"Дом с привидением" - читать интересную книгу автора (Хмелевская Иоанна)

13

— Гляди-ка! — крикнул Павлик сестре и остановился как вкопанный. — Это что-то новенькое! Брат с сестрой возвращались из школы и уже подходили к дому. Яночка поглядела, куда показы вал брат, и тоже остолбенела.

Остолбенеешь тут! По тротуару, ведущему от их калитки до перекрестка, прогуливалась грымза. В данный момент она шла к перекрестку, так что дети видели лишь ее спину, а она их не видела. Яночка дернула брата за руку.

— Прячемся! Она не должна нас увидеть!

И спрятавшись в кустах, растущих вдоль загородки, окружающей их участок, дети осторожно принялись наблюдать за соседкой. Вот грымза дошла до перекрестка и повернула обратно; дошла до калитки, постояла немного, поглядела по сторонам и опять не торопясь направилась к перекрестку.

— Что это ей вздумалось прогуливаться? — удивлялся Павлик. — Надоело торчать в окне?

— Неужели не понимаешь? — в свою очередь, удивилась Яночка. — Ведь она же намерена перехватить почтальона. Похоже, бабушка ее достала-таки...

Павлик согласился с сестрой. Молодец бабушка! Грымза прогуливалась настойчиво и упорно, от калитки до перекрестка и обратно, не меняя марш рута, Иногда она останавливалась и с явным не терпением оглядывалась по сторонам. Точно, ждала почтальона. Яночка заметила с глубоким удовлетворением:

— Уже третий день он никак не может отдать ей ее посылку.

— Ты думаешь, это все одна и та же посылка? — спросил брат.

— Конечно! Ведь у него нет никакой возможности передать ее, бабуля с Хабром всегда начеку. Иначе зачем бы она тут расхаживала?

— Ну, не знаю, — ответил Павлик, — он вполне мог вручить ее ночью. Ночью мы собаку не вы пускаем. А сейчас она свободно может ждать следующую.

— Может, — согласилась сестра. — Но даже если это и так, жизнь мы ей осложнили. Видишь, уже не может спокойно сидеть в окне, приходится по улице расхаживать. А если дождь? Или мороз?

— Тогда ей остается одно из двух: или простудиться, или переехать на другую квартиру, — сказал Павлик.

Очень неудобно было сидеть в колючих кустах, к тому же листья с них почти все облетели и грымза могла в любую минуту увидеть детей. Надо было срочно найти себе другое убежище.

— Как только опять повернется задом, выскочим и спрячемся вон за той тумбой, — решил Пав лик. — А когда потом снова пойдет к перекрестку, нырнем в калитку. Поняла? Короткими перебежками.

— Поняла, — кивнула Яночка, — только когда побежим, беги тихо, а то грохаешь своими ботинками по тротуару, как не знаю кто. Действуя в соответствии с намеченным планом, оба выскочили из кустов и на цыпочках преодолели первую дистанцию. Массивная тумба надежно скрыла их от глаз соседки. Переждав немного, они пробежали и вторую дистанцию и тихонько при крыли за собой калитку в тот момент, когда грымза приближалась к перекрестку.

Дома Хабр с радостью приветствовал своих хозяев.

— Тихо, песик, успокойся, — ласкала любимца Яночка. — Здравствуй, мой хороший, мой умный, мой красавец! Сейчас пойдем на охоту.

— Какое счастье, что у нас такой умный пес! Все понимает! И не гавкнет без надобности! — вторил ей брат. — Скорее в шалаш, оттуда все отлично видно.

Что именно собирались дети подглядеть из шалаша и без слов было ясно. Они просто обязаны были увидеть почтальона, доставляющего соседке посылку. По ее внешнему виду можно было определить, та ли это посылка или другая. Местоположение шалаша выбрано с умом: из него отлично просматривались часть улицы и перекресток. О приближении почтальона первым узнал, разумеется, Хабр. Он вскочил, стал нюхать воздух, беспокойно вертеться и вопросительно поглядывать то на детей, то на перекресток. Понятно, значит именно оттуда покажется почтальон. Грымза не могла знать этого и находилась где-то на пол пути, когда почтальон вывернул из-за угла. Она поспешила к нему, и они встретились на улице как раз перед шалашом, всего в каких-то двух метрах от него, так что дети могли все отлично разглядеть. Почтальон достал из сумки и передал грымзе посылку — точно такую, как описывала бабушка, так что это могла быть та самая, что и прошлым разом. Вот о чем почтальон говорил с грымзой дети, к сожалению, не могли расслышать, потому что разговор велся очень тихим шепотом. И хотя Яночка с Павликом затаили дыхание и навострили уши ни словечка не расслышали. Яночка выскочила из шалаша, когда грымза уже входила в дом.

— Быстрее! — крикнула она брату. — Попробуем заглянуть к ней в окно, надо знать, что в посылке! Раз уж мы не помешали ее получить, по крайней мере попытаемся подглядеть, что в ней.

— Надо было натравить на него собаку! — говорил на бегу Павлик.

— Дурак! Он ведь мог с ним что-нибудь сделать! — на бегу же ответила Яночка.

— Ну и что! — возражал запыхавшийся Пав лик. — Пусть бы даже его укусил! Так этому почтальону и надо. Как ты можешь его жалеть?

— Опять же дурак! Не почтальона я жалею, а Хабра! Кто знает, на что способен такой подозрительный тип, как этот почтальон! Влезай на дерево, быстро!

В квартире грымзы было три окна — одно в кухне, по одному в комнатах. Занавески ни на одном из них не были задернуты. Павлик в момент вскарабкался на дерево, растущее перед окном соседкиной квартиры, Яночка так же быстро залезла на груду кирпичей у гаража, откуда можно было заглянуть в соседкину кухню. И в комнатах, и в кухне было пусто. Ни одной живой души!

— Куда она могла подаваться? — ломал голову Павлик. — Ведь в дом вошла, мы сами видели. Вот ведь старая ведьма!

— Может, как ведьма, в трубу вылетела? — предположила Яночка, а когда Павлик недовольно взглянул на нее, поспешила добавить:

— Да шучу я. Хабр! Ищи грымзу! Ищи! Грымзу!

Умный пес прекрасно понял, к кому относится словечко «грымза». Он бросился к двери в дом, а когда ее открыли, пересек маленькую прихожую устремился вверх по лестнице, ведущей на чердак. Дети на цыпочках последовали за ним.

— Видишь! — радовался Павлик. — Точно, дело нечисто, раз она сразу поперлась со своей посыл кой на чердак.

— Тихо! — шипела на него сестра. — Не можешь тише подниматься? Трещишь, как трактор.

— Это ступеньки трещат, а не я, — оправдывался Павлик.

Замок на двери, ведущей на чердак соседки, был отперт, самой соседки не было видно, но о ее наличии на чердаке очень выразительно проинформировал Хабр. Прислушавшись, дети услышали тихий шелест бумаги.

— Интересно, что она там делает? — прошептал одними губами Павлик.

— Не знаю, — так же тихо ответила Яночка, — но думаю — посылку свою распаковывает. Слышишь, бумага шелестит?

— А почему на чердаке? — недоумевал Павлик.

— Откуда мне знать? Может, догадалась, что мы станем подглядывать в окна, и забралась на чердак?

Вот шелест бумаги прекратился, что-то легонько стукнуло, а потом послышался уже знакомый не понятный звук — будто что-то тяжелое волокли по полу. Павлик ткнул сестру в бок, но она и без того навострила уши. Потом послышалось легкое потрескивание и снова тот же самый звук. Тут до сих пор спокойно сидящий у ног Яночки Хабр вскочил и, беспокойно оглянувшись на девочку, чуть слышно предостерегающе рявкнул. Схватившись за руки, брат с сестрой бросились с о всех ног наутек. Они еще не успели спуститься с лестницы, когда услышали лязг запирающегося замка.

Яночка поцеловала Хабра в нос.

— Песик, дорогой, ты просто спас нас!

— Что бы мы без него делали? — вторил Яночке брат. — А чем она так трещала, ты не поняла?

— Ничего я не поняла, — раздраженно ответила сестра. — Сначала вроде бы тащила по полу корзину, а потом трещала. Непонятно! Из кухни выглянула удивленная бабушка.

— Дети, вы уже пришли? Как же это я не слышала, когда вы входили? Раздевайтесь скорее, у меня для вас новости...

— Мы уже знаем, бабуля, — с горечью произнесла Яночка, повесив куртку в прихожей и вслед за бабушкой входя в кухню. — Грымза специально прогуливалась по улице, чтобы получить свою посылку.

— Ах, Господи! — всполошилась бабушка. — Значит, все-таки получила? А я так старалась! Сегодня целых два раза я успевала раньше нее встретить почтальона! Потом я видела, как она вышла из дому, но надеялась, что почтальон ей не попадется. Выходит, попался?

— А как ему было не попасться, если она часа два прогуливалась по улице, поджидая его? — раздраженно спросил Павлик.

— Бабуля, ты не огорчайся, — садясь на свою табуретку за стол, сказала Яночка. — Как бы ты ни старалась, все равно бы не устерегла его. Они сговорились, что она выйдет и встретит его, а тебе он ни в коем случае ее посылки не отдал бы. Тут какая-то тайна.

— Так что будем делать? — огорчилась бабушка.

Павлик вздохнул:

— Пока мы не знаем. Но что-то делать надо, нельзя этого так оставить. Расстроенная бабушка принялась за приготовление бутербродов. Она уже втянулась в партизанскую войну с соседкой и твердо уверовала в то, что это лучший путь к достижению цели — переезду соседей из их дома. И бабушка уже вот-вот одержала бы верх в войне, как вдруг неожиданный тактический маневр неприятеля принес ему успех. Дети без аппетита принялись за бутерброды, думая о последних событиях. В кухне воцарилось тягостное молчание. Нарушила его Яночка.

— Бабуля, — сказала она, — а ты не рассказывала настоящему почтальону об этом... самозванце?

— Нет, ничего я ему не говорила, а разве нужно? — удивилась бабушка.

— Конечно, нужно! — подхватил Павлик. — Надо было пожаловаться, что не отдает тебе посылку и вообще ведет себя подозрительно. Бабушка отмахивалась от напиравших на нее внуков куском сыра:

— Отстаньте вы от меня! Ну как я могла признаться человеку в том, что шпионю за соседкой? Ни за что в жизни! Что он обо мне подумает?

— Ничего плохого не подумает, а рассказать ему надо, — сурово заметила Яночка. — И ни в чем шпионском не признаваться, зачем? Просто скажи — удивляет тебя такое его поведение. Ты случайно оказалась у калитки, он принес посылку...

— А почему это я оказалась у калитки? — ехидно поинтересовалась бабушка.

— Ты что, не имеешь права стоять у калитки собственного дома? — подключился к агитации старушки внук. — Стояла себе, а тут идет почтальон. Ты удивилась — ведь знаешь вот этого, а тут другой какой-то, подозрительный.

Бабушка уже обрела присущую ей твердость.

— Кажется, мои внуки учат меня, старуху, говорить не правду? — веско произнесла она.

— В твоем возрасте могла бы уж и без нас научиться! — бестактно брякнул прямолинейный внук, а умненькая внучка поспешила разрядить обстановку:

— Какая же тут ложь? Чистая правда. А если о чем и умолчишь, то это тоже не ложь. Бабушка собралась было сурово отчитать внуков и преподать им основы морали, но тут ей вдруг пришло в голову — очень несвоевременно — весьма обескураживающее соображение: а ведь то, о чем ей сейчас толкуют дети, в мире взрослых называется дипломатией. Да, так оно и есть, не надо лгать, следует говорить правду, только не всю. О чем-то надо умолчать, что-то дипломатично обойти...

— А врать нехорошо! — не удержалась бабушка от поучения и добавила:

— Ложь — это не просто нечестность. Ложь еще и отвратительная трусость...

Встретив полные упрека взгляды внуков, она вздохнула:

— Ну ладно, скажу ему правду. Скажу, что тот почтальон показался мне подозрительным и я специально поджидала его. И пусть думает, что хочет!

— Правильно, бабуля! — похвалила Яночка. — Пусть настоящий почтальон скажет тебе, кто этот подозрительный — тоже почтальон или самозванец какой, и почему себя так странно ведет.

— А ты сможешь описать внешность подозрительного самозванца? — спросил Павлик. — Чтобы настоящий почтальон мог его узнать.

— Постараюсь, — ответила бабушка, чувствуя, как у нее с сердца спадает тяжелый камень. — Может, и в самом деле поможет нам разгадать загадку. А вы почему ничего не едите? Пока вот перекусите немного, сегодня пришлось мне с обедом задержаться. Ничего страшного, ваши родители поехали за какими-то трубами и вернутся поздно, а дедушка совсем замотался со своими фальшиво... марочниками, предупредил, что вернется поздно.