"Второй брак" - читать интересную книгу автора (Брукс Хелен)ГЛАВА ВТОРАЯ– Клэр! – Грейс вышла из парадных дверей, переваливаясь как утка, и протянула руки навстречу подруге. Клэр выскочила из машины и подбежала к Грейс, намного опередив Романо. Молодые женщины обнялись – насколько это позволял торчащий живот Грейс. Отступив на шаг назад, Клэр рассматривала подругу с изумлением. – Да ты просто огромная. – Замечание прозвучало не очень вежливо, но ведь они всегда были откровенны друг с другом. – И ты о том же, – вздохнула Грейс. – Я и так уже не могу смотреть по телевизору программы о животных. Мне кажется, что я выгляжу точь-в-точь как гиппопотам. – Ладно, не переживай. – Теперь они обе хохотали. – Ты такая же красотка, как и раньше, только немного... – Немного полновата? – Я бы сказала, что ты просто выглядишь «мамашей». Но ведь ты ею и будешь. А как себя чувствуешь? – Устала. Все у меня болит. И при этом я... безмерно счастлива. Грейс широко улыбнулась, они снова обнялись и тут услышали голос: – Может, мы войдем в дом? Донато поручил мне присмотреть за тем, чтобы ты немного отдохнула, Грейс, – до того, как он вернется. Вы с Клэр можете всласть поболтать, но – сидя на диване. – Видишь, что творится? – Грейс поморщилась, потом взяла подругу за руку и повела к дому. – Не только Донато и Лоренцо донимают меня своей заботой, но и Романо. Меня окружают мужчины, которые думают, что я вот-вот рассыплюсь. – Это не так уж плохо. – Клэр снова улыбнулась подруге, пока они поднимались по широкой каменной лестнице, ведущей к двери виллы, а дверь эта, украшенная металлическими гвоздями, была сама по себе зрелище. – Теперь я тоже буду тебя донимать, раз уж я здесь. В сопровождении Романо подруги вошли в огромный вестибюль со сверкающим полом. Вилла, поддерживаемая в порядке в течение долгих веков, была просто великолепна. Затем все трое двинулись в гостиную, тоже великолепную, где их ждала прислуга, желавшая поздороваться с Клэр. Это были Чечилия, дородная повариха, а также миниатюрные горничные Анна и Джина. Длинный, низкий кофейный столик буквально ломился от закусок и выпечки. – Я думала, что ты проголодаешься, – заметила Грейс. – Ужин еще не скоро. А впрочем, Романо обязательно хотел накормить тебя по дороге. Как прошла трапеза – мило? – Очень мило, – ответила Клэр, не углубляясь в детали. И вспомнила, что, когда она вернулась из туалетной комнаты, Альдо принес еду буквально через несколько секунд. Но она так нервничала, что могла бы есть и опилки, не замечая их вкуса. Романо, однако, неожиданно преобразился в идеального кавалера: был остроумен, обаятелен. И все же оставалась в нем какая-то едва заметная холодность, заставлявшая Клэр думать, что он играет роль, наблюдая за ней со стороны. Это, разумеется, не способствовало пищеварению – Клэр даже не смогла доесть свою порцию, хотя еда была очень легкой. А теперь вдруг Клэр поняла, что умирает с голоду, и доверху наполнила свою тарелку, поставленную перед ней горничной. – Ты останешься с нами ужинать? – спросила Грейс у Романо, когда прислуга вышла из комнаты. – Лоренцо сейчас у своего друга, но Донато захватит его по дороге домой. – Говоря это, Грейс села вполоборота к Клэр, чтобы включить ее в разговор. – А Лоренцо, кстати, сказал, что хочет обязательно увидеть своего любимого дядюшку. – Неужели? – воскликнул Романо. Он снял изящного покроя пиджак и откинулся на спинку стула. Клэр, увидев широкую, мускулистую грудь, которая угадывалась под черной шелковой рубашкой, чуть не подавилась бутербродом с осетриной. – Мне кажется, это должна решить Клэр. Свой первый вечер здесь она, возможно, захочет провести в кругу семьи. – Но ты – член семьи. – Да нет, я нисколько не возражаю, чтобы вы остались, – поспешила заверить его Клэр. Обе женщины рассмеялись: Грейс – вполне искренне, Клэр – принужденно. Она не просто была против его присутствия – она его – Вот и хорошо, – сказала Грейс. – Значит, у нас будет уютный, милый ужин с людьми, которых я люблю больше всего на свете. – В голосе ее прозвучало удовлетворение. Донато и Лоренцо появились сразу после семи вечера. Донато принялся извиняться перед Клэр за то, что не смог встретить ее в аэропорту. И хотя девушка произнесла все необходимые слова и междометия, ей показалось, что Романо слушал с иронией ее повествование о нем и об их совместном завтраке. – А что, «милый» – это еще одно их любимых словечек у вас, англичан? – спросил Романо, склоняясь к уху Клэр. – У Грейс все «милое»: погода, обед и так далее. По-моему, язык становится каким-то невыразительным. – Говоря это, он шел вместе с Клэр в комнату Лоренцо, чтобы навестить его любимого попугая по кличке Бенито. Клэр не сразу нашлась с ответом. Ее смущало уже то, что Романо вызвался проводить ее в большую гостиную, отведенную для Лоренцо, где и проживал Бенито. – А чем бы вы хотели заменить это слово? – спросила она. – Честно? – Большие черные глаза смотрели на нее так, словно человек, прятавшийся за маской, спрашивал сам себя, зачем он провоцирует эту девушку. Ведь она с первого взгляда почувствовала неприязнь к нему. Она – подруга Грейс, пробудет здесь месяц-другой. За это время и увидит-то его с десяток раз, не больше. – Так чем же? – спросила Клэр осторожно, помня клятву, данную себе в туалетной комнате: не раздражаться, как бы он ее ни провоцировал. Романо пожал плечами вместо ответа, а Клэр залилась краской. Знает ли он, какое впечатление производит на женщин? – спросила она себя. Еще бы! Как можно этого не знать человеку, на которого женщины наверняка просто бросаются. Еще не родилась та, что не мечтала бы, увидев Романо, оказаться у него в постели. Впрочем, Клэр не понравились эти мысли, и она прогнала их прочь. Она твердо знала, что эти два мира – тот, в котором живет Романо Беллини, и ее, Клэр Уилсон, – далеки друг от друга. Романо – баловень судьбы: богатый, красивый, с большими возможностями. В его записной книжке телефонов женщин, готовых отдаться, едва он поманит пальцем, столько, что книжка эта наверняка трещит по швам. Клэр видела таких прошлым летом, когда весь «цвет» был в Италии: элегантных, умудренных опытом красавиц с фигурами манекенщиц и сверкающей улыбкой. Увешанных драгоценностями, как новогодняя елка – игрушками. Одним словом, похожих на его жену Бьянку. – Входите же, Клэр. – Это Лоренцо, обогнав их, приглашал, стоя у двери. – Я еще утром сказал Бенито, что вы приедете, а он не любит ждать. Благодарная мальчику за то, что не придется продолжать разговор с Романо, Клэр пошла вперед. Бенито – величественный во всех смыслах представитель птичьего мира – по неизвестной причине полюбил девушку с первого взгляда и каждый раз, когда она гладила его перышки, склонял голову с хищно загнутым клювом к ее рукам и глядел на нее глазами-бусинками. Бенито слышал, как мальчик назвал девушку по имени, и только она вошла – затанцевал на жердочке, выкрикивая: – Клэр, Клэр! Кто умная птичка? Милая птичка. Умная, милая птичка. Этим словам Клэр научила его еще летом и теперь всей душой желала, чтобы Бенито произнес другие слова, любые – только не эти. Она кожей чувствовала, как Романо злорадствует. – Привет, Бенито. Так кто у нас умница? – Поглаживая оперение попугая, Клэр восхищалась его плотным, упругим тельцем, его шелковистыми перьями. Бенито спрятал голову ей в ладонь и, воркуя, выражал свое удовольствие от встречи. – Я вижу, вы не боитесь этого разбойника, – сказал Романо, подходя к клетке. Клэр собралась сказать что-то в защиту птицы, но, подняв глаза, поразилась тому, какая нежность была написана на лице мужчины. Почувствовав ее взгляд, Романо тут же придал лицу выражение равнодушия. – Зачем мне его бояться? Мы друзья, правда, Бенито? – ответила Клэр, снова глядя на попугая. Тот хитро посмотрел на девушку, прежде чем в поле его зрения попал Романо. – Романо, Клэр, – произнес попугай, словно бы в раздумье, и это прозвучало абсолютно по человечески. Бенито переводил взгляд с одного на другого, в глазах его светился вопрос, как у добродушного дядюшки, размышляющего: не сосватать ли эту пару. – Клэр и Романо... Милые, милые... ребята. – Я вижу, ты растерялся, Бенито, – произнес Романо без всякого смущения – будто и не догадывался, что у попугая на уме. Что касается Клэр, лицо ее залилось краской, а это, по ее убеждению, совсем ей не шло. – Про Клэр нельзя сказать «ребята», – продолжал Романо, – она у нас леди. – Леди, леди. – Бенито наслаждался вниманием, которое ему оказывали. Вообще, красоваться перед публикой было его любимым занятием. – – Скорее уж, жадная птица, – сказала Клэр, которую насмешило самодовольное заявление попугая. Она знала, что Бенито – любимец всей семьи. Что же касается Грейс – та его страшно баловала. – Клэр, пойдемте, я покажу вам новые компьютерные игры, которые мне подарили к Рождеству, – сказал Лоренцо, тем самым выручив ее, страдавшую в присутствии Романо от чувства неловкости из-за выходки Бенито. – У меня здесь двойной плейер, – похвастал Лоренцо, уже сидевший за компьютерным столом. – Ну что ж, не буду вам мешать, – заметил Романо, улыбнувшись своей рассеянной улыбкой, и повернулся, чтобы уйти. Какое-то время Клэр смотрела на удалявшуюся фигуру и размышляла о силе, заключенной в этом мужском теле. Краска снова залила ее щеки. Боже мой, я теряю рассудок, думала она, пока за Романо закрывалась дверь. Никогда еще меня так не влекло к мужчине. И она вполне могла представить себе его реакцию, покажись она ему хоть частично раздетой. Рука ее невольно потянулась к животу, словно порываясь его прикрыть. Девушку остановил голос Лоренцо: – Начинайте, Клэр, все готово. Но пока ее тиранозавры воевали с Кинг Конгом за господство над джунглями, голова Клэр отчасти была занята совсем другими мыслями. Как же все было у меня хорошо до того, как произошел несчастный случай, думала она. Я была вполне уверена в себе. Я любила свою работу. Была помолвлена с человеком, в моем представлении единственным и неповторимым... И вдруг, в какие-то считанные минуты, все полетело в пропасть. Сердце ее забилось в невыразимой тоске, и Клэр закрыла глаза. В том, что случилось, не было ее вины: все убеждали ее в этом – полисмены, родители и братья, свидетели происшедшего. Молодой парень в модной спортивной машине совершенно неожиданно врезался в ее микроавтобус на перекрестке, в результате чего скончался в больнице. Клэр же провела в больнице несколько недель, терзая себя мыслями о том, что ни за что ни про что пострадали трое детей, ее воспитанники, которых она везла. Если разобраться, их травмы были не так серьезны, но можно было бы вообще избежать их. Увы, Клэр не смогла дотянуться до детей, и никто не смог их моментально вытащить, потому что обе машины были сильно искорежены. Еще долгое время после аварии в ушах Клэр звучал испуганный плач малышей... – Клэр? – Нетерпеливый голос Лоренцо требовал, чтобы она сосредоточилась. Приложив усилие, она вернулась из прошлого в настоящее. Но всего на миг... Никто не смог бы предотвратить трагедию – ни водитель с полувековым стажем, ни двадцатилетняя девушка, какой была тогда Клэр. Она знала это, но... считала себя виноватой. Если физические последствия несчастья были незначительны – едва заметные швы на животе, которых, кроме нее, никто не замечал, – то психика ее пострадала гораздо сильнее. Клэр понимала, что должна преодолеть душевную травму, но пока что ничего не получалось. Возможно, если бы Джеф не бросил ее именно тогда, когда больше всего был нужен, несчастный случай не повлиял бы на нее так пагубно. Джеф навестил ее в больнице всего несколько раз, но Клэр знала его отвращение к лечебным заведениям. Впрочем, она страшно скучала о нем, и часы посещений превратились для нее в пытку – ведь к другим пациенткам приходили толпы родственников, мужья и поклонники. Разумеется, родители навещали ее каждый день. Друзья и братья были предельно внимательны. И все же это было не то. А за два дня до выписки ей принесли письмо. Его содержание впечаталось ей в мозг, видимо, на всю оставшуюся жизнь. «Дорогая Клэр...» Уже это сухое обращение могло бы ее насторожить: раньше Джеф называл ее в письмах не иначе, как «любимая» или «драгоценная моя Клэр». Дальше следовало: «Не знаю, что писать, но уверен, что должен написать тебе это письмо. Иначе будет нечестно по отношению к нам обоим. За то время, что мы находились врозь, я увидел наши отношения в ином свете. Отчетливо выступили некоторые проблемы – я думаю, ты знаешь, о чем речь». Нет, я не знаю, подумала тогда Клэр. Она читала дальше, а сердце стучало как молот. «Мне кажется, Клэр, нам стоило бы расстаться на какое-то время, скажем на полгода, стать снова свободными, не иметь никаких обязательств. Я чувствую, что слишком рано тебя связал, и нам лучше расстаться сейчас, чем в будущем, когда у нас появятся дети. Очень надеюсь, что ты меня поймешь, и прошу тебя оставить себе кольцо, мой подарок. До свидания, Джеф». Боже милостивый, какое лицемерие! Поразмыслив немного, Клэр поняла, на что намекал се бывший жених. И удивилась, что не догадалась об этом в его самое первое посещение. При виде ее ран и ушибов на лице Джефа отразился такой ужас и отвращение, что сразу можно было понять, какие мысли его одолевают. Она проплакала почти весь день – от отчаяния. А к вечеру ее пришел проведать самый старший брат, Чарли, и тут выплыла истинная причина происходящего. Чарли рассказал, что уже целый месяц Джеф встречается с длинноногой блондинкой, с которой вместе работает. Она под стать Джефу: посещает гимнастический зал и вообще нацелена на поддержание физической формы. – Мне удалось все узнать, только когда я съездил ему по физиономии, – сказал Чарли с явным удовольствием. – Думаю, ему придется вставить парочку зубов. Впрочем, мне не хотелось, чтобы ты узнала, какой он подонок, сестренка. На следующий день Клэр отослала Джефу кольцо, подаренное по случаю помолвки... – Клэр, вы готовы? – В голосе Лоренцо было настоящее страдание, и девушка весело ему улыбнулась, снова отгоняя прочь мрачные воспоминания. – Конечно, готова, и на сей раз задам тебе перцу, – ответила Клэр. – Это мы еще посмотрим. Поиграв с мальчиком с полчаса, Клэр поспешила в свою комнату, которую ранее ей показала горничная Анна. Чемоданы были уже распакованы, платья и другие вещи убраны в огромный, как кладовка, шкаф для одежды, а туалетные принадлежности аккуратно разложены на столике в ванной. Комната ее оказалась очаровательной – каким можно было назвать и весь дом. Но сейчас некогда любоваться из окна садом. Надо смыть с себя пыль и усталость, накопившиеся за день, переодеться к ужину и ровно в восемь вечера войти в гостиную. Когда Клэр еще играла с Лоренцо, к ним заглянула Грейс и сказала, что все будут переодеваться к ужину, ведь сегодня первый вечер Клэр в этом доме. И просила не опаздывать: аперитивы подадут уже в восемь. Клэр просмотрела свои платья: они выглядели довольно жалко и занимали всего лишь один угол огромного гардероба. Драгоценные минуты уходили... Наконец Клэр остановилась на своей обычной «выручалочке» – маленьком черном платье, к которому надевала элегантные вечерние туфли из черного крепа. Быстро приняв душ, девушка вытерлась огромным пушистым махровым полотенцем – оно пахло луговыми цветами. Завернувшись в это же полотенце, она прошла в спальню и села у туалетного стола, напротив высокого зеркала. Как же причесаться – поднять волосы кверху или распустить по плечам? Какие надеть серьги? Маленькие «пуговки» из горного хрусталя или большие золотые кольца, подаренные родителями к Рождеству? Какие тени наложить на веки – голубые или светло-зеленые? Что мне больше пойдет? Поток ее размышлений резко прервался при виде отразившихся в зеркале горящих глаз и алеющих щек. Прекрати, Клэр, приказала она себе с гримасой неудовольствия на лице. Да он на тебя и не взглянет. Впрочем, тебе это и не нужно. Эта фраза застряла у Клэр в мозгу с того момента, как она прочла письмо Джефа, хотя таких слов там и не было. В тот страшный для нее вечер, оставшись одна после ухода родителей и брата, она вдруг вспомнила, когда слышала эти слова. Несколько месяцев назад они с женихом смотрели телевизор и увидели кадры документального фильма о пересадке кожи у больных раком. Одна пациентка после такой операции собиралась выходить замуж. – Как можно на ней жениться? – вопрошал Джеф с неподдельным удивлением. – Она не похожа на ту, за которой он ухаживал. Да и вообще вышла из игры: она теперь подпорченный товар. – Что ты говоришь, Джеф? – возмутилась Клэр. Он тут же объяснил свои слова, и это объяснение на какое-то время ее успокоило. А может, и нет. Просто мне хотелось успокоиться, думала девушка. Я верила в то, во что хотелось верить, ведь я так сильно его любила. Только несчастный случай открыл, что любила я придуманного, несуществующего человека. Когда десять минут спустя Клэр вошла в гостиную, с распущенными и сверкающими как медь волосами, с глазами, чуть тронутыми светло-зелеными тенями, Романо Беллини застыл на месте и только спустя минуту-другую двинулся ей навстречу от окна, где он стоял, глядя в сад. – У нас в Италии в основном пожилые женщины носят черное, но, видимо, эту традицию нужно менять, – сказал он тихо. – Благодарю вас, – ответила Клэр, – если это... комплимент. – В ее голосе была обезоруживающая нерешительность, заставившая мужчину с минуту помолчать, а затем разразиться смехом. Он смеялся, запрокинув голову, громко и хрипло. Звук был такой, словно Беллини давно разучился смеяться. – Конечно, это комплимент, – сказал он торжественно, наблюдая за румянцем, заливающим щеки девушки. Клэр чувствовала взгляды, бросаемые на них женатой парой с другого конца комнаты, где Донато смешивал коктейли, и так засмущалась, что торопливо пошла вперед, забыв про высоченные каблуки. В результате один каблук застрял на миг в пушистом персидском ковре, и она чуть не растянулась на нем. Но Романо был тут как тут и подхватил ее на лету. – Осторожно, англичаночка, – сказал он глубоким, мягким голосом. – Может, вы и считаете меня большим серым волком, способным на кровавые дела, но не стану же я, согласитесь, покушаться на вас прямо на глазах у друзей! Зачем же от меня убегать? – Не говорите глупостей, я всего-навсего споткнулась. Клэр ответила не так твердо, как хотелось бы, и все потому, что он поразил ее своим видом. Романо успел переодеться, теперь на нем был темный вечерний костюм с синей шелковой рубашкой. Да еще эта его ироническая улыбка... Короче, вид у него был ошеломляющий. Клэр чувствовала, как жжет ей плечо его рука. Она постаралась успокоиться. – Конечно, споткнулась, – повторил он холодно, а она высокомерно вздернула подбородок – в порядке самообороны. Клэр почувствовала себя увереннее, когда в комнату вбежал Лоренцо. Еще прошлым летом она подружилась с этим мальчиком, младшим братом Донато; педагогический талант ей никогда не изменял, и теперь она стала болтать с парнем о том, как они недавно играли в компьютерные игры. – Вы умеете общаться с детьми, – сказал Романо, когда вся компания двинулась в столовую; он вел ее под руку, слегка прижимая к себе. – Теперь я понимаю, почему ваше имя не сходило с губ Лоренцо в ваше отсутствие. Он вас просто обожает. – Он милый... он прелесть. – Клэр удивилась тому, что простое прикосновение Романо бросило ее в дрожь. – Грейс мне рассказала, что ему пришлось многое перенести: он потерял и родителей, и... сестру. – Клэр запнулась, поняв, что напоминает Романо о его собственном горе. – Но он сумел выбраться из этой ситуации, не разочаровавшись в жизни. – Да, но часть заслуги в этом принадлежит Донато и Грейс. Как только запах его лосьона коснулся ее ноздрей – то ли оттого, что запах был превосходен, то ли он идеально отражал сущность самого Романо, – Клэр почувствовала, что в теле ее разливается жар. – Они решили два-три года отдавать все свое внимание мальчику, чтобы он убедился в их любви и преданности, – сказал Романо. – Потому и не заводили собственных детей. – В самом деле? – Клэр остановилась в дверях столовой, пропустив вперед остальных. – Они хорошие люди, правда? – Да, конечно. Но такая доброта иногда делает человека беспомощным, – сказал Романо ледяным тоном. – Доброта – это товар, который нужен в наши дни гораздо меньше, чем скепсис, например. Не верить, сомневаться, вопрошать – вот что гораздо полезнее в наш век. – Возможно, в определенных условиях, – ответила Клэр. – Но вы же не считаете это правилом на все времена? – Она поежилась от откровенного цинизма его слов. – Вот именно, считаю, – ответил Романо. Голос его был снова безучастным, хотя он и заметил, что щеки ее порозовели от возмущения. – Но я с вами не согласна! – воскликнула Клэр, сверкнув глазами и приняв воинственную позу. – Это же ужасно! Значит, вы никому не доверяете, ни в кого не верите и имеете дело только с людьми, на которых у вас уже есть «характеристика». – Вы, в общем-то, близки к истине, хотя и несколько преувеличиваете. Однако нас ждут, – он кивнул в сторону обеденного зала. Накрытый стол можно было принять за выставку серебра – солидного, старинного. Сервировку дополняли изящные хрустальные бокалы, скатерти и салфетки из тончайшего льна. В самом центре стола красовался огромный букет из оранжерейных цветов, наполнявших зал тонким ароматом. В течение ужина Клэр не пришлось специально себя успокаивать: одно блюдо сменялось другим (каждое вкуснее предыдущего), вино было изысканным, а хозяева дома изо всех сил старались, развлекая гостей. Уходил из памяти утомительный день, который она провела в самолете, потом в автомобиле. Таяли смущение и тревога, вызванные присутствием смуглого красавца, который сидел напротив. Клэр наполняло умиротворение. Хорошая еда, отличное вино и приятный разговор делали свое дело. Клэр знала, что все это лишь короткая передышка, но – необходимая, как воздух. – Наверное, вы ездили домой переодеваться? – спросила девушка у Романо к концу ужина, хотя мысль эта вертелась у нее в голове весь вечер. – Да, это совсем недалеко, – ответил Романо, вежливо улыбнувшись. – Вам нужно побывать у меня, пока вы в Сорренто. Боже мой, получилось, что я напросилась в гости, подумала она с тревогой. Но ведь я не хотела. – Благодарю вас, но я думаю, у меня будет полно дел с будущей мамашей. – Смягчая отказ, Клэр мило улыбнулась: он должен понять, что она его совсем не завлекает. Однако в его глазах снова мелькнула обычная холодность. – Я не сомневаюсь, что у вас найдется время, – сказал он строго. – Мне будет приятно вас принять. Ну вот, я его обидела. Браво. Видимо, ему ясно, что я поняла: он пригласил меня из вежливости. И теперь будет, по причине чисто итальянского гостеприимства, настаивать на своем. – Я знаю, как вы заняты, – мне рассказывали Донато и Грейс. Дайте подумать... – Она не закончила фразы, а он все смотрел на нее взглядом, который мешал соображать. – В субботу вечером, – сказал Романо твердо. – Что? – Клэр заметила, что остальные трое присутствующих прекратили разговор – они обсуждали имена для будущих новорожденных – и с интересом ждали, что она ответит. – Ужин – в субботу вечером, в моем доме, – сказал Романо тоном, совсем не напоминавшим приглашение. Эти холодные, жесткие слова скорее можно было назвать приказом. А у Клэр не было желания подчиняться. – Не думаю, что... – Разумеется, я также приглашаю Донато и Грейс. Ну конечно, он понял: она не поедет к нему одна, поэтому и приглашает родственников. Но именно эта скрытая насмешка не позволит ей принять приглашение. Клэр внутренне ощетинилась: что он себе позволяет, в конце концов? Обращается со мной как с глупой школьницей, не умеющей за себя постоять! – Извините, Романо. Это очень любезно с вашей стороны, но мне правда хотелось бы сначала обжиться в этом доме. – Сказано было твердо. – Я уверена, что у нас еще будет возможность встретиться. – Значит, в следующую субботу, – невозмутимо проговорил Романо. На мгновение девушкой овладела паника: ее пыталась подавить воля гораздо более сильная, чем ее собственная, но отнекиваться дальше – значило бы выглядеть грубиянкой. – Этого времени хватит, чтобы привыкнуть? – спросил он с притворной, как ей показалось, мягкостью. Черная бровь лукаво приподнялась. – Думаю, что да. – Клэр лучезарно улыбнулась, делая вид, что не замечает никакого подтекста. И тут же внутренне сжалась, услышав слова Донато: – Все получается очень удачно. У нас с Грейс как раз на следующий субботний вечер билеты в оперу. Помнишь, Романо, ты подарил их нам к дню моего рождения? Я хотел было предложить, чтобы Грейс пошла в оперу с Клэр, но, раз Клэр будет у тебя в гостях, мы пойдем вдвоем. А всей компанией – как нибудь в другой раз. – Конечно, я помню, что в следующую субботу твой день рождения, – ответил Романо. Было в его голосе что-то, что подсказало Клэр: Романо ни на миг не забывал про день рождения Донато и про свой подарок. Она повернулась к итальянцу, чтобы посмотреть ему в глаза. Этот черный омут... – Я уверен, Клэр предпочтет, чтобы вы с Грейс вместе пошли на спектакль, – добавил Романо. – Разве я не прав, Клэр? – Мне... – О, гром и молния!.. Почему я не согласилась на эту субботу, когда Донато и Грейс тоже могли принять приглашение? – Да, конечно, – поспешно сказала Клэр, потому что черная бровь поднялась еще выше. – Я ни в коем случае не взяла бы твой билет, Донато. Но, может, нас всех устроит суббота еще через неделю? – Вздор! – произнес Романо так твердо, что было ясно: разговор окончен. – Донато и Грейс будут спокойно наслаждаться музыкой, зная, что вы у меня под присмотром, Клэр. – Черные глаза удерживали ее взгляд, а фраза была явно предназначена для нее одной. Потом выражение его лица стало таким благодушным, что у Клэр появилось желание хорошенько стукнуть его. Романо же обратился к остальным: – Значит, решено? Это будет вечер, приятный для всех четверых. Только не для меня. Слова эти так громко прозвучали у нее в мозгу, что Клэр была почти уверена: их все услышали. Во всяком случае, Романо услышал. – Я очень вам благодарна и буду ждать этого вечера с нетерпением. – Замечательно, – заключил Романо, – очень, очень... |
||
|