"Почти леди" - читать интересную книгу автора (Беттс Хейди)

Глава 32

– Здесь! Здесь! – завопил Эрик, подпрыгивая на сиденье.

Выглянув в окошко, Брэнд увидел знаменитую эмблему – огромный глаз и под ним слова: «Никогда не дремлем».

– Верно, приехали, – согласился он.

Эрик, как ни странно, оказался довольно наблюдательным мальчишкой. Он прекрасно запомнил дорогу и на обратном пути узнавал знакомые здания. Правда, порой Эрик забывал значение тех или иных слов, плохо читал, ошибался при счете и с трудом выражал свои мысли. Но поразительно: мальчик стремился учиться и узнавать новое.

– Я знаю этот глаз, знаю, знаю! – распевал на все лады Эрик, ерзая на сиденье экипажа.

«Что ж, Уиллоу оказалась права, – подумал Брэнд. – Мальчишка действительно неутомим. Сгусток энергии». Они провели в цирке несколько часов: протискивались сквозь толпы народа, рассматривали каждый красочный павильон, не пропускали ни одной клетки с экзотическими животными, везде покупали безделушки и сладости – а Эрик по-прежнему жаждет приключений.

От неумеренного поедания сладостей лицо и руки мальчика покрылись пятнами. Брэнда и самого слегка подташнивало от пирожных, конфет и мармелада. Эрик хотел отведать каждое новое лакомство, но лишь пробовал понемногу, а от остального отказывался. Так что Брэнду приходилось пожинать плоды собственных ошибок.

Вдоволь насмотревшись на смешных лилипутов, бородатых женщин, заморских чудищ, огромных тигров, гигантских питонов и свирепых львиц, они наконец подъезжали к агентству. «Первым делом надо отмыть лицо и руки Эрика и самому умыться», – думал Брэнд, облизывая сладкие губы.

Как ни странно, но за несколько часов общения с братом Уиллоу желание Брэнда сделать ее своей женой нисколько не уменьшилось, даже окрепло. Его беспокоил лишь один вопрос: если с Эриком так много хлопот, то что же будет, когда у них появятся собственные дети?

«Собственные дети… – Перед его глазами, словно живой, возник образ прекрасной Уиллоу. – Она будет вынашивать нашего ребенка… Что ж, придется нелегко – но к черту усталость! Выспаться можно и в гробу!» Брэнд улыбнулся своим мыслям.

Да, у них с Уиллоу непременно будет куча детишек и будет чудесный дом. Где бы они ни свили свое гнездышко, оно наполнится счастьем и звонким смехом. Смехом маленьких Донованов – синеглазых и зеленоглазых, мальчиков и девочек…

Экипаж наконец-то остановился. Брэнд спрыгнул с подножки, подхватил Эрика на руки и понес к дверям агентства. Брэнд понимал, что не следовало бы носить на руках двенадцатилетнего мальчишку, но перспектива бегать за ним по улицам Нью-Йорка его совсем не прельщала.

– А Уиллоу здесь? – спросил Эрик.

– Да, она здесь и ждет нас с тобой. Сейчас тебе придется вести себя тихо, чтобы никому не мешать. Понимаешь, Эрик? Там много людей. Все они работают, и мы не должны их отвлекать. Твоя сестра, наверное, задремала, так что разговаривать надо вполголоса, хорошо?

Мальчик кивнул, но было видно: он не очень-то хорошо понял, что от него требуется. Брэнд открыл массивную дверь, по-прежнему прижимая Эрика к груди, и вошел в просторный холл.

Боже, в который уже раз за последнее время он входил в агентство! Здесь все стало таким знакомым и привычным… Но сейчас Брэнду было не по себе. Ведь этот визит к Роберту – первый после признания Уиллоу. Там, за дверью кабинета, сидел мужчина, с которым у нее когда-то был роман, и он, этот мужчина, овладел ею… Что ж, подобного развития событий можно было ожидать. Служба в агентстве, дружеские отношения, дорогие подарки, которые Роберт привозил из заморских странствий… Да, исповедь любимой не стала для Брэнда неожиданностью.

Но откуда тогда это неприятное чувство?..

Разумеется, он не сомневался: Уиллоу будет верной женой. Ведь он любит ее, а она – его. К тому же Роберт уже женился и слыл заботливым и преданным супругом. Так что беспокоиться не о чем – пусть и не он первый открыл для Уиллоу чудесный мир отношений между мужчиной и женщиной. Но зато теперь они будут вместе до конца дней….

Миссис Жирард, как обычно, сидела за печатной машинкой. Увидев Брэнда, она просияла:

– Ах, мистер Донован! Какой приятный сюрприз! – Секретарша вышла из-за стола. – А кто этот мальчик?

– Эрик Хейстингз! – с гордостью заявил Эрик. И вдруг, вспомнив о данном Брэнду обещании вести себя достойно, наклонил голову и почти шепотом проговорил: – Извините, Эрик Хейстингз…

Миссис Жирард в изумлении взглянула на мальчика:

– Хейстингз… Да не родственник ли ты Уиллоу Хейстингз? – Она вопросительно посмотрела на Брэнда.

– Конечно, – ответил тот. – А разве Уиллоу не говорила вам, что мы вернулись вместе с ее младшим братом? – Брэнд был удивлен не меньше секретарши.

– Говорила? Мне? – Миссис Жирард в недоумении развела руками. – Да нет же, Уиллоу не появлялась здесь уже недели две. Так вы договорились туг встретиться? – Секретарша старалась держать себя в руках, но трудно было не заметить волнения в ее голосе.

Брэнд похолодел, замер на несколько мгновений. Потом поспешно опустил на пол Эрика и шагнул к двери кабинета. Ревность, обида, мужское самолюбие – да разве все это могло сравниться с чувством тревоги за любимую женщину?!

– Да, вы правы, – пробормотал Брэнд, не глядя на Жирард. – Мы должны были увидеться в агентстве. Уиллоу рассталась с нами несколько часов назад. Она собиралась зайти к Пинкертону. Так, значит, ее не было?

Взявшись за ручку, Брэнд распахнул дверь. Как глупо – опять он вторгается без приглашения!

На сей раз Пинкертон оказался не один; в сторону двери повернулись сразу три головы – у Роберта были посетители. Впрочем, для Брэнда в этот момент существовал лишь Роберт – только он мог знать, где Уиллоу.

Однако терпение Пинкертона иссякло. Швырнув на стол перо, он вскочил со стула.

– Какого черта?! Если вы еще раз сунете нос в мой кабинет без приглашения, клянусь, я…

– Нам надо поговорить, – перебил Брэнд.

– Разве не понятно, что мы…

– Срочно, – произнес Брэнд таким тоном, что Пинкертону стало не по себе.

– Прошу прощения, джентльмены, – пробормотал он и попятился к двери приемной. – Дело крайней важности. Несколько минут. Простите. Мои извинения…

Закрыв поплотнее дверь, Роберт вперился взглядом в Донована:

– Что случилось на сей раз?

– Уиллоу у вас не появлялась?

– Уиллоу? – Пинкертон посмотрел на Брэнда как на сумасшедшего. – Разве не ясно было сказано, что она уехала к Эрику? Честно говоря, думал, вы тоже поедете в Пенсильванию.

Брэнд невольно сжал кулаки. Тревога, страх, бессильная ярость – все эти чувства разом его захлестнули.

– Несколько часов назад мы вместе вернулись… Эрик попросил сводить его в цирк – это в нескольких кварталах отсюда, – а Уиллоу отправилась в агентство. Она выглядела неважно и сказала, что очень устала. Мы должны были встретиться здесь, но миссис Жирард говорит, Уиллоу не появлялась.

Роберт в крайнем волнении пробормотал:

– О Господи… Не думаете же вы?.. Неужели Чатем?..

– Черт побери!.. Именно о нем я и подумал. Надо срочно найти Уиллоу.

– Да-да, конечно. Бросим на это дело самых лучших людей. С чего начнем?

– С дома Чатема.

– Да, разумеется… – Пинкертон приоткрыл дверь и прокричал: – Миссис Жирард, пожалуйста, присмотрите за мальчиком! – Затем стремительно пересек холл и распахнул дверь комнаты, где сидели его подчиненные. – Джонатан, Грегори – за мной! Срочное дело! – Вернувшись к Брэнду, Роберт сказал: – Отправляйтесь. Мы скоро прибудем на место.

Брэнд молча кивнул и пулей вылетел на улицу. Даже не попрощался с Эриком. Но разве мог он посмотреть ему в глаза? Ведь его сестры, возможно, уже нет в живых! Господи, что же он скажет Эрику?..


Уиллоу приходила в себя.

Голова гудела и, казалось, раскалывалась на части. Она застонала, и стон этот каким-то странным эхом отозвался в висках.

И еще было сыро и пахло расплавленным воском.

Ах, как болит голова! Надо бы помассировать затылок. Но почему рука не поднимается? Уиллоу попыталась поднять другую руку… С тем же успехом.

В чем же дело? И откуда эта тупая боль в затылке? Висок тоже побаливал…

Так что же с ней произошло?

Понемногу начала вырисовываться картина произошедшего.

…Он подошел сзади. Потом был удар. Она обернулась и увидела Вирджила Чатема. На солнце блеснул золоченый набалдашник трости, он поднял ее над головой и…

Господи, так она в плену у Вирджила Чатема! Он схватил ее средь бела дня, прямо на улице.

И Брэнд не придет на помощь. Да-да, он отправился с Эриком в цирк. Наверное, это единственное утешение. По крайней мере они в безопасности, далеко от этого ужасного человека.

Уиллоу открыла глаза. Голова по-прежнему гудела, и поначалу все было словно в тумане. Но вот дымка стала рассеиваться. Глаза понемногу привыкали к полумраку. А руки… Если невозможно поднять их, значит, они связаны. Только бы не оказаться совсем беспомощной!

Отправляясь в агентство, она приготовилась к любым неожиданностям. Кажется, даже положила в сумочку пистолет. Но где он теперь? Чатем, конечно же, вытащил его. Жаль, что под подвязкой нет стилета – но кто же знал, что кинжал понадобится?!

Значит, она обречена.

Нет, нельзя терять надежду. Она жива, а значит, может бороться с Вирджилом Чатемом.

Уиллоу посмотрела по сторонам. Повсюду горели свечи, отбрасывавшие причудливые тени на темные каменные стены. Что это? Подземная тюрьма? Да нет же! Глупости! Разве где-нибудь еще остались страшные каменные подземелья? Нет, конечно. По крайней мере в Америке. Однако откуда же сырость, откуда запах плесени?

Уиллоу приподняла голову, снова посмотрела по сторонам и увидела собственные руки, широко раскинутые и скованные в запястьях металлическими цепями. Она лежала на возвышении, и ноги ее тоже были скованы, вероятно, также цепями.

Неожиданно потянуло холодом, пламя свечей заколыхалось, и тени на стенах заплясали – казалось, какие-то великаны исполняют свой дикий танец. Значит, где-то имеется дверь или окно.

Уиллоу приподнялась, насколько это было возможно, и, окинув взглядом свое тело, обнаружила, что осталась лишь в панталонах и нижней сорочке – платье и чулки Чатем с нее стащил.

Ей стало не по себе, по спине ее забегали мурашки. Наверное, точно так же Чатем поступал со всеми своими жертвами. Несчастные женщины, должно быть, они тоже лежали в этом сыром и холодном подземелье, лежали, закованные в цепи и совершенно беспомощные. Как долго Чатем заставлял бедняжек мучиться? Убивал сразу или томил часами, подвергая ужасным пыткам?

Тут ей вспомнились фотоснимки… Кажется, на телах, найденных в доках, не было следов истязаний – только кровавые отметины в области груди. Впрочем, Уиллоу не была в этом уверена.

Вдруг послышался какой-то скрип, и она подняла голову. Это он, Чатем! Он идет, чтобы убить ее.

– О… вижу, вы проснулись, – раздался из темноты мужской голос.

Несколько секунд спустя она увидела его. Перед ней в черном плаще до пят действительно стоял Вирджил Чатем. Уиллоу едва удержалась от крика – таким ужасным ей вдруг показался облик этого человека.

– Господь отдал вас в мои руки, – проговорил Чатем, и слова эти гулким эхом прокатились по подземелью. – Едва лишь увидев вас, я понял: вы не та милашка, за которую себя выдаете. Но кто бы мог подумать, что предо мною – преступница?! Мне стало ясно: я должен поступить с вами, как с другими, но вы неожиданно исчезли. – Чатем усмехнулся. – Вам не следовало исчезать, дорогая. Не следовало. Тем самым вы лишь отсрочили неизбежное. Но от Господа не уйдешь. Он нашел вас и отдал в мои руки – отдал во имя торжества справедливости!

«Брэнд! – мысленно воскликнула Уиллоу. – Должно быть, он веселится сейчас как ребенок в обществе Эрика. Развлекается и ничего не знает… Ах, как он был прав, когда вспомнил про Чатема».

Облизнув пересохшие губы, Уиллоу проговорила:

– Так, значит, это вы убили всех тех молодых женщин?

Надо было во что бы то ни стало отвлечь его, привести в замешательство, вызвать на откровенность. Возможно, свершится чудо и она выйдет отсюда живой. Нельзя терять надежду. И кроме того, следует узнать как можно больше о его преступной деятельности, чтобы уж больше не сомневаться в том, что именно он убивал несчастных женщин.

Ох, только бы выжить! Тогда она непременно засадит Чатема за решетку.

– Разумеется, я, – с гордостью ответил он и почему-то отвел глаза. – Правда, это вовсе не убийства, что бы там ни думали в вашем агентстве. Искоренение зла не есть убийство!

– Значит, вы провозгласили себя… Гидеоном, не так ли? – спросила Уиллоу.

Сделав резкое движение плечами, она попыталась освободиться от оков, но лишь ободрала кожу на лодыжках и запястьях. Чатем, наблюдавший за ее тщетными усилиями, громко расхохотался.

– Ошибаетесь, моя милая. Неужели я могу сравнивать себя с великим Гидеоном? Нельзя влезть в шкуру того, кто жил много лет назад. Мое предназначение – следовать его примеру. Гидеон избавлял мир от греха и грешников, а я – его последователь. Такова воля Господа.

Чатем отвернулся к стене. В следующее мгновение перед Уиллоу сверкнуло лезвие меча.

– Но если убиваешь людей, – проговорила она, стараясь ничем не выдать своего страха, – разве сам не становишься грешником?

Чатем явно смутился. Уиллоу заметила, как дрожит рука, сжимающая рукоять меча.

– Нет. Вы ошибаетесь, – заявил он. – Вам не понять. Это благословение свыше. Моя великая миссия – очистить мир от преступниц вроде вас.

– А как же Чарли? Он тоже был грешником? – Густые брови Чатема сошлись на переносице.

– Кто?..

– Чарлз Баркер. Агент Пинкертона, которого убили в поезде.

– Ах вот что… – протянул Чатем с таким видом, будто Чарли – всего лишь досадное недоразумение в списке его жертв. Жизнь человека, имевшего жену и троих детей, не значила для этого безумца ровным счетом ничего.

– Откровенно говоря, не думал, что так получится, – продолжал он. – Этот сыщик не был грешником в прямом смысле слова. Но он один из вас, не правда ли? Ищейка Пинкертона. – Чатем наконец-то опустил меч. – Да, ищейка. К тому же слишком много знал. Ему удалось узнать… узнать, что именно произошло с Ивонной. Мерзавец, он собирался помешать осуществлению великой миссии! Вот Аутраму и пришлось с ним расправиться. Я же в это не вмешивался…

Уиллоу в ужасе смотрела на Чатема. «Ведь это безумие, – промелькнуло у нее. – Убивать людей, якобы исполняя волю Всевышнего, убирать с пути каждого, кто посмеет вмешаться в осуществление этих планов…»

Она почувствовала, что вот-вот лишится чувств. Но тотчас же собрала волю в кулак – надо было во что бы то ни стало поддерживать разговор. Пусть Чатем подольше рассуждает о своей миссии. Он не убьет ее, пока будет говорить. Вдруг повезет, вдруг подоспеет помощь? Только бы потянуть время!

– Так почему вы убили Ивонну? – спросила Уиллоу. – Она не была одной из тех женщин.

– Ивонна… такая же проститутка, как все остальные, – с ненавистью проговорил Чатем. – Ох, я тоже поначалу полагал, что она невинная девочка, но увы… Слишком уж часто Ивонна любезничала… с тем парнем. Вот тогда я и сделал это ужасное открытие… Оказывается, грешницы есть и среди людей моего круга! Наконец-то пришло прозрение, и я понял, кто станет следующей жертвой. Вы! Несмотря на то что вы вовсе не та, за кого себя выдавали. – Он снова занес над Уиллоу меч. – Да-да! Вы – из их числа. Великое служение Господу будет продолжено! И никто не в силах меня остановить!

Чатем шагнул к каменной плите, на которой лежала Уиллоу. В тусклом свете свечей сверкнуло лезвие меча. Вот сейчас он рассечет ее грудь – и сердце остановится… Господи, как же не хочется умирать, как не хочется покидать Эрика и Брэнда!

Брэнд… Уиллоу любила его, но никогда не говорила ему об этом. Да, она согласилась стать его женой, но до сих пор не решилась произнести эти простые и прекрасные слова, до сих пор не решилась сказать, что любит его. Неужели нужно было оказаться на волосок от смерти, чтобы понять, как Брэнд дорог ей? О, если бы только он был сейчас рядом! Она сказала бы, что любит его…

Увы, слишком поздно, она обречена. И уже никогда Брэнд не услышит признания в любви, не узнает, как много значил в ее жизни… И никогда уже она, Уиллоу Хейстингз, не станет его женой, самой лучшей женой на свете…

– А как же Аутрам? Так и сгниет в тюрьме? – с трудом выговорила она; с каждой секундой дышать становилось все труднее.

– Видите ли, иногда кто-то должен принести себя в жертву ради Общего блага. – Чатем внезапно нахмурился. – Ну все, довольно! Пора кончать!

Уиллоу почувствовала, что не может вымолвить ли слова. Силы покидали ее. Что ж, теперь уже все кончено. Теперь уже никто не сможет остановить убийцу. Она закрыла глаза и принялась произносить про себя слова молитвы. Из глаз ее катились слезы, струившиеся по лицу и капавшие на волосы…