"Возмездие" - читать интересную книгу автора (Хоффман Джиллиан)

Глава 16

Марисол Альфонсо нетерпеливо ждала свою начальницу на площадке перед лифтом на втором этаже в прокуратуре штата, расположенной в округе Майами-Дейд. Она была невысокой и пухленькой и ходила взад-вперед по коридору, держа в руках розовый блокнот с записями сообщений. Было только 9.02, и считалось, что Марисол проработала уже час и две минуты, хотя фактически появилась в здании только в 8.15. Марисол была выведена из себя – она не собиралась больше терпеть это безобразие. Ей недостаточно платят за такую работу.

Двери раскрылись, и Марисол осмотрела выходящих из лифта. Среди полицейских в форме она заметила ту, которую ждала, – в темных солнцезащитных очках и строгом сером костюме.

– Где вы были? – возмутилась Марисол. – Вы знаете, что мне пришлось принять тридцать сообщений с тех пор, как я пришла? – Она демонстративно пролистала розовый блокнот и продолжала в том же духе, пока они проходили через дверь с кодовым замком и следовали по коридору к небольшому кабинету в подразделении тяжких преступлений, где на двери висела табличка «Си-Джей Таунсенд, помощник прокурора». Теперь Марисол размахивала блокнотом над головой. – И все эти послания для вас!

Последним человеком, которого Си-Джей Таунсенд хотела видеть утром, была ее гнусная секретарша Марисол. Это сразу разбивало все надежды Си-Джей на то, что день будет хорошим. И сегодняшний не являлся исключением. Она раскрыла портфель, положив его на стол, сняла черные очки и посмотрела на раздраженную полную девушку, которая стояла перед ней. Руки Марисол с накрашенными переливающимся лаком ногтями были уперты в бока. Сегодня секретарша оделась в ярко-розовую футболку из лайкры и цветастую юбку на два размера меньше и на пять дюймов короче, чем следовало бы.

– Когда я в последний раз проверяла перечень должностных обязанностей, Марисол, ответы на телефонные звонки и прием сообщений входили в число наших задач.

– Но не в таком количестве! Я только этим и занималась! Почему вы не позвонили и не сказали мне, что говорить всем этим журналистам?

Си-Джей сухо улыбнулась:

– Говорите им, что я не даю комментариев, и просто продолжайте записывать сообщения. Я потом сама свяжусь с кем следует, но на десять назначено слушание дела, и мне нужно к нему подготовиться. Пожалуйста, проверьте, чтобы меня не беспокоили.

Сказав это, Си-Джей начала доставать папки из портфеля.

Марисол громко зашипела, бросила блокнот с сообщениями на стол Си-Джей, развернулась на высоких розовых каблуках и вылетела из кабинета, гневно бормоча себе под нос что-то по-испански.

Си-Джей не сомневалась, что Марисол следующие два часа проведет, общаясь с другими секретаршами, обмениваясь сплетнями об утренних событиях и обсуждая, какая сука у нее начальница. Си-Джей закрыла дверь и вздохнула. Пусть это станет ее последним профессиональным успехом, но она добьется, чтобы Марисол перевели в другой отдел или на другой этаж, а лучше в здание, расположенное в другом конце города, где рассматриваются дела об алиментах. Нелегкая задача. После десяти лет работы Марисол была «бессрочницей». Ее можно было бы вытащить отсюда только в большом розовом мешке для трупов, если, конечно, прокурор штата наберется смелости и на самом деле ее уволит.

Си-Джей просмотрела блокнот с посланиями. Шестой канал Эн-би-си, второй канал Си-би-эс, «Сегодня», «Доброе утро, Америка!», «Телемундо», «Майами гералд», «Нью-Йорк таймс», «Чикаго трибюн», даже «Дейли мейл» из Лондона. Список казался нескончаемым.

Новость об аресте подозреваемого в серии убийств Купидона распространилась по средствам массовой информации подобно лесному пожару, и началось безумие. Все хотели получить информацию. Из окна кабинета Си-Джей уже заметила «лагеря», устроенные журналистами на ступенях здания суда, где слушаются уголовные дела, расположенного через улицу. Репортеры уже приготовились к работе, и ее результаты тут же будут передаваться по спутниковой связи в их филиалы в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

Прокурор штата включил Си-Джей в группу, занимающуюся расследованием дела Купидона, и она появлялась на местах преступлений, присутствовала на некоторых вскрытиях, готовила различные документы, приказы и распоряжения, выслушивала отчеты патологоанатомов, тщательно просматривала полицейские отчеты и отчеты лаборатории, записывала показания свидетелей. Она также подвергалась критике, которая, как казалось, ежедневно порционно выдавалась прессой из-за отсутствия прогресса в деле. Но теперь преданность ребятам в голубой форме позволила ей получить самый главный из всех призов: она будет вести дело самого ужасного серийного убийцы в истории Майами. Одно это теперь, очевидно, делало Си-Джей героиней в глазах представителей средств массовой информации, а этого она совершенно не хотела.

Она десять лет работала в прокуратуре штата и вела самые разные дела, начиная от дела рыбаков, вылавливающих лангустов в период запрещения ловли, до тройного убийства, совершенного бандой семнадцатилетних юношей. Она требовала от судей штрафов, общественно-полезных работ, передачи на поруки, тюремного заключения и смертной казни. Пять лет назад начальство оценило почти идеальные результаты ее работы при подготовке обвинительных заключений, и Си-Джей перевели в отдел тяжких преступлений, небольшое специализированное подразделение, состоявшее из десяти лучших государственных обвинителей прокуратуры. Работающие там получали гораздо меньше дел, чем остальные сотрудники заваленной делами прокуратуры, но их дела считались самыми трудными. Большинство назывались убийствами первой степени[6]. Все были гнусными и ужасными, но журналисты считали эти преступления своего рода сенсацией. Все подсудимые ожидали смертного приговора. Взрывы и массовые убийства, совершенные представителями организованной преступности, детоубийства, казни в преступном мире, бытовые убийства, когда уничтожались целые семьи отчаявшимся человеком, разозленным из-за потери работы, – каждое дело по самой своей природе являлось лакомым куском для средств массовой информации; об одних рассказывалось на первых полосах, другим посвящалась пара предложений на последней странице местного издания; третьи совсем не попадали в прессу, потому что их затеняло другое преступление, гораздо более зверское, или надвигающийся ураган, или проигрыш «Долфинс».

За пять лет работы в этом подразделении имя Си-Джей много раз упоминалось в средствах массовой информации. Это внимание всегда вызывало у нее определенный дискомфорт, и она все еще ненавидела давать интервью. Си-Джей выполняла свою работу не ради известности, а ради несчастных жертв, которые больше не могли за себя постоять, лежа под шестью футами земли, и невинных друзей и членов семей, которые неизбежно оставались в тени, задумываясь, почему все так получилось, в особенности после того, как дым из ствола оружия рассеивался и телекамеры выключали. Си-Джей чувствовала, что дает выжившим ощущение торжества справедливости.

Однако в этом случае свет юпитеров окажется еще более угнетающим, поскольку ей впервые придется столкнуться с общенациональными и международными изданиями и телеканалами, а не только с местной прессой. Когда Мэнни Альварес позвонил ей домой вчера вечером и рассказал о задержании подозреваемого по делу Купидона, она поняла: это будет громкий процесс. Вероятно, это самое важное дело всей ее карьеры. Она провела полночи, подготавливая ордера на обыск дома и двух автомобилей, принадлежащих Уильяму Руперту Бантлингу, затем готовилась к первому слушанию по делу Бантлинга, которое должно состояться сегодня в 10.00. Между двумя делами она еще успела осмотреть место задержания подозреваемого на шоссе Макартура и остановилась у морга судебно-медицинской экспертизы, чтобы взглянуть на тело. Си-Джей также три раза разговаривала с обеспокоенным прокурором штата, Джерри Тиглером, который очень расстраивался из-за того, что хотя и присутствовал на благотворительном ужине, организованном губернатором, как и начальник полиции города Майами, и начальник подразделения ФБР, его не пригласили вместе с другими шишками на место задержания. Он звонил Си-Джей и хотел, чтобы она выяснила, почему им пренебрегли.

В течение двадцати четырех часов суд должен был определить, имеются ли достаточные основания для ареста Бантлинга и предъявления ему обвинения в убийстве первой степени Анны Прадо. Действительно он совершил преступление, в котором его обвиняют? Изуродованное тело в багажнике свидетельствовало против него. Обычно первое слушание не представляло сложностей, длилось минуты две, обвиняемый находился у специального монитора в расположенной через улицу тюрьме округа, а решение принимал загруженный работой судья, которому в тот же день еще предстояло разбираться с двумястами мелкими правонарушениями и пятьюдесятью тяжкими уголовными преступлениями.

Раздраженный судья обычно молча читал протокол задержания, вслух произносил предъявленные обвинения, определял вероятность совершения указанного преступления, а потом утверждал решение о содержании под стражей или отменял его и переходил к следующему обвиняемому в длинной очереди, которая змеей извивалась в тюрьме. Так происходило всегда. Все заканчивалось настолько быстро, что обвиняемый даже не понимал, что речь шла о нем. Он стоял на возвышении в тюрьме и тупо оглядывался по сторонам, пока конвоиры не сталкивали его вниз и не ставили в очередь заключенных, которых разводили по камерам. Государственный обвинитель и защитник сидели в зале суда вместе с судьей, но их присутствие ничего не меняло. Не было ни свидетелей, ни свидетельских показаний, судья просто читал протокол задержания. И он всегда находил причину задержания обоснованной. Всегда. Ничего удивительного – это просто хороший старый быстрый способ отправления правосудия.

Но это дело будет другим. Сегодня обвиняемого переправят из тюрьмы через улицу и проведут в зал суда. И сделают это представители Управления исполнения наказаний в определенное время, отведенное для особого слушания в особом помещении, выделенном специально для этой цели. В зале соберутся адвокат обвиняемого, государственный обвинитель и судья далеко не низшей категории, а также все представители средств массовой информации, которые ночь стояли лагерем на ступенях здания суда. Им повезет, если всем хватит места в зале. За этой внешне простой процедурой, проходящей обычно в узком кругу, будут наблюдать миллионы телезрителей по всей стране. Затем ее повторят в пяти-, шести– и одиннадцатичасовых выпусках новостей.

Си-Джей подозревала, что слушание продлится больше двух минут.

Судьей на первое слушание назначили достопочтенного Ирвинга Каца, большого любителя покрасоваться перед представителями СМИ. Старый и эксцентричный, он был судьей в Майами задолго до того, как построили это здание. К отчаянию Каца, старший судья больше не позволял ему председательствовать на судебных процессах, сделав его королем первых слушаний, которые становились нудной работой. Однако сегодняшнее дело было особенным, и судья Кац пускал слюни. Си-Джей не сомневалась, что он потратит первые пять минут просто на то, чтобы молча, гневно и презрительно, смотреть на Бантлинга и в телекамеры, затем попросит бейлифа представить ему протокол задержания, медленно зачитает предъявленные обвинения, причем постарается четко произносить каждое слово тоном, выражающим одно презрение.

Кац притворится, что внимательнейшим образом читает протокол задержания, в котором изложены факты задержания Бантлинга прошлым вечером, хотя, конечно, судья уже сделал это у себя в кабинете по крайней мере раз десять, а потом изобразит шок и отвращение. Он спросит, что Бантлинг может сказать по поводу предъявленных ему обвинений, хотя это и не является необходимым до слушания, которое будет проходить через три недели. Затем Кац завершит процедуру суровой, полной драматизма речью, в которой, как думала Си-Джей, окажется нечто вроде: «Молюсь, чтобы эти ужасные обвинения, эти варварские гнусные деяния не совершались лицами, подобными вам, Уильям Руперт Бантлинг. Пусть Господь помилует вашу душу, если она у вас есть, поскольку вам определенно предстоит гореть в аду!»

А заголовок в утреннем выпуске «Майами гералд» будет гласить: «Судья желает Купидону сгореть в аду!» Конечно, Кац найдет задержание обоснованным. О шансах против можно даже не упоминать. Но тем не менее, Си-Джей еще раз просмотрела дело на тот случай, если придется отвечать на возражения адвоката Бантлинга.

Прошлой ночью дежурил судья Родригес, который подписывал ордер на обыск дома и машин Бантлинга. В эти минуты по крайней мере четыре полицейских подразделения дотошно осматривали имущество Бантлинга. Последний отчет Си-Джей получила в 8.30, но пока не нашли никакого пахнущего порохом оружия, никакого тайника с человеческими сердцами в потайной комнате, никакой записки «Я сделал это с ними, и каждая этого заслуживала!», прикрепленной к зеркалу, украшенному фотографиями мертвых жертв.

Это определенно беспокоило. И беспокоило то, что Бантлинг знал о своем праве не отвечать на вопросы и обратиться за помощью к адвокату. Он до сих пор молчал и полагался на поддержку защиты. Си-Джей требовались дополнительные улики, чтобы связать Бантлинга с остальными девятью девушками.

Также нельзя было исключать, что Уильям Бантлинг только скопировал способ убийства, подражая Купидону, а истинный Купидон сегодня утром дома читает газеты и смеется над полицией за чашкой кофе с круассаном.