"Королевство Бараглаф" - читать интересную книгу автора (Хилгартнер Бет)

Глава четвертая ПОДМАСТЕРЬЕ

У Норки был удачный день. Секретный запас филина, который она в тишине и спокойствии пересчитала в своем убежище, прежде чем спрятать, составил немыслимую сумму: четыре золотых, шесть полузолотых, пятнадцать гильдов и пятьдесят две общинки. Вдобавок к этому подарку судьбы (который, в конце концов, достался не ей, а ее другу, хотя это тоже было чудесно), на пристани толклось много беспечного народу и почти не было стражи. Уже после полудня у нее было улова достаточно, чтобы угодить Мастеру.

Пробираясь к таверне «Побитая шавка», Норка заметила на улице мужчину. Он был одет очень прилично: одежда была хорошего качества и чистая. Что-то заставило ее проследить за ним. Он и двигался не как человек из Трущоб. Сам того не осознавая, он Держал голову с высокомерием знати. Она тихонько улыбнулась. Если он торговец или мелкий дворянин, случайно забредший в Трущобы, от Норки ему не уйти. Очень осторожно она подкралась поближе.

Норка проделала все виртуозно: секунду назад все его вещи еще были при нем, а уже в следующую — его элегантный кожаный кошелек лежал за пазухой У Норки. Затем девушка влезла на крышу разваливающегося склада и оттуда стала наблюдать за удаляющимся мужчиной.

Когда он скрылся из виду, она осмотрелась, вынула кошелек и заглянула в него. Норка чуть не свалилась с крыши: в кошельке было пять тяжелых полновесных золотых империалов, миниатюра с портретом дворянина и кольцо из золота и оникса с печаткой. Ее охватила паника. Ей достался необычный кошелек: это была плата за убийство.

Норка попыталась успокоиться и все обдумать. Она достала из кошелька миниатюру и уставилась на нее. Пять империалов — целое состояние, и, должно быть, жертва — очень важный человек. На миниатюре был изображен в профиль молодой человек со смуглой кожей, как у большинства жителей Бараглафа, светло-карими глазами, классическими чертами лица, черными волосами. Это был очень хороший портрет, решила Норка, потому что молодой человек, казалось, вот-вот обернется и заговорит с ней. Норка всматривалась в него, пытаясь запомнить лицо. Потом со вздохом собралась убрать портрет обратно в кошелек, но поймала себя на том, что кладет его отдельно. Ей очень хотелось оставить его себе и сохранить все в тайне, не взирая на возможные последствия. Она задрожала. Потом стала рассматривать кольцо с печаткой. На ониксе была выгравирована печать, которая ни о чем ей не говорила: бабочка с раскрытыми крыльями, заключенная в шестиконечную звезду.

Наконец, решив, как надо поступить, Норка спустилась с крыши и направилась к «Побитой шавке». Что бы ни произошло дальше, Хижан, по крайней мере, не сможет обвинить ее в том, что она провела еще один бесплодный день.

В «Побитой шавке» было очень людно и шумно. Хижан, оберегая забинтованную руку, сидел во главе стола. На этот раз, когда Норка приближалась к столу, не было никаких насмешек и комментариев, Хижан вопросительно приподнял бровь.

— Что у вас с рукой, Мастер? — спросила она вместо приветствия.

— Ничего страшного, Норка. Просто небольшая драка. Но человек Ибханы получил ножик в бок. В конце концов пришлось прибегнуть к этому способу. А как твоя охота сегодня, Норка?

— Я, кажется, превзошла себя, Мастер. — Она бросила кошелек на стол перед ним. — Я стащила его у человека, которого приняла за прохожего, случайно забредшего в Трущобы.

Хижан высыпал содержимое кошелька на стол. Золото зазвенело и рассыпалось, сверкая, как звезды на темном небе.

— Боги праведные, — выдохнул один из помощников.

Хижан взял в руки кольцо.

— Дом Ажеров. Твоя жертва — он видел тебя, Норка?

Она покачала головой.

— Ты уверена?

— Он даже не дернулся, Мастер. — При виде напряженного взгляда Хижана ужасная догадка посетила ее: «Он мог знать, что я иду за ним, и специально притворялся — но это же бессмысленно. В ловушку вряд ли положили бы империалы».

Хижан молчал так долго, что Норка уже было подумала, что он от злости потерял дар речи. Он ведь предупреждал ее, чтобы оставила в покое обитателей Трущоб, а она не послушала.

— Ну что ж, Норка, — сказал он, когда тишина стала невыносимой. — Ты не оставила мне выбора. Мне придется повысить тебя до Подмастерья, хоть ты и мала еще для этого. — Он указал на империалы на столе. — Ты уплатила Гильдии налог за семь лет службы в качестве Подмастерья. — Он сложил все обратно в кошелек и встал. — Пойдем со мной, я отведу тебя в Совет нашей Гильдии и оформлю тебя по всем правилам.

— Вы очень добры, Мастер, но не думаете ли вы, что это всего лишь слепой случай?

Хижан взял ее за подбородок:

— Случайность это или нет, Норка, ты не оставила мне выбора. Даже если бы я захотел выдать тебе твою долю ученика, у меня не набралось бы сдачи. Твоя доля — две пятых, Норка, это очень малое вознаграждение за такую добычу, и то она составила бы двести золотых, или четыреста полузолотых, или двенадцать тысяч гильдов. Так что будем считать, что ты — Подмастерье, Норка.

Акулья Наживка не любил трактир «Костяной гребень». Он находился на границе портового района и района Храмов, и сюда часто забредали богатые бездельники, которые воображали, что тем самым бросают вызов всем опасностям. Цены здесь были высокие, а эль плохой (хотя вино вполне даже ничего), и к тому же здесь он всегда чувствовал себя у всех на виду.

Но Венихар Гобез-Ихав не спрашивал о том, что ему нравится, и уж, конечно, старик не приглашал грузчика во Дворец.

Торговля шла вяло. Он обвел взглядом всех, кто был в трактире, и не заметил никого, кто внушал бы ему подозрения. Венихар Гобез-Ихав занял столик в стороне, у окна, оттуда можно было видеть всех и не опасаться, что их подслушают. Акулья Наживка подсел к дворянину.

— Вот, — начал он, передавая ему рисунок Мышки.

Старик улыбнулся:

— Она — чудо. Что ты можешь о ней рассказать?

— Ее родители — торговцы цветами. Бедны, но очень трудолюбивы. Они в дочери души не чают, что в Трущобах означает, что ее не бьют и ей всегда хватает еды. Вен, — добавил он, заметив отсутствующее выражение на лице собеседника. — О чем ты думаешь?

— Такой талант заслуживает, чтобы его развивали. Мне даже жаль, что у нее есть родственники. Дому Ихавов было бы легче принять ее, если бы она была сиротой.

Акулья Наживка горько улыбнулся:

— Поговори с родителями. В Трущобах все продается.

Венихар Гобез-Ихав холодно взглянул на него:

— Я не это имел в виду. Между прочим, Ан…

— Акулья Наживка.

— Как угодно. Я слышал, как Адеран Денихар посылал проклятья в адрес «этого чертового смутьяна-грузчика». Кажется, два его корабля не разгрузились до полуденного прилива, и он был очень недоволен.

— Я не удивляюсь. — Акулья Наживка неожиданно улыбнулся. — И мне ничуть его не жаль. Если этот негодяй с крепкими кулаками не будет платить моим людям нормальное жалование, пусть его товары хоть совсем сгниют.

Венихар вздохнул.

— У тебя просто талант заводить врагов и не хватает ума выбрать себе верных сторонников. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?

— Может быть и так, — мрачно ответил Акулья Наживка.

Старик перегнулся через стол и схватил его за руку.

— Это не ответ. Почему ты не идешь домой?

— Домой? Домой? — Грузчик горько рассмеялся. — У меня нет дома, Вен. Есть только клетка. И я лучше умру, пытаясь сделать что-нибудь полезное, чем буду экспонатом в проклятом зоопарке знати.

— Ты считаешь это полезным? Стоит ли рисковать ради горстки неграмотных рабочих?

— Я знаю, как это выглядит со стороны, — ответил Акулья Наживка. — Охранники какого-нибудь дворянина за вечер проигрывают в кости больше, чем мои друзья-рабочие получают за неделю. Но знаешь ли ты, как даже маленькая прибавка к зарплате изменит их жизнь? Им будет хватать денег на еду и одежду; они смогут жить в домах, а не в лачугах. У них появятся достоинство и надежда — вещи, которые даже в Трущобах не купишь и не продашь.

— Это означает, — сухо возразил Венихар, — что у них будет больше денег на выпивку, наркотики и проституток, но если хочешь, можешь оставаться идеалистом.

— Спасибо, Ваша Светлость, за разрешение, — ответил Акулья Наживка с убийственным сарказмом. — А нет ли у вас какой-нибудь прихоти или мимолетного каприза, которые я, пресмыкаясь, с подобострастием поспешу исполнить?

Что-то во взгляде Венихара охладило его гнев.

— Вы разозлили меня намеренно, — обвинил он старика.

В глазах Венихара промелькнуло понимание.

— Да. Ты кажешься совсем другим. Я хотел проверить, действительно ли ты так изменился. Присматривай за маленькой Мышкой, пока я не решу, как следует действовать. И знаешь, Акулья Наживка, будь осторожен.

К тому времени, как Норка добралась до «Улыбки Троллопа», посетителей стало меньше. В трактире, в основном, остались горькие пьяницы. Осел и Хорек стояли с факелами на улице, освещая путь людям, а Мышка, Филин и Киса укрылись в темной буфетной.

— Мы уже вымыли посуду после ужина, — сказала Киса, — так что Аркид ворчать не будет. Мышка ждет Акулью Наживку. А у тебя что случилось, Норка? Тебя прямо распирает от новостей.

— Не будем пока об этом говорить. Филин, Зах не будет тебя искать?

Филин покачал головой:

— Нет, он еще полон Дури после вчерашнего улова. Так что рассказывай, тебе станет легче.

— Нет, не станет, — упорствовала Норка.

Киса и Филин принялись ее упрашивать. Норке очень хотелось рассказать друзьям о миниатюре, но она решила все обдумать. К счастью, именно в этот момент в комнату тихонько вошел Акулья Наживка. Посыпались шуточки, а грузчик начал учить Мышку точить перья. Это оказалось не таким уж простым делом, и еще больше стараний потребовалось, чтобы научится рисовать таким ненадежным инструментом. Акулья Наживка был на удивление терпелив. Наблюдая за ним, Норка вдруг поняла, что очень хочет, чтобы грузчик научил ее писать. Но прежде чем она успела обратиться к нему, в комнату ворвался Хорек. Он запыхался и был очень бледен.

— Вы не поверите, что сейчас случилось, — выпалил он. — Человек, которого я сопровождал, он… то есть на нас напали. Их было не меньше пяти человек, и все с ножами. Я думаю, его убили. А потом — потом появилась стража.

— Стража? — спросили одновременно Киса и Филин.

— В Трущобах? — поразилась Норка.

Хорек кивнул.

— Мы еще и на три квартала от Храмовых Ворот не отошли. Стражников было двое: один патрульный и один из Храмовой Стражи. Я бросил факел и убежал. Не нравится мне все это.

— Как он выглядел? — спросил Акулья Наживка.

— Я думаю, он недавно в Трущобах, — сказал Хорек. — Одежда хорошая, чистая. Ничего примечательного, вот только походка у него как у дворянина.

Мышка нахмурилась.

— Ты бы узнал его, если бы снова увидел?

— Ты, похоже, не слушала меня, Мышка: он мертв.

Она обмакнула перо в чернила и стала рисовать.

— Это он? — Она нарисовала человека, который назвался Морским Ястребом и отправил ее с поручением к Храмовому Стражнику.

У Хорька от удивления округлились глаза. У Норки тоже. Акулья Наживка чертыхнулся.

— Это он, — выдохнул Хорек.

— Откуда ты узнала, Мышка? — потребовал ответа грузчик.

— Догадалась. Вчера он заплатил мне, чтобы я отнесла его записку. И как раз Храмовому Стражнику. И он обманул меня, — добавила она обиженно.

— Храмовый Стражник был иностранцем? — продолжал выспрашивать Акулья Наживка. — Блондин? С усами? — Когда она кивнула, он снова чертыхнулся. Потом обернулся к Норке. — А у тебя почему такой вид, будто ты гнездо ос проглотила, Подмастерье Норка?

Норка заставила себя выдохнуть. К ее собственному удивлению, голос ее звучал ровно:

— А ты быстро узнаешь сплетни.

— Это твой клиент? — настаивал Акулья Наживка. Взгляд его был жестким.

Норка кивнула.

— Кто он такой? Что ты у него украла?

Норка скривила губы.

— Что, разве слухи до тебя не дошли?

— Слухи врут. Что ты украла?

От его взгляда у девушки застыла кровь. Целую вечность она размышляла, а он ждал, как свернувшийся кольцами удав. Наконец, не видя другого выхода, Норка ответила:

— Кошелек, в котором было пять империалов, золотое кольцо с печаткой из черного камня и вот это. — Она сунула руку за пазуху. Но, дотронувшись до миниатюры из слоновой кости, она заколебалась. — Я не сказала об этом Хижану, да и вообще никому, если уж на то пошло. Так что, если не хочешь, чтобы меня убили… — Она швырнула портрет, но Акулья Наживка поймал его. Его глаза сначала засветились — он явно узнал этого человека, а потом заметно округлились от удивления.

— Какая была печатка?

— Бабочка в шестиконечной звезде. Хижан сказал, что это Дом Ажеров. А кто был мой клиент? И кто это на портрете?

Пока Акулья Наживка сидел, задумавшись, Мышка выхватила портрет у него из рук.

— Это же он! — крикнула она. — Точно! Точно!

— Кто? — спросила Норка.

— Он! Ученый Король Кетиран.

— Король, — разом выдохнули Киса, Норка и Филин.

— Кто это был? — снова спросила Норка. — Кто этот человек, которого наняли убить Короля? И кто его нанял? Дом Ажеров?

Акулья Наживка поднялся, забрал у Мышки портрет и сунул его Норке в руки.

— Спрячь это.

— Акулья Наживка! — крикнула Норка, остановив его на полпути к двери. — Лучше объясни.

— А то что? Я считаюсь с угрозой, только если ее прямо высказывают.

— Или я пойду к Хижану.

— Хорошо, — проворчал он. — Тебя могут из-за этого убить — а у меня всего лишь подозрения. Я попытаюсь тебя защитить. — Прочитав по ее глазам, что она с ним не согласна, он шумно вздохнул и вернулся к ней. — Я думаю, кто-то хотел впутать в это дело Дом Ажеров, заставить людей думать, что это они наняли того человека, чтобы убить Ученого Короля. Никак по-другому я не могу объяснить, почему в один кошелек положили кольцо с печаткой и столь узнаваемый портрет. Это глупо. Теперь…

— Подожди! — крикнула Мышка. — Так, значит, кто-то пытается убить Ученого Короля?

— Короля всегда кто-то пытается убить. Только никому не рассказывайте о кошельке.

— Не будь дураком, — твердо сказала Киса. — Ты же знаешь, мы обязательно расскажем Ослу.

— Ладно, но больше — никому. И смотрите, чтобы вас не подслушали. Это не игра, ребятки. — С этими словами Акулья Наживка растворился в ночи.

Не успел он уйти, как появился Осел. Он обратился к Норке с выражением благоговейного ужаса:

— Ты что, и вправду украла кошелек с пятью империалами?

Она торжественно кивнула.

— Хижан за это произвел меня в Подмастерья. А ты все время стоял снаружи?

Он пожал плечами.

— Почти. Я слышал, какую суматоху подняли стражники из-за клиента Хорька. Ох, и злились они. Кажется, у него что-то должно было быть с собой, а не оказалось. Я смотался, когда услышал, как один из них сказал: «Обыскать улицы».

— Что будем теперь делать? — спросила Киса.

— Ничего, — ответила Норка. — Ждать. Заляжем на дно.

— Надо предупредить его, — сказала Мышка.

— Не будь дурочкой, — фыркнула Норка. — Кто нас послушает?

— Нет, — сказал Филин. — Нет. Мышка права, должны предупредить Короля, но надо сначала побольше разузнать… — Взгляд у Филина был отчаянным и блуждающим.

— Филин, — возразила Киса, тряся мальчишку за руку. — Мы всего лишь трущобные крысы. Мы ничего не можем сделать!

— Но мы нужны ему! — завопил Филин и расплакался.