"Легион хаоса" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг)

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. Врата колдуна

Сначала вокруг меня не было ничего, кроме темноты, сплошной черноты, которая, как тесное, давящее пальто, сжималась вокруг моего тела и моих воспоминаний Это продолжалось недолго — только один короткий, страшный миг, но эти несколько секунд превратились в бесконечную муку, когда я не знал ни где нахожусь, ни даже кто я такой Потом черный туман, в который был погружен мой разум, рассеялся, и вместе со страшной болью, которая пронзила мои внутренности, ко мне вернулись и воспоминания

Передо мной простиралась равнина, черная как уголь и такая же бесконечная, как сама вечность, слегка холмистая, как застывший океан, и освещаемая светом холодной, ослепительно-белой луны, которая висела слишком низко и была слишком большой,

Я заморгал, оставаясь в полной темноте, все еще окружавшей меня и озадаченно потер пальцами виски. Что это были за воспоминания? Я никогда не был в такой стране, ничего не читал и не слышал о ней Но картина так ясно и четко стояла перед моими глазами, что казалось, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться ее болотистых волн, почувствовать их неприятную теплоту и погрузить ладонь в их тягучую, сиропообразную поверхность.

Вновь видения стали такими четкими, что я почувствовал, как реальность начала ускользать от меня Я застонал и так сильно прижал большой и указательный пальцы к закрытым векам, что у меня перед глазами вспыхнули маленькие цветные звездочки

Боль вернула меня — теперь окончательно — к действительности На совсем короткое мгновение у меня появилось чувство, будто я борюсь с невидимым сопротивлением, которое, как сеть липкой паутины, опутывает меня, но потом после неожиданно резкого рывка она лопнула, и все видения и картины исчезли

Когда я открыл глаза, темнота уже не была такой полной Я узнал серые, потрескавшиеся стены из дерева передо мной, а также слева и справа от меня, а мои руки сжимали что-то холодное, твердое Я сам сидел, прислонившись спиной к стене.

Я осмотрел себя. Моя одежда была заляпана грязью и местами разорвана, кожа в этих местах покраснела и почернела, а кое-где даже покрылась засохшей кровью Казалось, все мое тело представляло собой одну сплошную пульсирующую рану.

Сквозь деревянные стены до меня доносились голоса, приглушенно и настолько искаженно, что я не мог разобрать слов. Но это были голоса людей, по крайней мере, я их различал.

Я попытался приподняться и ударился головой о слишком низкий потолок, я бы снова упал, если бы в крохотном, похожем на ящик помещении оказалось недостаточно места.

Крохотное, похожее на ящик помещение…

Эти слова прозвучали несколько раз эхом в моей голове, прежде чем я понял, почему они вызвали в моей душе такой жуткий, пугающий отклик.

Похожий на ящик.

Маленький.

И к тому же из дерева!

На мгновение меня охватила паника. Часть моего мозга осталась трезвой и рассудительной, но другая, большая часть, заставила меня закричать от ужаса, рисуя в моем воображении страшную картину, будто я лежу в гробу, может быть, уже глубоко под землей, а бормочущий голос там, снаружи, это не что иное, как молитва священника, который благословляет гроб, в то время как стоящие за его спиной могильщики ждут, когда же наконец закончится заупокойная молитва, чтобы засыпать гроб землей.

Гроб, в котором меня хоронят заживо?

Но потом так же быстро, как и появилось, видение исчезло, и паника уступила место чувству слабости, и я со вздохом облегчения прислонился спиной к грубой стене. Я ведь стоял, а гробы опускаются в могилу обычно горизонтально.

Снаружи голоса на мгновение стихли, и тогда я начал кричать. Но сейчас они раздались снова, громче и взволнованней, потом послышались приближающиеся быстрые, семенящие шаги. Раздался глухой удар руки по деревянной стенке моего укрытия, что-то заскрипело, и потом мне в глаза ударил ослепительно яркий солнечный свет.

Я застонал, инстинктивно прикрыл лицо рукой и попытался рассмотреть фигуру, которая возникла передо мной. Но человек надо мной казался лишь черной тенью, обрамленной яркими лучами слепящего света. Я услышал удивленное восклицание, и его фигура от удивления вздрогнула.

— Черт побери! — вырвалось у него. — Что вы здесь делаете? И кто вы вообще такой?

Прошло несколько секунд, прежде чем я отнял руку от лица и посмотрел на человека сквозь слезы, застилавшие мой взор.

А потом прошло еще больше времени, пока чувство успокоения, вызванное его словами, прошло и уступило место парализующему страху.

— Да отвечайте же, черт вас побери! — еще раз потребовал незнакомец. — Как вы попали сюда и кто вы?

Но и на этот раз я ничего не ответил.

Нет, не потому, что не хотел, — я не мог.

Так как я не знал ответов на его вопросы…

Холод висел в воздухе, как невидимый туман, а от стен эхом отражались мелкие шажки крысиных лап. Здесь было не очень светло; хотя через узкие, решетчатые окна высоко под потолком сюда и проникал свет, но помещение было слишком большим и заполненным тенями, которые, казалось, впитывали свет. Словно за серой дымкой находилось что-то такое, что жадно проглатывало свет и послание жизни, которое приходило вместе с ним.

Говард устало поднял голову, шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы и, вероятно, в сотый раз попытался разорвать тонкие кожаные ремни, которые стягивали его запястья за спиной.

И в сотый раз тщетно. Человек, который его связал, знал толк в своем деле — пленник даже не мог шевельнуть руками, не говоря уж о том, чтобы освободить их.

— Оставьте в покое, — прошепелявил низкий голос у него за спиной. В тишине, царившей в сыром подвале, он прозвучал необычно громко. Несмотря на это, в нем слышалась боль.

Говард повернул голову и несколько секунд молча смотрел на связанного великана.

— Вы только причиняете себе боль, — продолжал Рольф. — Этот тип знает, как надо связывать человека.

Но и на этот раз Говард ничего не ответил. Они находились в этом подвале почти восемь часов, но за это время обменялись едва ли дюжиной фраз. В их души закрался страх, сделавший любую беседу невозможной.

Говард закрыл глаза, провел кончиком языка по распухшей, лопнувшей нижней губе и шумно вздохнул. Даже дышать было больно. Возможно, они сломали ему одно или даже несколько ребер.

Он с трудом мог вспомнить, как все произошло. Оба одетых в черное воина набросились на него и на Рольфа как дикие звери. Единственное, что он помнил, это размытые картины мелькавших ног и рук.

До него донесся слабый стон. Говард с трудом повернул голову, неловко повернулся со связанными руками и ногами и чуть не свернул себе шею, чтобы увидеть человека, который лежал с другой стороны и так же, как и они с Рольфом, был связан по рукам и ногам, но тому, кажется, досталось еще сильнее.

У Говарда было странное чувство. Сейчас, когда у него появилось время внимательно рассмотреть лицо двойника, их сходство не казалось ему таким уж поразительным. Несмотря на это, в первый момент ему снова показалось, что он смотрит в зеркало.

У человека, находившегося рядом, было его лицо.

Незнакомец со стоном открыл глаза, попытался сесть и с криком боли вновь опустился на землю.

— И не старайтесь, — насмешливо сказал Говард. Его охватило какое-то нездоровое веселье. Он чуть было не рассмеялся.

— Что… о боже, что случилось? — простонал незнакомец. Он снова попытался сесть, и на этот раз ему это удалось. Когда его лицо попало в узкую полоску серого света, Говард увидел, что левый глаз у двойника заплыл, а на щеке красовался огромный кровоподтек. Кроме того, у него отклеилась борода.

— Это я хотел бы услышать от вас, — спокойно ответил Говард. — Почему бы вам не рассказать мне все. Я думаю, у нас достаточно времени для разговора, Кто вы?

— Моя фамилия Лавкрафт, — неразборчиво ответил мужчина. Взгляд его широко открытых глаз все еще был затуманен; видимо, он еще не совсем пришел в себя. — Говард Лавкрафт. Я…

— Перестаньте, — сердито перебил Говард. — Сейчас, действительно, не время для глупых шуток.

Мужчина запнулся, несколько раз моргнул одним глазом и озадаченно посмотрел на Говарда. Затем в его взгляде появился страх. Говард злорадно улыбнулся.

— Ну, наконец-то пришли в себя?

— Что… — Незнакомец опять запнулся, удивленно огляделся и вдруг начал яростно рвать свои путы.

Говард терпеливо ждал, пока его собеседник не осознал бессмысленность своих усилий. Потом он откинулся назад, насколько это позволяли неудобные путы.

— Если у вас еще сохранился остаток благоразумия, то, может быть, мы лучше поговорим? — приветливо спросил Говард.

— Поговорим? — Голос двойника дрожал.

Его взгляд выражал панику, а дыхание было учащенным и прерывистым.

— Где мы находимся? Что… что случилось?

— О том, где мы находимся, я знаю не больше вас, — терпеливо ответил Говард. — А что случилось, вы должны знать лучше меня.

— Я ничего не знаю. Я Говард Лав…

— Черт побери, да прекратите же! — заорал Говард. — Я Говард Лавкрафт, а не вы. И я хочу знать, кто вы такой и кто вас послал?

Его двойник уставился на него и замолчал. Сходство уже не было таким большим, как вначале — борода оказалась фальшивой, а волосы подкрашенными, теперь он смог это рассмотреть. Лицо у двойника было немного полнее, чем у него. Побои и кровь размазали грим, и сквозь него проступало настоящее лицо незнакомца. Несмотря на это, даже сейчас он был похож на Говарда, как его родной брат.

— Я вообще ничего не знаю, — сказал наконец незнакомец таким голосом, словно готов был в любой момент расплакаться.

— Может быть, вы вспомните, если я вам немного помогу, — проворчал Говард. — Вы воспользовались нашим с Рольфом отсутствием, чтобы вместо меня вступить в контакт с Робертом Крейвеном. По одной единственной причине — чтобы завладеть книгой “Necronomicon”. Пока все верно?

Его двойник упрямо молчал, но он не настолько хорошо владел своим лицом, чтобы Говард не смог прочесть на нем ответ на свой вопрос.

— Итак, все верно, — удовлетворенно сказал Говард. — Между прочим — мой вам комплимент. Самая удачная маска, какую я когда-либо видел. Кто вас послал? Орден?

На этот раз самообладание совершенно покинуло незнакомца. С его губ сорвался испуганный возглас.

— Вы… знаете…

Говард жестко рассмеялся.

— Вы что, считаете меня дураком, мистер Двойник? Ваши братья гоняются за мной уже более десяти лет. Я знал, что они однажды явятся. Вы или кто-либо вроде вас. Как ваше имя? Мне кажется довольно глупо продолжать называть вас Говардом.

— Ван дер Гроот, — тихо сказал незнакомец. — Хенк Ван дер Гроот.

— Голландец?

Ван дер Гроот кивнул. Его взгляд впился в серую темноту за спиной Говарда.

— Послушайте, Ван дер Гроот, — терпеливо начал Говард. — Как явствует из положения вещей, мы с вами враги, но я предлагаю заключить перемирие. Хотя бы до тех пор, пока мы не выберемся отсюда.

Ван дер Гроот недоуменно уставился на него.

— Выберемся? — прохрипел он. — Да вы с ума сошли, Лавкрафт. Никто не сможет вырваться из крепости Дракона. Я думал, вы это знаете.

— Все происходит когда-нибудь в первый раз, — сказал Говард, улыбаясь. — Кроме того, попытка не пытка, разве не так?

Прошло довольно много времени, пока Ван дер Гроот кивнул.

— Что… вы намерены предпринять? — спросил он.

— Сначала нам надо избавиться от этих проклятых оков, — ответил Говард. — А потом посмотрим, действительно ли личная гвардия Некрона такая непобедимая, как говорят, Рольф?

Широкоплечий гигант рыкнул в ответ, подтянул ноги к груди, насколько позволяли путы, и пополз по сырому каменному полу. Говард тоже задвигался, раскачавшись, он наконец завалился набок. С его губ сорвался приглушенный стон, когда он больно ударился о твердый пол.

Ван дер Гроот смотрел на него со смешанным чувством непонимания и любопытства.

— Что вы намерены делать? — спросил он.

Говард ничего не ответил, а пыхтя перевернулся на живот, в то время как Рольф, словно огромный уродливый червь, полз к нему. Наконец голова великана оказалась у связанных рук Говарда.

— Следите… за дверью, — с трудом переводя дыхание, проговорил Говард. — Было бы… очень обидно, если бы именно сейчас появился обслуживающий персонал.

Ван дер Гроот нахмурился, но послушно повернул голову, чтобы наблюдать за низкой дверью в другом конце помещения. Конечно, от этого было мало проку. Они все понимали, что если сейчас кто-нибудь войдет, то все будет кончено.

Рольф впился зубами в тонкие кожаные ремни и начал жевать их. Было слышно, как работают его могучие челюсти, и Ван дер Гроот заметил, как у него на шее под кожей вздулись бугры мышц.

Дело продвигалось крайне медленно, но Рольф не прекращал жевать. На запястьях Говарда выступила кровь, когда тонкие ремни как проволока врезались в его кожу, но американец не издал ни единого стона. Наконец минут через двадцать Рольф обессиленно откинулся в сторону и закрыл глаза. Весь его подбородок был в крови.

Говард выпрямился, поднес руки к лицу и начал массировать суставы. Затем он быстро сбросил путы, которые сковывали его ноги и освободил Рольфа.

— Эй! — позвал Говарда Ван дер Гроот, когда увидел, что тот не собирается развязывать и его, — а как же я?

Говард подчеркнуто медленно повернулся к голландцу. У него на лице появилась странная улыбка.

— Давай его оставим здесь, — прорычал Рольф. — Этот Некрон будет рад обнаружить хоть одного “пленного”.

Ван дер Гроот побледнел.

— Вы… вы не сделаете этого! — прохрипел он. — Они… они же прикончат меня, если вы оставите меня здесь.

— Возможно, — Рольф ухмыльнулся. — Но очень медленно. Я думаю, они захотят кое-что узнать от тебя.

— Ты животное! — захрипел Ван дер Гроот. — Лавкрафт, вы… вы же меня не оставите здесь!

— Не оставим, если вы ответите на мои вопросы, — спокойно сказал Говард. — Итак?

— Это шантаж! — запротестовал Ван дер Гроот.

— И к тому же совершенно излишний, — раздался голос из темноты.

Ван дер Гроот вскрикнул, а Говард и Рольф одновременно резко обернулись.

Должно быть, человек давно стоял там и наблюдал за ними, невидимый и неслышный, может быть, он все время был там как немой страж и от души веселился, наблюдая за их попыткой освободиться.

Затем из неподвижной статуи он превратился в стремительную тень.

Все произошло невероятно быстро. Его нога дернулась вперед, попала Рольфу в колено и вывела его из равновесия. Одновременно его кулак взвился вверх, попал Говарду в подбородок и сбил его с ног.

Рольф закричал, как разъяренный бык, в последний момент удержал равновесие и хотел броситься на человека в черном.

Но ему это не удалось. Человек поднырнул под руку Рольфа, схватил его за запястье и рванул на себя. Рольф перелетел через согнутую спину воина и упал на штабель ящиков, который под его весом рухнул.

— Минхер Ван дер Гроот совершенно прав, Лавкрафт, — продолжал голос из темноты. — Никто не сможет уйти от моих людей. Вам следовало бы прислушаться к нему. Это могло бы вам сэкономить массу сил, и не стоило мучиться понапрасну.

Говард с трудом встал на ноги. Удар послал его в тяжелый нокдаун. Голова гудела, и несколько секунд он не видел ничего, кроме цветных кругов.

Но он все же понял, что голос принадлежал не воину в черном, который снова неподвижно замер, превратившись в молчаливую, грозную статую.

Голос, который он слышал, шел из темного угла сводчатого подвала. Послышался шелест материи, и Говард внезапно увидел смутные очертания второй фигуры меньшего роста.

— Жаль, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах, Лавкрафт, — продолжал голос. — Я много слышал о вас. И при других обстоятельствах мы, возможно, даже могли бы сотрудничать. Но сейчас

Он замолчал и лишь шумно вздохнул и подошел еще ближе.

Говард пронзительно вскрикнул, когда фигура полностью вышла из тени и он смог ее хорошенько рассмотреть…

— Итак, в последний раз спрашиваю, дружище. Кто вы и как вы сюда попали?

Голос Торнхилла — по крайней мере, так я понял из его нечленораздельного бормотания, когда он представился, — звучал резко. Видимо, он не отличался особым терпением.

— Меня зовут… — Я запнулся, тщетно копаясь в моей памяти, и посмотрел на Торнхилла с испугом и смущением, что, видимо, еще больше разозлило его.

Я готов был закричать. Я не страдал потерей памяти. Я прекрасно знал, кто я и что произошло. С моей памятью и с фактами все было в порядке, но всякий раз, когда я хотел воспользоваться ими, назвать свое имя или сказать что-либо еще, казалось, что невидимая рука проникала в мое сознание и все стирала. Я чувствовал себя в положении человека, который неожиданно проснулся и заметил, что не может больше ходить.

Торнхилл вздохнул.

— Ну ладно, — сказал он ехидно. — Если вам нравится играть в игры, то мы найдем для этого время.

Он ухмыльнулся — примерно так же приветливо, как удав, который только что обнаружил жирного кролика, сел передо мной на край письменного стола и подпер кулаком свой двойной подбородок. Торнхилл был самым жирным человеком, которого я когда-либо видел. Он перемещался очень медленно, и казалось, что он перетекает из одного места в другое, а не идет. Но в отличие от большинства толстяков он не был ни приветливым, ни добродушным.

— Мне и так известно ваше имя, — сказал он.

Ну, тогда он знал больше, чем я. Разумеется, я знал свое имя. Оно звучит…

— Мне очень жаль, мистер Торнхилл, — пробормотал я. — Я…

— Инспектор Торнхилл, — холодно поправил он меня. — Инспектор Торнхилл из Скотланд-Ярда. Отдел по расследованию убийств, чтобы быть уж совсем точным.

Отдел по расследованию убийств? На мгновение панический ужас пронзил черную дыру, в которую превратилась моя память. Но истинный смысл сказанного так и не дошел до моего сознания.

— Итак, мистер Андара, — продолжал Торнхилл с торжествующим блеском в глазах. — Ваше имя мы знаем, как я уже сказал.

— Андара? — Я поднял голову. Андара было точно не моим именем. — Почему вы так решили?

Торнхилл холодно улыбнулся.

— Потому что ваш портрет висит внизу в зале, мой дорогой, — объяснил он.

Что-то в моем сознании щелкнуло, и ко мне частично вернулась память. Я ясно увидел перед собой портрет, маленькую латунную табличку с именем под ним и лицо на портрете.

— Это не я, — возразил я. — Человек на портрете — это мой отец. Меня зовут… Крейвен. Роберт Крейвен.

— Крейвен? — Торнхилл нахмурился и внимательно посмотрел на меня. Но возражать не стал. Насколько я помню, под портретом стояла дата, а то, что мне не пятьдесят пять лет, он, думаю, понял.

— Значит, ваш отец, — сказал он, немного помолчав. — В этом случае вы действительно очень похожи.

Мне не понравился тон, которым он произнес эти слова. Когда я поднял на него глаза, то увидел, что его взгляд прикован к моей белой пряди. Большинство людей, видевших меня в первый раз, не могли удержаться от замечания относительно этой белой пряди в моих волосах, имеющей форму изломанной молнии. Многие считали это данью глупой моде, а меня принимали, следовательно, за легкомысленного щеголя; некоторые предполагали, что с этой прядью связано что-то особенное, и лишь очень немногие инстинктивно чувствовали, что за этой белоснежной прядью скрывалась какая-то страшная тайна. Я был уверен, что Торнхилл относился к последней группе.

Если бы я мог только все вспомнить! Все было здесь, совсем рядом, но между мной и моей памятью, казалось, находилась невидимая, но совершенно не преодолимая стена.

— В таком случае этот дом принадлежит вам, — продолжил после долгой паузы Торнхилл.

Я кивнул. Невидимая рука снова скользнула по моему мозгу, ощупывая, зондируя, ища что-то. Кто-то играл с моими воспоминаниями в игру, но, видимо, этот кто-то был неграмотным.

— Что… случилось? — спросил я.

Левая бровь Торнхилла приподнялась немного вверх, как волосатый червяк, ползущий к его лысине.

— Вы действительно не знаете этого? — спросил он.

Его голос все еще звучал холодно, но уже заметно приветливее, чем до сих пор. Один из его ассистентов — только в библиотеке их было трое, а судя по шуму, в доме находилась целая армия полицейских — подошел поближе и что-то прошептал ему на ухо. Торнхилл недовольно отмахнулся от него и проворчал: — Потом! Что случилось? — повторил он, снова обращаясь ко мне. — По правде говоря, я надеялся получить ответ на этот вопрос от вас. Нам позвонили, так как в доме раздавались крики и выстрелы. — Он скорчил гримасу. — Якобы горящий человек выпал из окна.

…Шатаясь, фигура двигалась ко мне, как живой факел. Я стрелял снова и снова и видел, как пули взрывались в огненной статуе, в которую превратилась жуткая фигура, как маленькие, раскаленные добела шары. Но она подходила все ближе и ближе, выставив вперед пылающие руки.

Я застонал. Эта картина пронзила мой мозг как взрыв. В первый момент она показалась мне слишком страшной, чтобы быть правдой, показалась картиной из кошмарного сна. Но я знал, что это случилось на самом деле.

— Что с вами? — спросил Торнхилл.

— Ничего. — Я поспешно покачал головой и немного выпрямился в кресле, в которое меня посадили Торнхилл и его ассистент.

Бровь Торнхилла поднялась еще выше вверх и почти достигла пробора. Но он невозмутимо продолжал:

— Это, собственно говоря, и все. За исключением восьми убитых и двоих все еще лежащих без сознания.

— Убитых? — Снова перед моим внутренним взором возникла картина. Лицо Рольфа, искаженное от боли и сплошь залитое кровью, отчаянный крик Говарда. Чудовище…

— Ваши слуги, мистер… Крейвен, — ответил Торнхилл. — И человек, в кармане которого был фальшивый паспорт, выданный на имя… — Он запнулся, сунул руку во внутренний карман маленькой палатки, которую он носил вместо сюртука, и вытащил потрепанный паспорт.

— Вот он. Доктор, доктор, доктор Мортимер Грей, — прочел он и вопросительно посмотрел на меня. — Он что, заикался?

— Доктор юриспруденции, доктор философии и доктор медицины, — пояснил я. Торнхилл прекрасно знал, что означают три “д-р”. — Прекратите прикидываться дурачком, Торнхилл. Его глаза весело сверкнули.

— Кем же он был в действительности? — спросил он.

— А почему вы считаете, что этот человек не был доктором Греем? — возразил я лишь для того, чтобы выиграть время.

В моей голове снова возникли отдельные картины. И постепенно они начали складываться в единое целое.

— Я лично знаю доктора Грея, — ответил Торнхилл. — Он известный адвокат и врач. Вы должны это знать, Крейвен. Я достаточно часто имел с ним дела. А этот убитый вовсе не доктор Грей. И чтобы в этом убедиться, мне не нужно было заглядывать в его фальшивый паспорт.

Внезапно он резко встал, швырнул паспорт на стол и сверкнул на меня глазами. От его спокойствия не осталось и следа.

— Черт побери, мистер Крейвен, — рявкнул он. — Меня вызывают в дом, в котором произошла бойня, и все, что я слышу от вас, это вопросы! А как насчет нескольких ответов?

Он подошел ко мне и наклонился вперед.

— Где были вы? — рявкнул он прямо мне в ухо. — Мои люди перевернули эту комнату вверх дном в течение двух с половиной часов, и нигде не обнаружили и малейшего следа вашего присутствия!

Я выдержал его взгляд и показал на часы.

— Там… внутри, — сказал я. — Вы же меня сами там…

— Да прекратите же, Крейвен, — перебил меня Торнхилл, весь шипя от ярости. — Вы не могли все время находиться там внутри. Вы бы задохнулись в этом ящике.

Невидимая рука снова освободила часть моих воспоминаний.

— Это… не часы, — медленно произнес я. — Позади них есть еще одно помещение. Там… библиотека. Задняя стенка отодвигается.

Торнхилл с сомнением посмотрел на меня, повернулся и двинулся к открытым часам. При его полноте это казалось просто чудом, но он действительно смог протиснуться в часы и нажал своей пухлой рукой на заднюю стенку.

Раздался скрип и задняя стенка отошла в сторону, открыв нашим взорам тайную библиотеку, которая скрывалась за ней.

Мои мысли путались. Информация внезапно появлялась сама собой — еще один фрагмент среди хаоса, царившего у меня в голове. В этом была своя система. Это не являлось обычной потерей памяти, которая иногда встречается у людей, потерявших сознание. Что-то держало под контролем мои воспоминания и мою память. И это что-то всякий раз выдавало мне именно такое количество информации, которое было мне необходимо. Но ни грамма больше.

— Это библиотека?

Торнхилл протиснулся сквозь корпус часов и исчез в соседнем помещении. Его голос создавал странное, звучное эхо.

Я встал, приблизился к часам, и остановился как вкопанный, когда мой взгляд упал в лежавшую за часами библиотеку.

Помещение существовало — шириной около пяти шагов и длиной в три раза больше. Вдоль стен стояли полки, на которых кое-где еще можно было увидеть полусгнившие остатки книг, зеленоватые кучки плесени и слизистой гнили.

Торнхилл остановился. Когда он услышал мои шаги, он обернулся и укоризненно посмотрел на меня своими маленькими поросячьими глазками.

— Я знаю, что это ваше дело, Крейвен, — сказал он. — Но если вы хотите услышать от меня совет, — вам надо уволить свою уборщицу.

Мне было нечего ему возразить. На полу — или там, где, собственного говоря, должен был находиться пол, — лежал тридцатисантиметровый слой черной, маслянистой слизи, в которую он погрузился по самые икры.

Казалось, что фигура явилась прямо из ночного кошмара. Это был человек, но об этом можно было догадаться только по его пропорциям; но даже и они были смещены, словно все тело усохло и страшным образом деформировалось. Его кожа во многих местах почернела и обуглилась или была разорвана и покрыта кроваво-бурыми струпьями, а сквозь его разорванную одежду просвечивались голые кости. Голос Некрона звучал так, словно он шел из раздробленной гортани.

— О мой Бог! — вырвалось у Говарда. — Что…

Некрон яростно взмахнул рукой.

— Он вам больше не поможет, Лавкрафт, — прохрипел он. Его слова дышали ненавистью. — Посмотрите на меня. Видите, что со мной сделали этот пес Крейвен и ваш пособник? Они за это заплатят, я вам клянусь!

— Но я… — голос Говарда прервался. Только сейчас, преодолев первый шок, который вызвало у него появление старика, он начал понимать.

— Так это были… вы? — пробормотал он удивленно. — Это вы были человеком, который пытался убить Роберта?

— Убить? — Некрон резко рассмеялся. — Не возражаю, называйте это так. Я же называю это казнью.

Ван дер Гроот начал пронзительно скулить.

— Кто это, Лавкрафт? — задыхаясь, спросил он. — Что все это значит?

Говард недовольно отмахнулся левой рукой, чтобы заставить голландца замолчать, и одновременно сделал шаг в сторону искалеченного колдуна. Фигура воина рядом с Некроном сразу же напряглась. Говард остановился.

— Зачем все это, Некрон? — спросил он. Недобрая улыбка заиграла на его губах. — Или мне лучше вас…

— Замолчите! — Слова Некрона звучали, как удар бичом. — Не произносите это имя вслух, Лавкрафт. Никогда!

— Как хотите, Некрон. Но это не ответ на мой вопрос. Зачем все это? Почему вы не приказали своим палачам убить меня?

— Если вам это мешает, мы можем наверстать упущенное, — злорадно возразил Некрон. — Но я отвечу на ваш вопрос. Вы мне нужны.

— Лавкрафт, что… что собирается делать этот черт? — заскулил Ван дер Гроот. — Пожалуйста, что?..

Рука Некрона сделала молниеносное, едва уловимое движение. Черная фигура воина из крепости Дракона как тень двинулась к Ван дер Грооту. Его кулак попал голландцу в подбородок. Тот вскрикнул, опрокинулся назад и скрючился на полу.

— Предполагаю, это было за черта, — сказал Говард, не отрывая взгляда от искалеченной фигуры старика. Он все еще никак не мог поверить в реальность происходящего. Логика говорила ему, что перед ним одна из самых таинственных фигур из когда-либо существовавших, но другая скрытая часть его разума просто отказывалась признать этот факт. Некрон! Колдун из крепости Дракона! Живая легенда. Легенда, которая была написана кровью и слезами и которая повествовала о бесконечных страданиях и страхе.

— Что вы хотите от меня? — спросил он, снова обращаясь к старику.

— От вас ничего, абсолютно, — грубо ответил Некрон. — Я хочу кое-что с вами. Может быть, вы никогда не сможете понять это, но вам опять повезло, Лавкрафт. Если бы все зависело от меня, я бы вас убил, вас и этих двух жалких дураков. Но дело не в моем желании. Задание куда важнее.

— Какое задание? — пролепетал Ван дер Гроот. Одетый в черное воин снова поднял руку, чтобы ударить его, но на этот раз Некрон резким движением остановил его.

— Вы и ваши братья не единственные, кто гоняется за известной книгой, Ван дер Гроот, — тихо сказал Говард. — А вот это перед вами в некоторой степени конкурирующая фирма. — Он тихо рассмеялся и твердо посмотрел Некрону в лицо. — Так?

Колдун кивнул. Движение получилось резким, как у куклы, которой управлял неумелый актер.

— А теперь позвольте мне закончить, — продолжал Говард. — Вы явились сюда, чтобы убить Роберта, так как в нем вы увидели наследника Родерика Андары. Но потом случилось что-то такое, что заставило вас изменить свои планы. Что это было? Некрон не ответил. Его правая невредимая рука сжалась в кулак.

— Стульху!

Говард удивленно повернул голову, а затем и полностью повернулся. Ван дер Гроот уже снова сидел и бросал испуганные взгляды на него, на старика и на грозную фигуру воина. Но голос его был тверд, когда он продолжил.

— Это Стульху, Лавкрафт, — сказал он. — Мы… орден… получили информацию. У главы нашего ордена было… видение. Он видел… Стульху. Он возродился во всей своей мощи. Су… существо, которое выступало в образе девушки и убило Крейвена, было Шогготом, созданным Стульху по своему образу и подобию.

— Это правда? — спросил Говард. Разумеется, Некрон ничего не ответил, но этого и не требовалось.

Все обрело свой смысл.

— Вот как все обстоит, — задумчиво сказал Говард. — Они возвращаются, Некрон. Силы, которым вы продали свою душу, ожили. И сейчас они требуют свое. — Он задумчиво посмотрел в опустошенное лицо древнего колдуна. — Но вы не готовы заплатить эту цену. Через орден вы узнали, что у Роберта есть “Necronomicon”, и вы хотите получить эту книгу. Неужели вы действительно думаете, что сможете противостоять ВЕЛИКИМ ДРЕВНИМ?

— Я это знаю, — гневно возразил Некрон. — Возможно, вы много знаете, Лавкрафт, но несмотря на это, вы глупец. Никто, кроме меня, не подозревает, какую силу сможет дать книга тому, кто действительно умеет ее читать. Она содержит тайны, разгадать которые не под силу даже самим ДРЕВНИМ. С этой книгой даже я смогу противостоять им. — Он засмеялся блеющим смехом. — В известном смысле мы с вами даже союзники. Я, по крайней мере, человек.

— А я в этом далеко не уверен, — сказал Говард, но так тихо, чтобы Некрон не мог слышать его слова. А громко он заявил: — Вы просчитались, Некрон. Стульху заметит ваше предательство. Он убьет вас.

— Не убьет, если у меня будет книга.

— Вы… глупец, — прохрипел Ван дер Гроот.

— Единственный человек, который знал, где спрятана книга, мертв.

— Роберт не умер, — сказал Говард, не глядя на него.

— Нет, — поддержал его Некрон. — И он вручит мне книгу. Не правда ли, Лавкрафт?

Говард ничего не ответил, но он слишком хорошо знал, насколько прав был старик. Конечно, Роберт отдаст ему книгу — вопреки всякой логике и всем предостережениям.

Все было очень просто. Настолько просто, что он чуть было не рассмеялся. У Некрона был залог, из-за которого Роберт продал бы даже свою душу. Рольф, он сам — и Присцилла.

— Вы… должно быть, сошли с ума, Некрон, — сказал Говард. Его голос дрожал. — Вы вообразили, что сможете бороться против существ, власть которых равнозначна власти богов. При этом по сравнению с ними вы никто иной как жалкий фокусник.

— Да? — изрек Некрон. Казалось, что слова Говарда скорее развеселили его, чем разозлили.

— Да взгляните же вы на себя! — вспылил Говард. — Я не знаю, как вам удалось остаться в живых, но даже такой обыкновенный человек как Роберт едва не убил вас.

Некрон тихо засмеялся, расправил плечи и щелкнул пальцами. Из тени вышла высокая фигура, одетая в черное, и, смиренно потупив взор, остановилась в двух шагах от него.

— Может быть, я сделал так намеренно, Лавкрафт, — тихо сказал Некрон. — Может быть, я хотел, чтобы вы увидели меня именно таким, чтобы доказать вам, как велика моя сила в действительности. Смотрите!

Он поднял здоровую руку и сделал быстрый, повелительный жест. Воин подошел ближе, упал на колени и опустил голову.

Некрон начал вполголоса что-то бормотать. Потом его голос стал громче, пронзительнее, он выкрикивал какие-то бессмысленные и в то же время звучавшие угрожающе слова.

И после этого с ним начало происходить жуткое изменение.

Его морщинистое лицо начало разглаживаться, открытые раны закрылись. Кровавые струпья исчезли, сломанные кости снова срослись, разорванная кожа начала чудесным образом восстанавливаться за секунды, хотя природе потребовались бы на это месяцы. Его сутулая, скрюченная фигура распрямилась, плечи опять стали ровными, а из-под разорванной черной накидки доносился страшный хруст и шелест.

Весь этот жуткий процесс продолжался менее минуты. Когда все закончилось, уродливый израненный старик превратился в пожилого, черноволосого мужчину с острым орлиным носом и темными, колючими глазами. А на том месте, где на коленях стоял воин, лежала лишь одна накидка из черной материи.

— Что это такое?

Торнхилл говорил подчеркнуто медленно и с особым ударением, чтобы придать своим словам подобающий вес. Но весь эффект портил его голос, который предательски дрожал от едва скрываемого страха. Его глаза были неестественно расширены, а на лысине выступил холодный пот.

— Что это такое? — спросил он еще раз. — Сумасшедший дом или что? Или вы решили таким образом подшутить надо мной, Крейвен?

Он наклонился вперед, с отвращением подтянул двумя пальцами штанину на правой ноге и брезгливо осмотрел свои туфли. Концом занавески он стер черную слизь с туфель, но носки и брюки были совершенно испорчены. И уж совсем ничего он не мог поделать с вонью.

— Итак, Крейвен… — Он сел и шумно втянул воздух. — Подведем итог — насколько верно я понял невероятную историю, которую вы мне рассказали. Вы утверждаете, что въехали в этот дом вчера, получив его в наследство от своего отца, так сказать.

— Так сказать, — подтвердил я. Слова давались мне еще с трудом. Блокада моего сознания начала ослабевать, но это был длительный и почти болезненный процесс, а информация, которую я получал, которую мне позволяли получить, мысленно поправился я — тщательно фильтровалась. Я знал только столько, сколько было необходимо. Чтобы ответить на вопросы Торнхилла, но не больше. Но я также и слушал, и несмотря на весь ужас, который охватил меня после слова Торнхилла, я почувствовал и некоторое облегчение. Мэри, которая заботилась о Присцилле, осталась жива.

Сама Присцилла исчезла, также как Говард, Рольф и странный двойник Говарда. И что-то подсказывало мне, что они также еще были живы. Я просто чувствовал это.

Торнхилл кивнул.

— Далее вы утверждаете, что сюда вас доставил человек, который выглядел как доктор Грей и который выдавал себя за него. И наконец вы встретили своего старого друга Лавкрафта. Но оба оказались не теми, за кого себя выдавали, а двойниками, о чем вы узнали, правда, только позже. Далее вы утверждаете, что на вас напал мужчина, одетый в черное. Вы несколько раз стреляли в него, при этом подожгли эту комнату и затем выбросили его из окна. После этого внезапно появился настоящий Лавкрафт…

— Не после этого, — перебил его я. — Это он спас меня, когда на меня напал незнакомец.

— Пусть будет так, — раздраженно сказал Торнхилл. — Во всяком случае, далее вы утверждаете, что настоящий Лавкрафт столкнулся лицом к лицу со своим двойником. Но прежде чем вы успели внести ясность в дело, появился двойник вашей невесты, убил Грея и загнал вас в эти часы. Пока все верно?

Я кивнул, но счел за лучшее не смотреть ему при этом в глаза. Мы были одни в библиотеке. Когда я начал рассказ, Торнхилл отослал из комнаты всех своих помощников и ассистентов.

— Вы сами хоть понимаете, как звучит ваша история, Крейвен? — спокойно спросил Торнхилл.

— Довольно… запутанно.

— Довольно глупо, — поправил меня Торнхилл. — И это еще мягко выражаясь.

Он наклонился вперед и помахал пальцем перед моим лицом.

— Во-первых, — сказал он, — мы не нашли мертвого, которого вы, Крейвен, якобы выбросили из окна. Такой человек никогда не существовал в действительности. И потом ваша болтовня о двойниках. Где же они все? Они что, растворились в воздухе, да? Я рассказал вам о горящем человеке, которого якобы видела какая-то истеричка, позвонившая нам. Это, видимо, и разбудило вашу фантазию, Крейвен. Но не было никакого горящего человека. Бог его знает, как возник огонь здесь и кто убил этого… фальшивого Грея…

Он пожал плечами.

— Согласно первичному заключению нашего полицейского врача, ему сломали шею. С этим может легко справиться такой сильный человек, как вы, если он знает, как это делается.

— Почему же вы меня тогда не арестуете? — вспылил я. Самое плохое заключалось в том, что я даже не мог на него по-настоящему сердиться. Если бы я был на его месте и выслушал бы подобную невероятную историю от человека, который выполз из корпуса часов, я бы сразу отправил его в ближайший сумасшедший дом. Но, возможно, он и сам собирается сделать именно это.

— Потому что я хочу знать, что же здесь произошло в действительности, — спокойно ответил Торнхилл. — Черт побери, Крейвен, я не верю, что вы убили всех этих людей. Но я совершенно уверен, что вы знаете гораздо больше, чем рассказали. — Внезапно он повысил голос. — В этом доме погибли восемь человек, Крейвен! И если вы сказали правду, то еще четверо исчезли. И вы думаете, что я сейчас просто покачаю головой и пойду пить чай?

— Конечно, нет. Но…

— Никаких но, Крейвен, — сказал Торнхилл. — Клянусь, что отсюда я доставлю вас прямиком в Тауэр и выброшу ключ от камеры в Темзу, если вы не дадите мне правдоподобное объяснение.

Я посмотрел ему в глаза, но он спокойно выдержал мой взгляд и даже улыбнулся: холодно, требовательно и безжалостно.

— История очень сложная, — медленно начал я.

— А вы все-таки попытайтесь, — сказал Торнхилл. — Я не такой уж дурак.

— Речь идет… о книге, — сказал я, запинаясь. — Я думаю, что речь идет о книге. О совершенно определенной книге. Люди, которые были здесь и выдавали себя за Говарда и доктора Грея, хотели заполучить книгу, которая находится у меня. Очень ценная книга.

— Да уж, пожалуй, — проворчал Торнхилл. — Если они готовы убить за нее семь человек.

— Они убили бы и семьсот человек, чтобы завладеть этой книгой, — ответил я. Торнхилл снова удивленно поднял брови, и я поспешил добавить: — Их нельзя оценивать по обычным меркам, инспектор. Эти люди… фанатики. Религиозные фанатики.

Я сказал это наобум. Это была чистейшая ложь, даже если позднее мне и пришлось осознать, что тем самым я очень близко подошел к правде. Но в данный момент это был самый убедительный аргумент, который пришел мне в голову. И казалось, Торнхилл был склонен верить мне. Во всяком случае, он не возражал.

— Я… плохо помню саму борьбу, — продолжал я. — Все произошло так быстро… Каким-то образом мне удалось укрыться в соседнем помещении. Они не смогли меня там найти. Эти часы — отличная маскировка.

— И вы хотите убедить меня в том, что эти… люди не смогли вас найти? — спросил Торнхилл.

— У них было мало времени на поиски, — заметил я. — Вы и ваши люди вскоре были здесь. А кто будет искать в часах?

Торнхилл нахмурился. Но, к моему удивлению, ничего не сказал, а встал, снова подошел к часам и заглянул через две открытые дверцы.

— Тогда остается выяснить только один вопрос, что это за… вещество, — сказал он. — Просто так, из чистого любопытства, Крейвен. Можете вы мне это объяснить?

Он спрашивал далеко не из чистого любопытства. Я чувствовал это. Тем не менее я встал, подошел к нему и…

Равнина простиралась до горизонта и уходила еще дальше, а высоко над ней, на небе, висела бледная, белая луна. В воздухе стояла вонь от разлагающихся тел, а между черными, монотонно поднимающимися и опускающимися волнами, которыми вздыбилась земля, лежали страшные вещи неописуемой формы…

Я застонал. Хотя я изо всех сил старался убедить себя в том, что это всего лишь навсего страшное видение, я был непоколебимо уверен, что эта ужасная пародия на мир где-то существовала, затерянная на просторах времени и все же реальная, угрожающая и смертельно опасная.

— Что с вами?

Слова Торнхилла звучали так ясно, словно он стоял рядом со мной, однако их смысл не доходил до моего сознания.

Стена снова была здесь, на этот раз в другом направлении: стена, которая находилась между миром и моим мышлением и от которой отскакивало все реальное, осязаемое и действительное, уступая место безумию, которое ледяными руками рылось в моем разуме.

— Крейвен? — громко позвал Торнхилл. — Что с вами?

Как сквозь колышущуюся пелену тумана и злых теней я видел, что он обернулся и сделал полшага в моем направлении. Но потом он внезапно остановился, привлеченный чем-то за дверью.

— Ничего! — простонал я. Это короткое, едва понятное слово стоило мне огромных усилий. Я задрожал, сила уходила из моего тела, как кровь, которая вытекает через страшную рану и оставляет только слабость и смерть. Я хотел его предупредить, хотел крикнуть ему, чтобы он повернулся и как можно быстрее убегал прочь, только прочь от часов, но я шел час за часом и не мог передохнуть или сделать короткий привал, так как земля была нетвердой, и если я оставался на одном месте дольше чем несколько мгновений, я начинал погружаться в адское, черное болото, и я не мог сдвинуться с места, у меня не было сил задержать его.

— Не входите… туда, — простонал я. — Ради бога, инспектор, не входите… в… дверь.

Мой голос прервался. Я беспомощно рухнул на пол, разбив в кровь лицо, но боль так и не дошла до моего сознания.

Торнхилл подскочил ко мне и рывком поднял на ноги.

— Черт побери, Крейвен, что случилось? — крикнул он.

— Не входите туда, — с трудом пробормотал я.

Мои мысли окончательно запутались. Я с трудом различал предметы и начал терять контроль над своими конечностями, я бы снова упал, если бы Торнхилл не держал меня, его лицо расплылось перед моими глазами и превратилось в аморфную белую маску, его глаза провалились, превратившись в две черные, бездонные дыры, из которых на меня, дико ухмыляясь, смотрело безумие.

Потом лицо Торнхилла снова изменилось. Его черты стали мягче, моложе, женственнее и нежнее, передо мной возникло лицо единственного человека, которого я когда-либо любил. Но только на мгновение, потом оно снова исчезло, вместо него появилась отвратительная рожа, злобная карикатура на Присциллу, дьявольское отродье Шоггот, который появился в моем доме вместо Присциллы, так как это существо последовало за мной, когда я был отброшен через ворота в прошлое. Вместе со мной оно вошло в магический туннель, который начинался в напольных часах моего отца и заканчивался в мире ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ. Что-то произошло во время этого падения в вечность, что-то нас разъединило, так что оно вернулось с некоторой задержкой — пространственной или временной — в мир своего происхождения, но оно было снова здесь, оно видело и слышало меня и начало меня преследовать, и оно настигнет меня, чтобы закончить то, что ему не удалось в библиотеке моего дома…

Я закричал. На мгновение я перешел границу безумия; мир вокруг меня превратился в кошмар из серо-черной паутины и страха. Я ревел и кричал и в панике бил руками, пока Торнхилл не схватил меня грубо за плечи и не ударил меня несколько раз ладонью по лицу.

— С вами все в порядке? — спросил он. Его голос звучал холодно и сердито, как и прежде, но в его взгляде я заметил искреннее беспокойство.

Я с трудом снял его руку со своего плеча, выпрямился и кивнул. Но потом я покачал головой.

— Ага, — воскликнул Торнхилл. — И что это означает?

— Я… в порядке, — сказал я. — Так мне сейчас кажется.

Взгляд Торнхилла помрачнел.

— Что это значит? — спросил он. — Почему вы не хотите, чтобы я вошел в эту дверь? Будет лучше, если вы наконец расскажете мне правду, — я все равно ее узнаю. Если потребуется, я натравлю весь Скотланд-Ярд на этот дом и особенно вот на ту комнату. Что там, Крейвен? Что это за черное вещество?

Я хотел ответить, но не успел.

Из открытой двери часов раздался жуткий звук, сначала это напоминало вой волка, находящегося далеко-далеко и, казалось, искаженного ветром и пустотой. Но потом вой стал более пронзительным, душераздирающим и непривычным, это был звук не от мира сего, неописуемо дикий и враждебный визг, которым что-то выражало свою накопленную в течение веков ярость.

Торнхилл побледнел. Его глаза округлились, а губы задрожали. Но из его груди не вырвалось ни звука. А потом он повернулся к часам, его движения были неуклюжи, словно он действовал не по своей воле.

— Нет! — крикнул я. — Не ходите туда, Торнхилл?

Но даже если инспектор и слышал мои слова, он на них не прореагировал — или не смог прореагировать. Он медленно приблизился к двери, словно его шаги направляла невидимая безжалостная сила.

Я бросился вперед, схватил его и изо всех сил потащил назад. Мой взгляд упал на дверной проем.

И то, что я увидел, заставило меня оцепенеть.

Стены и потолок исчезли, и там, где раньше была тайная библиотека моего отца, сейчас снова простирался мир ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ — мир, который погиб двести миллионов лет тому назад. В одном месте, далеко впереди, земля дергалась и дрожала, как потрескавшаяся кожа огромного, безобразного зверя. Застывшие черные волны двигались, словно от боли.

Но в этом движении была своя система. Эта черная живая масса дрожала так, словно под самой ее поверхностью что-то ползло, медленно и тяжело, но целеустремленно и неудержимо. Что-то большое, массивное, чудовищно сильное…

— Боже мой, Крейвен, что это такое?

Пальцы Торнхилла с такой силой впились в мое плечо, что я от боли вскрикнул и отбросил его руку. Но он продолжал не отрываясь смотреть на ужасную картину, на подергивание и шевеление земли и на черное нечто, ползущее к нам по самой ее поверхности.

— Что это, Крейвен? — прохрипел он. Теперь уже он находился на грани безумия.

Волны приближались, казалось, что какое-то темное, бесформенное тело приближалось к поверхности. Это было похоже на бесшумный взрыв.

Во все стороны брызнул черный ил, словно в глубине разорвался снаряд мортиры. Куски омерзительной черной массы величиной с кулак полетели в нашу сторону, запачкали ковер и оставили черные полосы на стенах.

Что-то большое, бесформенное показалось на поверхности черной топи и издало ужасный рев. На мгновение мне показалось, что я вижу щупальца спрута, перекошенную рожу со страшным клювом попугая и одним-единственным кроваво-красным глазом, но потом это видение исчезло и моему взору предстала бесформенная черная масса величиной с медведя. С ее тела стекали тонкие, дрожащие струйки черной болотной жижи.

Я среагировал, даже не осознавая, что же делаю. Краем глаза я заметил, как рука Торнхилла скрылась под сюртуком и затем снова появилась, но на этот раз в ней был зажат длинноствольный пистолет.

Я повернулся и всей своей массой бросился на него. Пистолет с таким грохотом разрядился около моего уха, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Пуля пролетела над моей головой и попала в потолок. Торнхилл и я, вцепившись друг в друга, упали на пол.

Когда я снова вскочил на ноги, черное существо уже почти выбралось из часов. Оно шаталось. Большие куски болотной грязи, напоминавшей черный гной, отваливались от его тела и головы, открывая части человеческого лица.

Лица, искаженного гримасой такого неописуемого ужаса, который мне не приходилось наблюдать никогда в жизни.

Из широко открытого рта этой омерзительной рожи вдруг вырвался голос. Голос, в котором не было ничего человеческого, и в котором, кажется, звучали все муки ада.

— Помогите… мне, — прохрипел голос. — Вы… должны… мне помочь!

Но не слова заставили меня вскрикнуть и броситься вперед.

А сам голос. Он был мне знаком, точно также, как и искаженное от ужаса лицо.

Это был голос Рольфа.

— Черт побери, да лежите вы спокойно, Ван дер Гроот! — голос Говарда отозвался эхом под сводами подвала, и краешком глаза он заметил, как их охранник быстро поднял голову и недоверчиво посмотрел на них своими холодными глазами, однако не сдвинулся с места.

Ван дер Гроот застонал, когда пальцы Говарда коснулись его напухшего подбородка.

— Это… чертовски больно, — невнятно пробормотал он.

— Сейчас боль пройдет, — Говард держал его голову левой рукой, а кончиками пальцев правой ощупал его подбородок, нашел определенный нервный узел и быстро и сильно нажал на него. Ван дер Гроот вскрикнул, оттолкнул его руку и внезапно на его лице появилось удивленное выражение.

— Что… вы сделали? — спросил он, запинаясь. — Боль исчезла!

Говард ухмыльнулся и откинулся назад.

— Ничего особенного, — ответил он. — Просто маленький фокус. Может быть, и вы научитесь ему, если проживете достаточно долго, чтобы дорасти до более высокого поста, чем должность наемного убийцы.

Глаза голландца сузились от злости.

— Вы прекрасно знаете, что я не наемный убийца, Лавкрафт, — сказал он.

— Ах так? — воскликнул Говард. — А что же вы собирались сделать с Рольфом и со мной?

— Во всяком случае, это было бы не убийство.

— Назовите это как хотите, — ответил Говард. — Все сводится к тому же самому.

— Нет, это не так, — запротестовал Ван дер Гроот. — Вы были приговорены к смерти и скрылись от справедливого наказания. И теперь вы удивляетесь, что на ваши поиски посылают людей?

— Нет, — сухо возразил Говард. — Однако меня задевает, что для этой цели используются такие ничтожества, как вы и этот мнимый доктор Грей. — Он строго посмотрел на Ван дер Гроота и добавил: — Приговорен? Каким судом, Ван дер Гроот?

— Советом руководства ордена. А над ним стоит высшая юрисдикция мироздания.

— И вы верите в это?

В первый момент, казалось, Ван дер Гроот не знал, что и ответить. Голос Говарда был абсолютно лишен насмешки или издевки.

— Конечно, — сказал он наконец. — Почему вы спрашиваете, Лавкрафт? Вы же знаете, что никто из нас не действует с целью наживы или из других низких побуждений. Вы же сами были одним из нас, пока вы… пока вы не предали орден.

Последняя часть фразы звучала как-то упрямо. Он смотрел мимо Говарда на одетого в черное воина, но, казалось, его глаза видели нечто другое.

— Предательство? — Говард произнес это слово с особым ударением. — Какое именно предательство вы имеете в виду, Ван дер Гроот?

Голландец помедлил с ответом.

— Ну, — начал он. — Я… мне сказали, что вы предали орден, и мне показали приговор, подписанный и заверенный печатью Верховного Магистра ордена.

— И этого оказалось достаточно, не так ли? — Говард улыбался, но его улыбка была печальной. — Сейчас это, вероятно, уже не играет никакой роли, верите ли вы мне или нет, Ван дер Гроот, но я уверяю вас, что я ни в какой форме не предавал ни орден, ни кого-либо из братьев. Я выполнил обет молчания. Даже Рольф ничего не знает о моем… прошлом.

— Я не верю вам, — упрямо сказал Ван дер Гроот. — Верховный Магистр не вынес бы, ошибочный приговор.

— Так оно и есть, — сказал Говард. — С его точки зрения у него не было другого выбора, кроме как приказать ликвидировать меня. Я даже понимаю его, хотя, естественно, не могу полностью разделить его мнение. Но я не питаю к нему ненависти из-за этого.

— Что же вы тогда сделали, если не предавали орден? — поинтересовался Ван дер Гроот.

— Нечто еще более тяжкое, — ответил Говард. — Я узнал правду, Ван дер Гроот. Я узнал, что орден творит несправедливость и что его правила базируются на неверных принципах. Пусть цели его братьев и справедливы, но на плохой почве не вырастут хорошие деревья, и что бы орден ни делал, это принесет только зло.

Ван дер Гроот побледнел.

— Это… кощунство, — прохрипел он.

— Нет, — возразил Говард. — Это всего лишь правда. Но полагаю, нам не стоит об этом спорить. Похоже, что в данной ситуации вряд ли у кого-нибудь из нас будет возможность послужить той или другой стороне.

— Вы… думаете, что Некрон нас убьет? — прошептал Ван дер Гроот.

Говард замолчал, и через некоторое время голландец снова отвернулся и уставился на серую дымку, которая делила подвал на две неравные половины. Некрон и его верные слуги находились по другую сторону этого барьера. После того как старик ушел и забрал с собой Рольфа, с ними в качестве охранника остался лишь один воин.

Рольф…

Говард много бы отдал, лишь бы заглянуть за эту туманную завесу. Некрон и словом не намекнул, что он собирается делать с Рольфом. Говард не верил в то, что он собирается его убить. Некрон был жесток, но не глуп, и так же как и его люди, он никогда не убивал без причины, даже если эта причина могла быть ничтожной.

Нет, Говард не боялся за жизнь Рольфа. Только не сейчас. Но его угнетало чувство, что, возможно, смерть была не самым большим злом, которое могло случиться с его слугой и другом. Существовали вещи, которые были гораздо хуже, чем смерть.

Он глубоко вздохнул и снова обратился к Ван дер Грооту.

— А знаете, — сказал он, — если бы все не было так печально, я бы посмеялся над этим. Вы и ваши братья, возможно, являетесь единственной силой на земле, которая еще могла бы сдержать ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ. И вместо того, чтобы сотрудничать с этой силой, я бегу от вас и подобных вам, а вы пускаете в ход все средства, чтобы убить меня.

— Между нами нет ничего общего, — холодно ответил Ван дер Гроот. — Вы — предатель. Абсолютно все равно, как бы вы это ни называли. И смертный приговор в отношении вас будет приведен в исполнение, если не сейчас, так позднее. — Он злобно рассмеялся. — Почему бы вам не обратиться к Некрону? Его душа уже давно принадле-жит дьяволу. Может быть, он захочет с вами сотрудничать. Нам не нужны такие люди как вы, Лавкрафт. Господь бог даст нам силы победить демонов, которых вы называете ВЕЛИКИМИ ДРЕВНИМИ, а нам не потребуется для этого заключать сделку с Сатаной.

— Вы не верите в них, да? — спросил Говард.

— В кого? ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ?

Говард кивнул.

— Нет, — сказал Ван дер Гроот, немного подумав.

— Но разве не вы сами только что говорили, что ваш Верховный Магистр почувствовал присутствие Стульху?

— Это верно, — невозмутимо согласился Ван дер Гроот. — Если вы имеете в виду таких демонов, то в них я верю. Я знаю, что они существуют. Это злые духи и темные силы, которые живут в душе человека. — Он на мгновение задумался, посмотрел проницательным взглядом на охранника и продолжил: — Я верю в существование зла самого по себе. Если вы именно это имеете в виду, то вы правы. Но в таких существ, как ваши ВЕЛИКИЕ ДРЕВНИЕ, я не верю.

— Вы глупец, — сказал Говард. — Неужели вы так мало узнали за годы обучения, прежде чем вас приняли в орден? Или правила настолько упростились, с тех пор как я вышел из ордена? В мое время считалось честью называть себя храмовником!

— И сейчас также! — запротестовал Ван дер Гроот. — Но я не верю в истории, которыми можно напугать только детей или идиотов. Демоны из первобытных времен — это же смешно!

— А что же это было за существо, которое напало на нас в библиотеке? — спокойно спросил Говард.

Казалось, Ван дер Гроот на мгновение заколебался.

— Обман, — сказал он, но по его голосу чувствовалось, что это была всего лишь отговорка, в которую он и сам не верил. — Черная магия и дьявольские фокусы.

— Называйте это, как хотите, — сказал Говард. — Но это…

Он запнулся, некоторое время озадаченно смотрел на темноволосого голландца и потом резко встал. Он подошел к барьеру из тумана и успокаивающе поднял руку, когда воин, охранявший их, напрягся.

— Позови своего господина, — сказал он, — я должен с ним поговорить.

Воин несколько секунд нерешительно смотрел на него, потом повернулся и быстро исчез за стеной тумана. Вскоре он вернулся в сопровождении Некрона. За ними из тумана вышли еще два воина.

— Что вы хотите? — недовольно спросил Некрон. — У меня нет времени разговаривать с вами.

— Охотно вам верю, — насмешливо ответил Говард. — У вас сейчас одна забота, как бы отделаться от Стульху, не так ли? Насколько я могу судить, он не простит вас за то, что вы нарушили его приказ.

— А какое вам до этого дело? — вспылил Некрон.

— Никакого, — ответил Говард, пожав плечами. — Я подумал, мы могли бы заключить сделку.

— Сделку? — безжалостные глаза Некрона сузились. — Что за сделку, Лавкрафт?

— Вы совершили ошибку Некрон, — начал Говард. — Вы не выполнили приказ ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ и расстроили один из их планов, что, возможно, еще хуже.

— Вы так считаете?

— Не обращайтесь со мной как с дураком, Некрон, — вспылил Говард. — Роберт еще жив. Я не знаю, действительно ли он обязан этим вашему самоуправству, но если принять во внимание, что у ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ характер еще более скверный, чем у вас, то Стульху наверняка сделает вас козлом отпущения.

Некрон снова не ответил ему, и Говард продолжал:

— Вы сами знаете, что это так. Возможно, пройдет некоторое время, пока он среагирует, но когда это случится, его месть будет страшной Он не просто убьет вас. Я не знаю, что он сделает, но наверняка он придумает что-нибудь намного более занимательное.

— Что вы хотите? — спросил Некрон. Его голос был холоден как лед, но глаза сверкали.

— Хочу предложить вам сделку, — повторил Говард. — Я помогу вам прожить хотя бы еще несколько дней. Может быть, вам даже удастся добраться до своей легендарной крепости в горах и там забаррикадироваться — это не моя забота. Во всяком случае, вы покинете эту страну живым.

— И как же? — заинтересованно спросил Некрон.

Говард улыбнулся и покачал головой.

— Э, нет, так не пойдет, Некрон. Сначала мое условие.

— Вы не можете ставить условия, — прошипел Некрон. — Но, пожалуйста, говорите, чего вы хотите.

— Ничего кроме того, чтобы вы исчезли, — ответил Говард. — Вы уходите, забираете с собой своих людей и освобождаете меня, Рольфа, Ван дер Гроота и девушку. И оставляете в покое Роберта.

— И больше ничего? — с сарказмом спросил Некрон.

— Больше ничего, — ответил Говард. — Подумайте над этим, Некрон. Из-за вашего самоуправства положение изменилось. Вы пришли, чтобы убить Роберта и завладеть книгой, но ваше предательство Стульху все изменило. Сейчас мы союзники, нравится это нам или нет. Если мы хотим победить ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, то мы сможем это сделать только объединенными усилиями. Если это попытается сделать один из нас, то он погибнет.

— Вы недооцениваете меня, Лавкрафт, — жестко ответил Некрон. — И переоцениваете себя. Но хорошо, я слышал ваше требование. А что вы хотите мне предложить? — он хихикнул. — Билет на пароход до континента?

— Ворота, — спокойно ответил Говард.

На этот раз прошло несколько секунд, прежде чем Некрон ответил.

— Вы… знаете о… воротах? — спросил он, поколебавшись.

Говард кивнул.

— Да. А как бы я иначе так быстро добрался от Аркхема до Лондона, Некрон? Я знаю об этом и также знаю, что вы не сможете больше пользоваться теми воротами, через которые пришли сюда. Похоже, что сейчас вы не сможете воспользоваться вообще ни одними известными вам воротами. Все без исключения пути, по которым вы ходите, контролируются ВЕЛИКИМИ ДРЕВНИМИ. Вы прямиком попадете в пасть к Стульху, если воспользуетесь одними из ворот.

— И вы…

— Я знаю ворота, которые неподвластны их влиянию, — сказал Говард. — Я знаю, где они находятся и как ими пользоваться. Информация об этом — в обмен на нашу и Роберта свободу.

— Вы лжете? — заявил Некрон. Говард широко улыбнулся.

Старик одну бесконечно долгую секунду смотрел на него тяжелым взглядом, потом сжал кулаки и кипя от злости шагнул к нему.

— Говорите, где они! — приказал он. — Назовите место их нахождения!

— Они здесь, в Лондоне, — хладнокровно ответил Говард. Казалось, что гнев Некрона не произвел на него никакого впечатления. — Почему бы вам их не поискать?

Некрон запыхтел от злости.

— Я мог бы вас заставить силой!

— Попробуйте, — ответил Говард. — Вы многое можете, Некрон, я признаю это. Но только что вы говорили, что я вас недооценил, смотрите, не совершите такую же ошибку! Я не такой колдун, как вы или Роберт, но я достаточно разбираюсь в магии, чтобы защитить себя. Даже от вас.

— Ах так? — проскрипел Некрон. — Сейчас мы это посмотрим.

— Если вы, например, попытаетесь… — начал Говард.

Некрон поднял руки и забормотал непонятные слова на гортанном языке.

— …парализовать мою волю с помощью магических сил…

Между пальцами Некрона начали виться тонкие струйки серого дыма. Дыма, который, как паучьи лапы, потянулся по воздуху к Говарду и окутал его лицо.

— …то вполне возможно, что в своем подсознании я закрепил гипнотический приказ.

Дым повалил сильнее. Голос Некрона стал выше и пронзительнее, и вдруг он начал словно дервиш раскачиваться из стороны в сторону. Дымящиеся паучьи лапы так опутали голову Говарда, что его лица почти не было видно. Между ними что-то двигалось.

— …который убьет меня, если я захочу выдать тайну. Вы же используете такой же трюк со своими людьми, разве нет? Они тоже умирают, прежде чем успевают что-либо сказать или сделать против вас.

Некрон замер на полуслове с широко открытым ртом и поднятыми руками. Его кадык двигался вверх и вниз, словно он проглотил живую жабу.

— Вы лжете! — заявил он. Его голос дрожал. Говард пожал плечами.

— Испытайте меня, Некрон. Вы можете попытаться. Но у вас только одна попытка.

Несколько секунд Некрон смотрел на Говарда Лавкрафта сверкавшими от ярости глазами, потом он опустил руки, сжал их в кулаки и громко заскрипел зубами.

— Ну хорошо, — сказал он. — Ваша взяла. Во всяком случае в данный момент.

— Вы согласны?

— Согласен? — Некрон рассерженно покачал головой. — Нет, Лавкрафт. Не так быстро. Но я пока вас не убью. И я подумаю о вашем предложении.

— Подумайте, — посоветовал Говард. — Только не слишком долго.

— В сотый раз спрашиваю, — взревел Торнхилл. — Я хочу знать, что произошло в этом доме, Крейвен. Все. Все подробности.

При этом он хлопнул ладонью по крышке огромного письменного стола, который занимал большую часть его кабинета. Каждый, кто сидел с другой стороны этого стола на неудобном стуле для посетителей, казался самому себе маленьким и жалким. К тому же стул был слишком низким, и приходилось смотреть на Торнхилла снизу вверх; довольно подлый трюк, да к тому же еще и не особенно оригинальный.

Но он действовал, по крайней мере, что касается меня. Я не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Торнхилл оторвал меня от Рольфа и передал двум своим помощникам.

Мы находились в Скотланд-Ярде — по крайней мере, я так предполагал, — и эта маленькая комната с узкими окнами с решетками на втором или на третьем этаже была кабинетом Торнхилла. От его приветливости и даже почти сочувствия, которые он демонстрировал в моем доме, не осталось и следа. Может быть, это было связано с тем, что здесь Торнхилл в известном смысле играл на своем поле.

А может быть, он просто считал меня убийцей.

— Итак? — Он больше не кричал, но спокойствие, с которым он говорил, было почти угрожающим.

Я поднял голову и провел тыльной стороной ладони по лбу. Мои глаза нестерпимо жгло, а во рту был неприятный горький привкус. Меня мучила жажда.

— Я вам все рассказал, Торнхилл, — тихо сказал я. — Поверьте мне. Я… не знаю, кто убил мою прислугу и похитил остальных.

Некоторое время Торнхилл смотрел на меня с прежним выражением на лице, потом вздохнул, откинулся назад и скрестил руки на животе.

— Знаете что, Крейвен? — сказал он. — А я вам даже верю.

— Тогда отпустите меня, — простонал я. — Я ничем не смогу вам больше помочь, поймите же это наконец! Боже мой, ведь эти мужчины увели моих друзей…

— Эти мужчины? — перебил меня Торнхилл. В его голосе звучала крайняя заинтересованность. — Что за мужчины, Крейвен? Откуда вы знаете, что это были мужчины?

— Я не думаю, что заложников взяли грудные дети, которые вылезли из своих детских колясок и устроили кровавую резню в моем доме, — гневно ответил я. — Я не знаю, кто они, и еще меньше я знаю о том, куда подевались Говард и Присцилла.

— Я и не утверждаю, что вы это знаете, — спокойно сказал Торнхилл. — Но вы знаете больше, чем сообщили нам. Гораздо больше!

Он наклонился вперед, и снова его спокойствие как ветром сдуло.

— Черт побери. Вы что, считаете английских полицейских дураками? — заорал он. — Я прихожу в дом, в котором произошла настоящая бойня, вытаскиваю вас из часов и нахожу комнату полную… полную… — Он судорожно искал подходящее слово. — Полную черт знает чего. А потом буквально из ничего появляется один из ваших пропавших друзей и…

— Почему вы не разрешаете мне поговорить с ним? — перебил его я. — Может быть, он смог бы ответить на некоторые ваши вопросы.

— В настоящий момент это невозможно, — ответил Торнхилл.

Я знал, что он сказал правду. Он и его люди сразу же увели меня из комнаты, когда появился Рольф, однако я успел заметить, в каком плохом состоянии находился личный слуга Говарда.

— Как он себя чувствует? — спросил я.

Торнхилл пожал плечами.

— Его отвезли в госпиталь, — сказал он. — Я распорядился, чтобы меня сразу позвали, когда он очнется.

Он прищурился.

— Что он имел в виду, Крейвен?

— О чем вы?

— О том, что он сказал, прежде чем потерял сознание, — сдавленным голосом произнес Торнхилл. — И если вы якобы забыли это, Крейвен, я напомню его слова: “Он хочет тебя, Роберт. Ему нужен ты!”

Он мог бы и не повторять этого. Я слишком хорошо знал, что имел в виду Рольф. Несмотря на это, я ответил, немного поколебавшись:

— Я не имею об этом никакого понятия, Торнхилл.

К моему большому удивлению, жирный сыщик не взорвался.

— Как хотите, Крейвен, — сказал он. — Нет, так нет. — Он холодно улыбнулся, резко встал и, обойдя стол, как шарик подкатился я но мне. — Встаньте, — приказал он.

Я повиновался.

— Что вы собираетесь делать? — спросил я.

Торнхилл едко улыбнулся.

— Я посажу вас в тюрьму, Крейвен, — ответил он таким тоном, словно я спросил, почему солнце всходит по утрам. — А что же еще?

Он потянул ко мне руку, но я невольно отпрянул назад.

— На каком основании?

Торнхилл запыхтел.

— На каком основании? Вы в своем уме, Крейвен? Да я найду дюжину оснований, чтобы упечь вас за решетку на две тысячи лет, если захочу.

— А разве вы только что не говорили, что считаете меня невиновным?

— Возможно, — улыбаясь, ответил Торнхилл. — Но этого не слышал никто, кроме вас, ведь так? — Он повернулся, распахнул дверь и сделал приглашающий жест. — Пожалуйста, мистер Крейвен. Камера для вас готова.

Звук, с которым решетчатая дверь захлопнулась за мной, отозвался у меня в ушах, как стук стальной крышки гроба.

Я долго стоял неподвижно и прислушивался к звуку ключа, который поворачивался за моей спиной, и к стуку моего сердца.

Тюремные двери.

Они все были похожи, в какой бы стране ты не находился.

Прежде чем я прибыл в Англию и начал новую жизнь в качестве богатого наследника-миллионера, я видел десятки таких дверей — с обеих сторон, — и достаточно часто они закрывались за мною, чтобы вновь открыться только через несколько месяцев. Из-за безобидных вещей — как, например, из-за кражи бутылки или других подобных “тяжких уголовных преступлений”.

Я надеялся, что этот отрезок моей жизни навсегда остался в прошлом, после того как я вступил во владение наследством своего отца, но мое прошлое вернулось ко мне.

От этого можно было прийти в отчаяние!

Стена вокруг моих воспоминаний все еще окутывала мое сознание, хотя она и стала более проницаемой, и я начал постепенно вспоминать то, что случилось до исчезновения Говарда и Присциллы.

“Он хочет тебя, Роберт!”

Слова Рольфа снова и снова эхом отдавались у меня в голове. Он хочет тебя!

Кто хотел меня? Кто был этот Он, и что он хотел от меня? Кто послал этих мужчин, которых я принял за Говарда и доктора Грея…

Я потряс головой, чтобы избавиться от боли в висках, подошел к узким нарам, которые были вделаны в противоположную стену, и улегся на них. Вопросы. Одни вопросы — и ни одного ответа.

И единственный человек, который, возможно, мог бы пролить свет на это — Рольф, — лежал на больничной койке, и нас разделяла дюжина закрытых стальных дверей и целая армия полицейских.

Какое-то время я серьезно подумывал о том, не позвать ли мне Торнхилла и не посвятить ли его во все детали, рассказав ему все с самого начала. Но потом я отбросил эту мысль.

Единственное, чего я мог бы этим достигнуть, это сменить камеру в подвале Скотланд-Ярда на палату в ближайшем сумасшедшем доме. Торнхилл просто не смог бы мне поверить.

Я откинулся назад, прислонил голову к холодной, влажной каменной стене и закрыл глаза. Моему организму требовался сон, к тому же все обстояло таким образом, что мне в любом случае было суждено пробыть в этой дыре как минимум до следующего утра.

А может быть, и не только до следующего утра. На моем счету числилось восемь мертвецов, а по моей оценке, Торнхилл будет все валить на меня, если не найдет никого другого, кто мог бы оплатить счет…

Я вздохнул, поерзал на жестких нарах, стараясь занять более удобную позу и скрестил руки за головой. Сон пришел почти мгновенно.

…Фигура была одета в белую ночную рубашку, всю залитую кровью и разорванную, черные волосы опалены А в глазах, прекрасных темных глазах, в которых должна была сверкать золотая и серебряная звездная пыль, светилась смерть, смерть, кровь и страх. Белоснежный лик Присциллы превратился в гримасу ужаса, в дьявольский портрет существа, которое не имело право жить и никогда и не жило. Падение сквозь время и пространство разъединило нас, но оно чуяло меня, следовало по моим следам, как борзая собака, и приближалось все ближе… ближе… ближе., ближе… Иногда фигура исчезала, словно корабль в штормовом море между застывшими черными волнами адского ландшафта, который являлся кулисами нашей странной гонки, но каждый раз она появлялась снова и с каждым разом все ближе, независимо от того, как быстро я бежал. Казалось, что ее скорость всегда была чуть-чуть больше моей и я знал, что не смогу убежать от нее и…

Я с криком вскочил с нар. В камере было темно и черно как в могиле. Пока я спал, уже наступила ночь.

Но я не был больше один…

Что-то находилось рядом. Невидимое, бестелесное и смертельно опасное.

Снаружи в коридоре послышались шаги, потом в замке зазвенел ключ, а дверь резко распахнулась. В камеру заглянул рыжеволосый парень с резко очерченным подбородком и темными, утомленными глазами. В правой руке он держал лампу, которую направлял прямо мне в лицо.

— Что случилось? — спросил он. — Кто это кричал как резаный?

— Кричал? — Мне даже не пришлось притворяться, чтобы мои слова прозвучали удивленно. Мое сердце колотилось. Мне стоило большого труда сконцентрироваться на словах полицейского.

— Черт побери, да! — заорал тот. — Я ясно слышал!

— Я… я не знаю, — солгал я. — Я спал. Может быть… кто-нибудь в другой камере?

— Там никого нет, — ответил охранник, покачал головой и снова полуприкрыл дверь. Потом он строго посмотрел на меня. — Если вы, дорогуша, позволите себе какие-нибудь глупые шуточки, — сказал он, — то имейте в виду, что у меня тоже есть чувство юмора. Только я не знаю, понравится ли вам мой юмор.

— Я… ничего такого не сделал, — ответил я как можно убедительнее. — Возможно… я кричал во сне.

— Во сне, да? — он на мгновение задумался. Внезапно выражение его лица стало значительно приветливее. — В первый раз здесь?

Я кивнул.

— Тогда я могу вас понять, — сказал он. — Не очень-то приятно сидеть здесь под замком. Но всего лишь одна ночь — что-то рановато для тюремной аллергии. Кто ведет ваше дело?

— Торнхилл, — ответил я.

— Ой-ой-ой, — пробормотал охранник. — Ну тогда желаю успеха. От него еще ни один не ушел. Если хотите услышать от меня совет — скажите ему всю правду, это поможет вам избежать массы неприятностей.

— А если я невиновен?

— Тогда скажите ему об этом, — сказал он. — Если это правда, тогда он вам поверит. — Тюремщик ободряюще улыбнулся, повернулся и закрыл за собой дверь. Зазвенели ключи, и потом я услышал его удаляющиеся шаги.

Со вздохом я снова опустился на нары. Хорошо, что охранник не задержался в камере еще хотя бы на десять секунд. Мое самообладание было на исходе. В конце разговора его лицо начало расплываться перед моими глазами, и сквозь его черты на меня снова уставилась страшная рожа демона из моего кошмара, мерзкая карикатура на любимые черты Присциллы…

Но был ли это действительно только сон? Все казалось таким подлинным, таким невероятно реальным, что это было просто непостижимо.

Мне действительно всего лишь приснился мир ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ или я побывал там?

Я попытался забыть увиденное, но от этого мне стало еще хуже. Если бы ко мне могла вернуться память!

Мысль о том, что Присцилла могла действительно превратиться в эту… эту бестию, была…

Где-то совсем рядом что-то заскрипело.

Я замер. На мгновение я потерял способность даже думать.

Звук стал громче, явственнее… Словно поворачивалась дверь на старых, ржавых шарнирах…..

Весь дрожа от ужаса, я медленно поднял голову и посмотрел налево.

На противоположной стене камеры возник контур. Узкий, высотой около полутора метров прямоугольник, образованный тонкими, зелеными мерцающими линиями — контур двери!

И эта дверь медленно, очень, очень медленно открылась наружу…

За дверью колыхалась бесконечность.

Мир, такой чужой, что он просто не поддавался человеческому восприятию. И я не смогу его описать в этих строках. Можно назвать внешние признаки, вещи, которые можно увидеть и потрогать, но только не ужас, который, как зловоние чумы, исходил от этого мира, мира, в котором не было места жизни, в котором правили смерть и страх и биение пульса которого определялось одним только ужасом.

Равнина, черная, как ад, и слегка волнистая, как поверхность океана, изгаженная страшными, неописуемыми вещами, которые прорывались на подернутую рябью поверхность.

Небо, которое никогда не освещалось светом солнца, на котором не было видно ни одной звездочки и на котором царил костлявый лик бледной, мертвой луны.

И — далеко, далеко — фигура, которая медленно приближалась.

Белая.

Белое платье, испачканное кровью. Темные волосы, которые развевались и трепетали, как голова Медузы. Когти, смертоносные и острые как кинжалы. Искаженная дьявольская рожа, на которой знакомые черты превратились в омерзительную карикатуру.

А потом я услышал голос.

Сначала я его даже не узнал — это был пронзительный визг, крик дьявольской ярости, который доносился до меня и становился все громче и громче, но потом я смог различить и слова.

— Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен, — пропищал он и злобно захихикал. — Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен. Ты мертвец.

И это был не просто чей-то голос, точно так же как и дьявольская рожа была не просто какой-то незнакомой рожей.

Это был голос Присциллы, и именно ее губы произнесли эти слова.

Я начал кричать и на этот раз не замолк даже тогда, когда дверь распахнулась.

Я даже не заметил, как рыжеволосый полицейский отпрянул назад, словно от удара, и тоже закричал.

Что-то светлое, сверкающее вылетело из отверстия в стене и словно пылающий ореол окружило его тело. И в этом ореоле замелькали дьявольские рожи и дымящиеся призрачные пальцы, которые хватали его за волосы и тянули за одежду, впивались в его лицо и пытались выцарапать ему глаза.

Не думая больше ни о чем, я вскочил, бросился на него и вытолкнул его за дверь. Мне показалось, что я услышал яростное шипение, потом что-то ударило меня в спину.

Еще до того как я успел почувствовать боль, у меня потемнело в глазах…

Лицо девушки было бледным, как у мертвой. Ее глаза были закрыты, а губы побелели и походили на два тонких, бледных шрама на белой коже.

Некрон медленно поднял руку, наклонился вперед и почти нежно прикоснулся кончиками пальцев к губам спящей. На несколько секунд он неподвижно застыл в этой позе, потом убрал руку, резко выпрямился и повелительным жестом подозвал двух своих воинов. Воины подошли ближе и смиренно склонили головы, чтобы выслушать приказ своего господина.

— Вы оба отвечаете жизнью за эту девушку, — сказал Некрон. — Никто не должен прикасаться к ней. Убейте каждого, кто посмеет хотя бы приблизиться к ней.

Оба воина молча обнажили свои мечи и заняли место справа и слева от импровизированного ложа, на котором лежала девушка.

Еще некоторое время Некрон смотрел на лежавшую без сознания девушку со странным чувством неверия и озадаченности, потом повернулся и задумчиво посмотрел на Говарда и на Ван дер Гроота. Четыре воина притащили их сюда и теперь крепко держали за руки.

— Я обдумал ваше предложение, Лавкрафт, — тихо сказал Некрон.

Говард поднял голову. Прошло уже несколько часов, как он последний раз разговаривал с Некроном; солнце уже зашло, а вместе с ним почти исчезла и его надежда.

— Вы согласны? — спросил он.

Некрон не ответил. Вместо этого он сделал быстрый знак одному из двух воинов, которые держали Говарда. Воин поднял руку и нанес пленнику удар по затылку. Говард с приглушенным стоном упал на колени, сжал зубы и снова вскрикнул, когда воины рывком поставили его на ноги.

Некрон тихо засмеялся.

— Это в качестве предупреждения, Лавкрафт. Вы будете говорить только тогда, когда я вам позволю. Как я уже сказал, я обдумал ваше предложение. То, что вы мне предложили, можно было бы назвать шантажом, разве нет?

— Я предлагаю сделку, — возразил Говард. — Вашу жизнь за наши и за жизнь мальчика.

— Одну жизнь за четыре?

— Собственная жизнь всегда немножко дороже, разве не так?

Воин снова поднял кулак, но на этот раз Некрон в последний момент жестом остановил его. Он даже рассмеялся. Но таким смехом, от которого у Говарда по спине побежали мурашки.

— Вы меня рассмешили, Лавкрафт, — сказал он. — Или вы действительно очень смелы, или глупы. Но теперь ближе к делу.

Он отступил немного в сторону, чтобы Говард мог видеть лежавшую без сознания Присциллу, и продолжал:

— Как я уже говорил, я обдумал ваше предложение.

— У вас нет другого выхода, кроме как принять его, — тихо сказал Говард. — Вы знаете, это вы со своими людьми сидите в ловушке. Рано или поздно здесь появится Стульху или его твари. Тогда с вами будет покончено.

— Это вполне возможно, — невозмутимо признал Некрон. — Несмотря на это, я не пойду на сделку, которую вы мне предлагаете. У меня есть идея получше. — Он едва заметно усмехнулся. — Я заставлю вас сказать мне, где находятся эти ворота — если, конечно, они вообще существуют.

— И каким же образом? — спросил Говард. — Я не боюсь смерти, Некрон. А ваши магические фокусы со мной не пройдут.

— Кто говорит о магии? — возразил Некрон, улыбаясь. — Видите ли, Лавкрафт, вы европеец, а европейцы всегда уступали нам в известных областях. Например, в перенесении боли. Или в причинении.

Говард судорожно сглотнул.

— Вы хотите меня… пытать?

— Подобная мысль приходила мне в голову, — сказал Некрон. — Но только на мгновение. Я уверен, что вы долго бы не выдержали боли, но я почти так же уверен, что вы нашли бы какой-нибудь путь, чтобы убить себя, прежде чем вы начнете говорить. Как вы сами видите, я не совершаю ошибку, недооценивая вас. Но у меня есть еще двое пленников, не так ли?

Он показал на Ван дер Гроота, который испуганно вздрогнул.

— Мои люди большие специалисты в причинении боли, — продолжал Некрон. — А также в том, чтобы жертва как можно дольше оставалась живой. Я бы мог продемонстрировать вам это на примере этого глупца, Лавкрафт. Это была бы небольшая потеря.

— Почему же вы не делаете этого? — холодно спросил Говард. — Мы отнюдь не друзья. Вы думаете, я предал бы Роберта, чтобы спасти человека, который хотел меня убить?

— Вы блефуете, — сказал Некрон. — Я знаю вас лучше. Вы будете говорить. Я убежден, что вы не сможете спокойно смотреть, как кто-то другой страдает вместо вас. Но, как я уже говорил, это только мое личное мнение. Я могу и ошибаться. Поэтому мне пришло в голову лучшее решение.

Он посмотрел на Говарда проницательным взглядом, внезапно повернулся и, сделав быстрый шаг, рказался позади ложа Присциллы. Он схватил ее за волосы и рывком поднял голову. Она не проснулась, но с ее губ сорвался негромкий стон.

— Я даю вам слово, Лавкрафт, что мои люди замучают эту девушку на ваших глазах до смерти, — тихо сказал он. — Скажите мне, где находятся ворота!

— Я… скажу вам все, — удрученно сказал Говард. — Вы выиграли, Некрон. Оставьте девушку в покое.

Некрон торжествующе осклабился и жестом приказал воину отойти.

— Они… здесь, — тихо сказал он. — Здесь, в доме. Этот подвал находится под домом Роберта, ведь так?

— Откуда вам это известно? — подхватил Некрон. В его глазах опять было недоверие.

Говард тихо рассмеялся.

— Я не дурак, Некрон. Я достаточно часто бывал здесь. Некоторые ящики там за вашей спиной я сам принес сюда, вместе с Андарой. Ворота находятся здесь, так сказать, буквально над вашей головой.

— Здесь? — недоверчиво повторил Некрон. — Ворота? Магические ворота ДРЕВНИХ здесь, в доме?

— Андара нашел их много лет тому назад, — подтвердил Говард. — Он, я и еще несколько друзей попытались изменить их полярность для наших целей и доставить их сюда. И это удалось. — Он тихо засмеялся. — Они все еще здесь и они работают. Отпустите нас, и я покажу вам…

— Теперь это уже не понадобится, — перебил его Некрон.

— Что это значит?

— Ничего, — Некрон улыбнулся. — Теперь я знаю то, что хотел знать, Лавкрафт. Я и мои люди уйдем, как только у нас будет…

— Вы нарушаете свое слово?

— Я не давал вам слова, которое я мог бы нарушить, — холодно заявил Некрон. — Я пришел, чтобы вернуть свою собственность, — и я получу ее. Что же касается другого момента, — добавил он после небольшой паузы, — я готов согласиться с вами, Лавкрафт. Было бы ошибкой устранять вас и Крей-вена. Когда этот… “сынок колдуна” передаст мне книгу, тогда я подарю вам вашу жалкую жизнь. Кто знает, может быть, вы еще когда-нибудь и пригодитесь.

— Мы должны сотрудничать, Некрон, — произнес Говард почти умоляющим тоном.

Некрон рассмеялся.

— Никогда. Я оставляю вас, Крейвена и девушку в живых, и это уже гораздо больше, чем вы заслужили. Рассматривайте это как знак моей чрезмерной доброты. А теперь довольно. У меня дела. Необходимо подготовиться. Молитесь, чтобы ваш слабоумный помощник поскорее отыскал этого молодого дурачка, так как мое терпение не бесконечно.

— Рольф? — Говард огляделся вокруг, как будто он заметил отсутствие Рольфа только сейчас. — Вы послали его к Роберту?

Некрон кивнул.

— Да. И по такому пути, который вас позабавит. Только сейчас, когда я все знаю, мне стала очевидна ирония моего выбора, — колдун злобно хихикнул.

— Что это значит? — спросил Говард. — Что вы сделали с Рольфом?

— Сделал? Ничего. Я отослал его назад как посланца и, если хотите, как человека, который проверит безопасность моего обратного пути. Посмотрим, доберется ли он.

Прошло несколько секунд, пока Говард понял.

— Вы… послали его через… через одни из ваших ворот? — задыхаясь, спросил он.

Некрон утвердительно кивнул.

— Это был самый короткий путь.

— Вы сумасшедший! — воскликнул Говард. — Вы заставили Рольфа пройти через ворота, хотя вы знали, что за ними поджидает Стульху и…

— Не знал, — хихикая, перебил его Некрон. — А только предполагал. Я не думаю, что Стульху захочет уничтожить такого безобидного дурачка как Рольф.

— А если он уже сделал это? — спросил Говард. Внезапно его голос зазвучал холодно.

Некрон пожал плечами.

— Тогда я найду другой путь к Крейвену, — сказал он. — Сейчас, когда я знаю местонахождение неохраняемых ворот, время не играет больше никакой роли.

Говард вскрикнул, бросился вперед и потянулся руками к горлу старика. Один из воинов сделал молниеносное движение, и Говард споткнулся, грохнулся на каменный пол и, скрючившись от боли, остался лежать там, хватая ртом воздух. Его глаза застилал туман, когда он наконец нашел в себе силы перевернуться на спину и посмотреть на старика.

— Вы дьявол, — прохрипел он. — Вы… проклятый… дьявол.

Некрон тихо рассмеялся.

— Слишком большая честь для меня, Лавкрафт, — сказал он. — Такого комплимента я не заслужил. Во всяком случае, пока не заслужил.

— Ну хватит. Мне совершенно все равно, какие у вас причины скрытничать, Крейвен. То, что случилось здесь, уже слишком. Я хочу знать, что за игра тут ведется. Немедленно и со всеми подробностями.

Глаза Торнхилла смотрели на меня холодно, и внутренний голос мне подсказывал, что он не шутил. Один из охранников поднял его прямо с постели и привез сюда ко мне. Торнхилл молча выслушал все, что ему мог рассказать рыжеволосый охранник, потом, недолго думая, выпроводил из камеры всех, кроме меня и рыжего, закрыл дверь и начал говорить.

Он говорил о многом, и ничего из его речи мне не понравилось. Несколько раз прозвучали слова “сумасшедший дом”, “пожизненно” и многое другое.

— Мне нужно к Рольфу, — тихо сказал я, не поднимая глаз. — Пожалуйста, Торнхилл, пустите меня к нему. Я не возражаю. Вы можете заковать меня в кандалы, но я должен попасть к нему.

— Нет, — тихо, но твердо сказал Торнхилл. — Нет, пока вы не расскажете.

— Вы мне не поверите, — возразил я.

— Верить? — Торнхилл вздохнул. — Вам еще надо многому учиться, молодой друг, — сказал он, и его голос прозвучал неожиданно мягко. — Например, тому, что полицейский принципиально ничему не верит, а руководствуется лишь фактами. — Он покачал головой, прислонился к двери камеры и поочередно бросал взгляды то на меня, то на рыжего полицейского, который с несчастным видом сидел на краю моих нар.

— Расскажите еще раз, Девон, — сказал Торнхилл. — Что здесь произошло?

Девон с трудом поднял голову. Казалось, что слова Торнхилла вывели его из транса. Его взгляд блуждал.

— Я… сам точно не знаю, — сказал он жалобным голосом. — Крейвен закричал, и тут возник этот голос.

— Его голос?

— Нет, — ответил Девон, поколебавшись, и очень неуверенно. — Я… думаю, нет. Я уверен, что это был не его голос. Он смеялся и… и что-то прошептал. Что-то… — Он запнулся, снова уставился в пол и беспомощно развел руками.

— “Мы доберемся до тебя, Роберт”, — сказал я. Голова Девона дернулась. Его глаза расширились.

— Да, — прошептал он. — Вы… тоже слышали его?

На этот раз я чуть не рассмеялся.

— Дальше, — быстро сказал Торнхилл, и Девон продолжил:

— Когда я вошел в камеру, здесь был этот свет и… — Он снова запнулся, нервно улыбнулся и бросил на меня вопрошающий взгляд. — И привидение, — выдавил он из себя наконец. Я почувствовал, как трудно ему было произнести это слово.

Странно, но Торнхилл остался совершенно спокоен. Он и бровью не повел и тогда, когда Девон рассказывал свою историю в первый раз.

— Оно… схватило меня, — продолжал полицейский, немного помолчав. — И потом… потом что-то случилось со мной. Я… я не знаю, что это было. Я… это было… это было, как… как будто что-то высасывалось из меня. Как… — Его голос дрогнул, готовый сорваться. Он несколько раз глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться и, запинаясь, медленно продолжал: — Казалось, как будто меня пожирают изнутри. Я не могу это описать иначе. Потом Крейвен вытолкнул меня в коридор — это все, что я помню.

Он замолчал, Торнхилл тоже не произнес ни слова. Потом он улыбнулся, отошел от двери и бросил на Девона ободряющий взгляд.

— Ну хорошо, Девон. Идите домой и отдохните. Я скажу капитану, что у вас до конца недели оплачиваемый отпуск по болезни, и — никому ни слова, понятно?

Девон кивнул, вскочил и почти бегом покинул камеру. Торнхилл снова закрыл за ним дверь.

— А теперь я хочу услышать конец этой истории, — сказал он, обращаясь ко мне.

— Даже если он будет звучать еще более странно, чем то, что вы уже слышали? — спросил я.

Торнхилл жестко рассмеялся.

— Я же вам уже однажды говорил, Крейвен, что принципиально ничему не верю, — сказал он. — Но я также принципиально считаю, что нет ничего невозможного, если, конечно, мне не докажут обратное. Что касается истории Девона — я не верю, что на него напало привидение. Но я также знаю, что он не высосал эту историю из пальца, чтобы поважничать. Что случилось в действительности?

— Я знаю не больше вашего, — ответил я подавленно. — И это правда, Торнхилл. Я только знаю, что кто-то преследует меня, кто-то или лучше сказать — что-то.

— И что же такое это… что-то? — спросил он с ударением на последнем слове. — Наверняка не дух вашей покойной бабушки, который никак не успокоится, ведь так?

Я посмотрел на него, плотно сжал губы и ничего не ответил. Лицо Торнхилла помрачнело, и я чувствовал, что его терпение на пределе.

И потом я сделал то, что не делал никогда прежде в моей жизни и даже не подозревал, что это мне удастся.

И что я никогда больше не должен буду делать в моей жизни.

Я встал, поднял руку и протянул ее Торнхиллу.

— Идите сюда, — сказал я.

Торнхилл заколебался, его взгляд ощупал мою руку, словно он боялся, что она в любой момент может превратиться в змею. Потом он покинул свое место у двери, подошел ко мне и нерешительно коснулся моих пальцев.

Я схватил его руку, и он не успел даже вскрикнуть от испуга. Мои пальцы изо всех сил сомкнулись вокруг его и сжали их.

И в первый раз в своей жизни я в полном объеме использовал силу, которую унаследовал от своего отца.

Это было ужасно.

Моя душа — часть моей души, что-то, о чем я до сих пор даже и не подозревал, что-то темное и мрачное, что словно лава поднялось с самого дна моей души, — прикоснулась к его душе, одним ударом смела барьеры, которые защищают человеческое сознание от безумия и гибели.

На одно мгновение, одно страшное, бесконечное мгновение, может быть, не дольше чем на миллионную долю секунды, мы стали одним целым. Это было не так, как я себе представлял. Я не читал его мысли и не передавал ему знания — я был Торнхиллом. Его жизнь, все богатство его личного опыта и информация, которая хранилась в миллионах извилин его мозга, внезапно оказалась во мне.

Я помнил каждую секунду его жизни, каждый триумф, каждое поражение, каждый разговор, каждый позор и каждую неприятность, каждую крупицу знаний, накопленных им, за одну миллионную долю секунды я прожил пять десятилетий и теперь многое знал.

А он стал мной. Выражение ужаса в его глазах подсказало мне, что это было именно так, что он переживал то же самое, что он стал Робертом Крейвеном, сыном колдуна, переживал мою юность, мою жизнь вора в трущобах Нью-Йорка, чувствовал мой страх, когда узнал, кто я, мой неописуемый ужас, когда я понял, что кроме нашего мира существует второй, более страшный мир, чувствовал мою беспомощность… Наши руки разъединились. Я пошатнулся, опустился на нары и закрыл лицо руками, а Торнхилл продолжал стоять в оцепенении и смотрел на меня расширенными от ужаса глазами.

У него в лице не было ни кровинки. Его губы дрожали, и внезапно его руки начали дергаться, словно он потерял контроль над своими конечностями.

— Что… — прохрипел он. — О боже, Крейвен, что… что вы… сделали?

— Я не хотел этого, — пробормотал я.

Мой голос тоже дрожал, и я чувствовал, что начинаю терять самообладание. Ужас парализовал меня. Я ворвался в его душу, узнал и извлек на белый свет самые сокровенные тайны этого человека, которые принадлежали только ему и которые не имел права знать никто другой в мире. Я заставил его разделить со мной мою собственную жизнь, я изнасиловал его душу и, возможно, разрушил основу того, во что он верил. Я произвел вскрытие жизни этого человека только потому, что я так хотел, из-за одного-единственного необдуманного порыва. И внезапно я со всей ясностью понял, какую чудовищную силу оставил мне в наследство Родерик Андара!

— Я не хотел этого, Торнхилл! — задыхаясь проговорил я. — Пожалуйста, поверьте мне! Я… я сам не знал, что делаю. Простите меня, пожалуйста!

Торнхилл неуклюже шагнул ко мне, поднял руку и положил ее мне на плечо.

— Все в порядке, Роберт, — сказал он. — Я знаю, что ты… что ты не мог предвидеть этого. — Он шумно вздохнул, нервно провел кончиком языка по губам и сел рядом со мной на нары.

Мне казалось, что я знал, что происходило у него в душе, и если даже это было не так уж и страшно по сравнению с тем, что переживал я, то все равно для него это были адские муки.

— Простите меня, — пробормотал я еще раз. — Я не хотел этого. Я только хотел, чтобы… чтобы вы поверили мне.

Торнхилл засмеялся, но для меня это прозвучало как крик. Внезапно он схватил меня, грубо повернул за плечо и начал изо всех сил трясти.

— Это все правда? — заорал он. — Скажите мне, Крейвен! Если это был только трюк, чтобы…

Я осторожно убрал его руки с моих плеч, отодвинулся немного в сторону и покачал головой.

— Это был не трюк, Торнхилл! — сказал я.

Он знал, что я говорю правду. Он ни секунды не сомневался в этом. Приступ внезапной ярости был последней, отчаянной попыткой закрыть глаза на правду.

Торнхилл застонал, закрыв глаза, прислонился к стене и судорожно сглотнул.

— Это… это ужасно! — воскликнул он, задыхаясь.

— Но это правда, — сказал я. — И боюсь, может произойти еще гораздо более страшное, если мы не пойдем к Рольфу и не попытаемся выяснить, что он хотел нам сказать.

Торнхилл кивнул, но на меня даже не взглянул.

Он избегал моего взгляда и позже, когда мы покинули здание Скотланд-Ярда и отправились в экипаже, запряженном четверкой лошадей, на север к госпиталю “Ридженси”.

Даже ночью здание госпиталя было наполнено светом и жизнью. Палата Рольфа находилась в самом конце одного из бесчисленных коридоров, которые пронизывали госпиталь, как ходы каменного муравейника. Перед дверью дежурил полицейский в черной униформе лондонских “бобби”, который вскочил при появлении Торнхилла и попытался придать своему заспанному лицу выражение служебного рвения. Торнхилл нетерпеливым жестом прогнал его с дороги, открыл дверь и недовольно замахал руками, когда сопровождавший нас врач хотел последовать за нами в палату Рольфа.

— Мы должны поговорить с ним наедине, — сказал он.

Врач явно колебался.

— Мужчина тяжело болен! — заявил он. — Я не знаю, стоит…

— А я знаю, — сердито перебил его Торнхилл. — Мы быстро, доктор, это я обещаю, но мы должны поговорить с ним, причем одни.

Какое-то время врач еще сопротивлялся, но только взглядом, не словами. Но потом резко повернулся и, оскорбленный, удалился.

Торнхилл пренебрежительно усмехнулся и прежде чем закрыть дверь, еще раз вышел в коридор и убедился, что вблизи нет никого, кто мог бы нас подслушать.

Рольф лежал в палате один: две другие кровати были пустые. Он спал; по крайней мере глаза его были закрыты, и он не открыл их даже тогда, когда Торнхилл склонился над ним и потрогал его руку.

— Дайте я попробую, — тихо сказал я.

Торнхилл с сомнением посмотрел на меня, потом кивнул и отступил в сторону, чтобы дать мне место.

Увидев лицо Рольфа, я испугался. Оно было умыто, и врач обработал раны, но вид его был, пожалуй, страшнее, чем утром, когда Рольф из последних сил выполз из трясины, его лоб лихорадочно блестел, а щеки запали, и на них лежали серые тени. Губы у него потрескались, и беглого взгляда на его руки было достаточно, чтобы увидеть, что ногти обломались, словно он пытался голыми руками прорыть себе путь из-под земли. Его тело дрожало под одеялом, словно у него был озноб. Я осторожно наклонился вперед, положил ладонь ему на лоб и прошептал его имя. Рольф тихо застонал, покачал головой и на мгновение открыл глаза. Взгляд его был совершенно пуст. Единственное, что я смог в нем прочесть, — это страх, невероятно сильный страх.

— Он просыпается, — прошептал Торнхилл.

Быстрым жестом я приказал ему замолчать, сел на краешек кровати и взял левой рукой руку Рольфа, моя же правая рука оставалась лежать у него на лбу. Я постоянно шептал его имя, но прошло довольно много времени, пока он снова среагировал.

Его потрескавшиеся губы открылись, и из груди вырвался глухой стон, полный боли. Потом он открыл глаза.

— Все в порядке, Рольф, — быстро сказал я. Его взгляд блуждал, а рука неожиданно так крепко сжала мою, что я чуть было не вскрикнул от боли.

— Не бойся, Рольф, — продолжал я спокойным тоном. — Ты в безопасности. Все хорошо.

— В… безопасности? — повторил он. — Что… где… о боже, где я? Как… Говард? Он…

— Вам не нужно беспокоиться, — сказал Торнхилл. — Вы в госпитале. Кошмар закончился.

Рольф удивленно заморгал, несколько секунд смотрел на Торнхилла и потом снова повернулся ко мне.

— А это еще кто?

На этот раз я не смог удержаться от улыбки. Если Рольф снова заговорил на своем ужасном диалекте, значит, все в порядке. Он говорил на чистом литературном английском только тогда, когда был совершенно выбит из колеи.

— Это не играет сейчас никакой роли, — сказал я. — Он… друг. Ты помнишь, что случилось?

— Помню ли? — широкое лицо Рольфа помрачнело. — Еще бы, — проворчал он. — Некрон приказал своим черным бестиям увести нас. У него Говард и девушка.

— Некрон?

Я не смотрел на Торнхилла, но краешком глаза я заметил, как его лицо напряглось. Его голос дрожал от волнения.

— О ком вы говорите, дружище?

— О старике! — проворчал Рольф. — Об этой старой перечнице Некроне. О ком же еще?

— Нек… — Торнхилл запнулся на полуслове, шумно втянул воздух и взволнованно наклонился вперед. — Вы же не имеете в виду… Некрона, этого… салемского колдуна? — задыхаясь, спросил он. — Некрона — властелина крепости Дракона?

— О нем я и говорю, — ответил Рольф. — Но вам-то какое до этого дело?

— Все в порядке, Рольф, — быстро сказал я. Потом я обратился к Торнхиллу. — Вы знакомы с ним? С этим Некроном?

— Знаком? — Торнхилл энергично покачал головой. — Конечно, нет. Но я слышал о нем. Но до сих пор я считал, что это всего лишь легенда, которой можно испугать только детей.

— Если я доберусь до него, — мрачно пообещал Рольф, — то тогда им не испугаешь больше даже ни одной собаки.

— Ты должен нам все рассказать, Рольф, — попросил я. — Что случилось? Почему он похитил Говарда, и как ты… — Я запнулся, смущенно улыбнулся и начал снова. — Как тебе удалось бежать?

— Бежать? — лицо Рольфа скривилось, и он смущенно уставился в потолок. — Никак, — признался он растерянно. — Он отпустил меня. Я не знаю, что он задумал. Два его головореза схватили меня и швырнули в какую-то дверь. И следующее, что я помню, — это черная трясина. — Он с отвращением скривил губы, но больше ничего не сказал. Но я слышал его крики. Рольф прошел сквозь муки ада, пока находился в мире ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ.

— Он тебя отпустил? — спросил я, когда стало ясно, что он не собирается продолжать.

Рольф кивнул.

— Я… должен тебе кое-что передать.

— И что же? — Вообще-то этот вопрос был излишним. Я знал, что Некрон хотел от меня.

Вместо ответа Рольф повернул голову на подушке и внимательно посмотрел на Торнхилла.

— Ты можешь ему доверять, — сказал я.

— Доверять? — глаза Рольфа сузились. — Что ему известно?

— Все, — сказал я. Рольф вздрогнул, и я быстро добавил: — Во всяком случае, достаточно. Ты можешь говорить.

— Ему нужен ты, — тихо сказал Рольф. — Ты и книга, Роберт. Но я не знаю, что ему нужно еще.

— Книга? — Торнхилл встревоженно посмотрел на меня. — Ему нужен “Necronomicon”.

Рольф удивленно посмотрел на меня.

— Черт побери, этому типу известно все? — спросил он укоризненно.

— Достаточно, — ответил вместо меня Торнхилл. — Во всяком случае достаточно, чтобы понять, что мы не можем отдать ему эту книгу. Куда он и его люди увели Лавкрафта и девушку?

— Почему “мы”? — спросил я с ударением на последнем слове. Я намеренно сделал вид, что не слышал последнюю часть его вопроса. — До сих пор я был единственный, кто знал, где находится…

Нет, я был не единственный, кто знал, где спрятана книга! Был еще один человек. Человек, который также хорошо знал все мои мысли и тайны, как будто они были его собственные.

— Не пытайтесь вмешиваться в дела, которые вас не касаются, — угрожающе сказал я.

Торнхилл тихо засмеялся.

— Я? Мне кажется, вы здесь что-то путаете, Крейвен. Вы меня спрашивали, хочу ли я знать все эти вещи. Я не хотел их знать и отдал бы свою правую руку за то, чтобы суметь их снова забыть. Но теперь я участвую в этом, в этом деле…

— Это не одно из ваших полицейских дел, Торнхилл, — резко перебил его я. — Вы можете мне помогать, но не пытайтесь помешать мне. Здесь идет речь больше чем просто о книге со старыми заклинаниями. Жизнь моих друзей в опасности.

— Вы прекрасно знаете, что “Necronomicon” — это не книга со старыми заклинаниями, — холодно ответил Торнхилл. — Вы же не собираетесь на самом деле отдать ее Некрону?

— Он убьет Говарда и малышку, если не получит книгу, — сказал Рольф.

— Он не сделает этого, — ответил Торнхилл раздраженно. — Я ему не позволю.

— Вы? — Я рассмеялся намеренно пренебрежительно. Торнхилл побледнел и бросил на меня яростный взгляд. — Вы же прекрасно знаете, Торнхилл, что не сможете сделать этого, — сказал я. — Если вы попытаетесь вмешаться, то подвергнете смертельной опасности Говарда и Присциллу. Я не допущу этого.

— Да. И как же? Я знаю, где находится книга, не забывайте этого.

— Тогда вы знаете и что случится, если вы только прикоснетесь к ней, — ответил я. — Ваши знания не помогут вам, Торнхилл. Что произойдет с книгой, решу я сам.

Прежде чем он успел что-либо ответить, я снова повернулся к Рольфу.

— Что именно он сказал? Попытайся вспомнить, Рольф. Я должен знать каждое слово.

— Немного, — ответил Рольф. — Только, что ты… должен заплатить, мне кажется. Что ты ему нужен. Ты лично. И ты должен принести с собой…

— А куда?

— В дом, — сказал Рольф, немного помолчав. — Больше он ничего не сказал. Он найдет тебя сам, так он считает. Ты должен прийти домой вместе с книгой.

— Я запрещаю это, — спокойно сказал Торнхилл.

Рольф ухмыльнулся.

— Еще одно слово — и я дам ему в морду, — сказал он с издевкой. — Здесь еще две кровати свободны.

Торнхилл не обратил внимание на угрозу, но когда он продолжил, его голос звучал более миролюбиво.

— Он же вас убьет, Крейвен, — сказал он. — А также Говарда и Присциллу. Неужели вы всерьез верите, что он кого-нибудь из вас оставит в живых, когда получит книгу?

— Меня — точно нет, — ответил я. — Но, возможно, Присциллу. Черт побери, Торнхилл, а что бы сделали вы, если бы он захватил вашу подругу и вашего лучшего друга и использовал бы их как заложников?

— Я этого не знаю, — ответил Торнхилл. — И не ломаю голову над вопросами, которые начинаются со слов “что было бы, если”, Крейвен. Меня интересуют только факты.

Он встал, отошел на несколько шагов от кровати и сунул руку в карман пальто. Когда он вновь вытащил руку, в ней был зажат пистолет. Послышался громкий щелчок взводимого курка.

— А эти факты, — продолжал он, — однозначно свидетельствуют о том, что вы не тот человек, который должен принять решение. Вы необъективны, Крейвен. Вы любите эту девушку и сделаете все, чтобы ее освободить. Вы даже готовы отдать книгу этому сумасшедшему старику. А этого я не могу допустить.

Я встал, но не стал нападать на него. Торнхилл будет стрелять — я знал его также хорошо, как он себя. Он, не раздумывая, нажмет на курок, если я попытаюсь применить какой-нибудь трюк.

— И что же вы намерены делать?

— Я доставлю вас назад в Скотланд-Ярд в вашу камеру, — сказал Торнхилл. — Потом я возьму десять своих лучших людей и выкурю Некрона и его банду убийц. Завтра утром все уже будет позади.

— Тем самым вы убьете Говарда и Присциллу.

— Возможно, — признал Торнхилл. — Но не очень вероятно, Крейвен. У нас в Скотланд-Ярде хорошие люди. А мне уже неоднократно приходилось освобождать заложников.

— Из рук колдуна?

— Он тоже не защищен от пуль, — лаконично ответил Торнхилл.

— Вы уверены в этом?

Мой вопрос явно привел его в замешательство. Но только на миг. Затем он недовольно тряхнул головой, сунул руку с оружием в карман пальто, а другой рукой показал на дверь.

— Идите, Крейвен, — приказал он. — И помните — одно неверное движение, и я застрелю вас. Будет лучше, если вы мне поверите.

Еще бы не поверить ему! Для Торнхилла все в сущности обстояло очень просто. Он так же хорошо, как и я, знал, какие силы были скрыты в этой книге и какой вред мог нанести сумасшедший колдун с помощью этих сил. Он мог провозгласить себя властелином стран или даже континентов; а может быть, даже и всего мира. Решение было очень простым — пожертвовать жизнью Говарда, Присциллы и моей ради спасения тысяч. У Торнхилла просто не оставалось другого выбора, он скорее застрелит меня, чем отдаст “Necronomicon”.

Коридоры госпиталя были пустынны, и нигде не видно было возможности захватить его врасплох.

Он приказал полицейскому, дежурившему перед палатой Рольфа, никого не пускать к больному, даже врачей.

На пути к выходу я неоднократно пытался уговорить его позволить мне переговорить с Некроном, но напрасно.

Торнхилл просто не реагировал на мои слова.

Мы повернули в широкий главный коридор, ярко освещенный десятками газовых ламп. Я хотел направиться к главной лестнице, но Торнхилл стволом пистолета грубо подтолкнул меня вправо, к маленькой, незаметной двери.

— Мы пройдем через служебный вход, — сказал он. — У меня спокойнее на душе, когда мы с вами одни. Вам могут прийти в голову дурные мысли, Крейвен, если поблизости будет слишком много людей.

Я послушно открыл дверь и прошел вперед. За дверью находилась лестничная клетка, на которой пахло затхлостью. Простая металлическая лестница крутыми спиралями уходила вниз; такой роскоши как лампы здесь не водилось, и свет подступал лишь через узкие окна в южной стене.

Что-то здесь было не так, как должно было быть.

Я не мог выразить это чувство словами. Это было такое же самое жуткое Нечто, которое я почувствовал в камере, что-то чужое и подкарауливающее, которое, казалось, притаилось в тени и следило за нами невидимыми глазами. Невольно я остановился.

— Проходите дальше! — шикнул на меня Торнхилл. — Не пытайтесь прибегнуть к каким-нибудь трюкам, Крейвен. Я предупреждаю вас!

— Это… не трюк, — запинаясь, сказал я. — Здесь… что-то… есть, Торнхилл.

Торнхилл уставился на меня. Он снова вытащил руку из кармана и направил на меня пистолет. Я буквально мог видеть, как он напряженно размышлял.

Лестничная клетка содрогнулась от глухого, жуткого грохота, и внезапно свет луны затмило мерцающее зеленое сияние, которое возникло где-то за моей спиной и отбросило дрожащие тени на противоположную стену.

Я резко повернулся, когда увидел, как лицо Торнхилла окаменело от ужаса.

Это было точное повторение сцены, которую я уже пережил в подвале Скотланд-Ярда.

На голой кирпичной стене за моей спиной появились контуры двери, а за ней, искаженно, словно сквозь колеблющуюся, тревожную дымку, монотонная чернота древнего мира. Фигура тоже была здесь — белая и страшная, и у меня в голове звучал ее хихикающий голос:

— Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен! Ты мертвец! Мертвец! Мертвец!

И тем не менее что-то оказалось иначе. Еще три-четыре черных холмистых долины, еще несколько десятков шагов — и химера выйдет из мира безумия в настоящий, реальный мир, ее когти вопьются в мое тело и убьют меня. Я знал, что спасения мне нет. И в этот момент я наконец узнал истину.

Видение никогда не было настоящим. Монстр был только иллюзией, точно также, как и мир, в котором, как мне казалось, я был, существовал только во мне и больше нигде. Но он мог стать реальным, реальным и смертельно опасным, в тот самый момент, когда он дойдет до двери и выйдет наружу — мысль, которая обрела плоть, созданную только для одной цели: убивать. Этот монстр в образе Присциллы не существовал в действительности, а был всего лишь призраком, посланцем ночи, несущим смерть.

— Мы доберемся до тебя, Роберт! — пищал голос. — Мы доберемся до тебя. Ты мертвец!

После этого дверь закрылась беззвучно и быстро. Зеленое свечение поблекло, и внезапно стена снова стала обычной стеной, а лестничная клетка по-прежнему освещалась лишь бледным светом луны.

Я сбросил свое оцепенение на долю секунды раньше, чем Торнхилл.

Когда он пришел в себя, я уже бросился на него. Он попытался повернуть свой пистолет и направить его на меня, но я опередил его. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы я мог думать о таких вещах, как благородство.

Мой кулак попал ему в запястье. Оружие выпало, со звоном покатилось по металлическим ступенькам лестницы и затем упало вниз. Торнхилл отпрянул назад, попытался удержать равновесие и одновременно нанести мне удар ногой. Я поймал его ногу, резко повернул ее и рывком сбил его с ног. Он вскрикнул и ударился затылком о стену.

Издав громкий стон, он уставился на меня стеклянным взглядом и без чувств опустился на пол.

Я быстро присел рядом с ним на колени, убедился в том, что его ранение не представляет опасности и, приложив немало усилий, придал его стокилограммовому телу более или менее удобное положение. Потом я повернулся и пошел к лестнице.

На верхней ступеньке я еще раз остановился и посмотрел на стену, на которой появлялась дверь. Ее там не было; разумеется, нет. Стена оставалась такой гладкой и девственно чистой, словно все было обычным миражом, который ввел меня в заблуждение. Но я знал, что она там.

Когда она откроется в следующий раз, я умру.

— Туда, внутрь! — Некрон повелительным жестом показал на открытую дверь библиотеки и подтолкнул Ван дер Гроота, когда тот прореагировал недостаточно быстро. Голландец пошатнулся и во весь рост вытянулся на полу.

Некрон злорадно рассмеялся.

— Вставайте, Ван дер Гроот. Скоро у вас будет достаточно времени, чтобы лежать. Целая вечность.

Ван дер Гроот со стоном встал и уставился на колдуна воспаленными глазами. Его губы дрожали. Но он благоразумно не издал ни звука, молча прошел к креслу, на которое показал Некрон, и сел в него.

Говард тоже сел. Два воина в черном стали за их спиной и обнажили свои сабли.

Старик начал быстро отдавать приказы остальным своим людям на каком-то непонятном, скорее всего, арабском диалекте. И те один за другим удалились. Их шаги почти не были слышны на паркетном полу в соседнем зале.

— А теперь… — Некрон повернулся и требовательно вытянул руку в направлении Говарда, — ворота, Лавкрафт?

Говард секунду поколебался. Потом склонил голову, уставился мимо Некрона в пустоту и прошептал:

— Они здесь, Некрон. Прямо у вас за спиной.

Какое-то мгновение Некрон смотрел на него недоверчиво, потом резко повернулся, пересек опустошенную библиотеку и подошел к огромным напольным часам в углу. Его глаза загорелись.

— Ну, конечно, — прошептал он. — Должно быть, я ослеп, что не смог сам догадаться. Видимо, этим путем и воспользовался Крейвен при бегстве, да и я сам почувствовал присутствие чужой силы, когда в первый раз оказался здесь.

Он поднял обе руки и протянул их к корпусу часов, но не прикоснулся к ним, а вместо этого снова повернулся к Говарду и к Ван дер Грооту.

Говард мрачно посмотрел на него.

— Что вам еще надо, Некрон? Почему вы не воспользуетесь ими и не уйдете наконец?

— Скоро, — ответил колдун. — Еще немного терпения, Лавкрафт. Этот молодой глупец уже на пути сюда, чтобы вернуть мне мою собственность. Как только я ее получу, я уйду.

Он рассмеялся, тонко, пронзительно и торжествующе, повернулся к единственному воину, оставшемуся в помещении и охранявшему вход в библиотеку, и сказал:

— Приведи девушку. Мы же хотим быть все вместе, когда появится Крейвен, не так ли?

За его словами последовало злобное хихиканье. Он бросил на Говарда торжествующий взгляд, от удовольствия хлопнул себя по ляжкам и, не говоря больше ни слова, заспешил вслед за воином.

Говард и Ван дер Гроот остались одни.

— Этот… этот тип сумасшедший, Говард, — пробормотал голландец. — Это уже больше не человек, а настоящее чудовище. — Он сделал несколько судорожных глотательных движений, попытался успокоиться и продолжил еще более взволнованно, чем прежде: — И вы хотите отдать ему книгу! Вы такой же сумасшедший, как и он. Неужели вы верите, что этот сумасброд сдержит свое слово?

На лице Говарда появилась странная улыбка.

— А разве я не должен в это верить?

— Нет, ни в коем случае! — воскликнул Ван дер Гроот. Казалось, что спокойствие и невозмутимость Говарда приводили его в бешенство. — Знаете, что он сделает? Он вас обманет, Говард! Он заберет у Крейвена книгу и исчезнет через эти ворота!

— Я знаю, — спокойно ответил Говард. — Но, возможно, это именно то, чего я и хочу.

На этот раз Ван дер Гроот не нашелся, что ответить. Но его озадаченность росла пропорционально выражению удовлетворения на лице Говарда.

Через полчаса взойдет солнце, и серый рассвет разрушит чары черной ночи. Но пока еще темнота накрывала город как огромный колокол, превращая контуры домов в черные тени, а улицы — в мрачные ущелья.

Было очень холодно, а на низком небе уже снова собирались тучи, готовые с началом нового дня обрушить на город ледяной дождь.

Я остановился, когда передо мной вынырнул из темноты широкий овал Астон Плейс. Мое сердце бешено колотилось, и несмотря на холод, я весь был в поту. Я бежал через темный город, пользуясь только узкими переулками, чтобы никого не встретить, и особенно, чтобы не попасться на глаза полицейскому патрулю. От вокзала до Астон Плейс было не очень далеко — две, максимум три мили: короткая поездка в экипаже или приятная прогулка при дневном свете.

Для меня же это превратилось в отчаянную гонку, а три мили растянулись на три бесконечности.

Более трех минут я оставался в тени последнего дома и наблюдал за широкой, безлюдной площадью. Сейчас, ночью и совершенно пустынная, она казалась тихим, бездонным озером, отверстием в земле, в котором исчезал лунный свет. Я знал, что это всего лишь иллюзия, ничего кроме воображения — мои нервы были на пределе, и моя фантазия начинала рисовать мне картины, которых не было в действительности. Несмотря на это, картина врезалась мне в память и еще больше усилила страх в моей душе.

Я переложил пакет, завернутый в коричневую упаковочную бумагу, из правой руки в левую и вышел из моего укрытия. Я не стал пересекать площадь напрямик, а обошел ее по периметру, стараясь все время оставаться в тени домов.

Я хорошо понимал, что это было совершенно излишним. Некрону не требовалось обязательно видеть меня. Вероятно, он уже давно знал, что я нахожусь на пути к нему.

Но мои мысли и мои дела больше не соответствовали друг другу. Я лишь хотел добраться туда, в этот дом на другом конце площади, где меня ждал безумный колдун, захвативший в заложники Говарда и Присциллу. Он убьет меня, я был в этом уверен. Но в данный момент мне было совершенно все равно, что произойдет со мной. Единственное, чего я хотел, — это спасти жизнь Присциллы.

Путь показался мне значительно длиннее, чем обычно, а книга становилась с каждым шагом все тяжелее. Настойчивый голос шептал мне, что мое намерение было чистейшим безумием. Некрон убьет меня, заберет книгу и прикажет убить Говарда и Присциллу. Но я не мог повернуть назад, не мог повиноваться здравому внутреннему голосу. Все, о чем я мог еще думать, — это Присцилла, моя любимая малютка При, которая находилась во власти чудовища.

Перед садовыми воротами я еще раз остановился. Кованая трехметровая решетка была только прислонена, и на мгновение мне показалось, что я слышу поспешные шаги и сдавленное дыхание. Но я был один. То, что я слышал, оказалось просто моей фантазией.

Дом возвышался передо мной как черная скала. Я открыл ворота и ступил на широкую, посыпанную гравием дорожку, которая вела вверх к входу. Позади расписных свинцовых стекол справа и слева от портала струился желтый свет, окна библиотеки на втором этаже тоже были освещены. Но эти огоньки казались какими-то затерянными; весь дом превратился в крепость зла. В могилу.

В мою могилу.

Я закрыл за собой ворота, расправил плечи и твердым шагом направился к дому. Некрон ждал меня. Я уже чувствовал его взгляд.

Где-то слева от меня что-то зашуршало в кустах. Мне показалось, что там мелькнула тень, я остановился, испуганно оглянулся — и оцепенел.

Рядом со мной из кустов показалась фигура — мужчина, огромный, массивный, с блестящей лысиной.

— Торнхилл! — вырвалось у меня.

Он кивнул. Дуло пистолета у него в руке было направлено мне в лоб. Указательный палец лежал на спусковом крючке.

— Хорошо, что вы меня по крайней мере хоть узнаете, Крейвен, — холодно сказал он. — Но не знаю, долго ли вы будете этому радоваться.

— Как… как вы попали?.. — растерянно пробормотал я, запнулся и начал озираться по сторонам. Внезапно мне стало ясно, что шаги и тяжелое дыхание, которое я слышал, не были плодом моей фантазии. Торнхилл явился не один.

— Как я попал сюда? — спросил Торнхилл. — Вам не повезло, Крейвен. Ваш удар был недостаточно силен, чтобы убить меня.

— Я вас не… Вы о стену…

— Кто-то из персонала госпиталя нашел меня, — невозмутимо продолжал он. — Всего лишь через несколько минут после того, как вы бежали. Не повезло вам Еще бы немного — и у вас все получилось бы.

На его лице появилась злорадная улыбка.

— В сущности, вы даже оказали мне услугу, Крейвен, — сказал он, кивнув на книгу. — Вы же сами говорили — я один не смог бы даже прикоснуться к книге. Но сейчас вы, видимо, сняли заклинание, защищавшее книгу, или нет?

За его спиной что-то зашелестело в кустах, и на дорожке появилась вторая фигура. Как и у Торнхилла, на ней было пальто и шляпа, а не форма полицейского, как я ожидал. Мужчина был высокого роста, стройный и передвигался с кошачьей гибкостью хорошо тренированного спортсмена. На локтевом сгибе правой руки у него лежал винчестер с оптическим прицелом.

— Как я вижу, вы устроили на меня настоящую облаву, — горько сказал я. — Вы все еще придерживаетесь своего сумасбродного плана, Торнхилл?

Торнхилл невозмутимо кивнул.

— Да. И вы нам при этом поможете, Крейвен. Признаюсь, я точно не знал, как мы сможем отвлечь Некрона и его убийц. Это вы возьмете на себя.

— А если я откажусь?

— Вы не сделаете этого, — заметил Торнхилл. — Если вы так поступите, я пошлю своих людей на штурм. Мы доберемся до Некрона и в этом случае. Но, возможно, тогда у него останется время, чтобы убить вашу возлюбленную и Говарда.

И в этот момент я понял, что он сумасшедший. Торнхилл сошел с ума. Знания, которые он получил от меня, разрушили его разум.

Торнхилл был человеком логики, всю свою жизнь он верил только тому, что видел. Я заставил его изменить свое мировоззрение, практически отвергнуть все, во что он когда-то верил. Я не только открыл ему глаза, но и разрушил его мир, потряс основы его жизни. А у него даже не было времени, чтобы привыкнуть к этим новым знаниям. Они обрушились на него за долю секунды и, как бурлящий поток, смыли его разум. Торнхилл сошел с ума, у него было опасное тихое помешательство.

И виноват в этом был я сам.

— Торнхилл, — начал я, — вы…

— Ни слова больше, — перебил он меня. — Мы и так уже слишком много время потратили на разговоры. Идите!

Я медленно повернулся, снова переложил книгу в другую руку и опять вышел на дорожку. Разговаривать с Торнхиллом было бессмысленно.

Дверь открылась, когда я находился еще в четырех—пяти шагах от короткой каменной лестницы. Мерцающий желтый свет упал на ступени, а затем из двери показалась стройная фигура, закутанная в черную материю. При ее виде я остановился как вкопанный.

Оказывается, я видел Некрона не в первый раз.

Это был тот же самый человек, который напал на меня в библиотеке.

Тот же самый, которого, как мне казалось, я застрелил.

Человек, который сгорел.

Которого Рольф выбросил в окно с высоты в десять метров.

Я видел, как его тело пожирал огонь, я слышал, как он разбился о твердую мостовую.

Но он жил. Он жил!

Казалось, что Некрон прочел мои мысли, но, возможно также, что они слишком явно отразились у меня на лице. Я никогда не относился к людям, которые сохраняют самообладание даже тогда, когда разговаривают с мертвецом.

— Как чудесно снова тебя увидеть, Роберт Крейвен, — сказал он. В чистом ночном воздухе его голос прозвучал неприятно громко. — Итак, ты пришел. Я не знаю, должен ли я восхищаться тобой или презирать тебя.

— Где Присцилла? — спросил я. — Вы сказали…

— Я ничего не говорил, — перебил меня Некрон. — Но девушка здесь и твой глупый друг тоже. Дай мне книгу.

Я не двинулся с места.

— И больше ничего? — спросил я. — Только книгу? А я тебе не нужен?

Некрон тихо засмеялся.

— Ты умнее, чем я думал, Крейвен. Но ты мне не нужен. Признаюсь, что я думал о мести сначала. Но ты такой ничтожный. Ты не более чем инструмент, который не ломают, так как он может пригодиться еще раз. Дай мне книгу, и я проведу тебя и Говарду и к девушке.

Я все еще не двигался с места. Некрон произнес вполголоса проклятие, сделал два шага вниз по лестнице и поднял руку. Позади него выросли две фигуры в черном и заняли места справа и слева от него.

Я содрогнулся от ужаса.

Я уже однажды видел одного из этих людей, но тогда я не знал кто был передо мной. Это были не какие-то там обычные воины или наемные убийцы. Если этот человек действительно Некрон, легендарный вождь и властелин крепости Дракона, то тогда передо мной стояла его личная гвардия, воины-драконы. Самые сильные и самые страшные бойцы, которые когда-либо встречались на земле. Два этих воина были в состоянии расправиться с целым отрядом полицейских Торнхилла.

— Книгу! — приказал Некрон.

Я сделал шаг ему навстречу и взял книгу в обе руки.

В тот же самый момент темноту ночи разорвал ослепительно-яркий луч карбидного прожектора. Где-то что-то треснуло, с другой стороны дома грохнул выстрел, а за моей спиной послышались быстрые, семенящие шаги.

— Некрон! — загрохотал голос Торнхилла, усиленный рупором и ужасно искаженный ночным эхом. Этакий дурак! — Здесь полиция! Дом окружен, у вас нет ни одного шанса! Сдавайтесь!

Некрон замер. К яркому свету прожектора присоединился второй ослепительный луч, бьющий в лицо Некрону с другой стороны сада. Его лицо исказилось гримасой гнева.

— Ты предал меня, Крейвен! — задыхаясь от злобы, крикнул он. — Ты меня обманул! За это ты заплатишь!

— Не двигайтесь с места, Некрон! — взревел Торнхилл. — Руки вверх! Мы открываем огонь при первом же подозрительном движении!

На губах Некрона появилась холодная, высокомерная улыбка. Он медленно поднял руки, вытянул ладони вперед — и исчез.

Он не убежал и не растворился, нет — он просто в мгновение ока исчез. Там, где он только что стоял, внезапно не осталось ничего, кроме пустой лестницы и фигур двух его телохранителей.

Все произошло мгновенно. Оба воина молниеносно развернулись. Торнхилл взревел и позади меня раздались выстрелы. Я бросился инстинктивно вперед. Пули засвистели надо мной и забарабанили по стене, некоторые из них рикошетом с визгом отлетали в сторону. Один из воинов Некрона вскинул руки вверх и упал.

Затем все закончилось. Полицейские еще стреляли, и с другой стороны дома раздавались выстрелы, но стрелять было уже не в кого. Некрон и второй воин скрылись.

— Прекратить огонь! — закричал Торнхилл. — Прекратите стрелять! Мы идем на штурм!

Он появился передо мной, остановился и одним рывком быстро поставил меня на ноги. Я оттолкнул его руку в сторону.

— Вы идиот! — закричал я. — Сейчас он убьет Присциллу и Говарда! И это ваша вина!

— Не убьет, если мы сможем ему помешать! — ответил Торнхилл. У него в глазах было загнанное выражение. Лицо его обмякло, словно он потерял над ним контроль. — Мы возьмем штурмом дом. Пошли, Крейвен!

Он еще раз крепко схватил меня за руку и потащил за собой. Огонь с обратной стороны дома усилился, и потом я услышал крик, протяжный и страшный, который внезапно оборвался. Предсмертный крик человека.

— Первый! — прохрипел Торнхилл. — Вы видите, эти легендарные воины не такие уж и непобедимые.

Я озадаченно посмотрел на него. Он что, действительно не понимал, кто это кричал?

Трое, четверо его людей подбежали к дому, от— крыли беспорядочную стрельбу через открытую дверь, ворвались в вестибюль и укрылись слева и справа от входа. Торнхилл так сильно толкнул меня в спину, что я мигом взлетел по лестнице вверх.

— Через несколько минут весь этот кошмар закончится! — крикнул он, задыхаясь. — Я прекрасно знаю своих людей, Крейвен. Не бойтесь. Мы отобьем девушку!

— Вы сумасшедший! — набросился я на него. — Некрон устроит вашим людям кровавую баню и убьет Присциллу и Говарда!

Ответ Торнхилла потонул в грохоте нового залпа. Двое из его людей выскочили из укрытия и, пригнувшись, бросились вперед, в то время как остальные открыли ураганный огонь по дому.

— Вперед! — приказал Торнхилл.

Пригнувшись, мы проскочили через дверь. Торнхилл толкнул меня вправо, а сам бросился влево. Позади нас двое полицейских продолжали непрерывно стрелять. Затем они вбежали вслед за нами в вестибюль, опустились каждый на одно колено и подняли свои винтовки.

Но они не стреляли, и через несколько секунд остальные тоже прекратили беспорядочный огонь.

Вестибюль был пуст.

— Но это же невозможно! — вырвалось у Торнхилла. — Где же они? Они… они не могли подняться по лестнице, она все время была у нас на виду. А что… что с дверями?

— Исключено, — ответил один из его людей. Хотя голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась некоторая нервозность. — Мэннерс и я все время не спускали с них глаз. Эти типы не могли ни подняться по лестнице, ни уйти через одну из дверей.

Торнхилл нервно облизал губы. Его взгляд непрерывно блуждал по вестибюлю, он пристально вглядывался в темные углы и все больше терял контроль над собой.

— Да где же они? — озадаченно бормотал он. — Они… они не могли же растаять в воздухе. Это… это же невозможно!

Взгляд, который он бросил на меня, был почти умоляющим. Но я не обращал на него никакого внимания. Пусть Торнхилл сам разбирается со своими чувствами. В эти секунды мои мысли были всецело заняты судьбой двух близких мне людей: Говарда и Присциллы. Если я сейчас не буду действовать, они погибнут!

Я встал, крепче прижал к груди книгу и, пригнувшись, побежал к лестнице.

Когда я уже почти добежал до нижней ступеньки, передо мной внезапно выросла тень: черная, огромная, как великан, размахивающий кривой саблей. Я вскрикнул и инстинктивно закрыл книгой голову, когда сабля воина со свистом опустилась вниз.

Клинок разрубил бумагу, в которую была завернута книга и отскочил от твердой словно камень кожи переплета, но я почувствовал ужасную силу удара, который отдался вибрирующей болью у меня в плечах.

За моей спиной раздались выстрелы. Воин зашатался, поднялся на две-три ступени и со стоном рухнул назад. Его рука выпустила саблю, скользнула к поясу и выхватила что-то маленькое, блестящее.

Мое предупреждение утонуло в предсмертном крике одного из полицейских, который уронил винтовку и прижал обе руки к горлу. Сквозь его пальцы фонтаном била кровь. Воин-дракон, даже умирая, прихватил с собой своего убийцу.

Но Торнхилл не обратил внимания даже на это самое последнее предупреждение. Тот факт, что он потерял своего человека, казалось, не произвел на него никакого впечатления. Напротив, он встал с пола, с торжествующим криком подбежал к мертвому воину и в упор еще раз выстрелил в него из пистолета.

— Номер три, Крейвен! — взревел он. — Мы их всех уложим! И Некрон не уйдет от нас, — он выпрямился, стал дико озираться и размахивать своим пистолетом, словно он не мог больше думать ни о чем, кроме как об убийстве. Три его спутника присоединились к нему, но на их лицах не было заметно триумфа, если они и испытывали какое-нибудь чувство, то скорее всего страх.

— Мы доберемся до них, Крейвен! — торжествующе повторил Торнхилл.

“Было ли это действительно случайностью, что он употреблял почти те же самые слова, что и привидение из моего кошмара?” — с содроганием подумал я.

Но вслух я этого не сказал. Вместо этого я перешагнул через убитого воина, остановился на расстоянии вытянутой руки от Торнхилла и серьезно посмотрел на него.

— Вам повезло, Торнхилл, — сказал я предостерегающе. — Но это изменится. Вы слышите?

Торнхилл склонил голову набок и прислушался.

— Я ничего не слышу, — сказал он.

— Вот именно, — я кивнул. — Абсолютно ничего.

Торнхилл уже собрался резко ответить, но потом на его лице появилось испуганное выражение и его гнев улетучился.

Стало тихо. Воцарилась жуткая тишина. Огонь винтовок с другой стороны дома смолк. И мы оба знали, что этому существовало одно-единственное логическое объяснение.

— Исчезните, Торнхилл, — сказал я. — Забирайте своих людей и уходите, пока еще можете.

— Исчезнуть? — резко повторил Торнхилл. — Сейчас, когда я победил?

— Вы все еще ничего не поняли, да? — спросил я. — Воины Некрона убили всех ваших людей, находившихся с другой стороны дома, и сейчас Некрон идет сюда, чтобы прикончить и вас, Торнхилл. Уходите, пока не пролилось еще больше крови!

На лицах его спутников появилось выражение панического страха. Я увидел, как полицейские нервно теребили свои винтовки, а их взгляды беспокойно заметались по вестибюлю. Они, конечно, не были трусами, но они все видели, как Некрон исчез прямо на их глазах и как буквально из ничего появился воин, напавший на меня. Да и жуткая тишина, царившая вокруг, была достаточно красноречивой.

— Нет! — сказал наконец Торнхилл. — Я не позволю улизнуть этому сумасшедшему. — Его взгляд стал жестким. — Мои люди перестали стрелять потому, что перебили этих дикарей, вот и все! Банда сумасшедших фанатиков с ножами и саблями ничего не сможет поделать против дюжины хороших винтовок.

Его голос звучал громко и высокомерно, как всегда. Но выражение его глаз говорило о том, что Торнхилл уже не был способен воспринимать логические аргументы. Поэтому не имело никакого смысла пытаться его переубедить.

Я молча повернулся и начал подниматься по лестнице.

— Куда это вы направились? — крикнул Торнхилл. — А ну вернитесь назад!

Я ничего не ответил, а лишь ускорил шаг. Похоже, что свет в конце лестницы начал мерцать, и мне на миг показалось, что там мелькнула стройная тень, но я невозмутимо шел дальше. Внезапно весь мой страх исчез. Некрон убьет меня, это я знал, но не сейчас и не здесь. Не убьет, пока я не передам ему книгу.

Торнхилл чертыхнулся, отдал своим людям короткий приказ и, шумно пыхтя, начал подниматься за мной по лестнице. Двое полицейских последовали за ним, а третий с винтовкой на изготовку остался внизу и охранял вестибюль.

Инспектор не успел дойти и до середины лестницы. Надо мной вдруг выросла огромная фигура воина-дракона.

Раздался пронзительный крик. Блеснул металл, и что-то маленькое, плоское и жужжащее пролетело мимо меня так близко, что я смог почувствовать упругий воздушный поток. Торнхилл вскрикнул и попытался увернуться от брошенного предмета, но маленькая шестиконечная звездочка из стали последовала за ним. Торнхилл захрипел, ударился боком о стену и на полсекунды замер с широко раскрытыми от удивления глазами. На мраморные ступени капала кровь.

Трое полицейских начали стрелять. Я в отчаянии бросился вперед и больно ударился о мраморные ступени лестницы. Слева и справа от меня по стене и по ступенькам забарабанили пули. Но воин-дракон уже давно исчез.

Я откатился в сторону и начал изо всех сил кричать:

— Бегите! — орал я. — Спасайтесь отсюда! Вы погубите себя!

Один из полицейских прислушался к моему совету, в то время как оба других, обезумев от страха, продолжали не целясь стрелять по балкону и верхней части лестницы.

Конец наступил быстро. В вестибюле внезапно распахнулись три или четыре двери, а надо мной мелькнули две или три черных тени.

Ни один из трех полицейских так и не успел добежать до выхода.

В коридоре свет не горел. Только из двери библиотеки, правая створка которой была полуоткрыта, падала узкая полоска тускло-желтого света.

Фигуры обоих воинов, которые как две немые тени сопровождали меня, казались в темноте особенно угрожающими и опасными.

Но я больше не боялся. Теперь уже нет. Ужас, который охватил меня, когда я был вынужден смотреть, как головорезы Некрона убивают Торнхилла и его людей, а я не мог им ничем помочь, сменился оглушающей пустотой, словно моя способность чувствовать страх иссякла. Даже мысль о том, что за той дверью впереди меня ожидала смерть, уже не пугала меня. Напротив, смерть казалась мне избавлением.

Несмотря на это, мое сердце бешено заколотилось, когда я подошел к двери. Во рту у меня появился металлический, горький привкус, а к горлу подступил приступ тошноты.

Но это был не страх. Это был вкус поражения, который я познал впервые в своей жизни.

Один из моих охранников повелительным жестом приказал мне остановиться, распахнул дверь и с поклоном вошел в библиотеку.

Я предполагал, что меня ожидало. Несмотря на это, что-то во мне дрогнуло, когда я вошел в наполовину сгоревшую комнату и огляделся.

Говард сидел в кресле около окна и смотрел на меня с каменным лицом. Его левый глаз заплыл, а на щеке виднелся свежий, покрытый запекшейся кровью порез. По положению его правой руки, лежавшей у него на коленях, я сразу понял, что она вывихнута или сломана.

Рядом с ним во втором кресле сидел мужчина, которого я в течение целого дня принимал за Говарда. Сейчас сходство не было таким поразительным, но все еще оставалось большим. Они были одинакового телосложения и роста, и хотя двойник Говарда сейчас лишился бороды, а краска на его волосах поблекла, их все еще можно было легко принять за братьев. Единственное, что отличало его от Говарда, это чувство страха. В то время как Говард почти непринужденно сидел в своем кресле, лицо его двойника исказилось и блестело от пота.

Один из воинов толкнул меня в спину, и я оказался на середине комнаты. Мои мысли понеслись вскачь, когда, повернув голову, я заметил на маленькой кушетке рядом с камином стройную фигуру в белой ночной рубашке.

При! Она была здесь!

Но я достаточно хорошо владел собой, чтобы не броситься к ней. Люди Некрона убили бы меня при малейшем подозрительном движении.

Дверь за моей спиной с глухим стуком захлопнулась. В последний момент я удержался от желания оглянуться.

Вместо этого я неподвижно стоял и смотрел на Присциллу, боясь напрасно потерять хоть одну секунду из тех, что были отпущены мне. Она была без сознания, но она все еще жива. Об этом говорила-ее равномерно вздымавшаяся грудь, и кажется, она не была ранена. Если мне суждено умереть, то я хотел бы взять с собой эту картину. Где бы я не оказался после смерти.

Мимо меня прошла фигура в черном, меньше ростом, чем воины-драконы, но почему-то казавшаяся более опасной и угрожающей.

Некрон быстрым шагом подошел к кушетке, на которой лежала Присцилла, некоторое время рассеянно смотрел на ее неподвижное лицо и потом резко поднял голову, словно он только сейчас заметил мое присутствие.

— Тебе не следовало обманывать меня, Крейвен, — сказал он.

Его голос звучал совершенно бесстрастно, в нем не было ни малейшего следа гнева или ненависти. Но это только еще больше усиливало угрозу, исходившую от колдуна.

— Тебе следовало прийти одному, как я этого требовал, — сказал он. — Теперь я больше не связан нашим соглашением.

— В этом нет моей вины, Некрон, — ответил я, хотя прекрасно понимал, что каждое мое слово было совершенно бесполезно. Мы не заключали соглашения, его никогда не существовало. А если бы даже оно и было заключено, Некрон никогда бы не стал его придерживаться. — Эти люди последовали за мной без моего ведома.

— Какая глупость с твоей стороны, — пробормотал Некрон. — Но сейчас это уже не играет никакой роли. Как я вижу, ты принес мою собственность.

Он требовательно протянул руку, но я все еще не решался вручить ему книгу.

— Почему вы сделали это? — спросил я. Некрон, изобразив удивление, заморгал.

— Что?

— Убитые, — пробормотал я. — Вы приказали всех убить. Все эти люди не должны были умирать.

— Они напали на меня, — напомнил Некрон.

Я сердито отмахнулся от его ответа.

— Если вы, Некрон, хотя бы наполовину так могущественны, как о вас говорят, то вы могли бы найти другие возможности для защиты. Но вы послали своих черных убийц и приказали всех уничтожить. Почему?

— Почему? — Некрон рассмеялся блеющим смехом. — Может быть потому, что это доставляет мне удовольствие, — сказал он. — Мои люди должны оставаться в форме, понимаешь, Крейвен? А тебя-то почему это так беспокоит? Торнхилл посадил бы тебя в тюрьму, когда здесь все закончилось бы. В любом случае. Он был сумасшедший. И опасный.

— Но он же был человеком! — возмутился я. — Кто дал вам право распоряжаться жизнью других людей? Вы безумец!

Глаза Некрона яростно сверкнули. Но, к моему чрезвычайному удивлению, он сдержался. Он только улыбнулся, подошел ко мне и снова протянул руку.

— Книгу!

На этот раз я повиновался. Некрон выхватил у меня пакет, дрожащими руками сорвал бумагу и двумя руками поднял над головой книгу. Его глаза сияли.

— “Necronomicon”! — воскликнул он. — Она снова у меня. Теперь на земле нет больше никого, кто мог бы мне противостоять. Никого!

Он захохотал как безумный, прижал огромный фолиант, как сокровище, к груди и горящими глазами смотрел то на Говарда, то на меня.

— Никого! — повторил он. — Ты, глупец, так и не узнал, каким сокровищем обладал! В этой книге заключена сила, способная потрясти Вселенную!

Говард что-то ответил, но я не разобрал его слова, так как в этот момент я услышал голос:

— Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен! — хихикал он. — Ты мертвец! Мертвец! Мертвец! Мертвец!

Беззвучный стон сорвался с моих губ. Я зашатался. Мои ноги подкосились под весом моего тела. Я попытался найти опору, но моя рука ухватила пустоту и я со всего размаха грохнулся на пол.

Перед моим внутренним взором возникла страшная картина. Я увидел дверь, узкую и низкую, обозначенную мерцающими линиями жуткого, зеленого света, и я знал, что за ней меня подкарауливает безумие, существо из моих кошмаров, демон с лицом Присциллы, который меня убьет. И я чувствовал, что он близко, совсем рядом.

— Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен! — пропищал голос.

Передо мной возникла перекошенная рожа, и сквозь бешеное биение моего сердца мне послышался глухой скрип, как будто на старых ржавых петлях поворачивалась дверь…

Некрон резко повернулся.

— Что это значит, Крейвен? — нервно воскликнул он. — Если это какой-нибудь трюк, я вас убью!

— Это не трюк, — ответил Говард. — Он болен. Уже давно.

Я едва слышал его голос. В моей голове звучал пронзительный детский смех химеры. Лицо Некрона постоянно расплывалось, а из глаз старого мага мне ухмылялось безумие.

— Болен? — Некрон уставился на Говарда. — Что у него болит?

— А почему вас это интересует? — ответил Говард. — Вы получили, что хотели. А теперь забирайте свою банду убийц и уходите!

— Мы доберемся до тебя, Роберт Крейвен! — пищал голос. — Ты мертвец!

Некрон колебался. Я не понимал, что означали слова Говарда и почему Некрон не убивал меня. Видимо, за время моего отсутствия что-то произошло между ним и Говардом.

Но мысль ускользнула от меня. Смех химеры стал громче.

— Мы доберемся до тебя! — пищала она. — Ты мертвец!

Еще одно бесконечно долгое мгновение Некрон смотрел на меня сверху вниз, потом повернулся, зажал книгу под левой рукой и быстрым шагом пересек библиотеку.

Но он направился не к двери, а к огромным напольным часам в углу. Он подошел к ним ближе, поднял правую руку и прикоснулся к двери.

И в тот же самый момент, когда она со скрипом отворилась наружу, я понял. Но было уже поздно. Дверь полностью открылась, и жуткий, мерцающий зеленый свет залил библиотеку ядовитым сиянием. Некрон вскрикнул и отпрянул назад, когда часы полностью открылись.

За дверью стояла химера.

Все произошло мгновенно. Некрон издал душераздирающий крик, и, шатаясь, попятился назад, но его крик потонул в безумном визге кошмарного существа. Чудовище одним прыжком выскочило из часов и сбило старика с ног.

Некрон взревел от боли. Два—три воина подскочили к нему и попытались оторвать беснующееся чудовище от своего господина, но бестия отбросила их в сторону, словно те были малыми детьми, и продолжала молотить старика. Его черное одеяние разорвалось и во многих местах покраснело от крови.

Воины-драконы, все шестеро, еще раз одновременно атаковали чудовище.

Монстр в образе Присциллы взревел от боли и ярости, когда кривые сабли вонзились в его тело. Со страшным визгом он выпрямился, отшвырнул от себя тело старика и попытался ударить людей, которые его атаковали. Воины молниеносно отскочили назад. Четверо из них окружили бестию, а двое других занялись Некроном.

Это была странная, нереальная борьба. Воины-драконы перемещались с такой быстротой, которую я не видел ни у одного человека никогда в жизни, но они противостояли врагу, который явился из потустороннего мира. Чудовище снова и снова бросалось на них, и каждый раз молниеносный удар сабли парировал очередной удар бестии. Монстр фехтовал голыми руками против сабель, и я видел, как кривые сабли воинов-драконов наносили ему страшные раны.

Но они затягивались так же быстро, как возникали, а боль, казалось, только усиливала ярость чудовища. Его крики становились все более пронзительными.

И наконец оно добралось до одного из воинов. Его когтистая лапа схватила саблю, вырвала ее из рук воина и сломала, как спичку, одновременно чудовище подтащило воина к себе. Сверкнули смертоносные когти, в которые превратились его руки, а голова медузы превратилась в костистый череп с рогами и укусила воина, как быстрая кобра, и тот упал как подкошенный. Трое других поспешно отскочили назад, когда монстр снова выпрямился и со злобным шипением напал на них. Воины больше не атаковали бестию, а ограничились лишь тем, что своими саблями удерживали ее на дистанции и вместе с двумя другими образовали живой защитный вал вокруг своего Господина. Чудовище остановилось. Из его пасти вырвалось страшное шипение. Его когти непрерывно сжимались и разжимались, словно оно хотело что-нибудь схватить.

Но оно не нападало.

Потом я услышал гудение.

Оно началось как высокий, едва слышный, слабый звук, но очень быстро его сила и громкость увеличились; одновременно тембр звучания стал более низким.

За живой стеной воинов-драконов выпрямилась страшная фигура.

Некрон! Его тело было истерзано, но он все еще жил, и это он издавал этот странный, гудящий звук, который становился все сильнее и, казалось, парализовывал бестию.

Откуда-то он нашел силы, чтобы еще раз поднять руки и начертить в воздухе невидимые фигуры, линии и пунктиры из дыма и мерцающего серо-голубого света, которые каким-то образом соответствовали мелодии гудения.

Монстр задрожал. Его костистый череп вновь превратился в голову медузы, а из его пасти вырвался странный, звучавший почти жалобно звук. Его когти бесцельно хватали пустоту.

Некрон гудел все громче; одновременно увеличилась интенсивность голубого свечения, которое возникло между ним и чудовищем. Медленно, как окрашенная вода, свет полз по комнате, образуя полосы и быстро исчезающие фигуры и приближаясь к химере. Монстр попытался отступить назад, но та же самая сила, которая мешала ему напасть на Некрона и его людей, приковала его к месту

Потом свет коснулся тела чудовища. Вспыхнули крошечные, бело-голубые искры, и я почувствовал, какие гигантские, невидимые силы столкнулись здесь. Все продолжалось лишь несколько секунд, но это была борьба, которая велась с беспримерной жестокостью, дуэль гигантов, из которой мы могли видеть лишь очень небольшую часть.

Бестия проиграла борьбу.

Гудение Некрона все усиливалось и усиливалось, становилось все более угрожающим, требовательным и громким. И в такой же самой мере тело чудовища начало бледнеть. Оно теряло материальность, становилось все более светлым и прозрачным, пока наконец от него не осталось ничего, кроме бледного контура. Потом и он исчез.

Некрон с жалобным стоном осел. Голубое свечение погасло, а его гудение превратилось в жалкие крики боли.

Но он все еще не умирал. Хотя это было совершенно невозможно, но он еще раз поднял свое истерзанное тело и уставился на меня.

— За это… ты… заплатишь… Крейвен, — прохрипел он. — Ты будешь… страдать до… конца дней своих. Ты меня… дважды предал, Роберт Крейвен, и ты умрешь две тысячи раз за каждое… предательство.

Он задыхался. Ковер под ним начал дергаться как в судорогах. Колдун вскрикнул, упал навзничь и покатился по полу. Но в нем все еще оставались силы, и еще раз он выпрямился и посмотрел на меня невидящим взором.

— Я проклинаю тебя, Роберт Крейвен! — крикнул он. — Я проклинаю тебя со всей силой, которая мне дана. Ты никогда не обретешь покой! Ты будешь вести жизнь гонимого, вечно преследуемого. Все, что ты любишь, должно разбиться, а все, что ты делаешь, должно приносить зло! Я обрекаю тебя на несчастье. Смерть и страдания должны стать твоими братьями, а люди будут проклинать тебя, куда бы ты не направился! Ты будешь помнить мою месть всегда, Роберт Крейвен!

Некрон упал навзничь. Но он все еще не умирал, а начал пронзительно выкрикивать какие-то слова на непонятном мне языке.

Пять оставшихся в живых воинов вдруг пришли в движение. Двое из них подняли тело своего господина, а третий бросился к напольным часам и одним ударом сорвал дверь с петель.

За нею зловеще блеснула черная поверхность болота, которую я видел в кошмарных снах, о которых я теперь знал, что это были не сны.

А четвертый воин поспешил к маленькой кушетке рядом с камином и подхватил Присциллу на руки.

С пронзительным криком я вскочил и бросился на него.

Я даже не заметил удара, таким быстрым он был. Внезапно мои ноги подкосились под весом моего тела. Я упал, краешком глаза заметил мелькнувшую тень и скрючился от новой, невыносимой боли, когда нога воина попала мне под ребра.

Я не потерял сознание, я видел и слышал все, что происходило вокруг меня, но я был не в состоянии оценить происходившее и прореагировать на него.

Оба воина-дракона отнесли старика к часам. Я слышал, как он еще что-то сказал Говарду, но не понял ни одного слова, потом они прошли в дверь и зашагали по черным волнам застывшего болота.

Мой разум затуманился. На мгновение у меня потемнело в глазах, и я не чувствовал ничего, кроме боли и никогда не испытанного чувства беспомощности.

Когда мой взор снова прояснился, Некрон и его черные убийцы исчезли.

А вместе с ними и Присцилла.

— Это была моя вина, — тихо сказал Говард. — Мне очень жаль, Роберт. — Его голос дрожал, а в глазах стояла такая мольба, которую я еще никогда прежде не видел ни у одного человека. — Пожалуйста… прости меня, — прошептал он.

Вместе с Ван дер Гроотом они подняли меня и отнесли на кушетку, на которой раньше лежала Присцилла. Я снова пришел в себя, и теперь мое тело болело не так невыносимо, хотя при каждом вдохе я чувствовал жгучую боль в груди. Видимо, головорез Некрона сломал мне ребро, а может быть, и несколько.

Но я почти ничего не замечал. И слова Говарда я улавливал лишь краем сознания, и мне было крайне тяжело реагировать на них и поднять на него глаза.

— Твоя вина?

Он кивнул. У него был несчастный вид.

— Да. Я… знал, что произойдет, когда он откроет часы. И хотел этого. Это был единственный шанс уничтожить его. Так я думал.

Мой взгляд упал на открытые напольные часы. Черный кошмарный ландшафт исчез, уступив место потрескавшимся доскам задней стенки, после того как Некрон ушел. На мгновение я попытался убедить себя, что все это было не больше чем кошмарный сон, от которого я очнусь, если достаточно сильно захочу.

Но я никогда не избавлюсь от него, так как кошмар, в котором я находился, назывался действительностью.

— Мне так жаль, — бормотал Говард. — Когда… Некрон нас пленил, тогда…..

— Все хорошо, Говард, — тихо сказал я. — Ты не виноват в этом.

Он взглянул на меня, и в его глазах вспыхнула слабая искорка надежды.

— Ты… меня не ненавидишь? — спросил он.

— Ненавидеть? — Мой голос звучал совершенно холодно. Я даже сам испугался этого. — Почему я должен тебя ненавидеть?

— Он же увел с собой Присциллу, — осторожно сказал Говард. — Он бы не сделал этого, если бы я не попытался устроить ему ловушку.

Я не ответил, но этого и не требовалось. Говард и так понял, что в этот момент происходило во мне.

— Ты знаешь, где находится… его горная крепость? — тихо спросил я.

— Некронова крепость Дракона?

Я кивнул.

Говард на мгновение задумался, потом покачал головой.

— Нет. Никто точно не знает, где она находится. Ты хочешь… найти его? — его глаза сверкнули.

— О да, — ответил я. — Я найду его, Говард, даже если для этого мне понадобится отправиться на край света. И тогда я убью его.