"Операция «Минотавр»" - читать интересную книгу автора (Кунтс Стивен)

Глава 10

Самолет на Вашингтон был переполнен. По какому-то необъяснимому стечению обстоятельств Бабуну досталось место у окна, а Рите – среднее рядом с ним. Она просила место у прохода или у окна, но замотанная кассирша заявила, что других мест нет. Рита окинула взглядом длинную очередь жаждущих сдать багаж и получить билет, затем повернулась к кассирше и усмехнулась.

– Ладно, спасибо и на том.

Моравиа зачесала волосы назад и стянула их в пучок. Белая флотская пилотка ладно сидела у нее на макушке. Утром она накрасилась, и Бабун заметил неровно наложенный грим на правой щеке. Единственное несовершенство, которое он обнаружил. Синий форменный китель и юбка подчеркивали ее изящную фигуру, делая ее неброской, но привлекательной. Бабун глубоко вздохнул и вслед за ней отошел от кассы. Пришлось ускорить шаг, чтобы догнать Риту.

– Давай купим что-нибудь почитать, – предложил он. – Еще есть время.

Она согласилась. У витрины киоска Бабун жадно поглядывал на журналы «Плейбой» и «Пентхаус» – их обложки были закрыты черным пластиком, дабы не раздражать прыщавых школьников или гневливых пожилых дам. Может, купить журнальчик и почитать в самолете? Вот уж задергается Моравиа! Он скосил глаза – она разглядывала журналы для добропорядочных солидных женщин. Не стоит. Он принялся созерцать ряды книг в мягких обложках и, наконец, выбрал одну из них – Курта Воннегута. «Бойня номер пять» была любимой книгой Бабуна. Воннегут знал, что жизнь – это безумие, и Бабун в глубине души прекрасно это сознавал. Сейчас он взял другую книгу Воннегута – «Галапагос».

Когда объявили посадку, скамейки у ворот вмиг опустели – все устремились за стюардессой, которая повела пассажиров к самолету. Бабун замешкался и отстал. Между ним и Моравиа вклинились двое – мужчина в деловом костюме и женщина лет пятидесяти с некрасивыми коленями. Однако каким-то образом, когда Бабун свернул в посадочный проход, он оказался сразу за спиной Моравиа. У трапа вновь выстроилась очередь. Он встал за Ритой. Сзади напирали. Он чуть ли не утыкался носом в ее волосы. От нее пахло тонкими, божественными духами. Он наслаждался этим запахом.

По переполненному проходу они протиснулись к своим местам. В самолете было душно от дыхания множества людей. На крайнем месте у прохода уже сидела какая-то женщина, и когда Бабун пристроил свой чемоданчик и фуражку на полку, Моравиа уже заняла свое место. Женщина с краю игнорировала его. Бабун извинился сквозь зубы и протиснулся мимо ее колен. Рита, поглощенная тем, что снимала пилотку, подняла голову и впервые за время их знакомства одарила его теплой улыбкой.

– Извини.

– Ничего. – Бабун уселся рядом с ней, физически остро ощущая ее присутствие. Слишком опасно. Он поправил вентиляционный штуцер над головой и навел другой на нее.

– Так хорошо?

– Спасибо. Намного лучше.

Она снова улыбнулась – красивые белые зубки, обрамленные губами, которые… Бабун попытался читать книгу, но не смог сосредоточиться, потом просмотрел проспект авиакомпании, торчавший из кармашка в кресле перед ним. Юбка на ней поднялась, открывая колени. Бабун искоса рассматривал ее руки. Ногти с ярким маникюром, пальцы длинные и тонкие.

Господи! Он заметил, что она тоже смотрит на него, оба сконфуженно улыбнулись и отвернулись. Он навел на себя штуцер, подставив лицо потоку воздуха.

Они пролетали где-то над Монтаной, и Бабун погрузился в видения Воннегута о том, как род человеческий за многие тысячелетия эволюционирует в тюленей, как вдруг услышал голос Риты.

– Бабун, – тихо произнесла она.

– Да. – Она смотрела ему прямо в глаза.

– Почему мы с тобой не можем быть друзьями?

Его словно громом оглушило.

– А разве мы не друзья?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Бабун Таркингтон в отчаянии огляделся по сторонам. Вроде никто не смотрит.

Эти глаза – они устремлены прямо на него. Что она хочет сказать? Бывают просто друзья и бывают… Друзья. Он безмятежно порхал себе и вдруг – бац! – влип в одну из тех восхитительных двусмысленностей, которыми женщины заманивают мужчин. Впервые он заметил, что правый глаз у нее карий, а левый – золотисто-зеленый. Почему бы не сказать ей правду? Оно, конечно, правдой от женщин редко когда чего-нибудь добьешься. А-а… черт с ним! Деньги на кон и выкладывай карты. Он погрузился в исходившее от нее сияние.

– Потому что ты мне слишком нравишься для того, чтобы быть тебе просто другом, Рита Моравиа. Ты красивая женщина и… – Он протянул руку и вытер краску возле ее правого уха. Потом легонько поцеловал в щеку. – Вот почему.

Эти глаза… они буквально впивались в него.

– Мне казалось, что я тебе не нравлюсь.

– Черт возьми, еще как нравишься.

Она обвила его руками:

– Правда?

Он пробормотал что-то невнятное.

Она впилась в него губами. Язык у нее был теплый и влажный, дыхание обжигало ему щеку. Ее волосы мягко касались его лба. Когда она, наконец, оторвалась, Бабун едва смог перевести дыхание. На верхней губе у нее выступила капелька пота. Краем глаза Бабун заметил неодобрительный взгляд женщины, сидевшей с краю.

– Рита…

Она оглянулась влево, затем снова посмотрела на Бабуна. Привстала на сиденье, крепко держа правой рукой руку Бабуна. Бросила ледяной взгляд на соседку. Еще крепче сжала его руку.

– Извините, пожалуйста, – произнесла она, пробираясь мимо колен, преграждавших выход, и увлекая за собой Бабуна.

Они прошли в хвост самолета, минуя кухню и стюардесс, нагружавших тележки обедами, и заняли очередь в туалет за девушкой в джинсах. Рита обернулась к Бабуну с нервной улыбкой, затем приняла независимый вид, все еще не выпуская его руки из своей. Он крепко сжал ее пальцы, неловко ухмыляясь.

Они дали пройти женщине, вышедшей из туалета, и стали между двумя дверьми плечом к плечу. Сзади появился мальчик лет двенадцати. Он уставился на их мундиры, словно перед ним были манекены в витрине. Рита старательно игнорировала цепкий взгляд мальчика, но Бабун дружески усмехнулся ему.

Стюардессы тем временем выкатывали тележки в проход.

Когда открылась другая дверь и предыдущий посетитель туалета удалился, Рита вошла туда и втащила за собой Бабуна.

– Попроси мамочку помочь тебе, – сказал Бабун мальчишке, который раскрыл рот от удивления…

Когда дверь закрылась, Рита повернула замок и обвила Бабуна руками.

Когда они на секунду разомкнули объятия, чтобы перевести дыхание, она прошептала:

– Я действительно считала, что не нравлюсь тебе.

– Глупенькая.

– Я так хотела нравиться тебе, а ты был таким далеким, будто тебя и вовсе нет. – Она крепко сжала руки у него за спиной. Он обхватил руками ее голову и слегка отвел назад. Вся помада у нее на губах размазалась. Он опять поцеловал ее – медленно-медленно, глубоко-глубоко.

Матильда Джексон заглянула в глазок. Мужчина.

– Я Луис Камачо, миссис Джексон. Мы вчера встречались. Помните?

О да. Агент ФБР. Она отбросила цепочку и сняла засов. Когда дверь открылась, он произнес еле слышным шепотом:

– Специальный агент Камачо, миссис Джексон. Можно войти?

– Пожалуйста. – Она взглянула на ту сторону улицы, на притон наркоманов.

Вроде никого нет, хотя одному Богу известно, не выглядывает ли наблюдатель в окно. Иногда она ловила взгляд оттуда. Она быстро закрыла дверь.

Камачо показал удостоверение.

– У меня еще несколько вопросов и…

– Идемте в кухню. – Она провела гостя. – Хотите кофе?

– Спасибо, не откажусь.

В кухне было теплее и светлее, чем в гостиной. Это было ее любимое место.

Бывало, Чарли сиживал тут, наблюдая, как она стряпает, и наслаждаясь вкусными запахами.

Камачо сидел за столом, ожидая, пока она разольет кофе по чашкам и усядется напротив него.

– Расскажите-ка все с самого начала. Не возражаете?

– Нисколько.

Она заново выложила все – о притоне, о Мэнди и миссис Блу и о типах, которые доставляют наркотики и забирают деньги. Он расспрашивал о событиях прошлой пятницы – о фотоснимках и о человеке, который оставил пачку от сигарет в чугунном столбике через два дома.

– Так вы не видели, приходил ли кто-нибудь к этому столбу?

– Нет. Господи, об этом я даже не подумала. Если бы мне пришло в голову, что в любой момент кто-то может прийти и забрать эту штуку, я бы ни за что не взяла ее. Нет. Я знаю, что не сделала бы этого, но я об этом просто не думала.

– Очень хорошо, что вы так поступили. Именно такие сознательные граждане, как вы, обеспечивают то, что закон работает. Когда настанет время, а это может быть через много месяцев – и даже лет, согласитесь вы выступить свидетелем?

– Я… – Она шумно вдохнула. Она ведь рискует жизнью. – Я подумаю… А нельзя обойтись без меня? Вы не понимаете, о чем просите.

– Попробуем, миссис Джексон. Без особой нужды мы вас не станем просить. – Он отпил кофе. – Давно тут этот притон?

– Месяца три или четыре. Я же обращалась в полицию…

– Вы с самого начала следите за ним?

– Да. Знаете, как это бывает. Просто время от времени поглядываю. Чтобы быть в курсе, что происходит.

– Черных вы там раньше видели?

– О да. – Она задумалась. – Раз десять, не меньше. Думаю, они каждый день приходят за деньгами, но я их не всегда замечаю. Они появляются в разное время. А то и пропускают какой-то день.

– Они знают, что вы за ними следите?

– Не думаю. Господи, надеюсь, что нет, – Она откинулась на стуле и поправила волосы. – Я стараюсь не попадаться им на глаза… Я столько раз их видела…

– А человек, который оставил пачку от сигарет в пустом столбе? Его вы раньше замечали?

Она помедлила с ответом:

– Я… по-моему, нет. Но точно не помню.

– А вы видели, чтобы кто-то забирал оттуда что-нибудь?

– Гм… Не помню. Может, кого-то и видела, но не обратила внимания. Разве это важно?

– Пока не могу сказать.

– Это должен быть белый?

– Скорее всего.

Она подумала. По этой улице ходит столько народу – день за днем, неделя за неделей. Но белых среди них немного.

– Постараюсь вспомнить.

– Ладно. – Он отодвинул стул и поднялся. – Спасибо, что нашли время поговорить со мной. Есть еще что-нибудь, заслуживающее внимания, как по-вашему?

– Кажется, нет. А когда вы собираетесь прикрыть эту лавочку?

– Поговорим с окружной полицией. Думаю, что скоро.

Она проводила его до выхода и тщательно заперла дверь. Хоть бы они занялись этими сволочами. Убрали бы их отсюда.

– Ты весь в помаде, – сказала Рита Моравиа и вытерла Бабуну лицо бумажным полотенцем. Кабинка туалета не была рассчитана на двоих взрослых. Он уселся на унитаз, опустив крышку, а она устроилась у него на коленях, тихо мурлыкая, пока они вытирали друг другу лицо.

Он старательно стер с нее всю краску.

– Не мажься этим, – потребовал он. – Тебе оно ни к чему.

– Почему ты напился в пятницу?

– Я хотел быть с тобой и не мог. – Он пожал плечами. – Мне это показалось лучшим выходом.

Она теснее прижалась к нему и запустила пальцы ему в волосы.

В дверь забарабанили.

– Может, вернемся на свои места? – предложил он.

– Давай, – согласилась она, но даже не пошевельнулась.

Снова грохот:

– Эй, кто там!

Бабун помог ей встать и поправил на ней форму, пробежав руками по бедрам и ягодицам. Она опять поцеловала его под аккомпанемент ритмичного стука в дверь.

Она вышла первой, высоко подняв голову и не выпуская его руку. Три стюардессы из кухни ошеломленно уставились на них. Рита Моравиа улыбалась.

– Мы новобрачные, – спокойно объявила она и пошла дальше.

Женщины бурно зааплодировали, и пассажиры присоединились к ним.

Они оставили машины на стоянке перед домом, где Рита снимала квартиру, и Бабун внес ее вещи. Из аэропорта Даллес они ехали вместе. Они целовались в лифте и на лестничной клетке. Сияющая Рита открыла дверь своим ключом.

Когда дверь распахнулась, молодая женщина, сидевшая на кушетке перед телевизором, взвизгнула. На голове у нее были бигуди, а на теле – только бюстгальтер и трусики. Не успел Бабун ее разглядеть, как она прошмыгнула в спальню.

– Не обращай внимания на Гарриет, – сказала Рита. – Я делаю то же самое по субботам, когда она приводит своего приятеля.

Бабун ухмыльнулся и кивнул. Он стоял посреди гостиной и осматривался, пока Рита заносила свои сумки в спальню.

– Тебе помочь?

– Спасибо, сама справлюсь. Устраивайся поудобнее. – Через минуту она крикнула из спальни: – По-моему, в холодильнике есть кока-кола.

Бабун развалился на кушетке, которую только что покинула подруга Риты.

Ага, дистанционный переключатель для телевизора. Он пощелкал кнопками, пока не напал на какой-то баскетбольный матч, и задрал ноги на спинку. Зная женщин, он понимал, что придется подождать.

– Что это за тип? – набросилась Гарриет на Риту в спальне.

– Мой друг.

– А как же Огден? Он два раза звонил и спрашивал, когда ты вернешься. Я сказала, что ты позвонишь ему сегодня вечером. – Огден был адвокатом в крупной юридической фирме в Вашингтоне, Рита встречалась с ним.

Рита раскрыла чемодан и принялась разбирать его. Она быстрыми движениями отделяла грязные вещи от чистых.

– Огдену позвоню завтра.

Гарриет приоткрыла дверь и бросила взгляд на Бабуна, развалившегося на кушетке.

– Да, крепкий парнишка, – признала она, закрывая дверь. – Флотский?

– Угу.

Гарриет села на кровати, скрестив ноги.

– Ты уверена, что не ошибаешься, Рита? Огден замечательный парень. Спортивный, богатые родители, прекрасное будущее, страстно любит…

– Он не тот, кто мне нужен. Я уверена.

Гарриет тут же уколола подругу:

– А этот тип – именно тот?

– Возможно. – Рита вынула заколки, державшие волосы на затылке, и встряхнула головой. – Вполне возможно. Я чуть не упустила его. – Она усмехнулась и яростно начала расчесывать волосы. – Окрутила его в самолете сегодня днем.

– Сегодня днем?

– А на ночь поеду к нему.

Гарриет упала на кровать, задрав ноги к потолку.

– Ну, что ж, никто не может сказать, что ты прыгнула к нему прямо в постель. Господи, тебе удалось укротить свои гормоны до самого вечера… воистину ты викторианская женщина. Если об этом узнают, сексуальная революция будет отброшена на сто лет назад. – Она опустила ноги и постучала пальцем по лбу. – Почему бы тебе не охладиться на четверть градуса, Рита? С недельку хотя бы…

Рита Моравиа отрицательно покачала головой.

– Слушай, неужели это так остро?

– Ну да.

– Луис, – крикнула жена из прихожей, – к нам Харлан.

– Пускай спустится сюда.

Миссис Камачо улыбнулась соседу и сказала:

– Он в подвале смотрит баскетбол. Как всегда.

– Я так и думал, – улыбнулся Харлан и начал спускаться.

– Здравствуйте, Харлан. Классная игра. «Бостон-колледж» против «Западной Вирджинии». Бостонцы на два очка впереди.

– Хотите пива, ребята? – крикнула миссис Камачо сверху.

– Спасибо, не надо, дорогая.

Было слышно, как она закрывает дверь в кухню.

Харлан Олбрайт сел на стул рядом с Камачо. Он достал пачку «Мальборо» и закурил.

– Ну как, ловите шпионов?

– Вчера получил снимки Матильды Джексон из лаборатории. На одном из них Василий Починков, помощник сельскохозяйственного атташе в посольстве. Значит, он засветился. Пытаюсь получить разрешение на слежку. И, разумеется, миссис Джексон достала записку для Франклина из почтового ящика. К завтрашнему дню компьютерщики поймут, что это относится к Пентагону.

– Расскажите-ка подробнее. – Олбрайт не отводил глаз от телевизора, пока Камачо рассказывал, как миссис Джексон пришла со своим адвокатом, что нашли в лаборатории, о чем он беседовал сегодня с миссис Джексон. Когда Камачо замолчал, Олбрайт закурил новую сигарету. – Там что, рядом притон наркоманов?

– По всей видимости. Мой человек смотрит картотеку окружной полиции. Завтра получим их имена и характеристики.

– Но это никак нельзя связать с бандой наркоторговцев?

– Вы же понимаете, что нельзя.

– Миссис Джексон видела Франклина?

Луис Камачо задумчиво потер подбородок.

– Не уверен. Может, и видела, но не помнит. Говорит, что она об этом не думала.

– А вы что думаете?

– Сколько раз он ходил к этому почтовому ящику?

– Пять.

Камачо задумался.

– Думаю, она могла его видеть, – наконец произнес он. – Сумеет ли она опознать его из множества снимков – другой вопрос.

– Как вы будете выглядеть, если шеф спросит, почему вы не пробовали разрабатывать эту линию, коль появились данные о связи с Пентагоном?

– Как последний дурак. Чтобы прикрыть себя, мне придется вызвать ее и показывать фотографии для опознания.

– Когда?

– Думаю, на следующей неделе. Или еще через неделю. Надо же все проанализировать. Поначалу они будут интересоваться Починковым. Дня два. Потом снова вспомнят о миссис Джексон.

– Линия Починкова тупиковая.

– Они это поймут. Байджлоу, мой шеф, не разбирается в контрразведке, но он очень умен. Пару дней он будет дрожать над Починковым, охваченный идеей накрыть его и расколоть, а потом сообразит, что нет смысла тратить массу времени и держать кучу народу на круглосуточной слежке. Конечно, Совет национальной безопасности может решить, что стоит попытаться застигнуть его кладущим что-то в почтовый ящик, чтобы были основания выслать Починкова из страны, но вам это лучше знать.

Губы Олбрайта искривились в хитрой улыбке. Имелось в виду, что Олбрайт должен знать, собираются ли Советы выслать какого-нибудь американского дипломата из Москвы, но Камачо прекрасно понимал, что Олбрайту таких сведений не сообщают. Поэтому даже здесь, в уюте и безопасности собственного дома, Камачо не ослаблял контроля над собой. Это у него выходило совершенно бессознательно. Недаром Луис Камачо сделал такую карьеру в ФБР.

– А как вы вообще додумались устроить почтовый ящик в таком месте?

– Согласно утвержденному перечню. – Олбрайт пожал плечами. – Эти канцелярские крысы в Москве понятия не имеют о динамизме жизни в Америке, о том, как быстро какой-то район вдруг начинает процветать или же приходит в полный упадок.

Утверждение почтовых ящиков – один из способов, каким бюрократы в советской разведке пытаются оправдать свою сумасшедшую зарплату, но объяснять это Камачо Олбрайт не собирался. В самом начале службы он уяснил, что умный человек никогда не жалуется на то, чего изменить не в силах, особенно перед агентом, которого следует всячески ободрять и воспитывать в нем верность.

Однако Луис Камачо – далеко не простой агент. Олбрайт работал с ним больше десяти лет, но лишь в последние несколько лет, когда появился источник, который американцы называли «Минотавр», и особенно за последние несколько месяцев, когда Камачо сказочно повезло и он занял пост начальника контрразведывательного отдела ФБР по округу Колумбия, он стал настоящим кладом для советской разведки.

Сейчас, глядя, как на экране телевизора черные спортсмены разыгрывают свой балет, Олбрайт восстанавливал в памяти всю цепь событий. После приема на очень высоком уровне в бальном зале одного из отелей Вашингтона, советский посол, уже сидя в лимузине, обнаружил в кармане своего пиджака открытку. С лицевой стороны открытки был снимок Пентагона ночью. На обороте печатными буквами написаны два слова и ряд цифр и букв – наименование компьютерного файла. Затем еще десять слов – отдельных слов, сочетание которых не имело никакого смысла. И ничего более. Ничьих отпечатков пальцев, кроме посла.

Этого оказалось достаточно. С помощью Терри Франклина Советы добыли тактико-технические характеристики новейшего истребителя-невидимки – F-117А из информационной системы Пентагона. Информация оказалась достоверной. Так кто же источник? Если удастся его выявить, то можно будет установить, почему он передал информацию, а это даст возможность советскому разведывательному сообществу определить ее подлинность. Но в списке присутствующих на том приеме было более трехсот имен – практически вся верхушка чиновного Вашингтона. В списке, правда, не значились жены и подружки, да и не менее десятка официальных лиц, которых тем не менее там видели. Списки гостиничной прислуги и официантов также были неполными и неточными.

Верхние эшелоны всех советских разведывательных органов пришли в волнение.

Нарушен первый закон сбора разведывательной информации – знай ее источник.

Однако информация оказалась вполне достоверной и показала, насколько американцы опережают Советы в разработке технологии «стелс».

Через три месяца неподписанное письмо в простом белом конверте пришло в советское посольство на имя посла. Аккуратно выписанными печатными буквами оно комментировало положение национальных меньшинств в Советском Союзе. Согласно правилам, письмо передали в Москву. Там расшифровали код. Автор составил матрицу, ключевым словом которой являлось первое произвольно выбранное слово из текста, напечатанного на открытке. В письме оказались три произвольных слова, два из них были компьютерными паролями. Третье было вообще не слово, а набор цифр и букв. Из недр Пентагона Терри Франклин извлек замечательный документ о разработке наземного противоспутникового лазера, о котором советская разведка не имела ни малейшего понятия.

Последовало еще несколько писем, каждое из них закодированное на основе ключевого слова, содержащегося в первой открытке, которую подсунули послу.

Информация была бесценной: новые данные по истребителям «стелс», модернизация ракет «Трайдент», достижения в разработке СОИ, лазерная оптика для артиллерии, спутниковые навигационные системы… прямо дух захватывало. Советы получали надежные данные о важнейших военных тайнах Америки. И при этом не знали, кто их поставляет. И зачем.

Вот Харлану Олбрайту и было приказано задействовать лучшего агента матушки России, чтобы выяснить, кто и зачем. Этот агент – Луис Камачо, специальный агент ФБР, начальник отдела контрразведки по округу Колумбия. Он пока ничего не выяснил.

Черт побери, есть от чего прийти в уныние. К тому же Терри Франклин, средство для разработки данных от неизвестного источника – вдруг захандрил.

– Вы верите в закон энтропии? – спросил Камачо. По телевизору показывали рекламу.

Олбрайт отвел глаза от экрана и попытался сосредоточиться:

– Энтропии?

– В замкнутой системе неупорядоченность нарастает.

– Видимо, да.

– Удержится ли Франклин?

– Не знаю. Сомневаюсь. И он слишком много знает. – Он похолодел, предчувствуя ярость начальства, если Франклин когда-нибудь расскажет американцам, что ему удалось у них украсть.

– Можно доставить его в Советский Союз?

Олбрайт пожал плечами и встал.

– Лучше пойду спать.

– Угу.

– Встретимся завтра вечером.

– Конечно.

Рита пришла в ужас, когда она, сопровождаемая Бабуном, вошла в его квартиру.

– Я живу здесь всего месяц, – пробормотал Бабун у нее за спиной.

Всюду валялись вскрытые картонные ящики с книгами, полотенцами и всякой ерундой. Она зашла в кухню. В раковине полно грязной посуды. На плите сковородка с какой-то гадостью. В холодильнике пол-ящика пива и упаковка «кока-колы» – и ничего больше. По крайней мере, там чисто. Но как этот парень умудрился запачкать столько тарелок? Ага, морозильник забит овощами и замороженными обедами. Даже кусок мяса есть.

Она вывалила содержимое сковородки в раковину, залила сковородку водой, потом горячей водой из крана смыла отвратительный нарост.

Бабун чувствовал себя явно не в своей тарелке.

– Я не силен по части хозяйства, – пробормотал он. – Все собирался расставить вещи, но я же был так занят.

Рита прошла в спальню и зажгла свет. Постель представляла собой нечто немыслимое. Она свалила покрывало и одеяло на пол, затем принялась срывать простыни.

– Принеси-ка чистые.

– Гм… понимаешь, других у меня нет. Зачем тратить деньги на лишние простыни, когда одной достаточно на… – Он осекся под ее взглядом: Рита снимала наволочки с подушек. – Мне же ничего не стоит снести простыни и наволочки в подвал и выстирать их в машине. – Он подобрал белье с пола и направился к двери, которая громко хлопнула. Рита Моравиа улыбнулась и покачала головой.

Сперва она занялась спальней. Грязная одежда была свалена на дне шкафа.

Она вытерла пыль его рубашкой. В ванной чистящих средств не оказалось. Он не чистил унитаз. Она мыла шваброй пол ванной, когда хлопнула входная дверь. Вот и Бабун.

– Эй, Рита, не надо…

– Тут поблизости есть хозяйственный магазин?

– Наверное…

– Мне нужна паста для ванны, средство для мытья посуды, что-нибудь, чтобы вымыть эти полы… тряпка и несколько губок. И освежитель воздуха.

– Завтра я…

– Немедленно, Таркингтон.

Он повернулся и, не говоря ни слова, вышел.

Через двадцать минут он вернулся с огромной сумкой. Она вручила ему грязное белье из шкафа.

– Пойди постирай это, а потом приведешь в порядок гостиную и кухню.

Застелив кровать, она заперла дверь спальни. Бабун чем-то шумел в кухне.

Она умылась, почистила зубы и повесила одежду. Из сумки она достала ночную рубашку с оборочками, которую Гарриет подарила ей на Рождество, когда казалось, что ее вялотекущий роман с Огденом может бурно расцвести.

Бедный Огден. Его городской дом всегда выглядел так, будто горничная всего пять минут как закончила уборку. Огден придавал такое значение внешнему виду.

Он бы упал в обморок, увидев ее в этом бедламе. Ну, ладно. У Бабуна было нечто, чего Огдену не иметь никогда. Она размышляла над этим, расчесывая волосы.

Таркингтон настолько же смел, насколько умен, и хорошо знает, что важно, а что нет. Он глубоко, непоколебимо верит в себя и в свои способности. Значит, личность Риты, ее достижения он не станет воспринимать, как угрозу себе. С какой стороны ни посмотри, Бабун Таркингтон – мужчина.

Именно такой мужчина нужен был Рите Моравиа в жизни.

Она выключила свет, оставив только ночник, и открыла дверь спальни.

Бабун стоял у раковины по уши в мыльной пене. Он перерасходовал жидкость для мытья посуды. И воду тоже. Вся мойка в воде и мыле. Черт возьми, размышлял он, – не надо было приводить Риту сюда. Он все собирался разложить вещи и сделать уборку, но всегда откладывал эти неприятные хлопоты. Он встречался с этой секретаршей из Александрии, но ночевал всегда у нее. Ему просто не приходило в голову, какой будет реакция Риты, до самого последнего момента, когда полез в карман за ключом.

Бабун, дружище, ты наконец нашел действительно классную девушку, и она сама пришла к тебе.

Вода полилась через край мойки. Он почувствовал, что ему залило брюки. Ужас.

Он услышал смех и обернулся. Рита стояла в дверях кухни и смеялась, зажав рот ладонью. Он смотрел на нее и продолжал мыть тарелки не глядя. Смотреть он мог только на нее.

– Ты пустил слишком много воды, – сказала она.

– Угу.

С распущенными по плечам волосами она выглядела совершенно иной – мягче, женственнее. А это нечто на ней, такое восхитительное и воздушное!

– У тебя есть посудные полотенца?

– Конечно…

– Где?

– Где? – С немалым усилием оторвав от нее глаза, он лихорадочно вспоминал, где они могут быть. – Ах, да, вон в той коробке за столом.

Она вытирала мойку, пока он поспешно перетирал тарелки и ставил их в сушилку. Он заткнул раковину, а она вытерла ему лицо и руки.

– Извини, что здесь такое творится. Я…

Она обняла его за шею и поцеловала. Он так и не смог завершить свое извинение.

– Какое у тебя настоящее имя?

– Роберт.

– Почему тебя прозвали Бабуном? Ты же не похож на бабуина.

– Я могуч, как они.

– Гм, – протянула Рита Моравиа. – О да, вижу. Ну что ж, мне повезло.