"Тени былого" - читать интересную книгу автора (Хейер Джорджетт)Глава 12 ВОСПИТАННИЦА ГЕРЦОГА ЭЙВОНАДве недели спустя Леони упражнялась в придворном реверансе перед зеркалом у себя в комнате, когда вошла Фанни и объявила, что наконец-то приехал Эйвон. Леони выпрямилась, не столько грациозно, сколько порывисто. – Монсеньор! – вскрикнула она и выбежала бы из комнаты, если бы Фанни решительно не преградила ей путь. – Право же, Леони, так не принимают джентльмена! – сказала миледи. – Бежать вниз точно невоспитанная девочка, с растрепанными волосами, с платьем в беспорядке!.. – Да, но… – Я настаиваю! Леони неохотно вернулась и стояла покорно и равнодушно, пока Фанни одергивала ее бледно-розовое платье и причесывала непослушные кудри. – Леони, противное создание! Где твоя лента? Леони кротко принесла ее. – Мне не нравится, как лента тянет волосы, – пожаловалась она. – Уж лучше я… – Можешь не продолжать! – перебила Фанни сурово. – Я решила, что ты должна быть в полном авантаже. Расправь нижнюю юбку и возьми веер. И если ты посмеешь побежать, забыв про благовоспитанность, мне будет так стыдно… – Пустите меня! Пожалуйста! Я же готова. – Тогда следуй за мной, деточка, – вот так! – И Фанни выплыла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она давала последние наставления: – Помни! Скромный реверанс, душечка, и протяни ему руку для поцелуя. При этих словах она открыла дверь гостиной. – А, ба! – сказала Леони. Его светлость стоял у окна и смотрел наружу. – Так моя сестрица не отучила тебя восклицать «ба!», – сказал он и обернулся к ней. Почти минуту он молчал и только смотрел на свою воспитанницу. – Дитя, отлично, – медленно произнес он наконец. Леони присела в реверансе, торопливо объясняя: – Я должна это делать. Потому что так велела мадам, а вы сказали, чтобы я все делала, как она будет говорить. Но, монсеньор, лучше бы я просто вам поклонилась! – Она изящно выпрямилась и подошла к нему танцующим шагом. – Монсеньор! Монсеньор! Я думала, вы никогда не вернетесь! Я так рада вас видеть! – Она прижала его руку к губам. – Я была послушной и терпеливой, а теперь вы меня увезете? Ну, пожалуйста! – Леони! – Да… но, мадам, я так хочу, чтобы он меня увез. Эйвон поднял лорнет. – Угомонись, дитя. Фанни, целую твои руки и стопы. Я почти удивлен чудом, которое ты сотворила. – Монсеньор, по-вашему, я выгляжу хорошо? – Леони прошлась перед ним на цыпочках. – Не то слово, дитя мое. Ты больше не Леон. Она вздохнула и покачала головой. – А мне бы хотелось по-прежнему быть Леоном, монсеньор, а вы понимаете, что такое – ходить в юбках? Фанни бросила на нее испепеляющий взгляд и грозно нахмурилась. – Натурально, я этого не знаю, моя прекрасная воспитанница, – невозмутимо ответил герцог. – Но могу вообразить, что после свободы панталон юбки кажутся стеснительными. Леони торжествующе обернулась к Фанни. – Мадам, он это сказал! Вы слышали! Он заговорил о панталонах! – Леони… Джастин, я не потерплю, чтобы ты поощрял ее оплакивать… ее… ее панталоны, она и без того только это и делает. И не говори, не говори «а, ба!», Леони! – Ты от нее устала, моя дорогая? Если не ошибаюсь, я предупреждал тебя, что она немножко взбалмошна. Фанни сразу смягчилась. – О да, и мы ее нежно любим! Я бы желала, чтобы ты оставил ее у нас подольше. Леони ухватилась за рукав Эйвона. – Вы ведь меня не оставите, правда, монсеньор? Он высвободился. – Дитя, постарайся быть более вежливой. Можно подумать, что у леди Фанни ты чувствовала себя очень несчастной. – Да, монсеньор, очень. Нет, не потому, что она не была со мной добра, она была очень-очень добра, но я ведь ваша. Над ее головой Джастин бросил на сестру насмешливый взгляд. – Это огорчало тебя, дорогая? Леони, мне кажется, ты права. Я приехал за тобой. Она немедленно расцвела в улыбке. – Voyons, теперь я счастлива. Куда вы меня увезете, монсеньор? – В деревню, дитя мое. А, достойнейший Эдвард! Ваш покорный слуга, Эдвард. Тихо вошедший Марлинг сухо ответил на поклон Эйвона. – Мне бы хотелось поговорить с вами, Аластейр, если вам будет угодно. – Но будет ли мне угодно? – задумчиво произнес его светлость. – Без сомнения, вы хотите поговорить со мной о моей воспитаннице? Эдвард досадливо нахмурился. – Наедине, сударь. – Излишне, мой дорогой Эдвард, уверяю вас, – он небрежно погладил щеку Леони одним пальцем. – Мистер Марлинг, без сомнения, предостерег тебя, что я неподходящее общество для юных и… э… невинных, дитя? – Нет-нет! – Леони вскинула голову. – Я все про это сама знаю. Ведь я не очень невинная, как по-вашему? – Достаточно, Леони! – поспешно вмешалась Фанни. – Ты выпьешь со мной чашечку чая, Джастин? Леони будет готова сопровождать тебя завтра. Леони, душечка, я оставила в твоей комнате носовой платок. Будь так любезна, принеси его. И Эдварду тоже можно пойти с тобой. Да-да, Эдвард, прошу тебя! – Выдворив их из комнаты, она обернулась к брату. – Что же, Джастин, я сделала то, о чем ты меня просил. – И превосходно, дорогая моя. Ее глаза заискрились улыбкой. – И обошлось это не очень дешево. – Не важно, Фанни. Она нерешительно посмотрела на него. – И что теперь, Джастин? – Теперь я увезу ее в Эйвон. – С кузиной Филд? – Можешь ли ты в этом усомниться? – С легкостью. – Она скривила губы. – Джастин, что ты задумал? У тебя есть какой-то план, я знаю. Но я верю, что ничего дурного ты с Леони не сделаешь. – Всегда разумнее верить обо мне самому худшему, Фанни. – Признаюсь, я тебя не понимаю, Джастин. Это несносно! – Наверное, – согласился он. Она подошла поближе и сказала нежно: – Джастин, мне бы так хотелось, чтобы ты открылся мне. Он взял понюшку табака и звонко защелкнул табакерку. – Моя дражайшая Фанни, тебе следует научиться укрощать свое любопытство. Тебе должно быть достаточно, что я гожусь в дедушки этому ребенку, Вполне достаточно. – Отчасти, пожалуй, но я так хочу узнать, какой у тебя план! – В твоем желании, Фанни, я не сомневаюсь. – Ты такой противный! – Она обиженно надула губы и тут же улыбнулась. – Джастин, что это за новый каприз? Леони говорит о тебе как о строгом наставнике. Только и слышишь «монсеньор не хотел бы, чтобы я делала это» или «как по-вашему, монсеньор не рассердится?». Так не похоже на тебя, милый! – Знай я меньше о путях света, то, без сомнения, был бы более снисходительным опекуном, – сказал он. – Но при настоящем положении вещей, Фанни… – Он пожал плечами и извлек из большого кармана веер. Леони вошла в гостиную, придерживая юбку маленькой ручкой. – Я не нашла вашего платка, мадам, – начала она, увидела веер Эйвона и нахмурилась. В синих искренних глазах мелькнуло неодобрение. Эйвон улыбнулся. – Ты привыкнешь к нему, дитя мое. – Никогда! – отрезала Леони. – Мне это совсем не нравится! – Но я им пользуюсь, – прожурчал его светлость, – не для того, чтобы угодить тебе. – Простите, монсеньор! – произнесла она виновато и поглядела на него из-под ресниц. Неотразимая ямочка дрогнула. «Она его подцепит, – подумала Фанни. – Слишком уж она обворожительна!» Джастин на следующий день отвез свою подопечную в Эйвон в карете в обществе госпожи Филд, чья благодушная глуповатость не внушила Леони ни малейшего уважения. Джастин без труда отгадал впечатление, которое произвела на нее эта дама, и, едва они прибыли в Эйвон, отвел ее в сторону. – Дом очень хороший, – бодро сказала Леони. – Мне он нравится. – Я в восторге, что слышу это, – иронично заметил его светлость. Леони обвела взглядом обшитый дубовыми панелями холл с резными креслами, картинами, гобеленами и галереей, куда вела лестница. – Может быть, он немножко sombre[57], – сказала она затем. – А кто этот джентльмен? – добавила она, с интересом рассматривая рыцарские доспехи. – Это вовсе не джентльмен, дитя, а шлем, латы и поножи, которые некогда носил один из моих предков. – Vraiment?[58] – Она отошла к лестнице и уставилась на старинный портрет. – А это тоже предок, эта глупая женщина? – Весьма знаменитая, дорогая моя. – У нее дурацкая улыбка, – заметила Леони. – А почему она знаменитая? Чем? – Главным образом своими выходками. Что, кстати, напомнило мне, дитя мое, что я хочу поговорить с тобой. – Да, монсеньор? – Леони теперь разглядывала висевший над камином щит. – Твоя сообразительность необыкновенна. Я хочу поговорить с тобой о моей кузине, госпоже Филд. Леони посмотрела на него через плечо и наморщила нос. – Можно я скажу, что я думаю, монсеньор? Он сел на огромный резной стол, поигрывая лорнетом. – Мне – да. – Она просто дура, монсеньор. – Без сомнения. А потому, дитя, ты должна не только терпеливо сносить ее глупости, но и постараться не доставлять ей лишних тревог. В Леони как будто происходила внутренняя борьба. – Обязательно, монсеньор? Джастин посмотрел на нее и узнал злокозненные искорки в ее глазах. – Потому что я так желаю, дитя мое. Прямой носик снова наморщился. – Ну-у… Eh bien! – Я так и предполагал, – заметил Эйвон вполголоса. – Ты обещаешь, Леони? – Нет, не думаю, что обещаю, – уперлась Леони. – Но я попробую. – Она подошла и встала рядом с ним. – Монсеньор, вы очень добры, что привезли меня в это чудесное место и дали мне все, словно я не сестра хозяина харчевни. Благодарю вас, благодарю! Джастин секунду смотрел на нее, и его губы сложились в странную улыбку. – Ты считаешь меня образцом всех добродетелей, не так ли, mа fille?[60] – Вовсе нет, – ответила она откровенно. – Я думаю, что такой вы только со мной. С некоторыми женщинами вы совсем другой. Я не виновата, что понимаю это, монсеньор. – И все же, дитя мое, ты хочешь остаться со мной? – Ну конечно! – ответила она с некоторым недоумением. – Такое неколебимое доверие! – заметил он. – Конечно, – повторила она. – Это, – сказал Эйвон, разглядывая перстень на своем пальце, – нечто новое. Интересно, что сказал бы Хью. – Ну, он опустил бы уголки рта – вот так! И покачал бы головой. По-моему, он иногда бывает не очень умным. Герцог засмеялся и положил руку ей на плечо. – Вот – Но с вами я могу говорить как хочу? – Ты всегда говоришь только так. – И вы останетесь здесь? – Пока. Мне, видишь ли, надо заняться твоим воспитанием. Есть вещи, которым я могу научить тебя лучше, чем другие. – Чему, par exemple?[61] – Ездить верхом. – На лошади? Vraiment? – Это тебе нравится? – Да, о да! И вы научите меня драться на шпагах, монсеньор? – Это занятие не для благородных девиц, та fille. – Но я не хочу все время быть благородной девицей, монсеньор! Если я смогу научиться драться на шпагах, то буду очень стараться научиться всяким глупостям. Он, улыбаясь, смерил ее взглядом. – Мне кажется, ты хочешь заключить со мной сделку! Что, если я не стану учить тебя фехтованию? На ее щеках заиграли ямочки. – Ну, боюсь, тогда я окажусь очень непонятливой, когда вы будете обучать меня реверансам, монсеньор. Ах, монсеньор, скажите «да»! И пожалуйста, побыстрее! Сюда идет мадам. – Ты меня вынуждаешь! – Он поклонился. – Я буду учить тебя, бесенок. Госпожа Филд вошла в холл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Леони исполнила грациозное танцевальное па. Почтенная дама сдержанно попеняла ей. |
||
|