Хейер ДжоржеттПудра и мушка

Джоржетт ХЕЙЕР

ПУДРА И МУШКА

Глава I

ДОМ ЖЕТТАНОВ

Если вам вздумается отыскать среди Меловых холмов Сассекса Литтл Фитлдин, то вы обнаружите его между Мидхерстом и Брайтелмстоуном в укромном уединении двух гряд холмов. Вокруг этой деревушки поселились три джентльмена. Один из них обосновался примерно с милю на север, прямо на склоне холма. Его звали мистер Винтон. весьма скучный вдовец с двумя детьми: Джеймсом и Дженнифер. Другой построил себе дом к западу от деревни, рядом с дорогой на Лондон и Грейт Фитлдином. Звали этого господина сэр Томас Жеттан. Он тщательно выбрал место для строительства дома, чтобы рядом был лес; вокруг разбил сад на голландский манер. В конце прошлого века, когда страной правил король Чарлз Второй, дом Жеттана сверкал ослепительной белизной, надменно выделяясь на фоне лесного ландшафта. Теперь, спустя семьдесят лет, этот дом несколько поблек, основательно зарос плющом и обрел вид добротного, не страшащегося времени английского строения. Жеттан очень гордился своим домом. Не проходило и дня. чтобы он не рассматривал дом с самых неожиданных ракурсов. Для уже не молодой четы Жеттанов в их доме заключался весь смысл жизни. Он был им вроде собственного ребенка. Не могло идти речи о его продаже, дом должен был переходить от отца к сыну, от сына к внуку, и так - на протяжении столетий. Старый Том также не допускал мысли, что дом мог перейти в руки наследницы, кем бы она ему ни доводилась, главное, чтобы дом всегда был связан с именем Жеттанов. Старый Том обсуждал проблему своего завещания со всей округой. Всем друзьям и знакомым он показывал белый дом и рассказывал длинные истории про бывшие пороки его владельца и нынешнюю добродетель, которая, как он уверял, заключалась именно во владении столь великолепной собственностью. Все достижения его предков казались Тому сродни суетливому порханию мотылька по сравнению с этим домом, который на склоне лет стал его единственным пристанищем. Том требовал от двух своих сыновей относиться к дому с должным почтением, возможно, это было данью традиции рода Жеттанов, все представители которого начинали свой путь с горячим сердцем, которое впоследствии неизбежно и безнадежно разбивалось. Соседи за глаза посмеивались над ребячеством старого Тома. Они даже окрестили его дом "Гордость Тома", но в их судачествах не было и тени неприязни к соседу. Том Жеттан и сам долго придумывал подходящее название для своего дома, когда до него дошли слухи о прозвище, которое на сей счет уже существовало в округе. Несмотря на тщеславие, ему не чуждо было чувство юмора: услышав, как соседи именовали его жилище, он принял это название с удовольствием. Не прошло и месяца, как соседи с ужасом увидели, что на его кованых железных воротах в замысловатых геральдических вензелях красовалась, подобно эпитафии, надпись: "Гордость Жеттанов". Понятно, радости это особой не вызвало. Еще бы! Тайная шутка была раскрыта и даже использована, и гости Тома испытывали вначале смущение. Том же был далек от того, чтобы обижаться за это на своих соседей. Вскоре всем стало ясно, что он благодарен им за столь удачное название.

Сыновья, однако, не оправдали пророческих надежд Тома: старший сын, Моррис, делал все, чтобы показать свое нежелание укорениться в "Гордости Тома". Другой сын, Томас, просто не выказывал особой любви к дому. Когда старый Том умер, он оставил завещание, в котором говорилось, что если Моррис к пятидесяти годам не соизволит обосноваться в "Гордости Тома", то наследство переходит к его брату и его наследникам. Томас советовал Моррису жениться и обзавестись детьми.

- Делай это, милый! Старик свихнулся, если думал, что Жеттаны станут жить в этой дыре! Моррис, ты старший брат и тебе надлежит нести тяжкое бремя семейных традиций! - при этом он ехидно хихикал.

- Конечно, почему бы и не пожить здесь, - отвечал Моррис. - Три месяца здесь, а девять месяцев где-нибудь еще.

- А это не противоречит завещанию? - спросил Том с сомнением.

- И не запрещает. К тому же, я заведу себе жену. Том прыснул, но тут же подавился, увидев неодобрительный взгляд брата.

- Да спасет Господь нас и нашего старика, всего три дня назад нас покинувшего. Я не хотел его обидеть, ты же знаешь. Но клянусь: он решил напоследок позабавиться! - он снова прыснул и пожал плечами. - У тебя не хватит денег, чтобы все это содержать, Морри. Забудь про жену.

Моррис поправил очки и нахмурился.

- Наш отец оставил даже больше, чем я мог ожидать.

- Ну-ну!. Этого хватит всего на неделю! Прости меня. Господи, ты собрался жениться на этом доме?

- Нет. выберу я себе женщину, а уж все остальное предоставлю ей.

Том уставился на брата круглыми глазами.

- Разрази меня гром, я начинаю верить, что это место превращает тебя в нашего старика! Морри, Морри, распрями спину, очнись!

Моррис улыбнулся.

- Я добьюсь гораздо большего до того, как "Гордость Тома" успеет меня изменить, понимаешь, Том? Местечко, на самом деле, слишком неплохое, чтобы его продавать или просто забросить.

- Если бы у меня было две тысячи гиней, - возразил Том, - то я послал бы эту "Гордость" ко всем чертям. Моррис взглянул на брата.

- Успокойся, Том, ты прекрасно знаешь, что свое получишь! Выбирай, как хочешь: тысячу, две или двадцать?

- Благодарю тебя, Морри, но я не собираюсь сесть тебе на шею! И не уговаривай меня. Лучше расскажи поподробнее про свою будущую жену. Кто у тебя на примете?

- Я пока еще не решил, - ответил Моррис и сладко зевнул. - Их кругом такое множество, бери не хочу!

- И то правда, ты ведь у нас просто красавчик. Бьюсь об заклад, что это Люси Фармер? Морриса передернуло.

- Нет уж, увольте, скорее, Марианна Темпест.

- Дочка старого Катлхилла? Да она прибьет тебя в первый же месяц.

- Но за ней дают приличное приданое.

- Ты все же подумай, Морри! За такую мегеру и двадцати тысяч приданого мало!

- А что скажешь о Джейн Баттерфилд? Томас в задумчивости вытянул нижнюю губу.

- Я, конечно, ничего не имею против нее, но, Морри, Господи, ты сам-то сможешь ее терпеть?

- Я еще не пробовал, - парировал Моррис.

- И не успеешь, женитьба - это полный конец всем прелестям жизни. Ты ведь не можешь сначала пожить с ней вместе месячишко-другой, а потом уже принимать решение. Да и девушка вряд ли на это согласится.

- Даже если бы и согласилась, то ее потом все равно замуж бы не взяли, заметил Моррис. - Жаль. Хотя я все равно в любом случае не смог бы жить с Джейн.

Томас уселся на стул.

- Дело в том, Морри, что мы, Жеттаны, можем жениться только по любви. Никто из нас не женился без любви, причем неважно, был ли брак по расчету или нет.

- Это старомодно, - возразил Моррис. - Женятся для удобства и комфорта, а при этой можно влюбляться хоть пятьдесят раз!

- Как, одновременно? Я полагаю, Морри, что это как раз и окажется не очень удобно. О Боже! Могу себе представить: пятьдесят раз влюбляться, дьявол тебя побери! Тут и с тремя можно с ума сойти, разрази меня гром!

Моррис сжал свои и без того тонкие губы.

- Брось чушь молоть! Пятьдесят возлюбленных распределяются на протяжении всей жизни, и ты не связан обязательствами ни с одной из них. Это блаженство!

Томас повертел указательным пальцем у виска, при этом его пухлое добродушное лицо вдруг сделалось серьезным'.

- И ни одна из этих возлюбленных не будет настоящей, Морри. Если бы ты встретил свою судьбу, то никогда бы не стал зачислять ее в этот отряд! Послушай совета, приятель, давай не нарушать семейную традицию! Помнишь пословицу из наших родовых старинных преданий, где говорится: "В молодости все Жеттаны - шалуны. Но женятся по любви, и в результате у них счастливая старость и покой. Не знаю, правда ли насчет степенной старости, но, может, только те люди, которые женятся по любви, приобретают добродетель? Ты ведь не будешь ломать традиции?

- Да ну, - улыбнулся Моррис, - а что же мне мешает жениться не по любви?

Томас вскочил со стула и сжал руку брата.

- Что мешает? Я! Устрою в церкви суматоху и похищу невесту. Вот будет весело! Увести невесту у своего же брата прямо из-под его надменного носа. Ее заберет дьявол, а ты останешься с носом!

- Черт побери. Том, шутки в сторону. Или тебе доставляет удовольствие потешаться надо мной?

Моррис подождал, пока веселость брата поутихла.

- Том, очень мило с твоей стороны давать мне советы, чтобы я не женился без любви! Но мне пора и нужно жениться! И у нас должны быть наследники! Итак, что будем делать, хотел бы я тебя спросить серьезно?

- Не торопись, приятель, ты ведь еще не так стар, чтобы немного обождать...

- Том, мне уже тридцать пять лет!

- Тогда тебе можно потерпеть еще пятнадцать лет, до того, как обоснуешься в доме. Послушай моего совета: подожди!

В конце концов вышло так, что Моррису пришлось подождать. Четыре года он мотался по Европе, предаваясь обычным забавам для джентльменов того времени. Но в 1729 году он написал своему брату в Лондон длинное письмо из Парижа. В

письме он признался, что безумно влюблен. Предмет его любви был, разумеется, настоящим ангелом во плоти, олицетворением доброты, красоты и очарования! Это послание было столь пространным, что Том читал его, то зевая, то хихикая. Леди звали Марией Моршан. Брак с ней сулил солидное приданое и безмятежную жизнь. Том сразу написал Моррису ответ, в котором сердечно поздравлял брата и выражал свое одобрение его выбору. Он надеялся, что его старый Морри прекратит, наконец, скитаться и вернется домой к своему любящему брату Тому.

В постскриптуме он добавил, что накануне продул в кости пятьсот гиней в Ньюмаркете, надеясь выиграть полторы тысячи, и что если бы ему не сопутствовала неудача в пари с Гарри Бешамом, то сегодня он стал бы беззаботнейшим из смертных и не был изнуренным и измученным созданием, ежечасно содрогающимся от страха, что за ним придет судебный пристав.

После этого случая переписка прервалась: оба брата считали, что писать больше не о чем, и им негоже терять время на сочинение писем. Томас предполагал, что свадьба состоится в Англии спустя несколько месяцев; но, может быть, Моррис вдруг надумает вернуться сразу, как предлагал ему брат. Тем временем сделать Том ничего не мог и отложил письмо брата, а сам вернулся к своим обыденным занятиям. Он жил на Хафмун-стрит. В его доме всем заправляла кухарка, жена его слуги Могтата. Она также вертела, как хотела, и своим безропотным мужем. Тот в свою очередь не упускал случая отыграться на своем общительном хозяине. Можно было с уверенностью сказать, что истинной хозяйкой в доме была миссис Моггат. Так как Том оставался в полном неведении по поводу данного факта, то это его никоим образом не волновало.

Спустя месяц после того, как он написал ответ брату. Тома бесцеремонно оторвали от утреннего горячего шоколада, доложив, что некий джентльмен хочет его видеть. Том был у себя в спальне, облаченный в шелковый халат удивительной белизны. Он еще не снял ночной колпак, его парик лежал на туалетном столике. Худой и долговязый Моггат долго скребся в дверь, открыть которую ему всегда удавалось с невероятными усилиями; затем он произнес "гм" прямо за спиной у своего хозяина. В это самое время Том был чрезвычайно занят шоколадом, из-за чего не мог услышать приближение Моггата, и неожиданные назойливые утробные звуки прямо над ухом удивили Тома; он поперхнулся. Участливый Моггат принялся хлопать господина по спине, пока кашель не прекратился. Том повернулся на вертящемся стуле, чтобы быть к вошедшему лицом.

- Какого черта, Моггат! Что это значит? Вламываешься в комнату, наделав столько шума, когда я пью шоколад. Именно в такой момент! Гореть тебе в аду! Ты меня слушаешь? Гореть тебе в аду!

Моггат слушал его, храня почтительное молчание. Когда Том остановился, чтобы перевести дыхание, слуга поклонился и поспешно заговорил.

- Там внизу джентльмен, сэр, он хочет поговорить с вами, сэр.

- Какой джентльмен? А тебе известно, ослиная твоя башка, что джентльмен не станет ломиться в дом в столь ранний час? Ступай и принеси мне еще шоколаду!

- Да, сэр. Сию минуту, сэр, но там джентльмен, сэр...

- Я тебе уже сказал, что ни один джентльмен не будет беспокоить другого джентльмена в это время. Моггат, марш за шоколадом!

- Я уже сказал джентльмену, сэр, что мой хозяин еще не оделся и, значит, не может никого принять! А он мне говорит, что будет признателен вам, если вы позволите ему подняться, сэр, тогда я...

- К чертям этого бессовестного! - взревел Том. - Как его зовут?

- Сэр, когда я спросил его имя, чтобы доложить вам, он дал мне понять, что это не важно.

- Быть ему в аду! Пойди прогони его, Моггат! Может, он один из этих хитрецов - судебных приставов? Почему же ты, дурак, посмел впустить его в дом?

Моггат сохранял терпеливую смиренность.

- С вашего позволения, сэр, этот джентльмен не судебный пристав.

- Хорошо, а кто же он, по-твоему?

- Сожалею, сэр, но я не могу этого знать.

- Ну и дурак же ты! Как этот парень хоть выглядит?

- Джентльмен. - Моггат слегка выделил это слово. - Высокий, сэр, и стройный, сэр. А глаза и брови темные, а одет он, с вашего позволения, чрезвычайно модно. У него остроконечная шляпа, красно-коричневый, с большими складками, камзол, сэр, с кружевами, на французский манер, с...

Том стянул с головы ночной колпак и запустил им в Моггата.

- Олух! Ты думаешь, я намерен выслушивать про весь его гардероб? Прогони его прочь, безмозглая скотина! Прочь! Прочь!

Моггат подобрал колпак и с грустью его погладил.

- Джентльмен, кажется, очень хочет видеть вас, сэр.

- О-о-о!!! Шакал хочет получить с меня долги! Я знаю! Разбушевался небось там внизу от нетерпения!

- Нет, сэр, - уверенно сказал Моггат, - я вовсе не утверждаю что этот джентльмен разбушевался. В самом деле, сэр, если вы позволите, я думаю, что это скорее тихий и уравновешенный джентльмен. Говорит, сэр, очень вежливо и обходительно, сэр!

- Выгони его! - заорал Том. - Я тебе уже говорил, что не терплю, когда мне надоедают в это время! А если бы я спал, черт возьми! Иди и скажи этому парню, чтобы он пришел в более удобное время, а не на рассвете! И не спорь, Моггат! Говорю тебе, даже если бы он оказался моим братом, то я все равно не желаю его принять!

Моггат еще раз поклонился.

- Я передам джентльмену ваши слова, сэр. Когда дверь за Моггатом закрылась. Том откинулся на стуле и извлек одно из своих писем. Не прошло и пяти минут, как дверь снова заскрипела. Том полуобернулся, чтобы на этот раз Моггат не смог застать его врасплох.

- Ну, что ему надо?

- Если позволите, сэр, тот джентльмен говорит, как будто бы он и есть ваш брат, - вежливо ответил Моггат. Том подскочил, словно ужаленный.

- Что? Мой брат? Кого ты имеешь в виду?

- Сэра Морриса, сэр.

Том вихрем летал по комнате, на ходу натягивая на голову парик.

- Гром и молния! Морри! Ты приехал, деревянная твоя башка! А ты, мерзкая скотина, как посмел держать моего брата внизу? Я тебя спрашиваю?

Он потуже затянул на себе халат и рванулся к Моррису. Сэр Моррис стоял у окна в библиотеке и барабанил пальцами по подоконнику. Услышав грохот, сопровождавший появление брата, он обернулся и отвесил поклон.

- Приятную встречу ты мне устроил Том! "Скажи ему, чтобы пришел в более удобное время! Я не желаю его принять, даже если это мой брат!"

Томас, пританцовывая, пересек комнату и сжал своими пухлыми и неуклюжими руками тонкие и длинные кисти рук Морриса.

- Морри! Дорогой! Дружище! Я и предположить не мог, что это ты! Когда ты приехал в Англию?

- Неделю назад. Я уже побывал в нашей "Гордости".

- Неделю? Так какого лешего ты не мог объявиться пораньше?

Он силой усадил Морриса на стул, а сам водрузился напротив, весь сияя от радости. Моррис устало опрокинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. Улыбка пробежала по его губам, но глаза оставались серьезными:

- Сначала я должен был проследить, чтобы моя жена устроилась в своем новом доме.

Какое-то мгновение Том непонимающе пялился на брата.

- Жена? Я смотрю, ты не терял времени даром! Когда и где ты женился на этой леди?

- Три недели назад, в Париже. Теперь вернулся домой, чтобы полностью исполнить завет Жеттанов.

- Боже милостивый! - выпалил Томас. - Надеюсь, не для того, чтобы встретить здесь степенную и обеспеченную старость?

- Что-то вроде того, - кивнул Моррис. - Подожди, ты еще не видел мою жену!

- Я уже сгораю от нетерпения, - ответил Том. - Что теперь будешь делать? Станешь сквайром, обзаведешься полудюжиной детей?

Серые глаза моргнули.

- Том, я буду благодарен, если ты перестанешь грубить.

- Я грубиян? Бог с тобой, Моррис, что это на тебя нашло?

- Я теперь женатый человек, - отвечал Моррис. - И потому мне приходится сдерживать свой язык. Моя жена...

- Морри, не мог бы ты называть леди просто по имени? - умоляюще спросил Том. - Я не могу так часто слышать эти слова, как бы ты ими ни гордился.

Моррис слегка покраснел и улыбнулся.

- Хорошо, тогда просто Мария. Она очень милая, деликатная леди.

- Боже праведный! Морри! А я-то уж думал, что ты женился на наглой, сварливой девке, смахивающей на свинью!

- Господи, этого мне только не хватало! Моя же... Мария очень нежная и кроткая и...

- Ай-ай, Морри, я ничуть не сомневаюсь в этом! - нетерпеливо перебил его Томас. - Но я должен скорее увидеть ее собственными глазами, дай мне самому оценить ее, пожалуйста! Кстати, ты уже завтракал? Нет? Тогда пошли наверх. Где этот шакал Моггат? Моггат! Моггат! Ах, вот ты где! Беги и приготовь завтрак, да поживее! И принеси в мою комнату еще шоколада.

Он снова подтянул пояс на своем безразмерном халате и, цепко стиснув руку брата, потащил его к лестнице.

Моррис Жеттан все-таки привел в дом свою новобрачную. Это была утонченная леди, милая в общении; она обожала своего симпатичного супруга и в срок подарила ему сына, которого назвали Филиппом. Когда Том увидел племянника, то сразу же признал в нем настоящего Жеттана, вобравшего в себя все характерные черты своих предков. Отец ребенка, напротив, не видел в нем сходства ни с самим собой, ни с кем-либо еще, но тем не менее замечания брата вселяли в него чувство признательности. Том был необычайно доволен и предрекал что юный Филипп проявит себя в жизни, как истинный Жеттан. Он даже намекнул на то, что молодое поколение должно превосходить смышленостью своих отцов, на что Моррис улыбнулся, гордо разглядывая красное, сморщенное личико малыша.

- Самое главное, - Том подвел черту под своими разглагольствованиями, - у него будет отец, который сможет давать ему советы по всем вопросам моды. Как, Моррис, покажешь ему мир моды? Тебе не следует здесь закисать. Не стоит отрываться от общества.

Моррис продолжал улыбаться своему отпрыску.

- Согласен Том. Ребенку я понадоблюсь чуть позднее.

Пять лет Моррис потратил на поиски своего места в лондонском обществе, пока не обнаружил, что страсть к волнующей и праздной светской жизни начала в нем затухать. Смерть Марии нанесла этой страсти последний удар. Едва оправившись от тяжелой утраты, Моррис уехал со своим маленьким сыном в "Гордость Тома". С тех пор он стал редко посещать Лондон, за исключением визитов к брату и портному. Постепенно к нему вернулась прежняя неугомонность и он стал проводить больше времени у Тома. Шаг за шагом он вновь окунулся в мир, когда-то брошенный им, хотя уже не мог наслаждаться этим миром как раньше. Морриса тянуло домой, да и маленький Филипп удерживал его. Так он и разрывался между Лондоном и "Гордостью Тома". Когда у него был подъем сил, он быстро паковал чемоданы и устремлялся либо в Лондон, либо в Париж; с наступлением депрессии он возвращался домой, где проводил два-три спокойных месяца.

Когда Филиппу исполнилось восемнадцать лет, Моррис впервые вывез его в Лондон. На Филиппа большой город нагнал смертельную тоску. Сэр Моррис сделал вывод, что тот еще слишком молод, чтобы посещать общество, и отослал сына обратно в деревню. Он решил, что годика через три парню там изрядно поднадоест и он сам будет стремиться оттуда сбежать.

Но годы шли, а Филипп не проявлял желания следовать по стопам отца. Он даже не захотел отправиться в большое путешествие по Европе; его ничуть не интересовали манеры и модная светская одежда; он презирал жизнь королевских дворов. Всему этому он предпочитал размеренный деревенский быт, в значительной мере исполняя обязанности своего Отца в качестве помещика-сквайра. Ему было теперь двадцать три года; высокий, с приятной внешностью, но, как говорил отец его дяде: "неотесанный парень".

Глава II

В КОТОРОЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ ГОСПОЖА КЛЕОНА ШАРТЕРИ

Когда я говорила о трех джентльменах, осевших в округе Литтл Фитлдин, то одному я посвятила несколько строк; другому - целую главу. Теперь настало время рассказать о третьем джентльмене, который выбрал место для своего дома на самой окраине деревни, в двух милях на восток от "Гордости Тома". Чтобы попасть туда, нужно было идти по главной дороге, пока коттеджи не начинали редеть и булыжная мостовая не исчезала вместе с тротуаром. Дорога шла между двух стен плотной изгороди из деревьев да густой травы, обрамляющих ее с обеих сторон. Нужно было пройти еще совсем немного и тогда можно было увидеть заросшую мхом крышу Шарлихауза. Сам дом был скрыт от посторонних глаз за глухим и высоким кустарником.

Здесь и жил мистер Шартери, как до него жили его отец и дед. Он был счастлив со своими женой и дочерью. Но нас прежде всего интересует именно дочь.

Ее звали Клеона, и она была весьма недурна собой. У нее были густые золотистые волосы, на фоне которых словно васильки во ржи выделялись большие голубые глаза. Алые губки выглядели одинаково очаровательно, когда девушка улыбалась или обиженно надувала их. Ей только что исполнилось восемнадцать на радость и к отчаянию всех женихов в округе. В особенности, к отчаянию мистера Филиппа Жеттана.

Филипп был по уши влюблен в Клеону, с первого раза, как увидел ее по возвращении из монастыря, где она получила скромное образование. До отъезда туда они вместе с Филиппом и с Джеймсом и Дженнифер Винтонами постоянно играли, ссорились, начиная с того момента, как только смогли самостоятельно ходить. Когда Клеона покинула их компанию, чтобы поднабраться лоску, мальчики редко ее вспоминали, зато когда она вернулась обратно, все их мысли были только о ней. Время подружки по детским забавам ушло навсегда, ее место заняло волнующее Видение. Филипп и Джеймс стали с подозрением поглядывать друг на друга.

Клеона была рада подобному обороту событий и использовала свой природный дар с величием королевы. Она играла с одним молодым человеком, чтобы досадить другому. И наоборот. Но прошло немного времени, и она поняла, что мистер Жеттан волнует ее гораздо больше, чем того требуют правила приличия. Девушка все время думала о Филиппе, а когда он приходил навестить их, ее сердце начинало биться чаще и временами даже было готово выпрыгнуть из груди.

Но Клеона была строга к самой себе, тем более, что в мистере Жеттане было много такого, что она не одобряла. Пускай он мог ей казаться властным и привлекательным - а этого у него было не отнять, но он чаете бывал безнадежно неотесанным. До возвращения в Шарлихауз, Клеона успела провести несколько месяцев у своей тетки, жившей в городе. Тамошние мужчины очень элегантно ухаживали за Клеоной, осыпая ее комплиментами. Она могла игнорировать любого из них, но их обращение с ней оставалось столь же обворожительным. Речь же Филиппа была простой и незатейливой, а его комплименты почти всегда были не к месту, да и внешний вид оставлял желать лучшего. У Клеоны было хорошо развито чувство цвета и стиля; ей нравилось, чтобы ее кавалеры выглядели модно. Сэр Мэтью Грелони, например, поражал своими чудесными чулками со стрелками, украшенными бабочками; Фредерик Кинг носил безукоризненно подогнанный по фигуре камзол, говорили, что влезть в него ему помогали сразу три человека. Платье Филиппа было сработано практично, но и только, а чулки Мэтью он просто презирал. Филипп даже отказывался купить себе парик, так и ходил, зачесав каштановые волосы назад и перевязав их сзади черной тесемкой в косичку. Никакой пудры, локонов, неухоженные ногти и ненапудренное лицо. Фу! Клеона думала, что, нарисуй он себе всего лишь одну крохотную мушку, и девушки/ сходили бы по нему с ума. Тем не менее Клеона не любила плакать. Во-первых, от слез ее глазки становились красными. Во-вторых, это было совершенно бесполезное занятие. Но она твердо решила, что Филиппа нужно исправить, так как она... ну ладно, скажем, так как он был ей не неприятен. Филипп как раз приехал из города, куда его посылал отец под предлогом решить кое-какие дела, связанные с недвижимостью. На самом деле Моррис надеялся, что город развлечет сына, изменит его старомодные мысли. Филиппу был невдомек этот тайный умысел, но Клеона была в него посвящена. Ей очень нравился сэр Моррис, как, впрочем, и она ему. Когда сэр Моррис увидел, что Филипп выбирает себе жену, то это его порадовало, хотя он считал, что Жеттаны должны стремиться повыше. Но будучи верным старинной пословице, сэр Моррис вполне довольствовался нынешним развитием событий. Единственное, что его беспокоило, - это очевидное упрямство сына в первой части пророчества, а именно - любви... Он любил Филиппа и не хотел его терять; они были прекрасными компаньонами, но...

"Ей-богу, сэр, вы начинаете рассуждать, как старая скучная собака!" подумал сэр Моррис вслух.

Прямые брови Филиппа уже почти совсем срослись у переносицы и разъединялись только в улыбке.

- Ничего, сэр, я держу в доме двух веселых собак и думаю, что этого достаточно.

Губы у сэра Морриса слегка дрожали.

- Ты что, Филипп? Осуждаешь меня?

- Ничуть, сэр. Вы это вы, а я - это я.

- Все правильно, - сказал отец. - Ты по собственной воле влюбился в это чертовски хорошенькое создание; но при этом ты скорее всего останешься у разбитого корыта.

Филипп немного покраснел при упоминании о Клеоне. Последняя фраза заставила его нахмуриться.

- Что вы хотели сказать, сэр?

Такие же, как и у сэра Морриса проницательные серые глаза, теперь смотрели жалобно.

- Маленькая госпожа Клеона не пойдет ни за кого из вас и ты не сможешь ничего исправить, сын. Ты не задумывался об этом? Что общего может быть у этой утонченной крошки с невоспитанным увальнем вроде тебя?

Филипп тихо ответил:

- Если госпожа Клеона одарит меня своей любовью, то такого, какой я есть, а не напудренного и напомаженного красавца.

- Филипп, черт побери, послушай меня, мой мальчик, поезжай в город к своему дяде и купи себе парик!

- Спасибо, сэр. Я думаю, что прекрасно обойдусь и без парика.

Сэр Моррис с раздражением стукнул тростью об пол.

- Тысяча чертей! Сейчас же отправляйся в город, негодный мальчишка! Там заверши дела с этим негодяем Дженкинсом.

Филипп кивнул.

- Это я сделаю с удовольствием, сэр, раз вы этого хотите.

- Ну и ладно! - отвечал ему отец.

А сейчас Филипп вернулся, все дела были должным образом доведены до конца, но парик себе он не привез. Сэр Моррис был очень рад его снова увидеть, даже более рад, чем предполагал. Он выслушал рассказ сына о своем брате Томе, забыв при этом выведать свежие светские сплетни, и оставил Филиппа в покое.

Через полчаса Филиппа можно было видеть у ворот Шарлихауза. Он прямо сидел в седле, хотя в горле у него пересохло в предвкушении долгожданного свидания. Клеона увидела, как он подъезжал. Она сидела в гостиной напротив окна, утомленная скучной вышивкой. По правде говоря, ей успело изрядно поднадоесть одиночество, и она была совсем не прочь встретиться с Филиппом. В тот момент, когда он проследовал мимо, она даже немного высунулась из окна и улыбнулась ему. Филипп тоже ее увидел; на самом деле он уже успел внимательно осмотреть все окна уютного красного дома в надежде увидеть девушку у одного из них. Он придержал лошадь, снял шляпу и раскланялся.

Клеона распахнула окно пошире и свесилась, при этом ее золотистые локоны рассыпались вокруг чепчика.

- Как, сэр, вы уже вернулись? - спросила она с нарочитым ехидством, и на ее щеках заиграли ямочки.

- Да, - ответил Филипп. - Кажется, что отсутствовал целую вечность! Не меньше десяти лет, Клеона!

- Мне показалось, десять дней, и ни минутой больше!

- И только-то? - спросил он. Щеки Клеоны слегка порозовели.

- А что еще? - смутилась девушка. - Больше ничего. Глаза Филиппа победно заблестели.

- Ага! Значит, вы считали, Клеона!

Озорной взор девушки сразу потух, она надменно надулась.

- Как это... Как это чудовищно!

- Что "чудовищно", дорогая Клеона?

- Как это дерзко, бесстыдно, - закончила она. - Я больше видеть вас не хочу!

Чтобы придать последней фразе еще большую убедительность, она захлопнула створки окна и скрылась в глубине комнаты. Конечно, она тут же смягчилась и поскакала по лестнице вниз в гостиную, где вновь обнаружила мистера Жеттана, раскланивавшегося перед ее матерью.

Девушка сделала реверанс и позволила молодому человеку слегка прикоснуться губами к кончикам своих пальцев. Затем она уселась в кресло рядом с мадам Шартери. Мать погладила дочь по руке.

- Видишь, детка, Филипп вернулся из города и даже ни словом не обмолвился, как он там развлекался! Клеона подняла глаза и уставилась на Филиппа.

- Мама, вы же знаете, он никогда ничего не рассказывает. Филипп у нас такой правильный и положительный.

- Ну же, - сказала матушка, - Филипп, давай-ка, расскажи нам все! Неужели тебе не повстречалась красавица, которая свела тебя с ума?

- Нет, мадам, - ответил Филипп. - Я совершенно равнодушен к размалеванным светским дамочкам. - Он не переставал пожирать глазами Клеону.

- Я полагаю, что вы еще не слышали новость? - спросила Клеона, так как пауза немного затянулась. - Разве сэр Моррис вам ничего не говорил?

- Нет. Что это за новость? Хорошая?

- Кому как, - ответила Клеона. - Мистер Банкрофт возвращается! Что скажете? Филипп напрягся.

- Банкрофт? Сын сэра Гарольда?

- Да, его зовут Генри. Разве это не мило? Подумать только, его не было почти целых восемь лет! Ему уже наверное, - она стала считать, загибая свои пальчики с розовыми ноготками, - двадцать шесть, нет, наверное, двадцать семь лет. О, как мне любопытно посмотреть на него!

- Гм! - закашлялся Филипп, в его голосе не было ни малейшего энтузиазма. А что он здесь забыл? Клеона прикрыла глаза длинными ресницами, чтобы скрыть мелькнувшую в них смешинку.

- Конечно же, посмотреть, как поживает папа. Ведь столько времени прошло!

Филипп издал звук, напоминающий лошадиный храп.

- Держу пари, есть более веские причины! А то с какой стати ему приезжать сюда сейчас?

- В том-то и дело, я вам сейчас расскажу. Папа два дня назад ездил в Грейт Фитлдин и видел сэра Гарольда. Тот был очень весел, да, мама?

Мадам Шартери еле кивнула, она явно была не прочь уйти от этой темы.

- Да-да, кажется. Генри...

- Кто? - Филипп поднялся со стула.

- Мистер Банкрофт, - уточнила Клеона. На губах у нее играла улыбка. Кажется, мистер Банкрофт дрался на дуэли. Разве это не ужасно?

Филипп внутренне согласился с ней, причем с гораздо большим участием, чем это можно было предположить по его внешнему виду.

- Не понимаю, почему джентльмены должны драться на дуэлях! Я думаю, что это очень нехорошо. Но, конечно, с другой стороны - это ужасно романтично и волнующе. Бедный мистер Банкрофт! Ему пришлось на время покинуть Лондон. Говорят, что одна очень важная персона рассердилась на него. Папа не рассказывал, кто был тот джентльмен, с которым он дрался, но сэр Гарольд был очень весел.

Клеона бросила беглый взгляд на Филиппа, тот сидел, презрительно насупившись.

- О, Филипп, вы уже знаете о дуэли?

- Тот, кто был последнюю неделю в городе, при всем желании не мог этого не знать, - резко сказал Филипп.

Затем он совершенно неожиданно сменил тему разговора.

Филипп вернулся в "Гордость Тома" как раз к обеду. Он поднялся наверх переодеться, ибо в этом вопросе сэр Моррис был непреклонен. Он не мог допустить костюма из замши и сапог для верховой езды у себя за столом. Сам он был в этом отношении невероятно привередлив. Каждый день к обеду на столе была бархатная скатерть и чистые бокалы; его худое лицо припудрено, нарумянено и подкрашено, а парик закреплен с особой тщательностью. Тогда он уже пользовался тростью, но его походка была прямой и величественной. Филипп говорил, что трость была больше для красоты. Сначала Филипп молчал, но когда лакеи покинули комнату, а сэр Моррис пододвинул к нему графин с портвейном, он неожиданно разговорился, будто слова до этого копились у него на языке.

- Отец, вы слышали, что Банкрофт возвращается?

Сэр Моррис взял орех со стоявшего перед ним блюда и раздавил его своими тонкими белыми пальцами.

- Помнится, кто-то мне уже об этом говорил. Что из того?

- Вы мне ничего про это не говорили.

Серые глаза уставились на Филиппа. - А разве он твой приятель? Я об этом не знал. - Приятель! - Филипп стукнул бокалом о стол. - Едва ли, сэр!

- Тогда о чем речь? - спросил отец. - К чему столько негодования?

- Сэр, да если бы вы только слышали, что о нем говорят!

- Не сомневаюсь, мне это будет чертовски забавно услышать, - произнес сэр Моррис. - Так в чем дело?

- Парень по уши впутался в мерзкую историю. На этот раз речь идет о леди Маршан. Тьфу!

- Леди Маршан? Это не та ли Долли Маршан?

- Наверное, та. Сэр, так вы ее знаете?

- Я знавал ее мать. Расскажи мне, она действительно так хороша собой, чтобы из-за нее можно было драться на дуэли?

- Не знаю я ни леди Маршан, ни ее матери...

Сэр Моррис кивнул.

- Нет, конечно нет, продолжай.

- Это очень грязная история. Лорд Маршан и Банкрофт дрались в Ипсвиче. Банкрофт пробил тому легкое; говорят, что он не выживет.

- Неприятно, - заметил сэр Моррис. - Так этот самый Банкрофт, значит, потом смылся?

- Сам принц Уэльский вне себя от ярости. Теперь этот Банкрофт будет здесь мутить воду.

Легкая усмешка мелькнула по губам сэра Морриса.

- А праведный мистер Жеттан преисполнен справедливого негодования. Из чего я заключаю, что некая госпожа Клеона готовится приветствовать этого убийцу с распростертыми объятиями. Купил бы ты себе лучше парик, Филипп. Филипп рассмеялся, сам того не желая.

- Сэр, вы неисправимы!

- Могу я тебя спросить, где же ты откопал всю эту... все эти низкие и убогие сплетни, мой праведный сын?

- У Тома, конечно. Он вообще больше ни о чем не мог говорить.

- Понятно, этот святоша вновь забрался на свой пьедестал. Я думаю, тебе эту историю рассказали превратно. Филипп, ты выводишь меня из себя.

Отец поднял глаза и встретил изумленный взгляд Филиппа.

- Да, сын, я просто вне себя от ярости. Подай мне вино. Филипп пододвинул к нему графин, растерянно моргая.

- Клянусь, что до тебя еще никто так не выводил из себя своего родителя!

- Я слышал, что если кто-то и лишал своих сыновей наследства, то разве что за дурное поведение. Вы же словно собираетесь лишить меня наследства за безупречное поведение.

- Пикантная ситуация, - согласился отец. - Но я не стану лишать тебя наследства.

- Нет?

- Какой смысл? Без денег у тебя нет надежды на... для... чтобы пойти по моим стопам, хотя, я думаю, что пора бы отвадить тебя от дома.

- В то же время, сэр, вы радуетесь моей неподмоченной репутации.

- Неужели?.. -сэр Моррис слегка проявил интерес. - Я об этом не догадывался.

- Сэр, стоит мне убежать из дома и стать светским мотыльком, как это вам хочется, вы будете громче всех возражать против этого.

- Сын, ты все путаешь, пытаешься представить, будто бы я хочу, чтобы ты шел не по моим стопам, а... ну, скажем, по стопам этого Банкрофта. Ничто не могло возмутить меня так сильно.

- А! - Филипп легко подался вперед. - Вы сами это признаете?

Сэр Моррис отпил вина.

- Безусловно. Я не признаю неуклюжести, в делах сердечных в особенности. Они требуют особой тонкости. Жеттан должен всегда иметь в виду, что у него может быть только одна любовь; другие, - он помахал рукой, - с другими следует обращаться настолько деликатно, насколько они этого заслуживают. Более того, романы должны заканчиваться легко. У меня нет на примете женщины, достойной тебя, но я хочу,

чтобы ты лучше узнал женщин, как и весь этот мир. Ты должен на себе испытать все прелести и неудобства высшего света; я хочу, чтобы ты почувствовал вкус и радость риска, торжество своей шпаги над шпагой пораженного тобой противника; я хочу, чтобы ты испытывал сомнения по поводу выбора или покроя жилета; я хочу, чтобы ты узнал, как сделать удачный комплимент и сказать остроумную фразу; но больше всего я хочу, чтобы ты узнал самого себя, своих друзей и мир.

Он замолчал, внимательно изучая своего сына. Потом улыбнулся:

- Ну, что ты мне на это ответишь? Филипп ответил просто и с восхищением.

- Сэр, я ошеломлен скоростью вашей речи. На самом деле, отец, у вас блестяще поставлен голос.

- Ба! - щелкнул пальцами сэр Моррис.

Глава III

В КОТОРОЙ МИСТЕР БАНКРОФТ ПРИНОСИТ НЕПРИЯТНОСТИ В ЛИТТЛ ФИТЛДИН

Спустя пять или шесть дней после возвращения мистера Жеттана из Лондона выдалось удивительно солнечное утро. Главная улица Литтл Фитлдина казалась еще светлее от некого явления. Это Явление было облачено в камзол из ткани светло-абрикосового цвета, жилет из тонкой парчи, украшенный цветами. На ногах у него были красные туфли с каблуками, а чулки украшены золотистыми ажурными кружевами. В руках он держал трость, инкрустированную янтарем, и табакерку. Он то и дело подносил к носу платок и сморкался. Явление продефилировало в направлении рыночной площади, провожаемое изумленными взглядами местных жителей. Обитатели деревни никогда не видели ничего более прекрасного, чем этот пышно разукрашенный джентльмен. Они с замиранием сердца следили, как цокали его каблуки по мостовой, и с изумлением изучали детали его необычного одеяния. Ватага ребятишек даже перестала играть и уставилась на него, пораскрывав рты. Явление никого не замечало, возможно, и не догадываясь о существовании зрителей. Даже когда тонкий и писклявый голосок позвал какого-то Джона посмотреть на его туфли, джентльмен ухом не повел, словно в деревне, кроме него, никого не было. От него веяло скукой и безразличием ко всему окружающему. Ниже по улице некий джентльмен придержал свою лошадь, чтобы что-то сказать даме, делающей ему реверанс; она смущенно уставилась на свой передник, но почему-то бросала косые взгляды куда-то в сторону и хихикала. Наверное, джентльмен тоже услышал стук каблуков, обернулся и увидел Явление.

Не думайте, что Явление обратило внимание на этого джентльмена. Оно продолжало свой путь, вертело тростью и сладко позевывало. Сэр Моррис повернулся в седле, чтобы получше рассмотреть Явление. Его лошадь вопросительно вздернула уши и захрипела.

- Черт меня побери! - сказал мистер Моррис, переводя дыхание. - Щенок явился!

Мистер Банкрофт вальяжно продолжал свой путь по направлению к площади. Ему было очень, очень скучно: он шел пешком от Грейт Фитлдина и уже совсем потерял надежду на то, чтобы найти что-нибудь достойное его внимания в этой дыре. Он было совсем отчаялся, но судьба ему улыбнулась.

С другой стороны площадь пересекала госпожа Клеона с корзинкой в руках. На ней была милая шляпка, которая шла к ее кудряшкам. Она беззаботно шествовала в одиночестве, ее щечки покрывал румянец, а большие глазки сияли ярче, чем обычно. Мистер Банкрофт мгновенно утратил частицу своей былой тоски; можно сказать, его глаза даже оживились. Клеона шла прямо на него. Мистер Банкрофт остановился и сделал вид, что заинтересовался кошкой, которая оказалась слева от него. Клеона же, щурясь от солнца, больше смотрела в корзину, мистера Банкрофта она заметила только, когда столкнулась с ним. Девушка испуганно вскрикнула, отпрянула назад и вытаращила глаза.

Мистер Банкрофт рассыпался в многочисленных извинениях, снял шляпу и опустил ее почти до самой земли, все ниже и ниже приседая на левое колено.

- Ой! - с трудом выдавила из себя Клеона, похорошев от смущения. Милостивый государь, так вы, наверное, и есть мистер Банкрофт?

Мистер Банкрофт ответил, что это вне всякого сомнения он и поспешил окрестить себя неотесанным болваном, имевшим несчастье причинить беспокойство юной леди. Клеона улыбнулась, сделала ему реверанс и собралась следовать дальше. Однако этого мистер Банкрофт решительно не хотел допускать. Он принялся настаивать, чтобы помочь ей донести корзину, которая, по его мнению, была невероятно тяжелой для ее нежных ручек.

Клеона посмотрела на него не без кокетства.

- Сэр, простите, но ведь мы с вами совсем незнакомы!

- Незнакомы? Но, госпожа, разве мыслимо, единожды увидев ваше прелестное личико, позабыть его? - воскликнул мистер Банкрофт. - Ваши голубые глазки оставили неизгладимый след в моей душе, а эти мягкие, пухлые губки...

- Но, - перебила его Клеона, изрядно покраснев, - едва ли мое имя оставило столь же сильный отпечаток в вашей памяти. Сознайтесь, мистер Банкрофт, разве я не права?

Мистер Банкрофт эффектно взмахнул своим носовым платком.

- Что такое имя, когда ваш облик всегда со мной. Действительно, у меня плохая память на имена. Да разве можно придумать такое имя, чтобы оно хоть немного соответствовало столь очаровательному образу? - он почтительно склонил голову. - Ваше имя не иначе как Венера, сударыня.

- Сэр! - произнесла Клеона с негодованием. - Я Клеона Шартери, мистер Банкрофт! Тот нисколько не смутился.

- Дорогая, - ласково произнес он. - вы думаете, что я это забыл?

Клеона кивнула.

- Вы об этом позабыли, чем неслыханно меня задели и обидели.

- Я мог вас забыть? - иронично возразил мистер Банкрофт. - Чтобы я позабыл крохотную нимфу, которая постоянно мучила меня в детстве? Да Бог с вами, сударыня! - Как вам не стыдно говорить такое! Это вы всегда начинали ссоры! Вы ведь помните, как мы играли? Вы с Дженнифер, а я с Филиппом... и Джеймсом. Как играли, я прекрасно помню, - ответил Банкрофт. - Дженнифер не помню, а кто такие Филипп и Джеймс?

- У вас слишком короткая память, - с осуждением заметила Клеона. - Не прикидывайтесь, будто вы не помните Филиппа Жеттана!

- Как я могу помнить кого-нибудь, кроме вас? - запротестовал он. Замечать их в вашем присутствии?

Клеона захихикала. Она находила слова мистера Банкрофта забавными. - Не смешите меня, сэр. Кстати, вот я уже и дома.

- Боже! - вздохнул мистер Банкрофт. - Жаль, я надеялся, что ваш дом должен быть дальше по крайней мере еще на милю. Он открыл ворота перед Клеоной и с учтивым поклоном пропустил ее во двор.

- Мне будет дозволено засвидетельствовать свое почтение мадам Шартери?

- Если вам так будет угодно, сэр, - сказала Клеона и опустила глаза.

Мадам Шартери разговаривала в холле с одним из слуг.

Увидев блестящего мистера Банкрофта, она очень удивилась и даже отступила на шаг назад.

Банкрофт пошел ей навстречу, держа в руках шляпу.

- Не смею надеяться, что вы меня узнали, мадам, - начал он с неизменным поклоном. - Генри Банкрофт умоляет позволить ему поцеловать вам руку.

Мадам Шартери грациозно протянула ему руку.

- Генри Банкрофт? Боже милостивый, неужели это вы? Банкрофт поцеловал кончики ее пальцев.

- Я встретил госпожу Клеону на рыночной площади, - сказал он. - Я восхищен мадам, просто восхищен!

- В самом деле! - запнулась мадам, - на рыночной площади, случится же такое...

- Мистер Банкрофт был настолько любезен, что помог мне донести корзину, уточнила дочь. - Он притворился, что не забыл меня, мама! Но меня нельзя провести.

- Я и не пытался провести вас, госпожа Клеона. Я совершенно искренне утверждаю, что ваш образ никогда не покидал меня.

- Сходите с гостем в сад, Клеона, - взмолилась мадам. - Ему наверняка хочется увидеть твоего папу.

Это не входило в планы мистера Банкрофта, но он сделал вид, что приглашение привело его в полный восторг.

- Ведите меня, госпожа Клеона! - он поклонился и протянул ей руку.

Клеона взяла ее кончиками пальцев.

- Непременно, сэр. Я полагаю, что мы найдем папу в розарии.

Они двинулись к двери.

- Розы! Какое подходящее место для вашей красоты, дорогая Клеона, проворковал мистер Банкрофт. Клеона прыснула.

- Это подходящее место для папы, но не для меня. Спустя двадцать минут в розарии появился сэр Моррис, который сразу увидел Банкрофта с Клеоной, сидящих в тенистой беседке и увлечено разговаривающих. Мистер Шартери был поглощен удалением увядших лепестков. Он приветственно помахал гостю большими ножницами.

- Добрый день, сэр Моррис! Сегодня выдался хороший и теплый денек! Вы к нам приехали верхом?

Ответное приветствие сэра Морриса немного обескуражило его.

- Я встретил эту... эту "радугу" в деревне. Что он здесь делает?

На круглом и румяном лице мистера Шартери появилась лукавая улыбка.

- Вы когда-либо видывали нечто подобное? - спросил он. - Это - молодой Банкрофт в изгнании.

- Бедняга. Непорочная душа не понята и изгнана из общества. Щенок!

Мистер Шартери примирительно поднял руки.

- О, сэр Моррис! Я уверяю вас, он очень почтительный молодой человек, настоящий джентльмен!

- Настоящий прохвост и хлыщ! Надо положить конец его бесстыдству!

Он повернулся и направился к беседке. Клеона поднялась навстречу.

- Сэр Моррис! Я вас не заметила!

Сэр Моррис поднес ее руки к своим губам.

- Вы, вероятно, были очень заняты, дорогая моя. Вы представите мне вашего кавалера? Клеона нахмурилась.

- Сэр Моррис! Это мистер Банкрофт, сэр. Мистер Банкрофт, сэр Моррис Жеттан.

Шляпа мистера Банкрофта замахала по земле, поднимая тучу пыли. Его напудренная голова склонилась. Сэр Моррис в ответ лишь слегка наклонил голову. - Я наслышан, что вы намереваетесь осчастливить Литтл Фитлдин своим присутствием на пару недель? - спросил он. Его душил внутренний смех. - Вы должны встретиться с моим сыном Филиппом.

Банкрофт заверил старика, что ничто не доставит ему большей радости.

- Непременно сделаю это в самое ближайшее время. Я всегда очень рад встретиться со старыми друзьями и увидеть, что они, - он адресовал свой поклон Клеоне, - не забыли меня.

Сэр Моррис хмыкнул и неожиданно улыбнулся молодому человеку.

- Я приехал, чтобы просить мистера Шартери отобедать у меня в среду...

- Очень рад, очень рад! - закивал Шартери, присоединившись к разговаривающим.

- ...с мадам и Клеоной. Вы ведь придете, дорогая? Я уже говорил об этом с вашей мамой.

- Это очень мило с вашей стороны, сэр Моррис. Я вам очень благодарна.,

Сэр Моррис потрепал ее по руке, затем снова обратил свое внимание на мистера Банкрофта.

- Я полагаю, что вы также окажете нам честь, сэр?

- Это очень любезно с вашей стороны, сэр. Я спешу дать свое согласие. Вы, кажется, сказали - в среду? Я от всей души принимаю ваше приглашение!

- Клеона, вы не будете столь любезны проводить меня к тому розовому кусту? Я бы хотел, чтобы вы сами выбрали мне бутон. Благодарю вас, Шартери, но я хочу, чтобы она это сделала сама!

Сэр Моррис увел девушку в другой конец сада, оставив Банкрофта в одиночестве. Когда они удалились на достаточно приличное расстояние, чтобы их нельзя было услышать, он посмотрел в ее проказливые голубые глаза и произнес:

- Дорогая, вы просто шалунья!

Клеона в ответ кокетливо улыбнулась; став еще очаровательнее.

- Я не понимаю, почему вы так говорите, сэр?

- Конечно же, это шутка, - согласился сэр Моррис. - Но к чему вы затеяли эту игру? Хотите, чтобы Филипп стал вас ревновать?

- Сэр! Как вы можете?

- Милая моя, я все о вас знаю, потому что я уже старый человек. Я вижу, что вы хотите любым путем заставить его ревновать.

- Я уверена, что никогда...

- Я все знаю, но полагаю, что это мог бы быть очень неплохой план. Мальчик такой упрямый и самоуверенный!

- Действительно, самоуверенный, как... петух!

- Так что если вам удастся встряхнуть Филиппа, то вы обязательно получите благословение от его отца. Клеона пыталась сдержать дрожь губ.

- Сэр, вы... вы интриган и заговорщик.

- Прекрасно, на этом давайте остановимся, - сказал сэр Моррис. - А теперь выберите мне розу, но не очень большую. Боже, будь я лет на десять помоложе, я бы сам заставив Филиппа помучиться от ревности!

Клеона встала на цыпочки и положила руки старику на плечи.

- Вы очень, очень безнравственны, - сказала она замогильным голосом, на что сэр Моррис тут же поцеловал ее.

- Как и вы, кокетка. Поэтому я так хочу вас в дочери. Мы "очень хорошо подходим друг другу.

Клеона густо покраснела и спрятала свое личико в складках его камзола.

Сэр Моррис возвращался домой в глубокой задумчивости. Однако увидев Филиппа, снова принял свой обычный торжественный и степенный вид. Филипп вошел в библиотеку, держа в руке стек. Все утро он проскакал по полям, о чем сэр Моррис догадался по плачевному состоянию его сапог. Филипп устало плюхнулся в кресло.

- Два больших луга уже скошены, сэр. Надеюсь, что на следующей неделе мы все закончим. - Он беспокойно посмотрел в окно. - Дождя бы только не было...

- Дождь будет, - заверил его отец.

- Я в этом не уверен. Вы... ездили в деревню?

- Конечно.

- А заезжали в... в Шарлихауз?

- Угу.

- Ну и как? Они приняли приглашение? - от волнения Филипп нервно поигрывал стеком.

- Приняли. Да, я видел этого парня, как его там, Банкрофта.

- Вот как! Где же?

- В розарии, в беседке, - сказал сэр Моррис, сладко зевая. Филипп с силой бросил стек на пол.

- Что? В розарии? В чьем розарии?

- В Шарлихаузе, где же еще.

- Где он... что он там делал?

- Я же сказал, сидел в беседке, разговаривал с Клеоной.

- Я так и знал, - произнес Филипп, словно оправдывалась его самые нехорошие предчувствия. - Каков он из себя?

Сэр Моррис пристально посмотрел на сына. - По-моему, он твоего роста, ну, может, немного повыше. Мне показалось, что он приятный собеседник, у него хорошие манеры.

- Понятно, - произнес Филипп с мрачной усмешкой.

- Они с Клеоной вспоминали про старую дружбу.

- Неужели? Про старую дружбу? Да мы никогда с ним не дружили!

- Очень может быть, - сказал как бы невзначай сэр Моррис. - Он ведь, кажется, старше тебя лет на шесть или семь?

- На пять! - резко уточнил Филипп.

- И только-то? А выглядит намного представительнее, хотя немало видел в своей жизни, что нельзя не учитывать.

На это Филипп предпочел промолчать, однако на отца он посмотрел с некоторым подозрением. Сэр Моррис затянул паузу на две-три минуты, затем вновь продолжил разговор.

- Между прочим, Филипп, Банкрофт будет у нас в среду. Филипп вскочил на ноги в величайшем раздражении.

- Как это понимать, сэр? Надеюсь, не вы пригласили его к нам на обед?

- Пригласил, а почему бы и нет? - лениво ответил ему сэр Моррис.

- "Почему бы и нет!" Что он у нас забыл?

- Мне показалось, - сэр Моррис подавил улыбку, - Банкрофт будет счастлив встретиться с тобой.

Филипп издал звук, представлявший нечто среднее между ржанием лошади и хрюканьем.

- А особенно он будет счастлив продолжить свое знакомство с Кл... госпожой Клеоной.

- Ну и что, она для него неплохая партия, - возразил отец.

Филипп мрачно уставился на отца.

- Если я только увижу, что он будет надоедать Клеоне своими паршивыми любезностями, то я... я...

- О, я совсем не думаю, что он ей надоедает, - сказал сэр Моррис.

В ответ Филипп решительно покинул комнату; он был вне себя от подобного непонимания и бесстыдства отца.

Глава IV

В КОТОРОЙ НЕПРИЯТНОСТИ УСИЛИВАЮТСЯ

В среду к половине шестого вечера мистер Генри Банкрофт появился в "Гордости Тома". Он прибыл последним, как того и хотел. Сэр Моррис и мистер Шартери стояли около незажженного камина и разговаривали; мадам и Клеона сидели на диване, Филипп рядом с ними. Когда объявили о приезде мистера Банкрофта, все встрепенулись, а Филипп даже поднялся, первый раз ощущая неловкость по поводу своей одежды и ненапудренных волос.

Мистер Банкрофт был неизменно великолепен. "Он выглядит, словно приглашен на бал", - подумала Клеона. Его костюм и бант украшали рубины и бриллианты; на ленте парика красовалась изумительная бриллиантовая брошь. Франт вышел на середину комнаты и всем галантно поклонился, держа при этом руку у сердца; на всех пальцах были перстни. Навстречу ему вышел сэр Моррис во всем черном с пятнами пурпурных вкраплений.

- О, мистер Банкрофт, я думаю, нет нужды представлять вас нашим дамам. Он выдержал короткую паузу, чтобы Банкрофт смог осчастливить сидящих на диване своим томным взглядом. - Полагаю, что с моим сыном вы также знакомы?

Банкрофт повернулся на каблуках к Филиппу и вежливо поклонился, не забыв при этом помахать своим платком.

- Рад приветствовать приятеля по детским забавам, - пробормотал он. - Вы ничуть не изменились, мистер Жеттан. Филипп в ответ неловко поклонился.

- Я тоже очень рад видеть вас снова, сэр. - Он старался быть предельно вежливым с этим особенно неприятным для него гостем. - Вы к нам надолго?

В ответ Банкрофт неопределенно пожал плечами.

- Трудно сказать, сэр, я прежде не думал об этом, но теперь... - Он посмотрел в сторону Клеоны. - Теперь, я думаю, скорее да! - Он улыбнулся, окинув Филиппа коротким, но пристальным взглядом. - Сэр, мне кажется, что, к сожалению, мы с вами мало общались?

Тут в разговор вмешалась Клеона.

- Конечно, ведь вы были много старше Филиппа, Джеймса и меня, мистер Банкрофт!

Тот моментально обернулся к ней.

- Благодарю вас за то, что вы употребили прошедшее время, госпожа Клеона. Теперь вы видите, что мне не так уж много лет!

- Сэр, а где же вы потеряли эти годы? - невинно поинтересовалась девушка.

- Рядом с вами, увы, сударыня. Вы мне не верите?

- О, сэр, я безумно польщена! - Клеона распахнула веер и прикрыла им лицо.

- Я не льщу, а просто даю верную оценку.

- Ну и ну! - воскликнула мадам Шартери. - Мистер Банкрофт, разве можно говорить такое юной леди? Вы испортите мне дочь. У нее и так предостаточно самомнения!

- Мадам, тщеславие и ослепительная красота вашей дочери вряд ли могут ужиться друг с другом, - возразил Генри.

Он посмотрел на растерянного Филиппа, при виде которого его лукавая душонка веселилась. Потом сэр Моррис чем-то привлек внимание всех к себе и Банкрофт замолчал.

Филипп приблизился к дивану и встал сзади него, облокотившись на спинку. С видом собственника он склонился к Клеоне и прошептал ей на ухо:

- Никчемный актеришко!

- Сэр, а разве вы с ним не согласны по поводу моей внешности? - прервала его Клеона, при этом улыбка на ее лице сменилась выражением неодобрения. Неужели, сэр, мне следует понимать ваши слова как намек на то, что я не заслуживаю его комплиментов?

Филипп покраснел, согнулся еще ниже и заговорил едва слышно.

- Клеона, вы же знаете, что я о вас думаю. Но мой язык не может передать мои чувства... в таких изящных фразах.

- А почему бы вам не попробовать, Филипп? - спросила Клеона. Выражение упрека в ее глазах сменилось незнакомым Филиппу нежным блеском.

- Что, прямо здесь! Только не я! Я не из тех, кто будет петь вам дифирамбы на публике. - Он выдавил из себя неестественный смешок. - Или вам без этого никак нельзя?

- Нет, сэр, теперь я хочу, чтобы вы не придвигались ко мне так близко. Мне неудобно. - Нежный огонёк в ее глазах потух.

Филипп сразу выпрямился, но остался стоять подле девушки. Банкрофт перехватил его взгляд и увидел за гневным вызовом беспомощность своего соперника. Он улыбнулся и посмотрел на молодых людей в лорнет.

Когда пригласили отобедать, Банкрофт уже беседовал с Клеоной и совершенно естественно предложил ей свою руку, чтобы проследовать к столу, но Филипп расценил этот жест вежливости, как личное оскорбление. Сэр Моррис сопровождал мадам Шартери в столовую, мистер Шартери вместе с Филиппом замыкали шествие.

По мнению Филиппа, еда была приготовлена из рук вон плохо. Клеона и Генри сидели рядом и вели оживленную беседу. Филипп сидел во главе стола, мистер Банкрофт - справа от него, а слева восседал мистер Шартери. G последним он вяло беседовал. Временами Банкрофт пытался вовлечь и его в дискуссию, пару раз к нему обращались сэр Моррис и мадам Шартери. Единственной, кто, казалось, не замечала его, была Клеона. Она была очень весела; ее глаза жизнерадостно сверкали, на щеках играл румянец. Девушка реагировала на тирады мистера Банкрофта восхитительным смехом и аплодисментами. На протяжении всего обеда Филипп более, чем когда-либо, ощущал свои недостатки. Глядя на белые руки мистера Банкрофта, украшенные множеством перстней и с безукоризненно отполированными ногтями, он невольно сравнивал их со своими крепкими руками, коричневыми от загара и загрубевшими. Ненароком он старался внимательно рассмотреть свои руки: они казались ему несравненно лучше, чем у этого щеголя, но ногти... Ох! Только хлыщи, вроде этого щенка, полируют себе ногти!

На сиреневой ткани камзола мистера Банкрофта отражались блики горящих свечей. Камзол сидел как влитой. Как же щедро он был разукрашен кружевами и оборками! Филипп невольно оценивал ширину плеч его хозяина. А эти пенящиеся кружева... они уместнее выглядели бы на женщине, чем на мужчине! Вся эта мишура... одним словом - бесполезная показуха! Эти драгоценности... рисоваться ими в деревне! Напудренная и размалеванная, убого скулящая собачонка! Как только Клеона может сидеть рядом с ним, смотреть на его пухлые бабьи ручонки? Как ее до сих пор не стошнило от его липкого зловония?!

Генри увлеченно рассказывал про свои приключения в городе, хвастая именами знаменитостей. А Клеона доверчиво проглатывала всю эту глупую болтовню!.. Теперь он делает недвусмысленные намеки на свои амурные победы - пытаясь изобразить себя эдаким неотразимым сердцеедом. Обезьяна!.. Трусливая разодетая обезьяна! Филиппу вдруг страшно захотелось запустить в него бокалом, но он сумел совладать с этим нелепым порывом и принялся слушать мистера Шартери.

Когда все снова собрались в каминном зале, стало еще хуже. Сэр Моррис попросил Клеону спеть что-нибудь, и она села за клавесин. Банкрофт оказался тут как тут. Он помогал ей, переворачивал ноты, пялился с откровенным обожанием. Черт его побери! Ну, черт его побери!

Наконец вечеринка подошла к концу; Филипп с отцом остались одни. Сэр Моррис оперся подбородком о ладонь и наблюдал за сыном. Филипп долгое время молчал, но, наконец, отвел взгляд от окна и посмотрел на отца.

- Этого вы от меня хотите? - с горечью произнес он. - Чтобы я походил на этого размалеванного щенка, виляющего хвостом у ног каждой женщины, которая попадается у него на пути!

- Совсем нет, - сказал сэр Моррис, доставая свою табакерку и открывая ее. - Этого мне хотелось бы меньше всего на свете.

- Но вы же сами говорили...

- Я говорил, что хочу, чтобы мой сын стал безукоризненным джентльменом, знающим мир и умеющим в нем ориентироваться.

- И что же?

- Может быть, ты считаешь, что мистер Банкрофт безукоризненный джентльмен?

- Мне кажется, что как раз не я, а именно вы так считаете...

Сэр Моррис поднял одну руку, как бы защищаясь.

- Прошу меня простить, но, по-моему, это ты вбил себе в голову, что я так считаю. Мистер Банкрофт, как ты совершенно справедливо заметил, как раз и является размалеванным щенком. Но он из кожи лезет вон, насколько это ему дано, чтобы походить на то, что я подразумеваю под понятием безукоризненный джентльмен, которым я и хочу, чтобы ты стал. Ты неотесанный деревенщина, милый мой; он же только изнеженная кукла. Выбери золотую середину.

- Я скорее останусь таким, какой есть!

- То есть самодовольным дурачком.

- Сэр!

Сэр Моррис поднялся и оперся на свою трость.

- Оставайся тем, кто ты есть, сын мой, но при этом хорошенько подумай, кого предпочтет Клеона? Его, который ее предупредительно обхаживает и услаждает слух сладкими словами, или тебя, безразличного к своей внешности и обращающегося с ней не как с молодой и прелестной девушкой, а как с собственностью?

Филипп не заставил ждать ответа.

- Сэр, Клеона может... Клеона вольна выбирать, кого ей вздумается, но она не из тех, кто станет вешаться на шею всяким штучкам, вроде этого Банкрофта!

- Но и не из тех, кто смирится быть прикованной к человеку, которому она нужна лишь для ведения хозяйства и для постели, - миролюбиво возразил сэр Моррис.

Их серые глаза встретились, у Филиппа они выражали явную обиду.

- Отец, так, значит, я эгоист и лишь потому, что не хочу принимать то, что презираю?

- К тому же весьма ограниченный, потому что ты презираешь то, о чем не имеешь ни малейшего представления.

- Благодарю вас, сэр! - в его голосе звучала горечь. - Мне нужно нарядиться, как попугаю! Повторяю вам, сэр, Клеона должна принимать меня таким, какой я есть.

- Или бросить тебя таким, какой ты есть, - осторожно предположил сэр Моррис.

- Это угроза, сэр?

- Просто совет. А тебе уж самому решать, сынок... Пойду-ка, пожалуй, я спать, - старик замолчал, глядя на сына. Филипп подошел к нему.

- Доброй вам ночи, сэр.

Сэр Моррис улыбнулся и протянул ему руку. Тот ее поцеловал.

- Доброй ночи, сын мой.

Неделя закончилась мелкими, но досадными неприятностями. Мистер Банкрофт зачастил в Литтл Фитлдин, где проводил больше времени, чем у себя дома. Но еще более частым гостем он был в Шарлихаузе. Там он не однажды заставал Филиппа, который всегда выглядел недружелюбно и мрачно. Генри ему мягко улыбался и пытался вовлечь в словесное состязание, но Филипп оказывался скуп на язык. Поэтому мистер Банкрофт ограничивался отдельными тонкими замечаниями в его адрес и тотчас переводил свое внимание на Клеону.

Клеона же пребывала в состоянии непонятного смятения.

Многое в мистере Банкрофте было ей неприятно; я не думаю, чтобы ей хоть раз пришла мысль о возможности брака с ним, что, вероятно, следует считать благоприятным обстоятельством, так как мистера Банкрофта подобные мысли не посещали и вовсе. Но женщины не могут оставаться равнодушными, видя повышенное внимание к своей персоне, в особенности когда речь идет о совсем молодых особах, для которых страсть в форме пылких словесных излияний выглядит намного привлекательнее физической близости. Она продолжала забавляться с мистером Банкрофтом, но при этом не переставала думать о Филиппе. Он, напротив, делал все возможное, чтобы вызывать ее раздражение. Его притязания, взгляды с оттенком осуждения и даже злости разжигали в бедняжке дух противоречия. Ощущение господства над собой, с одной стороны, ее возбуждало, с другой стороны, господство, при котором берут все и ничего не дают взамен, вызывало чувство досады. Она прекрасно знала, что Филипп безумно ее любит; но при этом ждет от нее безоговорочного подчинения всем своим желаниям. От него трудно ожидать каких-либо изменений, напротив, это ей придется приспосабливаться к его прихотям. Филипп будет оставаться таким, каков он есть: преданным, но наводящим тоску. Она же хотела иметь все то, что было ему неприемлемо: жизнь, развлечения, общество и даже дозволенные приличием фривольности. Она тщательно обдумывала все "за" и "против", причем делала это слишком уж педантично для влюбленной особы. Она хотела Филиппа и не хотела его. Эти два чувства уживались в ней одновременно. Скорее, он был ей все же неприятен в своем нынешнем обличий; но в том обличий, в котором она хотела его видеть, он, вероятно, смог бы ее заполучить. Сейчас же, пока она не принадлежит ни одному мужчине, никто не имеет права бранить ее. Филипп делал ошибку, когда своими наставлениями проявлял деспотичность. Отрицая любые компромиссы, он неустанно прокладывал себе дорогу к поражению.

Несмотря на все недостатки мистера Банкрофта, его отточенные фразы и элегантность оставляли Филиппа далеко в тени. Тот мог легко позволить себе посмеиваться и подтрунивать над Филиппом, который не сомневался в своем триумфе; Филипп же, храня молчание, только способствовал блистательному шествию Банкрофта к победе на фоне собственного безмолвия. Мужчина, за которого Клеона решится выйти замуж, должен в равной мере умело владеть как словом, так и мечом. Она продолжала одаривать мистера Банкрофта улыбками.

В самом конце недели неприятности вплотную подошли к кульминации. В глубине сада Шарлихауза мистер Банкрофт рассыпался перед Клеоной в особенно утонченном глумлении над Филиппом. Он продолжал язвить на тему неотесанности молодого человека, сохраняя при этом вид изысканного светского джентльмена и не переставая мило улыбаться. Клеона заметила в глазах Филиппа недобрый блеск, немного испугалась и, поспешив замять щекотливый разговор, пригласила всех в дом. По пути Филипп задержал Банкрофта.

- Минуточку, сэр, нам надо поговорить.

Банкрофт обернулся, вопросительно поднял брови и растянул губы в высокомерной и насмешливой ухмылке. Филипп стоял прямо, широко расправив плечи.

- Сэр, вам, видимо, очень нравится надо мной потешаться?

- Мне? - апатично прервал его Банкрофт. - Дорогой сэр?

- И я возмущен. В ваших манерах мне кое-что не нравится, но...

Банкрофт поднял брови еще выше.

- Что... же... это... такое...? - с расстановкой спросил он.

- Надеюсь, что я ясно выражаюсь? - огрызнулся Филипп.

Банкрофт поднял лорнет и внимательно оглядел Филиппа с ног до головы.

- Насколько я могу догадываться, юноше не терпится получить удовлетворение? - растягивая слова, произнес Банкрофт.

- Более того, я на этом настаиваю! Он снова подвергся снисходительному осмотру со стороны Банкрофта, улыбка которого стала еще ехидней.

- Но я обычно не дерусь со школярами, - ответил он. Кровь хлынула в голову Филиппа.

- Может, вы просто боитесь? - быстро проговорил он. пытаясь держать себя в руках.

- Возможно, - холодно заметил Банкрофт. - Но я еще не приобрел репутации отъявленного негодяя и хладнокровного убийцы.

Филипп набросился на него, словно ястреб.

- Насколько я наслышан, вы приобрели репутацию развратника!

- Прошу меня простить? - настала очередь Банкрофта залиться румянцем.

- Если вам угодно! - отчеканил Филипп, впервые за много дней довольный собой.

- Вы неосторожны, молодой человек! - распалялся Банкрофт.

- Лучше быть таким, чем осторожной размалеванной куклой!

Краска столь густо покрыла лицо Банкрофта, что ее не могла скрыть даже пудра.

- Хорошо, вы получите удовлетворение, мистер Жеттан. Я встречусь с вами, где и когда вы пожелаете.

Филипп похлопал по своим ножнам. Банкрофт впервые заметил, что у того была шпага.

- Я заметил, мистер Банкрофт, что вы не расстаетесь со своей шпагой. Поэтому я тоже стал носить свою из предосторожности. Драться будем сейчас! Вон там! - он указал на живую изгородь, где начинался орешник. Жест показался ему настолько эффектным, что даже самому понравился.

Банкрофт снова усмехнулся.

- Да, мистер Жеттан, еще одна деревенская несуразность... Вы соблаговолите пренебречь такой пустячной формальностью, как секунданты?

- Я полагаю, что мы можем доверять друг другу, - ответил Филипп.

- Тогда да храни нас Господь, - вежливо поклонился Банкрофт.

Далее все шло не совсем гладко. Банкрофт был искусным дуэлянтом, Филипп же никогда раньше не дрался на дуэлях. Фехтование его не интересовало, и сэр Моррис с трудом сумел научить его всего лишь нескольким приемам. Однако в нем кипели злость и безрассудство, тогда как Банкрофт намеревался лишь позабавиться с ним. Филипп наседал настолько стремительно и внезапно, что Банкрофт прозевал легкий удар по руке. После этого он стал фехтовать осторожнее и вскоре сумел достаточно артистично и аккуратно выбить шпагу из рук Филиппа, не причинив тому особого вреда, а лишь слегка порезав державшую шпагу руку. Пока шпага Филиппа вертелась и падала, он успел протереть свою носовым платком и спрятать ее в ножны. Затем Генри поклонился своему противнику.

- Пускай это станет вам уроком, сэр, - сказал он, быстро повернулся и ушел, прежде чем Филипп успел подобрать свою шпагу.

Спустя двадцать минут Филипп появился в Шарлихаузе; его рука была перевязана платком. Он поинтересовался, где можно найти госпожу Клеону. Узнав, что она в прихожей, он поспешил туда. Взгляд Клеоны упал на его перевязанную руку.

- Боже! - воскликнула она. - Что... что это с вами? Вы поранились!

- Пустяки, благодарю за беспокойство, - ответил Филипп. - Клеона, я хочу, чтобы вы мне прямо ответили: что этот человек для вас значит?

Глаза Клеоны вспыхнули негодованием; Филипп был, как никогда, близок к полному поражению.

- Я вас решительно не понимаю, сэр, - ответила она.

- Вы любите этого... этого хлыща?

- Я считаю ваш вопрос просто неприличным! - гневно воскликнула девушка. Кто вам дал право задавать мне подобные вопросы?

Филипп еще сильнее насупил брови.

- Так вы его любите?

- Нет, не люблю! Я просто не знаю, я... Как вам не стыдно? Филипп подступил еще ближе.

- Клеона, а вы... меня... вы могли бы... любить меня? Она не отвечала.

Тогда он подошел к ней вплотную и спросил хриплым голосом:

- Вы... выйдете за меня замуж, Клеона? Девушка молчала, смущенно опустив глаза.

- Клеона, - продолжал Филипп, - вы ведь не хотите... пустого напудренного красавца клоуна?

- Я не хочу, прежде всего... неотесанного... необразованного деревенщину! - зло ответила она. Филипп отстранился от нее.

- Это обо мне, Клеона?

В его голосе было нечто такое, отчего в ее глазах появились слезы.

- Я... нет, Филипп, я не могу выйти замуж за вас такого, какой вы есть!

- Значит, нет? - голос Филиппа был потрясающе спокоен. - Но если я все же смогу стать вашим идеалом, тогда... тогда вы выйдете за меня замуж?

- Я тогда... тогда не нужно будет задавать таких вопросов!

- Получается, сам по себе я никуда не гожусь. Вам не нужна любовь честного человека. Вам милее комплименты пустой куклы. Если я научусь быть такой куклой, вы пойдете за меня. Хорошо, я научусь. Вам более не будет досаждать Ваш преданный Филипп со своей назойливой любовью. Я поеду в Лондон... и когда-нибудь вернусь обратно. Желаю вам всего хорошего, Клеона.

- Неужели... вы поедете в город? - воскликнула девушка. Она протянула ему руку, и когда он ее целовал, ее пальцы немного дольше обычного прижались к его губам.

- Возвращайтесь ко мне, Филипп, - прошептала Клеона. Не отпуская ее руки, он поклонился, после чего молча отпустил ее, развернулся и зашагал прочь. Происшедшее казалось ему эффектным и драматичным. Однако, когда дверь за ним затворилась, Клеона залилась истерическим смехом. Заключительная сцена показалась ей забавной.

Глава V

В КОТОРОЙ ФИЛИПП НАХОДИТ СВОЕГО ДЯДЮ БОЛЕЕ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМ, ЧЕМ СВОЕГО ОТЦА

Филипп возвращался домой, переполненный противоречивым эмоциями. Он злился на Клеону, чувствуя себя уязвленным ее непостоянством, но от этого она не становилась для него менее привлекательной и желанной. Никогда раньше он так глубоко не осознавал, насколько необходима была Клеона для его счастья. Она однозначно дала ему понять, что не выйдет за него, пока он не переменится и не научится таким же манерам, как у Банкрофта. Она не любила его так, как он любил ее; ей хотелось лоска, украшений, модных безделушек. Филипп стиснул зубы. Хорошо, она получит, что хочет, но он все же очень, очень злился! Он подумал о своем отце и рассердился еще сильнее. Какое право имели эти двое пытаться превратить его в неискреннее, пустое и женоподобное существо? Конечно, его отец неслыханно обрадуется, когда услышит, что его сын решил стать "джентльменом". Итак, они получат то, что хотели, а потом, возможно, об этом сами и пожалеют! Охваченный порывом жалости к себе, Филипп думал, как сильно он любит этих двух людей. Любит их такими, какие они есть, любит просто так; а они... Ему было горько оттого, как они с ним обошлись. Было еще кое-что, не дававшее ему покоя. Он так долго готовился к тому, чтобы наказать мистера Банкрофта, а получилось все наоборот, мистер Банкрофт наказал его. Эта мысль была ему крайне неприятна. Банкрофт оказался мастером не только слова, но и шпаги, он же, Филипп, не владел ни тем, ни другим. Эти размышления вызывали у него нервозность и раздражение. В таком состоянии он и приехал к дому сэра Морриса.

Филипп обнаружил отца сидящим на террасе и поглощенным чтением Ювенала. Сэр Моррис поднял глаза и посмотрел на повязку Филиппа. Он ничего не сказал, но в его взгляде скользнула усмешка. Филипп соскочил с лошади и присел рядом на скамейку.

- Вот, сэр, я дрался с Банкрофтом, - выдохнул он.

- Я предполагал, что все именно так и произойдет, - кивнул отец. - Я ему не пара. Он без труда выбил у меня шпагу.

Сэр Моррис снова кивнул.

- Клеона также, - Филипп с трудом подбирал слова, - не пойдет за меня... какой я есть. - Он искоса посмотрел на отца. - Как вы предрекали, сэр, она предпочитает тонкое, обращение, на манер Банкрофта.

- И что же? Филипп промолчал.

- Я полагаю, мистер Жеттан исключен из списка претендентов на ее сердце. Не мудрено, - ответил за него сэр Моррис.

- Я так не говорил, сэр, - резко возразил Филипп. - Клеона хочет франта и она его получит! Я сказал, что Не покажусь ей на глаза, пока не стану... как она думает... предметом ее желаний! Я вам обоим покажу, что я вовсе не дикий, необразованный деревенщина, каким вы меня все считаете и который может лишь, он скопировал интонацию своего отца, - грязь месить. Я научусь выглядеть таким, каким вы хотите меня видеть! Я не стану более оскорблять вас своим присутствием в теперешнем виде!

- Жаркий сегодня выдался денек! - заметил сэр Моррис. - Так ты, значит, собрался в Лондон, мой мальчик? К своему дяде?

Филипп неопределенно пожал плечами.

- Может, к дяде, может, еще куда... Меня это мало волнует.

- Нельзя с таким настроением начинать столь важное предприятие, - сказал сэр Моррис нарочито напыщенно. - Это дело должно всецело занять тебя.

Филипп развел руками.

- Но мое сердце здесь, сэр, дома!

- А также еще в Шарлихаузе, - рассудительно возразил его отец. - Разве бы ты иначе собрался в Лондон?

- Нет, только здесь! Слава Богу, я теперь, наконец, понял, что Клеоне я вовсе не нужен. Она вертит мной, как ей вздумается, и держит при себе только для развлечения!

- О-ля-ля! - воскликнул сэр Моррис. - Зачем же тогда ехать в Лондон?

- Чтобы показать ей, что я не безмозглый баран, каким она меня видит! ответил Филипп и тут же ушел.

Сэр Моррис вернулся к своему Ювеналу.

Филипп отправился в Лондон, как только зажила его рука. Он распрощался с отцом, который снабдил его множеством советов, рекомендаций и родительским благословением. Клеону он больше не видел, но когда он уехал, она тут же объявилась в "Гордости Тома". Крепко вцепилась в руку сэра Морриса, пустила слезу; затем немного посмеялась. Что до сэра Морриса, то он, конечно, побранил слегка себя, старого, сентиментального дурака... С отъездом Филиппа наступила пустота, которой суждено исчезнуть только с возвращением сына.

Том был поглощен завтраком, когда ему доложили о приезде племянника. Был уже полдень, но у Тома выдалась на редкость напряженная ночь. Филипп вошел в комнату, сопровождаемый печальным взглядом Моггата. Путешествие выдалось утомительным, и его кости ныли после долгих часов, проведенных в седле. Его появление было совершенно неожиданным, но дядя не выказал ни малейшего удивления.

- Рад тебя видеть, Филипп, мой мальчик, - поприветствовал Том. - Какие дела на этот раз? Филипп тяжело опустился на стул.

- Все расскажу, дайте только наполнить желудок, - ухмыльнулся Филипп, этот филей определенно радует мне глаз.

- Конечно, цвет у него... - сказал Том после тщательного изучения привлекшего внимание блюда, - но, ничего, даже очень вкусно.

- К черту цвет! - сказал Филипп и набросился на филей. Потом он внезапно нахмурился. - Гм! Да, Том, пожалуй, вы были правы, цвет у него какими-то пятнами - здесь красный, а тут коричневый.

Том удивленно посмотрел на него.

- А ты какой цвет предпочитаешь, Филипп?

- Теперь уже неважно, пронеси меня Господи, - ответил тот, продолжая жевать мясо с явным отвращением.

- Понимаю тебя, - посочувствовал ему Том. - Как там отец?

- Неплохо, шлет вам большой привет.

Том уткнулся в кучу писем, что лежала тут же, рядом с его тарелкой. Когда он просмотрел их, Филипп закончил трапезу. Том отодвинул свой стул от стола.

- Итак, Филипп, что принесло тебя сюда? Моггат, каналья, пошел вон!

Филипп дождался, пока негнущаяся спина Моггата исчезла за дверью.

- Я... буду учиться... чтобы стать джентльменом, - ответил он.

Том уставился на него, затем разразился бурным хохотом.

- Боже милостивый, Филипп, что, время пришло?

- Не понимаю ваших намеков, - сердито буркнул Филипп.

- Как! Разве дело не в какой-нибудь женской юбке?

- Том, прошу, не надо так... прямо! Том просто помирал со смеху.

- Все, молчу! Молчу! Хм! Хм! А как же ты собираешься обстряпать это дельце?

- Вот это я как раз и хотел бы знать.

- А я должен тебя учить? Филипп замялся.

- Может, это такая вещь, что ей лучше обучаться самостоятельно? - спросил он на удивление робким голосом.

- И чему же именно ты намереваешься научиться в первую очередь?

- Как стать джентльменом. Разве я не говорил?

- Чушь собачья, а кто же ты сейчас? Губы Филиппа слегка дрогнули.

- Том, мне объяснили лучше некуда, - я бестактный и неотесанный деревенщина.

Дядя понимающе посмотрел на него.

- Одна маленькая мегера, - мудро заключил он.

- Простите, я вас не понял? - холодно спросил Филипп.

- Не обращай внимания, - быстро ответил Том. - Значит, Моррис опять за тебя взялся? Теперь, приятель, кончай ершиться и давай рассуждать разумно, ради всего святого! Что именно ты хочешь?

- Я хочу, или они хотят... он хочет... чтобы я научился элегантно одеваться, вести себя в обществе, изысканно изъясняться, как ухаживать за женщинами, как кланяться, как...

- Хватит, хватит! - прервал его Том. - Картина ясная! Это не такая простая задача, мой мальчик. Пройдут годы, пока ты все это освоишь.

- Зачем быть таким пессимистом, сэр, - сказал Филипп, - я намерен обучиться всем этим премудростям за один год.

- Ну что же, мне нравится твой настрой, - подытожил разговор Том. Выпей-ка, приятель, лучше еще эля да расскажи мне всю историю подробно.

Филипп счел разумным последовать совету дяди. Очень скоро он осознал, что у него на сердце полегчало и что у него удивительно симпатичный и всепонимающий дядя. Том старался воздерживаться от приступов смеха, которые то и дело душили его, и совладать с которыми было не так-то просто. Когда Филипп подошел к концу своего печального повествования и посмотрел на сидящего напротив дядю несчастными и помутневшими глазами. Том постучал по зубам своим полированным ногтем и казался преисполненным мудрости.

- Мое мнение таково, Филипп: ты самый лучший из всех нас, Жеттанов, но это не умеют ценить ни там, ни здесь, в Лондоне. Теперь я начинаю понимать: они там в деревне все просто дураки, потому что не смогли отдать должное кристально чистым качествам твоей души.

- О, они совсем не возражают против моих качеств! - им не нравится, что у меня мало порока.

- Не прерывай развитие моей мысли, приятель. Они думают, что ты... что там за слово ты называл?... деревенщина? Очень мило! Очень мило! Они сомневаются в твоих способностях блистать в свете? Нам предстоит разочаровать их. Мы их удивим! - Я сомневаюсь, - сказал Филипп кисло.

Мысли Тома уже витали в далеком будущем, а глаза одобрительно осматривали племянника.

- У тебя отличная фигура, хорошие ноги.

- А руки? - Филипп со смехом вытянул их.

- Ага! Сейчас мы их разглядим получше. Да, кстати, у тебя, как и у всех Жеттанов, приятное лицо, даже симпатичное.

- Не может быть! - Филипп встрепенулся. - Я про это раньше никогда не слышал!

- Теперь ты об этом знаешь. Ты копия своего отца в молодые годы. Черт возьми, какие это были годы! Это было до того, как я растолстел, - грустно добавил он. - Итак, я отвлекся! Моррис и девчонка... как там ее зовут?

- Не понимаю, почему вы ее так назы...

- Не будь дураком, приятель! Итак, эта милая крошка, как ее? Шарлотта... нет, к черту, это слишком варварское для нее имя!

- Клеона, - почтительно подсказал Филипп.

- А, забыл, точно - Клеона. Итак, Моррис и Клеона думают, что ты наберешься немного лоска и шарма. Так вот! Все, что тебе нужно, - это сверкать! Сверкать и быть ослепительным!

- Сомневаюсь, что у меня получится, - произнес Филипп. - Да я и не собирался на самом деле...

- Тогда я умываю руки. - Том откинулся на спинку стула с таким видом, будто все уже решено.

- Нет, Том! Вы должны мне помочь! Том уставился на него строгим взглядом.

- Тогда ты должен во всем меня слушаться.

- Да, но...

- Никаких но, полностью, - сказал Том тоном, не допускающим возражения.

- Ладно, я согласен! - подавленно отозвался племянник. Круглое, добродушное лицо дяди тут же потеряло несвойственную ему суровость. Он снова погрузился в свои глубокие мысли.

- Париж! - наконец выдал он результат своих размышлений ошарашенному племяннику. - Тебе нужно поехать в Париж, - пояснил он.

Филипп посмотрел на него с ужасом.

- Куда! Я? В Париж? Никогда!

- Тогда я умы...

- Но, Том, я ведь почти не говорю по-французски!

- Тем более.

- Но... но... черт возьми, я туда не поеду!

- Как хочешь, - зевнул Том.

Филипп начал чувствовать себя еще несчастнее.

- Зачем мне этот Париж? - ворчал Филипп, обращаясь Неизвестно к кому.

- Ты как угрюмый медвежонок, - укорил его дядя. - Куда же еще ехать?

- А разве я... я не смогу научиться всему здесь?

- А все твои знакомые будут сплетничать друг с другом, как там у нас проходит преображение Филиппа Жеттана?!

Филипп как-то раньше об этом не подумал и погрузился в напряженное молчание.

- Только в Париж, - убеждал уже сам себя Том. - Всего-то недельку. К тому же у тебя и денег вполне достаточно, так что не придется ужиматься и стеснять себя. Я тебя туда отвезу, приодену, представлю.

Филипп посветлел.

- Том! Это чертовски мило с вашей стороны. Том!

- Безусловно, - охотно согласился дядя. - Но клянусь тебе, я тоже найду, чем там заняться. - Он захихикал. - И чтоб ни слова ни отцу, ни еще кому бы то ни было! Ты просто исчез! А когда появишься снова, тебя никто не узнает.

Заманчивый проект все же не смог полностью развеять беспокойство Филиппа. Он тяжело вздохнул.

- Да, я думаю мне надо это сделать. Но... - Он встал и подошел к окну. Это как раз именно то, против чего я всегда протестовал. Ничего, поживем увидим... - Он засунул руки глубоко в карманы. - Они не хотят, чтобы я оставался честным и разумным. Они... им безразлично, какой у человека может быть характер или репутация! Им лишь бы только чтобы он говорил обходительно и радовал им слух глупыми комплиментами, а глаза - модными тряпками. Тьфу!

- Как ты все тяжело воспринимаешь, - покачал головой дядя. - Они все одинаковые, приятель, благослови их и забудь!

- Я думал... она... не такая... - Тогда ты дважды дурак, - цинично сказал Том.

Глава VI

НАЧАЛО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ

Филипп стоял посредине салона и робко пытался протестовать. Прилизанный камердинер скрючился перед ним на коленях и прикладывая расшитые золотом чулки к его панталонам, в то время как некий щеголь среднего возраста пытался в седьмой раз подобрать ему шейный платок от Мешлина. Мистер Томас Жеттан полировал племяннику ногти на правой руке. На

Филиппа было жалко смотреть.

Франсуа отодвинулся на корточках от Филиппа, чтобы со стороны насладиться результатом, достигнутым ценою невероятных усилий.

- Это просто восхитительно, мсье! Как чудесно обтягивает икры, мсье! Какие у вас стройные ноги! - проворковал он по-английски.

Филипп тщетно пытался вырваться из объятий, но тут же был награжден нетерпеливым возгласом джентльмена, который не на жизнь, а на смерть вел безуспешную борьбу с его непослушным шейным платком.

- Замолчи, болван, - сказал он по-французски и продолжил на английском, как мне повязать твой галстук, если ты все время вертишься таким образом. Подними подбородок,

Филипп!

- Но, мсье, я... я... мне... шею больно.

- Чтобы выглядеть красивым, нужно страдать, - огрызнулся маркиз.

- Хорошо, что хоть Том, кажется, закончил! - раздраженно пробурчал Филипп. Дядя хихикнул.

- Я закончил, можешь не беспокоиться. Жан, посмотрите, как они сверкают!

Маркиз де Шато-Банво сделал шаг назад, чтобы оценить свою работу.

- Позвольте с вами немного не согласиться, - пропел он.

Филипп затравленно завопил.

- Нет-нет! Мсье! Все великолепно!

Но маркиз проигнорировал эти протесты, вцепившись в мягкие складки тонких кружев. Внезапно его глаза победно заблестели.

- Готово! Франсуа, быстро подай булавку с сапфирами! Камердинер был наготове. Он и Томас с интересом наблюдали, как рука маркиза застыла в нерешительности. Филипп почувствовал, что в его жизни настал решающий момент, он даже перестал дышать. Булавка была прикреплена одним безошибочным движением, что вызвало вздох облегчения у обоих зрителей.

- Ну, вот теперь ты прав, Том: полный триумф, - маркиз одобрительно закивал головой. - Теперь присядьте, Филипп. Филипп плюхнулся на стул перед туалетным столиком.

- Фу! Наконец-то! Неужели вы все-таки закончили?

- Теперь неси румяна, Франсуа! Поторопись! Филипп попытался снова протестовать.

- Не надо меня красить и пудрить!

Суровый взгляд маркиза пригвоздил его к месту.

- Вы что-то хотели сказать?

- Мсье, прошу вас... не надо!

- Филипп, если бы не мое глубокое уважение к вашему отцу, я бы покинул вас сию же минуту. Вы изволите делать, как я сказал?

- Но, мсье, разве совершенно нельзя обойтись без этого?

- Совершенно нельзя, молодой человек. Филипп уныло улыбнулся.

- Тогда делайте ваше черное дело!

- У меня это получается не "черное", неблагодарный. У меня, напротив, это получается лучше всего!

- Делайте, как знаете. Я, действительно, очень вам признателен, сэр.

Маркиз сжал губы и подал знак Франсуа.

Филипп строил жуткие гримасы и вертелся, в тщетной надежде спастись от проворных пальцев француза. Он жаловался, что ему щекотно, с отвращением морщился, когда маркиз начал натирать ему щеки румянами. Потом он расчихался от пудры, которой Франсуа принялся его осыпать, и сделался совершенно мрачным, когда к его левому уху прикрепили серьгу с сапфиром.

Но это были еще цветочки - ягодки ждали его впереди. Он с ужасом обнаружил, что для того, чтобы облачить его в камзол, понадобилась объединенная энергия всех трех мужчин! Когда эта ответственная процедура завершилась, он в отчаянии стал уверять их, что эта штука обязательно порвется по швам, стоит только ему пошевелить хотя бы одним пальцем. Маркиз нашел его "исключительно забавным", но беспокойным.

- Вот теперь, глупыш, дело сделано!

- Как так, - воскликнул Филипп, - я не могу пошевелиться!

- Какой абсурд! Давай шпагу. Том!

- Танцевать со шпагой? - взмолился Филипп.

- Это необходимо, - сказал ему маркиз. Филипп потрогал усыпанные драгоценными камнями ножны.

- Милая игрушка, - заключил он, - никогда раньше не тратил такую кучу денег на побрякушки.

Франсуа расправил складки камзола над ножнами, а Том принялся надевать перстни на пальцы племянника. Затем Филиппу дали остроконечную шляпу, носовой платок и, наконец, покрытую эмалью табакерку. Томас посмотрел на маркиза, тот одобрительно кивнул. Филиппа подвели к высокому зеркалу.

- Что скажете, друг мой?

Но Филипп, казалось, не слышал. Он снова и снова смотрел на свое отражение. Перед ним был молодой человек высокого роста, одетый в бледно-голубой камзол, белые панталоны, разукрашенную манишку и золотой вышивки чулки. Красные туфли с пряжками на высоких каблуках поблескивали бриллиантами. Кружева пенились вокруг кистей рук и шеи. Белый парик стекал каскадами припудренных локонов на плечи. Филипп вытянулся еще прямее, сам того не осознавая, он задрал подбородок и немного помахал платком.

- Ну? - маркиз уже начал проявлять нетерпение. - Вы ничего не хотите сказать?

- Восхитительно! - выдавил из себя Филипп по-французски.

Маркиз был польщен, но при этом слегка покачал головой.

- В свое время - да. Сейчас - тысячу раз нет! До чего он неуклюжий, это просто невероятно!

Филипп попросил сделать его менее неуклюжим.

- Это и есть моя цель, - сказал маркиз. - Думаю, что приблизительно через месяц мне не придется краснеть за своего ученика.

- Ну, дружище, теперь я могу тобой гордиться! - закричал Том. - Ты у нас станешь еще большим франтом, чем Моррис в его лучшие времена!

Филипп покраснел сквозь пудру. Вдруг его внимание привлек рубин в одном из его перстней. Он посмотрел на него, насупился и снял.

- Но почему? - пробурчал маркиз.

- Мне он не нравится.

- Не нравится? Но почему же?

- Я ношу только сапфиры и бриллианты.

- Тысяча чертей, парень прав! - воскликнул Том. - Он должен быть во всем голубом!

- Похоже, что через месяц... или два... я представлю тебя в Версаль. решил маркиз. - Франсуа, уберите этот противный рубин. А теперь - вперед!

И Филипп отправился на первый в своей жизни бал.

У конце месяца Том вернулся в Лондон с уверенностью, что его племянник находится на правильном пути благодаря заботам маркиза де Шато Банво, проявлявшего к нему неподдельный интерес. После первого бала он совершенно прекратил перечить своим наставникам; он делал все, что от него требовали: по утрам занимался с учителем фехтования и приобрел опыт владения шпагой; с утра и до самого вечера разговаривал только по-французски; выезжал с маркизом в свет; наконец, он прилагал невероятные усилия, чтобы развязать себе язык, рассыпая дерзкие комплименты в адрес некоторых барышень, которые нежно поглядывали на его безупречную внешность. Некоторое время он не проявлял ни малейшего интереса к своему гардеробу, предоставляя заботу о нем исключительному вниманию Тома и Франсуа. Но однажды, когда Франсуа представил его взору пару кремовых чулок, он долго и с удивлением рассматривал их сквозь свой лорнет, после чего отбросил в сторону.

Это обидело бедного Франсуа: ему определенно нравились эти чулки. Но молодой мсье заявил, что они отвратительны. Если же Франсуа нравятся розовые стрелки на кремовом фоне, то пускай он забирает чулки себе. Мсье же их носить не станет, они оскорбляют его эстетические чувства.

Вскоре молодой англичанин всюду стал желанным гостем. Дамы приходили в восторг от его крепкого подбородка и осязаемой мужественности; мужчинам импонировали его благопристойность и деньги. Его приглашали на всевозможные вечеринки и маскарады, за карточный столик. Филиппу это положительно доставляло огромное удовольствие; он начинал входить во вкус своей популярности. Однако маркиз оставался неудовлетворенным. Все было, по его мнению, очень хорошо, но не настолько, как он этого хотел. Зато все вполне удовлетворяло Тома, который уехал, хихикая, в приподнятом настроении. Он покинул Филиппа, поглощенного подбором новых украшений для двух своих париков.

Не успело пройти и двух недель, как Филипп еще сильнее укрепил свои позиции в свете, подравшись на дуэли с каким-то ревнивым мужем. Чтобы вас не шокировал этот пустячный грех, скажу лишь, что сам Филипп решительно не видел для этой дуэли никакого повода, тем более дама, из-за которой все произошло, годилась ему разве что в тетушки. Она, к счастью, ничего не ведала об этом его мнении. Друзья Филиппа также не спрятались в кусты: от секундантов буквально не было отбоя, и дело закончилось всего лишь аккуратным уколом шпагой неудачного супруга и новой волной популярности для Филиппа. Маркиз встретил его прохладно, заявив, что тот - шкодливый пес.

- Прошу прощения, я вас не понимаю? - огрызнулся Филипп.

- И какая при этом скромность! - вскричал маркиз внешне негодуя, но необычайно развеселившись случившимся.

- Неужели вы считаете, что меня прельстили улыбки мадам де Фоли-Мартен?

- Конечно!

- Позвольте просветить вас, - сказал Филипп, - моя привязанность осталась дома, в Англии.

- О-ля-ля! - с сочувствием заметил маркиз. - Привязанность к молодой деревенской красавице? Милой провинциалке?

- Слава Богу, к ней, - ответил Филипп, чем окончательно расстроил своего друга, рассчитывавшего на более волнующее и захватывающее повествование.

Но маркиз все же счел более разумным сменить тему разговора.

- Филипп, я намереваюсь представить тебя ко двору. Филипп сделал элегантное па. Ему было немного скучно.

- Да? Вероятно, это будет на следующей неделе? Сейчас у меня столько всяких дел.

- Отличные манеры, друг мой. Твой поклон доставит королю огромное удовольствие, - проницательные глаза маркиза слегка прищурились.

- Конечно. Я надеюсь, что король будет польщен оказанным ему вниманием...

- Без сомнения, - протянул маркиз. - Но хочу дать тебе совет, мой юный пожиратель сердец: не заглядывайся на мадам Помпадур.

- Мсье, я уже говорил вам...

- О да. Но теперь же у тебя репутация... отменного сердцееда.

Филипп покраснел.

- Боже! Вы сказали, сэр, что я? Я?

- Нынче ты в моде, - лукаво ответил маркиз. - У тебя большое будущее.

- Но я... - Филипп взял себя в руки и томно продолжил. - Они все так меня утомляют. - И он в доказательство устало зевнул.

- Что? Даже мадам Саливье?

- Дама с париком невероятных размеров... Она весьма недурна, но это пройденный этап, мой дорогой маркиз!

- Господи, ты слишком привередлив! Неужели эта маленькая деревенская пташка столь прелестна?

- Прошу меня простить, маркиз, но я бы предпочел оставить имя этой леди в тайне.

- Или я получу рапирой в самое сердце?

- Это невозможно, - улыбнулся Филипп.

Этим вечером он устроил карточную вечеринку. Играли очень азартно, да и выпито было немало. Филипп немного проиграл, потом немного выиграл и был уложен камердинером спать незадолго до восхода солнца. Когда он проснулся, голова раскалывалась, но он чувствовал себя настоящим мужчиной.

Стоял сентябрь.

Глава VII

В КОТОРОЙ МИСТЕР БАНКРОФТ ПРИЕЗЖАЕТ В ПАРИЖ И СЕРДИТСЯ

В феврале в Париж приехал мистер Банкрофт. Он покинул Литтл Фитлдин вскоре после отъезда Филиппа, потому что Клеона перестала с ним кокетничать. Возможно, ее азарт угас, когда рядом не стало ревнивого влюбленного. Банкрофт выждал, пока о его дуэли не начали понемногу забывать, и вернулся в Лондон. Наконец он появился в Париже, пресыщенный, но тем не менее в поисках новых развлечений. Это случилось незадолго до того, как он снова повстречал Филиппа. Их встреча произвела фурор в парижском свете. При покровительстве своего друга маркиза де Шамбера Банкрофт поселился в особняке герцогини де Могри. Его представили некой мадемуазель де Шошерон, вечно оживленной миниатюрной даме с черными озорными глазами. Мистер Банкрофт был весьма рад стать завсегдатаем ее салона, где встретил двух своих давних знакомых, ибо в Париже он был достаточно известной персоной. Шла обычная беседа. Внезапно мадемуазель воскликнула, радостно захлопав в ладоши:

- А вот и наш маленький Филипп! Как поживаете, маленький англичанин?

К хозяйке быстро подошел, опустившись на колено, хрупкого вида джентльмен, одетый в абрикосового цвета костюм, напудренный, разукрашенный, за которым тянулся шлейф душистого аромата.

- Рад оказаться у столь прелестных ножек, моя госпожа! Она с радостью протянула ему свою ручку. Филипп поочередно поцеловал кончики ее пальцев.

- Где вы пропадали, проходимец?

- Блуждал во мраке, душечка!

- Во мраке дворцовых интриг! - рассмеялся стоящий рядом, граф де Сен-Дантен. - Филипп, не скромничайте, я знаю, что вы плут и проказник!

Филипп посмотрел на него, не отводя губ от руки дамы.

- Вас бессовестно ввели в заблуждение. В чем меня обвиняют на этот раз?

Хозяйка слегка постучала веером по его пальцам.

- Отпустите, наконец, мою руку! Он снова прильнул к ее пальцам.

- Я сбился со счета. Теперь мне придется начать все сначала. Минуточку, граф, я очень занят! - Он принялся жадно целовать розовые ноготки по второму разу. - Теперь последний поцелуй всей ручки. Вуаля!

- Вы действительно плут, - сказала Шошерон. - Вы вскружили голову не одной бедняжке...

- Если бы это было правдой, то я, действительно, был бы неисправимым плутом, - игриво ответил молодой человек.

- Ой, не лгите мне, маленький Филипп! Вы так милы, так очаровательны, вы такой шалунишка... перед вами разобьется любое сердце!

- Ходят слухи, что ваше тоже разбито, а, Филипп? - улыбнулся де Бержери.

- На мелкие кусочки! - проворковал Филипп.

- О! - мадемуазель отпрянула от него, стараясь изобразить гнев. Несчастный и непостоянный льстец! Встаньте! Отныне я не ваша!

- Увы! - Филипп поднялся с колена и отряхнул его платком. - Благодарю вас, но вы несправедливо жестоки.

- Но вы нам ничего не рассказали! Как она. Помпадур? - закричал появившийся рядом де Сальми. Филипп приложил ладонь ко лбу.

- Помпадур? Я забыл. У нее голубые или черные глаза? Мадемуазель быстро скрылась за спиной своего поклонника. Мистер Банкрофт оторопело глазел на Филиппа. Как раз в это мгновение их взгляды повстречались. Серые глаза не выдали ни малейших эмоций и проследовали дальше.

- Силы небесные! - воскликнул Банкрофт. - Неужели это мистер Жеттан?

- Что он сказал? - заинтересовалась мадемуазель, ибо Банкрофт говорил по-английски.

- Мсье? - Филипп, услышав свое имя, поклонился соотечественнику.

- Вы разве забыли меня? Я Банкрофт!

- А... мистер Банкрофт! Как же! Я вас прекрасно помню! Всегда к вашим услугам, сэр. - Он снова отвесил поклон.

- Боже, я не поверил своим глазам!

- Ага! Я все поняла? - облегченно вздохнула мадемуазель. - Это один из ваших друзей, Филипп? - Она одарила Банкрофта более теплым взглядом и протянула ему руку. - Друг Филиппа... О, вам следовало об этом сказать!

Вряд ли Банкрофта очень вдохновляло быть воспринятым другом Филиппа, но он поспешил склониться над рукой мадемуазель и высказать ей свое глубокое почтение.

- Я не думал встретить его здесь, мадемуазель. Последний раз мы виделись... в лесу, - сказал Филипп.

- Продолжайте! - заинтригованно наседала на него хозяйка салона.

- Ах нет! - Филипп развел руками. - Эта встреча нанесла урон моей доблести!

- Тем более, - не отставала мадемуазель. - Немедленно все расскажите мне!

- У нас с мистером Банкрофтом возникло небольшое расхождение во взглядах, каковое принято разрешать в лесу. И это расхождение было разрешено.

- Невероятно! - воскликнула мадемуазель.

- Напротив, дорогая моя. В те времена я являл собой весьма плачевное зрелище, не так ли, сэр?

- Это было не так давно, - ответил Банкрофт.

- Шесть месяцев тому назад, - уточнил Филипп, вступив в разговор с графом де Сен-Дантеном.

Мадемуазель оставалась крайне заинтригованной.

- Жалкое зрелище, Филипп?

- Здесь попахивает жуткой интригой, - влез со своим мнением маленький виконт. - Клотильда заставит его все рассказать!

- Конечно, - подтвердила подоспевшая Клотильда. - Филипп, где вы?

Филипп грациозно развернулся.

- Клотильда, дорогая, я весь к вашим услугам!

- Идите сюда! Я хочу, чтобы вы мне обязательно рассказали, что вы имели в виду, когда говорили про жалкое зрелище.

Если вы будете упрямиться, то я попрошу рассказать об этом мистера Банкрофта!

- О, я никогда не выдаю мужских секретов! - оскалился Банкрофт.

Филипп поднял свой лорнет и посмотрел совершенно спокойно на Банкрофта. Затем неопределенно пожал плечами и повернулся к Клотильде.

- Мой ангелочек, это очень грустная история. Шесть месяцев тому назад я жил в деревне и был грубым мужланом. Потом меня вынудили познать более радостные стороны жизни, и, наконец, я стою перед вами!

- Я же чувствовал, что здесь не обошлось без интриги, - спокойно сказал виконт.

- Но как же это! Филипп, вы, в деревне? Вы, наверное, шутите?

- К своей чести, нет, дорогая моя! Я приехал в Париж, чтобы научиться всем тонкостям великосветской жизни.

- Шесть месяцев назад? - Де Бержери был очень удивлен. - Вы впервые в Париже? И научились всему за столь короткое время?

- У меня природные способности, - улыбнулся Филипп. - Теперь вы удовлетворены?

- Никогда не поверю ни единому вашему слову, никогда! - с чувством произнесла мадемуазель. - Никогда! И ни единому слову!

- Я также не могу удовлетвориться вашим объяснением! Филипп поднял бровь, повернувшись к виконту.

- Что же вы хотите узнать более того, что я сказал?

- Мне интересно как она выглядела...

- Она?

- Ну да! Та леди, которая разбила вам сердце.

- Которую из них вы имеете в виду, они так не похожи друг на друга? беззаботно спросил Филипп.

- Я бы мог вам помочь припомнить, - сказал Банкрофт. Все взоры теперь устремились к нему. Филипп, сидя рядом с мадемуазель, пытался улыбаться.

- Простите меня, друг мой. Какую леди я забыл?

- Забыли? Не притворяйтесь, Жеттан!

Филипп поигрывал веером Клотильды и продолжал улыбаться, но в его светло-серых глазах Банкрофт почувствовал вызов.

- Мсье, я ее не забыл и не позволю вам или кому-нибудь еще в такой вольной манере склонять имя этой леди, - спокойно произнес Жеттан.

Наступила тишина. Вряд ли кто-нибудь мог ошибиться по поводу угрожающих интонаций, которые ясно прозвучали в голосе Филиппа. Сен-Дантен поспешил заполнить затянувшуюся паузу.

- Маленький Филипп готов сразиться с любым из нас, но ведь нельзя же этого допустить. Не станем же, друзья, надоедать ему, ибо он очень грозен, когда рассердится, заверяю вас! - он простодушно засмеялся и предложил Банкрофту нюхательного табаку.

- Да, он отважен, - согласился Банкрофт. Граф закрыл табакерку и отошел прочь. Своим видом он вежливо дал понять, что пресыщен этой темой.

- Вопрос несколько неуместен, я полагаю. Мадемуазель, вы будете танцевать?

Банкрофт покраснел. Мадемуазель поднялась со стула.

- Я обещала Жюлю! - она кивнула в сторону де Бержери, и они вместе удалились от собравшейся группы зевак. Сен-Дантен взял Филиппа за руку.

- Пойдемте скорее в комнату для игры в карты, Филипп. Иначе вам придется танцевать с Салевье, - он показал глазами на стоящую неподалеку пышную красавицу.

- Вы правы, это будет весьма утомительно, - согласился Филипп, - идемте скорее.

- Кто этот маловоспитанный джентльмен в розовом? - поинтересовался граф, когда они удалились.

- Человек, не заслуживающий внимания, - пожал плечами Филипп.

- Я так и подумал. Но все же он пытался рассердить вас?

- Да, - согласился Филипп. - Мне не понравился цвет его камзола.

- Можете рассчитывать на меня, - неожиданно произнес Сен-Дантен. - Мне он решительно во всем неприятен. Он бывал здесь и раньше, в прошлом году. Он лишен всякого такта. Его, верно, и в Лондоне выносят с трудом?

- Я не уверен. Думаю, это не так.

- Э-э! А как он посмел встрять в ваш разговор с дамой?

- Сен-Дантен! - Филипп высвободил свою руку.

- О, да-да, я знаю! Мы все понимаем, что за всем этим стоит леди! Иначе почему вы были так сдержанны и холодны?

- Я был холоден?

- Конечно, в глубине души. Неужели я опять не прав?

- Вы попали в самую точку. Сердце - штука старомодная.

- О, Филипп, вы лукавый шалунишка.

- Вот и все так говорят. Наверное, именно потому, что на самом деле я невинен и безгрешен. Забавно. Никто не усомнится в вашей безупречности, которая полностью соответствует вашему титулу. Мне же приклеивают ярлык безнравственности. Обязательно посвящу сонет этой теме.

- Ах, только не это! - взмолился не на шутку растревоженный Сен-Дантен. Филипп, ваши сонеты отвратительны! Умоляю, не надо больше стихов! Можете делать все, что угодно, но во имя всего святого, ваши стихи!..

- Увы! - вздохнул Филипп, - я не могу бросить это занятие.

Сен-Дантен выдержал паузу, держась рукой за занавес, отделявший комнату для игры в карты.

- Не можете, Филипп?

- По крайней мере, в настоящий момент, - мечтательно произнес Филипп. - В конце концов, все сводится к одному.

- И вы хотите сохранить вашу главную цель? - глаза Сен-Дантена выражали искреннее сожаление.

- Вы любопытны, как обезьяна, - ответил Филипп и подтолкнул графа в комнату.

- Как долго этот парень здесь? - спросил Банкрофт одного из своих друзей.

Мсье де Шамбер отряхнул манжету платком.

- Я думаю, что уже несколько месяцев! Он, определенно, вносит свежую струю, не так ли? Такой молодой, такой милый...

- Милый, черт его побери! - огрызнулся Банкрофт. Де Шамбер посмотрел на него с удивлением.

- Как, вам не нравится наш маленький Филипп?

- Ничуть. Самодовольный молодой выскочка!

- Что вы? Вы ошибаетесь! Вы его совсем не знаете! Он пыжится, и это очень забавно, но он вовсе не самодовольный, а просто еще дитя!

- К черту! Любимое всеми дитя?

- Это же последний писк моды в Париже. Кто-то ревнует к его популярности, но все, кто его знает, любят его.

- Ревновать этого сосунка! - вскричал Банкрофт. Де Шамбер остудил его взглядом.

- Скажу только для вас, мсье! Не следует слишком широко распространяться о вашей неприязни. У маленького Филиппа здесь очень влиятельные друзья. На вас будут косо смотреть, если вы позволите себе высмеивать его.

Банкрофт стал осторожнее в словах.

- Не стану скрывать от вас, дорогой де Шамбер, что у меня с вашим маленьким Филиппом вышла стычка. Я уже один раз наказал его за излишнюю дерзость.

- Ага? Не думаю, что кто-нибудь посоветует вам попытаться это сделать снова. У него нет недостатка в друзьях, и он владеет шпагой, как сущий дьявол. Будет неосмотрительно выказывать свою враждебность. К тому же, он любимец дам. Ведь это само по себе уже о многом говорит, не так ли?

- Когда я видел его в последний раз, - сплюнул Банкрофт, - он был похож на немытого лакея, а разговор с ним не отличался от беседы с огородным пугалом.

- Да? Я тоже кое-что слышал об этом. Но все же он душка, наш Филипп.

- Пропади он пропадом! - в сердцах ответил Банкрофт.

Глава VIII

В КОТОРОЙ ФИЛИППА ПОКИДАЕТ СОСТОЯНИЕ ПОЭТИЧЕСКОЙ ЭЙФОРИИ

Через несколько недель после приезда мистера Банкрофта граф де Сен-Дантен устроил званый обед. Приглашены были только самые избранные гости, в числе которых оказался и Филипп. К половине шестого все приглашенные, за исключением одного, собрались в библиотеке, и Сен-Дантен сверил свой хронометр с часами над камином.

- Что случилось с Филиппом? - его вопрос не был адресован к кому-либо персонально. - Где наше дитя?

- Его вчера видели на балу, - сказал де Шателен.

- Но он уехал очень рано и в большой спешке. Филипп был потрясен жемчужиной в правом ухе мадам де Маршеран и тут же упорхнул.

- Упорхнул? Но почему?

- Кажется, чтобы сочинить балладу в ее честь. Сен-Дантен поднял руки вверх.

- Дьявол побери Филиппа с его стихами! Клянусь, что именно поэтому он и задерживается. Поль де Вангрис повернулся к нему.

- Вы говорите о Филиппе? Кажется, мне послышалось его имя?

- А о ком же еще! Генри утверждает, что на него напало вдохновение и он сочиняет балладу о жемчужине Жюли де Маршеран.

Де Вангрис подошел к разговаривающим.

- Увы, мой друг, вы совершенно правы. Я заезжал к нему сегодня утром и застал его в неглиже. Он попытался добиться от меня рифмы к одному слову, которую я, к несчастью, позабыл. поэтому я поскорее ушел.

Де Бержери жалобно посмотрел на окружающих.

- Неужели никто не убедит Филиппа, что он совсем не поэт?

В ответ де Вангрис безнадежно покачал головой.

- Вы можете ему говорить, что он плохой фехтовальщик, даже что он не кавалер; вы можете отрицать все его способности, и он лишь рассмеется в ответ; но его нельзя убедить, что он никогда не станет поэтом. Он вам просто не поверит!

- О, я полагаю, что он все-таки понимает это, - возразил Сен-Дантен. Стихи для него - забава. А, кстати, вот и он!

В комнате появился Филипп, облаченный во все желтое. В руках он держал свиток, перевязанный тесемкой янтарного цвета. От него веяло весной, а глаза светились неописуемой детской радостью. Он победоносно размахивал своим свитком. Сен-Дантен подошел поприветствовать его.

- Опаздываете, мой милый Филипп! - прокричал он и протянул ему обе руки.

- Тысяча извинений, дорогой Луи! Я закончил свою поэму всего лишь час назад.

- Поэму? - удивился де Вангрис. - Но, позвольте, еще утром это была баллада?

- Утром? Ба! Это было почти в прошлом году. С тех пор это стало еще и сонетом!

- Боже упаси! - искренне вырвалось у Сен-Дантена.

- Конечно, - согласился Филипп. - Сама тема требовала, чтобы стихотворение было непременно поэмой. К трем часам дня я в этом полностью убедился. Ведь вы были у меня сегодня утром, Поль?

- И вы просили меня придумать рифму, - напомнил ему де Вангрис.

- Вот именно! Я просил рифму к слову "помешанный", а вы мне предложили "повешенный"!

- Именно, а потом вы бросили в меня своим париком, и Мне пришлось ретироваться.

- "Повешенный", - повторил Филипп с негодованием. - "Повешенный"!

Сен-Дантен мягко, но настойчиво забрал у него свиток.

- Позже вы нам это обязательно прочтете, - пообещал он. - А теперь пойдемте обедать.

- Лучше послушать до еды, - взмолился Филипп. Эти слова были встречены с отчаянным протестом.

- Я не смогу слушать ваши стихи на голодный желудок, - заявил виконт. Мне нужно быть немного навеселе, чтобы оценить их по достоинству

- Вы бездушны, - горько произнес Филипп. - Зато у меня есть желудок, мой маленький английский друг, а он вовсю взывает к поддержанию своего существования.

- Мне жаль вас, - сказал Филипп. - К чему на вас растрачивать свой поэтический дар?

Сен-Дантен взял его под руку и повел к дверям.

- Ей-богу, Филипп, нам всем на терпится послушать вашу поэму. Вы прочтете ее за обедом.

В середине трапезы виконт что-то вспомнил. Он кивнул Филиппу, который сидел напротив него и был увлечен оживленным и остроумным спором с де Бержери, и прошипел.

- Кстати, Филипп, ваш столь любезный друг говорил о вас!

- Какой друг? - спросил Филипп. - Жюль, если бы вы приняли мои объяснения, что Жанна де Фонтаней может соперничать с Ля Саливье в...

- Послушайте же, Филипп! - настаивал виконт. - Я говорю .об англичанине... об этом Банкрофте... тьфу, какое трудное имя!

Филипп прервался посредине фразы. Его глаза поблескивали при свете свечей.

- Банкрофт? И что же он говорил?

- Много всякой всячины, если все, что я слышал, конечно, правда.

Филипп поставил свой бокал.

- В самом деле? Что же вы услышали, дорогой де Равель?

- Похоже, что этот Банкрофт не испытывает к вам больших симпатий, бедный вы мой. Если верить де Грону, то он возмущен вашим присутствием здесь и уверяет, что ошибся в вас. Это все очень грустно.

- Да, - согласился Филипп и нахмурился. - Это неприятно. Но что же он все-таки говорил?

- Он открыл так тщательно охраняемую вами Тайну! - торжественно ответил виконт.

- О! - Филипп облокотился на край стола, придвигаясь поближе. - Возможно, мне придется напомнить мистеру Банкрофту кое о чем. Продолжайте, Шарль!

- Он говорил о леди, - не унимался виконт, - что живет в Литтл Фитлдине, у которой голубые глаза и...

- Давайте оставим, наконец, ее глаза в покое! - улыбнулся Филипп.

- Да-да, конечно! А ее волосы...

- И волосы тоже. Не станем же мы обсуждать все ее достоинства?

- Кажется, он безумно влюблен, - громко прошептал де Бержери.

Филипп покраснел и улыбнулся.

- Безумно, дорогой Жюль. Продолжайте, виконт. Тот сделал глоток вина.

- Банкрофт говорило вашей влюбленности. Он описал эту леди...

Он улыбнулся и поджал свои тонкие губы. Филипп закивал головой.

- Продолжайте! Продолжайте!

- Виконт, неужели вас забавляют эти сплетни? - довольно резко спросил Сен-Дантен.

Но виконт, слывший ужасным интриганом, не обратил внимания на замечание.

- Милая штучка, так он ее назвал; но не более! Просто обычная деревенская девушка. А зовут ее...

- Прекратите, в конце концов! - резко оборвал его Сен-Дантен.

- Зачем же! - возразил ему Филипп. - Мне чрезвычайно интересно, что мсье будет рассказывать дальше.

- А зовут ее Клеона. Мы выпытали у мистера Банкрофта, что она по уши в него влюбилась за его красивые глаза и хорошие манеры.

- Вот как! - Филипп оперся подбородком на ладони. - А затем?

- Затем мистер Филипп Жеттан начал надоедать ей своими неуклюжими приставаниями, и мистеру Банкрофту пришлось хорошенько проучить мистера Филиппа. Когда же его спросили, действительно ли эта Клеона стоила того, то он пожал плечами и сказал, что утомился ею столь же быстро, как и всеми остальными.

Бодрый голос Сен-Дантена прервал наступившую тишину:

- Наполните ваш бокал, Филипп! Послушайте, о чем мне сейчас рассказал Поль; он научился прекрасному выпаду во время дуэли с Мардри в прошлом месяце. Этот...

- Я непременно попрошу Поля показать мне этот выпад, - сказал Филипп.

Он откинулся назад и мягко рассмеялся. Через мгновение он возобновил прерванный диспут с де Бержери.

Позже Сен-Дантен отвел Филиппа в сторону.

- Простите, Филипп, я не должен был допустить подобного в моем доме! Шарль неисправим!

- Напротив, я ему очень благодарен, - возразил Филипп. - Я мог про все это ничего не знать. Теперь я заткну рот этому парню.

- Каким образом? - удивился Сен-Дантен. Филипп сделал воображаемый выпад шпагой.

- Убивать его? - запротестовал Сен-Дантен. - Не вижу в этом...

- Убивать? Зачем? Могу я рассчитывать на то, что вы меня не выдадите?

- Непременно. Но что вы задумали?

- Для начала поменяюсь с ним ролями. Я его просто накажу. Затем я уверю его, что мои друзья встанут на мою защиту, попробуй он еще хоть раз упомянуть имя этой леди в обществе.

Сен-Дантен одобрительно кивнул.

- Друзья найдутся.

- Подождите! Если где-либо будет упомянуто ее имя, мне будет немедленно доложено, и я сразу же пошлю Франсуа устроить ему маленькую взбучку.

Граф искренне расхохотался.

- Ну, Филипп, лукавый и бесшабашный проказник! Эта Клеона для вас так много значит?

Филипп прошептал ему почти, на ухо:

- Я надеюсь однажды сделать ее своей женой.

- Как? Вашей женой? Это совершенно меняет дело! Я этого не предполагал. Немедленно остановите его болтовню любыми средствами!

- Как раз это я и собираюсь сделать, - ответил Филипп. - Мерзавец!

- И безвкусно одевающийся в розовое, не так ли? Вы мне дадите знать?

- Разумеется, если вам так угодно.

- Сен-Дантен! - окликнул его де Вангрис, - держу пари, что знаю, о чем вы так оживленно беседуете?!

- О розовых камзолах, - поспешил ответить Филипп. - О! А где же моя поэма! Куда я ее подевал?

- Дьявол ее похитил! - закричал виконт. - Пойдемте лучше перекинемся в карты.

- Один момент! - Филипп развязал тесемку и развернул свиток. - Я настаиваю, чтобы вы послушали мое творение!

Невзирая на насмешливые аплодисменты, он взобрался на стул и торжественно раскланялся во все стороны.

- Посвящается жемчужине, что трепещет в ее ухе!

- Жемчужина трепещет в ухе,

Туда - сюда, туда - сюда!

Трепещет, и хозяйка шепчет:

Вот это да, вот это да!

Хозяйка ж выглядят лукаво,

Ее взгляд нежен, но хитер.

Она скромна, но величава,

Как снежная вершина гор!

Смотрю на этот танец в ухе:

Наклон, вращенье, поворот!

Она с твоим движеньем плавным,

Как между туч луна плывет!

Она - звезда, что в небе тает,

или свеча, что путь озарит,

Она поэту вдохновенье

Своим мерцанием дарит!

Она маяк средь воли ревущих,

Она мне душу теребит,

и...

Филипп сделал паузу, чтобы набрать побольше воздуха и закончить мажорно и торжественно, но к нему подскочил Сен-Дантен и со стремительностью молнии докончил вместо него:

И, наконец, меня, поэта,

Черт подери, совсем сразит.

Раздосадованный Филипп запустил в него своим свитком.

Глава IX

В КОТОРОЙ МИСТЕР БАНКРОФТ ПРИХОДИТ В ЯРОСТЬ

- Филипп, вы будете сегодня у де Фарро? - неожиданно спросил де Бержери.

Он развалился на диване в комнате Филиппа и наблюдал, как тот вырисовывал на лице мушку.

- У де Фарро? Я не думал об этом. Кто там будет?

- Ваш покорный слуга, - сказал де Бержери и помахал своей шляпой. - Это меня не удивляет, - ответил Филипп. - Не двигайся! Молчи! Не шевелись!

Он подался вперед и поднес свечу ближе к лицу. Разглядывая свое отражение, он изобразил недовольную гримасу. Кисточка в его белой руке застыла на мгновение и потом решительно коснулась уголка рта. Филипп сделал шаг назад, чтобы оценить то, что получилось.

- Кто там будет еще, Жюль?

- Кто и обычно, я полагаю. И без сомнения, кто-нибудь новый...

- Друзья де Фарро так разношерстны, - протянул Филипп. - Вы полагаете, де Шамбер придет?

- Наверняка, - зевнул в ответ де Бержери. - Но там будет забавно, и ставки будут высокими, а это, пожалуй, привлекательнее всего;

- Но де Шамбер опять придет в красных панталонах, - возразил Филипп.

- Не может быть! Надо обязательно посмотреть! Красные панталоны, это воистину!.. А что будет на нашем маленьком Филиппе?

Филипп окинул любовным взором свои бежевые лосины.

- Бежевое и светло-красное, с серебристыми кружевами. - Он скинул свой цветастый халат и поднялся на ноги. Де Бержери уставился на него в лорнет.

- Черт возьми, Филипп! Серебристые кружева!

- Милое сочетание, не правда ли? Обожди! Франсуа, где моя жилетка?

Камердинер тут же ее принес и помог надеть.

В ней удачно сочетались красные и серебряные тона.

Де Бержери чрезвычайно заинтересовался.

- Клянусь, вы это сами придумали, Филипп! А камзол? Чтобы влезть в камзол, Филиппу потребовалось не менее десяти минут. Франсуа отошел в сторону, пока Филипп пристегивал шпагу.

- Ну вот, теперь завершим небрежной россыпью рубинов. Один в шейный платок, один сюда, в парик - И теперь на пальцы, итак...

- Великолепно! - зааплодировал де Бержери. - О боже! У вас на чулках красные птички!

Франсуа светился от удовольствия и потирал руки, с восхищением разглядывая хозяина.

Филипп рассмеялся.

- Ну как, это радует вашу тонкую артистическую натуру? Разве в этой одежде стоит идти к де Фарро? Я собирался к де Сен-Кламонам, где должна быть Клотильда. Пойдемте туда вместе!

Де Бержери покачал головой.

- Я обещал де Вангрису, что загляну к де Фарро сегодня вечером. Забудьте про очаровательную Клотильду, Филипп. К тому же, ваш милый друг Банкрофт должен подъехать к де Фарро в карете де Шамбера!

Филипп в это время закреплял в правом ухе большую рубиновую серьгу; внезапно он остановился и быстро посмотрел через плечо на де Бержери.

- Что вы сказали?

- Кажется, вы проглотили мою наживку! - с удовлетворением сказал де Бержери. - Я знал, что вы не устоите перед таким соблазном!

Филипп закончил с рубинами и взялся на часы и шляпу.

- Как тут устоять! Я еду, дорогой Жюль. Я уже почти готов! Франсуа, хитрый плут, где моя табакерка? Хорошо бы он был одет в розовое! Трость, Франсуа! Жюль, вы сели на мои часы! Мои новые часы! Слава богу, что они целы! - Ловким движением он перекинул цепочку через плечо и закрепил ее. - Шляпу! Жюль, как тебе моя шляпа!?

- Серая шляпа! Филипп, как это смело! Вы на самом деле собрались к де Фарро?

- Чтобы встретить там столь дорогого моему сердцу Банкрофта. Вперед, Жюль!

Де Бержери подошел к зеркалу.

- Воспитывайте в себе более спокойные манеры, мой маленький друг! Я никуда не тороплюсь. Вам нравится это сочетание кремового и фиолетового?

- Мне нравится все, что на вас надето, даже ваш небрежно завязанный шейный платок. Я преисполнен нетерпения. Пойдемте же!

- К чему торопиться? Вы хотите скорее увидеть Банкрофта?

- Конечно! Кого же еще? Я вам все объясню по дороге.

Со страдальческим выражением на лице де Бержери побрел за Филиппом к дверям.

- Филипп, неприлично так сильно торопиться. Нынче в моде некоторая расслабленность.

- Тогда я введу новую моду. Мода - это то, что оригинально! Мне нужно вызвать мистера Банкрофта! Да Бержери встал как вкопанный.

- Что? Скандал? Нет уж, позвольте, тогда я никуда не пойду!

- Скандал? Разве это возможно? Заверяю вас, я проверну это дельце исключительно спокойно! Вы и Сен-Дантен будете моими секундантами.

- Помилуйте! Филипп, вы становитесь все более несносны! - запротестовал его друг. - К чему вам драться с этим человеком?

- Старая ссора - это расплата по долгам! Вперед!

- О, дьявол, - пробормотал Банкрофт.

- О ком это вы? - заинтересовался Ле Валлон, понимавший по-английски.

Банкрофт бросил гневный взгляд в направлении двери. Ле Валлон повернулся, чтобы рассмотреть, что так поразило его собеседника. Это был Филипп, беседовавший с де Фарро. Филипп только что приехал и горячо извинялся за опоздание, сваливая всю вину на де Бержери, который стоял рядом и кротко со всем соглашался.

- А, маленький англичанин! - произнес Ле Валлои. - Всегда опаздывает, всегда эксцентричен. Посмотрите на эти серебристые кружева! Какая претенциозность!

Филипп окинул беглым взглядом присутствовавших. Его глаза на мгновение задержались на Банкрофте, но он тут же отвернулся. Двое или трое мужчин сразу пригласили его к своим столикам, он предпочел де Вангриса, игравшего в кости. Но когда Ле Валлон покинул Банкрофта, чтобы составить партию в фараон, Филипп поднялся из-за стола, пообещав де Вангрису непременно вернуться, и направился к столу Банкрофта. Он уселся на место Ле Баллона, при этом взметнулись вихрем многочисленные складки его одеяния. Банкрофт был уже готов подняться из-за стола, но ошарашенный внезапным появлением Филиппа, снова опустился на стул.

- Чем обязан? - поинтересовался он. Филипп взял колоду и стал тасовать карты.

- Я вам скажу. Партию в пикет? Ваше слово?

Банкрофт взял карты с сердитым видом, объявил игру, сделал ход - Филипп не проронил ни слова. Потом он взял взятку и подался вперед.

- До меня дошли слухи, что вы оскорбительно отзывались об одной хорошо известной вам леди, что огорчило меня. Вы меня, конечно, понимаете?

- А вам до этого какое дело? - закричал густо покрасневший Банкрофт.

- Ш-ш, ш-ш! Не так громко, пожалуйста! Продолжайте играть! Мне сказали, что вы недостаточно почтительно отзывались об этой леди. Также вы говорили, что она безнадежно в вас влюбилась, на что я вам отвечаю, что вы бессовестный лгун!

- Сэр!

- Спокойнее, спокойнее. Если вы еще хоть раз упомянете имя этой леди на людях, я просто пошлю своих слуг наказать вас. Вы меня поняли?

- Да, вы... вы... вы... задиристый молодой петушок! Я найду достойный ответ! Что вам до Клеоны?

Вежливая улыбка исчезла. Филипп навалился грудью на стол.

- Я просил вас не произносить это имя, мсье. Постарайтесь это хорошенько запомнить. У меня много друзей, и мне тут же доложат, если вы коснетесь этой темы, даже в мое отсутствие. Об остальном я вас уже предупредил.

- Запомните, мистер Жеттан... Я буду о ней говорить то, что хочу и когда хочу! Филипп пожал плечами.

- Вы говорите очень необдуманно. Дело не в том, согласны вы с моим пожеланием или нет. Если я немного постараюсь, то в Париже вам станет весьма неуютно. Думаю, что вы это понимаете.

От ярости Банкрофт потерял дар речи.

- Более того, - продолжал Филипп достаточно дружелюбным тоном, - я и раньше имел честь указать вам на ваши манеры и хочу сделать это снова: вы одеты безвкусно.

Банкрофт вскочил так резко, что его стул опрокинулся на пол.

- Сэр, соблаговолите назвать имена ваших секундантов! Филипп учтиво поклонился.

- На этот раз, безусловно. Я надеюсь исправить эту мою маленькую промашку. Граф де Сен-Дантен и мсье де Бержери будут моими секундантами. Или де Вангрис и герцог де Вали-Мартэн.

- Меня вполне устраивают первые два, - рявкнул Банкрофт. - Мои друзья готовы встретиться с ними в самое ближайшее время. - Сказав это, он резко развернулся и направился в противоположный угол комнаты.

Филипп вернулся к де Вангрису и положил руку на подлокотник его стула.

Де Бержери бросил кости и посмотрел на Филиппа.

- Дело сделано?

- Лучше не придумаешь, - ответил Филипп. - Кидай, Поль, это не трудно перебить.

- Только не мне! Сегодня везет одному Жюлю. Простите мое любопытство, вы бросили вызов Банкрофту?

- Конечно! О черт! - Де Бержери опять проиграл.

- Что я вам говорил? Могу я быть вашим секундантом?

- Премного вам благодарен, Поль. Но я уже обещал Сен-Дантену и Жюлю.

- Жаль, но я все равно приду, - сказал де Вангрис. - Жюль, ставлю еще сотню! Повезет же мне, наконец, или нет?

Ле Валлон, с большим интересом наблюдавший короткий, но выразительный разговор своего друга с Филиппом, начал пробираться к Банкрофту. Тот обернулся.

- Отойдем на минутку в сторону, - сказал он. Легкая дрожь его голоса все еще выдавала волнение. Они отошли с Ле Баллоном к окну.

- Ты видел этого чертенка, с которым я беседовал?

- Естественно! Что ему было надо?

- Делился со мной своими бредовыми мыслями. Наглец!

- Что же он говорил? - Де Валлон был невероятно заинтригован.

Банкрофт не стал вдаваться в детали.

- Я прошу вас оказать мне услугу, - коротко ответил он. - Наглец нанес мне оскорбление, и я поклялся хорошенько его проучить.

Ле Валлон слегка опешил.

- Как? Вы собрались его убить? Убить нашего маленького англичанина? - его голос выражал сомнение.

- Нет, этого делать не стоит. Я не хочу проблем. У него здесь слишком много друзей. Я просто проучу его, чтобы он оставил меня в покое!

- Да-да, конечно! - Ле Валлон поджал губы. - Но...

- Что "но"? - рявкнул Банкрофт.

- Говорят, что он непревзойденный фехтовальщик. Он разделался с Арманом де Седламоном безо всякого труда.

- А всего шесть месяцев назад... - сказал Банкрофт.

- Я знаю, я знаю, но он очень изменился. Банкрофт нахмурился.

- Так вы окажете мне услугу? Ле Валлон вытянулся в струнку.

- Мсье, я не совсем одобряю ваш поступок. Банкрофт напряженно засмеялся.

- О, не уходите в тень, Ле Валлон! Не чваньтесь! Этот щенок привел меня в такую ярость, что я едва смог сдержаться. Где де Шамбер?

- Играет в ландскнехт с де Фарро. Я считаю, что нам следует присоединиться к остальным, мне не хочется прослыть заговорщиком.

Банкрофт схватил его за руку.

- Но вы будете моим секундантом?

- Почту за честь, - поклонился Ле Валлон. - И я не сомневаюсь, что вам удастся поставить этого джентльмена на место.

Позже вечером Филипп сидел во главе стола и произносил тосты во здравие своих друзей. Сен-Дантен присоединился к компании, он положил руку на плечо Филиппа, поднимавшего бокал.

- Ходят слухи, что вы собрались драться с этим Банкрофтом?

Филипп вздрогнул.

- Кто вам проболтался?

- Никто, - многозначительно улыбнулся Сен-Дантен.

Так, шепчут повсюду. Да и Банкрофт на вас волком смотрит. Ведь правда?

- Конечно, правда, дорогой Сен-Дантен! Разве я не говорил, что непременно добьюсь этого? Его секунданты ждут вас и Жюля.

- Как это все утомительно! - зевнул Сен-Дантен. - Но до крайности забавно. Оказывается, Банкрофта мало кто любит. Но это очень смелый шаг с его стороны. Если я не ошибаюсь, у вас будет много болельщиков.

- Что? - Филипп сжал его запястье. - У меня не будет никаких болельщиков!

- Не стоит так бушевать, Филипп, - сказал он. - Вы дергаетесь и вертитесь, как кукла на веревочках! Я всего лишь слышал, что по крайней мере пятеро из присутствующих поклялись не пропустить поединок.

- Но это чудовищно! - запротестовал Филипп. - Я запрещаю вам говорить о месте дуэли кому бы то ни было.

- Но секрет все равно разгадают.

- Как же я, по-вашему, смогу сохранять твердость рук,

когда на меня будет пялиться дюжина зевак? - спросил Филипп.

- Вы просто обязаны быть твердым, - сказал ему де Шателен. - Я уже поставил столько денег на вас, мой маленький англичанин!

Филипп был в явном замешательстве.

- Анри, но это несправедливо! Это ведь не цирк, а мы не гладиаторы!

- Не горячись, - пожалел его де Вангрис, - мы ведь все болеем за тебя, малыш.

- Я полагаю, что вы не забыли оповестить его величество о месте встречи? сказал Филипп с горьким сарказмом в голосе. - Да не мешало бы и скрипача пригласить, чтобы было еще веселее!

- Филипп сердится, - поддразнил его де Шателен, - успокойтесь, маленький боевой петушок!

- Тогда я сочиню про это целую оду! - угрожающе произнес Филипп.

- Этого я уже не перенесу! - взмолился де Вангрис.

- И я непременно прочитаю свою оду всем присутствующим до поединка, идет!?

- Это, конечно, слишком большая цена, но не настолько, чтобы пропустить подобное зрелище, - ответил Поль.

Глава Х

В КОТОРОЙ ЧИТАЮТ ПИСЬМО

Клеона сидела на табурете подле сэра Морриса и вздыхала. Вздыхал также и сэр Моррис, который не сомневался, что вздыхали они по одной и той же причине.

- Дорогая. - сказал он, стараясь выглядеть веселее, - как там ваша мама?

- Благодарю вас, сэр, как обычно, - ответила Клеона. Сэр Моррис потрепал ее за руку.

- А как поживает наша маленькая Клеона?

- О, сэр, прекрасно, разве вы не видите? - ответила она с жаром. - А как вы?

Сэр Моррис был более правдив.

- Сказать по правде, я скучаю по этому юному бездельнику.

Клеона перебирала пальцы старика, опустив голову.

- Да, сэр? Он ведь еще не скоро вернется домой. Вы... вы так и не знаете, где он теперь?

- Не имею представления, но это не слишком беспокоит меня: в нашей семье не принято писать писем.

- Мистер Том также ничего не говорил?

- Я не виделся с Томом уже порядочно... Мальчик отсутствует целых шесть месяцев. Черт возьми, я бы хотел снова увидеть его....

Головка Клеоны склонилась еще ниже.

- Сэр, вы не думаете, что... с ним что-то произошло?

- Маловероятно, иначе бы я об этом узнал. Клеона, к чему теперь роптать, мы сами во всем виноваты!

- Я никогда...

- Дорогая, передо мной-то уж не притворяйтесь! Вы думаете, я ничего не знаю? Клеона промолчала.

- Мы с вами спровадили Филиппа набираться лоска и манер. Бог знает, что с ним случилось! Вы будете очень расстроены, если он вернется... без этого лоска?

- Нет! - прошептала Клеона.

- Я, наверное, тоже. Странно! Хотя, надо сознаться, я надеюсь на обратное.

- Вы считаете... вы считаете..., что он будет очень элегантен, сэр Моррис? Он улыбнулся.

- Боюсь, что нет, Клеона. Вы можете себе представить нашего Филиппа, обряженного в городскую одежду и изъясняющегося на городской манер?

- Н-нет.

На некоторое время они оба замолчали.

- Сэр Моррис...

- Я весь внимание, моя дорогая.

- Моя мама получила письмо от тетушки, леди Малмерсток.

- Что же она пишет?

- Она хочет... чтобы я погостила у нее все лето. Сэр Моррис внимательно посмотрел на девушку.

- Вы, конечно, поспешили согласиться?

- Не знаю, сэр, я бы не хотела оставлять вас одного.

- Мне чрезвычайно лестно слышать это, дитя мое. Но я бы тоже не стал здесь засиживаться.

- Дело не только в этом, сэр. Я, наверное, сама не хочу уезжать. Меня... меня это мало волнует, - она сказала это таким несчастным голосом, что сэр Моррис снова погладил ее руку.

Возникла еще одна пауза.

- Я думаю, что не очень хорошо со стороны Филиппа оставлять вас одного на такое долгое время, - сказала, наконец, Клеона тоскливо.

- Вы забываете, дорогая моя, я послал его, а он всего лишь меня послушался.

- И меня тоже.

Сэр Моррис не нашелся, что на это ответить.

- Наверное, было... было очень безнравственно с моей стороны... сделать то, что я сделала.

- Что же, Клеона? - ...Отвергнуть... любовь честного, порядочного человека ради... Да вы сами все прекрасно знаете! - Глупый молодой осел! Вы сделали лишь то, что он заслуживал, Клеона, и можете не сомневаться, что он вернется к вам в ближайшее время.

Клеона подняла подбородок и взмахнула длинными ресницами.

- Вы действительно так считаете? - живо спросила она.

- Конечно! - стоически ответил сэр Моррис. В это время где-то вдалеке зазвенел колокольчик. Клеона подошла к окну, которое выходило на дорогу, встала на цыпочки и изо всей силы вытянула шею, чтобы увидеть того, кто стоял на крыльце.

- Это же сэр Гарольд Банкрофт! - воскликнула она.

- Нелегкая его принесла! - раздосадованно сказал сэр Моррис. - Не переношу этого джентльмена, как и его сына!

Клеона смутилась и так и осталась висеть на подоконнике, пока в коридоре не послышались шаги, и дверь не отворилась перед незваным посетителем. Сэр Моррис поднялся.

- Приветствую вас, Банкрофт. Очень любезно с вашей стороны нанести мне визит в этот пасмурный и промозглый день.

Банкрофт стиснул тонкую руку сэра Морриса, вдавив перстни ему в пальцы, сдержанно поклонился Клеоне, сделавшей ему реверанс, и, не мешкая, приступил к цели своего визита.

- Я был просто обязан поделиться с вами этой шуткой!

Клянусь, вы лопнете от смеха: мой сын отправился в Париж. Сэр Моррис предложил ему стул.

- В самом деле? Не имел ни малейшего представления.

- Итак, он в Париже, - он прекратил хихикать, - так же, как и ваш сын.

- О! - воскликнула Клеона грудным голосом. Сэр Моррис выжидательно улыбнулся.

- Я догадывался об этом, - сказал он не очень уверенно. - У вас новости от Генри?

- Нет, не от него. Мне прислал письмо мой давнишний друг - Сатерсвейт. Вы не знавали его?

Сэр Моррис покачал головой. Его гость сидел на стуле, он сам устроился напротив, на диване, пригласив Клеону присесть рядом.

- Нет, я с ним не знаком. Он тоже живет в Париже?

- Да. Обождите, я найду это чертово письмо! Вы здорово позабавитесь.

Он принялся рыться в своих многочисленных карманах и извлек два или три вконец измятых листка бумаги, разгладил их и стал искать нужное место.

- Я полагаю... Нет, это совсем не то! Мы... Гм! Гм! Гм! А, вот, нашел! Вы только послушайте! Он поднес бумагу вплотную к своему носу и начал читать: "...Я встретил твоего сына. Я не имел понятия, что он в Париже, вернее, думал, что он уже уехал. Наша встреча, как ты согласишься, была весьма необычна, тем более, что она произошла сразу после последней шутки, что на устах у всего Парижа, можно сказать, случился скандал, он не имел отношения к нашей встрече, но я тебе о нем обязательно подробно напишу... однако я приехал к де Шато Банво на следующий день"...

- Шато Банво!

- Вы его знаете?

- Знаю ли я Шато Банво? Да как родного брата!

- Забавно! Вот так совпадение! Но самое интересное дальше. Где я остановился? А, так вот... приехал к де Шато Банво на следующий день и застал его в необычайно приподнятом расположении духа, которым он предложил со мной поделиться и, естественно, я не в силах был отказаться. Он рассказал мне о забаве, которую предвкушал увидеть, где, с одной стороны, выступал его протеже, мсье Филипп Жеттан, а с другой - твой сын Генри..." Как пишет, мерзавец! Вы меня слушаете, Жеттан?

Не было необходимости задавать этот вопрос. Оба слушателя были всецело поглощены повествованием. Тогда Банкрофт с удовлетворением продолжил:

- "Этот молодой Жеттан, как говорит маркиз, последний писк моды в Париже, любимец дам", - вы меня слушаете? - "и самый сумасбродный повеса, которого только можно себе представить. Затем маркиз сказал мне, что Генри тоже в Париже и они с этим Жеттаном затеяли дуэль..."

- О небо! - вырвалось у Клеоны.

- Вы совершенно правы, дорогая моя! Но дослушайте же еще немного, признаюсь, шутка не в мою пользу, но я должен вам о ней рассказать. "...Этот случай, о котором ходят самые невероятные слухи, насколько мне удалось разузнать, произошел из-за одной француженки..."

Клеона напряглась. Ее ноготки крепко впились в руку сэра Морриса.

- "...Жеттан пользуется невероятной популярностью среди парижских франтов, которые устроили этому делу громкую шумиху, они даже начали делать ставки по поводу предстоящей дуэли; и, как я слышал, больше ставили на Жеттана. Чтобы его поддержать, они все решили присутствовать на этой дуэли, несмотря на самые решительные протесты Жеттана. Говоря это, маркиз многозначительно засмеялся и сказал, что Жеттан даже угрожал своим друзьям тем, что прочтет им специально написанную по этому случаю оду, как раз накануне дуэли. Маркиз пространно намекал на поэтическое дарование молодого Жеттана..."

- Поэтический дар, у Филиппа? - подавленно переспросил сэр Моррис. Извините, Банкрофт, продолжайте, пожалуйста.

- На чем мы остановились... ага: "сам маркиз хотел непременно присутствовать, как только до него дошли слухи об этом; он также клятвенно пообещал прихватить меня с собой. Можешь вообразить, что я не мог пропустить подобное приглашение. Итак, ранним утром, в восемь часов с половиною, мы встретились в условленном месте, в Нейи. Там уже собралась приличная толпа молодых зевак, кто верхом, кто в экипаже. Они были очень возбуждены и делали ставки. Разрази меня гром, если поблизости не стоял скрипач. Вскоре подъехала карета, из нее вывалились три человека, один из которых громко негодовал по поводу собравшихся. Это был Жеттан. Он выглядел исключительно элегантным: напудренный, весь в бархате и шелках и Бог знает в чем еще. Несмотря на свой гнев, он то и дело смеялся, ибо ситуация оказалась крайне забавной и не могла не развеселить и его самого, в глубине души. Он набросился на своих секундантов и принялся их отчитывать, но те в ответ только держались за бока, помирая от хохота. Потом молодой Жеттан попросил нас всех убраться, в особенности маркиза. Затем он со смехом достал из кармана свиток и собрался было декламировать посвященную всем присутствующим оду, как трое человек из толпы поспешили вырвать сочинение из его рук. Наконец, он взмолился, чтобы убрали скрипача, но ему был дружный ответ: всему свое время. Не успел он им что-либо возразить, как подъехал еще один экипаж, из которого вышел твой Генри со своими секундантами. Они тут же увидели, что происходит вокруг, и, как ты догадываешься, были немного обескуражены. Генри даже покрылся красными пятнами, заявляя, что не потерпит подобного оскорбления. Его секунданты оживленно беседовали с Жеттаном, высказывая свое недоумение. При этом они отчаянно жестикулировали и пританцовывали, по крайней мере, один из них, другой же реагировал более непосредственно и с явным одобрением происходящего. Затем Жеттан подошел к Генри, поклонившись ему торжественно и с достоинством. Он сказал, что и сам не предполагал ничего подобного и приносит ему чистосердечные извинения за своих невоспитанных и нахальных друзей. Генри поначалу от бешенства буквально проглотил язык, но, оправившись, заявил, что он мог снести многое, но все имеет предел. Скрипачу приказали замолчать, а все присутствующие стали заверять в серьезности своих намерений посмотреть поединок. Жеттан даже предложил Генри встретиться на следующий день. Но Генри был вне себя от ярости и сказал, что раз уж они сошлись сегодня, то он намерен довести дело до конца. Секунданты советовали Генри отложить до завтра, но он рявкнул, чтобы те лучше подыскали подходящее место. Наконец, все было готово, и оба дуэлянта сняли свои камзолы и жилеты. Наступила напряженная тишина. Все словно слегка протрезвели, с беспокойством сравнивая молодого Жеттана с его противником, который был значительно крупнее и смотрелся, как настоящий убийца. Генри сражался очень рьяно, ты же знаешь, он очень искусный фехтовальщик, но молодой Жеттан перемещался, словно капля ртути; его шпага с легкостью отражала все выпады Генри. Скоро мы все поняли, что Генри был ему совсем не пара, он мог быть продырявлен множество раз. Жеттан играл с ним, как кошка с мышкой, и мне было очень жаль видеть, что Генри совсем не понимал этого и лез на него, как разъяренный бык. Он изловчился и нанес Жеттану едва ощутимый укол, но прежде, чем мы сообразили, что произошло, Генри отлетел назад, а его шпага очутилась на земле. Жеттан вежливо поклонился, быстро подобрал шпагу и протянул ее Генри. Тот рвался продолжать бой, он очень славный и смелый малый, но секунданты ему не позволили, и дело было окончено. "Надеюсь, вы удовлетворены, сэр?" - спросил Жеттан. - "Чертовски удовлетворен!" - ответил Генри, потирая раненое плечо. "Я бы советовал вам хорошенько запомнить мои предупреждения, - сказал ему Жеттан и ушел прочь, после чего мы все разъехались". Банкрофт закончил читать.

- Я полагаю, что эта шутка в мой адрес. Что вы скажете, сэр Моррис?

Сэр Моррис с трудом перевел дыхание.

- Боже, как жаль, что меня там не было, - с жаром произнес он.

- А-а! Веселенькое зрелище. Но вы слыхали что-либо подобное? Ох уж эти дети, сэр Моррис! - Банкрофт хихикал себе под нос. - И мой-то задиристый петушок каков!

Раскрасневшаяся Клеона поднялась, подошла к окну, распахнула его пошире. До ухода Банкрофта она оставалась там, усевшись на маленькую кушетку.

Когда сэр Моррис проводил гостя и вернулся, он нашел девушку бледной и напряженной.

- Гм! - протянул сэр Моррис и тут же быстро добавил: - Вздор и сплетни!

- Вы так думаете? - с надеждой посмотрела на него Клеона.

- Вне всякого сомнения! Мальчик делает только то, о чем я его просил: приобретает лоск и, как бы это сказать, учится обращению с вашим полом.

Клеона вскочила, словно пружина.

- Вы его просили... Да как вы могли?

- Дорогая моя, это же совершенные пустяки, заверяю вас. Но чтобы Филипп смог так натянуть нос этому Банкрофту! Филипп - любимец общества! Боже праведный, я никогда не смел на это надеяться!

- Я тоже, - сказала Клеона с явным сожалением. - Это... я во всем... виновата... это... я... так... ж-жестоко... прогнала его, но все же как он... как он мог?

Сэр Моррис слушал ее, не перебивая.

- Он, он... я думала, что он... - она замолчала, прикусив губу, а после короткой паузы заговорила вновь с плохо разыгрываемым оптимизмом. - Вы знаете, я думаю, что все же поеду к своей тетушке после рассказа.

- Неужели, дорогая моя? - спросил сэр Моррис.

Этим вечером он занялся, что случалось крайне редко, процедурой написания письма своему брату в Лондон. Результатом этого письма явилась короткая записка Тома, которую Филипп получил неделю спустя: "Дорогой племянник, не сомневаюсь, что нас попутал нечистый. Старый хрен Саттерсвайт присутствовал на твоей сумасбродной дуэли и обо всем написал Гарри Банкрофту, который, да будь ему неладно, прочитал это письмо твоему отцу и Клеоне. Он наболтал, что вы с Банкрофтом сцепились из-за какой-то французской девки, что может вполне сойти за правду. В любом случае, Клеона чертовски негодует и собирается в город к своей тетке, старой дуре Малмерсток. Моррис мне это все написал и хочет, чтобы ты вернулся. Жаль девушку, но я втайне за тебя рад и был бы непрочь и сам почитать это письмо. Конечно, делай, как тебе удобнее, но я просто обязан предупредить тебя, мой мальчик, что Клеона в состоянии совершить любую глупость, как обиженная горничная. А она удивительно милая крошка. Мой искренний привет Шато Банво и, конечно, тебе. Твой Том".

Глава XI

В КОТОРОЙ ФИЛИПП УДИВЛЯЕТ СВОЕГО ДЯДЮ

Томас был увлечен чтением, когда его отвлек стук колес проезжавшей мимо дома пролетки. Он поднялся с насиженного места и сладко потянулся, недоумевая, кого это леший принес к нему в такой день. Он выглянул в окно и уставился на затянутую густым туманом улицу. К своему удивлению, он увидел не обычную городскую пролетку, а целый экипаж с большим количеством багажа, в который были запряжены четыре лошади. Он наблюдал, как дверь экипажа распахнулась и наружу выскочил стройный джентльмен, который даже не стал дожидаться, пока ему опустят ступеньку. На нем был широкий плащ парижского фасона, на ногах сверкали кожаные туфли. Том был несколько обескуражен. Затем из экипажа вылезли еще двое, по всей вероятности, слуги; один был низок и грузен, другой - высок и костляв. Оба были до крайности озабочены. Мужчина в плаще замахал руками, отдавая указания. Маленького человечка было почти не видно под чемоданами, которые он перетаскивал к парадному подъезду. Затем тот, что был в плаще, взобрался на крыльцо. По всему дому раздался продолжительный трезвон колокольчика. Том приблизился к пылающему камину, напряженно гадая, кто бы это мог быть. Вполне возможно, что это был приятель Мейнворинг. Но к чему ему так много багажа? Том надеялся, что незнакомец просто ошибся домом. Но человек торопливой поступью быстро пересек холл, и дверь библиотеки распахнулась. Незнакомец со шляпой в руке уже отвешивал Тому низкий поклон.

- Целую ручки моему благочестивому дядюшке! - и он ринулся вперед, чтобы исполнить сказанное.

- Боже милостивый! Это же Филипп! - захлебнулся Том. - Я не мечтал увидеть тебя так скоро, приятель? Филипп положил шляпу и перчатки на стол.

- Я прибыл не ко времени?

-Ни в коем случае! - поспешил заверить его Том. - Ну-ка встань, дай я на тебя как следует посмотрю!

Филипп щелкнул каблуками и вытянулся в струнку перед дядей. У того широко открылись глаза, а губы свернулись в трубочку и издали нечто, напоминающее свист.

- Филипп, клянусь именем Лорда Гарри, ты восхитителен! Как тебе это удалось всего за шесть месяцев?

Филипп подошел поближе к камину и стал греть руки.

- Туман, холодно, сыро! Брр! Жуткий климат! Том, ты не разрешишь мне пожить у тебя, пока я не подыщу себе жилище?

Дядя с трудом отвлекся от изучения необыкновенного камзола племянника, отделанного золотыми кружевами.

- Мог бы и не спрашивать! Живи, сколько тебе будет угодно, приятель. Я буду только счастлив!

- Мерси! - улыбнулся Филипп. - Тебе, наверное, очень приглянулось это сочетание пурпура и беж? Неплохо смотрится, правда?

Взгляд Тома опустился вниз на облегающие панталоны бежевого цвета.

- А-а... Я в полном восторге. Но туфли, пожалуй, еще лучше! Сознавайся, Филипп, где ты раздобыл такие шикарные туфли?

Филипп небрежно осмотрел свои ноги.

- Их сшили специально для меня. Но они мне не нравятся. Я отдам их Франсуа.

- Отдашь Франсуа? - запричитал дядя. - Это безнравственно! А кстати, где Франсуа?

- Он и Жак занимаются моим багажом. Моггат им помогает.

Филипп остановил Тома, который было направился к двери.

- Это лишнее! Не утруждай себя! Я уже распорядился по этому поводу, и милый Моггат все прекрасно понял и обо всем позаботится.

Том нехотя вернулся.

- Он непременно перепутает, Филипп! Ведь у тебя так много багажа!

- Как, разве мой багаж уже прибыл? - Филипп удивленно поднял брови, подошел к окну и внимательно посмотрел вниз. - Он же еще не прибыл.

- Н-но... как, разве еще что-то должно прибыть? - полюбопытствовал Том.

- Конечно! Основной багаж везут следом. Том в изнеможении присел на стул.

- Неужели это ты, который всего шесть месяцев назад считал себя вполне состоятельным, имея три камзола?

Филипп вернулся к камину и скорчил выразительную гримасу, обращенную куда-то вдаль.

- Ах, эти прошлые времена! С ними все покончено, навсегда!

Том бросил на него проницательный взгляд.

- Как все покончено? А Клеона?

- А-а! - Филипп заулыбался. - Это совсем другое дело. Я должен поблагодарить тебя за твое письмо. Том.

- Так ты вернулся из-за моего письма?

- Отчасти да. Она сейчас в Лондоне?

- У Салли Малмерсток. Ее тут уже приметили. Салли таскает ее с собой повсюду. У нее завелись поклонники. - Его глазки быстро заморгали.

- Ого!-сказал Филипп, наливая себе из графина, что стоял на маленьком столике, бокал бургундского. - Понятно. Значит, она на меня разозлилась, не так ли?

- Полагаю, что да. Саттерсвейт написал, что ты с Банкрофтом дрался на дуэли за честное имя какой-то французской девушки. Верно?

Филипп отхлебнул глоток вина.

- Чушь собачья! На самом деле мы дрались как раз из-за Клеоны.

- О-ля-ля! Ты ей, конечно, все расскажешь?

- И не подумаю.

Том недоуменно уставился на племянника.

- Я тебя не понимаю. Уж не задумал ли ты какую-нибудь хитрую игру, а, Филипп?

- Возможно. По правде говоря, не знаю! Я ей благодарен за уроки, но в то же время я оскорблен и зол! Наш маленький Филипп очень сердит, - добавил он по-французски. - Он все же постарается разобраться, любит она его или разукрашенную куклу. Может, это выглядит глупо, но что бы ты посоветовал мне?

- Значит, теперь ты считаешь себя разукрашенной куклой? - вежливо поинтересовался Том.

- А кем же еще?

- Вот те раз! - сказал Том и глубоко задумался.

- Я хочу, чтобы она любила меня, а не мои наряды, вздохи и комплименты. Разве это не понятно?

- Не совсем, - ответил Том. - Я разделяю твои чувства. Но что же тогда нам остается делать?

- Заняться моим багажом, - резюмировал Филипп, бросив беспокойный взгляд в сторону окна. - Я, кажется, слышу экипаж.

- Нет, это что-то другое. - Том прислушался.

В холле звонким эхом раздавались голоса. Филипп рассмеялся.

- Это, должно быть, Франсуа. Я полагаю, что Моггат ему явно не приглянулся.

- Клянусь всеми святыми, что Моггату тоже вряд ли кто придется по душе. А кто тот, другой?

- Это Жак, мой грум и мастер на все руки.

- Ну у тебя и свита!

- А как же иначе? - пожал плечами Филипп, усевшись рядом с дядей и вытянув ноги к огню.-Хей-хо! Не нравится мне эта погодка...

- Она никому не нравится. Что ты собираешься делать, раз уж вернулся?

- Кто знает? Отдам визит вежливости лондонскому обществу. Немного поразвлекаюсь... это уж обязательно! Куплю дом.

- Ты собираешься навестить Клеону?

В глазах Филиппа заплясали озорные искорки.

- Да, я непременно предстану перед Клеоной, именно таким, каким она хотела меня видеть: степенным, чванливым и самонадеянным хлыщом. Хотя, поверь мне, я вовсе не такой!

Том посмотрел на него.

- Пожалуй, ты прав: ты не медлительный.

- Так я им стану, - пообещал Филипп, - а также очень томным и печальным.

- Конечно, ведь это же модно. Но разве ты теперь это все приемлешь?

- Это меня мало вдохновляет. - Он перешел на французский: - Я маленький и неугомонный! Маленький Филипп с разбитым сердцем, но очень большой оригинал. Хи-хи, я должен тосковать по дому! Это неизбежно.

- Значит, Париж стал уже твоим домом? - удивился Том. - Тебе в самом деле нравятся эти французишки?

- Нравятся! А за что мне их не любить?

- Я-то думал, что как раз наоборот. У тебя там и друзья появились?

- К тому же в изобилии! И все стремятся прижать меня к своей груди.

- Не может быть! Кто же имеет честь быть в кругу твоих друзей?

- Сен-Дантен... Ты его знаешь?

- Встречался. Он высокий, темноволосый?

- Да. Поль де Вангрис, Жюль де Бержери, Анри де Шателен, о, долго перечислять! Они все так милы и очаровательны.

- А как же дамы?

- Тоже очаровательны. Ты когда-нибудь видел Клотильду де Шошерон или Жюли де Маршеран? Как нахлынут воспоминания... Я даже посвятил одной из них свою самую удачную поэму. Вы непременно ее как-нибудь услышите.

- Что посвятил? - переспросил Том, едва не свалившись со стула.

- Поэму! О жемчужине, трепещущей в ее ухе. Жаль, что ты это не видел.

- Поэму? Посвященную чему?

- Жемчужине, дорогой мой! Это был настоящий триумф.

- Пресвятые небеса! - выдавил из себя Том. - Поэма! Филипп - поэт! Черт меня побери!

- Мсье изволит обедать сегодня дома? - спросил Франсуа. Филипп сидел за туалетным столиком, очень занятый своим лицом. Он утвердительно кивнул.

- Дядя мсье, несомненно, получит приглашение?

- На карточную игру, - ответил Филипп, осторожными движениями разглаживая себе брови.

Франсуа прошествовал к гардеробу и распахнул дверцы. Держа указательный палец у носа, он размышлял вслух сам с собой.

- Голубое с серебром... несколько парадно. Оранжевый... неуместно. Пурпур... пурпур... посмотрим! Филипп достал румяна.

- Я думаю, серый, что надевал к де Флоберу в прошлом месяце.

Франсуа щелкнул себя по лбу.

- И правда! - Он даже удивился. - Ведь это именно то, что нужно!

Слуга нырнул в гардероб и вскоре появился с нужным одеянием, разложил его на. кровати, любовно разгладил складки и стряхнул воображаемую пыль, после чего заспешил к огромному сундуку, откуда извлек любимую манишку де Бержери: розовую с серебром и серебряные кружева. Затем он немного замялся.

- Чулки? Где у нас чулки с рисунком из колибри?.. Где же они?

Он полез в выдвижные ящики, переворачивая вверх дном аккуратные стопки чулок. Казалось, что бедняга просто обезумел! Он ринулся к двери с дикими воплями: - Жак! Где ты, плут черт тебя возьми!

На его душераздирающие крики появился испуганный долговязый Жак. Франсуа схватил его за руки и хорошенько встряхнул.

- Послушай, ты, обиженный Богом сын грязной жабы! - заревел он. - Где маленькая коробка, которую ты должен был беречь пуще жизни? Где она?

- Я же отдал ее тебе, - с досадой ответил Жак. - Прямо в руки, вот в эти самые руки, вот в этой самой комнате, вот у этой самой двери! Пропади я на этом самом месте!

- Какой будет от этого толк? Дурень! Я не видел никакой коробки. Ты забыл, что я тебе говорил еще в Дувре? Лучше тебе потерять голову, чем эту коробку? Его голос становился все громче, а тональность все выше. - Где же она теперь?!

- Я же говорю, что отдал ее тебе! У тебя в этой сумрачной стране мозги поехали. Я не выпускал эту коробку из рук, пока не отдал ее тебе!

- А я утверждаю, что не видел никакой коробки! Черт побери, что я, дурак, чтобы забыть такое? Что ты натворил! Ты потерял чулки мсье! Какой бестолковый болван, свинья, задница!

- О Боже! Что за ор? - Филипп бросил кисточку на стол и повернулся к спорящим. - Закройте дверь! Вы своим ревом и криками побеспокоите моего дядюшку в его собственном доме!

Франсуа развел руками.

- Простите, мсье! Но это все из-за этого осла, этого раззявы!

- Но, мсье, - запротестовал Жак, - это неправда, он лжет!

- Послушайте, мсье! - взмолился Франсуа, едва только строгие серые глаза взглянули на него. - Саквояж с вашими чулками, теми самыми, с узором из колибри! Лучше бы я нес его сам! Лучше бы...

- Лучше бы вы оба заткнулись! - сказал Филипп гневно. - Если мои чулки потеряны... - он запнулся, переводя взгляд с одного на другого. - Я буду искать новых слуг.

Франсуа был готов разрыдаться.

- О, мсье, нет, нет! Это все из-за этого идиота, этого мерзавца...

- Мсье, умоляю вас...

Филипп грозно ткнул пальцем в сторону. Оба слуги испуганно посмотрели туда.

- Ах! - Франсуа рванулся вперед. - Да вот же он! Ну, что я говорил? - Он прижал саквояж к груди. - Что я говорил?

- Опять ты лжешь! - завопил Жак. - Ты говорил, что не видел никакого саквояжа! А я как раз и...

- Хватит, - скомандовал Филипп. - Вы меня очень огорчили! Успокойся, Франсуа! Ты ведешь себя, словно мартышка!

- Мсье! - обиделся Франсуа. На его маленьком личике изобразилось чувство невероятного унижения.

- Именно как мартышка, - продолжал спокойно рассуждать Филипп. - Тебя больше волнует твоя болтовня, чем благополучие твоего хозяина.

- Что вы, мсье! Клянусь, что это совсем не так! Я...

- Я устал от твоих басен, - жестко сказал Филипп. - Я должен всю ночь дожидаться, пока мне принесут галстук, а ты будешь поливать грязью бедного Жака?

Франсуа раскрыл саквояж и прошептал Жаку:

- Ничтожество! Галстук! Уходи, несчастный! - Он замахал на Жака. - Ты мне всегда мешал! Ты отвлекаешь меня от дел! Ты расстроил мсье! Пошел прочь!

Жак не заставил упрашивать себя и испарился. Филипп снова уткнулся в зеркало. Франсуа порхал вокруг, радостно улыбаясь.

- Ох, уж этот Жак, - бормотал он, завязывая галстук. - Очень бестолковый, просто невероятно. - Он нежно приподнял подбородок Филиппа. - - Он расстроил мсье, хотя он, в конце концов, славный малый...

- Это ты расстроил меня, - возразил Филипп. - Пожалуйста, не так туго! Ты хочешь, чтобы я задохнулся?

- Пардон, мсье! Разве мог Франсуа вас расстроить? Тысячу раз нет! Франсуа, даже если мсье угодно называть его мартышкой, Франсуа никогда и в мыслях не подумает расстраивать мсье! Франсуа очень хороший слуга, не так ли? Пускай мартышка, если это нравится мсье, но мартышка, лучше которой никто не умеет обращаться с галстуками. Мсье сам об этом говорил.

- Ты как дитя, - сказал Филипп. - Да, получилось очень мило. - Он еще раз посмотрел на свое отражение. - Я весьма доволен.

- Ага! - Франсуа победно потер руки. - мсье больше не сердится! Теперь пойду подберу для мсье жилет!

Сидя на корточках перед своим хозяином и надевая ему чулки, он поспешил поделиться новой информацией:

- Мне случалось бывать в этой стране и раньше. Я хорошо знаю местные порядки и обычаи. Я понимаю английский. Почти все! Они все глупые люди, эти англичане, кроме мсье, разумеется, который больше француз, чем англичанин! Но никогда, никогда я еще не имел несчастья встретить такого ужасного англичанина, как слуга дяди мсье, этого Моггата. Такой неучтивый, такой, невежливый! Он посмотрел на меня подозрительно! Нет слов, мсье, как он низок и противен! Он думал, что я подниму его сюртук, а я решил, что это половая тряпка, и вытер об него ноги. Я говорил с ним очень вежливо, как этого требовал мсье. А он прикинулся, что совсем не понимает меня! Меня, который говорит по-английски почти так же, как и по-французски! Мсье желает надеть эти туфли?.. Я скажу ему, что я его презираю! Он отвратительно фыркает носом и говорит "маленький лягушатник"! Боже! Я был готов побить его!

- Я надеюсь, что ты этого не сделал? - встревоженно спросил Филипп.

- Что вы, мсье, как можно! Разве я могу пасть так низко? Я, у которого такая кроткая и миролюбивая натура? Вот Жак - это совершенно другое дело! У него горячий темперамент. Я

очень волнуюсь за этого Моггата, если он выведет Жака из себя...

Франсуа многозначительно покачал головой и взял серый камзол.

- Мсье соизволит привстать? Чудесно! - Он начал осторожно натягивать камзол на Филиппа, дюйм за дюймом. - Должен вам сообщить, мсье, что я очень обеспокоен... Жак становится неукротим, если его разозлить. Совсем не как я всегда нежен и робок, словно малое дитя. Я боюсь, что он не сможет находиться в одном доме с этим Моггатом.

Филипп поправил кружева на рукавах.

- Но я никогда не замечал, чтобы Жак проявлял признаки столь буйного норова, - заметил он.

- Еще бы! Разве он может демонстрировать мсье свою жуткую ярость? Разве может Франсуа ему такое позволить?

- Ладно, - Филипп надел перстень на палец, - я очень огорчен за Жака, но попроси его немного потерпеть. Я скоро перееду в собственный дом.

Лицо Франсуа просияло, как по мановению волшебной палочки.

- Мсье очень великодушен! Собственный дом! Я там все устрою! Может быть, мсье собирается жениться? Филипп бросил на стол табакерку.

- О, дьявол! - начал он, но тут же остановился. - Займись лучше своими делами, Франсуа!

- Пардон, мсье! - ответил неукротимый Франсуа. - Но я решил, что мсье надумал жениться и поэтому так поспешно уехал в Англию!

- Заткнись, наконец! - резко остановил его Филипп. - И хорошенько запомни, что я не потерплю сплетен о себе как открыто, так и в лакейской! Понятно?

- Слушаюсь, мсье, - сказал Франсуа с некоторым смущением. - Мой язык всегда бежит впереди меня.

- Лучше попридержи его за зубами, - отрывисто произнес Филипп.

- Да, мсье! - он протянул ему трость и платок. Видя, что хозяин продолжает хмуриться, он осторожно поинтересовался:

- Мсье все еще сердится?

Филипп посмотрел на него. При виде его озабоченного, наивного лица он рассмеялся.

- Ты очень смешон, - сказал он.

Франсуа широко улыбнулся в ответ.

Не успел Филипп выйти из комнаты и присоединиться к своему дяде, как его маленький слуга, щелкнув языком, проницательно заметил:

- На самом деле, тут замешана женщина. Так мне кажется.

Глава XII

ФИЛИПП ЗАТЕВАЕТ ОПАСНУЮ ИГРУ

Франсуа терпел несносного Моггата еще целую неделю. Его страдания были вознаграждены известием, что Филипп в самое ближайшее время переезжает в небольшой дом на Курзон-стрит, который принадлежал приятелю Тома. Этот джентльмен согласился уступить свой дом на два месяца, ибо уезжал на это время за границу. Филипп проверил будущее жилище и нашел его прекрасным. Он распрощался с хозяином и вернулся на Хаф-Мун-стрит, где сразу же выложил эту новость Франсуа. Начиная с этого момента, его не в меру возбудимый слуга пребывал в чудесном расположении духа. "Он устроит для мсье все дела, связанные с этим домом, он найдет ему прекрасного повара". Филипп же был рад избавиться от всех хлопот. Франсуа с победоносным видом поспешил сообщить своему хозяину, что сын его тетки превосходный повар и вообще очень милый парень. Филипп и не подозревал, что у того в Лондоне могут оказаться родственники. Когда он сказал об этом Франсуа, тот принял лукавый вид и сказал, что совершенно забыл о своей родне и вспомнил лишь тогда, когда мсье заговорил о новом доме.

- Именно тогда я понял, что мсье понадобится повар, не так ли?

- Непременно, - ответил Филипп. - Но твой кузен может не захотеть у меня служить, и тогда мне придется искать повара-англичанина.

- Английский повар? Ха-ха-ха! Разве я могу позволить, чтобы моего мсье так убого обслуживали? Никогда! У мсье обязательно будет повар-француз. Что вообще может понимать англичанин в кухне? Неужели мсье будет угодно питаться безвкусными и водянистыми овощами, вроде тех, что стряпает жена Моггата? Ни за что! Немедленно побегу искать моего кузена!

- Что ж, прекрасно, - согласился Филипп.

- Далее, - Франсуа остановился, - очень важно, чтобы в нашем доме соблюдался хороший тон. А наш бедный Жак не в силах терпеть ни одного англичанина в доме.

- Включая меня? - улыбнулся Филипп.

- Мсье, не надо смеяться над вашим наипреданнейшим слугой! Разве наш мсье англичанин? Мсье даже больше, чем француз! - И Франсуа поспешил прочь с видом необычайной важности.

Кузен оказался тучным и добродушным простаком, величавшимся Мари-Гийомом. Франсуа представил его с неподдельной гордостью, и тот тотчас был принят. На этом все заботы Филиппа завершились. Франсуа взял в руки все бразды правления, и через неделю они обосновались на Курзон-стрит. Участие Филиппа свелось к тому, что он высказал пожелание переехать во вторник. Во вторник же он уехал к Рейнлафам, а когда вернулся на Хаф-Мун-стрит, то обнаружил, что его вещей там нет. Он счел, что Том позаботился о переезде, и зашагал вверх по улице, свернул за угол и попал на Курзон-стрит. Его дом был словно с иголочки, вещи были уже распакованы, Франсуа светился от счастья. Он был готов поселиться здесь навечно; он будет вдали от суеты, беспорядка, склок и пререканий. Франсуа, Жак и Мари-Гийом в течение часа были расселены. Филиппу ничего не оставалось делать, как объявить, что Франсуа - настоящее сокровище.

Вечером он отправился на бал, который устраивала герцогиня Квинсберри. Там он и повстречался с Клеоной, впервые после своего возвращения в Англию. Герцогиня встретила Филиппа более горячо, чем других гостей, ибо он уже успел завоевать репутацию желанной персоны в лондонском обществе, особенно среди его женской половины. Том не терял времени даром, представляя его светской элите. Леди были очарованы его французским колоритом и смущенно строили ему глазки. Джентльмены находили его весьма приличным и скромным и с радостью протягивали ему руку дружбы. Все стремились попасть с ним в один и тот же дом и разочаровывались, если его там не оказывалось.

Однако до сих пор их пути с Клеоной не пересекались, хотя Филипп не раз слышал о ней. Он прознал, что ее именовали новой лондонской красавицей.

В тот момент, когда Филипп ее наконец увидел, она танцевала и улыбалась, глядя на своего партнера. Ее глаза сияли еще больше. Ее золотистые волосы не были напудрены и уложены наподобие короны. Филипп подумал, что она стала еще прекрасней, чем раньше.

Он стоял поодаль и наблюдал за Клеоной. Она его не видела и, казалось, совершенно его забыла; слишком ясен и весел был ее взгляд, С кем она танцевала? У ее партнера был вид абсолютно безмозглого идиота. Так вот кого она выбрала! Рука Филиппа медленно сжала табакерку.

- А-а, Жеттан! Шпионите за хорошенькой Клеоной? Филипп обернулся. К нему подошел лорд Чарлз Фейрфакс.

- Угу, - протянул Филипп.

- Но зачем же так сурово и осуждающе? - воскликнул Фейрфакс. - Разве ничто не радует ваш взор?

Губы Филиппа искривились.

- Я лишился дара речи, - с иронией ответил он.

- Как и все мы. Она восхитительна, не правда ли?

- Чертовски! - согласился Филипп. Он увидел, что кавалер уже провожает Клеону к стулу. - Вы согласитесь меня представить?

- Что? Тем самым безнадежно разрушить все мои шансы? Мы наслышаны о вашей убийственной популярности среди женщин!

- Протестую, меня гнусно оболгали! - не унимался Филипп. - Я вам буду бесконечно признателен! Представьте же!

- Но это будет против моего желания! - ответил его благодетель с плутовским видом и направился к Клеоне.

- Госпожа Клеона, вы позволите наинижайшему из ваших почитателей быть осчастливленным тенью вашей улыбки? Клеона повернула голову.

- О, кого я вижу, лорд Чарлз! Желаю вам приятного времяпрепровождения, сэр! Вас не видно почти целый вечер. Я ужасно на вас обижена, утеряю вас!

- Дорогая леди, разве можно было пробиться к вам? - взмолился Фейрфакс. Ведь вы окружены поклонниками. Клеона негромко и счастливо рассмеялась.

- Я уверена, что вы лукавите, сэр! Вам нравится дразнить меня! - Ее взгляд перекочевал на стоящего за лордом Филиппа.

Фейрфакс подтолкнул того.

- Госпожа Клеона, разрешите представить вам человека, только что прибывшего из Парижа и совершенно онемевшего от вашей красоты. Я правильно передаю ваши слова? - Он мельком взглянул на Филиппа. - Мистер Жеттан, о котором мы все премного наслышаны!

Клеона смертельно побледнела. Она почувствовала головокружение и сильно стиснула пальцами свой веер. На какое-то мгновение ей почудилось, что она обозналась. Это не мог быть Филипп. Этот изысканнейший франт, что низко ей кланялся! Когда он заговорил, все сомнения отпали: это был именно он, Филипп! Как она могла не узнать его?

- Мадемуазель, не смею надеяться быть удостоенным чести считаться допущенным в круг ваших почитателей, - учтиво произнес он, - но я смотрел на вас и, когда вконец обезумел, лорд Чарлз сжалился надо мной, за что я ему бесконечно благодарен.

Клеона силилась что-то сказать в ответ, но как будто онемела. Она ошеломленно смотрела на него, медленно переводя взгляд с напудренных локонов его парика на усыпанные бриллиантами пряжки туфель. Филипп! Перед ней стоял Филипп!

Филипп - весь в шелках и кружевах! Филипп, напудренный и накрашенный! Усеянный драгоценными камнями и с отполированными ногтями! Ей казалось, что ей это снится. Это было немыслимо, невозможно!

- ...В самых смелых своих мечтах я не надеялся увидеть вас здесь, мадемуазель! Вы тут с мадам Шартери? Я угадал?

Клеона пыталась собраться, но ее охватила непреодолимая немота.

- Н-нет, я... я тут с моей тетей, леди Малмерсток, - ответила она.

- Леди Малмерсток?.. - Филипп поднял изящным жестом свой лорнет и стал сквозь него осматривать зал. - Ах да, леди в яблочно-зеленом платье! Как же, я ее прекрасно помню.

- О.. так вы ее... знаете? - спросила Клеона, не в силах оторваться от его лица.

- Я имел счастье встретить ее несколько дней тому назад. Не вспомню только, где?..

- П-п-правда? - Клеоне все это чудилось кошмарным сном.

Филипп присел рядом.

- Вы давно уже в городе, мадемуазель? Тут все так безнадежно скучно, вы согласны со мной? - для большей убедительности он подкрепил свои слова выразительным жестом.

Возмущение начало понемногу пересиливать немоту. Как смел Филипп говорить с ней так занудно и безразлично? Словно они были абсолютно не знакомы?

- Я в Лондоне почти целый месяц, и мне здесь нисколько не скучно. Мне тут очень нравится.

Его брови очень медленно изогнулись вопросительной дугой.

- Вы меня возвращаете к жизни! - сказал Филипп, перемежая английский и французский языки. - Когда все вокруг помирают со скуки, сколь радостно встретить того, кто так непосредственно веселится! - Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. - Вам, несомненно, больше к лицу веселье, чем печать уныния, что застыла на лицах других женщин.

- Клеона чувствовала, как ее все глубже и глубже затягивает ЭТОТ водоворот.

- Я рада увидеть одобрение в ваших глазах, сэр. Вы недавно из Парижа?

- Около двух недель. Успел насквозь пропитаться этим проклятым туманом. Я уже было собрался обратно во Францию. Но теперь, - он отвесил учтивый поклон, - я должен благодарить судьбу, что не позволил себе этот поспешный шаг...

- Неужели? - кисло сказала Клеона. - А как вы нашли сэра Морриса?

- Я никак не могу его разыскать, - недоуменно ответил Филипп; в глубине его глаз вспыхнул озорной огонек. - Я просил его, чтобы он оказал честь посетить мой дом...

- А вам не лучше было бы лично известить его о своем приезде? - ее голос задрожал.

Филипп от неожиданности встрепенулся.

- Мадемуазель, верно, изволит шутить? В деревню? В такую погоду? - его всего передернуло.

- Понятно, - пролепетала Клеона и подумала, что он говорит правду. Она начала раздраженно ковырять каблуком пол. Филипп не отводил глаз.

- Какая изящная маленькая ножка, - мягко сказал он. Ножка молниеносно спряталась.

- Как это жестоко! Сие зрелище определенно вдохновило меня на мадригал.

- Вам нравится потешаться надо мной, сэр? - Что вы! - возмутился Филипп. Разве вы можете служить пищей для забавы или намеком на насмешку? Вы вызываете только кристально чистый восторг и восхищение. Мой глаз, милая мадемуазель, удивительно тонко чувствует красоту, и не имеет значения, где эта красота - в лице или ножках: глаз начинает нашептывать мозгу, а там расцветает мадригал. Я полагаю, что вам их посвящают целыми сотнями? Я наслышан о ваших ослепительных победах, я чуть не умер от ревности, увидя вас наяву.

- Я вам не верю, - хихикнула Клеона.

- Не верите? Ах, если бы я только смел надеяться!

- Я вас решительно не понимаю, сэр! На что надеяться?

- Я только прошу, как милости, воздать должное вашим маленьким ножкам.

- Мистер Жеттан, я тоже прошу, чтобы вы, наконец, перестали делать из себя посмешище.

- Если обожание выглядит в ваших глазах смешно, то я должен немедленно подчиниться. Ради вашей единственной улыбки я готов на все, за исключением того, что не в моей власти.

Глаза Клеоны заблестели.

- Вы изрядно преуспели в искусстве лести, сэр.

- Что вы! В чем угодно, но только не в этом, даже когда это так необходимо, как сейчас, - Филипп широко улыбнулся.

- Вы меня удивляете, сэр! Я всегда считала Париж родиной лести.

- Поверьте, это просто клевета. Париж учит умению восхищаться.

- О-ля-ля! - Клеона тоже умела притворяться. - Вы так глубокомысленны, мистер Жеттан! Боюсь, что я не в состоянии уследить за вашей мыслью. Ведь я всего лишь недавно приехала из деревни. - Она произнесла последнюю фразу достаточно колко.

- Не может быть, - ответил он, разглядывая ее с видом искушенного человека.

- Это так же точно, как и то, что еще шесть месяцев назад вы презирали все это! - Клеона обвела веером его модное одеяние.

- Как, разве прошло всего шесть месяцев? Мне кажется, что все это как будто вообще из другой жизни... У вас такая хорошая память, мадемуазель.

- У меня? - Клеона поняла, что сделала ошибку, и поспешила ее исправить. Не думаю, сэр. Это наш дорогой сэр Моррис напомнил мне.

Ее глаза впились в его лицо в надежде увидеть смущение. Но мистер Жеттан казался непроницаемым и продолжал невозмутимо улыбаться.

- Теперь я совершенно пропал! - вздохнул он. - Мадемуазель Клеона определенно забыла, как произошел мой отъезд? Увы, но я вижу, что это именно так.

Сердце Клеоны забилось. Ей почудились нотки обиды в его ровном и спокойном голосе.

- Моя память, навряд ли длиннее вашей, мадемуазель, но я, по-моему, ничем вам не обязан.

- В самом деле? Я думаю, вы ошибаетесь, сэр.

- Возможно, вы правы, - почтительно поклонился Филипп. - Я припоминаю, что именно вы уговорили меня уехать учиться.

Клеона беззаботно рассмеялась.

- Разве? Это было так давно, я, наверное, забыла. И... кажется, мистер Винтон хочет пригласить меня.

Филипп быстро посмотрел вокруг. Молодой Джеймс Винтон пробивался в их направлении. Филипп вскочил со стула.

- Джеймс! - Он протянул озадаченному юноше обе руки. - Неужели вы забыли, Джеймс? Как говорит мадемуазель, еще всего шесть месяцев назад мы виделись почти каждый день.

Винтон был в некотором замешательстве. Затем внезапно схватил сверкающую перстнями руку Филиппа.

- Жеттан... Филипп! Господи, приятель, это в самом деле ты?

- Он сильно изменился, не так ли? - присоединилась к разговору Клеона. Ей не давала покоя мысль, что Филипп выказал столь явную радость, увидев Джеймса, а беседуя с ней, буквально умирал от скуки.

Радостный смех Филиппа вывел ее из состояния минутного замешательства.

- Я непременно сочиню сонет о меланхолии, - пообещал он, - посвященный моим друзьям, которые меня совсем не знали. Я вам пришлю его с миртовой веточкой.

Винтон сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Филиппа.

- Тысяча чертей! О чем можно сказать в таком сонете? Не могу поверить, неужели ты стал поэтом?

- В Париже не очень любили мои стихи, - промурлыкал Филипп. - Друзья говорили: "Хватит, маленький Филипп, достаточно". Но вам непременно понравится! Где вы остановились?

- У Дарши, на Жермин-стрит. Я приехал в Лондон в экипаже моей дамы. - Он кивнул в сторону Клеоны. Глаза Филиппа немного сузились.

- А! Джеймс, вы непременно должны оказать мне честь и прийти ко мне завтра на карточную вечеринку. Я живу на Курзон-стрит, 14.

- Премного благодарен, обязательно буду. Ты живешь в собственном доме?

- Я снял его у сэра Хамфри Грандкурта на месяц или два. Мое хозяйство непременно развеселит вас. Мною командует мой камердинер, грозный француз.

- Французский камердинер?

- Именно! Он не допускает никого из английской прислуги, чтобы те не вгоняли меня в тоску, поэтому у меня в поварах его кузен. - Он бросил косой взгляд на Клеону, не переставая смеяться. - Вы были бы приятно удивлены, мадемуазель, если бы только послушали про его ревностную неприязнь к англичанам.

Клеона сделала усилие, чтобы рассмеяться.

- Я надеюсь, что он не воспринимает вас как англичанина, мистер Жеттан?

- Стоит мне только намекнуть по этому поводу, как он сразу начинает обвинять меня в насмешках над ним! Ох, прошу меня простить, меня зовет мисс Флоренс! - Он раскланялся. - Я также был бы счастлив увидеть вашу тетушку. Джеймс, не забудьте! Завтра, Курзон-стрит, 14!

Он лихо развернулся на каблуках и отправился к госпоже Флоренс Фармер. Клеона видела, как он поцеловал ее пухлую ручку, от нее не ускользнули и влюбленные взгляды, которыми та его одаривала. Она облизнула пересохшие губы и принялась флиртовать с Джеймсом. Филипп краешком глаза следил за ней.

Всю ночь Клеона рыдала в подушку. Филипп вернулся безразличный, язвительный и даже презрительный! Филипп, который когда-то так ее любил, Филипп, некогда такой сильный и властный, стал светским франтом! Почему, ну почему же она тогда прогнала его? И как только он посмел так фальшиво выражать ей свое лицемерное восхищение? Неожиданно она села на кровати.

- Я его ненавижу! - сказала она спинке кровати. - Я его ненавижу, и еще раз ненавижу, и еще раз ненавижу!

Филипп улыбался, пока Франсуа раздевал его, его улыбка была исполнена нежности и любви.

- Дело сдвинулось, - решил Франсуа, - скоро у меня появится госпожа.

Глава XIII

СЭР МОРРИС ПРИЕЗЖАЕТ В ГОРОД

Высокий джентльмен энергично позвонил в колокольчик на парадном крыльце дома Томаса Жеттана. Дверь отворил Моггат. Вид у него был, как и обычно, угнетенный и подавленный.

- Где твой хозяин, Моггат? - озадачил его посетитель прямым вопросом.

Моггат распахнул дверь пошире.

- Сэр, он должен быть в библиотеке. Прошу вас, проходите.

Сэр Моррис проскользнул внутрь, отдал шляпу Моггату и уверенным шагом направился к дверям библиотеки. Моггат посмотрел на него с некоторым опасением. Ему не часто приходилось видеть сэра Морриса в таком смятении.

- Между прочим, - сэр Моррис на мгновение остановился и обернулся к Моггату, - сейчас прибудет мой багаж.

- Очень хорошо, сэр.

Сэр Моррис открыл дверь и исчез.

Томас сидел за столом и повернулся на скрип открывающейся двери.

- Морри! - он быстро поднялся. - Вот так сюрприз! Как дела, приятель?

Он принялся радостно пожимать брату руку.

Сэр Моррис бросил на стол клочок бумаги.

- Как это прикажешь понимать, черт возьми? - потребовал он объяснений.

- Что это такое? - с удивлением спросил Том. Взяв бумажку, он развернул ее и принялся читать. Увидев знакомый почерк, он сразу же заулыбался.

- Ах, так это Филипп!

- Филипп? Это письмо написано Филиппом? Какой же это к черту Филипп?

Том снова уселся на стул.

- Нет, это определенно он! - сказал он. - Я прекрасно знаю его почерк. Морри, перестань дергаться! Лучше присядь! Он еще раз, смеясь, изучил послание.

- Мой дорогой папа, - начал он читать вслух, - я очень надеюсь, что вы пребываете в отменном здравии, как и всегда, и что туманы и пронизывающие ветры не затронули Литтл Фитлдина. Как вы можете понять из обратного адреса, я, наконец, вернулся на эти варварские земли. Я не могу даже приблизительно предполагать, сколь долго я буду в состоянии выносить здешний климат и непомерную скуку. После родного моему сердцу Парижа с его очаровательными парижанами Лондон кажется мне абсолютно невыносимым. Но пока еще я стоически переношу эту тоску. Прошу меня простить, что я не приехал навестить вас в "Гордости Тома". Одна лишь мысль о пребывании в деревне в такое время года приводит меня в полное уныние. Поэтому, дорогой отец, я решился нижайше просить вас осчастливить меня своим появлением в моем доме, что я приобрел у сэра Хамфри Грандкурта. Я хотел бы, чтобы это доставило вам некоторое удовольствие. Друзья уверяют, что кулинарные таланты моего повара не имеют себе равных. Вы ведь прекрасно понимаете, что единожды отведав изумительной французской кухни, трудно побороть искушение еще раз ощутить утонченную прелесть ее вкусовой гаммы. С радостью передаю вам поклон от маркиза де Шато Банво и всех остальных. Хотелось бы написать обо всем подробнее, но слишком поглощен сочинительством своей очередной оды. Кланяюсь вам, дорогой отец. Ваш преданный и послушный сын Филипп.

Том свернул бумажку.

- По-моему, все очень мило, - заметил он. - Чего-то не хватает?

Сэр Моррис отошел к окну, затем опять вернулся к столу. - Не хватает? Всего не хватает! Это же мой сын... Филипп!.. Как он мог... написать мне такое нахальное, дерзкое письмо! Это... просто чудовищно!

- Ради Бога, Морри, приятель! Ты такой же неугомонный, как и Филипп! Я считаю, что это очень почтительное сыновнее письмо.

- К черту мне такое почтение! - негодовал сэр Моррис. - У него не нашлось других чувств и слов? Почему он даже не приехал меня навестить?

Том снова развернул письмо.

- "Одна лишь мысль о пребывании в деревне в такое время года"... Ну, и что же тут непонятного? Это же твои собственные слова.

- Я? Какое отношение к этому имеет то, что я когда-то говорил? Я думал, что он любит меня! А он надеется, что я осчастливлю его дом своим посещением! Я скорее сломаю свою трость об его спину!

- Ты говоришь чушь, - весело сказал Том. - Ты сам спровадил Филиппа набираться лоска, а теперь какая собака тебя укусила? Он послушался, стал таким, каким ты сам хотел. Разве он теперь помчится, сломя голову, в деревню? Что с тобой стряслось, Моррис? Ты ворчишь оттого, что он блестяще оправдал твои надежды?

Сэр Моррис опустился в кресло.

- Если бы ты только знал, как мне его не хватало и как я по нему скучал, начал было он, но внезапно остановился. - Поделом мне! - сокрушенно сказал он. - Надо было довольствоваться тем, что есть.

- Я тоже так раньше думал, но потом изменил свое мнение.

- А я не могу смириться с тем, что Филипп стал таким чопорным и чванливым - просто хлыщ!

- Если бы это было в самом деле так, то в этом только твоя вина, - сердито сказал Том. - Но он совсем не такой. В глубине его души сейчас происходят серьезные перемены. Филипп, по-моему, просто искренне радуется жизни, вот и все.

Сэр Моррис вздохнул.

- Это сущая правда, приятель. Это письмо - чепуха! Молодой повеса делает всего лишь ответный ход: он был чертовски оскорблен, когда вы с Клеоной сговорились и отослали его. Он до сих пор не может это пережить. Я не могу уследить за ходом его мыслей, но уверяю тебя. они не так просты, как выглядят на первый взгляд. С одной стороны, он благодарен тебе, с другой, хочет, чтобы ты его понял и ощутил свою вину. Тем более - Клеона. Парень очень хорошо к тебе относится. - Том засмеялся. - А что до этого письма, так это просто выкрутасы, у него масса подобных штучек, имей это в виду! Похоже, он хотел, чтобы ты рассердился и отказался от желания его переделать. Совершенно не вижу в этот письме отсутствия уважения.

Сэр Моррис посмотрел на Тома.

- Ты хочешь сказать, что Филипп остался таким, как прежде?

- Вовсе нет! В чем-то он, может быть, и остался прежним, но у него появилось множество новых интересов и воззрений. Минут через десять, - Том бегло посмотрел на часы, - он будет здесь. Так что ты сам все увидишь.

Сэр Моррис тоскливо вздохнул.

- Совсем я стал старым дураком, скажи, Том? Но как задело меня это письмо!

- Еще бы! Это - молодой дьявол! О Морри, Морри! Ты вряд ли встречал кого-нибудь, похожего на нашего Филиппа!

- Он в самом деле так замечателен? Я слышал об этой глупой дуэли, я ведь тебе об этом писал. Теперь ему предстоят объяснения с Клеоной.

- Вот этого я как раз никак не могу понять. Они оба ведут довольно рискованную игру. Старуха Салли поведала мне, что Клеона сделала Филиппу ручкой. Девчушка всякий раз пускается флиртовать с первым встречным, лишь бы это было под носом у Филиппа. Филипп же на это только усмехается. Клянусь, я чувствую, что он от нее не отступится. Я стараюсь не вмешиваться. Пускай сами разбираются.

- Кло вовсе не ненавидит Филиппа, - сказал сэр Моррис. - Она даже тосковала по нему, пока этот придурковатый Банкрофт не прочитал нам письмо Саттерсвейта. Это правда, что они с Филиппом дрались из-за какой-то француженки?

- В том-то и дело, что нет. Это произошло из-за самой Клеоны. Но он предпочитает скрывать настоящую причину. Я предполагаю, что правда могла бы повредить его другим увлечениям в Париже; вполне вероятно, что их у него было немало. Его огромная популярность настораживает!

- Да, я тоже почувствовал это из письма Саттерсвейта. Он на самом деле так популярен? У меня это в голове не укладывается.

- О нем ходят легенды. На днях я получил письмо от Шато Банво: он очень сокрушается отсутствием милого Филиппа и интересуется, нашел ли он, наконец, свое сердце или нет! - Господи, если Филипп пользуется таким успехом, то это... это намного превосходит все мои ожидания, - не совсем убедительно закончил сэр Моррис, ковыряя пол кончиком своей трости.

- Скоро сам увидишь! - улыбнулся Томас. - Мальчик неудержим, словно ртуть. Он почти все время говорит по-французски и... Кстати, вот и он!

Внизу нетерпеливо зазвонил колокольчик, и из холла в библиотеку донесся чистый и звонкий голос.

- Господи, помилуй! Ну что это за климат! Моггат, плут, я и без того нахожусь в ужасной депрессии, а тут еще твоя кислая физиономия! Да улыбнись же ты, старый кретин, хотя бы из любви к Господу!

- Если бы я называл Моггата хотя бы половиной тех имен, какими его награждает Филипп, он бы давно от меня сбежал, - заметил Том. - Филиппу же он позволяет подшучивать над собой, как тому вздумается. Ничего не поделаешь.

- Полегче, несчастный! Я тебе по-английски повторяю: осторожнее! Тебе, наверное, не терпится оторвать мне руки вместе с рукавами? Ну, наконец! Просуши, да смотри, Моггат, не изомни. Вот, теперь уже лучше!

Следом, на ломаном французском, раздался неуверенный голос Моггата.

- Мосье, вы этого от меня пожелали?

Послышались хлопанье в ладоши и заразительный смех.

- Восхитительно! Теперь брысь, французский школяр, слышишь, Моггат? Где моя дядя? В библиотеке?

Филипп стремительно пересек холл и вихрем ворвался в библиотеку.

- Я способен многое безропотно стерпеть, но этот невыносимый дождь. Том... - он осекся. В следующую секунду он уже стоял на коленях перед отцом и прижимал его тонкую руку к своим губам. - Отец!

Том кашлянул и отошел к окну.

Сэр Моррис высвободил свою руку и приподнял длинными пальцами подбородок сына, молча пожирая глазами его лицо. Потом он улыбнулся.

- Ну вот, наконец, ты нарумяненный и размалеванный щенок, - нежно произнес сэр Моррис.

Филипп рассмеялся и крепко сжал руки отца.

- Увы, это правда! А ты постарел, отец.

- Бесстыжий молодой шалопай! Как же иначе? Ведь у меня только один сын.

- И ты по нему скучал?

- Было немного, - сознался сэр Моррис. Филипп выпрямился во весь рост.

- Рад это слышать! И ты, наверное, пожалел, что отослал его прочь?

- Теперь навряд ли... Но когда я получил вот это... - сэр Моррис потряс у него перед носом скомканным клочком бумаги.

- О! - Филипп выхватил свое послание и бросил его в огонь. - За это приношу тысячу извинений. Если бы это не задело тебя, я просто не знаю, что бы мне оставалось делать! Где твой багаж, отец?

- Я думаю, что он уже прибыл.

- Сюда? Ни в коем случае! Мы должны отправить его на Курзон-стрит!

- Дорогой мой сын, я очень признателен тебе. но считаю, что двоим старикам будет вместе как-то спокойнее. Том резко повернулся к говорившим.

- Что-что? Кто это обозвал меня стариком, Морри? Я чувствую себя не менее молодым, чем раньше, даже, может быть, еще моложе!

- Хочешь ты этого или нет, но тебе придется отправиться на Курзон-стрит, отец.

- Я буду там столько, сколько ты пожелаешь, сынок, но остановиться я все же предпочел бы у Тома. Видя, что Филипп не согласен, он сказал:

- Спасибо, Филипп, но я уже твердо решил. Лучше сядь спокойно и расскажи мне про вашу забавную дуэль с Банкрофтом.

- Ты все об этом? - Филипп вновь рассмеялся. - Это было, действительно, забавное зрелище, но уж слишком много шума вокруг него. Честно говоря, мои симпатии принадлежат моему противнику.

- А что за ода, которой ты всем угрожал?

- Она была посвящена моим назойливым друзьям и написана специально для этого случая. Но они отобрали ее у меня - Поль и Луи, вместе с Анри и Шателеном! Им не нравились мои стихи.

Сэр Моррис откинулся на спинку стула и принялся смеяться, пока на глазах не выступили слезы.

- Черт возьми, Филипп, до чего я сожалею, что меня там не было! Послушать оду твоего собственного сочинения! Неужели это все мой грубоватый и неразговорчивый Филипп?!

- Теперь - твой элегантный, компанейский и болтливый Филипп!

Сэр Моррис выпрямился.

- Ну и ну! А что думает этот новый Филипп о женитьбе?

- Этот вопрос, - ответил ему сын, - полностью в руках Господа.

- Все ясно, значит, грех вмешиваться в сей процесс?

- Именно! - поклонился Филипп. - Хотя я нынче затеял небольшую игру.

- А Клеона?

- Клеона... Как раз это я и пытаюсь понять. Леди Малмерсток вроде на моей стороне.

- Доверься Салли, - поспешил посоветовать Том. Глаза Филиппа заискрились.

- Ах, Том, Том, скрытный хитрец! Отец, бьюсь об заклад, но он, кажется, влюбился в эту даму!

- Похоже, что он всю жизнь находится в этом состоянии, - ответил сэр Моррис. - Даже еще задолго до того, как умер старый Малмерсток.

Возглас Тома с трудом вырвался наружу из пересохшего горла.

- Я...

- А почему ты до сих пор не сделал ей предложения? - не дослушал его объяснений Филипп.

- Она ни за что не пойдет за меня. Хотя теперь все возможно. Мы очень хорошие друзья, - успокоил себя Том. - Мы оба уже не в том возрасте, когда любовь столь безрассудна.

- Филипп, как тебе показался Париж? - сменил тему разговора сэр Моррис.

- Словами не расскажешь, сэр! Мои чувства к Парижу и к моим парижским друзьям невозможно передать, это надо осязать!

- Я так и думал. Но, в конце концов, все дороги ведут к дому.

- Хотелось бы, однако, чтобы эта дорога оказалась как можно длинней, ответил Филипп. - Когда я соберусь обратно, тебе обязательно нужно будет поехать со мной, отец.

- Боюсь, что для этого я стал слишком стар, - сказал сэр Моррис и извиняюще улыбнулся.

- Слишком стар? Абсурд! Маркиз де Шато Банво потребовал от меня клятвы, что во второй раз я без тебя не приеду. Тебя ужасно хочет видеть де Ришелье. Да Бог знает сколько еще людей...

- Де Ришелье? Где же ты с ним встречался, мой мальчик?

- В Версале. Он был очень любезен со мной, узнав, что я твой сын.

- Еще бы. Так, значит, ты бывал и в Версале!

- И довольно часто.

- Филипп, я в самом деле начинаю верить, что ты превратился в настоящего повесу. И что же тебе особенно понравилось в Версале?

- Всего не перечислишь, - ответил Филипп.

- А женщины?

- Что за любопытство! Конечно, но никогда ничего серьезного.

- У маленького Филиппа совсем нет сердца?

- Кто вам сказал такую чушь? - Филипп даже воинственно подвинулся вперед.

- Саттерсвейт написал нечто в этом роде.

- Маленький Филипп с разбитым сердцем? Им всем безумно хотелось разузнать, кто же эта неизвестная!

- Значит, твое сердце по-прежнему принадлежит Клеоне? - сэр Моррис бросил на сына проницательный взгляд.

- Только ей, - просто ответил Филипп.

- Я рад. Я очень хочу, чтобы вы поженились, Филипп.

- Сэр, я имею точно такие же намерения.

Глава XIV

НЕОБЪЯСНИМОЕ ПОВЕДЕНИЕ ГОСПОЖИ КЛЕОНЫ

- Франсуа, там кто-то внизу желает видеть мсье. Франсуа стряхнул пылинку с белоснежных кружев на рукаве.

- Кто это?

- Кажется, это отец мсье, - мрачно ответил Жак. Франсуа резко одернул кружева.

- Отец мсье! Сию минуту, бегу.

Он мгновенно выскочил за дверь и пулей слетел вниз по лестнице в библиотеку. Его стремительное появление даже несколько напугало сэра Морриса. Он поднял свой лорнет, чтобы получше разглядеть это миниатюрное создание. Франсуа отвесил низкий поклон.

- Мсье, любимая хозяин Франсуа изволят иметь дело с парикмахером. Не соизволит ли мсье подниматься в комнату хозяин?

Сэр Моррис улыбнулся и перешел на французский, чтобы не мучить бедного лакея.

- Конечно. Вы мне покажете дорогу?

Лицо Франсуа расплылось в блаженной улыбке.

- О, мсье говорит по-французски! Если мсье последует за мной?

- Мсье последует, - кивнул сэр Моррис и поспешил за Франсуа в роскошную спальню Филиппа. Франсуа мгновенно поднес ему стул.

- Мсье не будет сердиться, если придется немного подождать? Мсье Филипп будет очень скоро. Мсье понимает, ведь это визит парикмахера!

- Серьезная причина, - согласился сэр Моррис,

- О да, мсье. Я - камердинер мсье Филиппа!

- И вас зовут Франсуа, я угадал?

- О да, мсье. Неужели мсье Филипп говорил обо мне? - он посмотрел на сэра Морриса с неподдельным любопытством.

- А как же! Он мне много про вас рассказывал, - заулыбался сэр Моррис.

- Он, должно быть, говорил, что я... маленькая мартышка?

- Он никогда не говорил подобных вещей, - заверил его сэр Моррис. - Он говорил, что приобрел настоящее сокровище в лице своего камердинера.

- Что вы говорите! - Франсуа потер свои пухлые ладошки. - И он ничуть не ошибся, мсье. Я очень хороший камердинер... О! Действительно, очень хороший!

Он просеменил к кровати, подобрал сатиновый жилет и любовно повесил его на спинку стула.

- Это жилет мсье Филиппа, - прощебетал он.

- Я вижу, - сказал сэр Моррис. - Мой сын так поздно валяется в постели?

- Ах, нет же, мсье! Как можно так подумать о мсье Филиппе! Это потому, что пришли парикмахер и портной, сразу! Они очень расстроили мсье Филиппа своей непонятливостью. Он объяснял им почти целый час, а они так и не поняли, чего от них хотят. - Франсуа многозначительно посмотрел на сэра Морриса. - Они решительно ничего не поняли! Такие тупые! Естественно, мсье Филипп пришел в ярость!

- Мсье Филипп не хочет быть похожим на остальных? Франсуа сиял. Он был готов раскрыть любые тайны, чтобы выставить своего хозяина в лучшем свете:

- Конечно, мсье. Мсье Филипп должен иметь все по своему вкусу.

В этот момент в комнате появился Филипп, облаченный в роскошный шелковый халат. Выглядел он крайне разгневанным. Но когда увидел отца, сразу успокоился. - Это вы, сэр? Я не заставил вас долго ждать?

- Пустяки, минут десять, не более того. Вы расправились с вашим портным? Филипп рассмеялся.

- Почти! Франсуа, оставь нас.

Франсуа поклонился и покинул спальню с видом человека, обремененного кучей всяких дел. Филипп присел за туалетный столик.

- Что скажете насчет моего уникального Франсуа? - спросил он.

- Меня чуть удар не хватил от его внезапного появления, - улыбнулся сэр Моррис. - Маленький чертенок.

- Зато ему нет равных. Вы встали нынче рано?

- Филипп, уже полдень! Я успел навестить Клеону. Филипп взял пилочку и принялся осторожно чистить ногти.

- Как она?

- Филипп, я очень обеспокоен.

- Неужели? - Филипп принялся еще более сосредоточенно наводить блеск на ногтях. - Чем же?

- Я не могу понять ее, бедняжку! Готов поклясться, что она умирала от тоски, пока тебя не было. Филипп быстро посмотрел на отца.

- В самом деле?

- Я думал так, по крайней мере, дома. Черт возьми, я даже в этом не сомневался! Но сейчас... она так изменилась. - Он насупился и посмотрел на сына. Тот по-прежнему пыхтел над своими ногтями. - Она пребывает в прекрасном расположении духа, говорит, что каждая минута ее пребывания здесь полна радости. Пока я там был, принесли сразу три послания от ее поклонников. Она была в восторге! Когда же я заговорил о тебе, она не выказала ни малейшего интереса. Как ты сумел довести ее до такого состояния, Филипп?

- Я предстал перед ней в том обличье, в каком она хотела меня видеть, вот и все. Я решил проверить ее и изобразил типичного воздыхателя. Поначалу это ее удивило, потом рассердило. Меня это обнадежило. Я подумал: "Я не нравлюсь Клеоне в новом своем качестве, возможно, она предпочитает меня таким, каков я есть на самом деле". Я подождал леди Малмерсток. Клеона была поблизости. Она была, как вы справедливо заметили, совершенно другой. Я предположил, что она притворяется; позже я изменил свое мнение. Она смеялась и флиртовала со своим поклонником, но была совсем не против, когда я восхвалял ее красоту, она требовала прочесть ей обещанный мадригал. Когда я это сделал, она была очень довольна. Затем она поинтересовалась у тети, не считает ли та меня страшно ветреным созданием. Потом подошел молодой Винтон, который, насколько я понял, влюблен в нее по уши. Она улыбалась ему, как это и положено. С того момента она не проявляла более никаких чувств. Она мила с любым, кто к ней обращается, я - не исключение. Вы говорите, что не понимаете ее? Я тоже! Она больше не та Клеона, которую я знал, и совсем не та, что я люблю. Она ничем не отличается от Клотильды де Шошерон. Очаровательная и остроумная. В таких мужчины влюбляются без ума, но на таких никогда не женятся. - Филипп говорил ровно и спокойно, без напыщенности и волнения.

Сэр Моррис наклонился вперед, положив руку на колено.

- Филипп, но это же совершенно не тот тип женщины! Вот чего я никак не могу взять в толк! Филипп безразлично пожал плечами.

- Вы говорите, не тот? Я определенно начал в этом сомневаться. Она и раньше флиртовала... с Банкрофтом, например... - Это только чтобы позлить тебя! - Возможно. Но теперь она не ставит целью вызвать во мне ревность. Я это знаю точно.

- Тогда, если причина в другом, я вообще ничего не понимаю.

- Не исключено, что ей просто-напросто все это нравится. Ей доставляет огромное удовольствие исключительное внимание к собственной персоне. Возможно, что и во мне она любила преданность и почитание, но никак не меня самого.

- Клеона на это не способна!

- Сэр, вы сами в этом убедитесь. Присоединяйтесь сегодня к нам. Мы с Томом приглашены вечером на обед к даме его сердца.

- Салли тоже приглашала меня. Я непременно буду. Черт возьми, какая муха укусила эту крошку? Филипп положил немного румян на щеки.

- Если вы мне подскажете ответ, сэр, я буду вам бесконечно благодарен.

- Значит, она все еще волнует тебя, Филипп? Даже теперь? - он обратил внимание, что у Филиппа слегка дрожали руки.

- Волнует? - переспросил Филипп. - Пожалуй, что да, сэр. И еще как!

Леди Малмерсток неодобрительно посмотрела на свою племянницу.

- Ты веселишься сверх всяких приличий, - высказала она свое мнение.

- Тетя Салли, но я не могу быть занудой, мне так хорошо! - воскликнула Клеона.

Леди Малмерсток поправила на своей пухлой ручке сползавший браслет.

- Гм! - сказала она. - Это старомодно и совсем неприлично, дорогая. Я бы сказала больше - это буржуазно.

- Никогда бы не подумала! - ответила Клеона. - Кто так думает?

- Все так считают. Чтобы соответствовать моде, необходимо выглядеть томной и умирающей от скуки.

- Значит, я выгляжу не модно, - рассмеялась Клеона. - Не забывайте, тетя, я ведь захолустная провинциалка!

- Не говори глупостей, - поучительно произнесла тетя. - Кое-кому это может не понравиться.

- Я не улавливаю, к чему вы клоните? - заинтересовалась Клеона.

- И не пялься на меня так, - со вздохом ответила тетя. - Все твое очарование в... непосредственности.

- Я и не знала! - Клеона сделала вид, что это очень ее удивило.

- Или было в нем, - добавила леди Малмерсток. Она одернула рукав и закрыла глаза.

- Было? Тетя Салли, я настаиваю, чтобы вы мне рассказали, что все это значит!

- Дорогая, ты все прекрасно понимаешь.

- Нет, я ничего не понимаю! Я, я... тетя Салли, да проснитесь же наконец!

Глаза ее попечительницы неохотно открылись.

- Хорошо, раз уж ты этого хочешь, я тебе скажу. Ты теряешь свое достоинство, вертя хвостом перед всяким. Щеки Клеоны порозовели.

- Я... о! Я ни перед кем не верчу хвостом! Я... Тетушка, как вы даже могли подумать такое?

- Очень просто, - ответила попечительница. - Иначе стала бы я тебе об этом говорить. С приездом этого мистера Филиппа Жеттана в тебе тут же проснулись все повадки коварной обольстительницы. Я не думаю, что это красит тебя, хотя могу и ошибаться.

- У меня нет ничего общего с Ф... с этим мистером Жеттаном!

- Прошу прощения, дорогая моя, но я как раз думаю, что что-то было. Если тебе хочется привлечь его внимание...

- Но, тетя! - Клеона буквально взвизгнула.

- И я бы хотела, чтобы ты оставила эту дурную привычку все время прерывать меня, - устало и обиженно произнесла тетя. - Я сказала, что если тебе хочется привлечь его внимание, то следует прибегнуть к более утонченным и менее заметным способам.

- К-как вам не стыдно, тетя Салли! Привлечь его внимание? Я его ненавижу!

Сонные карие глаза несколько оживились.

- Так вот откуда дует ветер? Что же он такого сделал? - в ее голосе прозвучал определенный интерес.

- Он совершенно ничего не сделал. Он... я...

- Тогда чего он не сделал, что следовало бы?

- Тетя Салли... Тетя Салли... вы... я не буду отвечать! Он просто ничтожество! И он мне вовсе даже не симпатичен!

- По твоему поведению я бы предположила обратное, - заметила попечительница. - А ты уверена, что он все-таки влюбится в тебя?

- Мне даже в голову это не приходило! Я... почему я должна об этом думать?

- Чтобы насладиться его зрелищем у твоих ног, а потом ты его отшвырнешь прочь. Нужно отомстить, дорогая моя, обязательно отомстить!

- Как вы можете говорить такое, тетя! Это... это все неправда!

Леди Малмерсток невозможно было сбить с толку. - Все, что я смогла понять об этом Филиппе, это то, что он ее из тех, кем можно запросто вертеть. Я думаю, что он очень любит тебя. Будь осторожна, дорогая моя. Мужчины с таким подбородком, как у него, очень опасны. Насмотрелась я на таких. В итоге такие всегда добиваются того, что задумали. - Добиваются! - презрительно поморщилась Клеона. - У него на уме нет ничего, кроме тряпок и его поэм!

Леди Малмерсток посмотрела на племянницу ленивым взглядом.

- Кто же тебе это сказал, Кло?

- Никто. Я сама все прекрасно вижу!

- В мире нет ничего более ослепленного, чем. молодая женщина, нравоучительно продолжала тетя. - Век живи - век учись. Твой Филипп...

- Но он совсем не мой! - почти в слезах взмолилась Клеона.

- Ты меня отвлекаешь, - пожаловалась тетя. - Твой Филипп далеко не так глуп. Но он коварен. Уже только один его подбородок говорит сам за себя. Мой тебе совет: не связывайся с ним, дорогая; он роковой мужчина и погубит тебя. Это самый страшный тип мужчины; старый Джереми Флетчер был таким же. Боже мой, как давно это было!

- Он... он такой же роковой, как и его дядя?

- Слава Богу, что нет. Томом можно вертеть, как вздумается, - размышляла тетя. - Очень жаль, что Филипп не такой.

- А я вам говорю, что они одинаковы! Если... если бы он был более мужественным, может быть, он мне тогда хоть капельку нравился! Я люблю, чтобы мужчина оставался мужчиной, а... а не затасканной куклой!

- Как сильно ты изменилась! - со вздохом отметила тетя. - А мне всегда казалось, что все было совершенно иначе. Разве не ты отослала своего Филиппа, чтобы он стал щеголем?

- Тетя, он не мой Филипп, я повторяю! И я... ничего подобного не делала... А если и делала, то сделала большую глупость, о чем сама не подозревала. Сейчас же я бы предпочла любить властного, настоящего мужчину. - В молодости мы все такие, - закивала тетя. - С возрастом ты начнешь тянуться к чему-то среднему. Я сама чуть не вышла за этого Джерри Флетчера. Но, к счастью, вовремя образумилась и предпочла Малмерстока. Царствие ему небесное, бедняжке. Теперь я, вероятно, выберу Тома. Клеона залилась истерическим смехом.

- Тетя, вы неисправимы! Как у вас только язык поворачивается говорить такое?

- Не нравится? Но я всегда была такая. Красавицей меня назвать было трудно, но успехом я всегда пользовалась. Я доставляла своей матери много волнений. Хотя все это было напускное. Но я всегда оставалась на виду. Я была мила и романтична, совсем как ты сейчас, любовь моя. Но я вела себя, безусловно, иначе! Все напускное!

- Но почему, тетя, разве и сейчас все напускное?

- Нет. Сейчас это уже вошло в привычку и стало гораздо легче, дорогая. Но мы отвлеклись. Вернемся к тому, о чем мы говорили...

- Я вас очень прошу, не надо больше обо мне, - взмолилась Клеона. - Я не знаю, какой бес в меня вселился, но... Ой! Звонят в дверь!

Леди Малмерсток с трудом поднялась со стула.

- Уже? Кло, мой парик в порядке? Из-за этих мужчин я даже не успела поспать сегодня днем. Хороший же я буду иметь нынче вид. Ну, кто там пришел, дорогая?

Клеона выглянула в окно.

- Это Джеймс и Дженнифер, тетя. Я так давно не видела Дженни.

Леди Малмерсток еще раз внимательно посмотрелась в зеркальце.

- Эта детка тоже живет в деревне?

- Да, Дженни Винтон просто прелесть. Она здесь вместе с мистером Винтоном уже несколько недель. Я так рада, что она сумела уговорить его взять ее с собой!

Клеона пошла встречать гостей,

- Дженни, дорогая! Дженнифёр была почти на полголовы ниже Клеоны. У нее был застенчивый вид и выразительные серые глаза, которые хорошо сочетались с ее волосами соломенного цвета. Она обвила шею Клеоны.

- Кло, дорогая, как ты элегантно выглядишь! - прошептала она.

- А ты, Дженни, стала еще красивей! - не уступала ей Клеона. - Тетя Салли, это моя дорогая Дженнифёр! Дженнифёр сделала реверанс.

- Здравствуйте, мадам, - пролепетала она испуганным голоском.

- Рада тебя видеть, дитя мое. Присаживайся рядом со мной. - Тетя Салли похлопала рукой по дивану. - Ты впервые в городе, дорогая? Дженнифер присела на краешек дивана, с благоговейным почтением разглядывая напудренный парик леди Малмерсток.

- Да, мадам. Это так восхитительно.

- Надо думать! Ты уже, наверное, успела посетить множество балов?

- Н-нет, - маленькое личико омрачилось. - Папа не любит ходить в гости, пояснила она.

Клеона устроилась на стуле напротив них. Ее шелковое платье переливалось при каждом движении.

- Тетя, нам непременно нужно взять с собой Дженнифёр к Дерингам на следующей неделе! - живо произнесла она. - Ты ведь не откажешься, милая?

Дженнифер засмущалась и опустила глаза.

- Определенно, - кивнула головой наставница. - Конечно, она пойдет с нами! Джеймс, присаживайтесь! Знайте, что меня очень утомляет вид возвышающихся надо мной людей, противный мальчик! Дорогая моя, ты так похожа на своего брата! Тебя заинтересовал мой парик? Правда он ужасен?

Дженнифер смутилась.

- О, я бы так не сказала, мадам. Мне...

Леди захихикала.

- Конечно, он ужасен. Клеона говорит, что это немыслимое сооружение, не правда ли, любовь моя?

- Говорила, и не отказываюсь от своих слов! - сказала Клеона, в ее глазах плясали шаловливые искорки. - Хотя этот парик менее уродливый, чем предыдущий.

- Видишь! - леди Малмерсток обратилась к Дженнифер. - Какая она у меня дерзкая баловница, ты со мной согласна?

- Разве наша Клеона может быть дерзкой? - не выдержал Джеймс.

- Она такая и есть, - кивнула наставница. - Кокетка.

- О! - Дженнифёр была шокирована.

- Не обращай внимания! - вмешалась Клеона. - У тети иногда бывает такое ворчливое настроение, ты сама видишь.

Дженнифёр осмелилась сдержанно засмеяться. Она перестала пожирать глазами парик и посмотрела на Клеону.

- Ты... ты кажешься совсем другой, - сказала она. Клеона встряхнула своими золотистыми волосами.

- Это потому, что тетя Салли обрядила меня в эти чудесные наряды, возразила она. - Я ничуть не Изменилась! - При этом она засмеялась, но как-то не слишком убедительно. - Разве не так, Джеймс?

- Ничуть, - с готовностью подтвердил тот. - Как всегда, самая прекрасная!

- Я этого не потерплю, - сурово сказала леди Малмерсток. - Вы вскружите ребенку голову.

- Уже вскружилась! - воскликнула Клеона. - Я неисправимая кокетка! Ой! Звонок! Кто-то пришел! Джеймс, посмотрите, кто это? Подглядывать - плохо, но я вам разрешаю. Ну, быстрей же!

Джеймс занял наблюдательную позицию у окна.

- Слишком поздно, - сказал он. - Кто бы они ни были, но они уже зашли.

- Увидите, это, верно, Томас, - решила леди Малмерсток. - Интересно, насколько он успел растолстеть после нашей последней встречи?

Дженнифер прыснула: ей еще никогда не приходилось встречать такой эксцентричной и экстравагантной дамы, как эта старая леди.

- А сэр Моррис тоже придет? - поинтересовалась она.

- Я сказала, чтобы он обязательно пришел, - ответила старая леди. - Ты ведь его хорошо знаешь?

- О, конечно! - выдохнула Дженнифер.

- Сэр Моррис и мастер Жеттан, - объявил маленький паж-негритенок.

- Явился! - произнесла тетя Салли, поднимаясь с дивана. - Где твой сын? озадачила она сэра Морриса прямо с порога. Сэр Моррис поцеловал ей руку.

- Салли, вы становитесь совершенно несносной, - парировал он.

- Моррис, от вас все равно ничего приятного не услышишь. Я желаю видеть только Филиппа. Он говорит столько любезностей, он так со мной почтителен... Ах, вы тоже приехали, Том?

Томас отвесил глубокий поклон.

- У вас все в порядке, Салли?

- Вы невежливы, - ответила она. - Разве по мне не видно, что я в полном порядке? Спешу вас обрадовать, вы начинаете худеть!

Томас вытянулся и даже попытался подобрать живот.

- В самом деле, дорогая? Леди выразила явное одобрение.

- Вы, верно, занимаетесь упражнениями! - воскликнула она. - Если вы будете продолжать в том же духе, то через месяц за вас можно будет выйти замуж!

- Я был бы очень счастлив, дорогая, - сказал Том совершенно серьезно.

- Не переживайте, однажды это обязательно произойдет! - она перехватила удивленный взгляд Дженнифер и захихикала. - Том, ведите себя прилично! Вы шокируете ребенка!

- Я - шокирую? Но что я успел сделать? Ее скорее шокирует ваша прямолинейность!

Сэр Моррис тем временем подошел к Клеоне. Она протянула ему руку, и он сделал вид, что поцеловал ее. Она ее тут же отдернула.

- Ах, нет, только не так! - воскликнула девушка. - Сэр Моррис!

Он улыбнулся, глядя на ее вспыхнувшее личико.

- По правде говоря, дорогая моя, вы так мало стали напоминать ту маленькую Клеону, какой я вас знал, что уже просто не решаюсь позволять себе какие бы то ни было вольности.

Ее губы неожиданно задрожали, она схватила его за рукав.

- Только вы не говорите мне этого, сэр! Я такая же, как и прежде! Я...

- Что там делает Клеона? - заинтересовалась леди Малмерсток. - Никак с Моррисом опять целуется? Ее слова совсем довели бедную Клеону до слез.

- Вы, тетя Салли!.. У вас сегодня очень странное чувство юмора!

Сэр Моррис осторожно освободился от вцепившейся в него маленькой ручки и повернулся к застывшей в реверансе Дженнифер.

- О, Дженни? Вот это неожиданность! Как твои дела, малышка?

- Благодарю вас, сэр, прекрасно, - ответила она. - Я так счастлива, что, наконец, попала в Лондон.

- В первый раз - это всегда незабываемо! Где же вы остановились?

- В Кенсингтоне, у нашей бабушки. Леди Малмерсток взяла Тома за руку.

- В Кенсингтоне, вот бедняжка! - пробормотала она. - Ради всего святого, вы сядете наконец?! Что вы, Моррис, этот стул для меня слишком низок. Я сяду на диван.

Том пристроился поблизости. Остальные разделились на пары: сэр Моррис подвел Дженнифер к стульям, стоящим вблизи камина, Клеона и Джеймс уселись около окна. Через пять минут колокольчик в третий раз известил о прибытии очередного гостя, приведя бедняжку Дженнифер в полное расстройство чувств. Негритенок сообщил о прибытии мистера Филиппа Жеттана, который не заставил себя долго ждать, тут же появившись на пороге.

Сэр Моррис почувствовал, как Дженнифер от удивления чуть не упала со стула. Она уставилась на него, словно перед ней стоял не живой человек, а по крайней мере, сразу три привидения. Филипп подошел к хозяйке, опустился на одно колено, чтобы поцеловать ей руку. На нем был элегантный красно-коричневый камзол с отделкой цвета червоного золота. Дженнифер подумала, что ничего более роскошного и восхитительного ей никогда раньше не доводилось видеть. Она даже совершенно позабыла, что некогда они играли вместе.

- Я, кажется, немного опоздал, мадам! - сказал Филипп. - Тысяча извинений!

- Прощаю вас, - кокетливо ответила леди Салли. - Вы написали мне оду? И не пытайтесь оправдываться, что второпях забыли ее принести!

- Я позабыл? Никогда! Это - моя лучшая ода! Вот! - он торжественно вручил старушке аккуратно перевязанный свиток, украшенный фиалками.

- Вы прелестный мальчик! - горячо воскликнула та, внимательно изучая свиток. - О, фиалки! Как мило! Как вы догадались, что это мои любимые цветы?

- Я почувствовал это, - торжественно ответил Филипп.

- Я в этом не сомневаюсь, мой мальчик! Но как все же это прелестно! Пока фиалки не завянут, я не решусь его развязывать. Том, посмотрите, как это изумительно! Представляете, Филипп посвятил мне оду!

- Я вижу, - мрачно сказал Том. - Послушай, прохвост, как ты посмел завладеть сердцем моей дамы?

- Милый дядя, это - выше меня! - быстро возразил Филипп.

Леди Малмерсток уже показывала свиток сэру Моррису.

- Вы представляете, он посвятил оду моему парику, он даже написал ее по-французски!

- Оду чему? - переспросил Том.

- Парику, Том! Моему парику! Вас тут не было, когда мы обсуждали с ним мой парик. Клеона сказала, что у меня слишком большой и жуткий парик. Филипп же с ней не согласился. Он много говорил про мой парик и пообещал написать оду! Филипп, я бесконечно рада, но, кажется, забыла поблагодарить вас?

Филипп, склонившийся над рукой Клеоны, обернулся.

- Ваш взгляд, мадам, красноречивее всяких благодарностей! Коих, я, впрочем, недостоин: я счел за честь написать это.

- Подумать только! - воскликнула леди, глядя то на Тома, то на сэра Морриса. - Филипп, подойдите и представьтесь Дженнифер. Или вы уже знакомы?

Филипп выпустил руку Клеоны и повернулся к Дженнифер.

- Дженнифер! Ну конечно, мы знакомы! - он подошел к ней. - Дженни, дорогая, я несказанно рад вас видеть!

Та молча смотрела на него, широко раскрыв глаза.

- Филипп? Неужели это т... вы? - прошептала девушка в замешательстве.

- Разве вы меня не помните? Дженни, умоляю, не расстраивайте меня! Не мог же я так сильно измениться за это время?

- Вы изменились, - честно призналась она тихим и робким голосом. - Очень!

- Ничуть, я клянусь, что вы заблуждаетесь! Отец, вы мне позволите присесть на ваше место и побеседовать с милой Дженнифер?

Филипп занял освободившееся место.

- Я полагаю, что мне следует называть вас теперь мистер

Жеттан! - сказала Дженнифер.

- Дженни, если вы будете так жестоки, то...

- Что же вы сделаете?

- Посвящу четверостишье вашим прекрасным глазам! - рассмеялся Филипп. - В самом деле? Мне это будет очень приятно, мистер

Жеттан, - улыбнулась Дженни.

- Я напишу стихотворение завтра к полудню, - быстро ответил Филипп, - если вы не прекратите именовать меня столь чопорно!

- Да, но...

- Дженни, перестаньте судить по моему глупому наряду, еще раз клянусь вам, я ничуть не изменился!

- Кло мне ответила точно так же, когда я сказала, что она изменилась...

- Не может быть! - Филипп бросил взгляд в сторону ничего не подозревающей Клеоны. - Она вам действительно так и сказала?

- Да, но ведь она изменилась, вы со мной не согласны?

- С ног до головы, - медленно произнес Филипп по-французски.

- Что вы сказали? - всполошилась Дженнифер.

- Дурацкая привычка, Дженни. Я весь день болтаю по-французски, это многих задевает.

- По-французски? Вы говорите по-французски? Как это прелестно! воскликнула Дженнифер. - Скажите же скорее что-нибудь еще, я вас очень прошу!

- Свет твоих прелестных очей пронзил мое несчастное сердце, - он с улыбкой поклонился.

- А что это означает?

- Не нужно вам этого знать, - мрачно ответил Филипп.

- Ой! Но мне так хочется! - не отставала она.

- Я сказал что ваши глаза прекраснее всего на свете.

- Вы так сказали? Но это... это же ужасно! А вы не забудете... как вы обещали... вы мне посвятите... помните, вы раньше говорили?

- Четверостишье? Теперь, думаю, уже нет. Это должно быть никак не меньше сонета. И обязательно - цветы. Жаль только, что сейчас не сезон для ваших любимых цветов!

- Разве? А какие мои любимые цветы?

- Незабудки. Она задумалась.

- Нет, пожалуй, я не очень сильно люблю незабудки. А у меня может быть другой любимый цветок?

- Тогда подснежник.

- Ой, мне он страшно нравится! - Дженни счастливо захлопала в ладоши. - Но для подснежников теперь уже поздно?

- Боюсь, что да! - ответил Филипп. - Но если вы согласитесь ждать, то я тотчас отправлюсь за ними хоть на другой конец света!

Дженнифер захихикала.

- Но вы ведь не можете этого сделать, правда? Клеона! Клеона!

Клеона подошла к ней.

- Да, Дженни? Наверное, мистер Жеттан наговорил тебе кучу комплиментов?

- Н-нет, то есть, я хотела сказать, да! Он мне сказал, чтобы я продолжала называть его Филиппом. И что он... собирается написать сонет про мои глаза и скрепить его подснежниками! Мистер Ж... Филипп, а вы знаете, какой любимый цветок у Клеоны?

Филипп встал и предложил свой стул Клеоне.

- Зачем вы спрашиваете, Дженни, ведь это наверняка роза.

Клеона села. На ее губах появилась натянутая улыбка.

- Роза? А вам не кажется, что это слишком напыщенный цветок, сэр?

- Ах, мадемуазель, вам, должно быть, не встречалась роза, которая еще только начала распускаться!

- О-ля-ля, сэр! Я поняла ваш намек! Я забыла поблагодарить вас за букет, что вы прислали мне сегодня утром!

Филипп посмотрел на фиалки, что были приколоты у нее на груди.

- Но я не посылал вам никаких фиалок, - сказал он недоумевающе.

Глаза Клеоны вспыхнули негодованием.

- Я имела в виду не эти. - Она небрежно притронулась к цветам. - Эти мне прислал сэр Дерик Брендерби.

- Ему очень повезло, мадемуазель. Я извиняюсь, что не догадался сделать того же!

- Почему же? Наоборот, вам очень повезло. Госпожа Энн

Натли весь вечер вчера носила ваши гвоздики.

Клеона поймала себя на том, что слишком заинтересованно и явно смотрит ему в глаза. Она поспешила перевести взгляд, в горле у нее немного пересохло. На какое-то мгновение ей почудилось, что перед ней стоит прежний Филипп, угрюмый и бесхитростный, немного смущенный. Если бы...

- Мистер Же... Филипп! Научите меня говорить по-французски!

- Обязательно, дорогая моя.

Комок в горле тут же исчез; минутная теплота в голубых глазах бесследно растворилась. Клеона повернулась к Джеймсу, который не отходил от нее ни на шаг.

Глава XV

ЛЕДИ МАЛМЕРСТОК ВЫБИРАЕТ МУЖА

- Ты представляешь, вчера утром он мне это принес самолично, с подснежниками! Ума не приложу, где он сумел их ради меня достать! Кло! Они ведь уже давно сошли! Но он все же сумел это сделать! А какие стихи! Я милее ничего не слышала, Кло, дорогая! Он сравнивал мои глаза с зеркальной гладью лесных озер-близнецов! Правда, это прекрасно?!

Клеона дернула плечиком.

- Это не слишком оригинально, - сказала она.

- Тебе не нравится? - спросила Дженнифер разочарованно.

Клеона пожалела, что расстроила бедную Дженни.

- На самом деле очень нравится. Так ты говоришь, что мистер Жеттан сам привез стихи?

- Именно! Он оставался у нас почти целый час, говорил со мной и с моим папой. Представляешь? Он просто умолял меня, чтобы я подарила ему хотя бы один танец в среду! Это так мило с его стороны!

- Очень, - без энтузиазма согласилась Клеона.

- Никак не пойму, зачем он сделал это? - продолжала Дженнифер. - Джемми говорил мне, что он без ума от госпожи Натли. Кло, она, действительно, такая красивая?

- Я не знаю. Наверное, да.

- Филипп учит меня говорить по-французски. Это так тяжело, он смеется над моим акцентом. А ты говоришь по-французски, Кло?

- Немного. Но я не сомневаюсь, что мой акцент также развеселил бы его.

- Я так не думаю! Я спросила его, считает ли он тебя красивой, и ты знаешь, что он мне ответил?

- Дженни, но нельзя же спрашивать такие вещи!

- Что ты! Его это ничуть не смутило. Ни капельки! Он просто рассмеялся, он все время смеется. Ты представляешь, Кло! И он ответил, что, наверное, так думают абсолютно все. Разве это не дерзко?

- Очень, - ответила Клеона. Дженнифер придвинулась к подруге.

- Клеона, хочешь я открою тебе один секрет? На лице Клеоны появилась горькая усмешка.

- Секрет? Какой секрет? - поинтересовалась она.

- Кло, у тебя такой напряженный вид! Я наверняка знаю, что Джеймс в тебя влюблен!

Клеона мгновенно расслабилась и с облегчением рассмеялась.

- Не вижу в этом ничего смешного, - обиженно сказала подруга.

- Дорогая, прости меня, но я не это имела в виду. Я, конечно, знала, что Джеймс увлечен мною.

- Неужели? Ой, как интересно! И ты собираешься за него замуж? - голос Дженнифер дрожал от волнения.

- Дженни, ты задаешь ужасные вопросы! Нет, не собираюсь.

- Кло, но он же любит тебя! Разве он тебе не нравится?

- Дело не в этом. Джеймс только думает, что любит меня. Он еще очень молод. Я... Расскажи лучше мне про свой наряд, дорогая!

- Для бала? - Дженнифер снова оживилась. - На мне будет белое шелковое...

- Сэр Дерик Брендерби! Дженнифер запнулась на полуслове. Вошел высокий кривоногий мужчина.

- Милая госпожа Клеона! Рад, что застал вас дома! Целую ручки!

Клеона с улыбкой поспешила убрать руки от слишком назойливого поцелуя своего поклонника.

- Сэр Дерик, познакомьтесь, это госпожа Дженнифер Винтон.

Кажется, Брендерби заметил ее только после этих слов. Он поклонился, в ответ Дженни присела в реверансе и спряталась за спиной подруги.

Сэр Дерик уселся на стул.

- Госпожа Клеона, вы ни за что не догадаетесь о причине, что привела меня к вам.

- Чтобы увидеть меня? - с хитрым видом осведомилась Клеона.

- Эта причина существует всегда! Но сегодня есть еще один повод.

- По-моему, сэр, и первого повода было бы вполне достаточно, - ответила она, опустив глаза.

- Это самый прекрасный повод. Но другой также касается вас.

- О-ля-ля! Сэр, вы меня уже заинтриговали! Не тяните!

- Я готов встать перед вами на колени и просить, чтобы вы подарили мне танец в среду!

- Я, право, затрудняюсь вам что-либо сказать! - Клеона покачала головой. Боюсь, что все танцы уже обещаны.

- О, не говорите так, моя дорогая! Все, кроме одного!

- Но я, право, сомневаюсь! Ничего не могу вам обещать.

- Но вы оставите мне надежду?

- Не могу лишить вас ее, - сказала Клеона. - Может быть, Дженнифер согласится танцевать с вами.

Сэр Дерик, скрывая огорчение, поклонился Дженнифер.

- Я могу надеяться, что вы меня осчастливите?

- Спасибо, сэр, - заикаясь, ответила она. - Если вам это доставит удовольствие.

Сэр Дерик отвесил поклон и забыл о ее существовании.

- Как вам идут мои розы! - вернулся он к разговору с Клеоной. - Я не смел и надеяться, что буду удостоен такой чести.

Клеона взглянула на бледно-желтые бутоны.

- Так это ваши? Я позабыла, - сказала она достаточно жестко.

- О, Клеона! Клеона подняла глаза.

- Вы забываетесь, сэр!

- Госпожа Клеона! - быстро исправился Брендерби, сглаживая свою промашку глубоким поклоном.

В эту минуту леди Малмерсток вошла в комнату, опираясь на руку мистера Жеттана.

- Филипп, вы нагоняете на себя тоску! Вы же прекрасно понимаете, что в ваших словах нет и доли правды! Ох ты, Господи! Да здесь настоящий прием. Приветствую тебя, Дженни! Дорогой сэр Дерик! Так рано? Надеюсь, вы уже знакомы с мистером Жеттаном?

Мужчины поклонились друг другу.

- Я очень рад вас видеть, леди Малмерсток, - сказал Брендерби. - Жеттан, по-моему, я вас видел вчера. Вы не играли в карты у Грегори?

- Вчера? Вчера... Нет, вчера я был с отцом у Уайтов. Мадемуазель, ваш неизменно покорный слуга! Малышка!

- Бонжур, мсье! - смущенно ответила Дженнифер.

- Мадемуазель делает огромные успехи, - сказал он.

- Успехи? - от счастья у Дженни поплыло перед глазами.

- Вне всякого сомнения! А как дела у мадемуазель?

- Прекрасно, огромное вам спасибо, сэр. Леди Малмерсток опустилась в огромное кресло.

- Я думаю, что не помешаю вам? - спросила она. - Кло, ты не видела, куда я подевала свою вышивку? - она обратилась к гостям. - Я вышиваю без узелков. Это очень утомительно, но поднимает настроение, когда видишь плоды своего творчества, не так ли?

Клеона и Брендерби бросились к столу искать потерянную вышивку. Клеона украдкой поглядывала через плечо на тетю и Филиппа.

- Тетя Салли изумительно вышивает, - сказала она. - Не верьте ей, она делает это с огромным вдохновением. Клеона принесла тете вышивку.

- Спасибо, дорогая. - Тетя тут же отложила вышивку в сторону. - Я вам сейчас расскажу один секрет. Филипп, вы его уже знаете и можете не слушать.

Филипп встал рядом с ней, облокотившись на спинку кресла.

- Благодарю за доверие, тетя!

- Ты выдаешь мой секрет!

- Хорошо! Я нем, как рыба. Но вы не можете мне запретить, чтобы я оставался глух к звучанию вашего мелодичного голоса.

- Когда я стану твоей тетей, я с тобой очень серьезно поговорю о кокетстве с пожилыми женщинами, - сурово сказала она.

Клеона захлопала в ладоши.

- Ой, тетя Салли! Вы собрались замуж за мистера Жеттана?

- По крайней мере, за одного из них. Надеюсь, что этот, - улыбнулась она Филиппу, - женится на другой. Мне он совершенно не нужен.

- Я украду вас прямо на пороге церкви! - воскликнул Филипп.

Холодок пробежал по спине Клеоны. Она механически поздравила тетю. Как сквозь туманную пелену она слышала голоса Дженнифер и Брендерби. Они наперебой интересовались, на ком собрался жениться Филипп: уж не на Энн Натли, ведь она премиленькая. Когда Филипп, наконец, подошел к Клеоне, она уже взяла себя в руки, напропалую любезничая с сэром Дериком. Она едко парировала все колкости Филиппа, смеялась комплиментам сэра Дерика. Тогда Филипп переключился на разговор с Дженнифер. Но за ним следили демонстративно безразличные, рассерженные и ревнивые голубые глаза.

Гости ушли, и Клеона почувствовала, как жар охватил все ее лицо. Леди Малмерсток внимательно посмотрела на нее.

- Любовь моя, тебе жарко, открой окно!

Клеона прижалась щекой к прохладному оконному стеклу.

- Как застенчива эта крошка! - заметила тетя Салли.

- Дженни? О да, конечно. Даже чересчур!

- Я надеялась, что сэр Дерик уделит ей больше внимания.

- Но у него ведь не было такой возможности, не так ли?

По-моему, Дженни была очень занята.

Тетя улыбнулась, впрочем, эту улыбку Клеона не заметила.

- Ладно, любовь моя, оставим эту тему. Так кто же: Филипп или сэр Дерик? Клеона вздрогнула.

- Что вы подразумеваете, тетя?

- Кому ты будешь дарить свою улыбку? Ты даешь надежду обоим. Я не имею в виду Джеймса. Он ведь еще совсем ребенок.

- Но, тетя, я вас очень прошу, пожалуйста...

- Не нравится мне этот сэр Дерик... Да! Абсолютно не нравится. Он невоспитан. Иначе он уделил бы хоть толику внимания мне и Дженни. Так за кого ты пойдешь замуж, дорогая?

- Ни за кого!

- Но, Клеона, душечка! - Тетя Салли удивленно уставилась на девушку. Зачем тогда морочить голову им обоим? Послушай моего совета! Выбирай Дерика!

Клеона нервно засмеялась.

- Но вы только что говорили, что он вам не нравится.

- Именно. Но это решительно не означает, что он будет тебе плохим мужем. Скорее наоборот. Он не будет тебе ни в чем перечить или все время надоедать своим присутствием.

- Именно поэтому он мне тоже не нравится.

- Тогда остается Филипп?

- Вот уж за кого я точно не пойду!

- Не горячись, дорогая!

Вид у Клеоны был жалобный и безутешный, она расплакалась и выбежала из комнаты.

Леди Малмерсток расслабилась на мягких подушках кресла и закрыла глаза.

- Что ж, Филипп, у тебя, дорогой мой, еще не все потеряно, - пробормотала она себе под нос и собралась отойти ко сну, но не прошло и пяти минут, как в комнате возник сэр Моррис.

Леди встрепенулась и принялась поправлять парик.

- Моррис, вечно вы застаете женщин врасплох! - недовольно пробурчала она. - Члены вашей семьи все утро мелькают в моем доме. Что у вас стряслось?

Моррис для начала поцеловал даме ручку.

- Спешу поздравить вас, Салли! Я только что видел Тома. Если женщины могут скалить зубы, то именно это и произошло с леди Малмерсток.

- Спасибо, Моррис. А каким он вам показался?

- Совершенно спятившим, - ответил сэр Моррис. - Он нес полный бред, словно влюбленный юнец. Вряд ли я видел в своей жизни более расчувствовавшегося мужчину.

- Как это мило, - заметила мимоходом Салли. - Какая же причина привела вас ко мне?

Сэр Моррис подошел к камину и стал у огня.

- Клеона, Салли.

- А в чем дело?

- Если мне кто и может помочь, так это только вы, - начал он.

Леди в ужасе воздела к небу руки.

- Нет, Моррис, никогда! Вы слишком стары для нее!

- Вы невозможная женщина! - он заулыбался. - Я хотел спросить, волнует ли ее Филипп хоть капельку?

- Вот-вот, - женщина подняла палец, - я сама пыталась получить от нее ответ на этот вопрос.

- Что же она говорит?

- Она говорит, что никогда не выйдет за него. Сэр Моррис вопросительно посмотрел на свою мудрую собеседницу.

- Не пойму, что на нее нашло? Я думал... Она больше ничего не говорила?

- Ни единого слова. Разревелась и убежала. Лицо сэра Морриса немного просветлело.

- Но ведь это хороший признак?

- Очень хороший, но...

- Говорите же, Салли! Не томите!

- Вы выглядите очень обеспокоенным.

- Естественно, я очень обеспокоен! Я знаю, что Филипп по уши влюблен в Клеону. А она...

- А она, - завершила начатую им фразу Салли, - видит только доказательства обратного. Известно, что Филипп влюблен в Энн Натли; у него были романы во Франции. Я сама видела, как он любезничал с крошкой Дженнифер. И много чего еще.

- Но ведь это все ровным счетом ничего не значит! И вы сами это прекрасно понимаете!

- Какое имеет значение, что я понимаю, а что нет? Важно, что понимает Клеона. но солнце спряталось за тучки и...

- Но если Филипп сумеет ей доказать...

- Ха! - ответила леди, прищелкнув пальцами. - Ха!

- Вы полагаете, она не поверит ему?

- Может, и поверит. Но ни за что не раскроет своих чувств.

- Но ведь это бессмысленно! Это...

- Конечно, дорогой мой. Все девушки непредсказуемы.

- Салли, надо же что-то предпринять!

- Оставьте их в покое, - отмахнулась она. - Постороннее вмешательство не принесет ничего хорошего. Филипп должен сам доиграть свою игру.

- Он это и собирается сделать, но не уверен, любит она его или нет.

- Можете передать ему от меня, что у него есть шанс, но он должен им воспользоваться очень осторожно. А теперь я собираюсь вздремнуть, Моррис! До свидания!

Глава XVI

В КОТОРОЙ ГОСПОЖА КЛЕОНА ПОНИМАЕТ ЧТО КОЛИЧЕСТВО НЕ ПРИНОСИТ ОСОБОЙ РАДОСТИ В ЛЮБВИ

В среду, когда Филипп появился на пороге бального зала в доме леди Деринг, леди Малмерсток была уже там. Клеона танцевала с сэром Дериком; Дженнифер же сидела рядом с леди. У нее был взгляд затравленного зверька. Филипп, насколько ему позволял этикет, постарался побыстрее подойти к ней.

Леди Малмерсток приветствовала его.

- Добрый вечер, Филипп! Вы не забыли захватить отца?

- Он предпочел отправиться к Уайтам вместе с Томом. Дженни, вы будете со мной танцевать? Помните, вы же обещали!

Дженнифер подняла на него испуганные глаза.

- Я не знаю... Боюсь, что у меня не получится. Я... так мало танцевала, сэр.

- Не говорите мне, что ваши прелестные ножки не могут танцевать, дорогая моя!

Дженнифер посмотрела на свои ножки.

- Вы очень любезны, Филипп, но... вы уверены, что вам доставит удовольствие этот танец?

Филипп галантно предложил ей свою руку.

- Я вижу, что у вас сегодня весьма игривое настроение, Дженни, - заметил он. Дженнифер поднялась.

- Хорошо, я обязательно... но... Ой! Я сильно нервничаю! Вы, верно, так умело танцуете?

- Я бы этого не сказал, по постараюсь быть вам достойным партнером. Давайте же попробуем!

Клеона наблюдала за ними с другой стороны зала, хотя и старалась не смотреть в их сторону. Она видела, как Филипп, наконец, проводил Дженни к стулу и сам присел рядом, чтобы развлекать ее. Потом он остановил проходящего мимо друга и представил того Дженнифер. Затем он подошел к группе мужчин и опять вернулся к Дженнифер, приведя с собой еще нескольких своих друзей. Клеону охватила непонятная обида. Почему Филипп проявлял о Дженни такую заботу? Почему он был с ней так предупредителен и внимателен? Хотя она и осознавала, что ведет себя дурно, но все же была очень рассержена. От Дженнифер Филипп вскоре направился к Энн Натли. Голос сэра Дерика вернул Клеону к реальности.

- Видите, к кому он пошел! Уверяю вас, Филипп Жеттан не упустит ни одной смазливой мордашки на своем пути! Вы только посмотрите на них!

Клеона уже и без того несколько минут непрестанно наблюдала за ними, а от замечания своего кавалера еще сильнее стиснула зубы.

- Мистер Жеттан галантен, - сказала она.

- Он, в самом деле, галантен, как француз. Смотрите, как госпожа Энн довольна. Я думаю, что Жеттан пользуется большой популярностью у парижанок.

Клеона тут же вспомнила о дуэли Филиппа "по поводу доброго имени одной француженки".

- Очень похоже, - сказала она без видимого беспокойства. - Он, безусловно, очень мил.

- Вы в самом деле так думаете? Ах, теперь он, кажется, направляется к нам! Очевидно, что милая Энн не удовлетворила его... К вашим услугам, сэр!

Филипп улыбнулся и поклонился.

- Мадемуазель, я могу надеяться на танец с вами? - спросил он.

Для Клеоны было самым главным не подать вида, что его приглашение имеет для нее какое-либо значение.

- Я бы с радостью, но только что присела, потому что устала.

- Я знаю здесь одну уютную и прохладную комнату, - быстро вмешался Брендерби. - Разрешите же мне проводить вас туда, мое сокровище'

- Я вам признательна, но не пойду. Вот если бы мне сейчас принесли лимонада, - добавила она жалобно и посмотрела на Филиппа.

Тот не успел отреагировать на ее просьбу, как сэр Дерик поклонился.

- Уже лечу!

- Я вам так благодарна, сэр! - получилось все не так, как она хотела. Итак, мистер Жеттан, вы до сих пор не уехали в Париж?

Филипп занял опустевшее место.

- Пока нет, мадемуазель. Но нынче вечером я непременно решу, уеду или останусь. - Его голос был достаточно серьезен.

- Неужели? Как это романтично!

- Не думаю! Ответьте мне только на один простой вопрос, Клеона: вы выйдете за меня замуж?

Клеона от неожиданности оцепенела. Ее охватила внезапная ярость. Как только посмел Филипп подойти к ней после кокетничанья с Энн! Она в ярости смотрела на него, но он был спокоен. Может, это его очередная насмешка в ее адрес? Она собрала все силы и предельно спокойно ответила.

- Едва ли можно предположить, что вы говорите это серьезно, сэр!

- Я говорю это более серьезно, чем когда-либо, Клеона. Мы уже довольно насолили друг другу.

Его слова пронзили ее насквозь. Перед ней был тот же самый Филипп из Литтл Фитлдина. Но Клеона поспешила уверить себя, что ошибается.

- "Насолили"? Я вас не понимаю, сэр!

- Да? Клеона, когда же, наконец, вы будете со мной искренни?

- А вы когда-нибудь были со мной искренни, мистер Жеттан? - сказала она довольно резким тоном.

- Да. До отъезда я говорил вам правду. Когда вернулся - нет. Я просто хотел убедиться, чего же вы все-таки хотите: меня или мое притворство. Я снова говорю вам правду: я люблю вас и очень хочу, чтобы вы стали моей женой.

- Вы утверждаете, что любите меня, - Клеона теребила веером складки своего платья. - Тогда, может быть, вы будете со мной до конца честным, сэр. Признайтесь, скольким вы говорили эти слова?

- Кроме вас - никому.

Голубые глаза возмущенно вспыхнули.

- А как же ваши дамы в парижском обществе, мистер Жеттан? Вы даже дрались на дуэли с мужем одной из них! Соизвольте объясниться.

Филипп помолчал, насупился.

- Значит слухи об этой глупой выходке достигли и вас, Клеона?

Она рассмеялась, стиснув зубы.

- О, сэр, действительно, какая жалость, что эти слухи не обошли меня стороной, не так ли?

- Мне очень жаль, Клеона, что вы придаете такое значение слухам.

- Значит, это все россказни? - В ее голосе слышалась затаенная надежда.

- Я скажу вам правду: маркиз де Фоли-Мартен счел себя оскорбленным, но у него не было на то оснований.

- Но, вероятно, у него все же были какие-то причины, сэр?

- Вероятно. Если можно считать причиной то, что я просто ухаживал за его женой.

- Да? - Клеона говорила нарочито спокойно и язвительно. - Вы всего лишь ухаживали за мадам. Я не сомневаюсь, что она прелестна.

- Очень, - несколько уязвленно ответил Филипп.

- Как и мадемуазель де Маршеран, о которой я наслышана, или Энн Натли? А может быть, как наша крошка Дженнифер?

Филипп переступил с ноги на ногу.

- Клеона, я надеюсь, что хотя бы к Дженни вы меня не ревнуете? - взмолился он.

Она резко поднялась со стула.

- Я ревную? С какой стати? Вы для меня никто, мистер Жеттан! Признаюсь, я вас когда-то... вы мне когда-то казались симпатичны. Но с тех пор вы изменились. Вы ведь не станете отрицать, что влюблялись во множество красивых женщин с тех пор, как уехали из дома? Я вас в этом не виню. Вы вольны делать все, что вам вздумается. Но я вам не прощу того, что у вас хватило дерзости подойти ко мне с подобным предложением! Хотя за все время вашего пребывания в Англии я сумела понять, что значу для вас ничуть не больше, чем Энн Натли или Жюли де Маршеран. "Для этой жемчужины, что дрожит в ее трепетном ушке"! Очень мило, сэр. Теперь вы снова увлечены мной! Но я не считаю ваше предложение таким уж лестным, мистер Жеттан!

Филипп смертельно побледнел, его не спасала даже пудра.

- Клеона, вы ошибаетесь! Я не могу отрицать, что безобидно флиртовал с названными вами леди. Но ведь это модно... Вы сами меня к этому призывали. У меня никогда не было ничего серьезного ни с одной из этих женщин. Я клянусь вам!

- Наверное, вы клялись в этом и маркизу де Фоли-Мартену?

- После дуэли он умолял меня сказать ему правду.

- Он вам поверил?

- Нет, - Филипп прикусил губу.

- Нет? Тогда будьте любезны сказать мне, сэр, как же вы хотите, чтобы я поверила тому, чему не поверил маркиз де Фоли-Мартен?

Филипп пристально посмотрел в ее глаза.

- Я даю слово, Клеона.

Она хотела верить, но продолжала сопротивляться.

- Вы пытаетесь убедить меня, что у вас ничего не было ни с одной из этих женщин, сэр? Филипп опять замолчал.

- Вы хотите испортить мою репутацию, - голос Клеоны дрожал. - Вы ухаживали за доброй дюжиной женщин! Я не удивлюсь, если узнаю, что вы целовались с ними! А теперь вы того же самого хотите от меня: извините, сэр, но я не настолько испорчена!

Филипп выпрямился и как будто окаменел.

- Мне очень жаль, что мое предложение вы воспринимаете как оскорбление, Клеона.

Она было потянулась к нему, но тут же опомнилась. Неужели он не понимает, что она хотела сейчас только одного: чтобы он сломил ее сопротивление? Неужели он не в состоянии прекратить оправдываться и, невзирая на окружающих, просто прижать ее к своей груди!

- Хорошо, спешу освободить вас от своего назойливого присутствия. Всегда к вашим услугам, мадемуазель.

Филипп низко поклонился, резко повернулся и зашагал прочь, оставив Клеону в состоянии полной прострации.

Веер выскользнул из ее рук на пол. Он ушел! Ушел, ничего не поняв, а от него требовалось всего лишь проявить решительность, власть. Он покинул ее и совсем не оставил надежды. Несколько минут он был тем Филиппом, которого она любила. В глазах Клеоны заблестели слезы. Почему же она вела себя так вызывающе? Как она посмела отпустить его? Теперь она знала совершенно точно, не лукавя с собой: она его всегда любила и никогда не сможет полюбить кого бы то ни было другого. Теперь он ушел, а завтра уедет в Париж. Что будет с ней дальше, ничуть ее не волновало, раз уж она навсегда его потеряла. Внезапно, словно из воздуха, возник Джеймс Винтон. Клеона машинально приветствовала его и снова погрузилась в мрачные мысли. Она слышала голос Джеймса, но не понимала, о чем он говорит. Это напоминало ей бессмысленный шум листьев, пытающихся покинуть насиженное место под порывами ветра. Голос звучал робко, но упрямо, он вызывал досаду и раздражение. Потом она стала различать Отдельные слова.

- Клеона, только не говорите нет! Скажите да! О, вы только скажите да!

Как все это не к месту! Она нетерпеливо обернулась к Джеймсу.

- Ну, да, да! Что случилось?

Хотя Джеймс усердно пыхтел над своим тщательно обдуманным предложением руки и сердца, его мало смутил отказ. У него был вид до глубины души оскорбленного юноши.

- Мне совершенно очевидно, что вы не слышали ни одного моего слова, Клеона! - ответил он.

- Но ведь я сказала да, Джеймс! Вы говорили так красноречиво, что я сразу не смогла все взять в толк! Джеймс поклонился.

- Позвольте откланяться. Я предлагал вам руку и сердце. При этих словах он удалился с видом обиженной добродетели.

Клеона залилась истерическим смехом. Подошел сэр Дерик.

- Вас что-то рассмешило, дорогая? Могу я разделить ваше веселье?

Клеона быстро пришла в себя.

- Скорее уведите меня отсюда, - взмолилась она. - Я... Меня довела эта несносная жара! Мне надо успокоиться! Эти скрипки так раздражают. Я... проводите меня в... более прохладное место!

Сэр Дерик был изумлен, но предпочел скрыть это.

- Непременно, очаровательная! Я уже говорил, что знаю здесь укромное местечко. Возьмите меня за руку; тут, правда, невыносимо душно!

Он повел ее к портьере, за которой находилось небольшое помещение для отдыха, скупо освещенное мерцанием нескольких свечей.

В это самое время Филипп присел рядом с леди Малмерсток. Он был мрачнее грозовой тучи. Леди пристально посмотрела на него.

- Итак? - поинтересовалась она. Филипп выдавил из себя жалобный смешок.

- Вот и все, меня отвергли! Похоже, что я даже не могу скрыть свои переживания,

- Это заметно, - сказала старушка. - Карты выпали неблагоприятно для вас. Но будьте мужчиной.

- Но ваша племянница не любит меня.

- Детский лепет! Не говорите глупостей. И не считайте меня дурой, Филипп!

- Мадам, все против меня! Виновата моя сомнительная репутация. Ее ответ был окончательным и бесповоротным.

- Это вам так только кажется. Не будьте столь наивны, дитя мое! Что же все-таки между вами произошло?

- Я попросил ее выйти за меня замуж. А она в ответ подробно и с удовольствием перечислила все легенды о моем пребывании в Париже.

- И вы, безусловно, все отрицали?

- Нет, не все. Это было бы глупо! Во всем есть толика правды.

Леди Малмерсток в задумчивости откинулась назад.

- Да убереги меня Господь от этих молодых людей! Вы ей признались?

- Частично. Я старался быть совершенно откровенным с ней.

- Боже мой, Филипп! Быть откровенным с женщиной? Тогда уповайте разве что на милость Божью! Вы не требовали от нее, чтобы она выслушала вас?

- Но как я мог?.. Она...

- Значит, не требовали. Ушли в кусты, когда она понадеялась на вас. Ставлю свое лучшее колье против чего угодно, что она мечтала, чтобы вы были более настойчивы. Теперь бедняжка загнана в угол. Поделом и ей, и вам.

- Но, леди Малмерсток...

- Я не буду утверждать, что жалею ее, - продолжала леди. - Конечно, она полная дуреха, как и все девушки в ее возрасте. Женщины моего возраста никогда не роются в прошлом мужчины: мы, слава Богу, научились быть мудрее. Клеона наслушалась, что вы флиртовали с дюжиной других женщин. Но, поверьте мне, отнюдь не это ее огорчает!

- Но она... Она говорила мне...

- Ради всего святого, только не пересказывайте мне ее слов, Филипп! Какое значение могут иметь ее слова?

- Я же пытался объяснить! Клеона сказала...

- Она могла говорить, о чем угодно, только не о том, что думает. Неужели вы этого до сих пор не поняли? - с горечью спросила женщина.

- Да, но...

- И бросьте говорить по-французски, дитя мое, я этого на дух не переношу! Пора бы вам знать, что никакая женщина никогда не станет говорить о том, о чем она на самом деле думает, мужчине, которого она любит.

- Я вас умоляю, не надо продолжать, леди Малмерсток! Вы не хотите дослушать меня! Клеона просто презирает меня за все эти интриги! Она очень рассержена!

- Естественно, дорогой. А что же вы еще ожидали? Филипп беспомощно схватился за голову.

- Но вы только что говорили, что для нее это не так много значит!

- Я так не говорила! Как можно путать две совершенно разные вещи?

- Не разные, а напротив, две несопоставимые вещи! Я ведь в жизни не делал ничего подобного!

- Но вы же мужчина! Нам не даны ваши привилегии! Я попытаюсь вам это объяснить! - Леди распахнула свой веер и принялась им обмахиваться. - Почему женщина может держать в голове сотни взаимоисключающих мыслей?

- Я не могу этого понять! Это невозможно! Неужели жен-шины мыслят столь непоследовательно?

- У большинства дело обстоит именно так. У женщин мысли скачут безо всякой последовательности.

- Как это скачут? - Филипп был явно ошарашен.

- Просто скачут. С одной на другую. Вы последовательно приходите к тому или иному умозаключению. Женщины мыслят иначе. Клеона не может объяснить, почему она думает о вас то хорошо, то плохо.

- Да, но если она взвесит все аргументы за и против, то поймет, как глупо...

- Если она сделает что?

- Проанализирует. Я имел в виду аргументы.

- Вы сумасшедший, - уверенно заявила леди Малмерсток. - Женщины никогда ничего не взвешивают. В лучшем случае, им это только кажется. Взвешивают мужчины, это их удел. Если бы у Клеоны были мужские мозги, неужели вы смогли бы влюбиться в нее? Конечно же, нет! Вы бы не смогли смириться с этим. И не надо мне перечить!

- Но я не чувствую... Леди прыснула.

- Филипп, вы совершенно не хотите понять Кло, думая, что она такая же, как и вы: может сама о себе заботиться, не нуждается в хозяине.

- Нет...

- Я про то и говорю. Господи, до чего же ты слеп! Если вы считаете, что вам не нужно будет взять на себя все бремя забот о Клеоне, не думать за нее, не оберегать ее от других и самой себя, то вы никогда не сможете ее любить. Не стройте из себя дурака!

Филипп попытался рассмеяться.

- Вы кладезь премудрости, леди Салли!

- Пора бы уж, в мои-то годы. У меня есть опыт, и я никогда не оставалась в дураках.

- Тогда научите меня, что делать?

Леди Малмерсток кокетливо погрозила ему пальцем.

- Возьмите ее и встряхните. Скажите, что не потерпите более никаких насмешек. Еще скажите, что она маленькая дурочка и при этом обязательно поцелуйте. Если станет протестовать, продолжайте ее целовать. Боже, что я несу!

- Я вас понял, леди Салли. Но разве можно поцеловать ее, когда она холодна, как лед, и неприступна?

- А почему она так холодна? Отвечайте же!

- Потому, что она видит во мне только элегантного обольстителя!

- Глупости. Это все от того, что вы ведете себя с ней слишком вежливо и позволяете ей вам противоречить. Да простит Господь мои дерзкие слова, но всем женщинам вежливое и обходительное обращение приятно, когда оно исходит от безразличного для них человека, но оно недопустимо для того, кого они любят! Тем более Клеона! Им нравится, чтобы от их возлюбленного исходила даже грубая откровенность в проявлении своих чувств!

- Грубость?

- Не понимайте меня слишком буквально. Они хотят, чтобы чувства к ним были для вас превыше всего. Но стоит им оказаться у вас в руках, им подавай нежность! Не удивляйтесь. Им нравится ощущение беспомощности в руках любимого мужчины. Они любят подчиняться власти. По крайней мере, большинство. Но когда вы будете обращаться с Кло, словно она сделана из тончайшего фарфора, она никогда не поверит, что вы мужчина, который сходит по ней с ума.

- Она не может так думать! Она...

- Она может этого не осознавать, но, поверьте, что это так. Не пренебрегайте моими советами и настаивайте на своем, Филипп. Не будьте размазней!

- Вы все говорите правильно, но она же не любит меня!

- Отстаньте, молодой человек! - сказала леди. - Вы начинаете меня утомлять! Делайте, что хотите, но не обижайтесь на меня, если все пойдет кувырком. Вы сейчас довели Кло до крайности, и она способна на любые глупости. Я предупредила вас. Ах, вот идет Джеймс! Посмотрите, у него вид обиженного медвежонка! Джеймс, душечка, я позабыла свой платок в соседней комнате. Вы не будете столь любезны сходить за ним? Это там, за занавеской. Что, вы смущены? Это был всего лишь старый плут Фозеринхем; Филипп, вы непременно известите об этом своего дядю!

Филипп поднялся и облегченно рассмеялся.

- И он укажет вам ваше место, миледи?

- Нет, - со вздохом ответила леди Малмерсток. - Жаль, но я вышла из того возраста, когда забавляют такие пустяки. Впрочем, я всегда стремилась их избегать, хотя при этом сохраняла свою неординарность. Оставьте меня оба!

Филипп взял Джеймса за руку.

- Мы оба уволены! Пошли, Джемми, разыщем ее платок и вернем даме улыбку.

За портьерой Клеона и сэр Дерик играли в кости. Это выглядело весьма необычно. Она успела проиграть розу. что была приколота у нее на груди, а Брендерби пытался отыграть заколку. Он был крайне сосредоточен и бросал кубик с исключительно серьезным видом. Однако у него оставалась роза, которую он безуспешно пытался прикрепить к ее медальону. Она то и дело выскальзывала и в который раз оказывалась на полу. Была очередь Клеоны. Кости высыпались из стаканчика.

- Медальон мой! - она наклонилась, чтобы поднять его. Брендерби был удивлен ее невниманием. Он встал на колени, незаметно отстегнул медальон и положил его туда, где Клеона надеялась его найти. Он сделал вид, что взял его, поднялся и было протянул ей. Девушка потребовала, чтобы партнер немедленно отдал ей медальон. Это возбудило в нем любопытство. Он не торопился выпускать медальон из рук.

- Почему вы так волнуетесь, Клеона? Что за секрет хранит он?

- Скорее! Дайте его мне!

- Не торопитесь, Клеона! Клянусь, что здесь есть какая-то тайна! Я должен заглянуть внутрь!

- Я запрещаю вам! - закричала Клеона. - Немедленно отдайте его мне!

- Сию минуту, только вот открою его!

- Нет, нет, нет! Там пусто! Я не потерплю этого! Отдайте же его мне! - она судорожно вцепилась в его руку. В глазах Брендерби сверкнул озорной огонек.

- Я вам предлагаю сделку, дорогая моя! Но для этого бросьте кубик, - он протянул ей стакан. - Если вы выиграете, я отдам ваш медальон, не открывая его. Но если проиграете, то вам придется заплатить.

- Я вас совершенно не понимаю, сэр. Что вы хотите этим сказать?

- Вам придется меня поцеловать. Всего лишь один поцелуй. Поверьте, мои условия великодушны!

- Никогда! Как вы только посмели! Это мой медальон! Вы не имеете права прикасаться к нему! - Я его нашел и не отдам! Бросайте. Наши шансы равны. К тому же, я все равно не буду его открывать.

- Я думала, что вы джентльмен!

- Если бы я не был джентльменом, я бы получил и поцелуй, и медальон! Я же не собираюсь заглядывать внутрь, а тем более, раскрывать потом ваши тайны. Ну, Клеона, - будьте паинькой!

- Я умру со стыда! Сэр Дерик, будьте милосердны!

- Почему я должен быть милосердным, когда вы этого чувства ко мне не испытываете? Не нравятся мои условия? Ладно! - он сделал вид, что пытается открыть медальон.

- Не надо! - буквально завизжала Клеона. - Я сделаю все. Все, что вам будет угодно! Только, ради Бога, не открывайте! - Значит, мы играем?

Клеона перевела дыхание.

- Я сыграю. Но я больше никогда, никогда в жизни не буду с вами разговаривать! В ответ он рассмеялся.

- Надеюсь, что вы перемените ваше мнение! Итак! - он бросил кости. Ха-ха! Попробуйте перебить!

Клеона стиснула в руке стаканчик и принялась долго и энергично его трясти. Ее щеки пылали, а глаза были закрыты. Она швырнула костяшки на стол. Брендерби быстро склонился над ними.

- Увы, дорогая! Увы! Она открыла глаза.

- Я выиграла? Я выиграла!

- Увы, дорогая. Я радовался за себя, а совсем не за вас. Вы проиграли.

На ее длинных ресницах показались слезинки.

- Сэр Дерик, сжальтесь надо мной. Я не хочу целовать вас!

- Что? Вы пытаетесь отделаться слезами? Какой стыд, Клеона! - поддразнил он ее.

- Вы бессердечны! Это мой медальон. И я не должна целовать вас! Я вас ненавижу!

- Дорогая, все это - прелестная приправа. Могу я получить выигрыш?

Девушка разрыдалась.

- Ладно. Можете меня поцеловать. - Она стояла как вкопанная, с покорностью мученика.

Он положил руки ей на плечи и посмотрел ей в глаза.

- Господи, Клеона, вы чертовски хороши! - быстро произнес сэр Дерик. - Вы сегодня играли с огнем, но он не обожжет вас слишком сильно!

Он наклонился еще ниже, пока их губы не соприкоснулись.

Именно в этот момент в комнату вошли Филипп и Джеймс.

- Филипп, она сказала, что он должен лежать на столе. Я... С криком ужаса Клеона отпрянула от сэра Дерика. Ее широко раскрытые, безумные глаза медленно перешли с оцепеневшего Джеймса на побледневшего, но сдерживающего себя Филиппа.

Филипп сделал шаг вперед, судорожно сжимая рукоять шпаги, но взял себя в руки и спрятал в ножны лезвие. Клеона была не в силах сопротивляться объятиям Брендерби. Филипп же успокоил себя тем, что подтвердились его худшие предположения. Он давно замечал влечение Клеоны к этому сопернику. Тем более, после его предложения... Он поклонился обоим.

- Тысяча извинений, мадемуазель! Я вижу, что не вовремя.

Клеона ощутила в его голосе некоторый сарказм. Она хотела что-то сказать, но не смогла. Да и что она могла сказать?

Джеймс первым вышел из оцепенения.

- Какого черта...

- Я не з-з-знаю! - затрепетала Клеона. - О Господи! Брендерби быстро прикрыл ее собой и сжал ее руки, пытаясь успокоить девушку.

- Господа, вы имеете честь говорить с моей будущей женой, - с напряжением произнес он.

Филипп отошел назад. Его ладонь медленно сжималась в кулак. Но выглядел он абсолютно спокойным, лишь его глаза неотрывно смотрели в лицо Клеоны.

- Я... - силилась что-то сказать она, - я...

Она не могла подобрать нужные слова. Ее положение было невыносимо. Если она сейчас ничего не скажет, то Филипп решит, что она действительно помолвлена с Брендерби! Но что он подумает? И что он должен подумать? Она - в объятиях сэра Дерика; единственное оправдание - помолвка. И она могла обвинять Филиппа в дурных манерах! Что бы ни случилось, но он не должен думать о ней как о легкомысленной женщине! Как такое могло прийти в голову: помолвка с другим мужчиной! Ее единственное желание - чтобы Филипп сумел избавить ее от этого кошмара! И она решилась на компромисс.

- Я... я сейчас упаду в обморок! - пролепетала она. Сэр Дерик тут же обнял ее за талию.

- Нет-нет, любовь моя! Подтверди этим джентльменам, что я сказал правду.

Клеона посмотрела на Филиппа. Он улыбался. Она не могла больше этого выносить.

- Да, - ответила она. Филипп снова поклонился.

- Спешу принести вам свои поздравления, - сказал он невнятно.

- Обождите, сэр! - Джеймс яростно рванулся вперед. - Я бы хотел получить объяснения по этому вопросу!

Все посмотрели на него в изумлении. Филипп даже достал свой лорнет.

- Простите, но я не понимаю вас! - осмелевшим голосом произнес Брендерби.

- Только что я тоже сделал ей предложение, и она ответила мне согласием! закричал Джеймс. Клеона в ужасе закрыла лицо ладонями.

- Боже, - взмолилась она. - Я сейчас точно потеряю сознание!

Глаза Брендерби победоносно заблестели.

- Потерпите, дорогая! Я понимаю, что в словах Винтона нет и толики правды!

- Это сущая правда. - Джеймс был в ярости. - Клеона обещала выйти за меня замуж всего несколько минут назад! Вы ведь не станете этого отрицать, Кло?

- Я ничего подобного не говорила!

- Нет! Вы сами мне сказали "да"! Вы не могли забыть! Клеона схватилась за ближайший к ней предмет, чтобы не свалиться на пол. Этим предметом оказался сэр Дерик, но он был не слишком устойчивой опорой.

- Джеймс, извините, но я не был в курсе дела! Губы Филиппа сомкнулись в жесткой улыбке. Брендерби пустился в объяснения.

- Дорогая моя, это очень важно! Так вы приняли предложение мистера Винтона?

- Да, но он, конечно, понимает, что я ничего не поняла!

- Клеона, вы ведь сказали, что согласны! У Клеоны подкосились ноги.

- Джеймс, я не могу выйти за вас! Я никогда этого не сделаю!

- Я всего лишь напоминаю о данном мне обещании! - повторил Джеймс, выходя из себя.

- И я тоже. - Сэр Дерик еще крепче сжал ее за талию. - Вы все только что слышали: она обещала мне!

Филипп решил вмешаться.

- Я полагаю, что леди необходимо присесть. Джеймс или Брендерби, подайте же вашей будущей жене стул!

Сэр Дерик пожал плечами и подвел Клеону к дивану. Она безвольно опустилась на него, продолжая закрывать лицо руками и всхлипывать.

- Теперь разрешите мне откланяться. По всей вероятности, я здесь лишний. Мадемуазель! Мсье! - Филипп вышел, задернув за собой портьеру.

Клеона безутешно разрыдалась.

Джеймс склонился над ней.

- Пойдемте, Кло! Я отведу вас к тете!

- Брендерби тоже успокаивал ее.

- Ее будет сопровождать только ее будущий муж, сэр!

- То есть - я!

- Вы ошибаетесь! Клеона, дорогая, пошли! Клеона вскочила с дивана.

- Не прикасайтесь ко мне! Оба! За что Господь послал мне такие унижения? Я никогда не буду вашей женой, Джеймс! Вы ведь знаете, что я ничего не поняла из того, что вы говорили!

Джеймс упрямился.

- Но я не освобождаю вас от данного обещания, - сказал он.

- Я тоже! - сказал сэр Дерик.

- Отпустите меня, Джеймс! - закричала Клеона. - Я выйду... за сэра Дерика! - Слезы ливнем потекли по ее щекам. - Боже, что же мне делать? Что я наделала? Как это все мерзко! Дайте мне уйти! Я ненавижу вас обоих!

Она выскользнула и укрылась под крылышком у тети прежде, чем оба претендента успели последовать за ней.

- Господи, детка, что с тобой? - запричитала тетя. - Ты бледна, как полотно!

- Тетя, увезите меня скорее домой! - взмолилась Клеона. - Я обещала выйти замуж сразу за сэра Дерика и Джеймса! Скорее домой!

Глава XVII

В КОТОРОЙ ГОСПОЖА КЛЕОНА ПОЧТИ СХОДИТ С УМА

Сэр Моррис со своим братом мирно завтракали, когда в их комнату ворвался Филипп. Том подпрыгнул от неожиданности.

- Проклятье, это ты, Филипп! В такую рань!

Филипп не придал изумлению дяди ни малейшего значения. Он схватил отца за плечо и выпалил:

- Отец, необходимо поехать к леди Малмерсток, немедленно'

Сэр Моррис спокойно дожевал кусок говядины.

- Присядь, сынок, и успокойся. Что стряслось?

- Одному Богу известно! - Филипп нехотя сел за стол, но наотрез отказался от трапезы. - Какой завтрак? Зачем мне еда, если я почти сошел с ума?

- Тогда выпей, - миролюбиво предложил Том, пододвигая племяннику большой графин эля. - Так что же случилось, приятель?

- Клеона обещала выйти замуж за Брендерби, - обреченным голосом заявил Филипп.

- Не может быть! - Том почесал в затылке.

- И за Винтона тоже! - выложил Филипп.

- Что? - от неожиданности сэр Моррис уронил нож. - Замуж сразу за двоих это уж слишком!

- Слава Богу, что я сам это услышал! - Филипп немного посветлел, когда самое худшее было уже сказано. Он взял салфетку отца и вытер ею губы.

- Вчера я сделал ей предложение. Она отказалась. Нет смысла повторять все слово в слово. Полчаса спустя я видел, как она целовалась с Брендерби в укромном местечке!

- Ты хотел сказать, что этот Брендерби ее поцеловал? - предположил Том.

- Если бы он посмел сделать такое против ее воли, ему пришлось бы иметь дело со мной! Клеона подтвердила, что она сама этого хотела!

- Что-то верится с трудом! - воскликнул сэр Моррис.

- Однако придется. Она обещала выйти за него замуж. Она сама об этом заявила. Со мной был Джеймс. Он вмешался, утверждая, что она то же самое обещала и ему.

Том захихикал.

- Господи, ничего не скажешь, у детки богатое... - он поперхнулся, увидев презрительный взгляд Филиппа. - Продолжай!

- Дальнейшего я не знаю. Потребуется время, чтобы все прояснилось.

- Дурак, тебе следовало сделать всего лишь одну вещь, - сказал Том с мрачным видом, - нужно было взять всю инициативу в свои руки и заявить: "Пошли все к черту! Девчонка моя!"

- Но какое я имел право? Я лишь один из ее поклонников.

- Не глумись, Том, - вмешался сэр Моррис, - за этим непременно что-то кроется.

Филипп повернулся в его сторону.

- В этом моя последняя надежда! Надо немедленно ехать к леди Малмерсток и все выяснить!

Он обхватил голову руками и разразился смехом.

- Господи помилуй! Это же надо! Пообещать сразу двоим, да так, что те неустанно напоминали ей о данном обещании!

- Ты слишком легкомысленно воспринимаешь случившееся, - заметил дядя.

Филипп аж подпрыгнул.

- Потому что... в какой-то момент... я почувствовал в ее взгляде мольбу о помощи!

- А ты, естественно, счел это ниже своего достоинства? - сэр Моррис ехидно улыбался.

- Дорогой папа, у меня своя игра. Нужно, чтобы ты отправился к леди Малмерсток, это очень важно! Сэр Моррис поднялся из-за стола.

- Успокойся: я отправлюсь тотчас же. Что за муха укусила Клеону?

Филипп едва ли не вытолкал его из комнаты.

- Вот это как раз и надо выяснить. Быстрее, отец!

Маленький негритенок ворвался в будуар и объявил:

- Сэр Моррис Жеттан!

- Именно вас я и хотела видеть! - воскликнула леди Малмерсток. - Вы еще никогда не были так кстати, Морри!

Сэр Моррис поцеловал ей руку с подчеркнутой вежливостью. Затем он улыбнулся Клеоне, которая стояла рядом со столиком. У нее было бледное и измученное лицо.

- Надеюсь, у вас все в порядке, Клеона?

- Да, сэр. Благодарю вас, - вяло ответила она. Леди Малмерсток присела на стул.

- Вы, наверное, уже знаете, как Кло опозорила меня, - промурлыкала она. Забавно?

Клеона отвернулась, но сэр Моррис успел заметить, что губы ее дрожали.

- Все, тетя!.. Пожалуйста... не надо... я выйду за сэра Дерика.

- А как же поступить с другим? Ты не можешь выйти за них обоих, дорогая моя. Я вообще не уверена, что дам свое согласие хотя бы на один из этих браков.

- Но я же обещала сэру Дерику...

- И Джеймсу тоже.

- Как это? - Сэр Моррис превосходно разыграл удивление. - Клеона, только не говорите, что вы помолвлены?

- И сразу с двумя, - добавила тетя. - Я еще ни разу в жизни так не веселилась. Я и сама всегда считала себя не слишком строгих правил, но, клянусь, что ни разу не была помолвлена с двумя мужчинами одновременно!

- Что? - воскликнул сэр Моррис с почти натуральным ужасом в голосе. Клеона, вы помолвлены сразу с двумя мужчинами?

Вместо ответа ее светлая головка поникла, и Клеона разрыдалась.

- Дорогая моя, но ведь это же ужасно! Как вы могли допустить такое?

- И не говорите, Моррис, это ужасно, - охотно согласилась леди. Подумайте, какой будет скандал, когда про это узнают. Ставлю десять против одного, что это случится очень скоро. Брендерби такой болтун!

При этом она подмигнула. Клеона этого видеть не могла, как и улыбки на губах сэра Морриса.

- Забудьте, тетя. Я выйду за сэра Дерика.

- Но я ничего не понимаю, Клеона! Расскажите, что же произошло?

- Расскажи, Кло. Может, он поможет тебе.

- Мне никто не поможет, - жалобно пролепетала Клеона. - Я сама должна отвечать за свою глупость. Какая я гадкая и безнравственная!

- Но почему, Клеона? Что случилось?

- Мне нет смысла ничего утаивать. К вечеру все равно весь город будет об этом знать. Все узнают, какая я ветреная и пустая. Я...

- Это верно, - перебила ее тетя. - к вечеру твоя репутация пойдет прахом. Клеона задрожала.

- Репу... Ой, а я сказала!

- Что сказала, любовь моя?

- Ничего. Я... я... О, сэр Моррис, сэр Моррис, я так несчастна! - девушка снова разревелась.

Сэр Моррис погладил ее вздрагивающие плечи. - Ну, Клеона, не надо плакать. Лучше расскажи мне все по порядку!

- Это... произошло на балу прошлой ночью. Я, я, я... нет, сначала Джеймс сделал мне предложение, я согласилась, но подразумевала совсем не то!

- Ты сказала "да", а подразумевала что-то другое?

- Я не слушала, что он говорит, и ответила "да", чтобы он отстал! Он тут же ушел. А я пошла с сэром Дериком в другую комнату.

- Клеона!

- Я знаю, знаю. Это ужасно! Я не должна была этого делать, но я была так расстроена, что ничего не понимала.

- Значит, причиной вашего расстройства послужило предложение Джеймса?

- Нет... я... я... это было... другое... Я не могу это сказать вам! Это совсем неважно... Сэр Дерик увел меня в комнату и начал учить играть в кости. Когда я проиграла ему свою розу и он стал ее откалывать, то уронил вместе с ней мой медальон. Он не хотел мне его отдавать назад и сказал, что должен посмотреть, что там находится внутри, но я не могла ему позволить сделать это. Не могла!

- Но что же там было? - поинтересовался сэр Моррис.

- Ради всего святого, не задавайте ей таких вопросов! - взмолилась леди Малмерсток. - Это всегда вызывает у нее целые ручьи слез, а меня это расстраивает!

- Тетя, прекратите, пожалуйста! Я должна была отыграть медальон... но снова проиграла... тогда мне нужно было его... поцеловать, чтобы забрать медальон назад. Не смотрите на меня так! И тут вошел он... с Джеймсом... и все увидел! Что он обо мне подумал! И, я сказала, что он... он должен...

- Кто "он"? - невинно поинтересовался сэр Моррис.

- Мистер... мистер Жеттан... я... он видел, как мы... целовались с сэром Дериком! Потом, чтобы спасти меня от позора, сэр Дерик объявил им, что мы помолвлены. Я не могла ему возразить! Это было невыносимо! Тогда Фил... мистер Жеттан поздравил нас! Но Джеймс неожиданно заявил, что тоже собирается жениться на мне, потому что я ему, по ошибке, сказала - да. Я тут же возразила, что это было не так, но он не отступался. И сэр Дерик тоже. Тогда... тогда он. Фил... мистер Жеттан... молча раскланялся и ушел. Но я успела заметить, как он презрительно на меня смотрел. Боже, что же мне делать теперь? Я помолвлена с двумя джентльменами сразу!.. О! Что же мне делать?

Сэр Моррис достал щепотку табаку и поднес ее к носу, что позволило ему скрыть от Клеоны улыбку.

- Мне кажется, дорогая, что ситуация требует вмешательства третьего джентльмена, - сказал он и взял в руки свою шляпу.

Клеона встрепенулась.

- Что вы надумали? - закричала она. Сэр Моррис направился к двери.

- Требуется решительная рука, чтобы вывести вас из этого щекотливого положения, - ответил он. - Пойду поищу такую руку.

Клеона бросилась следом за ним и вцепилась ему в рукав:

- Нет, нет, нет! Ради всего святого, сэр Моррис, не делайте этого!

Он взял в свою руку ее сжатый кулачок.

- Дорогая, вы хотите скандала?

- Нет, нет, нет! Я сама постараюсь убедить Джеймса!

- Чтобы выйти замуж за этого Брендерби?

- Но я... должна это сделать.

- Клеона, ответьте мне, только честно! Вы, в самом деле, хотите за него замуж?

- Я ни за кого не хочу замуж! Я лучше умру!

- Дитя мое, этого делать не стоит. Но я не хочу увидеть вас в клещах этого Брендерби, точно так же я не хочу скандала, если вы ему откажете. Сам я слишком стар, чтобы решать эти проблемы, но, пожалуй, знаю того, кто это сделает с большим удовольствием.

- Сэр Моррис, я заклинаю вас, вы только ему ничего не говорите! Вы не понимаете! Вы... Остановитесь, прошу вас!

Сэр Моррис освободился от ее рук и открыл дверь. - И не бойтесь, дорогая, что третий джентльмен доставит вам хоть какое-нибудь беспокойство. Я ручаюсь вам в его благоразумии.

Клеона попыталась задержать его.

- Сэр Моррис, вы ничего не знаете! Вы не должны просить Фил... вашего сына... помогать мне! Я вам не сказала всего! Я... о, вернитесь!

Сэр Моррис поспешил закрыть за собой дверь.

- Очень понятливый и мудрый мужчина, - прокомментировала леди Малмерсток. - Теперь я могу быть спокойна: скандала не будет.

Клеона нервно и быстро ходила по комнате из угла в угол.

- Я не смею встречаться с ним! Я не могу! Не могу! Что он про меня подумает? Тетя, вы тоже знаете не все.

- Уж я-то все знаю, - возразила та.

- Нет, не знаете! Филипп просил моей руки, а я... ему отказала. Я... я ему сказала, что не пойду за мужчину с сомнительной репутацией! Я сказала именно это... и еще хуже! Я обвинила его в распутстве. А он сам потом увидел, как я... Как же он должен теперь меня ненавидеть! Ой, тетя, тетя, ну скажите же, наконец, что-нибудь!

- Ты унизила мистера Филиппа. Он, по крайней мере, ни разу не был помолвлен дважды за один вечер.

Клеона рухнула на диван.

- Я не должна его видеть! Я... я немедленно должна ехать домой! Да! Домой! Я сама во всем виновата! Я с самого начала не должна была прогонять его! А теперь... он меня ненавидит!

- Он тебе это сам сказал?

- Я знаю! Что ему остается думать? Разве вы не понимаете, как все это ужасно! Видели бы вы его лицо! Он никогда не поверит мне!

- Что ему помешает поверить? - участливо поинтересовалась тетя. - Конечно, если ты его не любишь...

- Люблю, люблю, люблю, - всхлипывала Клеона.

Франсуа впустил сэра Морриса. Его круглое лицо было озабочено. При виде гостя оно слегка просветлело.

- О, мсье, входите, прошу вас! Мсье Филипп совершенно не в духе! Он в ярости! Он ходит по комнате, как дикий зверь в клетке! Во всем виновата женщина! Вне всякого сомнения - женщина! Это я понял очень давно! Случилось что-то ужасное! Мсье вне себя!

Сэр Моррис рассмеялся.

- Бедный Франсуа! Я пришел, чтобы успокоить мсье.

- Ах, если бы у мсье это получилось!

- Не сомневайся, друг мой, обязательно получится. Где он?

Франсуа боязливо указал на двери библиотеки.

Филипп буквально набросился на отца.

- Вы видели ее? Она любит этого Брендерби? Когда у них свадьба? Что она рассказала?

Сэр Моррис отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

- За сегодняшний день ты уже второй несчастный влюбленный, который набрасывается на меня. Остынь. Филипп ходил вокруг отца кругами.

- Ну! Говорите же, отец! Говорите! Сэр Моррис вальяжно устроился в кресле, закинув ногу за ногу.

- На нынешний момент Клеона помолвлена. Даже с перебором, - хихикнул он. Теперь у тебя появилась возможность взять ситуацию в свои руки.

- Ей нужна моя помощь?

- Сама она, конечно, этого не говорит. Скорее - напротив. Когда я предложил ей твою поддержку, она словно с цепи сорвалась!

- Значит, она не хочет выходить замуж за Брендерби?

- Именно так! Но если ты не вмешаешься, она выйдет за него.

Филипп развел руками.

- Сэр, так что же случилось вчера вечером?

- Сначала присядь и успокойся, - строго сказал сэр Моррис. - Я только собрался начать свой рассказ.

Филипп покорно повиновался.

- И не перебивай...

Сэр Моррис принялся пересказывать все, что услышал от

Клеоны.

- То, что она согласилась пойти с Брендерби, очень расстроило ее, ей было все равно. Вот и весь рассказ, - закончил он.

- Расстроена? Так значит, ее расстроило то, что она отвергла мое предложение?

- Именно так. Она убеждена, что недостойна тебя. Филипп схватился за голову и рассмеялся.

- Боже праведный, действительно, все перевернуто с ног на голову. Ах, Кло, Кло, моя бедная глупышка! А что было в медальоне?

- Это тебе придется спросить самому, - ответил сэр Моррис.

Филипп вскочил.

- И я это сделаю! Господи, никогда бы не подумал, что мои проблемы примут такой оборот!

- Но она может снова отказать тебе, - предупредил сына сэр Моррис.

Филипп откинул голову назад.

- Гром и молния! Она пойдет за меня сейчас же, даже если для этого мне придется силой тащить ее к алтарю! Пресвятые небеса, вы только что сняли с моего сердца такой тяжкий груз, сэр! Я-то думал, что она увлечена Брендерби. Держись теперь, любезный Брендерби! Ох, уж и доставлю я себе удовольствие!

- Но помни, Филипп! Ни намека на скандал!

- Неужели я такой бестолковый? Все будет сделано аккуратно, так, что комар носа не подточит! Франсуа, Франсуа! Шляпу! Часы! Шпагу!

Глава XVIII

В КОТОРОЙ ФИЛИПП БЕРЕТ СИТУАЦИЮ В СВОИ РУКИ

Камердинер сэра Дерика склонился перед хозяином в почтительном поклоне.

- Там внизу джентльмен, который хочет поговорить с вами, сэр.

- Кто это?

- Мистер Филипп Жеттан, сэр.

Сэр Дерик удивленно поднял брови.

- Жеттан? Что ему могло от меня понадобиться? Ладно, я иду. - Он поднялся и лениво направился вниз.

- Неожиданная честь для меня, Жеттан! Входите же! - Он проводил Филиппа в просторную гостиную. - Вы пришли ко мне по делу?

- Я пришел, чтобы известить вас о том, что вы вряд ли сможете жениться на госпоже Клеоне Шартери, - сказал Филипп.

- Вот как? - Брендерби расплылся в улыбке. - К чему вы клоните?

- Дело в том, - улыбнулся ему Филипп, - что я сам собираюсь на ней жениться.

- Вы? Приятель, вы уже третий!

- Но вы же прекрасно понимаете, счастье всегда на стороне больших чисел. Вы удовлетворены?

- Ни в коем случае! Девочка прелестна! У меня на нее свои виды.

- А если я скажу вам, что она просит оставить ее в покое?

- Даже если она скажет об этом сама!

- Я полагаю, что вы не откажете мне в удовольствии убедить вас иным способом? - Филипп нежно коснулся своей шпаги.

Глаза Брендерби заблестели.

- Вы хотите драться? Милости прошу, меня никто не уговаривал дважды! Прямо здесь? Сейчас? Помогите мне убрать стол!

- Минуточку! Вы азартный игрок, не так ли? Я намерен с вами драться за право жениться на госпоже Клеоне. Если победа будет за мной, вы отказываетесь от всех претензий к ней и поклянетесь ни единым словом не обмолвиться о том, что произошло вчера вечером. Если победите вы... если это случится, то вы вольны делать все, что вам будет угодно!

- Условие принято! Давненько я не брался за шпагу. Вы негодяй, разрази меня гром! - Он выбежал из комнаты и быстро вернулся со шпагой. - Я сказал своим людям, что мы будем фехтовать. Но во избежание недоразумений мы запрем дверь на ключ. Давайте сравним наши шпаги.

Филипп сложил клинки вместе и сравнил их.

- Они почти одинаковы. - Его глаза оживились. - Боже! Никогда бы не подумал, что мне придется драться в таких условиях! - Он снял туфли. - Мы будем драться в париках? Вид непокрытой головы наводит на меня уныние.

- Как вам угодно! - Брендерби стянул с себя камзол и жилет. - Вы ниже меня ростом. У нас получится неравный бой, Филипп рассмеялся и засучил манжеты.

- Это не имеет никакого значения. Победа будет за мной!

- Почему же? - Брендерби сделал воображаемый выпад.

- От победы зависит очень многое, - объяснил Филипп.- Света достаточно?

- Да, - ответил Брендерби.

- Вы готовы? Тогда - начали!

Шпаги скрестились и зазвенели.

Брендерби занял четвертую позицию и пошел в атаку на Филиппа.

Филипп встал в защиту, блестяще парируя удары и заставляя тем самым Брендерби тратить силы. Один раз лезвие шпаги Брендерби чуть не задело его, но он успел увернуться. Филипп стал еще внимательнее. Неожиданно он сменил позицию и рванулся вперед. Брендерби парировал этот выпад, но был вынужден отскочить в сторону. Филипп стал двигаться еще стремительнее. Тогда Брендерби сменил тактику и перешел на силовое выжимание противника, но Филипп и тут ему ни в чем не уступал. Кисть его руки была словно из гибкой стали. Он уверенно держался на ногах, и в то же время его движения были легки и воздушны, как у танцора. Его стиль был совершенно не похож на манеру фехтования Брендерби.

Наконец Брендерби увидел, что Филипп открылся, и поспешил воспользоваться его промашкой. Прямо из квинты он сделал стремительный рывок. Но шпага Филиппа отвела удар в сторону, совершив при этом молниеносный оборот вокруг атакующего клинка, и впилась в руку Брендерби чуть выше локтя.

Брендерби отскочил назад и, придерживая раненую руку, попытался поднять с пола свою шпагу. Филипп поспешил помочь ему.

- Не беспокойтесь, это очень легкое ранение. Сейчас оно болезненно. Но заживет очень быстро. Я не делаю ошибок, - выпалил он.

- К черту! Поединок еще не закончен!

- Увы! Я больше не стану драться. Вы не можете теперь крепко держать шпагу! Лучше присядьте! - Он силой усадил Брендерби на стул, достал свой платок, сделал ему перевязку и принес бокал вина.

- Благодарю! - сэр Дерик залпом осушил его содержимое. - Куда подевалось мое гостеприимство? Налейте и себе, Жеттан! Черт побери, как же элегантно меня поддели! - Интонация его голоса вновь стала тягучей и ленивой. - Никогда не видел лучшего владения шпагой. У вас французский стиль.

Филипп отпил глоток вина.

- Да, я учился этому в Париже, у Гийома Корвуазье.

- Не может быть! - Брендерби вскочил со стула. - Корвуазье - это мастер! Не удивительно, что вы так проворны! Филипп улыбнулся и поклонился.

- Вы также удивили меня, сэр. И не единожды.

- Но это было не столь убедительно! Вы ведь очень хотели победить?

- Мне это было просто необходимо, - просто ответил Филипп. - От этого зависит счастье всей моей будущей жизни.

- Вы в самом деле решили жениться на Клеоне? Филипп снова поклонился.

- Я этого хотел всегда.

- Вы? - Брендерби удивленно хлопал глазами. - Вот уж чего бы не подумал! А как же этот молокосос Винтон?

- О, думаю, что с ним я смогу договориться!

- Как и со мной? - Брендерби покосился на перевязанную руку.

- Нет, это было бы слишком жестоко по отношению к этому юноше. Скажите мне, сэр, вы в самом деле собирались жениться на мадемуазель?

- Что вы! Упаси меня Господи! Связать себя по рукам и ногам? Ваше появление вчера вечером вынудило меня сказать это, чтобы успокоить леди. Я и в мыслях не имел крутить эту комедию, пока не вмешался молодой Винтон. Но все же это было забавно! Вы так не считаете?

- Я? Ничуть. Вы же видите, как сильно меня задел этот эпизод. Я правильно понял, что вы не будете распространяться о происшедшем?

- Конечно же, нет! Я известный повеса, но не настолько, чтобы испортить репутацию леди. И очень вас прошу, передайте госпоже Клеоне мои извинения по поводу того, что произошло накануне. Она чертовски хороша собой!

Филипп надел свой камзол.

- "Чертовски", это, безусловно, не так уж ласкает слух, но ладно, - он принялся надевать туфли. - И все-таки я повеселился.

- Поверьте, я не менее вашего! Я так давно не брался за шпагу. Я вам очень признателен, сэр.

- Верно, практики вам не хватает. Значит, судьба оказалась ко мне благосклонной.

- Я бы продержался и дольше, но, думаю, результат был бы тот же. Вы должны идти? Филипп взял шляпу.

- Да. Я благодарю вас, сэр...

- О, прекратите! Я бы и так не стал удерживать Клеону, ловя ее на слове, но разве можно было отказаться сразиться с таким искусным фехтовальщиком! Вы не представляете, какое удовольствие вы мне сейчас доставили, несмотря на мое поражение!

Филипп засмеялся в ответ.

- Если бы речь шла не о Клеоне, я бы с радостью разделил с вами всю пикантность ситуации! Я надеюсь, что рана заживет очень быстро.

- Пустяки! Это всего лишь царапина. Желаю удачи, Жеттан! Примите мои поздравления! Вы же не забыли поздравить меня вчера! - он расхохотался.

- Да, но чего мне это стоило! - заметил Филипп. - Я не прощаюсь, а говорю: до свидания!

- Вот вам моя рука, правда, левая, увы! Филипп крепко пожал ее. Брендерби проводил гостя до парадной двери и помахал, когда тот спускался с крыльца.

- Желаю удачи! До свидания!

Филипп остановил проезжавшего мимо извозчика и отправился на Жермин-стрит.

Похоже, что сегодня ему сопутствовала удача. Когда он подъехал, Джеймс выходил из дома. Филипп соскочил с пролетки, расплатился и поспешил остановить Джеймса.

- Друг мой, можно вас задержать на пару слов?

- Слушаю вас - сказал Джеймс. - Вы очень возбуждены, Филипп.

- Действительно. Я хочу поговорить о Клеоне. Джеймс насторожился.

- Я никогда не отдам ее этому негодяю Брендерби! - сказал он со злостью. Сама мысль об этом невыносима для меня. - Конечно. Но, может, тогда вы уступите ее мне?

Джеймс уставился на него совершенно безумными глазами.

- Вам? Но она же собралась замуж за Брендерби!

- Нет! Этому не бывать. Брендерби больше не удерживает ее. Он, кстати, весьма приличный человек. Он мне теперь даже весьма симпатичен.

- Меня выворачивает от одного его вида!

- Я узнал его сегодня совершенно с иной стороны, Но речь теперь не о нем. Дитя мое, Клеона совершенно не хочет выходить за вас, и будет ребячеством на этом настаивать.

- Я знал, что она никогда не пойдет за меня, - мрачно ответил Джеймс. - Я настаивал на своем лишь потому, что не мог допустить, чтобы ее мужем стал Брендерби.

- Я прекрасно вчера это понял. Но, может, вы освободите ее от данного вам обещания... ради меня?

- Мне не остается ничего другого. Но почему вы ничего не сказали вчера вечером?

- Вчера были причины. Сейчас их уже нет. Пошли, Джем-ми, и не будьте таким мрачным! У вас еще все впереди.

- Легко сказать. Впрочем, я знал, что у меня нет шансов. Поздравляю вас, Филипп! Филипп пожал ему руку.

- Я ценю ваше великодушие! Но мне надо бежать!

- Куда? Я с вами. Можно?

- Еще раз тысяча благодарностей, но, у меня помолвка. До свидания, мой дорогой!

Глава XIX

В КОТОРОЙ ВСЕ СТАНОВИТСЯ НА СВОЕ МЕСТО

Негритенок леди Малмерсток вновь появился в будуаре хозяйки.

- Мистер Филипп Жеттан, внизу моя госпожа! Клеона вспыхнула.

- Я не желаю его видеть! Тетя Салли, умоляю, спуститесь к нему сами! Пожалуйста, избавьте меня от этого унижения! Леди Малмерсток лишь отмахнулась от нее.

- Самбо, проводи его сюда. Да-да, сюда. А ты, Клеона, возьми себя в руки!

- Нет, это невозможно! Я не могу! Как я буду смотреть ему в глаза?

- Тогда повернись спиной, - посоветовала ей зловредная тетушка. - Хотела бы я знать, что он успел сделать.

- Вы думаете, что он... смог все уладить? - спросила Клеона с проблеском надежды в голосе.

- Я в этом уверена. Он решительный молодой человек, дорогая, об этом можно судить по его подбородку.

Она подошла к двери. Вошел Филипп, он был, как обычно, великолепен.

- Ах, это вы, Филипп!

Филипп быстро оценил обстановку. Клеона подошла к окну и стала смотреть на улицу. Он склонился над ручкой леди Малмерсток.

- Бонжур, мадам! - приветствовал он ее поклоном. Дверь Филипп оставил открытой. Леди засмеялась.

- Как! Вы смеете просить меня удалиться из собственного будуара?

- Если вы этого пожелаете, мадам.

- Тетя Салли! - послышался громкий шепот. Филипп обнадеживающе улыбнулся.

- Мадам...

- Ох, уж этот подбородок, - прокряхтела старушка и с удовольствием потрепала его.

Она нехотя вышла, и Филипп закрыл за ней дверь. Клеона в отчаянии ломала себе пальцы. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она боялась пошевелиться. Никогда еще в жизни ей не было так стыдно и страшно.

- Мадемуазель, ваш верный слуга! Девушка молчала. Ее трясло.

- Имею честь сообщить вам, мадемуазель, что вы свободны от данных вами накануне обязательств.

Она пыталась уловить в его голове насмешливые нотки.

- Я... вам очень... благодарна, сэр, - прошептала Клеона, плотно сжав зубы и тщетно пытаясь остановить слепившие ее слезы.

Возникло минутное молчание. Почему он не уходит? Он хочет видеть ее унижение?

- Сэр Дерик также просил меня передать вам свои глубочайшие извинения за то, что произошло вчера вечером, мадемуазель.

- С-спасибо, с-сэр.

Опять наступила тишина. Только бы он ушел до того, как она рухнет на пол!

- Клеона, - нежно произнес Филипп.

Она не обернулась. Слезы уже начали капать.

- Прошу вас, уходите, - попросила девушка.

Она почувствовала его приближение и насторожилась.

- Клеона, любимая!

Она была не в силах более сдерживаться и разрыдалась. Филипп обнял ее.

- Вы плачете? О нет, прошу вас, не надо! У вас теперь нет для этого никаких причин.

Клеона ощутила, как его сильные руки обвили ее. Его объятия защищали ее, но все же она сделала попытку высвободиться.

- Что... вы... должны думать... обо мне! - всхлипнула девушка.

Филипп повернул ее к себе так, что она уткнулась ему лицом в плечо. При этом он нежно гладил ее волосы.

- Ну будет, успокойся, моя маленькая, глупенькая и непослушная Клеона. Не плачь, дорогая. Это я, твой Филипп.

Только твой и ничей больше. Я всегда любил тебя. И никого, кроме тебя. Подними свои глазки и не плачь!

Клеона больше не сопротивлялась.

- Филипп... прости меня! - Она разрыдалась еще сильнее. - Я, наверное, сошла с ума!

Она подняла головку, глядя на него счастливыми глазами. Он наклонился и страстно поцеловал ее в полураскрытые, тянущиеся к нему губки.

Спустя немного времени они сидели рядом на диване. Ее голова покоилась у него на плече, а его рука обнимала ее талию. Клеона глубоко вздохнула и спросила:

- Но почему же ты обращался со мной так... презрительно, когда вернулся из Парижа, Филипп?

- Я был раздосадован, любимая, и хотел узнать, любишь ты меня или раскрашенную куклу. Но ты вдруг изменилась... и я не знал, что и подумать.

Клеона прильнула к нему еще теснее.

- Это все потому, что я думала, что стала тебе совсем безразлична. Ох, Филипп, Филипп, я была так несчастна! Филипп быстро поцеловал ее.

- А... прошлым вечером, Филипп... ты же не думаешь, что я...

- Радость моя, разве я могу плохо о тебе подумать? Она спрятала личико.

- А я... я подумала о тебе плохо, - прошептала Клеона.

- Я надеюсь, что сейчас ты так не думаешь?

- Конечно, нет! Но... как же эта дуэль с Банкрофтом? Кто эта французская леди? Филипп помолчал.

- Не было никакой французской леди. Это все, что я могу сказать.

- А может, - голос девушки прервался, - может, дуэль была из-за меня? Филипп не ответил.

- Значит, из-за меня! Как я счастлива! Филипп внимательно посмотрел на нее.

- Клеона, неужели это доставляет тебе радость?

- Конечно! Я... О! - она даже поежилась от удовольствия. - Но почему ты мне раньше ничего не рассказывал?

- Это не та вещь, о которой рассказывают любимой, - сказал Филипп.

- О! А сегодня? Как тебе удалось убедить сэра Дерика?

- Шпагой. Но он не собирался настаивать, чтобы ты сдержала обещание.

Клеона напряглась.

- Ах... В самом деле?

Филипп был немного обескуражен.

- Но ведь ты же сама не хотела, чтобы он связал тебя твоим обещанием, дорогая?

- Нет. Но... Он мне не нравится, Филипп.

- Сознаюсь, что я не могу с тобой в этом согласиться. Он мне стал казаться весьма и весьма приятным человеком.

- Не может быть! А Джеймс?

- Ну, Джеймс! Он скоро придет в себя. Клеона задумалась над услышанным.

- Филипп!

- Да, Клеона.

- А тебе ведь... тебе ведь... не нравится Дженни, ты ее не любишь?

- Дженни? Клеона, стыдись! Я был с ней всего лишь вежлив.

- Слишком уж вежлив, Филипп!

- Дорогая, не будь столь строга. Ты же видела, что с ней никто не любезничал и поклонников у нее не было. Разве тебе не было бы обидно на ее месте? - Так это было... только поэтому? А я-то думала... - Клеона, ты слишком много думаешь, - резко осадил ее будущий супруг. - Теперь ты начнешь выпытывать про Энн Натли!

Филипп действовал наверняка.

- Так, значит, ничего не было? Совсем, совсем ничего?

- Совсем!

- И ни с кем в Париже?

- Ни с кем. Даже если бы и захотел! Все знали, что у меня разбито сердце.

- Так ты, значит, все-таки хотел?.. О!

- Но это же так естественно, любимая.

- Но...

Он прижал девушку еще сильнее.

- Но никогда, дорогая моя, мне не удавалось быть помолвленным дважды за один вечер!

- Филипп, но это же невежливо, это меня... унижает!

Он рассмеялся.

- По-моему, ничуть. Клеона, скажи мне лучше, что ты так упорно прячешь в своем медальоне?

- Я хотела это сжечь, - пробормотала девушка.

- Но не сожгла?

- Нет. Я не смогла.

Она потянула за цепочку и извлекла из декольте медальон.

- Хочешь, открой и посмотри сам, Филипп.

Он открыл.

Наружу выпала прядь каштановых волос, завернутая в видавшую виды бумажку. Филипп развернул ее. - "Твой, до самой смерти, Филипп", - прочитал он. Клеона, любовь моя...

Девушка уткнулась ему в плечо.

- Твои волосы! - произнесла она.

- Посмотри на меня, Клеона!

Она подняла личико. Он смотрел на нее в полном восхищении.

- Ах, Клеона! Придется написать сонет, посвященный твоим прекрасным глазам!