил Терренс.

Изабель посмотрела на него свысока.

— Если папаша Эрроурут приезжает поговорить с тобой о делах, я думаю, будет нелишним, если он обнаружит, что наши с тобой имена на устах посетителей каждого окрестного кабачка!

Терренс на минуту задумался, затем понимающе расхохотался.

— Не знаю толком, что у тебя на уме, Изабель, но чувствую, что это будет забавно!

Изабель шагнула к двери, обернулась и одарила Терренса такой улыбкой, что, если бы ее увидели обитатели Хэйвен-Креста, они свалились бы с ног. Он и сам-то еле на них удержался.

— Герцогиня ошибается, — сказала Изабель. — Зачем мне ехать для продолжения карьеры в Лондон, когда я с успехом могу заняться ею прямо здесь?


— Джентльмены! — громко сказал Терренс, выходя к старому разбитому пианино вместе с хозяином заведения, Джейком.

Они были знакомы уже много лет — с той поры, как Джейк открыл свою таверну, шумное и веселое местечко под названием «Бойцовый петух».

— Джентльмены! — голосом зазывалы повторил Терренс. — Прямо с лондонской сцены и только для вас! Несравненная Изабель Клинтон!

— Это ты, — нервно прошептал Джош, крепко сжимая в руке стаканчик с виски.

— Знаю, что я, — так же нервно прошипела Изабель и соскользнула с высокого стула. Оглянулась на море мужских лиц за столиками — обветренных, грубоватых, простых.

— Доб-брый вечер, джентльмены! — воскликнула с улыбкой Изабель. Десятки глаз устремились на нее: хитрые и простодушные, пьяненькие и не очень.

— Давай, — шепнул Джош.

— Сейчас, — прошептала она в ответ и, выхватив стаканчик с виски из руки Джоша, одним глотком осушила его.

— Ну и ну! — крякнул Джош.

Изабель с силой выдохнула и громко стукнула опустевшим стаканчиком по стойке бара.

— Начнем, мальчики! — сказала она и махнула рукой. — Терри, киска, сделай музычку!

Терри открыл крышку пианино и громко, лихо заиграл вступление. Изабель выхватила из толпы какое-то лицо. Высокий худой парень смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Поймав на себе взгляд столичной аристократки, он привстал и учтиво снял шляпу. Этот жест произвел на Изабель впечатление, сравнимое разве что еще с одним стаканчиком виски. Она широко раскрыла рот и запела — громко и почти в тональности.

Улыбки одна за другой расцветали на мужских лицах, и Изабель вдруг почувствовала необычайный подъем. Ей ужасно захотелось устроить для этих людей настоящее представление. Она перекинула через шею боа — все ту же бессменную дохлую красную змею — и двинулась по залу, продолжая самозабвенно и громко петь. И пусть ее голос звучал фальшиво — разве это было главным для слушателей? Нет. Им было интересно посмотреть на красивую женщину. А уж как она поет — дело десятое.

Мужское внимание, восхищение, обожание — разве есть для женщины более сильный наркотик?

Изабель почувствовала себя окрыленной и еще непринужденнее двинулась между столиками, запела еще громче и увереннее. Она лавировала между посетителями и оказалась рядом с тем парнем, которого приметила с самого начала. Тот не отрываясь смотрел на Изабель, нервно комкая в руках снятую шляпу. Повинуясь неведомому актерскому инстинкту, Изабель наклонилась и, не переставая петь, чмокнула молодого человека в щеку. Он покраснел как рак, дернулся на стуле и едва не свалился на пол. Со всех концов зала раздался одобрительный смех.

— Наш Пит готов, сварился! — прокомментировал чей-то голос.

— Эй, красотка, а меня? — послышался другой, грубый, словно скрежет жести о жесть.

Изабель обернулась.

За соседним столиком сидел здоровенный толстяк с багровым от выпитого виски лицом. Он был немолод, но улыбка у него на лице играла мальчишеская, почти детская. Изабель наклонилась к толстяку и поцеловала его.

Он благодарно прижал к груди пухлые ладони, вскочил и воскликнул:

— Смиттенс! К вашим услугам!

В зале поднялся шум и гвалт: всем хотелось получить поцелуй от несравненной Изабель Клинтон — «проездом из Лондона и только для вас»!

Одним словом, к концу песни на счету Изабель было больше поцелуев, чем правильно спетых нот. Впрочем, кто уж тут думал о нотах?

Терренс выбил из пианино последние аккорды. Изабель рассмеялась и низко поклонилась слушателям. Если те и были чем-то недовольны, так лишь тем, что в песне не оказалось еще пары куплетов.

Застучали, опрокидываясь на пол, стулья, когда зрители как один вскочили на ноги, и стены «Петуха» заходили ходуном от шквала аплодисментов.

По телу Изабель пробежала дрожь, и она на секунду смогла понять, что чувствуют актеры, выходя после спектакля на поклоны навстречу беснующемуся залу. О, эти короткие сладостные минуты признания и славы! На вас, на вас, а не на грошовых заработках зиждется театр!

Терренс заиграл вступление к следующей песне, и Изабель с удовольствием запела. Теперь она не боялась ничего. Зал притих, ожидая чего-то необыкновенного. Зрители смотрели на Изабель с таким восторгом и обожанием, словно перед ними была сама легендарная Сара Сиддонс — женщина-миф, женщина-мечта.

— Мне не видно! — прорезался сквозь общий шум звонкий голос. — Мне не видно!

Это был Пит. Он держался за плечи стоящего перед ним громилы и подпрыгивал, стараясь рассмотреть Изабель через его голову.

— Джез, иди сюда! — крикнул ей от стойки бара брат.

Изабель перебралась поближе к нему и запела, кокетливо помахивая своей дохлой красной змеей. За стойкой, позабыв о посетителях, застыл бармен.

— Это грандиозно! — прошептал Джош.

Затем они вместе с барменом подхватили Изабель под руки и взгромоздили на стойку бара, откуда она была теперь видна в любом уголке зала. Голос Изабель дрогнул, и она пустила петуха, но этого никто из присутствующих не заметил. Что значит фальшивая нота, когда глазам открылось такое зрелище — промелькнувшая в воздухе пара очаровательных стройных ножек, обтянутых шелковыми чулочками!

Публика заревела от восторга, застучала по столам кружками и бутылками, а Изабель, допев до конца, стала элегантно раскланиваться, посылая зрителям воздушные поцелуи и кокетливые взгляды.

В эту минуту она увидела человека, стоящего в дверях таверны. Высокий, черноволосый, элегантно одетый, он резко выделялся из толпы своим надменным выражением лица, выдававшим в нем аристократа. Ей очень не понравилось выражение, с которым он смотрел на нее, — холодное, оценивающее, слегка презрительное. Изабель моргнула и поскорее отвела взгляд в сторону, обратив его на простые, грубоватые и милые лица завсегдатаев «Бойцового петуха».

Терренс вновь заиграл, желая, чтобы она спела на «бис» последний куплет. Изабель вступила, но не попала в тональность и запнулась. Очевидно, опять что-то случилось с ее дыханием. Она оглядела стойку бара, ставшую ее сценой, и кое-как докричала припев до конца.

Снова раздались аплодисменты и громкие крики «Еще! Еще!».

— Нет, нет, все, джентльмены, — сказала Изабель и поспешила сойти вниз.

Десятки рук потянулись ей навстречу, желая помочь, поддержать. Да что там греха таить — просто прикоснуться к ней, хоть на миг!

— Позвольте мне, — послышался голос.

Черноволосый джентльмен успел уже каким-то образом пересечь весь зал и оказаться рядом. Изабель и рта не успела раскрыть, как незнакомец взял ее за талию и легко опустил со стойки на пол. Затем быстро и бесцеремонно наклонился и поцеловал ее — прямо в губы. Изабель опешила от такого нахальства.

Стоящие вокруг зашумели, но незнакомец ни на что не обращал внимания. Не выпуская Изабель из объятий, он не отрывался от ее губ. Внезапно она почувствовала сильный толчок и в мгновение ока оказалась лежащей на пыльном, обильно политом виски полу. Когда Изабель подняла голову, то увидела вокруг себя троих: незнакомца, Терренса и Джоша.

— Пардон, крошка, — сказал незнакомец, протягивая ей руку. — Не в моих правилах так быстро опрокидывать женщин на спину, но этот болван так толкнул меня… — Незнакомец неприязненно посмотрел на Терренса.

— Он не болван, — сердито сказала Изабель, пытаясь отряхнуть платье.

— И не пытайся еще раз дотронуться до нее, — тихо сказал Терренс. — Придержи руки!

Изабель похолодела. Она прекрасно знала, что кроется за этим тихим тоном.

Незнакомец удивленно приподнял бровь.

— Извиняюсь, не понял!

— Извиняться будете перед Изабель, — все так же тихо сказал Терренс.

— Все в порядке, Терри, — быстро сказала она.

— Не все, — возразил тот. — Этот мерзавец посмел поцеловать тебя.

Он перевел взгляд на черноволосого мужчину и жестко скомандовал:

— Извиняйся, и поскорее, наглец!

Незнакомец сверкнул глазами и презрительно усмехнулся.

— Что?

— Извиняйся, сказали тебе! — взвился Джош.

— А ты-то куда лезешь, пупсик кучерявый? — надменно спросил незнакомец.

— Это я-то пупсик? — задохнулся от возмущения Джош. — Кучерявый?

— Извинись перед леди, — мягко сказал Терренс. — И поживей.

О, эта обманчивая мягкость в голосе мужчины, приготовившегося к броску!

— Леди? — ухмыльнулся незнакомец. — Доминик Сент-Джон не извиняется, когда целует женщин. И уж тем более, когда снисходит до того, чтобы поцеловать…

— Остановись! — предостерегающе сказал Терренс.

— Шлюху! — смачно закончил Доминик. — Так это будет по-английски, верно?

Терренс коротко размахнулся и ударил Доминика Сент-Джона по лицу.

— Сказано же было — остановись!

Глаза Доминика прищурились, и в них появился холодный, дьявольский огонь. Это уже не были глаза аристократа, это были глаза убийцы.

— Ты посмел ударить меня? Хочешь умереть за эту шлюху…

Он не договорил — от нового удара голова его запрокинулась назад. На этот раз бил Джош.

— Не надо, Джош! — крикнула Изабель.

— Надо, — мрачно покачал головой Джош. — Ведь он опять сказал это слово!

Доминик поднял руку и удивленно стер кроиь с разбитой губы.

— Я требую сатисфакции, сэр! — надменно сказал он.

— Вы ее получите, — заверил его Джош. — Непременно!

— Я полагаю, предложение было адресовано мне, — перебил Джоша Терренс, — и принимаю его.

— Нет, — покачал головой Джош. — Он меня имел в виду. Ведь так? — обратился он к Доминику.

Доминик посмотрел на них обоих и громко расхохотался.

— Мне все равно, с кем драться!

— Я готов драться с вами, — учтиво поклонился Терренс.

— И я тоже, — поспешил добавить Джош.

— Нет! — взмолилась Изабель, поспешно поднимаясь. — Терренс, ты не должен делать этого, слышишь?

— Отойди в сторонку, Изабель, — ответил Терренс и мягко отодвинул ее подальше.

— На самом деле, Джез, — подхватил ее за плечи Джош и отодвинул еще дальше. — Мы уж тут сами какнибудь разберемся! Вообще-то я полагаю, что должен драться с ним первым!

— Э, нет, — возразил Терренс. — Я буду драться первым!

Доминик мрачно улыбнулся и покачал головой.

— Вам обоим не придется долго ждать своей смерти. У меня за плечами много дуэлей, и, поверьте, для всех моих противников это была последняя в их жизни дуэль!

— Я настаиваю на том, чтобы драться первым, — твердо заявил Джош.

— Хорошо, ты умрешь первым, — охотно согласился Доминик.

— Нет! — запротестовала Изабель. — Никто не должен умирать!

— Помолчи! — в один голос воскликнули Джош и Терренс.

— Не замолчу! — огрызнулась Изабель.

Но разве может одна женщина справиться с тремя петухами, жаждущими драки?

Джош проворно зажал ей рот ладонью и вновь обратился к Доминику:

— Итак, мы договорились: я бьюсь с вами первым!

Доминик сочувственно посмотрел на Терренса.

— Будем соблюдать правила. Кто из вас находится в близких отношениях с этой…

— Полегче! — прорычал Терренс.

— Этой… женщиной, — закончил Доминик.

— Она моя… любовница, — заявил Терренс.

Изабель попыталась что-то сказать, но Джош по-прежнему зажимал ей рот.

— Понятно, — опустил бровь Доминик. — А вы, сэр?

— Я… — начал Джош и покраснел. — Я ее экс-любовник!

— Ее экс-любовник? — переспросил Доминик и с уважением посмотрел на Изабель. — Мадам, вы и впрямь необычная женщина! Я и не думал, что такое может быть в старой доброй Англии. Ну, у нас, во Франции, — другое дело, тем-то и славятся французские шлюхи, что живут сразу с несколькими…

— Опять оскорбления? — взвился Джош, удерживая извивающуюся у него в руках Изабель.

— Нет-нет, — возразил Доминик. — Просто хочу соблюсти протокол. Итак, если вы — экс-любовник, то нынешний любовник должен иметь преимущество, так?

— Нет, не так, — возразил Джош. — Я знаю ее дольше, значит, и прав у меня больше!

— Первый ход за мной! — настойчиво повторил Терренс.

— Ну, ладно, — сдался Джош. — Бейся первым, а я буду твоим секундантом. Затем поменяемся.

— А вот это — вряд ли, — с мефистофельской улыбкой сказал Доминик. — После того, как я его убью, он не сможет быть ничьим секундантом!

— Я буду секундантом! — раздался высокий голос. Это Пит пробрался сквозь толпу поближе к спорщикам.

— Отлично, — кивнул Доминик. — Встретимся завтра на рассвете. Выбирайте оружие.

— Пистолеты, — коротко бросил Терренс.

— Согласен, — кивнул Джош.

«Пистолеты! — обомлела Изабель. — Да Джош с двух шагов в сарай не попадет!» Она яростно вцепилась в руку брата.

— Прекрати, Джез! — поморщился тот, отдергивая руку от ее рта.

— Прекратите немедленно, все вы, слышите? — за кричала Изабель. — Терри, ты не должен драться!

— Не уговаривай, буду драться, и все! — буркнул он. — Этот нахал посмел поцеловать тебя! — По выражению лица Терренса было ясно, что он ни за что не откажется от задуманного.

Но Изабель не собиралась отступать. Она решила попробовать с другого конца.

Изабель сердито обратилась к Доминику:

— Сэр, вы первый начали, согласитесь! Вы же прекрасно знали, что не должны целовать меня. Ну, ладно. Извинитесь, и дело с концом!

— Простите, мадмуазель, — сказал тот, — но это невозможно. Эти молодые люди посмели ударить меня. Такое оскорбление смывается только кровью.

— Ах, так? — Изабель размахнулась и залепила Доминику пощечину. — Ну, вот и я ударила вас. Что, со мной вы тоже теперь будете драться?

Доминик скривился и покачал головой.

— Простите, птичка, но мой список закрыт. Кроме того, я никогда не дерусь с женщинами.

— Почему же? — воинственно подбоченилась Изабель. — В конце концов, это моя честь задета, а не их!

— Это неважно, мадам, — одарил кривой улыбкой своих будущих жертв Доминик. — Мужчина не может драться с женщиной. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

— Драться не может, а целовать без разрешения может? — огрызнулась Изабель.

Доминик мрачно посмотрел на нее и ничего не ответил. Перевел взгляд на Терренса и Джоша — мрачных, как и он сам.

— Ну что же, — сказала Изабель. — Я вижу, со мной здесь никто не хочет разговаривать. Ладно! Но знайте, если кто-нибудь из вас прольет чью-то кровь, он будет отвечать передо мной! Это понятно?

Слегка пошатываясь, она пошла к выходу из таверны. Толпа с молчаливой готовностью расступалась перед нею так, словно Изабель была королевой. Или прокаженной.

— Мне кажется, она не шутит, — заметил ей вслед Доминик.

— Джез никогда не понимала нас, мужчин, — ответил Джош. — И всегда все пыталась уладить по-своему.

— Об этом позже, — сказал Терренс. — Итак, где мы встречаемся?


Джош, погруженный в невеселые мысли, сидел в большом кресле с бутылкой вина в руке. В его спальне горела одинокая свеча. Он поднял бутылку и хлебнул прямо из горлышка.

Завтра у него дуэль. Первая в жизни. И, судя по всему, последняя. Там, в таверне, все как один подтвердили, что Доминик Сент-Джон дерется на пистолетах как сам дьявол, и шансов у тех, кто вызвал его, мало. А если говорить честно, то нет у них вовсе никаких шансов.

Джош прикрыл глаза. Стрелять он не умеет. С двух шагов в сарай не попадет. И чего он согласился на пистолеты? Лучше бы на шпагах. Хотя и на шпагах он, по правде сказать…

Сердце Джоша заныло, когда он подумал об Изабель. Что она будет делать, когда его убьют? И без того у нее вся жизнь пошла наперекосяк, и все из-за него, из-за Джоша. Из-за этих проклятых денег, которые он тратил на Молли.

Если его убьют, Изабель останется одна. Совсем одна, безо всякой поддержки. Господи, сколько же глупостей он успел натворить за свою жизнь! Молли! Да если говорить честно — а как еще перед смертью говорить с самим собой? — он не любил ее. Ну совсем не любил. Ни капельки. Просто ему было приятно думать, что такая яркая и взрослая женщина всерьез увлечена им, зеленым юнцом.

Джош крепче зажмурился и вцепился руками в подлокотники кресла. Нет, нельзя ему умирать. Никак нельзя. Он должен заботиться об Изабель.

Негромкий стук прервал невеселые раздумья Джоша.

Он вздохнул и неожиданно подумал, что весь вечер провел в ожидании именно этого стука.

— Войдите! — сказал Джош и открыл глаза.

Негромко скрипнула дверь, послышалось шуршание шелка.

— Напрасно, Изабель, ты все равно меня не переубедишь, — сказал Джош, не поворачивая головы.

— Я не Изабель, — послышался тихий женский голос.

Джош резко повернулся.

— Элизабет? Что ты здесь делаешь?

Одетая в тонкую ночную рубашку, отделанную кружевами, с распущенными черными волосами, Элизабет не спеша пошла навстречу Джошу. В ее серых глазах светилась грусть.

— Бетти все рассказала мне.

— Бетти рассказала? О чем? — удивился Джош. Пожалуй, если б сейчас к нему в комнату влетел ангел, Джош удивился бы меньше.

— О том, что ты завтра стреляешься, — тихо сказала Элизабет. — Из-за Изабель.

Джош сильнее сжал в руке бутылку и отвернулся.

— Проклятие! Похоже, все уже об этом знают!

— Да, — согласилась Элизабет. — Городок у нас маленький. А что касается дуэлей, так их у нас здесь отродясь не бывало.

— Понятно, — грубовато сказал Джош. — Непонятно только, почему Бетти решила рассказать об этом. И именно тебе. Горничные не должны волновать леди такими историями.

— А почему бы и нет? — ответила Элизабет.

Она проплыла по комнате белым облаком, казалось, не касаясь даже пола. Подплыла и опустилась на колени Джоша.

— Почему бы и нет, если это правда!

— Элизабет! — удивленно воскликнул Джош.

Она обняла его за шею своими чудесными, мягкими руками. До ноздрей Джоша долетел тонкий, свежий аромат ее духов.

— Это правда? — шепнула она. — Ты действительно дерешься завтра на дуэли с Домиником Сент-Джоном?

— Д-да, — растерянно подтвердил Джош, прислушиваясь к своему сердцу, которое готово было выпрыгнуть у него из груди, не дожидаясь завтрашнего поединка.

— Он убьет тебя, — замогильным голосом сказала Элизабет.

— Н-наверное…

Серые глаза потемнели и превратились в угольно-черные, бездонные пропасти.

— Поцелуй меня.

— Ч-что? — напряженно выдохнул Джош.

— Поцелуй меня, — повторила Элизабет и протянула навстречу Джошу свои нежные розовые губы.

— А-а-а… Э-э-э… — оторопел Джош. — Е… если т-ты сама х-хочешь…

— Да, — жарко сказала Элизабет. — Да!

У Джоша пошла кругом голова. Он прижался губами к губам Элизабет, и она ответила ему — страстно, горячо, отчаянно. Джош тихонько опустил на пол бутылку, освобождая руку, и нежно обнял Элизабет.

Он не смог сдержать стона, когда прильнул к ее медовым губам и зарылся пальцами в чудесные шелковистые волосы. Дыхание его стало частым, прерывистым. На какой-то миг он оторвался от восхитительных, пахнущих земляникой губ и прошептал:

— Элизабет!

— Не делай этого, — попросила она, теснее прижимаясь к Джошу своим упругим телом. — Не встречайся с Сент-Джоном. Он убьет тебя! А я не хочу, чтобы тебя убили!

Джош почувствовал, как трепещет у него в руках роскошное женское тело. Божественное тело. «О господи, продли еще хоть ненадолго мои земные дни, чтобы я мог наслаждаться ими вместе с этим ангелом! Ангелом во плоти. И в какой плоти!» — мысленно взмолился Джош, но в тишине комнаты раздалось его решительное:

— Нет!

Он нежно поцеловал завиток волос на шее Элизабет и добавил:

— Я не хочу!

Джош почувствовал, как сразу расслабилось ее тело.

— Не хочешь?

— Нет. Не хочу. Умирать не хочу. Хочу убить его и вернуться к тебе.

— Что? — снова напряглась Элизабет и откинулась назад.

Джош моргнул и, растерянно опустив руки, непонимающим взглядом уставился на нее.

— Ты мерзавец! — вскочила с его коленей Элизабет. — И ты еще смел целовать меня!

— Но ты же сама… — обескураженно сказал Джош. — Ты же сама села на колени ко мне…

— Смеешь целовать меня, а потом говоришь, что убьешь человека на дуэли и вернешься ко мне?

— А как ты хочешь? — моргнул Джош. — Чтобы он убил меня?

— Нет! — гневно топнула ножкой Элизабет. — Я хочу, чтобы этой проклятой дуэли вообще не было!

— Э-э-э, — покраснел Джош. — Что-то я тебя не понимаю.

— Если ты решил пойти на встречу с Сент-Джоном, значит, ты можешь не беспокоиться о своем возвращении, — блеснула женской логикой Элизабет. — Ты мне больше не нужен.

Джош успел рассмотреть туманную дымку, появившуюся в ее глазах, но не более того. Элизабет молнией метнулась к двери и исчезла.

— Проклятие, — пробормотал Джош. — Гром и молния!

Он оглянулся в поисках спасительной бутылки. Увы, она опрокинулась и лежала теперь на ковре — сухая, как пустыня Сахара. Джош огорченно повертел ее в руках.

— Гром и молния!


Терренс стоял возле окна своей спальни, уставившись невидящими глазами в ночную темноту. В мозгу у него бесконечно мелькала одна и та же картина: Доминик Сент-Джон, целующий Изабель так, словно та была публичной девкой. И при каждом повторе в душе Терренса все сильнее вспыхивал гнев. Но не только. Кроме гнева, обжигавшего мозг, в нем росло и чувство вины, обжигавшее сердце. Да, он сам виноват. Нельзя, нельзя ему было ни на минуту терять бдительность. Нельзя было допускать, чтобы кто-нибудь не только посмел дотронуться до Изабель — посмел бы подумать, что может безнаказанно прикоснуться к этой женщине!

Он крепко стиснул зубы. Ладно! Завтра он убьет Доминика Сент-Джона, и больше никому и в голову не придет приблизиться к Изабель. Безнаказанно такие штучки не пройдут! Он покровитель Изабель и будет им всегда.

За своей спиной он услышал негромкий стук, а затем — звук открывающейся двери. Терренс обернулся и увидел Изабель. Она стояла, прислонившись к косяку, и грустно смотрела своими фиалковыми глазами.

— Вот и ты навестила меня в моей спальне, — натянуто улыбнулся Терренс. — Мы квиты.

Изабель не покраснела и не потупилась, как обычно. Вместо этого она подошла вплотную к Терренсу и заглянула ему в глаза.

— Ты пойдешь на дуэль?

— Лобовая атака, — усмехнулся он. — Да, конечно, пойду.

— Но почему?

— Потому, что Сент-Джон посмел поцеловать тебя, — сердито сказал Терренс. — Потому, что он вел себя с тобой как с легкодоступной женщиной.

— А что же в том удивительного? — спросила Изабель. — Ведь я пела и танцевала в таверне. Вполне простительная ошибка с его стороны.

— Знаю, черт побери, — отвернулся от нее Терренс. — Знаю.

— Тогда зачем же ты будешь драться с этим человеком?

— Потому что я — твой покровитель. Защитник. — Терренс вновь повернулся к девушке. — Он принял тебя за шлюху по моей вине. Моя это была ошибка. А ошибки нужно исправлять. Никому не позволено приближаться к тебе!

— Ну а если он тебя убьет?

— Тогда тебя будет защищать Джош, — буркнул Терренс.

— А если и его убьют?

— Черт! Вот об этом я как-то не подумал!

— Не делай этого, — дрогнувшим голосом попросила Изабель. — Я не хочу, чтобы тебя убили. И чтобы Джоша убили — тоже не хочу! Не разбивай мне жизнь!

— Боюсь, я уже сделал это, — огорченно сказал Терренс.

Изабель отвела взгляд, покачала головой и пошла прочь.

— Изабель! — негромко окликнул ее Терренс. Она обернулась. — Не оставляй меня в таком расстройстве!

Изабель обернулась — прямая, с высоко поднятой головой — ну просто принцесса!

— Чего ты хочешь? Чтобы я была с тобой ласковой и нежной? Чтобы поцеловала тебя на прощание и помахала платочком, когда ты отправишься за своей смертью?

— Нет, — ответил Терренс.

Он быстро подошел к девушке, заглянул ей в глаза — глубокие, мерцающие, таинственные. Увидел, как она дрожит, и понял, что и сам дрожит тоже.

— Да, — хрипло простонал он. — Да, черт побери!

Терренс обхватил руками плечи Изабель, притянул ее к себе. Как ему нужна была сейчас ее нежность!

Их губы осторожно встретились.

Изабель не отвернулась, не отодвинулась, только напряглась всем телом. Еще миг — и она стала отвечать Терренсу поцелуем на поцелуй со все возрастающей силой и страстью. Их объятия становились все крепче, все жарче…

Наконец Изабель оторвала губы от губ Терренса и уткнулась головой в его плечо.

— Я не прощу тебе, если ты не откажешься от дуэли.

Он почувствовал, как ослабли ее объятия, и разомкнул свои. Он сердцем понял, что должен поступить в эту минуту только так, и не иначе. Изабель отвела глаза и выскользнула из рук Терренса.

Терренс, в свою очередь, перевел взгляд на черное ночное окно. Он не хотел, не мог видеть, как она уходит.

Он услышал, как за его спиной негромко открылась дверь.

Потом она так же тихо закрылась.

Терренс зажмурился и прислушался к самому себе. Постарался вспомнить то восхитительное ощущение, которое он испытал, держа Изабель в своих объятиях.

Она ушла, не принеся покоя его душе. Но своим появлением она вдохнула в его сердце нечто не менее важное: силу.


Изабель шла по темному холлу, смахивая кончиком пальца набегающие слезы. Терренс был не прав. Совершенно не прав! Но так ли уж права она сама? Ведь она вбила в голову Терренсу, что он втянул ее в свою игру, заставил жить чуждой и неестественной жизнью в придуманном им мире. Но теперь, когда он стоит на краю жизни и смерти, нужно ли лгать самой себе?

Ведь в глубине души ей нравилась эта новая жизнь, и она с радостью играла свою роль в фарсе, который был бы совершенно невозможен и недоступен для нее, если бы не Терренс — сломавший ее старый замкнутый, затхлый мирок, позволивший ей стать совершенно новым, другим человеком!

Стыд опалил душу Изабель, смешавшись с поселившимся здесь прежде страхом. Терренс не должен, не может принести себя в жертву ради нее! Так неужели такой должна стать плата за все, что он сделал?

Погруженная в свои мысли, Изабель шла, не замечая ничего вокруг. Опомнилась она только тогда, когда наткнулась на кого-то в темноте.

— Кто здесь? — испуганно воскликнула она.

— Это я, Элизабет, — откликнулся слабый плачущий голос.

— Элизабет? — Изабель прищурилась, чтобы получше рассмотреть в темноте собеседницу. — С тобой все в порядке?

— Д-д-да, — всхлипнула Элизабет. — Д-да, к-конечно!

Они помолчали.

— Я должна признаться, — наконец нарушила молчание Элизабет. — Я х-ходила пов-видаться с Джошем.

— Значит, ты все знаешь, — утвердительно кивнула Изабель.

— З-знаю, — вздохнула Элизабет.

Изабель помолчала и тоже вздохнула.

— А я ходила к Терренсу. Он не собирается отказываться от дуэли.

— Джош тоже не хочет, — уныло заметила Элизабет.

— Это невыносимо, — сказала Изабель.

— Ты любишь его, правда? — раздался из темноты негромкий вопрос.

Изабель не торопилась с ответом. Бывают такие вопросы, заданные тихим голосом, которые бьют вас по голове похлеще церковного колокола. Да, непростой вопрос задала ей Элизабет! Изабель вздохнула и решила, что не имеет права лгать перед лицом смерти. Она набрала в грудь воздуха, в сердце — решимости и сказала:

— Да, очень люблю. Только, пожалуйста, не говори ему об этом!

— Не говорить ему? — поразилась Элизабет. — Но почему? Он тоже любит тебя. И тоже — очень!

— Правда? — спросила Изабель, и сердце ее заныло в груди.

— Конечно, — твердо ответила Элизабет. Твердо и даже несколько сердито. — Я же только что от него.

— Так ты о Джоше? — упавшим голосом спросила Изабель.

— Конечно, о Джоше, о ком же еще, — возмущенно сказала Элизабет. — Бедняжка! Он так любит тебя, что готов умереть ради этого!

— Я тоже его люблю, — прошептала Изабель.

— И его тоже? — неодобрительно сказала Элизабет.

— Я люблю Джоша как сестра, — неожиданно рассмеялась Изабель. — Он для меня словно брат родной!

— Ясненько, — сказала Элизабет.

«Ничего-то тебе не ясненько», — подумала Изабель и сказала:

— Тебе, наверное, трудно будет понять, — она слегка покраснела, что, впрочем, совершенно не было заметно в темном холле, — но я на самом деле не могу допустить, чтобы Джоша убили. И чтобы Терренса убили — тоже не могу… Никак не могу. Они оба изображают из себя моих защитников, но на самом-то деле это мне их нужно защищать!

— Да, — со вздохом подтвердила Элизабет. — Их обоих нужно защищать.

И они снова замолчали, думая каждая о своем и вместе с тем об одном и том же.

— Тебе понятно, о чем я думаю? — спросила наконец Изабель.

— Понятно-то понятно, — ответила Элизабет. — Да только непонятно, что нам делать.

— Пойдем в мою спальню, — предложила Изабель. — Должен же быть какой-нибудь выход!


Две тени молча двинулись через ночной холл.

— Ты уверена, что это тот самый дом? — прошептала Изабель, всматриваясь в лунном свете в темные окна комнаты, которая, по их предположениям, должна была быть библиотекой.

— Да, — так же шепотом ответила Элизабет. — Слушай, а ты точно уверена, что справишься с этим пистолетом?

— Уверена, — сказала Изабель.

Она поудобнее перехватила тяжелую рукоять старинного пистолета, размахнулась и высадила стекло. С легким звоном посыпались осколки. Изабель удовлетворенно сказала:

— Я боюсь только одного: что разобью не то стекло и убью не того человека. Я имею в виду — не Сент-Джона.

— Это его дом, его, — уверенно сказала Элизабет. — Он живет в нем уже больше года. Мы с герцогиней даже навещали его однажды.

Две тонкие женские фигурки проскользнули в разбитое окно и углубились в темноту ночного дома. Медленно продвигаясь вслед за Изабель в поисках двери, Элизабет еще раз переспросила:

— А ты на самом деле убьешь его?

— Нет, — сглотнула Изабель. — Только если он не примет наши условия.

В эту минуту ей удалось нащупать дверную ручку. Она глубоко вздохнула и осторожно потянула дверь на себя. За дверью в лунном свете тянулся длинный пустой холл.

— Не ошиблись, слава богу! — прошептала Изабель.

Две леди стали пробираться через холл, но на самой середине его вздрогнули и застыли, заслышав чьи-то голоса.

— Не может быть! — покосилась Изабель туда, где из-под двери пробивался слабый свет и доносился оживленный разговор. — Он до сих пор развлекается!

— Посреди ночи! — ахнула Элизабет. — И с двумя дуэлями, назначенными на утро! Совсем никаких приличий не соблюдает!

Внезапно тишину холла прорезал дикий вопль, сменившийся оглушительным грохотом.

— О боже! — прошептала Изабель.

Обе женщины, не сговариваясь, поспешили к двери, из-за которой донеслись эти леденящие кровь звуки.

Элизабет подбежала первой и решительно распахнула ее. Тут же подскочила и Изабель с тяжеленным пистолетом на изготовку. Она заглянула в комнату через плечо Элизабет и обомлела.

Герцогиня Девон спокойно взглянула на вошедших девушек, не прерывая своего занятия. А занималась она тем, что сердито тыкала в спину лежащего на ковре ничком мужчины тяжелой суковатой тростью.

— А, Изабель!.. И Элизабет! — сказала она, нимало не удивившись. — Ну, что вы там стоите? Заходите и прикройте за собой дверь. Скоро сюда непременно явится кто-нибудь еще — после того как эта простофиля Летти разрядила свой пистолет.

— Я… Я только хотела припугнуть его! — прошептала побледневшая Летти, испуганно косясь на маленький пистолетик, который она сжимала в руке. Из ствола пистолетика все еще вился слабый сизый дымок. — Я и не думала, что эта штука возьмет и пальнет!

— Курица безрукая, — буркнула Тео. — Говорила же я тебе, отдай пистолет мне!

— Он мертв? — повела на лежащего стволом своего пистолета Изабель и протянула свободную руку за спину — прикрыть дверь.

— Нет. Я жив, — глухо сказал распростертый на ковре мужчина голосом Сент-Джона и пошевелился.

Леди Дороти немедленно ткнула его тростью — словно лягушку к земле припечатала.

Тео прошлась вдоль стены и удовлетворенно хмыкнула:

— Отличный выстрел, Летти! Ты разнесла в лоскуты эту идиотскую картину!

— Ах, — засмущалась Летти. — Какая неприятность!

— Но ничего, я могу купить другую, пусть только мистерСент-Джон скажет имя художника!

— Остынь, Летти! — буркнула Тео. — Мы с тобой не на выставке картин!

— Идиотскую? — возмутился Доминик. — Да я ухлопал на нее уйму денег!

— Все равно — идиотская, — сказала Тео.

— О, тогда вы ничего не получите взамен, мистер Сент-Джон, — сказала Летти. — Уймы денег у меня нет.

В дверь постучали. Изабель немедленно привалилась к ней, мешая открыть. Элизабет присоединилась к ней, с тревогой наблюдая за тем, как бешено дергается дверная ручка.

— Милорд! — послышался из-за двери встревоженный голос. — С вами все в порядке?

— Конечно, — сдавленно откликнулся Доминик. — Возвращайтесь в постель!

— Я слышал выстрел, — сказал тот же голос.

— Я чистил пистолет, — крикнул Доминик, — и тот случайно выстрелил. Идите спать!

— Но я слышал еще и крик, — упорствовал стоящий за дверью.

— Это… — замялся Доминик. Леди Дороти сильней налегла на трость. — Э-э-э… Это я кричал!

За дверью замолчали, осмысливая услышанное.

— Вы, милорд? — изумленно сказал наконец тот же голос.

— Я, я, — раздраженно крикнул Доминик. — А теперь идите спать, пока я вас не уволил!

— Слушаюсь, милорд.

За дверью раздалось шарканье шагов, а затем наступила тишина.

— Ну, ваша светлость, — сказал Доминик, — теперь-то я могу подняться? Трудно, знаете ли, разговаривать, лежа ничком на ковре!

— А по-моему, очень даже подходящая для вас поза, — заметила Изабель.

Дороти с сожалением вздохнула.

— Боюсь, ты не права, Изабель. Уж кому, как не тебе, знать, что мужчина совершенно теряет способность соображать, когда лежит ничком! — Она убрала трость. — Вы можете подняться, Сент-Джон, но помните: одно неосторожное движение, и я позволю Изабель продырявить вашу шкуру!

— И не сомневайтесь, я-то не промахнусь, — заверила Изабель поднимающегося с ковра Доминика.

Он встал и хмуро поклонился.

— Я еще накануне сказал, что вы — необычная женщина, — сказал он и покосился на троицу пожилых дам. — Леди, давайте лучше присядем. Разговаривать сидя будет приятнее. — Доминик криво улыбнулся и добавил: — Я мог бы позвонить, чтобы нам подали чай, да только вы вряд ли примете такое предложение!

— Присядем, — согласилась леди Дороти и направилась к дивану.

— Присядем, — сказала Летти. — А то я сейчас в обморок упаду!

И она засеменила к изящному стулу.

Вслед за нею и все остальные расселись по стульям. Последним, как и подобает воспитанному джентльмену, присел Доминик — прямо напротив герцогини.

— Итак, вы готовы проявить благоразумие и отказаться от дуэлей? — спросила его леди Дороти.

— Разумеется, мадам, — улыбнулся Доминик. — Одно дело — сразиться с двумя мужчинами, но совсем другое — противостоять сразу пятерым леди! Я не трусливый человек, но и не глупый!

— Жаль, — сокрушенно пробормотала Тео. — А я так рассчитывала пристрелить вас!

— Нет, — возразила Изабель. — Это было мое право — пристрелить его!

Доминик посмотрел на них и засмеялся.

— Ну и кровожадная банда! Им бы только убивать, а?

— Не нужно было лезть ко мне с поцелуями, — сказала Изабель.

— Это я и сам начинаю понимать, — согласился Доминик. — Вы, я смотрю, защищены лучше любой леди!

— Хотя я и не леди, — покраснела Изабель.

— Неважно! — сказала Тео. — Зато друзьями тебя бог не обидел!

— Да, — включилась в разговор леди Дороти. — И поскольку эта женщина — любовница моего внука, маркиза, вы впредь не смеете даже приближаться к ней. Все, что принадлежит нашей семье, не только заслуживает, но даже требует уважения.

— Понимаю, — сказал Доминик. — Но я же не знал, что она любовница вашего внука. Когда я увидел ее, она стояла на стойке бара в «Бойцовом петухе» и пела. Да так громко, что ее ни о чем и спросить-то было нельзя!

— Да, — покосилась на Изабель леди Дороти. — Что есть, то есть. Вести себя тихо Изабель не умеет.

— На стойке бара? — взволнованно переспросила Летти. — Правда? И это было, я полагаю, потрясающее зрелище?

— Настолько потрясающее, что и святой не смог бы удержаться и не поцеловать ее, — улыбнулся Доминик.

— Ах, — улыбнулась Летти и посмотрела на Изабель. — Ты должна гордиться этим, дорогая!

— Да перестаньте! Я и пела-то фальшиво! — засмущалась Изабель.

— Мужчин не волнует тональность, — сказала леди Дороти. — Признаюсь, я не в восторге от поведения Изабель. — Она строго посмотрела на Доминика. — Но что вы можете сказать в свое оправдание, сэр?

— Боюсь, что то же самое: она вела себя вызывающе.

— Хорошо, — кивнула Дороти. — Но почему, когда вам все стало понятно, вы предпочли принять вызовы Терренса и Джоша вместо того, чтобы просто извиниться?

— Они ударили меня, ваша светлость, — сказал Доминик. — И я, как человек чести, не мог снести оскорбления.

— Очень отрадно видеть человека с такими понятиями о чести, — согласилась герцогиня.

— А что вы можете мне предложить? — спросил Доминик. — Если забыть о вашей попытке пристрелить меня?

— Принесите свои извинения и откажитесь от дуэли.

— Нет, — покачал головой Доминик. — Это невозможно.

— Может, связать его да отвезти в Лондон? — предложила Тео. — И пусть им там займутся эти писаки-газетчики!

— Нет, — быстро возразил Доминик и занервничал. — Не нужно этого делать. Лучше договоримся так: я немедленно уеду на месяц-другой, а к своему возвращению придумаю какую-нибудь историю.

— Хорошо, — согласилась леди Дороти. — Но нам хотелось бы получить гарантии, что вы сдержите свое слово и не станете стреляться утром с Терренсом и Джошем.

— Мадам, — рассмеялся Доминик. — Если я явлюсь теперь на дуэль, у меня будет невеселый выбор: либо дать Терренсу и Джошу продырявить себя, либо убить их и остаться лицом к лицу с пятью женщинами, которые жаждут моей крови. Ну уж нет! Должен вам заметить, что я всегда считал женщин более опасными противниками, чем мужчины. Вы умеете убивать не только в открытом бою, но и тайно.

— Верно, — поднялась с дивана леди Дороти. — Мы в отличие от вас, мужчин, не любим пальбу, кровь, драки. Это ваш удел. Мы, женщины, прекрасно умеем справиться с любым соперником и не прибегая к пистолету и шпаге. Нам для этого хватает наших мозгов. Что поделать? Мы просто умнее вас!

— О да, — поморщился Доминик.

— Пойдемте, леди, — сказала леди Дороти. — Этот человек все понял, а нам нужно вернуться до того, как нас хватятся.

Дамы поднялись со своих мест и дружно двинулись к двери. На пороге леди Дороти обернулась.

— Я полагаю, вы не станете распространяться о нашем визите? — спросила она.

— Конечно, нет, — усмехнулся Доминик. — Ни за что на свете не захочу поведать кому-либо о том, что со мною сотворили пятеро разгневанных женщин. Пусть все останется между нами.

— Договорились, — кивнула леди Дороти и обернулась к Изабель. — Кстати, а как вы с Элизабет добрались сюда?

— Украли лошадь из конюшни, — призналась Изабель.

— Грубая работа, — поморщилась леди Дороти. — Мы-то украли лошадей вместе с каретой. Ну, пойдемте. Поедете вместе с нами. С комфортом.

11

Первые лучи солнца едва успели позолотить верхушки деревьев, как в столовой воцарилось оживление. Все обитательницы дома собрались к завтраку в этот ранний час — свежие, умытые, тщательно одетые — и проголодавшиеся. Они наперебой заказывали все новые и новые блюда, и бедный Стилтон сбился с ног, разрываясь между столовой и кухней, в которой деловито хлопотала новая хозяйка. Леди Дороти нашла эту повариху в одном из ближайших городков и была весьма довольна своим выбором. Повариха оказалась крупной, флегматичной англичанкой, обожавшей детей и собак. Узнав об этом, леди Дороти подумала, что новая повариха сможет заодно справиться и с хозяйством.

Единственной леди, у которой сегодня утром отсутствовал аппетит, была Амелия. Она сидела бледная, молчаливая и осторожно держала чашку с чаем в своих тонких пальчиках.

— Амелия, дорогая, — обратилась к ней Дороти, щедро накладывая ложкой мармелад на кусок хлеба, густо намазанный маслом. — Что-то ты неважно сегодня выглядишь!

— Ах, — вздохнула Амелия, и чашечка дрогнула в ее нервных пальцах. — Ах!

— Что с тобой, милая? — спросила девушку Летти. — Может быть, у тебя мигрень? О, мигрень — это ужасно. И почему-то она случается именно тогда, когда тебе просто необходимо быть в форме и у тебя накопилась тьма неотложных дел. И на тебе! Вместо того чтобы заниматься ими, ты получаешь эту болячку и должна лежать весь день в комнате с зашторенными окнами! Но я знаю одно верное средство от мигрени: розовая вода и щепотка лауданума. Действует безотказно! — Она сконфуженно задумалась и извиняющимся тоном сказала: — Только, сдается мне, я забыла взять с собой лауданум!

— У меня есть, — успокоила леди Дороти. — Дать тебе немного, Амелия? Ты, наверное, плохо спала этой ночью!

— Нет, не нужно, — грустно сказала Амелия и опустила глаза. — Ах, я не перенесу этого. Крестная, я должна кое-что вам сказать. Боюсь, что нечто ужасное.

— О-о? — удивилась леди Дороти. Она отложила очередную булочку и деликатно слизнула с пальца остатки джема. — Говори, слушаю.

Амелия испуганно покосилась на сидящих за столом женщин.

— Я… Я, право, не уверена, что могу говорить об этом… Боюсь, это так расстроит вас. И напугает… Когда Бетти рассказала мне, я чуть не умерла от страха.

— Ну, смелее, — подбодрила ее леди Дороти.

— Это вы наберитесь смелости, — предупредила Амелия. — То, что я скажу, — ужасно!

— Мы постараемся, — сказала Тео. — Соберемся с духом, закалим свои сердца!

— Хорошо, — сказала Амелия и глубоко вздохнула, собираясь с духом. — Крестная! В эту самую минуту ваш внук и… э-э… друг мисс Изабель стреляются на дуэли с Домиником Сент-Джоном. Папа говорил, что Доминик Сент-Джон — прекрасный стрелок.

— Я знаю, дорогая, — бесстрастно сказала леди Дороти и потянулась к чашке. — Да мы все об этом знаем.

— Что? — изумилась Амелия.

— Бетти — известная болтушка, — извиняющимся тоном сказала Элизабет.

— Ну, я-то, положим, узнала это не от Бетти, — фыркнула Дороти. — Стану я еще слушать, о чем там сплетничают мои горничные!

— Тогда кто же сказал вам об этом? — растерянно спросила Амелия, переводя взгляд на Изабель. — Надеюсь, не вы?

Изабель огорченно покачала головой.

— Не я. Хотя думаю, что стоило бы. В карете куда приятнее ездить, чем верхом!

— Простите? — заморгала Амелия, совершенно сбитая с толку.

Дороти громко рассмеялась.

— У вас появились аристократические замашки, Изабель! Самое главное — личный комфорт! — Она перевела взгляд на Амелию. — Я узнала обо всем от Стилтона, Амелия. Он рассказал мне о том, что случилось, — как и положено настоящему дворецкому.

— Так вы знаете! Вы все знаете! — закричала Амелия. — Знаете и… и можете так спокойно…

— А что мне остается? — пожала плечами леди Дороти. — Все равно я ничего не могу поделать. Мужчины не терпят, когда женщины вмешиваются в их дела!

— Точно, — кивнула Изабель. — Нам, бедным женщинам, никогда не понять мужчин с их представлениями о чести.

— Одержимые! — буркнула Тео. — Уж если им втемяшилось продырявить друг друга, то черта лысого их удержишь! Вот почему я всегда говорю: держитесь подальше от этих дьявольских созданий и упаси вас бог выходить за них замуж! Того и гляди, что один наступит на ногу другому, тот обидится, а дальше дуэль, трах-бах — и ты уже вдова!

— Ах, как вы можете! — воскликнула Амелия. — Я глаз не могла сомкнуть всю ночь — все думала, думала…

— А что вы делали? Ну, кроме того, что думали? — спросила Изабель.

— Как — что? — непонимающе посмотрела на нее Амелия. — Я молилась. Ну да, всю ночь молилась.

— И не пытались поговорить с Терри?

— Конечно, нет, — возмутилась Амелия. — Леди не может посещать спальню мужчины!

— Да, мне легче, я не леди, — сказала Изабель.

— И я тоже. Я всего лишь компаньонка, — присоединилась к ней Элизабет.

— Кстати говоря, я неплохо выспалась, — заметила Изабель. — После всего этого я едва добралась до постели и уснула как убитая!

— И вы могли в такую ночь позволить себе спокойно спать?! — воскликнула Амелия. — Зная, что Терренсу предстоит из-за вас драться на дуэли? Не говоря уж о мистере Бабникере!

— Понимаете ли, — сказала Изабель, — я — женщина простая, где уж мне до вас, настоящей леди, с вашими тонкими чувствами!

— Но… но… — ахнула Амелия. — Он же ваш…

— Да, конечно, — согласилась Изабель и усмехнулась. — И прекрасный при этом!

— Изабель, — предупреждающе сказала леди Дороти, — не нужно осуждать Амелию. Она проявила свои чувства так, как сумела. Она не спала всю ночь, думая о Терренсе.

— И молилась, — кивнула Тео. — Нелегкое занятие, должна заметить!

В дверях столовой появился Стилтон, и леди замолчали.

— Да, Стилтон? — спросила дворецкого леди Дороти.

— Джентльмены вернулись, ваша светлость, — поклонился тот.

— Ах, они живы! — радостно закричала Амелия. — Слава богу!

— Живы, живы, будьте уверены, — сказала леди Дороти. — И как они выглядят, Стилтон?

— Да-да, — заволновалась Амелия. — Они не ранены?

— Нет, мисс Амелия, — торжественно объявил Стилтон. — Во всяком случае, я не увидел у них каких-либо увечий. Но должен предупредить, ваша светлость, что оба они выглядят сильно раздраженными.

— Как пауки в банке, — прокомментировала Тео.

— Приведите их сюда, Стилтон, — распорядилась леди Дороти.

Когда дворецкий ушел, она обвела всех заговорщицким взглядом.

— Не забудьте, леди, никто ни о чем не знает! Кроме Изабель, разумеется. Но кроме нее — никто!

Герцогиня подмигнула и обернулась к двери.

— Доброе утро, Терренс! И вам, мистер Бабникер!

Мужчины вошли в столовую с кислыми лицами.

— Доброе утро, — пробурчал Терренс. — Что-то вы сегодня раненько все поднялись!

— Да, — охотно согласилась леди Дороти, — но сегодня у нас столько дел! Мы собираемся за покупками, а это такое долгое занятие — и дня не хватит!

— За покупками? — воскликнул Джош.

— Ну да, — сказала леди Дороти. — Ведь скоро бал, и каждой из нас нужно подумать о своем гардеробе. А что это вы сегодня так рано поднялись? Ездили верхом?

— Нет, — сдержанно сказал Терренс, подсаживаясь к столу. — Дела были.

— Все кончилось удачно? — спросила Изабель, опуская ресницы.

Терренс мрачно посмотрел на нее.

— Я же здесь, не так ли?

— Тогда самое время позавтракать, — улыбнулась Изабель своей ангельской улыбкой. — Вы, наверное, проголодались. Или не успели?

— Ничего не получилось! — воскликнул Джош, садясь на стул. — Мы никого не встретили, Джез. Эта бешеная акула… э-э… этот джентльмен… Он не пришел!

— Не пришел? — вполне естественно удивилась Изабель.

— Терренс, — сказала леди Дороти, — я прошу тебя: не затевай никогда никаких дел с необязательными людьми. Такие люди всегда ненадежны.

— Я думал, что имею дело с джентльменом, — нахмурился Терренс.

— Нет, Дороти права! — воскликнула Летти. — Папа всегда говорил, что, если человек опаздывает на десять минут, с ним нельзя вести никаких дел! У него самого был партнер, который начал с того, что стал опаздывать, а кончил тем, что скрылся вместе со всеми папиными деньгами! Так что это дело проверенное. Правда, это касается только мужчин. Женщины — другое дело. Но для них опоздания извинительны — ведь такова женская натура.

— Летти, — одернула сестру Тео. — Опять болтаешь!

— Да, — согласилась Дороти. — Давайте лучше вернемся к разговору о нарядах.

— О нарядах? — возмутился Джош. — Хорошенькое дело! Нас нет, и неизвестно, где мы, и что с нами, а они сидят здесь и обсуждают свои бантики и оборки!

— Для женщины быть хорошо одетой — самое первое дело, — заметила Дороти и строго посмотрела на Джоша.

— Ах, — прижала ко рту ладошку Амелия. — Простите!

И она опрометью бросилась прочь из столовой.

— Пойду за ней, — быстро поднялась со стула Летти. — Бедная девочка, она…

— Она так страдает от мигрени, — вставила леди Дороти. — Да, пойди, Летти. Я сейчас тоже приду — принесу лауданум. — Она посмотрела вслед Леттп и сказала: — Надеюсь, Амелии вскоре станет легче и она все-таки сможет пойти за покупками. Мы подождем.

— Новое платье — это, конечно, событие! — сказал Терренс и повернулся к Изабель: — Не откажешься покататься вместе со мною верхом до начала Великого Похода За Покупками?

— С радостью, — опустила глаза Изабель.

— Отлично! — воскликнул Джош. — Элизабет, а вы не составите мне компанию?

— Нет, мистер Бабникер, — холодно ответила она. — На сегодняшнее утро у меня запланированы более важные дела.

— Более важные? — прищурился Джош.

— Да, — отрезала Элизабет, вставая. — Составьте лучше компанию Изабель.

Она кивнула присутствующим и быстро вышла из комнаты.

— Не нужно ли еще кому-нибудь чаю? — спросила леди Дороти.

— Проклятие, — пробормотал Джош, провожая взглядом Элизабет. — Лучше бы этот чертов парень появился. Укокошил бы меня — и конец всем проблемам!


— Помедленнее, Изабель! — окликнул ее сзади Терренс. Изабель поморщилась, но лошадь свою придержала. Они с Терренсом скакали сейчас вдоль берега хорошо ухоженного пруда, и отсюда открывался широкий и красивый вид на все поместье герцогини.

«Да, — подумала Изабель, — избежать разговора, похоже, не удастся».

— Но ты же предлагал покататься верхом, — через силу рассмеялась она.

— Покататься, а не устраивать скачки, — возразил Терренс, догнав наконец Изабель. — Давай-ка спешимся и пройдемся немного пешком, если ты не против.

И, не дожидаясь ответа, он соскочил с седла на землю.

— Но я могла бы просто ехать помедленнее, — сказала Изабель и слегка покраснела.

— Да за тобой и сам черт не угонится, — заметил Терренс, протягивая руку.

— Только ты, — усмехнулась Изабель.

Она закатила к небу глаза, а Терренс расхохотался.

— Как ты жестока, Изабель. Я сегодня ради тебя готов был смотреть в глаза смерти, а ты так со мной…

— Но я же просила тебя не смотреть ей в глаза, помнишь? — Изабель высвободилась из его объятий. Он сделал вид, что не заметил этого — точно так же, как чуть раньше сделал вид, будто и не замечает того, что обнимает Изабель, хотя она уже давно стоит на траве.

— Ну что ж, пойдем, — сказала Изабель. — Если и пешком не будешь за мной поспевать, скажи — я пойду помедленнее.

— Что-то я не понимаю, — сказал Терренс. — Интересно, ты вела бы себя так же надменно, если бы моя утренняя встреча с Сент-Джоном все-таки состоялась?

Он взял под уздцы обеих лошадей и направился к ближайшему дереву, чтобы привязать их. Изабель смотрела ему вслед и изо всех сил старалась скрыть те чувства, что бушевали сейчас в ее сердце. Когда Терренс вернулся, она продолжила разговор с того самого места, на котором он прервался.

— Но ведь встреча-то не состоялась, — заметила Изабель и быстро пошла вперед.

— Лучше бы она состоялась, — сказал ей вслед Терренс, и в его голосе было столько отчаяния, что Изабель не выдержала, остановилась и обернулась. — Тогда, может быть, ты не была бы сейчас такой холодной и безразличной ко мне, — закончил он.

Изабель напряженно улыбнулась.

— Ищете сочувствия, милорд? Напрасно. От меня не дождетесь, и не надейтесь.

— Да? — нахмурился Терренс. — А ты представь, Изабель. Я поднимаю пистолет и целюсь в Сент-Джона.

Он поднял руку с воображаемым пистолетом и прицелился в воображаемого противника.

— Сент-Джон стреляет первым. И ранит меня. Смертельно. Прямо в сердце…

Терренс прижал руку к груди и картинно изобразил страдание.

— Прекрати! — порозовела Изабель.

— И вот я умираю, — простонал Терренс голосом заправского трагика. — Прощай, жестокий мир!

Он зашатался.

— Умираю! Прощай, жестокая Изабель!

Он красиво упал на траву.

— Эй, Терренс, — засмеялась Изабель. — Вставай скорей — простудишься!

Он продолжал лежать без движения. Но говорить не перестал:

— Что значит простуда для человека, у которого пробито сердце и чья кровь капля за каплей вытекает на землю!

Изабель перестала смеяться. Ей вдруг стало не по себе.

— Вставай, — наклонилась она к Терренсу. — Хватит ломать комедию!

Он слегка приоткрыл один глаз.

— А ты будешь плакать над моим гробом, Изабель? И что ты будешь делать потом? Будешь ли носить по мне траур?

— Траур? — подбоченилась Изабель. — А как же! Я и на твои похороны приду в трауре: алое платье с большим декольте и розовыми кружевами!

— О-о-о! — взвыл Терренс и снова прикрыл глаз. — И ничего черного?

— Разве что нарукавная ленточка, — задумчиво сказала Изабель. — Но обязательно с розовой каймой!

— А плакать? Плакать ты будешь? — с надеждой спросил он.

— Это — да, это конечно, — охотно согласилась Изабель. — Поплачу. Ведь это так эффектно, когда женщина рыдает над гробом. На коленях. Примерно вот так.

И она театрально опустилась на колени рядом с Терренсом.

— Осторожнее, — прошептал он. — Простудишься.

— Что значит простуда для актрисы, которой выпала возможность сыграть в такой роскошной пьесе? О, я буду плакать долго и красиво, можешь поверить. И искренне.

— Искренне? — Терренс мигом ожил, сел на траве и обнял Изабель за плечи.

— Ну разумеется. Как же можно не плакать искренне над бездарно загубленной жизнью?

— Ах, вот в чем дело! — Он протянул руку и коснулся ее щеки. — Я не сделал так, как ты хотела, и теперь ты злишься.

— Злюсь? — спросила Изабель, чувствуя приятное тепло от его прикосновения. — Нет. Просто, если бы тебя убили…

Терренс нежно обвел пальцем контур ее губ. Это бесхитростное движение окончательно сбило Изабель с мысли. Она прикрыла глаза и замолчала, прислушиваясь к бешеному ритму своего сердца.

— Продолжай, — попросил Терренс и, едва касаясь, провел ладонью по ее плечам. — У тебя здорово получается. Душераздирающая сцена. Итак, ты рыдаешь надо мной — искренне и безудержно.

Он наклонился вперед, прижался щекой к щеке Изабель.

— А теперь, по канонам жанра, ты должна склониться надо мною и в последний раз поцеловать меня перед вратами вечности.

— Нет, — передернулась Изабель.

— Почему же нет? — шепнул Терренс.

— Ты не должен умирать, — чудесные губы Изабель тронула мягкая улыбка, — ведь тогда… тогда твои губы станут холодными, и…

— Тогда я с превеликой радостью оживаю! — объявил Терренс и прижался губами к губам Изабель.

Она обняла Терренса за шею, трепеща, прильнула к нему.

Какое счастье, что он не встретился с Сент-Джоном! В противном случае она никогда бы уже не смогла вот так обнять и поцеловать его! Подумав об этом, Изабель невольно вздрогнула.

— И чтобы больше никаких дуэлей, — твердо заявила она. — Ни с кем и никогда!

— Постараюсь, — сказал Терренс и крепче обнял Изабель. — Да и как можно драться на дуэли, если твой противник не пришел?

— Не пришел, и слава богу, — шепнула Изабель, пытаясь скрыть свое замешательство.

— Скажи-ка… — слегка откинулся назад Терренс и вгляделся ей в глаза.

Изабель выпрямилась. Она уже знала, о чем он сейчас спросит.

— Бабушка и тетки знали, что я дерусь сегодня на дуэли?

Изабель облегченно вздохнула. Так вот о ком он думает: о герцогине и ее сестрах!

— Право, не знаю, — нахмурилась она. — Но я не удивлюсь, если окажется, что знали.

— Мне кажется, — медленно сказал Терренс, — что они сумели кое-что предпринять для того, чтобы Сент-Джон не появился на дуэли.

— Почему ты так думаешь?

— Потому, — помрачнел Терренс, — что они вмешиваются и контролируют мою жизнь с самого моего детства.

— И что в этом плохого?

— Взрослый мужчина должен просить разрешения на каждую драку! — поморщился он.

— Но ведь ты же не разрешил мне драться с Сент-Джоном, — заметила Изабель. — Хотя он оскорбил меня, а не тебя, и это я должна была драться с ним.

— Это разные вещи, не путай, — ответил Терренс. — Ты женщина, а я мужчина, который опекает и защищает тебя.

— Мужчина, женщина — какая разница? — возразила Изабель. — Просто когда один человек заботится о благе другого, это и есть настоящая опека.

Терренс замер.

— Так, значит, бабушка и тетки все-таки позаботились, чтобы Сент-Джон отказался от вызова?

— Нет, — покраснела Изабель. — Могу тебе поклясться, что…

— Правда?

— Правда, — солгала она, не представляя, как она сумеет выкрутиться, если Терренс продолжит свое расследование.

— Что-то мне не верится, — сказал Терренс. — Ну да ладно. Рано или поздно я все равно докопаюсь до истины.

— И что? — сглотнула Изабель. — Если даже вдруг раскроется, что они что-то предприняли — я говорю: может быть! — ну и что с того?

Терренс посмотрел на нее и улыбнулся.

— Да ничего. Все будет как обычно. Сначала я рассержусь и обижусь, а затем успокоюсь и прощу их. Ведь они, в конце концов, моя семья, и я не могу не любить их.

Внезапно Изабель почувствовала острое желание тоже стать членом этой семьи, чтобы Терренс и к ней относился так же, как и к другим своим родственникам. Она наклонилась и крепко поцеловала его в губы.

— За что такой королевский подарок? — удивленно спросил он, когда она отстранилась.

— За то, что ты любишь свою семью, — улыбнулась Изабель.

Терренс подумал и усмехнулся.

— Э-э-э… Знаешь, я их очень сильно люблю.

— Очень? — подняла брови Изабель.

— Очень, — кивнул Терренс. — Так сильно, что ты и представить себе не можешь.

— Ну-у… В таком случае… — Она наклонилась и поцеловала его еще раз — сильнее прежнего.

Терренс с готовностью ответил ей, обнял и крепко прижал к груди. И сделал он это так легко и естественно, что Изабель доверчиво прижалась к нему всем телом и прикрыла глаза, чувствуя, как начинает уплывать из-под ног большая круглая планета по имени Земля. Еще секунда, и они упали в траву — не разнимая рук, не разнимая губ. Их поцелуй все длился и длился, и ласково скользили ладони, и дурманящий запах свежей травы смешивался с тонким ароматом духов, превращая воздух в жаркий, плотный, кружащий голову эликсир.

В ушах Изабель запели трубы. Небесные трубы? Трубы судьбы?

Она с новой страстью прижалась губами к губам Терренса.

Трубы не исчезли. Напротив, они звучали все громче и громче. Неужели это трубящие крылатые ангелы спускаются с небес?

— Что за чертовщина? — недовольно пробормотал Терренс, неохотно отрываясь от губ Изабель.

Она посмотрела на него сквозь дымку в глазах, с трудом возвращаясь к реальности. Прислушалась, недоумевающе уставилась на него.

Они сели в траве и огляделись.

— О боже! — процедил сквозь зубы Терренс. — Только этого не хватало!

Волшебство кончилось, и Изабель вновь ощутила себя на грешной земле.

— Что это? — недоуменно посмотрела она на тормозящий в клубах пыли экипаж. Донеслось далекое ржание, вздыбились резко осаженные кони, и карета замерла возле подъезда. Засуетились, соскакивая с запяток, фигурки слуг. Их ливреи сверкали сквозь оседающую пыль так же ярко, как и мокрые, лоснящиеся бока взмыленных лошадей.

— Сэр Эдгар, — скривился Терренс. — Раненько!

— Сэр Эдгар?

— Папенька Амелии.

— Ох, — вздохнула Изабель, чувствуя, как неприятный холодок проник в ее душу.

Терренс встал и протянул Изабель руку.

— Что-то он поспешил закруглиться со своей охотой!

— Или просто почуял новую дичь, — сказала Изабель, с благодарностью опираясь на крепкую руку Терренса.


— Послушай, Дороти, — сказал Эдгар, грузно опускаясь в кресло. Большой, шумный, с уверенным взглядом, он, казалось, до самых краев был наполнен молодой энергией. Это впечатление не портили даже первые ниточки седины в густых темных волосах. — Ты знаешь, что у тебя на конюшне живет медведь?

— Медвежонок, — поправила его леди Дороти и сделала знак Стилтону. Тот, как всегда, оказался на высоте и немедленно поднес заранее наполненные бокалы. Эдгару — бренди, хозяйке — шерри. — И не рассчитывай добавить его к списку своих трофеев.

— Ха! — грохотнул Эдгар. — Да зачем он мне нужен, микроб лохматый! Правда, я в первую минуту забеспокоился, как бы он не напугал моих лошадей, но этот чудик просто стал перед ними выплясывать, словно клоун с Орандж-стрит.

— Летти утверждает, что у него было трудное детство, — заметила Дороти, пригубив шерри.

— Он — медведь, — назидательно сказал Эдгар. — Зверь. Животное. А у всех животных детство одинаковое.

Он улыбнулся и перевел разговор на более волнующую тему.

— Давай ближе к делу, Дороти. Итак, твой внучек, Терренс, наконец-то согласился обсудить все детали.

— Приятно. Очень приятно.

— Я так рада, — сказала Дороти и неожиданно опустила свой бокал.

Густые брови Эдгара нахмурились.

— А я не очень-то рад был услышать о том, что он привез сюда свою милашку. И стелется перед ней. До чего докатился — до дуэли с каким-то шутом гороховым!

— Ты все уже знаешь?

— Такие новости быстро разносятся, — буркнул Эдгар. — Я услышал обо всем этом вчера вечером, когда остановился заночевать. Да, кстати, как у него обошлось сегодня утром? Не убит, не ранен?

— Нет, — сказала Дороти. — Спасибо за участие, с Терренсом все в порядке. Просто Сент-Джон не явился на поединок.

— Что?! — едва не выронил свой бокал Эдгар. — Это невозможно! Неслыханно! Сент-Джон — человек чести. Уж если он получил вызов, он непременно явится, будьте уверены. Не пришел! Такого с ним еще никогда не случалось!

— Да, загадочная история, — покачала головой леди Дороти. — И все-таки он не явился. Более того, я слышала, что его слуги даже не могут сказать, куда он вообще делся!

— Странно, — нахмурился Эдгар, — очень странно.

— Ничего, поживем — увидим, — улыбнулась Дороти. — Не так ли?

— Хм-м-м… Пожалуй, — согласился Эдгар и сделал большой глоток, от которого бокал опустел наполовину. — Ну а что нам делать с ночной пташкой твоего внука? Она ведет себя просто вызывающе. Да и он сам хорош. Их имена сейчас на устах всего Лондона!

— Изабель — актриса, — сказала леди Дороти. — А ты же знаешь, эта публика просто не может жить без того, чтобы не привлечь к себе внимание.

— Актриса, ха! — хохотнул Эдгар. — Как же! Читал рецензии! Да ее как актрису никто всерьез не принимает! Читал, читал!

— Что, прямо в своем охотничьем домике? — удивилась леди Дороти. — Я и не знала, что тебе туда доставляют свежие газеты.

— Да нет, просто меня навещала там одна киска, — усмехнулся Эдгар. — И, между прочим, тоже актриса. Так вот, она сказала, между прочим, что никогда до этого и не слышала имени Изабель. Странно! А ведь моя киска всю жизнь провела на лондонской сцене. Впрочем, не в этом дело. Дело в том, как заставить Изабель поскорее убраться отсюда.

— Непростая задача, — вздохнула леди Дороти. — Боюсь, что Терренс к ней сильно привязан.

— Это к шлюхе-то? — покачал головой Эдгар. — Если он привязан к ней, то это значит, что киска хорошо умеет танцевать под одеялом, и не более того. А насчет чувств давай лучше не будем. Ну какие там могут быть чувства? Смешно! Впрочем, ты сама все не хуже меня знаешь!

— Мне кажется, — нахмурилась Дороти, — что Изабель слишком необычна для… обычной шлюхи.

— Дай ей денег, — сказал Эдгар. — И пусть проваливает.

— Мы пытались, — сказала Дороти. — Не берет.

— Что за чушь! — ошеломленно откинулся в кресле Эдгар. — Ты что, хочешь сказать, что шлюха не берет денег?

— Да, именно это я и хочу сказать, — подтвердила Дороти. — И должна заметить, что деньги ей предлагали немалые.

— В первый раз такое слышу, — удивился Эдгар. — Куда же это мы катимся? Шлюхи деньги перестали брать — хорошенькое дело! А что ей в таком случае нужно?

— Боюсь, что ничего, — поджала губы Дороти. — Боюсь, она питает нежные чувства к Терренсу.

— Нужно срочно что-то делать, — вспыхнул Эдгар. — Нельзя же сидеть сложа руки и спокойно наблюдать, как этот парень вьется вокруг своей шлюшки у всех на виду, да еще перед самой помолвкой! В конце концов, он же подписал все брачные бумаги!

— Должна заметить, — сказала Дороти, — что они были подписаны под влиянием настроения.

— Что?

— Я имею в виду, — опустила глаза Дороти, — что Терренс подписал их во время ссоры с Изабель, когда собирался порвать с ней. Он был тогда сильно расстроен и ничего не соображал.

— Хорошенькое дело! — прорычал Эдгар, поднимаясь с кресла. Вскочил и, словно тигр по клетке, закружил по гостиной. — Придется поговорить с парнем по душам!

— Нет! — воскликнула леди Дороти. Эдгар перестал метаться и удивленно уставился на нее. — Я имею в виду… Терренс — воспитанный человек и все сделает так, как того требуют правила. Кроме того, мы-то знаем, что его связь с Изабель — на время, а брак с Амелией — навсегда, верно? Постепенно он придет в себя, и мозги его станут на место, но сейчас, пока он в таком состоянии, говорить с ним совершенно напрасно. Я не удивлюсь даже, если он поведет себя так, будто и не подписывал никаких бумаг!

— О господи! — воскликнул Эдгар. — Ушам своим не верю!

— Ты же знаешь этих молодых людей, — понизив голос, сказала Дороти. — Их пугает даже мысль о женитьбе. Я не сомневаюсь, что Изабель — временное увлечение, но, если мы раньше времени начнем давить на Терренса, мы его вообще можем спугнуть.

— Так ты что, предлагаешь сидеть и смотреть, как он делает из моей бедной Амелии дурочку? — заревел Эдгар.

Дороти вновь перевела глаза на Эдгара, но сейчас в них не было ни капли симпатии.

— Я понимаю твои чувства, Эдгар. Если ты хочешь расторгнуть брачный контракт — я согласна.

В гостиной стало так тихо, что можно было расслышать шелест листвы за окном.

— В самом деле, Эдгар. Может быть, это лучший выход из положения, — негромко сказала герцогиня. — Меня саму коробит то, с каким пренебрежением относится к Амелии Терренс. Тебя, как ее отца, это должно оскорбить еще сильнее, чем меня. Слушай, а может быть, пока не поздно, тебе подобрать ей в мужья кого-нибудь другого, получше, чем мой внук, а?

— Нет, — ответил Эдгар после короткой паузы. Он вернулся к своему креслу и снова уселся в него. — Не будем спешить. У парня последняя гастроль перед свадьбой. Перебесится да и одумается: куда ему деваться?

— Не уверена, — сказала Дороти. — К тому же Изабель так привязана к Терренсу…

— Это мы уладим! — нахмурился Эдгар. — Такого сорта женщину всегда можно взять — не одним, так другим. Не хочет брать деньги? Не надо! С другой стороны зайдем!

— Что у тебя на уме? — подняла брови Дороти.

Лицо Эдгара неожиданно расплылось в ухмылке.

— Похоже, эта шлюшка — романтичная натура? Хорошо! Если она не желает сама оторваться от Терренса, что ж! Отобьем ее у него! Как я понимаю, он и сам не захочет продолжать с нею связь, как только увидит, что его пташка нашла для себя еще одно теплое крылышко!

— Отбить ее у Терренса? — раскрыла глаза Дороти.

— Ну да! — ударил себя в грудь Эдгар. — Уж я-то умею обращаться с женщинами! Впрочем, ты и сама это отлично знаешь!

Из груди Дороти тоже вырвался странный звук, сильно похожий на бульканье.

— И ты полагаешь, тебе удастся отбить Изабель?

— Конечно, — обиделся Эдгар. — И я доведу это дело до конца. Уверен, что сумею переманить эту кошечку, какой бы необычной она ни представлялась!

Дороти помолчала, а затем сказала негромко:

— Дело твое, Эдгар, поступай как знаешь. Но помни, ты вправе в любой момент разорвать наш брачный контракт.

Эдгар вновь ухмыльнулся:

— И не подумаю!

— Только обещай, — прищурилась Дороти, — что ты не станешь пока обсуждать контракт с Терренсом.

— Да что я, спятил, что ли? — фыркнул Эдгар. — Конечно, не стану. Сначала нужно избавить его от этой шлюшки, а уж потом будем разговаривать!

— Ну и славно, — улыбнулась леди Дороти. — Я всегда говорила, что ты на редкость воспитанный джентльмен, Эдгар.

— Верно, верно, — кивнул польщенный Эдгар. — А что касается всех этих дел, то выброси их из головы — я сам обо всем позабочусь!

Он встал и направился к двери.

— Куда ты? — удивилась Дороти.

— На разведку, — в очередной раз ухмыльнулся Эдгар. — Хочу повидать крошку Изабель.

Подмигнул и вышел.

— Ты — дура, Дороти, — прошептала себе под нос герцогиня. — Ему позарез нужны твои деньги.

Она поморщилась и встала с кресла. Неожиданно хмыкнула и прищелкнула языком.

— Однако любопытно будет посмотреть, как он станет отбивать Изабель у Терренса! Хм… Как же я сама раньше до этого не додумалась?