"Орел приземлился" - читать интересную книгу автора (Хиггинс Джек)

Глава 15

Было уже больше десяти часов в воскресенье утром, когда Молли поехала верхом по полям в направлении Хобс Энда. Ливень, хлеставший всю ночь, сменился легким моросящим дождиком, но болото все еще было окутано туманом.

Молли встала рано и уже хорошо поработала: накормила скотину, сама подоила коров, потому что Лейкеру Армсби надо было рыть могилу. Решение съездить на болото пришло к ней неожиданно. Она не могла ждать, когда Девлин заедет за ней, несмотря на данное ему обещание, ее объял ужас, что с ним что-то случилось. Тем, кого ловили на операциях на черном рынке, давали большие сроки тюремного заключения.

Она направила лошадь в болото, чтобы подъехать к дому сзади, со стороны камышовых зарослей, и предоставила лошади самой выбирать дорогу. Грязная вода доходила лошади до брюха и набиралась даже в высокие сапоги Молли. Но девушка не обращала на это внимания. Она перегнулась через шею лошади, чтобы разглядеть что-нибудь в тумане. И вдруг почувствовала запах дыма. Вот из тумана показались сарай и дом, и из трубы действительно шел дым.

Молли заколебалась, не зная, что делать. Лайам был дома, по-видимому, вернулся раньше, чем предполагал, но, если она сейчас войдет, он подумает, что она снова что-то разнюхивает. Молли пришпорила лошадь и начала разворачиваться.

В сарае солдаты готовились к выходу. Брандт и унтер-офицер Альтманн руководили установкой на «джипе» тяжелого пулемета М2. Престон стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за ними с таким видом, будто именно он руководил работой.

Вернер Бригель и Клугл приоткрыли одну из ставен, и Вернер рассматривал в полевой цейссовский бинокль болото. В зарослях и на заросших тростником дамбах сидели птицы. Их было вполне достаточно, чтобы удовлетворить даже его интерес – поганки, белые шотландские куропатки, большой кроншнеп, свистухи, черные казарки.

– Вот хорошая птица, – сказал он Клуглу, – зеленый болотный кулик. Она здесь пролетом обычно осенью, но иногда здесь зимует. – Бригель продолжал обзор, и тут в его поле зрения оказалась Молли. – Господи, за нами следят. Мгновенно Бранд и Престон подскочили к нему. Престон сказал:

– Я ее приведу, – и побежал к двери.

Брандт хотел схватить его, но опоздал. В несколько прыжков Престон пересек двор и вбежал в камыши. Молли повернулась к нему и натянула поводья. Первая ее мысль была, что это Девлин. Престон успел схватить поводья, и она с удивлением посмотрела на него.

– Пошли.

Престон протянул руку, но Молли попыталась повернуть лошадь:

– Эй, оставь меня. Я ничего не сделала.

Он схватил ее за правую руку и стянул с седла, подхватив на лету.

– Посмотрим, посмотрим.

Она сопротивлялась, и он, сжав ее крепче, перекинул через плечо и понес по камышам к сараю. Молли брыкалась и кричала. Девлин еще на рассвете осмотрел берег, чтобы убедиться, что прилив смыл все следы ночной деятельности парашютистов. После завтрака он пошел со Штайнером снова на берег, чтобы показать ему ту часть района, откуда их должны были забрать. Они возвращались, когда в тридцати ярдах от дома из болота появился Престон, неся на плече девушку.

– Что это? – требовательно спросил Штайнер Девлина.

– Это Молли Прайор, о которой я вам рассказывал.

Девлин помчался к дому и вбежал во двор в тот момент, когда Престон подошел к двери.

– Отпусти ее, черт тебя побери! – закричал Девлин.

Престон обернулся:

– Я вам не подчиняюсь.

Но Штайнер, бежавший вслед за Девлином, пришел на помощь.

– Лейтенант Престон, – крикнул он металлическим голосом, – немедленно отпустите леди.

Престон помедлил и неохотно отпустил Молли. Она тут же дала ему пощечину.

– Убери свои руки, ты, говнюк, – крикнула Молли.

В сарае раздался хохот, и сквозь открытую дверь Молли увидела ряд ухмыляющихся лиц, а за ними грузовик и «джип» с установленным пулеметом.

Девлин оттолкнул Престона:

– Он тебе не сделал больно, Молли?

– Лайам, – растерянно сказала она. – Что это? Что здесь происходит?

Вмешался Штайнер. Он поставил все на свои места, сделав это очень естественно.

– Лейтенант Престон, – холодно произнес он. – Вы немедленно извинитесь перед молодой леди.

Престон поколебался, и Штайнер внушительно повторил:

– Немедленно, лейтенант!

Престон щелкнул каблуками:

– Покорно прошу прощения, мэм. Ошибка вышла, – сказал он с некоторой иронией и вошел в сарай.

Штайнер торжественно отдал честь:

– Не могу выразить вам, как я огорчен всем этим неприятным делом.

– Это полковник Картер, Молли, – объяснил Девлин.

– Польского независимого парашютного отряда, – добавил Штайнер. – Мы здесь для тактических учений, и, боюсь, лейтенант Престон слишком увлекается, когда дело касается безопасности.

Молли растерялась еще больше.

– Но, Лайам... – начала она.

Девлин взял ее под руку.

– Пошли, поймаем твою лошадь и посадим тебя в седло. – Он подтолкнул ее в сторону болота, где лошадь мирно пощипывала траву. – Видишь, что ты наделала? – выговаривал он ей. – Разве я не велел тебе ждать, пока не заеду за тобой во второй половине дня? Когда ты научишься не совать нос в дела, которые тебя не касаются?

– Но я не понимаю, – сказала она. – Парашютисты, и грузовик, и «джип», которые ты красил...

Он яростно схватил ее за руку:

– Ради бога, Молли, помни о безопасности. Ты что, не поняла, что тебе говорил полковник? А почему, ты думаешь, лейтенант так реагировал? У них здесь особая миссия. Ты все узнаешь, когда они уедут, но пока это совершенно секретно, и ты не должна ни одной живой душе говорить, что видела их здесь. Поклянись своей любовью ко мне.

Она глядела на него, и в глазах ее появилось понимание.

– Теперь мне понятно, – сказала она. – Все, что ты делал, ночные поездки и так далее. Я-то думала, что это связано с черным рынком, а ты не возражал. Я ошибалась. Значит, ты все еще в армии?

– Да, – сказал он, и в его словах была доля правды, – боюсь, что так.

Глаза ее сияли.

– О, Лайам, сможешь ты когда-нибудь простить меня за то, что я считала тебя дешевым мошенником, спекулирующим шелковыми чулками и виски в близлежащих пабах?

Девлин глубоко вздохнул и вымученно улыбнулся:

– Подумаю об этом. Теперь будь хорошей девочкой, поезжай домой и жди, пока я приду, сколько бы ни пришлось ждать.

– Обязательно, Лайам, буду ждать.

Она обняла его, поцеловала и вскочила в седло. Девлин сказал:

– Не забудь, ни слова.

– Можешь на меня положиться.

Молли пришпорила лошадь и исчезла в камышах.

Девлин быстро пересек двор. Около Штайнера стоял Риттер. Полковник спросил:

– Ну как?

Девлин прошел мимо него в сарай. Солдаты стояли группами и разговаривали. Престон зажигал сигарету, держа в руке горящую спичку. Он поднял глаза и сказал с легкой издевательской улыбкой:

– Теперь мы знаем, чем вы занимались последние несколько недель. Хорошая девочка, а, Девлин?

Девлин размахнулся и так врезал Престону по скуле, что англичанин растянулся на чьей-то подставленной ноге. Штайнер схватил Девлина за руку.

– Убью ублюдка! – воскликнул Девлин.

Штайнер положил ирландцу руку на плечи, и Девлина поразила его сила.

– Идите в дом, – спокойно сказал Штайнер. – Я этим займусь.

Девлин смотрел на него, и по его побледневшему лицу было видно, что он может убить. Затем взгляд его немного остыл. Девлин повернулся, вышел во двор и вбежал в дом. Престон поднялся, не отнимая руки от лица. Стояла мертвая тишина.

Штайнер, обращаясь к Престону, сказал:

– Этот человек может вас убить, если подвернется случай. Предупреждаю. Если еще раз сделаете что-нибудь подобное и он вас не убьет, я застрелю вас. – Он кивнул Риттеру: – Примите командование.

Когда Штайнер вернулся в дом, Девлин пил ирландское виски. Он обернулся с жалкой улыбкой:

– Господи, я бы убил его. Я, должно быть, дошел до точки.

– А как насчет девушки?

– Не беспокойтесь. Она уверена, что я все еще в армии и по уши погружен в государственные тайны. – На лице у него ясно выразилось отвращение к себе. – Ее красавец – так она меня называет. И я действительно ее красавец. – Он начал было наливать еще виски, но раздумал и крепко закупорил бутылку – Ладно, что теперь?

– Мы двинемся к деревне около полудня и разыграем учение. Я считаю, что вы должны в данный момент держаться подальше. Мы можем снова встретиться вечером, когда стемнеет, ближе к началу операции.

– Конечно, – сказал Девлин. – Джоанна Грей обязательно увидится с вами у деревни где-то во второй половине дня. Скажите ей, что я буду у нее к восемнадцати тридцати. Торпедный катер сможет подойти в любое время с девяти до десяти. Я захвачу с собой радиотелефон, чтобы вы могли связаться с Кенигом прямо с места операции и договориться о точном времени подхода катера в зависимости от хода дела.

– Прекрасно, – одобрил Штайнер и неуверенно добавил: – Есть одно дело.

– Что такое?

– Приказ относительно Черчилля. Он совершенно ясный. Они хотели бы заполучить его живым, но если это невозможно...

– Вы должны всадить в него пулю. В чем же проблема?

– Я не был уверен, нет ли проблемы для вас?

– Абсолютно никакой, – сказал Девлин. – Сейчас мы солдаты и действуем по-солдатски. Это касается и старины Черчилля.

В Лондоне Роган расчищал завалы на своем столе, подумывая о ленче, когда без стука открылась дверь, и вошел Грант. Лицо его было взволнованно.

– Только что получено по телепринту, сэр, – он положил сообщение на стол перед Роганом. – Нашли его.

– quot;Норфолкский полицейский участок, Норвичquot;, – прочитал Роган.

– Там он зарегистрирован, но сейчас находится немного севернее, на побережье Северного Норфолка, около Стадли и Блэкни, очень изолированное место.

– Вы знаете тот район? – спросил Роган, читая дальше сообщение.

– Провел дважды каникулы в Шегингеме, когда был мальчишкой, сэр.

– Так он зовется Девлином и работает смотрителем болота у сэра Генри Уиллафби, местного сквайра. Что ж, увидим его. Как далеко это место?

– Думаю, миль двести. – Грант покачал головой: – Что, дьявол побери, он там задумал?

– Узнаем это довольно скоро. – Роган поднял голову.

– Какой следующий ход, сэр? Поехать в Норфолкский участок и взять его?

– Вы рехнулись? – спросил Роган, пораженный предложением. – Вы что, не знаете эту деревенскую полицию? Дубы. Нет, этим делом мы займемся сами, Фергус. Вы и я. Я уже давно не проводил уик-энд за городом. Это будет приятное разнообразие.

– У вас после ленча встреча у Генерального прокурора, – напомнил ему Грант. – Показания по делу Халлорина.

– Я освобожусь к трем часам, самое позднее в пятнадцать тридцать. Вы возьмите машину и ждите. Мы сможем сразу же отправиться.

– Поставить в известность заместителя комиссара, сэр?

Роган вспыхнул от раздражения:

– Ради бога, Фергус, что с вами сегодня? Он ведь в Портсмуте, забыли? Идите.

Не в силах объяснить даже себе странную неохоту заниматься этим делом, Грант сделал над собой усилие:

– Хорошо, сэр.

Он взялся за ручку, когда Роган окликнул его:

– Да, Фергус.

– Сэр?

– Зайдите на склад оружия и выберите два браунинга. Этот тип сначала стреляет, а вопросы задает потом.

– Позабочусь об этом, сэр, – сказал Грант слегка дрогнувшим голосом и вышел.

Роган отодвинул стул, подошел к окну и в волнении сцепил пальцы.

– Держись, подонок, – тихо сказал он. – Посмотрим, так ли ты хорош, как говорят.

За несколько минут до полудня Филипп Верекер открыл дверь возле лестницы и спустился в погреб. Нога его болела адски, ночью он почти не спал. Сам был виноват. Доктор предложил таблетки морфия, но Верекер страшно боялся стать наркоманом. Поэтому и страдал. Хорошо, что Памела приедет на уик-энд. Она позвонила сегодня рано утром не только подтвердить это, но и сказать, что Гарри Кейн предложил подвезти ее из Пенгбурна. Сэкономит Верекеру не меньше галлона бензина, а это уже кое-что. И Кейн ему нравится. Он почувствовал расположение к нему инстинктивно, что для него было редкостью. Приятно видеть, что Памела наконец проявляет к кому-то интерес.

У основания лестницы на гвозде висел большой фонарь. Верекер снял его, открыл старинный черный дубовый шкаф, вошел в него и закрыл дверь. Он включил фонарь и нащупал тайный механизм. Задняя стенка шкафа отворилась, открыв вход в длинный, темный туннель, на кремневых стенах которого блестели капли влаги.

Это был один из прекрасно сохранившихся в стране экземпляров подобных сооружений, туннель священника, соединяющий его дом с церковью, – след времен, когда при Елизавете Тюдор римская католическая вера подвергалась преследованиям. Секрет этого хода передавался от одного обитателя дома другому. С точки зрения Верекера, это было просто очень большое удобство.

В конце туннеля он поднялся по каменным ступенькам и в удивлении остановился, внимательно прислушиваясь. Да, сомнений не было. Кто-то играл на органе, и играл очень хорошо. Верекер поднялся наверх, открыл дверь – одну из дубовых панелей, которыми была обшита стена в ризнице, – закрыл ее за собой, открыл другую дверь и вошел в церковь.

Когда Верекер шел по проходу, он с удивлением увидел, что за органом сидит сержант парашютно-десантных войск в маскировочной куртке и что на стуле рядом с ним лежит красный берет. Сержант играл прелюд хорала Баха, именно тот, который полагалось играть в это время года, потому что его обычно пели под старый гимн о пришествии – «Сын господний явился».

Ганс Альтманн наслаждался игрой от души. Великолепный инструмент, прелестная церковь. Он поднял глаза и в зеркальце органиста увидел у ступеней алтаря Верекера. Резко перестав играть, Ганс обернулся.

– Простите, отец, я не мог удержаться, – он обвел рукой вокруг. – Не часто получаешь такую возможность в моем... в моем нынешнем качестве. – Английский его был отличный, но с определенным акцентом.

Верекер спросил:

– Кто вы?

– Сержант Эмиль Яновски, отец.

– Поляк?

– Точно, – кивнул Альтманн. – Зашли сюда вместе с командиром, когда искали вас. Вас не застали, поэтому он велел мне подождать, а сам пошел в дом.

Верекер сказал:

– Вы очень хорошо играете. Баха следует играть хорошо, о чем я всегда с горечью думаю, когда сажусь на это место.

– А, вы сами играете? – спросил Альтманн.

– Да, – сказал Верекер, – я очень люблю пьесу, которую вы играли.

– Моя любимая. – Альтманн начал петь: – «Gott, durch deine Gutte wolst uns arme Leute...»

– Но это же гимн воскресенья троицы, – сказал Верекер.

– Но не в Тюрингии, отец.

В этот момент большая дубовая дверь со скрипом отворилась, и вошел Штайнер.

Он шел по проходу с тросточкой в одной руке и беретом в другой. Сапоги его громко стучали по каменному полу, а в его светлых волосах играли лучи света, падавшие сквозь мрак из верхних окон.

– Отец Верекер?

– Да.

– Говард Картер, командир Польского независимого парашютного отряда из полка авиации особого назначения. – Штайнер повернулся к Альтманну: – Вы вели себя как следует Яновски?

– Полковник ведь знает, что орган моя большая слабость.

Штайнер усмехнулся.

– Подождите меня в доме, – приказал он.

Альтманн ушел, Штайнер поглядел на неф:

– Это действительно прекрасно.

Верекер с любопытством смотрел на полковника, разглядывая знаки различия на погонах его куртки.

– Да, мы гордимся САС. А почему вы и ваши ребята так далеко от вашего обычного театра действий? Я думал, что вы действуете на греческих островах и в Югославии.

– Я тоже так думал, пока с месяц назад командование мудро не решило перебросить нас домой на особые учения, хотя, пожалуй, слово «дом» нам не очень подходит, поскольку всё мои парни поляки.

– Как Яновски?

– Не совсем так. Он-то действительно очень хорошо говорит по-английски. Большинство же других, кроме слова «привет» и фразы «не пойдете ли вы со мной сегодня вечером», сказать ничего не могут. – Штайнер улыбнулся. – Парашютисты могут быть очень нахальными, отец. Вечная неприятность с элитными частями.

– Знаю, – сказал Верекер, – сам был таким. Капеллан Первой парашютной бригады.

– Вы? – спросил Штайнер. – Значит, вы служили в Тунисе?

– Да, под Удной, где заработал вот это, – Верекер постучал палкой по своей алюминиевой ноге. – А теперь я здесь.

Штайнер взял его руку и пожал ее:

– Приятно познакомиться с вами. Не ожидал ничего подобного.

Верекер улыбнулся своей редкой улыбкой:

– Чем могу служить?

– Разместите нас на ночь, если можно. У вас рядом с церковью есть сарай, который в таких целях уже использовался, если не ошибаюсь.

– Вы здесь на учениях?

Штайнер слегка улыбнулся:

– Да, можно сказать и так. Здесь у меня с собой лишь группа людей. Остальные разбросаны по всему Северному Норфолку. Предполагается, что завтра в назначенный час мы помчимся в условленное место, чтобы показать, как быстро можем собраться.

– Значит, вы здесь пробудете только до утра?

– Так точно. Мы постараемся не надоедать, конечно. Возможно, я дам своим парням несколько тактических заданий близ деревни или что-либо в этом роде, чтобы они не бездельничали. Как вы думаете, никто против не будет?

Фраза сработала в точности так, как предсказывал Девлин. Филипп Верекер улыбнулся:

– Район Стадли много раз использовался для всякого рода военных маневров, полковник. Мы будем счастливы оказать по возможности любую помощь.

Выйдя из церкви, Альтманн пошел по дороге к тому месту, где стоял грузовик у запертых ворот, за которыми на Лужайке Старухи находился сарай. У ворот кладбища стоял «джип», в котором сидел за рулем Клугл, за пулеметом находился Вернер Бригель.

Вернер направил свой цейссовский бинокль на стаю грачей, сидящую на березах.

– Очень интересно, – сказал он Клуглу. – Пожалуй, пойду посмотрю поближе. Пошли?

Он говорил по-немецки, будучи уверенным, что никого поблизости нет. Клугл ответил тоже по-немецки:

– Ты думаешь, можно?

– А что такого?

Вернер вышел из машины и вошел на кладбище. Клугл неохотно последовал за ним. У западного крыла церкви Лейкер Армсби копал могилу и увидел их в тот момент, когда они пробирались между могилами. Лейкер прекратил работу и вытащил из-за уха недокуренную сигарету.

– Эй, привет! – обратился к нему Вернер.

Лейкер покосился на них:

– Иностранцы? А я-то думал, вы англичане, судя по форме.

– Поляки, – сказал ему Вернер. – Вам придется извинить моего друга. Он по-английски не говорит. – Лейкер демонстративно возился с бычком, и немец, поняв намек, вытащил пачку «Плейер». – Угощайтесь.

– Не возражаю. – Глаза Лейкера заблестели.

– Возьмите еще одну.

Повторять Лейкеру не надо было. Он заложил одну сигарету за ухо, вторую закурил и спросил:

– Как тебя зовут, парень?

– Вернер. – Наступила неприятная тишина. Вернер понял свою ошибку и добавил: – Куницки.

– А, – сказал Лейкер. – Всегда думал, что Вернер немецкое имя. Я однажды в 1915 году взял во Франции пленного. Его звали Вернер, Вернер Шмидт.

– Моя мать была немка, – объяснил Вернер.

– В этом ты не виноват, – ответил Лейкер. – Мы не выбирает тех, кто нас производит на свет.

– Можно спросить вас, давно здесь обитает колония грачей? – Вернер решил переменить тему разговора.

Лейкер удивленно посмотрел на него и уставился на деревья.

– С тех пор как я был мальчишкой, это уж точно. А ты птицами интересуешься, что ли?

– Конечно, – сказал Вернер. – Самые интересные живые существа. В отличие от людей, редко дерутся друг с другом, не знают границ, их дом – весь мир.

Лейкер посмотрел на него как на сумасшедшего и засмеялся:

– Валяй дальше. Ну кого волнуют несколько занюханных старых грачей?

– Но разве они занюханные, друг мой? – спросил Вернер. – Грачи – многочисленные и широко распространенные обитатели Норфолка, это правда. Но многие из них прилетают поздней осенью и зимой аж из России.

– Да брось ты.

– Нет, правда. До войны, например, было обнаружено, что многие грачи в этом районе были окольцованы в Ленинграде.

– Ты хочешь сказать, что некоторые из этих старых грачей, которые сидят у меня над головой, прилетели оттуда? – недоумевал Лейкер.

– Абсолютно точно.

– Вот уж не подумал бы.

– Поэтому, друг мой, в будущем вы должны обращаться с ними со всем уважением, которое они заслужили, как много путешествовавшие леди и джентльмены, – сказал Вернер.

Раздался окрик:

– Куницки, Моцар.

Они обернулись и увидели Штайнёра и священника, стоящих у крыльца церкви.

– Мы едем, – крикнул Штайнер. Вернер и Клугл побежали к «джипу».

Штайнер вместе с Верекером пошли по дорожке. Послышался автомобильный гудок, и на холм со стороны деревни въехал еще один «джип». Из него вышла Памела Верекер в форме женских вспомогательных авиационных сил. Вернер и Клугл с одобрением посмотрели на нее, но тут же замерли, увидев по другую сторону машины Гарри Кейна. На нем была пилотка, боевая форма и сапоги парашютиста.

Когда Штайнер и Верекер дошли до калитки, Памела подошла к ним и поцеловала брата в щеку:

– Извини, что опоздала, но Гарри хотелось посмотреть Норфолк.

– И ты повезла его по дальней дороге? – с любовью спросил Верекер.

– Но я все же доставил ее сюда, отец, – сказал Кейн.

– Я хочу, чтобы вы познакомились с полковником Картером из Польского независимого парашютного отряда, – сказал Верекер. – Он со своими солдатами здесь на учениях. Они займут сарай на Лужайке Старухи. Моя сестра Памела, полковник, майор Гарри Кейн, – представил Верекер.

– Двадцать первая особая часть рейнджеров, – Кейн пожал Штайнеру руку. – Мы стоим в Мелтам Хаузе. Я заметил ваших ребят по дороге сюда, полковник. Очень уж вы бросаетесь в глаза в этих красных беретах. Бьюсь об заклад, девушки сходят с ума.

– Бывает, – согласился Штайнер.

– Поляки? У нас в части тоже есть два поляка. Например Круковски. Он из Чикаго. Родился и вырос там, но по-польски говорит не хуже, чем по-английски. Забавный народ. Может, нам можно будет собраться?

– Боюсь, что нет, – сказал Штайнер. – У нас особый приказ. Учения сегодня днем и вечером, а завтра двинемся навстречу остальным частям под моим командованием. Вы ведь знаете, как это бывает.

– Конечно, сам точно в таком же положении. – Кейн посмотрел на часы. – По правде говоря, если я не объявлюсь в Мелтам Хаузе через двадцать минут, полковник прикажет меня расстрелять.

Штайнер светским тоном сказал:

– Рад был с вами познакомиться. Мисс Верекер. Отец. – Он сел в «джип» и сделал знак Клуглу ехать. – Постарайся запомнить, Клугл, здесь ездят по левой стороне, – спокойно напомнил Штайнер, когда они отъехали на значительное расстояние от церкви.

Стены сарая были местами толщиной фута три. По традиции в средние века сарай был составной частью дома феодала. Этот сарай, безусловно, отвечал своему предназначению. В нем стоял обычный запах сена и мышей. В углу – сломанная телега. Свет проникал через окна большого сеновала с выбитыми стеклами.

Грузовик и одного охранника оставили во дворе, а «джип» загнали в сарай. Забравшись на «джип», Штайнер, обращаясь к группе, сказал:

– Пока все идет хорошо. С этого момента вы должны вести себя совершенно естественно. Первое: выставите полевую кухню и сварите обед. – Он посмотрел на часы. – Это займет нас до трех часов. Затем небольшие учения – мы же здесь для этого, и люди ожидают их увидеть. Тактика пехоты в поле, у реки, среди домов. Еще одно: будьте осторожны, когда говорите по-немецки. Говорите тихо. Во время полевых учений пользуйтесь как можно больше знаками. Все приказы отдаются, конечно, по-английски. Полевыми телефонами пользоваться только в экстренных случаях, повторяю – в экстренных! Старший лейтенант Нойманн обучит старших групп необходимым знакам.

Брандт спросил:

– Что делать, если люди попытаются заговорить с нами?

– Притвориться, что не понимаете, даже если вы хорошо знаете английский. Это лучше, чем входить в контакт.

Штайнер обернулся к Риттеру:

– Организацию полевых учений поручаю вам. Проследите, чтобы во главе каждой подгруппы стоял человек, хорошо говорящий по-английски. Вы сможете это обеспечить. – Он повернулся к солдатам: – Не забудьте, в шесть-шесть тридцать стемнеет. Нам надо создавать видимость занятости только до этого момента.

Он спрыгнул с машины и вышел из сарая. Прошел по дорожке и облокотился о калитку. Вверх по холму ехала на велосипеде Джоанна Грей с большим букетом цветов в корзине, которая висела на руле. Пэч бежала рядом.

– Добрый день, мэм, – Штайнер отдал честь.

Джоанна слезла с велосипеда и подошла к Штайнеру:

– Как идут дела?

– Прекрасно.

Она протянула руку, будто официально знакомилась со Штайнером. Со стороны это выглядело вполне естественно.

– А как Филипп Верекер?

– Он оказал необходимую помощь. Девлин был прав. По-моему, Верекер считает, что мы здесь, чтобы охранять великого человека.

– Чем вы сейчас занимаетесь?

– Увидите, как мы будем играть в солдатиков в деревне. Девлин сказал, что придет к вам в шесть тридцать.

– Хорошо, – она опять протянула ему руку, – увидимся позже.

Штайнер отдал честь, и они разошлись. Джоанна поехала к церкви. Верекер, стоя на крыльце, ожидал ее. Она прислонила велосипед к забору и подошла к нему с цветами.

– Красивые цветы, – сказал он. – Где, скажите на милость, вы их достали?

– А, у приятельницы в Холте. Ирисы. Выращены, конечно, в оранжерее. Очень непатриотично. По-моему, ей следовало бы использовать время на картошку или капусту.

– Не хлебом единым жив человек. – Странно, как напыщенно он говорит. – Вы видели сэра Генри до отъезда?

– Да, он заехал ко мне по дороге. В полной форме. Вид у него был великолепный.

– И вернется вместе с великим человеком до наступления ночи, – сказал Верекер. – В его биографии этот эпизод займет всего лишь короткую строчку: «Провел ночь в Стадли Грэндже». Жители деревни и знать не знают, а между тем здесь пишется история.

– Да, думаю, вы правы, если поглядеть с этой точки зрения. – Она очаровательно улыбнулась. – Расставим эти цветы на алтаре?

Он открыл перед ней дверь, и они вошли в церковь.