"Возмездие" - читать интересную книгу автора (Хоффман Джиллиан)

Глава 25

Хотя Си-Джей требовалось прочитать не так уж много, на это ушло около двух часов. Она просмотрела все полицейские отчеты, затем записи врачей из больницы и результаты лабораторных исследований. В какой-то момент ей пришлось прерваться и походить по квартире, снова сварить кофе, свернуть выстиранное белье и вытереть пыль – сделать все, что угодно, только бы облегчить огромный вес воспоминаний, которые жгли ее. Казалось поразительным, что она обычно не в состоянии вспомнить, из чего состоял ее завтрак, но все еще не может забыть каждую секунду, каждый звук, каждый запах, что уловила страшной ночью более десяти лет назад. Читая показания бывшего соседа Марвина Вигфорда, Си-Джей отправилась в ванную, и ее стошнило во второй раз за день. Он рассказывал, что Хлоя обычно одевалась, «провоцируя» проживающих в здании мужчин, и «разгуливала по двору» в одежде, которую «не следовало носить женщине из католического университета». В завершение Марвин объявил «неудивительным, что нечто подобное с ней случилось, поскольку она преднамеренно вызывала у мужчин желание». И снова ее душу стали разрывать приступы вины, с которыми она сражалась много лет, и хотя Си-Джей понимала, что заявления Марвина были бредом полоумного извращенца, она все равно чувствовала себя облитой грязью и посрамленной. Всегда в глубине души она считала себя отчасти виноватой в случившемся, словно сделала что-то, чтобы навлечь на себя эту муку. Много лет она прокручивала в уме миллион дел, которыми могла бы заняться, которые ей следовало сделать по-другому, и тогда ее жизнь могла бы пойти по миллиону других путей. Она обнаружила, что самым трудным в ее лечении было как раз это – научиться не винить себя.

После посещения ванной она вернулась на балкон и еще какое-то время наблюдала за курсирующими судами, потягивая уже, наверное, десятую чашку кофе за день. Начинался час пик, и улицы заполнялись автомобилями. Несколько раз срабатывал автоответчик, возвращая Си-Джей из прошлого в настоящее, что ей нравилось, и она всем перезванивала. Телефонные разговоры позволили ей временно не думать о полицейских отчетах и показаниях свидетелей, забыть про знакомый страх, от которого она холодела, о панике и чувстве вины, которое опять нарастало. В особенности помог разговор с обеспокоенной Марисол. Си-Джей вывела Люси на прогулку вдоль берега, перед тем как спустившаяся тьма сделает это невозможным.

Когда Си-Джей вернулась, ей потребовался еще час, чтобы закончить чтение отчетов и собственных показаний, и она опять детально вспомнила 30 июня 1988 года, все, что происходило, пока она оставалась в сознании. Это началось со ссоры с Майклом в машине. Затем Си-Джей перескочила к моменту, когда проснулась с ощущением латекса на губах, тяжести тела насильника на груди и боли, которую испытывала, когда он взобрался на нее, а она пыталась сопротивляться. Наконец все закончилось – она погрузилась в благословенную тьму, и ее последним воспоминанием был холодный нож, рассекавший нежную кожу ее груди. В последние мгновения она увидела, как белые простыни медленно окрашиваются красным. А теперь на своем балконе, в настоящем, она невольно поднесла одну руку к груди, защищая ее, а другую к горлу, чтобы освободиться от страха, который мешал ей дышать.

Как раз в этот момент зазвонил телефон. Звонивший назвался представителем прокуратуры округа Куинс. Си-Джей смахнула слезы и ответила ровным голосом:

– Да?

– Это мисс... – мужчина на другом конце замолчал, очевидно, пытаясь разобрать написанное на клочке бумаги, – Тосо?

– Это мисс Таунсенд. Слушаю вас.

– Простите. Моя секретарша неправильно записала фамилию. Выглядит как Тосо. Простите. Это помощник прокурора Боб Шурр из прокуратуры округа Куинс. Отвечаю на ваш звонок. Я как-то могу вам помочь?

Она с трудом попыталась собраться с мыслями.

– Да, мистер Шурр. Спасибо, что перезвонили. Мне нужно узнать, что требуется для экстрадиции преступника в штат Нью-Йорк.

Теперь она говорила строго, по-деловому.

Последовала долгая пауза.

– Вы адвокат?

– О, простите, я не представилась. Я работаю в прокуратуре штата в Майами.

– В таком случае все в порядке. О ком идет речь и что он совершил в Нью-Йорке?

– У вас ордера на его арест пока не выписывали. Это нераскрытое преступление, по которому, как нам кажется, мы нашли подозреваемого.

– Нераскрытое? То есть вы хотите сказать, что не было обвинительного приговора?

– Нет. Пока нет. Наши правоохранительные органы только недавно выявили возможного подозреваемого в результате допросов и следственных действий. – Си-Джей специально говорила туманно.

– О! А вы разговаривали с ведущими расследование сотрудниками из Нью-Йорка? Они готовят ордер на выдачу преступника?

– Пока нет. Думаю, дело перешло в разряд нераскрытых. Мы решили связаться с сотрудниками подразделения, занимающегося такими делами, чтобы обеспечить получение ордера на экстрадицию и узнать, что необходимо по законам штата Нью-Йорк для ареста подозреваемого во Флориде.

– Ну, вначале необходимо обвинительное заключение. Затем сотрудники в Нью-Йорке должны получить ордер на арест на основании этого заключения, а ваши сотрудники уже по этому ордеру произвести задержание и содержать его в Майами, пока мы готовим документы для экстрадиции. Но не исключено, мы опережаем время. Как давно было совершено преступление?

Си-Джей сглотнула. Она почувствовала себя некомфортно и вспомнила то, что, как работник прокуратуры, не должна была забывать.

– М-м-м... Если не ошибаюсь, преступление было совершено более десяти лет назад. Но мне нужно уточнить это у детективов, которые ведут дело.

Боб Шурр тихо присвистнул:

– Десять лет? Ого! Если хотите экстрадицию за убийство, то да, все нормально.

– Нет, не убийство. – У нее повлажнели ладони. Она не хотела знать ответ на следующий вопрос. – А если не убийство?

– Что он тут у нас натворил? Конечно, предполагая, что это он. Вы не сказали.

Си-Джей откашлялась и надеялась, что ее голос звучит нормально:

– Изнасилование. И попытка убийства.

– Ну, в таком случае, боюсь, вам не повезло. В штате Нью-Йорк срок давности по всем преступлениям составляет пять лет. Конечно, за исключением убийства. Здесь срока давности не существует. Если за первые пять лет после совершения преступления не получено обвинительное заключение, то человека нельзя трогать, потому что время вышло. – Шурр сделал паузу, Си-Джей молчала, и он продолжил: – Мне очень жаль. Такое постоянно случается, в особенности в делах, связанных с сексуальным насилием. Наконец находишь человека по образцам ДНК – и ничего не сделать. Теперь в делах, где имя подозреваемого неизвестно, а время выходит, уже начали выносить обвинения «носителю образца ДНК». Может, так было сделано и в вашем случае? Вы проверяли?

– Нет. Проверю. Может, так и есть. Я надеюсь, – сказала Си-Джей, хотя точно знала, что в ее случае не нашли никаких улик, по которым можно было бы получить образец ДНК. Пора заканчивать разговор. – Спасибо за помощь. Я перезвоню, если мне потребуется дополнительная информация.

– Как, вы сказали, ваша фамилия?

Си-Джей повесила трубку. Этого не может быть. Срок давности. Обязательное ограничение, которое установили какие-то глупые законодатели. Они определили, сколько времени достаточно, чтобы призвать кого-то к суду, – справедливый, по их мнению, отрезок времени, достаточный для того, чтобы жить, с беспокойством думая о прошлых преступлениях, пока за них еще могут вынести обвинительный приговор. А что на самом деле справедливо с точки зрения преступника? И, черт побери, пострадавшего? По мнению законодателей, нужно обеспечить, чтобы права ответчика были соблюдены.

Важность разговора начала до нее доходить. Бантлинга невозможно осудить за то, что он с ней сделал. Никогда. Никогда.

Никогда. Он может отправиться на крышу Эмпайр-Стейт-билдинг и кричать о совершенном всему миру, рассказывать все в ярких, отвратительных, мерзких деталях – и его нельзя за это осудить. Прокричав о своем преступлении, он может спуститься на лифте вниз и уйти совершенно свободным человеком, и никто ничего не сможет сделать. Си-Джей следовало помнить о сроке давности, но во Флориде в случае определенных видов сексуального насилия срока давности не существует, и, если честно, вопрос о сроке давности никогда не приходил ей в голову. Си-Джей так зациклилась на том, как арестовать Бантлинга и переправить в штат Нью-Йорк – и как снова встретиться со своими демонами и снова не сойти с ума, – что даже не подумала о вопросе, а можно ли его арестовать? Ей помешали шоры жертвы, и экстрадиция у нее в сознании уже была решенным вопросом.

Она почувствовала, что ее мир снова разваливается на части и ей требуется этого не допустить. Она должна думать, несмотря на туман и страх, который давил ей на грудь.

Си-Джей принялась ходить по квартире. Солнце зашло, и тепло быстро уходило. Она вылила из чашки холодный кофе и протянула руку к холодильнику, чтобы вместо него выпить охлажденного шардонне. Она налила себе бокал, сделала большой глоток, снова взялась за телефон и прослушала четыре гудка перед тем, как ответил доктор Чамберс:

– Да? – Его голос подействовал успокаивающе.

– Я думала, что застану вас даже в этот час. Как поживаете, доктор Чамберс? Это Си-Джей Таунсенд.

Она покусывала ноготь большого пальца, прогуливаясь по гостиной в чулках, с бокалом вина в руке, поскольку еще не переоделась.

– Здравствуйте, Си-Джей. – Судя по голосу, он удивился, услышав ее. – Я заканчивал работу с документами. Вы вовремя меня поймали. Чем могу быть полезен?

Она наблюдала за проплывающим круизным судном. До нее долетели приглушенные смех и музыка.

– Кое-что случилось, и, думаю, мне нужно с вами встретиться.